'История взаимоотношений волка и человека уходит корнями в глубь веков. Сказания и саги различных народов свидетельствуют о том, что в самом начале люди почитали волка как одного из священных животных, ему поклонялись, приносили требы, учились у него. По мере того, как знание покидало умы человеческие, волка начинали бояться и подношения делались исключительно из страха и желания задобрить. В дальнейшем волка стали уничтожать...'
А. Поярков 'Серый волк'.
____________________
Они притаились в буреломах, под кустарниками, за камнями, в ложбинах и густых чащобах. Они наблюдают.
Люди пришли в лес, нарушив хрупкое равновесие. Людям мало того, что они имеют, им надо больше. Намного больше. Они идут все дальше и дальше, выжигая лес, отнимая дом и саму жизнь у прочих обитателей, вытесняя и истребляя тех, кто жил здесь до них тысячелетиями. Людей стало слишком много, им стало тесно в пределах своей территории обитания, они вторглись в лес, внезапно превратившись из мирных соседей в смертельных врагов. Люди почувствовали свою силу, молодую и яростную, они захотели сами стать хозяевами жизни, и не только своей. Они будут идти и идти вперед, захватывая все новые земли и безжалостно истребляя тех, кто не покорится их воле. Не только жадность движет людьми. Их гонит вперед страх. Страх, что есть на свете существа более сильные и приспособленные к выживанию, чем они сами. Людям нет никакого интереса, несут ли угрозу их существованию дети леса или нет. Они просто уничтожат всех, кто встретится на пути. На всякий случай. Люди хотят забрать этот мир себе, они ни с кем не собираются его делить.
Детям леса больше некуда отступать. Где бы они ни прятались, человек все равно найдет их. Найдет и уничтожит.
Но они не хотят умирать. Они хотят жить. Силы слишком неравны, людей очень много, у древнего народа просто нет возможности противостоять натиску человека. Остался лишь один путь к спасению рода от полного истребления. Они спрячут своих дочерей среди своих врагов, уподобив их человеку во всем, а сами примут последний бой.
Дочери рода пронесут бремя двойной жизни сквозь века и тысячелетия, терпеливо дожидаясь того мига, когда смогут вернуть себе свою жизнь и возродить свою расу. А до той поры они будут пристально наблюдать за людьми.
____________________
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Железные ворота, ещё хранившие на своей ржавой поверхности следы зеленой краски и красной пятиконечной звезды, с лязгом и грохотом отъехали в сторону, пропуская колонну на территорию. Первым внутрь въехал армейский 'УАЗ', следом проурчали два тентованных 'Урала'.
Комплекс строений бывшей войсковой части, огороженный высоким бетонным забором, располагался на окраине небольшого городка. Мало кто из местных жителей помнил, какой род войск занимал этот объект в былые времена. С развалом Советского Союза военные как-то незаметно исчезли сами собой и долгое время казармы, склады и технические корпуса стояли заброшенными, служа пристанищем туристам-дикарям, игровой площадкой для местных мальчишек с городской окраины да источником доходов для охотников за цветными металлами, которые за несколько лет срезали все кабеля и подчистую растащили все, что представляло хоть какую-нибудь ценность.
Однако с недавних пор все изменилось. Министерство обороны вдруг вспомнило о своей забытой собственности и объект в срочном порядке был восстановлен. Что здесь располагалось теперь, для местных жителей являлось тайной за семью печатями. Официально бывшую войсковую часть назвали военно-медицинским исследовательским институтом, но это мало кого убеждало, хотя в какой-то мере соответствовало действительности.
'УАЗ' подрулил к крыльцу кирпичного одноэтажного здания. Из автомобиля вышел высокий подтянутый мужчина в генеральском мундире. Навстречу ему с крыльца сбежал коренастый майор и козырнул.
- Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант.
- Вольно, майор, - кивнул генерал. - Где командир части?
- Полковник был вынужден срочно уехать в город, семейные проблемы, - пояснил майор. - Я Градов, начальник штаба.
- Сабуров, - представился генерал, протягивая документы.
- Мы предупреждены о вашем приезде, Степан Васильевич. Еще вчера вас ждали.
- Мы б и приехали вчера, да на всех перекрестках милицейские кордоны стоят, тормозят все машины.
- Да, нас предупреждали, - кивнул майор. - Из колонии сбежали опасные рецидивисты, это их ищут. Но у нас все без происшествий. Не беспокойтесь, для вас все готово.
- Разве похоже, что я волнуюсь? - холодно спросил Сабуров.
При этом он так посмотрел на майора, что тот сразу вспотел.
- Примите груз, - распорядился генерал. - И чтоб при разгрузке не было никого лишнего, только те, кто имеет допуск к исследованиям. Пусть кто-нибудь ознакомит меня с вашим хозяйством. Где все?
- Кто все? - не понял Градов.
- Туго соображаете, майор, - жестко произнес Сабуров. - Совсем расслабились тут, на периферии.
- Виноват, - смутился Градов. - Сегодня все отдыхают, воскресенье же. Но если прикажете, мы тут же соберем всю исследовательскую группу.
- Прикажу, - кивнул генерал. - Пусть соберутся все ведущие специалисты, обслуживающий персонал мне не нужен. И займитесь, наконец, грузом.
- Слушаюсь!
Майор быстро отдал все необходимые распоряжения и повел высокого гостя к мрачному двухэтажному зданию с узкими окнами, похожими на крепостные бойницы. 'Уралы' взревели моторами и завернули за угол того же строения. Там для них распахнулись автоматические ворота, пропустив грузовики прямо внутрь здания.
Поднявшись по ступенькам крыльца, Сабуров в сопровождении майора вошел внутрь. Оба беспрепятственно прошли через вертушку. Сидевший на посту молодой прапорщик вскочил и вытянулся в струнку. Генерал остановился, окинул прапорщика взглядом и жестко спросил:
- Фамилия?
- Веснин, - доложил постовой.
- А скажите, прапорщик Веснин, для чего вы здесь поставлены, да еще с оружием?
- Охранять, - ответил прапорщик, немного растерявшись.
- Хреново охраняете. Вы что же, каждого встречного вот так запросто пропускаете на охраняемый объект?
- Никак нет.
- Почему документы не спрашиваете?
Веснин совсем растерялся. Сабуров бросил взгляд через плечо на майора и приказал:
- Разберитесь и накажите.
Сказав это, генерал направился дальше на осмотр помещений. Майор последовал за ним, показав за спиной кулак Веснину.
- Черт-те что, - проворчал Сабуров на ходу. - На воротах сидит какой-то тупой парень, не впускал нас полчаса, тут наоборот все двери нараспашку. Сколько человек в части?
- На данный момент? - осторожно уточнил майор.
- Я сейчас спрашиваю конкретно о вашей службе майор. Сколько военных? Кто несет караул?
- С командным составом двадцать четыре человека. Караульную службу несут прапорщики и младшие офицеры, все контрактники.
- Нашим гостям доставлено все необходимое?
- Мы их дел не касаемся. Им тут много чего привозили. На нас лежит только охрана объекта.
- И эту задачу вы выполняете кое-как, - сурово заметил Сабуров. - Показывайте, где у вас тут что.
Градов повел генерала на осмотр помещений. Сабурова мало интересовало, что находится за бронированными дверями боксов, да Градов и не смог бы этого объяснить, в ведении военных была лишь наружная охрана, внутри помещений распоряжались специально приглашенные в проект гражданские специалисты. Но как раз охране всего объекта генерал и придавал особое значение при осмотре. Градову пришлось выслушать несколько порицаний, но в целом генерал остался доволен.
В одном из коридоров навстречу военным попался невысокий полноватый мужчина средних лет. Он весь расплылся в улыбке и протянул руку генералу.
- Вот вы где, Степан Васильевич! А я вас обыскался. Мне сообщили о вашем прибытии.
- Мы разве знакомы? - сурово спросил генерал.
- Пока только заочно. Плотников Сергей Борисович, назначен директором этого филиала.
Сабуров, наконец, пожал руку директора и произнес:
- Долго спите.
- Извините, - смутился Плотников. - Мы хоть и ждали вас еще вчера, но не думали, что вы приедете в такую рань. Но все уже собрались. Груз тоже принят.
- Хорошо, - кивнул генерал. - Майор, вы мне больше не нужны, можете заниматься своими делами. А вы, господин директор, познакомьте меня с исследовательской группой.
Градов козырнул и зашагал прочь. Плотников повел генерала в зал совещаний. На ходу он искоса поглядывал на гостя. Директор много слышал о суровости генерала и сейчас, встретившись с его холодностью, немного растерялся, не зная, как угодить высокому гостю. Ведь это не просто военный, а представитель заказчика. Дело даже не в финансировании, фирма не очень-то нуждается в мизерных вливаниях, на которые расщедрилось военное ведомство. Такое сотрудничество выгодно последующими поблажками на внутреннем рынке со стороны государства, ведь за заказом стоит именно оно. Поэтому компания, которую представлял Плотников, с энтузиазмом взялась за проект и была готова на любые уступки, даже создала этот филиал на территории воинской части по просьбе военных и загнала в глухомань своих лучших специалистов в области генетики, биохимии и фармакологии. От успеха всего проекта зависели карьера и благополучие и самого Плотникова. Вот только как угодить суровому генералу? Черт знает, что у него в голове, военные сейчас все какие-то контуженные.
В зале совещаний Плотников по очереди представил генералу всех приглашенных для участия в проекте. Здесь собрались лучшие специалисты в области генетических исследований, которых смогла нанять фирма, во главе с профессором Якимовских.
Ознакомившись с составом исследовательской группы, Сабуров занял место во главе длинного стола.
- Итак, для начала хочу еще раз всем напомнить о секретном характере проекта, - произнес генерал, обведя присутствующих взглядом. - Вас всех проинструктировали, вы все, так же как и военные, занятые в проекте, дали подписку о неразглашении сведений, к которым получите доступ, но считаю нелишним напомнить, что все, происходящее в этих стенах, ни в коем случае не должно стать достоянием гласности. Это государственная тайна и ее разглашение будет караться соответственно. Ни охрана базы, ни обслуживающий персонал не должны быть посвящены в детали проекта, конечная цель исследований должна быть известна только вам и никому более.
- Это понятно, - кивнул Якимовских. - Здесь собрались не дети, генерал, всем понятна наша ответственность. Однако должен заметить, что некоторые детали проекта пока остаются тайной даже для нас. Суть проекта ясна, но что должно послужить образцом? Какой генетический материал должен стать основой препарата?
- Образец я вам доставил, - ответил Сабуров.
Взглянув на Плотникова, он спросил:
- Груз уже в боксах?
- Да, - кивнул директор.
Снова обратив взгляд на ученых, генерал продолжил:
- Образец на месте, сейчас вы все сможете на него взглянуть. Вся имеющаяся по нему информация вот здесь, - генерал продемонстрировал компьютерный диск и протянул его Якимовских. - Все необходимое для работ вам доставлено, так что можете начинать. Напоминаю, времени у вас не так уж много, препарат должен быть создан и опробован в сжатые сроки.
Один из генетиков хмыкнул.
- У вас есть возражения? - спросил Сабуров, нахмурившись.
- Возражений нет, - ответил биолог. - Но вы должны понимать, что генная инженерия - это не строительство БАМа. Тут трудно планировать определенные сроки.
- А вы постарайтесь, - сурово произнес генерал. - Вы потому и находитесь здесь, что признаны лучшими в своей области. Кроме всего прочего в проекте будет принимать участие профессор Куприянов. Наверняка вы слышали о нем, может быть, даже знакомы. Он должен приехать сегодня. Он давно уже ведет работы в интересующей нас области, его роль в проекте - консультант. Но предупреждаю, его допуск ограничен и даже его посвящать в детали проекта запрещено.
- Я не совсем вас понимаю, - недоуменно произнес Якимовских. - Как он может консультировать нас, не имея доступа к информации?
- Профессор хорошо знаком с объектом исследований, - пояснил генерал. - Слишком хорошо.
- Может быть, уже хватит этой таинственности, генерал, - недовольно сказал профессор. - Когда мы, наконец, узнаем, что это за объект?
- Прямо сейчас, - ответил Сабуров. - Идемте. Господин директор, сначала мы осмотрим груз номер два. Показывайте дорогу.
Все поднялись со своих мест и последовали за генералом и директором филиала к выходу.
Плотников проводил всю группу в одиннадцатый бокс, в центре которого стоял большой деревянный ящик. Тут же находился уже немолодой капитан и четверо вооруженных солдат в камуфляжной форме. На форме солдат отсутствовали знаки различия и шевроны с эмблемами, по которым можно было бы определить их принадлежность к какому-либо роду войск. Эти бойцы сопровождали груз, который привез генерал. Даже непрофессионалы сразу могли бы заметить, что парни далеко не первый год несут службу, видимо, контрактники и вряд ли рядовые.
- Открыть, - приказал Сабуров, указав на ящик.
Капитан кивнул своим бойцам, те сняли с ящика тяжелую крышку.
- Прошу вас подойти ближе, - произнес генерал.
Биологи приблизились к ящику. Внутри лежал труп крупного животного. Никто из присутствующих не смог бы с уверенностью сказать, к какому виду относится это животное. Его голова напоминала волчью, но величиной неизвестный зверь был со взрослого медведя. Самое же удивительное заключалось в том, что по всем признакам при жизни это животное явно было прямоходящим, подобно человеку.
- Что это? - недоуменно спросил Якимовских.
- Это и есть ваш генетический материал, - ответил Сабуров.
- Но что это за зверь? - спросил один из генетиков. - Никогда не видел ничего подобного.
- Дело в том, что это не совсем животное, - пояснил генерал. - При жизни он был еще и человеком.
- Что?! - воскликнули все в один голос.
- Что за шутки, генерал? - нахмурился Якимовских.
- Разве я похож на шутника? - сурово отозвался Сабуров. - Перед вами самый настоящий оборотень. При жизни он вел существование в двух обличиях. А вот как ему это удавалось, предстоит выяснить вам. Можете выпотрошить его и порезать на части, но докопайтесь до истины.
Некоторое время биологи молчали, словно осознавая, что генерал действительно не шутит. Затем глава группы задумчиво произнес, разглядывая труп оборотня:
- Что ж, будем работать.
- А чтобы облегчить вам задачу, в вашем распоряжении будет еще один, - сообщил Сабуров. - Только живой. Вернее живая, поскольку это самка.
- Так с этого и надо было начинать! - воскликнул Якимовских. - Можем мы на нее взглянуть?
- Естественно. Для того ее сюда и доставили, чтобы вы досконально изучили эту тварь. Она в полном вашем распоряжении. Идемте.
Все перешли в девятый блок. В самом центре просторного зала стоял большой контейнер на колесах. Фанерные стенки контейнера подрагивали, он чуть покачивался на рессорах - внутри угадывалось присутствие живого существа.
- Открыть, - снова распорядился Сабуров.
Прибывшие с ним солдаты быстро отвернули винты и сняли переднюю панель. Внутри оказалась железная клетка.
Движимые любопытством ученые подошли ближе. Неожиданно из темной глубины клетки появилось огромное животное и бросилось на решетку. Клетка покачнулась. Все испуганно отшатнулись назад. Стоя на задних лапах, хищница обхватила передними железные прутья, словно силясь раздвинуть их и вырваться на свободу. Черные пронзительные глаза зверя пылали лютой ненавистью, а обнаженные грозные клыки превосходили величиной медвежьи.
- Ну, что скажете? - с иронией спросил Сабуров. - Впечатляет?
- Не то слово, - ошеломленно выдохнул Плотников.
- Значит, это и есть оборотень? - недоверчиво спросил Якимовских. - Если верить вашим словам, он может обернуться человеком.
- Она, - поправил профессора Сабуров. - Это самка. В человеческом облике это молодая девушка. А в ящике лежит ее брат. Понимаю вашу недоверчивость, но я своими глазами видел, как эти существа меняют облик.
- И как же заставить ее снова стать человеком? - поинтересовался один из биологов.
- А это уж выясняйте сами, - ответил Сабуров. - Материал я вам доставил, ваша задача изучить его и пустить в работу.
Биолог покачал головой.
- Ну и выражения у вас, генерал. Все-таки, мы говорим о живом существе.
- Поверьте, если бы эта тварь не была нужна для проекта живой, я с удовольствием разрядил бы ей в голову всю обойму, - жестко произнес Сабуров.
Перехватив удивленный взгляд профессора Якимовских, он пояснил:
- Вдвоем с братцем эти зверюги насмерть разорвали нескольких солдат и еще больше покалечили. Так что будьте осторожны. Капитан Ищеев и его люди будут обеспечивать вашу безопасность во время производимых работ, но все-таки не забывайте, что имеете дело с очень опасным хищником.
Хищница в клетке глухо прорычала, по-прежнему с ненавистью глядя на людей.
- Она понимает, о чем мы говорим? - осторожно поинтересовался Якимовских.
- Может быть. Это вам тоже предстоит выяснить.
К генералу подошел капитан и доложил:
- С КПП сообщили, что приехал профессор Куприянов.
- Проводите его сюда, - распорядился Сабуров.
- Что еще мы должны выяснить? - спросил Якимовских, продолжая прерванный разговор. - Что вообще известно об этом существе?
- Всю информацию, которой мы располагаем на данный момент, вы найдете на диске, - ответил Сабуров. - От себя могу сказать, что это существо наделено неимоверной силой, выносливостью и живучестью, ее организм не подвержен болезням. Вам предстоит выяснить насколько ее иммунная система способна противостоять действию различных вирусов, бактерий, ядов. Проект включает в себя широкую программу исследований.
Генерал принялся терпеливо перечислять все пункты исследовательской программы. Пока он давал разъяснения биологам, вернулся капитан Ищеев в сопровождении высокого худого мужчины в плаще. Длинные русые волосы мужчины, зачесанные набок, плохо скрывали его обширную лысину, а большие круглые очки придавали лицу удивленно-рассеянное выражение. Вообще человек этот имел вид нескладный и даже несколько нелепый.
- Здравствуйте, Борис Васильевич, - приветствовал его Сабуров. - Знакомьтесь, господа, это и есть ваш консультант профессор Куприянов.
- Здравствуйте, - поздоровался Куприянов со всеми сразу.
