Я проснулся настолько резко, что поначалу не мог найти границы сна и яви, затуманенным взором осматривая знакомую комнату. Колотила легкая, неприятная дрожь. Сон мгновенно улетучивался, унося прочь свое дурное содержание. Лишь несколько фрагментов застыли перед глазами: тусклый фонарь, мечущиеся тени, какая-то возня..., вообщем - бред.
Взглянув на часы, совершенно не удивился полуночи. Для меня день и ночь поменялись местами. Вчерашняя гулянка в моем притоне, по-видимому, удалась: я практически ничего не помнил. Оно и к лучшему. Я боялся вспоминать очередные однообразные похождения, которые стали частью моей жизни (правильней было бы сказать - существования): скучные и безрезультатные поиски работы, безнадежные попытки продать свои рассказы, постоянное напряжение от ожидания, что меня снова пригласят преподавать. Лишь ночью я обретал себя, когда наплывали воспоминания о прошлом, о том далеком светлом прошлом...
Надоело. Устал от вранья и "серости".
"Уважаемый Павел Анатольевич, мы хорошо помним Ваши предыдущие романы. Неплохие, надо отметить, произведения! Но, понимаете, читатель стал другим. Другим в восприятии литературы. Его интересы поменялись. То, что Вы писали раньше, теперь не пользуется тем былым спросом. Постарайтесь, мы уверены в Вашем таланте - все образуется. Тридцать шесть - не возраст, у Вас еще все впереди. Придумайте что-нибудь поувлекательней! Эх, Павел Анатольевич, не Вам говорить, что значит рынок... Он жесток, оттого и мы порой становимся суровыми. Приходите, будем ждать!" От этих слов меня всего коробит. Фальшь. Моя смена кончилась, наступил час других - самоуверенных и самовлюбленных типов. Кругом фальшь. Пусть будет так. В своей жизни я немало достиг. Но и немало потерял (свою любовь, работу, себя, в конечном счете...). Эх, ну, ничего - "Прорвемся!". Сейчас встану на ноги и....
Сердце переместилось в мозг, монотонно отбивая свой незатейливый ритм. Каждый сосудик отплясывал в такт. Пульсировал не без удовольствия, вгоняя немалую дозу крови в и так уже налитую свинцом голову. Казалось, что верхняя часть моего туловища живет отдельной от меня жизнью. Такое состояние стало обычным явлением, но сегодня превзошло все опасения - я "раскалывался" на мелкие частички. Необходимо было принять вакцину. Срочно. Я машинально потянулся к столику, дрожащей рукой отшвырнул незнакомый лифчик (интересно, кто его хозяйка?), схватил стакан, ища глазами лекарство. Лекарство оказалось под столом, прижавшись беззащитным овальным тельцем к полу. Содержимое, по-видимому, давно вылилось, так как успело высохнуть. Мозг медленно реагировал на происходящее. Я с трудом поднялся с дивана и неуверенной походкой направился на кухню, в надежде отыскать хотя бы бутылочку пива. Последнего не нашлось, что повергло меня в лихорадку.
С ней я справился профессионально: начал глубоко дышать, массировать пальцами виски, затем приготовил себе "спасение", ингредиенты которого были просты - уксус, вода, сода. Осушив в три глотка, побрел в ванную. Подставил под напор холодной воды то, что называли "головой". По мере остывания, мысли обретали свои истинные формы. Я медленно приходил в себя.
Сорок минут первого. Шкварчащая сковородка, плюющаяся пережаренным омлетом, вернула меня на "землю". Я тщательно пережевывал каждый ломоть, пытаясь почувствовать всю гамму вкусов. Безрезультатно. Рот был словно набит ватой, язык непослушно принимал участие в процессе поглощения еды. Судорожно проглотил последний кусок, небрежно запил прокисшим молоком, облив себе рубашку, не без того мокрую от увиденного...сна...что, черт возьми, происходит? Почему я подумал про сон? Что мне приснилось? Вновь охватила дрожь. Что-то нехорошее, да, мне приснилось что-то очень нехорошее. Почему-то возникла странная уверенность, что от того вспомню я или нет, зависит моя судьба (если, конечно, она вообще есть). Снова накатывала боль.
