Аннотация: Черновик. Только для друзей. Выложен, чтобы не потерять, как резервная копия. Нигде больше не вывешивалось, про сути основа-задумка, не более того.
- А ты бы хотел попасть в прошлое? - поинтересовался Андрей.
- Как тебе сказать... - Слава отпил пива из высокого бокала, положил себе на тарелку с толстой доски-подноса отрезанный кусок сырного хачапури - в этом кафе они были восхитительны. - Слишком уж сложный вопрос...
- Все хотят попасть в прошлое, - поучительно сказала Лена. - Хотя бы для того, чтобы избежать своих же ошибок. Глядишь, и наша фирма бы не развалилась...
В кафе трое бывших коллег собрались просто так, встретиться и поболтать. Компания, где они вместе работали в IT-отделе, приказала долго жить пару лет назад, и троим айтишникам пришлось искать новую работу - что в небольшом городке было не так просто. Но в результате всё закончилось хорошо, хотя о совместной работе пришлось забыть - теперь их рабочие места оказались разбросаны по разным концам города, и когда-то сработавшийся коллектив общался лишь через соцсети, да и то нечасто. А поскольку связывало коллег многое, то наконец-то решили встретиться, для чего и выбрали эту уютную кафешку с видом на реку.
Все трое уже разменяли полтинник, у всех троих были взрослые дети - не тот возраст, когда хочется начинать что-то сначала. Разговор крутился сперва вокруг работы, потом незаметно переключились на детей, на автомобили, опять на работу, на город, в котором эту самую работу найти проблематично... Так подошли и к истории города - благо отлично знакомая всем присутствующим Андрюхина жена работала как раз в местном музее, а вид из кафе напоминал, что вооон там, аккурат напротив, на набережной, раньше стоял один из символов города - спасательная станция, которую разобрали, когда начал осыпаться крутой берег реки.
Детство все трое провели как раз здесь, потому и тема оказалась для всех близкой.
- Думаешь, удалось бы подстелить себе соломки? - полюбопытствовал Андрей. Из всех троих он был самый продвинутый в плане научной фантастики, зачитывал в своё время до дыр Брэдбери, Лема и Стругацких. - Любые изменения в прошлом изменят будущее так, что сама не рада будешь...
- Да я знаю, смотрела "Назад в будущее", - отмахнулась Лена. - Но все ведь знают, что наша фирма разорилась оттого, что Катька воровала. А если бы директор узнал об этом раньше...
- ...то мы бы до сих пор протирали штаны в своём кабинете, - неожиданно подытожил Слава. - А сейчас минус всего один - мы не вместе. Ну хорошо, хорошо - два минуса, там у нас был удобный график, сейчас я о таком только мечтаю. А в остальном, если подумать - мы ж не потеряли, верно?
- Именно, - кивнул Андрей.
- Ну... да. Наверное, ребята, вы правы, - подумав, согласилась Лена. - Всё, что ни делается - всё к лучшему.
- Вот я и говорю - сложный вопрос, - продолжил мысль Слава. - Вот что мы можем сделать в прошлом, чтобы не порушить то, что есть? Самое большее - просто смотреть. Ну, максимум фотографировать, да и то вряд ли - даже лет пятнадцать назад наши цифровики будут бросаться в глаза, я уж не говорю о мобилах с камерами. До первого гопника... или до бдительного гражданина. А если прошлое чуть поглубже, ну хотя бы восьмидесятые - там и наши паспорта много вопросов вызовут.
- Ну да, антисоветчина как она есть, - ухмыльнулся Андрей.
- Значит, прошлое для нас опасно, - улыбнулась Лена, беря бокал с вишнёвым сидром. - Только в книжках всё гладко получается.
- Нууу, в книжках герои геройствуют, - рассмеялся Слава. - Всех спасают, выигрывают войну, устраняют Хрущёва, Горбачёва... кого там ещё?
- Ельцина, - подсказал Андрей.
- Ельцина... А на деле - нету у попаданца шансов что-то изменить, не навредив. Нету...
Пиво и сидр шли хорошо, шашлыки оказались неплохие, хачапури - тоже отменные. Несколько часов пролетели как один миг.
Наконец, мужчины расплатились, деловито отодвинув Лену, порывавшуюся тоже достать деньги, и вышли на улицу. Темнело, с реки тянуло прохладой. Андрей достал мобильник, набрал номер такси.