С восхищением глядя на волчицу, заключенную в клетке, он произнес:
- Вы все-таки поймали ее. А где второй?
- Второго пришлось пристрелить, - сухо сообщил генерал. - Взять его живым не представлялось возможным. Только убив его, мы смогли загнать волчицу в клетку. Так что придется довольствоваться тем, что есть.
Куприянов помрачнел. Тяжело вздохнув, он снова взглянул на волчицу и приблизился к клетке.
- Осторожней, профессор, - предостерег его Сабуров. - Эта тварь сейчас не в лучшем расположении духа. Мне бы не хотелось, чтобы проект внезапно лишился своего единственного консультанта.
Куприянов действительно сильно рисковал. Если бы волчица вдруг выбросила лапу сквозь прутья решетки, понадобилось бы немалое проворство, чтобы увернуться от ее грозных когтей. Однако хищница не проявляла агрессии, хотя в ее черных зрачках по-прежнему бушевало пламя лютой ненависти.
- Она ранена! - воскликнул профессор, заметив слипшуюся от крови шерсть под правой ключицей хищницы. Это пулевое ранение.
- Естественно, - спокойно отозвался Сабуров. - Не так-то просто было загнать эту тварь в клетку. Несколько человек погибло при операции. Я не советую вам, профессор, подходить ближе.
Несмотря на предупреждение, Куприянов еще на шаг приблизился к клетке. Волчица внимательно следила за каждым его движением. В свою очередь внимательно разглядывая зверя, Куприянов вдруг ошеломленно воскликнул:
- Бог ты мой! Да она же беременна!
- В самом деле? - Сабуров пожал плечами. - Не заметил.
- Действительно, - обескуражено подтвердил Якимовских слова коллеги. - Как же я сам сразу не обратил на это внимания?!
- Я должен осмотреть ее, - решительно сказал Куприянов. - Немедленно!
- Немедленно не получится, профессор, - ответил генерал. - Если я правильно вас понял, вы собираетесь войти в клетку. Сначала придется обездвижить эту тварь, а это займет некоторое время.
- Как вы собираетесь ее обездвижить? - насторожился Куприянов.
- Накинем на нее ошейник, намордник, цепи, - пояснил Сабуров и кивком указал на звероловные орудия, лежавшие неподалеку от клетки.
- А более гуманного способа нет? - недовольно спросил Куприянов.
- Только пристрелить, - спокойно и железно ответил генерал. - Никакие транквилизаторы не могут усыпить эту тварь.
- Думаю, мы обойдемся без ваших варварских методов, - сказал Куприянов, внимательно глядя на волчицу.
- Вы собираетесь вот так просто войти в клетку? - осторожно поинтересовался один из биологов.
- Именно так, - решительно ответил Куприянов.
- Я не могу вам этого позволить, - не менее решительно произнес генерал.
- Позвольте коллеге попробовать, - вмешался Якимовских. - Мне кажется, он знает, что делает.
- А мне так не кажется, - возразил Сабуров.
- И тем не менее прошу вас предоставить Борису Васильевичу такой шанс, - настаивал Якимовских.
Он оглянулся на Плотникова, словно ища поддержки. Директор лишь пожал плечами.
Сабуров некоторое время размышлял, глядя на ученых.
- Ну, хорошо, - нехотя согласился он наконец. - Однако предупреждаю, профессор, если мне не понравятся ваши действия, вам придется подчиниться моим требованиям.
- Для начала попрошу убрать отсюда всех лишних, - потребовал Куприянов. - Здесь слишком людно. Не нужно нервировать волчицу. Только вас прошу остаться, мне может понадобиться ваша помощь, - сказал он Якимовских.
Сабуров кивнул Плотникову.
- Займите группу подготовкой оборудования.
Практически всех очень интересовало, что же сейчас будет происходить, однако возражать генералу никто не посмел. Плотников увел всю исследовательскую группу с собой, в блоке остались только Сабуров, Якимовских, Куприянов и капитан Ищеев с солдатами.
- Присутствие солдат обязательно? - недовольно осведомился Куприянов.
- Обязательно, - жестко ответил Сабуров. - Если эта тварь попробует вырваться из клетки, обещаю, что не пожалею для нее патронов. Если вы хотите, чтобы она осталась живой и невредимой, советую еще раз хорошенько подумать, прежде чем что-либо сделаете.
Ничего не ответив, Куприянов снова приблизился к клетке. Волчица все так же внимательно следила за каждым его движением. С трудом профессор заставил себя смотреть в немигающие гипнотические глаза оборотня. Стоя всего лишь в шаге от грозного зверя, профессор вдруг понял, что утратил всю решимость. Он уже совсем не был уверен в своих действиях, более того - начал испытывать страх. И все-таки Куприянов не мог отступить. Наряду со страхом он испытывал чувство вины перед этим странным существом, что наполовину являлось человеком. Что ни говори, а именно с подачи профессора военные так активизировались. Откажись он своевременно от своих амбиций, как отказался Тихий, и волчица не оказалась бы сейчас в столь незавидном положении, остался бы в живых и ее брат. Полковнику хватило мудрости признать свое поражение перед лицом природы, а вот он, Куприянов, не смог этого сделать. Теперь профессор уже и сам был не рад, что все так случилось. Он абсолютно не знал, какие цели преследует военное ве домство, но подозревал, что теперь весь проект очень далек от его первоначальных исследований. Но сделанного уже не воротишь и профессор считал своим долгом хоть как-то помочь волчице, хотя бы попытаться, и этим облегчить собственную совесть. Будь, что будет, но варварства он не допустит.
- Послушайте, Маша, - неуверенно произнес Куприянов, обращаясь к волчице, - я знаю, вы понимаете меня...
Ему показалось, что во взгляде волчицы появился интерес. Это слегка приободрило профессора.
- Я не враг вам, - продолжал он. - Я лишь хочу помочь. Прошу вас, Маша, доверьтесь мне.
Куприянов осторожно шагнул вперед и несмело протянул руку. Волчица стояла, все так же, не шевелясь, и внимательно смотрела ему в глаза.
Сабуров взглянул на капитана. Тот кивнул солдатам. Бойцы бесшумно вскинули автоматы, взяв оборотня на прицел.
Пальцы профессора осторожно коснулись жесткой щетины на ладони оборотня. Волчица не проявляла агрессивности и это еще больше ободрило Куприянова.
- Вы ранены, Маша, - произнес он. - Я хочу вам помочь.
Злоба угасла в глазах хищницы, ее сменили печаль и усталость. Неожиданно в облике волчицы начали происходить перемены. Ее тело внезапно утратило шерстяной покров и преобразилось. За считанные секунды грозный хищник превратился в хрупкую обнаженную девушку.
Якимовских округлил глаза. Солдаты даже не дрогнули, они по-прежнему были готовы пристрелить обитательницу клетки по первому приказу.
- Убедились? - спросил Сабуров генетика.
Якимовских лишь кивнул, не в силах произнести ни слова, настолько его ошеломило увиденное.
Куприянову тоже впервые довелось увидеть такое превращение, но он быстро справился с потрясением. Сорвав с себя плащ, он протянул его девушке сквозь прутья решетки. Девушка поспешила прикрыть свою наготу.
- Откройте клетку, - потребовал Куприянов. - Коллега, мне может понадобиться ваша помощь.
- Конечно-конечно, - растерянно ответил Якимовских.
Сабуров кивнул капитану, тот отпер дверцу клетки. Солдаты приблизились, по-прежнему держа оружие наготове.
Куприянов вошел в клетку. Якимовских несмело последовал за ним. Ищеев тут же запер за ними дверь. Запахнув полы профессорского плаща, девушка вжалась в дальний угол клетки, с недоверием глядя на людей.
- Не бойтесь, Маша, - произнес Куприянов. - Мы не причиним вам вреда. Позвольте мне осмотреть вашу рану.
- Откуда вы знаете мое имя? - тихо спросила девушка.
- Это очень долгая история. Я обязательно все вам расскажу, но чуть позже. Сейчас я должен осмотреть вас. Пожалуйста, выйдите на свет.
- Со мной все в порядке, - все так же тихо сказала девушка.
Тем не менее, она приблизилась. Обнажив ее ключицу, оба профессора с удивлением увидели абсолютно чистую кожу, без следов каких-либо повреждений. Куприянов вдруг вспомнил слова Тихого, что ранения зверя никак не отражаются на облике его второй половины. Видимо, полковник был прав.
- Невероятно, - пробормотал Якимовских.
- С вами точно все в порядке? - участливо спросил Куприянов. - Ничего не болит?
- Нет, все хорошо, - прошептала Маша.
Указав на заметно округлившийся живот девушки, Якимовских поинтересовался:
- На каком вы месяце?
- Восьмом, - ответила Маша. - Где мой брат?
Якимовских растерянно взглянул на коллегу.
- Мы не знаем, - солгал Куприянов.
Но по глазам девушки он догадался, что та уже сама все прекрасно поняла.
- Зачем я здесь? - снова спросила Маша.
- Это тоже очень долгая история, - ответил Куприянов. - Нас ждет очень серьезный разговор. Но это потом, сейчас вы должны отдохнуть и набраться сил. Обещаю, что постараюсь вам помочь. Но и вы должны помочь мне. Постарайтесь сдержать в себе волчицу. Я знаю, вы можете это сделать.
- Хорошо, - вяло пообещала девушка.
Ни в ее голосе, ни во взгляде не чувствовалось доверия. Казалось, у нее вообще уже не осталось никаких чувств, в душе образовалась пустота. Впрочем Куприянова это не удивляло. Трудно было бы ожидать чего-то другого от девушки, оказавшейся в таком незавидном положении.
- Вы очень бледны, Маша? - заметил Куприянов. - Вы хорошо себя чувствуете?
- Я очень устала, - прошептала девушка.
Неожиданно ее ноги подкосились. Мужчины едва успели подхватить обмякшее тело девушки.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Веснин воткнул лопату в землю, оттер пот со лба и шумно выдохнул.
- Уф! Блин, тут скоро кладбище домашних животных будет. Чего они там такое с ними делают?
Ему с лейтенантом Горошенко было поручено захоронить погибших подопытных животных. Делали они это уже не в первый раз. За последний месяц при биологических экспериментах погибло множество мышей, крыс, кроликов. Постепенно опыты переносились на все более крупных животных. Вот и сейчас Веснин и Горошенко занимались погребением двух собак и свиньи.
- Да хрен его знает, что тут творится, - произнес Горошенко, пожав плечами. - Я с одним лаборантом вчера разговаривал, да они сами ни черта не знают, профессора их к своим делишкам не подпускают. Слышь, Леха, а я это порося с утра в клетке видал, его из питомника в лабораторию везли. Вон пятно черное на пятаке. Точно, та самая свинка.
- И что с того? - спросил Веснин.
- Я это к тому, что она не больше двух часов как преставилась.
- Дальше-то что?
- Как что?! Давай его на кухню сволокем к Макарычу. Тушенка уже поперек горла, а тут свежее мяско, сало. Чего добру пропадать?
- У тебя крыша совсем, что ли, съехала?! - воскликнул Веснин. - Только вот еще дохлятину не жрали. Неизвестно даже, от чего эта хрюшка сдохла. В ней сейчас, может быть, вся таблица Менделеева собрана.
- Да ну, какая там таблица?! - отмахнулся Горошенко. - Смотрел я ее, нюхал. Ничего такого.
Веснин рассмеялся.
- Вот хохол он и есть хохол. Жить не можете без сала и свинины.
- Ну так как? Забираем? - спросил Горошенко.
- Делай, что хочешь. Только сам ее к Макарычу попрешь, я эту дохлятину все равно жрать не буду.
- Много ты понимаешь, - проворчал Горошенко. - Никакая это не дохлятина, нормальное мяско. И парни довольны будут.
Веснин лишь махнул рукой и снова взялся за лопату. Черт бы побрал эту медицину. Им с лейтенантом через пару часов в караул заступать, а тут изволь могильными делами заниматься. Как будто времени свободного целый вагон. Сами бы и закапывали свои трупы, живодеры. Хорошо, хоть генерал уехал. Замаял своими придирками. Нашел кого воспитывать, боевых офицеров. Они в горячих точках бывали и под пули ходили чаще, чем эта тыловая крыса в сортир генштаба. Уж им-то известно как службу нести. Ладно, укатился и скатертью дорога. Конечно, уехал он ненадолго и скоро вернется, но пока хоть можно за забор без опаски сходить. Увольнительную, ясное дело, никто не даст, генерал запретил, но в его отсутствие контроль будет послабже. Полковнику не до своих бойцов, он сам через день в город уезжает, какая-то там у него проблема с супругой, а Градов на это дело смотрит сквозь пальцы, нормальный мужик. Есть тут на окраине в поселке одна разведенка, неплохо бы к ней наведаться, отдохнуть душой и телом. А то ведь так совсем с ума сойти можно. Вон, у хохла точно уже башню снесло, на мертвечину польстился. Тьфу, мерзость какая.
Закопав собак, офицеры разошлись. Веснин отправился в казарму, а Горошенко потащил тушку свинки в столовую, где заправлял его старинный приятель Макаров, которого в части все звали просто Макарычем.
Через два часа Веснин уже находился на своем посту у входа в девятый блок. Отложив автомат в сторону, он сидел за столом и перелистывал старый журнал. Порой нынешняя служба казалась ему очень странной. Вот уже второй месяц, как его перевели в эту часть, а так до сих пор и не ясно, кого и от кого он охраняет. Что находится за этой бронированной дверью? Не зря же внутри охраняемого периметра он стоит на посту с оружием. Вернее, сидит. Каждое утро офицеры караульной службы выслушивают довольно странный инструктаж от капитана Ищеева. Темнят что-то господа ученые. Что же такое они скрывают? Чем занимаются? Что прячут за этой дверью? Заглянуть бы туда. Замочек-то плевый, кодовый. Это вам не американское кино, где всякие электронные штучки, сканирующие отпечатки пальцев, сетчатку глаза и прочую ерунду. Здесь все просто, по-русски. И код Веснин уже запомнил, подсмотрел, когда ботаники внутрь входили. Только вот за этой дверью есть еще одна, а там наверняка может оказаться посложнее. Но, в конце концов, если очень захочется, можно что-нибудь придумать. Нет такой силы, которая могла бы победить человеческое любопытство.
Из раздумий Веснина вывел звук легких шагов. Через мгновение из-за угла показался профессор Куприянов. На взгляд Веснина профессор тоже был со странностями в голове, видимо, переучился в свое время. Но с этим можно хотя бы поговорить по-человечески. Его коллеги смотрят на постовых, как на чумных, боятся лишнее слово вымолвить. Совсем застращал их генерал с этой секретностью. Хотя, конечно, на запретные темы и этот нескладный очкарик распространяться не станет.
- Добрый день, - поздоровался Куприянов.
- Здравствуйте, профессор, - ответил Веснин.
Он раскрыл журнал учета и протянул Куприянову авторучку. Таково было требование Сабурова, каждый входящий в девятый блок и выходящий оттуда обязан был отметиться.
Расписавшись, Куприянов бросил взгляд на журнал, который просматривал Веснин, и полюбопытствовал:
- Что читаете?
- Да так, муть всякую, - прапорщик отбросил журнал в сторону. - Сидим тут взаперти и полистать на досуге нечего. Еще бы 'Мурзилку' в руки дали.
Профессор улыбнулся.
- А вы, конечно, предпочли бы 'Плейбой'?
Веснин рассмеялся.
- В других условиях не отказался бы. Но здесь лишнее возбуждение девать некуда. Борис Васильевич, вы же в городе бываете, привезли бы книжку интересную или фильм новый. А то скука смертная, телевизор ни черта не ловит. От полковника не допросишься. Мужики с утра до вечера в карты режутся или водочкой балуются...
Веснин осекся и быстро поправился:
- Я этого не говорил.
Куприянов рассмеялся.
- Хорошо, - кивнул он. - Когда в следующий раз окажусь в городе, что-нибудь присмотрю для вас. А вам разве разрешается читать на посту?
- А что ж тут, мух ловить, что ли? Правда генерал еще не видел, но Ищеев не запрещает, лишь бы не спали.
- Хорошо, я постараюсь вам помочь, - снова пообещал профессор.
Набрав код, он открыл дверь и вошел внутрь. Через вторую бронированную дверь профессор прошел в просторное помещение. Со времени его первого посещения этого блока здесь многое изменилось, появилось много различного медицинского оборудования: рентгенокимограф, томограф, кардиограф и прочее. В дальнем углу был оборудован душ. Неизменной лишь осталась большая клетка, только теперь в ней появились кушетка, умывальник, биотуалет за ширмой и небольшой шкафчик. Лежавшая на кушетке девушка в полосатой пижаме поднялась при появлении профессора.
- Здравствуйте, Маша, - улыбнулся Куприянов.
- Здравствуйте, Борис Васильевич, - улыбнулась девушка в ответ.
Это был единственный человек в институте, которому она действительно была всегда рада. Маша по-прежнему не знала, с какой именно целью ее привезли в это учреждение, она чувствовала себя арестанткой, лишенной всяких прав, подопытным кроликом. Лишь этот нескладный молодой профессор видел в ней живого человека и проявлял искреннюю заботу.
Отперев дверцу клетки, Куприянов сказал:
- Выходите, Машенька, хватит сидеть взаперти. Вам надо побольше двигаться.
- С моим-то пузом, - улыбнулась девушка, погладив себя по раздувшемуся животу.
- Тем более, - с шутливой строгостью ответил профессор.
Девушка вышла из клетки
- Ну, как вы себя сегодня чувствуете? - спросил Куприянов.
- Неплохо. Только скучно здесь очень.
- Вы уже второй человек, кто сегодня пожаловался мне на скуку.
- А кто был первый? - поинтересовалась Маша.
- Охранник, что сидит снаружи.
- Он хотя бы свободен, - вздохнула девушка.
- Это относительно, - ответил профессор. - Он тоже не волен в своих поступках, как и все, кто здесь находится. Мы все тут как пленники, сами себя загнали в эту крепость и вас тут удерживаем. Ну, давайте я вас осмотрю.
