...мы расположены платить почти любую цену за обман бессмертия.
Виктор Санчес
...похоже, что "Там" существует другая жизнь и что вы живете "Там", когда спите "Здесь"...
Эдвард Пич
ЧАСТЬ 1
Все чаще я по городу брожу.
Все чаще вижу смерть - и улыбаюсь
Улыбкой рассудительной. Ну, что же?
Так я хочу. Так хочется мне знать,
Что и ко мне придет она в свой час.
Александр Блок
Тяжелая дверь поддалась не сразу. Николаю пришлось ухватиться за грязную ручку обеими руками, несколько раз хорошенько рвануть ее на себя и только после этого он сумел протиснуться через узкую щель внутрь. Дверь тут же с треском за ним захлопнулась. Ржавая пружина звякнула.
— Здравствуйте, — он нагнулся к окошечку и, облизнув пересохшие губы, сообщил, — я к Санда-лову.
— К Сандалову?.. — охранник возвел глаза к потолку. — К Сандалову... А кто это?
С улицы просигналили. Охранник отошел от стола и принялся щелкать переключателями. Че-рез серое запыленное окно Николаю было видно, как медленно отползают в сторону металличе-ские ворота. Клубок спутанной колючей проволоки на них трепыхался, словно большой мохнатый паук. Щелкнул тумблер, машина въехала на территорию базы, и ворота медленно поползли обрат-но. За что-то зацепившись, паук из колючей проволоки свесился на бок.
— Чего вам? — переспросил охранник, возвращаясь к столу.
— Мне нужен Сандалов, — повторил Николай, — где его можно найти?
— А я откуда знаю? — удивился тот. — Он у нас работает?
Осторожно повернув турникет, Николай прошмыгнул мимо распахнутой настежь вахтерской двери и вышел во двор.
— Стой! — сию же минуту истошно завопили за его спиной. - Назад!!.
Вздрогнув, он остановился.
— Пропуск забыл выписать, — улыбнулся охранник, появляясь на пороге с эмалированной круж-кой в руках, — как фамилия?
— Моя? (...моя мне известна...) Савельев.
Николай полез во внутренний карман за паспортом.
— Не обязательно, — отмахнулся охранник, безошибочно угадавший его жест, — я запишу вас в журнал и выдам бланк. Там, куда идете, поставите на него печать с обратной стороны, а когда бу-дете возвращаться, вернете мне.
— Понял, — кивнул Николай, принимая пропуск.
И подумав, добавил:
— Только не надо орать, я не глухой.
— Порядок у нас такой! — словно оправдываясь, проорали ему вслед.
— А-а... А я решил с головой что-то.
В коридоре было пусто. Пусто, в смысле людей. Николай пробежался по всем этажам, заглянул в несколько кабинетов, но так никого и не обнаружил. Странно, — подумал он, присаживаясь на подоконник, — до обеда еще далеко, куда же все подевались? Ну Андрюха, ну сукин сын... А мо-жет он дома? На мгновение эта мысль показалась разумной и вполне естественной. Хм... В рабо-чее-то время?
Этажом ниже хлопнула дверь, эхо гулко прокатилось по пустым коридорам. Соскочив с подо-конника, Николай бросился вниз.
— Погодите, — он подбежал к человеку, который не спеша запирал кабинет, — одну минуточку!
Перевел дыхание.
— Вы не в курсе, куда все подевались? Полчаса брожу здесь и ни одной живой души. Прямо мертвое царство какое-то.
— В таком случае, я - Аидоней, — прозвенев ключами, мужчина убрал их в карман. — Гадес.
— Что?..
Аидоней рассмеялся.
— Я директор базы. Вам что нужно?
— А-а, — Николай улыбнулся, — директор. Тогда, наверное, вы мне и нужны.
— Слушаю.
Мужчина поднял с пола дипломат, отряхнул его и направился к выходу. Николай пошел рядом.
