Серое унылое небо с тяжело просевшими тучами не свалилось на землю только потому, что запуталось в верхушках гигантских сосен. Но и на земле было серо, уныло и мокро. Серый и грязный снег в поле. Грязная разбитая дорога, на которой стояли такие же грязные до самых кончиков стволов танки. Серые, усталые лица экипажей и такая же серая и унылая моя речь.
- Приказываю совершить марш по маршруту: огневой городок - парк учебных машин...- заученно бубнил я, выполняя формальность перед началом движения. Радовало одно: сейчас заправим-обслужим машины, поставим их на место и домой в полк. Пускай в наряд, пускай куда угодно, но только подальше от надоевшей серости полигона, в тепло, к людям, короче - домой. А там ждёт малюсенькая, но такая уютная офицерская банька прямо через забор у моего бокса. И ребятки уже на подъезде, подсуетятся на счёт пивка, и Ваня - сосед, пропадающий в этой баньке при каждой свободной минутке, непревзойдённый мастер боевого берёзового удара, и яростный пар, вырывающийся из раскалённого до красна жерла печи....
Я настолько живо представил себе эту картину, что чуть не зажмурился от удовольствия. Наконец, кое-как скомкав пункты приказа до самых необходимых, я последний раз окинул строй взглядом, добавил указание о поддержании связи на марше, сам подивившись своей убеждённости. Колонне-то идти до парка каких-то пару километров. Но...порядок есть порядок. - К машине! - наконец скомандовал я, при том сделав жест Серёже Краснову, командиру взвода и моему дружку задушевному, что бы тот подождал. Экипажи пырскнули к машинам, неуклюже переваливаясь в промасленных зимних комбинезонах. Серёга был "пиджаком". То есть, офицером-двухгодичником. Обычно кадровые офицеры относились к таковым свысока, но тут отдельная история... - Ты Серёга смотри, перед переездом останови колонну и выстави оцепление, - колонне предстояло пересечь автомобильную трассу и я напутствовал Сергея последним указанием: - И держи связь с механиком...Давай, командуй!
Ну всё. Пока они тут ещё повозятся, я на заправщике спокойно по этой самой трассе доеду до парка и разверну его для заправки танков. Ну а там уже и банька!!! Повернувшись, я запрыгнул на высокую ножку Урала, стоявшего рядом. Водитель тут же стартанул двигатель и Урал тяжело тронулся с места. Бывают же моменты, когда никого и подгонять не нужно!
Парк окружал великолепный сосновый бор, и этому бору было наплевать на нудную погоду. Он гордо подпирал совершенно прямыми высоченными стволами хмурое поднебесье и создавалось такое ощущение, что в нём светлее чем в поле. Мы с водителем заправщика дружно принялись готовить оборудование к заправке. Размотали рукава шлангов, повесили заправочные пистолеты на соответствующее место. Водитель перекинул пару пневмокранов, на что где-то в утробе цистерны смачно чмокнули клапаны. Ну что ж, мы готовы. А вот и танчики. Отсюда до автотрассы, которую они сейчас будут пересекать, метров 600-700, но мне этого участка не видно - танковая дорога перед самым переходом делает поворот, скрывающий от меня сам переход. Но оттуда, с той стороны прекрасно слышен перекатистый рёв двигателей. Сейчас должны остановиться, - подумал я и вдруг, в это самый момент я услышал нечто не вероятное:
- Стой! Стой!!!.... - отчаянный вопль перекрыл и гул двигателей и расстояние. Сосновый бор хорошо передаёт звуки. А звуки были того... не приятные. Послышался скрип тормозов , железный лязг, хлопок, удар, снова железный лязг и ... всё стихло... Не сговариваясь, мы с водилой кинулись сворачивать шланги и через пару минут прямо по этой танковой дороге, наш заправщик , тяжело переваливаясь через вершины громадных ямин поплыл к месту ЧП. ЧП - я уже не сомневался. Воображение рисовало одну безрадостную картинку кошмарнее другой. Наконец мы вынырнули из леса. Первый взгляд ничего жуткого не увидал. На той стороне дороги мирно стояли танки и только первый высунулся мордой на проезжую часть. Метрах в 60 в сторону Овруча спокойненько стоял совершенно обыкновенный и целенький молоковоз. Ко мне, пряча глаза, заспешил Серёга.
- Товарищ старший лейтенант, -начал он официально. - Да ладо тебе, что случилось? - Механик не подключился и я не смог его остановить. Он ломанулся прямо через дорогу, а тут вон тот молоковоз... - Ну он вроде цел... - Он под пушкой проскочил, а вот прицеп мы наподдали.