Усадив девушку в кресло, профессор приступил к обычному ежедневному осмотру. Прослушав свою пациентку, измерив давление и задав несколько вопросов, он заметил:
- Конечно, вам лучше бы побывать на свежем воздухе.
- Но ведь никто не выпустит, - ответила Маша, печально вздохнув.
- Да, - вынужден был согласиться профессор.
- Скажите, Борис Васильевич, зачем меня держат здесь?
- Чтобы изучить как следует, - не очень уверенно ответил профессор. - Вы же понимаете, Маша, что являете собою не совсем обычное существо. Вы своего рода феномен.
- Это так обязательно? Почему никто не спросил моего согласия? Почему никто не спрашивает, хочу ли я сама, чтобы меня изучали? Разве я не имею права жить свободно и самостоятельно распоряжаться собственной жизнью?
Куприянов тяжело вздохнул и отвел взгляд, не в силах смотреть в бездонные печальные глаза девушки.
- Конечно же, имеете, - произнес он. - Но... Черт, я и сам совсем запутался. Машенька, не мучайте меня вопросами, на которые я не в силах ответить. Честно говоря, я сам многого не знаю. В этих стенах главный не я и от меня тоже многое скрывают. Расскажите, что происходит в мое отсутствие? Что делают с вами профессор Якимовских и его коллеги?
- Не знаю, чего они хотят, мне ничего не объясняют, просто говорят, что так нужно и все. Они мне что-то вкалывают, потом проверяют какими-то приборами. Сегодня давали что-то выпить. После этого мне было очень плохо, но сейчас уже все нормально. И каждый день по несколько раз берут кровь. Скажите, Борис Васильевич, меня когда-нибудь выпустят отсюда?
Маша с надеждой посмотрела в глаза профессору. Как ни хотел бы Куприянов приободрить эту несчастную девушку, он не мог подтвердить ее надежду. Ему была неведома конечная цель проекта, но вполне очевидно, что девушке-оборотню уже никогда не увидеть свободы.
Профессор опустил глаза и тяжело выдавил из себя:
- Я не знаю, Маша.
Девушка отлично поняла, что означает такой ответ.
- Мне снится дом, - печально произнесла она.
Куприянов вопросительно посмотрел на нее.
- Ваша деревня?
- Нет, мой настоящий дом. Лес. Там мы были свободны, я и мой брат. Там мы любили друг друга. Сейчас все это кажется невероятно далеким, как будто из другой жизни.
Она погладила свой живот и вздохнула.
- Я очень боюсь за него. Что будет с ним? Когда он родится, нас наверняка разлучат.
Куприянов не решился давать девушке беспочвенную надежду и кивнул.
- Возможно. Послушайте, Маша, я никогда вас не спрашивал и мне даже неловко, но...
Профессор смущенно замялся.
- Вы хотите знать, кто отец? - спросила Маша. - Такое же существо, как и я.
- То есть?..
- Да, он. Я знаю, это странно и не принято среди людей. Ведь это инцест. Но мы оба знаем, что я не человек. Мы не были людьми, когда это произошло. Они разрешили нам любить друг друга. Они дали нам любовь.
Профессор насторожился.
- Они? Кто?
- Они, - со значением произнесла девушка.
- Вы кого-то встретили в лесу? - не понял Куприянов. - Таких же, как вы?
Маша покачала головой.
- Не в лесу. Они приходят ко мне каждую ночь, чтобы поддержать. Они ждут его появления, - она указала на свой живот. - Только благодаря их поддержке я еще жива.
Она погладила профессора по руке и тихо добавила:
- И конечно же, благодаря вам.
Куприянов смущенно кашлянул.
- Ну, от меня-то помощь невелика. И хотел бы вам помочь, да не знаю, как.
- Все что мне нужно, это свобода, - просто ответила девушка.
- Увы, это не в моих силах, - печально произнес Куприянов. - Простите меня, Машенька.
- Простить вас? - переспросила девушка. - За что? Не вы же засадили меня в эту клетку. Да если бы не вы, я бы вообще никогда оттуда не выходила. Вы такой добрый, такой заботливый. Вы единственный, кому я могу здесь доверять.
- Эх, Маша, вы очень многого не знаете. Если бы я в свое время не раскрыл военным тайну вашего существования, ничего бы этого не было, вы не оказались бы сейчас здесь и ваш брат был бы жив.
- А зачем вы это сделали? - осторожно спросила Маша.
- Мне нужна была поддержка в моих исследованиях. Я хотел изучить вас. Кто мог знать, что все так обернется? Хотя нет, этого следовало ожидать, но я так увлекся своей работой, что не стал задумываться о последствиях.
- А над чем вы работали? - поинтересовалась Маша. - Зачем вам нужна была именно я?
Куприянов невесело усмехнулся.
- Я и сейчас над этим работаю. По крайней мере, пытаюсь. Разрабатываю совершеннейший лекарственный препарат, своего рода панацею от всех болезней. Знаю, идея утопическая, но таковыми считались многие изобретения человечества. У вас уникальный организм, Маша. Ваша иммунная система успешно противостоит всем недугам. Вот я и захотел узнать, почему. Хотел помочь всему человечеству. Черт побери, как глупо звучит. И все же это именно так. Но, как говорил классик, благими намерениями действительно вымощена дорога в ад. Если бы я знал, что все закончится этим... Я видел в вас лишь некий абстрактный носитель абсолютного иммунитета, но не воспринимал как живого человека, разумное существо. Я очень виноват перед вами, Маша. Мне даже стыдно просить у вас прощения, ибо такое простить невозможно.
Куприянов опустил голову.
- А знаете, я ведь хотела стать врачом, - задумчиво произнесла Маша. - Хотела лечить детей.
Она погладила профессора по руке.
- Не терзайтесь, Борис Васильевич. Я ни в чем вас не виню. Только об одном вас прошу, не покидайте меня. Иначе я останусь совсем одна, а это очень страшно.
- Не покину, - пообещал профессор.
Он поднял голову и посмотрел девушке в лицо. Взгляд ее черных бездонных глаз излучал тепло, доброту и нежность. Профессор и подумать не мог, что так привяжется к этому хрупкому нежному созданию. Трудно было поверить, что наряду с милой юной девушкой в ней сочетается грозный лесной хищник. Но сейчас Куприянов видел в ней лишь несчастную испуганную девочку, при взгляде на которую сердце сжималось от жалости и тревоги за ее судьбу, и которой он, к великому своему сожалению, ничем не мог помочь. Конечно, он старался сделать для нее все, что было в его силах, но располагал ничтожно малыми возможностями. Все, что оставалось профессору, скрашивать одиночество девушки, чтобы хоть так облегчить ее душевные муки. Пользуясь положением консультанта и личного лечащего врача подопытной, Куприянов по несколько раз в день навещал Машу. Девушка всегда была рада обществу молодого профессора, да и тот привязался к своей пациентке всем сердцем. Он даже приостановил собственные исследования, связанные с проектом, хотя ему была предоставлена возможность для работы.
Все же через полчаса профессору пришлось покинуть свою пациентку. В такие минуты его очень угнетала необходимость снова запирать девушку в клетку. Но не сделай он этого, можно было лишиться возможности навещать Машу, а этого Куприянов допустить не мог. Ему и так стоило неимоверных усилий добиться разрешения видеться с девушкой без присутствия конвоя, возглавляемого капитаном Ищеевым.
Впрочем, Маша и сама все прекрасно понимала и ни в чем не винила профессора.
Покинув девятый блок, Куприянов направился в кабинет Плотникова. Директор сидел за своим рабочим столом, изучая документы. Взглянув на Куприянова, он произнес:
- Проходите, Борис Васильевич. Что-то случилось?
- Сергей Борисович, я настоятельно рекомендую приостановить проект, - решительно сказал Куприянов с порога.
- Почему? - поинтересовался Плотников, отложив бумаги в сторону.
- Да как же вы не понимаете?! - воскликнул Куприянов. - Ведь девушка беременна! Ей рожать скоро. Она не должна быть объектом экспериментов, хотя бы до родов.
- Понимаю ваше беспокойство, Борис Васильевич, - кивнул Плотников. - Я вижу, вы очень неравнодушны к нашей пациентке. Но не следует так уж поддаваться собственным эмоциям. Я даже где-то разделяю ваше беспокойство, но мы с вами ученые и должны заниматься делом. Вы поймите, мы выполняем государственный заказ, притом весьма срочный. Ни у меня, ни даже у генерала Сабурова нет права приостанавливать проект.
- Но это же бесчеловечно! - возмутился Куприянов. - Она живой человек!
- Я прекрасно вас понимаю, коллега, но сделать ничего не могу. Программа исследований не может быть остановлена или изменена.
- Но могу я хотя бы узнать о целях исследований? Какие эксперименты проводятся над девушкой и для чего?
- Извините, но я не имею права обсуждать с вами детали проекта. По штату вы числитесь лишь консультантом и не имеете доступа к основным работам. Вам предоставлена возможность продолжать собственные исследования, большего не ждите. А если вас что-либо не устраивает в вашем положении, обращайтесь к генералу Сабурову, он руководитель проекта. Но сомневаюсь, что он удовлетворит ваши требования. Да успокойтесь вы, дорогой Борис Васильевич. Разве у вас есть объективные причины для беспокойства за нашу подопечную? Она жалуется на здоровье?
- Она плохо себя чувствует во время экспериментов. Ее очень беспокоит, как все это отразится на здоровье ребенка.
- Но сейчас-то ведь с ней все нормально? - уточнил Плотников, хитро прищурившись.
- Да, - вынужден был признать Куприянов. - Но что будет дальше?
- Не волнуйтесь, Борис Васильевич, у нас все под контролем. Мы ведь ученые, а не варвары. Никому не нужна гибель нашей подопечной. Если даже отбросить в сторону соображения гуманности, это просто нерационально. Ведь она единственный известный нам представитель своего рода. За ее здоровьем наблюдаете не только вы. Профессор Якимовских считает, что нет никаких оснований беспокоиться за жизнь пациентки или ее ребенка. Работайте спокойно, профессор, и ни о чем не беспокойтесь. Все под контролем.
- Я все понял, - хмуро произнес Куприянов и вышел.
Плотников проводил его взглядом и покачал головой. Директор покривил душой, ссылаясь на Якимовских, профессор отнюдь не был в восторге от предложенной программы исследований. Что ни говори, а изучать разумное существо, это совсем не то же самое, что ставить опыты на безмозглых кроликах. Однако Якимовских менее эмоционален, чем этот молодой нескладный очкарик и не пристает с подобными требованиями, просто вводит в курс дела. Если бы Куприянов не имел влияния на подопытную, от него уже давно бы избавились. От успешного исхода проекта зависит очень многое, а излишняя чувствительность молодого профессора только вредит делу.
В этот день Куприянов задержался в своей лаборатории дольше обычного. Все сотрудники уже давно покинули здание, а он все сидел и сидел за лабораторным столом, перелистывая свои записи. Работа плохо шла на ум, все мысли были заняты судьбой Маши. Профессор уже совсем перестал понимать, что происходит. Почему исследования проводятся именно здесь, в этой провинциальной глухомани, а не где-нибудь в столичном институте, располагающем несомненно большими возможностями? Почему все окружено такой тайной? И что грозит самой Маше? Какая участь уготована ей в проекте? Чтобы хоть как-то разобраться в ситуации и попытаться помочь девушке, необходимо докопаться до истины. Только вот как это сделать?
Размышления привели только к головной боли. В конце концов, Куприянов запер свою лабораторию и направился к выходу. Сначала он хотел было еще раз навестить Машу, но время уже действительно было позднее и профессор решил не беспокоить девушку.
Подойдя к проходной, профессор увидел, что охранник мирно спит на своем посту в будке, уронив голову на стол. Куприянов хотел было разбудить постового, но остановил сам себя. Ему вдруг подумалось, что это неплохой шанс расширить свои знания о проекте. У самого окошка висел щит с ключами от помещений, которые все сотрудники были обязаны сдавать в конце рабочего дня. Здесь же висел и ключ от кабинета Якимовских. Куприянов знал, что руководитель исследовательской группы не имеет привычки хранить документы в сейфе, а значит, есть реальный шанс узнать какую-либо информацию, стоит только проникнуть в кабинет.
Сам краснея от собственной наглости, Куприянов осторожно протянул руку и снял ключ с крючка. Сердце бешено заколотилось в груди, кровь ударила в виски, сразу стало жарко. Профессор почувствовал себя мальчишкой, ворующим яблоки в чужом саду. Казалось, что охранник сейчас поднимет голову и схватит его за руку.
Но ничего не произошло. Постовой все так же мирно посапывал. С трудом сдерживая волнение, Куприянов на цыпочках отступил назад, затем развернулся и, неслышно ступая, скрылся за углом коридора. Только там он наконец выдохнул и вытер ладонью влажный лоб.
Без помех открыв дверь кабинета, Куприянов вошел внутрь. Включив настольную лампу, он принялся перебирать лежавшие на столе пухлые папки. Его надежды оправдались, здесь действительно находились документы по материалам текущих исследований. Якимовских и в самом деле пренебрегал сейфом. Впрочем, Куприянов и сам обычно поступал точно так же. В рабочей суете, когда голова забита совсем другим, о таких вещах как-то не задумываешься, тем более, что здание и так охраняется.
Усевшись за стол, Куприянов принялся внимательно изучать документы папку за папкой. Чем больше он узнавал, тем более испытывал состояние близкое к шоку. Оказывается, девушку подвергали бесчеловечным испытаниям, при которых ни одно живое существо не могло бы выжить. По всем показателям она давно уже должна была умереть.
Не удовлетворившись просмотром одной только бумажной документации, Куприянов включил компьютер. И снова ему повезло, компьютер оказался незащищен паролем. Это тоже не было так уж удивительно. Якимовских являлся человеком старой формации и современной техникой пользовался постольку-поскольку. К тому же, в отличие от карьериста Плотникова, в нем все-таки было больше от ученого-исследователя, чем от администратора.
Без труда Куприянов открыл базу данных по проекту 'Werwolf'. То, что предстало его вниманию, по-настоящему шокировало профессора. Он и представить себе не мог, насколько серьезные исследования включает в себя проект и что за этим кроется. В планах работ не осталось и следа от начинаний самого Куприянова. Что бы ни происходило сейчас, все-таки он с полным правом считал именно себя 'отцом' всего проекта. Как ни глупо и смешно это звучало, сейчас он убедился, что полностью лишен 'родительских прав'. Мало того, что его сместили с должности руководителя проекта, теперь и все исследования были повернуты совсем в другое русло. Профессору больше не принадлежало его детище. Более того, характер проводимых исследований по-настоящему испугал Куприянова. А кроме всего прочего профессор понял, какая участь уготована Маше.
Некоторое время Куприянов сидел неподвижно. Он был настолько ошеломлен, что даже не мог ни о чем думать. Мозг словно отключился, наполнившая его свинцовая тяжесть не позволяла шевельнуться ни единой мысли.
Профессор не знал, сколько времени он провел в таком состоянии, близком к полной прострации. В конце концов, он сумел взять себя в руки. Профессор уже узнал все, что хотел, не стоило задерживаться здесь дольше необходимого. Он слышал, что по ночам капитан Ищеев часто обходит внутренние посты. Если вдруг обнаружится пропажа ключа и профессора застанут в кабинете руководителя группы, не жди ничего хорошего. Конечно, не расстреляют, но могут полностью отстранить от проекта. Тогда Маша останется здесь совсем одна, а это хуже всего.
Наведя за собой порядок, Куприянов покинул кабинет и запер дверь. Сделано это было как нельзя более вовремя. Едва профессор отошел от двери, из-за угла коридора ему навстречу появился капитан Ищеев. Куприянов вздрогнул от неожиданности. Профессор даже не слышал шагов офицера. Его всегда удивляло, как капитан, такой тяжелый с виду, умеет передвигаться столь бесшумно. Тем более это было удивительно сейчас, когда в здании, погруженном в абсолютную тишину, был слышен каждый шорох. Куприянов даже почувствовал испуг, а вдруг капитан слышал, как он закрывал дверь. Однако профессор справился с собой и, подавив волнение, попытался пошутить:
- Ну и напугали вы меня. Ходите бесшумно, словно призрак.
Ищеев даже не улыбнулся в ответ.
- Вы сегодня слишком задержались, профессор, - мрачно заметил он.
- Много работы, - ответил Куприянов.
- Все в порядке?
- Да. А разве что-то должно было случиться?
Снова оставив полушутливый вопрос без ответа, капитан направился дальше, обронив на ходу:
- Спокойной ночи, профессор.
- Спокойной ночи, - кивнул Куприянов.
Ему вдруг стало смешно, почему-то профессор почувствовал себя мальчишкой, играющим в разведчика. Действительно, как во вражеском тылу. Но шпионские игры на этом еще не закончены, предстояло как-то вернуть ключ на место. Если Ищеев здесь, значит и постовой уже не спит. По пути к проходной в голове созрел план, который снова рассмешил его самого. Он даже сам не понимал, как можно испытывать веселье в такой ситуации. Чуть не трясет от страха, а хочется смеяться. Нервы совсем расшалились.
Постовой, лейтенант Горошенко, действительно уже не спал. Лицо его было красным, видимо, получил нагоняй от капитана.
- Что-то вы припозднились, профессор, - заметил Горошенко.
- Да, задержался, - ответил Куприянов, с трудом унимая дрожь в голосе, ему вдруг снова стало страшно. - Вот, возьмите.
Он протянул постовому ключ от своей лаборатории. Горошенко протянул руку, но профессор как бы случайно разжал пальцы чуть раньше. Ключ упал на пол будки под стол.
- Ох, извините, - смущенно пробормотал Куприянов.
- Да ничего, я подниму, - добродушно отозвался Горошенко и нырнул под стол.
Едва его голова скрылась под столешней, Куприянов протянул руку и повесил ключ от кабинета Якимовских на место. Пальцы профессора дрожали от волнения так, что он чуть было не выронил и этот ключ, только уже по-настоящему. Но все обошлось благополучно. Когда Горошенко поднялся, Куприянов уже стоял на своем месте как ни в чем ни бывало.
- Простите, пожалуйста, - еще раз извинился Куприянов. - Что-то я совсем заработался сегодня, пальцы уже ничего не держат.
