- Ну, где это видано? Девчонке уже двадцать лет, а она плачет из-за срубленного дерева! - громыхал отец.
Он шумел, а она тихо себе ревела в подушку. Да, жалко! Жалко и что в этом плохого? Разве она виновата в том, что так ее воспитали. Настя с детства была близка к природе, а сейчас настал тот момент, когда все чувства просто выплеснулись наружу, задушившие всякий рассудок и взрослость.
Нет, она не могла противостоять этому жестокому миру. В социуме, где над чувствами возобладал материализм, и всякому живому организму дали собственную цену нет места ее переживаниям. И она бессильна здесь и должна будет с этим смириться. Прошел тот век, когда на сцену смело выходили романтические герои, выпятив горделиво грудь, готовые бороться до смерти за свою идею. Прошли те времена, когда природе поклонялись и любили ее как родную мать. Сейчас, в наш двадцать первый век, все это стало не модно и не практично. И такие люди, как наша Настя, которых, кстати, остались лишь единицы, уже не нужны этому свету.
А ведь она любила это дерево, такое густое и высокое, распушившееся у дороги недалеко от ее дома. Она видела его с самого детства, а расти оно здесь начало за несколько лет до ее рождения. Они были духовными сестрами, и маленькая Настя могла наблюдать, как кустик превращался в стройного гиганта. Но оно не успело стать сильным крепким деревом, его спилили...
Настя смотрела на бесформенные обрубленные ветки и ствол, лежащие на грязной земле и безмолвно заливалась слезами. Она приказывала себе заткнуться, напоминала о своей взрослости, но сердце все грубее отказывалось подчиняться. Разум отступил быстрее, чем ожидалось, и Настя признала, что этот поступок был воистину бесчеловечен. Дерево срубили ради железобетонного столба, который зачем-то нужен был молодому строящемуся магазину именно на этом месте.
Ах, как она переживала, что это случиться в то время, когда этот проклятый магазин только-только заложил свой фундамент. Но прошел год и ни один грузовик и подъемный кран даже не тронул хрупкого Вяза. Это случилось не случайно, а осознанно. С холодным разумом чьи-то руки срубили его, расчленив на маленькие кусочки. От этого становилось еще поганей на душе и еще убедительней соглашался с сердцем разум. Это бесчеловечно, это равноценно убийству...
Незвано в голову пришли воспоминания о том, как она любовалась этим деревом всю свою жизнь, каждый год, каждый день взросления, когда шла домой сначала со школы, затем с института. Как этим же утром она, не подозревая о грядущей беде, легко так бросила на него сонный взгляд. И слишком быстро промелькнула в ее голове мысль о том, что оно очень красиво согнулось над дорогой и соединилось кроной с, растущим неподалеку тутовником. И таким образом под звездным небом образовалась зеленая арка. "Было бы неплохо, если бы вся улица заросла такими природными воротами", - бегло улыбнулась Настя.
Да, возможно, она чересчур сентиментальна и не отрицала это. Но она не могла стать такой же, как все. Она понимала, что в современном мире людям нужны площади под строительство, чтобы жить и зарабатывать. И их можно понять, ведь всем хочется кушать. Никто не хочет, чтобы его семья голодала. А каждый зарабатывает в силу своих возможностей. И если для перспективного магазина с возможно хорошим заработком нужен столб, то какое-то там беспородное и притом ничейное дерево не остановит строителей и хозяина строительства.
Оно выросло здесь само, его никто не сажал. Оно получало воду от дождей и сточной канавы, подпитывалось болотными солями неблагородной почвы, и было этим довольно. Непривередливый Вяз радовал глаз своей жизнерадостностью. Особенно когда приходилось бороться за каждый зелёный листик хилых домашних деревцов, которые отказывались расти на столь неплодородной почве. А он разрастался себе и зеленел год за годом, день за днем и дарил тень как для усталых студентов, шествующих на практику в ближайшую больницу, так и для вечно пьяных алкашей. Они хоть и отвратительны, но ведь тоже люди. И к тому же никому не мешают. Сели под Вяз, напились и уснули. Проспались - отползли туда, откуда и приползли до этого.
Но о чем не говори, а важнее всего для Насти было только то, что они были почти одногодки с этим деревом. И хотя она не всегда это замечала, но все невзгоды они переживали как бы вместе. Она стояла иной раз вроде бы возле своего тутовника, а глазами находилась с Вязом. Дико же на глазах у соседей подходить, да обниматься с диким бесхозным деревом. А вот если родной тутовник обнимаешь - то это еще более менее нормально. Хотя бы на смех не поднимут. А затем заходила Настя домой, да прощалась мысленно с Вязом до вечера из окна кухни. А он стоял себе и молчал, терпя все, что выпадало на его нетолстый ствол.