Только тут, далеко в кювете, в кустах я увидел торчащее вверх ну совершенно не естественным образом колесо и под ним жёлтый бок молоковозного прицепа... - Ладно, Серёга, все живы и слава Богу. Разберушки потом будем клеить, а сейчас пошли договариваться.
Мы направились к молоковозу. По дороге я взглянул на прицеп. В принципе, ничего страшного. Лопнула балка, а бочка и всё прочее целенькое. Из кабины молоковоза выбрался пожилой водитель. Глаза его испуганно метались по сторонам, руки с подрагивающими пальцами судорожно и не связанно дёргались. Ну да делать нечего. Познакомились, погоревали каждый о своём, искренне порадовались сообща, что все живы и здоровы. Ну и конечно главный вопрос - как будем решать проблему. И вдруг оказалось, что данный товарищ совершенно не против замять всё дело без всякого апофеоза. А уж как нам такого хотелось! Тут же всё ясно , как день, и кто виноват, и что делать...Пока не ясно было - как делать.
Наверное, люди, не связанные с армией запросто решат, что виноват механик танка... Нет, дорогие мои, в армии виноват всегда командир. При том, в зависимости от степени и сложности события снизу доверху, иногда зацепляя людей, даже и близко к событию не стоящих. И вот мы стоим и решаем, как решать проблему. А тем временем я краем глаза отмечаю не совсем естественное оживление в среде оставленных экипажей. Народ шустро начал носиться от танков к поверженному прицепу и обратно. Знаете ли - увидев бегущего солдата, которого никто никуда не гнал, любой офицер задумается. Наконец договорились, решили и молоковоз укатил на свою базу, координаты которой у меня теперь были записаны и куда, по-видимому, и мы с Серёгой в скором времени покатимся.... А пока мы двинулись к прицепу. Интересное дело, но вокруг него уже собралась куча народу, невесть откуда взявшегося...
- Он что, с молоком был?, - спросил я, чувствуя, что мне плохеет. Этот вопрос мы как-то и не обсуждали. - Да я не знаю, - ответил Серёга, по-видимому не проникшись. Тут к нам выскочил водитель заправщика с совершенно счастливым и ошалевшем лицом. В одной руке он держал ведро-лейку с заправщика, а другой бережно прижимал к себе котелок без ручки. - Ну-ка, Деревянкин, что там такое? - Так ведь там бочка, полная сгущёнки! - радостно доложил солдат. - Давай дуй к машине, сейчас поедем. - Так я уже бегу, товарищ старший лейтенант. У меня уже некуда его набирать, - с явным огорчением на бегу крикнул Деревянкин. - Ну что, Серёж, иди продавай её, сгущёнку эту. Ты так её уже купил...
И тут до Серёги дошло. В кустах валялось две тонны сгущёнки, которую радостно растаскивал полигонный народ, но за которую заплатить придётся ему, Серёге. Я видел, как он усиленно начал просчитывать, а хватит ли ему времени, рассчитаться за неё до дембеля, или придётся ещё и на гражданке платить. Дав ему время покупаться в чёрном море горестных мыслей, я отдал ему команду закончить бардак и продолжать выполнение поставленной задачи.
А задача выполнялась просто реактивными темпами. Экипажи бегом носились со шлангами, бегом выполняли всё что требовалось по обслуживанию машин и ...исчезали. В это время пришёл Урал с командиром роты за этими самыми экипажами. Он уже был в курсе, но сгущённой новости ещё не слыхал, а потому растерянно оглядывал парк в поисках пропавшего личного состава. А я вновь вспомнил о баньке....
К понедельнику бочка была вылизана. Мы с Серёгой приехали с летучкой, Уралом, заправщиком и десятью бутылками водки. Бочку без труда погрузили на Урал и отправились сдаваться в авто-транспортное предприятие. Хорошие времена были. Народ полюбопытствовал Уралу с бочкой, очень обрадовался заправщику с зимним дизтопливом, но по-настоящему проняла великая движущая сила социализма. Уже через часик секретарша начальника АТП, постоянно хихикая, настучала на старенькой разбитой машинке расписку, на которой начальник нетвёрдой рукой поставил подпись, а потом такой же рукой приложил печать. И мы с облегчением отправились восвояси. Вместе с уже пустым заправщиком, с Уралом с бочкой, которую нам подарили, и с летучкой. А, самое главное, с распиской, где предприятие в лице своего директора не имело к так удачно проштрафившейся перед ним войсковой части ну совершенно никаких претензий.
- Серёж, ты хоть себе сгущёнки набрал? - спросил я друга. - Да я теперь на неё до конца жизни смотреть не смогу! - запальчиво воскликнул он. - Зря. Вкусна зараза, - вспомнил я позавчерашнюю баньку и танковый термос, мирно стоящий в домашнем холодильнике...