Страж Конституции.

Весь вчерашний день был для Арнера одним сплошным праздником. Когда на узле Центризбиркома закончился подсчет, стало ясно, что Арнер переизбран на должность инспектора Организации Охраны Конституции с экстерриториальным мандатом. Разумеется, тут же посыпались поздравления с разных концов Федерации, ребята из технического персонала ООКа спешно организовали застолье, прибыли делегации из смежных служб, тоже, разумеется, с поздравлениями, и все это надо было благожелательно выслушивать, и во всем участвовать, чтобы никого не обидеть. В итоге к вечеру у Арнера уже гудела голова и не осталось никаких желаний, кроме как завалиться в кровать и отоспаться за всю избирательную кампанию.

На утро он почувствовал себя более-менее в форме и начал уже было раздумывать над планом собственной деятельности на ближайший месяц, когда ему внезапно поступил вызов от Сарлина - новоизбранного председателя ООК. Шеф, разумеется, тоже поздравлял его с переизбранием, но при этом настоятельно приглашал к себе для конфиденциальной беседы. Заинтригованный Арнер от приглашения уклоняться не стал.

Встреча, как водится, началась с дежурных взаимных поздравлений, затем Сарлин поинтересовался планами Арнера и, услышав об очередных возможных проверках сто раз уже проверенных учреждений, налил себе в бокал гильнетоса и, любуясь игрой света на стенках сосуда, задумчиво промолвил:

- Арнер, а ведь теперь ты, по сути, самый опытный инспектор из тех, что сохранили свои посты... Не пора ли тебе расширить географию своей деятельности?

- Расширить куда?

- Ну, хотя бы на Землю. Вот уж где работы край непочатый.

- В бурно развивающихся обществах всегда большие проблемы с законностью. Не наши ли уважаемый лидеры давали советы не слишком уж их третировать, пока там все не устаканится?

- Давали, не спорю, - Сарлин отпил из бокала, - но тогда у нас у всех были радужные надежды на повсеместное развитие демократии. Дескать, все их безобразия произрастают из нищеты и невежества, а накорми их, дай перспективу, приобщи ко всем благам современной информационной цивилизации, и они станут меняться в нужном направлении. И знаешь, сперва казалось, что так оно и в самом деле происходит повсеместно, но вот сейчас, по прошествии двенадцати лет, иллюзий у меня лично сильно поубавилось. Некоторые вполне себе дикарские режимы как стояли, так и стоят, и даже пытаются гадить соседям, а отдельные новоиспеченные демократии тихой сапой повернули к авторитаризму.

- Что-то я не понимаю, - удивился Арнер, - зачем людям добровольно сажать себе на шею вождя?

- Ну, просто эти люди удовлетворили свои первичные потребности, и им ко всему прочему захотелось еще и величия. Не собственного, нет, а национального, государственного или религиозного. Якобы их так больше станут уважать все окружающие. А где речь зашла о национальном величии, там непременно появится и вождь, которое им это самое величие пообещает, а если и не сможет обеспечить, так это только потому, что кругом враги. А где вождь, там и коррупция, и милитаризация, и всякие военные авантюры, и вот уже общество становится заложником своего избранника. Но формально, конечно, делается вид, что у них там торжество демократии и правопорядка. Конечно, стоит заглянуть за этот изукрашенный фасад, и обнаружишь там гниль, но кому охота заглядывать-то? Куда комфортнее врать вместе со всеми.

- И ты хочешь, чтобы я эту гниль отыскивал и публично демонстрировал?

- Именно, причем в такой форме, чтобы местные власти не могли все заболтать и, тем самым, отвертеться. Увы, демократия на Земле оказалась слишком хрупким растением, нуждающимся в постоянном уходе. А чтобы ты представлял себе масштаб проблем, посмотри-ка этот файл, - промолвил Сарлин, включая свой настольный компьютер.

Арнер вчитался, и у него чуть волосы дыбом ни стали!

- Ну, это уже за гранью добра и зла... - пробормотал он.

- Вот и я о том же, - кивнул Сарлин. - Пора уже объяснить кое-кому необходимость исполнять собственную конституцию. Думаю, у тебя это получится лучше, чем у кого бы то ни было еще. Если дел будет столько, что хоть разорвись, мы еще кого-нибудь из наших инспекторов отправим тебе на подмогу. Ну и, конечно, ты можешь рассчитывать на всемерную поддержку наших посольств, туземных клубов гварды и, разумеется, белой охраны, которая будет обязана исполнять все твои распоряжения вне зависимости от привходящих обстоятельств.

- Вплоть до оккупации? - мрачно вопросил Арнер.

- Да, если не будет иного выхода, то вплоть до оккупации, - вздохнул Сарлин, - но эта угроза ни в коем случае не должна девальвироваться в глазах землян. После того, как мы разобрались с красным правительством Китая, с ней теперь считаются все, но стоит нам где-нибудь дать слабину, и обязательно найдутся желающие проверить нас на прочность. Надо будет это дело показательно пресекать. Ну, наметил уже, куда в первую очередь направишься?

- Да тут, похоже, всюду работы невпроворот!

- Тогда советую начать с России, нашего, так сказать, главного земного клиента.

- Эээ... а они-то чем недовольны? Вроде первыми добровольно подписали договор и получили по нему огромные привилегии, включая право держать у себя планетарный узел НИС и два основных космодрома. Деятельность там Симарана до сих пор приводят в качестве образца успешных реформ.

- Ну, с точки зрения наших промышленников реформы те действительно оказались успешнее некуда, - усмехнулся Сарлин. - Информационную сеть дотянули до самого последнего таежного хутора, обеспечили всех и вся дешевой энергией, скупили все серьезные предприятия и особо ценные земельные участки, валовый внутренний продукт на душу населения увеличили на порядок, зарплаты и пенсии аборигенов поднялись соответственно, чего еще, казалось бы, можно желать? - тут он сделал драматическую паузу.

- Ну так что? - не выдержал Арнер.

- А оказывается, можно! Стоило им перестать считать каждый грош, как у них тут же взыграл старый великодержавный комплекс. Вспомнили, что когда-то они были империей, и захотели вернуть потерянное влияние, ну и земли заодно. Это у них теперь патриотизмом называется. Поскольку прямо напасть не могут, засылают провокаторов, чтобы те доводили местное население якобы от лица сторонников тамошних властей, провоцируя тем самым сепаратистские выступления. В сети от них действует уже целая армия профессиональных лжецов, настолько изощренных, что даже искусственный интеллект не всегда их в состоянии разоблачить. Прямо установленным фактам они же не противоречат, они просто интерпретируют их в выгодном им ключе, выдвигают, так сказать, гипотезы. Принцип свободы слова запрещает затыкать им рот, а оценивать достоверность их измышлений... - тут Сарлин безнадежно махнул рукой. - Ну, допустим, установили, что она безусловно ниже, чем у здравой точки зрения, но все равно ж это будет третий ранг достоверности, а не доказанная ложь, то есть, по большому счету, гипотеза против гипотезы. Кто-то, глядишь, и поверит, особенно если поверить захочется. А такие точно найдутся, поскольку ложь эта вполне соответствует национальному менталитету и ласкает имперские амбиции. А поскольку мы торжеству этих амбиций реально мешаем самим фактом своего существования, то скоро станем злейшими врагами для их носителей. А тут еще и пресловутое религиозное возрождение! Вот просто жить люди не могут без этих замшелых сказок! Мы все для них теперь бездуховные атеисты, а сами они, видите ли, "носители высоких нравственных начал", или, по их терминологии, "духовных скреп". А там, где есть в наличии патриотический угар, непременно появится и коррупция, ибо кто из этих "патриотов" не мечтает урвать себе кусок пожирнее? Ну, вот все вместе и пятятся в свое исконное скрепно-воровское болото.

- Ну а что мы можем тут сделать, если они сами добровольно голосуют за всю эту срань? - поморщился Арнер. - Мы ж не вправе судить прецессов за нечистоплотность в финансовых делах, если их избиратели на это согласны.

- А это еще вопрос, согласны ли, - хмыкнул Сарлин. - Ну или, по крайней мере, согласны ли с этим все те, кто якобы за них голосует. Ты же знаешь, что они так и не перевели весь процесс голосования в НИС, а голосуют по-старинному на избирательных участках. Ну, конечно, при видеонаблюдении, при якобы независимых наблюдателях, хотя тоже далеко не везде, но очень уж странные распределения по явке и голосам, отданным за определенных кандидатов, при этом получаются. Стоило бы разобраться поближе, как это у них так выходит.

- То есть имеются обоснованные подозрения на узурпацию власти, - резюмировал Арнер, поводя носом как собака, учуявшая добычу.

- Имеются, - согласился с ним Сарлин, - и твоей задачей будет подтвердить их или отвергнуть. Ну а заодно повнимательнее присмотрись к их спецслужбам и судам, слишком уж на них много жалоб.

- И туда, значит, зараза проникла... - выдохнул Арнер. - Прежде ж такого не было. По крайней мере, после конфликтов в первый год контакта.

- Да, прежний их президент был настоящим романтиком и такого своим назначенцам не позволял. А вот его сменщик... Знаешь, скользкий он какой-то. Что ему не предъяви, обязательно вывернется, и слова ведь умеет говорить правильные, не придерешься, а какие распоряжения он там втихую раздает, нам сие неведомо. Через НИС точно ничего подозрительного не проходит, но у него наверняка ведь есть собственные скрытые каналы передачи информации. Короче, искать его содействия я бы тебе не советовал. Возможно, он-то тут и есть главный бенефициар.

- Ладно, буду искать честных людей, не связанных с властью, - кивнул Арнер, - ну и конечно, целиком и полностью рассчитываю на наши гварданские структуры.

- Вот это правильно, - произнес Сарлин, - гварды не подведут. Возьми с собой охрану побольше, сам вооружись как следует и устрой им там бурю и натиск. Они привыкли уже работать в чрезвычайно комфортной среде, их собственные судьи и прокуроры им ничуть не мешают, так что шок будет гарантирован. А там, глядишь, весь этот лед треснет, и тщательно скрываемая правда всплывет на поверхность. Короче, раз ты согласен, оформляю тебе длительную командировку на Землю и распоряжения о содействии со стороны всех наших посольств и спецслужб, а дальше уж вертись, как знаешь.

Арнер с командировкой согласился и уже через неделю вылетел на Землю в сопровождении целого взвода белой охраны, набранного в клубах Лиановеса из числа лучших бойцов.

Пограничник за стойкой Межпланетного космопорта был немало удивлен, когда в проходе показалась целая толпа вооруженных гвардов, а первый их них вместо паспорта продемонстрировал свое удостоверение прецесса. И не белого, заметим, прецесса, такие птицы сюда время от времени все же залетали, а всенародно избранного инспектора какого-то там ООК. Нет, слухи, что в Федерации трех планет существует некая могущественная спецслужба с такой аббревиатурой, все же ходили, но живьем с ее представителями никто из пограничников пока не сталкивался.

- У вас официальный визит? - стал допытываться пограничник, не понимающий, почему этого деятеля не направили в зал для приема иностранных делегаций. - Вас кто-то приглашал?

- Нет, молодой человек, меня не приглашают, я всегда сам прихожу, - усмехнулся Арнер. - И у меня не визит, а инспекционная поездка по проверке соблюдения в вашей стране конституционных прав граждан.

О возможности подобных инспекционных визитов пограничника никто не предупреждал, но он нутром почувствовал, что здесь может быть нечто опасное, и задергался.

- Я не могу вас пропустить без консультации с начальством, - заблеял он.

- Даю вам на это пять минут, - как бы согласился Арнер.

Начальство, похоже, тоже впало в прострацию и ринулось консультироваться с кем-то повыше, а пока приказало не пропускать подозрительных визитеров через границу впредь до поступления дальнейших распоряжений.

- Идем на прорыв? - обратился к Арнеру особо доверенный охранник, когда понял, что эта бодяга может затянуться надолго.

- Чтобы потом из каждого утюга неслось, что свою деятельность в России инспектор начал с прорыва государственной границы? - промолвил тот. - Право, не стоит. Мне говорили, что здесь есть сильный гварданский клуб. Вот пусть эти ребята и покажут господам эфэсбэшникам, чем чревато нарушение прецессуального права. В таком случае это будет внутренний российский конфликт. Я сейчас им позвоню.

В штабе российской гварды отреагировали оперативно, и не прошло и часа, как в здание космопорта вломилась сотня вооруженных молодцов в белых мундирах. Все присутствующие в зале пограничники и полицейские были уложены мордами в пол, и Арнер во главе своей команды триумфально пересек границу Российской Федерации, не забыв при этом прочитать начальнику местной погранзаставы лекцию, в чем именно тот был не прав. Истерические звонки униженных погранцов в Москву уже ничего не могли изменить.

Обосновавшись в Российской столице, Арнер первым делом пожелал снять помещение для приема местного населения, желательно на одной из центральных улиц и с отдельным входом. Поскольку в располагаемых средствах он ограничен не был, таковое быстро нашлось, и прецесс заключил с его владельцем арендный договор на год. Офис любовно обустроили, дали объявления в сети и во всех доступных СМИ, и в приемную потянулись ходоки. Арнер и его люди принимали жалобы с утра до позднего вечера, пришлось даже завести отдельный сайт, где можно было записаться в очередь. Конечно, большинство жалоб, как водится, были обыкновенными бытовыми дрязгами либо имущественными спорами, которыми должны заниматься гражданские суды, а уж никак не ООК, но и в этой куче попадались настоящие жемчужные зерна, которые Арнер аккуратно заносил в свой электронный блокнот, готовясь предъявить кое-кому претензии, когда накопится побольше информации.

