Беляева Мария Николаевна : другие произведения.

Маяк

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ягдарке 16. Ранним, тихим утром она просыпается в одной из комнаток маяка, и обнаруживает, что ее папа пропал. Папа -- смотритель маяка. Отец и дочка живут там очень давно, уединенно, много читают, размышляют; тихо живут и практически не пересекаются с жителями приморского городка. Друг с другом они тоже общаются редко: чем старше становится Ягдарка, тем чаще уходит бродит по лесам. Как бы то ни было, она начинает поиски. По дороге она встречает полупрозрачного, демона, который не очень понимает, кто он такой. Демон становится спутником и помощником девочки. Дружба делает его сильнее. Друзей преследует ведьма. Она -- главный антагонист. В конце демон и ведьма сталкиваются и смертельно ранят друг друга. Волшебство пропадает, они обретают довольно неожиданный человеческий вид.

Маша Огмартар

  

Маяк

   Под потолком болталась клетка. Гектор открыл обе форточки, поэтому сильно сквозило. Желтый свет голой лампочки тоже раскачивался. Эта пляска подвешенных под потолком предметов делала скромную обстановку в каморке Гектора немного зловещей. Он сидел на полу, упершись спиною в стену.
  
   Под ним лежал небольшой разноцветный коврик. Гектор только что закончил медитировать и теперь приходил в себя после дыхательных упражнений. Взгляд его растерянно блуждал по комнате. Ему приходилось по-новому привыкать ко всему, что окружало его. Вдруг внимание Гектора снова привлекла клетка. В ней уже несколько лет никто не жил. Она была набита мягкими игрушками кислотных цветов: оранжевого, зеленого, фиолетового. Он поёрзал на коврике и вздохнул: "Опять она чудит".
  
   У Гектора была дочка, уже довольно большая девочка, подросток. Сейчас она почти наверняка бродила где-то. Она всегда бродит, или прячется, или лежит возле отца - он возвращается после медитации, и обнаруживает её, изогнувшуюся полукругом около него, прижавшуюся к его пояснице своим животом. "Я хотела бы родиться лесным котом", - как-то раз сказала ему. "Была бы лесным котом, не жила бы со мной", - с улыбкой отвечал Гектор.
  
   Но на этот раз "лесного кота" рядом не оказалось, поэтому Гектор пересел к стене, и наблюдал за пляшущим светом и клеткой, которая, скрипя, раскачивалась под потолком. Где она ходит? О чем она думает? - он ничего о ней не знал, как хозяева не знают ничего о своих кошках.
  
   Гектор посидел возле стены ещё немного, затем встал и пошел на кухню, которая находилась этажом ниже. На фоне серо-белой стены выделялась чёрно-белая электроплита с духовкой, в которой хранили сковородки и кастрюли, потому что ни Гектор, ни его дочка Ягдарка готовить еду в духовке не умели. Зимой, когда ветер особенно сильно дует, и миллионы маленьких снежинок бросаются в лицо болезненными ледяными уколами, они открывают духовку, вытаскивают оттуда всю посуду, включают жар, кладут на пол циновки, одеяла, подушки, кутаются, греются, пьют какао и играют в го. Кончики носов становятся комично розовыми, и ужасно хочется спать. "Я сейчас хочу стать бурым медведем и залечь спать в берлогу вот из этих одеял до самой весны", - сказал однажды Гектор.
  
   Она училась в школе, ходила туда, ходила там, как призрак. Она больше прогуливала, чем посещала. И когда прогуливала, бродила по сосновому лесу, прижавшему город к морю. Учителя уже перестали жаловаться единственному родителю, делали вид, что Ягдарка учится, рисовали ей тройки. Ягдарка вежливо принимала эти "подарки".
  
   Летом она могла не появляться сутками. Уходила с рюкзаком и палаткой без предупреждения, без записок на холодильнике. Если Ягдарка не появлялась на следующее утро после ухода, Гектор нарушал "священные границы" её территории за китайской ширмой в журавлях, и шел смотреть, взяла ли она с собой рюкзак, палатку, пенку, спальник. Если оказывалось, что да - взяла, Гектор переходил к следующей стадии: проверял, взяла ли она с собой приспособления для разведения костра или ограничилась горелкой. Если Ягдарка брала с собой только спальник и палатку - это говорило о том, что она ушла не больше, чем на два дня. Если она взяла горелку - ее можно не ждать дней пять. Если ушла с тросом и каном - видеться им через недели полторы-две. На этот раз Гектор не нашел горелку. "Завтра-послезавтра", - заключил он, в очередной раз посетовав на то, что она пренебрегает таким средством общения, как записка.
  
   Он встал с пола, на котором сидел, разгребая дочкино снаряжение, уныло покинул "запретную зону", пошел на кухню ставить чайник, ибо намеревался восстановить потерянную из-за переживаний по поводу ухода Ягды, прану. "Мёда хочу", - пробормотал Гектор и чиркнул спичкой.
  
   Торхард
   В долгих прогулках проходило время Ягдарки. Жесткие ботинки наступали на корни, на мягкую землю, покрытую старой листвой, которая запахом так напоминает чернослив. Сухие холмы, шуршащие сосновыми иголками, сосновыми чешуйками и песком, пахли теплой хвоей, свежим воздухом и далёким водоёмом.
  
   Она проснулась четыре часа назад на высоком крутом холме. Спина слегка затекла, а руки, выпростанные на ночь из спального мешка, были сильно покусаны комарами. Утренняя прохлада, влажность росы на всем. Звук расстегивающейся молнии, и вот можно смотреть на море, раскинувшееся вдалеке. Отсюда был виден маяк.
  
   Ягдарка натянула на серую майку бордовый свитер, и полезла в рюкзак за горелкой и гречкой. Во фляжке не оказалось воды - вся была выпита перед сном, так что сходить в нижний лес к роднику было вдвойне необходимо. Так и не натянув штанов, в плохо завязанных ботинках и мешковатом отцовском свитере, почесав покусанные ноги, Ягдарка устремилась с литровой фляжкой вниз.
  
   Оказавшись в лесу, она погрузилась в ещё большую прохладу и черно-зеленый мрак. Земля здесь была напитана влагой мелких речушек и родников. Ягдарка не любила ходить здесь босиком, поэтому сейчас ей было особенно приятно ощущать ногами только сухость и тепло.
  
   Избавившись от одной из нужд, она почувствовала себя в силах сходить к дальнему Барсучьему роднику, труба которого совсем потемнела и заросла мхом. Для этого нужно было перейти маленькую речку и чуть больше углубиться в заросли.
  
   Пригибаясь под ветками, задирая ноги перед упавшими стволами, вдавливая подошвы в сырую грязь, Ягдарка продиралась к источнику. Комарья и мошки прибавилось, поэтому она уже несколько раз пожалела о том, что так задержалась с завтраком, тогда как выбранные целью Шитые кручи, за которым скрывалось Голубое озеро, не приближались. А идти до них предстояло очень долго. От этих размышлений по плечам расползлось напряжение.
  
   Она вздрогнула от неожиданности, когда увидела возле источника маленькое существо в темно-синем балахоне с надетым на голову капюшоном. Оно набирало воду в небольшой железный бидон. Бидон давно был полон, и вода бесконечно переливалась через край. Ягдарка наблюдала за этим минуты две, затем вышла из ступора и спросила:
  
   - Можно теперь я наберу воды? - существо вздрогнуло и резко обернулось. Это был мальчик.
   - Что? - спросил он.
   - Воды. У тебя там уже через край. Мне тоже надо набрать.
   - Набирай, - сказал он, сделал пригласительный жест и отодвинулся, не вставая с корточек.
  
   Ягда подошла к роднику и подставила горлышко фляги под струю. Она старалась не смотреть на мальчика: "Не исключено, что это гном или колдун, прикинувшийся ребенком. Значит, не хочет открыться. Не буду злить и пялиться", - размышляла она, - "А что, если вправду мальчик? Тогда он постесняется говорить со мной. Так и останется один". Теперь уже из Ягдиной фляжки лилось через край.
  
   - Теперь у тебя через край, - сказал мальчик.
   - Да, - она убрала фляжку из-под струи, закрутила её, поставила рядом и начала умываться. Как бы невзначай, она кинула взгляд на мальчика. "Смотрит", - мелькнуло в голове.
  
   Он и вправду смотрел. На лице его читалось простое детское любопытство "Может быть, настоящий". - Ягдарка вынула голову из-под струи и посмотрела прямо посмотрела на мальчишку. Это было для него неожиданностью, он попытался отвести взгляд, но больше его цеплять было не за что, поэтому он снова посмотрел на Ягду.
  
   - Ты человек? - спросила она напролом.
   Мальчик округлил глаза.
   - Ну да.
   Ягдарка замялась:
  
   - Ты здесь один. А дети по лесу одни не ходят. Поэтому ты вполне можешь оказаться кем-нибудь ещё. Дворфом или колдуном.
  
   Она выжидающе и с опаской посмотрела на собеседника и нерешительно добавила:
  
   - Я не хочу сердить тебя, если ты просто скрываешься.
   - Нет, я не дворф. Я просто здесь сижу. А живу вон там, - он неопределенно махнул рукой в сторону чащи. Ягдарка задумчиво проследила взглядом за его жестом. "Очень странно", - подумала она и взбудоражилась, - "Уйти или нет? Нехорошо лезть с вопросами. Нехорошо. Детей в лесу тоже оставлять нехорошо - будешь жалеть, что не спросила". Ягдарка нахмурилась:
  
   - С родителями там живёшь? - этот вопрос был выдавлен. Ягда неплохо знала эту местность. Здешние люди живут в городе. В лесу живут только лесники. Мальчик не был похож на сына лесника - Ягдарка была с ним знакома. С каждой минутой эта ситуация казалась Ягдарке все более и более странной. И она не была уверенна, что хочет услышать ответ на свой вопрос.
  
   - Нет.
   "Фу ты!"
   - С кем же?
   - С Ономой.
  
   Лицо девушки вытянулось. "Он, видимо, живет с лешим!" Может, даже сам он леший, водит ее за нос, притворяясь мальчиком. Как бы то ни было, она впервые так близко подошла к границе между нормальным и непривычным, что обращать внимание на страх она перестала. Она сказала:
   - Меня зовут Ягдарка. Я живу на маяке.
   - А меня Торхард. - не вставая с корточек, он придвинудся к ней и протянул маленькую руку. Ягда со всей серьезностью пожала ее. - Теперь иди. Оном смотрит. Он не любит чужих. Но ты все-таки приходи ещё.
   Он поднялся и убежал заросли терновника, за которым вроде как находился его дом. Ягдарка потерла глаза, встала и пошла обратно к палатке.
  
  
   Медовый след
   "Чем меньше людей, тем громче ходики. Интересно, что происходит, когда дома вообще никого нет? Либо они начинают совершенно бессовестно греметь - как арматура об рельсу: бдиннь-бдинннь, либо вообще не издают никаких звуков. Вот, сейчас, кажется, что они специально так громко тикают, чтобы подчеркнуть, что нет, дескать, никого, одна сидишь и ничего не знаешь, а мы видели всё".
  
   Гектор пил травяной чай перед уходом, ел мёд из блюдца. Не убрал за собой, и к остаткам мёда прирос едва заметный пушок пыли. Ягда сидела за столом, подперев подбородок правой рукой, между средним и указательным пальцем была слабо зажата чайная ложка: она зависла, продолжая линию пальцев, на краешке застыла капелька мёда и никак не решалась упасть на светло-серую поверхность стола.
  
   Неприятно было вернуться в дом, где никто не ждал, хотя ты уже насытился одиночеством, и теперь готов - более того! - хочешь быть в обществе хорошего друга. Однако ещё неприятнее было ощущать, что-то нехорошее, что "Папа не ушел медитировать или за черным хлебом с семечками".
  
   Ей некому было рассказать о случившемся. Не с кем было посоветоваться. Она сидела наедине с собой, своими тревогами, мыслями и догадками. Папа ушел или исчез неожиданно и даже не написал ничего на холодильнике. Дома ошивался кот Локуст и появился ворон Фольк. "Даже Фольк здесь. А его уже месяц не было", - Ягдарка покосилась на степного ворона, тыкающего клювом трупик грызуна на подоконнике у газовой плиты. Белая стена без картинок и дуршлагов на ней, лазурное небо за окном, ставшее ярким фоном для черной птицы - все однотонное, целое.
  
   - Очень пусто, - проговорила Ягда осипшим от долгого молчания голосом.
  
   Тут она вспомнила о мальчике, которого оставила в лесу. Локуст лизал кефир из блюдечка. "Надо ему корма больше навалить. Нужно пройтись по папиным местам. Может, всё-таки медитировать ушел. Вспомнил маму и ушел. Может же такое быть", - она окинула взглядом белые шершавые стены кухни, ничего не ища и ни во что не вглядываясь. Спокойно шумело широкое море. День гас и Ягдарка решила лечь спать, не дожидаясь темноты, чтобы встать на рассвете и отправиться искать Гектора.
  
   Она вышла из кухни. Медленно перебирая ногами ступеньки винтовой лестницы. Снова показался рыжий Локуст и пошел за ней. "Чего тебе?" - подумала Ягда, но не произнесла, потому что давно запретила себе разговаривать со зверями, "Все равно же они не понимают ничего".
  
   Шершавые ступеньки легонько цепляли за плотные вязаные носки, чай в кружке опасно колыхался. Ягдарка дошла до небольшой темно-коричневой двери, толкнула ее свободной рукой, зашла и обратно толкнула ее пяткой, чтобы закрыть, однако сделала это не достаточно сильно, оставив небольшую щель. В нее проскользнул кот. За журавлиной ширмой девушка раскатала циновку, положила на нее бордовый объемный спальник, залезла в него до пояса, взяла в одну руку книжку, в другую - кружку и принялась пить и читать о зазеркальном мире.
  
   Ей нравилось ощущать границу между сном и обыкновенной жизнью. И на сотой странице она почувствовала, как сон обхватил ее голову, притянул к себе и начал затягивать. Чай был допит, книжка отложена в сторону страницами вниз. Выдохнув, Ягдарка опустила голову на подушку и натянула спальник по плечи, а руки заложила за голову. Перед тем, как окончательно провалиться в сон, она почувствовала, как Локуст, тяжелый и плотный, улёгся ей на живот. Это было странно, потому что кот никогда не спал с ней - сон Ягдарки всегда был беспокойным, она ворочалась, коту это не нравилось и, обычно он уходил.
  
   "Подойди. Ты слышишь меня? Видишь меня? Иди. Сюда иди", - она старательно вглядывалась в темноту, - "Пойдем гулять. Мне скучно". - Жилистая прохладная рука длинными пальцами аккуратно взяла ее за горло и потянула вперед. Рука была, как ветка, темная, кряжистая, с длинными жесткими пальцами. Сначала было непонятно, откуда она растет, но потом Ягдарка увидела, что ее затягивает в маленькое квадратное окно ветхой избушки. "Врежусь, разобьюсь!" - мелькнула в голове паника, руки закрыли-обхватили голову. Внезапно она почувствовала, что ее больше нично не несет и не держит. Она опустила руки и, опасливо жмурясь, открыла глаза. "Ты не можешь просто так приводить сюда людей. Ты опять брал книгу", - послышался скрипучий голос. - "Уйди. Мне скучно", - этот голос Ягдарка тут же узнала. Говорил мальчик, которого она встретила возле родника. - "Она пусь уйдёт". - что-то жесткое толкнуло ее в грудь так сильно, что чуть не проломило ребра. Девушка ахнула. И упала навзничь на песок. "Да что же это?" - пробормотала она. И приподнялась на локтях. Она огляделась: берег моря, подножье сопки, на которой высились сосны. Солнце, облака. Маяка не видно. Она не узнавала мест. Рядом стоял Торхард. "Онома не любит ведьм. Поэтому погуляем здесь". - Ягдарка, хоть и во сне, все равно ощущала тупую боль в груди. Она молча села, скрестив ноги и сгорбившись. "Сначала надо было спросить у него, хочет ли он меня видеть, вместо того, чтобы силой тащить в дом. Он очень сильный и очень грубый", - хмуро пробормотала девушка. "Мне нужно было срочно позвать тебя, чтобы сказать, что тебе скоро будет пора уходить". - Ягдарка помнила, что она находится во сне, поэтому не ответила ничего, - "Буду считать, что ты моя галлюцинация. Сон, галлюцинация - почти нет разницы", - она встала на ноги и пошла по линии прибоя. В руках она несла носки. Оглядываться и смотреть, идет ли за ней мальчик, она не хотела - ее разозлило то, что сон пошел именно таким образом, причинил дискомфорт и, возможно, она проснётся с ощущением послекошмарной тяжести и с болью в груди. "Приходи в гости сегодня. Он такой только здесь". Ягдарка оглянулась, мельком подметила, что там, позади стоял не маленький мальчик, а кто-то взрослый, следующий шаг был сделан в пустоту, она снова смотрела перед собой: ее окружал густой лес, под ногами была холодная, пропитанная влагой. Её передернуло. Рядом было болото. Она слышала, как где-то журчит вода. "Позади, совсем недалеко", - услышала она детский голос, "Онома не любит ведьм. Но я ему постоянно повторяю, что нам нельзя оставаться в одиночестве. Все должны держаться друг друга", - вещал голос, - "Ты поймешь, куда идти, когда пойдешь сюда в следующий раз". Солома под ногами. Противно пахнет сыростью. "Ненавижу сырость", - Ягда раздражалась все больше, - "Нечисть, навязчивая нечисть лезет ко мне. И мальчик - не мальчик. Никак не оставит меня в покое. Не дает смотреть мой сон". Она снова увидела небольшой дом. Детская мягкая, слегка похладная рука, осторожно взяла ягдаркину руку и потянула к избушке. "Вот здесь. Вот сюда". Ягда упиралась, но все равно совершенно внезапно оказалась внутри. Детская рука пропала. "Мне кажется, я здесь один". За грубым деревянным столом сидел Торхард, перед ним в большом стеклянном стакане стояло молоко. Оно было ярко-белое, поэтому сон стал черно-белым. "Побудь со мной. Он больше не прогонит тебя". - девушка тут же обнаружила себя сидящей за столом напротив мальчика. "У меня нет времени развлекать тебя. У меня есть дело, которое нужно доделать", - проговорила Ягдарка, напрягшись. "Ясно", - глянул Торхард изподлобья, - "Все уходят", - пробормотал он почти неслышно, - "И пожалуйста! Уходи, если нужно". - Ягдарка ощутила тоску этого мальчика. Она спросила: "Что ты делаешь в лесу? Один. Папа, мама - где они?" - глаза Торхарда залило сплошным черным. Даже белки почернели. Он взял стакан и вылил молоко на стол. Молока там оказалось в сотни, тысячи раз больше, чем могло поместиться в стакане. Потоки белой жидкости хлестали уже ото всюду, и за считанные секунды заполнили всю избушку. Ягдарка почувствовала, что захлебывается и проснулась.
  
  
   Лес
   Вскинув руки вверх, Торхард резко поднялся с лежанки и, захлёбываясь воздухом, вздохнул. Огарки, оставшиеся в подсвечнике с позднего вечера, догорели. Всю избу наполняла темнота, как вода наполняет аквариум. Маленькой тёмной рыбкой юркнул Торхард с печки вниз на лавку, с лавки - на пол, и поспешил к столу, где всегда наготове были свечки и спички. Он ощупью отыскал их и зажег. Бревенчатые стены окрасились в дрожащий бронзовый свет, и тьма попряталась под столом, меж бревен, за шкафами. Он сел за стол.
   - Ты чего не спишь? - прошуршало где-то над ухом мальчика. На столе появился стакан молока.
   - Ты издеваешься? - спросил ошарашенный Торхард, - Зачем ты это делаешь?
   - Нехорошо водиться с ведьмами, - на противоположной стороне стола постепенно возник собеседник.
   - Мне скучно. Я хочу играть. Хочу друзей.
   - Я играю с тобой. Пей молоко. Детям надо пить молоко.
   - Я уже попил, - съехидничал мальчик.
   - Я играю с тобой - нет? Я дружу с тобой. Не водись с ведьмами.
   - Ты - не то. Она человек. Ты не можешь быть, как она.
  
   Онома посмотрел на Торхарда глазами, горящими тусклым зелёным светом. Он колебался.
   - Твоя задача учиться колдовать. Я тебя учу. Пойдёшь к людям - растратишь магию. Здесь я не забираю ничего, лес не забирает ничего. Тебе не нужно ходить с девушкой.
   Торхард задумался.
  
   - А приходить сюда она может?
   Оном посмотрел куда-то в сторону. Мальчик внимательно следил за ним. Желание Торхарда выйти к людям явно обижало домашнего демона. Оном крепко задумался. Смотреть мальчику в глаза он больше не хотел.
  
   - Мне это не нравится, - прошуршал он.
   - А мне не нравится, когда ты делаешь мои сны кошмарами.
   Оном кинул косой взгляд на мальчика и начал растворяться в воздухе, превращаясь в облачко дыма.
  
   - Э-э-эй! Нечестно! - возмутился Торхард.
   - Чужих не надо - сказал Оном и просочился через дыру в пространстве неведомо куда, - Ложись спать, - скомандовал он напоследок.
   Торхард поставил подсвечник в небольшой таз с водой и вернулся на свое место на печке.
   - - -
   - Немыслимо, - сказала Ягдарка ворону, который усердно поглощал кусочки мяса, подкладываемые её заботливой рукой. Другой рукой она держала стакан кефира. Больше она ничего не хотела говорить вслух. Хотела только поесть и отправиться на поиски Гектора. Кот Локуст пристроился рядом с вороном на краю маленького стола. Он подворовывал мясо, оставляя на кружевной кремовой скатерти кровавые следы.
  
   Она смотрела из небольшого окошка на город вдалеке: светлые параллелепипеды в квадратную систематизированную крапинку скопились, сгрудились вместе, жмутся друг к другу, как пингвины в Антарктике. "Им не холодно, им неуютно", - Ягда поерзала на скрипучем белом стуле. Ворон наелся, спрыгнул со стола и взлетел на подоконник того самого окна, в которое задумчиво глядела Ягдарка, и закрыл собой большую часть пейзажа.
  
   Настойчивое присутствие зверей казалось ей странным. Раньше они обитали в доме незаметно, по кладовкам, чердакам и в под лестницей. Сейчас же они спали с Ягдаркой в одной комнате, Ели с ней за одним столом, ходили за ней по пятам. Но каким бы странным ей это все не казалось, она была довольна тем, что пустота, возникшая с уходом Гектора, не так остро ощущается.
  
   Ягдарка встала, вышла из кухни и поднялась в спальню - пора было собираться и выходить.
  
   Бледный Тей
   Иной раз, вид тонкой линии горизонта, разделяющей небо и море, внушает невероятную тоску. Даже если солнце светит и греет, не обжигая кожу, даже если бриз. Ощущение пустоты и одиночества от того, что приходится быть наедине с такими гигантами, как небо и море, зарождается незаметно и неизбежно. Может быть, именно это заставляло блуждающего демона кататься по теплому песку, прижимать колени к груди и протяжно стонать.
  
   Он сделал себе ноги, сделал руки, голову, как у людей. Но что-то все равно было не так. У него никак не получалось заговорить с кем-нибудь из них. "Может, дело в цвете?" - размышлял он, и был в чем-то прав. С цветом он действительно не угадал: все его тело было таким же прозрачным, как стеклянный кувшин с лимонадом. Поэтому люди сразу понимали, что с этим существом что-то не так, хотя Тей заговаривал со всеми осторожно и вежливо. Он пробовал общаться непринужденно и фамильярно, как это делали иные люди, но и это не помогало - все всё понимали, либо делали вид, что Тея нет, не замечали его. Хотя, пару раз демону удавалось поговорить с человеком:
  
   - Здравствуй, человек, - говорил Тей.
   - Э? - человек начинал оглядываться, пытаясь понять, кто с ним говорит.
   - Меня зовут Тей, - продолжал демон. Человек, тем временем, уже начинал ощущать смутное беспокойство. Что неудивительно, ведь Тей был уверен в том, что если знакомиться с человеком в темноте, он не сможет разглядеть демона, как следует, не поймет, что Тей не человек вовсе. Таким образом, Тею удастся поразить собеседника глубиной своего духовного мира, общностью интересов, чувством юмора - иначе говоря, всем тем, чем обычно люди поражают друг друга.
  
   Проблема заключалась в том, что демон Тей не знал, до чего люди не привыкли к тому, что незнакомцы пытаются общаться с ними в кромешной тьме, посреди ночи, прервав их сон.
  
   Демону очень хотелось побыть с людьми. Он научился говорить на их языке, пить чай на чужой кухне, начал читать книги и журналы (кое-какие он брал в библиотеке и не возвращал, иные находил на лавочках и на подоконниках в подъезде). Он научился есть, несмотря на то, что ему это было не нужно - как раз после этого Тей перестал быть прозрачным, его кожа теперь была цвета лимонада. Но ни утраченная прозрачность, ни книги, которые он читал, не делали его человеком и даже не приближали к людям.
  
   "Что не так? Что не так?", - отчаянно повторял он, катаясь по нежно-желтому песку. Его бледно-лимонадное тело оставляло следы: здесь были крылья, здесь - торчащий гребнем
   из тощей спины, позвоночник, а тут - след от круглой лысой головы.
  
   В конце концов ему надоело страдать, он выпрямился, лег нА спину, расправил крылья, выпрямив ноги. Начал в задумчивости водить руками по песку, рисовать узоры, насыпать холмики без всякого смысла, просто так. Это продолжалось не меньше получаса, затем он резко встал, взмахнул крыльями и улетел в сторону длинного пирса, возле которого в дремоте покачивались пустые лодки.
  
   Математика
   Разом Ягдарка ощутила огромную пустоту этого светлого мира, стоило ей ступить за порог: нет больше якоря, нет больше троса, который тянется от ее сердца к маяку. Пусто. Из пустоты она вышла в пустоту. Прохладное и вязкое предчувствие медленно колыхалось в груди - здесь и сейчас Гектора искать бесполезно. "Но надо. Я хотя бы попытаюсь. Все может быть". И она направилась к любимому месту отца - Можжевеловому утесу. Он часто уходил туда "дышать и думать"
   .
   Утес омывали теплый ветер и соленое море, темная зелень можжевельника скрывала ноги Ягдарки до колен. Она стояла, глядела на линию горизонта, мяла рукой лямку рюкзака. "Теперь - на Рыжую сопку", - она развернулась и широким шагом пошла вниз по шершавому склону.
  
   Расстояние предстояло преодолеть куда большее, чем от маяка до утеса. Ягда вынула из кармана тесных джинсов горсть монет и, остановившись на минуту, принялась пересчитывать мелочь. "Автобус до Сторного - туда-сюда - двадцать, электричкой - пф-ф-ф - что-то около шестнадцати с полтиной туда... значит, тридцать три - туда-сюда. А что, если от Сторного обратно пешком? Долго, но тогда можно будет купить пожевать по дороге..." - покончив с математикой, она ссыпала мелочь обратно в карман и зашагала дальше.
  