Этажом выше соседи громко рассмеялись. Это был смех влюбленных, радовавшихся жизни, семейному счастью и благополучию. Хорошие они люди, мне нравились: всегда здоровались, муж непременно за руку; я к ним заходил иногда позвонить, после чего обязательно приглашался к столу - почаевничать. Таких людей (отзывчивых и добрых) редко встретишь.
Желудок что-то забурчал, по-видимому, искренне удивившись появлению долго отсутствовавшей трапезе. Не заставив себя ждать, принялся за усиленное ее переваривание. Не хватало одного - той, чей аромат и содержимое окончательно подняли бы меня на ноги: сигареты. Мешковидными глазами я осмотрел свой стол. Обнаружив пачку, несказанно обрадовался последней содержанке.
Выйдя на балкон второго этажа, я принялся за раскуривание, трясясь от холода. В этом была суровая необходимость: "остыть". На улице - февраль. Зима проявила себя во всей красе: снежные шапки на деревьях, норовящие свалиться какому-нибудь несчастному на голову (и этим несчастным окажусь я!); метровые сугробы, под которыми зеркальный лед, трепетно ждущий поцелуя с чьей-нибудь физиономией (конечно, моей!); гуляка-ветер, наждачной бумагой растирающий щеки - лепота! И в такую погоду мне выбираться из своей берлоги. Не идти - значит обрекать себя на мучения. Как я устал...
В этот момент мой взгляд остановился, уловив в темноте неясное очертание человека. Не знаю почему, но что-то мне не понравилось в этой одиноко стоящей фигуре. Стоит на морозе, совершенно один, да к тому же не в лучах прожектора, а в тени. Странно. Может быть, он кого-нибудь ждет? В столь позднее время и в такую погоду?! Наверное, ворюга - взломщик тачек - угнать авто решил, гад! Стоп. Но поблизости нет ни одной машины. Вдвойне странно. Бог мой, а вдруг он пьян, бедолага, а я грешу на него, вместо того, чтобы посочувствовать и помочь. Надо выйти, заодно и затарюсь всем необходимым.
Очутившись на улице, я поспешил к объекту. Обогнул угол своего дома и...никого. Исчез. Ну, Бог с ним. А мне пора в ночной магазинчик - за "продуктами"...
Сорок шесть минут второго. Возвращаясь (с приподнятым настроением) домой, уже занося ногу в подъезд, я внезапно услышал глухой стук и сдавленный крик. Внутри резко похолодело, тело покрылось испариной. Мозг так и шептал: "Иди. Это не твое дело, не суй свой нос...". Заткнись! - приказал я себе.
Выбежав обратно на улицу, я остановился и задержал дыхание, пытаясь услышать источник шума. Сердце бешено колотилось. Легкие судорожно хватали ртом воздух. В этот момент охватило странное ощущение, что происходящее до боли мне знакомо. Я видел все это, но где? Ответ висел в холодном ночном воздухе: во сне. Голова пошла кругом. Еле волоча ноги, я с тупой уверенностью двинулся к арке дома, уже наперед зная, что там увижу.
Она лежала на животе бездыханным телом, раскинув руки. Я присел на корточки, присмотрелся. Удар был нанесен по голове чем-то тяжелым. Похоже, что кирпичом. За что ж ее? Ведь она еще так молода. Жить и радоваться. Меня стало мутить. Я еле сдерживался.
Рядом валялась сумочка, содержимое которой было разбросано в метрах от тела. Значит отбивалась, зря. Лучше бы ты, бедняжка, отдала ему, что он просил. Именно Он. Тварь, ведь я тебя видел. Почувствовал неладное и не понял! Что же за время такое - время отморозков! Ничего нет... ни души, ни сердца. Гребаный мир, ненавижу! Какова цена жизни? Ответьте мне!
Тишина.
Тишину разорвал звук, чуть не лишивший меня сознания. Звук принадлежал мобильному телефону. Я зачем-то поднял его, нажав на кнопку ответа:
- Да...
Голос на другом конце был слегка растерянным. Наверное, ее парень (или муж):
- Алло...а Катю я могу услышать? И вообще, с кем я говорю?
- С кем вы говорите? Это не имеет значение. Молодой человек, Катя мертва...