Некоторых жалобщиков, видимо, уже знали в российских верхах и не ждали ничего хорошего от их контактов с заграничным инспектором. Во всяком случае, охрана Ангера довольно скоро обнаружила, что за офисом следят. Прецесс приказал пока ничего не предпринимать, но если вдруг обнаружится, что топтуны специально кого-то не пропускают, намять им бока. Это и пришлось несколько раз проделать, пока следящие не осознали, что фильтровать поток посетителей им никто не позволит.

Потерпев фиаско, противоборствующая сторона решила зайти с другого конца. В один прекрасный день в офис примчался взмыленный владелец помещения и потребовал срочного расторжения арендного договора. Внятно объяснить, почему он готов потерять приличные деньги, да еще выплатить неустойку за разрыв договора, он так и не смог.

- На вас кто-то давит? - догадался Арнер. - Так назовите мне их имена, и заверяю, что вы о них больше никогда не услышите.

- Это страшные люди, - прошептал арендодатель, - они могут все!

- Я тоже очень страшный человек, - осклабился Арнер, - особенно для таких вот, которые на вас давят. Вам нужны какие-то гарантии безопасности? Гражданство Федерации трех планет за содействие Организации Охраны Конституции и персональная охрана на время пребывания на Земле вас устроят? Я так и думал. В таком случае установите на свой телефон программу, которая все звонки от пугающих вас людей автоматически переадресовывала бы на мой номер.

Компромисс был достигнут, и довольно скоро на телефон Арнера поступил звонок. Какой-то мелкий эфэсбэшный чин принялся распекать собеседника, что договор об аренде помещения до сих пор не разорван, и грозил разнообразными карами. Выслушав эти сентенции до конца, Арнер представился и обстоятельно объяснил незадачливому спецслужбисту, какие именно законы тот нарушил, добавив, что знает, как того зовут и где тот сейчас находится, после чего высказал настоятельное пожелание, чтобы тот никуда не пропадал и ждал визита. Своим помощникам прецесс заявил, что они сейчас временно приостанавливают работу приемной и выезжают по важному делу.

- Куда? - тут же спросили его.

- На Лубянку. Будем учить одного зарвавшегося субчика уважению к конституционным правам граждан вообще и к нашей работе в частности.

В здание на Лубянке Арнер с вооруженным эскортом проник буквально нахрапом, застращав дежурного участью тех, кто устраивает мятежи против основ конституционного строя, а попутка преградить дорогу полномочному прецессу приравнивается именно к таковым. Эфэсбэшник, уличенный в попытке разорвать арендный договор, в бега не подался, поскольку, видимо, действовал по приказанию собственного начальства и рассчитывал на его покровительство. Без особого труда выяснив, где тот обитает, Арнер вломился в его кабинет, извлек из кобуры пистолет и вместо приветствия засадил его рукоятью хозяину кабинета по зубам. Схватившись за разбитый рот, эфэсбэшник скрючился в кресле.

- Это тебе аванс за то, что запугиваешь честных людей, - сказал Арнер, - но если я узнаю, что ты продолжаешь препятствовать моей деятельности, я тебя лично расстреляю за антиконституционный мятеж. Вот прямо здесь, чтобы твоим сослуживцам впредь неповадно было. Ты меня понял?

Эфэсбэшник испуганно закивал.

- Ну, то-то же.

Арнер со своими людьми беспрепятственно покинул здание на Лубянке и вернулся в свой офис. Попытки давления на владельца помещения на этом прекратились, но прецесс дал себе зарок обязательно разобраться со сложившейся в этой области практикой. Среди полученных им жалоб попадались сообщения о том, что некоторым негосударственным организациям точно так же препятствуют в аренде помещений для различных мероприятий. Особенно нетерпимо это было в свете приближающейся избирательной кампании в местные органы власти.

- А вот это что за фигня? - Арнер тыкал пальцем в сообщение новостного агрегатора, гласившую, что на какой-то из демонстраций полиция изъяла у протестующих некоторые плакаты для проверки их содержания на экстремизм.

- По-моему, явный факт цензуры, - высказал свое мнение подошедший помощник.

- Напрямую, между прочим, запрещенной их Конституцией! - рявкнул Арнер. - Совсем сволочи распоясались! Надо будет выяснить, когда состоится следующая демонстрация на ту же или сходную тему, поднять местный гварданский клуб и устроить показательный урок уважения к Основному закону страны! Да, ты тогда переоденешься в цивильное платье, раздобудешь плакат вроде тех, которые они сейчас изымали, и попытаешься пройти с ним через рамки. Если остановят, мы тут же и подключимся.

Чтобы не гонять автотранспорт по забитым пробками московским улицам, выдвигаться на место события решили на метро. Дежурившие на станции полицейские обалдели, когда из вагонов вывалилась огромная толпа вооруженных парней в белых мундирах и, кое-как построившись в колонну, двинулась на выход. Наверху среди правоохранителей мигом началась паника, стоило голове этой колонны показаться из дверей метро, но Арнер не хотел сразу переходить к активным действиям и приказал своим подчиненным выстроиться за пределами оцепления, будучи, однако, готовыми, вступить в дело по первому же сигналу.

Обстановка на месте сбора демонстрантов сразу же не понравилась прецессу. Целая колонна автозаков на соседней улице, автобусы с ОМОНом, придирчивый шмон на рамках всех желающих попасть на демонстрацию. Борьба с террористической угрозой, говорите? Ха, да тут перед рамками уже такая здоровенная толпища собралась, что предполагаемому террористу и не надо никуда прорываться, можно взорваться прямо здесь, на площади, и будут тебе десятки трупов. Как все это отличалось от демонстраций в родном для Арнера Лиановесе! Там на подобных мероприятиях все душевный подъем ощущают, атмосфера чуть ли не праздничная, вне зависимости даже от повода, по которому собрались. А здесь такое ощущение, что скот в загон загоняют.

"Подсадная утка" Арнера между тем приблизилась к рамкам со своим плакатом, где ее ожидаемо тормознули. Прецесс с охраной стал протискиваться следом.

- На каком основании вы не даете гражданину пронести плакат? - напустился он на полицейского, командовавшего досмотром. - Что значит, "проверим на экстремизм"? Вы Конституцию своей страны хотя бы читали? Вам известно, что она прямо запрещает цензуру? Ах, вам начальство приказало подобные плакаты изымать! А вам известно, что исполнение заведомо преступных приказов не освобождает от ответственности? А если бы вам ваше начальство приказало идти Кремль штурмовать, вы бы тоже пошли? Ах, не пошли бы, поскольку это явный мятеж! А демонстративное попрание конституционных норм, это, по-вашему, не мятеж против основ конституционного строя? Короче, гражданин, кто вам там что приказал, вы будете объяснять следователю, а пока вы задержаны по обвинению в превышении должностных полномочий.

Добровольно идти под арест полицейский не хотел, но два дюжих молодца из сопровождения Арнера живо завалили его на асфальт, сковали руки за спиной, подняли и повели. На соседних рамках началось недовольное шевеление, омоновцы, окружавшие территорию сбора демонстрантов, тоже стали смыкать ряды, но подчиненные Арнеру гварды действовали оперативнее и отгородили своего шефа от полицейских масс линией штыков. Ограничиваться арестом рядового исполнителя прецесс не собирался и громогласно рявкнул в поднесенный ему мегафон:

- Я Арнер, прецесс и инспектор Организации Охраны Конституции, действующий в рамках своих полномочий. Кто руководит обеспечением порядка на демонстрации? Командира ко мне!

Из-за спин омоновцев показался полицейский полковник, жирный как бегемот, и потопал выяснять отношения. Объясняться пришлось на повышенных тонах, но Арнер умел находить нужные слова даже для таких циничных тварей, как этот "правоохранитель". Красочно описав этому борову, что его ждет за отданные преступные приказы о цензуре содержания плакатов, и проигнорировав жалкие ссылки на то, что он де лишь исполнял распоряжения каких-то чиновников из мэрии, прецесс добился от полковника отмены всех его антиконституционных распоряжений, после чего очереди к рамкам задвигались куда быстрее. Дав себе зарок разобраться и с этой чиновной швалью из аппарата мэра, привыкшей творить гадости чужими руками, Арнер решил, что следующую заявку на демонстрацию попросит подать кого-нибудь из российских гвардов, а обеспечение безопасности мероприятия полностью возьмет на себя, ну, естественно, при активном содействии ребят из гварданского клуба. И пусть тогда хоть какой-нибудь чинуша дерзнет предложить им рамки или оцепление!

В Москве прошла очередная протестная акция, на сей раз посвященная борьбе с коррупцией в верхних эшелонах власти. Уже успев познакомиться с не самыми приглядными сторонами здешней жизни, Арнер полагал, что протестующие могут оказаться правыми в своих подозрениях, вот только посодействовать он им реально ничем не мог, поскольку расследование коррупционных преступлений не входило в мандат инспекторов ООК, ну, если действия коррупционеров не затрагивали напрямую базовые конституционные права граждан. Особенностью данной акции являлось то, что ее организатору непременно хотели митинговать в центре города, а мэрия упорно отправляла их на окраины. К компромиссу прийти так и не удалось, и организаторы призвали своих сторонников просто прогуляться по тротуарам. По мнению Арнера так они точно не могли никому помешать, ну, если не вздумают бить витрины по дороге, а следовательно, никаких согласований ни с кем и просить были не должны.

Московская полиция, как оказалось, думала иначе. Для начала она перекрыла тротуар, заставив участников прогулки скопиться на одной из площадей, потом потребовала от них разойтись, поскольку акция де несанкционированная, а затем вдруг начала массовые задержания, сопровождавшиеся, как водится, различными эксцессами. Всего оказалось задержанными около пятисот человек.

У Арнера это не укладывалось в голове. Для начала он поехал на место акции, ожидая увидеть там следы боев митингующих с полицией, ибо только это по его мнению могло оправдывать столь массовые аресты, но ничего похожего там не увидел. Осталось залезть за информацией в сеть, где уже были выложены многочисленные видеофайлы прошедшей акции. Арнер некоторые из них посмотрел, и у него волосы встали дыбом.

Да, митингующие скандировали очень нелицеприятные характеристики государственных мужей, потрясали какими-то самодельными плакатиками, но бить никого не порывались и даже на прорыв полицейского оцепления не шли. При этом в толпу митингующих то и дело врывалась группа крепких ребят в омоновской экипировке, хватала владельца какого-нибудь плаката или просто громко кричавшего и уволакивала его в автозак. Это все настолько не соответствовало содержанию конституционной статьи о праве граждан на мирные собрания, что Ангер не мог поверить в происходящее. Но верь ты там или не верь, а разбираться все равно было надо. Узнав все из той же сети, куда развезли задержанных, прецесс кликнул свою охрану и направился к ближайшему ОВД.

Там у входа уже скопилась масса сочувствующего люда, но внутрь не пускали даже адвокатов. Арнер, чувствуя себя в своем праве, попер напролом. Какой-то молодой кретин в сержантских погонах попытался не пустить и его. Пришлось отвесить неразумному оплеуху, после чего следующие за прецессом гварды мигом обезоружили обалдевшего сержанта и отволокли его подальше от входа. Вслед за Арнером и его охраной в здание ОВД ворвались и все сочувствующие.

Картина маслом: сотрудники ОВД, не имеющие никакого отношения к прошедшим задержаниям, оформляют от своего имени протоколы о таковых. Чего они явно не ожидали, так это того, что столь грязным делом им придется заниматься прилюдно. Какой-то майор зычно завозмущался, почему во вверенном ему учреждении посторонние. Пришлось дать ему по роже, чтобы привести в чувства. Полицейский ответить не рискнул, только забормотал что-то о нападении на представителя власти.

- Это кто здесь власть? - угрожающе прошипел Арнер, взяв майора за грудки. - Ты, что ли? А кто тебя вообще избирал, что ты смеешь называть себя властью, да еще в лицо прецессу?! Ах, никто! Ах, тебя, сявка, просто назначили на должность, а ты тут уже свои порядки устанавливать вздумал! А знаешь ли ты, пес, что за одну твою попытку мне что-то указывать я могу отправить тебя на фонарь? Да-да, ты не ошибся, повешенным за шею! Прощаю только из-за твоего полнейшего невежества в прецессуальном праве, но за массовую фальсификацию протоколов твоими подчиненными отвечать тебе придется все равно.

Перетрусив, майор принялся ссылаться на то, что не он этим делом распоряжается. Тут, мол, представитель Центра Э ходит и указывает, кому и как следует оформлять протоколы.

- А это еще что за птица? - удивился Арнер. - Подать сюда этого всезнающего.

Гварды разбежались по зданию и очень скоро выволокли из какого-то угла перепуганного "борца с экстремизмом". Набравшись наглости, тот еще попробовал было качать права, но окончательно сник после первой же полученной оплеухи. Прецесс, не откладывая дела в долгий ящик, предъявил ему обвинения в превышении должностных полномочий и фальсификации доказательств по административным делам и указал сотрудникам ОВД оформить его задержание. Расценив это как амнистию за их собственные проступки, полицейские увели коллегу. Всех задержанных на протестной акции пришлось отпустить без составления протоколов, и Арнер мог бы посчитать свою миссию выполненной, если бы не осознание, что пока он прищучивал фальсификаторов в одном месте, в других ОВД почти наверняка занимались тем же самым, а следовательно, дальше эти дела придется решать уже в суде.

