Славно борется со скукой любимец Всевышнего, правитель Кордовии шейх Омар аль Джелалитдин. С помощью своей волшебной чаши он наблюдает за событиями, происходящими на далеком расстоянии от его покоев и в тоже время отделенные от шейха лишь тонкой пленкой воды. Вот уже третий год коротает он все свое свободное время за этим занятием и смог сделать для себя большое открытие. Оказывается, он может управлять с помощью своего магического перстня не только людьми, но и даже влиять на миры водной чаши иными способами.
Долго наблюдая за потусторонним миром, Омар заметил, что стоит ему случайно уронить крохотную песчинку в чашу с водой, как в том мире, за которым он подглядывает, обязательно возникнет песчаная буря. А если уронить каплю воды, то возникнет мощный шторм и ураган. Это открытие так развеселило шейха, что он стал все чаще и чаще использовать его в своих развлечениях, с интересом наблюдая как избранные им люди, преодолевают выпавшие на их долю рукотворные испытания.
Некоторые из них разочаровывали шейха своей гибелью в жарких песках или водной стихии. Тогда он презрительно поджимал губы и морщился, словно в рот ему попало что-то кислое и не очень аппетитное. От этого его прекрасный лик утрачивал свои благородные черты и становился, похож на обезьяну пересмешника. Зато другие доставляли правителю Кордовии истинное наслаждение. Глядя, как ловко выпутывается тот или иной человек из созданных им шейхом трудностей, Омар радостно вскрикивал и звучно хлопал себя по бедру, подбадривая такими образом героя водяной чаши в его отчаянной борьбе за жизнь.
Ах, как весел и непринужден, бывал славный Омар в эти дни и ночи со своими прекрасными шалуньями одалисками гарема. Какие нежные и ласковые слова находил он для них, даря девичьим щекам свои ласковые поглаживания и их бедрам хозяйским похлопыванием пробуя их твердость и упругость. Как был неистов и горяч, обнимая своими сильными руками трепетный девичий стан и быстрым азартным движением срывая с молодого тела дорогие прозрачные одежды. Каким ненасытным и неутомимым был шейх, на атласных простынях своего ложа предаваясь любовным играм с избранницей этой ночи.
Все было просто прекрасно, но вот только с недавних пор Омару стали сниться лица тех, кого он выбирал для своих водных утех. Вначале они появлялись во снах шейха мельком, что бы немедленно пропасть в водовороте событий сновидений, но затем позволяли себе задержаться в грезах правителя все дольше и дольше. Они не грозили, ни требовали чего-либо от шейха а, только молча, смотрели на него, не произнося ни слова.
На первых порах это забавляло Омара, и он не придавал этому особого значения, но постепенно шейха стало охватывать чувство неудобства от столь пристальных и часто повторяющихся сновидений. Подобное происходило с ним в далеком детстве, когда он только, только начал познавать азы школы. Тогда приставленный к нему седобородый педагог всячески выказывал свое неудовольствие леностью и праздностью своего ученика, и также осуждающе смотрел на него, когда не были приготовлены домашние уроки. Все четыре года проведенные с этим учителем были для юного Омара страшным сном. С какой радостью он приказал казнить седобородого учителя, когда внезапно умер его отец, и он стал правителем Кордовии. Никто больше из учителей не смел, осуждающе смотреть на него, и учеба сразу превратилась в веселый праздник жизни. Шейх Омар быстро закончил свое обучение, научившись читать и писать, а все остальное было лишним для него.
Шли дни, сны продолжались, и Джелалитдин стал ощущать чувство неведомой вины, и видимые им во сне лица стали казаться ему неведомыми судьями, которые внимательно смотрят на подсудимого, что бы затем вынести ему свой суровый приговор. По прошествию времени он обратился к придворному толкователю снов, который успокоил государя, предписав ему совершить очистительный обряд и произнести тридцать раз прославляющую всевышнего бога молитву. Шейх незамедлительно поспешил исполнить совет толкователя снов, и к огромной радости правителя это помогло. Люди перестали больше являться в его сновидениях и тревожить душевный покой правителя Кордовии.
Все стало на свои места, и шейх с удовольствием предался любимому занятию, на время отодвинутому в сторону. Вновь он уединялся в свою потаенную комнату с тяжелыми резными дверями, под охраной верных нукеров.
Глава I. Расставанье длиною в жизнь.
Веселая и радостная жизнь надолго поселилась в стенах Малаги со дня воцарения в ней великого герцога Эла. Новый правитель достойно выполнял свои обязанности, опираясь на старые кадры которые ему оставил рачитый предшественник. Правильно оценив состояние дел города, он твердо придерживался хорошо проверенного временем принципа - не навреди.
Торговля шла бойко, великий герцог не требовал от городских властей огромных сумм денег на личные потребности, ограничиваясь разумными тратами на содержание двора, необходимых для поддержания статуса великого герцогства. Но при этом, он никогда не отказывался от подношей со стороны зажиточных граждан Малаги, искусно наводя их на мысль делать это необходимо ради того или иного дела, направленного на благо города. Так жили все другие приморские города под рукой разумного правителя, который должным образом заботившегося о своих подданных.
Однако главная достопримечательность города, выгодно отличавшая его от всех остальных городов, заключалась в наличии у Малаги сразу двух великих герцогинь. Столь необычное явление сразу давало Малаге особое положение над всеми остальным приморскими городами. Многие жители Гарандии специально приезжали в город, что бы посмотреть на торжественный выход великого герцога Эла и его двух дам. При этом зрители больше своего внимания уделяли кронпринцессе Анне в отличие от великой герцогини Вероники.
Ее появление в Малаге и вступление во власть было столь необычным событием, что моментально обросло огромным шлейфом таинственности и загадочности, добавляя особый интерес и внимание к черноволосой кронпринцессе. Все прибывшие в Малагу гости старались попасть сначала именно на ее торжественный выезд, что бы затем, за досужим разговором сравнить достоинства Анны с Вероники.
Быстро уловив этот интерес со стороны гостей Малаги, предприимчивые горожане, живущие вдоль главной улицы, за особую плату сдавали приезжим свои балконы, с которых любопытные гости могли без всяких помех рассмотреть обеих жен герцога Эла во всей красе.
Обе они, с разницей ровно в три месяца благополучно разрешились от бремени, и теперь у великого герцога была сын от Вероники и дочь от Анны. Появление разнополых отпрысков моментально сняло множество шероховатостей в непростых отношениях между кронпринцессой и великой герцогиней.
С рождением детей период холодного противостояния быстро закончился, и обе женщины полностью отдались воспитанию детей. Эти приятные заботы быстро отодвинули на задний план проблему личного первенства, сделав ее полностью второстепенной на фоне великого счастья материнства. В этот период постепенно выстроились неписаные правила и традиции их сосуществования под крышей дворца великого герцога Эла.
Герцогиня и кронпринцесса, четко придерживались принципов общения с мужем и друг с другом установленных для них Амвросием, и ни одна из них не пыталась изменить их в свою пользу. Отдавая основное время детям, они исправно выполняли свои придворные обязанности по присутствию на торжествах или званых приемах своего мужа.
Сам великий герцог ничуть не тяготился своего необычного раздвоения, он был одинаково ласков и мил с каждой из своих половин, стараясь не выказывать явного предпочтения ни перед одной из них. С легкостью и не принужденностью он выводил в свет перед гостями Малаги красавицу Веронику во время проведения официальных торжеств и празднеств, но и с не меньшим вниманием он относился к словам Анны сидевшей рядом с его троном на приемах иноземных послов великого герцогства.
