Они сошлись в нешироком горном ущелье. Копьё скользило по склизкой чешуе. Огонь был бессилен против доспехов. Несколько досаждало прекрасному рыцарю нестерпимое зловоние, но... Это не бал во дворце, и танцует он не с прекрасной дамой...
Всё живое - а его в том ущелье было не так уж и много - бежало прочь. Камни плакали от нестерпимого жара и крошащих ударов. Плакали - и рушились на дерущихся. Неживая материя тоже умеет мстить.
Рыцарь отбросил копьё и вытащил из ножен меч. Чудовище исторгло облако ядовитого газа. Рыцарь применил фильтрующее заклинание. Он отсекал уродливые лапы. Чудовище отращивало их снова. Но оно уменьшалось. А рыцарь выглядел уже лет на тридцать. Он мог потратить молодость в весёлых пирах с добрыми друзьями и прекрасными девушками. Но тратил её здесь.
А чудовище могло сотворить много приятного зла. Соблазнять честных девушек и честных министров. Говорят, что такие ещё остались. Но сначала нужно было победить...
Битва их длилась день? Два? А может год? Но рыцарь выглядел уже лет на сорок - воин покрытый шрамами, и научившийся не верить ничему. А чудовище уменьшилось раза в два.
Они подходили к финалу. Подходили - день? Год? Столетие? В ярости битвы это не имело значения. Но Свет побеждал. Хотя доспехи не сверкали больше в лучах Солнца. Да и Солнца уже не было. Была ночь? Но чудище всё уменьшалось и уменьшалось.
И вот он - финал. Старик держал за шкирку шестилапую крысу. Он победил. Ещё одно маленькое усилие, чтобы водворить крысу в серебряную клетку. Серебро - металл мягкий, но усиленный определёнными заклинаниями... Именно серебро имеет свойство останавливать всяческую нечисть. Убить тьму невозможно. Но можно посадить крысу в клетку.
- Меня выпустят! - пискнула тварь. - Меня выпустят люди!
- Они не дураки, - ответил рыцарь. - Я верю в людей.
- Я тоже в них верю, - просипела крыса.
Факел плясал в руке гвардейца, и причудливые тени метались в мрачном подземелье. Страх был неведом капитану Бергу. Был... Он смеялся, уклоняясь от вражеских стрел. Скрипел зубами, и запихивал обратно выползающие из распоротого живота кишки. И потом, когда его кромсал хирург... "А главное-то мне не оттяпали?" - спросил он едва очухавшись. Но теперь...
Два его растерзанных товарища лежали у входа, ещё один - в луже крови у каменного столика. Туловище лежало на спине, а рядом валялась оторванная голова. Длинные волосы спутаны и испачканы в крови. На каменном столике - обломки серебряной клетки. А он ведь знал, чья это клетка...
- Поднимите голову, - негромко сказал король. Шрамы резко выделялись на его побелевшем лице. - Поднимите же эту проклятую голову! Нужно узнать, какой гад...
Капитан сделал шаг вперёд. За спиной раздались отвратительные звуки - кого-то из молодых гвардейцев стошнило. Берг, чувствуя, что его залатанный хирургами желудок тоже сейчас не выдержит, сделал ещё один шаг, схватил окровавленные волосы, и, резко дёрнув, поднял оторванную голову вверх.
- Канцлер! - воскликнул он удивлённо.
- Старый подонок, - прошептал король. - Ты так не хотел в отставку?
Канцлер. Мудрый и справедливый. Решительный как солдат, и мудрый как священник. Как проклинали его за налоги на импорт. Как хвалили, когда наши ремесленники освоили нехитрые операции и завалили королевство дешёвыми отечественными товарами. Но, семьдесят лет... И несколько очень странных указов... Канцлеру пожаловали графство Моннское - не самое бедное, да и титул весьма почётный. Не хотел он быть графом на покое - хотел оставаться канцлером. Очень хотел...
- Утроить караулы, - распорядился король. - Ни одна мышь... Вернее, ни одна крыса не должна выйти из дворца!