Дела всех задержанных свалили на одного мирового судью, которому пришлось решать эти дела потоком, естественно, не заслушивая свидетелей задержания кроме самих задерживавших полицейских и не давая обвиняемым возможности пригласить адвокатов. Арнер со свитой прорвался в помещение суда, несмотря на недовольство судебных приставов. Ему оказалось достаточно прослушать один процесс, чтобы сделать исчерпывающие выводы. Сразу после зачитывания приговора он учинил судье допрос, почему тот отказался исследовать все предъявленные по делу доказательства и почему он не доверяет видеосъемке, доказывающей невиновность подсудимого в предъявленных ему обвинениях, и при этом принимает на веру ничем не подтвержденные показания полицейских. Судья в ответ сделал оскорбленное лицо и заявил, что не обязан ни перед кем отчитываться по мотивации принятых им решений и что полицейским он лично верит, потому что у них нет мотивов лжесвидетельствовать.

- Ах, нет мотивов... - издевательски протянул Арнер, - а желание прикрыть свои задницы, чтобы не отвечать за незаконные задержания мирных демонстрантов, это вам не мотив?

- Задержания были законными, - вякнул один из вызванных в суд полицейских, - акция не была согласована мэрией и потому...

- Стоп! - прервал его Арнер. - Митингующие что, перекрывали дорожное движение? портили чье-то имущество? кого-то били? Они просто мирно прохаживались по тротуарам. Право передвигаться по тротуарам они тоже должны согласовывать с мэрией? Ваша мэрия имеет право решать, кому можно в данный момент гулять по тротуарам, а кому нельзя? По каким, интересно, законам? Приведите их.

Полицейский таких законов, конечно, не знал, но сказал, что демонстранты скапливались в большом количестве и тем самым мешали проходу других граждан.

- Ах, так их за это задержали? - осклабился Арнер. - А я вот видел, что полиция сама перекрыла проход по тротуару, чем и спровоцировала это скопление. Так кого в таком случае следует судить за помехи проходу граждан?

Полицейский стушевался, не зная, что ответить, зато Арнер прочел ему целую лекцию о правах российских граждан на мирные собрания и свободу слова, после чего повернулся к судье:

- Теперь вы видите, что сотрудники полиции попросту нарушали конституционные права граждан, а теперь пытаются свалить вину с больной головы на здоровые? Что-что, я не ослышался? Вы и в самом деле думаете, что городские чиновники могут запрещать все, что им в голову взбредет, а граждане обязаны слепо повиноваться этим незаконным предписаниям? То есть для вас Конституция - это пустая бумажка, а какие-то сраные инструкции зарвавшихся чинуш - непререкаемый закон? В таком случае я вынужден отстранить вас от ведения процессов впредь до решения вашей судьбы судейской коллегией. Принятое вами только что решение, естественно, признается заведомо незаконным и не подлежащим исполнению как принятое, исходя из преступных соображений.

Судья, с которым никто впредь не осмеливался разговаривать в подобном тоне, разорался в ответ, что знать не знает никаких инспекторов ООК, что никакие иностранцы не имеют права вмешиваться в судебный процесс, что он сейчас вызовет приставов и...

- Ну, в таком случае, я предъявляю вам обвинение в мятеже против основ конституционного строя, объявляю арестованным и отдаю под суд международного трибунала, поскольку законодательство вашей страны, к сожалению, не позволяет судить узурпаторов власти из судейского сословия. Белая охрана, задержите негодяя!

Судья еще пытался что-то кричать и сопротивляться, но два гварда живо выволокли его из-за судейского стола, скрутили и повлекли на выход. По дороге он мог лицезреть судебных приставов, уложенных мордами в пол. Поскольку другого мирового судьи на данном участке не было, процессы против демонстрантов на том и закончились, зато Арнеру пришлось еще разбираться с вышестоящими судами.

- Преступление ставить какие-то чиновные инструкции выше конституционных прав граждан, - втолковывал он районным и областным судьям, возмущенным арестом их коллеги, - да и законы, принятые Государственной Думой, могут быть преступными, если противоречат Конституции. Что, вы никогда не слышали о преступных законах?! А помните, в Третьем Рейхе были такие расовые законы, за нарушение которых тогда судили граждан Германии, а после краха нацистского режима судить стали уже тех самых судей, которые прежде осуждали граждан за нарушение расовых законов. Вот вам наглядный пример, что такое преступные законы и что грозит тем лицам, которые их применяют. Да, вы правильно догадались, международный трибунал! Не хотите рано или поздно оказаться на его скамье - не ставьте всякие грязные измышления законодателей выше принятой на всенародном референдуме Конституции. Я вас предупредил.

Задержанный, как и предполагал Арнер, оказался из тех спецсудей, которые обслуживают запросы властей. Где-то в российских верхах за него не хило впряглись, и прецессу с большим трудом удалось убедить судейскую коллегию самим отстранить от должности проштрафившегося коллегу. В случае отказа Арнер обещал вывезти его в Лиановес, где как раз есть суд, уполномоченный судить даже прецессов за их антиконституционную деятельность, а этот судья ведь обычный назначенец, то есть даже и прецессом не является. Членам коллегии в итоге пришлось смириться, и этот раунд противостояния с местными властями оказался выигран Арнером вчистую.

Идея посетить какой-нибудь из московских СИЗО родилась у Арнера после встреч с российскими правозащитниками. Всяких ужасов они ему нарассказали прорву, так что даже у инспектора ООКа, по работе часто сталкивавшегося с самыми разными безобразиями властей, голова кругом пошла. В то, что такое в принципе возможно в цивилизованном обществе, не хотелось верить категорически. Но не бывает дыма без огня. Прецессу захотелось лично оценить обстановку в российских тюрьмах, чтобы по возможности отличить зерна от плевел.

Неприятности начались еще у входа. О своем визите Арнер, разумеется, никого не стал предупреждать, дабы тюремное начальство не успело спрятать концы в воду. В результате дежурный фсиновец на входе категорически отказался пропускать на территорию СИЗО невесть откуда взявшегося инопланетного инспектора с вооруженной охраной, дескать, в его инструкции отсутствует подобная категория лиц, имеющая право проходить на территорию охраняемого им учреждения. Реакция эта была вполне предсказуемой, но для Арнера категорически неприемлемой. Он потребовал немедленной связи с начальником СИЗО, после недолгих препирательств таковую получил, но и начальник не проявил ни малейшего желания давать добро на вход опасного иностранца.

- Тогда я выдвигаю вам ультиматум, - заявил Арнер, - либо вы добровольно пропускаете меня с моими людьми, либо я срочно вызываю штурмовой батальон, но тогда уже никто и гроша ломаного не даст за жизнь и здоровье ваших вертухаев.

О грозных налетах российской гварды тюремщики уже знали предостаточно, и становиться очередными ее жертвами их как-то не грело. Дверь распахнулась, и Арнер попал на территорию, на которую не ступала, наверное, нога еще ни одного лиановца. Правда, шокированный начальник СИЗО, похоже, так и не удосужился объяснить своим подчиненным, с кем им предстоит иметь дело. Во всяком случае, встречавший прецесса контролер потребовал от него сдать на хранение все предметы, которые запрещается проносить в СИЗО, да еще и вознамерился подвергнуть его обыску.

- Вот за одно это предложение я мог бы с полным правом пристрелить тебя на месте! - с чувством высказался Арнер. - Личность любого прецесса священна и неприкосновенна, и это следует понимать буквально. Прощаю тебе только из-за твоего невежества. А все эти запреты на пронос кто устанавливал? Российский народ на референдуме или собрание законодателей в рамках своих полномочий? Ах, всего лишь начальник ФСИН своим приказом... Ну так запомни на будущее: никакой чиновник-назначенец даже самого высокого ранга не вправе указывать ни одному прецессу, что тому следует или не следует делать. Для меня эта ваша инструкция - ничего не значащая бумажка, годная лишь на подтирку. Так что давай не будем вступать в совершенно не нужный конфликт, который именно для тебя может очень плохо закончиться.

Речь ли эта произвела впечатление или оружие сопровождавших Арнера гвардов, но фсиновец смирился и даже предложил вызвать оперативного сотрудника, который провел бы грозного визитера по всем интересующим его помещениям СИЗО. Прецесс от предложенного сопровождения не отказался, хотя новый его спутник явно не знал, как обращаться с таким гостем, и поначалу вел себя, как с членами ОНК, которых ему не раз уже приходилось водить по специзолятору.

Планов посетить кого-нибудь конкретно у Арнера не было, и он просто указывал на приглянувшуюся камеру, приказывал ее открыть, входил внутрь и представлялся, предлагая сидельцам высказать все, что у них наболело. Заключенные тоже не знали, как относиться к такому высокому гостю, но, пользуясь случаем, жаловались, причем не только на утеснения со стороны администрации СИЗО и вымогательства блатарей, но и на фальсифицирующих дела следователей и идущих у них на поводу судей. Сопровождавший Арнера фсиновец пытался сперва утверждать, что подследственных можно расспрашивать только об условиях их содержания, но не об обстоятельствах заведенных на них дел, Арнер же не их адвокат и не давал подписки о неразглашении, но был сразу же оборван прецессом:

- Верно, я не адвокат. Инспектор ООК - это такой прокурор, который преследует власть предержащих за нарушения ими конституционных прав граждан, а потому обязан знать все об обстоятельствах этих нарушений. И никаких "следственных тайн" для меня в принципе существовать не может.

Одну из выбранных Арнером камер дежурный надзиратель очень не хотел отпирать, а когда ему все же пришлось это сделать, обитатели камеры самым наглым образом попытались не пустить туда прецесса, стеной встав в узких дверях и игнорируя просьбы дать пройти. Арнеру это надоело, и он врезал в челюсть самому наглому блатарю, стоящему посередине, да так, что тот рухнул на пол. Его подельники, никак такого не ожидавшие, подались в стороны, и вход стал свободен, чем не преминул воспользоваться прецесс. Вслед за ним в камеру втиснулись два его охранника. Сделав несколько шагов и обозрев помещение, они замерли: на полу лежал сильно избитый человек...

- Врача сюда немедленно! - заорал Арнер сопровождающему фсиновцу.

- Я по инструкции не могу от вас отойти, а не то...

- Ты тут еще саботажем вздумал заниматься, тварь?!

Фсиновец зайцем бросился за тюремным медиком, тот пришел, но вел себя слишком вальяжно, за что Арнер на него наорал. Когда избитого понесли в лазарет, прецесс с охранниками двинулся следом, дождался, когда пострадавший более-менее придет в себя, и выяснил, что того зовут Геннадий Кириллов, что избит он был в пресс-хате по приказу местного оперативника за отказ внести крупную сумму якобы на благоустройство СИЗО и что подобные поборы и избиения здесь вполне в порядке вещей.

Разборки продолжились в кабинете начальника СИЗО, куда разъяренный Арнер потребовал вызвать подозреваемого в поборах оперативника. Тот явился, но принялся отрицать и поборы, и даже сам факт избиения, дескать, пострадавший получил свои повреждения из-за того, что свалился с верхней шконки, и теперь клевещет на честных сотрудников, но если инспектор хочет, то они, конечно, проведут тщательное расследование инцидента.

- Вот об этом не беспокойтесь, - процедил Арнер, - но расследование мы, конечно же, сейчас проведем, а точнее, следственный эксперимент. Нэджи, Дизви, - обратился он к двум сопровождавшим его охранникам, - возьмите этого субъекта и и сбрасывайте его с верхней койки до тех пор, пока у него не образуются повреждения, сходные с теми, какие зафиксировали в лазарете у гражданина Кириллова, ну, вы их сами видели.

- Вы не имеете права! - заверещал враз побледневший оперативник, но больше сказать ничего не успел - его выволокли в коридор.

Начальник СИЗО тоже попробовал возмутиться такими методами расследования, но Арнер в ответ лишь усмехнулся:

- Вот только не надо мне здесь рассказывать очередной вариант истории унтер-офицерской вдовы, которая сама себя высекла! Если какой-то вертухай смеет нагло врать в лицо проверяющему, то пусть расплачивается за это своими собственными боками. А то вы здесь, гляжу, вообще уже потеряли всякое представление о приличиях.

Десяти минут не прошло, как гварды приволокли обратно в кабинет уже изрядно потрепанного оперативника.

- Ну что, получил он сходные повреждения? - осведомился Арнер.

- Даже и близко нет, шеф, - ухмыльнулся в ответ Дизвиг, - но зато готов уже во всем сознаться!

Оперативник действительно начал каяться и в поборах, и в организации избиений, и в том, что слишком много воли дал всяким блатным порученцам, после чего покорно дал себя задержать. Кажется, водворение в любую камеру он предпочел бы сейчас продолжению этого "следственного эксперимента".

- А теперь что касается заключенного Геннадия Кириллова, - промолвил Арнер, когда оперативника увели, - меня не интересует, в чем он там обвиняется, кажется, в каком-то мошенничестве, но сейчас он становится важным свидетелем по делу о коррупции в возглавляемом вами заведении. И мне очень не хотелось бы, чтобы с ним что-нибудь случилось до окончания расследования этого дела. В связи с этим я своей властью предоставляю ему гарантии безопасности и возлагаю на вас ответственность за ее обеспечение. И не думайте, что это какая-то формальность, от которой можно будет отбрехаться. Ничего подобного. Я официально вам заявляю, что если с Кирилловым в вашем СИЗО что-нибудь случится, вы ответите за это по законам Талиона, то есть око за око, зуб за зуб. А если он вдруг помрет насильственной смертью, вы расплатитесь своей головой. Безо всякого суда и следствия, просто по принципу вмененной вины. Кто бы его там ни убил, организатором сего преступления в любом случае будете считаться вы как лицо, отвечающее за его безопасность. Так что вам решать, как обеспечивать его неприкосновенность. Вот только не думайте, что лучшим выходом станет помещение его в ШИЗО за какую-нибудь выдуманную вину. Я не потерплю, чтобы кто-то нарушал права моих подопечных.