Так прошло два с половиной года правления в Малаге великого герцога Эла. Ничто не предвещало скорой беды, которая подобно ужасному урагану потрясла жизнь жителей и их правителя. В этот день в Малагу приехало большое посольство Валусии, давнего торгового партнера Малаги на морском побережье. Они привезли большое торговое соглашение между двумя городами сулившее немалую выгоду обеим сторонам.
Лучшие юристы городов самым тщательным образом подготавливали его, стараясь полностью отразить любые нюансы новых торговых отношений, сгладить или упразднить все возможные разногласия. Наконец-то кропотливый труд был завершен, и теперь оставалось лишь подписать его главами обоих городов. Валусийцы в знак уважения к Элу отдали пальму первенства ему, решив подписать, столь значимы документ именно в Малаге. Для себя они выбрали самую малую компенсацию, в виде ответного визита в Валусию великого герцога вместе с подписанным им договором.
Эл был ничуть не против подобного церемониального шага между двумя торговыми городами. Он торжественно дал слово валусийцам исполнить их просьбу, увлеченно строя планы на будущее, однако судьба решила внести в них свои коррективы.
Вначале на торжественном пиру, данном герцогом в честь подписания договора, произошел небольшой конфуз, вызванный чрезмерным поеданием гостями приготовленных поварами герцога вкуснейших блюд.
Затем, танцуя на прощальном балу, герцогиня Вероника неудачно подвернула ногу, от чего врачи немедленно ограничили ее дальнейшее передвижение стенами ее спальни. Красавица вначале протестовала, но сильная боль в стопе быстро заставила её покориться воле эскулапов. С тугой повязкой она смогла лишь осторожно дойти до балкона, что бы помахать рукой мужу и гостям, уезжавшим на большую охоту в Аратонском лесу.
Последний акт этой беды разыгрался именно на ней. Великий герцог и его гости долго преследовали матерого сохатого поднятого в чаще леса громкими рогами егерей. Лесной красавец ловко уходил каждый раз от стрел и копий охотников, в охотничьем азарте мечущих в него свои орудия смерти и с каждой минутой разжигая неугасимый огонь преследования в сердцах людей. Когда же, зверь был наконец-то затравлен, разгоряченный погоней герцог Эл решил освежиться в водах лесного ручья протекавшего поблизости.
Студеные воды приятно освежили тело охотника, но уже к вечеру Эла охватил такой сильный озноб, что пришлось срочно посылать за Амвросием, дабы он смог унял огненную лихорадку охватившую герцога. Только благодаря его врачеванию болезнь была остановлена на раннем этапе, при этом основательно опустошив защитные силы больного. Утром Эл едва мог оторвать от подушки свою налитую свинцом голову и разлепить затекшие веки. Поддерживаемый под руки слугами, герцог с трудом спустил с кровати ноги и тут же повалился на бок, настолько он был слаб.
Естественно ни о какой поездке Эла к соседям не могло быть и речи и в отношении двух городов, назревал неприятный конфуз. Конечно, договор подписан и будет действовать, но на душе у валусийцев с этого дня на всю оставшуюся жизнь остался бы горький осадок. И тогда ради спасения положения было предложено отправить в Валусию кронпринцессу Анну, благо она имела титул маркграфини и женой великого герцога.
Валусийцы с радостью согласились на подобную замену, благо Эл обещал лично приехать за Анной, как только ему позволит здоровье. Сама Анна была не в особом восторге от подобного поворота своей жизни, но была вынуждена подчиниться обстоятельствам сделавшие из нее полноправного посла города Малаги.
В назначенный час она появилась в тронном зале, дабы принять от мужа верительную грамоту посланника и отправиться в дальний путь. В строгом темном платье с золотой маркграфской цепью Анна величественно подошла к трону, на котором сидел великий герцог, полностью обессиленный от изнурившей его горячки. Она отпустила больного только этим утром, основательно высосав из его тела все соки жизни.
Почтительно склонив перед герцогом голову и сделав небольшой реверанс, женщина приняла тяжелую грамоту из рук изнеможенного болезнью мужа.
- Не беспокойтесь ваше сиятельство, я приложу все свои силы для выполнения возложенной на меня миссии посланника Малаги.
Больной с трудом кивнул головой в ответ и, соблюдя протокол, Анна отошла от трона, передав позолоченный свиток стоявшему рядом слуге. Можно было отправляться в путь, но какая-то грусть тяжелым камнем легла на душу молодой женщины в минуту расставания. Неизвестно почему она сделала шаг к сидящей рядом с Элом Веронике и, коснувшись ладонью ее руки, смиренно произнесла:
- Надеюсь, сестра ты позаботишься о моей девочке, на то время пока меня не будет здесь. Пока она будет под твоей опекой, я буду спокойна.
Анна впервые за все время пребывания в Малаге публично обратилась за помощью к своей сопернице и при этом назвала Веронику сестрой. Придворные громко вздохнули от этих слов, а великая герцогиня судорожно сжала обеими руками ладонь Анны и горячо заверила ее, что будет смотреть за крошкой Эллис как за родной дочерью.
Две женщины к всеобщей радости присутствующих, скрепили этот договор поцелуем, чем собрали бурные и радостные аплодисменты. После этого Анна подошла к мужу и, поцеловав его в лоб, нежно погладила Эла по волосам.
- Поправляйся скорей милый герцог, я буду ждать тебя. Буду ждать.
Сказав эти слова, она пронзительно посмотрела в глаза Эла, затем круто повернулась, и гордо вскинув голову, вышла через парадную дверь. При этом солнечный свет, вырвавшись из-за створок распахнутых дверей, буквально залил своим ярким огнем ее стройную фигуру с ног до головы.
Такой охваченной пламенем, она и осталась в памяти правителя Малаги и других придворных присутствующих на её проводах. Сидя на троне, Эл хорошо слышал, как прокричали Анне свое приветствие стражники у ворот дворца, как затрубили трубы эскорта, извещающие горожан о выезде их живой легенды, как застучали копыта лошадей везущих кронпринцессу в порт.
С трудом, выйдя на балкон, Эл проводил грустным взглядом два посольских корабля, дав себе твердое слово, что обязательно последует за Анной ровно через неделю. Морской ветер ласково надул полотно парусов, и суда устремились вперед, быстро уменьшаясь в своих размерах. В тот момент никакой тревоги не было на сердце у герцога, поскольку он прекрасно знал, что в это время года, море испокон веков всегда было спокойным. Весь оставшийся день, он только и делал, что донимал вопросами почтенного Амвросия о сроках своего выздоровления, чем приводил жреца и целителя в тихую ярость.
Несчастье случилось ровно через сутки после отъезда Анны. Внезапно синее небо заволокла свинцово-черная пелена туч, из которых словно по команде хлынули тугие струи холодного дождя разом разогнавшие гуляющих жителей города по своим домам.
Ветер стремительно нарастал с каждой минутой и вскоре, кровля дворца загудела и задрожала под напором силы природной стихии. Противно завыли сквозняки, бесцеремонно врывавшиеся в жилые покои сквозь неприкрытые ставнями окна. Напуганные слуги разом разбежались по комнатам, спеша поскорее закрыть окна и всевозможные щели. Эл сам зажег большой светильник в своем кабинете, где непогода застала его в этот момент.