Капитан, чей сшитый нитками желудок с честью выдержал все испытания, отсалютовал. Старый солдат, он знал, что некоторые приказы отдаются лишь для успокоения нервов отдающих их начальников. С другой стороны, шанс всегда есть. Эта проклятая крыса, оголодавшая за десятилетия заключения, могла наброситься на особенно привлекательный шмат сала. Или на особенно привлекательную крысиную самку. У капитана в жизни бывало и то, и другое. Как-то, в молодости, он не ушёл с одного обеда - и сидел в каменном мешке три года. А однажды он так увлёкся одной... самкой (не крысиной, правда), что... Его тогда назначили командиром брандера. И, поскольку брандер тот благополучно столкнулся с флагманом вражеской эскадры, а он, тогда ещё лейтенант успел вовремя прыгнуть в воду... И, ещё одна благодарность Всевышнему, он умел плавать...
Капитан гонял гвардейцев на совесть. А они и без того рады были стараться. И, на зависть дворцовым котам, зарубили сорок семь огромных крыс. Все трупики были доставлены к Лучезарному трону. Но, судя по хмурому лицу короля, эти крысы - были не те крысы. Как того и следовало ожидать.
***
Никто из людей не помнит момент своего рождения. Я - помню. Потому, что я не человек. Я помню даже кое-что и до моего рождения. Ибо в голема надобно вложить душу. Часть души, во всяком случае. И я помнил тёмные крысиные ходы, помнил запах Ир-ры. Её мягкий серо-стальной мех... Мой папаша на любые воспоминания об Ир-ры реагировал крайне болезненно. Возможно, он и впрямь не помнил. Ведь часть души он отдал мне. И, подозреваю, отнюдь не ту её часть, которой гордился... Так что, вместе с Ир-ры, мои воспоминания содержали поспешно сожранную корку хлеба и некоторые приключения на Весёлой улице (уже в человеческом теле).
- Но? - Спросил детский голос из под маски. - Неужели его выпустили? Из клетки?
- Меня выпустили, - поправил учитель.
- Но учитель, ведь ты...
- Космос не добр и не зол. Он - Космос. А люди нарекают светлым того, кто победил.
- Но кем был в том ущелье ты?!
- Я не помню. Да это и не важно...
- Но, если король умрёт...
- Тогда светлым стану я.
Вот я и попёрся на Весёлую улицу. Мне была нужна девчонка. Для дела, естественно. Ну, и для удовольствия. От жизни надо брать всё. Тем более, если жизнь эта продлится всего несколько дней. Как у бабочки. Бабочки-убийцы. Есть такие в природе? Теперь есть.
А где же искать сговорчивых девчонок, если не на Весёлой улице? И почему её назвали Весёлой? Ни одного весёлого взгляда я там не увидел. Призывные - да. Злобные, угрожающие, бессмысленно-пьяные... Видимо, это люди и считают весельем... Я - не человек. Я бабочка. И жить мне не больше недели. Ибо, при моих способностях, за это время я короля убить сумею. А после этого мне жить незачем. Но неделя - это вечность. И для меня, и для бабочки.
Девчонок там действительно было пруд пруди. Нашлась даже подходящая. Выглядела опрятнее других, и смотрела скорее жалобно, чем призывно. Видно, давно не ела... Потому, денег я ей не предложил - просто пообещал накормить.
Она и тому была рада. Тут же вцепилась в мою руку и потащила в ближайший трактир. В котором можно было очень вкусно и недорого поесть. И комнаты там сдавали - хочешь на час, а хочешь и на всю ночь. Прекрасное это было, по её мнению, место.
Я тоже нос не воротил. До утра, по-любому, надо где-то перекантоваться. И поесть бы не мешало. Ещё неизвестно, кто из нас голоднее. Она не ела ничего со вчерашнего утра. А я... Я ещё вообще с рождения ничего не ел. Маг Эдигор как-то не задумывался над такими мелочами.
Нет, я всё понимаю. Голема сделать - это вам не приворотного зелья накапать. Это души требует. Во всяком случае, значительной её части - той, что в голема вложить требуется. Так что, родителя своего я не винил. Но поесть... Это, и вправду, было бы здорово.
Потому, в полном согласии, и даже нежно обнявшись, ввалились мы в "Райские кущи" - так, во всяком случае, было написано на изрядно проржавевшей медной табличке. Хозяину я сунул маленькую серебряную монетку, и перед нами появились дымящиеся миски.
Девчонка бросила на меня восхищённый взгляд и застучала ложкой. Я попробовал. Что-то в моей душе, заботливо пожертвованное Эдигором, содрогнулось от отвращения. Что-то в моём желудке, заботливо вылепленном Эдигором, содрогнулось от наслаждения. Горячее и почти проваренное мясо! Какая-то крупа и овощи, разваренные в липкую кашицу.