Славе было проще - он жил буквально в одном квартале от кафе. Дождавшись, когда машина заберёт Лену и Андрея, он попрощался, сунул руки в карманы джинсовой куртки и зашагал по улице. Время близилось к десяти вечера, народу было довольно много, по главной улице на зелёный неслись машины.
Стоим, ждём... На Славу нахлынуло странное ощущение - словно в глазах темнеет. С пивом что-то не так, что ли? Или с едой? Да нет, кафе проверенное, потому и пошли в него. Домой, домой. И сразу спать - пусть завтра и выходной, засиживаться не стоит.
Загорелся зелёный, он перешёл улицу, свернул в нужный двор, приложил к домофону таблетку ключа... Темно, опять свет не включен... Привычным движением протянул руку к выключателю, попутно отметив, что опять подкатывает непонятное ощущение.
Щёлк. Хм, странно - выключатель непривычный, всегда была широкая китайская клавиша, а тут обычный советский, маленький - дома в одной из комнат такой же. Кого угораздило поменять, да ещё на такую древность?
Он шагнул было на лестницу, но нога так и замерла в воздухе. Что-то не так.
Что-то?
Да такое ощущение, что вместо лампочки включился день - слишком уж светло в подъезде для десяти вечера.
И двери. Двери на первом этаже. Они все, как одна, "старого образца", открывающиеся внутрь - одна обита дерматином, а три вообще деревянные, с филенками, выкрашенные несуразной коричневой краской.
Слава отлично помнил, что во всех квартирах подъезда, вот абсолютно во всех, стояли новые металлические двери.
Не тот подъезд? Ну я не настолько много выпил... а ощущение - что не пил вообще. Номера квартир... всё верно, подъезд мой. Но какого чёрта?
В мгновение Слава взлетел на свой этаж. Номер на двери - тот, в ромбовидной табличке. А дверь - старая, тоже коричневая. Слава отлично её знал - купив эту квартиру десять лет назад, они не стали снимать старую дверь, оставили её для тепла.
Лестничную площадку заливал яркий свет из окна.
Слава глупо посмотрел на ключи в руке: явно к этой двери они не подойдут...
Ясно, где я. Вопрос - когда? И как, почему... вопросов много.
Он торопливо спустился по лестинице, толкнул дверь подъезда - как и предполагал, она оказалась деревянной, а не металлической, без малейших признаков домофона. Вот и скамеечка напротив подъезда - он видел её раньше, точнее - не саму скамейку, а оставшиеся от неё ножки. Скамейку в чистом виде они в этом дворе уже не застали. Вверх вздымались клён, спиленный из-за сухости пару лет назад, и вишня, спиленная из-за перепланировки двора совсем недавно... Сел на скамейку. Вытащил мобильник - сети нет и в помине.
Двор пуст - ни одной машины. Вот знакомый балкон - но, если я правильно всё понял, там меня не то что не ждут, но даже и не знают. Все балконы, как один, лишены остекления - ну правильно, его стали повально делать лет пять назад... или сколько лет вперёд?
Хотел ли я попасть в прошлое?
Вряд ли.
Но попал, и это придётся расхлёбывать.
Слушай, а чем ты недоволен? - ехидно поинтересовался внутренний голос. - Многие лишь мечтают попасть в прошлое, а ты - попал.
Попал... по полной. И что с этим делать?
Как что? Да наслаждаться, чувак! Ну и что, что тебе сорок с маленьким хвостиком - разве нет желания вспомнить молодость? Пройти по полузабытым дворам? Съесть мороженое - настоящее, а не из растительного жира? Может, даже прокатиться на колесе обозрения - оно ведь наверняка ещё не разобрано?
Ну уж нет, я боюсь высоты. И деньги - какие тут деньги? Мою карту явно не примут, и сторублёвку с аполлончиком сочтут подделкой...
Тьфу, ну ты и зануда, - насмешливо пропел внутренний голос. - Будто никогда в детстве монет не находил? Пройди по улице, глядя под ноги! Да что далеко ходить - вон, посмотри, блестит!
Слава встал, сделал шаг, поднял монетку - 20 копеек. Внизу - рубленым шрифом год, 1971. Интересно, а какой тут год? В восьмидесятые такая монетка - не богатство, но и не пустое место.
Я не хочу ничего менять. Я не хочу таких приключений. У меня любимая жена, любимый сын, любимый кот, в конце концов! А я даже не знаю, как выбраться отсюда... к ним.
А ты не сиди на месте - знаешь пословицу про лежачий камень? Пойди, пройдись - решать проблемы будешь по мере их появления.
А и правда.