К удивлению герцога темнота за окном продолжала стремительно нарастать и пропорционально этому, стал стонать весь дворец. Вековые стены казалось, стали предательски покачиваться при каждом порыве ветра и это, очень не понравилось Элу. Он уже собирался кликнуть слугу, что бы тот закрыл внутренними ставнями его окно, как стекло, не выдержав напора разгулявшейся стихии, треснуло, а затем разлетелось мелкими осколками по всей комнате. Один из осколков больно ударил по лбу великого герцога и из раны, обильным потоком хлынула горячая кровь.
Потоки ветра ворвавшегося в кабинет в мгновение ока разметали все бумаги аккуратно сложенные на письменном столе и вместе с этим задули светильник. Комната погрузилась в непроглядную тьму, в которой было слышно лишь завывание ветра, визг петель и стук ставень, что нещадно бились о стену дворца.
Внезапно сквозь эту какофонию ослепший от бежавшей на глаза крови Эл, отчетливо услышал чей-то далекий крик, зовущий его по имени.
- Анна! - словно током ударила его тревожная мысль и, позабыв обо всем, герцог стремительно вскочил с кресла.
- Анна! - кричало его сознание когда он в полной тьме пробирался к двери, которая должна была быть где-то там, сбоку. Что-то больно ударило его по ногам и потративший все свои силы на этот рывок и борьбу с ветром, Эл рухнул на пол.
Боль тяжелой плитой, с такой силой сдавила его грудь, что он мог только скрести руками по деревянным доскам пола, оставляя на них ужасные отметины.
- Анна! - выкрикнули его губы, когда, сумев уперевшись локтями, он попытался приподняться над полом. Это ему почти удалось, но новый порыв ветра играючи опрокинул его на спину. Новая волна боли захлестнула все тело мужчины, принося ему страдания не только телесные, но и душевные. Вновь тяжелая плита придавила Эла и полностью лишенный сил, он не мог пошевелить даже пальцем.
А дальний голос все звал и звал его по имени и каждый этот крик порождал поток слез, которые струились из глаз герцога от отчаяния и бессилия. Это было столь невыносимой пыткой, что потеря сознания оказалось самым лучшим выходом для униженного и полностью растоптанного человека. Перед тем как провалиться в спасительную тьму, его губы успели прошептать лишь одно слово: - Эн.
Когда слуги наконец-то нашли его, тело Эла на ощупь было подобно куску холодного зимнего льда. Обильно залитый кровью из раны на лбу и без сознания он представлял собой страшную картину, которая дала возможность досужим сплетникам объявить его мертвым, и эта новость немедленно распространилась по Малаге.
Только почтенный Амвросий силой своего авторитета сумел вовремя пресечь панику охватившей весь город. Внимательно осмотрев Эла, он нашел в нем скрытые признаки жизни и начал немедленное лечение, приказав отнести больного в свой дом, одновременно известив совет Малаги, что герцог жив, но в очень тяжелом состоянии.
Пролежав длительное время на холодном полу, Эл получил мощное воспаление легких, которое на фоне перенесенной простуды действительно серьезно угрожала его жизни. Осколок стекла к счастью только слегка задел кожу лба вызвав обильное кровотечение, которое под воздействием холода вскоре самостоятельно прекратилось.
Только благодаря врачебному искусству Амвросия и иных городских докторов, направивших все свои силы и познания на помощь герцогу, через месяц, Эл смог самостоятельно встать с постели и мужественно перенес страшную весть, которую от него все тщательно скрывали все это время.
Оказалось, что в тот день, когда с ним случилось несчастье, весь посольский караван полностью погиб в результате внезапно налетевшего на него урагана. На морской берег разгулявшиеся волны выбросили тела валусийских послов, их слуг, матросов и капитанов обоих кораблей. Были найдены так же тела главного церемониймейстера Малаги плывшего вместе с Анной и его троих помощников. Один из утопленников даже после смерти продолжал прижимать к груди ларец с верительными грамотами полученных маркграфиней от Эла перед отплытием. Лица несчастных сильно раздуло от воды и при опознании тел в основном ориентировались на одежду, которая на удивление хорошо сохранилась.
Из всего посольства не хватало лишь тел самой Анны и ее служанки Натаски. Малагцы посчитали их погибшими, решив, что их тела остались на потонувших судах, поскольку было известно, что Анна заняла кормовую каюту. Эл молча, выслушал это горькое известие, не проронив при этом ни единой слезы. Только в уголках глаз молодого лица великого герцога появилась первая морщинка.
Под наблюдением врачей герцог стал самостоятельно передвигаться сначала только по комнате, а затем и по дворцовому парку. Сильная слабость в теле продолжала донимать его, вызывая частые приступы гнева и раздражения вынужденной немощью. И тогда ему на помощь приходила Вероника, она брала его некогда крепкие руки в свои и, говоря ласковые слова, успокаивала мужа, всегда верно находя нужные слова для его измученной души.
Слушая, ее герцог успокаивался и благодаря усилиям жены, черные приступы злости становились все реже и реже пока окончательно не исчезли. Эл усиленно питался, тщательно и прилежно выполнял все предписания врачей, страстно желая только одного вновь встать на ноги и вернуться к обычной жизни.
Затем, когда его тело окончательно окрепло, он стал усиленно заниматься боевым фехтованием, стремясь как можно быстрее вернуть себе былую форму. По два раза в день он выходил на усыпанную песком площадку для рукопашного боя и час за часом упорно восстанавливал, свои прежние навыки и боевое мастерство.
Так прошло почти полгода, после которого Эл вновь стал прежним и впервые за все время сел на трон правителя Малаги. Никто ему в этом праве не отказывал и ранее, но Эл сам определи для себя сроки своего возвращения и многие из жителей города, в душе согласились с ним.
Разобравшись с городской текучкой и приняв поздравление городских выборщиков с возвращением на свое место, Эл попросил Амвросия задержаться для обсуждения важного вопроса. Когда зал приемов очистился от посторонних лиц, герцог пригласил Амвросия сесть рядом с ним и тихо спросил:
- Я обращаюсь к тебе как самому лучшему знатоку всех магических артефактов этого мира почтенный Амвросий. Тело моей жены Анны не было выброшено волнами на сушу, из чего я могу предположить, что она все же могла спастись во время урагана. Мог ли камень глаз верка, с которым она никогда не расставалась спасти мою жену от морской стихии?
Амвросий сочувственно покивал головой на слова Эла, а затем произнес:
- Именно этого вопроса я и ожидал от тебя господин герцог. Видно крепко засела в твоем сердце маркграфиня Анна, если даже сейчас, по прошествию времени ты не желаешь признать факт ее смерти.
От этих слов Амвросия, щеки Эла вспыхнули румянцем гнева.
- Я задал тебе вопрос и не просил решать, кого мне считать мертвым, а кого живым.
- Ты зря гневаешься великий герцог. Твоя жена Анна всегда вызывала у меня только чувство уважения и восхищения. Что же касаемо твоего вопроса, то должен разочаровать тебя. Камень глаз верка действительно дарует его обладателю определенную силу и защиту против различной нечисти, но не может спасти своего хозяина от природной стихии. Ровно, как и золотая цепь маркграфини, которая была надета на Анну в день отъезда.
Согласно нашим преданиям от напастей стихии может спасти лишь зеленый могул но, честно говоря, я сильно сомневаюсь в его существовании. За все время я не только не видел, но даже не слышал о появлении среди людей этого талисмана. Только одни описания в книгах, которые ученые мужи регулярно переписывают друг у друга, - со вздохом признался Амвросий. - А других амулетов и артефактов у твоей жены не было?
- Нет - честно признался Эл убитый подобным ответом собеседника. Тот помолчал некоторое время, давая герцогу прийти в себя, а потом произнес.