- Но в общей камере ему наверняка постараются отомстить! - взвыл начальник СИЗО. - Он же, считай, весь местный блат-комитет вам сдал! Как я его безопасность обеспечу, особенно по ночам?!

- Да как хотите. Можете лично взять пистолет и охранять его сон в камере, если своим надзирателям не доверяете, - ухмыльнулся Арнер.

- И ночи напролет при нем не спать, да? - взмолился начальник СИЗО. - Ведь я не мальчик уже, возраст, здоровье пошаливает... А подчиненным я не имею право такое приказать!

- Ну, хорошо, - пожалел его Арнер, - тогда я выделяю двух своих ребят, они заселяются в ту же камеру, где будет содержаться Кириллов, и посменно его охранять. Да, и на допросы они тоже с ним будут ходить, а то знаю я ваших следователей, любят они допрашивать обвиняемых без адвоката и применять при этом всякие незаконные методы. А так тронул допрашиваемого и тут же сам получил в лоб!

- Да это же всем нашим правилам противоречит! - взвыл начальник СИЗО.

- Да плевать мне на ваши правила! Либо у Кириллова будет постоянная охрана из моих людей, либо сами охраняйте его с пистолетом.

- О-о-о! Что вы со мной делаете! А ваши люди там хоть без оружия будут?

- Разумеется, с ним. Гварды без оружия вообще нигде не ходят, а в таких опасных местах и подавно. Вам же от этого спокойней будет. Они и в камере порядок обеспечат, и подследственный от них никуда не сбежит.

Проклиная в душе инопланетного инспектора самыми непотребными словами, начальник СИЗО все-таки отдал требуемые распоряжения. Последующие события всем насельникам следственного изолятора напоминали цирк. Ну, а как еще это назвать, когда два вооруженных бугая ни на шаг не отходят от хлипкого мужичонки, сопровождая его и на помывку, и на перевязки в лазарет, и даже на допросы к следователю? По идее, водить Кириллова должен был сотрудник СИЗО, но последние сами боялись гвардов, а потому и с охраняемым им лицом обращались с невероятным в этих стенах пиететом. Никаких тебе наручников, никаких тебе "руки за спину", никакой тебе даже брани, а то мало что эти типы из белой охраны подумают, да и ясно, что при таком эскорте подследственный точно никуда не сбежит.

Геннадий этим своим новым привилегированным положением пользовался на все сто. Охранникам по их требованию доставляли предметы, каких в принципе должно было быть в СИЗО, и охотно делились ими со своим подопечным. Что-то перепадало и другим обитателям камеры. Ходя на допросы сразу по двум делам (по второму - в качестве потерпевшего), при такой-то поддержке за спиной Кириллов смог заставить следователей себя уважать. Терроризирующую СИЗО уголовную шоблу развезли в итоге по другим изоляторам, сдавший всех своих подельников оперативник отправился на зону для бывших сотрудников органов, Геннадий же, от которого и на суде не отходили приставленные к нему охранники, и даже сам Арнер пришел лично проверять, правильно ли тут вершится правосудие, получил по своей статье ниже низшего предела и, с учетом уже отсиженного в СИЗО, вышел через месяц на свободу к большому облегчению тюремного начальства.

Среди жалоб, которые поступали Арнеру, была куча обращений на нечестные выборы на местах. Руководители Национальной информационной системы уже давно предлагали российским властям перевести весь процесс голосования в НИС, но те всякий раз отговаривались, что далеко не все старики с этой системой освоились, и для ветеранов станет смертельной обидой, если из-за невозможности с ней разобраться их лишат права голоса. Так что на выборах по-прежнему использовались все те же бумажные бюллетени, информация из которых только после сканирования попадала, наконец, в НИС для дальнейшего подсчета. Жалобщики при этом утверждали, что участковые избирательные комиссии в некоторых регионах откровенно мухлюют, дают возможность одним и тем же людям проголосовать многократно, расписываясь при этом за получение бюллетеней теми, кто на выборы обычно не ходит.

Если все это было правдой, то подрывались самые основы легитимности существующей российской власти. Поди разбери, сколько из избранных таким образом депутатов занимают, по сути, чужие места? И как теперь относиться к законам, принятым с их участием? По лиановским понятиям все это прямо подпадало под уголовные статьи об узурпации власти и должно было караться самым жесточайшим образом, вплоть до объявления бенефициаров фальсификаций вне закона, но все это надо было еще доказать, а вот как?

По российским законам за чистотой выборной процедуры должны были следить наблюдатели от кандидатов, партий и созданных специально для этого общественных организаций, но вот действительно ли они присутствуют на всех участках? Жалобщики это отрицали. По их утверждениям, избирательные комиссии кое-где старались удалить с участков независимых наблюдателей, прибегая для этого к помощи полиции и даже местных бандитов, активистов всячески запугивали, необоснованно обвиняли в экстремизме и в мелком хулиганстве, чтобы был повод для задержания. Дошло до того, что в некоторых регионах уже просто не находилось достаточного количества желающих, чтобы прикрыть наблюдением все участки.

Приходили жалобы и от кандидатов, которым просто не дали выдвинуться. Для проведения собрания по выдвижению надо было арендовать зал, а владельцы таких помещений категорически отказывались сдавать их в аренду тем кандидатам, что были неугодны местным властям, а если помещение все-таки удавалось снять, в здании вполне могли отключить свет, устроить потоп, или прямо в разгар собрания являлась полиция с сообщением о якобы заложенной бомбе и выгоняла всех из зала для проверки.

Иногда фальсификации все же удавалось выявить, но виновные ва них сплошь и рядом уходили от ответа. Задержанных "карусельщиков", последовательно голосующих на разных участках, полиция почему-то отпускала, следователи отказывались заводить дела, а судьи верили почему-то оправданиям уличенных фальсификаторов и отказывались принимать во внимание даже видеозаписи нарушений, якобы неизвестно, когда именно они были сняты и вообще могут быть постановочными. Оскорбленные наблюдатели взывали к Арнеру, и прецесс понимал, что все эти безобразия так и будут бесконечно длиться, если не устроить их организаторам показательную порку.

Первым делом он решил поучаствовать в процессе выдвижения кандидата. Зал для собрания удалось снять без особых проблем, но потом владелица здания вдруг задергалась и попыталась разорвать договор аренды. Пришлось Арнеру побеседовать с ней самолично и напомнить об уголовной ответственности за воспрепятствование гражданам в осуществлении их избирательных прав. Женщина расплакалась и заявила, что на нее давят. Выяснив должности давивших, Арнер тут же их всех обзвонил, поведав, как он в аналогичной ситуации разобрался с одним видным эфэсбэшным чином. Рассказ оказался столь убедительным, что личных визитов не потребовалось.

Желающие сорвать собрание, однако, не смирились, а попытались зайти с другого боку. В разгар заседания Арнеру сообщили, что к зданию подъехали полицейские со служебной собакой и требуют срочно очистить помещение, чтобы они могли провести поиск заложенной мины, о которой некто якобы сообщил по телефону. Приказав охране не поднимать паники и никого не впускать, прецесс сам вышел объясняться на крыльцо. Напористый полицейский капитан, на пути которого встала нанятая Арнером белая охрана, требовал срочно допустить его людей в здание, грозя в противном случае привлечь их к ответственности. Гварды это делать отказывались, ссылаясь на отданный им Арнером приказ. При появлении самого прецесса все взоры, естественно, обратились к нему. Капитан опять забубнил что-то о террористической опасности и чтобы их немедленно пропустили, а не то...

- А не то что? - ухмыльнулся Арнер. - Капитан, вы осознаете хоть, кому только что угрожали? Я - всенародно избранный прецесс, ни один чиновник не имеет права ничего мне предписывать. И кроме того, вам известно, какое мероприятие проходит сейчас в этом здании?

- Да наплевать какое, я тут при исполнении... - завелся полицейский.

- Ах, при исполнении... Ну, в таком случае, спешу вас уведомить, что я здесь тоже при исполнении, а вы только что пытались насильственно вмешаться в законный избирательный процесс. И это только из-за звонка какого-то неизвестного анонима? А если он заявит, что заминировал здание Госдумы, вы тоже броситесь выгонять оттуда депутатов в разгар пленарного заседания? Ах, там за безопасность другие органы отвечают... А как вы думаете, мы, резонно опасаясь провокаций, не проверили зал перед началом собрания на предмет всяких закладок? И откуда тогда здесь взяться этой самой мине? Вот у меня есть полная уверенность, что этот самый пресловутый звонок - обыкновенная полицейская провокация, так что ищите "террориста" среди своих сослуживцев или их добровольных агентов, а срывать выдвижение кандидата я вам не дам.

Полицейский, тем не менее, продолжал настаивать, и Арнер предложил ему "компромисс":

- Хорошо, я дам вашим людям осмотреть зал заседания, но если там ничего не окажется, задержу вас за заведомо ложное сообщение о террористическом акте со всеми вытекающими последствиями. Вас такими условия устраивают?

Приглядевшись к Арнеру, капитан понял, что да, этот точно задержит, и предпочел ретироваться. Атака была отбита.

Теперь предстояло разобраться с наблюдением. Вскоре предстояли выборы губернатора Краснодарского края, а это был один из тех регионов, откуда чаще всего жаловались на гонения на независимых наблюдателей. Что ж, если местным жителям уже небезопасно стало заниматься этим делом, надо привезти людей из Москвы, решил Арнер, связался с одной из наблюдательских организаций и организовал поездку трех десятков волонтеров, зафрахтовав для этой цели междугородний автобус. Помимо будущих наблюдателей в поездку отправились десяток бравых молодцов из свиты самого Арнера.

Неприятности начались еще в Ростовской области, где автобус был остановлен экипажем гаишников, заявивших, что эта машина якобы находится в розыске. Арнер тут же потребовал продемонстрировать ему запись в базе данных, об этом свидетельствующую. Гаишник сделал вид, что не знает, как работать с компьютером. Пришлось вместо него найти эту базу и продемонстрировать служивому, как производить в ней поиск. Естественно, никто данный автобус в розыск не объявлял. Уличенный во лжи гаишник, попытался ретироваться, но ему не дали. Двое рослых гвардов мигом его скрутили, а сам прецесс предъявил задержанному обвинение по второй части статьи 141 Уголовного кодекса Российской Федерации, после чего гаишника со скованными за спиной руками загрузили в автобус. Напарник его в истерике пытался до кого-то дозвониться, но преследовать автобус так и не рискнул.

- Это уже черт знает что такое! - ругался Арнер, когда, уже на территории Краснодарского края, в салон вволокли очередного задержанного полицейского. - Это уже шестой! Они тут что, совсем с ума посходили? На каждом посту нас тормозить собираются?

- Скоро места для задержанных не хватит, - буркнул гвард Дизвиг, охранявший прецесса.

- Ничего, тут мы скоро районный центр будем проезжать, вот там всех задержанных и сгрузим, - оптимистично ответил Арнер.

Обитатели полицейского участка обалдели, когда рядом с их зданием затормозил автобус и оттуда одного за другим вывели шестерых скованных наручниками гаишников, да еще потребовали оформить их задержание по совершенно экзотической для здешних мест статье. Истерические звонки в краевой центр вопроса не разрешили, хотя тамошнее начальство наверняка знало, кто и какие приказы отдавал этим гаишникам, вот только признаваться опасалось - репутация у Арнера сложилась уже очень нехорошая. Наскоро допросив всех задержанных и пригрозив неминуемыми санкциями, если их просто отпустят из-под ареста, прецесс приказал продолжить поездку.

Прибыв в краевой центр и распределив наблюдателей по участкам, Арнер совершил "визит вежливости" в местное УВД, где буквально ногой открыл дверь в кабинет начальника местного центра "Э". Проигнорировав возмущение хозяина кабинета, прецесс предложил ему добровольно признаться в отдании преступного приказа задержать наблюдателей в дороге, чтобы они опоздали к началу голосования и можно было безнаказанно совершить все вбросы.

- Запираться не советую, - добавил Арнер, - я уже успел допросить шестерых сотрудников госавтоинспекции, которые исполняли этот приказ, и все они утверждают, что руководили ими именно сотрудники возглавляемого вами центра. Я теперь имею все основания задержать и их по подозрению в совершении государственного преступления и не сомневаюсь, что кто-нибудь из них наверняка вас сдаст, так что ваш собственный арест - лишь вопрос времени, а деятельное раскаяние поможет избежать ответственности.

"Борец с экстремизмом" оказался пройдошливым типом и вытребовал себе гарантии, но зато УВД Арнер покидал уже с его показаниями против губернатора края. Оставалось прижать последнего, и вопрос с фальсификациями выборов в этих местах можно было считать решенным.

В избирательных комиссиях, где не ждали появления московских наблюдателей, началась тихая паника. Осуществить запланированные вбросы никак не удавалось, полиция, некогда охотно удалявшая неугодных наблюдателей с участков, враз присмирела, получив от собственного начальства указания ни во что не вмешиваться, а то появился тут злобный лиановский инспектор с вооруженной свитой, который за такие дела самих их враз арестует. Спешно мобилизованная местная гопота, косящая под казаков, попыталась было наезжать и даже размахивала нагайками, но по вызову наблюдателя на участок тут же являлись парни из белой охраны и с удовольствием начищали этим гопникам физиономии.

Труднее оказалось справиться с организованными каруселями, но и тут многое удалось. Наблюдатель отследил появление на участке организованной группы, голосующей по открепительным удостоверениям, и тут же оповестил Арнера. Гварды встретили карусельщиков у выхода, проследили, как те загружаются в автобус, проследовали за ними на другой участок, где и задержали при попытке вновь проголосовать по открепительным, которых у каждого карусельщика (сюрприз!) оказалась при себе целая пачка. Незадачливые голосовальщики были впоследствии оштрафованы, а организаторы сего процесса попали под уголовное дело.