Слава встал, одёрнул куртку. Хорошо быть приверженцем классики - что чёрные брюки, что белвестовские туфли вполне похожи на то, что носили во времена деревянных дверей. Джинсовая куртка... тут сложнее, но он помнил, что в детстве у него была куртка точно такого же покроя, разве что из немного другого материала - родители называли её "вьетнамкой", но Слава как-то обнаружил на подкладке ярлычок с надписью "Корея", правда, совершенно уже не помнил - северная или южная... Неважно, главное то, что такие куртки тогда уже были. Значит - живём.
Который час? Земная ось явно не сдвинулась, значит, судя по солнцу, самое утро. А судя по тому, что народу на улицах немного - явно позже 9 утра, все взрослые уже на работе, все дети - в школах. На лавочке у соседнего подъезда уже сидят две бабульки...
Подойти, спросить, какой сейчас год? - мелькнула хулиганская мысль.
Так, не выпендривайся. Эти бабульки - страшнее КГБ, через полчаса о тебе будет знать всё правобережье... а может, и весь город.
Ладно, будем выяснять по второстепенным признакам. С месяцем более-менее ясно - судя по набухающим почкам, которые кое-где раскрылись в молодые листики - конец апреля или начало мая. Ещё немного - и вишня вся покроется белыми цветами... как это красиво. Было... будет.
Выдохнув, словно перед броском в ледяную воду, Слава вышел из двора.
Перекрёсток... Светофора нет и в помине. А вот вам и привязка - растянутый над улицей баннер... или, с учётом времени, "транспарант" - "С днём Победы!"
Впрочем, привязка условная. Слава отлично помнил, что к Первомаю вывешивались другие лозунги - "Мир, труд, май", благо на первомайские демонстрации с родителями в то время ходил. Раз лозунг заменён на "День Победы" - значит, сейчас промежуток между 1 и 9 мая. Как бы год узнать...
А вот как. Вон автобусная остановка, и рядом с ней - то, что в 2010-х назвали бы "информационным стендом". А тут наклеены газеты, и если не сильно свежие - то как минимум этого года.
Слава невольно ускорил шаг, чуть не подлетел к информационной доске. Газета "Правда", привычные три ордена - в детстве он, помнится, вырезал их и раскрашивал... Год! А, вот он... Газета за 30 апреля 1984 года.
Ну что... Приехали.
Что у нас было в 1984 году? Совершенно не помню. Я закончил третий класс, перешёл в четвёртый. Родители ещё не обменяли бабушкину квартиру в деревянном доме под Питером - значит, живём в двухкомнатной, в трёхкомнатную ещё не переехали. В мире... а чёрт его знает, что происходит в мире. Андропов в каком году умер? Совершенно не помню, никогда это не интересовало. Горбачёв к власти ещё не пришёл, перестройка и развал СССР не начались.
Слава опустился на скамейку на автобусной остановке. Следовало собраться с мыслями.
Жизнь выкидывает самые разные фортели, и просто так ничего не случается. Если я попал сюда - в этом есть какой-то смысл.
Какой?
Особенно при всём том, что мы обсуждали с ребятами... в той, прошлой жизни.
Что я должен сделать?
Что я могу сделать, не навредив?
Конечно, всё относительно. Я знаю, хотя бы в общих чертах, кто и как будет разворовывать страну. Но - я не смогу с этим ничего сделать, слишком уж мощные силы в этом замешаны, и что бы ни писали многочисленные фантасты - одному человеку это не по плечу. Особенно мне - я не спецназовец, не снайпер, даже не историк, знающий период от и до. И не попал в тело молодого пацана, из которого можно вырастить матёрого волка. Я обычный не сильно молодой обыватель, айтишник, и единственное, чем интересовался всерьёз - это историей своей же семьи. Но что мне сейчас толку от номера и места дислокации части, в которой воевал и пропал без вести мой дед? Никакого толку...
Подошёл автобус - ожидаемо почти пустой яично-жёлтый "икарус" с номером 1, гостеприимно раскрыл двери. Слава дёрнулся было, но в последний момент вспомнил, что кондукторов и касс самообслуживания в городе в то время не было - билеты продавались книжечками то ли по 5, до ли по 10 штук, причём не в автобусах, а в киосках "Союзпечати". Он махнул рукой, и, поскольку на остановке больше никого не было, автобус закрыл двери и уехал.
Киоск - вон он, и сейчас стоит на том же месте. Купить билетики? 20 копеек как раз хватит на 5 штук. А... смысл? Куда я собрался ехать?
