Сакральные письмена.

- Антон, тут спелеологи нам работу подкинули!

- Спелеологи? - Антон Огородников оторвался от изучения черепков и с недоумением воззрился на приятеля. - Гарик, ты ничего не путаешь?

- Именно спелеологи. - Игорь Сметанин опустился в соседнее кресло, откинулся на спинку и принялся с наслаждением рассказывать. - Представляешь, они открыли здесь неподалеку новую пещеру. В Хосте их, конечно, и так до хрена, то и дело обнаруживают новые ответвления, но эта, кажется, была ни с чем не связана.

- А как ее тогда обнаружили? Здесь же вся поверхность многократно излазана.

- Спасибо природным стихиям! Помнишь, какой потоп недавно был?

- Ну да, все реки из берегов вышли, по улицам такие потоки неслись, что даже машины уносило. Но причем тут пещера?

- Ну, как я понял из объяснений этих ребят, пещера эта очень древняя и когда-то была вполне доступна обитателям побережья, но потом случился оползень и вход в нее завалило. Вот только этот завал век за веком размывался стекающими с гор потоками и, наконец, размылся. Вода нашла дырочку, которая быстро выросла до вполне солидной дыры.

- Так там, значит, все затопило.

- Сперва, конечно, затопило, но потом вода ушла на нижние уровни, а то, что интересует нас, обнаружилось на верхних.

- Ну, говори же, не тяни!

- А там здоровенный зал, чьи стены буквально усеяны множеством маленьких рисунков. Ребята сразу решили, что это по нашей части.

- Наскальная живопись?

- По их словам больше похоже на письменные послания. Но я лично не рискну высказывать никакие предположения, пока не увижу все собственными глазами. В любом случае это тянет на крупное открытие, ведь ничего подобного в этих краях пока не наблюдалось. Надо побыстрее все зафиксировать, тогда приоритет будет за нами.

- Да, ты прав, прочая работа может и подождать. Где там твои спелеологи?

Лазать по пещерам молодым археологам еще не доводилось, хотя по окрестным горам в поисках дольменов они уже успели побродить изрядно. Надев предоставленный спелеологами защитный костюм, чем-то напоминающий скафандр, Антон ощущал себя то ли рыцарем в латах, то ли водолазом. Ну да, здесь же, в пещерах, нередко приходится преодолевать лазы, заполненные водой до самого потолка, хотя им вроде предстояло идти посуху. Пресловутая дыра, ведущая во вновь открытую пещеру, была заботливо замаскирована ветками от чужих глаз. На комфортный вход это никак не тянуло, но пролезть можно было даже во всем облачении, а большего и не требовалось. Водный поток внутри смыл всю многовековую пыль, так что камни под ногами чуть ли не блестели. Антон заметил, что они заботливо, хотя и довольно грубо, обтесаны, стало быть, тут не какие-то случайные пастухи или охотники живописью развлекались, пещера, скорей всего, играла роль подземного храма. С каждым шагом ему становилось все интереснее.

Когда сопровождавший их спелеолог довел Антона с Игорем до того самого зала, молодые ученые от потрясения пооткрывали рты. Он действительно был очень обширен, достигал в высоту метров четырех, и стены его были покрыты тысячами маленьких рисунков, выполненных в одном цвете. Антон сразу же вспомнил о китайских, египетских и мезоамериканских иероглифах, хотя ни на одну их этих письменных систем данные рисунки не походили. Но их тут слишком большое разнообразие для алфавитного или даже иератического письма. И да, ни на одну из известных науке письменностей это не походило.

Походив вдоль стен и присмотревшись к рисункам, Антон обнаружил, что иногда они все же повторяются, как, в принципе, и должно быть в иероглифическом письме, и поделился своими наблюдениями с приятелем.

- Да, я тоже это заметил, - кивнул Игорь. - Надо бы заснять все, а потом в кабинете спокойно разобраться. Надеюсь, в наше отсутствие сюда никто посторонний не полезет.

Следующий час они потратили, старательно фиксируя все обнаруженные надписи. По ходу дела у одной из стен был обнаружен камень с плоской поверхностью, явно не с потолка сорвавшийся, то есть специально притащенный сюда с какой-то целью. Никаких рисунков на нем не было, но при этом он был густо залит той самой краской, которой наносили и рисунки.

- А ведь это наверняка был алтарь, - прошептал Игорь Антону на обратной дороге, убедившись, что спелеолог ушел далеко вперед и их не слышит, - а все надписи здесь наносились кровью. После долгих веков выветривания она и должна выглядеть именно так.

- Какие-то сатанинские ритуалы?

- Почему обязательно сатанинские? Магия, связанная с кровавыми жертвами, у многих народов считалась особенно сильной и использовалась в официальных культах. Да что там во многих, почти во всех!

- Наверное, стоит сделать анализ, чья именно кровь здесь использовалась?

- Да, я уже немного соскреб со стены, завтра отдам в лабораторию.

Следующие несколько дней мало что дали для разгадки таинственной письменности, если не считать того, что кровь на стенах оказалась человеческой. Искусственный интеллект, который Антон сразу же постарался подключить к работе, смог лишь составить полный каталог обнаруженных знаков и подтвердить, что аналогов им нет ни в одной из известных систем письменностей. Ситуация была как со знаменитым критским круговым письмом, которое так до сих пор и не удалось никому расшифровать.

Антон помнил, что большинство известных случаев успешной дешифрации письменностей связано с обнаружением двуязычных надписей. Здесь ничего подобного не просматривалось, так что ситуация выглядела откровенно тупиковой. Но ему просто до боли хотелось проникнуть в эту тайну, он бросил тщетные попытки раскрыть ее самостоятельно и молил в душе о помощи все высшие силы без разбора.

Кто-то там наверху его, похоже, все же услышал, поскольку бессонной ночью его вдруг осенила идея. Следуя какому-то наитию он отправился в одиночестве в уже знакомую пещеру, имея при себе лишь нож и фонарь. Добравшись до места, он положил включенный фонарь на предполагаемый древний алтарь и порезал себе запястье, стараясь, чтобы кровь пролилась именно на этот камень. Перетянув рану, он вновь взмолился о помощи, и тут его накрыло. Голова вмиг заболела от вихря захлестнувших сознание образов. Он даже не пытался как-то управлять этим процессом, настроившись лишь внимать.

Когда этот вихрь стих и мысли пришли в порядок, Антон вновь пригляделся к настенным надписям и с изумлением обнаружил, что понимает их содержание! Возможно, не до конца, пока еще очень примитивно, но верхний пласт их смысла до него все же уже доходил. Да, это были просьбы к местному божеству, которому, по всей видимости, и принадлежал алтарь. Антон подивился странному построению этих фраз, но в этом явно была какая-то система, которую еще предстояло распознать. Да, все до конца за единственную принесенную жертву ему не открыли, а может, и не могли. Но ему дали первый ключ к познанию, а дальше уже надо было как-то доходить своим умом.

Антон не знал, надолго ли в его голове все эти знания, и, вернувшись домой, записать весь этот словарь. Работа ему предстояла долгая, но оно того стоило.

Когда словарь, наконец, был готов, Антон познакомил с ним приятеля. Игорь с изумлением выслушал о случившимся с напарником откровении, пожалел, что это произошло не с ним, поскольку заучивать такую тьму знаком - тот еще труд, но повторить обращение к высшим силам все же не рискнул. Все же явленное чудо - крайне редкая и ценная вещь, чтобы домогаться его повторения.

- А что дальше-то делать будем, Гарик? - вопросил Антон. - Пишем статью и извещаем об открытии научное сообщество?

- Научное сообщество может и подождать, Тошка, - задумчиво ответил тот. - Сдается мне, что главные открытия здесь еще впереди. Вот не зря древние насельники этих мест собственной кровью на стене все эти просьбы выписывали! Ты даже и не писал ничего, но ответ, тем не менее, получил. Значит есть, кому отвечать, и этот кто-то может вложить тебе в башку нужные знания. Очень может быть, что и не только эти.

- В тех надписях, что я успел прочесть, просьб поделиться какими бы то ни было знаниями не было вообще.

- А ты много, что ли, успел прочитать? Да и вряд ли простые пастухи и земледельцы могли просить о чем-то нематериальном. Стоит проанализировать, о чем именно они просили, и попробовать повторить. Да, будет больно, плюс кровопотеря, но я вот в донорах состою, и там из меня за раз и побольше крови выкачивают, чем пойдет на такую надпись. Какие из нас, в конце концов, ученые, если мы боимся провести эксперимент?!

- Ну ладно, уговорил. Только кто своей кровью пожертвует?

- Поскольку ты свою жертву уже принес, теперь моя очередь.

- А о чем просить будем, чтобы получить доказательство, что это именно кровяная магия подействовала, а не случайно так обстоятельства сложились?

- Ну, земледельцы могут просить, например, об избавлении от саранчи или других каких вредителей урожая, а также о дожде в случае засухи или, наоборот, чтобы прекратились затяжные дожди.

- У нас сейчас синоптики обещают сушь. Ни малейших дождей по всему побережью.

- Ну, стало бы, именно дождь и попросим. Есть у нас в каталоге аналогичные записи?

- Да, вот эта, например.

- Хм, целых шесть рисунков...

- Шесть смысловых категорий. Эти иероглифы обозначают не слова, а смыслы. Я про себя называю их сигнумами.

- Это тебе тоже открылось?

- Ну да. Если не знаешь, как оперировать смыслами, ничего внятного не выразишь.

- Тогда расшифруй их, пожалуйста.

- Первым во фразе всегда стоит актор, который производит действие. Когда люди обращаются от своего имени, они должны ставить сигнум, соответствующий местоимению "я".

- Это понятно, что стоит дальше.

- Поскольку никаких определений такой сигнум не требует, следующим должен стоять тот, что обозначает производимое действие, в данном случае это сигнум глагола "просить" в настоящем времени, то есть без титлов сверху, что соответствует будущему времени, снизу, что соответствует времени прошедшему.

- Разумно. Что там дальше.

- Сигнум, обозначающий дождь. За ним сигнум глагола "поливать" с титлом сверху, то есть в будущем времени, и сигнум, означающий "завтра". И, наконец, последний сигнум означает данную местность. Не знаю, как уж они ее тут называли, но в просьбах своих обозначали именно этим сигнумом. Ну что, идем?

- Идем, на шесть таких рисунков моей крови хватит...

Эксперимент был проделан со всей положенной научной обстоятельностью. Игорь порезал себе вену на запястье, собрал с алтаря кровь губкой и, тыкая в нее пальцем старательно начертал на свободном участке стены шесть требуемых знаков. Едва он провел последний штрих, как на глазах изумленных экспериментаторов все эти знаки вспыхнули ярким светом. Свечение длилось недолго, но явно свидетельствовало, что жертва принята.

Доказательства последовали в положенное время. Весь следующий день небо было затянуто невесть откуда взявшимися тучами, из которых щедро лил дождь. Синоптики, пребывая чуть ли не в истерике от сорвавшихся прогнозов, лепетали что-то о внезапных атмосферных явлениях. Ночью тучи разошлись, как ни бывало, и над побережьем вновь установилась сухая погода. Пока специалисты спорили о странном погодном выверте, истинные виновники случившегося катаклизма предпочитали помалкивать. Слишком уж антинаучно выглядело их открытие. Но инструмент в их руках теперь появился мощный, которым от греха подальше лучше ни с кем не делиться, это трудно было не признать.

Антон Огородников сидел за столом, уткнувшись в широкий ватманский лист, и вычерчивал последовательности знаков, расставляя их пошире, чтобы потом заполнить промежутки между ними другими знаками. Хмурился, стирал их листиком и помещал на их место другие.

- Чем занят? - вопросил зашедший в гости Игорь Сметанин. - Так увлекся нашим открытием, что уже на дом работу берешь?

- Ох, Гарик, вот пытаюсь разобраться, как все это работает...

- Так однажды ведь уже вроде нормально сработало?

- Там мы просто воспроизвели уже известный образец, стараясь не уклоняться ни на шаг. А если нам потребуется сделать что-то уникальное, о чем бывшие хозяева этого подземного храма и помыслить не могли? Надо будет четко знать не только то, что означает каждый сигнум в отдельности, но и порядок их взаимодействия, их точное место в начертанной фразе. А здесь, знаешь ли, далеко не все так просто. У меня есть подозрение, что каждый сигнум помимо основного смысла имеет и некий скрытый.

- Который тебе так и не открылся?

- Та сила, что за всем этим стоит, видимо, решила, что таких откровений многовато будет за одну единственную жертву, а может, я просто был к этому не готов. Когда поступаешь в первый класс школы, тебе не начинают сразу же преподавать высшую математику, сперва элементарной арифметике обучат заодно с цифрами и алфавитом. Основы я получил, а до всего остального пока приходится доходить своим умом.

- Ну и как успехи?

- Знаешь, кое-что уже начинает вырисовываться. Сигнумы надо рассортировать по категориям. Сигнумы из различных категорий должны следовать друг за другом в строгой последовательности, чтобы не искажался общий смысл.

- Интересно. Можешь как-то проиллюстрировать?

- Да, пожалуйста. Давай для примера разберем известное выражение "человек человеку волк".

- То есть известную кальку с латинского "гомо гомини люпус ест".

- Да, в разных языках, как видишь, тут употребляется различное количество слов, но количество сигнумов, отражающих смысл, в любом случае должно быть одинаковым.

- Сколько и каких?

- Пять. Первым в любом случае стоит сигнум, обозначающий действующего субъекта. Безличных предложений эта система понятий не признает, ведь этот как раз тот случай, когда говорят, что язык существует для того, чтобы скрывать свои мысли. Когда же обращаешься к высшим силам, никаким двусмысленностям не должно быть места. Итак, первым здесь будет стоять сигнум "человек", - Антон нарисовал на свободном месте соответствующий знак. - Как думаешь, каким должен быть второй?

- Волк? - предположил Игорь.