Результаты выборов в итоге разительно отличались от тех, которых ждала местная власть. Губернатор не переизбрался, а его сменщик, благодарный за свое избрание пришлым наблюдателям, пообещал искоренить сложившуюся систему фальсификаций.

В Москве гражданские активисты поздравляли Арнера с успехом проведенной им операции, но предупреждали при этом, что Краснодар - далеко не самый сложный в этом плане регион. В некоторых национальных республиках такая обстановка, что наблюдатели со стороны туда даже заглядывать боятся. Подойдет время выборов в Госдуму, и там опять наверняка начнут рисовать нужные властям результаты, и ведь не проконтролируешь их никак!

- Проконтролируем, - усмехался в ответ Арнер. - На каждую хитрую гайку, как у вас говорится, найдется свой болт! Для начала я предупрежу вашу Центральную избирательную комиссию, что фальсификация выборов в общенациональном масштабе будет означать узурпацию власти, а судебная коллегия ООК просто обязана принимать к производству подобные дела. Если будет выявлено, что фальсификация серьезно исказила результаты выборов, Россия может быть признана страной без законной власти со всеми вытекающими. Разумеется, тут же встанет вопрос о персональной ответственности за это, и падет она прежде всего на организаторов выборов. Не хотят же члены ЦИК стать персонами вне закона? Для вынесения решения наша судебная коллегия, разумеется, будет собирать свидетельства, в том числе заявления наблюдателей о зафиксированных ими фальсификациях. Могут оболгать? В принципе могут. Но если на руках у наблюдателя окажется копия протокола с подписями членов избирательной комиссии, где количества голосов, отданные за те или иные партии или кандидатов, отличаются от тех, что потом были введены в НИС, либо такого наблюдателя выдворили с участка еще до подсчета или без предоставления ему копии протокола, то судебная коллегия ООК наверняка сочтет фальсификации доказанными. Чтобы этого избежать, надо на каждом избирательном участке держать иностранного наблюдателя, присланного самой ООК. Свидетельствам своих людей доверия, конечно, будет больше. Думаю, такая аргументация проймет любого, и в ЦИК просто вынуждены будут дать согласие на прием наших наблюдателей в любых количествах. Ну а дальше я направлю на каждый участок в проблемных регионах вооруженного гварда в качестве такого наблюдателя, а уж эти ребята никому не позволят ни голосовать дважды, ни получать сразу несколько бюллетеней, ни уж, тем паче, рисовать в протоколе цифры, взятые с потолка. И наезжать на них будет смертельно опасно и бандитам, и даже полицейским. В ответ на любую угрозу тут же получишь пулю в лоб и перспективу войны с гвардой в случае возмущения. У вас же не сумасшедших, готовых воевать с гвардой? Ну, стало быть, и честное голосование мы вполне сможем обеспечить. Даже не сомневайтесь!

Арнер задумчиво тянул через трубочку сок гильнетоса, краем глаза следя за хозяином кабинета, пытающемся найти какую-то информацию в своем настольном компьютере, явно подключенном к автономной гварданской информационной системе. У себя дома в Лиановесе Арнер тоже ею иногда пользовался, хотя был весьма низкого мнения о ее надежности и информативности. Здесь, на Земле, эти ее характеристики, похоже, только усугубились. Но информацию, не предназначенную для широких масс, можно было уберечь от огласки только при хранении там, и прецесс имел некоторые основания предполагать, что его визит сюда, в родное посольство, не просто дань вежливости Эгерду - недавно назначенному новому послу Федерации трех планет в России, а по совместительству еще и клубному прецессу одного из районов Лиановеса. Надо сказать, что сложившаяся уже традиция назначать послами в России непременно белых прецессов не слишком нравилась Арнеру, на этом посту он предпочел бы увидеть профессионального переговорщика, но лидес, похоже, думал иначе.

- Вот, полюбуйся, донесения наших агентов из стран, не подписавших Генеральный договор, - промолвил Эгерд, выведя, наконец, на экран искомое. - А ты, я гляжу, достиг просто выдающихся результатов на ниве восстановления в России конституционной законности.

- Не преувеличивай мои скромные достижения, - отмахнулся Арнер, - где ты только разглядел выдающиеся результаты?

- Ну, я сужу по тем истерикам, что регулярно закатывает мне местный МИД с того самого дня, как я тут появился. Они, когда говорят о тебе, просто лопаются от злости. Ты якобы постоянно грубо вмешиваешься в их судебные и избирательные процессы. Я их, конечно, отфутболиваю, но лучше все же тебе не маячить лишний раз на глазах у местных властей, пока не поулягутся страсти.

- Спасибо за совет, но я сюда не отдыхать приехал.

- Охотно верю, но ведь на России свет клином не сошелся. Есть на этой планете территории, где вообще царит полнейшее беззаконие, а никакие инспекторы туда даже не заглядывают. Тут в файле собраны наиболее вопиющие примеры из разных государств, хотя на самом деле их, конечно же, гораздо больше. Пора бы уже разворошить эти муравейники.

- Ну, допустим, разворошим. А что-нибудь хорошее получится? Вот как думаешь, если заставить ту же КНДР провести демократические выборы, кого они себе изберут? Да наверняка все того же своего тирана, поскольку просто представить не в состоянии, что ими может править кто-то другой!

- Не везде дела столь же безнадежны, - возразил Эгерд. - Исламский мир уже реально просыпается несмотря на весь свой фанатизм, в Латинской Америке люди не утратили вкуса к свободе, хотя постоянно мечутся между ней и социальной справедливостью, как они ее понимают. При этом процесс подписания новыми странами Генерального договора явно забуксовал, несмотря на все предоставляемые преференции. Стоило бы подтолкнуть...

- Ну, попробуем, - протянул Арнер. - Только с одной ротой сопровождения туда соваться бессмысленно. Сохранившиеся еще диктаторы явно не из понятливых и слишком много о себе мнят.

- Ну, бери в качестве транспорта авианосец со всей командой! - усмехнулся Эгерд. - Их у нас тут целых пять базируется, но за последние восемь лет ни один не использовали по предназначению.

Вторгаться со своим уставом в патриархальные заповедники, где население до сих пор живет средневековыми понятиями, Арнер не собирался. Скинешь местного царька, а вместо установления республиканского правления будет война всех против всех с раздроблением страны на феодальные уделы безо всякого намека на внутреннюю демократию. Да и к вложениям в эти страны вряд ли сейчас кто проявит большой интерес. Народ там по большей части нищий и плохо разбирающийся в компьютерах, которые им к тому же и не по карману, и на всю страну выделен только один узел НИС третьего ранга, то есть крупным корпорациям просто нет смысла там базироваться. Иное дело территории с развитым внешним туризмом. Там местное население вынуждено часто контактировать с приезжими и как минимум должно быть осведомлено, что где-то люди живут совсем по-другому.

Первыми Арнеру попались на глаза, а точнее, подставились Объединенные Арабские Эмираты - удивительная смесь ваххабитского монархизма с фешенебельным курортом, где в последнее время стали появляться и лиановцы. И вот одной дуре вздумалось прогуляться там в одиночку, что по местным понятиям уже дурно выглядит и тянет на подозрение в проституции, так при ней еще оказался и галлюциноген, а по законам Эмиратов за провоз наркотиков грозила смертная казнь. Федерация трех планет казни своей гражданки, конечно, не потерпит, и Эмираты ждали как минимум дипломатические осложнения, которые скорее всего закончились бы переговорами и выдачей осужденной, но Арнер решил воспользоваться случаем и пойти на таран.

Когда в территориальных водах ОАЭ появился никем сюда не званый лиановский авианосец, эмиратские власти сильно напряглись, но предпринимать какие-либо действия не рискнули. Еще со времен того памятного конфликта, когда другой авианосец вошел в норвежский порт и заставил власти страны выполнить условия предъявленного им ультиматума, все на Земле осознали, что с гвардами шутки плохи. Никаких ультиматумов, правда, визитеры пока не предъявляли, но зато высадили на берег какого-то своего важного представителя, якобы с деловым визитом. Интересоваться местной коммерцией сей представитель, однако, не стал, а вместо этого заявился на судебное заседание по делу его соотечественницы и, наскоро переговорив с ней, объявил, что принимает на себя функции ее защитника как ее законный избранный представитель.

- По нашим законам, господин Арнер, - сдержанно пояснил председательствующий на процессе судья, - представлять интересы подсудимого на процессе имеет право только местный адвокат.

- А по нашим законам, - осклабился прецесс, - ваше государство вообще является страной без законного правительства, поскольку вашего эмира никто никуда не избирал и, следовательно, он просто узурпирует власть. А узурпаторов гварда имеет полное право просто развешивать на столбах, как, кстати, и их подельников и ближайших подручных. Приведите хотя бы один аргумент, почему нам не следует этого сделать. Нет, Аллах за вас не заступится, и не надейтесь! Можете, конечно, попробовать, но в случае неудачи второй попытки уже не будет. И мнение покупателей вашей нефти, нас, знаете ли, совершенно не волнует. Если она уйдет с мирового рынка, это их проблемы, а отнюдь не наши. В нынешнем своем состоянии ваш режим не интересует в нашей Федерации никого, кроме вот таких наивных любознательных дамочек, как моя подзащитная, которую вы пытаетесь посадить за то, что в цивилизованных странах является сугубо частным делом. Так что уясните себе, что терпим мы ваш режим исключительно из милости, но терпение может однажды кончиться. И поскольку все ваши законы приняты нелегитимным способом, следовать им мы, разумеется, не собираемся. Давайте не меряться дубинками, поскольку наша в любом случае гораздо длиннее и тяжелее, а разберем это дело по справедливости, в плане причинения моей подзащитной какого бы то ни было ущерба жителям Эмиратов.

В ходе заседания выяснилось, что у следствия нет никаких доказательств передачи лиановкой галлюциногенного вещества кому бы то ни было постороннему. Арнер тут же констатировал отсутствия причиненного ущерба и потребовал освобождения своей подзащитной. Памятуя об уже озвученных в этом зале угрозах и признавая их вполне реальными, судья вынужден был пойти на поводу у прецесса. Оправданная "наркокурьерша", вместо казни отделавшаяся кратким предварительным заключением и словесным внушением, отбыла на родину, а Арнер, публично унизивший всю правоохранительную систему Эмиратов, с триумфом вернулся в Москву.

Он не сомневался, что брешь, проделанную им в эмиратском правосудии, заделать уже не удастся. Прецедент - великое дело, и теперь не только лиановцы будут попирать заскорузлые эмиратские традиции, но и граждане других стран станут требовать такого же к себе отношения, взывая при этом к собственным правительствам, которым, дабы их не обвинили в том, что они хуже лиановцев отстаивают интересы своих сограждан, просто придется пойти по стопам Арнера. А там уж и граждане самих Эмиратов наверняка примутся возмущаться, почему иностранцам в их стране дозволяется куда больше, чем им самим. Репрессивное законодательство придется отменять, а там уж и эмирам не удастся усидеть на своих тронах.

Разворошив один из ваххабитских "муравейников", Арнер стал приглядывать себе новое место приложения сил. Больше всего для его целей подходила Венесуэла. Богатая прежде страна была полностью разорена безумной экономической политикой правивших в ней популистов и не прекращающимися народными волнениями. А тут еще и отнятие полномочий у демократически избранного парламента с передачей их некой собранной по представительскому принципу ассамблее. Уже одного этого хватало для отдачи местного каудильо под суд международного трибунала, если не в Гааге, так в Лиановесе, где для судебной коллегии ООК очевидна была бы узурпация им власти.

Положение в стране стало уже настолько нетерпимым, что были оправданы самые решительные меры, и Арнер добился личного приема у лидеса, на котором убеждал и убедил таки предъявить правительству Венесуэлы ультиматум. Доставить эту бумагу по назначению он вызвался самолично.

Транспорт для визита был избран тот же самый - авианосец, но пограничники в порту Каракаса решили поиграть в принципиальность, уперлись и не хотели пускать незваного посланника на территорию своего суверенного государства.

- Пойми ты, дурень, - убеждал Арнер старшего офицера этого пограничного наряда, - тем, что ты меня задерживаешь, ты только крадешь время у своего президента. Я должен вручить ему ультиматум с четким сроком исполнения заявленных в нем требований, от того, что ваш президент получит его позже, сроки исполнения не сдвинутся, а вот времени на размышление у ваших правителей останется меньше. Как думаешь, они благодарны будут тебе за твое служебное рвение?

Пограничник, кажется, проникся и стал истерично кому-то звонить. В венесуэльских верхах сперва, кажется, не хотели верить нежданно свалившейся на них беде, хотя силуэт лиановского авианосца в порту Каракаса должен был кого угодно убедить в серьезности происходящего. Но в итоге Арнера все же согласились принять.

Перед вручением самой бумаги прецесс зачитал собравшимся требования, содержащиеся в самом ультиматуме. Там констатировалось, что правящий в Венесуэле режим попрал основы народовластия, лишив полномочий всенародно избранный парламент, и также виновен в массовых убийствах своих мирных граждан и разразившемся в стране голоде. Под угрозой признания Венесуэлы страной без законных органов власти с последующей оккупацией лидес требовал от президента Венесуэлы распустить созванную им ассамблею и Конституционный суд страны, лишивший полномочий парламент и тем самым виновный в узурпации власти, и провести под международным контролем и с допуском всех желающих кандидатов новые выборы парламента и президента страны, после чего самому незамедлительно уйти в отставку. Только в этом случае лидес гарантировал ему личную безопасность и неподсудность. Иначе - признание действующего президента Венесуэлы лицом вне закона, объявление войны с неизбежным разгромом венесуэльских войск, оккупация и повешение самого президента и его основных сообщников, если, конечно, те до этого сами не сведут счеты с жизнью, после чего демократические выборы все равно будут проведены.