- Послушай моего совета герцог. Поезжай к тому месту, где были выброшены на берег тела погибших и убеди свое сердце в правоте моих слов. Там ты надеюсь, найдешь успокоение, свей мятущейся души.
Эл собирался ответить Амвросию, но в этот момент дверь осторожно открылась и в образовавшийся проем проскользнула голова начальника стражи.
- Что?- раздраженно спросил герцог, хотя прекрасно понимал, что Холл, так звали, главу дворцовой охраны зря беспокоить не будет.
- Прошу прощение мой герцог, но только что прибыл спешный гонец от береговой стражи. Сегодня утром, на месте, где были выброшены тела наших послов, рыбаки выловили тело женщины - скороговоркой выпалил Холл и замолчал, что бы набрать воздуха.
- Ну и!?- Эл вскочил на ноги и буквально ожег начальника стражи горящим взором.
- Оно слишком долго пробыло в воде господин, и морские твари сильно изъели его. Одним словом его трудно опознать.
- Ерунда, я опознаю свою жену в любом виде. Холл, прикажи оседлать моего коня и отправь со мной двух человек, да побыстрей! - приказал Эл, энергично устремившись в сторону покоев жены. - Видимо сама судьба вмешивается в наш разговор дорогой Амвросий.
Не прошло и часа, как герцог уже скакал в сторону моря вместе с прибывшим гонцом береговой стражи побережья, заставляя в десятый раз пересказывать привезенную им весть. Со слов рыбаков, тело несчастной видимо застряло в зарослях кораллов обитавших в этих водах в большом количестве. От одежды утопленницы остались лишь жалкие лохмотья, которые рыбаки выбросили в море, когда извлекали тело из своих сетей.
Вся кожа утопленницы была буквально изрезана и разорвана острыми ветками кораллов, а также изъедена морскими обитателями. Больше всего пострадала верхняя половина туловища что, по словам рыбаков, говорило, о том, что оно сначала зацепилась за кораллы волосами, а затем ушло головой в их заросли.
От этих слов гонца Эл каждый раз сжимал свои губы и торопил и без того разгоряченного бегом жеребца. Вняв мольбам Вероники, герцог перед отъездом облачился в теплый кафтан и непромокаемый плащ на бобровом меху. Поэтому холодный морской ветер не доставлял ему больших неудобств во время всей поездки.
За заботу о своем здоровье герцог еще раз мысленно поблагодарил свою жену, когда приехал к месту находки. Зная, что выловленное тело обязательно заинтересует правителя Малаги и, желая спасти его от быстрого разложения, местные рыбаки поместили его в свой ледник.
Густые клубы пара вырывались изо рта Эла, когда тот только вступил под кровлю ледника, впопыхах желая быстрее рассмотреть ужасный подарок моря. Однако факелы давали слишком мало света и тогда, герцог приказал вынести тело наружу, чувствуя как острые иглы холода, стали покалывать его ноги и руки, неспешно поднимаясь, все выше и выше.
Эл сразу определи, что выловленное тело женщины было примерно одинакового роста с его пропавшей женой, но больше он ничего определенного сказать не мог, так сильно было оно обезображено. Напрасно он пытался сориентироваться в этой сложной мешанине кожных лоскутов и обрывках объеденных рачками мышц. В отчаянии Эл перевернул тело на живот и принялся жадно рассматривать его в поисках знакомых ему примет.
Неожиданно он разглядел в области пояснице маленький черный рисунок татуировки, который с большим трудом просматривался на сморщенной коже. Эл рухнул на колени и непослушными от волнения пальцами стал осторожно разглаживать это место, желая доподлинно убедиться в правильности своего открытия. Вскоре это ему удалось, и он явственно различил маленького черного скорпиона, воинственно задравшего вверх свое жало.
Горячая волна крови разом ударила ему в лицо от охватившей его радости. Это не были останки кронпринцессы Анны, чью поясницу Эл изучил самым доскональным образом. Скорее всего, это была ее служанка Натаска, происходившая из семейства Данглавов, чей родовой тотем был именно черный скорпион.
От радостного открытия у Эла слегка закружилась голова, и он поспешил сесть на раскладной стул, заботливо переданный одному из его спутников. Сердце радостно наполнилось новой надеждой на спасение Анны, о которой Эл и боялся мечтать пока ехал сюда. От этих приятных волнений моментально заработал желудок, любезно напоминая своему хозяину, что уже давно пора как следует подкрепиться.
Рыбаки с радостью пригласили великого герцога к себе в таверну и в недавнем прошлом, капитан лесной стражи с удовольствием принял их предложение. Приготовленная хозяйкой дома свежая уха была отменна, а простой хлеб грубого помола был просто божественен для порядком проголодавшегося герцогского желудка. Ложка за ложкой вливались в его недра, и он громко урчал от столь прекрасной пищи.
Когда же трапеза закончилась, Эл решил немного отдохнуть после столь долгой и утомительной скачки к морю возле жаркой домашней печи. Неожиданно к его вытянутым ногам из-за печки выскочил огромный дымчатый кот со светлыми зелеными глазами. Ничуть не пугаясь незнакомца, он сначала величаво подошел к его сапогам понюхал их, а затем стал доверчиво тереться о ноги Эла, видимо распознав в нем родственную котам душу.
Герцог терпеливо ждал продолжения, и оно незамедлительно последовало. Быстрым и грациозным движением животное запрыгнуло к нему на колени, где и улеглось, начав громко и звучно мурлыкать. Кот действительно был очень красив, его толстая шерсть стояла густым ворсом вдоль всего его тела, придавая ему очень важный вид. Рука Эла непроизвольно стала ласкать незваного гостя, от чего хвостатый зверь еще больше заурчал от удовольствия и принялся то закрывать, то открывать свои удивительно чистые по цвету зеленые глаза.
Так продолжалось несколько раз; кот мигал как хорошо отлаженный семафор и вдруг рука Эла, неожиданно застыла над кошачьей спинкой. Кот моментально ощутил изменение в поведении мужчины, поднял голову, и хитро мигнув Элу, молниеносно спрыгнул с колен герцога. Вслед за ним вскочил на ноги и сам Эл, который секунду назад совершил для себя важное открытие. Теперь он точно знал, кто расскажет ему всю правду о его пропавшей жене, и знал, где искать этого всезнающего пророка.
Им была обитательница Сонного леса говорящая кошка Сима, вечно путавшаяся в своих предсказаниях но, в конце концов, довольно точно определившая судьбу Эла и Анны.
Глава II. Встреча со старыми знакомыми.
Сонный лес ничуть не изменился со времени последнего посещения его Элом. Все та же легкая туманная пелена над верхушками деревьев, полное отсутствие лесных обитателей и постоянный хруст опавших листьев под подошвами сапог великого герцога, толстым ковром усыпавших все вокруг. Мирная идиллия осеннего леса, где всё также под каждым кустом, для чужестранца таилась опасность в малой или большой форме. Необычный лес продолжал жить своей неизменной жизнью, постоянно меняясь в своих многочисленных обличиях.
Пройдя мембрану перехода, Эл решительным шагом вышел на средину полянки, подцепив носом сапога среди опавшей листвы ящерку страшилку, умело навевающую ведение прекрасного цветка. Пресмыкающееся вовремя вывернулась из-под герцогской ноги, оставив под ней часть своего хвоста и отбежав в сторону, злобно зашипела, на столь опасного гостя.