Душа сравнивала это варево с блюдами, которые готовил повар Жерар, и пыталась вывернуть желудок наизнанку. Желудок выворачиваться не хотел и резонно возражал, что жрать нужно то, что дают. Рука, встав на сторону желудка, непрерывно черпала ложкой горячее варево.
Рассудок, главный судия между душой и телом, склонялся к тому, что нужно заказать ещё по порции. Душа что-то вяло ворчала про паштет из оленины, но, поскольку паштета оного в данном заведении быть не могло по определению...
В этот именно момент, на свободный стул около девчонки плюхнулся очень грязный и очень вонючий мужик. Снобизм Эдигора был тут ни при чём, ибо даже девчонка отпрянула от этого амбре. Я не отвернулся - ни я, ни Эдигор, ни от чего не отворачиваемся.
- Чем обязан? - спросил я, вытаскивая из ножен кинжал. Это заняло меньше секунды.
В руках у мужика тоже появился нож. Совсем не изящный, но довольно большой. Девчонка побелела и, приникла к моему уху.
- Это Горт-убийца. Не надо. Лучше уж я...
Мне стало смешно. Коллега! И тоже любит тощих девчонок. Как у нас много общего... Однако, дело моё не нуждалось в излишней огласке.
- Друг, - сказал я очень искренне. - Прямо у дверей сего заведения пасётся целое стадо очень аппетитных тёлочек. Готовых на всё ради тарелки этой параши.
Я зачерпнул ложкой варево и показал ему.
Горт-убийца поднялся, отбросив стул. От столика в углу поднялись два оборванца. В руках одного из них была увесистая дубинка, в руках другого - довольно длинный кинжал. От стойки наступал хозяин. И двое его подручных - тоже с дубинками. Душа, тело и рассудок были теперь едины. Ситуацию надо было решать. И быстро.
Потому бабочка-кинжал вспорхнул из моих ладоней и ужалил Дарта. В сердце. Крови было мало. Но Дарт упал. Захрипел и упал. А в ладони мои влетели ещё две бабочки. Одна из них, золотая, с ненавистным профилем короля, взлетела вверх, и была поймана цепкими пальцами. Другая, стальная, целилась, как гремучая змея. В толстую шею владельца трактира.
Он оказался человеком разумным. А дурак и не мог бы держать трактир на Весёлой улице. Ах, до чего же она весёлая... Хозяин мигнул своим подручным. Мигнул оборванцам за угловым столиком...
Оборванцы принесли джутовый мешок. Засунули в него тело Великого Убийцы. Удалились через заднюю дверь. Сонная девка притащила ведро и тряпку. Затёрла кровь. Я счёл, что вторую порцию будет уместнее подать нам в комнату.
Ночь была прекрасна. Оба мы были молоды и красивы. А кроме того... За неё дрались. За неё убили Дарта - дьявола Весёлой улицы. Товарки, сидевшие с мелким жульём, с откровенной завистью пялились на её кавалера...
А для меня... А для меня всё это было в первый раз. Первое убийство. Первая любовь. Первая женщина. Ну, не считая той крысы, но, во-первых, то приключение случилось не совсем со мной. А во-вторых - ведь это совсем не то? Мне, во всяком случае, именно так и показалось.
Девчонку звали Хлоя. А меня... Я назвался Бертраном.
Утром... Утром положено пробуждаться от грёз. Но не всегда. И когда сам хозяин внёс в комнату поднос, уставленный деликатесами... Сыр, почти без плесени. Мясо, лишь чуть-чуть заветренное. Хлеб, ещё даже не превратившийся в сухари...
Нет, этот сноб опять возмутился. Опять вспомнил про паштет из оленины. Но меня-то Эдигор слепил, в основном, из своих юношеских воспоминаний. А в юности почтенный маг готов был за такой завтрак продать свою бессмертную душу. Только вот покупателей не нашлось... И к счастью, ибо душу свою Эдигор продал позднее. Намного дороже.
Но я отвлёкся. В общем, я намекнул хозяину трактира, что, хотя дырявое платье на девушке вовсе не уменьшает её прелести - а если дырки правильно подобраны, то даже и наоборот... Но такому важному господину, как я... Короче, где здесь можно купить, не слишком дорого, однако и не скупясь излишне...