Венесуэльский президент, которого Арнер в процессе общения старательно избегал именовать прецессом, показался ему истерическим психопатом с манией величия. Ждать от подобного субъекта адекватной реакции не приходилось. К счастью, окружающие каудильо люди оказалось более вменяемыми и сумели осознать, какие беды их всех ожидают. Как уж они там убеждали своего вождя, Арнер не знал, но предъявленный ультиматум был принят и исполнен в полном объеме к великой радости изголодавшегося венесуэльского народа и большому облегчению соседей этой провалившейся в бездну страны.

Новоизбранная венесуэльская власть получила огромный беспроцентный кредит от Федерации трех планет и в короткий срок сумела стабилизировать экономическое положение страны. Присоединение Венесуэлы к Генеральному договору стало теперь вопросом скорого времени, а Арнер вновь вернулся в Москву триумфатором.

Знай Руви заранее, чем для него обернется эта поездка, он бы вцепился, наверное, в родной диван, да так, что не оторвешь! Но на деле перед отъездом никакие такие мысли даже не посещали его кудлатую голову. Да что там он, в конце концов, в десять лет у любого человека еще маловато жизненного опыта, но отец-то почему не мог ничего предвидеть? Так нет же, сам Билгер и стал инициатором этого путешествия, в котором чуть не расстался с сыном, и если бы не спешно прибывший из Москвы прецесс, все для них могло обернуться гораздо хуже. Впрочем, обо всем по порядку.

Отец давно обещал наградить Руви за хорошую учебу турпоездкой в какую-нибудь экзотическую страну. Ну а что может быть экзотичнее снега и льда для мальчишки, выросшем в сухом тропическом поясе? Подобные развлечения со временем становились все популярнее у обитателей Лиановеса, но большинство искало их в уже хорошо освоенной России, Билгера же почему-то потянуло в Финляндию. Высоким уровнем сервиса он, что ли, прельстился или тем, что все виды развлечений оказались там сосредоточены в одном месте, да еще расположенном за Полярным кругом? Руви таких вопросов отцу не задавал, для него главное было воочию увидеть этот самый снег.

Ага, увидел и даже попробовал на вкус! Впечатления оказались так себе, к тому же зимой здесь на улице была настоящая холодрыга, и Руви, привычному к вечно жаркому солнцу, приходилось выбираться из натопленного помещения гостиницы, нацепив на себя куртку с толстой подкладкой из искусственного утеплителя, вязаную шапку из настоящей овечьей шерсти и теплые перчатки, да еще закутавшись под самый нос мохеровым шарфом. Взглянул разок на себя в зеркало в этом наряде, и самому сделалось смешно.

Потом какой-то местный инструктор, неплохо владеющий английским и русским языками, стал обучать их ходить на лыжах. Руви еще задолго до поездки методом интенсивного машинного обучения сумел овладеть и тем, и другим. Он спрашивал потом отца, почему они не изучали финский, раз ехать собирались в Финляндию, и тот разъяснил, что язык этот в принципе малоупотребительный, даже сами финны, чтобы общаться с миром, вынуждены хорошо знать чужие языки, а уж от туристов, заглянувших сюда на неделю, знания туземного языка просто никто не ждет. Ну и ладно, коли так, объясняли, во всяком случае, вполне понятно, и Руви к концу занятия мог уже вполне прилично скользить по лыжне, а не переваливаться, расставив лыжные палки в стороны для равновесия.

Помимо равнинных лыжных трасс, здесь были еще и горы, совсем невысокие, правда, с Кинварой не сравнить, но зато на них зимой лежал снег, по которому можно было скатываться. Мимо этого развлечения отец с сыном, разумеется, тоже не могли пройти. Обучение велось на сравнительно пологом склоне, где даже трехлетние малыши, впервые вставшие на лыжи, могли проехать не падая несколько метров. У Руви координация, конечно, была получше, он быстро овладел этим нехитрым, как ему казалось, искусством и маленько заскучал. Хотелось больших скоростей и более крутого склона, так чтобы дух захватывало. И такой склон совсем неподалеку действительно имелся. Увы, он был другой категории, и новичков на него не пускали.

Финны, создавшие весь этот зимний курорт, честно делали свой бизнес, сами никого не пытались облапошить и, похоже, просто не представляли себе всей ушлости гостей, тем паче таких вот малолетних. Руви, с младых ногтей знакомый со всеми возможностями Национальной информационной системы, коварно воспользовался тем, что удостоверения подготовленным горнолыжникам выдавались бумажные, а не электронные. Достаточно было заснять чужое удостоверение, сгрузить его скан в НИС, распознать характер документа, добраться до соответствующей базы данных, зайти туда под маской администратора (ну, знают же, что сеть иерархическая, следовательно, любой, имеющий ключи к вышестоящему узлу, легко получит доступ ко всем паролям, что ж нормально не зашифровались-то!), найти там запись с собственным именем и чуток ее поменять. Ключи те на самом деле принадлежали Билгеру, работавшему на головном узле НИС, но местным жителям об этом его статусе ничего известно не было, да и самому папаше не стоило знать, до каких его секретов сумел добраться любимый сынок! Теперь остается заявить об утрате удостоверения, и ни о чем не подозревающие администраторы выдадут тебе дубликат... вот только квалификация там будет указана совсем другая!

Отец, конечно, прекрасно помнил, где Руви имеет право кататься, а где нет, но передвижения сына он давно уже не отслеживал и признавал за ним право на самостоятельное времяпрепровождение, поэтому улизнуть от него труда не составило. Возможно, на облюбованный Руви горный склон вообще не пускали никаких десятилеток, но тут мальчику помог его рост. Все знают, что лиановцы в среднем на голову выше землян, и должны, казалось бы, догадываться, что их дети тоже более рослые. Но нет, при взгляде на Руви все местные жители давали ему года на два больше, чем ему было на самом деле.

Итак, все бюрократические преграды оказались преодолены, и гордый своей изворотливостью Руви оказался на вожделенном крутом склоне. Бедняга забыл, что обладателю заветного документа неплохо бы иметь и соответствующую квалификацию. Скорость с самого старта как-то уж слишком резко стала возрастать, и мальчик плохо с ней справлялся. Он пытался, конечно, тормозить, как учили, но это почему-то не помогало. Очень скоро Руви плюнул на это дело и мечтал теперь лишь о том, чтобы доехать до пологого выезда с трассы, где лыжи рано и поздно остановятся сами.

Увы, сегодня все было против него! На склоне хватало и других катающихся, и какому-то сноубордисту вздумалось пересечь трассу в опасной близости от Руви. Тоже, наверное, был такой же пофигист, не привыкший смотреть по сторонам. Мальчик, конечно, предупреждающе закричал, но свернуть не смог, и столкновение стало неминуемым. Кажется, он сшиб сноубордиста с его доски, но и сам потерял лыжи, поскольку крепления автоматически расстегнулись, и покатился дальше по склону кубарем. Даже удивительно, что при этом ничего себе не сломал.

Дальше, конечно, началась суета, кто-то вызвал спасателей, Руви и нокаутированного им сноубордиста эвакуировали со склона в ближайший госпиталь, куда вскоре примчался встревоженный Билгер. Юного лиановца всесторонне обследовали, обнаружили только несколько незначительных ушибов и госпитализировать не стали, что дуракам несказанно везет.

При разборе столкновения выплыло, конечно, каким образом Руви попал на сложный для него склон, карточку отобрали, но местные администраторы так и не поняли, каким способом он ее заполучил, и сошлись на том, что это их оператор, видимо, ошибся при вводе информации. Билгер наверняка подозревал, что дело тут совсем в другом, но предпочел ни с кем не делиться своими сомнениями, зато уж после возвращения в гостиничный номер устроил любимому сыночку знатную головомойку.

- Ты о чем вообще думал, когда туда лез?! - вещал отец, уставившись на сжавшегося на краю кровати мальчугана. - Что раз ты такой крутой хакер, то для тебя и лыжами управлять, что раз плюнуть?! Да люди годами тренируются, чтобы получить право там кататься! Пойми же, дурень, ты там и сам запросто убиться мог, и еще кого-нибудь угробить! Лечение этого парня, с которым ты столкнулся, мне точно придется оплачивать, да еще и штраф за тебя, придурка, платить. Ну, ничего, ты сейчас тоже расплатишься, только уже своей задницей!

Мда, почему-то все авантюры Руви всегда заканчивались именно так... Мальчик тяжело вздохнул, сетуя неизвестно кому на несправедливость мироустройства, но все же принялся послушно раздеваться. Возразить отцу было нечего: он, Руви, действительно серьезно напортачил, и подделка документа, и столкновение на склоне - это, безусловно, его вина. Сняв, наконец, с себя трусы, мальчик растянулся на кровати, глядя сквозь заранее выступившие слезы, как отец достает из своих брюк ремень.

Дальше было больно, но Руви, уткнувшись лицом в подушку, старался не кричать и даже не плакать в голос. Стенки между гостиничными номерами были довольно тонкими и даже без звукоизоляции, а беспокоить соседей внутрисемейными разборками уж точно не стоило. Они ж не виноваты, что Руви такой дурак и теперь по справедливости расплачивается за собственную глупость!

Наказание ремнем юный лиановец вынес вполне достойно и потому был уверен, что все грехи с него списаны. Зад побаливал и на следующее утро, и вновь становиться на лыжи Руви не хотелось категорически. К счастью, в отеле имелись и иные развлечения, в частности, бассейн. Все скандинавы, кажется, неплохо умеют плавать, в отличие от лиановцев, у которых подобное умение демонстрируют только доли процента от всего населения. Руви к его немалой гордости относился именно к этой крошечной доле. Чтобы пофорсить, он даже одел новенькие узкие плавки и, проходя вдоль бортика бассейна, вдруг обнаружил, что все встречные как-то странно на него оглядываются. У него там что, плавки сзади треснули? Руви пощупал - да нет вроде... Только в туалетной комнате, оказавшись рядом с зеркалом, он обнаружил, что из-под плавок виднеются следы от ремня. Это они, что ли, всех тут так смущают? А сами, что ли, в детстве никогда не шкодили и им за это не попадало?

Руви был не силен в традициях населяющих Землю народов, изучать их особого желания не испытывал и потому постарался выбросить все это из головы. Плавать в бассейне было весело, а что еще, спрашивается, нужно, чтобы отвлечься от недавних переживаний?

Отвлекся, ага! Пока он там беззаботно плескался, кто-то успел донести в местную полицию, и та вечером заявилась к ним в гостиничный номер с предписанием на изъятие Руви из семьи впредь до решения суда. Основанием были подозрения, что с ним в семье дурно обращаются. Руви так не считал и "изыматься" категорически не желал, но его даже слушать не стали! Будь его отец гвардом, он наверняка бы уложил наповал всех этих "защитников детства", возомнивших, что ребенок это какая-то бессловесная животина, не имеющая права решать, с кем ей жить. Но Билгер, увы, был специалистом по обслуживанию информационных сетей, никогда в жизни не прикасавшемся ни к какому оружию и привыкшем все спорные вопросы решать в судах. Ну, не драться же ему было с этими полицаями?!

Руви, возмущенный до глубины души, был отвезен в местный приют, где подвергся допросу со стороны каких-то правоохранителей, в чьей должностной принадлежности он не разбирался. На все их вопросы он отвечал бранью, угрожал, что они еще ответят за похищение гражданина Федерации трех планет, и ни в какую не желал признавать себя потерпевшим от действий своего отца. На обещания пристроить его в какую-то там приемную семью он заявил, что устроит этой семье такую "веселую" жизнь, что они сами его выгонят. Так ничего от него и не добившись, допрашивающие ушли, оставив мальчика в приюте.

Руви думал сперва объявить голодовку, но потом решил, что с этим всегда успеется. Ну, не бросят же родители его здесь? Наверняка найдут, кого привлечь на помощь. Приют мальчику категорически не понравился, и даже не столько из-за бытовых условий, которые, в принципе, были вполне приличными, сколько из-за местного контингента. Четырнадцатилетний араб Ахмед, тоже изъятый из семьи, возомнил себя почему-то самым крутым и принялся давить на младших ребят, почти не встречая отпора. Здешние воспитатели, кажется, тоже не могли с ним ничего поделать. На Руви он тоже наехал, видимо, не зная, что среди лиановских мальчишек до сих пор принято решать некоторые вопросы на кулаках. Руви честь юных лиановцев не посрамил и накостылял великовозрастному негодяю так, что тот потом кровь из носа утирал. Ахмед после этого присмирел, да и остальные приютские пацаны заметно Руви зауважали.

Билгер, между тем, временем зря не терял и, не надеясь на местное правосудие, стал искать юридической поддержки в Лиановесе. Головной узел НИС, конечно, мог бы нанять своему сотруднику какого угодно высокооплачиваемого адвоката, но сама ситуация по лиановским меркам выглядела столь скандальной, что там обратились за помощью в ООК, а его председатель Сарлин, разумеется, тут же вспомнил, что на Земле сейчас находится Арнер, вот его бы к этому делу и привлечь.

Шенгенская виза у Арнера уже была, поскольку приходилось пару раз заезжать по делам в Гаагу, поэтому с проникновением на территорию Финляндии проблем не возникло. Пограничники, кажется, так и не поняли, для чего к ним прибыл инспектор из столь грозной организации, не Венесуэла же они, в самом деле, чтобы у них насильственно демократию внедрять. К финской демократии у Арнера претензий действительно не было, в отличие от их семейного законодательства.

