ПРЕЛЕСТЬ И БОЛЬ ПАДЕНИЯ
ПРОЛОГ. РАЗМЫШЛЕНИЯ УТОПЛЕННИКА
...Солнечными утрами, когда к нам проникает свет, я имею возможность разглядеть ее лучше - хотя понятия "лучше" или "хуже" в нашем теперешнем положении несущественны.
Я потерял счет времени.
Я не нуждаюсь во сне.
Мне не нужно пополнять свои силы, потребляя пищу.
Все, что мне осталось, - размышлять.
И, поскольку у меня нет реального будущего, мои мысли сконцентрированы на прошлом. Я часто думаю о том, насколько иронична жизнь, насколько легко небольшое отступление от идеально продуманной схемы может разрушить элегантное здание железной логики... Но я не жалуюсь на судьбу. Та, в конце концов, подарила нам возможность быть вместе... Навсегда. Многие грезили о такой возможности, но лишь я один безраздельно властвую над ней.
Когда солнце поднимается выше, свет падает почти отвесно, и я могу увидеть ее почти полностью. Правда, этому мешает маленькая рыбка, приспособившая мою левую глазницу под гнездо для своих икринок - иногда она выплывает наружу и мешает мне смотреть на нее. Хотя это больше напоминает синдром "ампутированной ноги" - когда болит то, чего уже нет...
Я забыл, какого цвета у нее глаза, забыл, насколько нежна ее кожа - рыбы и раки постепенно объедают ее мягкие ткани. Я не ропщу; со мной происходит то же самое, так что в плане сиюминутной свежести мы с ней квиты. Она по-прежнему улыбается мне уцелевшей половиной рта, словно силясь сказать что-то хорошее. Ее череп уже оголился с правой стороны, и я стараюсь не смотреть туда - по крайней мере до того момента, когда ее волосы вылезут полностью. При сильном ветре там, наверху, течение подталкивает меня к ней, и тогда я имею восхитительную возможность дотронуться до нее плечом... Или тем, что от него осталось. При этом она игриво покачивает головой - или это то же течение забавляется с моим воображением?
В последнее время меня беспокоит проблема глобального потепления. Не исключено, что через несколько десятков лет в результате массового таяния ледовых шапок на полюсах Земли уровень воды в мировом океане поднимется, а вместе с этим возрастет и уровень в нашей реке, и тогда...
Я озабоченно смотрю вниз - достаточно ли крепко удерживает мою ступню петля на конце веревки, стягивающей ее ноги? Будет чертовски обидно, если в один прекрасный день я все-таки высвобожусь (смешно... Я так отчаянно старался вытащить ногу из петли - тогда, в тот далекий уже вечер, когда мы вместе опускались на дно), а она так и останется стоять по колено в иле под тяжестью двух водолазных поясов.
Ночами, когда мне недостаточно света для того, чтобы лицезреть ее, я мысленно возвращаюсь к событиям, приведшим нас всех к такому странному концу, и все происшедшее проступает на скатерти моей памяти с отчетливостью винного пятна. Мое воображение дописывает недостающие детали, наделяя героев этой истории чертами, возможно не присущими им в реальности. Мне больно осознавать, что все могло бы свершиться в соответствии с моим планом, и тогда я не кормил бы с ней рыб в какой-то вонючей речушке в районе Чезапика, а жил бы достойной жизнью белого человека где-нибудь в Полинезии или на Андаманах.
Но я успокаиваюсь. В конце концов, могло быть хуже.
После долгой, нудной жизни миллионера и тупой, долгоиграющей смерти меня могли бы закопать, и тогда не игривая рыбка, но скользкие, мерзкие черви гнездились бы у меня в черепе.
Глупо, но впечатляюще.
Мысли мои вновь уплывают туда, наверх, где в тот день...
Бесс
Она сидела за столиком у фонтана, наслаждаясь по-летнему ярким солнцем, сияющим сквозь застекленную крышу кафе "Зимний сад". Ее лицо прикрывали легкая шляпка с вуалью и солнцезащитные очки. Национальный Музей Художественных Искусств был одним мест, которые она посещала на регулярной основе. С некоторых пор она приходила сюда все чаще и чаще, и не только за тем, чтобы наслаждаться картинами и скульптурами. Помимо секса, ей также очень нравилось это кафе, расположенное прямо напротив Западного входа в Музей - пища здесь была не то чтобы изысканной, но весьма добротной и стоила подороже, чем в кафетерии-автомате на нижнем уровне, где всегда была толчея. Сюда заходили более обеспеченные клиенты. Несмотря на фуршетный стиль кафе, напитки здесь разносили официанты. Привычка пить за ланчем осталась у нее от прежней, до замужества, жизни.
Прежняя жизнь...
Ухажеры и любовники, женатые и холостые, обеспеченные и не очень, невинные и прощелыги... Все слетались на ее прелести и красоту, как мотыльки на свет фонаря. Бесс МакДеррик, в девичестве Сакони, в свои 27 лет выглядела невероятно эффектно и превосходно знала себе цену. Посему, она брала ее с покоряющей скромностью и достоинством, уже одним этим сводя с ума своих поклонников. Каким образом и для чего боги создали это совершенное орудие совращения мужчин, почему за все эти годы бесконечной череды мужских рук и прочих конечностей, мявших, теребивших, ласкающих, тыкающих ее грешное тело, оно не потеряло своей привлекательности? Она никогда не задумывалась об этом...
Бесс сделала последний глоток из бокала с вином. Красная рыба на пару сегодня была удачна, как никогда. Жаль, что Лео не может приходить сюда вместе с ней. Она ощутила, как чувственно-легкая дрожь пробежала у нее по спине, как и всегда, когда она вспоминала о Лео...
Питер
Он медленно начинал свой путь вниз. Впрочем, слово медленно было чисто условным: он падал камнем, просто огромная высота, с которой он стартовал, не давала реально ощутить скорость. Земля притягивала его, неумолимо надвигаясь на него океанами и материками. Питер не смог отказать себе в маленьком удовольствии. Развернувшись лицом вверх, он увидел невероятно впечатляющую - в который уже раз! - картину: "Альбатрос-2" величаво-бесшумно удалялся от него, сверкая на фоне черного неба всеми двумястами метрами своего серебряного "плаща" на шаре. Его гондола на конце бескрайнего сверкающего полотна выглядела несуразно маленькой. Сделав прощальный жест рукой (плевать, что Алекс и Юри наверняка уже его не видят), он открывает объятия Земле.
Черное смыкается с лазурно-синим.
В какой-то момент кажется, что горизонт выгнут в противоположную сторону, что Питер падает в гигантскую параболическую каверну, выстланную на дне бескрайним ковром из сине-зелено-желтых лоскутов. Сориентировавшись по Карибскому морю, он видит, как со стороны Африки через Атлантику к Карибам надвигается череда из трех штормов. Второй явно будет проблемой для ожерелья наветренных островов.
Чуть ниже уровня его отделения от "Альбатроса", на фоне неправдоподобно искривленного клина Южной Америки, отливают негой на солнце гряды перламутровых облаков, сотканных из мириад мельчайших ледышек. С поверхности Земли они почти не видны - прежде лишь космонавты могли наслаждаться их феерическим видом, но теперь и он любуется ими почти еженедельно.
Ради этих мгновений неземного существования он продал свою душу дьяволу неба много лет назад. Отсюда он командует облаками и повелевает циклонами. Он прочищает жерла вулканов и напускает суховеи на плодородные земли. Он предвидит катаклизмы, которые унесут жизни сотен, а то и тысяч людей, задолго до того, как начнется их страшная жатва.
Он - Бог свободного падения.
Он - раб собственной страсти к полетам в абсолютной тишине, на таких высотах, которые недоступны даже сверхзвуковым лайнерам.