Оказалось - ходить далеко не надо. Сам хозяин трактира будет счастлив предложить... Краденых тряпок у него пруд пруди... Тьфу ты, язык без костей! Господин, конечно, понимает, что это была шутка.
Я вежливо улыбнулся. Действительно, кто мог заподозрить кого-то на Весёлой улице в скупке краденого? Только идиот, которому надоело жить.
Скромное одеяние зажиточной горожанки я отверг. Выбрал довольно вульгарное платье из голубого шёлка. И жакет из чёрно-бурой лисы. Туфельки и шапочку выбирала сама Хлоя. Из жанра она не выбилась, и передо мной предстала типичная жена барона с границы. Отставшая от моды настолько, что вот-вот попадёт в неё вновь.
Глянув на свою пассию критическим взглядом, я сказал хозяину, что хотел бы соответствовать. Через полчаса я соответствовал. Жёлтые шёлковые штаны.. Чёрная кожаная куртка. Огромный меч в разукрашенных оскаленными львиными мордами ножнах. Я заплатил. Барон с границы и его провинциалка-жена были готовы.
Вещей у нас не было, и мы немедленно покинули "Райские кущи". И я, и хозяин понимали, что такие важные господа оставаться в его сомнительном заведении не могут. Поскольку, королевские шпионы наверняка в заведении присутствовали. Их нещадно топили в выгребных ямах, оставляли окровавленные тела в кучах мусора на ближайших помойках. А ходить далеко не надо было, ибо вся Весёлая улица была большой помойкой... Но они не переводились. Как тараканы. Им ведь платили... А самые из них удачливые даже делали карьеру. Сам барон Регеньяк, шеф столичной полиции, был, по слухам... Но мне на слухи было плевать. И на барона Регеньяка - пока он меня не поймал - тоже.
***
Была и другая опасность. Тот золотой, который я бросил хозяину трактира. Полёт его длился не более секунды, но был, разумеется, замечен всеми завсегдатаями. Был ещё и кинжал. Потому шавки попрятались. Но волки...
Вот они-то нас и встретили. Шагов через пятьдесят. У меня за поясом висел меч. И трое из них утратили всякую алчность и вознеслись (или упали) в другой мир. Презренное золото, если верить тому, что талдычат нам священники, не имело цены ни в раю, ни в аду. Но их было человек двадцать. Если понятие "человек" было к ним применимо. А если даже и не применимо - мне от того легче не было.
Хлоя дёрнула меня за рукав. Сюда! И я свернул за ней в зловонный лабиринт узеньких улочек. Она этот район знала, я - нет. Минут десять мы бежали по кривым переулкам. Потом Хлоя барабанила в двери деревянного домишки, столь же ветхого и убогого, как и все остальные дома Весёлой улицы. Пока она барабанила, я зарубил ещё двоих. Остальные наседали. Дверь, наконец, распахнулась.
Мои преследователи перестали дышать. Некоторые уронили ножи. Некоторые отступили в боевом порядке. Это позволила мне осторожно оглянуться.
Пожилая, но довольно красивая женщина стояла в дверях. Простое полотняное платье ниспадало до пят.
- Хлоя? - спросила она.
- Хлоя, - ответила Хлоя. - Но, если мы некстати...
- Стоять! - сказала женщина.
Мы застыли. Застыли и наши преследователи.
- Тебя, Хлоя, я знаю. Кто с тобой?
- Он, - сказала Хлоя. - Он...
- Я поняла. Скажи ты. - Она повернулась ко мне.
А я не оратор, и что мне сказать не знал.
- У него полно золотых. Он убил Дарта. И у него полно золотых... - отчиталась Хлоя.
- Таких? - женщина кинула в толпу наших преследователей увесистый мешочек.
- Да! - вскричали убийцы. И бросились в бой за просыпавшиеся золотые. Желторотые новички стали сразу подбирать монеты. И погибли первыми. Бандиты опытные попытались сначала устранить соперников. Мечи звенели. Кинжалы впивались в плоть. Хлоя втащила меня в дверь. Дверь захлопнулась.
Через маленькое окошко, я продолжал следить за бандитами. Они дрались. Золотые монеты, катились по мостовой и падали в отхожую яму. Пропадали зря.
- И что ты там увидел?! - ехидно спросила хозяйка.
- Она... - дёрнула меня за рукав Хлоя. - Она колдунья. Великая волшебница!