Сразу после сигнума, обозначающего какого-либо субъекта или какой-либо объект, могут следовать сигнумы, обозначающие его качества. Это не обязательно прилагательные, могут быть и существительные, являющиеся его неотъемлемыми свойствами, например, имя, звание или должность. Если каким-то из этих свойств обозначается сам субъект, то остальные ставятся следом за ним и так до первого сигнума, означающего действие либо отношение. Если после сигнума "человек" поставить сигнум "волк", это будет означать, что человек - всегда волк, а не в зависимости от каких-то привходящих обстоятельств. В данном случае имеется в виду совсем другое, так что вторым ставим сигнум временного тождества, то бишь глагола "есть", по умолчанию в нынешнем времени, то есть без титлов сверху или снизу, - Антон нарисовал и этот символ.

- А следующим опять будет сигнум "человек"? - спросил Игорь. - Тогда почему пять сигнумов?

- Если за сигнумом одного объекта следует сигнум другого, то второй воспринимается как качество первого, здесь же подразумевается отношение первого ко второму, выражено ли оно дательным падежом второго или разделяющим их предлогом "для". Вот именно сигнум отношения здесь и должен стоять, а за ним уже сигнум "человек".

- Человек есть волк для человека, - произнес Игорь. - Ну, в принципе понятно.

- Итак, полный набор смыслов для данной фразы мы выявили, - констатировал Антон. - Теперь попробуем модифицировать эти смыслы, например, применив отрицание. Вот сигнум тотального отрицания. Где, по-твоему, он может здесь стоять?

- Я вижу тут четыре варианта, - промолвил, подумав, Игорь. - "Не человек есть волк для человека, "человек не есть волк для человека", "человек есть не волк для человека" и "человек есть волк не для человека", хотя второй и третий варианты выглядят тождественными.

- Браво, Гарик, ты делаешь успехи! В случае применения сигнума временного тождества так и есть, а вот при других сигнумах действия возможны варианты. Например, при модификации фразы "человек пьет воду". "Человек пьет не воду" означает, что что-то он все-таки пьет, но не воду, а вот фраза "человек не пьет воду" может означать как то, что он не пьет именно воду, так и то, что он в данный момент вообще ничего не пьет.

- Опять многозначность получается.

- Ну да, и если надо ее исключить, не следует вообще прибегать к такой конструкции. Если он в принципе сейчас ничего не пьет, то дополнение о воде излишне, если пьет, но не воду, то используется первая конструкция. Напортачишь и получишь вовсе не то, что хотел.

- Слушай, а с качествами как тогда быть? - спросил Игорь. - Их возможно дополнить сигнумом тотального отрицания?

- Да, конечно, но надо помнить, что этот сигнум всегда относится только к тому, перед чем он стоит. Если его поставить перед обозначением субъекта с каким-то набором качеств, это будет означать, что следующий за этим сигнум действия не относится к субъекту именно с таким набором качеств, а если для какого-то субъекта или объекта требуется комбинация положительных и отрицательных определений, то сигнум тотального отрицания ставится перед каждым отрицательным определением отдельно.

- Длинная, однако, конструкция может получиться... А сигнум утверждения в этой системе вообще есть?

- Есть, конечно, - Антон тут же изобразил нужный символ. - По умолчанию он не указывается, но есть и такие конструкции, когда он необходим, например, "я всегда говорю ему да".

- Хм, а у наречий, выходит, тоже есть собственные сигнумы.

- Да, в зависимости от того, какой именно смысл они несут. Слову "всегда" соответствует сигнум вневременного действия, то есть не сейчас, в будущем или в прошлом, а когда бы то ни было. Понятие "никогда" обозначается тем же сигнумом, но перед ним при этом ставится сигнум тотального отрицания.

- Слушай, а ведь это все очень напоминает принципы математической логики, - вдруг осенило Игоря.

- Нет, Гарик, математическая логика принципиально бинарна, там есть только "да" и "нет", то есть единица и ноль. И никаких промежуточных значений не предусмотрено. А в этой системе понятий есть сигнум частичного отрицания, вот такой, - тут же нарисовал его Антон. - Если поставить его перед сигнумом вневременного действия, то смысл будет соответствовать слову "иногда", ну, или другим подобным понятиям. Вот как, к примеру, отобразить смысл фразы "женщина может любить мужчину"? Может любить, а может и не любить. Вот здесь перед сигнумом, означающим глагол "любить", ставится сигнум вневременного действия, поскольку безличная форма глагола не относится к какому-то конкретному времени, а перед ним уже сигнум частичного отрицания, допускающий оба варианта.

- Это хорошо, а если надо отразить более тонкие нюансы? С какой вероятностью, например, она может полюбить, с большой или с маленькой? В языке это обычно отражается.

- Знаешь, вероятно и здесь есть возможности столь тонкой настройки, но я, извини уж, в этом пока не разобрался, умею только основные смыслы выражать, те, что относятся к начальному уровню постижения. Со временем, надеюсь, доберусь и до более сложных материй. Пока могу только добавить, как здесь оперируют с числительными.

- И как же?

- Если сигнум, означающий какое-то число, стоит после объекта или субъекта, то он означает его порядковый номер, например, "человек третьим стоит в очереди". Стоит тут в смысле пребывает, а не обязательно реально стоит. Ну и сигнум очереди как места, где он пребывает, хотя, как мы знаем, очередь может быть не только местом, но и разновидностью порядка. Но поскольку смысл физической и виртуальной очереди по большому счету один и тот же, все это выражается одним и тем же сигнумом. Но нас в данном случае интересует именно числительное. Если его поставить не после, а перед сигнумом субъекта, то фраза эта станет означать "три человека стоят в очереди".

- Ну, в принципе вполне логично, - согласился Игорь. - Меня вот только удивляет, как столь сложная система понятий могла возникнуть в столь отдаленные времена, да ее и не в самой развитой цивилизации.

- Знаешь, Гарик, древние жрецы были не глупее нас с тобой. И не факт еще, что все это разработали сами, а не получили откуда-то извне.

- От той самой силы, которая исполняет начертанные кровью желания?

- Да, и сам факт такого исполнения является доказательством существования высших сил, разумеется, с поправкой на случайность. Но чем больше высказанных нами желаний будет так исполняться, тем меньше будет вероятность того, что это всего лишь совпадение. Закон Бойля-Мариотта, к примеру, тоже доказывается исключительно статистически, что не мешает физикам с успехом им пользоваться. Будем считать, что и мы тут проводим эксперимент. Главное серьезно не налажать при его проведении...

- Ладно, примем гипотезу, что вся эта система понятий разработана какой-то высшей силой, - покладисто согласился Игорь. - Но почему она столь абстрактная, а не опирается на понятия какого-то из местных языков?

- Подозреваю, потому, что языков этих здесь было очень много, - усмехнулся Антон, - и все они очень разные, и всем их носителям что-то было нужно от этой силы. А потому потребовалось научить людей выделять из каждого известного языка систему выражаемых им смыслов, добиваясь их однозначного представления. Каждый потом мог произносить начертанную фразу на собственном языке, но смысл ее оставался понятен для всех. Вот такой вот универсальный рецепт от вавилонского смешения языков, жаль, что позабытый, он бы и сейчас многим в мире пригодился.

- Ну так давай напомним, - кивнул Игорь, - разумеется, после того, как сами во всем этом досконально разберемся.

- Да, научимся выражать всякие нюансы и выстроим иерархию смыслов, - вздохнул Антон. - Работы, признаюсь, тут еще край непочатый. И меня не оставляют подозрения, что каждый из известных мне сигнумов может иметь еще какой-то другой, потайной смысл. Это вроде как в корне противоречит принципу однозначности смыслов, но одновременно и отвечает принципу дуальности, то есть разделению на мир тварный, доступный всем, и мир духовный, доступный лишь посвященным, но при этом являющийся отражением тварного мира на более глубоком плане. Наши запросы пока чисто материальные, и потому смыслы духовного мира нам недоступны. Надеюсь, что только пока. Ну, а покуда у меня нет возможности выстраивать иерархию смыслов этой системы в полном объеме, я решил заняться составлением структурированного словаря нижнего уровня значимости.

- Структурированного по какому признаку?

- По признаку функциональной принадлежности. То есть не выстраивать все чехом по алфавиту, а сперва распределить по разрядом: сигнумы объектов, действий, определений, числительных и логических конструкций. Сигнумы каждого из этих разрядов занимают строго определенное место во фразе и должны правильно чередоваться. Думаю, пользователям такого словаря будет легче изучать всю систему.

- Ну, удачи тебе!

Дверной звонок истерично задребезжал. Антон с неохотой оторвался от разложенных на столе списков сигнумов, которые он старательно распределял по категориям, и пошел открывать, уже догадываясь, кого он там увидит. Ну точно: давно не стриженная и вечно встрепанная темно-русая шевелюра, широко раскрытые серые глазищи на пол-лица, курносый нос в конопушках и улыбка до ушей. Лаврик Шалунов собственной персоной.

- Лена! - крикнул Антон на кухню. - Принимай дорогого гостя, наш старшенький пришел!

Лаврик, наверное, не прочь был бы и подкормиться, но, тем не менее, сразу же шмыгнул в детскую комнату, где при его появлении радостно завизжала Маришка. Антон только головой покачал и вернулся к работе, надеясь, что в ближайший час его никто не потревожит, хотя вероятность этого была исчезающе мала.

Почему Лаврик так крепко прибился к их семье, для Антона долгое время было загадкой. Вроде бы у мальчишки у самого полная семья есть и с виду вполне даже благополучная, вот только, как потом выяснилось, его там не любили...

Лаврик чудил, не очень хорошо учился, на него постоянно жаловались из школы, короче, он никак не мог удовлетворить родительские амбиции. В итоге старшие Шалуновы все свое внимание стали отдавать младшему сыну Тимофею, который и вел себя исключительно прилично, и успехи в учебе демонстрировал немалые. Лаврик обнаружил, что стали изгоем в собственной семье. Нет, его не били, его просто холодно игнорировали, и именно это уязвляло мальчишку больше всего.

Случайная, в общем-то, встреча Лаврика с Антоном неожиданно обернулась его знакомством со всем семейством Огородниковых. У тех собственная дочь росла, и зачем им, казалось бы, сдался приблудный чужой пацан, но общительный Лаврик по какому-то наитию понял, что в этой семейной структуре для него есть вакантная роль старшего брата. Пятилетняя Маришка, и правда, была от него без ума. Ну, кто еще из старших ребят согласится играть с ней в понятные ей игры, да еще позволит на себе покататься! Родителям вечно некогда, а Лаврик вполне комфортно себя чувствовал в роли лошадки. За это он получал искреннюю любовь маленькой Маришки и определенную дозу ласк со стороны ее матери, от которых млел, как маленький.

Антон хорошо помнил их первую встречу. Лаврик тогда еще заканчивал четвертый класс, и его вместе с одноклассниками привели на экскурсию посмотреть на археологический раскоп. Ну, поглазели, с некоторым интересом даже послушали объяснения и организованно отбыли восвояси, и лишь один Лаврик вернулся, когда начались школьные каникулы.

На раскопе вместе с профессиональными археологами трудились старшеклассники из исторического кружка, Антон не хотел брать к ним на помощь какого-то пятиклашку, но, к его удивлению, за Лаврика дружно вступились старшие ребята, учившиеся с ним в одной школе, мол, он старательный и без него скучно будет.

Оба их утверждения, как ни удивительно, оказались правдой. Лаврик честно копался в земле, не ныл из-за жары и монотонной работы, беспрекословно бегал за водой и с другими поручениями, но при этом то и дело мелко шкодил, оправдывая свою фамилию и репутацию классного шута. Он и выглядел достаточно нелепо в своих коротких джинсовых шортах, сделанных из обрезанных джинсов, в каких сейчас только девчонки иногда и ходят, но ни один уважающий себя пацан такое не наденет. Но Лаврику было на это наплевать. Он демонстрировал всему свету свои длинные тощие ноги, становясь похожим на какого-то страусенка. Смеются? Ну и пусть, ему не привыкать!

Да, именно роль шута была отведена Лаврику в его родном классе. Он показательно изводил учителей, вызывая смех пацанов, но все равно оставался для последних парией, над которым можно безнаказанно издеваться и даже поколотить при случае. Учителям такое поведение, конечно, тоже категорически не нравилось, и они не вступались за бедолагу, наверняка мечтая поскорее от него избавиться, но и это не выходило, поскольку по-настоящему серьезных проступков за Лавриком не числилось.

Стоит ли удивляться, что мальчуган постарался прибиться к компании старшеклассников и стать шутом уже для них? Конечно, никто его тут серьезно воспринимать не будет, но и гнать тоже не станут, и уж точно никакому уважающему себя парню не придет в голову всерьез поколотить такого мальца. Если ты единственный маленький в компании больших, такое положение дает тебе определенные преимущества.

Вот ровно это и проявлялось во время работы на раскопе. Старшие ребята называли Лаврика мартышкой, шутливо шпыняли, иногда даже делали вид, что наказывают за шкоды. Антон лично стал свидетелем сцены, когда один из самых высоких парней, отловив Лаврика, деловито уселся, уложил мальчугана к себе на колени и принялся шлепать ладонью по шортикам. Лаврик, конечно, старательно верещал, но с таким счастливым выражением на мордашке, что никто ни в жизнь не поверил бы в его страдания. "Как же, оказывается, необходимы ребенку простые телесные контакты, - подумал тогда Антон, - если уж не гладят, так пусть хотя бы шлепают!"

Антон тогда даже не сразу узнал полное имя этого пацана, пока не появилась необходимость занести его в платежную ведомость. Старшие ребята об этом тоже не имели понятия, так что пришлось спрашивать самого юного труженика.

- А как тебя по-настоящему-то звать, Лаврентий?

- Лавр! - гордо ответил Шалунов. - Как генерала Корнилова!

Вот уж на кого этот взбалмошный паренек не походил никак! Видать, родители поначалу слишком много надежд на него возлагали. Но парии и всеобщему посмешищу надо было хоть за что-то зацепиться, чтобы окончательно не разочароваться в своей незадавшейся жизни. Итак, Лаврик гордился своим именем, но при этом готов был липнуть ко всем, кто его не бьет и не гонит, пусть даже обидно смеется и требует мелких услуг. С точки зрения Лаврика - вполне посильная плата за возможность чувствовать себя не одиноким.