Разве ты не собирался съездить в гости к родителям? - поинтересовался внутренний голос.
К родителям? А зачем?
Ну как зачем. Увидеть себя-маленького - прелесть ведь, правда?
Не хочу. Зачем мне это? Научить себя-маленького жизни? В этом возрасте это ещё неинтересно и сразу вылетит из ушей, едва влетев. Да и чему учить? В целом, жизнь удалась.
Ну, ты можешь рассказать родителям о будущем. Предупредить о дефолте, о том, что нужно вкладываться в доллары. Ты, в конце концов, знаешь, кто, от чего и когда умрёт.
Извини, чувак. Ты сможешь подать эту информацию так, чтобы тебя не сочли сумасшедшим? И чтобы не довести родителей до инфаркта прямо тут, не сходя с места?
Чёрта с два. Такое гладко проходит только в книжках.
Значит, отпадает. Изменить будущее в положительную сторону не так просто, как кажется - особенно если хочешь не нагадить при этом.
Девчонки. Девчонки-близняшки из дома напротив. В следующем году одна из них с подружкой зайдёт к однокласснику... и их убьёт алкаш, сожитель матери этого одноклассника. Их реально спасти?
А как?
Ну да, я даже помню, фамилия этого утырка - Самойлов. А дальше? Ни имени, ни адреса. Сказать родителям этой девчонки, чтобы она через полтора года не ходила с подружкой незнамо куда? Тот же результат, либо пошлют, либо инфаркт. Либо и то, и другое. Засада...
Ладно, сидеть тут всё равно бессмысленно. На автобус денег нет, пройдусь-ка пешком...
Слава встал, потянулся до хруста, постоял несколько секунд и, сунув руки в карманы куртки, зашагал по улице.
Перекрёстки без "лежачих полицеских". Тополя, уже побеленные снизу и опиленные. Череда "германских домиков" вдоль улицы - целый квартал, выстроенный пленными немцами после войны. Площадь, дом культуры... Оглянувшись по сторонам, Слава перебежал улицу - машин совсем мало - и подошёл поближе к стене.
Ну да, вон она, вмурованная доска с надписью "Комсомольцам будущего"... Эту "капсулу времени" выковыряли лет за пять до обозначенного срока, во время ремонта ДК, и куда она делась, что там написано - так и осталось загадкой. Впрочем, почему загадкой - и так ясно, поздравления потомкам, живущим при коммунизме и летающим на Марс. Эх, ребята, кто бы знал, что ваши потомки будут пялиться в соцсети и стоять километровые очереди за очередным айфоном. Не все, конечно - но слишком уж многие...
На душе стало погано, несмотря на отличную погоду. Слава пересёк площадь наискосок - перед памятником Ленину лежат гвоздики, но не две-три, а, такое ощущение, несколько десятков - видимо, после Первомая. Ещё была трибуна... а, нет, она была дальше по улице, вроде у красивого, с колоннадой, здания техникума.
Магазин культтоваров, в простонародье "игрушечный" - так и сохранился в том же виде... Рядом - автоматы с газировкой. Она и правда такая вкусная? Слава вкус не помнил - это были, похоже, чуть не единственные автоматы на весь город, так что часто пить газировку не приходилось, жили-то в другом конце города. Надо попробовать.
- Доброе утро! Разменяйте, пожалуйста, чтобы три копейки было, - попросил он в киоске по соседству, с удовольствием отметив, что фраза вылетела словно сама собой - первая, произнесённая здесь.
Скучающая тётушка со смешной причёской без слов выложила гривенник, пятак, трояк и две копеечных монеты. Слава поблагодарил, сгрёб их в ладонь, подошёл к автомату. Четыре стакана на два автомата - роскошь, не спёрли. Нажав, сполоснул один, бросил монетку, надавил кнопку "3 к - с сиропом", с интересом смотрел, как стакан наполняется светло-жёлтой жидкостью с пузырьками.
Газировка как газировка. Один плюс - не приторно-сладкая, как то, что продают в 2010-х в автоматах, сделанных "под старину". Да и побольше, полный стакан, а не пластиковый 100-граммовый огрызок.
Поставив пустой стакан на мойку и машинально нажав, чтобы ополоснуть за собой (надо же, есть рефлекс!), Слава пошёл дальше.
Надо сказать, улицы почти не изменились - разве что тут мало рекламы. Не зря же киношники обожают наш город, когда нужно снять что-то в стиле 60-х - этот район словно застрял в прошлом... Впрочем, ещё тут нет решёток, наглухо огораживающих детские сады и школы, а фонтан перед техникумом бьёт, а не включается раз в год... Красивый всё же был город.
