"Гиппокампы - водные кони с рыбьим хвостом и перепончатыми лапами вместо передних ног с копытами. Встречаются в морских и океанских глубинах, отличаются буйным нравом и непоследовательным характером, но нередко бывают замечены за спасением моряков"
Стояла прекрасная погода, море было чудесное, как раз такой температуры, какая необходима для купания и Резвых Игр. Старый Гогошрок, расслабленно моргая каждый раз, когда блик от воды попадал ему в глаза, расположился в массе поверхностных водорослей и с удовольствием наблюдал за молодежью. Гомон стоял несусветный, но по другому и не бывает - если около полусотни здоровых и зычноголосых парней пытаются привлечь внимание десяти девушек... В его времена соотношение полов было совсем иным, скорее равным, но драки случались и тогда. У старика до сих пор в плохую погоду зудел памятный шрам на хвосте, а перепонка на левой ноге так и не срослась полностью... Эх, молодость, молодость...
Один из молодых гиппокампов подплыл к Гогошроку, весело помахивая головой, словно бы приглашая присоединиться, но старик оскалил крупные зубы в улыбке и отрицательно двинул хвостом. Молодой подплыл поближе.
- Уважаемый Гого, ну хоть на чуть-чуть, это же весело! - проржал он.
Гогошрок был польщен приглашением, поскольку втайне считал, что он еще ого-го и иго-го, а в некоторых соревнованиях, принятых на Резвых Играх, даже может дать сто очков вперед любому из этих зеленых жеребчиков; но, тем не менее, отказался - у него здесь была назначена встреча. Вообще-то Пифиртин опаздывал, и довольно сильно, но Гого был не из торопыг. К тому же ему было приятно лежать тут на солнышке и подставлять его лучам то один бок, то другой. "Опять он замечтался", - подумал Гого, - "заплыл куда-нибудь не туда... Ничего, найдет дорогу, племянник хоть и рассеянный, но голова на плечах имеется".
Тем временем молодежь разошлась настолько, что, если бы сейчас мимо проплывал корабль, люди в ужасе попрыгали бы за борт, крича что-то про огромное многохвостое чудище, поднявшееся со дна моря - издалека группа гиппокампов производила именно такое впечатление, а подплыть ближе человеки все равно не решились бы... И родилась бы новая легенда, обросла бы подробностями... А на самом деле жеребята просто выплескивают накопившуюся за зиму энергию.
Сбоку послышался всплеск и Гого неохотно повернул голову на звук. Так и есть, непутевый племянник - глаза горят, грива колтунами, на морде дурацко-счастливое выражение... Старик Гого уцепил за хвост промелькнувшую в голове мысль о том, что надо бы женить парня, и заставил ее остановиться, чтобы потом не потерять. А вслух сказал самым ворчливым тоном, на который был способен:
- Тин, ты опять заставил меня волноваться, - Гого нарочно перегибал палку со строгими интонациями - он хотел надавить на чувство вины молодого гиппокампа, затем чтобы осторожное предложение познакомить его с какой-нибудь очаровательной девушкой не встретило отпора, - а в моем возрасте это вредно.
Пифиртин пропустил замечание мимо ушей, подплыл и приветственно ткнулся мордой в дядюшкину щеку.
- Утра, Гого.
Старик фыркнул.
- Что тебя так задержало?
- Я увидел чайку, - начал Тин и замолк. Видимо, он считал, что своей фразой все объяснил, в том числе и тот вопиющий факт, что вынудил своего дядю ждать.
- И что? - спросил Гого, с трудом сдерживая желание дать хвостом по морде этому идиоту.
- Я подумал... почему у чайки именно такие крылья... - отстранено начал молодой гиппокамп и затуманенным взором обвел небо, под завязку набитое маленькими кудрявыми облачками, - и о чем они кричат...
- Избавь меня от выслушивания твоих идей, племянник, - старик фыркнул громче, - а то моя голова лопнет. После твоего прошлого словоизвержения я не мог заснуть дня три, ворочался и размышлял "почему рыбы ходят галсами". Мучался до тех пор, пока не сообразил, что понятия не имею что такое "галсы" и вообще не уверен, что рыбы так плавают.
Пифиртин смущенно потупил глаза.
- Дядя, я выяснил, что такое "галсы"... Рыбы ими не ходят, - пробормотал Тин и от сознания своей вины погрузился в воду по уши, так, что над водой остались торчать лишь выпученные глаза, в которых светилось искреннее беспокойство за дядино здоровье - шутка ли, три дня думать! Сам Тин после такого не мог словить себе на завтрак даже самую маленькую рыбешку, и, измотанный мыслительным процессом, приходил к Гого хоть что-нибудь перекусить. Сердобольный дядя обычно разрешал воспользоваться своими запасами.