Но как только из земли извлекали какую-нибудь интересную вещицу, Лаврик тут же бросал все дела, мчался взглянуть и проявлял при этом такую настойчивость, что отделаться от него не было никакой возможности. И, кажется, все эти черепки он помнил потом наизусть, так что никакого каталога не надо. Ни у одного из ребят из исторического кружка Антон такой заинтересованности не замечал, хотя те, конечно, тоже любили историю. В мальце явно просматривался будущий археолог... хотя как он в ВУЗ-то поступит с такой успеваемостью? Оставалось надеяться, что мальчуган еще успеет взяться за ум.

Шумная возня в коридоре, тем временем, стихла. Похоже, Маришка утомилась, а ее "коню" одному беситься было уже не по возрасту. Антон понадеялся, что хоть теперь сможет поработать спокойно, и как-то утратил бдительность. Из раздумий его вырвал заинтересованный шепот за спиной:

- А это что у вас такое?

Ну точно! Хотя заходить в рабочий кабинет Антона без приглашения Лаврику не разрешалось, он, конечно, не смог справиться с соблазном, тихонько просочился и узрел на столе кучу непонятных рисунков. Ну, как тут не спросить?!

Антон сразу, что убедительно соврать не удастся. Пусть Лаврик и не всегда в ладах со школьными предметами, но в причинно-следственных связях не путается, с логикой у него все в порядке, а чутье на всякие секреты прямо как у кабанов на растущие в земле трюфели.

- Это такая система обозначения смыслов, применявшаяся в древности местными жителями, - все же решился разъяснить он.

- Это как иероглифы, что ли? - уточнил Лаврик.

- В принципе да, но не совсем. Здесь, на Кавказе, тысячелетиями соседствовали самые разные языки, буквально в каждой долине был свой, а вот храмовый комплекс у их носителей, похоже, был общий. Ну и как им понимать друг друга и общаться с богами? Вот жрецы и придумали такую систему понятий, на которые можно разложить фразы из любого языка, как бы сильно ни различались при этом их структуры. И каждому понятию соответствовал один из этих значков, мы с Игорем Васильевичем называем их сигнумами. Носители разных языков могли произносить их совершенно по-разному, но при этом вкладывали в них один и тот же смысл и потому понимали друг друга, пусть не со слуха, но, по крайней мере, в письменной форме.

- А вы тоже пытаетесь эту систему освоить, да?

- Да, как видишь.

- А меня научите?

Ни малейшего желания делиться такими знаниями с мелким пацаном у Антона не было, и это, видимо, отразилось на его лице, поскольку Лаврик мигом скорчил жалобную моську и заканючил:

- Ну, пожалуйста...

Антон понял, что этот мелкий прилипала уже не отвяжется, вцепится как репей, будет нудить при каждом приходе в гости. И ведь за порог его не выставишь: жена с дочерью не поймут!

- Ладно, уговорил, - с досадой произнес мужчина. - Только учти, что в этой системе тысячи сигнумов и, чтобы научиться нормально ей пользоваться, надо выучить их все. Начни, вон, с прилагательных, обозначающих различные цвета, - тут Антон выложил перед мальчишкой лист, на котором были выписаны все известные ему сигнумы данной категории. - Когда сможешь все изобразить по памяти, дам следующую порцию. А вот когда уже все зазубришь, научу составлять из сигнумов правильно построенные фразы.

Теперь можно было надеяться, что парень отстанет надолго. Разумеется, объяснять Лаврику, чего именно можно добиться начертанием этих фраз, если сделать это должным образом и в надлежащем месте, Антон не собирался. Заинтересовался мальчуган древними письменами - ну так пусть поиграется, вреда не будет.

Лаврик, разумеется, взвыл, когда осознал, сколько именно ему придется заучивать, но от намерений отказываться не стал, послушно взял предложенный листок, ушел в гостиную и тихонько пристроился там в уголке. Часом позже Антон вышел размять ноги и обнаружил Лаврика, сидящего все в той же позе и старательно пытающегося воспроизвести на клочке бумаги заученные сигнумы.

"А ведь у мальчишки всерьез подозревали синдром дефицита внимания и гиперактивности!" - вспомнил вдруг Антон. - "Да его старательности и усидчивости еще позавидовать можно, когда он занимается любимым делом! При всех его закидонах из парня может вырасти прекрасный историк, если правильно его по жизни сориентировать."

Оторвать Лаврика от изучения сигнумов сумела только Маришка, которой вновь захотелось поиграть. А потом юного энтузиаста накормили ужином и чуть ли не насильно выпроводили домой. Лист с заветными сигнумами пришлось ему отдать, и мало того, он выпросил себе еще одну из порцию, чтобы позаниматься в свободное время.

Уже на следующий день Лаврик вновь заявился к Огородниковым и с гордостью оповестил, что все выучил. Антон не поверил и устроил ему экзамен, называя цвета вразбивку. Мальчуган, высунув от усердия кончик языка, старательно все вырисовал, не ошибившись ни в единой черточке. Вот это память у человека! У Игоря при изучении сигнумов дело шло куда медленнее, так что у Лаврика были все шансы вскоре догнать его и перегнать. Пришлось в порядке поощрения дать в эти жадные ручонки весь уже составленный каталог, строго наказав никому из посторонних его не давать и вернуть потом все в целости и сохранности. Лаврик, расплывшись в улыбке, активно закивал и принялся уверять, что выполнит все указания. Антон ему почему-то поверил.

Лаврик не помнил своей жизни без Тимки. Если рассуждать логически, то был, конечно, целый год с лишним, когда ему не приходилось ни с кем делить свою маму, но это счастливое время не отложилось в памяти. А потом всегда рядом был этот брат-погодок, очень активно взявшийся конкурировать со старшим. "Ложные близнецы", так это называлось в одной брошюре о воспитании детей, которую Лаврику удалось тайком просмотреть.

Советов, изложенных в той брошюре, родители, к сожалению, не придерживались, а давать им советы, как именно их с Тимкой надо воспитывать, Лаврик не осмеливался. Только наорут в ответ или обсмеют. Лаврик привык уже, что его все и всегда обсмеивали, как будто ничего, кроме всяких глупостей, он и сказать не мог. Ну, а раз к нему так относятся, то он и будет соответствовать ожиданиям.

К Тимке вот относились по-другому. Он ни в какую не желал признавать авторитет старшего брата, старался во всем его превзойти, и, что самое обидное, это сплошь и рядом ему удавалось. Азбуку он освоил одновременно с Лавриком, хотел и в школу пойти вместе с ним, но его не взяли по малолетству. Зато на следующий год Тимка сразу заделался отличником, стал любимчиком своей первой учительницы и вообще вел себя как-то слишком по-взрослому. Он никогда ни с кем не дрался, не орал и не носился на переменах, аккуратно писал в тетрадях, всегда слушался взрослых и старательно следовал всем их советам. Одно время его, конечно, пытались задирать более отвязные одноклассники, но Тимка и не пытался сопротивляться, сразу пускался в рев и бежал жаловаться взрослым. Те, разумеется, всегда вставали на его сторону и устраивали разнос драчунам. Кому-то, по слухам, и дома потом сильно влетало, не у всех же родители, как у них с Тимкой, ограничивались словесными внушениями, кое-кто полагал, что правила приличного поведения лучше всего доходят до подрастающего поколения при помощи ремня. Как бы там ни было, от Тимки со временем отступились, осознав, какими нехорошими последствиями это чревато.

Впрочем, Тимка и вне школы был настоящим образцом пай-мальчика. Он никогда не убегал от родителей, не прятался, не лазал по деревьям, не бегал по грязи и, разумеется, не истерил, требуя купить себе новую игрушку. Ну да, ему и так все покупали за хорошее поведение, благо в своих желаниях он никогда не зарывался. Тимка был брезглив ко всякой грязи, как-то даже преувеличенно опрятен и при этом каким-то странным образом всегда умудрялся оставаться чистеньким и приглаженным, что Лаврику хронически не удавалось. Да у него даже волосы на макушке не топорщились в отличие от старшего брата!

И вот с этим аккуратистом Лаврик вынужден был делить одну комнату! Ну да, там хватало места и для двух кроватей, и для двух письменных столов с компьютерами, и для книжных полок. Только одежный шкаф был один на двоих, но места в нем хватало для костюмов обоих пацанов, а полки были честно поделены пополам, так что каждый знал, где лежит белье Лаврика, а где Тимки. Ну и сами можете догадаться, где все носки, трусики и маечки были аккуратно сложены, а где лежали одним общим комом, в котором каждый раз приходилось копаться!

Хуже было с общим полом, особенно в дошкольном возрасте, когда у каждого из братьев были свои игрушки и оба бдительно следили, чтобы другой их не присвоил. Иногда они, конечно, пытались и вместе играть, например, в солдатики, но вольная натура Лаврика вступала тут в непримиримое противоречие со стремлением Тимки непременно соблюдать установленные правила, так что игры сплошь и рядом заканчивались обиженным ревом младшего, а виноватым всегда оказывался Лаврик, пытавшийся доказывать свою правоту на кулаках. Ну да, Тимка не то что драться, он даже бороться не любил, хотя какой там может быть вред от обычной мальчишеской возни! В итоге братья постоянно обижались друг на друга и не очень охотно мирились.

Общим у братьев было то, что за приготовлением домашних заданий они долго не засиживались. Тимка даже черновиками не пользовался, выписывая все без помарок с первого раза, а Лаврик на всякие мелкие огрехи просто внимания не обращал, если предмет был ему не интересен. А вот как Тимка умудряется так быстро все выучивать наизусть, Лаврик сильно удивлялся, пока в его руки не попал каталог с сигнумами. Казалось бы, совершенная заумь, но почему-то эти значки очень хорошо отпечатывались в памяти, в отличие от дурацких правил из школьных учебников. Может потому, что стимул был очень велик? После таких успехов Лаврик даже стал подозревать, что у него с братом может быть что-то общее. Превосходная зрительная память, вот!

Но, разумеется, делиться своими познаниями с братцем Лаврик точно не собирался. Теперь он был обладателем настоящей тайны, которую на всей планете знают пока считаные люди, и он один из них! Пусть родители и учителя считают его раздолбаем, пусть всякие дураки держат его за шута, пусть даже младший брат не относится к нему всерьез, но зато он знает то, чего не знают они и неизвестно, узнают ли когда-нибудь вообще.

Лаврик так активно учил сигнумы, что даже любимые свои книги забросил и за компьютер садился только по учебной нужде. Тимка, которому вовсе не чуждо было любопытство, не раз, конечно, совался подсмотреть, на что это так увлеченно пялится непутевый старший брат, на Лаврик захлопывал папку с листами перед его носом и советовал заниматься своими делами. Братец разочарованно отходил, но почему-то не жаловался, что только тешило самолюбие Лаврика.

При такой целеустремленности плоды учения не заставили себя ждать. Лаврик освоил весь каталог за какой-то месяц, чем даже привел в замешательство своего наставника. Игорю не приходилось делить свое время между изучением сигнумов и школьными занятиями, но процесс заучивания все равно продвигался у него куда медленнее. Восхитившись цепкой детской памятью, Антон стал выполнять свое обещание научить Лаврика выявлять во фразах содержащиеся там смыслы и отображать их с помощью сигнумов.

- Вот это сигнум конкатенации или, проще говоря, объединения, обозначающий, что последующий или предшествующий им сигнум действия или отношения относится ко всей совокупности объединенных таким образом понятий, а не только к последнему или к первому из них. Вот что будет означать, если ты нарисуешь последовательно несколько сигнумов, обозначающих объекты?

- Это будет значить, что первый из них означает актора, а все последующие - его характеристики, - тут же ответил Лаврик, уже хорошо усвоивший этот момент.

- Правильно. Так что если во фразе "я и Вася хотим играть в футбол" не поставить знак конкатенации, то она будет означать, что ты и есть Вася и хочешь играть в футбол исключительно в личном качестве. А что означает отсутствие сигнума конкатенации между двумя сигнумами действия?

- Что второй из них уточняет первый? - предположил Лаврик.

- Правильно. Что вы с Васей хотите не вообще всего на свете, а именно играть, а во что именно, детализирует уже заключительный сигнум.

- А сигнумы действия тоже можно так объединять? - уточнил Лаврик.

- Можно, конечно. Во фразе "я хочу бегать и играть" сигнум конкатенации надо ставить между двумя последними сигнумами действия. Тогда они независимо друг от друга будет детализировать предшествующий сигнум "хочу". Но учти, связанные таким образом сигнумы действия совместно относятся не только к предыдущему сигнуму, но и к последующему, так что фраза "я хочу есть и топтать траву" будет означать, что траву ты хочешь не только топтать, но и есть. Во избежание такого недопонимания подобные желания обозначать отдельными фразами.

- А когда произносишь, все вроде понятно, - удивился Лаврик.

- В любом языке полно двусмысленностей, - усмехнулся Антон, - это позволяет не только выражать свои мысли, но и успешно скрывать их от тех, кто не знает подтекста. Вот только эта система никаких двусмысленностей не терпит. Любая написанная фраза должна подразумевать одно и только одно значение.

- А почему так?

- Ну, видишь ли, эта система должна была служить взаимопониманию носителей самых разных языков, - промолвил Антон. - А у языков может быть в корне различная структура. И многие слова в языке несут разные смыслы. Даже если есть какой-то основной, то рядом с ним может существовать несколько побочных, и носители языка понимают из контекста, какой именно смысл в данном случае имеет место. Вот только в других языках у слова с тем же основным смыслом могут быть совсем иные побочные смыслы, и чужой контекст их носителям непонятен, он будет у них ассоциироваться с чем-то совсем иным. И чтобы не допускать подобного недопонимания, смысл всегда должен выражаться однозначно. Когда ты пишешь сигнум, означающий дом, то под этим должно подразумеваться именно строение, а не, допустим, какой-то клан, который тоже может называться этим словом. И для точного понимания все должно проговариваться досконально, а если где-то и допускается какое-то умолчание, то оно должно быть понятно носителям всех языков.

- В смысле? - не понял Лаврик.

- Объясню на примерах. Почему, как ты думаешь, в этой системе нет места безличным предложениям?

- Потому что у каждого действия должен быть актор, - тут же вспомнил Лаврик.