Несуразного здания мэрии нет, да и сама мэрия - точнее, администрация - была на другом месте. Вместо гигантского супермаркета со стоянкой - одноэтажные жёлтые строения, а на витрине магазина вдоль улицы - те самые пресловутые носки... то-то его до сих пор так и называют "Трикотаж", подумал Слава.
До сих пор? Сия пора - здесь и сейчас.
Три деревянных двухэтажных домика, ровесники города - точнее, тогда ещё рабочего посёлка, начавшегося строиться ещё при Ленине. Пока ещё три - останется один, причём отделанный до неузнаваемости. Вроде в одном из них сейчас - да, СЕЙЧАС - военкомат.
Он шагал, не задумываясь. Завод, ещё со старым забором, не обшитым стандартными панелями. Длиннющие решётчатые трубы дымят - работает вовсю, и выпускает пока ещё алюминий, а не стиральные порошки и удобрения. Забавно, а дым-то не ложится на город - не зря завод построили в 30-х годах именно здесь, учли розу ветров: дым на такой высоте сильные южные ветры сносят не на город, а в противоположную сторону.
Обгоняет автобус - такой же жёлтый "Икарус". Разношёрстные потрёпанные "львовцы" и ЛиАЗы и давно списанные у себя на родине "скании" появились уже потом, когда автопарк пошёл в частные руки, а пока ещё он централизованный, автобусы - как игрушечки. Первые "икарусы-гармошки" появятся только года через три и вызовут у детей дикий ажиотаж - правда, сам Слава к тому времени уже успел покататься на таких в других городах, очень уж уютное местечко в них было в серединке, "на колбасе", где стояло за поручнями запасное колесо...
Незаметно для самого себя он вышел к реке. Могучий мост, построенный ещё в самом начале ХХ века, стоял в гордом одиночестве - кажется, только через год начнут строить второй, а пока красуется этот богатырь с массивными ледорезами на опорах, переживший две войны - правда, после обстрелов во время Великой Отечественной сменивший изящную дореволюционную полукруглую ферму на простенькую, прямоугольную.
Слева среди яблонь, которые скоро зацветут, видны вдалеке кирпичные осыпающиеся стены церкви - до её восстановления ещё далеко, Славин класс на весенних работах будет расчищать территорию вокруг руин только в 86-м... да, именно тогда - помнится, все заработанные в тот раз деньги отдали пострадавшим от чернобыльской аварии...
А если предотвратить чернобыльскую аварию?
А молодец, ехидно вернулся внутренний голос. Кому и что ты сообщишь, эксперт диванный? Да и кто тебе поверит? Та цепь случайностей, что послужила причиной аварии, окончательно сложилась лишь перед самой катастрофой. А ты хотя бы помнишь дату и время аварии?
Блин. А ведь и правда - не помню. Помню только, что в апреле...
Слава раздосадованно нахохлился и пошёл по дороге вдоль реки. М-да, будущее изменить не так просто...
А главное - нужно ли?
Зачем я тут? В чём моя цель? Такой шанс выпадает раз на миллион, на десять миллионов - если выпадает вообще. Как им воспользоваться?
Справа открылся мемориал на месте расположения зенитной батареи во время войны. Три штыка, три военных года... Памятника-зенитки нет - её поставят или в этом году, или в следующем, Слава точно не помнил. Через десять лет, после постройки нового моста, эта транспортная артерия зачахнет, мемориал останется в конце разбитой асфальтовой дороги, по которой к нему приходят раз в год, на то самое 9 мая.
Слава свернул перед мостом чуть влево. Тут ещё остался съезд на старый мост-дублёр, по которому во время войны шли поезда в обход основного моста. Остатки деревянных опор при низкой воде хорошо видны и в начале 2000-х, но сейчас весна, вода поднялась. А вот уходящий вдаль ров, по которому проходила временная ветка, сохранился, да и этот съезд с моста ещё не сровняли...
Слава вышел на автомобильный мост, не торопясь пошёл через реку. Какая-то мысль крутилась в голове... Что-то, простое и понятное...
Внизу текла вода, вспененная плотиной выше по течению, вдоль берега тащило хлопья пены выбросов с завода. По железнодорожному мосту весело бежал пригородный с "запряжённым" в него бордовым ТЭП-60.
Что-то простое, ясное, понятное и близкое. и очень, очень важное...