— Я ищу Сандалова. Он работает у вас технологом и...
— Андрей Николаевич?
— Ну, да.
— Уже не работает.
— То есть... как не работает?
Николай остановился.
— А вот так. Я его выгнал. Полгода уже как выгнал. Вышиб к чертовой матери!
— Выгнали?..
— Да, выгнал. Я, конечно, понимаю, человек он нужный, с двумя высшими образованьями. Автор каких-то там книг... Но мне на его книги, извините, глубоко начхать! Это коммерческое предпри-ятие и балагана я здесь устраивать не позволю.
Он подозрительно окинул Николая взглядом.
— А вы ведь нездешний?
— Нездешний, — Николай поморщился. — Только что с поезда. Он должен был меня встретить, но...
— Ага, ну тогда все понятно. Тогда у вас все еще впереди. Еще увидите, во что они с Гындой пре-вратили город. А ко мне с этими бреднями лучше не суйтесь. Ясно?!
Директор ускорил шаг и скрылся за поворотом. Николай остался стоять. Мысли у него в голове путались. Наверное, он все-таки дома, — подумал он, пожимая плечами, — Гында, Гында... Что еще за Гында такая?..
На проходной, к его удивлению, никого не оказалось. Мигали красные лампочки, истошно вы-ла сирена. Положив, так и не отмеченный ни чьей печатью пропуск на стол, рядом с кружкой, в которой плавала жирная моль, Николай вышел на улицу.
Что ж, — соображал он, — адрес у меня где-то записан.
Дверь ему долго не открывали. Он позвонил раз, потом еще. Затем нажал кнопку и продержал ее несколько дольше, чем это обычно принято. Квартира молчала. Николай уже собрался уходить, (хотя куда именно, он не знал), когда щелкнул замок и перед ним возник некто. В первое мгнове-ние он подумал, что ошибся подъездом. Человек, который стоял на пороге, мог быть кем угодно, но только не тем, к кому он приехал. Диковинный полосатый халат, взъерошенные, торчащие в разные стороны волосы и бледное осунувшееся лицо, на котором резко выделялись, сверкавшие сумасшедшим, болезненным блеском глаза. Некоторое время оба рассматривали друг друга. На-конец Николай выдавил:
— З-здрассьте.
Голос его дрогнул.
— Здравствуйте, вам кого?
Хозяин квартиры смотрел недовольно и настороженно.
— Андрей?..
Николай шагнул ему навстречу. Тот попятился и попытался захлопнуть дверь.
— Это же я, неужели не узнаешь?!
Человек в халате замер.
— Коля?..
Дверь открылась пошире.
— Ну да, черт побери! Я, я это!!
— Ко-оля!! Вот так сюрприз! — Андрей наскочил на него, едва не сшибив с ног, и схватив за пле-чи, несколько раз хорошенько встряхнул. — Откуда ты здесь? Разве ты не в Москве? Ну проходи, проходи, чего встал!
Николай вошел.
— Слушай, — начал он, скидывая на пол порядком натершую плечо сумку, — может ты объяс-нишь мне, как все это понимать?
— Объяснить? Да я сам ничего не понимаю. Ты что здесь, проездом?
— Та-ак... — Николай выпрямился.
Некоторое время Андрей стоял неподвижно, затем хлопнул себя по лбу и издав сдавленный смешок, медленно опустился на стул.
— Моэрис! Переписка!! — произнес он сквозь смех. — Совсем закрутился. Наша с тобой пере-писка!
— Ну, да, — Николай неуверенно улыбнулся.
По лицу его пробежала легкая тень. Что-то неискреннее послышалось ему в этом смехе.
— А позавчера я выслал тебе телеграмму. Думал, ты меня встретишь...
— Так, так, так, — Андрей забегал по коридору, — выслал телеграмму. Надо в почтовом ящике посмотреть, мне сейчас всю корреспонденцию туда валят. Наверное, там. Да ты проходи, проходи.