   Котовья
   В темноте слышалось копошение и голоса. Оба женские, но один был тягучим и немного хитрым, тогда как другой звучал грубо и отрывисто. Некоторое время они спорили: одна хотела зажечь свет, другая не соглашалась ни в какую, жаловалась, что у нее слишком чувствительные глаза, что вот уже неделю ей приходится бодрствовать днем, видеть слишком много людей и света. Та, что требовала света, посоветовала перестать помогать людям: пускай, мол, сами лечат своих коз, лошадей и ребятишек. Тягучий голос оправдывался любовью к козьему и лошадиному молоку. Грубый голос назвал собеседницу странной. В итоге было решено заняться делом, ради которого обе пришли сюда, в дом ведьмы Котовьи.
  
   - А теперь посмотрим, - что происходит с нашим отшельником, - прохрипел грубый голос.
   - Ничего не происходит. Я его уже несколько дней не вижу.
   - Спрятался.
   - Не знаю. Не думаю, что... все так просто. Я его даже здесь не вижу. Подойди, глянь.
   - Ну? У, черт! Да зажги же ты лампу! Не у всех же кошачьи глаза!
  
   В потемках послышалась возня. Что-то упало.
  
   - Лучше сядь, Бестия. Ты мне всю лабораторию разнесешь.
   Снова шорох, возня, напряженно сопящий нос.
   - В топку спички! - комната осветилась внезапной голубой вспышкой в мягкой, пушисто-когтистой руке.
   - Ай! Предупреждать надо!
   - Вот свет, - хозяйка когтистой лапы подкинула огонек, и он повис под потолком, осветив лица колдуний: кошачье и смуглое человечье, - Теперь иди сюда смотреть.
  
   Колдунья с кошачьей головой Евгения стащила хлопковый чехол с большого стеклянного сосуда, н половину наполненного дымом, наполовину - водой.
  
   - Это мой Водым, - Евгения взяла пятилитровую бутыль и тряхнула ее.
  
   - Смотри Сб пол не грохни! - привстала, протянув руки к Водыму смуглая Бестия.
   Котоголовая ведьма только снисходительно глянула на товарку.
  
   Ведьм и колдунов на свете гораздо меньше, чем обычных людей, поэтому они стараются не упускать друг друга из виду. Своей самовлюбленной замкнутостью они могут соперничать даже с кошками, но желание сохранить свое племя в них так же сильно, как и в людях, и колдовская братия внимательно следит за тем, чтобы магия не прибавлялась и не убавлялась сама по себе, как ей вздумается.
  
   Поэтому есть среди ведьм и ведьмаков наблюдатели, которые следят за тем, чтобы соблюдались все правила и обычаи. Гектор, например, нарушил главное правило: маг должен колдовать - он покинул общество Колдовского дома и ушел в себя. Мало того, он оставил силу при себе, тогда как обычай требует передать ее кому-нибудь другому, если решил перестать ворожить. Колдун выбирает существо, готовое впитать в себя магию, и отдает ему всю свою волшебную силу.
  
   Обычно магию передают своим детям, братьям-сестрам или друзьям, но Гектор не решился отдать силу своей единственной Ягдарке, и стал хранить всё внутри себя, и занялся медитацией. Это возмутило все общество Колдовского дома, потому что каждый хочет добавить что-нибудь к своим возможностям, особенно за счет другого. Жадность и тщеславие колдовское братство с людьми, поэтому Гектор перестал общаться сначала с одними, а потом и с другими, став смотрителем маяка.
  
   - Так. Теперь двигайся ближе. - Бестия, слегка привстав, потянула за собой деревянную скамейку, и села, практически уткнувшись носом в сосуд. - Я давно приставлена за ним наблюдать. Обычно он и не прячется. Лет пятнадцать уже так живет: смотрите, я весь на ладони. Не колдует. Все копит. И вот исчез. Вот дом.
  
   - Что ж это за дом такой? Стены круглые.
   - Не дом. Маяк.
   - Вот поляна. Но он здесь и так уже полтора десятка лет не появлялся. Все равно. Нет его. В лачуге - фу, развалилась вся! все запустил! - тоже нет. Выходит, Гектор не колдовать ушел.
   - А по горам-холмам смотрела? Он любит...
   - Там тоже нет. Его нет нигде. И Водым его найти не может. А он, заметь, может найти всех и везде.
   - Может, помер?
   - Умер, а силу не передал? - Котовья глянула исподлобья, как учителя смотрят поверх очков, - Такого быть не может. Так невозможно умереть.
   Смуглая хитрС прищурилась и сказала:
   - А ты за дочкой его следила? Уж не ей ли знать, где папаша спрятался.
  
   Перепончатые крылья
   - Эй. Здравствуй, - раздался неуверенный осипший голос.
   - М? - Ягдарка, только что купившая билет на автобус, задумчиво повернула голову. Перед ней стояло бледное двуногое создание.
   - Так, - закатила глаза Ягдарка.
   - Меня зовут Тей, и я люблю европейскую поэзию второй половины прошлого века. Не бойся меня, - произнес незнакомец одним выдохом.
   - Ты голый, - понизив голос, ответила Ягда и пошла к остановке.
   Тей двинулся следом.
   - Ты путешествуешь? - спросил Тей Ягдаркину спину.
   - Не совсем, - нехотя ответила она.
   - А эти с тобой?
   - Ты о ком? - спросила она вполоборота.
   - Локуст и Фольк.
   - Чт... о-о?! Вы здесь! - люди на остановке начали оглядываться на девушку, - Ты откуда их знаешь?
   - Не помню. Но их многие знают. Я слышал, они питомцы местного колдуна.
  
   - Да он и не... Погоди! О Гекторе он слышал! Откуда? Почему я тебя вижу впервые?!
  
   - Потому что я стал видимым не так давно. Я начал есть...
  
   Ягдарка, опешив, уставилась на собеседника. Теперь она смотрела во все глаза, забыв о словах "может и не может быть": теперь стало ясно видно Теевы перепончатые крылья. Девушка закрыла глаза и провела по лицу ладонью: "Вот оно, безумие".
  
   - Это ты меня кошмарил прошлой ночью?
  
   Тей отпрянул:
   - Нет! Ты что! Я мирный!
  
   - Понятно. Ладно, - сказала она уставшим голосом, - вон мой автобус. Мне пора. Локуста с Фольком туда не пустят, так что составьте друг другу компанию. Пока! - Ягдарка устремилась к открывшему двери пригородному автобусу до Сторного.
  
   Тей растерянно оглянулся на кота и ворона, затем метнулся к Ягдарке, которая как раз зашла в автобус и показывала билет водителю. Демон бежал неловкой трусцой, крылья качались, мешали двигаться ровно. Впившись взглядом в автобус, Тей изо всех сил старался не лететь, он страшно запыхался, и ввалился в салон как раз в тот момент, когда Ягдарка начала протискиваться в салон. Неуклюжий Тей чуть не снес ее.
  
   Она догадывалась, что кроме нее, Тея больше никто не видит, поэтому не стала возмущенно восклицать, но зато бросила на него такой испепеляющий взгляд, что демон смутился и пробормотал:
   - Прости. Давай сядем. Я все объясню.
  
   "Черт подери, неужели мне без приключений до Рыжей сопки не доехать? И так все обещает оказаться бесполезным, так еще и демон..." - девушка начала нервно продвигаться в самый конец, чтобы можно было незаметно переговариваться с демоном. Хоть его навязчивость раздражала, Ягдарка не могла быть невежей даже когда очень этого желала.
  
   Она села. Тей пристроился рядом. Девушка вопросительно уставилась на него.
  
   - Ты первая, кто разговаривает со мной, как с человеком. Я столько раз пытался - никто не отвечал. Все кричат или... не кричат. Смотрят молча сквозь меня или в сторону - делают вид, что меня не бывает. А я так хочу поговорить, подружиться...
  
   - Странное желание. Слышал бы тебя Гектор, - ворчливо заметила Ягда.
  
   - Да. Гектор. Звери сказали, он в беде. Я хочу быть с тобой, хочу помочь тебе. Ты видишь меня, говоришь со мной. Говорить важно. Мне известно даже, что дети становятся людьми, если говорить с ними.
  
   Ягдарка криво ухмыльнулась. Слова демона показались ей забавными.
   - А что ты за демон? - спросила она.
  
   Тей задумался. В какой-то момент ему показалось, что ответ есть, и он собирался что-то сказать, но вдруг весь осел и, растерянно глянув в лицо девушки, медленно проговорил:
   - Мне кажется, я не помню.
  
   Вдруг завелся, загудел автобус и, судорожно дернувшись взад-вперед, отправился в путь. Тей печально уставился в окно за Ягдаркой. Девушка не знала, что ещё сказать, поэтому предпочла разговор не продолжать.
  
   - Мне очень... странно от того, что я не знаю, какой я демон. Есть поглотители, есть тьмовники, детские демоны, подводные и лесные. Как они названы - сразу ясно, что они делают, - Тей глянул на профиль Ягдарки, - а кто я, я позабыл.
  
   Немного нахмурившись, сведя безволосые брови, демон готовился сказать что-то еще. Наконец он нашел собеседника, и к тому же, хорошего слушателя. Тей давно ощущал, насколько важным может оказаться разговор с кем-нибудь, кто готов выслушать и ответить. Сейчас к демону пришло маленькое счастье - его собеседница не смотрела на него, смотрела в окно, на немногочисленных пассажиров, разглядывала салон, но он чувствовал, что она внимательно слушает, что она слышит его.
  
   - С тобой всегда было так? Мне казалось, у таких, как ты всегда все четко и ясно, потому что вы часть природы, - неожиданно спросила Ягдарка.
  
   - Люди тоже часть природы. Но они тоже не всегда знают, кто они.
  
   - Нет, - Ягдарка серьезно посмотрела Тею в глаза, - люди хуже разбираются в себе. Я думаю, те, которые могут колдовать, которые чувствуют волшебство и могут управлять им, почти все знают, кто они. И забывают только тогда, когда что-то делают не так. Когда начинают поступать, как люди. Вот тогда... Да. Возможно, ты что-то не так сделал, Тей. Поэтому забыл себя. Ты хочешь стать человечнее, и я думаю, в этом может быть твоя ошибка.
  
   - А ты знаешь про себя все?
  
   Она развела руками:
   - Я человек. Так что... не знаю.
  
   Золотистый след
   Разница между ведьмой и колдуньей велика. Не потому что различий много - их несколько, - а потому, что различия эти влияют на дух и сознание. Ведьмы и ведьмаки ближе к людям; колдуам и колдуньям - только шаг сделать, чтобы стать демоном. Они далеки от людей.
  
   Мелочность и любовь к легкой наживе объединяет людей и ведьм.
  
   Евгения стала ведьмой уже очень давно. Она даже не могла припомнить, как это произошло. Как и все ведьмы, она хотела стать колдуньей. Для этого нужно было сделать уйму всяких важных дел. Загвоздка была только в том, что никогда не знаешь, что именно нужно делать. Говорят, "чуйка поможет". Но она такая маленькая и прыткая - страшно идти у нее на поводу. Допустишь ошибку-другую, собьешься с верного пути, и, может статься, так и будешь ведьмой до самой смерти. Вот почему ведьмы с ведьмаками нередко искали лазейки, которые могли бы приблизить их к желанному посоху взамен мохнатой метле. Они охотно соглашались быть наблюдателями Колдовского дома, потому что так им проще было отыскать свободный источник магии: умирающего одиночку, мелкого потомка колдуна, нарушителя, или еще кого-нибудь, оказавшегося в беде. Котоголовая Евгения выбрала себе в жертву Гектора и Ягдарку, которые держались в стороне от любого общества, будь то людское или колдовское, и при этом носили в себе невероятную магическую силу. Ее не использовали, - она постоянно росла. И вдруг Гектор пропал.
  
   Евгения испугалаь того, что может упустить добычу, и бросилась на поиски.
  
   Сначала она понадеялась на помощь Бестии, с которой не раз охотилась и загоняла мелких духов, но позже она поняла, что это дело компаньонов не терпит - этой добычей она делиться не готова, поэтому после того, как Бестия оставила ее дом, Евгения молнией вылетела из дымохода в своей старенькой, темно-зеленой с синим узором ступе.
  
   После того, как Водым не смог показать ей Гектора, она поняла, что на этот раз нужно будет действовать по старинке: "Нужно отыскать все следы чувств и мыслей. Хочу знать, передал ей Гектор силу или нет. Куда он мог деться? Все нужно потрогать, все его коврики, все ее карандаши. Маяк будет первым, само собой". Ведьма энергично втапливала помело, делая им широкие взмахи. Взмыв над лесом, она быстро пролетела над этим густым темно-зеленым ковром, и тень ее заскользила по светло-серым крышам приморского городка. Взглядом она вцепилась в белую башню маяка.
  
   Конечно, она не надеялась на то, что попав в дом Гектора, она тут же найдет все, чтобы разгадать тайну его исчезновения, но торопилась она туда так, как будто это действительно было возможно.
  
   Дверь была закрыта. Но для ведьмы это препятствием не было. Заботливый Гектор предусмотрительно наложил заклятие на весь маяк так, чтобы колдовской братии было трудно проникнуть внутрь. Евгения задумалась. Села в ступу, полетала вокруг маяка - она надеялась на то, что заклятие наложено только на дверь, а окна остались свободными. Оказалось, что защита есть и на них. Тогда ведьма спустилась, снова встала возле двери и начала шептать, шипеть и поводить мягкими когтистыми лапами. Голубые и зеленые искры срывались с ее когтей, тонкие жужжащие молнии впивались в дверь, которая отражала их плавно пульсирующим белым светом.
  
   Ведьма поколдовала так около часа, перебирая все заклинания, какие считала подходящими, но ни одно не смогло справиться с запретом, наложенным Гектором. Ведьма устала. Она мрачно уставилась на дверь, размышляя над тем, насколько этот колдун сильней ее самой. Ничего удивительного в своем провале она не видела. И, возможно, она не была бы так расстроена, если бы не предательски зародившаяся надежда на удачу.
  
   Смирившись, Евгения топнула ногой, вытянула лапу, в которую тут же послушно влетело помело, и прыгнула в ступу. Невольно повторяя маршрут Ягдарки, она отправилась сначала к самому близкому месту медитации Гектора - Можжевеловому утесу.
  
   Ведьма решила прощупать утес, не пропустив ничего. Ягдарка пришла и, окинув все быстрым взглядом, поспешила дальше. Евгения была опытным следопытом, да и выискивала она не следы от ботинок и не брошенные окурки - ее интересовало нечто более тонкое, менее заметное.
  
   Евгения опустилась на колени, впилась когтями в твердую почву утеса и застыла, слегка наклонив голову влево. Казалось, она прислушивается к чему-то. Забавно смотрелась большая голова кошки в зарослях можжевельника.
  
   Она ощутила следы присутствия Гектора, но они так истончились, что сразу стало ясно, что он давно здесь не был. След был золотисто-оранжевым - это сильно напугало ведьму, потому что она видела мир черно-белым с тех самых пор, как ее голова и лапы стали кошачьими.
  
   Она с трудом удержала когти в земле.
  
   Затем Евгения увидела Ягдаркин след. Он был не таким ярким, но все же был золотистым, с оранжевыми разводами. Ведьма вся напряглась. Ей стало не по себе: слишком много цвета, слишком много загадочного и непривычного. Но золотистый след Ягдарки сказал о многом. Пусть он бледнее исчезающего следа Гектора, но он такой же цветной и теплый. "Он может отдавать ей силы по чуть-чуть, чтобы не причинить вреда, - догадалась ведьма. - Это значит, что он жив. Значит, он не отдал и половины". У Евгении захватило дыхание - появилась надежда.
  
   Большой и маленький
   В бледно-желтом луче плавали белесые пылинки. Казалось, свет состоит из медленного гипнотического танца пыли. За печью шуршали и шептались мыши. Не тревожили тишину часы своим тиканьем - они давно остановились, и никому не надо было заводить их. По чердаку скакал какой-то зверь, а за окном маячил незнакомый Торхарду ворон.
  
   Мальчик сидел на стопке книг, которые положил на лавку, чтобы удобнее было восседать за столом, нависая над огромным лохматым фолиантом. ПС столу были раскиданы разные мелкие штуки: кусочки корней, пучки трав, пузырьки с эссенциями, ступка, пестики, кусочки мелких зверьков.
  
   Торхарда давно утомили занятия: он уже два часа читал Нектроманский ведьмовник, а хотелось заняться чем-нибудь еще, поэтому появление ворона и какого-то второго зверя вполне успешно отвлекали его. Кот явно кого-то ловил на чердаке. Мальчик некоторое время пытался угадать, кого же. Вспомнил, что над боровом приклеилось ласточкино гнездо, нахмурился, прошептал что-то и хлопнул в ладоши. Со следующим прыжком кот провалился через потолок в избу.
  
   Усатое животное ошарашено озиралось. Мальчик сперва улыбнулся, но потом решил сдержаться, протянул в сторону кота руки, сделал ими движение, словно загребал что-то и потребовал: "Имя мне!". Узнав имя кота, он так же "притянул" ворона. Звери оказались в доме, перед столом Торхарда. Он, хоть и был всего десяти лет, уже два года колдовал, используя родительскую библиотеку и следуя наставлениям домового демона.
  
   Ему несложно было догадаться, что Фольк и Локуст были не простыми животными. Придя в себя, они неподвижно встали рядом и устремили взгляды на мальчика, приготовившись говорить. Торхард понял это, сел, выпрямив спину, положил руки на ребристую поверхность дубового стола, белки его глаз залило черным. Он тоже застыл. "Мы зовем тебя к морю, - прозвучало у Торхорда в голове, - тебе пора выходить. Фольк и Локуст помогут. Онома опасен. Да. Ты не видишь, многого не видишь. Мальчик еще. Выйди к морю", - закончились слова, появились, замелькали картинки. Духам сложно говорить простой человеческой речью, им проще говорить так, как люди мыслят: картинками, кусочками воспоминаний, запахами, ощущениями.
  
   Когда нужно было применить магию, с Торхардом происходило интересное превращение, он переставал быть ребенком. Все детское в нем словно пряталось где-то в темной комнате, вжималось в уголок и затихало. Он не переставал быть собой и понимал, что происходит, но ощущал и знал хорошо, что Торхард-маг и Торхард-мальчик существа разные настолько, насколько бывают разными старший и младший брат. Мальчик любил играть и все то, что любят дети; маг появился после смерти родителей. "Какой чужой, какой большой!" - шептал, сидя в темном уголке, Торхард-мальчик. Маг был невозмутим и не по-детски ко всему привычен. Он размышлял. Смотрел, слушал и ощущал все то, что показывают ему Локуст и Фольк. Он думал: "Зачем мне к морю? Я болотный, лесной. Там слишком много света, мне нельзя и Онома не сможет быть там. Он сгорит. Одного меня не пустит. Откуда эти двое?", - мальчик-маг разглядел едва заметное золотое свечение и оранжевые искорки, слетающие с перьев ворона и шерсти кота. "Разве вы не видите, я не могу, - ответил он. - Мне нельзя так далеко отойти от дома. Мама и папа оставили его мне. Он не проживет без меня. Я знаю, как выглядит море, мне незачем идти к нему". - "Еще немного и будет поздно, - ответили на два голоса звери. - Ты даже не заметишь, когда тебя засосет". - "Вам пора. Нянька идет", - Торхард поднял руку и сделав движение, каким открывают дверь. Все так же сидя за столом, распахнул окно. Он махнул рукой рукой, и Локуста с Фольком выбросило из дому вон.
  
   "Чем ты занят?" - послышался третий голос в голове не успевшего возвратиться Торхарда. Онома вырос перед ним, вытянул огромные друки-ветви и вытащил мальчика из темного угла.
  
   - Я же сказал тебе упражняться в извлечении и поглощении. А ты инициируешься, - домовой осекся. - Кто был здесь?
  
   - Сюда залетела птица, - мальчик потер шею и затылок. - Я устал. Хочу гулять.
   Он слез с книжной стопки и пошел к двери, ведущей в сени.
   Онома проводил его взглядом и исчез, когда Торхард закрыл за собой дверь.
  
   Рыжая сопка
   Мимо проносились маленькие огороды, проплывали покатые поля иссохшей кукурузы и жухлых трав. Иногда взгляд спотыкался о рябую корову, коричневую лошадь, застревал на озере или пожженном жнивье. Автобус рычал и покачивался на неровной дороге. Над некоторыми сидениями покачивались затылки пассажиров, но большинство мест даже не были заняты. Трясло, и читать было невозможно - наушники стали для Ягдарки единственным развлечением. Ей нравилось то, как музыка меняет мир и отстраняет - происходящее начинает казаться фильмом, трудности перестают быть ближе своей рубашки, превращаются в эпизоды. Все в мире начинает двигаться в ритме звучащей в наушниках музыки.
  
   Тей время от времени начинал скучать, пропадать и появляться на разных сидениях. Первое время Ягдарку это забавляло, но вскоре надоело, и она уже не отрывала взгдяд от заоконных видов. Тей приуныл и уселся рядом с водителем. Иногда он оглядывался на Ягдарку, но вид ее был настолько отстраненным, что временами демон думал, ему привиделось то, что она разговаривала с ним. В конце концов он не вытерпел, снова возник возле девушки, тронул ее колено. Она вопросительно взглянула на него.
   - Ты забыла про меня.
   - М? - Ягдарка сняла наушники.
   - Ты про меня забыла.
   Она нахмурилась.
   - Это не так. Я размышляю. Мне не по себе, Тей. Я не понимаю, куда пропал Гектор. Он единственный человек в моей жизни. Я люблю быть одна, но Гектора я люблю намного больше.
   - Но мы же ищем его.
   - Да. Но этого мало, это все странно: я не знаю, куда идти, где искать, выбрала я правильный путь или нет. На этот раз я понятия не имею, где искать его.
   - Ты едешь на Рыжую сопку. Может быть, это правильно.
   Ягдарка пожала плечом и отвернулась. Глаза ее вновь забегали по машинам, пролескам, клочкам облаков.
   - Его там нет. Я чувствую. Так же, как на Можжевеловом утесе. Я и тогда знала, - сказала она.
   - Тебе пора начать использовать магию.
   Ягдарка с грустью ответила:
   - Я же не умею. Я даже не знала, что папа колдун. А сегодня я в первый раз увидела демона - я не думала даже, что они бывают в жизни... Это же, наверное, нужно было читать большие старые книги заклинанай, учиться махать палочкой или посохом, а ты говоришь об этом так, как будто это так же естественно, как... купить пакет орешков.
   - Для меня пакет орешков - не так уж и естественно. Он ничего не рассказывал тебе? Не учил?
   - Нет.
   - Не понимаю.
   - И я всегда думала, что это все сказки. Но с позавчерашнего дня начали твориться странные дела: в лесу я встретила мальчика, которого нянчит домашний демон - этот домовой мучил меня кошмарами такими странными и реальными. И папа пропал. А потом ты появился со своими крыльями, перемещениями по сидениям и потерей памяти. Так что мне пришлось поверить в магию. Но я ничего не умею.
   - Все равно, ты двигаешься куда-то, ты выбираешь места, что-то подсказывает тебе, куда надо идти. Не может быть, чтобы ты все делала зря. Гектор колдун, а ты его дочка - вы не можете действовать просто так. В вас уже есть знание.
  
   Ягдарка вздохнула.
   - Может быть. Мы скоро выходим.
   Она взяла рюкзак и начала продвигаться к выходу.
   - Я рад, - сказал демон.
   Автобус тяжело затормозил, потянув пассажиров вперед, затем дернул назад.
   - Да. Нам еще идти черти сколько, - сказала Ягдарка, когда за ними закрылась дверь.
  
   Тей вышел со странными чувствами и мыслями в голове. Ему начало казаться, что воспоминания возвращаются. Он слегка отстал от девушки и поплелся позади. Изредка Ягдарка оглядывалась, видела, что демон не потерялся, и спокойно шла вперед по тропе между высокими, бурого цвета злаками, которые колыхались в такт порывам ветра. Светлые сухие волосы девушки растрепались, на душе стало легче - движение, простор и ветер успокоили ее. "Поле похоже на большое мохнатое животное. Вот оно спит и дышит в гнезде между сопок", - она почувствовала себя очень маленькой и незаметной. У подножия стали заметны россыпи маленьких оранжевых камешков. Ягдарка поспешила наверх, совсем забыв про демона.
  
   - Ягдарка, не так быстро! - крикнул он. Девушка отмахнулась, не оборачиваясь и не замедляя шага.
  
   Он кричал что-то еще, но она не слышала - быстро шла наверх. Оранжевых камней становилось все больше, и сами они были все крупнее и крупнее. Слова демона, сказанные ей в автобусе, воодушевили ее, и гнали теперь вперед.
  
   Она добралась до вершины и направилась к восточной ее стороне, сплошь усыпанной оранжевым крошевом. Вдруг она увидела небольшой темный предмет, в воздухе. Он увеличивался, потому что, как догадалась Ягдарка, летел навстречу.
  
   - Не уж! - дохнуло ей в ухо, и чьи-то руки подхватили ее под мышки, оранжевая земля начала стремительно удаляться.
   - Ах! - вскрикнула девушка. И начала оборачиваться, чтобы увидеть, в чьих руках оказалась.
   - Я же кричал тебе!!!
   - Ты и сейчас кричишь! Тэй?! Ты летаешь? Ты же человеком хочешь быть!
   - Нет! Все! Я вспомнил!
   Ягдарка оглянулась:
   - Кто это летит за нами?
   - Это ведьма с котовьей головой.
   - А что ей надо?
   - Наших сил хочет, - Тей запыхался, - я подрасту сейчас. Молчи, а то сил говорить и лететь нет... сложно. Нужен воздух.
   - Ясно! - она почувствовала, как руки Тея выросли вдвое, если не вчетверо. Он полетел быстрее. С каждым движением крыльев вверх они плавно опускались, затем тут же плавно подымались, как только демон крылья опускал.
  
   Вдруг Тей дернулся и застонал.
   - Ты чего? - испугалась Ягдарка.
   - Плюется.
  
   Тей начал вилять. Ведьма не отставала, летела далеко, но не отставала. Ягдарка постоянно оборачивалась, она видела, как Евгения корчится, выгибается, открывает зубастый рот и выплевывает серые комки. Демон увиливал, как мог, но ведьма была досьаточно метким "стреком". Мерзкие комки влажно шлепали о крылья и спину Тея. Один плевок попал демону в шею, и Ягдарка ощутила, как по не потекло что-то теплое. Она обернулась. по ней с руки тея стекала кровь. Он уже не стонал, но летел все ниже и ниже. Его длинные тощие ноги уже шуршали о верхушки деревьев. Ягдарка вся напряглась - было ясно, что они вот-вот рухнут.
  