- Да ничего, все нормально, - улыбнулся лейтенант. - Проходите, я вас отмечу в журнале.
- До свидания, - попрощался Куприянов и вышел на улицу.
Он с наслаждением втянул свежий воздух полной грудью. В голове совсем все перемешалось, мысли перепутались. Но во всем этом сумбуре Куприянов четко понимал - одному ему не справиться с создавшейся ситуацией. Требовалась помощь. А помочь мог только один человек.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Привалившись к стволу березы, Бобренко осел на землю. Автомат он положил рядом. В шуме ветра и шорохах леса ему слышались шаги и лай собак. Бобренко знал - преследователи идут по его следу и ни за что не отстанут.
Уже почти месяц недавний заключенный колонии строго режима находился в бегах. С самого начала побега все пошло наперекосяк. Их бежало четверо - одного подстрелили сразу же, другой попался чуть позже, третьего зарезал сам Бобренко два дня назад. Слишком уж настойчиво последний товарищ по побегу стал предлагать разбежаться в разные стороны. Конечно, в одиночку скрыться от погони сподручнее, но Бобренко заподозрил недоброе. Напарник был слишком слаб духом, он смертельно устал. Бобренко и сам вымотался за время скитаний по тайге. Казалось, что они уже ушли, сбили погоню со следа, но вот все началось снова. А все этот фраер. Из-за него не смогли по-тихому взять кассу сельмага в деревеньке. Теперь легавые точно знают, что беглецы все еще в тайге и ни за что не отцепятся. Если бы напарник попался, то не задумываясь сдал бы товарища по побегу. Это Бобренко закоренелый рецидивист, проведший две трети из своих пятидесяти лет за решеткой, ему терять нечего, впереди светит пожизненный срок. А у того первая ходка, менты его враз сломают, навел бы на след, гадина. Сам дурак, расслабился, обмолвился в разговоре о своих дальнейших планах. Пришлось избавиться от такой обузы.
Бобренко устал, смертельно устал. Он чувствовал себя загнанным зверем. Он уже не знал, куда деваться, куда идти. Не осталось никакой надежды уйти от погони и когда-нибудь выбраться, наконец, из этих проклятых дебрей. На всех дорогах стоят заслоны, а в магазине автомата осталось лишь пять патронов. Не прорваться. Да по совести говоря, Бобренко уже и не знал, где дорога, за время скитаний по тайге он безнадежно утратил все ориентиры и не мог бы сейчас с уверенностью определить собственное местоположение.
Но беглец упорно шел вперед, отчаянно путая следы. Он не знал куда идет, просто шел и все. Лучше уж сдохнуть под елкой или сгинуть в болоте, чем снова примерить на руки браслеты и вернуться к тюремной баланде. При побеге пришлось положить двух охранников, теперь от ментов не жди распростертых объятий.
Ветер все усиливался, нагоняя грозовые тучи. Издалека уже доносились громовые раскаты, в лесу быстро темнело. Непогода была сейчас беглецу на руку, гроза хоть немного собьет погоню со следа.
Подхватив оружие, Бобренко поднялся на ноги и снова устремился вперед. Он отчетливо понимал, что безнадежно заблудился, может быть, давно уже ходил кругами по тайге. Но сейчас ему было все равно. Беглец будет идти и идти, пока есть силы. Когда сил не останется, он постарается, чтобы все оставшиеся в магазине пять пуль нашли свои цели. И безразлично кто это будет, менты или грибники. Он оставит по себе недобрую память, а потом всадит нож в собственное сердце. Бобренко был наслышан, какое существование ведут приговоренные к вышаку и не собирался сдаваться. Собственно, его и не пугала такая участь, он давно уже разучился бояться. Он просто устал от жизни. Слишком уж вся судьба исковеркана. Позади только грязь, впереди никакого просвета, сам превратился в злобного зверя. Даже нечего и вспомнить светлого, когда придется помирать. Видимо, и подохнет как загнанный в угол зверь. Бобренко ни о чем не жалел и никогда не думал, что можно было бы прожить жизнь иначе. Он просто устал. Пусть жизнь не удалась, но в одиночку он на тот свет не уйдет, постарается забрать кого-нибудь с собой.
Над лесом пронесся ураганный ветер, сбивая с макушек деревьев ветки, хвою и листву. Засверкали молнии. А вскоре на лес стеной обрушился ливень. В один миг Бобренко вымок до нитки. Грязная намокшая одежда неприятно липла к телу, холодные струи дождя заливались за шиворот. Сейчас бы спрятаться под лапами елей, но Бобренко не мог позволить себе передышку. Самое время оторваться от погони, сейчас его след никакая псина не возьмет.
Совсем рядом послышалось глухое ворчание. Бобренко обернулся. В нескольких шагах от него стоял крупный волк. Видимо, зверь укрылся от ливня здесь, под елью, и внезапное появление человека потревожило его покой. Мокрая шерсть волка слиплась, но он не выглядел жалким и испуганным. Желтые глаза зверя смотрели на человека с явным недружелюбием, верхняя губа приподнялась, обнажив грозные клыки.
Бобренко снял было с плеча автомат, но передумал. На его совести было уже немало человеческих жизней, а уж серого хищника он застрелил бы, не колеблясь ни секунды. Но разум возобладал над животной страстью. Стрелять сейчас было очень рискованно. Неизвестно, как далеко находятся преследователи, возможно, что за шумом грозы они расслышат грохот выстрелов. Не для того он столько петлял по лесу, запутывая следы, чтобы выдать себя так глупо и вновь привлечь погоню. Но вздумай зверь напасть на человека, серому хищнику все равно ничего не светит. Остается еще нож, оружие верное и безотказное.
Сжав в ладони рукоять ножа, Бобренко со злобой посмотрел в желтые глаза зверя. Он давно уже забыл, что такое страх и жалость и сейчас даже желал, чтобы зверь напал на него. Им овладело жестокое желание всадить нож в живую плоть, снова взглянуть в глаза очередной жертве, увидеть, как угасает в них жизнь. Кроме того, во рту уже третий день не было маковой росинки, а тут такой кусок мяса, хоть и зубастый.
Бобренко скорее почувствовал, чем услышал присутствие еще одного зверя. Повернув голову, он увидел второго волка. Это усложняло задачу. Так можно и самому стать обедом. Это вам не сторожевые овчарки, это волки, звери жестокие и беспощадные, такие же, как и сам Бобренко. Но беглый заключенный сам сделал себя таким, а у этих хищников убийство в крови. Набросятся и разорвут и ничто их не остановит. Все-таки придется стрелять.
Оглядевшись, Бобренко заметил еще троих хищников. Вот черт! От кого-то он слышал, что летом волки никогда не сбиваются в стаю и уж тем более не нападают на людей. Встретить бы сейчас того умника, собственными зубами разорвал бы ему горло.
Вскинув автомат, Бобренко навел ствол на одного из волков. Его палец нетерпеливо дрожал на спусковом крючке, но Бобренко сдерживал свою злобу. Вряд ли он сможет уложить всех хищников и неизвестно, сколько их еще прячется в зарослях.
Осторожно он отступил назад. Волки не двигались, они все так же внимательно и недружелюбно наблюдали за человеком с разных сторон. Шаг за шагом Бобренко отступал все дальше. Скоро заросли и струи дождя скрыли волков от его взгляда. Бобренко развернулся и стремительно побежал прочь.
Неожиданно впереди между деревьев показался просвет. Бобренко сбавил шаг. Осторожно, почти крадучись, он вышел на опушку и увидел высокий бетонный забор, увитый поверху колючей проволокой.
Первая мысль, которая пришла в голову - неужели скитания по тайге привели его обратно к зоне? Но по здравому размышлению Бобренко пришел к выводу, что это совсем не то место, которое он покинул не так давно. Скорее всего, за забором находилось какое-то предприятие или склады.
Сам собой в голове сложился нехитрый план. Погоню он со следа уже сбил, неплохо бы отсидеться здесь за забором пару-тройку деньков, пока все не утихнет. Может, еще и разживется чем-нибудь полезным. Вот только как проникнуть внутрь? Не ломиться же в ворота.
Бобренко прошелся по опушке, внимательно оглядывая ограду в поисках лазейки. Сегодня ему определенно везло. В одном месте у забора лежала обломанная макушка ели, а в колючке зиял разрыв. Видимо, недавний порыв ветра сломил росшее поблизости дерево и, падая, оно зацепило проволоку ветвями.
Перекинув автомат за спину, Бобренко устремился к забору. Подпрыгнув с разбегу, он ухватился за край бетонной стены. В свои пятьдесят лет он оставался еще крепким мужиком, поэтому без труда втянул себя наверх и перевалился через забор.
Плюхнувшись в лужу с другой стороны, Бобренко припал к земле и на мгновение замер. Рядом не было ни одной живой души. Впрочем, было бы странно увидеть кого-либо на улице в такой ливень. Если здесь и были люди, сейчас они наверняка прятались от непогоды.
Чуть поодаль возвышалось мрачное двухэтажное здание. В стене первого этажа Бобренко различил ворота. Ему показалось, что это может быть ремонтный гараж. Видимо, он попал на какую-то автобазу. Чуть дальше Бобренко разглядел одноэтажные кирпичные строения, похожие на бараки, расположенные в строгом шахматном порядке. Он решил, что это тоже какие-то мастерские.
Бобренко поднялся на ноги и, держа автомат наготове, крадучись, направился к ближайшему строению. Оставшись никем не замеченным, он ввалился в чернеющий дверной проем и скатился по ступенькам внутрь.
В помещении, где он оказался, было темно и сыро. Того неясного сумеречного света, что попадал в дверной проем, не хватало, чтобы осмотреться как следует. Передвигаясь почти наощупь, Бобренко обнаружил несколько печных топок в дальней стене. Очевидно, здесь была котельная и вряд ли ею часто пользовались. Скорее всего она уже давно стояла заброшенной, вон даже входной двери уже нет в помине. И угля совсем чуть чуть, навален скромный холмик у самого входа.
Привыкнув к темноте, глаза начали отчетливей различать предметы. Судя по запустению, это не могла быть банная кочегарка, тогда бы ее топили хоть раз в неделю. Да и теплосеть так не забросили бы. К тому же не видать труб, манометров, прочей ерунды. Видимо, он оказался в столовой. Бобренко уже видел подобное в зоне. Там, по другую сторону стены, должны стоять котлы, используемые в отсутствие электричества. Но с электричеством, судя по всему, перебоев уже давно не случалось.
То, что рядом кухня, это хорошо. Можно будет наведаться по темноте, разжиться провизией, а то брюхо уже наизнанку выворачивается, жратвы требует. А потом прошвырнуться по мастерским на предмет одежонки и наконец избавиться от тюремной робы. Работяги народ запасливый, наверняка в раздевалках можно найти что-нибудь приличное. Лишь бы на собак не нарваться, а то придется сторожей мочить. Хотелось бы обойтись без шума. Не для того столько дней следы запутывал, чтобы снова следить.
Отыскав в углу замызганную мешковину, Бобренко бросил ее на кучу угля у входа и улегся сверху. Отсюда было видно все, что делается снаружи. Здесь можно было передохнуть до темноты, собраться с силами и мыслями.
Мокрая одежда облепила тело, стесняя движения. Было чертовски холодно, беглеца начал трясти озноб. Ноги в промокших сапогах ныли тупой болью. Голову наполнила свинцовая тяжесть. Сейчас бы к печке, отогреться, но такое счастье по нынешним временам не про его честь - подобно загнанному дикому зверю, он притаился в своем укрытии и выжидал. Положив автомат рядом, под рукой, Бобренко смотрел в дверной проем на двухэтажное здание, размытое серой стеной дождя. Понемногу он погрузился в сон.
Разбудило его урчание двигателя. Бобренко с трудом разлепил веки. Голова гудела, словно после попойки, все тело пылало огнем. Видимо, скитания по тайге не прошли даром. Как ни крепок был Бобренко физически, организм все-таки не выдержал. Беглец грязно выругался сквозь зубы. Болезнь сейчас совсем некстати, ведь деваться абсолютно некуда, остается только подыхать, как бездомной собаке.
Услышав лязг металла, Бобренко поднял голову и посмотрел через дверной проем на улицу. Перед глазами тут же все поплыло. Он крепко зажмурился, унимая головокружение, и снова открыл глаза. Лучше стало ненамного.
Гроза уже закончилась, с кровли срывались редкие капли и звонко шлепались в лужу у порога. Ворота в двухэтажном здании распахнулись, пропуская внутрь легковой автомобиль. В воротах Бобренко заметил человека в камуфляжной форме. В воспаленном мозгу тупо шевельнулась мысль - неужто его занесло к воякам? Хотя сейчас даже грибники в камуфляже ходят.
Неожиданно дверной проем закрыла большая тень, а в уши ворвался резкий голос:
- Макарыч, твою мать, ты получше места не мог найти? Как я ее отсюда попру? Ищей накроет, на хрен.
- Не трепыхайся, - ответил говорившему спокойный бас. - На кухне держать опасно, Градов может найти. Он любит по столовке нюхаться, во все углы суется. А здесь надежно, как в банке. И время подходящее, генерал приехал, всем сейчас не до нас. Только учти, в долг больше не дам.
- Ты ж меня знаешь, Макарыч, после зарплаты рассчитаемся.
Бобренко взялся за автомат. Но затекшая от долгого лежания рука не удержала оружие. Автомат сполз по угольной куче прямо к порогу в тот миг, когда внутрь вошел один из говоривших. Не заметить автомат было просто невозможно. Воспользовавшись замешательством вошедшего, Бобренко развернулся на своем лежбище и ударил его ногой в пах. Человек согнулся пополам и упал на колени. Правая рука все еще плохо слушалась, левой Бобренко выхватил нож и бросился на второго. Однако тот оказался намного проворнее своего товарища и, видимо, имел достаточный опыт в рукопашных схватках. Даже в полумраке он мигом оценил ситуацию. Перехватив вооруженную ножом руку Бобренко, противник нанес ему несколько сокрушительных ударов. Затем беглый зек услышал как трещат его собственные суставы, а в следующий миг под ребра уперлось острие своей же заточки. Последовала еще пара жестких ударов и Бобренко впечатался физиономией в мокрый уголь так, что стало нечем дышать.
Первый мужчина с трудом приподнялся и прохрипел:
- Это кто?
- Да хрен его знает, - отозвался другой и жестко ударил Бобренко по почкам. - Эй, сучонок, ты кто?
С трудом высвободив лицо из угля, Бобренко глухо прорычал:
- Урою, падаль!
Тут же последовал очередной удар, а от боли в вывернутых руках перехватило дыхание.
- Макарыч, проверь свой погребок, - посоветовал тот, который держал Бобренко.
Его товарищ пошарил рукой в одной из топок. Бобренко услышал звон бутылочного стекла.
- На месте, - удовлетворенно произнес Макарыч. - Что с этим делать будем?
- Градову сдадим. Может, хоть премию выпишет.
Бобренко лишь скрипнул зубами в бессильной ярости. Оказывается, все это время лежал рядом с водочным погребком. Мог бы подлечиться, не было бы сейчас так хреново. Может и этим в руки не попался бы. Кто ж такие? Неужто действительно к воякам попал? Уж больно профессионально его захомутали.
- Зови начальство, Макарыч. А я этого выволоку. Калаш забери.
Подхватив автомат, Макарыч вышел на улицу. Его товарищ выволок своего пленника следом и уложил лицом на асфальт. При этом Бобренко снова испытал нешуточную боль в вывернутых суставах. Разбитое, мокрое от крови лицо горело, зубы шатались, во рту чувствовался солоноватый привкус.
Вывернув голову, Бобренко злобно прохрипел:
- Ну, погоди, хорек позорный. Дай только срок, расплата будет.
От следующего удара, кажется, что-то хрустнуло в голове.
Через несколько минут послышались шаги. Прозвучала команда:
- Лейтенант, поднимите его!
Человек, державший Бобренко, поднял своего пленника. Сквозь кровавую пелену тумана, застилавшего глаза, Бобренко увидел двух офицеров. За их спинами маячили еще несколько людей в камуфляжной форме. Действительно военные. Сам себя загнал в капкан. Теперь гнить за решеткой до конца своих дней.
- Ты кто? - спросил майор.
- Да пошел ты, сучара, - прохрипел Бобренко в ответ.
Державший его лейтенант снова сунул кулаком под ребра.
- Спокойней, лейтенант, - произнес капитан. - Судя по одежке, это тот самый беглый, которого разыскивают менты.
- Будем отправлять в город? - спросил майор.
- Конечно. На нашей машине и отправим. В наручники его.
К Бобренко подошли двое вооруженных солдат, затем он почувствовал на своих запястьях знакомые тиски браслетов.
- За мной, - скомандовал капитан.
Приняв арестанта от лейтенанта, солдаты профессионально заломили ему руки и повели вслед за капитаном к воротам двухэтажного здания.
Из своего положения Бобренко видел только бетонный пол под ногами. Его довольно долго вели по каким-то коридорам. В конце концов, солдаты привели арестанта в тесное помещение, поставили его на колени у стены и пристегнули наручниками к трубе.
- Ждать, - коротко приказал капитан и вышел, кивком позвав за собой солдат.
Подняв голову, Бобренко осмотрелся. Его заперли в тесном каземате с бронированной дверью. Кроме кушетки в углу здесь не было никакой другой мебели. В другом углу стоял унитаз. Подергав руками, Бобренко убедился, что оковы держат его надежно.
Злоба загнанного зверя, заглушавшая все прочие чувства, понемногу улеглась и только сейчас он почувствовал как болит все его тело. Военные били умеючи, в последний раз Бобренко испытывал такое при захвате хазы омоновцами. Куда же он попал? Эти вояки совсем не похожи на тех, что сопровождают зеков на этапе. Что-то в них не то, но что именно, воспаленный болезнью и оглушенный ударами мозг не мог понять.
Лязгнул засов, бронированная дверь отворилась. Первым внутрь вошел все тот же капитан. За ним появились еще двое, один высокий седой в генеральском мундире, другой низкорослый плотненький средних лет в белом халате.
Невысокий подошел к арестанту и внимательно посмотрел на него.
- Чего вылупился? - со злобой прорычал Бобренко и дернулся вперед. - Нос откушу, сука!