Он схватил его за рукав и потащил в зал. Николай не сопротивлялся.
— Знаешь, — признался он, — а ведь я сначала к тебе на работу поперся. Я сейчас прямо оттуда. Решил, что раз ты меня не встретил, значит...
— На работу? — вздрогнул Андрей. — Так ты уже...
Сбился и замолчал.
— Господи, да что с тобой такое творится! Ты случайно на наркоту не подсел? Что я уже? Знаю, что тебя вышибли с базы? Ну знаю, и что тут особенного. Разговаривал я с этим вашим... Аидоне-ем.
— С базы? — Андрей снова расхохотался, на этот раз более искренно и даже с каким-то облегче-нием. — С базы!.. На базе я полгода как не работаю.
Он вдруг снова замолчал, словно испугавшись чего-то, а затем резко переменил тему.
— Так ты к нам надолго? Впрочем, что это я? Это совсем неважно! Располагайся, чувствуй себя как дома. Мне сейчас нужно будет уйти... к сожалению... Ну, да ничего! Квартира в твоем полном распоряжении. Черт бы побрал эти дела! Располагайся...
И не давая Николаю опомниться, убежал в соседнюю комнату.
— Эй, — Николай поднялся из кресла, — может ты все-таки сначала объяснишь мне...
— Об чём базар! Объясню, конечно объясню, — проорали из-за стены. — Но потом. Кстати, рас-шифровка у меня в офисе. Ты уж извини. Вот вечером приеду, привезу расшифровку и все объяс-ню. А сейчас не могу, нет времени. За мной должна заехать машина, так что извини...
Через открытую форточку с улицы донесся автомобильный гудок.
— Во, — Андрей выскочи в зал, — легок на помине.
Вместо халата на нем теперь был дорогой черный костюм. Волосы оказались аккуратно приче-саны.
— Коньяк в холодильнике, ключи от входной двери на телефонном столике. Это на тот случай, если решишь прогуляться. Но вообще-то, я бы тебе советовал принять душ и отдохнуть. Все-таки путь проделал не близкий.
— Но погоди, а как же...
— Обо всем поговорим вечером, — крикнул Андрей уже из коридора. — Обо всем! Будь здоров.
Николай остался один.
— Черт знает что, — в который раз повторил он и на ходу расстегивая рубашку, отправился в ванную.
Холодный душ сейчас показался ему как нельзя кстати.
Квартира, в которой жил Андрей, поражала не столько своей роскошью, сколько царившим в ней беспорядком. Одну за другой, Николай исследовал все семь комнат, повсюду натыкаясь на пыль, пустые коробки и разбросанные вещи. Более всего его заинтересовал кабинет. Помимо книжных стеллажей, письменного стола и двух компьютеров, уютно расположившихся на нем, в кабинет были свалены целые горы бумаги. Толстые стопки исписанных от руки и отпечатанных на машинке листов взгромождались одна на другую. Повсюду валялись компьютерные распечатки, ксерокопии. Тетради, скоросшиватели, брошюры - все это было брошено как попало, очевидно второпях.
Обойдя кабинет, Николай отодвинул кресло и уселся за стол. Несколько глянцевых бланков с оттиснутым на них: "РЕАБИЛИТАЦИОННЫЙ ЦЕНТР", упали при этом на пол, открывая ста-рую, порядком замусоленную книгу в зеленом переплете.
— Хм, интересно.
Заглавие на титульном листе гласило: "Философия общего дела".
— Забавно, — пробормотал Николай, презрительно швырнув книгу обратно на стол, — что-то раньше я за ним такого не замечал.