   Ведьма летела и плевалась почти беззвучно. От этой беззвучности становилось совсем не по себе. Пространство вокруг словно набилось ватой, поглощающей и притупляющей любой шум. Ягдарке казалось, что сердце того и гляди выпрыгнет у нее из горла. Она чувствовала, как хватка Тея слабеет и уже видела, как летит вниз, ударяясь об ветки, грохается на землю, хрустит костями."Ох, Гектор, - подумала она, - вот тебе твои тайны и выкрутасы. Не приклеил записку на холодильник - жди беды". Задрав голову как можно выше, она с тоской поглядела на демона.
  
   - Совсем плохо? - громко спросила она.
   - Да! - выдохнул демон.
  
   Внезапным рывком он подбросил её вверх, поймал на лету, полностью укутав своими крыльями. Огромным, сочащимся кровью коконом полетели они вниз, ломая сучья, срывая листья. Ягда почувствовала , как тяжко они ударились о землю. Её сильно тряхнуло, но крылатое тело Тея не дало ей разбиться.
  
   - Тей! - закричала она - Тей! Ты живой?
  
   Демон застонал, крылатый кокон начал медленно открываться, девушка выывалилась из него и тут же получила липким комком в грудь. Она вскрикнула и глянула на верх. Евгения зависла среди крон деревьев. Листья шуршали под воздействием магического поля. "Жжется! Как же жжется!"
   - Ягдарка, - еле простонал Тей.
   Девушка метнула на него полный отчаяния взгляд.
   - Подойди ко мне скорей!
   - А ну стой! - крикнула ведьма.
   - Скорей. Я умираю. Простись, - Ягдарка бросилась к Демону. Котовья снова плюнула. Попала Ягдарке в предплечье и тут же к ней метнулась.
  
   В тот момент, когда девушка упала на колени перед окровавленным Теем, он с неожиданной проворностью и силой схватил её, развернул спиной к себе и больно сжал ей запястья.
  
   Евгения заметила это, всё поняла, зашипела, замахнулась помелом, но не успела опустить его - из Ягдаркиных ладоней метнулось фиолетово-зеленое пламя, она закричала от боли. Ведьма охнула, её отбросило далеко в кустарники и травы.
  
   Девушку трясло. Ледяной язык, онемевшая прыгающая челюсть и ужас не дали ей сказать ни слова. Она мычала и повторяла нечленораздельное "зжзжзззззжжж!!!"
  
   Тей крепко её обнял:
   - Прости. Прости. Потерпи. Сейчас последний раз будет. Прости.
  
   Из зарослей медленно поднялась котоголовая Евгения. Она грозно надвигалась на них. Она дымилась, была черна и раздета. Пасть её была открыта, она тяжело, со свистом дышала, шипела.
  
   Ягдарка бессильно дрожала в руках Тея и, не отрываясь, глядела на приближающийся ужас. Евгения снова запрокинула голову, готовясь к плевку. Тут демон опять с силой сжал запястья девушки: "Сейчас!" - выдохнул он, и с воплем Ягдарка выпустила из рук светящийся шар, который, разбившись о ведьму, развернулся в огромный портал, тут же увлёк её вовнутрь и схлопнулся.
  
   Тей отпустил девушку, она скатилась лицом вниз в ковер хвойных игл. Ладони её были сплошь подгорелое мясо. Тей выглядел ничуть не лучше. Тело его стало изжелта белым.
  
   Ягдарка снова замычала и медленно повернулась к демону лицом:
   - Шштэ...эта...была?а? - пропадающим голосом простонала она.
   Тей потер глаза, тяжело провел рукой по лицу:
   - Я не знаю. Магия, наверное.
  
   Не дома домовой
   Оном шарился среди книжных полок. В углу приятно сипел джазом граммофон.
   - Ты сегодня хмурый, малыш.
   Торхард оторвал взгляд от магнитного конструктора и безразлично уставился на домового.
   - Ну, чего ты? - Онома подошел к нему и сел на ковер рядом с мальчиком.
   - Я хочу в город, - пробурчал он в ответ.
   - Опять. Я не люблю этого, ты же знаешь. Людей я не люблю. А сегодня ещё и выходной. Их там будет сто-о-олько!
   - А я хочу, чтоб их было много. Мне сейчас очень одиноко. Пусти меня одного, если не хочешь идти.
   - Ну, вот ещё! Мало ли, что там может случиться.
   - Тогда иди со мной. Почему я всё время должен делать то, что ты хочешь? - Торхард вспомнил, как давно не отрывался от занятий, груды конструктора и прочих очень важных штук, голос его начал раздраженно повышаться. Сейчас домовой своими дредами, шароварами и всеми попытками быть человеком, невероятно раздражал его. Мальчик почувствовал, как кончики пальцев начало пощипывать, он испугался и отвернулся от Онома, чтобы не дать вспышке гнева стать взрывом. Домовой это заметил.
   - Так, понятно. Хорошо. Дыши глубже. Мы пойдём, - сказал он и скрипнул зубами.
   Торхард застыл, не веря своим ушам.
   - Вставай, собирайся, - одернул его домовой.
   - Спасибо, - тихо сказал Торхард, поднимаясь с пола.
  
   Вылазки в людные места давались Ономе с трудом. Но он понимал, что это - часть человеческой жизни, поэтому не подавлял в Торхарде желания выходить во внешний мир. Он считал для себя крайне полезным те изменения в своей природе, которые прививает ему человеческий детеныш. Как человек, который понимает пользу физических упражнений, но приступает к ним, переступая через себя, Онома, делал огромное усилие над собой, проникая в мир людей.
  
   Торхард быстро оделся, собрал рюкзак и встал возле двери, выжидающе глядя на домового, который все еще мешкался.
  
   - Пойдём?
   - Да. Да. Иду, - Онома сдвинулся с места и вышел вслед за мальчиком.
  
   Закрывать дверь было не обязательно - заколдованный дом не был виден людям, а демоны и ведьмы далеко не всегда могли проникнуть сквозь защиту.
  
   Когда ноги домового встали на землю, он снова замешкался, уставившись вниз на почву под ногами: у него ноги человека, он идёт по чёрно-коричневой земле, покрытой травой, расшитой корнями, всклокоченной болотами. Всюду были деревья. Оном задрал голову: сквозь небо проливалось невыносимо яркое золото, прямо сквозь дыру в ярко-лазурной скорлупе полуденного безоблачного неба. Он вышел из дряхлого деревянного ящика и задыхался от новых запахов и свежего воздуха.
  
   - Оном, пойдём уже!
  
   Домовой взял себя в руки и поспешил за мальчиком, который как раз успел дойти до границы их владений - Барсучьего родника. Вода бодро журчала. Торхард тоже взбодрился: стряхнул пыль обиды и раздражения, весь уже был на площади, жевал жареный миндаль, пил кофий с молочной пеной, которую домовой делать не умел, катался на чертовом колесе, шастал по согретой солнцем темно-серой брусчатке узких переулков, цеплялся шерстинками свитера за шероховатости светлых стен. "Наконец-то не лес!"
  
   Домовой уже предчувствовал полуночное возвращение с кучей непонятных бесполезных предметов: игрушек, шариков, сувениров, сладостей. "Люди любят это - простые, ненужные вещи. Они их собирают и кладут дома на полки. Или едят. Или смотрят изредка и вспоминают что-нибудь, как они были где-то с кем-то. Зачем нужно? В любой город можно вернуться, с любым знакомым можно вновь повидаться, любую еду можно купить в... ма-га-зи-не. А сахар делает человеческое тело уродливым", - Оном дрейфовал по просторам своих мыслей. Время от времени он спотыкался о корни и ругался - он знал, что ругань бесполезна, но она забавляла его.
   - Куда ты ведешь нас? - спросил он мальчика.
   - К шоссе.
   - Зачем же? - не понял домовой
   - Нам надо на автобус...или на попутку.
   - Нет! Я могу нас переместить куда угодно! Это быстрее, чем эти ужасные машины! - всполошился Онома.
   - Но я хочу ехать! Пожалуйста! - мальчик остановился и умоляюще посмотрел на домового.
   - ООоооо!!! Торхард! Машины! Шумно! - Оном хаотично делал руками всяческие жесты, выражающие бессильное сопротивление. Он не совсем верно создал своё человеческое тело, поэтому жесты эти выглядели довольно странно: руки выглядели, как макароны на ветру.
  
   Знакомство
   Ковья ощутила, как сознание, будто с глухим звуком "пум!" включилось, растеклось в голове, заполнив собой пространство внутри черепа.
  
   Она постепенно разлепила веки, долго и медленно моргала, привыкая к свету. А когда наконец открыла глаза, оказалось, кругом ночь.
  
   В голове звенело. По шерсти на руках бегали искры.
  
   Ведьма попыталась сесть, но тут же рухнула в шуршащую листву и уставилась в ночное небо.
  
   Внезапно она вспомнила, как оказалась здесь. Она подивилась тому, что этот демон и девчонка вытворяли. Это было неожиданно и страшно. Это означало, что Гектор все-таки умер, иначе Ягдарка не смогла бы колдовать. "Он отдал ей всю нерасходованную магию. Она захватит здесь всё. Надо быстрей домой", - но как добраться до дома, когда не можешь даже голову от земли отрвать?
  
   Делать было нечего, поэтому Котовья ведьма Евгения погрузилась в размышления. Она думала о том, что ослабленного медитацией Гектора уже явно не удастся ограбить - он умер и даже успел передать магию дочке. Ягдарка настолько сильна, что энергия вырывается из нее сильным магическим шквалом. Этому шквалу Евгении в одиночку противостоять не удается.
  
   Но сдаться Котовья не могла. Она уже настроилась, уже хотела стать сильнее за счет этих обитателей маяка. Всю эту неудержимую энергию она считала своей - стоит только протянуть руку.
  
   Что же делать теперь? Ведьма начала нетерпеливо мягкими лапами мять сухую листву. "Надо найти союзника. Он захочет какую-то долю себе... Так что ж! Это бывает!"
   Ухо Евгении уловило тихий шорох, похожий на порыв ветра. "И всё-таки это - не ветер", - она прислушивалась изо всех сил, шорох кружил, петлял - кто-то следил за ведьмой, изучал ее. Котовья замерла, закрыла глаза, начала принюхиваться. Запаха тоже не было: пахло землей, деревьями, влагой, грибами - лесом, но не пахло ни кем. "Кто же это?" - думала она, прислушиваясь и принюхиваясь.
  
   - Что ты делаешь на моей земле? - прошептал голос прямо над ведьминым ухом. Он вздрогнула.
   - Меня сразил демон. Я оказалась здесь не по своей воле, - ответила Евгения.
   - Ты мне здесь мешаешь.
   - Я не могу никуда уйти. Мне нужно время.
   - Хорошо. Я подожду. Здесь. Восстанавливайся.
   - Не надо меня сторожить. Я не собираюсь оставаться тут навсегда, мне нужно быстрее попасть домой.
   - Это не важно. Я чувствую - ты опасная ведьма-оборотень. Я вижу - ты слилась со своим животным, оно завоевало самое важное - голову. Ты - опасный зверь. Я дам тебе отдохнуть, но не позволю остаться.
   - Как хочешь, - раздраженно ответила Евгения.
   Наступила тишина. Было слышно только гневное сопение Котовьего носа.
   - А может, вместо того, чтобы просто сидеть, ты поищешь какое-нибудь средство, которое восстановит мои силы быстрее? Это сбережет тебе время.
   Ее собеседник молчал.
   - Ты здесь?
   - Да.
   - Так что, поищешь?
   Молчание.
   - Хотя, может быть, ты просто демон, и у тебя нет никаких снадобий... Поэтому ты так трясешься за свою территорию.
   Тишина в ответ.
   - Я не ведь просто так прошу. Тебя ждет благодарность за помощь. Проси, чего хочешь... Не наглей только.
   - Меня интересуют реликвии.
   - А-а-а, значит, ты все-таки демон. С амбициями.
   - Так есть у тебя или нет?
   - Конечно. Дома. Помоги добраться - будет тебе реликвия. Ты невидимый? Могу дать воплощение.
   - С воплощением всё в порядке. Мне нужно прочнее срастись с миром людей.
   - М-м-м, - задумчиво протянула Котовья, - да-а, и такой отыщется.
   - Где же твой дом? - спросил демон и потихоньку проявился. Он был лохмат, с волосами, похожими на высушенные водоросли, на нем были широкие штаны и старый серый свитер.
   Евгения ухмыльнулась.
   - Живу в Еловой чаше.
   - Ясно. Ты на метле? В ступе?
   - В ступе. Она валяется где-то, - ведьма махнула рукой куда-то в сторону.
   - Ладно. Я принесу зелье, - демон встал и удалился в чащу.
   "Удачное знакомство", - подумала ведьма и вновь уставилась на небо, густо посыпанное ярко-белой пудрой звезд. Мысли ее рассеялись в голове точно так же, а звон в ушах превратился в шум. В какой-то момент, ей начало казаться, что море совсем близко. Котовий нос еле заметно задвигался, пытаясь уловить запах соленого воздуха. Тут Евгению словно накрыло, и сознание выскользнуло прочь.
  
   Под крылом
   - Я бы хотела быть лесным котом. Сворачивалась бы я так вот в калачик и спала... Или претворялась бы, что сплю. Ты бы грелся. Вот, тепло ведь тебе сейчас?
   - Тепло, - было слышно, что Гектор улыбается, отвечая.
   - Ты такой тихий. Скоро я перестану верить в твое существование. Когда я ухожу, сразу видно, что меня нет. Это ясно видно. А с тобой как ?
   - Ну?
   - Тебя нет, но вот он ты, тут сидишь. ты Сидишь совсем рядом, но тебя все равно как будто нет, - Ягдарка перекатилась на спину и тут всё заболе-е-е-ло. Она застона-а-а-ла.
  
   - Прости пожалуйста.
   - Да-да, я всё понимаю, - пробормотала она и снова повернулась на бок. Белизна стен маяка потухла. Вокруг стало темно. Ягдарка вздрогнула, открыла глаза - вокруг было темно. Она тут же вскочила.
   - Где это я? - она захлебнулась грудным сонным баритоном.
   - Мы в пещере, - раздался позади мягкий голос Тея. Он аккуратно тронул девушку за плечо.
   Она резко обернулась. Зеленоватая физиономия демона тускло светилась во мраке и выглядела встревоженной.
   - А-а, - протянула Ягда. - Знакомые все лица.
   - Как ты?
   - Не знаю пока - она машинально оглядела себя и, так и не увидев ничего в темноте, сказала: - Руки болят, тело ноет.
   - Да, мы много падали. Ветки, земля, камни, шишки...
   - О-о! - вспомнила Ягда, - А ты-то как?
   Тей зажег фонарик.
   - Если что, я нашел твой рюкзак, - сказал он.
   Она метнулась к нему разглядывать нехорошие пятна на теле Тея. Они сочились прозрачно-желтой жидкостью. От них тянулись неприятные черные жилки.
   - Что это?
   - Ведьма заплевала меня какими-то мерзкими комками. Я теперь не могу летать.
   - Бедняга Тей, - задумчиво пробормотала она. - Почему... Что ей от нас вообще было нужно? Мы ей не сделали ничего, - возмутилась Ягдарка. - Да что же это! Я просто папу найти хочу! А тут этот дурдом! - она было окончательно вкочила на ноги, но ударилась затылком о свод пещеры. - О-о-о чер-р-р-т! - зарычала она.
  
   Демон растеряно смотрел на девушку, застыв в нелепой позе: он сидел на пятках, зад его съехал на пол, а длинные руки с узловатыми суставами на локтях и пальцах бессильно упали на пол кистями вверх.
  
   - Надо спать, - вымолвил он в конце концов, - стоит продолжать путь в светлое время.
   - Как я теперь засну? - проворчала Ягда, - Всю ночь буду об этом думать: Гектор пропал, а вокруг всё это творится. Как это вообще возможно?
   - Иди. Ты заснёшь.
   - Да как?
   - Под крылом.
   Ягдарка подползла к демону, который пригласительно поднял перепончатое крыло. Все это казалось ей очень странным, но она никак не могла найти причину, по которой можно было отказаться ото всего, что происходит с ней сейчас.
  
   Маленький
   Линию прибоя и линию горизонта закрывал хребет курортных домишек. Они толклись на длинной косе, которая своим песчаным острым рогом врезалась в море; высовывались таблички, указатели и объявления о свободных комнатах для нездешних.
  
   Маленький автобус трясло на неровной дороге, он подпрыгивал, раскачивался, подбрасывал пассажиров вверх, толкал то вправо, то влево, вперед и назад.
  
   Оном хмуро делал вид, что высыпает монеты в руку женщины-кондуктора, хмуро оглядел её розовую майку, желтые волосы и черные штаны с вытянутыми коленками, и отвернулся в сторону окна. Торхард тоже сделал вид, будто платит за проезд. Мальчик был полной противоположностью Онома: весел, бодр, устремлен вперед. Только сумрачность приятеля гремящим якорем тащилась за ним следом, не давая насладиться поездкой в полной мере.
  
   Некоторые выходные дни были особенно хороши: люди одевались совсем не так, как обычно. На них были разные наряды и маски с длинными носами или без носа вовсе, с улыбками, от которых мурашки по коже, "немые" маски безо рта, белые и цветные, с блестками или узорами...всё было странно, еще более странно, чем обычно, не буднично.
  
   А ещё всюду было много вкусностей. Орешки в меду и кунжуте, козинаки, жутко странные и вкусные сосиски в булках, сладкая вата невероятных цветов, рыба c жареной картошкой на газетке... Оном так безвкусно готовил! Он не считал нужным заботиться о том, насколько аппетитна еда, он считал, что через несколько минут после еды человеку будет уже все равно, какой была пища на вкус. Торхард видел в таких рассуждениях лишь одно достоинство: когда ему удавалось добраться до ярмарки, он был, пожалуй, единственным человеком во всём городе, который способен получить такое космическое удовольствие от картошки с рыбой, завернутых в газетку.
  
   Вдоль берега на несколько километров протянулась вереница сцен, где играли самую разную музыку, рядом с которыми собирались совершенно разные люди: они по-разному двигались, по-разному слушали музыку, подпевали или не подпевали. У них была непохожая одежда, прически: у некоторых на голове было много толстых, казалось, годами нечесанных косичек; чьи-то волосы были выкрашены в яркие цвета, чьи-то были просто острижены "ежиком".
  
   Столько шума и столько жизни будоражило мальчика после лесной тишины. Он хотел быть здесь, слушать шум карнавала, фестиваля, ярмарки, чувствовать то брусчатку узких переулков, то резко задирающихся вверх, а затем спускающихся вниз; хотел топить кеды в теплом песке пляжа... А еще Торхард желал, чтобы демон оставил его в покое, чтоб он исчез. Но Онома был нужен: он мог колдовать так, что продавцам вкусностей и билетов на аттракционы казалось, что Торхард заплатил. Поэтому Оном таскался за ним всюду, колдовал, удивленно озирался, наблюдал и изучал, все, что происходило вокруг, учился общаться с людьми, притворяться, кем вздумается, но единственное, чего он не способен был сделать - это получить простое, нехитрое удовольствие от всеобщего веселья и бездумицы.
  
   - Дай мне ещё денег, я вон туда схожу, - мальчик показал на чёрный, блестящий павильон, с изображениями летящих зеленокожих ведьм с крючковатыми носами, бордовых чертей вперемежку с простынообразными привидениями.
   - Хорошо, - рассеянно ответил Онома и сунул мальчику в руку кристалл, - возьми его, он заставляет людей видеть то, что они ожидают. Я с помощью него расплачиваюсь. Мне нужно отойти. Погуляй. Встретимся на площади у колонны.
   - М. Давай. А когда?
   - Когда ты окажешься там, я почувствую и перенесусь.
   - Понял, - ответил Торхард, - Ну, пока.
  
   Это было так неожиданно, что мальчику даже в голову не пришло спросить, куда собрался домовой, и с чего вдруг он решил отпустить его, позволив праздно шататься по фестивалю, ярмарке и по городу. Но когда все эти вопросы созрели, Онома уже не было видно среди пляжной толпы.
  
   Удивление сменилось радостью - сбылось его главное желание, он избавился от неусыпного контроля Онома. Теперь можно идти куда угодно, "Можно общаться с людьми!" - обрадовался Торхард и начал искать глазами кого-нибудь, с кем можно познакомиться и, может быть, даже подружиться. Но перед этим он решил всё же посетить "Пещеру ужаса".
  
   Мальчик подошел к билетеру, болтающему с какой-то девицей, и молча протянул руку с иллюзорными деньгами. Билетер его не заметил. Тогда Торхард сказал:
  
   - Один билет, пожалуйста!
   Нет ответа.
   - Э-э-э-эй! - мальчик потянул билетера за рукав красной фуфайки. Тот обернулся, посмотрел прямо сквозь Торхарда и отвернулся, как ни в чем не бывало.
  
   От такого хамства мальчик опешил:
   - Издеваетесь что ли?! - крикнул он и несильно пнул ногу негодяя. Тот резко обернулся, вытаращив глаза. Со злобным удивлением он оглядел толпу проходящих, толпящихся и жующих под тентами. Теперь он смотрел поверх головы Торхарда.
   "Да что же это?!" - мысленно воскликнул он.
   - Ну, хорошо, - сказал он вслух и, не отрывая от человека в красной фуфайке ядовито-любопытного взгляда, зашел внутрь павильона.
   Билетер даже усом не повёл.
   "Как странно!" - подумал Торхард и радость сменилась удивлением.Он уселся в вагонетку, пристегнулся и озадаченно уставился вперед. Кроме него желающих прокатиться не было.
  
   Торхард без особых эмоций разглядывал декорации "пещеры". Размалеванные темно-зеленым, темно-бордовым и черным, стены, с потолка всюду свисают выкрашенные в те же цвета куски разодранных сетей, марли - все было грубо, просто и вовсе не страшно. Из-за поворотов и специальных углублений выпрыгивали механические вурдалаки и зомби. Они судорожно дергались и лязгали механизмами, а потом безвольно застывали над проезжающим. Мальчик посмотрел назад: вагонетка проехала, монстры затихли и остались сиротливо нависать над опустевшими рельсами.
  
   Аттракцион закончился, Торхард вышел на свет, увидел тир и решил пострелять. Год назад ему не разрешали, потому что он был небольшого роста. Но так это год назад! Может быть, сейчас он ого-го как вымахал!
  
   Торхард подошел к стойке и с надеждой спросил:
   - А таким, как я стрелять можно? - потом добавил: - в прошлом году мне сказали, чтобы я подрос. И я подрос...по-моему, - последние слова Торхард произнес тише и медленней. Ему показалось, что его снова не замечают. "Может, не услышал? - думал он, глядя на длинноволосого тощего дядьку, который исправно подавал ружья другим, - А билетер просто заговорился с девушкой?" - но было слишком очевидно, что дело вовсе не в этом.
  
   Растерянный, Торхард побрел к лотку с мороженым. Выбрал себе фисташковое и обратился к продавцу. Продавец, толстый дядька в белом колпаке и чистом полосатом переднике, его не услышал. Мальчик постучал по створке лотка, пытаясь привлечь внимание. Так он потратил минут десять впустую, не выдержал, взял мороженую ложку, самый большой рожок, и начал нагребать и накладывать туда зеленые шарики.
  
   И если б мороженщик хотя бы что-то заметил! Пока Торхард сам себя обслуживал, толстяк смотрел куда угодно, делал что угодно, только не прикасался к ложке, мороженому и лотку.
  
   Пока он ел, он окончательно убедился в том, что домовой не с проста так легко его отпустил: никто Торхарда не видел. "А смысл кристалл давать? Я и так все сам могу взять. Ох, он издевается", - обиженно размышлял мальчик.
  
   Торхард плелся, поедая мороженое и устремив взгляд на колесо обозрения. Он был так сосредоточен на еде, что перестал следить за тем, куда идет он и кто идет на него. Поэтому в следующую секунду в него кто-то со всей силы врезался. Верхний шарик фисташкового мороженого шлепнулся на брусчатку.
  
   - Ай! - крикнул Торхард.
   - Вотыть! - Раздалось в ответ.
   Мальчик посмотрел на того, с кем столкнулся.
   - Ого! Привет! - воскликнула Ягдарка, махнув авоськой, из которой торчал багет и треугольники сыра.
   - Привет! Ты меня видишь! - обрадовался мальчишка.
   Та с подозрением прищурилась:
   - Разве это странно?
   - Да! - с отчаяньем выпалил Торхард и тут же всё рассказал, время от времени подсовывая Ягдарке под нос мороженое. Та сосредоточенно откусывала и закипала от злости на гнусные проделки домового.
  
   Огромный лес
   Вряд ли Ягдарка смогла бы припомнить, когда она последний раз была дома, сколько дней прошло с тех пор, как на неё и Тея напала ведьма с котовьей головой. Лес будто разросся до небывалых размеров. Казалось, он покрывает полмира. Она не представляла себе, где находится её дом, где город. Существовали только бесконечные зеленые просторы, разрезанные горной грядой, за которой тоже лежал лес.
  
   "Корни, стволы, земля, хвоя, листья. Есть ли в мире море? - Ягдарка уныло перемешивала в кане варево из принесенных Теем куропаток. - Ох, Гектору бы не понравилось это. Он бы не одобрил то, что я ем зверей", - но слишком уж голодно было. Еду из животных Ягдарка ела, когда была совсем маленькой, когда ещё не пропала мама. Потом она исчезла, и Ягдарка стала есть то же самое, что отец.
  
   Кисти болели. Ягдарка предпочитала винить в этом неудачное падение. Мысль о том, что её собственные ладони сработали как огнемет, не укладывалась у неё в голове. Тей в её глазах был всего лишь новым знакомым с невероятными странностями. Про полёты она старалась не думать вообще. Хотя мысли и воспоминания обо всём этом постоянно мельтешили, спрятанные в маленький чуланчик для всего нежелательного и необъясненного.
  
   Тей преданно заботился о ней. Радость от возможности разговаривать с человеком была беспредельна - он жаждал благодарить, выражать благодарность, как только представлялась возможность.
  
   Он охотился, искал воду, собирал хворост для костра, разводил огонь. Сейчас он бродил неподалёку в поисках заживляющих трав для ягдаркиных рук.
  
   Сделав что-нибудь полезное и доброе для своей спутницы, он присаживался подле неё и робко заводил простые и наивные разговоры: расспрашивал о том, что люди едят, где спят, куда большая часть людей каждый день уходит из дома. Девушка с неохотой отвечала.
  
   Они шли, отдыхали, ели, спали: Ягда в спальнике, демон - в коконе своих крыльев.
  
   Вокруг царили безлюдье и лесная тишь.
  
   Не раз девушка пожалела о том, что поленилась тащить с собой палатку: спать под ёлками приятно, но только не в морось и дождь. Однако в Старом лесу, куда они забрели, было много старых дуплистых деревьев. Там они прятались.
  