Эл впрочем, не обратил на нее никакого внимания. Достав, из потайного кармана камзола особый охотничий манок, он стал старательно дуть в него, вызывая из лесной чащобы кошку Симу. Выдуваемые им трели имели особое свойство для уха блохастого пророка. При их звуке, кошка совершенно не могла противиться и покорно шла на звук манка. Однако на это раз зверь видно охотился, где-то далеко от стоявшего на поляне герцога. Проходила минута, другая, Эл уже покрывался потом от натуги, высвистывая приворотные трели, а кошки все не было. Сима как всегда опаздывала, что было вполне характерным для лиц дамского пола.
Наконец, ухо бывшего лесничего, уловило характерное для кошачьего семейства далекое шуршание лап по опавшей листве, и вскоре перед ним предстал долгожданный пророк. Глядя на возникшего из-за куста хвостатого предсказателя, Эл к своему удивлению не сразу узнал Симу. Кошка была та же самая, но одновременно с этим она была другой. Отныне это не был шаловливый котенок, прыгавший перед Элом всякий раз, когда они встречались. Теперь кошка величаво держала свою голову и во всех её движениях, чувствовалось важность и достоинство.
- Рада видеть снова своего господина - мелодично промурлыкала кошка Элу, склонив голову в знак приветствия и сев на задние лапы, звучно щелкнула хвостом по опавшей листве.
- Что привело тебя в наши края. Уж не хочешь ли ты услышать предсказания той, которой не верил? - учтиво спросила кошка, добавив в свой голос, каплю женского яда.
- Да хочу! - с вызовом произнес герцог. - Я хочу услышать твои новые предсказания, поскольку твои прежние слова оказались правдой и отныне я полностью верю тебе, Сима.
- Приятно слышать слова признания из уст великого герцога, - промурлыкала кошка, - спрашивай мой господин и я отвечу тебе одну истину, какой бы она не была жестокой и необычной.
Услышав подобные заверения кошки, Эл внутреннее сжался, но все же голос его был тверд и сух, когда он задал свой вопрос:
- По воле злой судьбы я разлучился со своей госпожой Анной, и я хочу знать, жива ли она теперь и если жива, то где она сейчас находиться.
Кошка быстро кивнула головой в знак того, что поняла Эла и немедленно вперила свой взгляд в правую сторону от себя, начав что-то пронзительно рассматривать. По мере того как она смотрела, её зеленые глаза начинали увеличиваться в объеме и одновременно менять свой привычный синий цвет на желтый. Не прошло и минуты, как глаза Симы стали подобно глазам филина. Эл не испугался подобной метаморфозы, ведь Сима была порождением Сонного леса, а здесь случалось и не такое.
Больше всего на свете, Эл ждал предсказания, но кошка упорно молчала, продолжая таращить в сторону свои глаза. Наконец, когда терпение герцога лопнуло, и он уже собирался спросить провидца, кошка заговорила громким протяжным голосом.
- Вижу, вижу, вижу страдания моего господина. Вижу могучий шторм унесшего корабль с госпожой и разломивший его пополам как сухую щепку. Скажу сразу, то не злая сила природы, а могучее волшебство извне. Вижу госпожу, обессиленную лежащей на морском берегу и грязные хищные руки, волокущие её слабое тело по мокрому песку.
- Где, где она сейчас!? - радостно воскликнул Эл, - говори, говори Сима!
- Увы, господин, но мой взгляд не видит сейчас свою госпожу, ни на земле, ни на воде, ни в воздухе. Её нет, но она живая, я явственно чувствую это, также как и то, что она в большой беде и ей грозит смертельная опасность.
Глухой стон вырвался из груди Эла, он был готов огреть несносное животное, вещавшее такие страсти и вместе с ним не давая точно ответа, где находиться Анна. Однако как не силен был гнев герцога на кошку, он сдержался.
- Дальше! - нетерпеливо бросил он.
- Дальше все в тумане мой господин. Вижу только твой меч, кровь, опять кровь и руку госпожи с кольцом, которое ты ей подарил. В нем большой зеленый камень, который и охраняет её от обрушившихся на неё напастей, но не может накормить её. Голод, госпоже угрожает голод, я ясно вижу это.
- Зеленый камень! Ты точно это видишь это? Ведь раньше он был синим! Синим Сима!
- Нет, господин. Он зеленого цвета, но вставлен именно в то самое кольцо, что было у госпожи в день отъезда.
- Невероятно! - промолвил Эл, удивляясь словам кошки, - дальше, говори дальше!
- Если ты спасешь госпожу, то получишь великую награду, если нет, то игла печали, будет терзать твое сердце, весь остаток твоей недолгой жизни, ибо от неё нет лекарства.
Глаза кошки стремительно опали и стали прежнего размера.
- Но как мне спасти её, где искать!? - взмолился Эл и услышал.
- С морского берега её забрал тот, кто тебе её дал раньше.
- Тот, кто дал?
- Да именно тот, кто дал.
Эл задумался на несколько секунд, торопливо роясь в памяти стараясь отыскать имя нужного человека и радостно вскрикнув вспомнив. Нужного ему человека звали Али аль Маруф, зинданец, торговец живым товаром.
- Где он сейчас находиться Сима?
- Там же, где вы и расстались - учтиво промурлыкала кошка.
- Спасибо Сима. Если я найду госпожу, я твой вечный должник.
- Торопись господин, голод грозит твоей госпоже. Голод и злые люди в черном одеянии и лысыми головами. Торопись - произнесла наставления кошка, после чего, величаво развернулась и прыгнула через куст.
- Передай госпоже поклон от меня, пусть помнит кошку Симу.
- Передам, передам - пробормотал на бегу Эл. Теперь он знал куда идти и видел ясную цель своих деяний. Блохастый провидец не подвел надежд бывшего лесного капитана. След был взят и вскоре герцог нашел своего старого знакомого зинданца Али аль Маруфа.
При помощи мембраны Эл оказался на песчаном побережье Гюлистана, где от услужливого хозяина гостиницы Гаруфа, за одну золотую монету, герцог узнал хорошие для себя новости. Оказалось, что известный торговец живым товаром купец Али аль Маруф, как раз находиться в их городе. Удачно продав очередную партию своего товара, он остановился буквально в пяти шагах отсюда в гостинице уважаемого господина Фархада.
Из дальнейших расспросов словоохотливого владельца гостиницы выяснилось, что славный купец собирается в ближайшее время покинуть город и по рассказам портовых грузчиков, уже подыскал себе шебеку для нового плавания. Услышав это, Эл не раздумывая, устремился по указанному ему адресу, моля судьбу, чтобы купец ещё не успел съехать.
Небеса услышали его мольбы, и старый знакомый очень скоро предстал перед взволнованными очами Эла. Он сидел в просторном гостиничном зале и отдавал должную дань уважения искусству местного повара. По новому богатому халату, по золотым кольцам на пальцах и довольному лицу, можно было определить, что дела у купца шли в гору.
- О, господин капитан с собственной персоной! - покровительственно воскликнул Маруф, с первого взгляда узнавший Эла, но сильно ошибившись с оценкой его статуса. Виной тому был дождевик, который полностью скрывал одежду герцога, оставляя на всеобщее обозрение только подошвы сапог да голову, покрытую походной шляпой. Эл не стал исправлять промах купца, решив использовать его в своей цели.
- Да почтенный Маруф это я. Твои орлиные очи не подвели тебя, пройдоха - сказал молодой человек, неторопливо приближаясь к купцу.
- Что привело тебя снова в наши края, капитан? Неужели та блондинка оказалась недостойной тебя, и ты хочешь получить другую?
- Нет Маруф, Вероника оказалась выше всех похвал, и я женился на ней сразу, как мы с тобой расстались.