Он хотел посмотреть что находится в ящиках, но ни один из них не открылся. Наверное, запер пока переодевался, — промелькнуло у него в голове, — не от себя же он их запирает. Внимание Николая привлекла серая папка, выставлявшаяся из-под прочих бумаг. Приподнявшись, он осто-рожно достал ее. Категория "P", - значилось в верхнем правом углу. В папке лежали письма. Множество грязных тетрадных листов с изорванными краями, исписанных разными чернилами размашистым неровным почерком. То тут, то там на них попадались помарки и исправления. Ни-колай поднял первые несколько листов, скрепленных обычной канцелярской скрепкой, и быстро пробежал их глазами.
Письмо начиналось со слов:
Уважаемый товарищ Кронос, пишет Вам инакомыслящий Платон Вольфович Глотт.
— Инакомыслящий Глотт?.. — Николай поморщился.
Далее шло:
Вот уже дважды писал я к Вам, но дошло ли до Вас хоть одно мое послание, так и не знаю. Страдаю, а потому молю о помощи!
Седьмого июля сего года, около семи часов вечера, за мной приехала "скорая помощь" и семеро врачей из нее начали уговаривать меня поехать с ними. Действуя обманным путем, они говорили, что собираются снимать меня с учета и чтобы я ехал, но я не соглашался, так как чувствовал подвох и не верил им. Тогда все семеро накинулись на меня, скрутили меня, и поволокли меня в "скорую". По дороге я попытался оказать сопротивление, но мне так вывернули руки, что я аж взвыл. Меня привезли в отделение РКПБ. Сразу хочу отметить, что дежурный врач меня не ос-мотрел и не беседовал со мной. Вместо этого он вызвал санитара, который в этот день совсем не работал. (У него был выходной, у этого санитара. Он живет рядом с больницей и пришел с выходного).
В отделении со мной беседовала психиатр Алексеенко. Я начал ей объяснять, что полгода уже не страдаю эндогенным заболеванием, но она меня не слушала. Её интересовало, какая ботва у картофеля в нашей деревне, болеют или нет овцы, вылезает ли у кур перо. Потом мне, без моего на то согласия, вкатили укол, чтобы привить зависимость к алкоголю, и когда мышление у меня из-за этого укола стало работать совсем иначе, психиатр Алексеенко заставила меня распи-саться. Они меня отпустили домой, но с тем, чтобы посмотреть, буду я или нет писать о том, что в АТБ связи мешками воровали деньги. Я не писал. Не мог, так как находился в депрессии. По-кровский, который лежал со мной в одной палате, сообщил мне, что психиатр Алексеенко нарко-манка. Валентина Петровна, сестра, тоже похожа на наркоманку. Это она ставила мне алко-гольные уколы и говорила, что таблеток тизерцина, которые мне нужны для лечения невралгиче-ского заболевания, вообще нет в природе.
Спустя неделю, за мной опять приезжала машина. Врач со "скорой" сказал мне: "поехали, Глотт". Я спросил: "куда?" Тогда он ответил: "бороться с мафией". Я сбежал от врачей. По-сле этого я четырежды звонил в милицию и трижды писал заявления, но меня игнорировали. Лейтенант Нафиков по секрету сообщил мне, что вся милиция у них - мафия, и что прокурор ихний - куплен. Затем он объявил, что я дал ложные показания и велел мне сушить сухари.
На медосмотре в поликлинике мафия хотела чтобы я прошел не все кабинеты. Один из врачей так прямо и заявил мне, угрожая: "еще будешь, нет, бороться с мафией?!" Мне известно, что нашего мастера они отравили. Жена моя, наркоманка, уже не раз подсыпала мне в суп серый по-рошок. Подсыплет и выходит за дверь - смотреть, буду я есть или нет. (А я и есть-то не ду-маю!) И в ларьке ларечницы подсыпают мне в бутылки порошок. (А я и пить-то не думаю!)
Вот уже семь лет на меня покушаются. В атмосфере постоянной травли, я узнал про Вас и немедленно решил написать. Пожалуйста, поставьте меня на учет. Семь лет я веду тайный дневник, и если угодно, могу Вам его переслать.