Он - сверхчеловек в понимании многих козявок, ползающих по поверхности заблудшей планеты, во многих десятках километров там, внизу, с их ничтожными проблемами и заботами, вечно сопливыми детьми и назойливыми женами, желаниями пожрать и совокупиться, купить и продать с потрохами, приобщиться и нагадить ближнему своему...
Он включает систему зональной защиты. Еле ощутимое подрагивание дает знать о выдвижении защитных пластин. Через две минуты его тело, начиная с головы, покроется гибкой чешуей прочнейшей жаропрочной металлопластмассы, сформировав стратофандр - последнее детище НАСА для экспериментальных парашютных прыжков.
Он глядит на часы: два ноль три восемнадцать.
Альтиметр показывает высоту 42,750.
До его приземления остается чуть менее двадцати минут. За это время он разовьет скорость, достигающую скорости звука. Его защитный костюм при этом разогреется до температуры, при которой плавится дюраль. Но его это не беспокоит. Он проделывал этот путь столько раз...
Здесь он может позволить себе расслабиться, забыть о боли.
У него отняли любовь.
Вчера вечером, не в силах справиться с огромным ощущением несправедливости, он принял единственно верное решение.
Сегодня его парашют не раскроется.
Бесс
Дверной звонок отдается неприятной тяжестью в затылке. Бесс не хочет открывать. Эти несколько дней после страшной смерти Питера были заполнены массой мелких и крупных хлопот. Она никогда и не подозревала, что их может быть такое количество. Во время похорон ей стало дурно, и она вынуждена была принять укол успокаивающего. Однако самым отвратительным было иметь дело со страховой компанией. Выяснилось, что группа Питера финансировалась не Госдепартаментом, но какой-то засекреченной частной компанией, поэтому сумма страховки была значительно выше обычно положенной по штату сотруднику НАСА - и, соответственно, придирок и волокиты из-за этого было немеряно.
Питер...
У нее не было особых угрызений совести по поводу того, что она наставляла ему рога. В конце концов, это удел многих женатых мужчин в НАСА. Если ты днями и ночами на работе и не в состоянии уделять жене того внимания, которого она требует, ты в праве ожидать такой развязки. Можно делать вид, что ничего не знаешь об этом, можно набить жене морду, можно набить морду ее кавалеру - мало ли существует выходов из подобных ситуаций? Она считала, что они с Питером нашли свое решение; она знала, что у него тоже кто-то появился после того, как она сошлась с Лео. Ни он, ни она не делали большой драмы из разлада в их семейной жизни.
Теперь Питер мертв. Какая ужасная смерть.
Следственная комиссия, ФБР, полиция все еще пытаются найти причину его гибели. Однако Питера не воскресить. Самым кошмарным было то, что она постоянно натыкалась в доме на его вещи - это было невыносимо, словно бы он сделал это нарочно, заранее рассовав свои мелочи по всем углам, и теперь они тихо выползали оттуда, поочередно напоминая ей о нем... Она ненавидит этот дом. Уехать. Скорее.
Звонок снова буравит ей голову.
Бесс открывает дверь. На пороге стоит мужчина - за сорок, круглое, опухшее лицо, небрежно выбрит, крупнопористый нос уточкой, усы, запущенные волнистые волосы с перхотью, плешка, брюшко, мятый костюм, большие старомодные очки.
Ее улыбка - само очарование.
- Если Вы из страховой компании - пожалуйста, обратитесь к моему адвокату, а если по поводу продажи чего-нибудь, то извините, я очень спешу. - Говоря это, она совершенно естественно продвигается слегка ближе к незнакомцу. Обычно мужчины тушуются от такого приема с ее стороны и делают шаг назад. Этого достаточно для того, чтобы захлопнуть дверь...
Мелковатые редкие зубы открываются в едкой улыбке.
- Миссис МакДеррик, я не собираюсь всучить Вам какую-то ерунду, - при этом он не сдвигается ни на дюйм, и Бесс неожиданно почти втыкается грудью в пришельца. - Вернее, то, что я собираюсь Вам всучить, - его блинные губы расплылись в сардонической улыбке, - нельзя назвать ерундой...
Из его зрачков веет холодом расчета, настолько жутким, что она внезапно обмирает в предчувствии чего-то дурного. В гостиной тихо. Бесс вдруг слышит, как что-то гулко урчит в его животе. Он нисколько не смущается:
- Бурритос были на слегка подкисшем соусе. Но что же это я? Манеры... Можете называть меня... Гмм: Джим... Джим, х-м-м-м, Модест. Разрешите? - Не дожидаясь ее ответа, он усаживается в кресло, подняв на руки небольшой кожаный кейс.
Разговаривая, он не смотрит ей в глаза - его сильные линзы, как бинокль, обшаривают гостиную, заглядывают в смежную обеденную, спешат вверх по лестнице - она подосадовала, что оставила дверь в спальню открытой, хотя под таким углом он все равно бы ничего не увидел.
- У нас не так уж много времени, я вас правильно понял? Вы спешите, я - тоже, хотя совсем по другой причине. - Он вновь впивается в нее колючим взглядом: - Кстати, я справлялся в Вестерн Авиэйшн, ваш вылет в Рио задерживается как минимум до полуночи...
Бессилие и ужас прохватывают Бесс насквозь. Как всегда, когда в подобные дрянные моменты она чувствует, что инициатива от нее уже не зависит, и надвигается что-то непонятно плохое, ей вдруг остро хочется в туалет.
Питер
Он встретил Бесс первый раз почти три года назад, во время отпуска. Как-то ближе к вечеру, возвращаясь в "Вестин" с пляжа, он увидел ее в окне ее номера на первом этаже, стаскивающую намокший купальник. Раньше он не замечал за собой раньше привычки подолгу пялиться в чужие окна, но в тот раз он невольно замедлил шаги, поскольку в ее движениях было столько грации и столько непринужденной сексуальности, что он не смог удержаться... Увидев, что он разглядывает ее, она нисколько не смутилась, и, улыбнувшись, медленно задвинула штору.
На следующее утро он увидел ее за завтраком в ресторане. Женщину с такой незаурядной внешностью он повстречал впервые.
Ее небольшой, но чувственный, с пухлой нижней губкой, рот, казалось, жил сам по себе, поощряя и обещая, периодически приоткрываясь и выпуская на волю кощунственно влажный язычок; когда она непринужденно проводила им по верхней губе, у мужчин темнело в глазах. Ее слегка восточного разреза глаза имели совершенно необычный тигрово-желтый окрас: взгляд их сквозь длинные полуопущенные ресницы прожигал насквозь все вокруг, имеющее отношение к мужскому полу. Со спины ее можно было бы спутать с мальчишкой; узкая грудная клетка и неширокие, спортивного вида бедра способствовали этому эффекту. В добавок к этому, она коротко подстригала свои жестковатые черные волосы, увеличивая этим схожесть с подростком. Но от всей ее кажущейся инфантильности не оставалось и следа при взгляде на нее спереди. У нее была средних размеров грудь, но весьма полная и удивительно свежая, с аккуратными сосками. При небольшом торсе и плоском животе такой бюст выглядел очень аппетитно, а в сочетании с длинными, стройными (хотя и слегка тонковатыми) ногами и чувственным ртом производил оглушительный эффект в любой компании, где только присутствовали мужчины.
Питер был закоренелым холостяком по определению, и видел разных женщин за свою богатую на приключения жизнь, но Бесс с разбега взяла крепость его убеждений и железной рукой повела к алтарю.
Год после свадьбы был наполнен глубоким ощущением гармоничного и где-то отчасти хрестоматийного счастья в их семейной жизни. В конце концов он поверил - все поправилось, его кошмары закончились.
Столько лет, столько долгих лет он видел эти сны...
Начиная с возраста созревания, он мучался от непонятных влечений, от странных, волнительных переживаний. Сны были неясными, томительными, от которых он просыпался с гулко колотящимся сердцем и ощущением тяжести в затылке и в нижней части живота...