Конец моста, развязка-"ватрушка". Над парком аттаркционов вздымается колесо обзора - стоит параллельно реке, значит, ещё то, самое первое... Пропустив легковушку, Слава прошёл наискосок в парк.
Карусели, "Ромашка" и "Сюрприз" - в конце 90-х владельцы парка цинично делали ставки, когда же "Сюрприз" сорвётся с опор и укатится в реку. А тут - ещё новенькие, сверкают свежей краской... Вон и автодром есть - его в работающем виде Слава и не помнил, ходили сюда нечасто. Странно, народу нет... а почему странно - рабочий день, и ещё не лето, дети в школе, их бабушки сидят по домам...
Бабушки сидят по домам.
Вот же оно.
Бабушка.
Галина Прокофьевна, проработавшая всю войну в тылу, потерявшая на фронте мужа и брата - оба пропали без вести.
Вот оно.
Вот это я сделать могу.
Слава поймал себя на том, что почти бежит. Так, спокойно. Надеюсь, всё получится.
Тропинка через парк, петляющая среди высоченных деревьев, высаженных стройными рядами уже после войны. Приземистый каземат общественного туалета - ещё не загаженный, летняя танцплощадка с "ракушкой"... Скорым шагом Слава вышел на улицу, зашагал вдоль - вон видно здание администрации, сейчас это исполком, как раз напротив него остановка... Ага, точно, стоят две женщины - рядом деревня, на стыке тысячелетий "проглоченная" городом, а в это время автобусы туда ещё не ходили, и жители выходили на эту, ближайшую к деревне остановку. Может, повезёт?
- Простите, у вас не найдётся лишнего талончика? - обратился Слава к одной из женщин, лет пятидесяти, мимоходом умилившись пустой авоське в её руке - ага, время одноразовых пластиковых пакетов ещё не наступило... Та, ничуть не удивившись (ну правильно - до ближайшего киоска тут с километр, не меньше), выудила из кармана старомодный кошелёк с защёлкой, оторвала от книжечки один талончик, приняла от Славы пятачок, стала было искать в кошельке копейку, но Слава махнул рукой - дескать, не надо.
- Спасибо огромное, - сказал он вслух, заметив, как улыбнулась женщина в ответ на эти слова.
Автобус пришёл через несколько минут - точно такой же полупустой "Икарус" с дверьми-гармошками. Слава вошёл в заднюю дверь, прощёлкнул талончик в компостере, отметив, что получилось это почти автоматически, и прислонился к перилам, стараясь не слишком уж откровенно вертеть головой.
А почти ничего и не изменилось. Хотя, как сказать...
Вот этих деревянных домиков напротив остановки не будет - расселят, сожгут, снесут... На месте долгостроя появится здание суда, мебельный магазин превратится в очередной сетевой продовольственный, хрущёвки вдоль дороги так и будут стоять, разве что отдав первые этажи под офисы... А вон там, где потом будут многоэтажки огромного микрорайона, пока что растут сады частного сектора... Город, разрастаясь, проглотит их, и не заметив.
Остановка, очередные "германские домики" - вот что не меняется, так это они. Широкая болотистая низина - даже непривычно видеть её столь заросшей, настоящий лес. Осушить это болото так и не удастся, несмотря на прожекты мэра 90-х. Деревянные домики на перекрёстке - двухэтажные, одноэтажные, сады за заборами, кафе "Дружба", на месте которого потом будет Сбербанк - но название столь приелось, что он так и останется "тем Сбербанком, который Дружба" - ещё бы, все экскурсионные автобусы в Питер (а тут ещё Ленинград) отправлялись именно от этой кафешки, в которой Слава так ни разу и не был - родители его по кафе не водили.
Стеклянный параллелепипед "Дома Быта" - он ещё не стал зачуханным пристанищем разнокалиберных магазинчиков с китайской дрянью. Гигантского торгового центра нет, на его месте видно деревянное одноэтажное здание музыкальной школы, а за ним - та самая старейшая школа города, в которой сейчас учится Слава-здешний... заканчивает третий класс. В четвёртый он сюда уже не пойдёт - знание обветшало, и учеников отправят учиться в две смены в здание соседней школы. Универмаг по левую руку... в первом отделе направо на первом этаже продавались фототовары, но фоторужьё, стоившее 200 с лишним рублей, так и осталось мечтой. Деревянный двухэтажный домик, снесённый в 90-х - место пустовало, пока на нём не отгрохали очередной магазин, барак, череда двухэтажных деревянных домов - целый ансамбль вдоль трёх параллельных улиц, эти дома славились удобными и светлыми комнатами... и тем, что зимами в них замерзал водопровод.