- А потом я увидел кусок дерева, часть корабля ... - пробормотал Тин - помнишь, как две недели назад затонуло судно с существами, которых люди называют "лошади"? У них передняя часть -ну точь-в-точь как у нас... только они плавать совсем не могли, как мы их не учили, утонули все до единого... И тогда я подумал - откуда мы взялись?
- В каком смысле? - Гогошрок был готов к самым диким заявлениям, но такое...
- Откуда взялись мы, гиппокампы?
- Взялись? - понимание никак не приходило и от отчаяния старый Гого даже попытался перевести беседу в другое русло: он выразительно выпятил нижнюю губу и, подмяв под себя водоросли поудобнее, указал передней ногой на плещущееся стадо молодежи неподалеку. Там события уже подходили к своему логическому концу - девушки выбирали себе пары (в основном сильных самцов, играющими мускулами хвоста по поводу и без оного) и удалялись в уединенные гроты, неудачники же, понурив головы, расплывались по домам, вяло интересуясь друг у друга, кто будет вечером в "Большой Загогулине" играть в ракушки... Гогошрок повторил:
- Взялись? Родились, конечно, и кстати... я тебе настоятельно порекомендовал бы обратить свое внимание на противоположный пол, потому что вопросы рождения...
- Нет, ты не понял, дядя, - настаивал Тин, - откуда мы взялись в самом начале, как вид?
Гогошрок окинул взглядом своего племянника и подумал, что вряд ли можно найти настолько глупую гиппокампу, что согласилась бы взять это чудо в мужья - только посмотрите на него! Хвост запутался в водорослях, ноги нелепо растопырены, в глазах безумный блеск...
Тот продолжил:
- Ведь не могли же мы взяться из ниоткуда, так? Значит... Значит, возникли в результате естественного отбора! Хвост у нас рыбий... Но я не могу себе представить, как мог "лошадь" совокупляться с рыбой? Это же невозможно...
Гогошрок тоскливо подумал, что сейчас лучшим выходом было бы втихую уплыть, но его доброе сердце сказало ему: "Гого, послушай. Этот мальчик еще не совсем безнадежен. Ему еще можно вправить мозги". И старый гиппокамп послушался своего сердца, прекрасно зная, что вскоре пожалеет об этом.
- Не пори ерунды, - возразил он как можно более уверенным тоном, - никто этого не знает и никогда не узнает.
- Я узнаю! - у Тина глаза загорелись еще ярче, если это возможно, а хвост он выгнул в восторженной кривой, - я поплыву как угодно далеко и узнаю, откуда мы произошли как вид!
- Пифиртин, - простонал Гого, представляя себе, во что это может вылиться.
- Нет, дядюшка, я твердо решил узнать историю нашей расы. Это будет самое великое мое открытие!
"Ох, со свадьбой придется подождать, - подумал Гого, - этот парень упрямее косяка лососей, что идет на нерест и легче сдвинуть с места кита, чем переубедить его".
Молодой гиппокамп тем временем раздул ноздри, выпрямил хвост и, по своему мнению, стал похож на Того Самого Героя, а по мнению дяди - на Того Самого Идиота, но отговаривать его в любом случае было поздно.
***
Немногочисленные родственники и еще менее многочисленные друзья, гордо задрав морды, проигнорировали торжественное отплытие молодого Тина, и лишь старый дядюшка пришел помахать ему плавником. Закатное солнце разлило по воде алые блики, пена на гребнях волн романтично розовела и старый Гого даже пустил слезу от умиления, глядя, как его племянник рассекает морской простор узкой и чахлой грудью. Гогошрок произнес напутственную речь, в которой перечислил все достоинства Пифиртина, указал на благоприятствующие великому делу приметы и выразил уверенность в победе. И уж конечно, ни слова не сказал о том, что ожидает возвращения племянника самое большее дней через десять, когда тот, наплававшись вволю по океану, притащится домой голодный и разочаровавшийся. И вот тогда его можно будет брать холодненьким, и женить хоть прямо на месте.
Пифиртин не вернулся через десять дней. И через двадцать не вернулся. Месяц спустя Гогошрок забил тревогу и во все стороны были высланы патрули, которые вскоре вернулись ни с чем. Старик пытался доказать, что его племянниками голыми зубами не возьмешь, но Главный Блюститель Порядка выразил свое авторитетное мнение, что молодой и дурной гиппокамп просто-напросто нарвался на противника посильнее себя и сейчас является благополучно съеденным, что, хоть иногда, но с молодыми гиппокампами случается... Особенно с дурными. И мнение его было настолько авторитетно, что все, кроме Гогошрока, предпочли поверить в этот горький, но неизбежный конец. Дядюшка Гого пожелал Блюстителю подавиться за ужином, желательно - морским ежом.