Его первая любовь была трагичной. Девочка, в которую он влюбился беззаветно и безответно, сделала его посмешищем для всей школы, рассказывая на каждом углу о его записках с признаниями. Он страдал так сильно, что с неврозом слег в больницу, где через некоторое время узнал о том, что его избранница отравилась насмерть из-за собственной неразделенной любви к какому-то футболисту из соседней школы. Он был поражен цинизмом и мелодраматичностью случившегося. Родные и друзья были удивлены переменой, произошедшей с ним после выхода из больницы: он стал более социально активным, положительно-думающим и менее ранимым.
На самом деле он прятал свои чувства; как бы в отместку за это ему достались поначалу непонятные, затем все более и более пугающе-определенные кошмары. В них он зачастую был далеко не таким примерным, как в реальной жизни... Став старше, он решил выбивать клин клином, для чего выбрал себе профессию, которая сделала его легендой в их маленьком городке на Среднем Западе. В приятное дополнение к этому, он стал спать с каждой попадавшейся ему на пути юбкой.
К его сожалению, кошмары не прекращались даже в те дни, вернее, ночи, когда он старательно пытался забыть их в объятиях очередной киски. Он просыпался среди ночи в ознобе, пытаясь вспомнить, что же все-таки так пугает его в этих снах - и не мог.
Бесс
В тот день, когда это случилось с ней впервые, в возрасте десяти лет, трое мальчишек из ее тупика подловили ее по дороге из маркета и повалили на землю за мусорником. Один из них, Башка, уселся ей на грудь, не давая вырваться, а двое других, почему-то разом замолчав и тяжело дыша, стали стаскивать с нее трусы. От непонимания и от невозможности увидеть то, что они собирались с ней сделать - Башка сидел к ней спиной, и его вонючая задница почти вдавливалась ей в лицо - она неожиданно для себя сделала лужу, и это, по-видимому, спасло ее, потому что мальчишки разом отпрыгнули, а Башка, плюнув, прошипел - "Вздумай кому сказать!" - и они убежали. С тех пор у нее осталась эта совершенно позорная, по ее мнению, привычка, а в каждом мужчине она старалась впредь видеть Башку - так ей было легче морально. Да ей и не приходилось особо в этом усердствовать, поскольку все мужики на ее пути были в той или иной мере скотами и рано или поздно сдирали с нее трусы. Все, за исключением Лео, для которого она с удовольствием делала это сама...
- Вы в порядке? - Блинногубый подозрительно наклоняет голову.
- Да-да, простите. Мне надо выйти. На минуту.
- Пожалуйста, ведь вы хозяйка в этом доме! - Его рот снова расплывается в фальшивой улыбке; когда-то она явно видела эту улыбку - когда?где? - Если вы не против, я составлю вам компанию; очень хочется вымыть руки с дороги... - Он решительно поднимается с кресла.
- В чем, собственно, суть вашего дела? - Бесс переходит в атаку; жизнь пообтерла ее в общении с сильным полом. - Я не понимаю, что вам до того, куда я собираюсь сегодня? Если у вас нет ничего существенного, я попрошу вас покинуть...- Пока она говорит, незнакомец достает из кейса лэптоп и включает его.
- Миссис МакДеррик, я работаю в Отделе Новых Экспериментальных Методов ФБР. Вот, пожалуйста, - и он показывает Бесс жетон и удостоверение феда. - В течение последних трех лет я разработал принцип и программное обеспечение для весьма спорной с точки зрения законников, но очень эффективной для сыскного дела идеи считывания информации с глазного яблока погибших. В пятницу в мою лабораторию доставили вашего мужа... Да вы присядьте, присядьте! - У Бесс внезапно подкашиваются ноги, и она в предчувствии чего-то очень неприятного почти падает на диван.
- Я перейду сразу к делу. Поначалу я долго колебался - стоит ли травмировать вас еще более в эти тяжелые дни, рассказав вам о том, что ваш муж собирался сделать с вами...
Голова у Бесс идет кругом.
"Питер собирался сделать что-то с ней? Что-то плохое?! Отомстить? Какой абсурд...
Лео... Милый Лео...
Ну где же я все-таки видела эти свиные глазки?"
- Итак, я исследовал вашего мужа, вернее, то, что от него осталось - ради Всевышнего, простите за такое уточнение! Наш метод особенно эффективен, если он применяется в первые два-три часа после смерти. Идея, по сути, не нова, но я не буду утомлять вас техническими сложностями, а скажу лишь, что путем считывания, или, если хотите, послойного фотографирования сетчатки глаза погибшего можно с достаточной степенью вероятности установить последние сутки, а то и двое, его жизни до самых мелких подробностей: где был, с кем встречался, ел, и даже, простите, спал.
Он делает небольшую паузу, поправляя лэптоп на коленях. При этом пола его пиджака съезжает в сторону, и Бесс видит рукоятку пистолета в кобуре у него на поясе.
- В случае с вашим мужем обнаружилась любопытная вещь - незадолго до его смерти он встречался с тремя людьми, которые не были в числе его постоянных знакомых. Вы скажете - ну и что? А то, уважаемая миссис МакДеррик, что все эти трое, женщина и двое мужчин, погибли в тот же день, что и ваш муж...
Питер
Показание альтиметра: 35,650 метров.
Он опустился ниже уровня перламутровых облаков, хотя по-прежнему продвижение к Земле практически не ощущалось - так высоко он все еще находился. Скоро он войдет в область струйных течений. Эти сильные, до 100 метров в секунду, ветры, возникавшие в средних слоях стратосферы из-за температурных перепадов, доставляли немало хлопот разработчикам его прыжков, и однажды едва не стоили ему жизни (он горько усмехнулся при воспоминании об этом - уж лучше бы все кончилось тогда).
Эти сны...
Странные, тягучие мелодии. Анфилады комнат, полутьма, полусвет. Вздохи, всхлипы, причитания, стоны. Тени в каждой комнате. Голова заходится в жарком плену образов; он блуждает по комнатам, сначала отстраненно наблюдая, затем все более и более возбуждаясь увиденным. Красивые, обнаженные тела, множественные картины соития, проявления необузданных страстей: Все любят всех, нет никаких шор, нет плотин морали - порой десятки тел сливаются вместе, стараясь постичь экстаз запретного плода...
Запретного? Это же его сон, он - хозяин его! Он вливается в поток свободной любви, он заходит в каждую комнату, где он любит, и его любят, и все настолько упоительно легко и приятно. До той самой последней комнаты, в которую он годами не осмеливался заглянуть, потому что знал - там ждет его что-то неизведанное, от чего сердце всколыхивается в панике, от чего хочется уйти, скрыться среди других в этом сне. Но его хватают, подталкивают, упорно направляют туда; тела вокруг него смыкаются, и не протолкнуться уже обратно сквозь эту толпу, которая из чувственно-эротической вдруг превращается в отстраненно-враждебную, и единственный путь для него - в эту самую комнату.
Он стоит у входа.
В комнате, на кровати, два обнаженных тела; они полуприкрыты ворохом алого постельного белья. Его ноги внезапно становятся ватными, и он застывает, как вкопанный, на пороге. Трудно что-то разглядеть в полутьме, но он чувствует, он знает: Одобрительные возгласы за его спиной, поощрительные восклицания, причмокивания и хихикание женщин не оставляют сомнения в происходящем. Он видит сплетение двух тел среди алых простыней, слышит тяжелое, неровное дыхание, его ноздри улавливают тонкий, специфический запах вспотевшей от похоти кожи.
Движения на кровати постепенно приобретают более размеренный, повторяющийся характер. Всхлипы и стоны, легкие чавкающие звуки. доносящиеся оттуда, жутью отдаются в его мозгу, поднимая волосы дыбом. Ему противно, он хочет уйти, но толпа позади него внезапно превращается в стену из множества тел, которые извиваются, корчатся в такт звукам с кровати, преграждая ему путь. Он снова поворачивается в сторону кровати - и...