Человек в белом халате отшатнулся, побледнев от испуга. Капитан профессиональным ударом сапога осадил пленника на пол и приказал:
- Пасть захлопни.
- Что скажете, господин директор? - спросил генерал.
Человек в белом халате пожал плечами и ответил:
- Ну, не знаю. По-моему, этот человек серьезно болен. И не только физически.
Он многозначительно покрутил пальцем у виска. Бобренко раскрыл было рот, но встретившись взглядом с бесцветными жестокими глазами капитана, решил не рисковать и промолчал.
- Но для дела он годится? - снова спросил генерал.
- Возможно. Я скажу профессору, что бы его осмотрели. Сначала его надо привести в порядок, а там посмотрим.
- Вот и приведите. Только будьте осторожны, этот тип очень агрессивен и неадекватен. Пусть профессор и его ассистенты не подходят к нему без капитана. А пока можете использовать других пациентов.
- Не думаю, что препарат готов к таким испытаниям. Но мы постараемся ускориться. А вы разве не собираетесь передать этого человека властям?
- Все испытуемые для вас - это добровольцы. - жестко произнес генерал. - Пусть все остальное вас не беспокоит. Формальности я улажу сам.
- Добровольцы на смерть? Ведь неизвестно еще, как препарат отразится на подопытных. Профессор будет не в восторге.
- Ну так убедите его. Пойдемте.
Генерал и директор вышли. Капитан задержался. Посмотрев на него, Бобренко спросил:
- Что все это значит? Вы кто такие?
- Ты не в том положении, чтобы задавать вопросы, - ответил капитан. - Со временем сам все узнаешь. Будешь сидеть здесь, пока не понадобишься. Когда к тебе будут приходить медики, ты будешь вести себя тихо и смирно. Все понял?
Бобренко презрительно оскалился. Капитан шагнул к нему, схватил арестанта за волосы и, запрокинув ему голову, приблизил свое лицо почти вплотную.
- Если ты сделаешь хоть одно неверное движение, я буду ломать твои кости одну за одной. Уясни себе, что теперь тебя нет ни для ментов, ни для кого другого. Ты не существуешь. И если сделаешь хоть что-нибудь не так, сдохнешь здесь.
Глядя в холодные жестокие глаза капитана, Бобренко понял, что отныне не имеет больше никаких прав и собственная судьба от него самого уже не зависит.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Услышав шаги, Веснин повернул голову. В этот вечер он снова заступил на пост в девятом блоке.
К нему подошел лейтенант Головнин. Помимо своих основных обязанностей этот офицер числился в части электриком.
- Ну как? - спросил его Веснин.
Головнин в сердцах махнул рукой.
- Задолбался я с этими камерами. Хрен его знает, почему они вырубились. Своего специалиста угнали куда-то, а я тут майся. Уж всю проводку проверил, ни черта не нашел. Может, в компьютере что-то. Жрать хочу, как собака. Пойти, что ли, к Макарычу наведаться. Кстати, что там у него сегодня случилось? Говорят, отличился, поймал кого-то?
- А ты не слышал?
- Только краем уха. Потому и спрашиваю.
- Ну, поймал-то не он, а Горошенко, - поправил Веснин, ухмыльнувшись. - Макарычу так хозяйство отбили, чуть евнухом не стал, до сих пор на полусогнутых ходит.
Головнин рассмеялся.
- Так что случилось-то? - спросил он.
- Парни захотели расслабиться, заказали Макарычу водки. Ну, водила с продуктовой привез ему из города ящик. А тут Градов нагрянул с проверкой. Ну, Макарыч и запрятал этот ящик в кочегарку. Пошли они с Горошенко за своим кладом, а там зек этот беглый. Вот и захомутали орла.
- И куда теперь этого зека? - полюбопытствовал Головнин.
- В город отправили, - ответил Веснин. - Чего с ним еще делать? Не здесь же держать.
- Но погребок-то хоть уцелел? - снова поинтересовался Головнин.
- Уцелел, - успокоил его Веснин. - Так что парни сейчас там отдыхают. Можешь наведаться.
- Хорошо бы, да только завтра с утра меня Ищей снова запрягет. Может унюхать. Так что лучше не рисковать. Блин, когда ж этот ихний спец приедет, который все это хозяйство устанавливал? Во всех лабораториях камеры враз отключились. А почему, хрен их знает.
- А куда изображение с камер поступает? - поинтересовался Веснин.
- Сейчас никуда, - ухмыльнулся Головнин. - А вообще-то пульт у ихнего директора в кабинете.
- Слушай, Матвей, а ты там был?
Веснин кивком указал на бронированную дверь, которую охранял.
- Был, конечно, - ответил Головнин. - Там ведь тоже камеры стоят, одна в предбаннике, другая в самом боксе.
- И чего там? - продолжал выпытывать Веснин.
- Много знать хотите, товарищ прапорщик, - усмехнулся Головнин. - Ты думаешь, я там свободно гулял, где хотел? Ищей же рядом стоял, дальше камеры меня никуда не пускал, а она прямо над входом. В центре там что-то стоит, но его щитами загородили. Так что не знаю я, что они там прячут. Ладно, пойду я. А тебе спокойной вахты.
Головнин ушел. Когда его шаги стихли, Веснин задумался. Сегодня все складывалось как нельзя более удачно для осуществления давно задуманной идеи. Все камеры слежения отключились по неизвестной пока причине, генерал снова уехал, что означает ослабление дисциплины, а сам Веснин узнал код второй двери. По крайней мере, так кажется, что узнал. Профессор Якимовских всегда входил в блок с папкой в руках. Когда профессор отмечался в журнале, Веснин обратил внимание на бумажку с двумя рядами цифр, прилепленную к кожаной обложке папки. Один номер был Веснину уже известен - код первой двери. Логично предположить, что второй - это код следующего замка. Очевидно, не надеясь на память, Якимовских держал номер под рукой. Он и первую дверь открывал, поглядывая на эту бумажку.
Стало быть, сегодня можно было безбоязненно удовлетворить свое любопытство и наконец узнать, что скрывают медики за двойными бронированными дверями и кого он, собственно, тут охраняет. Конечно, если его застукают, дело может обернуться трибуналом, но любопытство сильнее разума.
Дождавшись, пока Ищеев совершит свой обычный обход, Веснин выждал еще полчаса, потом приступил к действиям. Без труда открыв первую дверь, он осторожно заглянул внутрь. Камера слежения действительно была установлена прямо над входом в блок и держала под наблюдением вторую дверь. Будь система наблюдения в рабочем состоянии, было бы невозможно проникнуть внутрь незамеченным. Такое расположение камеры навело Веснина на мысль, что она предназначена для слежения в первую очередь за теми, кто выходит изнутри, нежели за входящими. Стало быть, они здесь охраняют не столько то, что находится за этой дверью, сколько себя самих от того, что может быть в лаборатории. Это заинтриговало еще больше, хотя и насторожило.
Взяв автомат, Веснин вошел внутрь и подошел ко второй двери. Предположение оказалось верно, подсмотренный им набор цифр действительно был кодом второго замка. Запор тихо щелкнул и Веснин осторожно отворил дверь.
Первым делом он посмотрел вверх. И здесь камера слежения располагалась над входом, ее объектив был нацелен на большую клетку, стоявшую в центре.
Держа автомат наготове, Веснин перешагнул порог и огляделся. Вдоль стен тянулись длинные стеклянные столы, заставленные различными приборами и ящиками с пробирками, колбами и ретортами, стояли неизвестные прапорщику аппараты и большие стеклянные шкафы, забитые склянками и коробочками. Но, конечно же, первым делом внимание Веснина привлекла именно клетка. Осторожно ступая, он подошел ближе.
На кушетке в клетке кто-то лежал под одеялом спиной к нему. Неожиданно этот кто-то приподнялся и, повернув голову, посмотрел на Веснина. Прапорщик опешил и едва не выронил оружие от удивления, когда увидел, что на него смотрит молоденькая девушка, совсем еще девчонка.
- Ты кто? - недоуменно пробормотал Веснин.
- А вы кто? - в свою очередь спросила девушка.
Веснин нервно сглотнул, унимая волнение. Он ожидал здесь увидеть все, что угодно, но только не эту девчонку. Да к тому же такую хрупкую, такую... Черт, да ведь она сказочно красива, настоящая фея. Ее черные пронзительные глаза, казалось, заглядывали в самую душу, вызывая невольный трепет.
- Я первый спросил, - произнес Веснин и тут же смутился, поняв, насколько глупо и по-детски это прозвучало.
Откинув одеяло, девушка села на кушетке. Она была одета в просторную полосатую пижаму, но даже это одеяние не могло скрыть ее раздувшийся живот.
- Вам лучше уйти отсюда, - тихо сказала девушка. - Если вас увидят здесь, то накажут.
- Это точно, - усмехнулся Веснин. - Но сегодня система слежения не работает, так что никто не узнает, что я был здесь. Конечно, если ты... то есть вы... не выдадите меня.
Девушка улыбнулась.
- Я вас не выдам. Но зачем вы вошли сюда? Ведь вы, наверное, охранник? Я слышала, что вам запрещено заходить в лаборатории.
- Запрещено, - подтвердил Веснин. - Но когда нельзя, а очень хочется, то можно себе позволить. Стало интересно, кого я здесь охраняю. Так кто же вы, девушка?
- Этого я вам сказать не могу.
- А почему вас здесь держат?
Девушка развела руками и грустно пошутила:
- Наверное, для того, чтобы не сбежала.
Веснин улыбнулся.
- А серьезно? - спросил он.
- А если серьезно, то и сама толком не знаю.
- Как так? - удивился Веснин.
- Вот так, - ответила девушка, печально улыбнувшись.
- Что-то я ничего не понимаю, - пробормотал прапорщик. - Ведь что-то же с вами здесь делают, - предположил он. - Вон, сколько тут кругом всяких прибамбасов.
- Извините, я не могу вам этого сказать. У вас будут неприятности.
- Ну, хоть имя свое назовите, - не отступал Веснин. - Или этого мне тоже знать нельзя?
- Маша, - тихо ответила девушка.
- Красивое имя, - отметил Веснин, улыбнувшись. - Как и вы.
- Спасибо, - поблагодарила девушка, чуть смутившись. - А вас как зовут?
- Алексей.
- Скажите, Алексей, вы не знаете, скоро ли вернется Борис Васильевич?
- Кто? - не понял Веснин.
- Профессор Куприянов, - пояснила Маша.
- Нет, этого я не знаю. А зачем он вам? Может быть, я смогу пригодиться?
- Спасибо, мне ничего не нужно. Просто его уже два дня нет.
Веснин дернул дверцу клетки.
- Маша, вы все время тут и сидите? - спросил он.
- Нет, днем меня выпускают.
- Послушайте, я не понимаю, почему вас здесь держат. Почему именно в клетке? Вы мне можете это объяснить? Это же... Ну, нельзя же живого человека в клетке держать, словно зверя.
- Генерал думает иначе, - грустно улыбнулась девушка. - Я и сама хотела бы вырваться отсюда, вернуться домой, но... Это не в моих силах. И никто не может мне помочь. Борис Васильевич очень добрый человек, но и он не может ничего для меня сделать. Вам тоже лучше уйти отсюда.
- Вам неприятно, что я здесь? - обескуражено спросил прапорщик.
- Нет, Алексей, дело совсем не в этом. Я вижу, что вы хороший человек, но я очень беспокоюсь за вас. Вы сами не знаете, во что вмешиваетесь, а это ни к чему хорошему для вас не приведет.
- А для вас? - спросил Веснин.
Девушка ответила не сразу. Печально вздохнув, она опустила взгляд и обреченно прошептала:
- А для меня уже все кончено.
От этих слов у Веснина вдруг защемило сердце, жалость к этой хрупкой беззащитной девчонке сдавила горло.
- Маша, прошу вас, объясните мне, что здесь происходит, - попросил он. - Во что такое я вмешался?
- Не могу. Вам будет только хуже. Прошу вас, уходите отсюда и забудьте, что меня видели. Так будет лучше для всех.
Маша посмотрела на Веснина своими бездонными печальными глазами. Веснин смутился под ее взглядом. Прапорщик даже сам себе удивлялся. Он никогда не считал себя скромником и уж конечно не был новичком в общении с женским полом. А вот сейчас, под взглядом этих пронзительных черных глаз терялся и робел, краснея от смущения, как мальчишка.
- Послушайте, Маша, - нерешительно произнес он. - Вы... вы беременны? Это как-то связано..? Ну...
- Уходите, - тихо, но твердо потребовала девушка. - Зря я с вами заговорила. Вам не нужно знать, что здесь происходит. Уходите.
Веснин неожиданно почувствовал злость, словно обиженный ребенок. Ишь ты, пигалица. Сидит взаперти, еще и указывает ему, что он должен делать. Подумаешь, какая недотрога.
Он пошел прочь, но у самой двери обернулся. Маша смотрела ему вслед. И снова сердце непроизвольно сжалось. Какая же она несчастная. И бесконечно добрая. Сама находится не в лучшем положении, но беспокоится о нем, о его безопасности. Господи, да за что же ее держат в этой чертовой клетке?
Сам не отдавая себе отчета в собственных действиях, Веснин вернулся назад. Черные бездонные глаза девушки магнитом притягивали его к себе.
- Уходите, - прошептала девушка, - Я прошу вас.
Веснину показалось, что она вот-вот расплачется. От жалости к этому хрупкому беззащитному ангелу перехватило дыхание. Потянувшись сквозь решетку, прапорщик несмело погладил ее по руке.
- Можно, я приду к вам еще раз? - робко и как-то по-детски спросил он.
- Зачем? - тихо спросила Маша.
- Ну... - Веснин снова смутился. - Навестить...
- Не нужно. Если вас здесь заметят, вас накажут. Я не хочу этого. Ведь камеры скоро починят и вы больше не сможете пройти сюда незаметно.
- Ничего, я что-нибудь придумаю.
Веснин огляделся. В голове созрела очередная идея. Подмигнув девушке, он шутливо сказал:
- Подождите меня здесь, никуда не уходите.
Веснин прошел к дальней стене блока. Здесь, за плотным брезентовым пологом, находились ворота. Именно через эти ворота и вкатили клетку месяц назад. Веснин точно знал, что с другой стороны находится гараж и там пост никогда не выставляют. В одной из створок ворот имелась узкая и низенькая калитка, больше похожая на лаз для собаки. Единственным запором на ней был обыкновенный железный засов. Правда, снаружи эта калитка запиралась на замок, но подобрать к нему ключ не такая уж сложная задача.
Не утруждая себя долгими размышлениями, Веснин просто отодвинул засов. Вряд ли под пологом кто-либо заметит, что дверца открыта. А если и заметят, просто спишут на собственную забывчивость. Зато теперь, если удастся незаметно открыть калитку снаружи, можно запросто войти внутрь незамеченным. Ворота не попадают в поле наблюдения камеры, она следит лишь за клеткой. Стало быть, по стеночке можно будет незаметно подобраться поближе.
Вот только зачем он все это делает? Этого Веснин не смог бы объяснить даже самому себе. Что ему в этой девчонке? Да, красивая. Да, жалко ее. Но ведь он солдат, должен держать себя в руках, сдерживать эмоции. Однако что-то не держится. Чем-то притягивает его эта девушка, есть в ней какое-то необъяснимое обаяние. Веснин был уверен, что снова захочет ее увидеть и хотел оставить для себя такую возможность. Плюс ко всему взыграло чисто мальчишеское озорство. А нечего таить секреты от тех, кто эти секреты и охраняет. Как ни берегся товарищ генерал, а вот он, простой прапор, чуть-чуть приоткрыл завесу над тайной девятого блока. Хоть и не понимает ни черта, а все ж таки есть в душе злорадное удовлетворение. Ничего, он еще разберется во всей той чертовщине, что здесь происходит. Правда, появилось такое опасение, что за свои шалости можно лишиться не только погон. Но об этом пока лучше не думать.
Вернувшись, Веснин снова подмигнул девушке.
- Что вы там делали? - спросила Маша.
- Не обращайте внимания, - улыбнулся Веснин. - Я обязательно приду к вам в следующий раз. И приду оттуда, так что не пугайтесь.
- Но зачем? - удивилась Маша. - Чего вы хотите от меня?
Веснин пожал плечами.
- Ничего. Просто... Ну, хочется мне так и все.
- Странный вы. И смешной.
Неожиданно девушка рассмеялась.
- И еще глупый, - добавила она сквозь смех.
Веснин ничуть не обиделся на такую характеристику. Он и сам понимал, что должен выглядеть довольно глупо в ее глазах. Рассмеявшись в ответ, прапорщик развел руками и сказал:
- Да, вот такой вот я. Ну, так я приду?
- А разве я могу вам это запретить? Вы такой упрямый, - девушка вздохнула. - Боюсь, это не доведет вас до добра.
- Это мы еще посмотрим, - самоуверенно заявил Веснин.
Он взглянул на часы и спохватился.
- Извините, Маша, сейчас я должен вернуться на пост. Меня могут проверить. А вы не скучайте. Хорошо?
Неожиданно Маша протянула руку сквозь прутья решетки и коснулась его щеки кончиками пальцев.
- Здесь так мало хороших людей, - прошептала она. - Берегите себя, Алеша.
Веснин чуть не задохнулся от внезапно нахлынувшей нежности к этой несчастной девушке. Всего полчаса назад он даже не подозревал о ее существовании, а сейчас вдруг показалось, что ближе и родней этого милого человечка у него никого нет. А эти черные бездонные глаза, как они смотрят прямо в душу...
Непроизвольно перехватив руку девушки, Веснин коснулся губами ее ладони. Маша вздрогнула.
- Я обязательно приду, - произнес Веснин. - Жди меня.
С трудом оторвавшись от ее руки, такой теплой и нежной, он направился к выходу. Уже открывая бронированную дверь, прапорщик обернулся. Маша смотрела на него.
- Я приду, - повторил Веснин.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Открыв дверь, Тихий увидел на пороге старого знакомого. Окинув взглядом неказистую фигуру молодого профессора, он произнес:
- Не скажу, что рад вас видеть.
- Здравствуйте, Андрей Владимирович, - поздоровался Куприянов. - Мне требуется ваша помощь.