   - Как там? Кипит? - подал голос демон, вылезший из зарослей кустарника.
   - Да. Булькает вовсю.
   - Я нашел, что приложить к твоим ладоням, - Тей помахал травяным веничком. - Вот. Сбор. Поедим, помою кан, заварим трав - будет... мокрая повязка.
   - Компресс.
   - Да.
   Ягдарка была не слишком весела. Кисти болели, кожу щипало.
   - Я бы не хотела, чтобы это ещё раз повторилось. Мне больно.
   - Это...плохо. Но иначе у нас не получится отражать атаки той ведьмы. Самому мне такого пламени не извергнуть. А она сильна, она явно хочет нас убить или покалечить. Ты видела, что она творит.
   - С чего ты вообще взял, что Котоголовая нападет еще раз?
   - Ни с чего. Но даже если не нападет эта ведьма, кто-то другой сделает это, - демон уселся на землю возле Ягдарки, взял её руку и начал разглядывать, приподнимая повязку. - Все здесь быстро заживет и ран больше не будет. А к нападениям придется привыкнуть. Пока ты здесь, - Тей посмотрел на девушку. - Нас будут преследовать надзиратели-экономы.
   - Это кто такие?
   - Раньше это были слабые ведьмаки и ведьмовки, которые смотрели за тем, чтобы магия циркулировала повсюду. А сейчас эти существа охотятся на тех, кто не ипользует свои способности.
   - А что, обязательно использовать?
   - Да. Это же часть нашей природы. В нашем существовании нет смысла, если мы не делаем то, для чего созданы.
   - Какие-то глупые правила. С этими способностями рождаются, свою природу не выбирают. Если бы я родилась ведьмой, мне бы очень не понравилось, что меня заставляют колдовать.
   - Ты не понимаешь. Магия - это для нас такая же потребность, как для вас заниматься любимым делом, развлекаться, получать удовольствие. Мы должны это делать, нам от этого становится хорошо.
  
   Демонам проще всех: само наше существование в мире - это постоянное вращение волшебства. Мы используем магию просто для того чтобы жить, быть, - Тей вытянул длинные руки и начал разглядывать и ощупывать их так, словно первый раз в жизни их видел. Как только он заговорил о свое природе, ему захотелось убедиться в том, что он по-настоящему есть. Для этого он почесывался, потирал колени и предплечья.
  
   Ягдарка наблюдала за ним с легким недоумением.
  
   - Эй, ты чего? - спросила она.
   Демон пришел в себя и смутился.
   - Мне сейчас так важно было поверить в то, что я - настоящий.
   - Ты странный, - пожала плечами девушка.
   - Как и ты, - пробормотал демон. - Иначе почему ты здесь?
   - Давай есть, м?
   - Да, пора уже.
   Тей длинными пальцами влез в кан. Ягдарка вскочила с места.
   - Горячо же!
   - Вовсе нет, - спокойно ответил демон, накрадывая куски животного в её миску.
   - Тогда просто...не надо еду трогать лапищами. Это нечистоплотная привычка. Неприятно! Вилка есть!
   Тей застыл с лапкой кролика над ягдаркиной миской.
   - Так...ты это теперь не будешь есть?
   Девушка колебалась. На лице отобразились растерянность, затем смирение.
   - Буду, - она вздохнула. - Но в следующий раз вилкой орудуй!
   - Хорошо.
   Кусты зашуршали. Ягдарка повернула голову на шум и увидела старушку в черном кружевном чепце, и вообще во всем черном. Белые пряди волос неопрятно торчали из-под головного убора и свисали до самого пояса. Тей обернулся вслед за якдаркиным взглядом.
   - Здрасте, - сказала вежливая Ягдарка. На ответ она не надеялась: старушка не отрываясь глядела на демона, выражение лица у неё было пустым, глаза - белыми полностью, а рот чернел сухой бездонной беззубой дырой. Вдруг она неожиданно и неестественно резко наклонила голову набок. Изо рта повалил чёрный дым и показались паучьи лапки.
   - Я же говорил, - пробормотал демон, отставил миску и потянулся к запястью Ягдарки.
  
   Пленник
   Море отступило. На смену пришел шум ветра. Грудь словно сдавило железным обручем. С трудом Евгения открыла глаза. Все мелькало, мельтешило и неслось. Некоторое время она не могла понять, что происходит, но вскоре стало ясно, что она летит, на треть свесившись за бортик ступы. Ведьма встрепенулась. Затекшие руки почти не слушались, но всё же она сумела подняться и оторвать больную грудь от жесткого бортика. Позади неё гордо стоял демон. Он сосредоточенно смотрел вперед, направляя ведьмин летательный "аппарат" куда ему вздумаетя. На очнувшуюся Котовью он не взглянул, чтобы не отвлекаться.
   - Куда мы летим?
   - К тебе.
   - Ты же собирался мне элексир дать, - забеспокоилась ведьма.
   - Не дать, а обменять на артефакт, - холодно возразил демон.
   - Да, да. Ну, и где же обещанное?
   - Мы совершим обмен у тебя дома, чтобы ты не попыталась увильнуть.
   - Ах, во-о-т как! Расчетливый какой! - усмехнулась Котовья.
  
   Она мельком окинула демона взглядом. Он был слегка прозрачным. Евгения отметила слабое пульсирующее свечение у него в животе. Тут же многое стало ясно - она поняла, с кем имеет дело. Быстро перевела она взгляд на демонское лицо - не заметил ли он ее пристального внимания. Он был сосредоточен на управлении ступой.
  
   Котовья сделала вид, что тоже смотрит вперед, а сама еше раз глянула на свечение у него в животе: два силуета, две маленькие человеческие фигурки, медленно плавали у него внутри, то гасли, то вновь бледно вспыхивали. "Кто это там у него?" - размышляла Евгения, обессилено сползая вниз и повисая на бортике ступы.
  
   - Ох, плохо мне, - пробормотала она. Демон решил сделать вид, что не слышит ведьму.
  
   Так пролетели они всю оставуюся часть пути - молча уставившись в белесую дымку утра, медленно заполняющего пространство между небом и тёмно-зеленой шершавостью леса.
  
   Лететь было недалеко и недолго. Вот уже показалась Серая гряда, у подножья которой, в еловой лощине, жила Евгения. Ступа начала плавно замедляться и снижаться. Через четверть часа они увидели высокую печную трубу. Жестяной поганкой торчала она из крыши ведьминого дома. Она была замысловато изогнута и сильно запачкана копотью.
  
   Ведьма вся напряглась. Пока она летела, в голове ее вертелись мысли, и все они были о демоне. Котовья хотела восстановиться, но не хотела просто так лишаться ценного артефакта. И в конце концов в голове её созрел план. Чтобы не выдать своего волнения, она притворилась еще более слабой и безразличной.
  
   Демон помог ей вылезти из ступы, под руку довел до порога. Котовья зашла, огляделась, вздохнула, сказала демону сесть. Взмахивая руками подобно дерижеру, она зажгла небольшой очаг, засветила старый канделябр на столе из грубых досок. Всё это она проделала еще с порога. Няркий свет зажегся и задрожал. Демон сел и начал оглядываться. Евгения стала подбрасывать в огонь дрова, незаметно добавлять травы из связок и мешочков, развешанных по стенам.
  
   - Ну, а как тебя зовут? - спросила она, чтобы отвлечь внимание гостя.
   Но он молча поставил на стол тёмно-синюю колбу и, плотно сжав горлышко, выжидающе воззрился на ведьму.
  
   - Да, да. Несу, - ,она протянула нечто темное, скукоженное, подвешенное на шнурке.
   Котовья тяжело опустилась на стул и устало начала поводить руками в воздухе, вороша книги на стеллаже в другом конце комнаты.
  
   Демон наблюдал. Он тоже почему-то чувствовал усталость. Ему было лень шевелить языком, ему казалось очень интересным то, как Евгения подвешивает котел и двигает предметы, даже не прикасаясь к ним.
  
   - Ты выпьешь чаю? - то ли спросила, то ли приказала ведьма.
   Демон, хоть и был уже не в себе, почувствовал злое негодование и встал, чтобы направиться к выходу.
   - Сядь, - ведьма жестом усадила гостя обратно за стол, - вот артефакт. Я не собиралась обманывать тебя, - перед ним появилось нечто похожее на чернослив, артефакт оказался маленькой засушенной летучей мышью.
   - Это детеныш нетопыря? - демон поковырял предмет когтем.
   - Да. И чары внутри него, - нетерпеливо ответила Евгения. - Теперь дай мне снадобье.
   Когтистая лапа отпустила горлышко пузырька. Пузырек улетел в руки ведьмы. Она осторожно вытащила затычку, втянула носом запах вещества, ухмыльнулась и выпила все без остатка.
  
   Ей казалось, что внутри нее растет и распускает свои лучи солнце:от живота к рукам и ногам начало расползаться приятное тепло, оно наполняло Котовью силами и заживляло шрамы - кожа от этого сильно чесалась. Ведьма встала из-за стола, повернулась к сонному демону и сделала рукой такой жест, словно собиралась схватить что-то в воздухе.
  
   Демон дернулся и, схватившись за горло, стал сипеть: "Пусти!"
   - И не подумаю. Ты так же опасен, как и я. Я видела, что у тебя в брюхе - ты сожрал двух волшебников. Тебя лучше всего убить.
   Демон перестал дергаться и злобно смотрел на ведьму. Она продолжала:
   - Мне нужен помощник. Такой же сильный, как и ты. Мне нужно одолеть существ, сила которых в разы больше, чем моя. Мне без тебя не справиться. А тебе, если откажешься, не выжить.
   Демон не мог ответить, он был обездвижен.
   - Моргни два раза, если согласен.
   Он моргнул два раза.
   Котовья отпустила его. Демон осел на стуле. Его душил травяной аромат, лишал сил и подвижности. Он, не отрываясь, глядел на своего мучителя.
   - Каждый раз, как соберешься ослушаться меня, тиски снова сожмут твоё горло. Ты теперь так же уязвим, как любой человек. Спасибо артефакту, - Евгения ухмыльнулась, - сейчас ты отдохнешь, а потом, когда снова стемнеет, мы отправимся на поиски... Я все расскажу после нашего отдыха. Иди. Вон лестница на чердак. Там хорошо.
  
   Демон поставил локти на стол, и уложил на них голову. Лестница на чердак была ему не по силам. Он мог только сидеть вот так, как сейчас, и еще закрыть глаза. Вот так. И провалиться куда-то, в незнакомое состояние темноты, приглушенного звона и тепла.
   Евгения, уже успевшая достать с полки книгу и отвлечься на чтение, услышала грохот упавшего на пол демона, но обращать на это внимание не стала.
  
   Большой
   - Идем ко мне.
   - Он придет за мной
   - Не важно. Тебе нельзя возвращаться.
   - Ты знаешь, он сильный. Я слышал, он пожиратель колдунов. Я думал он просто домовой, а недавно приходила к нам ведьма - у нее голова кошки - она сказала, что вырвет из Онома сожранные души, если он не сделает чего-то там для нее.
   Глаза Ягдарки округлились.
   - С кошкиной головой?
   - Да.
   - И когда она приходила?
   - Несколько дней назад. Она сначала помогла Ономе очеловечиться. Он стал непрозрачным. Носит на шее засушенную летучую мышь...снимает мышь - становится прозрачным. Ведьма дала ему много разных вещей. Теперь он сам не свой. Ушел куда-то.
   - Так пойдем же, пока он не вернулся!
   - Он будет преследовать меня и найдет.
   - И что? Пойдем, - Ягдарка схватила мальчика за руку и потащила сквозь толпу, - У меня дома живет демон. У него большие крылья, он может увеличиваться и палить огнем из моих ладоней, - только сейчас Торхард обратил внимание на то, что руки Ягдарки обмотаны бинтами, - Тебе нечего бояться с нами двумя. Мой дом видно отсюда. Вон, смотри, это маяк. Видишь? - она показала пальцем на светлую башню вдалеке.
   - Вижу! - оживился мальчик.
  
   Неожиданно он ощутил свободу и простор вокруг. На этот раз его не расстраивало то, что ему приходится покинуть фестиваль - ему не надо было возвращаться на болото, в темноту, впереди были громады облаков, валы волн и много свежего воздуха.
  
   - Тебе очень повезло, что ты встретил меня, - продолжала Ягдарка, - я ходила на ярмарку за хлебом и сыром. Недавно мы вернулись из Чертовых рощ, а дома есть нечего.
  
   Потом они шли очень быстро, утопая ногами в песке. Они больше не говорили, потому что дышали очень часто. Торхард был ошарашен таким резким и приятным поворотом событий, он смотрел по сторонам и дышал морским бризом. В голове его вертелась странная фраза: "Громада воздуха," - бесконечно думалось ему.
  
   Так они шли чуть меньше часа и вот перед ними выросла белая башня, неожиданно широкая, врезавшаяся белым столбом в ярко -лазурное небо облаков. Торхарду подумалось, что этаж, где находился сигнальнй фонарь - самое безопасное место, где можно спрятаться от всего, что есть страшного на свете.
  
   На двери висел большой замок, защелкнутый только на одной петле. Ягдарка дернула за ручку, раздался тяжелый скрип и топот ног откуда-то сверху. Перед ними появилось сначала суровое, а потом сразу же просветлевшее лицо бледно-зеленого крылатого демона.
  
   - О-о-о! Гость! - приветливо сказал Тей.
   - Привет! Закрой, - деловито поздоровалась Ягдарка.
   Тей махнул рукой - дверь, резко хлопнув, намертво встала в косяк.
  
   Сразу же все трое поднялись наверх, в кухню. Ещё с лестницы Ягдарка, так и не отпустившая ни на секунду руку мальчика, спросила его:
   - Можешь ли ты вспомнить, когда именно ты видел Котовью?
   Торхард удивленно взглянул на неё.
   - Действительно! Её звали Котовья. А ты знакома с ней?
   - Не знакома, но она уже неделю пытается нас убить. - Наконец они зашли на кухню, - Садись, где нравится. Тей, накорми его. Ты голодный? - обратилась она к Торхарду.
   - Нет, я мороженое ел.
   - Хорошо. Садись, Тей. Так о чём я? Вчера мы были в Чёртовых рощах, искали Гектора, моего папу - он пропал - безнадежно. Мы икали его всюду, где он мог бы быть, и везде, везде нас преследовала эта тварь. Она плевалась мерзкими комками шерсти, от которых лишаешься сил - она их жрёт потом, представь! И вот, она напала на нас в Рощах! Ты видишь это? - Ягдарка сняла рубашку через голову и показала огромные, размером с её собственный кулак, бурые пятна.
   - Что это? - ужаснувшись, спросил Торхард.
   - Так она прюется.
   - Ого себе... - задумчиво протянул мальчик, вспоминая, как Котовья приходила, как спокойно говорила, но в голосе её чувствовалась злая угроза. Эта ведьма была у него в доме.
   - Мы с Теем сильнее её. Нам удавалось всю неделю сдерживать ведьму. Но на этот раз с ней был бурый демон. Кажется, лесной. Ты рассказывал мне про Онома - не он ли помощник Котовьей?
  
   Торхард задумался, нахмурившись уставился в пол. Ему никогда не приходило в голову назвать Онома демоном. Но, судя по всему, что он умел и делал, демоном он все же был. Не смотря на то, что мальчик всегда думал, что Оном - это просто домовой-хранитель, нянька.
   Ему стало страшно. Он вспомнил Локуста и Фолька. Они говорили о том, как опасно оставаться с домовым, что надо бежать...к морю. Мысли мальчика завертелись вихрем, он перестал слушать и слышать, о чем говорят Тей с Ягдаркой, он провалился внутрь себя, как в сон.
  
   Вдруг Тей краем глаза уловил какое-то странное движение. Что-то непонятное прозошло с Торхардом. Мальчика окутала тень, его не было видно.
  
   Демон вскочил, уронив стул. Говорившая в это время Ягдарка, глядя на него, вскочила тоже, а проследив за тем, куда именно он смотрит, шарахнулась подальше от стола.
  
   Там, где минуту назад сидел, свесив ноги, мальчик, теперь восседал взрослый человек. Белки и радужки его глаз глянцево чернели. Запястья перехвачены браслетами-оберегами. Туго заплетенная коса доставала чуть ли не до пола. За столом сидел колдун.
  
   На кухне померк свет.
  
   - Это кто?!!- крикнула Ягда.
  
   Тей, уже схвативший её за запястья, воинственно расправил крылья до самого потолка, насколько хватало стен. Но тут он внимательно вгляделся в незнакомца: внутри колуна, свернувшись клубком, виднелся крошечных размеров Торхард.
  
   - Так-так... - и вымолвил Тей, выпуская ягдаркины руки и садясь за стол.
   Девушка удивленно наблюдала, за тем, как Тей уселся поудобнее, поставил локти на столешницу и застыл, а чёрный маг повернулся в его сторону, уставился на Тея и оба перестали шевелиться вовсе.
  
   Оном и Котовья
   - Когда он вернется, покорми его, помой, уложи спать. Печь затопи. Эти травы ты кинешь в котел. Просто закинь, не надо размешивать - пар должен пойти так, как ему захочется, а пойдет он, скорей всего, прямо к мальчишкиным ноздрям. Он не заметит ничего и не проснется, - Котовья ухмыльнулась, как ухмылялась всегда, планируя недоброе - не придет в себя никогда. Тут, как видишь, мало поглотить душу - тебе и тело мальчишки понадобится. Ты прервешь род лесных чародеев. Живи с этой мыслью - она предаст тебе сил. Лес никогда не станет прежним.
  
   Вот здесь, по углам, - Евгения обошла стол, показывая Ономе, где именно, - ты поставишь короткие свечи. В центре ты нарисуешь вот это - ведьма подала Ономе лист с магическим орнаментом, - сначала расчерти стол квадратами, особенно старайся вывести символы, как следует, - она задумалась - остальное ты знаешь, как делать.
  
   Её злила эта манера Онома слушать молча, уставившись прямо в глаза. Никогда не знаешь, понял он или нет. Сейчас она снова ощутила мурашки, побежавшие по коже от раздражения.
  
   - Всё получится, я полагаю, - сказала она просто так, чтобы не дать волю гневу. Сейчас ей казалось, что демон - идиот, и всё, что она ему говорит, не запомнится, план сорвется, а она будет хохотать над ним во всё котовье горло. Потому что сама получит, что хочет.
  
   - Я пойду. И ты иди. Пока доберешься...
   - У меня крылья.
   - А. Ну, да. В любом случае, будь в городе, как все подготовишь. Теперь прощай.
   - Прощай.
  
   "И зачем ему быть человеком? Что за глупая фантазия? Он во всем идиот. Так бы он мог летать. Сейчас он рискует потерять эту способность - человеческое тело не оставит крыльев. Лес себе захотел! Город! Зачем ему эти люди? Что за мир такой? Сколько людей хотело бы стать демонами! Колдунами! Сидят по своим домам-муравейникам и рассказывают детям те сказки, которые для нас - история. А в тайне мечтают о том, чтобы не гореть в огне, говорить со зверями и по воде ходить. Мечтают и боятся, и не могут! Ох! Как же я зла сейчас! Как хорошо сделала, что ушла, оставив этих кретинов!", - зло и энергично Евгения вышагивала по шуршащему ковру прошлогодней листвы и мелких веток, - "Я послушаю его вопли, когда он захочет обратно! Или не захочет. Но я посмотрю. Мне интересно, любопытно наблюдать".
  
   Ведьма дошла до ступы, которая дожидалась у ручья, лихо запрыгнула внутрь и, словно чай ложкой, начала размешивать воздух около ступы. Она постепенно поднялась, вынырнула над лесным покровом. Махнула ещё раз - ступа ринулась к подножью Седой гряды.
  
   Звери окло двери
   Локуст и Фольк покинули маяк сразу за Ягдаркой. Им больше нечего было делать - нужно было только закрыть как следует дверь: кот дверь залил, ворон её прикопал. Она хлопнула, звякнула вечно висящим на одной-единственной петле замком и намертво срослась с косяком.
  
   Ворон начал расправлять крылья, он разминал их, вытягивая то одно, то другое, рассыпая золотые искры. Кот вылизывался и тоже искрился.
  
   С каких-то пор они уже не были простыми зверями, которых так много на улицах города, в поле и в лесу. В их маленьких головах внезапно появилось нечто непривычное. Оно вызывало легкий, приятный озноб, какой бывает, когда выйдешь из холодного погреба на жаркое солнце. С какого-то момента они начали мыслить. Когда это произошло, они не помнили, но точно знали, что это не имеет никакого значения.
  
   В один какой-то день у них появилось сознание: появились дела, которые нужно сделать, причины, по которым они хотели действовать. Пока Ягдарка была дома, они считали нужным постоянно находиться рядом, наблюдать, оберегать. Они прислушивались к тому, что происходит вокруг, смотрели, что творится за окном - ворон иногда вылетал из окна, кружил и зависал в воздушных потоках вокруг и над маяком.
  
   Они знали очень много о мире. А ещё они чувствовали, что это знание им не принадлежит. Но это не имело значения. Локуст и Фольк решили, что это не имеет никакого значения.
  
   Они покинули дом, котрый остался без хозяев, наложили на него такое заклятье, с которым не нужен никакой замок, и отправились в путь, потому что они чувствовали: у них есть дело. Что-то звало их в лес. Перед глазами мелькали образы тех мест, куда надо попасть. Сейчас они видели избушку среди высоких деревьев, золотые лучи солнца, разрезанные ветками деревьев, подернутые болотной зеленцой. Они видели, что избушку отгораживает от леса не забор, а неровно начерченный круг, от которого вверх подымаются, как дым, клочки темной магии, защищающих это место.
  
   Эти картинки мелькали у них в голове до тех пор, пока они не оставили дом Гектора и Ягдарки, пока не двинулись в путь.
  
   Большой
   Маг и демон оцепенели и впились друг в друга глазами.
   И если в мире Ягдарки они были двумя застывшими друг напротив друга фигурами, то в мире темного колдуна Торхарда и бледного демона Тея они были подвижны, как сама мысль. Они провалились в тусклый, черно-белый мир, где постоянно дул ветер и не было ничего, кроме гор и облаков, несущихся повсюду, наплывающих на Тея и Торхарда.
   - Что с тобой? - прокричал Торхарду демон.
   Торхард был мрачен и не хотел говорить.
   - Кто ты? - громко спросил демон.
   - Сначала себе задай этот вопрос! - раздался гулкий глос мага.
   - Где мальчик?
   - Не переживай. Я никогда его не обижу.
   - Верни его! То, что делаешь ты - неправильно. Твоё время ещё не пришло!
   - Нет, оно пришло. Я пришел! Потому что его надо защитить, он не сможет без меня! Разве ты не видишь, что происходит? Разве ты не видишь, сколько боли! Как я вырос за несколько лет! Я теперь как старший брат. Я не хотел становиться таким, но мне пришлось, иначе бы он не выжил! - Торхард гневно топнул ногой и рванул ввысь. Здесь он окончательно потерял человеческий облик, став полупрозрачным чёрным размытым призраком. Тей проследил за его подъемом, но преследовать не стал - он был уверен, что маг вернется.
  
   Торхард метался в серой пестроте туч и облаков, он хотел лишиться сил, утомиться, растянуться и размазаться по небосводу, чтобы от него остались лишь мелкие крошки. Он совершал здесь эти бешеные полеты и раньше. Выжимал из себя все, что мог, чтобы возвратиться безопасным и бесполезным для Онома.
  
   Тей, наблюдавший за полетом, ощущал Торхардовы мысли. Здесь уже не нужны были слабые человеческие слова - все было видно и ощутимо. Их разговор продолжался без слов. Тёмный призрак рассказывал, жаловолся, рыдал и выл - сначала, как старый призрак, веками живший в огромном родовом поместье, а потом, постепенно обессилев, как ребенок, которому невероятно грустно и одиноко до боли.
  
   Когда Тохард спустился, он снова был мальчиком. Тёмным и полупрозрачным, но мальчиком. Он перестал плакать, толко молча стоял и смотрел мимо Тея.
  
   - Тебе легче теперь? - спросил демон.
  
   Торхард взглянул на него. С выражением удивления и непонимания на лице. Тей заметил это.
   - Что такое? - спросил он.
   - Как это я раньше не обратил внимание на то, какие у тебя рыжие, длинные волосы... - Торхард немного подумал, - Ты же лысый был! - вспомнил он.
   - Как? - Тей схватился за голову.
  
   В тот же момент они вновь оказались на белой кухне, слышали набегающий шум волн.
   Ягдарка, всё это время стояла и раблюдала за ними.
  
   - Ты что, так и стояла? - спросил Торхард.
   - Да вы всего минуту так сидите. А что с Теем? - она кивнула на схватившегося за голову демона.
   Торхард посмотрел на него и ухмыльнулся:
   - Знаешь, какая у него шевелюра?! - он руками показал размеры копны волос Тея. Ягдарка с сомнением поглядела на лысую голову демона, за которую тот все ещё держался.
   - Понятно, - сказала Ягдарка, решив, что это какие-то ребячьи шутки. Она решила, не отвлекаться на то, что происходит между мальчиком и демоном.
  
   - Теперь давайте продолжим. Вы ведь разобрались с вашими демонскими штуками? - спросила она и, не дождавшись ответа, продолжила:
   - Торхард сказал, что видел Котовью несколько дней назад, Тей. Это значит, что мы не убили её. Значит, она придет за нами. Нужно что-то придумать. На этот раз мы должны убить её.
  
   В этот момент Ягдарка говорила, как полководец, который держит речь перед началом генерального сражения. Это до смешного не вязалось с её внешним видом - разодранные на коленях джинсы и растянутая у горла давно уже не белая футболка, всклокоченные волосы. Но никто не обратил на это внимание.
  
   Однако после этих слов Тей пришел в себя, отнял руки от головы и сказал:
  
   - Ты права. Но у нас теперь есть союзник - демон глянул на Торхарда, желая увидеть в его глазах подтверждение своим словам, - вот этот темный маг, - он указал когтистым пальцем на мальчика и повернулся к Ягдарке.
  
   - Только что я видел внутренний мир твоего приятеля, - продолжал он, - а ты видела его второе воплощение. - Он обратился к мальчику: - Ты хочешь остаться с нами? Будем вместе?
  
   Мышь
   Домовой задумчиво ходил туда-сюда по избе, он готовился к проведению ритуала. В одной руке он держал бумажку - список магических предметов и заклинаний, которые нужно было использовать сегодня вечером.
  
   Он потратил несколько часов на то, чтобы начертить мелом колдовские знаки и символы. Он изломал когти, пока вырезал ими по следам мела, изранил пальцы, пока выцарапывал металлическим стилом закорючки древнего, совершенно не знакомого ему языка.
  
   Всё надо было делать быстро. Часам к девяти нужно было оказаться на площади. Ярмарка уже давно разойдется, но музыкальный фестиваль - это на всю ночь. Мальчишка найдет себе занятие. И ни куда не уйдет, потому что ему некуда, не к кому идти. Оном хвалил себя за остроумную идею - не нужно никого привязывать и заставлять страдать...напоследок. "Милосердие", - думал про себя домашний демон.
  