Долгое время его сны обрывались на этом месте - нечто непонятно тяжелое, страшное начинало давить на него, и он просыпался.
Когда он догадался о том, что Бесс стала ему изменять, кошмар вернулся.
И когда он впервые увидел его полностью, он подумал, что сошел с ума.
Бесс
"Лишь бы добраться до туалета... Питер... К чему все эти детали... О чем он? Питер мертв... В городе ежедневно гибнет по нескольку человек - при чем здесь Питер?.."
- Компьютер - великая вещь, знаете ли; вот, взгляните сюда, - он разворачивает экран лэптопа к Бесс, и та видит часть газетной полосы "Балтимор Сан" с колонкой, озаглавленной "Ужасный взрыв в тоннеле: байкер теряет голову!".
Фотография развороченного мотоцикла.
Обезображенный труп, полуприкрытый белым в кровавых пятнах покрывалом. Чуть ниже - фото несчастного, сделанное, по всей видимости, с его водительского удостоверения.
- Вы спросите: какое отношение этот погибший байкер имел к вашему мужу? Терпение, дорогая миссис МакДеррик, всему свое время! Вот вам вторая жертва всей этой истории...
Бесс видит на экране еще одну статью, поменьше: "Нарко-война: новая жертва", с подзаголовком: "Прохожий становится жертвой перестрелки в туристском районе города".
- Конечно, в этом случае, по мнению полиции, имел место несчастный случай. Но, признайтесь, странно, что в результате перестрелки между двумя бандитами, не поделившими выгодное место для торговли наркотиками, гибнет прохожий, прятавшийся за углом дома в двух сотнях футов от места происшествия: И вот, наконец, третья жертва, - на Бесс с экрана смотрит опрятная старушка в забавной панамке. - Ее гибель осталась почти незамеченной, потому что, когда ее сбило грузовиком, о смерти ее даже не сообщили в газетах.
Бесс лихорадит. Позывы внизу живота временами проходят, но, как только она слышит его монотонный, размеренный голос, старое унизительное чувство возвращается. Какого черта он достает ее этими дурацкими разговорами?!
"Лео, как мне тебя не хватает! Слава Богу, уже завтра мы будем далеко-далеко..."
- Отыскать ее дело в полиции не было для меня чем-то трудным - тем более, что его закрыли сразу, записав "несчастный случай" в графу причины смерти. Грузовик, сбивший ее, был угнан из портового склада за пол-часа до случившегося, и после происшествия остался на месте, но водитель сразу же смешался с толпой и бесследно пропал.
Он на минуту умолкает с тем, чтобы сменить файл на экране.
- В этот день в городе произошли еще два других убийства, но оба они были связаны с бытовым хулиганством и для меня в связи с расследуемым делом интереса не представляли. Странные вещи начали возникать в этом деле сразу же после того, как я копнул прошлое троих погибших. Начнем с прохожего и его случайной пули, - он иронически хмыкнул. - Его звали Айра Шин, ему было 38 лет, из которых почти половину он отсидел за разные... Гмм... Неурядицы с законом. Осуждать его трудно: суровое детство, безотцовщина, влияние улицы; вы в состоянии заполнить пробелы, не так ли? Главное - не в этом, а в том, что общего этот прощелыга мог иметь с вашим мужем? А ведь они встретились так, как-будто знали друг друга давно и очень хорошо, - он нажимает на клавишу, и на экране возникает нечеткое изображение мужчины, сидящего в пол-оборота на пассажирском кресле в машине, в которой она с изумлением узнает "Кадиллак" Питера! Да-да, точно, вот на щитке сверху установлен автооткрыватель для их гаража, вот на зеркале висят солнцезащитные очки Питера...
Он видит ее реакцию и спешит пояснить:
- Это - один из отпечатков, снятых с глазной сетчатки вашего мужа... С него я и начал свое собственное расследование. Видите ли, я всегда задумывался над тем, насколько мои способности находят должное поощрение в моем ведомстве. Если бы я пошел по обычному пути -составил бы протокол, приложил бы снимки, ну, и так далее, то сейчас вы бы беседовали с кем-то из моих менее галантных и более нетерпеливых коллег где-нибудь в сильно зарешеченном месте. Но я всегда считал, что женщины вашего полета заслуживают более чуткого обхождения и персонального подхода.
Он пристально смотрит на нее, потом холодно улыбается:
- Поэтому я не дал хода этим картинкам. Я написал негативный отчет - мол, ничего особенного не найдено, и порекомендовал закрыть дело. Почти сразу же я начал мое индивидуальное расследование.
Он снова нажимает на клавишу, и во вновь возникшем окне она видит что-то вроде полицейского файла.
- Айра всегда не очень считался с законом, и был не прочь заработать деньги, где только мог, и только наличными - его бывшая женушка старалась оттяпать половину от всего, что проходило по бумагам в статье его заработка. Но истинную связь Айры с делом вашего мужа я установил только после того, как ознакомился с файлами остальных.
Он указывает на экран.
- Джордж Кассиди, 47 лет, бывший член элитного спец-подразделения морфлота США. Это его незадачливая голова осталась в шлеме в Харбор-тоннеле Балтимора - полиция считает, что в шлем была заложена порция взрывчатки для направленного взрыва, чисто срезавшая голову с его плеч. После операции "Шторм в Пустыне" он, как и некоторые его коллеги, сильно... Гмм... изменился психически - депрессивное состояние, замкнутость - стандартный "букет"... Он был комиссован по состянию здоровья с размером пенсии, которую, очевидно, считал несоответствующей его заслугам - об этом можно судить по тому, что он дважды обращался с прошениями в Госдепартамент об увеличении пенсии, но оба раза получал отказ. Пробовал свои силы в охранном бизнесе, но был уволен по неясным мотивам - ходили слухи, что он влип в историю с транспортировкой наркотиков, и его боссы предпочли тихо сплавить его из фирмы. Его специализацией в армии была снайперская стрельба, за которую он получал призы и поощрения командования Шестого флота, к которому была приписана его команда.
Он косится краем глаза на Бесс:
- Пока ничего не прорисовывается? У меня тоже не было и намека, даже после того, как я выудил из нескольких сотен отпечатков вот эту примечательную картинку.
Она видит изображение мужчины, стоящего на фоне дома в лесу. Странно, но края снимка расплываются значительно сильнее, чем центр, так, как-будто его сделали плохим фотоаппаратом. Присмотревшись, Бесс едва сдерживается от панического вскрика - это был их летний дом в Голубых Горах!
- Питер мог встретиться с ним случайно... - она не узнает свой осевший голос.
- Ага, мог. Так же, как случайно проверял его стрелковое мастерство.
Она видит на другом фото Кассиди, стоящего на лестнице их дома и целившегося из снайперской винтовки в мишень - пивную банку? - установленную на пне в отдалении. Как и ранее, качество снимка было неважным, но достаточным для того, чтобы Кассиди можно было легко опознать.
- Что бы там ни задумал ваш покойный муж, движущей силой этих двоих была старая, добрая, человечная жадность к деньгам. Мне было трудно провести параллель между этими смертями до тех пор, пока я занялся вплотную делом третьей жертвы. Первое подозрение о том, что все три случая взаимосвязаны, возникло у меня, когда я сопоставил время их гибели...
Спохватившись, он картинно прикрывает рот ладонью:
- Но я снова опережаю события. Итак, многое встало на свои места после того, как я прошелся по прошлому нашей славной старушки. Пожалуйста, познакомьтесь с мисс Мардж Паркер. Хотя... - он пристально глядит на нее:
- Вы встречались с ней раньше...
Бесс уже почти не имеет сил на удивление. Новая картинка возникает на экране компьютера; на этот раз это досье Интерпола.