- Волшебница? - спросил я, выдёргивая Жезл Огня.
- Погоди с этой палкой - усмехнулась колдунья...
Жезл Огня, который Эрландор вручил мне. Ну, типа, когда станет уж совсем плохо.
- У тебя, значит есть эта палка... - протянула колдунья. - А сам-то ты кто?
Вопрос интересный. Я - голем. И цель моя, убить короля. И я ответил.
- Я голем.
- А, - сказала колдунья. - Можно было догадаться сразу. И ты, Хлоя, в него влюбилась?
- Он... Он такой...
- Понятно.
- Мне не понятно - встрял я. - Ты здесь авторитет. И позволить Хлое стать... Кто она тебе, кстати? Просто знакомая?
- Внучатая племянница, - гордо сказала Хлоя
- Не бог весть что, - согласился я. - Но, отправить её в проститутки...
- И вовсе я не... - вскинулась Хлоя.
- Ах, если бы ты знал, сколько у меня здесь внучатых племянниц... А карты говорили, что именно там она встретит принца...
Я приосанился.
- Карты, может быть и не врали...
- Ты - принц, - расхохоталась колдунья. - Да ты даже не человек!
- Я - голем - ответил я с достоинством. - Но... Угадай чей?
- И кто же тебя создал?
- Маг Эдигор, - сказал я скромно. И приготовился наслаждаться эффектом.
- Нет!!! - завопила колдунья. - Только не это!
- Тем не менее...
- Проклятая шлюха! Во что ты меня втравила!
- Твои карты предсказали мне принца, - кротко ответила Хлоя.
- Все демоны Преисподней! Но не такого же! И не разборок между королём и беглой крысой...
- Тем не менее. - Я решил, что пора вмешаться. - Случилось так, как случилось. А всё, что нам нужно, это укрытие до утра.
Колдунья покосилась на мой жезл. Что-то прикинула в уме. Назвала цену. Я заплатил.
Фонды операции были серьёзно подорваны. Но вторая ночь была ещё прекраснее, чем первая. А бабочке не пристало роптать на судьбу.
Настоящих барона и баронессы нам опасаться не было нужды. Баронесса слегка прихворнула. Именно слегка, ибо зачем Эдигору, вознамерившемуся стать светлым, настоящее злодейство? Собственно, она даже и не прихворнула, а была чуть-чуть в тягости. А то, что барон, оставшись без надзора своей половины, заглянул в трактир "Святой Патрик", так на то даже магического воздействия не потребовалось, ибо барон так делал всегда, когда супруга его не сопровождала. Была в том трактире одна девка... Отнюдь не благородная, но и не уродливая. Роман их развивался туго, потому как барон был прижимист, а девушка любила звонкие монеты. Но в этот раз девчонке заплатили заранее. И барон, был поражён её бескорыстием. А у девчонки были свои понятия о чести. И если ей заплатили за неделю, то клиент неделю с неё и не слезал. Святой Патрик взирал с явным одобрением - до того, как обратиться в истинную веру, он и сам был тот ещё ходок...
Мы жили в роскошной гостинице. Ночной горшок выносили специальные слуги. Какого-то горожанина, слишком откровенно посмотревшего на мою "жену", я отколотил ножнами. Именно этого и ожидали от барона с границы.
А вообще-то, свои шикарные апартаменты мы покидали редко. Что для четы приграничных баронов было не очень естественно. Но... Плевать! Времени оставалось всё меньше и меньше, а тела наши таили ещё столько прекрасных тайн... Оба мы были неопытны. Хлоя, видать, не так давно начала свою карьеру на Весёлой улице, а я мог опереться только на отрывочные (и не свои) воспоминания. Но мы быстро учились. Опять же, как сказал один философ: "не было ещё случая, чтобы мужчина и женщина, оставшись наедине, не знали что им делать..."
За всеми этими делами Великая Цель стала как-то тускнеть в моём сознании. Что вызывало определённое беспокойство у... Не знаю как сказать. У части моей души. И эта часть постоянно ворчала. Обвиняла в предательстве. Хотя кто тут кого предавал, и что тут было предательством? Вопрос интересный.
Однако всё имеет конец. День настал. Приграничные бароны предстали наконец перед Его величеством. Приём этот, и довольно приличное угощение, имел целью повысить боевой дух отважных защитников границы. Довести до их сведения новые факты и указания. А также, в какой-то мере, компенсировать не выплачиваемые уже второй год дотации...