- Правильно. А если из предложения актор неясен, то есть, как иногда выражаются дети, что-то сделалось само, то в данной системе понятий это будет прямое указание на вмешательство высших сил. Только их здесь дозволяется, так сказать, не упоминать всуе.

- То есть, если кажется, что что-то сделалась само, то на самом деле это означает, что это сделал Бог? - расширил глаза Лаврик.

- Ну, а кто же еще? В те времена в случайность каких бы то ни было событий никто не верил. Если что-то происходит, то должен быть и некто, по чьей воле это происходит. Давай сравним в этом свете фразы "я прошу тебя дать мне мяч" и "я прошу дать мне мяч". В первой фразе есть конкретный субъект, к которому актор обращается с просьбой, во втором та же самая просьба обращена неизвестно к кому, то есть по умолчанию именно к высшим силам, у которых с точки зрения верующего актора и впрямь есть такая возможность.

- Стало быть, такая просьба это все равно что молитва? - удивился Лаврик.

- В рамках данной системы понятий - безусловно да, - усмехнулся Антон. - Держи это в уме, если вдруг вздумаешь воспользоваться.

Разумеется, он не собирался рассказывать мальчугану, где и, главное, каким образом подобная просьба реально могла быть претворена в жизнь. Столь рискованные вещи не для таких малолеток, даже они с Игорем еще до конца не разобрались во всех нюансах этого способа обращения к помощи высших сил. А что до самой системы, то она реально может быть полезна для развития логического мышления, умения вычленять в любом наборе слов истинный смысл и отличать главное от второстепенного. Пусть ребенок поиграется, коли так уж заинтересовался. А вот когда подрастет, они с Игорем, может, и посвятят его в этот секрет, если сочтут достойным.

Антон не учел лишь особенности возрастного мышления. Лаврик еще немного не дорос до того, чтобы понимать чистые абстракции. Раз говорят, что данная система понятий пригодна в том числе и для того, чтобы уметь правильно обращаться со своими просьбами к высшим силам, стало быть, с помощью сигнумов к ним и впрямь можно обращаться, надо только выяснить где и как. Ясно, что не на ближайшем заборе. Такого неуважения к себе высшие силы точно бы не потерпели!

Можно сколько угодно твердить себе, что ты владеешь настоящей тайной, и поднимать тем самым свою самооценку, но чувство обиды, что тебя презирают всякие недоумки, от этого не проходит все равно. Лаврика подмывало продемонстрировать, наконец, свои знания, да так, чтобы одноклассники рты пораскрывали. Он понимал, конечно, что даром ему это не пройдет, но утешал себя тем, что учителя и так на него постоянно жалуются, а родители потом орут, так что ничего нового в этом плане ему не светит, можно и перетерпеть. Ну, в конце-то концов, он же постоянно устраивает на уроках всякие выходки, так пусть считают, что это одна из них. Да, после этого его тайна перестанет быть таковой, но ведь он, собственно, и не обязан непременно ее сохранять, Огородников такого обязательства с него не брал, это все лишь его собственная добрая воля.

Именно так рассуждал Лаврик, когда решался на свой демарш. Удобный момент наступил, когда Анна Викторовна, их учительница русского языка и литературы, вызвала его к доске для разбора структуры предложения. Ну, обычная лабуда, показать, где там подлежащее, где сказуемое, где дополнение, определение и обстоятельство.

- Здесь утренняя пробежка с другом прервалась, - диктовала учительница, не оглядываясь на доску и слыша лишь, как по ней шкрябает мелок. - Ну что, записал? Теперь подчеркни, где какие члены предложения.

В классе между тем нарастал удивленный гул. Женщина, наконец, взглянула на доску и вместо знакомых слов узрела там ряд странных рисунков.

- Шалунов, как это понимать? Я тебя что просила написать?

- А я именно это и написал, - ответил Лаврик, - только использовал для этого другую письменность. Здесь каждый знак выражает определенный смысл, как в иероглифическом письме. Да это, по сути, и есть иероглифы, только не китайские и не египетские, а наши, кавказские.

- Откуда они взялись, эти кавказские иероглифы?

- Археологи недавно открыли, - спокойно ответил Лаврик.

- И тут же, конечно, поделились с тобой!

- Поделились. Не зря же я с ними на раскопках целое лето отработал!

- Но мы, вообще-то, сейчас русский язык изучаем!

- А эта система знаков или, как их называют ученые, сигнумов позволяет передать смысл фраз на любом языке.

- Да? И что же, позволь спросить, означают все эти каракули?

- По правилам данной системы первым в предложении всегда должен стоять сигнум, означающий актора, - принялся объяснять Лаврик. - В данном случае это еще и подлежащее. - Вот этот сигнум, - ткнул он в первый рисунок, - означает бег.

- А в предложении была пробежка, - попыталась уязвить его учительница.

- А это фактически синонимы, - не поддался Лаврик, - сигнумы отражают именно смысл слова, а не его звучание, чтобы было понятно носителям разных языков. Вводить два сигнума для одного и того же смысла слишком нерационально. Их и так получаются тысячи, попробуй все запомни.

- А ты, конечно, запомнил!

- Я - да, - гордо ответил Лаврик и продолжил объяснения. - Вслед за сигнумом актора должны стоять сигнумы относящихся к нему качеств или, если говорить в привычных нам терминах, определений, и здесь таковое есть, это слово "утренняя", а вот и соответствующий ему сигнум. Дальше должен следовать сигнум действия, совершаемого актором, то бишь сказуемое, тут это слово "прервалась". Глагол этот стоит в прошедшем времени, и потому под соответствующим сигнумом ставится титл. Если бы он стоял над сигнумом, это означало бы, что пробежка эта прервется когда-то в будущем, а если оставить сигнум вообще без титла, то, стало быть, пробежка прерывается в настоящий момент.

- А если она не прервалась? - вдруг заинтересовалась учительница.

- Тогда перед сигнумом действия должен был бы стоять сигнум безусловного отрицания, - ответил Лаврик, втиснул внутрь фразы нужный рисунок и тут же его затер.

- А есть еще и не безусловное?

- Да, частичное отрицание. Оно соответствовало бы фразе "прогулка возможно прервалась", то есть то ли прервалась, то ли нет, точно неизвестно. Дальше во фразе следует дополнение "с другом", и для его обозначения в этой системе необходимо целых два сигнума. Сперва стоит сигнум совместного действия, соответствующего предлогу "с", а затем сигнум, соответствующий слову "друг".

- А если бы там было "без друга"? - вновь вопросила учительница.

- Тогда бы перед сигнумом совместного действия стоял сигнум безусловного отрицания, который я уже показывал. Ну и последним во фразе должно следовать обстоятельство места "здесь", которому соответствует вот такой сигнум, означающий, что действие совершается именно в данной точке пространства. Ну а если слово "здесь" подразумевает более широкую локацию, то следует ставить другой сигнум, данной локации соответствующий. Никакой неопределенности и двусмысленности данная система не терпит.

Анна Викторовна не верила своим ушам. Да тот ли это дурачок Шалунов, который и учится через пень-колоду, и шута из себя на уроках строит? Где он только таких мудреных слов нахватался?! Структуру предложения он, между тем, и впрямь разобрал досконально, и пора было бы уже его прервать, но как-то духу не хватало. Ученики, те вообще сидели с открытыми ртами, плохо понимая, что здесь, собственно, творится, но не смеялся никто. Каким-то странным вдруг предстал перед ними вроде как хорошо знакомый Лаврик, даже чуть ли не пугающим.

Тем временем Лаврик, упиваясь вниманием аудитории, решил продолжить свою лекцию.

- А еще эта система не терпит безличных предложений вроде тех, что мы недавно тут разбирали. Вот, к примеру, "мне не спится". Подлежащего здесь нет, одно сказуемое. Вот только не спаться может только определенному субъекту, а не неизвестно кому. И в предложении этот субъект присутствует, пусть и в качестве дополнения. Вот это и есть скрытый актор. По сути эта фраза означает "я не могу заснуть".

Пока его никто не остановил, Лаврик начертал на доске ниже первой фразы новую, состоящую из четырех рисунков, и принялся разъяснять их значение.

- Впереди, разумеется, стоит сигнум, соответствующий местоимению "я". За ним - сигнум безусловного отрицания, после которого должен был бы стоять сигнум глагола "мочь", но он здесь чисто вспомогательный, существующий лишь для связки с глаголом "заснуть", стоящем в неопределенной, то есть безвременной форме. Соответственно, фраза не содержит указания, когда именно актор не может заснуть, конкретно в данный момент или вообще. В первом случае ставится сигнум глагола "засыпать" безо всяких титлов, то есть в нынешнем времени, во втором же случае, как и нарисовано здесь, между сигнумом безусловного отрицания и сигнумом глагола "заснуть" ставится сигнум вневременного действия. А вообще в этой системе если сигнуму действия не предшествует сигнум актора, то актором по умолчанию считается тот, кого не следует упоминать всуе.

- Черт, что ли? - хмыкнул со своего места не слишком удачливый остряк Витя Баранов.

- Всевышний, Витенька! - осклабился Лаврик. - По умолчанию актором любого действия тут признаются высшие силы, а если ты имеешь в виду кого-то другого, так прямо его и называй, не скрывая своих мыслей. Эта фраза, кстати, очень показательна в плане содержащегося в ней двоемыслия. Человек вроде как и признается, что он чего-то не может, но при этом и отказывается прямо это озвучивать, отсюда и безличная форма "не спится". И это еще самый безобидный случай. В языке полно слов, у которых помимо основного значения есть еще какие-то побочные, присутствие которых можно опознать только по контексту, что далеко не всем понятен. Получается такой секретный язык для своих, который понятен только посвященным. Как говорит мой репетитор, язык существует не только для того, чтобы выражать свои мысли, но и для того, чтобы их успешно скрывать. А вот система требует от пользующихся ею только однозначной правды, иначе она просто не могла бы исполнять свою роль универсального средства коммуникации.

- А она точно его исполняла? - выкрикнул кто-то из задних рядов.

- Точно-точно! Иероглифическое письмо именно для этого и предназначено. Вон, у китайцев существуют десятки диалектов, причем настолько отличающихся друг от друга, что они на слух далеко не всегда друг друга понимают, а вот в письменном виде - запросто!

- Ну, хватит, Шалунов! - вышла, наконец, из ступора учительница. - Нам тут еще только обсуждения китайского языка не хватало! Родной бы сначала нормально освоили, а то двойка на двойке. Ты своей лекцией уже половину урока занял, а мне еще материал новый давать!

Лаврик, конечно, тут же умолк и поспешил убраться на свое место, Анна Викторовна начала свои объяснения, вот только класс ее не слушал. Пятиклашкам было куда интереснее обсуждать эти странные сигнумы, о существовании которых они сегодня впервые узнали, чем выслушивать правила, о которых и в учебнике прочитать можно. На детей даже окрики не воздействовали, после минутной паузы шум поднимался вновь. В результате учительница совсем распсиховалась и отправилась жаловаться к директору, мол, ей сорвали урок, а виновным, разумеется, выставила Шалунова.

Родителей Лаврика вызвали в школу, пришла одна мать, на которую сразу же вывалили все сыновние грехи за последнее время и посоветовали усилить контроль за ребенком.

- Да как я могу его контролировать, когда он домой только ночевать приходит, а все остальное время шатается неведомо где! - возмутилась та. - Он ни меня, ни отца не слушает, у него теперь другие авторитеты, археологи какие-то, да еще парни из старших классов!

Ей, конечно, тут же разъяснили, что ни посторонние взрослые, ни тем паче подростки из старших классов за поведение ее сына не отвечают и к ответственности их не привлечешь, если они, конечно, его не растлевают и не спаивают, а если и внушают какую-то научную заумь, так на этот счет никаких статей нет. А что ребенок потом позволяет себе срывать с помощью этой зауми урок, так это они, родители, не приучили его к ответственности. Мать тут же вспомнила о своем младшем сыне, который учится в этой же школе и никаких нареканий на его поведение никогда не было, стало быть, не семейное воспитание во всем виновато.

К согласию стороны так и не пришли, расстались крайне недовольные друг другом, зато после этого визита родители орали на Лаврика в два голоса, почти уже не выбирая выражений. Но хотя разнос выдался экстраординарным по своей длительности и эмоциональности, Лаврик и его стерпел, поскольку в последние годы ругали его очень часто и он приучился уже пропускать брань мимо ушей. Все равно ж не побьют, это же не его распоясавшиеся одноклассники.

Зато Лаврик после того урока прославился на всю школу. Одноклассники разнесли весть о его выступлении по всем этажам, многие заинтересовались этой неведомой системой смыслов и стали подкатывать к Лаврику с просьбой научить ей пользоваться. Он никому не отказывал, но сразу же предупреждал, что, чтобы научиться строить на ней внятные фразы, надо предварительно запомнить несколько тысяч сигнумов и их значения. Энтузиазм обращавшихся сразу же стухал, и больше они Лаврика не беспокоили.

Единственным исключением стал его собственный младший брат, которого, похоже, задело, что старшему известно что-то такое, чего не знает он. Лаврик и его попытался отшить, мол, не дорос еще, но тот самый Тимка, который никогда ничего не выпрашивал ни у него, ни даже у родителей, вдруг натурально заныл. Ну и как его шуганешь, когда он с тобой одну комнату делит? Пришлось дать ему каталог в надежде, что, оценив объем материала, который необходимо будет заучить, братец отступится сам. Но Тимка проявил неожиданное упорство, да и память у него оказалась не хуже, чем у самого Лаврика. Все же было в братьях что-то общее, несмотря на различия в характерах.

Младшему, конечно, тоже захотелось продемонстрировать кому-то свои успехи, но только, разумеется, не срывая школьные уроки. И Лаврик, коря себя за неосмотрительность, все же согласился отвести его в ближайшее воскресенье в гости к Огородниковым.

Совместная работа над расшифровкой секретов древней письменности все больше увлекала Игоря Сметанина, хотя он ясно осознавал, что в компании с Огородниковым является ведомым. Тот всегда был на шаг впереди и при каждой их встрече находил, чем огорошить Игоря. Сегодня Антон сидел за столом в глубокой задумчивости, постукивая пальцами по листу с отсканированными текстами со стен пещеры, ставя на нем какие-то пометки и тут же их стирая.