И так же неожиданно я прекратил разговор, оставив в шоке недоумевавшего человека. Затем набрал номера милиции и скорой помощи, сообщил о преступлении, назвав точный адрес, местоположение и прочее.
Внезапно я всем своим нутром почувствовал, что здесь - рядом с убитой девушкой - не один. Кто-то очень долгое время с любопытством, и возбуждающим страхом, наблюдал за происходящим. И я знаю кто этот Кто!
Я медленно поднялся, сжал кулаки и уверенно, чеканя каждое слово, сказал:
- Выходи, сука, дай посмотреть на твою рожу, мразь!
В ответ что-то просвистело в воздухе...в глазах полыхнули мириады звезд ...тело стало непослушным и, уже теряя сознание, я услышал:
- А вот и я...
Тьма.
2.
"Человек - это животное, создавшее все необходимые
условия, чтобы не чувствовать себя таковым"
Б. С. А.
Сон меня будто выплюнул, отторгнул из своей пасти. Я упал с дивана, хорошо приложившись носом в пол. Тело было мокрым от пота. Сновидение не отпускало из своих объятий, крепко сжав мой разум. Внутри меня все перемешалось и перепуталось. Складывалось ощущение, будто все произошло на самом деле. Я медленно ощупал свое лицо и, обнаружив лишь распухший нос, успокоился, убедившись в своей невредимости. Боже, такого кошмара я ни разу не видел. В горле пересохло, слюна испарилась. Прислушался к неустанному тиканью часов. Включил свет и посмотрел на циферблат дешевой подделки: двадцать семь минут двенадцатого. Никаких совпадений. Значит, это был просто плохой (ужасный!) сон, не более. Для пущей уверенности я направился на кухню. Открыл холодильник и нашел, что искал.
До чего же восхитительно пиво натощак (особенно после вчерашнего): заменяя еду, утоляет жажду. Окружающая обстановка показалась не столь удручающей. Да, я одинок, холост, но у меня вполне прилично, телевизор есть - цветной. Мир обретал краски.
Шесть минут первого. Включив "ящик", я начал медленно зомбироваться (входя в прежнюю стезю), поглощено впитывая всю исходившую информацию: криминальные сводки новостей за прошедшую неделю; однообразные и предсказуемые фильмы, прерываемые повтором занимательных политических дебатов толстосумов, в поте лица доказывающих свою правоту, честность и служение народу; бесконечную череду войн; экономических преступлений; полит. игр государств; "никогда ненадоедающие рекламы профессиональных клипмейкеров" и прочее, прочее, прочее. Мир деградировал на глазах, уничтожая самого себя. О, великий Нострадамус, сбылось твое пророчество - вот Конец Света! Но чем я лучше?
Невольно вспомнилось давно забытое стихотворение:
Здесь тучи все время так сгущены,
Что никогда не видно солнца.
Здесь ядом пропитан каждый цветок,
Трепещущий сердцем агнца.
Здесь слепо верят в удачу,
Опору, надежду, любовь.
В результате - кукиш в сдачу,
Но а это нам не новь.
Чтобы отстраниться от этих нехороших мыслей, я решил отвлечься чтением книг, число которых намного больше превосходило количество имеющихся денег.
"Записки из подполья" Ф. М. Достоевского - то, что надо. Близко сердцу. Каждая, не единожды прочтенная строка, заставляла выть душу, терзая истиной пропитые нервы:
"Я человек больной... Я злой человек. Непривлекательный я человек...
...Я уже давно так живу - лет двадцать. Теперь мне сорок. Я прежде служил, а теперь не служу...
...Я поминутно сознавал в себе много-премного самых противоположных тому элементов. Я чувствовал, что они так и кишат во мне, эти противоположные элементы. Я ахал, что они всю жизнь во мне кишели и из меня вон наружу просились, но я их не пускал, не пускал, нарочно не пускал наружу. Они мучили меня до стыда; до конвульсий меня доводили и - надоели мне наконец, как надоели! Уж не кажется ли вам, господа, что я теперь в чем-то перед вами раскаиваюсь, что я в чем-то у вас прощенья прошу?.. Я уверен, что вам это кажется... А впрочем, уверяю вас, что мне все равно, если и кажется...".