- Мои поздравления капитан, мои поздравления. Может быть, ты скопил денег и хочешь завести себе вторую жену? Так ты только скажи и Маруф достанет тебе новый душистый плод любовных утех, за достойную плату конечно.
- Благодарю тебя Маруф, но у меня уже есть вторая жена и ничем не уступающая по красоте Вероники.
- Ах, Аллах явно благоволит к тебе капитан, раз, подарил тебе возможность иметь двух прекрасных жен сразу! Ты определенно счастливый человек. Так зачем тебе понадобился бедный купец, едва сводящий концы с концами? - спросил Маруф, изображая на своем лице полное непонимание.
- Чтобы ты вернул мне мою вторую жену - коротко бросил Эл, вперив в лик торговца тяжелый взгляд, но аль Маруф был непробиваем.
- Вторая жена? Какая жена? Клянусь здоровьем своей матери, я не понимаю тебя капитан - сказал купец с искренним удивлением и даже обидой. Возможно, Эл поверил ему, если бы не уловил страх и тревогу в глазах Маруфа впервые секунды их встречи, а они были. Эл был готов поклясться чем угодно.
- Ты её знаешь почтенный Маруф. Это так черненькая девушка, которую ты дал мне в придачу при продаже Виктории. Вспомнил? - спросил герцог и хищно подмигнул купцу. Веко аль Маруфа предательски дрогнуло, но только на секунду, а затем его лицо расплылось в радостной улыбке.
- Ах, черненькая. Да, да конечно припоминаю, но я не видел её господин, с той самой минуты как расстался с тобой.
- Не видел? - наигранно удивился Эл. - Память явно тебя подводит славный Али. Вспомни, ты же не так давно встречался с ней. Ну?
Спрашивая купца, герцог из всех сил пытался сохранить на своем лице маску безмятежности и учтивости. В ответ Маруф старательно изобразил процесс добросовестного вспоминания требуемого эпизода, который, к огромному сожалению, для собеседника, завершился безрезультатно.
Он уже был готов открыть свой рот со скорбным известием, что Эл ошибается, но герцог стремительно метнулся к нему подобно лютому тигру. Его рука, упав на лацканы халата, которые удушающей петлей стиснули жирное горло Маруфа - Вспомни, кого ты нашел на берегу моря! Вспомни! Вспомни Маруф!
- Пусти, пусти! - хрипло выкрикнул зинданец, но Эл крепко держал в стальных тисках свою добычу, всё туже и туже сдавливая купеческое горло.
- Говори! Тебе есть, что сказать! - требовал он от Маруфа, но купец упрямо продолжал только шипеть подобно дикой кошке и плеваться слюной.
На помощь терпящему бедствия купцу бросились два могучих телохранителя вместе с несколькими постояльцами гостиницы и, защищая свою голову и плечи от ударов дубины и кулака, Элу пришлось отпустить Маруфа.
- Будете свидетелями! Этот дикарь напал на меня и пытался убить! Меня купца серебряной гильдии!! - визгливо выкрикивал посиневший от удушья торговец, укрывшись за спинами телохранителей и оттуда, яростно потрясая кулаками. - Пропали твои галуны капитан! Теперь тебе одна дорога - на каторгу!
- Пристава! Пристава! - горячо зашумели невольные зрители, обрадовавшиеся возможности поучаствовать в торжестве справедливости, над зарвавшимся чужестранцем. - Мы все пойдем в свидетели!
- Что ж хорошо, зовите пристава, пусть он нас рассудит, по закону и справедливости! - охотно согласился с ними Эл. Стоя один на один перед разгоряченной толпой, он не выказывая ни малейшего страха. Уперевшись одной рукой в бок, он гневно и властно выкинул вперед другую руку, указывая пальцем на Маруфа. - Пусть он выяснит, куда этот шакал дел мою жену Анну, которую нашел на берегу моря, чудом, спасшуюся после страшной бури!?
Услышав это обвинение, гюллистанцы, хорошо знавшие силу и мощь морской стихии, сразу притихли. Воинственный пыл их разом утих и они стали с сомнением и опаской поглядывать на купца, который вначале побледнел, а затем, почувствовав для себя явную угрозу, бросился в ответную атаку.
- Да! Да! Я нашел на берегу женщину, но это была обычная простолюдинка, а согласно береговому праву всё, что выброшено из моря принадлежит тому, кто первый его нашел. Это право полностью распространяется на всех и даже на твою жену капитан! - язвительно выпалил Маруф, горящим взглядом упиваясь мигом своего торжества.
Прекрасно осознавая, что отказ в помощи спасшемуся из морских пучин человеку, а в особенности женщине, основательно подрывает его торговую репутацию, аль Маруф решил спрятаться за буквой закона, с помощью которого местное население хорошо кормилось в прежние годы. Он, правда, в основном распространялся на товары и прочее недвижимое имущество, выброшенное морем на берег. Всем выжившим людям, гюллистанцы, как правило, оказывали помощь, но Маруф упорно трактовал закон в выгодном для себя свете.
- Ты признаешь это перед людьми? - быстро спросил Эл, теребя нагрудные застежки своего походного плаща.
- Да признаю! - подтвердил купец. - Закон на моей стороне!
- Ты лжешь мерзкий шакал! - властно перебил его Эл. Привычно расправив плечи, и гордо подняв голову, как это он неоднократно делал перед своими подданными, изрекая своё окончательное решение по тому, или иному важному вопросу.
- Закон на моей стороне, поскольку береговое право распространяется только на купцов, экипажи кораблей и пассажиров но, ни в коем образе не касается послов и лиц верховной власти, к которым относилась моя жена кронпринцесса Анна. Это говорю тебе я, великий герцог Малаги - четко и безапелляционно произнес Эл, отбрасывая с себя дождевик.
На Маруфа было страшно смотреть. Еще несколько мгновений назад его лик был полон ярких красок жизни, а теперь, он залился одной краской, краской смертельной бледности и печали. Губы затряслись от страха, а глаза вылезли из орбиты при виде на груди у собеседника золотой герцогской цепи, усеянной звездами, знаком высшей власти. Ноги у купца, сами подкосились и со всего маха, он бухнулся на землю перед герцогом.
- Ва-ва-ваше... - тонко заблеял Маруф, судорожно хватаясь руками за сапоги Эла, в мгновение ока, превратившись из полноправного хозяина жизни в жалкого слизняка.
- Поднять! - приказал тот телохранителям купца, и те проворно исполнили его приказ.
- Я думаю, нам есть, о чем поговорить без посторонних глаз и ушей - властно сказал герцог и трясущийся от страха Маруф радостно закивал головой. Меньше всего в минуту своего унижения и позора, он хотел присутствия посторонних лиц.
Едва только дверь в комнату купца закрылась, как Эл приступил к энергичному допросу, помогая себе при этом ударами кулака. Это ему сильно помогла выудить из могучего потока мольбы, клятв и заверений нужные для себя сведения.
Маруф действительно нашел Анну на берегу моря после той ужасной бури. Кронпринцесса была жива, но очень слаба после долгого пребывания в море. Маруф клялся и божился, что он не узнал Анну, а она не назвала себя, хотя Эл в этом сильно сомневался. Неизвестно как развернулись бы события в дальнейшем, но в этот момент в этой истории возник новый персонаж, впрочем, хорошо знакомый Элу по его прежней службе.