Мать Руви, сидящая в Лиановесе с его младшей сестренкой, быстро добраться на север Финляндии не смогла бы, да ей и в принципе отсоветовали туда лететь, чтобы самой не стать мишенью для провокаций. На судебном процессе по лишению родительских прав Билгеру предстояло бы отдуваться одному, если бы не явившийся к началу заседания Арнер, сходу заявивший о своем вступлении в процесс в качестве полномочного прецесса, избранного гражданами Федерации трех планет для защиты их конституционных прав.

- Это нечто вроде адвоката? - уточнил ведущий процесс судья, не вполне понявший, в качестве кого тут будет выступать этот инопланетный чиновник.

- Нет, это такой прокурор, который преследует власть имущих за нарушение ими конституционных прав граждан, - ответствовал Арнер и, выслушав претензии к своему подзащитному со стороны представителя финской прокуратуры, тут же пошел в атаку, выразив сомнение, что данный орган является надлежащим истцом в этом деле. Прокурор возразил, что по финским законам именно эта служба должна представлять в суде интересы потерпевшего.

- А потерпевший дал согласие, чтобы представитель государства, гражданином которого он не является, представлял где бы то ни было его интересы? - вопросил Арнер. - А потерпевший давал согласие на вмешательство государственных органов в его частную жизнь? А потерпевший в принципе считает себя потерпевшим? Вам разъяснить, что такое суверенитет частной жизни или, по-нашему, адовэнк?

Прокурор замямлил, что несовершеннолетний Руви такого согласия не давал, но по закону его и не требуется, а поскольку он, как установлено следствием, физически пострадал от отца, то...

- Ну, допустим, пострадал, - ухмыльнулся Арнер, - и что? Он протестовал против такого способа наказания в отношении себя лично? У вас есть его заявление на этот счет?

- Заявления потерпевшего у нас нет, - признался прокурор, - но он же еще ребенок и может не осознавать всего вреда, который наносит ему такое с ним обращение.

- А в чем вред? - жестко спросил Арнер. - В том, что ему поставили несколько синяков, которые сойдут максимум через неделю? А другие дети, занимающиеся спортом, никогда что ль синяков не получали? Позвольте не поверить.

- Речь не столько о вреде физическому здоровью потерпевшего, сколько о полученной им психической травме... - начал было прокурор.

- Да ну? - глумливо прервал его Арнер. - А с чего вы взяли, что такое привычное для мальчика наказание вообще способно нанести ему какую-то там психическую травму? А то, что ваша полиция насильственно изъяла его из семьи и изолировала в каком-то приюте, никакой психической травмы ему не нанесло? Это ваши психологи, что ли, так решили? Гнать тогда надо этих шарлатанов поганой метлой!

Прокурорский лепет о физической неприкосновенности детей Арнер сходу отверг, напомнив о существовании детского бокса, да и того же хоккея, где без жесткого физического контакта никогда не обходится. Ах, там дети бьются добровольно и сами вольны распоряжаться своим телом? Ну так Руви и распорядился своим, захотев, чтобы его наказывали именно так. Что-что вы говорите, ребенок просто не может этого хотеть? А что вы все от его имени выступаете, давайте его самого спросим, хотел он этого или нет!

Решить вопрос, с кем дальше проживать Руви, без его личного участия не удалось. Будучи, наконец, допрошен в суде, юный лиановец заявил, что совсем не против, чтобы родители наказывали его физически, что представлять свои интересы никому из финских правоохранителей не поручал, что в приюте ему плохо, и ему пришлось там даже драться, чтобы отстоять свою независимость от более старшего воспитанника сего заведения, а персонал приюта ни во что не вмешивается, словно так и должно быть.

После этого выступления на прокурора было жалко смотреть, а Арнер разразился яростной тирадой, клеймя финских полицейских и опекунские службы за пренебрежение интересами изымаемых детей и покровительство юным бандитам, которым, вероятно, и позволяется распускать руки, чтобы психологически сломить разлученных с семьями детей.

Моральный перевес был уже на стороне Арнера, но прокурор все никак не хотел отказываться от своего представления, обещая поместить мальчика в хорошую приемную семью, в которой ему будет лучше, чем в родной, чем вызвал бурные протесты Руви и ехидный вопрос Арнера, с чего это какая-то семья согласится взять к себе большого уже мальчишку, от которого их ждут одни лишь проблемы. Прокурор вякнул, что государство платит семьям за такое опекунство, и потому им это выгодно.

- Вот ка-а-ак... - протянул Арнер. - Им, стало быть, выгодно, а вам, разлучающим детей с родителями под всякими вздорными предлогами? А не потому ли вы этим занимаетесь, что эти самые опекуны делятся в сами полученными от государства подачками? Да это ж настоящая работорговля получается! Дети сами себе не хозяева, кому тебя продали, к тому жить и иди!

Услышав такое обвинение, забеспокоился уже и судья, а Арнер все усугублял достигнутый эффект, припоминая и британцев, которые вешали пойманных в море работорговцев, хотя в стране, куда те везли свой живой товар, рабство было еще в законе, и все конвенции ООН против рабовладения и работорговли, ну и, конечно же, то, что Федерация трех планет никому не спустит с рук столь вопиющее нарушение адовэнк своих граждан, а Билгер, как законный представитель своего сына, имеет право и на частное возмещение в отношении тех финских полицейских, что его с Руви разлучили, и даже в отношении судьи, буде тот примет решение об изъятии ребенка их семьи без согласия самого изымаемого. Заметно перепуганный судья поинтересовался, что это за частное возмещение такое и когда возникает право на него?

- Грубо говоря, это лицензия на отстрел, - не стал скрывать Арнер. - Возникает это право в случае грубого нарушения адовэнк госслужащими с использованием своего служебного положения, если нет иных легитимных способов пресечь это преступление, а подтверждает данное право судебная коллегия Организации Охраны Конституции Федерации трех планет при обращении в нее самого пострадавшего либо его законного представителя. Обладатель данного права может реализовать его собственноручно либо нанять для этой цели киллера, например, в Дункале, где даже существует специальная служба штатных киллеров.

Судью с прокурором, судя по их виду, после этих слов чуть не хватил инфаркт. Тягаться с правоохранительной системой Федерации трех планет больше никто из них не жаждал, все претензии к Билгеру со стороны Финского государства были немедленно сняты, и счастливого Руви тут же на месте вручили отцу. Возвращаться в приют за оставленными там вещами мальчик не пожелал.

Арнер лично сопроводил воссоединившееся семейство через российскую границу, заранее ужасаясь, какие хлопоты ему предстоят, когда вся эта история будет обнародована. Детей вот так вот ни за что отбирают у родителей не только в Финляндии. И пусть почти все эти пострадавшие отцы и матери не граждане Федерации трех планет, но права их все равно нарушены, а следовательно, Арнер с его экстерриториальным мандатом имеет все основания выступать и на их стороне тоже. Раньше им нечего было противопоставить безжалостной государственной машине, но теперь появился прецедент, стало быть, скоро накроет целый вал слезных обращений из разных стран. Мда, всюду не наездишься и всех зарвавшихся прокуроров с судьями не запугаешь... Но это будет потом, а пока он в очередной раз возвращался победителем из своей служебной поездки.

После инцидента с Кирилловым Арнер рассчитывал, что ему больше не придется иметь дел с российской пенитенциарной системой, но проблемы, похоже, находили его сами. На очередной встрече с правозащитниками, состоявшейся после возвращения из Финляндии, его попросили вмешаться в дело журналиста Геннадия Полянцева, обвиненного в распространении наркотиков. По мнению ходатаев, наркотики ему подбросили, а причиной преследований стало то, что Полянцев в ходе проводимого им журналистского расследования раскопал коррупционные связи каких-то очень видных чинов из правоохранительных органов. Во всяком случае, в ходе приватных разговоров он намекал на скорую публикацию им совершенно сенсационных материалов, чего сделать так и не успел из-за внезапного ареста.

Адвоката Любшина, нанятого семьей Полянцевых, самого стали запугивать и, похоже, успешно. Из дела он так и не вышел, но никаких пиар-акций в пользу своего подзащитного не предпринимал и отказывался делиться с кем бы то ни было полученной от оного информацией, ссылаясь на данную им подписку о неразглашении. Члены Московской ОНК пару раз посетили Геннадия в Лефортово, но им не позволили беседовать с ним о чем бы то ни было, кроме условий содержания.

Дело о распространении наркотиков явно казалось шитым белыми нитками, и все знакомые Полянцева были уверены, что в суде оно не устоит, но судья последовательно отвергала все ходатайства защиты и отказалась приобщать к делу результаты независимой экспертизы, доказывавшей, что Геннадий никогда к этой партии наркотиков не прикасался. Показания нескольких опустившихся и, похоже, давно сотрудничающих с полицией наркоманов для суда оказались весомее. Защита, разумеется, подала на апелляцию, и в ее ожидании Полянцев так и продолжал сидеть в одной из лефортовских камер.

Что дело тут нечисто, Арнер понял сразу, но коррумпированные ли силовики тут виной? В конце концов, в ходе борьбы спецслужб порой случалось, что и очень даже высокопоставленные чиновники садились на скамью подсудимых, причем, как правило, именно по коррупционным делам, и Арнер что-то не припоминал, чтобы кому-то из них удавалось устроить такие гонения на ключевых свидетелей. Кто-то совсем уже обнаглел? Причем настолько влиятельный, что способен заставить служить своим интересам и следствие, и прокуратуру, и суд. Вычислить этого деятеля было очень интересно, и прецесс дал согласие заняться делом осужденного уже журналиста.

В Лефортово Арнер явился с солидной свитой из белой охраны. Там, конечно, уже знали, как он чуть ли не с боем проникал в одно из столичных СИЗО, и ступать на те же грабли не хотели, хотя и всячески демонстрировали свое неудовольствие. Скрывать им, конечно, было что: самая знаменитая российская тюрьма, судя по ее оснащению, так и замерла в середине XX века, тут даже горячей воды не было и нормальные туалетные кабинки в камерах не удосужились оборудовать, зато скрупулезно исполняли кучу самых вздорных предписаний, например, обращения заключенных положено было рассматривать целый месяц, даже если они касались выдачи теплой одежды или жизненно важных медицинских препаратов. В камеру Полянцева при этом Арнера сопровождал какой-то очень важный вертухай в чине полковника.

Сразу же приглядевшись к журналисту, Арнер решил, что того здесь по крайней мере не избивали, хотя, возможно, и давили психологически. Осведомившись у Геннадия, как именно того задерживали, и получив в ответ довольно развернутый рассказ, прецесс спросил, не могло ли это быть связано с проведенным самим Геннадием расследованием, и если да, то как можно хотя бы вкратце ознакомиться с результатами этого расследования.

- А я ведь уже посылал вам письмо на этот счет, - признался Полянцев, - как только узнал от адвоката, что вы заинтересовались моим делом.

Арнер никакого письма от Геннадия не получал и потому недовольно спросил сопровождавшего его полковника, как такое могло получиться. Тот признался, что письмо могла не пропустить цензура.

- Срочно вызовите сюда цензора, - распорядился Арнер, - и мне плевать, чем он сейчас занят.

Цензор, по счастью, оказался на рабочем месте, но идти никуда не хотел, и его пришлось доставлять чуть ли не под конвоем.

- Потрудитесь объяснить, - обратился к нему Арнер, - почему вы задержали письмо, адресованное инспектору ООК. Вы обращения в свою российскую прокуратуру тоже так задерживаете?

Цензор осклабился и заявил, что строго следует инструкциям, а там не сказано, что с иностранными должностными лицами можно делиться государственными секретами.

- Это, стало быть, коррупционные связи высокопоставленных чиновников у вас теперь считаются государственным секретом? - зловеще промолвил Арнер. - А вам никогда не приходило в голову, что это пахнет укрывательством преступлений?

Вместо ответа цензор только ухмыльнулся, давая понять, что это их службе решать, что считать преступлением, а что нет. В следующую же секунду он рухнул на пол, получив от Арнера мощный удар по зубам. Поднимаясь с пола и сплевывая кровь, он разразился возмущенной тирадой, что он де заслуженный российский офицер и не позволит, чтобы с ним так обращались!

- Да какой ты офицер, ты жандарм, много о себе возомнившее дерьмо! - заорал в ответ Арнер. - Думаешь, раз погоны нацепил, так уже можешь подтираться конституцией как туалетной бумагой?! Пшел вон, и если я еще раз узнаю, что ты задерживаешь адресованные мне письма, я тебя лично возьму за шкирку и доставлю на суд в Лиановес, где тебе быстро разъяснят, что ждет госслужащих, осмеливающихся манкировать Основным законом страны!

Цензора как ветром сдуло, после чего Арнер попросил Полянцева устно пересказать ему содержание не дошедшего по назначению письма. Тот, помявшись, промолвил, что охотно это сделает, но там изложено не все, что ему стало известно, но оставшуюся часть он не может излагать в присутствии лишних ушей.

- Оставьте нас в камере двоих, - приказал Арнер.

Сопровождавший его полковник тут же возмутился подобному нарушению инструкций и покидать камеру категорически отказался, что с его стороны было не слишком разумным заявлением. Тюремный надзиратель, проходивший в этот момент по коридору, стал свидетелем, как вдруг распахнулась дверь одной из камер и оттуда буквально вылетело полковничье тело, получившее ускорение мощным пинком под зад. За ним из камеры вышли двое очень рослых гвардов, затворили за собой дверь и встали перед ней, пресекая любые попытки кого бы то ни было проникнуть внутрь, пока их шеф ведет там конфиденциальный разговор.