Жилые первые этажи домов... как удивительно. Уже стало привычным видеть их магазинами, с линией разноцветных вывесок от края до края дома.
Зазевавшись, Слава проморгал очередную остановку - автобус свернул к вокзалу и почесал вдоль перпендикулярной улицы. Кинотеатр "Восток" - буквально пару лет назад Слава видел в точности такой же, путешествуя с женой и сыном по Беларуси. Ну, а этот превратится в очередной торговый центр... Город простоит без кинотеатров лет двадцать - с началом засилья "видиков" они попросту окажутся не нужны.
Автобус остановился, Слава вышел, сунув помятый прокмпостированный билетик в карман. Слева, в двухстах метрах, из-за разросшегося сквера еле виден вокзал, красивейший в области. Он ещё не перестроен в эрзац со стеклянными будочками и дешёвой плиткой внутри - пока ещё монументальный, с облицовкой гранитом, с мраморными полами, с двухметровым портретом Ленина в зале ожидания, с хрустальными люстрами, рестораном и парикмахерской... А сквер потом вырубят. Интересно, сколько ему сейчас лет?
Ладно, не о них речь. Сунув руки в карманы, Слава зашагал вправо, нырнул в проём меж домами. Есть цель.
Огороженные забором газгольдеры - ну да, сейчас ещё не перешли на природный газ, в домах горит сжиженный. Деревянная коричневая двухэтажка - Слава каким-то чудом умудрился сфотографировать её буквально за два дня до сноса. Линия хрущёвок впереди, хоккейная "коробка"... так, стоп.
Вот она, привычка.
Это потом тут будет чистое поле, сплошь заросшее борщевиком. А сейчас стоят амбары зернозаготовительной конторы, старая расселённая общага, более известная как "дом с привидениями", все свободные места густо застроены сараями. По левую руку, рядом с хоккейной коробкой - пункт приёма стеклотары. Этот продержится дольше, аж до середины девяностых...
Искомый дом еле виден за крышами сараев.
Ладно, не будем ходить по закоулкам. Пойдём по дороге - благо она есть, и не настолько убитая, как будет лет через 20-25...
Дорога оказалась на удивление приличной - ещё бы, она рассчитана на грузовики, уже потом дорога зачахла, когда амбары снесли за ненадобностью. А сейчас стоят, куда они денутся. Дом-с-привидениями щерится пустыми окнами - в этом возрасте он уже не пугает, а тогда, помнится, каких только ужасов не рассказывали, далеко не все из детей рисковали зайти в бывшую общагу с обвалившимися перекрытиями - это было что-то вроде проверки на храбрость.
Амбары слева, амбары справа... Какие-то сельхозмашины под навесом - в детстве играли на них, они ещё долго ржавели на открытой площадке, когда снесли сами амбары... Железнодорожный переезд, из знака выдрана половина отражателей - ага, многие любили украшать этими штучками свои велосипеды. Дорога уходит прямо, к очередной россыпи сараев и лесопилке, ну а мы свернём...
Слава остановился - пискнув, мимо проползла маневровка. Эти тупики, оставшиеся ещё со времён войны, постоянно использовали для отстоя вагонов. Подождал, пока освободится проход, вышел на пути и зашагал по ним.
Собственно, почти пришёл... Вот он, дом. Стандартная "брежневская" пятиэтажка, построенная в семидесятых. Двор без машин - всего один зелёный пикапчик в "кармане". Номер квартиры... конечно, помню. Ещё бы не помнить. Но... я не могу заявиться и сказать, кто я. Будем действовать тоньше.
Дверь - простая, деревянная. Кнопка звонка...
Пронзительная трель резанула по ушам - и почти сразу услышал:
- Заходите, открыто!
Как это непривычно - "открыто". Открытый мир, мир без железных дверей и решёток... мир, открытый для людей. Пока ещё открытый.
Слава толкнул дверь, поинтересовался осторожно:
- Простите, Круглова Галина Прокофьевна здесь живёт?
На кухне что-то звонко упало и разбилось, и Слава выругал себя - угораздило же сказать именно эту фамилию... Сейчас бабушка не Круглова, а Тищенко. Скорее всего, эту фамилию она и не слышала с послевоенного времени.
- Д-ддда, - раздалось неуверенное, и бабушка вышла навстречу, вытирая руки полотенцем. Именно такая, какой Слава её помнил - полненькая, невысокая, в очках, со смешной причёской, в старомодном халате.