Это был господин Жак, у которого с герцогом были свои старые счеты. По словам купца, он оставил службу и, объявив себя Вольным Топором, сколотил вокруг себя шальную ватагу, которая занялась морским промыслом. Маруф уверял, что Жак просто забрал у него женщину, но у герцога, который хорошо знал жадную натуру купца, эти слова вызывали большие сомнения. С каким бы наслаждением, Эл избил бы эту ничтожную личность, благодаря которой он лишился своей жены но, подавив приступ гнева, он решил наказать купца иначе. Герцог ударил по самому больному для Маруфу месту, деньгам.
Узрев среди вещей зандарца кожаный саквояж, он сразу определил, что это походная купеческая казна.
- Сколько тут? - спросил Эл, ткнув для верности саквояж носком сапога. По тяжести и неповоротливости предмета, догадка герцога была верна.
- Восемь тысяч монет господин - одним духом выпалил Маруф, лихорадочно переводя свой взгляд с Эла на казну.
- Правда? - Эл встряхнул саквояж рукой и убедился, что купец не соврал. - Знаешь Маруф, именно столько мне и необходимо для того, чтобы исправить твою досадную ошибку, допущенную тобой в отношении кронпринцессы. Надеюсь, что ты как честный человек готов безвозмездно ссудить мне эту сумму. Не правда ли?
Гримаса судороги перекосило лицо аль Маруфа от подобных слов. Он куда охотней дал их герцогу в рост под процент или вообще отказал но, сделав огромное усилие над собой, купец радостно закивал головой, не в силах произнести, ни звука.
- Отлично, друг мой. Я с радостью принимаю твой щедрый дар, но для того, чтобы всё было по закону и совести, ты мне напишешь расписку. Не хочу, чтобы моё честное имя полоскали на ветру различные недобросовестные сплетники. Ведь верно? - герцог верил в купца тяжелый взгляд. Страх так сильно, перехватил горло Али, что тот только смог кивнуть головой в знак согласия.
- Итак, Маруф бери перо и пиши расписку. И без ошибок! Проверю - рыкнул Эл, заметив как слабое подобие улыбки, появилось на губах купчика.
Так великий герцог достойно поквитался со своим старым знакомым и, став обладателем огромной суммы, немедленно приступил к поискам старины Жака. Судьба вновь благоволила Элу, и не прошло пяти дней, как ему стало известно, что разыскиваемое им лицо, находится в соседнем городе Кирбелле, где возглавляет отряд местных Вольных топоров. Не теряя ни минуты, великий герцог немедленно воспользовался услугой мембраны, щедро потратив на это спонсорскую помощь, полученную от Али аль Маруфа.
Сама Кирбелла имела репутацию города пристанища различного воинственного сброда, бороздящего морские просторы. Пришедшие в порт после морского похода и странствий, команды быстро спускали местным скупщикам свою добычу, в полцены её стоимости. Истосковавшись по женщинам и вину, они бурно кутили в течение нескольких месяцев, после чего вновь уходили в море в поисках легких денег и приключений.
На рынках Кирбеллы охотно брали всё, что морские охотники привозили с собой из плавания, за исключением живого товара. Для него существовали свои особые базары, вынесены за пределы города и герцог, опасался, что Жак, уже мог давно продать Анну, узнав, кем она приходилась Элу.
Хорошо зная с кем, ему предстоит иметь дело, Эл вначале обратился за помощью к местным властям и, наняв за звонкую монету два десятка городских стражников во главе с бравым сержантом Суфангом, отправился в трактир "Одинокий нарвал", где квартировался месье Жак.
Трактир, оказался именно таким, как и представлял его себе, герцог; низенький закопченный зал, в котором за крепко сколоченными столами гуляли представители морской вольницы. Эл сразу узнал господина Жака, несмотря на то, что тот основательно зарос бородой и сильно потемнел от морского загара.
Рядом с ним сидело человек двенадцать вооруженных моряков, видимо из его ватаги, громко горланившие песни и непрерывно поднимавшие свои винные кубки. Едва только Эл приблизился к столу, как мсье Жак привлеченный появлением городской стражи поднял голову и после недолгого колебания узнал своего бывшего соперника. Видимо капитан Вольных топоров слишком много выпил или воспоминания о былом соперничестве с Элом доставляли ему большие страдания, но едва только великий герцог был узнан, как бретонец взревел и, выхватив меч, бросился на него.
Проворно вскочив на стол, Жак ястребом бросился на герцога, но тот ловко увернулся от вражеского клинка и в свою очередь обнажил свой могучий драгон. Голубые волны радостно заиграли на гранях клинка, предвкушая удалое сражение, но яростной схватки между двумя соперниками не случилось. Вмешались прибывшие вместе с Элом стражники, которых напугало не столько проворство капитана Вольных Топоров, сколько активность его товарищей.
Едва только Жак устремился на соперника с мечом, как сидевшие на скамьях морские бродяги немедленно последовали вслед за своим вожаком, намереваясь вмешаться в начавшийся поединок и напасть на Эла с флангов и тыла.
Прекрасно знакомый с подобной волчьей тактикой трактирных схваток, один из стражников Кирбеллы, не задумываясь, разрядил свой арбалет в спину месье Жака. Короткий болт смачно хлюпнул, войдя в спину предводителя Вольных Топоров, легко пробив тонкую кольчугу, одетую под одежду Жака. Бретонец дернулся от столь подлого удара, но смог только устоять на ногах и, позабыв про Эла, двинулся в сторону обидчика. Он успел сделать только несколько шагов, когда из его рта на грудь хлынула тонкая струйка алой крови.
В тот же момент, ноги бывшего капитана сделались ватными, и тот стал заваливаться на бок. Осознав, что Жак вот-вот покинет этот бренный мир, Эл стремительно бросился к бретонцу, успев подхватить его у самого пола. Схватив обеими руками за ворот грязной рубахи, он приблизил Жака к себе и требовательно прокричал ему в лицо, страшась опоздать:
- Анна, где моя Анна? Куда ты дел женщину, которую тебе продал аль Маруф на берегу моря? Говори!
В ответ губы Жака только презрительно скривились, и он удивленно констатировал, уже забытый им случай:
- Значить не врала стерва, что является твоей женой. Жаль, что я тогда не поверил, а зря. Ох, и поплясала бы она тогда у меня.
Это признание, подхлестнуло Эла. Он с силой встряхнул слабеющее тело бретонца от чего из его рта, вылетела новая порция крови.
- Где она? Говори! - требовал Эл, яростно сверля лицо бретонца, который отвечал ему не меньшей ненавистью своих черных глаз. Несколько секунд длился этот безмолвный поединок, пока Жак, не собравшись с силами и переборов кровавые пузыри на губах, презрительно выпалил.
- Там, откуда не возвращаются.
Он собирался ещё, что-то добавить, но от глубокого вдоха у бретонца кровью хлынула горлом. Из последних сил он попытался плюнуть в лицо Эла, после чего Жак умер с торжествующей улыбкой на кровавых устах.
Стража тем временем, уже заканчивали вязать Вольных Топоров из команды Жака. Трое, особо рьяных морских скитальцев лежали мертвыми на полу утыканные арбалетными стрелами стражников Кирбеллы. Они не привыкли особо церемониться с местной публикой, предпочитая наводить порядок железной рукой.
Честно отрабатывая полученное золото, по приказу герцога, стражники выставили джентльменов удачи перед ним навытяжку, со скрученными за спиной руками. Упустив главаря, Эл решил попытать счастье с его подельщиками, посчитав, что кто-нибудь из них может знать о судьбе Анны.