- Мардж имела слегка экстравагантное хобби. В течение почти двадцати лет она разрабатывала составы эффективных ядов для терактов, осуществляемых крайне правой группировкой Ирландской Революционной Армии, оставаясь при этом скромной учительницей в одной из средних школ в районе Аннаполиса. Интерпол вышел на ее след совсем недавно, но, к сожалению, опоздал. А вот и снимок Мардж, симулированный компьютером с сетчатки вашего мужа. К моему огорчению, в поле зрения Питера в этот раз не попалось ничего аутентичного, что могло бы предоставить вам убедительное доказательство того, что это запечатлено именно при их встрече, в отличие от двух предыдущих случаев, но я надеюсь, вы примете на веру мои слова...
Он останавливается и участливо улыбается Бесс.
- Устали? Терпение, миссис МакДеррик; я считаю, что мы с вами благополучно прошли стадию нудного введения вас в курс событий, и приближаемся к наиболее динамичной ее части.
Он кладет лэптоп на столик, затем встает и начинает прохаживаться по гостиной, не прекращая говорить.
- Мне будет легче сосредоточиться в движении; привычка - прошу извинить. Я хочу попросить вас мысленно вернуться в тот день, когда Питер разбился: Простите, пожалуйста, но это очень важно для вас в первую очередь. Итак, вы пошли в Музей - как обычно, часам к двенадцати. Примерно в районе часу, после того, как вы закончили ваше очередное свидание с Лео...
Питер
Он был тогда на тренировочной базе Кейп Канаверал.
Его догадки в отношении Бесс еще не были подкреплены прямыми доказательствами, и его разум цеплялся за возможность ошибки, надеясь, что все еще наладится. Кошмар пришел в первую ночь его очередного подготовочного цикла.
После того, как он проснулся, его рвало - так долго и мучительно, что когда он в конце концов приплелся на завтрак, Алекс, пилот стратостата, хотел было позлословить, но, увидев его зеленое лицо и белые от ужаса глаза, поперхнулся шуткой. День прошел как в угаре. Бесс не отвечала на его звонки - была ли она дома, он не знал; перед его отъездом они повздорили, впервые после женитьбы.
(Причина была унизительно мелкой - оказалось, что на ее кредитной карте еще со времен до замужества остался баланс в несколько сот долларов, и хотя она клялась ему, что это ошибка и карта должна быть давно закрыта, банк требовал от нее оплаты долга. Эта кажущаяся незначительной - ну, с кем такого не бывает? - неприятность заставила Питера задуматься. Что, если Бесс и сейчас пользует эту карту как источник расходов, которые она хотела бы утаить от него? Удушливая волна ревности накатилась на его... Он припомнил ее частые отлучки из дому в то время, когда он был в отъезде, ее извинительно-ласковое поведение при его возвращениях с базы, ее невнятные разъяснения по поводу поздних приездов - часто в подпитии - из арт-клубов... Они разругались, и он уехал на базу.)
Вечером того дня, сбившись со счета своих попыток дозвониться до Бесс, он пошел в бар и основательно напился. Ночью он опять долго не мог уснуть. Кошмар вновь повторился, все так же пугающе отчетливо - и он снова увидел его окончание.
Шли дни. Он вернулся с базы домой. Их отношения с Бесс стали неестественно-предупредительными. Он чувствовал - что-то меняется, и увы, не к лучшему. Наконец пришел тот момент, когда он с очевидной неотвратимостью понял, что обманываться на ее счет дольше просто глупо.
Он не имел претензий и не хранил злобы к Бесс, они по-прежнему были прекрасной парой в глазах знакомых и соседей, хотя, начиная с определенного момента, каждый из двоих - по обоюдному согласию - имел собственную личную жизнь.
У Питера появился свой круг знакомых. Волнительное ожидание чего-то необыкновенного, что обязательно должно произойти с ним, наполнило его жизнь новым смыслом. И вот произошло то, чего он так ждал и где-то даже опасался, что этого уже не произойдет.
Он снова влюбился.
Его любовь была сумасбродной и нежной. Он чувствовал, что Бесс о чем-то догадывается, но поток новых ощущений в его жизни был таким ярким и полным, что угрызения совести не терзали его. Дни шли за днями, и новое чувство захватило Питера целиком - все его существование казалось теперь сплошным праздником.
До того момента, когда он получил это ужасное письмо.
Мощный толчок в правый бок стратофандра на мгновение отвлек его от тяжелых мыслей. Боли он не почувствовал - металлопласт выдержал, однако по тому, как горизонт качнулся влево и застыл на какое-то время, он понял, что попал в полосу струйного течения - его стало быстро сносить в сторону от расчетной траектории. Цифры альтиметра почти замерли, но тут же тревожно замигала красная лампочка ГПС. Он не хотел связываться с базой по радио. Такая ситуация была штатной в его прыжках, да и нарушать абсолютную тишину своих размышлений казалось ему кощунственным. Он улыбнулся; теперь он имеет шанс разбиться о воду Залива, а не о твердую землю.
Рок преследовал его. Он надеялся, что Бесс станет его последней тихой пристанью; однако ее предательство выжгло в нем остатки здравого смысла, на пепелище которого вырос новый Питер МакДеррик, способный чувствовать, мыслить и жить иначе.
У него появилась новая, весьма странная поначалу, привязанность, незаметно переросшая в удивительно нежное чувство.
И вновь, словно по какому-то фатальному предначертанию, его счастье было сломлено снова.
Так недолго все это продлилось...
Бесс
Бесс резко дергается, как от удара хлыстом.
Вот оно!
То, что она подозревала, чувствовала...
"Проклятая тварь, ищейка, вынюхал, выследил..."
Их тайная страсть, их необыкновенный роман с Лео... Неужели он знает все, наблюдал за их встречами, знает о маленькой комнатке в зале Эль Греко, месте их неимоверно пылких свиданий? Лео вынужден был моментами зажимать ей рот рукой, потому что она не контролировала себя в экстазе... Его удивительное искусство любовника, горячая неутомимость его аккуратного точеного тела...
Что делать? Куда он клонит? Шантаж? Чего он может добиться этим теперь, когда Питер мертв? Господи, как противно: Как избавиться от него? Если бы Лео был рядом!
"Питер, бедный Питер, как все же несправедливо обошлась с ним судьба!
И я..."
- Миссис МакДеррик, я понимаю, вы в шоке. Но согласитесь, однако, что у меня должен был быть собственный побудительный мотив для проведения моего расследования, потому что я рисковал, превышая служебные полномочия и укрывая истинные результаты анализа... Давайте все же будем последовательными, тем более, что, к сожалению, это не последнее неприятное известие, которое вас сегодня ожидает...
Его взгляд выражает притворное соболезнование. Бесс вновь ощущает могильный холод его беспощадной логики.
- Итак, вы расстались с Лео... Вы встречались с ним только в те дни, когда он дежурил, не так ли? Его приятель, охранявший соседний зал, всегда подстраховывал его в течение того времени, когда он уединялся с вами. Затем вы прошлись по залам, сделав несколько снимков с полотен, которые вы хотели бы скопировать, и пришли в "Зимний Сад" на ланч. С этого момента я прошу вас быть предельно сконцентрированной, хотя и понимаю ваше состояние и сумбурность ваших ощущений в настоящий момент...
Липкие, вязкие, обволакивающие ум фразы соскальзывают с его масляных губ. Бесс на мгновение прикрывает глаза.
Она никогда не была рассудительной, эмоции были ее двигательной силой, ее топливом. Лишь в редкие моменты, когда она чувствовала, что ее жизнь или благополучие находятся под угрозой, она умела сосредотачиваться и выбирать нужное решение - это было скорее чисто интуитивное, звериное чувство.
Сейчас она была напугана, потрясена, шокирована...
Тот час, который она провела в его обществе, казался ей вечностью - а ведь самое страшное, как он сказал, еще было впереди.
Питер...
Чего он добивался, что он планировал вместе с этим отребьем? Почему они все погибли, и погибли в один день с Питером?
Поток мыслей вихрится в ее голове...