- Опять какая-то проблема? - осведомился Игорь.

- Проблем тут еще такая куча, что, боюсь, и до конца жизни не удастся разгрести. Но сейчас меня беспокоит привязка обращений к конкретным объектам воздействия и, что еще важнее, к конкретным субъектам. Я в целом уже разобрался, как оперировать сигнумами, связанными с обобщенными категориями объектов, такими как море, река, дождь, ветер, лес, дерево, поле, гора и тому подобное. Если нужно указать какую-то конкретную реку или гору, то в запросах обычно указывалось их географическое положение. Разумеется, ни о каких координатах древние и понятия не имели, так что в качестве привязки использовали свое собственное место обитания. Есть я, есть мой дом и есть река, протекающая рядом с моим домом. Если божество, к которому я обращаюсь, опознает меня, допустим, по моей крови, то оно без ошибки определит, какой именно дом я считаю своим и какая река меня, соответственно, интересует. Подавляющее число обращений, как ты, наверное, заметил, делается от первого лица. Если актор при этом просит не за себя, а за кого-то из своих родных, то он и именует их в соответствии с тем, кем именно тот ему приходится, допустим, отец, мать, дядя, тетя, брат, сестра, сын, дочь, племянник и так далее. Если однополых детей, допустим, несколько, то их можно идентифицировать в порядке появления на свет, добавив соответствующее числительное. Все это здесь есть и легко считывается. А вот как быть, если тебя интересует какая-то отдаленная река или ты просишь за не родного тебе человека?

- Тогда надо указывать имя или название? - предположил Игорь.

- По идее так и должно быть, вот только как опознать их среди существующих сигнумов или, если точнее, каким образом сигнумы, связанные с обобщенными категориями, могут отражать персональные имена?

- Это риторический вопрос, или у тебя уже есть какие-то предположения? И как эта проблема решается в других иероглифических письменностях?

- По-разному. Египтяне, например, использовали специальные картуши, в которые заключались те иероглифы, что означали персональные имена. В нашем случае ничего подобного не наблюдается. Китайцы для именования людей подбирают иероглифы, близкие по смыслу к значению самого имени, а в случае иностранных имен близкие к ним по звучанию. Последнее в данной системе в принципе не может использоваться, ведь весь смысл ее в том, чтобы ее понимали люди, говорящие на принципиально разных языках, а потому и каждый конкретный сигнум озвучивающие на свой манер. Вот как бы ты решил эту проблему?

- Ну, абстрактные имена в таком случае вообще никак не отразишь, а для тех имен, которые несут какой-то смысл, придется подбирать сигнумы с тем же смыслом. Вот только как дать понять, что в данном случае они означают именно чье-то персональное имя?

- Вот именно над этим вопросом я и бьюсь. Есть у меня подозрения, что помимо общеупотребительного сигнумы могут нести и какой-то иной смысл и связано это именно с написанием имен. Встречаются тут довольно странные последовательности сигнумом, которые могут на это указывать.

- Покажешь на конкретном примере?

- Да, Гош, вот смотри. В качестве актора здесь почему-то выступает дуб. За обозначающим его сигнумом следует сигнум со значением "могучий", а затем сигнум со значением "душа". Что скажешь?

- Поскольку сигнумы, следующие за сигнумом актора и не относящиеся к сигнумам действия или отношения, должны отражать его качества, то получается "могучий одушевленный дуб". Древние обитатели этих мест, выходит, считали деревья одушевленными? Или не все деревья, ибо зачем тогда было специально указывать одушевленность дуба? И как вообще дуб может выступать в качестве просителя?

- Вот это меня и настораживает. Возникает предположение, что упоминание одушевленности на самом деле означает, что речь идет о человеке, которого зовут Могучий дуб. Могло такое быть в древности? Да вполне!

- Да подобных имен и сейчас до хрена, если брать в расчет их исходные значения. Просто у нас в ходу, в основном, имена, заимствованные из других языков, и мы зачастую не знаем и даже знать не хотим, что они в тех языках означают.

- Вот и моя интуиция говорит о том же, - усмехнулся Антон. - Может, поищем все такие подозрительные последовательности, в которых присутствует сигнум "душа"? Скорее всего, это будут объекты воздействия, а не его акторы.

Целенаправленный поиск принес несколько десятков последовательностей сигнумов, напоминающих имена. Встал вопрос, как быть в случае схожих имен. Пообсуждав, друзья решили, что в таком случае можно подобным же образом закодировать отчества и фамилии, типа сын такого-то из такого-то рода.

- А как быть в случае неодушевленных объектов? - вопросил Игорь. - С теми же реками и горами? Может быть, их отличия, отраженные в качествах, и сходили тогда за названия?

- Могло быть и так, но стоит на всякий случай поискать последовательности, где сигнумы "река" или "гора" сами стоят в ряду качеств. Тогда то, что находится перед ними, возможно, и выступает в роли названий, - предложил Антон.

Подобную последовательность с сигнумом "река" действительно удалось найти. Понять, как эта река называется сейчас и где она вообще находится, из этого сообщения было невозможно, равно как и определить, было ли это название общим для всех племен, пользующихся данной письменной системой, но раз уж такая просьба имела место быть, можно было предполагать, что божество, к которому при этом обращались, как-то в этих названиях все-таки разбиралось. О процессе наименования при этом оставалось только гадать.

- На первый взгляд мы с тобой сейчас совершили большой прорыв в познании функционирования системы, - резюмировал Игорь, - только как нам проверить точность наших предположений? Пожелать кому-то подарок от нашего имени и потом посмотреть, получит ли он его и в какие сроки?

- Ну, срок и самим назначить можно, - хмыкнул Антон, - а вот откуда взять адресата, который воспринял был такой дар с небес как должное?

Размышления были прерваны звонком в дверь. Антон пошел открывать, заранее догадываясь, кого он там увидит, и был малость ошарашен, когда вместо одного мальчугана за порогом обнаружились двое. Второй, незнакомый, был всего на полголовы ниже Лаврика, но так похож на него, что с первого взгляда можно было сказать, что это братья.

- Лавр, ты кого к нам привел? - нахмурившись, произнес Антон.

- Тимка это, ну, брательник мой младший, - понурился Лаврик, уставился в пол и даже ножкой зашаркал от смущения, чего за ним прежде никогда не водилось.

- Что ему здесь делать?

- Ну, понимаете, Антон Владимирович, - вздохнул Лаврик, - мне вдруг захотелось поделиться знаниями о вашей системе с ребятами, да и с учителями тоже. Я на уроке русского записал сигнумами пару фраз, но...

- Но тебя не поняли, - завершил его мысль Антон. - Особенно, как я понимаю твоя учительница.

- Ну да, она решила, что это баловство одно, - еще горше выдохнул Лаврик, - и директор вместе с ней... А вот ребята потом за мной ходуном ходили и все просили научить их этой системе.

- И что, успел уже кого-то из них обучить?

- Не-а, они как узнали, сколько сигнумов заучивать придется, так быстро все разбежались. А вот Тимка остался, - добавил Лаврик, положив руку на плечо младшего брата.

- Ну, могу только поздравить с таким любознательным братом, - хмыкнул Антон. - И все же зачем ты его сюда привел? Успехами похвастаться?

- Да, - сказал Лаврик, а Тимка, до сих пор не промолвивший ни слова, согласно закивал. - Он все уже выучил и хочет, чтобы вы проверили его знания. Ну, вроде как экзамен по предмету сдать. Вот такой он у нас перфекционист.

- Ну, проходите... - кивнул Антон.

Младший Шалунов, настоящий пай-мальчик по уверениям Лаврика, и в самом деле вел себя на удивление скромно. Разулся сразу за порогом, пугливо шарахнулся от Маришки, которая с визгом вылетела из детской встречать Лаврика, чуть ли не по стеночке протопал в кабинет Антона и тихонько уселся на предложенный стул, сложив руки на груди. Мда, беседовать с Лавриком, несмотря на все его комплексы, и то было сподручнее, он, по крайней мере, раскованный, а этот словно каждого куста боится, не скажешь даже, что родительский любимчик.

Решив, что беседовать за жизнь в такой ситуации значить только еще больше смущать юного гостя, Антон перешел к делу и предложил Тимофею записать в сигнумах несколько не слишком сложных фраз. Парень сразу же приступил к делу, вырисовывая каждый сигнум с такой тщательностью, какую от его старшего брата и ждать не приходилось. Мда, и в самом деле перфекционист...

С заданием Тимка справился без единой ошибки и вопросительно уставился на экзаменатора. Антон понял, что одной похвалой здесь не отделаться. Если уж он шалопутного Лаврика допускает к серьезным взрослым делам, то как отказать в этом любознательному и ответственному Тимофею. Мол, подрасти еще годик, тогда и начнем с тобой заниматься? Так обида будет у человека на всю жизнь! Да, этот пацан вряд ли позволит Маришке на себе кататься, и в любви посторонних людей он не нуждается - ему, должно быть, и родительской хватает, но тяга к научному познанию у парня точно есть, с памятью все отлично, а усидчивости и ответственности хватит на десятерых. Похоже, еще один будущий коллега у них с Игорем нарисовался.

Игорь, кстати, все это время никуда не выходил из кабинета, с интересом следя за младшим Шалуновым. Когда паренек нарисовал предложенные фразы, он задал тому пару вопросов от себя лично. Тимка, немного подумав, ответил и ни них, спокойно и рассудительно. Ну, он и в школе был отличником, так что отвечать на дополнительные вопросы ему было не привыкать.

- Ну, молодец, - произнес, наконец, Антон, - с такими способностями можешь хоть сейчас вузовскую программу осваивать. Тоже, как брат, хочешь стать историком?

- Да, наверное, - отчего-то смутившись, прошептал Тимка. Тут в кабинет ворвался запыхавшийся Лаврик, которого уже успела заездить Маришка. Парень быстро смекнул, что его братец не уронил фамильную честь, расплылся в улыбке, обнял Тимку, взглянул на стол, и тут его взгляд натолкнулся на последние записи Антона.

- А вы сейчас еще что-то расшифровывали, да? - мигом заинтересовался Лаврик.

- Да мы тут с дядей Игорем разбирали, как в системе обозначаются имена собственные, - ответил Антон.

- И разобрались, да?

- Ну, с первого взгляда вроде бы разобрались, но не уверены, что правильно, - встрял Игорь. - Надо бы проверить, конечно.

- А как?

Игорь прикусил язык, но под двумя парами настойчивых юных глаз понял, что отвертеться уже не удастся. Эти молодые, да ранние, чего доброго, примутся следить за ними с Антоном, а там, глядишь, и до пещеры доберутся, и одному Богу известно, что они ухитрятся там наворотить. Взрослые переглянулись, вышли из кабинета посоветоваться и решили, что запираться теперь будет рискованнее, чем расширить круг посвященных. Пришлось брать с пацанов клятву, что они никому больше не выдадут тайну, в которую их сейчас посвятят, и рассказывать им о магии крови, связанной с этими письменами. В миг посерьезневшие лица мальчишек и их широко распахнутые глаза наглядно демонстрировали, что отнестись к услышанному они готовы с предельной ответственностью.

Лаврику на днях должно было исполниться двенадцать лет, и проверку своей гипотезы об обозначении имен в изучаемой им системе Антон решил совместить с подарком имениннику.

- У тебя очень удобное для проверки имя, - пояснил он мальчугану. - Лавр - дерево, с давних времен растущее в Средиземноморье, в этих краях его тоже должны были знать, так что разночтений не возникнет. Если наша формула не сработает, стало быть, мы ошиблись не с написанием конкретного имени, а просто все наши предположения не верны. Выбери только, что именно ты хочешь получить в подарок, учитывая реалии тех времен, когда создавалась эта система.

Да, с выбором подарка как раз возникли проблемы. Лаврик читал уже книгу о старике Хоттабыче и помнил, какую разукрашенную пустышку тот вручил Вольке вместо желаемого телефона. Ясно было, что просить новый смартфон просто бессмысленно. Люди, общавшиеся с высшими силами с помощью этой системы, знать не знали ни о каких смартфонах, соответственно, не существовало и сигнума, который бы смартфоны обозначал. По той же причине не стоило просить даже о банальном велосипеде, да и вообще о любой технике. С живностью дела обстояли лучше. Да, но где потом держать эту живность? Лаврик, положим, не прочь был бы научиться ездить верхом, но понятия не имел, есть ли где-нибудь поблизости конюшни, а если все-таки есть, сколько там потребуют за содержание чужой лошади. Да и как объяснить родителям, откуда на него свалилось такое счастье? Лаврик решил было попросить щенка кавказской овчарки, благо появление такого подарка объяснить было куда легче, но, поразмышляв, отказался и от этого, поскольку предвидел негативную реакцию матери. Она почему-то не желала держать в квартире никаких животных и могла потребовать вернуть щенка дарителю. Ну, не на улицу же его тогда выгонять?!

Противоречия между желаемым и возможным изводили Лаврика, и в какой-то момент его мысли повернулись в сторону оружия. И в тот день, когда надо было уже идти в пещеру, чтобы совершить там ритуал, мальчик на вопрос Антона, что же он все-таки выбрал, ляпнул:

- Хочу меч по руке!

Ну, меч так меч, Антон возражать не стал. Экземпляр старинного вооружения, попавший в руки к археологам, вполне можно было оформить как найденный в ходе раскопок. А его владелец? Ну, пусть поиграется немного, потом сам же откажется от столь непрактичной вещи.

Идти в пещеру предстояло всей компанией посвященных. Мальчишки не простили бы, если бы им не позволили присутствовать при проведении ритуала. Где там шатается Лаврик в свободное от учебы время, родителей, кажется уже не интересовало, а вот Тимке удалось отпроситься только хитростью, заявив, что он хочет лично выбрать подарок брату на день рождения. Раньше у него подобных позывов не возникало, но в последнее время братья неожиданно потеплели друг к другу, и родители опасались повредить этому сближению.