- Я великий герцог Малаги. Вы напали на меня и заслуживаете смерти. Вы сможете спасти свои жизни, если расскажите мне о судьбе черноволосой женщины, которую ваш капитан купил у купца аль Маруфа, на берегу моря около четырех месяцев назад. Это моя жена кронпринцесса Анна и я ищу ее. И так я жду.
- А если мне нечего сказать! - нахально произнес невысокий крепыш в воловьей шляпе. - Я знать не знаю никаких кронпринцесс или баронесс, Анн или Банн.
- Не знаешь? - спросил Эл.
- Не - а - глумливо произнес крепыш, не выказывая к герцогу ни малейшего почтения.
- Он ваш - коротко бросил Эл стражникам и тот час, с плеча одного из них, сорвалась арбалетная стрела, пробившая горло храброму шутнику.
- Ну а ты, знаешь, что нибудь? - спросил герцог другого топора, у ног которого умирал крепыш. Метнув в Эла яростный взгляд, он бросился вперед, намериваясь попасть головой в лицо герцога. Тот, однако, был наготове и сверкнувший голубой молнией драгон, прервал отчаянный бросок моряка.
- Есть еще желающие поговорить со мной по душам? - как ни в чем не бывало, спросил Эл, поигрывая мечом. Ответом ему было хмурое молчание и ненавистные взгляды из подлобья.
- Что вы с ними церемонитесь ваша светлость, - подал голос сержант, - перевесить их и вся недуга. А, что касается женщины, так если у вас есть какой-нибудь её предмет, так мы её быстро отыщем. Есть у нас тут такой специалист, чернокнижник.
Врал ли многоопытный страж Кирбеллы или нет, это так и осталось невыясненным, однако его слова очень сильно помогли Элу продвинуться в его поисках. Услышав предложение стражника герцогу, один из моряков так рьяно бросился к Элу, что охране пришлось несколько сдержать его "благородный" порыв по оказанию помощи в поисках кронпринцессы.
- Ваша светлость! Я знаю, где находиться та женщина, о которой вы говорили - бойко верещал длинный, плохо одетый искатель приключений. Ему явно не хотелось встречаться с пеньковой веревкой и потому, он спешил облегчить душу.
- Была, была такая женщина, ваша светлость. Её действительно продал нашему капитану купец аль Маруф. За двадцать пять монет, это я хорошо помню. Господин Жак ещё брать её не хотел за такую сумму, так он язви его торговую душу, сказал, что это ваша любовница и капитан тогда согласился.
- А было ли на ней какое нибудь украшение? Например, кольца на пальцах. Вспомни хорошенько - спросил Эл, с трудом стараясь сохранить на своём лице маску спокойствия и сомнения в правдивости слов пленного. На давно небритом лице длинного, отразились лихорадочные муки воспоминаний по закоулкам его памяти. Он мучительно старался вспомнить ответ на заданный герцогом вопрос, и когда это свершилось, расцвел радостной улыбкой.
- Вспомнил! Вспомнил ваша светлость. У той женщин, действительно, на правой руке было золотое кольцо, с зеленым камнем. Гаусен, - тут длинный кивнул в сторону лежавшего на земле крепыша с арбалетной стрелой в горле, - он хотел снять его, ещё там, на берегу моря, да куда там. Так оно ожгло его пальцы, что целый месяц с волдырями ходил.
Господин Жак очень рассердился, и приказал нам отрубить женщине руку, чтобы кольцо забрать, да только никто не захотел связываться. Уж больно Гаусен сильно орал от боли, да колечко то ярко сверкало. Тут и дураку ясно, что это магия. Тогда капитан сам выхватил меч и бросился на неё, но и он не смог сладить с ней. Как посмотрела она ему в глаза, так он сразу передумал её убивать. Только плюнул ей под ноги и отошел - скороговоркой говорил моряк, в надежде выторговать у Эла свою жизнь.
- И куда он свою обидчицу дел? - спросил Эл, стараясь унять сердцебиение в груди.
- Ясное дело куда, гиммерийцам продал. Сказал, что такому колдовскому отродью только там и место. И добавил, подобное к подобному.
При упоминании о Гиммере, у Эла разом похолодело внутри. Там не столько практиковались магией, сколько поклонялись различным темным культам и не брезговали человеческими жертвами при проведении ритуалов. Слава об острове колдунов была самая отвратительная, и для всей Гарандии гиммерийцы были давней головной болью, но для её устранения требовались финансы. Никто из правителей вольных городов и стран не желал собрать войско для искоренения этой нечисти, учтиво предоставляя соседям совершить ратный подвиг на благо всей планеты.
В некоторых случаях, когда известия об отвратительных деяниях колдунов сильно будоражили умы и души жителей Гарандии, правители вольных городов собирались на советы, однако дальше разговоров дело не шло. Против гиммерийцев применялись торговые санкции, которые по прошествию времени тихо и незаметно отменялись и поклонникам темных культов, всё сходило с рук.
- А что женщина?- скрипнув зубами, спросил Эл.
- Она назвала капитана подлецом и предсказала, что её муж расплатиться с ним за все его злодеяния. Озлобленный её непокорностью, господин Жак немедленно продал женщину гиммерийским перекупщикам по очень выгодной цене. Те как раз занимались покупкой людей для своего острова.
Облегчив душу признанием, длинный с надеждой смотрел в лицо Элу, ожидая решения своей участи, и великий герцог не обманул его ожиданий.
- Сержант, этот человек свободен, - обратился он к начальнику стражи. - Вот тебе за правду десять золотых и постарайся найти им достойное применение.
Эл бросил длинному моряку маленький кошелек с деньгами аль Маруфа, который тот проворно подхватил его на лету.
- А что делать с остальными? - поинтересовался Суфанг.
- Странный вопрос, сержант. Повесить. Они были слишком застенчивы в разговоре со мной и не хотели открыть свою душу.
Прошло около недели и вновь, Амвросий с Элом уединились в тиши большого кабинета правителя Малаги. Вернувшись, домой, Эл развил бурную деятельность, направленную на спасение Анны, но все его благородные усилия разбивались прахом о непреодолимые препятствия житейских проблем. Все соседи Малаги выражали великому герцогу радость по поводу известий о судьбе уважаемой ими кронпринцессы, но далеко не все были готовы оказать немедленную помочь правителю Малаги в спасении Анны. Желая спасти жену, герцог был готов выступить в поход с тем, что имелось, но для сведения воедино всех получаемых от соседей кораблей, солдат и денежных средств, требовалось время, а его у Эла катастрофически не хватало.
Помня пророческое предупреждение кошки Симы о постоянной опасности грозящей Анне, Эл решительным образом пересмотрел свои планы, решив сделать ставку на собственные силы, с помощью которых он намеривался разбить гиммерийцев.
Отбросив в сторону корабли как средство доставки солдат в Гиммерию, он решил перебросить их в страну колдунов с помощью волшебной мембраны. Армия Малаги была не столь велика, но герцог фанатично верил, что удача будет на его стороне. План был, безусловно, хорош, хотя сильно отдавал авантюризмом, но и тут возникли сложности в его исполнении.
Оказалось, что магические мембраны не в состоянии произвести мгновенный перенос большого числа людей на огромное расстояние. Максимум, что они могли пропустить только пятнадцать - двадцать человек, как оказалось, магия тоже имеет свои границы. Узнав эту новость, Эл немедленно произвел расчеты, во сколько ему обойдется переброска в Гиммерию хотя бы трех тысяч солдат и приуныл. Холодные цифры столбца показали, что для покупки нужного числа артефактов, денег не хватало не только у Эла, но и, наверное, у всей Гарандии.