Были здесь и мерзлые зимы, когда температура падала ниже минус двадцати градусов и жаркие летние дни, когда от духоты и солнца плавился даже асфальт на дорогах. А оно стояло себе и покрывалось пылью пролегающей неподалеку автотрассы. Да, все вытерпело это дерево и даже не пошатнулось. Только росло оно плохо, медленно. Да его это и не волновало и никого не волновало. Жило оно себе в удовольствие, и размер у него был такой, какого требовал комфорт. Если бы корни пошли в рост - то, скорее всего, отравились бы солеными грунтовыми водами. А так оно стояло себе и шумело, шумело и колыхалось. И никому не мешало и случайно всех радовало. Нет-нет, да и остановится кто в теньке, нет-нет, да и поднимет глаза к звёздному утреннему небу Настя, смотря на него сквозь густо-сплетенные ветки. Никто не замечал этого, а все-таки любил этот Вяз.
А магазин этот тут чужой, его никто не звал. И строители чужие и хозяин их тоже. И пускай они разбили последние крохи частного сектора, пускай вспороли живот местной дороги грубыми шинами тяжелых машин, а дерево-то они точно зря тронули.
И не понимала этого Настя и потому ревела в подушку. И плакать уже вроде бы не хочется и все предельно ясно ей с этой современной жизнью с ее бизнесом и экономикой. А вот чем им дерево помешало - так и не могла понять. Двадцать лет - ума нет. Но ругай-не-ругай себя, а убиваться все равно будешь, если душа есть. Ее никак не отменишь, уж коли она с детства там засела и корни пустила. И не вырвешь ты ее из груди, как ни старайся. И вот сидит она там, стерва окаянная, и грызет словно червь. И кто ее придумал, душу эту? Какой дурак? Не было бы у всех души - так не плакали бы эти людские крохи, которым не все равно. А вот есть она и хоть удавись ты с нею.
"Я знаю, что правда не на моей стороне, - горько переубеждала себя Настя, - это дерево не я сажала, да даже если бы и я - меня все равно никто не спросил бы. И все равно срубили бы, даже если бы спросили. Это жизнь сейчас такая. А я глупая выбиваюсь из нее, "иную" из себя строю. Пытаюсь подстраиваться и мозгом все эти беспределы понимать, а сама жить также не могу, как ни старалась".
Только признаться она себе не хотела, как всю жизнь в душе волновалась за этот Вяз. Боялась, что вот-вот наступит день, когда его срубят за ненадобностью. Но нет же... его рвали дурные мальчишки, давила ветки папина машина, когда выезжала из гаража, а все равно ничья рука не поднялась срубать древо целиком. Да и кому оно нужно было? В том-то и счастье его было, что никому дела до этого Вяза никакого не было. И стоял он себе свободный от чужих проблем и мнений. А тут приехали какие-то и... аж выть хочется, как обидно!
И не знаю я, какой нужно придумать конец этой истории, потому что делать никаких выводов искусственно очень не хочется. Пускай оно останется себе так, как есть и как написано. А история эта правдивая, только имя изменено намеренно. А все остальное было. И написан рассказ по живому, практически глядя из окна на обломки молодого Вяза. Как же мне его маленького жалко, но я не могу даже выйти к нему, протянуть руки и как-нибудь помочь. И дело даже не в том, что меня за сумасшедшую примут, а в том, что я ничего уже для него не сделаю. И не сделала бы. Бездействие хоть и грешно с моей стороны, но я бессильна в этой ситуации и пытаюсь с этим фактом смириться. Но мириться никак не получается и знай, мой читатель, что и ты не сможешь. Это лишь вранье, что время лечит - о нет. Человек лишь заставляет себя думать, что все хорошо, а копни чуть поглубже, да задень за живое - и слезы сами собой тут же и польются. И проклянешь ты все на свете, и взрыв произойдет внутри тебя, потому что не лечилось, а копилось это горе. Уж лучше сразу прореветься несколько дней после какой-то печали, да не врать самому себе, что все хорошо. Нельзя лгать своему сердцу, уж это точно, иначе оно отомстит тебе однажды. Просто знай, что таков наш мир и научись с этим жить не мирясь, но и не борясь и не беснуя. Мы не романтики, мы должны быть реалистами. Реальность не всегда такая жестокая, но иногда может больно хлестнуть. И примером тому явилась моя история про дикий Вяз. Всего лишь дерево, а сколько в душе эмоций всколыхнуло...