   Он волновался и беспокоился. Он хотел, чтобы сбылось всё задуманное: он проник бы в мир людей, укоренился бы в нем, стал бы одной ногой в этот мир, а другой - в тот - тогда бы не нашлось на земле человека сильнее его.
  
   Домовой ставил свечи на стол. С толстыми и коротким всё было ясно: поставил - и не падают. Для тонких нужны подсвечники, а их не хватало. Немного поразмыслив, он решил подплавить свечи с обратной стороны и прилепить их так, как есть: "Стол и так будет сильно запачкан", - эта мысль заставила его остановиться и встать возле стола. Он провел рукой по столешнице. Потом взгляд его перешел на скамейку, на которой стояла стопка больших книг, объемами схожие с энциклопедиями. Онома вспомнил, почему они здесь. Ему стало не по себе. Чувство было такое, словно что-то ледяное упало внутрь него. Оно схватился за живот - он был очень холодным, быстро поднял мохнатый свитер и посмотрел на светящиеся блуждающие где-то в его недрах огоньки - сейчас они были невероятно яркими.
  
   Он схватился за котовий артефакт обеими руками и начал бормотать заклинания.
   - Кровный корпус кротко просит: согрей накормыша, согрей накормыша. Кровный корпус кротко просит: согрей накормыша, согрей накормыша...
   Он повторял это и повторял, а внутри него сопротивлялось и трещало возмущенное, обиженное, чужое.
   - Кровный корпус кротко просит: согрей накормыша, согрей накормыша. Кровный корпус кротко просит: согрей накормыша, согрей накормыша, - не унимался демон. Но вдруг ощутил, как все внутри вдруг замерзло и его проткнуло внезапно вылезшими громадными сосульками - он стал похож на морского ежа. Он упал на пол, скрючившись от боли и дрожа. Он мял артефакт, не смел отпускал разжать пальцы. Он так терзал трупик засушенного летучего мышонка, что тот начал крошиться. Оном почувствовал это и запаниковал. Разум его от боли затуманился. Он сам не знал, почему он вдруг стал жевать сушеного мыша, давиться, глотая его куски. Он чавкал сопел, вращал глазами, как полоумный, мусоля избу бессмысленным взглядом.
  
   "Предатель! Предатель! Ты не посмеешь! Не посмеешь! - зазвучали в его голове голоса, - Ты выпустишь нас, выпустишь! Дуррак, Дуррррак! Предатель! Предатель!", - голоса сменились шипением, как если бы что-то разорвало радиоволну. Но шипело все равно сильно, этот звук заполнил голову домового так, как сейчас заполнял его недра лед.
  
   Оном доел мыша. Веревка, на которой висел сушеный трупик, застряла в его нижних зубах и повисла, как шнурок для очков.
  
   Оном стал кричать.
  
   Вот то, о чем говорила Евгения. Теперь он был уязвим, отягощен человеческим телом, которое чувствует боль.
  
   Его вопли были слышны за стенами избушки.
  
   На толстом суку сосны бок о бок сидели Локуст и Фольк. Они перегваривались: без слов, без звуков. Иногда они слегка поворачивали дрг к друго головы, как делали бы это люди-собеседники, но это была старая привычка, от которой они постепенно и старательно избавлялись.
   Крики прекратились. Видимо, Оном потерял сознание.
  
   Дерево-древо
   Лес стоит, плотно прижавшись к городу. Дома окраин выстроились стражами и сдерживают зеленый натиск. Городу не приятно, он боится травы, насекомых, взбегающих по ногам под штанины и юбки: чешется, колется. Запах земли такой сырой и терпко-маслянисты - кажется в ней, в земле, копошится самая неприятная микроскопическая мелочь, соприкоснувшись с которой тут же покроешься серо-зелеными разводами, чешуйками, наростами. Прохладная сырость её проникает сквозь лопатки, рёбра и поясницу куда-то вглубь, внутрь тела, теребит позвоночник, обволакивает почки, пробирает все мышцы, начинает течь по жилам вместо крови. Так легко проникает лес в человека...
  
   Рассвет давно уже разлился по небу. Его прозрачное золото перемешалось с утренней прохладой и к шестому часу растаяло. Тей всю ночь не смыкал глаз. Он опасался того, что котоголовая ведьма Евгения настигнет их спящими. "Ягдарка до утра не досидела бы", - решил демон и будить девушку не стал.
  
   Теперь она постепенно приходила в себя и уже шевелилась в дупле старого, широкого и низкого, как бабушкин шкаф, дерева. Здесь они прятались со вчерашнего вечера.
  
   Она высунулась и посмотрела вниз. До Тея было метра полтора. Она молча смотрела на демона, кожа которого начала менять цвет и структуру. Теперь она была не бледно-зеленой, а цвета морской волны; стала более плотной и гладкой, отбрасывала слабые блики.
  
   Демон чувствовал её взгляд, но головы не поднял. Он не хотел смущать её, мешать удовлетворить любопытство. "Меняется, - подумала Ягдарка. Но это не показалось ей странным, наоборот, где-то в глубине сознания она была уверена, что так и должно быть: демоны есть и они должны менять свой цвет, когда... с ними что-то происходит. - А что происходит с Теем?"
  
   - Ты знаешь, что ты синеешь и блестишь? - выпалила она вместо "доброго утра". Тей плавно поднял голову: на лбу его появились две шишки. - И рога у тебя тоже растут.
   - Да, я чувствую. Они чешутся в местах, где кожа разошлась.
   - Что с тобой?
   - Не могу понять. Меняюсь просто.
   - Ладно, - Ягдарка залезла обратно в укрытие.
   "Не разбудил меня. Наверное всю ночь сидел. Может, он от усталости синеет и рогами обрастает? - подумала она, укладываясь поверх спальника. Вдруг она услышала бормотание. "Это он мне. Надо вылезти".
   - Я не слышала - залезла внутрь опять.
   - Я говорю: не стоит продолжать прятаться от ведьмы. Так мы будем носиться и прятаться в лесах целую вечность. Вернее, до тех пор, пока она не настигнет и не убъет нас. Мы здесь уже больше недели. Ты знаешь, как далеко мы зашли?
  
   Ягдарка задумалась. Она не знала. Ощущение было такое, словно они не заходили в лес, что в него невозможно зайти, потому что у леса нет начала, конца тоже нет. И не должно быть. Казалось, только жизнь такая и есть. Такая и должна быть. Всё было таким естественным и привычным.
  
   Тут она впомнила Гектора. Внезапно! Она вспомнила о нём. И это произошло случайно. "Как же так? А папа? Мы бегаем за ведьмами и от них, даже убили хозяйку пряничного домика, убили разносчицу яблок - а она приноровилась печь пироги из этих отравленных фруктов! - мы столько всего натворили, стали охотниками на ведьм и живем, как ни в чем не бывало. А Гектор! Где он?"
  
   - Тей! А как же Гектор?
   - Гектор? - озадаченно повторил Тей.
   - Мой папа. Мы же за ним ушли с побережья. Мы его ищем.
   Ягдарке надоело висеть лицом вниз и она осторожно спустилась на землю.
   - Тей, мы не ведьм должны убивать, а папу искать.
   - Я почти забыл.
   - И я забыла. Но так нельзя!
   Демон отвёл взгляд в сторону. Девушка внимательно смотрела на него.
   - Ты что?
   Тей слегка нахмурился.
   - То, что я могу сказать, тебе не понравится. Поэтому лучше не спрашивай меня.
   - Так. Ну-ка давай не изводи меня. Я ведь додумаю что-нибудь куда более ужасное, чем есть на самом деле, - Ягдарка упрямо сверлила собеседника взглядом в подбородок (демон увеличился в размерах).
   - Я думаю, мы забываем все, что отжило, - с расстановкой проговорил демон.
   - В...каком смысле? - протянула Ягдарка.
   - По-моему, тебе пора отпустить Гектора.
   - Что ты говоришь такое? Как отпустить? О чем ты?
   - Мне кажется, он ушел сам, он не хотел, чтобы ты видела, как он уходит. Возможно, он предпочёл оставить тебя так, как нас оставляют покойники: мы сожалеем об их уходе, но не обижаемся...
   - Ты хочешь сказать, Гектор бросил меня?
   - Оставил, - кивнул Тей. - Оставил маяк.
   - Он не мог меня оставить. Мы не мешали друг другу. Мы друг у друга - это всё, что есть. Он не это сделал. Думаешь, у него не хватило бы духу сказать мне всё, как есть или хотя бы записку оставить? Он не трус. Он сделал бы из этого что-то одно. Ты Гектора не знаешь и делаешь дурацкие выводы. Я вспомнила о нём, значит он не "отжил", он нужен мне. А ты - демон, ты ничего о людях не знаешь!
  
   Договорив, она ловко взобралась по выступам и наростам обратно в дерево и гневно там зашуршала.
  
   - Так мы идём на Котовью или нет, Ягдарка?
  
   Повисла пауза.
  
   Девушка резко высунулась из дупла и сказала:
   - Мы пойдём. Но потом мы продолжим искать Гектора. Снова.
  
   Гости
   Котовья не любила принимать гостей, не любила, когда кто-то находится поблизости. Даже если гость не мешает, а тихо-мирно прозябает на чердаке или в маленькой комнате за библиотекой. Ведьме была неприятна сама мысль о том, что кто-то в доме всё-таки есть. Ведь это означало одно: риск встретиться и заобщаться с кем-то крайне велик. А хочется позаниматься своими делами, посидеть в тишине, сварить новое зелье, обдумать план захвата новой силы. А если в доме гость? Тогда он обязательно захочет внимания. Или - ещё хуже - захочет помочь. Возможно, он будет много говорить или вынуждать говорить, отвечать, слушать - отвлекать, взбивать мысли, как подушки. Невыносимо и неприемлемо!
  
   Мир для Котовьи делился на две части: внутренности её жилища и внешняя среда. Выходить наружу, навстречу миру, ей нравилось намного больше, чем терпеть кого-либо на своей территории. Здесь, снаружи ничто не требовало её вмешательства: порядок вещей был таким, как придётся, ей это не мешало и поэтому ничуть не волновало. Более того, она старалась не думать о том, что порядок вещей вне её дома... можно организовать по-другому, так, чтобы и во второй части её реальности всех было бы поменьше. Котовья задумчиво замедлила шаг, прекратив резко шурхать листвой, выстелившей землю среди деревьев. Она остановилась, утавившись взглядом под ноги.
  
   День неспешно собирался перетекать в вечер. Его серебристый свет ненастойчиво, но слабо пробивался сквозь листву, оставляя полупрозрачные капли серебра на всем, к чему пробивался.
  
   "Организовать всё по-другому", - она задумчиво посмотрела наверх, туда, где еле трепыхались матовые изнанки листьев.
  
   И снова отвлеклась. Вернее, перед собою же претворилась, что не думает больше об этом. Мысли ее потекли в другом направлении, лишь походя подмывая все тот же тёмный бережок, на котором жили-гнездились мысли о том, как славно будет, если весь мир станет таким, как её собственный дом.
  
   Ведьма вновь зашагала по лесу, решив уже отправиться домой и разузнать, как поживает её незадачливый приятель со странным именем Оном. У неё были планы, в центре которых находился этот домашний демон. Поэтому она беспокоилась за него и помогала всем, чем можно (в пределах разумного).
  
   Её прогулка была травяной вылазкой: закончилась мята, иссякли запасы чабреца. Когда закончится чёрный чай, придётся отправиться в город: "А мне бы не хотелось", - подумала она. И вспомнила про то, что этой вылазки, возможно, удасться избежать, если на огонёк заглянет Бестия: увалистая, болтливая, любопытная, но полезная тогда, когда не хочешь лишний раз встречаться с людьми. "Только сегодня мне этой компании не надо. Сегодня нужно потрясти Водым - проведать домового и его мальчишку. Извлечение - сложная штука. Демон мелкого, скорей всего, просто угробит. И не достанется ему ни-че-го. Так что надо поспешить", - Евгения ускорила шаг. До дома было уже рукой подать.
  
   В сравнении с её желаниями всё остальное казалось ей незначительным. Всё, что вставало у неё на пути, она уничтожала с поразительной лёгкостью; все, кого она убила, были убиты походя, невзначай, как смахивают комара: за всю жизнь каждый нахлопал их тучу, но никто себя злодеем не считает. Так и она: к злым ведьмам себя не относила.
  
   Она бодро перескакивала поваленные бревна, огибала кочки, прошептав замораживающее заклинание, прошла напрямик через нежно-зеленую елань. И вот он дом: бордовый с коричневыми разводами вылезшей старой краски, с черными ставнями, весь устремленный вверх, длинная печная труба закоптелой поганкой упиралась в небо и скупо коптилась. Двор окружал тёмно-красный облупившийся забор из толстых бревен, на которых красовались черепа крупных зверей. Тени мелких лесных духов сновали тут и там, роились возле забора, пытаясь пробуравить его, чтобы попасть внутрь и присосаться к магии ведьминого обиталища. Но у них не хватало сил. Евгения терпеть их не могла: каждый раз, как ей доводилось созерцать их тщетные старания, она язвительно ухмылялась и спокойно проходила свои ворота насквозь. Духи вздыхали разом. Евгения презрительно плевала в траву, заходила в дом и хлопала дверью.
  
   Дома было тихо и прохладно и сумрачно. Котовья налила себе молока, - "И молоко заканчивается. Что за чертовщина!" - вынула из хлебницы овсяный корж, схватила с полки книгу и принялась читать, жуя и прихлёбывая.
  
   Евгения любила есть: заслуженно, после долгих лесных вылазок. Она не была обжорой, не любила готовить и есть сложную еду, которую обычно очень любят люди. Сыр, хлеб, молоко и сушеные летучие мыши были её любимым обыкновенным лакомством.
  
   При этом ей всегда мало было просто есть. Она старалась растягивать удовольствие: брала что-нибудь почитать, тщательно жевала и бегала глазами по страницам. Она наслаждалась тишиной, едой и чтением так, как, наверное никто не был способен наслаждаться. Поэтому она очень легко приходила в ярость когда кто-нибудь её от этого отвлекал.
  
   И вот, она скорее ощутила, чем услышала, как в ворота кто-то стучит. Евгения отложила еду и чтение, закрыла глаза и ощупала гостя внутренним чутьем: в Котовий дом от всей души желала попасть Бестия. "Да ну почему сейчас?! - простонала ведьма. Притвориться, что дома никого она не могла - у Бестии внутренее чутье развито не хуже - Ладно. Всё равно мне нужен чай и молоко заканчивается", - Евгения уныло огляделась, быстро спрятала все склянки с зельями, листики с новыми заклинаниями (гостья была воровата), и пошла открывать. Ворота можно было отворить и взмахом руки, не вставая из-за стола, но Котовья решила беречь силы.
  
   - Силы бережешь? - сходу поинтересовалась Бестия.
   - Надо двигаться, - отозвалась Евгения. - То ступа, то метла - так и про ноги забудешь. К тому же, я сегодня из дома уже выходить не стану.
   - Чего так?
   - Уже выходила за мятой и чабрецом, - вздохнув, протянула Евгения.
   - Опять голова болит? - бодрый скрипучий голос собеседницы слегка раздражал. И голова действительно начинала болеть.
   - Болит.
   - Попробуй заклинания, - порекомендовала Бестия.
   - Так нельзя. Иначе однажды в воздух не поднимешься. Я уже видела такое. На себе испытать не хочу.
   - Ну что ж, и правильно, - замяла гостья. - Я тут узнала, что Корень пропал.
   - Какой корень? - нахмурилась Котовья.
   - Огма Корень пропал.
   - Это странно. Надо поискать. Может, получится нажиться. А ты сама искала?
   - Нет. Я надеялась на твой Водым. Как раз хотела одолжить.
   Котовья остановилась на пороге дома.
   - Одолжить - невозможно. Можешь поглядеть у меня дома. Выносить нельзя ничего.
   - Да, но ты мне покажи ещё, как он работает. Я же не знаю.
   - Я сама его раскручу. Вот и посмотришь. Не надо брать мои вещи.
   - Какая ты, а!
   Котовья отворила дверь и пригласительно махнула рукой. Обе ведьмы зашли.
   - А что с Гектором? - продолжала Бестия. - Он не нашелся?
   - Ты только представь себе, какой будет шум по всему лесу, если он вернется. Так что нет. Гектор всё ещё неизвестно где.
   - Давай поищем его сегодня.
   - Сначала нужно выпить чаю с настойкой, - отзвалась Евгения и принялась не спеша возиться на кухне, обстоятельно доставая баночки с травяными сборами и приправами, делая вид, что не может чего-то найти.
  
   Бестия снова заговорила о пропавшем Огме. Это был очень станный колдун, питавшийся энегрией древесных духов, которых можно было извлечь из дерева только через корни деревьев. Поэтому он всегда ходил с небольшим железным совком и секатором. После того, как он оставлял дерево без духа, верхушка его засыхала, высота уменьшалась вдвое, и оно начинало расти только вширь.
  
   Деревьев было много, а он один, поэтому его сила не иссякала, а наоборот - росла. Над образом его жизни изредка потешались, но смеяться открыто не смел никто - маг был силён, жесток и не выносил насмешек. Как-то раз, на ежегодном осеннем магическом сходе, его собрались поддразнить бесенята - ведьминские воспитанники. Он достал свою знаменитую плевковую трубку, семена плюща и плюнул в двух самых не расторопных дерзил. За считанные секунды растение оплело их и проросло насквозь, прошило тела, как иголкой.
  
   Наставники бросились было защищать и мстить, но Корень мгновенно исчез в темноте, слившись с одним из деревьев или кустарников.
  
   Позже он добрался и до наставников, чтобы избавиться от назойливого преследования кровной мести. Жестокость среди колдунов была обыкновенной, поэтому никто не возмущался. Но все запомнили, что "маг-травоед" не так уж тих и смирен, как думалось раньше.
  
   - А теперь где он, маг-травоед со своей огромной силищей? - Бестия довольно крякнула.
   Евгения ничего не ответила. Она накачивала воду, разжигала огонь (незаметно подкидывала туда те же травы и корешки, что в тот вечер, когда у неё гостил домовой), грела чайник. По дому расползался тяжелый, но приятный аромат. Бестия разговорилась настолько, что ей уже не нужно было отвечать. Однако Котовья слушала очень внимательно. Она не хотела уже ни молока, ни чёрного чая. Слова Бестии ей не нравились, голос её раздражал всё сильнее, недоеденный корж и раскрытая книга уныло напоминали о нарушенном покое. Евгения сосредоточенно маскировала запах сон-травы ментолом и базиликом. Она подала Бестии лимонную настойку и порезанный твердый сыр с большими дырами.
  
   - О-о! Да у нас пир! - довольно воскликнула гостья и напала на настойку. - А я ещё не обедала.
  
   Котовья, отвернувшись к вскипевшему чайнику, недобро ухмыльнулась. "Всё, как надо идёт", - заключила она и настрогала на тёрке лимонной цедры. Перед Бестией появилась банка мёда, блюдце и чайник, от которого шел ароматный пар. Гостья наконец заняла рот едой.
  
   Котовья незаметно поставила свою, уже наполненную другим питьём, кружку, закрыла книгу и снова принялась грызть корж. Заметила рядом с настойкой стакан молока: "Скоро самой в город придётся ходить", - подумалось ей.
   - Ты что такая смурная сегодня? - вставила Бестия в перерыве между кусками сыра и питьём.
   - Голова, - ответила Котовья и не соврала. Макушку словно накрыла свинцовая шапка, глаза слегка сощурились.
   - У ведьмы голова болит! Ну как так можно? - прошамкала Бестия. - Сейчас поедим и пойдём искать голубчиков.
   Котовья придвинула гостье чайник, мёд, сходила за орешками. Бестию было не остановить. На смену настойке поспел чай.
   Гостья щедро налила себе заварку, не особо беспокоясь о том, наполнена ли кружка хозяйки. Но та в обиде не была.
   Через полчаса полмиски орешков, полбанки мёда и чайник сон-травы были уничтожены.
   - Уф-ф, разморило, - объевшаяся ведьма расползлась по стулу и столу.
  
   Её желудок был велик от того, что питалась она новорожденными. Именно поэтому её прозвали Бестией. Люди не устраивалина неё облаву только потому, что пожирала она брошенных безымянных подкидышей, а когда не могла их раздобыть, переходила на зверей. Очень любила поросят. А когда и этого не было, воровала кровь по больницам. Эти её гастрономические привычки сделали Бестии репутацию городской жительницы среди обитателей леса. И сейчас в её желудке смешались чайник сон-травы и небольшой графин лимонной наливки.
   Бестия уронила голову на дубовую столешницу.
  
   Голоса в голове
   Они шли пешком. Берегли силы Тея. Ягдарка шагала впереди так уверенно, словно знала, куда идёт. Демон невозмутимо, с небывалой прежде величественностью следовал за ней. Он больше не сутулился, не ёжился, а шел расправив плечи. Он не спрашивал девушку о том, куда она его ведет, потому что был полностью погружен в новые мысли и ощущения.
  
   Только недавно он поднялся с мокрого песка, бледно-зеленый, в мелком ознобе, без памяти. Но стоило ему встретить Ягдарку, как он стал менять форму, цвет и образ мыслей. "Может быть, дело и не в ней, а в тех убитых... хрустящих ведьмах. Они были такими старыми и сухими, как тот картофель, который Ягдарка спалила недавно на огне, - потом демон стал вспоминать то, как поглотив четвёртую сухую дурноглазую старушку, он смог ощутить её мысли и чувства. - Никакого страха у них не было", - вспомнил он и нахмурился. Ему стало гадко от мысли о том, что убивать ему и не нравится, и нравится; а от мысли о предстоящем убийстве Котовьи по телу его проходит дрожь нетерпения. И вот демон уже не смотрел гордо вперед, а шел, слегка понурив голову. "От этого-то я и потемнел, от этого же вырос. Что же будет дальше?"
  
   - Ягдарка, куда мы идём?
   Из-за рюкзака показалась рука и жестом показала вперед.
   - А где мы есть? - продолжал надоедать демон.
   Рука, показав пальцем вниз, дала понять, что они находяться "здесь".
   Тей вздохнул.
  
   Внутренний навигатор Ягдарки вел их в неприятные низины, в коричнево-зеленые глущобы, пахнущие стоячей водой и черносливом. Там, по деревьям, меж корней и в зарослях хвоща лазили, сновали и копошились разные существа, непривычные человеку. Их замечаешь краем глаза, гуляя по парку, проходя по вечернему переулку, но стоило приглядеться, как существо прикидывается пакетом, столбом забора, пнем, стволом или еще чем-нибудь.
  
   Но так было в городах и пригородах. Когда человек попадал в Старый лес, он видел все таким, как есть. Поэтому существа не превращались в пакеты, пни и коряги, они плавно проскальзывали между ветвями, в трещины деревьев, сновали среди камней валунов.
  
   Сейчас Ягдарка могла оборачиваться и приглядываться и видеть их: маленьких и больших, полупрозрачных, тёмных. Они были разной формы, напоминали звериных призраков: неведомых змей, сов, барсуков и даже медведей.
  
   Нельзя было теперь сказать: "Она не верила своим глазам", - потому что не поверить им было не возможно, и все смотрелось так естественно, понятно и привычно, что Ягдарка почти не обращала на них внимания, уверенно спускаясь вниз, хватаясь за каменные выступы и корни. Тей предпочитал слететь вниз - так было удебней, да и сил не отнимало ни сколько.
  
   - Рюкзак бы помог спустить, - упрекнула Ягдарка, следя за тем, как легко он спускается, скрываясь в кронах деревьев.
   - Прости-и-и, - виновато протянул Тей. Он совершенно отвлекся: ведь он-то разглядывал призраков. Ему было очень интересно наблюдать за ними, такими медленными и тихими: рядом с жилищем людей они ему самому напоминали мусор и водонапорные колонки.
  
   Он поднялся к Ягдарке.
   - Давай, вместе с рюкзаком спущу.
   - Да не надо меня... - но демон уже оторвал ее от бугристого склона и, крепко обхватив двумя руками, опустил на землю у подножья холма.
   - Я наблюдал за тьмовниками.
   - За кем?
   - Да вот они, снуют везде. Такие, темные.
   Ягдарка огляделась.
   - Ясно. Пойдем теперь, - без интереса ответила она и снова двинулась вперед. Тей несколько мгновений глядел ей вслед, а потом решил нагнать, чтобы поговорить.
  
   - Всё-таки скажи мне, куда мы направляемся? Я вижу, ты уверенно идёшь. Стало быть, мы не просто так слоняемся. Ты явно хочешь придти куда-то. Куда же?
   Девушка провела рукой по лицу, на которое прилипла ниточка паутины.
   - Я иду к Барсучьему источнику.
   - Зачем?
   Ягдарка замялась.
   - Мне слышатся голоса.
   - Прямо сейчас? - насторожился демон.
   Девушка помотала головой.
   - Нет. Сейчас они молчат. Они говорят иногда.
   - Это знакомые голоса? Ты уверена, что им можно доверять? Враждебные силы тоже могут наговаривать что-то, и это неизвестно куда может привести. Ты уверена, что нужно идти на их зов?
   - Мне кажется, да. Их много разных, они переговариваются между собой, советуются друг с другом. Я слышу их намерения. Они обсуждают все при мне, ничего не скрывают. Мне кажется, им верить можно. Кроме того, они говорят о Котовье: скоро она появится у Барсучьего источника. И если всё так, нам важно оказаться там как можно скорее.
  
   - Не надо молчать о таком, - с укором сказал демон.
   - Прости. Мне надо было слушать. А тебе не стоит сейчас поднимать меня и лишний раз летать. Береги каждую крошку магии. У Котовьи там есть помощник.
  
   Леденцовый тоннель
   Второй день на маяке начался очень лениво. По небу стремительно скользили кудрявые громады серых туч. В воздухе запахло грядущей грозой. Море потемнело и нервно перекатывало громоздящиеся друг на друга волны.
  
   Тей засел в кладовке с книгой. Ягдарка пошутила про то, что с книгой заседают не в кладовках. Демон шутки не понял, ответил только, что ему нравится запах деревянной обшивки, полок и сушеных яблок. Ещё он сказал, что ему очень нужно побыть "в коконе". Ягдарка сперва удивленно приподняла брови, но потом пожала плечами: "У каждого свои странности".
  
   Она выдала демону четыре бабушкиных подушки и пару стеганых одеял со словами "кутайся и гнездись, чувствуй себя, как дома". Так Тей пропал на долгие часы, погрузившись в аромат яблок и японскую прозу восьмидесятых годов.
  
   Торхадрд спал, закинув руки за голову до самого полудня. Голова его была повернута на бок и слегка запрокинута, поэтому он громко сопел и присвистывал во сне. Пару раз ему удалось всхрапнуть.
  
   Ягдарка неприкаянно слонялась по этажам. В голове вертелся рой мыслей и творился шторм почти такой же, как сейчас на море. Она пробовала отвлечься на книгу, но ничего не получилось. Поэтому Ягдарка решила сварить горячий шоколад и отправиться на самый верх, вылезти поглазеть на море, подышать свежим воздухом, пока не начался дождь.
  