Когда она встретила Питера, она посчитала свою миссию поиска удачной партии выполненной. Замужество казалось тихой бухтой - зарабатывать на жизнь как-то иначе, чем собственным телом, она попросту не умела. Она, однако, не считала себя "путаной" - у нее не было альфонса, она не работала "часы", и временами она жила у очередного любовника по нескольку месяцев. Просто она считала себя излишне любвеобильной - да, да, именно так говорила она, простодушно улыбаясь, новой жертве-мотыльку, прилетавшему на ее огонек-ловушку. Многие пугались; некоторые сразу соображали, о чем идет речь, и плотоядно пожирали ее прелести глазами. Тех, кто принимал ее за низкопошибную проститутку, она отшивала сразу. Однако было в ней нечто робин-гудовское; несколько раз она сознательно шла на заранее невыгодный вариант, когда мужчина был беден, и проводила с ним какое-то время - из сострадания или из жалости, она точно не могла признаться даже самой себе. Так было со спившимся журналистом, который в былые годы был знаменитостью и публиковался в "Таймс" и куче других известных журналов. В то время, когда Бесс подобрала его в баре на С-стрит, он неимоверно страдал из-за нереализованных возможностей и сифилиса в крайне тяжелой форме. Она терпеливо возилась с ним до тех пор, пока он и его очередной собутыльник не обчистили ее квартиру, связав ее и заперев в туалете...
Подобные происшествия прибавляли ей уверенности в том, что все мужики - свиньи.
Для "мотыльков" у нее на всякий случай всегда была наготове легенда: им, летящим на ее огонек потенциального замужества, она скромно говорила, что работала всю жизнь в области малого бизнеса, в последнее время - в Интернете.
Но Питер МакДеррик, похоже, мало интересовался ее прошлым. Он был видным мужчиной около сорока лет, с хорошей фигурой, пронзительными серыми глазами и весьма экстравагантной, хорошо оплачиваемой профессией. Они познакомились на Сент-Джоне три года назад, во время его отпуска и ее "охотничьего тура" - она устала от взбалмошных и малопредсказуемых туристов Сент-Томаса и перебралась на соседний остров, где народу было поменьше, да и клиент был поспокойнее.
В первую же их встречу она поняла - этот может стать ее выигрышным билетом. И потому на третьем, как положено, свидании она без особых возражений (без особых, но с определенной напускной стыдливостью) отдалась Питеру. По понятным причинам она не выложила сразу весь арсенал своего постельного таланта. К ее удивлению, Питер оказался весьма умелым любовником, к тому же, как он объяснил ей позже, в его жизни редко встречались женщины такого класса, как Бесс, и их бурно начавшийся роман вполне логично вскоре завершился флером фаты.
Медовый месяц они провели на маленьком островке неподалеку от Кюрасао, на вилле, нависающей высоко над морем. Питер снял виллу по объявлению; она располагалась на отшибе небольшой рыбацкой деревушки в пятьдесят человек. Такая уединенность дала им возможность неспешно познать друг друга в интимном плане.
Любила ли она Питера? Этот вопрос она задавала самой себе очень часто. В начале их совместной жизни - наверное, нет. Расчет толкал ее на этот брак. Не было бы Питера, был бы кто-то другой, может быть, менее пригожий, но также способный обеспечить ей жизнь, к которой она привыкла, которой хотела бы жить и далее, и за которую ей не приходилось бы более продавать себя. Но его беззаветная готовность ублажать ее прихоти, его почти детское восхищение ее красотой постепенно подточили ее практицизм; в течение какого-то времени она почти поверила в то, что Питер - её мужчина. Он никогда не расспрашивал Бесс о её прошлом, - как, впрочем, не особенно распространялся о своем. Поначалу Бесс тревожила слепая вера Питера в ее честную дозамужнюю жизнь; потом она стала этому умиляться; через год это начало ее слегка раздражать, и в конце концов она снова пустилась во все тяжкие...
Она всегда любила рисовать, но только после того, как она вышла замуж за Питера, она решила, что ее способности нуждаются в развитии - по крайней мере, так объяснила она мужу. Питер зарабатывал достаточно, и ей не приходилось думать о работе. У нее была масса свободного времени; возникли новые знакомства, новый круг друзей в среде арт-элиты.
Наброски, рисунки с натуры, посещение выставок; споры, вечеринки, выпивка, "травка". Молодые, мускулистые тела, загорелые, мужественно-картинные лица. Вечера часто заканчивались разбивкой на пары, а иногда и "свингом", подогретым алкоголем и наркотиками.
Она возвращалась поздно, истомленная уже подзабытыми приятными ощущениями.
По роду занятий Питер часто уезжал из дому. Она знала, что он работает где-то в НАСА, испытывает какие-то там парашюты, и этого было для нее достаточно. Во время его поездок она сутками не заходила домой, насыщаясь безудержным распутством; зачастую ее неутолимая страсть доводила до истомы двух-трех мужиков помоложе ее.
Поначалу, когда Питер возвращался, раскаяние и жалость к нему терзали ее. Она часами просиживала в ванной, стараясь отмыться от всех грехов, прежних и нынешних, после чего неистово-нежно любила его, как бы отметая все плохое.
Он проводил дома несколько дней, потом снова уезжал, и блуд с новой силой стягивал с нее трещавший по швам пояс целомудрия...
После одной из вечеринок в арт-клубе она встретила Лео.
Питер
Однажды вечером, когда Бесс снова исчезла из дому, не предупредив его (да он, собственно, уже и не нуждался в этом) Питер сел в машину и без определенной цели стал набрасывать круги в центре города. Когда он проехал мимо вывески клуба "Каприз" - одного из новомодных заведений города, где, по слухам, можно было легко завязать знакомство с определенной целью, он решил туда заглянуть. К его досаде, очередь у входа была на час-полтора; он было направился уже обратно к машине, припаркованной в квартале от клуба, но в этот момент его окликнул парень, который работал одно время с Питером в НАСА и помнил его еще со времен начала их программы. Он был в клубе за своего и имел ключ от черного хода. Вместе ним был еще один его приятель и стайка женщин, все на хорошем подпитии. Питер почувствовал, что возбужден и взволнован в ожидании чего-то необычного; он совсем отвык от компаний, хотя до женитьбы "ходил в народ" регулярно. Джимми, его знакомый, представил его своим компаньонам; одна из женщин, аккуратная темноглазая мулатка лет двадцати с небольшим, представившаяся Луизой, была удивительно хорошенькой и явно положила на Питера глаз. Все шло славно; они выпили по паре коктейлей в баре, и потом еще за столиком в зале... Потом танцевали. Оказалось, что танцуя, Луиза прекрасно владеет своим ладно скроенным телом. Несколько раз в ходе танца - кажется, это была боссанова - она словно бы невзначай касалась Питера бедрами, и также вроде бы нечаянно его рука пару раз скользнула вниз вдоль ее спины; он почувствовал, что она слегка подается к нему при прикосновении - и понял, что желаем и желает сам. Голова его слегка кружилась. Все это время, пока он был с Бесс, другие женщины не существовали для него. И вот теперь он снова вспомнил притягательное очарование познания нового тела, жар от упругих прикосновений, бесстыдство обнажаемой плоти... Питер посмотрел Луизе в глаза: они светились таким откровенным желанием, что он прервал танец и повел ее к выходу. Остальная компания, казалось, не заметила их ухода.
Они не проронили ни слова - ни в машине, ни в подъезде ее дома, ни тогда, когда уже вошли в квартиру. Через раскрытое окно лилась откуда-то негромкая, томная музыка. Питер часто дышал; он чувствовал, что Луиза возбуждена не меньше него. Она замерла в прихожей, опершись о стену и опустив глаза. Щеки ее, несмотря на темную кожу, пылали; она явно стеснялась, и это делало ее такой очаровательной... Питер подхватил ее на руки и подивился силе, скрытой в ее мускулистом теле. Она припала к нему, спрятав голову на плече, и он отнес ее в комнату, опустившись вместе в ней на диван. Ощущение тепла ее тела через тонкий шелк материи и чулок так наэлектризовало его, что он, плохо контролируя себя, стал покрывать ее поцелуями. Она отвечала, но с определенной сдержанностью; затем жестом остановила его и, нажав рукой на плечо, заставила откинуться на диван... Он уже понял, что за этим последует, и волна удушливого желания накрыла его полностью. Она аккуратно и нежно целовала его - в губы, шею, затем, сняв рубашку, стала ласкать его соски острым язычком, от чего он просто потерял голову. Услышав, как звякнул брючный ремень, он, выгнувшись, закрыл глаза.