Прошел год. Гогошрок отмечал каждый день отсутствия племянника зарубкой на коралловом столбе, не ходил в гости и страшно тосковал. Он стал раздражительным и ворчливым, перестал выплывать в свет и вообще вел себя возмутительно; а еще он каждый день поднимался на поверхность и до захода солнца ждал, не появится ли на горизонте Пифиртин.
***
Ранним утром, когда старый Гого проснулся в самом нерадостном настроении за последнее время, и уже было собрался отправиться за Пособием Старым Гиппокампам, маленькая Фифилоц принесла известие, перевернувшее всех вверх хвостом: вернулся Пифиртин.
Дядюшка Гого сломя голову и напрягая ставший уже слабым хвост помчался на поверхность, желая первым встретить племянника. И то ли он действительно совершил чудо для своего возраста, развив немалую скорость, то ли остальные этой новости не поверили, но, подплыв к краю поселения, он оказался первым. Самым первым.
Вот на горизонте показалась точка. Вот она стала расти, и увеличивалась до тех пор, пока не стало возможным разобрать, что к чему. Гогошрок удивленно приоткрыл рот. Приплывший не был Пифиртином.
Для начала, он был гораздо мускулистее. Под изъеденной солью зеленой кожей бугрились какие-то совсем не пифиртиновские мышцы, на морде у незнакомца красовалась парочка шрамов, а глаза были тусклые и холодные. И Гого уже собрался тут же испустить дух от разочарования, как вдруг чужак грубым голосом произнес:
- Здравствуй, дядя.
Тут Гого и хватил бы удар, но старое сердце выдержало.
- Пи... Пи... фиртин, мальчик мой...
На его глаза навернулись слезы, но странно преобразившийся племянник не обратил на них ни малейшего внимания. Он как-то скучно вильнул хвостом и пробурчал.
- Я вернулся. Ага. Мне бы поесть чего-нибудь. Желательно, домашнего.
И, немного подумав, пока его дядя приходил в себя, добавил:
- Я думаю, женюсь в скором времени. Ужасно соскучился по вкусной еде.
Старик, не веря своим глазам, остался наблюдать за тем, как его любимый Тин, направляясь к общежитию "Синее-2", ушел в глубину мощным рывком, о котором раньше не мог и мечтать.
Пифиртин женился на следующий же день. Многие девушки хотели быть его избранницей, учитывая его изменившуюся внешность и радующую слух немногословность. Но старый Гогошрок, отойдя от первого потрясения, понял, что дело нечисто. Ну не мог его племянник так резко измениться всего за год! Две бессонных ночи - и Гого выработал план. Он пригласил Тина к себе в пещеру, накрыл стол и выставил бутылку настойки из красных водорослей, которая развязывала языки так, что любой становится говорлив, как дельфин. И, доведя молодого гиппокампа до того состояния, в котором, как известно, постоянно пребывают медузы, вкрадчиво поинтересовался:
- Пифиртин, племянник... скажи, ты нашел ответ на свой вопрос?
Тот поднял голову со стола, икнул, задумчиво посмотрел на пузыри воздуха, улетающие к потолку. Потом перевел мутные глаза на дядю и переспросил:
- Что?
- Ты нашел ответ на свой вопрос? О том, откуда взялись гиппокампы?
- Да, - голова Пифиртина снова рухнула на коралловую столешницу.
У Гогошрока внезапно глухо и быстро застучало сердце, а Пифиртин, ощерил сколотый зуб, и посмотрел на дядю. В глазах его стояла горечь, когда он произнес глухим и неожиданно трезвым голосом:
- Я долго плыл. Меня хотели съесть, но я отбился. Потом снова плыл, плыл.... Мой великий подвиг... Я так надеялся увековечить свое - и твое - имя дядя! Но все обернулось прахом, а я, идиот... хотел узнать. Вот и узнал. И теперь мне все равно. А ты... ты тоже хочешь знать правду, дядя?
Гогошрок непонимающе уставился на племянника, чувствуя, что сейчас услышит нечто очень страшное. А Тин приблизил свою морду к дядиной и прошептал:
- Нас создали. Искусственно. Один волшебник - ему пришла в голову замечательная идея - а почему бы не сделать новое существо? Совсем-совсем новое? И тогда он сделал гиппокампов. Но суть в том, дядя, что он был абсолютно, безвозвратно, ужасно пьян! Только в медузу пьяный человек мог додуматься до того, чтобы соединить рыбу и лошадь! Мы - пьяный бред человечишки, дядя, понимаешь?
Гогошрок почувствовал, что куда-то падает.
- Вот так-то, дядя, - заключил Пифиртин, поддевая когтем модный нынче деликатес - сине-бардовую Fiscia Cipis, - вот так...
![[]](/img/s/shkljarow_o/b_sizo/gold_book.jpg)