   К тому времени, как поспел шоколад, на кухню спустился Торхард, сонно поздоровался, с ногами взобрался на стул.
  
   - Я предлагаю выбраться наверх.
   - А там разве не дождь?
   - Пока что нет. Закутаемся в свитера и шарфы, посмотрим на штормящее море.
   - Хорошо. Что ты там варишь?
   - Шоколад, - ответила Ягдарка и высыпала в ковшик толченую ваниль.
   - Пахнет вкусно.
  
   Через полчаса они сидели, обдуваемые всеми ветрами, на этаже световой камеры. Ноги они просунули через перила. Ягдарка слегка болтала ногами, Торхард почесывал лоб о железный прут и пытался стряхнуть с себя постоянно накатывающий сон.
  
   - Если честно, я не очень понимаю, чем вы с Теем занимаетесь, - задумчиво проговорил Торхард. Они пили горячий шоколад. Хотя "пили" - не совсем верное слово: шоколад был густой, как сметана, поэтому ребята не отхлебывали его, а набирали крошечными ложками с тонкими длинными ручками.
  
   - Я думаю, пора наливать чай, - сказала Ягдарка и принялась разливать ароматный напиток из термоса по железным кружкам. - Я и Тей ищем моего отца, - ответила она, протягивая Торхарду чай. - Он пропал. И всё, что связано с его исчезновением такое странное, непривычное...
  
   Она не договорила. Посмотрела на Торхарда, но взгляда удержать не смогла: он начал блуждать вдоль горизонта, по грядам туч, несущихся по небу, по высоким вспененным волнам, выдающим беспокойное дыхание моря. Она следила взглядом за чайками, которые постоянно метались то по одну, то по другую стороны горизонта.
  
   - А зачем вам тогда убивать Евгению? Разве нельзя искать просто так?
   - Евгения постоянно возникает именно там, где появляемся мы с Теем. Я уверена, она следит за нами и это связано с Гектором (так зовут моего папу). - Она отхлебнула чаю, - К тому же эта ведьма постоянно нападает на нас.
   - Теперь ясно, - Торхард оправил очередную ложку шоколада в рот. - Но вы ведь и других убивали.
   Ягдарка смутилась.
   - Вот это как раз самая странная часть наших с демоном совместных путешествий. Это меня сильно беспокоит. Я сама не понимаю, что начинает происходить, когда мы с ним совершаем очередную вылазку, чтобы осмотреть очередную стоянку Гектора. Впечатление такое, словно выходим мы с одним намерением, а делаем что-то совершенно иное: ведьм, например, убиваем. Мы уничтожили четыре ветхих старушеки. И знаешь, что интересно?
   - Ну.
   - То, как Тей напускает на меня затмение. Я уже не принадлежу себе. Почти ничего не помню, не помню, почему я что-либо делаю. И только взгляд их... и даже какое-то эхо чувств я помню очень хорошо, - она повернулась к Торхарду и, словно в трансе, протянула: - Ты понимаешь, о чем я?
   Мальчик смутился, слегка задумался, с минуту молчал, но потом ответил:
   - Может быть, понимаю. Но как-то слабо. А тот, другой, он понял бы.
   Ягдарка непонимающе посмотрела на него.
   - Какой "другой"?
   - Тот, которого видел Тей, когда мы с ним сидели за столом на кухне.
   Ягдарке стало интересно.
   - Не тот, который держал тебя в домике?
   - Нет. Который здесь, - мальчик коснулся указательным пальцем середины лба.
   - Понятно, - ответила девушка, продолжая смотреть туда, куда только что ткнул пальцем Торхард.
   - Понятно... А мне кажется, что вряд ли ты поймёшь. Хотя, у многих есть такое в голове. Оно, как шар, который привешивают цепью к ноге разбойника. Это что-то старое, почти что не моё. Как будто оно досталось мне в наследство от кого-то.
   - От родителей?
   - Не-е-ет. Не от них.
   - Продолжай, - Торхард видел, как внимательно его слушали, и, поощряемый этим вниманием, все яснее понимал, как важно и нужно было это все высказать, - но было некому - как хорошо, что Ягдарка пытается его понять. Оном бы и слушать не стал, он вечно прерывал: говорил, что надо не рассуждать, а без конца практиковаться; совал под нос книги заклинаний и обрядов, головоломки "для третьего глаза", где нужно было силой мысли передвигать по лабиринтам предметы. И никогда не слушал.
   - Я бы так хотел продолжить, объяснить, но мне сложно. Я буду пробовать... Я хочу рассказать тебе. Представь, что в голове у тебя комната...
   Ягдарка напряглась и сосредоточилась.
   - Так, - сказала она.
   - ...знаешь, комната-мир.
   - Угу.
   - ...там много всего - ведь это мир - и есть такой... Коридор, такой узкий тоннель: у него "закрученные" стены, как если бы ты смотрела на рождественский красно-белый леденец изнутри - так и эти стены "закручены".
   Ягдарка кивнула.
   - А этот коридор соединяет твой мир-в-голове с другим каким-то. Который не в голове, который просто мир. И там живёт тот, который вроде твоего второго "я". Но он - не ты. Вот, что самое главное, что ты ощущаешь всегда.
  
   Торхард снова задумался и замолчал.
   Мальчик вздохнул и уже совсем другим тоном сказал:
   - Ну, вот его Тей и видел, - он взглянул на Ягду. - А еще этот второй может появляться здесь и занимать моё место.
   - А куда деваешься ты?
   - Не знаю, - сказал он.
  
   Косичка
   Евгения зашла в сарай, схватила помело, прыгнула в ступу и вылетела вон. Не поднимаясь над кронами, она полетела по лесу так, словно ехала на автомобиле. Она мела по камням, колдобинам и кочкам, паря над ними, скользя по воздуху. Ступа сновала меж стволов, взлетала над непролазными кустарниками, огибала громадные муравейники.
  
   Она держала путь к низинам, полным родников и ручьев, туда, где растут березы, багульник и клюква. Ей нужно было как можно быстрее попасть в осиротевший дом Тодоров, погибших от руки Онома, и посмотреть, что сталось с этим домашним демоном-предателем.
  
   На полу своей гостиной Евгения оставила истлевать грузное тело Бестии. Там же стоял кувшин, наполненный магической силой, которая покинула тело прожорливой ведьмы. Её было немного, но лишней она не была. Котовья не стала поглощать отвоеванную магию сразу, потому что положено ждать, пока содержимое кувшина не успокоится и не перестанет клокотать. "Вернусь - выпью", - решила она.
  
   Добравшись до места, она тут же почуяла чужое колдовство, куполом накрывшее двор Тодоров. Ведьма прошла сквозь этот барьер - он легко и еле слышно зазвенел. На одежде осталась золотистая пыльца. Евгения почувствовала странную, неожиданную слабость: что-то вроде умиротворения, которое постепенно проникало в душу и наполняло её. Она осмотрела свою синюю кофту, темно-бордовую юбку, из-под которой были видны острые носы коричневых туфель - всё было в пыльце. Ведьма нахмурилась, и начала старательно отряхиваться. Вокруг нее поднялось золотистое облако, в носу защекотало. Хотелось чихнуть, но ведьма сдержалась, лишь замахала у носа руками и пошла к дому. По пути она внимательным взглядом пробежалась по зарослям, стволам, ветвям - не таится ли кто-нибудь - но никого не заметила.
  
   Прежде чем войти, она осторожно тронула дверь и сунула нос в проем. Принюхалась. Её вибриссы настороженно подрагивали. Котовья с раздражением заметила, что они потеряли свою обычную чуткость. "Всё из-за этой пыли", - подумала она и осторожно провела лапами по усам. От незнакомой магии они всё так же трепетали, но больше не чувствовали ничего.
  
   Ведьма напрягла слух. Но услышала только шум ветра в зеленых кронах и комариный писк.
  
   Медленно и осторожно Котовья приоткрыла дверь в Тодоров дом и заглянула внутрь. Мост был пуст. Под потолком подпрыгивали, подплясывали и требовательно звенели вездесущие комары.
  
   Евгения вся обратилась в слух и внимание.
  
   Слева от нее была дверь в избу, справа - в горенку. Ведьма решила сначала заглянуть в избу, потому что именно там стоял стол, на котором Онома вычерчивал и вырезал знаки. Благодаря Водыму Евгения увидела домашнего демона упавшим и скрученным судорогой как раз возле этого стола.
  
   Она потянула дверь, обтянутую облезлым заменителем кожи, из-под которого кое-где повылезали космы набивки. Дверь поддалась только сверху, а снизу зацепилась за перекошенные доски пола. Котовья дернула сильнее, нарушая бережно хранимую тишину. С грохотом дверь открылась, и ведьма вошла.
  
   В избе царил сумрак, особенно плотно скопившийся в углах, под и над полками, между книг и во всех закутках возле печки. Воздух был наполнен золотистой дымкой. Она густой взвесью плавала и чуть колыхалась, словно морской планктон в водной толще.
  
   Ведьма беззвучно обошла стол, заметая кромкой юбки пыльцу, успевшую осесть на полу. Подошва её туфлей скрипела песком. В доме было сильно неприбрано: вокруг валялись вещи: одежда, книги, карандаши и бумажки - огромное количество мелкого хлама. А посреди этого всего лежал скрюченный домовой, из которого во все стороны торчали ледяные кристаллы. В них пульсировал холодный блеклый свет.
  
   Евгения осторожно осматривала Онома. "Неужто умер?" - она наклонилась к нему прислушаться: дышит ли? Домашний демон дышал, но очень слабо. Ведьма недовольно вздохнула. Она чувствовала, что кто-то посторонний вмешивается в её дела, нарушает планы. Перед ней лежал демон, которого она хотела использовать для того чтобы уничтожить ту девчонку с бледно-зеленым демоном. "Бесполезный дурак, - шипело у неё в голове. - Впрочем, дай-ка посмотреть, что там у тебя есть", - она потянула носом, навострила вибриссы, чтобы понять, можно ли нажиться на этом происшествии. Глаза её сощурились. Она ощутила силу слишком большую для такого жалкого по природе своей существа, как домовой.
  
   Котовья ухмыльнулась. "Надо попробовать", - сказала она себе, огляделась по сторонам и начала шарить по шкафам и полкам : не найдётся ли кувшина для сбора магии?
  
   Евгения без конца наступала на предметы, раскиданный по полу и спотыкалась. От этого она приходила в ярость - ведьма не выносила бардак. Под руки и под ноги попадалось всё, кроме того, что нужно. "В этом сарае ничего не отыщешь, - раздраженно заключила она. - Попробую так".
  
   Она подошла к демону и протянула над ним раскрытые ладони, как если бы хотела погреться у костра. Голова её запрокинулась, закатились глаза; подрагивающие веки наполовину прикрывали яркие белки.
  
   Холодное сияние кристаллов вязко и с трудом потянулось к котовьим ладоням. Евгения стояла напряженная, погрузившаяся в транс. Она тяжело дышала. Сияние, колыхаясь, словно кобра под музыку факира, шло к ней в руки.
  
   Внезапно плавающая повсюду золотая пыль стала сгущаться между голубым сиянием и ведьмиными руками. Бесформенной колышащейся подушкой оно преградило путь подступающей силе. Ведьма сдвинула брови. Лицо перекосило от натуги. Еле слышный звон зажурчал ото всюду. Она открыла глаза и увидела золотое облако.
  
   Котовья зашипела, гневно ударила по нему, задев синий кристалл, торчащий из домового. Тут ведьма закричала и схватилась за онемевшую руку.
  
   - Проклятые Тодоры! Сопротивляйтесь! - зарычала она. - Я доберусь до вас. Дождётесь.
   Послышался шепот голосов. Евгения не могла разобрать его. В комнате сгущалась пыль и дышать стало невозможно.
  
   Громко стуча каблуками остроносых туфлей, ведьма вышла вон из дома. Подскочила к ступе и улетела прочь.
  
   А Фольк и Локуст проводили её внимательным взглядом, уставившись в ведьмин затылок, из которого теперь росла тонкая ярко-рыжая косичка.
  
   Евгения скрылась из виду. Кот, потеряв интерес к происходящему, начал вылизываться, тогда как ворон начал кружить над Тодоровым домом, рассыпая из-под крыльев ту самую золотую пыльцу.
  
   Торхард и Тей
   Тей твердо решил не выходить из кладовки. Из одеяльных складок, среди подушек и банок с мёдом и вареньями торчали, высовывались и выглядывали книги. Демонское лежбище было усыпано крошками кукурузных чипсов, на полках стояли опустошенные склянки, в которых не так давно хранилось лечо. Лампочка, свисающая на проводе с потолка, нервно мигала, время от времени затухала и заливала каморку красноватым светом. Иногда предметы, рассованные по стеллажам, на сантиметр-два поднимались над полками и зависали так довольно долго.
  
   Тей читал. И ел немного - больше мусорил. Он вытянулся. Голова его, казалось, вот-вот достанет потолка. Сложенные крылья большими пальцами задевали лампочку.
  
   Во всех укромных местах сновали колышущиеся неверные силуэты тьмовников. Многие, как замерзшие, жались к Демону. Иногда они прижимались так сильно, что врастали в его тело. И демон рос. А после того, как расти стало некуда, он начал темнеть: из светло-зеленого Тей стал голубым, из голубого - небесно-синим. Плечи, руки демона покрылись тёмно-синими пятнами. Его глаза залило черным, как у ворона.
  
   Он второй день общался с Ягдаркой через дверь - не хотел показываться. "Я стал чудовищем", - думал он и зябко поводил жилистыми плечами.
  
   Бывало, Торхард подходил к двери. Садился на пол и сидел, не говоря ни слова. Он закрывал глаза, вытягивал ноги, опускал руки, голова его опрокидывалась на бок. Провалившись в забытье, он вновь носился с Теем по просторам своего мира, где были только скалы, ветер, стеклянные озёра и тучи, стремительно бегущие по серому куполу неба.
  
   Там они подолгу беседовали и с любопытством наблюдали друг за другом. В мире Торхарда они были немного другими. Мальчик превращался во взрослого ведьмака, худого, с туго сплетенной косой ниже пояса, на котором висели амулеты, маленькие мешочки с волшебными порошками и бутылочками ядов и зелий. Это, пожалуй, всё, что выдавало в нем причастность к магии, потому что одет он был в шорты, майку, а на ногах красовались некогда сиреневые кеды.
  
   А Тей был всё таким же зеленым, тощим, как и Торхард, за спиной его виднелись не слишком сильные крылья, но голова его вовсе не была лысой - на ней красовалась копна рыжих кудрявых волос. Вдобавок он не был голым и носил голубые джинсовые клёши. Это ужасно веселило Торхарда: каждый раз, встречаясь с демоном в своем черно-белом мире, он широко улыбался, сдерживая хохот. "Вот так демон!"- думал он.
  
   - Ты знаешь, что странно выглядишь?
   Тей бормотал:
   - Не понимаю что такое. Таков твой мир?
   - Вообще, не я его придумал...и создал. Я в нем живу, как в том, где Ягда. В двух мирах.
   - И я - в двух?
   - Теперь и ты, - кивнул Торхард и окинул все задумчивым взглядом. - Уверен, мы с тобой не просто так меняемся, когда попадаем сюда, - ведьмак хитро прищурился. - А вот Ягдарка - не думаю, что сильно изменится, попав сюда, м?
   - Я меняюсь даже там, в каморке маяка, - вздохнул демон.
   - Поэтому и не выходишь?
   - Поэтому не выхожу.
   - Откуда ты такой? Откуда взялся? - спросил Торхард.
   - Как будто ты так просто можешь ответить на тот же вопрос, - парировал Тей.
   Ведьмак ухмыльнулся, провел рукой по поясу - забряцали амулеты, пузырьки.
   - Это не сложно. Мне пришлось стать взрослым очень быстро. Сразу, как Онома убил родителей. Мальчик не знает об этом, потому что иначе домовой убил бы нас.
   Кроме того, большим я могу быть только здесь, потому что там так быстро повзрослеть нельзя (а мне это так нужно). Я защищаю себя-мальчика отсюда. Выживание, Тей.
   Ягдарка не испугается тебя. Хуже будет, если. Оном, который подружился с Котовьей, заявится на маяк, пока мы с тобой валяемся в отключке.
   Ты знаешь, она ведь за Ягдаркой охотится.
   - Это почему же?
   - А потому, что она думает, будто папа-колдун уже передал Ягдарке всю свою магию, и надеется, что девочка этой своей силой еще не научилась пользоваться. Ведьма хочет легкой поживы. А недавно она поняла, что Ягдарка не одна.Поэтому Котовья завела себе помощника - моего домового. Он опасен. Он держит у себя внутри души моих родителей. Оном - существо безграмотное, ему неизвестно, как извлекать магическую силу из убитых, поэтому он просто поглотил моих отца и мать. Теперь он силен настолько, насколько это нужно Котовье, - Торхард помолчал, задумчиво теребя амулеты. - Не говори мальчику ни о чем. Просто запомни, что я сказал и действуй, зная это.
   - А разве вы - не одно?
   Торхард задумался.
   - И да, и нет, - произнес он. - Да и кто из всех живущих на свете целый? Как хорошо надо знать себя, чтобы считать, что ты одно с собой самим! Посмотри хотя бы на себя. Какой ты разный там и здесь. А там? Сидишь в Ягдаркиной кладовке, огромный, потемневший, убийца ведьм и пожиратель тьмовников.
   - Но я ведь не специально. Ведьмы нападали. Они были голодные, старые, иссушеные, жадные, - Тею не нравилось говорить об этом. Он слегка заметался, сел на ближайший валун и ссутулился.
   - Ты такой нелепый с этими волосами, - спокойно проговорил Торхард. - Откуда они у тебя такие?
   Тей поматал головой.
   - Я ничего не помню. Только пляж. Возможно, я там родился? Как появляются на свет демоны?
   Ведьмак поднял брови и удивленно уставился на Тея.
   - Ну и вопросы, - усмехнулся он. - Давай оставим это на потом. Сейчас нам нужно вернуться к девушке. Там мы нужнее.
   * * *
   Привалившийся к стене мальчик открыл глаза. Он помнил все то, что дал ему запомнить внутренний ведьмак - забавную прическу демона и штаны-дудочки. Мальчик потёр глаза и тихонько засмеялся. Потом поднялся и постучал в кладовку.
   - Тей. Выходи. Нам пора, слышишь?
   - Я все же сомневаюсь, - раздался приглушенный жуткий бас.
   Торхард, все еще улыбаясь, удивленно округлил глаза.
   - Перестань. Пойдем. Ягдарка беспокоится и за тебя, и за себя, и за папу. Она просила поговорить с тобой. Мы ведь поговорили. Теперь пойдём. Она хочет отправиться сегодня же. Говорит, мы и так задержались.
   - Я не хочу больше убивать.
   Торхард вздохнул. "Ладно, - подумал он и поплелся вверх по лестнице в Ягдаркину комнату. - Скажу ей все, как есть. Пусть сама придет и уговорит его. Она наверняка найдет больше слов для Тея... Успокоит его, выманит. Я скажу ей, что он монстр, но добрый. Она все поймет и как-нибудь уговорит его. Скажет, знаю, что ты монстр, но добрый; мы друзья, выходи. И все", - он постучал в дверь Ягды.
   - Ягдарка! Тей в кладовке превратился в монстра и стесняется выходить, - громко сказал он.
   - Что?! - не расслышала она - Войди! Я не расслышала! - раздалось за дверью.
   Мальчик вошел в комнату и повторил сказанное.
   - Каким монстром? - Ягдарка пронеслась мимо него и побежала вниз по лестнице.
  
   У Тодоров
   Ягдарка остановилась у Барсучьего ручья, набрала воды во фляжку. Тей молча наблюдал за ней. До этого он молча и покорно следовал за Ягдаркой: спрашивать её о чем-то было бесполезно - она сама не знала, что сказать. Что-то звало её, она верила незнакомым голосам, слушалась их.
  
   Напившись, наполнив флягу, Ягдарка двинулась в заросли кустарника. С шорохом она продралась сквозь него, и оранжевый с красным рюкзак её скрылся в густой зелени.
   Тей вновь поспешил следом.
   Послышался еле уловимый звон.
   Они увидели дом. Маленький, старый, приземистый. Тёмные брёвна в углах позеленил мох. Крыша полностью заросла мелкой травкой. Кое-где вверх по стенам хищно карабкался плющ.
  
   Ягдарка дальше не шла. Тей подошел к ней ближе. На рюкзаке и на макушке девушки он заметил золотистую пыль.
  
   Было тихо. Лес молчал.
  
   Воздух был прохладным и звенящим.
  
   "Что за место такое?" - подумал Тей. Он хотел было подойти к дому и заглянуть внутрь, но решил не шевелиться до тех пор, пока Ягдарка не решится на что-либо.
  
   А она, полностью погруженная в себя, стояла и осматривалась.
   Потом не спеша прошлась вокруг дома - Тей за ней. Внимательно осмотрела его. Снова остановилась.
  
   - Тей, - сказала она, - давай зайдём внутрь.
   - Давай, - ответил Тей.
   - Только осторожно. Там внутри что-то недоброе.
   Демон мягко отстранил Ягдарку и пошел вперед.
   Он осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Конечно, там было темно. Но Тей видел все довольно хорошо.
  
   Тей прошелся по мосту, заглянул в пустую, запаутиневшую горницу, и вошел в избу. В воздухе плавала все та же золотистая пыльца. В центре он увидел стол, из-под которого пульсировал тусклый сине-голубой свет.
  
   - Так. Вот он, Оном, - пробормотал Тей.
   С улицы прокралась Ягдарка. Увидела, что всё в доме спокойно и неподвижно, и тихо спросила:
   - Что там?
   - Подойди, - сказал Тей.
   Она подошла и увидела, что рядом со столом лежит кто-то скрюченный, истыканный остыми длинными кристаллами.
   - Кто это, Тей? - шепнула она.
   - Это домашний демон Торхарда, - Тей присел на корточки, чтобы лучше разглядеть Онома. - Посмотри. Внутри него души. Он на исходе, умирает - только эти две души его держат. Он питается ими.
   - У него там люди? - Ягдарка тоже наклонилась к телу.
   - Нет. Люди не смогли бы так истыкать его кристаллами. Это волшебники.
   Ягдарка задумалась, нахмурилась. Что-то вспомнила, сняла рюкзак и начала в нем рыться.
   - Мне сейчас полегче, - приговаривала она. - Когда мы отправились в лес, у меня голова была, как радиоприемник. Я слушала и не думала. Шла и шла. Когда я собирала вещи... Я не помню, как я их собирала и что с собой брала. Сейчас я вспоминаю, что для такого случая у меня припасено что-то. Кувшин или бутыль... Из тех, что привозил папа...
   Ягдарка достала из рюкзака то, что искала.
   - Сосуд для магической силы, - сказал Тей с благоговением. - Твой папа был колдуном или чем-то таким. Нет сомнений.
   - Мой папа был человек-сюрприз, - проворчала Ягда. - Как этим пользоваться?
   Тей замялся.
   - Я вряд ли смогу объяснить. Но ты можешь дать мне этот предмет, и я все сделаю.
   - А ты уже делал это?
   - Нет.
   - Так как же...
   - Но я знаю, как. Давай, - он протянул руку за сосудом.
   - Хорошо. Держи.
   Тей поднес бутыль к лежащему Ономе, и голубой свет, собравшись в одну струю, потек туда. Без заклинаний, без взмахов руками символов, которые надо чертить на полу.
   - Ну вот. - Тей заткнул бутылку пробкой. - Остается отдать это Торхарду.
   - Мне кажется, он слишком мал для того, чтобы принять это, - сказала Ягда, помещая сосуд обратно в рюкзак.
   - Он и для смерти родителей мал. Но я видел его сущность. Видел его насквозь. Торхард выдержит. Он в силах вместить вот это все, - Тей указал когтистым пальцем на сосуд, - в себя.
   Он помолчал. И как-то долго и странно посмотрел на девушку.
   - Нам пора, - сказал он.
   - А это существо... Уже мертвое? - Ягдарка посмотрела на Онома: кристаллы исчезли; казалось, под столом лежит нечесаный, в старой одежде, одинокий пьяница.
   - Скорей всего мертвое. Во всяком случае, не будем проверять. Лучше пойдем.
   - Хорошо.
  
   Они вышли на улицу все в пыли. Снаружи особенно легко дышалось после избы, где все окна закрыты и каждый кубический сантиметр воздуха можно нести к ювелиру - так густа была золотистая взвесь.
  
   Ягдарка снова пошла вперед, одолела кустарник. Вскоре её догнал Тей.
   - Давай я понесу рюкзак, - предложил он.
   Голос его зазвучал как-то странно, поэтому Ягдарка оглянулась. Тут же брови её удивленно поднялись.
   - Те-е-ей! Тей! Как... Ты...
   - Что? - забеспокоился демон.
   - Подойди к ручью. Тебе нужно себя видеть.
   Он пошел. У большой лужи, где вода была спокойна, он встал на колени и вгляделся в отражение. На голове его была копна рыжейших и кудрявейших волос.
  
   - Да что же это? - простонала Ягда. - Прямо как у папы. Тей! Кто-то гнусно издевается надо мной! Уверена, это Котовья виновата. Её рук дело! Или её помощников!
  
   Тей в ступоре щупал волосы, тянул за кончики и вспоминал, как Торхард смеялся над его прической, когда они проникали в мир этого двуликого мальчишки-ведьмака.
  
   - Да-а-а, - протянул он. - Малыш будет смеяться.
  
   Оба, удивленные и озадаченные, они не спеша зашагали обратно домой.
   Всю дорогу Тей пыталася как-нибудь справится с волосами, которые постоянно норовили закрыть ему лицо. Демон чесался, заплавлял волосы за уши, за лямки ягдаркинкого рюкзака - все это не помогало ни чуть.
  
   - Ягдарка, пожалуйста, одолжи мне резинку, - взмолился он.
  
   И когда необузданная копна была наконец собрана в пучок на макушке, Тей почувствовал великое облегчение и мог теперь поразмыслить о том, что могло значить все то, что произошло, кто такой Торхард и, самое главное, кто он, Тей, такой и откуда взялся.
  
   Ягдарка мрачно молчала, прибавляя шаг. Ей хотелось поскорее добраться до дома, отдать сосуд мальчику и отправиться наконец на поиски котоголовой ведьмы, отомстить ей за все те раны и неприятности, в которых эта ведьма была виновата.
  
   Наблюдения
   Евгения вернулась домой не в самом хорошем настроении. Оном подвел её. В этом не было его вины, однако Евгения злилась на него так сильно и ненавидела так люто, что сама бы с удовольствием истыкала этого демона какими угодно остыми предметами, не только кристаллами.
  
   То, что ей не удалось извлечь Тодоров из тела Онома, злило и раздражало ведьму. Она лишилась и помощника, и легкой поживы. Поэтому всю дорогу домой Котовья скрипела зубами и скалилась.
  