- Здравствуйте, - кивнул Тихий. - Если вы приехали затем, чтобы просить меня вернуться в проект, то зря потратили время.
- Нет, дело не в этом, - смущенно ответил Куприянов. - Вернее, не совсем в этом. Мы можем поговорить?
- Проходите, раз уж пришли.
Куприянов вошел внутрь. Тихий запер за ним дверь, затем проводил гостя в комнату.
- Может, чайку? - предложил отставной полковник. - Как раз чайник вскипел.
- Пожалуй, - согласился профессор.
- Присаживайтесь, я сейчас.
Тихий вышел на кухню. Устало опустившись на стул, Куприянов огляделся. Здесь абсолютно ничего не изменилось, все выглядело точно так же как и год назад, когда он впервые пришел в этот дом. Тот же древний шифоньер, железная казенная койка, стол и пара стульев, а под потолком все та же лампочка в голом патроне.
Вскоре Тихий вернулся с небольшим подносом в руках. Поставив поднос на стол, он придвинул гостю чашку и сахарницу.
- Рассказывайте, что привело вас ко мне на этот раз, - произнес полковник, усаживаясь напротив.
- Маша, - коротко ответил Куприянов.
Тихий внимательно посмотрел на гостя и спросил:
- И что же случилось с Машей?
Теперь Куприянов ответил не сразу. Некоторое время он задумчиво помешивал ложечкой в чашке, словно собираясь с мыслями. Тихий терпеливо ждал. Наконец профессор поднял глаза и произнес:
- Ее поймали и держат в клетке.
Он так посмотрел на полковника, словно ожидал увидеть на его лице удивление или возмущение. Однако никакой реакции не последовало. Тихий оставался все так же сурово невозмутим.
- А разве не этого вы добивались? - жестко спросил Тихий.
Куприянов вспыхнул от возмущения. Однако все его гневные восклицания так и не прозвучали вслух. Тяжелый суровый взгляд полковника будто припечатал его. Опустив голову, профессор тихо произнес:
- Этого я совсем не хотел.
- А чего вы ожидали? - все так же сурово и беспощадно спросил Тихий. - Вы ведь отлично знали, кто она такая и кто ею заинтересован. Трудно было бы предположить иной исход. А ведь я вас предупреждал, чем все может закончиться.
- Я знаю, что виноват, - удрученно ответил профессор. - Виноват во всем, что случилось. Я хочу все исправить, но мне нужна помощь.
- Не понимаю, чем я могу быть вам полезен. Это ведь ваш проект и все зависит от вас.
- Вы многого не знаете, Андрей Владимирович. Произошли большие изменения. Это уже не мой проект. Теперь все в руках военных. Брат Маши погиб и она тоже погибнет, если не вытащить ее оттуда. А кроме того, она беременна. Мне казалось, что вам была небезразлична судьба девушки, поэтому я пришел за советом именно к вам.
Куприянову показалось, что в глазах Тихого появился интерес.
- Рассказывайте по порядку, - потребовал полковник.
- Вы помните генерала Сабурова? - спросил профессор.
Тихий кивнул.
- Теперь он заправляет всеми делами. Я в проекте всего лишь консультант с очень ограниченным допуском, меня не привлекают к основным работам. Мне предоставлена возможность продолжать собственные исследования, но не более того. Кое-что мне все же удалось узнать и это меня сильно встревожило.
Куприянов ненадолго замолчал.
- Продолжайте, - потребовал Тихий. - Что там у вас происходит?
- Я долго был в неведении всего происходящего, - сказал профессор. - Все окружено такой тайной, что суть проекта известна очень ограниченному кругу людей. Меня в этот круг не допустили. Видимо, генерал Сабуров не склонен мне доверять. Впрочем, он прав. Узнай я раньше, что замыслили он и его руководство, я бы ни за что не допустил такого. Военные проводят исследования в области генетики. Немалая часть их опытов и экспериментов призвана установить, насколько прочна иммунная система волчицы.
- И насколько же она прочна? - поинтересовался Тихий.
При этом вопросе Куприянов несколько оживился.
- Невероятно! - воскликнул он. - Вам, надеюсь, известно, что такое ДНК?
- Дезаксерибонуклеиновая кислота, - спокойно ответил Тихий.
- Вижу, в терминах вы разбираетесь, - улыбнулся профессор. - Но я спросил не совсем это.
- Ну, в общих чертах я понимаю, что это такое, - кивнул Тихий. - Генетический код, хромосомы и тому подобное. Или я что-то путаю?
- Вы, конечно, все смешиваете в одну кучу, но вижу, что примерно представляете, о чем пойдет речь. Видите ли, у Маши очень необычная ДНК. У всех живых существ молекула ДНК состоит их двух полинуклеотидных цепей, а у Маши из четырех. Причем постоянная только одна пара. И эта ДНК принадлежит не человеку.
- Волчице? - спросил Тихий.
- Скажем так, тому существу, которое мы называем волчицей. Генетически оно близко к волку, но ... более совершенно, что ли. Более развито, более жизнеспособно. Это как сравнивать человека и неандертальца.
- А что там со второй парой? - поинтересовался Тихий.
- Это еще более удивительно. Строго говоря, это совсем не пара. Две цепи существуют отдельно, чего в природе просто не может быть. Одна принадлежит человеку, другая волку. Не вдаваясь в терминологию и подробности, скажу только, что они способны соединяться как с основным носителем, так и меж собой. Вы понимаете? Набор хромосом может изменяться! Вот откуда эта удивительная способность менять облик. Удивительное существо. Если бы я не видел все собственными глазами, ни за что бы не поверил, что такое возможно. Что касается иммунитета, именно иммунная система основного носителя и противостоит внешним воздействиям. В основном антитела вырабатывают лимфоциты волчицы. А кроме того, ее иммунная система содержит уникальнейший набор фагоцитов. Невероятное существо! Просто невозможное! Но если бы вы знали, каким чудовищным экспериментам девушку подвергают сейчас. На ней испытывают смертельные яды, опаснейшие виды бактерий. Пока организм девушки успешно противостоит всем воздействиям, но ведь это не может продолжаться вечно, когда-нибудь наступит предел. Я опасаюсь, что все эти эксперименты приведут к гибели Маши и ее ребенка. Для нее уже подготовлена программа опаснейших тестов. После того, как ребенок появится на свет, ее уже не будут щадить и доведут до смерти, чтобы узнать предел прочности ее организма.
- Так для чего же все это делается? - спросил Тихий. - В чем главная суть проекта?
- А это еще страшнее, - ответил профессор. - На основе ДНК волчицы военные хотят создать мутогенный препарат 'Берсеркер'.
- И что это значит? - не понял Тихий.
- А вам разве ни о чем не говорит такое название? Препарат призван внести генетические изменения в организм человека с целью повысить его бойцовские качества и живучесть. Руководители проекта создадут ударную боевую группу из искусственных монстров. Уже разработан специальный план для привлечения так называемых добровольцев из числа военнослужащих.
- Добровольцев? - удивился Тихий. - Какой идиот согласится добровольно стать?.. Даже не знаю как назвать такое.
- Это делается просто. Вот вам простейший пример. Человека убеждают, что он неизлечимо болен и жить ему осталось недолго, но есть препарат, который продлит его жизнь и избавит от страданий. Только есть побочный эффект, но зато он сможет послужить родине и не будет обделен никакими благами земными. Вот и все, доброволец найден.
- А вообще такое возможно? - недоверчиво спросил Тихий. - Я имею в виду создание препарата.
- Если вы спрашиваете мое мнение, то лично я не разделяю такой уверенности. Вызвать генетическую мутацию, дело не слишком хитрое. Только вот последствия могут быть совсем не те, что ожидаются. И дело даже не в том, что препарат еще несовершенен.
- А в чем же?
- Последствия таких экспериментов могут быть необратимы. Процесс генетических изменений невозможно повернуть вспять, а клетки волчицы слишком агрессивны. Ни одно подопытное животное не выжило после введения препарата. Попросту говоря, ДНК волчицы берет верх над ДНК реципиента и убивает испытуемый организм. Тем не менее, военные готовы приступить к экспериментам на людях. Сама суть проекта состоит в том, чтобы получить совершенный биологический боевой механизм. Вы же сами знаете, как опасны оборотни при агрессии. Конечной целью проекта должно стать существо сильное, выносливое, живучее и смертельно опасное. И вовсе не обязательно, чтобы при этом оно оставалось человеком.
- Ну, это я уже понял, - кивнул Тихий. - Проект будет плодить монстров.
- Вот именно! - подтвердил профессор. - Но гены волчицы претерпели тысячи лет эволюции, скрестившись с генами человека и волка, они создали уникальное существо. Ее генетический код устроен так, что при клеточной трансплантации организм реципиента воспринимается как враг. В процессе аберрации образуется клеточный симбиоз, при котором лимфоциты реципиента вырабатывают антитела и уничтожают собственный организм, воспринимая его клетки, как антиген. В результате подопытное существо становится абсолютно нежизнеспособным.
- Значит, проект обречен на провал, - сделал вывод Тихий.
- Не совсем так, - возразил Куприянов. - До сих пор эксперименты проводили над животными. Теперь программа исследований подготовлена для опытов на людях. Живых людях.
- Кто должен стать подопытным?
- Этого я не знаю. Как я уже говорил, по документам к опытам должны быть привлечены добровольцы. Но я сильно сомневаюсь, что такие добровольцы найдутся. Боюсь, что ими могут стать военнослужащие или сотрудники, даже не подозревая о происходящем. Или найдут еще кого-нибудь и введут препарат обманом.
- Или насильно, - мрачно добавил Тихий. - Я хорошо помню генерала Сабурова, он не из тех, кто будет мучиться соображениями нравственности и гуманности. Но ведь он совсем не дурак и должен понимать, чем закончится испытание несовершенного препарата. Насколько я понял из вашего рассказа, у подопытных нет никаких шансов выжить.
Куприянов покачал головой.
- Не все так просто. В настоящий момент над ДНК волчицы ведутся работы по отделению от основного носителя побочных цепей и замены их цепями потенциальных реципиентов. То есть скрещиваются геномы волчицы и человека. На основе моих личных исследований могу сказать, что такое вполне возможно.
- Почему же умирали животные? - спросил Тихий.
- Непреодолимая генетическая несовместимость, - просто пояснил Куприянов. - В случае с хромосомами человека дело обстоит несколько проще, ведь такое скрещивание уже произошло в ходе эволюции, возможно, тысячи лет назад. Грубо говоря, из общей ДНК оборотня исключаются хромосомы самой Маши, как человека, и подменяются хромосомами подопытного. Создается новая, своего рода рекомбинантная ДНК.
- Мутирующая? - уточнил Тихий.
- Вызывающая общую мутацию организма, - поправил Куприянов. - Новая ДНК служит катализатором, она вносит новый код в гены, вызывая мутацию сдвига рамки чтения. Образуется новый стартовый кодон и изменяется вся полипептидная цепь.
- Стоп! - остановил его Тихий. - Вы заговорили слишком мудрено, мои познания в генетике не столь обширны. Но общую суть я уловил. Стало быть, в человеческом организме препарат 'Берсеркер' не вызовет отторжение, а приведет к мутации.
- Вот именно! - подтвердил профессор. - Но, как я уже говорил, генотип оборотней имеет за собой длительный онтогенез, который образовал совершенное существо. Хромосомная же аберрация подопытных организмов затронет не только тело, но и психику. В конечном счете гены зверя все равно возьмут верх и подопытные превратятся в хищников - бездумных, жестоких и почти неуязвимых. Помните ту сельскую учительницу, о которой вы мне рассказывали? Представьте целую стаю таких свирепых неуправляемых существ.
- А вы не сгущаете краски? - недоверчиво спросил Тихий.
- Все зависит от того, как далеко готов зайти генерал Сабуров. Он требует ускорения проекта, а для совершенствования препарата требуется большее количество экспериментов и более длительные исследования. При сжатых сроках многое упускается из виду и последствия могут быть непредсказуемы. Ведь мутация может отразиться не только на организме искусственно созданных оборотней. Они могут стать носителями всех тех вирусов, с которыми призвана бороться их иммунная система и распространителями их новых, более совершенных и смертоносных видов. Поверьте моему профессионализму, такое вполне возможно.
- Но к чему такая спешка? - удивился Тихий.
- Этого я не знаю. Видимо, у Сабурова или тех, кто стоит за ним, есть какие-то серьезные цели, исполнение которых не терпит отлагательства.
- М-да, - задумчиво произнес Тихий, потирая подбородок. - Тут есть над чем призадуматься. Но что же вы хотите именно от меня? Я ведь всего лишь военный пенсионер, не занимаю никаких ответственных постов и должностей. Чем я могу вам помочь?
Куприянов смутился.
- Ну, я подумал, что у вас остались какие-то связи там, - он многозначительно указал взглядом вверх. - Ведь кто-то же должен задуматься о последствиях всех этих экспериментов. Может быть, там ничего не знают.
- Может быть, и так, - кивнул Тихий. - Расскажите мне о вашем филиале. Как там все обустроено? Как охраняется?
Куприянов подробно описал полковнику внутреннее обустройство бывшей воинской части и лабораторного корпуса. Выслушав профессора, Тихий снова кивнул и произнес:
- Из вашего рассказа можно было бы заключить, что это какая-то частная лавочка. Если бы заказ был действительно государственный, да еще сверхважный и секретный, министерство обороны не поскупилось бы на охранные системы. Но основной упор сделан на исследовательское оборудование, охраняется же все по старинке, как какой-нибудь склад. Однако вряд ли Сабуров заварил всю эту кашу по собственной инициативе. Должен быть еще кто-то, очень заинтересованный в проекте, возможно, даже в верхах власти. Вот только мы с вами вряд ли сможем тягаться с такими людьми.
- Но это же просто противозаконно! - воскликнул профессор. - Проект уже выходит за рамки чистой науки и нарушает все мыслимые человеческие права!
- Можете обратиться в гаагский трибунал или страсбургский суд, - спокойно посоветовал Тихий.
- Вы что, шутите? - недоуменно и оскорбленно спросил профессор.
- Конечно, - все так же спокойно кивнул Тихий. - Больше ничего не остается. Не в наших силах свернуть проект. Будем надеяться, что ваше беспокойство напрасно, и что Сабуров и те, кто за ним стоит, не настолько беспечны, чтобы допустить катастрофу. Может быть, они не пойдут на широкомасштабные испытания своего препарата и все ограничится единичными опытами.
- Над живыми людьми, - напомнил профессор.
- Да, кому-то придется погибнуть в интересах науки и организаторов проекта.
- Раньше вы не были таким циничным, - заметил Куприянов.
- То было раньше, - хмуро ответил Тихий.
- А как же Маша? Ведь она погибнет.
- Значит, такова ее судьба, - с ужасающим спокойствием произнес Тихий. - Ни вы, ни я все равно ничего не сможем сделать для нее.
- Я не узнаю вас, Андрей Владимирович. Мне казалось, вам была небезразлична судьба этой девушки и ее брата. И вдруг такое равнодушие.
Тихий тяжело вздохнул.
- Это не равнодушие, это бессилие, - глухо произнес он. - Да, мне очень жаль эту девушку. Вы сейчас обрисовали мрачную картину последствий проекта, но все это как-то абстрактно и не очень волнует. А вот ее действительно очень жаль. Я очень долго преследовал этих существ. Так долго, что научился понимать их. Мне даже стали сниться странные сны. Наверное, смешно звучит, но это не простые сны, это... Черт, такое просто невозможно объяснить. Я научился понимать их чувства. Все, чего они хотят - просто жить. Не они несут угрозу людям, а люди им. Мы боимся их, в своем страхе даже ненавидим. А они всего лишь защищаются. Но мы настолько глупы и упрямы, что не желаем позволить им просто скрыться и жить своей жизнью. На моей памяти лишь один случай, когда оборотень первым напал на человека. Это была бабка Маши, та самая сельская учительница. Но и в той истории осталось много темных пятен. Все остальные столкновения спровоцированы самими людьми и мною в том числе. А они гораздо мудрее и человечнее нас. Я все это понял, поэтому и отказался от преследования и покинул проект. Если помните, то же самое я советовал сделать и вам. Но вы не прислушались к моему совету.
- Да, это было ошибкой, - удрученно кивнул профессор. - Я знаю, что виноват во всем. Вы не представляете, как я проклинаю себя за все, что сделал. Потребовалось своими глазами увидеть, к чему привело мое упрямство, чтобы осознать все ошибки. Мне кажется, что и я теперь научился понимать этих существ. Знаете, в последнее время я тоже вижу какие-то странные необъяснимые сны. Как будто это и не сон вовсе... Странно так... Да, я понимаю, что уже поздно что-либо исправить, но принять этого не могу. Я знаю, что должен хотя бы попытаться. И я очень рассчитывал на вашу помощь.
- Увы, вы напрасно на меня рассчитывали. Вряд ли какие-либо инстанции смогут остановить проект, но даже если такое случится, для Маши будет уже слишком поздно. Девушку просто убьют, чтобы замести следы. Единственное, что можно вам посоветовать, это выкрасть девушку и вывезти ее в безопасное место.
При этих словах Куприянов сразу оживился.
- Идея не так уж и плоха! - воскликнул он.
Тихий улыбнулся и похлопал гостя по руке.
- Не горячитесь, профессор. Не стоит принимать все мои слова всерьез.
- Но почему нет?!
- Потому, что если вы решитесь на такой шаг, исчезнете сами. Самое мягкое, что с вами сделают, сгноят за решеткой без всякого приговора или в психиатрической лечебнице. Не для того покровители Сабурова окружили проект тайной и спрятали Машу в глуши, чтобы позволить вам безнаказанно спутать все их планы.
- Еще не факт, что меня схватят, - упрямо сказал Куприянов. - Я готов рискнуть.
Тихий внимательно посмотрел ему в глаза и произнес:
- Я вижу, что вы готовы. Но это чистое безумие и вы сами прекрасно понимаете, что ничего не получится.
- Тогда предложите что-нибудь получше.
Тихий задумался. Куприянов с надеждой смотрел на отставного полковника, нервно постукивая подушечками пальцев по своей чашке. Ждать пришлось довольно долго. Наконец, Тихий покачал головой и усмехнулся.