С уважением, П. В. Глотт.
P.S. Нужны ли Вам фотографии 3х4? У меня есть.
Закончив читать, Николай некоторое время тупо смотрел перед собой, пытаясь собраться с мыслями. Затем отпихнул папку, плюнул и, рассмеявшись, встал из-за стола.
— Будь я проклят, если понимаю, что здесь творится!
Достав из холодильника коньяк, он налил себе полный стакан и залпом его выпил. На душе стало как будто полегче. Вспомнилось то, зачем он сюда приехал, захотелось пойти прогуляться. Распаковав свою сумку, он переоделся и стал искать ключи. В коридоре на телефонном столике их не оказалось.
— Странно, — Николай стоял в замешательстве, — он же сказал, что если я захочу посмотреть город...
(...вообще-то, я бы советовал тебе отдохнуть...)
— Ну, уж нет!
К счастью, изнутри замок открывался безо всяких ключей. Выйдя из квартиры, он театральным жестом захлопнул за собой дверь.
Город ему не понравился. Слишком пыльный, слишком пестрый, слишком... странный. Нико-лай заглянул в главный универмаг, посетил художественную выставку, прогулялся по набереж-ной. Он даже осмотрел местный крематорий, правда, только издали. И всюду, куда бы он ни по-шел, на глаза ему попадалось одно и то же - реклама Реабилитационного Центра. Она красовалась в витринах магазинов, ею были разукрашены автобусы и троллейбусы, она пестрела на первых полосах местных газет. Рекламные листовки раздавались прохожим на каждом углу, а на самых высоких зданиях висели огромные красочные щиты: "КРОНОС — ВАШ ШАНС ПОБЕДИТЬ ВРЕМЯ!" Да что же это за Кронос такой? — не переставал удивляться Николай. Ему вспомни-лись те несколько бланков, которые он видел в кабинете Андрея.
Людей на улицах было не много. По крайней мере, так ему показалось. Он даже попытался сравнить Глахов с городом-призраком, но... Но стоило ему поднять глаза и взор его обязательно упирался в цветастые рекламные щиты. Нет, на город-призрак Глахов не тянет. Слишком пестро, слишком ярко. Слишком. Да и люди все-таки есть. Хоть мало, а есть.
Домой он вернулся ближе к вечеру. Поднимаясь по лестнице, Николай вспомнил, что ушел без ключей. Впрочем, опасения его оказались напрасны. Еще за три этажа он услышал приглушенные звуки музыки. Когда же поравнялся с андреевой дверью, сомнения его развеялись окончательно. Музыка грохотала оттуда.
— Вернулся, — усмехнулся Андрей, — ну проходи.
Он отхлебнул из бокала, который держал в руке и исчез в глубине квартиры.
— Там - Кронос, тут - хронос... — пошутил Николай.
Он вытряхнул из кармана несколько рекламных листков, повесил плащ и немного подумав, за-вернул на кухню. Несмотря на любопытство, встречаться с посторонними ему не хотелось. Опять этот шут начнет паясничать, — решил он, — и себя дураком выставит и меня в придачу. Поставив чайник на огонь, он уселся за стол. Музыка в зале смолкла, послышался гомон, звон посуды. За-двигали стульями. Неужели расходятся? — удивился Николай. В этот момент дверь на кухню приоткрылась и на пороге возникла совершенно пьяная девица.
— Ой, да тут занято... — она прыснула и погрозила Николаю пальчиком.
Девица прыснула еще раз, пробормотала: "pardon", и исчезла.
— Ну и ну, — Николай покачал головой, — неплохо он здесь устроился.
Гости некоторое время шумели в коридоре, затем гул плавно перетек на лестничную площадку. Андрей еще что-то орал им вслед, а голоса уже раздавались на улице. Хохотали, повизгивали, за-тянули какую-то песню. Мало помалу все стихло. Выключив закипевший чайник, Николай убрал нетронутую чашку обратно в шкафчик и вышел в гостиную.