Быстрые, горячие прикосновения ее рта, губ, языка... Она проделывала с ним такие вещи, от которых его сердце то замирало в пронзительной истоме, то начинало неистово рваться наружу в такт с ее направленными движениями.
В ту первую ночь она неожиданно быстро рассталась с ним, сославшись на необходимость рано вставать поутру.
Бесс
Он был молод, и она втрескалась в него сразу же - такого с ней не случалось со школы. Природа наделила его набором черт, которые по отдельности не выглядели эффектными, но в совокупности, и при более пристальном взгляде, делали его необыкновенно привлекательным. Он был отпрыском смешанного брака: кровь негров, малайзийцев, белых, китайцев блуждала в его небольшом, но рельефно очерченном смуглом теле, и лицо его было узнаваемо в любой богемной толпе выразительными антрацитовыми глазами, аккуратным носом и чувственными губами - боже, как он ее целовал! - за которыми скрывались безупречно-белые зубы.
В первую же их встречу он нежно и неистово владел ею.
В один из вечеров без Питера все катилось по стандартному сценарию. После нескольких часов в арт-клубе они всей толпой отправились к кому-то домой танцевать - к кому именно, ее не интересовало, так как она уже поживилась кокаином в клубе... Она нечаянно зацепилась за что-то острое коленкой и отправилась на поиски укромного места, чтобы снять проклятый чулок, по которому уже поползла стрелка.
В доме было полно людей, и она пошла по галерее к зимнему саду. В полутьме, балансируя на одной ноге, она, чертыхаясь, стала стаскивать чулок. Почти потеряв равновесие, она судорожно взмахнула рукой - и почувствовала, что ее кто-то крепко придерживает за локоть.
Невысокого роста мужчина, улыбаясь, стоял рядом.
Ей показалось, что она уже виделась с ним сегодня - танцевала, что ли? Он был мил, вел аккуратно и технично, и она получила удовольствие от его галантности. После танца он принес жаждущей даме шампанское; потом она не помнила, куда он подевался кокаин работал, что надо, и ей было хорошо...
По-прежнему придерживая ее за локоть, он присел и острожно поставил ее ногу без туфли себе на бедро, как на опору. Она почувствовала его горячее тело под тканью брюк, и это ей понравилось. Отпустив ее руку, он стал аккуратно скатывать порвавшийся чулок с ее ноги. Это было настолько неожиданно, и делал он это настолько сноровисто, что она не сопротивлялась. Он аккуратно надел туфлю на ее ногу, затем поставил ее на пол и стал снимать туфлю со второй ноги. Она воспротивилась, но он, не говоря ни слова, жестом указал ей на одну ногу в чулке и на другую - без него; Бесс рассмеялась. Он поставил ее другую ногу себе на бедро и вдруг быстрым движением нырнул руками под подол ее платья. Она захотела вырваться, но почувствовала, что его пальцы уже отстегивают чулок от застежек пояса. Через несколько секунд второй чулок был также снят.
Во всем этом было нечто ужасно эротичное; полутемная галерея, музыка, звучащая в отдалении, сноровистые пальцы молчаливого незнакомца... Он встал и вдруг как-то неуловимо гибко схватил ее в объятия. Они поцеловались, сначала просто припадая губами друг к другу - какими свежими были его губы! - потом все более чувственно. Он оторвался от губ Бесс и развернул ее к себе спиной. Подняв волосы на затылке, он стал страстно целовать ее шею у основания головы - то, что ей всегда неимоверно нравилось. Она оперлась руками о стену; почувствовав, что она не сопротивляется, он, не переставая ласкать ей поцелуями шею, нащупал молнию на платье, и через мгновение она стояла перед ним только в трусиках и поясе от чулок. Острожно наклонив ее вперед, так, что ее руки соскользнули по стене вниз и уперлись в стол с цветочными горшками, он легким движением раздвинул ее ноги и сдернул с нее трусики. Все это он проделывал так быстро и вместе с этим властно, что ей оставалось только удивленно улыбаться в темноте. Мужчины раздевали ее по-разному. Были скоты, которые сдирали с нее дорогую модельную одежду, разрывая ее в клочья и раня Бесс застежками. Были неумехи, которые сопели и потели в тщетном стремлении расстегнуть хотя бы один крючок. Питер был первым мужчиной, который внес в процесс раздевания элемент эротики для них обоих... И вот теперь этот малыш, как она назвала его, делал все с такой подкупающей элегантностью, что Бесс была очарована и даже не стала сопротивляться, когда почувствовала его нежно-настойчивое проникновение.
Несмотря на то, что он быстро раздел ее и также быстро вторгся в ее пределы, она даже успела слегка продрогнуть - до того времени, когда ощутила горячее пульсирующее движение внутри себя... Ее ноги затекли от неудобной позы - к ее удивлению, он не сдавался довольно долго... - но его артистичность в акте любви была выше ее ожиданий, и она получила необыкновенное удовольствие от этой пикантной встречи.
Он помог ей одеться, все так же сноровисто и непринужденно. Поцеловав ее губы, он прошептал ей на ухо:
- Называй меня Лео...
И пропал в полутьме галереи.
Бесс разыскала его через друзей четыре дня спустя, казавшихся ей вечностью, и с тех пор они встречались с Лео регулярно. Такого любовника у нее еще не было...
Питер
Это маленькое приключение позабавило Питера. Луиза ему очень понравилась. Он позвонил ей через неделю, когда их размолвка с Бесс вновь вошла в фазу обострения - он с трудом сносил ее оскорбительные нападки.
Луиза с радостью согласилась на встречу; они поужинали в отдаленном ресторане.
После ужина они снова поехали к Луизе. Питер был без ума от ее стеснительной страсти; она вновь дрожала от желания, как и в первый раз, но явно сдерживала себя. Питер был в недоумении - неужели она еще не была близка с мужчиной? То, что она проделывала с ним в ту их первую ночь, говорило о ее опытности, но есть женщины, которые не хотят терять девственность до замужества, хотя это и не мешает им вовсю заниматься петтингом...
Введя Питера в спальню, она еле слышно попросила его раздеться, а сама исчезла за дверью ванной. Он быстро сбросил одежду и лег под прохладную простыню, прикрыв глаза. Через несколько мгновений, которые тянулись для него, как вечность, она опустилась рядом с ним. На ней была короткая шелковая туника, едва прикрывавшая заветное место; Питер обнял ее ладное смуглое тело и стал целовать глаза, губы, маленькую грудь - совсем как у девочки, умилился он. Луиза дрожала все сильнее; она все более страстно отвечала на поцелуи Питера, который возбуждался с каждой секундой. В момент, когда рука Питера, блуждая, направилась от ее грудей к животу, она внезапно резко остановила его. Удивленный такой реакцией, он на мгновение замер, но она, нежно поцеловав его в шею возле уха, прошептала: "Сюда..."- и провела его рукой у себя между ягодиц...
Питер был и озадачен, и возбужден до крайности. Значит, его догадка подтвердилась; вместе с тем, он был польщен, что она не отвергает его и, очевидно, боится обидеть его отказом. Луиза дотянулась до небольшой баночки на туалетном столике; слегка изогнувшись, она быстро нанесла смазку сзади. При этом она так кротко улыбнулась Питеру, что он задохнулся от желания. Она развернулась к нему спиной, грациозно изогнув бедра; дыхание ее стало таким частым, что скорее напоминало постанывание. Питер прильнул к ней, и время для него остановилось...