- Странный вы человек, Борис Васильевич. Второй раз вы втягиваете меня в это дело и второй раз мне приходится соглашаться, хотя, если честно, хочется послать вас куда подальше. Только не обижайтесь.
Куприянов улыбнулся, а Тихий продолжал:
- Для начала было бы неплохо рассекретить проект. Пусть сведения об оборотнях станут известны общественности. Но потребуются доказательства самого существования Маши и всех связанных с нею экспериментов.
Куприянов насупился.
- Люди не поймут. Для них Маша и ей подобные станут ожившим ужасом древних легенд. Они испугаются и потребуют смерти оборотня.
- А вам и не нужно их понимание, - ответил Тихий. - Достаточно шумихи, чтобы проект если не свернули, то хотя бы приостановили. А там подключатся правозащитники, защитники природы и прочие горлопаны. И пресса поднимет шум, журналисты на такие сенсации падкие. При общей огласке будет легче найти сторонников во власти. Но повторяю, вам придется добыть доказательства, подтверждающие факт существования Маши и то, что ее держат именно в этом институте.
- Честно говоря, мне эта идея не очень нравится, - задумчиво произнес Куприянов. - Как бы не вышло еще хуже. Ну, допустим, я добуду требуемые документы. Я ведь даже не представляю, куда и к кому с ними обращаться потом.
- А это уж предоставьте мне.
- И все-таки, как все это отразится на Маше? Вы же сами говорили, что в случае чего ее уничтожат.
- Да, все так и будет, - спокойно ответил Тихий. - Поэтому, не дожидаясь, пока все раскачается, Машу придется все-таки выкрасть. Нам с вами.
Куприянов удивленно и недоверчиво посмотрел на отставного полковника.
- Так значит, вы мне поможете? - спросил он.
- Попробую, - кивнул Тихий.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
- Время смерти двенадцать часов тринадцать минут, - констатировал Якимовских, взглянув на часы.
Ассистенты молча принялись отключать аппараты.
На койке лежало бездыханное обнаженное тело человека, прикованное наручниками за руки и за ноги к железным поручням. Сейчас уже практически невозможно стало визуально определить какого возраста он был при жизни - последствия эксперимента обезобразили его облик до неузнаваемости.
Якимовских устало потер глаза ладонью. Профессор не спал больше суток, несколько последних часов прошли в напряженной борьбе за жизнь подопытного. Но тщетно.
- Неважно выглядите, профессор, - заметил Сабуров, находившийся тут же.
Взглянув на генерала, Якимовских вдруг спросил:
- Вы не чувствуете себя убийцей?
Бесцветные брови генерала удивленно вздернулись.
- В чем дело, профессор? - спросил он. - Вас начали мучить угрызения совести?
- А вы думали, я совсем бесчувственный? - тихо отозвался Якимовских. - Многое можно оправдать интересами науки и государства, но если быть честными, фактически мы только что убили этого человека. А ведь я предупреждал, что препарат несовершенен, он не готов к таким серьезным испытаниям. Возможно, мы вообще идем по ложному пути.
- Так найдите верный путь, - жестко посоветовал Сабуров. - Для того в ваше распоряжение и был предоставлен этот человек, чтобы вы искали и нашли.
Якимовских перевел взгляд на бездыханное тело и произнес:
- Я ведь даже не знаю его имени. Как его звали?
- Не знаю, - Сабуров безразлично пожал плечами. - Сейчас это уже не имеет никакого значения. В проекте он значится, как доброволец номер два. Вы устали, профессор, вам нужно отдохнуть. Вы придаете слишком большое значение смерти этого человека. Да и человеком его можно было назвать с большой натяжкой. Он был бомжем, пьяницей, слонялся по помойкам, жил как животное.
- И умер так же, - мрачно произнес Якимовских, вздохнув.
- По крайней мере, последние дни он провел в тепле и сытости и умер не под забором, - невозмутимо заметил Сабуров. - Отдохните, профессор.
- Да, я должен поспать, - устало согласился Якимовских.
- Неплохо бы всем дать отдых, - вмешался в разговор Плотников. - Люди очень устали.
Немного поразмыслив, генерал кивнул.
- Хорошо. Пусть сегодня будет выходной. Но завтра приступить к работе.
Якимовских отдал необходимые распоряжения ассистировавшим ему коллегам и в сопровождении Сабурова покинул бокс.
- Дальше так работать невозможно, - хмуро заметил Якимовских, шагая по коридору рядом с генералом.
- Что вы имеете в виду? - не понял Сабуров.
- К чему такая секретность? - спросил Якимовских. - Хотя бы младших научных сотрудников можно было посвятить в некоторые детали проекта. Ведущие специалисты вынуждены выполнять абсолютно все работы по экспериментам лично. Это нерационально. И это при том, что вы постоянно требуете ускорить рабочий процесс.
- Мы уже обсуждали этот вопрос, - жестко ответил генерал. - Детали проекта не подлежат разглашению. Исключений нет ни для кого.
- Но хотя бы можно привлечь к работам Бориса Васильевича, - предложил Якимовских. - Он отличный специалист, а сейчас нам как никогда требуется помощь. Проект зашел в тупик, что-то мы делаем не так. Он посвятил достаточно много времени исследованиям в этой области и мог бы оказать необходимую помощь.
- Профессор Куприянов не вызывает у меня должного доверия, - возразил Сабуров. - Если бы он не имел влияния на нашу подопечную, его бы вообще тут не было. Его мнение о проекте мне хорошо известно, да и вам тоже. Ни к чему, чтобы он знал слишком много.
- Мне иногда начинает казаться, что вы действуете только от своего имени, - осторожно произнес Якимовских. - Насколько законно то, чем мы занимаемся? Проект действительно санкционирован верхами?
- Пусть это вас не заботит, - сурово ответил Сабуров. - Просто делайте свою работу. А я буду делать свою. А сейчас идите к себе и выспитесь хорошенько. Вы переутомились, профессор.
- Да, наверное, - вяло согласился Якимовских. - До свидания.
Профессор направился к выходу из корпуса. Генерал вызвал Ищеева и приказал подготовить машину. Предстояло лично отчитаться перед руководством в очередной неудаче.
День прошел без обычной рабочей суеты. Лишь офицеры и прапорщики караульного взвода несли службу в обычном режиме.
После полуночи Веснин заступил на пост при входе в основной корпус. Караул обещал быть легким. Генерала нет, Ищеев с Плотниковым уехали за каким-то ценным грузом и вряд ли вернутся раньше утра, полковник тоже умчался в город, у него наследник родился. Остался лишь Градов, а этот донимать не будет, хоть спи всю ночь.
Стоило только подумать о Градове, как из-за угла коридора появился он сам. Майор заметно покачивался, явно был навеселе, причем изрядно. Видимо, от души угостился по случаю прибавления в семействе командира части. Сегодня майор исполнял обязанности Ищеева, совершая ночной обход здания.
Поднявшись при появлении начальника штаба, прапорщик козырнул. Градов добродушно махнул рукой.
- Сиди, не напрягайся. Ну-ка глянь, ключ от кабинета директора здесь?
Взглянув на щит с ключами, Веснин помотал головой.
- Никак нет.
Градов чертыхнулся.
- Вот засада! Слушай, Веснин, у тебя тут клей есть?
- Какой клей? - опешил Веснин.
- Да хоть какой-нибудь. Канцелярский там, 'Момент', да хоть обойный.
Веснин пожал плечами. Градов снова махнул рукой.
- Ладно, сам знаю, что ни хрена тут нет. И в штабе, как назло, закончился.
- А зачем вам клей-то? - полюбопытствовал Веснин.
- У Плотникова дверь открыта в кабинете, - пояснил майор. - Видимо, когда уезжал с Ищеевым, впопыхах забыл запереть. И ключ с собой увез. Надо бы хоть печать какую-то наложить. Или ничего? Как ты думаешь, Веснин?
- Да что может случиться? Все кругом охраняется, а в здании все равно никого нет.
- Вот и я так думаю. Хрен с ней, с этой дверью. Но ты, Веснин, бди!
Майор многозначительно поднял вверх указательный палец и пьяно икнул. Веснин улыбнулся.
- Бдю, - шутливо ответил он.
- Вот так вот. Если что, я в штабе. Но меня не будить.
Проводив пошатывающегося майора до выхода, Веснин запер за ним дверь и вернулся на свое место. Усевшись за стол, он взглянул на часы. Выждать еще часок и можно будет наведаться к Маше, не опасаясь быть застигнутым врасплох.
Почему-то Веснина непреодолимо тянуло к этой девушке. Прапорщик и сам был не в силах понять, чем же так пленила его Маша. Словно какое-то наваждение перед его мысленным взором то и дело вспыхивал пронзительный взгляд ее бездонных черных глаз. Он манил и звал к себе. Дошло до того, что Веснин даже во сне видел этот странный завораживающий взгляд. Он поймал было себя на мысли, что просто влюбился как мальчишка, но трезво поразмыслив, все-таки решил, что тут кроется что-то другое. Но что? Прапорщик никак не мог понять, что же так тянет его к этой девушке. Сердце наполнял необъяснимый восторг всякий раз когда ему удавалось увидеть Машу. Черт, действительно какое-то наваждение. Но это не может быть любовь. Веснин совсем не из тех людей, кто может влюбиться с первого взгляда. Да и что в ней особенного? Обыкновенная девчонка. Красивая, конечно, но таких много. К тому же еще и беременная. Одного только ее раздувшегося пуза достаточно, чтобы погасить все романтические бредни. Хотя... Веснин где-то слышал, что женщина в положении становится более привлекательна, появляется в ее облике что-то эдакое. Может, действительно так? Или все дело в ее загадочном взгляде, который таит в себе немыслимую глубину.
Веснин не знал, что и подумать. Никогда он еще не чувствовал себя столь глупо и хорошо одновременно. Таинственная пленница прочно завладела его мыслями.
А может быть, его привлекала именно та таинственность, которая окружала девушку. Любой мужчина до самой смерти остается мальчишкой, а всякого мальчишку интригует любая тайна. Кто она, эта Маша? Зачем ее держат здесь? Почему не просто взаперти, а еще и в железной клетке, за решеткой с толстенными прутьями?
Сама Маша почему-то упорно не желала отвечать на все вопросы, касающиеся ее заключения. Поначалу Веснину даже казалось, что девушка настроена категорически против его общества. Однако скоро он понял , что Маша попросту переживает за него, Веснина. Это польстило самолюбию прапорщика - выходит, что их интерес все-таки взаимен. Что ни говори, а всегда приятно, когда ты не совсем безразличен красивой девушке. Кроме того с еще большей силой вспыхнуло любопытство. Какую такую тайну хранит Маша, что заставляет ее, саму находящуюся в очень незавидном положении, беспокоиться за Веснина. Но Маша упорно молчала. За несколько дней их знакомства она ни слова не проронила о том, кто она такая и почему оказалась взаперти.
Уловка Веснина с калиткой в воротах пока оставалась никем незамеченной и прапорщик беспрепятственно пользовался своей лазейкой, чтобы навещать узницу железной клетки. Оставаясь вне зоны наблюдения видеокамеры, он подолгу сидел в боксе, развлекая девушку разговорами. Сидя к нему вполоборота, чтобы не вызывать подозрения видеосоглядатая, Маша охотно поддерживала беседу. Вообще она искренне радовалась визитам Веснина, в отсутствие Куприянова это был единственный человек, с которым девушка могла просто поговорить. Но какими бы откровенными ни были их разговоры, свою тайну Маша хранила свято.
Размышляя о странностях, связанных с девушкой, прапорщик вдруг пришел к нехитрой мысли, что сегодня ему выпал великолепный шанс приподнять завесу тайны. Во всем здании только два поста, здесь и у девятого блока, где сидит Горошенко, а ленивый хохол наверняка уже дрыхнет, распластавшись на столе, иначе давно бы притащился сюда покурить и поболтать за жизнь. Ищеев и все начальство в отъезде, Градов дрыхнет с перепою, значит, никто в корпус до утра не сунется. А если что, входная дверь на запоре и всегда можно отбрехаться, что отходил по нужде. Стало быть, никто и ничто не помешает заглянуть в незапертый кабинет директора филиала. Так, одним глазком. Наверняка ведь попадется что-нибудь такое, что поможет, наконец, понять все происходящее в этом заведении.
Твердо убежденный в том, что принял единственно верное решение, Веснин вышел из своей будки. Поднявшись по лестнице на второй этаж, прапорщик беспрепятственно дошел до кабинета Плотникова. Осторожно приоткрыв дверь, Веснин зашел внутрь и осмотрел помещение. Свет он решил не включать, вполне хватало того, что падал из коридора.
Внимательно обшарив взглядом кабинет, Веснин слегка разочаровался. Здесь не было ничего, что хоть как-нибудь намекало бы на суть проекта, ни одного документа, ни единой бумажки. Осторожный и предусмотрительный директор наверняка хранил все документы в сейфе, что темной массой громоздился в углу. Но не взламывать же сейф. Веснин не вор-медвежатник, замки вскрывать не умеет. Не гранатой же взрывать этот железный сундук.
Оставалось только одно - проверить видеозапись. Камеры держали под наблюдением не только бокс, где сидела в заточении Маша, но и все лабораторные помещения. Весь видеоархив наверняка хранится все в том же громоздком сейфе, но, может быть, осталась доступна сегодняшняя запись. Чего эти 'белые халаты' сегодня так суетились? Наверняка что-то произошло в лаборатории.
Веснин пробежал пальцами по клавишам пульта. За годы службы ему приходилось сталкиваться и с такой техникой, поэтому он разбирался, что тут к чему.
Вскоре он увидел на мониторе то, что искал. Это была запись сегодняшнего эксперимента. На железной койке лежал обнаженный мужчина прикованный к поручням за руки и за ноги и облепленный датчиками. Качество изображения было не ахти, но присмотревшись внимательней, Веснин узнал этого человека. Его привезли совсем недавно с еще одним типом, как раз в тот день, когда Горошенко с Макарычем схватили беглого зека. Веснин видел приезжих только мельком один раз, когда обоих высаживали из автомобиля в гараже. Тогда ему сказали, что это новые сотрудники, что казалось весьма сомнительным, ибо вид приезжие имели довольно таки бомжеватый. Выходит, не зря тогда прапорщик усомнился. Никакие это не сотрудники, а самые настоящие подопытные. Наверняка обоих подобрали где-нибудь на помойке и, заморочив голову, привезли сюда. Интересно, чего это тут с мужиком проделывают? А еще хотелось бы знать, насколько вообще законны подобные опыты на живых людях? Почему-то Веснину вдруг вспомнились умершие в лабораториях животные, которых ему приходилось закапывать.
Перемотав запись чуть вперед, Веснин увидел, как подопытный забился в конвульсиях. Что-то явно происходило не так, как планировалось, слишком уж засуетились двое в халатах. Их Веснин тоже узнал - одни из немногих сотрудников, имеющих доступ в девятый блок.
Вскоре появился Якимовских, видимо, вызванный докторами. Между тем подопытного начало колбасить так, что железная койка заходила ходуном. По его телу пробежала даже не судорога, казалось, что-то разрывает человека изнутри и никак не может вырваться наружу. Веснин невольно отвел взгляд в сторону. Он всякого повидал на своем веку, но зрелище было слишком уж жутким даже для его нервов.
Когда Веснин снова взглянул на экран, там все еще продолжалась суматоха. Якимовских с ассистентами что-то вкалывали своему подопечному, тут же брали пробы крови шприцами и снова что-то кололи. А тот бесновался все сильнее, на его лице появлялись такие гримасы, которые просто невозможно было скорчить физически. Несколько раз Веснину даже показалось, что человек покрывается волосяным покровом. Да чем же они так накачали этого бедолагу?
Преодолевая отвращение, Веснин упорно продолжал смотреть в монитор. В конце концов, все закончилось тем, что подопытный испустил дух. Нечто, терзавшее его изнутри, почти до неузнаваемости обезобразило лицо человека, даже невозможно было бы сказать, маска какого выражения застыла на его лице. Сейчас Веснин уже ни за что не узнал бы его. А вот судя по выражениям лиц Якимовских и его помощников, итог эксперимента был совсем не тот, что ожидался. Лишь один Сабуров, появившийся вместе с Плотниковым незадолго до смерти подопытного, оставался как всегда невозмутим.
Веснин опустил взгляд и потер лоб ладонью. Ну ни хрена ж себе! Чем это таким занимаются тут доктора, что у них люди дохнут в таких мучениях? Сначала зверюшек гробили, теперь вот и за человеков принялись. Ой, что-то неладное творится в этой конторе.
Веснин снова пощелкал клавишами, включив камеру прямого наблюдения в боксе Маши. Несмотря на поздний час, девушка не спала. Неужели ждала встречи с ним? Веснину польстила такая мысль. Все-таки чем-то эта девушка приворожила бравого прапорщика, накрепко привязала его к себе.
И тут же другая мысль прожгла словно электрический разряд. А что же будет с ней? Для чего девушку держат здесь? Неужели она такая же подопытная мышка, как тот бедолага, смерть которого прапорщик наблюдал только что? Неужели же и ей уготовано умереть в страшных муках под пристальным равнодушным взглядом генерала?
Веснин похолодел от страха. Страха за Машу. Он даже представить не мог, что эту прекрасную хрупкую юную девушку ожидает подобная участь.
Но как же помочь ей? Что сделать? Хорошо быть героем голливудского боевика - пришел, все разгромил, наказал злодеев, защитил обиженных, восстановил попранную справедливость. А вот в реальной жизни все посложнее будет, здесь такие сказочные трюки не пройдут.
Хотя... Веснин задумался. А почему, собственно, не пройдут? Кто сказал, что он не может отпереть эту чертову клетку и вывести девушку из блока? Конечно гипотетически. Веснин себя знает, вряд ли он решится осуществить такое безумие на практике. Это только в теории все гладко и просто, кажется просчитанным каждый шаг. Хотя нет, ничего у него не просчитано. Мало ведь выбраться из корпуса, надо еще как-то вывести девушку за забор.