Андрей убирал со стола.
— Ты пока переодевайся, — коротко кинул он, — а я сейчас.
— Кто были... сии? — поинтересовался Николай.
— Так, знакомые. Сослуживцы.
— А почему столь поспешно ретировались? Ты их выгнал?!
— Я не выгонял. Они ушли сами.
— Хорошие люди? — не удержался Николай.
— Очень хорошие, — осклабился Андрей, унося на кухню полный поднос грязной посуды.
— Чай пить будешь? — крикнул он уже оттуда, громыхая и позвякивая.
— Буду. Чайник, кстати, только что вскипел.
Николай зашел в спальню, снял костюм и аккуратно повесил его на стул. Покопавшись в сумке, он достал спортивные штаны, тапочки, белую майку с выцветшей надписью DUMB PROMPTER и изображенным, чуть ниже, клубком колючей проволоки. Переоделся и вышел обратно в гостиную. Андрей уже сидел за столом, перед ним были расставлены шахматы. Тут же находилось: бутылка коньяку, две чашки, три (?) рюмки, коробка конфет и маленький заварочный чайничек.
— Клевая маечка. Садись, сразимся, — пригласил он. — Когда мы играли последний раз?
— Лет семь назад, — Николай сел, — если не больше. Ты, как всегда, "неграми"?
— Да, твой ход. Белые начинают и... проигрывают.
— Это мы еще посмотрим.
Николай передвинул пешку.
— Рассказать ничего не хочешь? — поинтересовался он, после непродолжительной паузы.
— А что я тебе должен рассказывать? — удивился Андрей, не поднимая глаз от доски.
— В самом деле, как будто нечего.
Помолчали.
— Я нашел то, о чем ты просил, — произнес, наконец, Андрей, разливая коньяк по рюмкам.
(Третья осталась нетронутой).
— Разумеется, нашел, — терпеливо ответил Николай, — поэтому я и приехал. Где расшифровка?
— Вот, — Андрей достал большой картонный конверт и перебросил его Николаю. — Мóриа, это гора.
— Гора? Погоди, погоди... Как гора?
Николай разорвал конверт и, подхватив несколько выпавших из него листов, быстро пробежал их глазами.
— Ты сегодня гулял по городу? — Андрей зевнул.
— Ну...
— На набережной был?
— Ну, был.
— И как тебе... — он зевнул еще раз, — как тебе наш пруд?
— Пруд, как пруд... — Николай оторвал взгляд от бумаг и уставился на Андрея.
Гора! Ну, конечно же, гора!! Елки-палки, и ведь я видел ее сегодня. Видел, а так ничего и не понял. Р-разиня! Ну да, гора. Прямо за прудом, на юго-востоке. Черт побери, никогда бы сам не додумался.
— Где ты это узнал? — взволнованно спросил он.
— Какая тебе разница! — в голосе Андрея чувствовалось нескрываемое раздражение. — Почему ты все время норовишь засунуть свой нос в мои дела? Я тебе что, сват, брат?.. Попросил выяснить, я выяснил. Мóриа - это гора, Моэрис, как ты и предполагал, озеро. Я достал у геодезистов самые новые и у одного местного историка самые старые карты, (необыкновенно старые!), сравнил всё это с твоими каракулями...
— Манускриптами?
— С манускриптами! Все верно, все совпадает. На месте нашего пруда раньше было озеро. Звучит бредово, но это факт...
Андрей не закончил. Отшвырнув расшифровку в сторону, Николай накинулся на него и, пова-лив на пол вместе со стулом, восторженно завопил:
— Андрюха! Черт тебя подери. Ты даже не представляешь, что ты для меня сделал! Дай я тебя расцелую!..