- Здравствуйте, - проглотив комок в горле, начал Слава. - Вы извините, если я некстати... Круглов Дмитрий Алексеевич вам кем приходится?
- Муж мой, - еле слышно произнесла бабушка. - Он в войну без вести пропал. Из подольского архива так ничего и не ответили...
- Вы позволите войти? Есть новые сведения...
Ах, как хорошо, что это тот, старый мир, где люди ещё верят друг другу! Наверное, в 2000-е Славе даже не открыли бы дверь.
Они просидели часа два - бабушка выставила чай в чашечках с блюдцами (Слава их отлично помнил - они и по сей день хранились у мамы в серванте), печенье, булку и розетку с вареньем. И два часа он говорил.
Два часа он, почти не напрягая памяти, рассказывал всё то, что собирал уж лет десять, и жалея лишь об одном - что нет с собой распечатанных копий старых документов...
О той части, где служил Дмитрий. О брошенной в новгородских лесах 2-й Ударной армии. О кровопролитных боях. О храбрости и стойкости. О голоде и лишениях. О том, что готовятся поисковые отряды, которые будут искать павших бойцов - и не только там, а по всей стране. О том, что пройдёт время - и архивы раскроют всем желающим...
Потом вспомнили брата Станислава Коротина, штрафника - попал в штрафбат за самоволку, очень уж любил жену... Заговорили о Невском пятачке, о переправах в районе Невской Дубровки, о Блокаде, о том, как такие, как брат, бились, защищая эту землю от коричневой чумы.
Слава понимал, что не может указать "ни камень, ни крест" - но может заменить коварное "пропал без вести" вполне конкретными датами, цифрами, именами, местами.
Местами, куда можно принести цветы.
Тетрадные листки на столе всё покрывались и покрывались записями, и в какой-то момент Слава вдруг понял, что рассказывать больше нечего - по крайней мере рассказывать так, чтобы не раскрыть себя.
- Вот и всё, наверное, - виновато развёл он руками. - Вы уж простите, что не было возможности принести вам сами документы...
Бабушка молчала, теребя в руках платок, давно уже мокрый от слёз.
- Сынок, ты уже сделал то, что мы не смогли за сорок лет, - наконец сказала она. - Ты главное принёс - весточку... Весточку от моих Димки и Стасика. После стольких лет молчания... Спасибо тебе.
Слава почувствовал, как в горле встал комок.
- Вам спасибо, - просипел он. - Именно вы выдержали... ту войну.Он резко встал:
- Простите, мне... пора. Здоровья вам и счастья.
- Ой, это как же... - засуетилась бабушка. - Оставайтесь, покушайте, сейчас Славик из школы придёт, потом дочка и зять с работы...
- Извините, - Слава понял, что его начинает трясти. - У меня ещё много дел... на сегодня.
Какие у тебя дела? Ты незнамо когда, ты пропал во времени, единственные близкие тебе люди - здесь.
Да, здесь. И я не хочу сбивать в кучу их жизнь. Я уже сделал то единственное, что мог. Дал то единственное, чего им много лет не хватало. И получил то, чего много лет не хватало мне - понимание того, что я собирал эту информацию... не зря.
- Как хоть вас зовут?
- Вячеслав. Вячеслав... Коротин.
Девичья фамилия бабушки, она же фамилия её братьев, выскользнула сама собой.
- Вы... один из моих племянников?
Слава помотал головой.
- Знаете, - помолчал он, - наверное, все мы немного родственники. Те, кого коснулась... та война. Прощайте!
Он вышел в подъезд, прикрыв за собой дверь, вошёл в тёмный тамбур, толкнул внешнюю дверь...
Не открывается.
Тяжёлая, железная дверь. Тускло горит светодид рядом с кнопкой электрозамка.
Слава почувствовал, как отяжелело всё тело. Надавил кнопку - пиликнул домофон, разблокируя дверь.
Ночь. Точнее, поздний вечер. Примерно столько времени, сколько было после выхода из кафе.
Он вытащил из кармана мобильник - сеть есть. Вызвал такси, посмотрел в чёрное небо, задумчиво покачиваясь с пятки на носок.
Что это было? Сон с лунатизмом? Игры разума? Сумасшествие?
Да какая разница... Главное - ясен ответ на своё же высказывание.
Единственное, что мы можем сделать в прошлом, не навредив - дать людям понять, что их и сделанное ими помнят.