Чтобы добраться до входа в пещеру, надо было лезть в горы. Не так уж высоко, но все-таки. Старший из братьев казался повыносливее и половчее, не боялся рисковать, и ему уже не впервой было преодолевать разные трудности, так что Антона больше беспокоило, хватит ли физических сил Тимке, который был еще совершенно домашним ребенком. Но, как оказалось, все же не настолько хилым, чтобы не смочь преодолеть подъем. Быстро уставал, конечно, но, как свойственно ребятам его возраста, и силы у него восстанавливались быстрее, чем у взрослых. И особенно забавно было видеть Лаврика, усиленно опекавшего младшего брата. Впервые, кажется, он увидел в Тимке не соперника в борьбе за родительскую любовь, а того, кто слабее и нуждается в твоей помощи. Когда ты изгой среди сверстников и забавная зверушка для старших ребят, очень приятно ощущать, что для кого-то ты кажешься сильным и большим.

Когда они добрались, наконец, до лаза, ведущего в пещеру, и начали спуск, роли поменялись. Тощие дети преодолевали узкие места без проблем, и любопытный Лаврик норовил пролезть даже туда, куда Антону с Игорем в принципе хода не было. Приходилось то и дело его одергивать и требовать не отклоняться от маршрута. С Тимкой в этом плане оказалось куда легче. Он давно уже привык беспрекословно слушаться взрослых и старался идти за Антоном след в след, не поддаваясь на провокации шебутного братца. Ну, разве что то и дело заглядывался по сторонам.

А посмотреть здесь действительно было на что. Если археологи уже не раз ходили этим маршрутом и их ощущения несколько притупились, то для мальчишек, впервые в жизни попавших в пещеры, все эти подземные красоты стали настоящим откровением. Уже ради одного этого стоило сюда идти, даже если бы не было дополнительного бонуса в виде причастности к разгадыванию настоящей научной тайны.

Когда вся компания добралась, наконец, до зала с письменами, братья, конечно же, сразу же ринулись изучать, что там нарисовано. Задумчиво бродили вдоль стен, пытались расшифровать оставленные там обращения, даже спорили порой, если возникали разночтения. Оба были настолько увлечены, что могли торчать тут хоть до ночи, но задерживаться было нельзя. Пацанов отпросили у родителей на определенный срок, и их надлежало вернуть домой к назначенному часу.

Сам ритуал нанесения надписей произвел на братьев неизгладимое впечатление, особенно на младшего. Видя, как Антон режет себе запястье над алтарем, чтобы добыть кровь, Тимка страшно побледнел и чуть не упал в обморок. Лаврик оказался более стойким и следил за процедурой во все глаза. Когда необходимая надпись была сделана, свеженачертанные знаки на стене на какие-то мгновения полыхнули ярким светом. Лаврик так и застыл с открытым ртом, и даже дрожащий от страха Тимка рискнул приоткрыть глаза.

Но вот надпись потухла, а желанный меч так и не возник. А может, где-то и возник, но достался не тому Лавру? Взрослые утверждали, что раз надпись засветилась, стало быть жертва высшими силами принята, хоть, возможно, просьба ими и неправильно истолкована. Лаврику стало немного обидно, что желанный подарок прошел мимо носа, но он старался не подавать вида. Все же это был эксперимент, положительный результат которого никто ему не гарантировал. Ладно, все равно не зря сходили, впечатлений теперь хватит надолго.

Археологи доставили братьев почти до самого дома. Те входить не спешили, так как не успели еще обменяться впечатлениями о походе в пещеру. При родителях об этом уж точно нельзя было говорить. В какой-то момент Лаврик углядел в соседнем палисаднике странный предмет, торчащий из земли и, движимый любопытством, подошел поближе. Предмет походил на рукоять холодного оружия, меча или кинжала, хоть и выглядел достаточно неказисто. Мальчик потянул за него и на самом деле извлек из земли старинный меч, не очень длинный, словно специально сделанный для Лаврика. Впрочем, может, и не специально. Лаврик слышал, что средневековые рыцари были ростом с современных пятиклассников, может, и древние обитатели этих мест были ничуть не выше.

Лаврик регулярно ходил мимо этого палисадника и ничего примечательного там не видел, так что меч явно появился здесь только что. Стало быть, это и есть тот самый вожделенный подарок свыше, все другие версии выглядели еще более абсурдно.

Конечно, идти домой с таким предметом в руках было бы верхом глупости. Пришлось отправить туда сперва младшего братца, чтобы раздобыл ткань, в которую меч можно было бы завернуть. Тимка вспомнил, что у них в шкафу хранится старая наволочка, которую точно никто не хватится, и побежал за ней. Тщательно обернутый меч на ночь спрятали под кроватью и завалили всяким хламом, чтобы родители случайно не докопались. Решено было уже завтра отнести его Антону. Как ни хотелось Лаврику оставить себе этот подарок, благоразумие взяло верх. Все равно ведь отнимут да еще расспросами замучат, мол, где взял?

Малолетние конспираторы сумели благополучно доставить меч в квартиру Огородниковых, приведя Антона в настоящий восторг.

- А ведь это не бронза, - промолвил он, внимательно осмотрев находку, - а хоть и плохонькое, но железо. Впрочем, хорошим оно и быть не могло, рецептов выплавки стали в те времена не знали.

- А железа, стало быть, знали? - осведомился Лаврик. - Вы же, помнится, говорили нам, что эта система письменности возникла в бронзовом веке.

- Ты, наверное, удивишься, но в массовом порядке плавить железо впервые начали именно на Кавказе. Раньше в ходу было только очень редко встречающееся метеоритное железо. И пока самые развитые цивилизации тех времен пребывали еще в бронзовом веке, здесь уже появилось сравнительно дешевое железо. Да, это был настоящий цивилизационный переворот, позволяющий не только эффективно воевать, но и вспахивать залежные земли, которые не брал даже бронзовый плуг. К сожалению, металлических изделий тех времен до нас почти что не дошло. Ну, железо же быстро ржавеет и за столько веков просто превращается в труху, бронза и то куда долговечнее. А лучше всего сохраняются керамические черепки и изделия из драгоценных металлов, которым природные кислоты нипочем. В итоге наука даже не знает, как выглядело железное оружие тех времен и судит только по сохранившимся картинкам. И тут вот этот новехонький экземпляр... Да ему просто цены нет!

- И что, его в музее теперь выставят? - с интересом спросил Тимка.

- А вот этого, увы, скорее всего не будет, - с огорчением произнес Антон. - Ну, по крайней мере, пока мы с Игорем не докажем научному сообществу реальность существования высших сил. Ну, не может железный меч, несколько тысяч лет пролежавший в земле, да хоть в болоте или даже в какой-нибудь сухой пещере, выглядеть таким новым! А обнародовать нашу с вами тайну мы, ребята, пока что повременим. Люди сейчас ушлые пошли, мелкими хозяйственными просьбами ограничиваться не станут. Могут такое попросить, что беды потом не оберешься. И не факт, что высшие силы не пойдут у них на поводу. Да, мы еще слишком мало знаем о том, какие просьбы они считают допустимыми, а какие нет, но проверять что-то не хочется. Так что даже с научным сообществом лучше этим секретом не делиться. Хотелось бы, конечно, верить в высокую нравственность всех наших собратьев по научным изысканиям, но, увы, и среди них встречаются экземпляры со всякими завихрениями, не умеющие держать языка за зубами. А от них о нашей тайне могут узнать совсем уже страшные деятели, готовые не считаться ни с какими жертвами.

- Террористы, да? - понимающе кивнул Лаврик.

- И они тоже. Но если бы только они...

Кто там может быть еще страшнее террористов, братья пока уразуметь не могли, а спрашивать боялись. Нет, все же хорошо, когда рядом есть ответственные взрослые, которые решение всех трудных вопросов берут на себя. Можно еще немного побыть ребенком, пусть и причастным к великой тайне, главное - не болтать о ней с кем ни попадя.

Хотя с подарком пришлось расстаться, братья возвращались домой счастливыми, поскольку реально помогли исторической науке. Лаврик, впрочем, также предвкушал, что успеет еще наиграться с этим мечом во время посещений квартиры Огородниковых. Ну, не в пещере же Антон станет его хранить!

В тот день четвероклассников возили на диспансеризацию и, видимо, не только из их школы, поскольку мероприятие это чрезмерно затянулось, так что Лаврик вернулся домой раньше Тимки. Хотел спросить, как все прошло, но не решился, поскольку брат выглядел каким-то уж совсем грустным и потерянным.

Тимка принялся переодеваться, скинул уже трусы, но сменные почему-то одевать не стал, а заторможено присел на свою койку и повесил голову.

Братья, в принципе, не стеснялись обнажаться друг перед другом. Всего два года назад их еще даже купали вместе, пока Лаврик ни взбунтовался и ни заявил, что уже достаточно большой, чтобы мыться самостоятельно. Ему тогда предоставили такую возможность, а вот послушного Тимку мать, кажется, мыла до сих пор. Короче, повода насмехаться не был, но братец все равно вел себя сейчас более чем странно.

- Тим, что с тобой? Тебя обидели? Или чем-то напугали, да? Может, болезнь какую-то нашли? - осторожно осведомился Лаврик.

- Нашли... - тихо выдохнул Тимка и почему-то густо покраснел.

- Какую? Что-нибудь для жизни опасное? - внутренне холодея, предположил Лаврик.

- Да нет, не опасную, но...

- Да объясни ты нормально, не тяни!

- Ну, короче, все у меня нормально было, пока не дошли до хирурга, - всхлипнув вдруг, принялся объяснять Тимка. - А тот стал всем в трусы лазить и пытаться открывать, ну, это... - мальчик показал себе на пах. - А у меня не открывалось... И больно при этом было, просто жуть!..

Братец уже откровенно плакал, по раскрасневшимся щекам катились слезы. Лаврик вспомнил, что и их класс в свое время так же осматривали, но у него-то все там прекрасно открылось и даже не болел ничуть, так что сей не самый приятный эпизод он спокойно выкинул из головы. Ну и что ему теперь советовать Тимке, как утешать? Лаврик всегда считался неблагополучным ребенком, вечно попадающим в неприятности из-за своей чрезмерной активности. Тимка, глядя на него, наверное, делал выводы и старался ни с кем не конфликтовать, особенно со взрослыми, так что те на него нарадоваться не могли. А тут вдруг проблемы возникли именно у такого послушного Тимки, причем совершенно без его вины. Что младший брат не умеет терпеть боль, Лаврик знал давно. Сам он, по крайней мере, так истошно не ревел из-за случайно содранной коленки. Но что-то братец все же слишком сильно убивается из-за одного неприятного эпизода. Скрывает что?

- Тим, - промолвил он, - ну, поболело у тебя там, так наверняка прошло уже, чего реветь-то?

- Да не в этом дело, - прохныкал брат, - он сказал, что это фимоз и этого так оставлять нельзя, а то в будущем проблем не оберешься, что там резать надо!

О, вот теперь Лаврику все стало ясно! Тимка всегда боялся уколов, хотя не сказать, чтобы его часто кололи, поскольку он никогда ничем серьезно не болел. Это Лаврику лет в пять не повезло подхватить воспаление легких, и тогда ему действительно всю попу искололи жаропонижающими, да еще обманывали при этом, дескать, она у него грязная и надо помыть. И в самом деле протирали там чем-то пахучим, видимо, спиртом, а потом раз! - и втыкали иглу. Лаврик именно тогда перестал доверять взрослым, а вот Тимку эта болезнь почему-то обошла, и он так и остался доверчивым и всегда послушным.

Тимка и зубной кабинет боялся посещать и потому тщательно чистил зубы после каждой еды, но молочные зубы рано или поздно начинали шататься и их надо было удалять. Тут без слез не обходилось никогда, Тимка этой процедуре всегда противилось, но все равно шел, поскольку послушный.

Но самое главное, Тимка не выносил вида крови! Лаврик никогда не видел, как у братца брали кровь из пальца, но догадывался, какие душевные терзания при этом испытывает Тимка. Наверняка зажмуривается и отворачивается, а сердце при этом колотится часто-часто. Но это ладно, кровь у всех берут, глядя на товарищей, можно и перетерпеть, а тут-то целая операция предстоит! К тому же шкурку среди их знакомых не резали никому, так что даже и спросить не у кого, как это бывает и что при этом чувствуешь. Неизвестность всегда страшит, а уж когда ты и по жизни такой трусишка... Похоже, для Тимки уже слишком, тут никакое послушание его не спасет, а если его все же заставят это сделать, то нанесут такую душевную травму, от которой он уже не оправится.

Лаврику всегда ставили в пример младшего брата, что было обидно и не вызывало добрых чувств. И вот наконец-то он почувствовал себя старшим, более сильным и уверенным, готовым решать не только свои проблемы, но и проблемы Тимки.

- А может, тебе у высших сил помощи попросить? - осведомился он. - Если они на целый меч расщедрились, то, наверное, и кожу смогут безболезненно растянуть.

- Да ты что! - в ужасе замахал руками Тимка. - Там же надо эту просьбу кровью на стене писать!!!

Да, облом... Для братца что та операция, что кровопускание из запястья - одинаковая жуть, на которую он никогда не согласится.

- Ладно, хватит реветь, - решившись, произнес Лаврик, - я сам за тебя все попрошу!

- Когда? - с внезапно проснувшейся надеждой вопросил брат, подняв на Лаврика влажные от слез глаза.

- Можем сходить к Антону уже сегодня, чего тянуть-то?

Призывно прозвучал дверной звонок, и Антон привычно пошел открывать. За порогом, разумеется, обнаружился Лаврик, только какой-то непривычно серьезный и решительно настроенный, но рядом с ним стоял Тимка, который, похоже, недавно плакал, но огорченным отнюдь не выглядел. Напротив, он взирал на Антона с каким-то даже благоговением и отчаянной надеждой.

- Какие-то проблемы? - спросил мужчина, запуская в дом юных гостей.

- Да, у него, - ткнул Лаврик в Тимку и тут же подтолкнул брата в сторону детской комнаты, мол, иди, с Маришкой повозись, книжки ей почитай, пока старшие серьезным делом заняты.

- Что с ним? - вопросил Антон, когда Тимка послушно утопал куда приказали.

- Понимаете, у них сегодня диспансеризация была, хирург обнаружил у Тимки фимоз и сказал, что обязательно надо резать, а Тимка категорически не хочет, и у него теперь надежда лишь на высшие силы.