Этот дворцовый приём и был нашей с Эдигором целью. Для того-то и нужна была маленькая шлюшка с Весёлой улицы, "магическим" способом превращённая в баронессу. Я и мой кинжал были готовы. Только вот арбалетчики... Дело своё они явно знали. Я бы успел. А то, что потом болты и стрелы... Но они целились во всех. И в Хлою тоже. А Эдигор вложил в меня не свою нынешнюю душу. Которая, конечно же, пожертвовала бы девкой с Весёлой улицы. Он экономил, и вложил в меня свою юность. Чтобы убить короля этого было достаточно. Чтобы пожертвовать девчонкой, пусть даже и шлюшкой - нет.
А король стоял перед окном, в которое вливалось утреннее Солнце. Целиться было трудно. Даже и для всех тех убийц, опыт которых так заботливо вложил в меня папаша. А король... Это ведь был не король. Это был победитель шестилапой твари. И опыт в него никто не вкладывал. Это был ЕГО опыт. И он смотрел на меня. И видел меня насквозь.
Я оттолкнул от себя Хлою. Она чуть не упала и обиженно вскрикнула. Но в ту же секунду я понял, что это глупо. Она пришла со мной. И если её не убьют сразу - значит будут долго мучить... Наследник будет, может быть и рад. Но приличия соблюдёт, и девчонку замучают. И что делать, я не знал. Сейчас король мигнёт стражникам... Я убью парочку. Болты и стрелы вопьются в мою плоть. Я к этому был готов. Хлоя - нет.
Король, однако, не мигнул. А сделал шаг вперёд и подхватил меня под руку. А Хлою заняла светской беседой пассия короля. Леди Джиневра. И весьма успешно, ибо леди Джиневра тоже была не из благородных. И поднялась почти с того же дна, что и моя Хлоя.
Король поил меня чудесным вином и угощал паштетом из оленины. Тем самым, по которому так страдала душа Эдигора в том трактире... Теперь она, почему-то, переменила мнение, и от паштета отказывалась.
- Предательство! Предательство! - вопила она.
- Отличный паштет, - ответил ей желудок.
Да, паштет был очень неплох. А вино так и вовсе превосходно. И Хлоя была... Была прекрасна. Несмотря на уродливое голубое платье. А король... Король, как ни крути, для трона подходил гораздо больше, чем мой любимый учитель. Который и был той крысой, сбежавшей из серебряной клетки. Король, конечно, тоже мог врать, но ведь я и сам кое-что помнил...
В общем, обдумав всё, я решил, что должен думать только о себе. И Хлое. Вернее - наоборот. Но так не получалось. Ибо, если не будет меня, то Хлою, в лучшем случае, спустят обратно - в голодные проститутки Весёлой улицы. А в худшем...
И я пил вино. С королём. За его здоровье. Эдигор создал отличное орудие. Мыслящее и чувствующее. Он перестарался. Его орудие не собиралось подыхать.
- Ты должен! - зудело что-то в моей душе.
И я понял, что сказать Эдигору нечего. А король предлагал весьма разумные вещи. Графство Раннское. Мне. Свадьбу с Хлоей - мне. И не мне, живущему на этом свете без году неделя, разбираться в тонкостях игры Света и Тени. Свет - это тот, кто победил. Так говорил мой отец и учитель, великий Маг Эдигор. И почему бы убийце не стать телохранителем?
Мой учитель был великий маг. И широкой души человек. Из которой можно вылепить ещё много големов.
Он и вылепил. И они приходили. Но я был юношеской копией. И дрался я за свою жизнь. И за жизнь Хлои. И своего будущего ребенка. Шансов у них не было. Они знали, что проткнув мечом меня и короля, тут же сдохнут. Я знал, что победив, получу ещё одну отсрочку. Не только для себя.
Наконец, он пришёл сам. Големы выпили его душу, но результата не принесли. Нет, учитель, это, конечно, свято. И я бы напоролся на его меч. Но Хлоя... И наш ребёнок. И я дрался. Дрался со своим учителем. А потому, что светлым он станет только тогда, когда победит его Свет. Когда мир перевернётся. И умрёт моя жена. И я дрался за этот Мир. За Мир, в котором была жива Хлоя, и в котором родится мой ребёнок.
А кровь у моего учителя была такая же красная, как и у всех. А Свет? Свет - это тот, кто победил...