Они встречались нечасто. Он проводил много времени на Кэйп Канаверал, помимо того, он не хотел давать лишний козырь Бесс, которая в последнее время стала совсем несносной - похоже, любовник у нее был никудышным. Зная ее ненасытность в постели, Питер усмехался про себя, но ничего ей не говорил.
Любовь Питера и Луизы носила странно-острый характер, как-будто они оба знали, догадывались, что им не дано быть вместе. Она была удивительно чутким собеседником - то, чего ему всегда не хватало в Бесс. Он рассказывал ей о себе, о старшем брате, которого он обожал, и который всегда брал его сторону в стычках с родителями; он рассказывал ей об истории цивилизации Ближнего Востока - то, что было его коньком еще с университетских времен. Она слушала его с легкой блуждающей улыбкой. Временами он спотыкался на полуслове, смешавшись из-за огромной теплоты обожания, с которым она глядела на него; казалось, любовь сочилась из ее выразительных черных глаз. Луиза знала неимоверное количество забавных фактов из богемной жизни художников, бывших и нынешних - она работала помощником оценщика на одном из аукционов Вашингтона.
Их свидания были очень романтичны и наполнены нежной страстью - но каждый раз все заканчивалось маленькой баночкой на туалетном столике у Луизы. Питер в конце концов перестал удивляться ее прихоти, тем более, что в ней она была обольстительно искусна...
Бесс
... - Миссис МакДеррик, с вами все в порядке? Миссис МакДеррик! - Толстогубый в тревоге стоит перед ней, приблизив лицо; интересно, чистит ли он зубы вообще? - Я очень прошу вас: не отвлекайтесь, от этого сейчас зависит многое. - Он опускается обратно в кресло, промакивая шею несвежим платком. - У вас слегка жарковато... Почему сейчас? Поясню. Припомните, пожалуйста, максимально точно все, что произошло с вами в кафе музея в день гибели вашего супруга.
Бесс морщится.
Ну, она села за небольшой столик у колонны, справа от входа - там было только два стула. Заказала бокал вина официанту, немного посидела, пока он принес его, сделала глоток-другой, и пошла к фуршетному столу за едой. Что взяла? Аспарагус, ложку салата, картофель, немного индийского риса, и, конечно, рыбу. Какую? Красную, приготовленную на пару. Да, еще каперсы, и немного белого соуса. У нее всегда разыгрывается аппетит после... В общем, неважно. Вернулась к столику. Уже присев, увидела, что выпачкала рукав кофточки в соус, стала оттирать. Не отчистилось, поэтому вышла в туалет, который был практически рядом, чтобы смочить салфетку водой. Вернулась назад, съела почти все, выпила еще немного вина, вышла наружу. Это все.
- Все?
Его глаза сузились до предела.
- Вспомните, с какими людьми встречались - пусть даже на незначительное время...
Ах, да; она помогла подняться со стула у своего столика женщине, которой внезапно стало плохо, и провела до входа, передав ее там на попечение служащих.
Ну, и в чем дело?
Он пригибает голову вперед, как боксер перед атакой:
- Припомните, как выглядела та женщина, которой стало плохо.
Бесс задумывается на некоторое время, потом начинает бледнеть. Пальцы толстогубого в это время шелестят по клавишам; он разворачивает экран к Бесс:
- Я же говорил вам, что вы уже встречались...
С экрана на Бесс смотрит все та же старушка в панамке.
- Мне хочется, чтобы вы выслушали меня предельно внимательно и не просили меня повторять все еще раз. - Он встает и снова начинает прохаживаться по комнате. Бесс с удивлением отмечает, что он довольно сильно преобразился: шаг его стал пружинистым, он весь как-то подобрался, и от расхлябанности не осталось и следа. - Знакомы ли вы с термином риполитура? Нет? В переводе с итальянского это означает "чистка", и на жаргоне мафии означает тотальный отстрел всех исполнителей... По цепочке, иногда до четвертого или даже пятого уровня; то-есть, первичного убийцу убирает кто-то, кого убирает кто-то, кого убирает кто-то... Ну, и так далее. В итоге концы прячутся так надежно, что полиции только остается разводить руками. У меня есть очень серьезные опасения, что ваш муж тщательно спланировал пирамиду, острие которой была направлено на вас. Эти трое были вычищены в результате риполитуры. Если вдуматься, все очевидно: Шин был застрелен за то, что переехал мисс Паркер, и пуля, которой он был убит, была отнюдь не случайной, а была мастерски выпущена под шумок из винтовки Кассиди. Еще через несколько минут бедная голова снайпера расстается с его телом в тоннеле - и концы в воду.
Он явно воодушевлен и не замечает состояния, в котором находится Бесс. От напряжения последнего часа она практически перестала здраво соображать...
- Конечно, если покопаться в этом поглубже, то можно, например, постараться и найти тех, кто так вовремя затеял перестрелку, или того, кто напичкал шлем Кассиди "симаксом", пластической взрывчаткой. Но для меня и, поверьте, для вас значительно более важным являлся вопрос о том, почему наша славная мисс Паркер была верхней в пирамиде, и почему вы, будучи, так сказать, во главе угла - уж простите за каламбур! - все-таки остались живы?
Бесс ошеломленно молчит.
- Я посетил дом мисс Паркер пару дней назад. Очень любопытные вещи держала она в гараже, скажу я вам... - Он снова вытирает лицо и шею платком. - Стоило порыться... Но все это время, которое я провел у нее в доме, меня не оставлял один-единственный вопрос: какой именно яд она приготовила для вас?
Питер
В ухе назойливо пищит зуммер радиосвязи. Поморщившись, он отключает ее. Насовсем.
Недолго спустя горизонт медленно выравнивается; поток ветра отпускает его, и он продолжает свой последний полет к Земле. Струйному течению не удалось оттащить его далеко в сторону, значит, все-таки приземляться он будет в заданном квадрате. Он внезапно заходится в истерическом смехе - приземляться...
Краем глаза он отмечает свечение на краях визора - он уже вошел в плотные слои атмосферы.
Через тридцать секунд он обязан - по протоколу - активировать механизм открытия парашюта. На мгновение предательская мысль закрадывается к нему в голову - что, если все же открыть его?
Но память услужливо подсовывает изображение на фотографии. Он успокаивается.
Выбор сделан.
Двадцать секунд.
Какие-то полузабытые детские образы встают перед его глазами; он видит себя глядящим в прозрачную воду с мостков в пруду. Ему три года, и он еще не знает страха перед водой, а камешки на дне выглядят так привлекательно. Он прыгает вниз (не с этого ли началась его любовь к затяжным полетам?); его легкие разрываются от несправедливости столкновения с чуждой средой. Он даже не успевает испугаться по-настоящему, когда сильные руки вытаскивают его из воды - и вот отец, с белым от страха и злости лицом, отчитывает его, а ему становится жаль, что он так и не достал до дна...
Десять секунд.
Сердце неожиданно заходится в панике, рука самопроизвольно тянется к кнопке. Но он снова видит взмокшее от страсти лицо на фотографии, закушенную губу, полузакрытые глаза...
Пять секунд.
Господи, прости мои прегрешения.
Визор явно накаляется; в стратофандре становится ощутимо жарко.
ВСЁ.
Он внезапно успокаивается. Мелкая дрожь, в которой билось тело, прекращается.
Сделано.
Теперь от него ничего не зависит. Даже если он и раскроет парашют, это уже ничего не изменит - слишком большую скорость он развил, пронзая в атмосферу со скоростью космического болида - через короткое время его тело расплющится от удара о землю, подпрыгнув на высоту пятиэтажного дома (математики однажды для смеха рассчитали такую задачку) - если, конечно, до того он не изжарится заживо в металлопластовой скорлупе.
Мысли снова уводят его в недавнее прошлое...
|