— Отлезь... отлезь от меня, гомик несчастный. Совсем умом тронулся. Отлезь, тебе говорят! — вяло отбивался Андрей. — Чайник опрокинешь...
Остаток вечера пролетел незаметно. Играли в шахматы, слушали "Аквариум" и "Rolling Stones". Много пили. О многом спорили, многое вспоминали. И снова пили. С непривычки Нико-лая очень скоро развезло, Андрея развезло от количества выпитого.
— И все-таки, Глахов странное место, — бессмысленно уставившись на доску, вещал Николай. — Нет, в самом деле, странное. Я целый день сегодня шатался по улицам. Куда у вас народ подевал-ся, а? Ведь вроде бы и не жарко...
Он подмигнул, вернее, попытался подмигнуть.
— Никуда не подевался, — еле ворочая языком, отвечал Андрей.
С каждой выпитой рюмкой, он становился все угрюмее.
— В Глахове проживает четыреста двадцать одна тысяча человек, и если бы ты решил прогулять-ся немного позже... Я имею в виду не так рано...
— Ш-шах! — Николай передвинул своего слона с одной клетки на другую.
— Еще выпьешь?
— Наливай.
— За встречу!
Выпили за встречу.
— Ночью наш город расцветает, — пробормотал Андрей, закрывая глаза и, очевидно, совершен-но не отдавая себе отчета в том, что говорит.
— Слушай, — встрепенулся Николай, — а почему ты не выслал расшифровку почтой? Почему на последние два письма не ответил?
— А? — Андрей поднял голову, вытаращивая глаза.
— Я спрашиваю, что с тобой происходит? Погоди, не рычи. Я знаю, что это не мое дело, но...
Он встал, описал по комнате полукруг и на удивление удачно приземлился в кресло.
— Андрюха! Ты же мне лучший друг, ты для меня как... А ну, гад, колись!
На мгновение глаза Андрея прояснились. Он отодвинул шахматную доску в сторону, развер-нулся на стуле и в упор посмотрел на Николая.
— В чем дело, ты спрашиваешь? — лицо его перекосила злобная усмешка. — Ты хочешь знать, в чем дело?
Он вдруг весь обмяк, отрешенно махнул рукой и пробормотал:
— Хотел бы я сам знать, в чем тут дело...
— Кронос! — воскликнул Николай.
Андрей как-то странно хмыкнул.
— Я знал, что если ты здесь появишься, если увидишь... Этого уже невозможно скрыть!
— Но почему ты не отвечал на мои письма?
— Отвянь. Ничего я не знаю! Хватит пить, вот что. Спать пора.
— Нет не пора, — не унимался Николай, — Кронос Кроносом, но как ты-то влез в это дело?
— Я? — снова хмыкнул Андрей. — Я один из директоров этой чертовой лавочки. Понимаешь?! Я генеральный директор! — уже совсем в ярости завопил он. — Я все это затеял!!.
— Вот как, — Николай покачал головой, — ну а теперь, наверное, ты захочешь рассказать мне обо всем подробно. Что такое "Реабилитационный Центр"?
— Как?! Так ты еще ничего не знаешь!!.
— Конечно нет, откуда я мог узнать?
Андрей шлепнул себя по лицу ладонью и рассмеялся.
— Ну, ты и сволочь. Ну, ты и змей подколодный!
— Давай, давай, — подгонял Николай, — рассказывай. Кто такой Гында?
Ночью Николай долго не мог уснуть. Даже через закрытое окно с улицы до него доносился шум. Слышалось хриплое нестройное пение, крики, повизгивания. Где-то трещало и ухало.
— Да что же это такое?
Бормотал он, ворочаясь с боку на бок.
— С ума они все посходили что ли?..
"Ночью наш город расцветает..." — всплывали в сознании слова Андрея.
— Черт с ним, пускай расцветает, — скрипел он зубами, зарываясь головой под подушку, — но не с таким же, в самом деле, грохотом...