   Она влетела на двор, прыгнула из ступы, едва та коснулась земли, кинула помело в сторону сарая - оно медленно уплыло туда. Ступа послушно заскользила вслед. Транспорт ведьмы скрылся за нетесаными дверьми с зазорами между досками шириной с палец.
  
   Евгения вошла в дом. Тихо и прохладно. Что-то едва слышно потрескивало. Ведьма беспокойным беглым взглядом окинула гостинную. Возле кресло стоял сосуд с энергией Бестии. На ковре лежали широкие серо-бурые кости. Евгения не обратила на них внимания. Её беспокоило клокотание в бутыли.
  
   Ведьма осторожно подняла её и начала разглядывать. Бурая субстанция дымилась, посверкивала ярко-красными вспышками крошечных молний, трещала и клокотала. Евгения повела бровью. "Странно. Какая буйная! Вечер сюрпризов, - ворчала она у себя в голове. - Придется чуть позже выпить. Ещё подожду", - она поставила сосуд обратно рядом с креслом и направилась к библиотеке. Тут она споткнулась о кости. Что-то хрупнуло. Евгения ругнулась.
  
   В библиотеке она раскочегарила Водым. Она терла его шерстяной тряпочкой. Тот пускал искры, внутри вращался серый вихрь и пока что не проявлялось никаких образов. Ведьма отложила тряпочку и начала водить по стеклу подушечками мягких лап. Вода отделилась и вращалась воронкой, заполнив половину круглой части колбы. Вихрь стал однородным, как кисель. Казалось, он остановился, хотя на самом деле вращался невообразимо быстро.
  
   Ведьма неразборчиво забормотала слова, среди которых понять можно было только постоянно повторяющиеся "покажи, покажи, покажи". Водым показал темноту. "Прояви!" - приказала Котовья. Призрачно-белесые силуэты предметов блекло выступили из черноты. Евгения снова хотела видеть избу дома Тодоров.
  
   Она что-то почувствовала, заподозрила, что зря просто так оставила демона в доме. "Нужно было оттащить. Вдруг кто-нибудь придет и заберет все просто так... Мальчишка, например. Может. Он может вполне", - размышляла Евгения, все пристальней вглядываясь в размытые очертания обстановки.
  
   Вот шкаф, печь, поставец. Евгения волила по Водымы лапами та, словно вращала глобус. Теперь ей стало видно место, где она оставила лежать домового. Вдруг она дернулась и резко подалась к пузатой колбе. "Его нет! - громким шепотом выдохнула она. - Это как же? Он еле дышал!" - Ведьма снова стала водить лапами по Водыму в надежде разглядеть Онома.
  
   И тут она заприметила что-то бесформенное, копошащееся рядом с печкой. Что-то пыталось втиснуться между печью и стеной. Котовья затаила дыхание и впилась взглядом в это существо, которое почти наверняка было тем, кого она искала.
  
   В какой-то момент существо замерло, обмякло, вылезло из-за печки и начало медленно, словно в ступоре, двигать головой так, как если бы хотело прислушаться к чему-то. Котовья разглядела всклокоченную голову и мешковатый свитер. Не было сомнений, это Онома. Он перестал двигать головой, уселся, обхватив руками ноги и уставился прямо перед собой. На какое-то мгновение ведьме показалось, что он смотрит на неё.
  
   Вдруг он высунул язык. Брови сдвинул, взгляд исподлобья. Ведьма отпрянула. Отставила волшебную колбу, втала из-за стола, прошлась в кухню и обратно. Подошла к столу, встряхнула Водым и вернулась на кухню допить холодный кофий.
  
   Там она порылась в одном из ящиков стола, достала трубку и табак, забила, закурила и задумалась, глядя на кофейную чашку. Она редко удивлялась. Но этот язык и то, что Онома ожил - всё казалось ей очень странным. "Возможно, ожить помог артефакт, котороый он сжевал, - размышляла ведьма. - Но что это за язык? Кривляется, как древние сказочные демоны".
  
   Язык не давал Евгении покоя: показывает его школьник или домовой - разница огромная. В том, как сделал это Онома, был недобрый знак. И, хоть Котовье ни один демон страшен не был, она чувствовала что-то нехорошее, непонятное за этим всем. Слишком много в этом необъяснимого.
  
   Лапой она задумчиво провела по шее к затылку. И нащупала что-то. "Да что ж такое!" - она уже предчувствовала очередной сюрприз. Из её кошачьего затылка росло что-то длинное и тонкое. Котовья старательно ощупывала это и всё не верила своим пальцам. Она положила трубку на стол, встала и подошла к зеркалу.
  
   Евгения потянула в сторону то, что нащупала, чтобы увидеть его отражение в зеркале. "Это косичка, - сказала она себе, - рыжая. Рыжая косичка", - повторяла она.
   * * *
   Оном расцепил руки и лег на пол. У него больше ничего не болело. Всё тело словно было обложено ватой. Он потёр грудь и живот, чтобы убедиться в том, что в нем не осталось дыр от ледяных кристаллов: всё в порядке.
  
   Он распластался по полу. Было так приятно и удобно дышать. Несколько раз он старательно вдохнул и выдохнул, потянулся, пошевелил ногами-руками. Оном чувствовал себя так же, как выздоровевший после долгой тяжелой болезни человек.
   - Человек, - сказал Оном вслух. И насторожился. Резко поднялся и попробовал щелчком пальцев выбить искру. Не получилось. Он пробовал несколько раз: пальцы просто щелкали. Он провел ладонью над полом, чтобы притянуть пыль и соринки - мелкий мусор остался лежать как лежал. Онома попробовал раствориться - все демоны делают это так же легко, как люди дышат или пьют, - но тело его все так же грузно давило на пол.
  
   В момент ему стало всё ясно. Холодок схватил поджилки - потеря осознана. Магия покинула его. Оном стиснул зубы. Он тер ладони друг о друга, сжимал-разжимал кулаки, водил руками по лицу, по телу. Мечта сбылась - он превратился в человека. Но всё было не так, как Оному хотелось. Магия покинула его.
  
   Он вскочил на ноги в бессмысленном порыве, и схватился за голову, глубоко запустив обе пятерни с нечесаные лохмы. "Обычный человек! Не колдун!" - вопил он в мыслях, бешено вытаращив глаза, шаря взглядом по окружающим предметам, будто его сила могла куда-то случайно закатиться, забиться.
  
   Так он стоял минуты две. Потом шепотом зашипел протяжное, унылое "А-а-а-а-а-а-а!!!". Кричать было страшно. Казалось, нарушь он тишину, все враги и охотники обнаружат его, набросятся тут же и разорвут. Оном вновь сложился пополам, обхватил колени руками. Посидел так немного и пополз к печи прятаться. Ему хотелось скрыться даже от себя самого. Ему было стыдно за свое напрасное предательство, за то, что он хотел убить мальчишку, который был для него таким своим и привычным.
  
   За печкой он лег на бок, вдыхал пыль и сырость, слушая мышиное шубуршание - верный признак того, что домового больше нет. Он глубоко и судорожно вздыхал, бормотал невнятицу, понятную только ему. Но вскоре он почувствовал присутствие постороннего и снова выполз на середину комнаты. Оном вслушивался и вглядывался в глубокий, мрак, затопивший избу. Но не увидел никого. И показал тьме язык, как это делали те древние и простые создания, которые знали место себе, потому что не соприкасались с людьми и не потеряли бузошибочной интуиции. Встретив человека, древний демон высовывал язык во всю длину и обнажал звериные зубы - таков был ритуал, оберегающий от маленьких беспокойных созданий, умирающих так же быстро, как грызуны. Прадемоны никогда не забывали о том, как заразительна человечность.
   * * *
   - Тей! Выйди наконец! - Ягдарка подёргала ручку кладовки.
   Запереться изнутри нельзя - нет ни шпингалета, ни замка с той стороны. Тей закрылся с помощью заклинания и говорил, что ему сложно будет выйти, потому как теперь он огромен и страшен.
   - Но ведь именно таким ты нам и нужен! - увещевала девушка, поглядывая на торхарда, который согласно кивал и время от времени приговаривал:
   - Тебя же все просят. Все тебе говорят. Видишь?
   Так они уговаривали его с полчаса, пока Ягдарка не разозлилась.
   - Хорошо! Сиди там! Ладно! Сейчас я и Торхард, оба пойдём в лес на поиски Котовьи. И мне не страшно будет это сделать, потому что я сейчас же отдам мальчику то, что мы нашли с тобой в лесу!
   Торхард вопросительно взглянул на Ягду. Повисло молчание. Девушка буравила взглядом дверь и поглядывала на Торхарда, который требовательно и пристально глядел на её профиль.
   В кладовке послышалось шевеление. И совсем рядом с дверью раздался бас:
   - Нет. Не надо. Я лучше выйду.
   Ягдарка снова глянула на мальчика. Дверь открылась, вышел огромный, тёмно-синий Тей. Внимание Торхарда было всё поглощено монстром, поэтому серьезного разговора пока что удалось избежать.
   Крылья демона застряли в дверях. Ребята кинулись извлекать их оттуда. Тей охал.
   - Я огромен. Ягдарка, прости меня!
   - Не надо было с теми ведьмами связываться. Раньше надо было думать. Из-за тебя выйдем в лес под вечер! Как ребенок! Хочешь, чтобы ведьма сама сюда наведалась! Она уж наверняка знает, где наш дом, - ругалась Ягдарка.
   - Прости, - уныло тянул Тей.
   Его повели наверх. Им вслед грохнула склянка.
   - Сейчас соберемся и выйдем. Ты сможешь нас унести?
   - Конечно.
   - Ну да. Ты же теперь силач.
   Ягдарка отвела Тея на кухню, сварила ему черного, как ночь кофе, а сама потащила наверх Торхарда.
   - Пойдем, поможешь мне собраться.
   Когда они поднялись, Ягдарка бросилась к тумбе с плетеными дверцами, порылась в ней и достала бледно светящийся сосуд.
   - Что это? - спросил мальчик.
   - То, что мы нашли... Добыли в твоей избушке, - ответила Ягдарка. - Это сила твоих родителей, которую забрал себе твой домовой.
   Торхард машинально протянул к бутыли руки.
   Ягдарка прижала бутыль к себе.
   - Сначала послушай. Мы боимся,что ты не выдержишь, если выпьешь все, - услышав это, Торхард прнзительно глянул на Ягдарку. - Выпей половину. Остальное - потом. Или постепенно.
   - Дай мне эту штуку, - серьезно и по-взрослому потребовал Торхард.
   Ягдарка осторожно протянула ему сосуд.
   - Половину, - повторила она.
   Мальчик молча принял бутыль.
   - Что произойдет? Как это пить? - спросил он.
   - Мы не знаем: ни Тей, ни я никогда не пробовали. Я только советую сделать это медленно, а допить к концу дня.
   Торхард отошел с бутылью в уголок и сел лицом к стене. Раздался скрип крышки, разлился аромат, сильно похожий на цитрусовый. Мальчик пил. Ягдарка подошла к нему.
   - Не больше половины. Тут магия двух взрослых колдунов. Допей к концу дня до половины и остановись. Ты понял?
   - Да. Я понял все.
   - Держи рюкзак. Спрячь, чтобы Тей не видел. Он будет слишком переживать за тебя.
   Торхард поерзал и коротко ответил:
   - Хорошо.
   Ягдарка начала ходить по комнате, собирать вещи. И уже через четверть часа была готова выходить. Вскоре появился демон, сказал, что кофе выпит, а он сам готов лететь.
   - Торхард, идёшь? - позвала Ягдарка.
  
   Мальчик кивнул. Все трое спустились по лестнице и вышли на улицу. Демон затворил тяжелую железную дверь. Потом он стал водить огромной когтистой рукой по косяку и бормотать заклинания, заговаривая вход, который быстро затягивался, как заживающая рана.
  
   Ягдарка надела рюкзак и вскарабкалась на спину демону. Его Огромная рука сгребла Торхарда.
   - Тей, как же мы будем стрелять? - сплосила Ягдарка.
   - Я оставлю мальчика на земле, - вполоборота ответил демон.
   - С тобой всё в порядке?
   - Не беспокойся, Ягдарка. Главное, чтобы ты меня не боялась.
   - Я не боюсь тебя, Тей. Ты - мой друг. Как ты вообще мог подумать, что я испугаюсь тебя?
   - Я убивал.
   - Это был твой выбор. Ты думал, что защищаешь нас.
   - Скоро нужно будет повторить, - приглушенно сказал демон.
   Ягдарка с напором ответила:
   - Но на этот раз по-другому нельзя.
   - Ну что мы? Летим, нет? - Окликнул Торхард, заскучавший в демонской лапище.
   - Полетели? - спросила Ягда.
   - Да.
   Тей начал медленно взмахивать крыльями, сначала разминая их. Вдыбился песок, затрепались рыжие волосы на голове демона. Ягдарка достала из кармана резинку и, сильно сжав его ребра ногами, чтобы не свалиться, сделала покорный пучок на его макушке.
   Тей поблагодарил:
   - А то они меня совсем замучали.
   Ягдарка снова обхватила его шею. Тей начал медленно подниматься.
   Земля постепенно удалялась. Полосы маяка отмеряли высоту. Когда они поравнявшись с фонарем, они двинулись в сторону леса.
   Вряд ли они точно представляли, почему выбрали этот маршрут. Но разве это имело значение? Стоило только задуматься, как лес за пределами города прятал все, что не было деревьями, зверями, комарами и болотами. Он тут же становился таким, каким был в представлении любого простого человека. В таком лесу не могло быть колдунов, в нем не было места ведьмам и мелким бесам. Это было место, где грибник и охотник могут провести свои выходные, забыв о скучной работе за лакированным столом, о компактной домашней жизни бок о бок с теми, кого называл семьей и кого не выбирал в друзья.
  
   Но стоило только забыть о цели, как из-за ствола сатрой высокой лиственницы осторожно выглядывала темная фигура в капюшоне. Провожала тебя осторожным, скользящим взглядом водянистых глаз.
  
   Под корнями вились и змеились аморфные тьмовники, а в кронах шуршали ярко-зеленые создания, так сильно похожие на самых красивых девушек из мира людей. Но они были раза в два меньше, а за спиной трепыхались маленькие беспокойные крылья, так что ошибиться было невозможно - это не люди.
  
   Стоило обернуться на шорох - было видно удаляющегося человека, чья серебристая коса стучалась о подколенки. Ведьмаки бес посоха, колдуны, с посохом, ведьмы с корявыми волшебными палочками и колдуньи - о, непредсказуемые существа! - их вид и орудия могли быть какими угодно странными.
  
   Всё это открывалось любому, кто перестает думать, как простой житель города, один из обитателей тех больших домов-муравейников, окна которых исправно загораются желтым светом по вечерам и сливаются с темнотой по ночам.
  
   Стоило один только раз перестать думать о том, как много важных дел на свете, как ноги сами шли сначала по ровному асфальту родных-привычных улиц, потом по колдобинам забытых, подразбитых неметенных окраин. И вот оно, сухое шуршание прошлогоней листвы, прелый запах земли, текучий воздух и легкий ветер в кронах. Пальцы бродят по коре, тыкаясь в каждую неровность, колени опускаются в мякгие травы, ступни разминают мякоть топких мест, ладони ощущают шершавую поверхность валунов, смягченную кое-где островками влажного мха. Спина ложится и словно расстилается, распластывается на мураве поляны, залитой прозрачным золотом послеполуденного света.
   И хочется врасти всею спиной в эту поляну; прижавшись лбом к грубой коре, хочется проникнуть внутрь, чтобы ствол поглотил тяжелую голову, в которой еще несколько часов назад плескалось столько планов и мыслей, барахталось столько проблем и решений. А сейчас в ней, в этой голове, буравящей шероховатость коры, клубится, набухает дождевая туча, готовая вот-вот пролиться и отдать всю влагу корням того самого дерева, к которому сейчас она прижалась.
   Таковы были дни Ягдарки, которая всегда прогуливала школу и забыла о том, как там принято быть в мире людей.
   Золотой диск солнца заволокло равномерной серостью грядущего дождя. Была видна лишь небольшая светящаяся лужица тихо колеблящаяся над темными кронами.
   Впереди виднелись горы, загородившие неуловимый горизонт. Демон летел к ним, хотя они его целью не были.
   Торхард смотрел по сторонам. Глаза его были широко открыты. После тёмной избушки в лесной чаще видеть весь этот прозрачный простор было так ново и приятно. Ноги болтались в воздухе, ветер сильно дул в лицо. Демон изредка покачивался, столкнувшись с очередным встречным потоком воздуха. Торхарда дергало, как марионетку. Захватывало дух, осыпало мурашками.
   Ягдарка разглядывала спину Тея, блестящую синюю кожу, темно-синие круглые, овальные пятна на ней; смотрела на широкие крылья, как они плавно поднимаются и опускаются. Усыпляющее спокойствие, спокойствие, чувство единения. "Как будто ничего не надо, словно всё уже есть; вот так и заснула бы тут, на этом ветру и на этой спине...как просто я всё забываю. А могу я вспомнить маму? - Ягдарка закрыла глаза, чтобы вспомнить её лицо, движения: мама внутри комнат маяка, мама на фоне мебели, ягдаркиных и гекторовых вещей. Она вздрогнула. - А как её звали? - Ягдарка открыла глаза, поспотрела наверх и нахмурилась в сосредоточенном вспоминании. - Ничего на ум не идёт. Мама. Как так? Столько лет только Гектор и я. А мама и я?"
  
   Веки стали ужасно сухими. Их стягивало. Они слипались. Оранжево-бордовая пелена уютно отгородила ягдарку от внешнего мира.
  
   Внезапный рывок и стон Тея порвали эту пелену.
   - Ну вот она! - крикнул он, снижаясь.
   Торхард тоже что-то кричал, но никто не слушал. Демон, едва коснувшись земли, поставил мальчика и, толкнувшись ногой, моментально взмыл вверх.
   Торхард проводил его взглядом, быстро оглянулся и юркнул под кронистое дерево.
   * * *
   Кутаясь в коричневую шаль, зябко подёргивая тощими плечами, высунулся из-за двери человек по имени Оном. Он выскользнул наружу. Дверь скрипнула и несильно хлопнула. Сутулясь и обнимая предплечия, он постоял у крыльца с минуту.
   Глаза его ввалились и мрачно, почти неподвижно глядели. Оцепенение постепенно начало проходить. Оном свыкся с тем, что его окружил внешний мир. Он стал оглядываться, внимательно озираться: взглядом окинул стволы - нет ли движения среди них? - оглядел кроны - не кроется ли кто-нибудь там? - глянул бегло, что творится под ногами и, приметив золотую пыль, тут же вернулся взглядов к густой листве. Что-то увидел или скорей почувствовал. Поднял с земли камень и швырнул. Тот шухнул в зелень, всполошив что-то черное. Оно тут же вылетело из укрытия.
   Ворон!
   Из-под крыльев он рассыпал ту самую пыль, которая уже заполнила дом и все вокруг.
   - Ты! - закричал Оном. - Ааааа!!! - зарычал он и нашарил ещё камень.
   Кинул вверх и чуть не попал по себе.
   Фольк каркал будто хохотал. Летал прямо над ним, сыпал пыль, Оном слабел, зевал и злился. Тут он услышал мяв. И оглянулся. Бело-рыжий кот. Здоровенный и гладкошерстный зевнул зубасто, потянулся и поточил когти о сруб.
   Оном, не чувствуя себя, подбирал камни и швырял. Кот спрятался под крыльцом и начал орать протяжным и недобрым "оу-уоу-у-у-у-о-о-о-о". Из-под крыльца пополз синеватый туман.
   Оном понял, что это не просто лесные триктеры, что на воплях и карканьи они не остановятся. И, поскольку магия покинула его, он, ковыляя и торопясь, заспешил прочь со двора Тодоров. Собственно, за тем он и вышел - загадочные звери могли не трудиться прогонять его.
   Но Локуст и Фольк ощущали потребность в этом и не могли без обойтись без запугивания.
  
   Оном нечленораздельно ругался и проклинал все на свете. Он хватался за волосы и яростно ковылял прочь. Он жаждал встречи с Котовьей, которую считал виноваой во всех своих неприятностях.
  
   Он шел так шумно и ругался так яростно, что тьмовники начинали быстрее извиваться в щелях и подкоряжинах, а многие из них просто прятались, хотя Оном и был безопасен, так как теперь ни одного из них не мог бы схватить, как бы не старался - они теперь для него были все равно что тени, и руки его проходили бы сквозь них.
   Однако он их всё еще видел. И, злобно озираясь, радовался этому.
   В начале пути светило солнце. Это ужасно злило Онома. Невыносимо так ужасно себя чувствовать и наблюдать за тем, как несогласован мир с твоим страданием, как безразличен он к ним. Впалые глаза Онома злобно сверкали на белые барашки облаков, скользящих по небу.
  
   Его тошнило, голова кружилась, ломило рёбра, между которых так недавно торчали синие кристаллы, порожденные колдовством Тодоров. И как только ему удалось выжить? Но разве это жизнь - ценой потери колдовства?
  
   Онома хотел прийти к Евгении, растерзать её, отомстить за все, что с ним случилось. Он уже представлял себе, как таскает Котовью за хвост по всему её дому, а она визжит, как самая обыкновенная кошка; он смеялся бы над ней, глумился, спрашивал бы: "Поняла теперь, кто тут главный, драная кошка!"
  
   Бессильная злоба и страх перед своей ничтожностью ослепили этого нового человека, толкали его вперед, он спотыкался, ухмылялся и скалился, без конца повторяя "ведьма! кошка драная! паршивое зверьё!"
  
   Вскоре небо заволокло серым, потянуло влажной прохладой, гулко и пока что далеко заклокотало раскатами приближающейся грозы. Ему дуло в спину, дыбыло сухие спутанные волосы, трепало одежду, подгоняло.
  
   Оном зашагал бодрее. Липкий холодный пот постепенно высох, и его шерстяная одёжка уже не так мучительно терзала кожу. Наконец он расходился и хромота его была уже не так заметна.
  
   Идти было невыносимо долго. Ведь он больше не мог перемещатся так же быстро и лётом, как раньше. Впервые он почувствовал усталость: она тяжело и мягко обволокла его стопы, поднялась по икрам, растеклась по спине."Да что же это! Так вот я! Человек!" - раздраженно бормотал он.
  
   Когда Оном уже почти добрался до Котовьего дома, он увидел сполохи холодного света в небе, и решил было, что это молния. Но ни за одним сполохом не последовало грома. Оном с любопытством стал поглядывать на небо, стал прислушиваться. И уловил рык и крики.
   * * *
   Торхард забежал под густую крону дерева, рядом с которым его оставил Тей. Там он сжался и притаился. Ему було слышно хохот, крики и рычание. Время от времени на землю плюхались отвратительные комки шерсти, пропитанные ведьминой ядовитой слюной. Они шипели, от них шел резко пахнущий дымок.
  
   Торхард не знал, что делать. Ягдарка дала ему силу. Она расчитывает на Торхарда. А Тей? Считает, что бои с ведьмами - не дело для мальчиков десяти лет? Или нет? Что если его, Торхарда, здесь оставили на тот случай, когда станет совсем тяжко? Тогда он должен быть готовым к тому, чтобы выйти из укрытия и сделать... что? Он понятия не имел, как использовать магию, которая ему так внезапно досталась.
  
   - Боятся бесполезно.
   - А что полезно?
   - Подумай о чем-то кроме себя и своего страха.
   - Я не только о себе, о них я тоже думаю. Я хочу помочь. Но я не знаю, как это сделать..
   - Надо съесть яблоко.
   И тут Торхард понял, что с разговаривал он не с собой.
   - Что? Яблоко съесть? - он заозирался по сторонам. - Кто тут советы дает?
   - Яблоня. Я прячу тебя, а ты ни одного яблока не съел. А это сделать необходимо. Ты должен быть вежливым. А ещё ты многое узнаешь, если съешь яблоко.
   Ветка, на которой висели крупные ярко-зеленые плоды, скрипя, потянулась к мальчику. Он отпрянул.
   - Не надо бояться. Надо торопиться.
   Торхард медлил.
   - Давай же. Не бойся. Ешь. Таковы правила, - убеждало дерево.
   Мальчик сдался. Он протянул руку и сорвал яблоко.
   - Теперь ешь.
   Он откусил. И застыл, ожидая неожиданного.
   - Надкусить мало, - сказало дерево. - Ты должен съесть его целиком. Вместе с огрызком.
   Торхад покорно жевал.
   А когда дожевал, рухнул на землю. И провалился в сон.
   Мимо заскользили быстрые облака, замелькали темные скалы, серый песок. Он почти сразу понял, куда попал. Он вспомнил, как подолгу бродил, беседовал, летал сздесь с Теем. Он тут же вспомнил о том, что здесь он бывал всегда взрослым. Воспоминания Торхарда-ведьмака уже не были скрыты от него. Он сел на песок и просидел так довольно долго. Перед глазами мелькали клочки неприятных, вырвавшихся на свободу воспопинаний. В них Оном отличался от того, к которому привык Торхард: вместо домового он увидел коварного мелкого демона; вместо наставника, оберегающего сироту, он разглядел деспота, паразита, поглощающего силы Торхарда.
  
   Он вспомнил день смерти родителей. Всё смутно, но многое так легко было разгадать: вот изба, книги, полки, кресла, бревенчатые стены, печь. Вот двое, одним силуэтом темнеющие на фоне голубого, поднимающегося вверх пламени, которое пропадает в огромной, раскрытой во всю голову, пасти того, кто стоит над этими двумя поверженными. Это Оном. Он пьет силу, еще свежую, живую и беспокойную, из его родителей. А Торхард просто смотрит, потому что не знает, правда ли это, возможно ли такое? Да и как это возможно, если эти двое были всем его миром. И вот они, разрушенные, уже обращенные в пепел. Их прах медленно опадал, так медленно, что невозможно было поверить в реальность происходящего. Торхард не поверил. И забыл.
  
   С тех пор он забывал многое, скаладывая все в темную кладовку своего не по-детски бездонного сознания.
  
   В этой бездонности нашли себе приют не только тёмные воспоминания. В этих укромных уголках спрятал Торхард маленькие, измученные, иссохшие души своих родителей. Они ютились и скреблись внутри него, как слепые котята в коробке. Здесь же стремительно развился и вырос сильный, умелый ведьмак - Торхард, каким он должен был стать много лет спустя. Этот ведьмак не ютился, не прятался. Он создал свой мир. Бесцветный, безлюдный, по просторам которого гоняли прохладные ветра.
  
   Мальчик Торхард увидел ведьмака со сторны. Едва их взгляды встретились, мальчика подхватила неведомая сила и с бешенной скоростью поволокла к ведьмаку. Торхард не видел ничего кроме его темных глаз, не мог пошевелиться. На огромной скорости он врезался в ведьмака.
  
   И вновь оказался под яблоней.
  