От того, что Арнер услышал от Полянцева, у него буквально волосы встали дыбом. Оказалось, что Геннадий был близко знаком с главой одного из подмосковных муниципалитетов, и тот на условиях конфиденциальности дал ему прослушать записи своих переговоров с очень важным чиновником Администрации Президента и руководителем одного из управлений ФСБ. Из записей явствовало, что от муниципального главы требовали написать заявление об отставке с открытой датой, шантажируя открытием против него уголовного дела, причем по словам собеседников это было обычной практикой в отношении не только глав муниципалитетов, но и избранных народом губернаторов.

- Но этот мой знакомый уже договорился с шантажистами и теперь ото всего будет отпираться, - признался Полянцев.

Чувства, которые сейчас испытывал Арнер, граничили с ужасом. Вот тебе и демократическая страна! Это что же за демократия такая, когда неизвестный народу чиновник с помощью шантажа может вертеть, как хочет, законно избранными прецессами?! Это ж узурпация власти чистой воды! И чего стоят теперь все его, Арнера, усилия по обеспечению честных выборов, если выраженную волю народа можно вот так легко похерить в кулуарах?

- Ты сможешь повторить эти показания перед судебной коллегией ООК? - спросил он Геннадия.

- Смогу, если доживу, конечно, - горько усмехнулся тот. - Здесь, в Лефортово, меня устранить не рискнут, а вот в колонии, там всякое возможно. Какой-нибудь отмороженный зэк ножом пырнет...

- Ну, твоя безопасность - это теперь моя личная забота. Я официально предоставляю тебе гарантии как ценному свидетелю по делу о покушении на основы конституционного строя, о чем извещу ваш суд.

- Ну, они могут и не прислушаться, - промолвил Полянцев.

- Пусть только попробуют... - зловеще пообещал Арнер, прощаясь с Геннадием и выходя из камеры.

Отыскав взглядом кое-как пришедшего в себя полковника, прецесс уведомил о предоставленных им Полянцеву гарантиях и запретил пускать к нему до суда следователей, прокуроров, а паче всего любых сотрудников спецслужб, пообещав собственноручно расстрелять, если в результате такого визита с Геннадием что-нибудь случится.

На заседание апелляционного суда по делу Полянцева Арнер явился лично, объявил о своем вступлении в процесс в качестве защитника и доложил о выявленных им признаках фабрикации данного уголовного дела в целях дискредитации и вероятного последующего устранения важного свидетеля по делу о незаконном захвате власти. Оповестив о предоставленных им официальных гарантиях безопасности, он потребовал освобождения Полянцева из-под стражи вне зависимости от того, будет он признан виновным по рассматриваемому сейчас уголовному делу или нет. Не дожидаясь оглашения приговора, Арнер покинул суд, оставив в зале Дизвига, одного из приближенных своих охранников. Судьи, конечно, поняли, в какую грязь их сейчас втягивают, но, видимо, давление со стороны заказчиков этого процесса было слишком сильным, и им показалось менее опасным пренебречь требованиями инопланетного инспектора. Приговор Полянцеву устоял и вступил в законную силу.

- Не помогло, как видите, заступничество вашего шефа, - сказал Любшин Дизвигу, собирая бумаги. - Теперь надежда только на кассационную инстанцию.

- Мой шеф не из тех людей, чьими требованиями можно безнаказанно пренебречь, - ответил лиановец. - Все причастные к этому приговору еще горько о том пожалеют. А да, как бы там ни повернулись дела, но не пройдет и месяца, как Геннадий окажется на свободе.

Любшин, честно сказать, не поверил, а зря. Полянцева вскоре отправили по этапу в одну из отдаленных колоний, в Генпрокуратуре, ознакомившись с предоставленными документами, вроде обещали внести протест, но дело тянулось медленно, и адвокат был крайне удивлен, когда ему вдруг позвонили из посольства Федерации трех планет и попросили заехать туда за важной информацией, касающейся его подзащитного. Недоумевая, что они там могли такого нарыть, Любшин поехал и в комнате для конфиденциальных приговоров неожиданно встретился с уже знакомым ему Дизвигом.

- Мне приказано оповестить вас, что вчера ваш клиент Полянцев был освобожден из колонии, - произнес тот.

- Но как?! - выпучил глаза адвокат. - Кто мог его освободить, на каком основании? Кассационного суда же еще не было!

- Освободили его мы на основании гарантий о безопасности, предоставленных ему прецессом, - промолвил Дизвиг. - Просто взяли ту колонию штурмом.

- Это как?.. - потрясенный Любшин осел в кресле.

- Вам весь ход операции рассказать? Ну, для начала мы выяснили, в какую колонию его отправляют, затем направили в эту глухомань штурмовой батальон гварды со штатным вооружением, одну роту оставили в засаде на дороге, а силами других осадили колонию. Шеф вызвал начальника этой колонии на переговоры, где показал ему бумагу от судебной коллегии ООК с вызовом Геннадия Полянцева свидетелем на процесс по делу об узурпации власти в Российской Федерации, в связи с чем потребовал выдать ему Полянцева на руки для сопровождения в Лиановес. Начальник колонии оказался настолько туп, что отверг наш ультиматум и вызвал на подмогу спецназ ФСИН. Те выехали целой автоколонной, но по дороге угодили в нашу засаду. В итоге - полный разгром. Тех, кто уцелел, обезоружили и отправили восвояси. Ну, а мы, тем временем, приступили к штурму колонии. Сняли из пулемета охранников на вышках, проломили ворота бэтээром, ворвались внутрь, еще кое-кого постреляли из тех, кто сопротивлялся, взяли в плен начальника колонии, добыли ключи от нужной камеры, освободили Полянцева и отбыли колонной в направлении космопорта. Короче, сейчас ваш клиент уже находится за пределами Земли и мой шеф тоже.

- Это неслыханно... - пробормотал Любшин, будучи все еще никак не в состоянии прийти в себя. - Это ж вы всю нашу судебную систему опустили ниже плинтуса, и ФСИН вместе с ней, и ФСБ! Да еще столько жертв!

- Все жертвы из числа фсиновцев исключительно на совести их собственного тупого начальства. Чиновник не имеет права не исполнять указаний уполномоченного прецесса, а если он при этом зовет на подмогу карателей, то это равносильно объявлению войны. А на войне, уж извините, как на войне! А уцелевшие охранники этой колонии пусть еще спасибо скажут, что мы не перевешали их на воротах, как американцы эсэсовцев при освобождении концлагерей. Судя по тому, что мы узнали о порядках, царивших в этой колонии, у нас было на то полное право. Судьи ваши тоже сами виноваты, что позволили сделать себя марионетками президентской администрации. Возомнили, что могут класть на закон и справедливость? Ну, мы и показали им их настоящее место! А что до некоторых высокопоставленных эфэсбэшников, так им сейчас не оскорбляться пора пришла, а свои задницы спасать! Это ж их преступную практику шантажа народных избранников разоблачил Полянцев, стало быть, их и будет судить коллегия нашего ООК. Скоро обо всем услышите!

Из лиановского посольства Любшин уходил в сильно растрепанных чувствах, но, по крайней мере, с удовлетворением, что для одного из его клиентов история, похоже, завершилась благополучно.

Эгерд чуть не с насмешкой наблюдал за тем, как разоряется российский министр иностранных дел, вызвавший его в МИД для вручения ноты протеста. Ну да, конечно, "неслыханное вмешательство в дела суверенного государства", "попрание судебных решений", "убийство служащих ФСИН, честно исполнявших свой служебный долг".

- И что из всего этого следует? - ухмыльнулся он. - Вы готовы объявить нам войну? Или назначить референдум о выходе из Генерального договора?

По враз перекосившемуся лицу оппонента стало понятно, что таких последствий тот никак не жаждал.

- А теперь послушайте меня, - продолжил Эгерд. - За прошедшее десятилетие мы вложились в вашу страну, что называется, по полной программе. Все базовые элементы инфраструктуры нашей связи с Землей расположены именно на вашей территории. Практически вся ваша промышленность работает по нашим технологиям, юридически входит в наши концерны, да и вообще связана с нами миллионами самых разнообразных связей. Наша Национальная информационная сеть давно уже вытеснила ваш убогий земной Интернет. Вы думаете, что все это так просто можно разорвать и бросить на произвол судьбы? Вижу, что не думаете. Да вот беда, наши коммерсанты считают себя вправе вести дела только с законно избранными властями, в том числе региональными и местными. Догадываетесь, какая тут связь с освобождением из тюрьмы вашего гражданина Полянцева? Он свидетель по делу об узурпации власти некоторыми вашими высокопоставленными чиновниками, которое только что приняла к рассмотрению судебная коллегия нашей Организации охраны конституции.

- Это вмешательство в наши внутренние дела... - вякнул министр.

- А мы не собираемся держать в партнерах суверенный преступный режим, - ответил Эгерд. - Или вы станете утверждать, что ваш шеф здесь совершенно не причем? Что это не он назначает сотрудников своей администрации и потому не должен нести никакой ответственности за их преступления? И что для замазанных в этом деле функционеров ФСБ он не является Верховным главнокомандующим? Они что, сами себя назначили на занимаемые посты? Судебная коллегия ООК тоже наверняка задастся этими вопросами и потребует ответа персонально от вашего шефа.

- Вряд ли наш Президент станет на них отвечать.

- Ну, в таком случае суд вполне может счесть, что данные чиновники действовали по прямому его указанию. За такие дела у нас прецессов объявляют вне закона. А если таковым будет признан ваш шеф, за этим логически следует признание Российской Федерации страной без законной власти и ультиматум с требованием досрочных перевыборов под международным контролем. Если вы его отвергнете, лидес объявит операцию по восстановлению в России конституционного порядка, а дальше вас ждет неизбежный и очень быстрый разгром, временная оккупация и те самые перевыборы, только уже без участия вашей команды, поскольку лиц вне закона гварды в плен не берут, а попросту вешают или расстреливают на месте. Да, именно так у нас положено разбираться с преступными режимами. Так не лучше ли вашему шефу, не вставая в позу и не дожидаясь официального ультиматума, самому разобраться с этими назначенными им негодяями? Судебная коллегия ООК, конечно, все равно доведет процесс в отношении них до конца, но, поскольку они уже будут покараны, никаких дополнительных санкций выносить не будет. Ну и, разумеется, с преступной практикой шантажа прецессов должно быть решительно покончено, а то в случае выявленного рецидива никто уже не поверит, что ваш шеф тут не причем.

Министр стоял как оплеванный. Ему потребовалось, наверное, с минуту, чтобы выдавить, наконец, что предостережения Эгерда будут приняты к сведению. О своей ноте он, разумеется, уже и не вспоминал. На том аудиенция и закончилась.

На следующий день страну всколыхнули новости о задержании главы Управления внутренней политики Администрации Президента и начальников двух управлений ФСБ по обвинению в превышении должностных полномочий. Никто не разъяснял, в чем именно это превышение заключалось, но широко разошлись слухи, что все это связано с недавним освобождением из колонии и вывозом в Лиановес некого журналиста, раздобывшего компромат на всех этих важных чиновников, которые на самом деле были очень влиятельными решалами. Падение серого кардинала с подручными вызвало шок у чиновничьей братии и стремление впредь избегать любых неформальных связей. Устоявшаяся уже система принятия решений в обход законов просто-напросто пошла под откос.

Пока в Москве кипели эти страсти, Арнер отчитывался перед председателем ООК о результатах своей командировки на Землю.

- Просто блестяще, - подвел итог Сарлин. - Один смененный диктаторский режим, еще один, получивший пробоину ниже ватерлинии, да и главного нашего союзника ты заставил свернуть с неверной дороги. Это уже не говоря о внушении ценности принципа адовэнк всяким левакам, заигравшимся с государственным вмешательством в сугубо частные дела. Знаешь, когда я посылал тебя туда, то не рассчитывал, что ты сделаешь даже половину того, что совершил в реальности.

- Венесуэльского каудильо, да, спихнули, - кивнул Арнер, - а вот относительно исправления российских властей у меня что-то пока маловато уверенности. Неуютно они себя чувствуют в свободном обществе, потому и тянет их вечно то в империю, то в совок. Пока не сменится поколение действующих политиков, вряд ли там следует ждать кардинальных перемен...

- А оно сменится и очень скоро, - утешил его Сарлин. - Российская молодежь теперь буквально живет в НИСе, для нее дики все эти барские замашки нынешних властей, холопство и шовинизм. А этим, нынешним, долго не удержаться. Люди голосовали за них из-за их якобы крутости, но что от этой крутости осталось, когда им пришлось без боя сдавать своих подручных? Ни один чиновник, попирающий законы, не сможет быть теперь уверен, что в случае чего его сверху прикроют, а следовательно, лучше и не нарываться. А без этой армии готовых на любое преступление холуев что могут сделать бесчестные власть предержащие? Вот именно что ничего! Даже выборы благодаря твоим усилиям сфальсифицировать не смогут. Так что скоро и в России будет достаточно порядочных людей на самых высоких постах.

- Ну, поживем - увидим, - наконец, согласился с ним Арнер, перед тем как раскланяться. - По крайней мере, себя мне не в чем упрекнуть. Свою работу там я проделал честно, теперь можно будет и немножко отдохнуть.

КОНЕЦ

---

Оставить комментарий © Copyright Беляков Евгений (lian@front.ru) Размещен: 09/05/2018, изменен: 09/05/2018. 111k. Статистика. Повесть: Фантастика

Ваша оценка: не читать очень плохо плохо посредственно терпимо не читал нормально хорошая книга отличная книга великолепно шедевр

---

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"