- Понятно, обрезание решили сделать. Ну, это ж для хирургов штатная операция, которая должна проходить безо всяких осложнений, вон, в мусульманских семьях всем мальчикам ее делают и примерно в этом же возрасте.

- Я ему скажу, только он все равно бояться не перестанет. Так можно у высших сил попросить, чтобы они исцелили Тимку от этого фимоза?

- Знаешь, я не уверен, что в прошлом кто-то озвучивал здесь подобные просьбы, но подходящие по смыслу сигнумы действительно существуют. Анатомия человека с тех времен ничуть ведь не изменилась. Проблема разве что может возникнуть с опознанием его личности, все же его имя не такое простое, как у тебя. Или Тимофей решит начертать просьбу от собственного имени?

- Да что вы, он же такой трус!

- А давайте я за него, - решительно промолвил Лаврик, - тогда и с опознанием проблем не возникнет, я просто обозначу его как своего брата.

- А как потом родителям порезы на запястье объяснять станешь? Мало ли какая мура им в голову придет!

- Ай, да будто они ко мне приглядываются! Скажу, что упал и ободрался, никто проверять не станет.

- Ну, смотри...

Слабонервного Тимку решили на сей раз в поход не брать, и без него обойдутся. Лаврик и сам немного мандражировал перед столь ответственным шагом, но, взявшись опекать младшего брата, от своих намерений отказываться не собирался. Фразу, которую следовало начертать на стене пещеры, они с Антоном предварительно проработали досконально.

"Я прошу растянуть крайнюю плоть у моего брата" - восемь слов, но для их обозначения потребуется всего семь сигнумов, поскольку словосочетание "крайняя плоть" здесь обозначается одним сигнумом, который связан исключительно с этой частью тела, очень важной во всяких сакральных делах. Вместо предлога "у", разумеется, будет сигнум отношения, за ним сигнум, соответствующий понятию "брат", а завершает все сигнум притяжательного местоимения "мой". Впереди сигнума крайней плоти стоят сразу два сигнума действия, между которыми по идее должно быть обозначение того, к кому именно обращаются с просьбой, но поскольку это высшие силы, то они подразумеваются по умолчанию. Ну и впереди, разумеется, сигнум обращающегося за помощью актора.

Когда прибыли на место, Антон лично продезинфицировал Лаврику место будущего пореза, вручил опасную бритву и губку, которой надо будет впитать пролившуюся кровь. Прослушав еще раз все инструкции, дрожащий от напряжения Лаврик встал над алтарем, вздохнул поглубже и решительно полоснул зажатой в правой руке бритвой по своему же левому запястью. Руку обожгло болью, кровь не то чтобы хлынула, но выступила достаточно обильно, несколько капель попало на алтарь, остальное пришлось собирать и даже специально выдавливать, чтобы хватило на всю фразу. Затем Антон остановил Лаврику кровь, наложив на раненое место пластырь, после чего мальчик с губкой в руках принялся вырисовывать свое первое обращение к высшим силам.

Первый блин не вышел комом, и к огромному облегчению Лаврика и Антона начертанные на стене знаки ярко вспыхнули, стало быть, жертва была принята.

Хотя рука еще побаливала, обратно Лаврик возвращался как на крыльях. Тимка, небось, измаялся их ждать. Как выяснилось, действительно измаялся, поскольку Маришка решительно его заездила. Не имея рядом Лаврика, она решила использовать в качестве лошадки его младшего брата, а Тимка, благодарный ее отцу за помощь, разумеется, не сумел отказать. Когда открылась дверь, Лаврик чуть со смеху не помер, увидев в прихожей взмокшего брата, стоявшего на четвереньках, на спине которого восседала пятилетняя егоза. Ну, что говорить, за все блага в этой жизни приходится чем-то платить!

Тимка с надеждой взглянул на вошедших, и Лаврик, не желая томить брата, показал ему большой палец, мол, все получилось здорово. Тимка, разумеется, пожелал немедленно проверить и, когда его освободили от наездницы, тут же рванул в ванную комнату. Лаврику захотелось стать свидетелем своего триумфа, и он поспешил вслед за братом. Ну и увидел, как Тимка сперва еще недоверчиво лезет к себе трусы, возится там, а потом его лицо проясняется на глазах. Да, такой счастливой улыбки Лаврику у брата еще видеть не доводилось!

- Это ты за меня просил? - дрогнувшим голосом произнес Тимка.

- Разумеется, я! - Лаврик гордо продемонстрировал брату пластырь на левом запястье.

Тимка вдруг разрыдался, теперь, видимо, от счастья, облапил Лаврика и прильнул головой к его груди, основательно измочив ее слезами. Лаврик и не помнил, когда еще брат столь бурно проявлял свои радостные чувства, видимо, просто повода не было. А тут даже штаны забыл застегнуть!

Лаврику все же не хотелось выступать в качестве жилетки, в которую плачут, и он постарался как-то успокоить брата и даже отмыл от слез его физиономию. Тимка потом еще долго и эмоционально благодарил Антона, не спешил прощаться, и Лаврику пришлось чуть ли не насильно выталкивать его за порог. Зато обратно из гостей они шли рука об руку, не просто как братья, но и как лучшие друзья.

По всему кавказскому побережью прошла серия подземных толчков. Довольно слабых, здесь еще и не такое видали, но все же весьма настороживших местное население. Антон Огородников тоже забеспокоился и принялся выяснять у знакомых, насколько это все серьезно и каких последствий можно ожидать. Через вторые руки ему передали, что один известный сейсмолог якобы предсказал, что в ближайшее время Кавказ может ждать катастрофическое землетрясение, подобного которому здесь и не помнит никто, и таковым оно станет именно по той причине, что уже много лет здесь было сравнительно тихо, а ведь континентальные плиты продолжают смещаться и напряжение на их стыке все нарастает. Прогноз этот не разрешили обнародовать, чтобы не порождать паники, но власти, мол, все знают и заранее готовятся.

Власти, конечно, может и знают, но как к этому в принципе можно подготовиться, Антон не представлял. Заранее эвакуировать сотни тысяч людей с побережья? На это явно никто не пойдет, если не станет известна точная дата катастрофы, это ж какие экономические потери, да и где разместить такую прорву людей? К тому же при объявлении эвакуации массовой паники уж точно будет не избежать, кто-то, особенно из числа стариков, категорически откажется покидать родные дома, а кто-то специально останется, чтобы вволю помародерствовать на опустевшем побережье. За несколько часов до предполагаемого толчка предупредить людей, чтобы покинули дома и держались подальше ото всех строений, что могут рухнуть? При здешней плотной застройке жертв все равно не избежать, к тому же с гор могут сойти оползни, а если тряханет шельф, то вполне возможно возникновение цунами. Благословенный край превратится в настоящую ловушку для его обитателей.

А уж что будет, если толчок произойдет в разгар курортного сезона?!.. Тут уж Антону представлялись такие апокалиптические картины, что они отказывались укладываться в голове. Но если даже повезет и людей удастся вовремя вывезти, куда им потом возвращаться? Обустроенные города превратятся в сплошные руины, как недавно было в Турции. Да здесь специально строят сейсмоустойчивые здания в расчете на сильные подземные толчки, но все же не настолько сильные.

Но если катастрофы все равно не избежать, то, может, хотя бы удастся выяснить, когда точно она произойдет? Землетрясения здесь на людской памяти бывали всегда, наверняка кто-то спрашивал о них высшие силы. Антон решил проштудировать известные ему надписи и действительно нашел несколько подходящих по смыслу. Оставалось поточнее сформулировать вопрос и провести соответствующий ритуал.

О своих намерениях он оповестил Игоря, который тоже встревожился и решил участвовать. Когда нужная надпись была нанесена на стену пещеры, Антон ждал, что ответ опять появится прямо в его голове как озарение, как в тот первый раз, когда он молил высшие силы поведать ему смысл обнаруженных на стенах пещеры рисунков. Но нет, на сей раз отклик пришел сразу, в виде огненной надписи, проступившей на потолке. Друзья, разумеется, ее засняли, чтобы досконально разобрать на досуге, хотя смысл уловили и так.

Результат их потряс: до катастрофы оставалось чуть больше месяца, а последствия землетрясения высшие силы охарактеризовали предельно лаконично: "будет разрушено все".

У друзей оставался выбор: либо оповестить знакомых и спешно уезжать с обреченного побережья, оставив всех остальных на погибель, либо попытаться известить власти, вот только что тогда? Антон с Игорем понимали, что их железно примут за шарлатанов, из каких-то своих соображений поднимающих панику, и их ссылки на общение с высшими силами будут тут восприниматься только как лишнее доказательство. Никак они свою секту решили организовать, вот и пугают доверчивых людей! Показать пещеру и продемонстрировать проведение ритуала? Так ведь скептики все равно не поверят, потребуют долгих проверок, и это когда время до катастрофы и так уже истекает! А может, и проверять никто не станет, а просто засадят двух якобы свихнувшихся археологов в психушку, и тогда им даже свои семьи спасти не удастся. А если даже власти и поверят им, и успеют провести эвакуацию, то допросов им потом все равно не избежать. А почему сразу не известили даже свое научное руководство о сделанном открытии? Наверняка, чтобы ни с кем не делиться открывшимися возможностями! После этого те же власти наверняка заставят их выдать все, что им известно о данной системе письменности, объявят пещеру с алтарем стратегическим объектом и самих первооткрывателей потом к ней и на пушечный выстрел не подпустят, если вообще не ликвидируют тайком как опасных свидетелей, зато сами будут пользоваться открывшимися возможностями по полной программе. Короче, произойдет все то, чего друзья надеялись избежать, не обнародовав свое открытие. И это уже не говоря о том, что при таком развитии событий их любимый город все равно превратится в руины.

Уже на пороге отчаяния Антону пришла мысль: а нет ли способа как-то предотвратить грядущую катастрофу? Вдруг высшие силы и на такое способны? А если способны, то что за это потребуют? Огородников инстинктивно догадывался, что несколько пролитых капель крови будут слишком малой ценой для такого благодеяния. Вот только как бы это сформулировать, чтобы не оскорбить эти самые высшие силы сомнением в их могуществе? Вероятно, потребуется целая серия вопросов, чтобы осторожно подобраться к нужному ответу. Крови, соответственно, тоже придется потратить немало, так что желательно спрашивать попеременно с Игорем.

Друг, конечно, согласился, так что на дело они пошли вдвоем. Когда добрались до пещеры, Антон начертал на ее стене первый вопрос:

"Я прошу ответа: землетрясение здесь может быть предотвращено?"

Обращение без явного адресата по умолчанию относилось к высшим силам, никак их при этом не задевая, что сейчас и требовалось. В ответ на потолке загорелся единственный сигнум безусловного отрицания. Друзья, конечно, почувствовали разочарование, но окончательно надежду не утратили. На случай отрицательного ответа на первый вопрос у них был готов еще один заход. Теперь за начертание взялся Игорь.

"Я прошу ответа: землетрясение здесь может быть ослаблено так, чтобы не повлекло разрушений?"

На потолке вновь проступил сигнум отрицания, но уже частичного, и это давало надежду. Каких-то разрушений все равно не избежать, но они, по крайней мере, не станут тотальными. Ну да, мало ли тут в частном порядке понастроили всяких халуп без малейшего намека на сейсмостойкость! Теперь предстояло выяснить, что именно надо сделать для ослабления толчков, и Антон, в свою очередь, встал к алтарю.

"Я прошу ответа: что должны сделать люди, чтобы землетрясение так ослабло?"

Ответ был лаконичным: "добровольно принести жертву".

Именно на это они и рассчитывали, но еще предстояло выяснить суть этой жертвы, и этот вопрос задал Игорь.

"Я прошу ответа: будет ли достаточно для такой жертвы пролития крови на алтарь с последующим изложением просьбы?"

Ответ неожиданно оказался неоднозначным, так как это был сигнум частичного отрицания. Друзья воззрились друг на друга, гадая, что бы это могло значить? Хватит не всякого пролития крови, а какого-то определенного ее объема? Или же такая жертва может быть принята не от любого человека? Гадать можно до бесконечности, а крови у них, увы, не бездонные резервуары. Антон решился зайти с другой стороны.

"Я прошу ответа: что должен пожертвовать я, чтобы землетрясение так ослабло?"

Ответ состоял всего из двух сигнумов и был ошеломляющим: "свою жизнь".

Друзья начали уже было гадать, не бросить ли им жребий, кому из них двоих предстоит пожертвовать собственной жизнью для спасения сограждан, но сигнум частичного отрицания в ответ на вопрос о достаточности пролития крови побуждал искать иные варианты, и Игоря вдруг осенило:

"Я прошу ответа: что может сделать ребенок, чтобы землетрясение так ослабло?"

На сей раз ответ оказался куда более многословным: "подвергнуться ритуалу священной порки на алтаре и собранной на нем кровью начертать такую просьбу".

И что это, интересно, за священная порка такая? В известных друзьям надписях ни о чем подобном не упоминалось, что и понятно, ведь это не цель, а средство, о котором просители наверняка все знали, в отличие от современных обитателей этих мест. Антон с Игорем хорошо знали особенности древних культов, в том числе и тех, где присутствовали магические составляющие, и понимали, что достаточно малейшего нарушения порядка проведения ритуала, и пользы от него не будет никакой, так что надо обязательно выяснить все, даже самые мелкие детали, а вот крови они сегодня и так уже пролили достаточно, а стало быть, неплохо бы сперва восстановиться. Но в любом случае эта порка должна быть не насмерть, ибо у подвергшегося ей ребенка должны еще остаться силы начертать на стене соответствующие просьбе сигнумы.

- Кого-то теперь придется посвящать в нашу тайну... - вздохнул Игорь. - Слушай, Тоха, а среди твоих кружковцев не найдется какого-нибудь надежного парня, да чтобы еще был покрепче телом? Эти старшеклассники теперь такие бугаи, что телосложением иногда и взрослым не уступят.

- Боюсь тебя разочаровать, но в те времена взросление происходило куда раньше. Конкретно в нашем случае при проведении религиозных ритуалов тринадцатилетние ребята приравнивались уже ко взрослым, что там говорить про более старших, а если какие-то ритуалы требовали участие детей, то эти дети к тому моменту должны были сохранять невинность.