   Мгновенно он вскочил, глянул вверх. Никого нет. Царила неприятная тишина. Торхард волновался: "Неужели все кончилось? Я так долго спал? Чертова яблоня! Зачем я послушал ее!".
   Он побежал прочь, пытаясь придумать, что же делать теперь. Он кинулся к высокой сосне и полез вверх. Он карабкался все выше и выше. Хотел посмотреть, не переместилось ли сражение. И да. Далеко, ближе к морю металось две фигуры: синяя, крылатая и непонятная, коричнево-бурая. "Вот они!" - крикнул Торхард, посмотрел вниз и вздрогнул. Слишком высоко взобрался. Стоя на двух толстых сучьях, он крепко обнял ствол и зажмурился. Потом он открыл глаза и снова посмотрел вниз, на Тея вдалеке, снова вниз. "Нет, это невозможно. Как я тут спущусь? Может, меня Тей снимет, - паниковал Торхард. - Нет, смотри вниз. Смотри. Потому что сейчас туда надо спуститься, надо бежать на подмогу. Я больше не могу ждать помощи от кого-то там, - он снова посмотрел вниз. - Как неприятно, когда земля так далеко, - подумал он и снова вжался в ствол. Он закрыл глаза и прижался лбом к рыжей коре. - Так нельзя. Боже мой, как страшно! Упаду. Я точно упаду. Хрустеть буду, кости. Нет, так нельзя. Теряешь время. К черту кости. Не думаем. Просто лезем вниз. Всё просто. Просто я. Просто живу. Упаду, сломаюсь - все будет, как прежде. Боль пройдет. Никто не заметит." - Торхард стал дышать глубоко. Он открыл глаза, посмотрел вниз. Но уже не на землю, а на ствол. Ноги, руки - все работало так, как будто знало точно, что делать, за что и как хвататься, когда напрячься, когда отдохнуть. Так он сосредотачивался, когда гонял взглядом шарик по деревянным лабиринтам, которые мастерил для него Оном.
   "Двуличн..." - Торхард осекся, чтобы не растерять сосредоточенность.
  
   И ноги его встретились с землей. Он ощутил подошвами почву. На мгновение дыхание замерло. Он глянул вниз: "Я на земле", - выдохнул Торхард. Он не сразу отпустил ствол. А отпустив, быстро и спотыкаясь поспешил в ту сторону, где видел Котовью и синего демона. "Вот черт! - радовался он, сердце часто билось. - Такой я многое смогу. Мне как-то... Верится. В себя. Впервые", - перестав спотыкаться, радостный, он побежал. В голове хаотично скакали слова "герой, Ягдарка, посох, всех спасу". Он чувствовал, что думает жалкую хвастливую чушь. Но с этим в голове так хорошо бежалось, что он решил не сдерживать себя и сосредоточиться ближе к делу.
   * * *
   Онома недобро усмехался, укрывшись в кустарнике. Он давно уже следил за схваткой демона и котоголовой ведьмы. Поначалу его внимание приковало праздное и злое любопытство. Ему было бы приятно увидеть смерть любого из могучих волшебных существ. Но потом он поймал себя на той мысли, что он надеется на легкую добычу, которая придаст ему сил, вернет ему колдовские способности. Его внимание стало пристальнее. Он следовал за сражающимися в воздухе, не отрыая взгляда красных глаз от подоблачной битвы.
  
   Интересно было то, что на спине демона сидела девушка. Её было сложн заметить, потому что демон держал её руки и стрелял огненными сгустками прямо из её ладоней. Чтобы демон мог так держать её руки, девушке пришлось распластаться по его спине. Поэтому вся она была скрыта за широкими перепончатыми крыльями.
  
   Но Котовья оказалась куда более вертлявой: демон летал по всем правилам аэродинамики; а ведьма управляла ступой самым необъяснимым образом - с помощью колдовства и силой своего беспокойного разума. Поэтому она петляла и вихляла, как ей вздумается. И Тей по сравнению с ней был неповоротлив и медлителен, как самосвал. Поэтому в какой-то момент, ведьма внезапно возникла сбоку от демона, прицелилась и плнула туда, где живот Ягдарки плотно прижимался к теевой спине: девушка дернулась, изогнулась от боли, Тея тоже свело судорогой, он потерял равновесие, упустил руки Ягдарки и та свалилась, прошуршав сквозь ветви неведомо куда.
  
   Оном выбрался из-за куста и поспешил к девушке. Она лежала навзничь и была в сознаии, пыталась подняться, но движения её были размазаны; она приподнималась, поворачивала корпус из стороны в сторону, бессильно шаря руками вокруг.
  
   Вдруг она заметила Онома.
  
   - Ты кто?
  
   Оном не отвечал и только молча приближался к ней. Ягдарка забеспокоилась, попыталась встать, но ничего не получилось. "Да что же это!" - подумала она. И тут Оном схватил её предплечья и начал щупать их и мять.
  
   - Где? Ну, где тут её сила? - бормотал он.
   - Уйди, - низким голосом сказала Ягда.
   Оном продолжал осматривать её руки.
   - Непонятно, - сказал он, не обращая внимания на слова девушки.
   В конце концов ему надоело гадать, он отпустил её. И стал шарить по карманам. Ягдарка волком глядела на него. И тут из кармана он достал складной нож.
   - Ты что?! - крикнула Ягдарка. - Зачем?!
   Оном не собирался разговаривать. Слишком много слов от потратил на Торхарда и Котовью. Теперь говорить было бесполезно. Пришло время убивать и брать все, что так нужно, сию же минуту.
   Ягдарка пояла, что молчание - знак дурной. Незнакомец давно решил, что ему нужно и что именно он будет делать. Она быстро взглянула на ладони. Они были темными, словно запачканные улем, но из них больше не сочились кровь и сукровица. Она слышала визгливый хохот ведьмы и рычание Тея, который, возможно, перешел в рукопашную.
  
   Она потёрла ладони, почувствовала лёгкое покалывание. Взглянула на кровожадного незнакомца. Он бросился к ней. И тут якдарка выбросила руки раскрытыми ладонями вперед. Раздался мгновннный треск, шорох и тяжелое теплое тело рухнуло на нее всей своей тяжестью. Затылком Ягдарка глухо стукнулась об землю. В ушах зазвенело, а взгляд заволокло темнотой.
  
   Чьи-то руки. "Вот опять", - подумала Ягдарка. Тяжелое тело скатилось с нее, и она убедилась в том, что убить врага ей не удалось. Она часто и нервно дышала. Снова почувствовала чьи-то руки на своих предплечьях. Ягдарку потянуло вперед и вверх. Это была попытка усадить ее. Но вот она снова на земле.
  
   Её взяли за подмышки, поволокли и прислонили к чему-то шершавому и нехолодному - это явно было дерево.
  
   - Ягдарка. Как ты? - дохнул ей в лицо чей-то запыхавшийся голос.
   - Плохо, - ответила она. - А ты кто?
   - Торхард. Ты не видишь? - раздался удивленный голос.
   - Представь себе, нет, - проворчала девушка. - Мне кажется, я ослепла.
   - О нет, - забеспокоился Торхард. - Погоди. Может, еще обойдется. Такое бывает. Ты головой ударилась...
   Ягдарка вздохнула.
   - А Тей где? - спросил Торхард.
   - Мне кажется, наверху... Котовья меня сбила. Он не спускался. А где был Ты? - всполошилась она, - Ты был так нужен! Зачем, по-твоему, я отдала тебе бутыль? Теперь мы с Теем порознь. Как мне до него добраться? Как он один одолеет это чудовище с котовьей головой?
   Вдруг она почувствовала руки на своем лице, затем пальцы, бороздящие ее волосы. Это не были руки ребенка. Да и голос...
   - Торхард? Это ты?
   - Я. Погоди. Я попробую вернуть тебе зрение.
   Ягдарка послушалась. "Сейчас увижу, кто это такой", - подумала она и стала терпеливо ждать, прислушиваясь к звукам в небе.
   Она слышала неразборчивое бормотание, чувствовала пальцы, тянущие и мнущие кожу и волосы. Вскоре тьма сменилась туманом, туман прояснился и она увидела того самого колдуна, который однажды возник у нее на кухне на месте Торхарда.
   Глаза Ягдарки удивленно расширились.
   - Ты не Торхард.
   - Я - не я? - спросил ведьмак.
   Ягдарка с сомнением покосилась на него.
   - Черт знает. Но Торхард - мальчик, тогда как ты - взрослый дядька.
   - Что? - удивился ведьмак.
   - Утебя лицо в щетине, - сказала Ягда.
   Ведьмак схватился за лицо. Щеки были колючими.
   - Ого! - воскликнул он, проводя ладонями по щекам.
   Ягдарка молча и с любопытством наблюдала за ним. Удивление ведьмака было настолько непритворным, что не поверить было все трудней.
   - И... Как же это с тобой случилось? - спросила она.
   Ведьмак растерянно взглянул на неё. И шепотом проговорил:
   - Я не знаю. Но ты мне веришь?
   - Ты выше меня ростом. А Торхард еще с утра был на вид мальчишка-пятиклассник. Люди так быстро не растут. Пойми меня, - в её голос звучал немного виновата. Ведьмак вернул ей зрение и был доброжелателен. Она не хотела обидеть его недоверием.
   - Да, я теперь высокий, - заключил он, сравнив себя с окружающими предметами и с Ягдаркой.
   - Ладно, - она прервала процесс ведьмаковского самопознания. - Разберемся потом. Можешь поставить меня на ноги? Сегодня я хочу убить Котовью. Поэтому...будь добр, - она кивком указала на свои ноги.
   - Я попробую, - сказал ведьмак и начал водить руками по ногам Ягдарки.
   - Я их чувствую, - сказала она, - они ужасно болят.
   Ведьмак молча кивнул.
   * * *
   Тей остался наедине с Евгенией. Сила его собственной магической атаки была намного меньше без Ягдарки. Но вместе с тем он стал сильнее за последнее время. Тот демон, которого Ягдарка повстречала на автобусной остановке, моментально бы погиб, столкнись он с Котовьей. Но одно дело продержаться, и совсем другое - победить.
  
   Он швырял огненные шары, сосредоточенно, упорно. Он увиливал от ядовитых комков и молний, которые пускала ведьма. Всеми силами Тей старался не думать о том, что сталось с Ягдаркой, как они упала, не разбилась ли - ведь если так, сражение не имело уже никакого смысла. В тот же миг, когда она свалилась с его спины и пропала в густой зелени, демон тут же обратил свой взор на ведьму, решив убить её во что бы то ни стало.
  
   Но Тей уже начал уставать. Тело облепили мерзкие комки: ядовитой слюной они разъедали кожу, из ран сочилась кровь. Изредка за взмахом демонской лапы не следовал магический заряд. И что делать дальше было непонятно.
  
   Он то и дело пытался подлететь ближе к ведьме, рассчитывая схватить ее, повиснуть на ней, и весом своего тела стащить к земле. Но Котовья и близко его не подпускала. Тей без адежды пытался, боролся и мысленно готовился к концу.
  
   Тут Котовья начала смеяться тем особенным скрипучим повизгивающим смехом, которым умеют смеяться все ведьмы. Тей сразу же почувствовал, как этот звук, звеня, проникает в уши, дрожит, дребезжит в голове, а потом разливается по всему телу, сводя его ознобом, бросая то в жар, то в холод.
  
   Тей раскатисто зарычал. Так громко, как мог. Чтобы перебить хохот.
   Он вскинул руки вверх, выгнул тело знаком вопроса, резко опустил руки, и запустил в Котовью сразу два разряда, как раз в тот момент, когда ведьма набрала воздуха, чтобы вновь разразиться хохотом.
  
   Её выбило из ступы. Ведьма перевалилась через бортик и шухнула вглубь густых крон. Тей , торжествуя, бросился за ней. Он ощутил прилив сил, теплой волной окативщий его с ног до головы.
  
   Точно вслед, он проломился сквозь ветви, густую листву, настиг ведьму, которая уже упала на землю, занес над ней огромный кулак и ударил Котовью прямо в грудь. Раздался ужасный влажный хруст. Котовья застонала, в бессилии повернула голову набок и уже не шевелилась.
   Откуда-то прибежал ведьмак и окликнул Тея. Тот обернулся. Взгляд его был пустым и бездумным. Он смотрел на Торхарда и не мог понять, кто перед ним. Но ведьмак, который сразу понял, в чем дело, не переставал повторять имя демона и называть свое:
   - Тей! Тей! Это я, Торхард. Торхард. Разве ты не узнаешь меня, Тей? Тей! Это я! Торхард. Скажи, узнал ты меня или нет?
   Тей тряхнул головой, заморгал, провел руками по лицу и голове.
   - Да. Я узнал тебя, Торхард. Узнал, - рассеянно повторял он, кивая.
   Он развел руками, обернулся, неопределенно показал на распростертую ведьму и снова перевел взгляд на ведьмака.
  
   Торхард знал, что подходить близко еще рано и опасно. Он держался в стороне и наблюдал.
   Вдруг Тей нахмурился и весь повернулся к поверженной Котовье. Он сел на колени рядом с ведьмой и повернул её лицо к себе. Это было лицо. Не кошачья морда. Светлая кожа, рыжие волосы, заплетенные в сотни косичек. До чего знакомым казалось Тею это лицо. Он обхватил голову руками и завыл.
  
   - Тей, да ты что?! - удивился Торхард и шагнул было к нему.
   Но Тей взревел:
   - Не подходи! Не подходи ко мне! Оставь нас. Слышал ты?
   Торхард чуть помедлил, задержав непонимающий взгляд на демоне, сжимавшем в объятиях бесчувственную ведьму. Но вскоре развернулся и побежал туда, где оставил отдыхать Ягдарку. Он решил привести ее к Тею. Только она умела справляться с его странностями, вытаскивать демона из "бездны меланхолии", которая то и дело накатывала на это загадочное создание.
   Ягда сидила на том же месте, где оставил её Торхард. Теперь она разминала ноги, тянула, расставив их в разные стороны.
   - Ягдарка! - окликнул Торхард.
   Она отпустила ногу и подняла к нему лицо.
   - Ты нашел их?
   - Да! Но Тей странно себя ведет.
   - Погоди, - Ягдарка выпрямилась. - Что там с ведьмой?
   - Похоже, он её убил?
   Ягдарку мгновенно уколо: "Без меня?"
   - О-о-о! - удивленно протянула она.
   - Но теперь он обнимается с её трупом и рыдает.
   - Что?
   - Пожалуйста, пойдем! Мне кажется, он с ума сошел. Ты Же помнишь, как он не хотел убивать.
   Девушка заковыляла вслед за Торхардом. Взгляд ее мимоходом скользнул по трупу Онома.
   - Никто из нас не хотел, - хмуро сказала она.
   Они застали Тея все так же обнимающим ведьму. Он уже не рыдал, а только всхлипывал и что-то бормотал. Было видно, как медленно ведьма поводит головой, стараясь ее приподнять. Они говорили. Ведьма бормотала что-то Тею в ответ.
   Тут Ягдарка увидела множество длинных рыжих косичек. Она дернула Торхарда за рукав и сказала:
   - Это не Котовья.
   Взгляд девушки перебегал от Тея к женщина в руках у него, и дурнота охватила ее всю. Она смотрела и не верила своим глазам, рукой она машинально терла себе то шею, то висок.
   - Что происходит, Ягда? - без особой надежды спросил Торхард, глядя на то, как все вокруг стали вести себя странно. - Это колдовство, - сказал он сам себе вслух, - или сумасшедший дом.
   Вдруг Ягдарка громко и четко сказала:
   - Гектор! - и стремительно двинулась к демону. - Гектор! - сердито крикнула она и побежала, чтобы со всей силы толкнуть демона с его ведьмой.
  
   Но вдруг сама ведьма резко отпихнула от себя Тея, а из ее рук, прямо в живот демона, вырвалась фиолетовая вспышка. Тея отбросило назад. Охнув, он грохнулся на земь, черным провало вместо живота вверх. Руки его были запрокинуты, одно крыло подмялось под спину, другое расплосталось по земле. Он вдруг как-то уменьшился, посветлел и стал похож на простого голого человека с рыжей копной волос на голове.
  
   Ягдарка бросилась к нему.
   - Как я сразу не догалась! Как не почувствовала! Папич! Пап! - она обняла его неловко и крепко. - Зачем все это было? К чему?
   - Я просто хотел уйти, - прохрипел он. - И застрял. Все забыл, милая.
   Ягдарка, без слез, без сил, встала и подошла к ведьме. Что-то заставило ее оторваться от умирающего Гектора, к которому тут же бросился Торхард. Ведьма лежала на боку, вытянув и вывернув руки, пристально глядя на Гектора и тяжело дыша.
   Когда приблизилась Ягдарка, ведьма подняла глаза на неё. Ягдарка перевернула ведьму на спину. Села рядом и внимательно посмотрела ей в лицо.
   - Так как же так? - спросила Ягдарка. - Вы оба. Вместе. Я вспомнила тебя. Ты - моя мама.
   Девушка подсунула руку под ведьмину поясницу и вытянула оттуда хвост.
   - Котовья, - произнесла Ягдарка голосом разочаровавшегося во всем на свете человека.
   Она резко поднялась, чуть отошла и громко, четко проговорила:
  
   - Умирайте! Устроили здесь цирк! От скуки что ли? От чего? А я мечусь! Где мама? Где Гектор? Спасти! Найти! - она то и дело подносила к лицу руки с растопыренными пальцами, словно хотела удержать в них всю ту неуловимую в своей абсурдности картину мира, которая буквально за пять минут нарисовалась перед ней. Все тайны раскрыты. - Теперь я все знаю! Вот ведьма, вот демон, которые были людьми, но быть ими расхотели. Там, в чаще лежит демон, который хотел быть человеком. А вот мы с Торхардом. Мы просто хотели жить, раз уж мы тут. Но нет! Не так все просто! Поиграем! Пусть будет маскарад!
  
   - Он умер, - сказал Торхард, отходя от Гектора и направляясь к ведьме, которая давно уже не шевелилась. Глаза ее были широко раскрыты, глядели в одну точку не моргая, а изо рта уже не шла кровь - застыла бурой коркой на подбородке.
  
   Торхард пощупал пульс на шее ведьмы. Ягдарка поймала его взгляд.
   Она хохотнула. Потом еще раз. И еще. И тут она разразилась бешеным, хриплым хохотом, то запрокидывая голову, то сгибаясь пополам: тогда она тянула каждое "Ха-а-а" в конце выдоха и хрипела ещё сильнее.
  
   Потом она развернулась и пошла прочь. Хохот перешел в рыдания.
  
   Торхард пошел следом.
  
   Вскоре Ягдарка затихла. И шла без слов и без оглядки до самого дома. Торхард изредка подскакивал к ней, чтобы придержать, когда она устало спотыкалась. Но потом отходил на несколько шагов, потому что знал, что боль и горе нужно пережить водиночку.
  
   А когда они дошли до маяка, Ягдарка легла спать и проспала двое суток. А Торхард дежурил рядом с ней и не будил.
  
   * * *
   Когда Ягдарка проснулась, глаза ее чесались от сухости. Она долго их терла, пока они не начали слезиться. Потом она сидела, вглядываясь в муть окружающего мира.
   - Здравствуй, Ягдарка, - раздался приветливый голос Торхорда.
   Она обернулась и тоже поздоровалась.
   Торхард положил ей руку на плечо. Ягдарка, не привыкшая к тому что ее трогают сначала сжалась, но потом прикосновение друга потеплело и словно впиталось в нее, как целебный раствор компресса.
   - Смотри, что у меня есть.
   Он взял спола что-то, до сих пор незаметно стоявшее рядом. Раздаллся бутылочный звон. Ягдарка криво усмехнулась. Но улыбка ее тут же пропала: перед ней ведьмак держал два сосуда с магической силой.
   - Твое наследство, - серьезно сказал он.
   "Мои родители", - подумала она.
   - Это... - она почесала светловолосую голову, ероша волосы, - это как-то по правилам пьют?
   - Нет. Я пил просто. Как чай. Немного захватывает дух. Кажется, что пьешь ароматный яд... Он забивается в нос, как бы аккуратно ты не пил, но это все кажется.
   - Поняла. Спасибо. Это ты достал, да?
   - Да. Сходил, собрал, пока ты спала. Нужно было это сделать. Иначе все равно кто-нибудь забрал бы. А то и похуже что-нибудь могло случиться. Вон, - он взял в руки большую бутыль с золотистой жижицей, наполнявшей сосуд до самых краев, - погляди, как много, какая густая. Этого хватило бы на призрака, - он взял бутыль поменьше. - А они соединились бы, в лесу поселилось бы громадное, лишенное сознания привидение, которое не каждому под силу одолеть. Так что надо быть ответственными.
   Ягдарка снова усмехнулась. На этот раз довольно грустно.
   - Храни их в укромном месте, пока не решишься перейти на нашу сторону.
   Ягдарка кивнула.
   - Но на твоем месте, я выпил бы все как можно скорее. Есть много желающих завладеть вот этим золотым сосудом.
   - Я поняла.
   Они просидели молча довольно долго. И Торхард сказал:
   - Пойдем в южный пригород. Туда, где выращивают злаки. Они такие бледно-желтые сейчас, - мечтательно улыбаясь проговорил он. - Так много неба. Ярко-белые облака. Тебе нужно побыть там. Пойдем.
   Ягдарка вздохнула.
   - Я, честно говоря, не знаю, оставаться мне здесь или нет, - сказала она.
   Торхард понял, что речь не о доме и не о походе в поля.
   - Мне как-то сразу душно стало. Как только я разглядела... Как только я увидела их рыжие головы вместе, рядом.
  
   Брови Ягдарки искривились, уголки рта сползли вниз. Она непрочь была разрыдаться, но почему-то не могла.
  
   - Пойдем, - шепотом сказал Торхард. - Один день ничего не решит. Сейчас важнее увидеть небо там, где ничего не мешает: ни провода, ни деревья, ни рама окна. Ты увидишь таким огромным, что твое собственное горе уменьшится до размеров горошины.
   - Хорошо.
  
   Они не собирались. Просто вышли. И долго шли пешком по брусчатым улицам, мимо светлых стен домов, под веревками, с которых разноцветными флагами висело белье, трепыхалось от ветра.
  
   По дороге они пили кофе из картонных стаканчиков, говорили о том, что видели, не придавали этому никакого значения.
  
   Торхард, который всегда с таким трудом и с таким удовольствием выбирался в город, был доволен, как никогда. Его не тяготила мысль об Ономе. Всё время, вся жизнь принадлежали ему.
  
   Ягдарка чувствовала себя человеком, который несколько недель проволялся в постели при смерти. Все, что она видела и чувствовала было новым, ярким и четким. Ей было хорошо и спокойно, ничто не вызывало сильных эмоций. Ягдарке было приятно говорить с Торхардом, о том, что не требовало особого внимания, что не отвлекало от главных мыслей. Она говорила и одновременно собирала рюкзак, ехала в автобусе, на поезде, шла по какой-нибудь улице незнакомого города.
  
   Спустя несколько чесов, они шли через светло-бежевое поле, по которому пробегал ветер, колыхал колосья, и это было похоже на морские волны. Поле было схвачено темно-зеленой каймой леса, и над этим всем было выгнутое ярко-голубое небо. Медлительными громадами по нему скользили облака. Они светились белизной, где-то разбухали, где-то растворялись. Все небо было в беспристанном движении. Двигалось все: что-то бежало, а что-то меняло форму; поэтому было так сложно за всем уследить и все заметить.
   Даже то, что они с Торхардом уже улеглись, примяв колосья, осталось незамеченным - оба смотрели в небо: Ягдарка - напряженно вглядывалась, чтобы было, чем отвлечься от мрачных мыслей; Торхард спокойно растворялся в пустоте и просторе.
  
   - Я всё же уеду.
   - Это... Не то, чего я бы хотел.
   Ягдарка помолчала, пытаясь вникнуть в значение этих слов.
   - Я даже не могу позвать тебя с собой, - сказала она.
   - Да. Потому что я не поеду, - спокойно ответил он.
   - Переезжай на маяк. Его нельзя оставлять без смотрителя.
   - Но у меня есть дом, - возразил Торхард.
   - Брось. Ты знаешь прекрасно, что он тебе не принадлежит. Теперь это склеп, полный призраков и дурных воспоминаний.
   Торхард вздохнул:
   - Ну, может быть.
   - Там у тебя Локуст и Фольк поселились. Они как раз настоящие домовые. Тебе надо будет позвать кого-нибудь из них на маяк. Мой дом нельзя оставлять без покровителя. Ты договорись как-нибудь с ними.
   - Хорошо.
   * * *
   Ягдарка покинула маяк. И в этом не было ни легкости, ни трепета перед чем-то новым. Она провалилась в себя и мало интересовалась тем, что происходит вокруг.
  
   В ночь перед отъездом она постепенно выпила содержимое тех сосудов, что принес ей Торхард. Магической силы было так много, что ей стало страшно. Всё тело жгло. Всю ночь она тряслась в углу от боли, от того, что ее изнутри словно било током. С пальцев, с волос слетали золотистые и сиреневые искры. Ягдарка маялась, не зная, куда себя деть, жалела о том, что отпустила Торхарда - он наверняка бы смог облегчить ее страдания.
  
   К утру боль утихла. И можно было поспать, но Ягдарка твёрдо решила уехать рано утром, чтобы Не застать приход ведьмака, не видеть его и не говорить с ним. Ей хотелось одиночества.
  
   Перед выходом она подошла к зеркалу. Сейчас же ей хотелось испытать силу, которая досталась ей. Она посмотрела на свое отражение и пожелала стать невидимой. Отражение не пропало.
   - И это неудивительно, - сказала она вслух, надела рюкзак и вышла вон.
  
   Но когда она добралась до остановки пригородных автобусов и попыталась купить билет, ей стало ясно, что никто её не видит. Услышав ее голос, кассирша долго непонимающе оглядывалась по сторонам, высовывалась из окошка, говорила "эй, кто здесь?"
  
   - Вот так, - сказала себе Ягда и спокойно села в автобус, когда тот наконец подъехал к остановке.
  
   Лето подошло к концу, небо затянуло серым мохнатым одеялом. Новый незнакомый город показал все оттенки серого, какие только существовали на этом свете. Глянцево блестел асфальт, отражая яркие пятна дорожных огней. Рукам было зябко держать черный зонт. Но все было так, как нужно. Все было так, как представляла себе Ягдарка и как было у нее на душе.
  
   Уже несколько дней она не открывала рта, чтобы заговорить с кем-нибудь. Ей казалось, что между подбородком и носом нет и не было ничего и близко похожего на рот. Это так нравилось Ягдарке и было так необходимо.
  
   Она растворилась в этом глянце асфальта, в дожде и серых облаках; пропала в странном запахе желтых, оранжевых, бурых листьев, застеливших газоны; затерялась в безлюдных парках, вдоль которых змеилась зеленая днем, черная ночью река. И все было так, как надо Ягдарке: безразлично и тихо - отдельно.
  
   * * *
  
   Так исчезли из белого приморского города смотритель маяка Гектор и его дочка Ягдарка. И не понятно, что сталось бы с маяком, если б не Торхард и Локуст.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"