Читая, мне захотелось вылететь пулей из давящих стен, вырваться наружу, вдохнув полной грудью чистоту морозной ночи, раствориться в ней. Выходя из квартиры, я услышал искренний и жизнерадостный смех соседей. А когда я в последний раз улыбался?
На улице шел снег, белыми хлопьями орошая мою буйную головушку. Не хотелось ничего. Только стоять в ничем не нарушаемой тишине.
В эти минуты я понял, что никогда и ничего не смогу изменить. Жизнь моя полая, пустоту которой ничем уже не заполнить, поздно. А ведь сегодня мне исполняется тридцать семь. Никто не позвонит, не вспомнит, да и некому.
Тридцать одна минута второго. Я даже и не заметил, что, погрузившись в самого себя, стою напротив аркообразного входа во двор. Это, на удивление, не вызвало никаких эмоций. Неожиданно для себя, понял - сегодня мой последний День Рождения. Помня сон, внимательно осмотрел каждый метр, вглядываясь в темноту. Ничего и никого. Может быть рано? Так, необходимо вспомнить каждую деталь и подробность. Насколько я помню, многие вещи абсолютно не сходились с увиденным во сне, но, несмотря на это, я был твердо уверен, что все не так просто.
Я решил обойти дом. Проходя мимо своего подъезда, заметил спешащую девушку очень миловидной внешности. Ее глаза мне показались родными и близкими. Господи, да это же Она! Я резко развернулся и кинулся к ней с криком:
- Стой, стой, дура!
Девушка, услышав мой крик, вздрогнула и побежала прочь.
Я, превозмогая внезапно нахлынувшую боль в колене, настигнул ее, схватил за плечи и тряхнул:
- Не надо, он там убил вас!
Глядя на меня ошалелыми глазами, она всячески пыталась вырваться. Не удивительно: на ее месте самый отважный пес бросился бы наутек от моей внешности.
Практически не соображая, я нес разнообразную чепуху, пытаясь предотвратить неминуюмую трагедию:
- Поверьте мне, он убьет вас, убьет, как во сне. Не ходите туда! Прошу вас!
- Отпустите меня, пожалуйста, не надо...
Вдруг, она затихла. Я ослабил хватку, поплатившись неслабым пинком по левой голени ноги. На миг я потерял равновесие и рухнул наземь. Все, я потерял ее! Но... Несчастная стояла как вкопанная, не шелохнувшись, смотря на меня огромными от ужаса глазами. Кое-как поднявшись, взглянул на нее и неожиданно осознал причину оцепенения: она глядела мне за спину!
Оттолкнув ее, я (насколько мог) быстро развернулся к тому, чей острый нож, описав дугу, полоснул меня по шее.
Практически ничего не почувствовав, я кинулся к убийце, приложив немало усилий, чтобы перехватить, занесшуюся для следующего удара, руку. Попытка не увенчалась успехом: лезвие резко вошло мне в грудь между ребер. Острая боль парализовала мое тело. Но оставались последние резервы, которыми я и воспользовался: согнувшись пополам, головой ударил в живот противнику, повалил на снег, и, с неожиданно откуда-то взявшейся силой, схватил за гриву волос его башку, принявшись безжалостно молотить о землю... Кто-то выл как зверь. Им оказался я... Где-то залаяла собака, послышались крики, но мне было не до них...
Я "пришел в себя", лежа на снегу. Рядом остывало тело того, кого я впервые в жизни убил. Убил ради спасения Человека. Я не чувствовал боли. Как странно, от таких ран я должен рыдать, но не было ничего, кроме безграничного спокойствия и умиротворения. Все кончено...
Девушка что-то кричала, звала на помощь, придерживая мою голову... Тушь растеклась по лицу, но это совершенно не смогло скрыть ее красоты и обаяния. Какие у нее чудесные глаза, в них можно утонуть. А я бы мог (при других обстоятельствах и времени) влюбиться в такую. Уверен, что она будет прекрасной и верной женой: понимать мужа, любить детей... Значит, так должно быть.
Зазвонил выпавший ее телефон.
Возьми трубку, скажи своему человеку, что жива, что любишь его. Да, у тебя есть будущее, которого у меня никогда не было...
- Спасибо...- еле вращая языком, захлебываясь собственной кровью, промолвил я. Мне оставалось несколько секунд. Я покидал этот мир.