- Боюсь, тогда у нас есть единственная кандидатура...

- Да, наш безбашенный Лаврик Шалунов. Ему всего двенадцать, и от девочек он пока еще старается держаться подальше. Его трусливого младшего братца в расчет принимать просто глупо. Хорошо хоть язык за зубами умеет держать, большего от него и требовать грешно.

- Стало быть, Лаврик. Ну, его, во всяком случае, не придется убеждать в крайней серьезности происходящего. Узнать бы только заранее, что именно его ждет.

- Да, сперва, конечно, узнаем.

Процесс выяснения всех тонкостей предстоящего ритуала оказался для друзей весьма затяжным и мучительным, но им все же удалось узнать, что добровольно решившийся принести такую жертву ребенок должен, раздевшись догола, пройти процедуру омовения, дабы ничем не осквернить алтарь, улечься на этот камень и получить от проводящего ритуал жреца ровно сто ударов розгой по тыльной части тела, не делая при этом попыток сбежать с алтаря, и лишь по окончании этой экзекуции, когда алтарь зальется его кровью, этот ребенок может встать и приступить к нанесению на стену его просьбы. Долго отлеживаться при этом не выйдет, ибо кровь не должна успеть засохнуть, то есть делать ему все предстоит, борясь с мучительной болью от просечек. И лишь когда весь ритуал будет завершен, он сможет отдаться врачевателям. Это было очень суровое испытание даже для привычных к боли детей тех времен, но, судя по надписям на стенах, кому-то его все же удалось успешно пройти. Решится ли на это Лаврик?

Лаврик ничего еще не подозревал, когда, в очередной раз явившись в гости к Огородниковым, внезапно услышал от Антона, что у них с Игорем есть к нему серьезный разговор. Лаврик никакой вины за собой не помнил, но все равно немного напугался. Правда, вскоре выяснилось, что бояться надо было по другому поводу.

Разговор оказался настолько серьезным, что Антон предпочел дождаться прихода Игоря, затем сказал Лене ни в коем случае не пускать к ним Маришку и, наконец, подпер стулом дверь кабинета, которая, увы, не запиралась. Лаврик, которого усадили в кресло, вопреки собственной натуре чувствовал себя очень скованно, то и дело переводя обеспокоенный взор с одного мужчины на другого. Тем, кажется, самим было трудно приступить к разговору. Наконец, Антон решился.

- Лаврик, ты помнишь недавние толчки?

- Ну да...

Странный вопрос, весь город их прекрасно помнил, и ходили слухи, что этим дело отнюдь не закончится.

- Один сейсмолог предсказал, что нас скоро ждет катастрофическое землетрясение, которого не выдержат даже сейсмостойкие здания, - продолжил Антон.

- Ну, слухи такие ходят... - осторожно согласился Лаврик. - А это правда?

- К великому сожалению, да. Мы решили узнать точно и обратились с соответствующими вопросами к высшим силам. Ты знаешь, каким именно образом.

- И что?.. - напряженно спросил Лаврик, уже заранее догадываясь, что услышит в ответ.

- Увы, все подтвердилось. Толчок будет такой силы, что весь наш город попросту обратится в руины. Но мы на этом не остановились и попытались выяснить, нет ли способа предотвратить это землетрясение или, по крайней мере, настолько его ослабить, чтобы обошлось без тотальных разрушений. Высшие силы ответили нам, что полностью предотвратить разрушения не удастся, но можно сделать из не столь катастрофичными при одном условии... - тут Антон прервался, нервно сглотнув.

- И при каком же? - с надеждой промолвил Лаврик.

- При условии, что кто-то совершенно добровольно принесет себя в жертву, - припечатал Антон. - Обычной просьбы, написанной кровью, здесь никак не хватит, за спасение от катастрофы высшие силы требуют куда большего. Чтобы умилостивить их, взрослый человек должен пожертвовать своей жизнью и никак иначе, но к детям они снисходительнее. Тут достаточно будет вынести ритуальную порку на алтаре.

Потрясенный Лаврик с надеждой вглядывался то в Антона, то в Игоря? Ну, вдруг это просто шутка такая?! Вдруг его решили разыграть, а сейчас засмеются и во всем признаются? Но лица мужчин были предельно серьезны, да он и сам в душе понимал, что такими вещами не шутят. По крайней мере, не эти люди.

- И что теперь? - жалобно пискнул он.

- Если мы расскажем властям о том, что узнали, они нам просто не поверят, - признался Антон. - Посчитают шарлатанами или даже сумасшедшими, возможно, даже ничего проверять не станут. А если и станут, то потребуют доказательств, как это все работает, а время уже поджимает. Мы, конечно, успели бы выехать с семьями в какое-нибудь безопасное место, но потом сами же себе не простим, что могли спасти столько невинных людей, но не сделали этого. Если не найдем другого выхода, мы бросим жребий, кто из нас принесет себя в жертву. Нашим родным об этом знать не следует, пусть думают, что это просто несчастный случай.

Все это казалось каким-то страшным сном. Лаврик даже ущипнул себя, чтобы удостовериться, что не спит. Нет, все происходило в реальности. От него пока ничего не просили, просто информировали, но он не был совсем уж дурачком, чтобы не понять, чего именно от него ждут. Нет, против воли никто его ничего делать не заставит, да в данном случае это и невозможно, недобровольная жертва просто не будет признана высшими силами адекватной платой, так что решать тут ему и только ему. Можно, конечно, увильнуть, сделать вид, что не понял, но как жить-то потом? Хотя в школе его и считают бесстыжим, да и у родителей мнение о нем не намного лучше, на самом деле у него все же есть совесть и она его загрызет... Вот этот теплый дом, где ему всегда были рады, для него тогда точно будет закрыт, потому что он просто в глаза не сможет смотреть ни Лене, ни Иришке, ни даже Антону, если вдруг жребий выпадет Игорю...

- А до скольких лет детьми считаются? - пробормотал он, еще на что-то надеясь.

- Увы, но по их религиозным закона только до тринадцати, и лишь те, кто еще не потерял невинности. У тебя, кстати, с этим как?

- Пока никак... - выдохнул Лаврик. Да, надеяться на кого-нибудь из старших и более мужественных ему точно уже не приходилось, маленький и трусливый Тимка отпадал заранее, так что либо он, либо никто...

- Ну, думай тогда. Немного времени у нас еще есть...

Что долго размышлять ему никто не даст, Лаврик и так понимал. Идти сейчас домой и думать там? Так тот же Тимка немедленно спросит, а что это он такой потерянный, а там еще и разборок с родителями не миновать. Конечно де они ему не поверят, как он их ни убеждай, и конечно же не разрешат никуда идти. Но он уже не малыш и может сам за себя решать! Да, конечно, и потому на фиг оттягивать, когда ему в жизни вообще предоставится иная возможность стать настоящим героем! Лаврик яростно сверкнул глазами и выпалил:

- Я согласен на порку!

- Да тише ты, а то весь дом услышит... Ты хорошенько подумал?

- Да, я вам не какой-нибудь трус!

- Не трус, да, но тебя даже ремнем ни разу не драли, а тут сразу сотня розог и при этом надо суметь улежать на алтаре безо всякой привязки. А если сбежишь оттуда из-за невыносимой боли, то все твои страдания пойдут насмарку.

- Я все равно выдержу! - У Лаврика даже слезы выступили от обиды, что ему не верят.

Кандидата в спасители родного города пришлось успокаивать и заверять, что никто не ставит под сомнение его стойкость и мужество. Мальчик не привык, чтобы его так расхваливали, и немного размяк.

Дальше уже началось обсуждение всяких технических моментов. К счастью, была пятница, и Лаврику удалось отпроситься у родителей на весь уикэнд с двумя ночевками под предлогом похода в горы. Он догадывался, что и к вечеру воскресенья следы от перенесенной им порки никуда не денутся, но это его сейчас не волновало. Если возникнет такая нужда, можно ведь и задержаться, ну, мало ли какие несчастные случаи в горах бывают!

Взрослые весь вечер занимались решением практических вопросов, связанных с предстоящим действом. Игорь отправился заготавливать ивовые розги в надлежащем количестве, Антон принес с балкона пластмассовый тазик и приволок из магазина десятилитровую флягу с водой, необходимую для предстоящего омовения. Еще необходимо было раздобыть средство для транспортировки пострадавших, ибо что-то говорило Антону, что вряд ли Лаврик после такой экзекуции будет способен передвигаться своим ходом.

Выходили на рассвете, чтобы избежать внимания лишних зевак. Антон с Игорем несли с собой столько странного барахла, что вряд ли это можно было выдать за туристический поход. Лаврик при этом тащил что-то длинное в чехле, что несведущий человек мог принять за набор удочек, хотя это, конечно, был пучок розог.

Явившись на место, спасители родного города сбросили поклажу и уселись передохнуть. Антон зачитал по пунктам, весь порядок проведения ритуала, чтобы ничего не упустить. Лаврика отправили за пределы ритуального зала облегчиться, чтобы потом случайно не осквернил алтарь. Пока он ходил, мужчины брочили жребий, кому из них жертвовать жизнью, если мальчуган все же не выдержит испытания. Это выпало Антону, так что роль жреца в церемонии жертвоприношения предстояло взять на себя Игорю.

- Ну что, готов? - осведомился Антон, когда Лаврик вернулся в зал.

- Да, - тихо промолвил тот.

- Тогда сбрасывай с себя все шмотки и становись вот в этот таз. Тебя надо отмыть дочиста, и это необходимая часть ритуала.

Ну, надо так надо! Лаврика уже начинала бить нервная дрожь, но он послушно разделся и встал в таз, отдавшись чужим, но надежным рукам. В пещере было прохладно, да и принесенную воду не на чем было греть, так что обнаженное тело быстро покрылось гусиной кожицей. Но Лаврик понимал, что дрожать от холода ему тут недолго осталось. Скоро сзади станет так горячо, что он еще пожалеет об этой прохладе!

Ничем вытираться после омовения по ритуалу не полагалось, и не высохший еще Лаврик прошлепал босиком к камню, играющему роль алтаря, улегся на него ничком и поискал, за что бы ухватиться. Какие-то неровности внизу этой глыбы были, так что если покрепче уцепиться за них пальцами, может, и удастся удержаться.

- Готов? - спросил вставший над ним Игорь.

- Да, начинайте, - выдохнул Лаврик и сжался, приготовившись терпеть боль.

И она пришла, да такая, какую мальчик и представить себе не мог! На его ягодицы словно кипятком плеснули, и от шока у него сперло дыхание. Когда рядом с первой пылающей полосой пролегла вторая, он не сумел сдержать крика, но не сделал ни малейшей попытки удрать со своего каменного ложа. Да, можно орать во все горло, заливаться слезами, даже сопли пускать, но пока он помнит, для чего он все это претерпевает, он сумеет удержаться и не предаст свою миссию.

Сзади, кажется, горело уже все, от коленок до лопаток, перед глазами стоял красный туман, голос совсем охрип, и Лаврик боялся, что сейчас потеряет сознание. Каким-то невероятным усилием воли ему все же удалось дотерпеть до конца и удержаться на алтаре, но и после того, как на него опустилась последняя розга, все еще не закончилось.

У него не было сил подняться, и ему помогли встать, взяв подмышки. Каждое движение отдавалось болью, на камень, залитый его собственной кровью, и взглянуть было страшно, ноги подгибались. Но он все равно держался, дожидаясь, пока Игорь впитает кровь губкой, а потом они с Антоном подведут его к свободному месту на стене. Что именно там надо было начертать, он накрепко заучил еще прошлым вечером, и теперь, тыкая в губку дрожащим пальцем, вырисовывал нужные сигнумы, страшно боясь ошибиться. Когда последний сигнум приобрел законченный вид, вся надпись вспыхнула ярким светом, стало быть, жертва была принята. Напряжение, наконец, отпустило его, он ощутил необыкновенную легкость во всем теле и потерял сознание.

Лаврик пришел в себя, лежа на постели в квартире Огородниковых. Как его сюда доставили, он понятия не имел, да его это и не интересовало. Из-за кровопотери он все еще ощущал слабость, спина, бедра и ягодицы по-прежнему болели, хотя уже далеко не так сильно, поскольку их успели обработать всеми доступными медицинскими средствами.

- Нам все удалось? - спросил он подошедшего Антона.

- Со временем узнаем, - дипломатично ответил тот. - Теперь главная проблема - как объяснить окружающим твое нынешнее состояние. Мы-то знаем, какой ты герой, и та наверху это тоже знают, но простым людям об этом знать не следует, для них ты должен выглядеть обычным пострадавшим.

- А давайте скажем, что я свалился с обрыва сквозь густые кусты? Падал спиной вперед, вот и не разбился, поскольку ветки смягчили падение. Я же где только ни лазал уже и падал порою, так что поверят.

- Да уж, не было бы счастья, до несчастье помогло. Твоя репутация отчаянного шалопая и впрямь может сыграть на тебя, наш скромный герой. Мы с Игорем, может, и ответим, что за тобой не уследили, но на фоне того, что нам, может быть, удалось предотвратить, это же такие пустяки. А если не удалось, так погибнем все вместе.

Антон улыбнулся, смягчая произнесенное, и Лаврик тоже нашел в себе силы улыбнуться в ответ. Да, он ни в коем случае не должен хвастаться тем, что совершил. Пусть его по-прежнему считают шутом, смеются и третируют, при нем всегда останется память о том, что в решающий час он не струсил и исполнил свой долг.

И подвиг его не оказался напрасным. Кавказский хребет вновь затрясло, один толчок следовал за другим. Кое-что и впрямь разрушилось, но того катастрофического толчка, которого со страхом ждали ученые, так и не последовало, словно кто-то специально разрядил напряжение земных недр длинной серией толчков умеренной силы. Город не узнал, кому он обязан своим спасением, а тайна сакральных сакральных письмен так и осталась достоянием всего четырех человек.

КОНЕЦ

---

Оставить комментарий © Copyright Беляков Евгений (lian@front.ru) Размещен: 23/03/2025, изменен: 23/03/2025. 114k. Статистика. Повесть: Мистика

Ваша оценка: не читать очень плохо плохо посредственно терпимо не читал нормально хорошая книга отличная книга великолепно шедевр

---

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"