Веснин потряс головой. Что за бред лезет в голову? Черт, да почему же эта идея так навязчиво занимает все мысли? Он посмотрел в монитор. Маша по-прежнему сидела на своей кушетке. Будто почувствовав, что за ней наблюдают, девушка повернула голову и посмотрела в объектив камеры. Представив, как предсмертные мучения исказят это прекрасное лицо, Веснин содрогнулся. Будь, что будет, но он не допустит такого надругательства над эти хрупким ангелом. Только действовать нужно прямо сейчас. Другой такой удобный случай вряд ли представится - контроля практически никакого, а все камеры слежения можно отключить прямо отсюда. Поди потом докажи, что он причастен к побегу. Да и не будет никто шумиху поднимать, все-таки удерживать людей в неволе, да еще и экспериментировать над ними - дело наверняка противозаконное.
Веснин быстро отключил всю систему видеонаблюдения и покинул кабинет, на ходу соображая, как и что предпринять. Пару раз здравый смысл пытался возобладать над взбунтовавшимся рассудком - чего ради он затевает столь нелепую авантюру и что он может сделать один? Однако сердце не желало слушать голос разума.
Через свою лазейку из гаража Веснин уже знакомым путем проник в бокс. За несколько прошедших дней никто так и не заметил, что калитка открыта изнутри. По пути прапорщик прихватил в гараже ломик.
Заслышав его шаги, Маша чуть скосила взгляд. По взаимному уговору, она почти никогда не поворачивалась к Веснину, чтобы не давать повода видеонаблюдателям подозревать постороннее присутствие в боксе. Но сегодня она была удивлена, увидев, что прапорщик направляется прямо к ней.
- Вы с ума сошли! - воскликнула Маша. - Вас увидят!
- Не беспокойтесь, я отключил камеры, - ответил Веснин.
- Отключили? - еще больше удивилась Маша.
Веснин подошел ближе. Взглянув в черные бездонные глаза девушки, источающие такое бесконечное тепло и нежность, он вдруг спросил:
- Скажите, Маша, почему вы так боитесь, что меня обнаружат здесь.
Если бы она ответила что-нибудь другое или хотя бы промолчала, возможно, Веснин так и не решился бы приступить к конкретным действиям. Но Маша сказала именно это.
- Вы очень милый и добрый, - произнесла она, все так же с нежностью глядя в глаза Веснину. - Я не хочу, чтобы вас наказали. А если вы не сможете больше приходить, мне будет очень вас не хватать.
У Веснина защемило сердце. Нет, он не отдаст извергам в белых халатах это хрупкое нежное создание. Черт с ней, с этой службой, все равно уже давно подумывал об увольнении. Он выведет девушку из заточения, даже если придется взорвать ворота. А уж там как-нибудь разберется, что делать дальше.
- Вы должны бежать, Маша, - решительно сказал Веснин. - И бежать прямо сейчас. Я выведу вас отсюда.
Увидев, как изменилась девушка в лице, Веснин подумал, что она испугалась.
- Вы должны бежать, Маша, - повторил прапорщик. - Они убьют вас. Я видел, что они тут вытворяют.
- Но я... Я не могу, - как-то беспомощно пролепетала девушка.
- Ничего не бойтесь. Доверьтесь мне.
Без лишних раздумий Веснин вставил ломик в дужку замка и надавил. После недолгих усилий замок хрустнул и раскрылся. Сорвав его, прапорщик открыл дверь клетки.
- Пойдемте.
Но Маша почему-то отступила на шаг.
- Да что с вами такое? Не бойтесь.
- Вы не понимаете. Я не могу сейчас... Где Борис Васильевич?
- При чем здесь Куприянов? - удивился Веснин. - Профессор еще не возвращался. Послушайте, Маша, похоже, это вы не понимаете. Говорю вам, они убивают людей. Не знаю, что они с ними делают, но люди умирают. Они и вас убьют. Я не хочу, чтобы это случилось. Вы будете свободны. Идемте же.
Маша опустила взгляд на свой раздувшийся живот, погладила его ладошкой и вдруг тихо, с надеждой спросила:
- И он тоже будет свободен?
Веснин не сразу понял, что она говорит о ребенке, которого носила под сердцем.
- Ну конечно же! - воскликнул он, догадавшись, кого девушка имеет в виду.
- Хорошо, идемте, - приняла, наконец, решение Маша. - Я постараюсь.
Веснин снова не понял значение ее последней фразы, но переспрашивать не стал. Взяв девушку за руку, он вывел ее из клетки. Держа ее хрупкую узкую ладошку в своей руке, чувствуя ее тепло, Веснин вдруг испытал необъяснимый трепет. Черт возьми, не мог же он действительно влюбиться. Или мог? Во дурак-то. Что он делает? Это безумие какое-то.
Веснин внимательно посмотрел на девушку. Нет, он не дурак. От такого действительно можно сойти с ума. Он с трудом подавил в себе желание прикоснуться поцелуем к ее губам.
- Вы так странно смотрите на меня, - тихо заметила девушка.
- Извините, - смутился прапорщик и отвел взгляд.
- Ничего, - улыбнулась Маша.
Веснин помог девушке пробраться в калитку и вывел ее в гараж. Снова взглянув в ее черные глаза, прапорщик неожиданно даже для самого себя спросил:
- Маша, вы хотите, чтобы я был рядом?
Девушка внимательно посмотрела на него. Она прекрасно поняла, что Веснин имел в виду.
- Вы очень добрый, Алеша, очень чуткий, хоть и стараетесь это скрыть. Вы очень хороший человек. Я очень мало встречала таких как вы.
- Это означает да? - уточнил Веснин, снова испытав безотчетный трепет.
- Но это же невозможно, - прошептала Маша. - Извините, Алеша. Вы сами не понимаете, как это невозможно.
- Скажите только да или нет, - настаивал Веснин. - Мне очень важно это услышать.
- Да, - чуть слышно выдохнула Маша. - Но...
Веснин не дал ей продолжить. Приложив палец к губам девушки, он произнес:
- Больше ничего не нужно говорить. Этого достаточно.
Теперь он принял окончательное решение. Он не понимает эту девушку, не знает, кто она такая и какую тайну хранит, но никогда ее не покинет, всегда будет рядом с ней. И пусть все катится к черту, он все равно вытащит ее на свободу. Что делать и как быть дальше абсолютно неизвестно, но сейчас главное вырваться за пределы этого проклятого заведения. И он сделает это.
Веснин открыл дверцу одного из 'Уралов' и помог девушке забраться в кабину на пассажирское место. Захлопнув дверцу, он побежал открывать ворота. Сложившийся в его голове план побега был прост до безумия. Он попросту протаранит ворота на выезде с территории института. Пока тут прочухаются и снарядят погоню, будет уже поздно. А если сейчас еще и спустить колеса у двух оставшихся грузовиков, то догнать их вообще будет нереально. Просить помощи у ментов институтское начальство вряд ли решится, никто не захочет, чтобы выплыло наружу, чем они тут занимаются. Стало быть, можно будет безбоязненно проскочить все посты. А уж потом Веснин придумает, как быть дальше.
В то время как прапорщик мысленно был уже очень далеко, оторвавшись от погони, Маша вдруг с ужасающей отчетливостью поняла, что ей никуда не вырваться из этих стен. По крайней мере, не сейчас, не сегодня. Ей почудилось, будто она слышит далекий волчий вой. Она не была уверена, насколько реален этот сигнал. Возможно, он шел не извне, а из ее собственной памяти, памяти крови. Как бы то ни было, она поняла, что означает этот сигнал. Это приветствие. Но волки приветствуют совсем не ее. Они ждут появления нового представителя древнего лесного народа.
Открыв дверцу, Маша осторожно сползла на бетонный пол, чувствуя нарастающую боль внизу живота. Перед глазами все поплыло. Из глубины сознания вдруг отчетливо проявился суровый лик истукана, мерцающий бликами костров, а вой слышался все явственней.
Увидев девушку сидящей у колеса машины, Веснин удивился.
- Маша... - растерянно окликнул он девушку.
- Уходи отсюда, Алеша, - простонала Маша.
Веснин присел с ней рядом. Даже в тусклом свете дежурных фонарей он увидел, как смертельно побледнела девушка. На ее висках заблестели крупные капли пота.
- Маша... - испуганно пробормотал прапорщик, осторожно взяв ее за плечи. - Что с тобой?
- Уйди, Алеша, - с болью выдохнула девушка. - Пожалуйста.
- Ты... Ты что... Ты рожаешь? - дошло, наконец, до Веснина.
Он совсем растерялся. Вот так переплет! И как, спрашивается, быть в такой ситуации?
- Алешенька, подними тревогу, - попросила Маша, судорожно хватая ртом воздух. - Пусть придут доктора. Пусть они думают, что я сама выбралась из клетки. Подними тревогу.
Сердце Веснина сжалось от боли и жалости к этому нежному созданию. Даже сейчас, в такой момент, она думает о его безопасности И она назвала его Алешенькой. Да как же можно не боготворить это милое чудо?
Маша вдруг вскрикнула и закусила губу так, что выступила кровь.
- Уйди, Алешенька, - умоляюще простонала девушка. - Не смотри на меня. Пожалуйста.
- Я сейчас. Я мигом, - прохрипел Веснин, вскакивая. - Я позову кого-нибудь.
Он побежал было к выходу в коридор, но что-то заставило его обернуться. То, что открылось его взгляду, повергло Веснина в неописуемый ужас. Как-то в один миг лицо Маши вдруг вытянулось и покрылось шерстью. Ее одежда лопнула, раздираемая крупным мохнатым телом, а мощные когтистые лапы страшного существа, что лишь миг назад было хрупкой юной девушкой, сорвали с себя остатки тесного тряпья.
Вопль ужаса застыл в глотке. Веснин вжался в стену. Мозг прапорщика был готов взорваться от прихлынувшей в голову крови. Он даже не услышал шума двигателя и не обратил никакого внимания на въехавший в распахнутые ворота автомобиль.
- Черт знает что, - послышался злой голос Ищеева. - Постового на месте нет, ворота нараспашку, начштаба пьян в стельку.
Увидев урчащего зверя, капитан на мгновение замер. Быстро справившись с собой, он инстинктивно схватился за кобуру, однако все-таки понял, что происходит.
- ...твою мать, - выругался капитан сквозь зубы. - Профессор! - крикнул он в ворота. - Вы еще здесь? Быстрее сюда!
Дверца автомобиля с пассажирской стороны открылась, но капитан вскинул руку и приказал:
- А вы сидите на месте.
Снаружи в гараж вошел Куприянов.
- Что-то случилось? - спросил он устало и добродушно.
Судя по утомленному виду, профессор только недавно вернулся из поездки и был бы совсем не прочь вздремнуть часиков десять. Но увидев свою подопечную, Куприянов в один миг утратил сонливость и бросился к волчице.
- Мне понадобится помощь! - крикнул он, мигом оценив ситуацию. - Вот вы, вызовите Якимовских! - потребовал он, заметив Веснина. - Да быстрей же, не стойте столбом!
Однако прапорщик не пошевелился. Из состояния ступора, в которое он внезапно впал, его сейчас вряд ли вывела бы даже разорвавшаяся рядом граната.
Несмотря на запрет, из автомобиля все-таки вышла молодая женщина. Бесцеремонно отстранив капитана, она поспешила к Куприянову.
- Роды будут тяжелыми, - мигом определила женщина.
- Вы медик? - спросил профессор.
- Да.
- Тогда помогайте мне.
- Капитан! - окликнула женщина Ищеева. - Принесите мою сумку. Быстрее!
Ищеев мигом исполнил требование своей пассажирки, с опаской и интересом косясь на урчащую волчицу. Затем капитан запер ворота гаража и направился к Веснину. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, как далеко состояние прапорщика от полной вменяемости. Взяв Веснина за руку, капитан повел его за собой, словно маленького послушного ребенка. Разобраться, что к чему, можно и потом, а пока пусть прапорщик побудет взаперти в лазарете, придет в себя.
Когда в гараж прибежали несколько человек во главе с Якимовских, вызванные капитаном, все уже закончилось. Куприянов держал на руках маленькое безволосое существо, лишь отдаленно напоминающее человечка.
- Покажите ей, - тихо посоветовала женщина.
Куприянов поднес ребенка к глазам волчицы.
- Посмотрите, Маша. Вот ваш сын.
Взглянув на малыша, волчица перевела взгляд на профессора. В глубине ее черных бездонных глаз была такая тоска и боль, что Куприянов понял все.
- Не надо, Машенька, - прошептал он умоляюще, с трудом сдерживая слезы. - Только не сейчас.
Волчица перевела взгляд на женщину, помогавшую профессору. Женщина едва заметно кивнула, будто тоже поняла значение этого взгляда.
- Нужно немедленно перенести ее в операционную, - распорядился Якимовских.
- Нет, - остановила его женщина. - Вы уже ничем ей не поможете. Позвольте ей хотя бы умереть спокойно.
Как ни странно Якимовских не посмел возразить, он лишь тяжело вздохнул и опустил голову.
Бережно прижимая к груди крохотное существо, Куприянов неотрывно смотрел в глаза волчицы.
- Простите меня, Машенька, - прошептал он. - Простите за все.
На его плечо легла рука женщины.
- Она прощает вас, профессор, - прозвучало тихо и мягко.
Но Куприянов уже и сам понял это. В глазах волчицы отчетливо читалось прощение не только ему, но и всем ее мучителям. Она никому не желала зла и уходила к предкам своего рода, простив всех недругов.
Куприянов еще крепче прижал ребенка к груди. Взгляд волчицы застыл на них обоих.
Женщина печально вздохнула и закрыла глаза зверю.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Когда Куприянов вошел в кабинет Сабурова, генерал беседовал с Плотниковым и той самой женщиной, что минувшей ночью помогала профессору принимать роды.
Взглянув на вошедшего, генерал произнес:
- Добрый день, профессор.
- Здравствуйте, - кивнул Куприянов. - Простите, если помешал, но хотелось бы узнать, почему меня не пускают к ребенку? Это ваше распоряжение?
- Да, мое, - спокойно ответил Сабуров. - Ребенок вполне здоров и не нуждается в ваших заботах. Занимайтесь своим делом, профессор. Кстати, познакомьтесь, - он указал на женщину. - Василевская Светлана Александровна. Она будет работать с вами. Как это у вас в науке называется? Ассистент?
- А разве я нуждаюсь в ассистентах? - нахмурился Куприянов. - Мне вполне хватает лаборантов. Кажется, я не просил у вас помощников.
- Не просили, - кивнул генерал. - Но мы вам их, вернее, ее, любезно предоставили. Вы слишком переутомляетесь в последнее время, профессор. Вот и сейчас вы мне кажетесь не совсем здоровым. Как вы себя чувствуете?
- А как, по-вашему, я должен себя чувствовать после всего, что случилось? - хмуро отозвался Куприянов. - Лучше скажите, почему вы не разрешаете мне увидеть ребенка? Вы уже совсем никому не доверяете?
- Доверяю. Но в пределах разумного. Как вы думаете, профессор, волчица могла самостоятельно сломать замок и выбраться из клетки?
Куприянов пожал плечами. В голову вдруг пришла мысль - а действительно, как Маше удалось покинуть клетку, да еще и выбраться из бокса? Неужели тот прапорщик? Но вслух он не решился высказать свою догадку.
- Не знаю, - сказал Куприянов. - Меня там не было.
- А как вы вообще там оказались?
- Я уже говорил Сергею Борисовичу, - Куприянов указал на Плотникова. - Приехал ночью из поездки, добрался сюда на такси, у самого корпуса встретил вашего капитана.
- Да-да, мы уже разговаривали на эту тему, - подтвердил Плотников.
- А куда вы ездили, профессор? - продолжал спрашивать Сабуров.
- Разве я должен отчитываться перед вами в каждом своем шаге? - оскорбился Куприянов. - Я не ваш офицер и не занят в проекте, так что мои личные дела касаются только меня.
- Не сердитесь, Борис Васильевич, - примирительно произнес генерал. - Простите за назойливость. Так что вы скажете по поводу того, могла ли волчица освободиться сама?
Куприянов пожал плечами.
- Ее силы вполне могло хватить, чтобы сломать замок. А калитку в воротах могли оставить открытой по рассеянности. Вы кого-нибудь подозреваете?
- Нет, просто хочу установить истину, - неубедительно ответил генерал. - Ступайте к себе, профессор. Ознакомьте вашу новую помощницу со своими работами и можете отдохнуть пару деньков. Вы действительно очень плохо выглядите.
Поняв, что дальнейший разговор бесполезен, Куприянов молча вышел за дверь. Генерал кивнул Василевской и произнес:
- Можете приступать к своим обязанностям.
Женщина кивнула в ответ и направилась вслед за профессором. Она догнала Куприянова уже у самой двери в его лабораторию.
- Что? Проект зашел в тупик? - хмуро поинтересовался Куприянов, открывая дверь и входя внутрь.
- Что вы имеете в виду? - не поняла Василевская.
- Милая девушка, вас же не просто так приставили ко мне. Вы не ассистент и даже не жандарм, вы осведомитель. Руководителям проекта понадобились мои работы, но так, чтобы я не знал, чем они занимаются. Ведь так?
- А вы не слишком любезны, - заметила Василевская.
- Я слишком устал для этого. Пожалуй, генерал прав, мне надо отдохнуть пару дней. Съезжу в город, развеюсь. А вы можете тут командовать.
Куприянов протянул Василевской ключ от лаборатории.
- Мои апартаменты в вашем распоряжении. Можете проверить мои журналы, посмотреть образцы. Все здесь. Ройтесь на здоровье.
- Я воспользуюсь вашим разрешением, - кивнула Василевская.
- Не сомневаюсь, - усмехнулся профессор.
Он окинул женщину внимательным взглядом. Только сейчас он вдруг отметил, что она необычайно привлекательна. Доведись им встретиться при других обстоятельствах, Куприянов вряд ли отказал бы себе в удовольствии поухаживать за такой эффектной женщиной, хоть был далеко не ловелас.
- У вас необыкновенные глаза, - произнес Куприянов. - И очень красивые.
- Вы что, пытаетесь приударить за мной, профессор? - удивленно спросила Василевская.
- Нет, - Куприянов покачал головой. - Для этого я слишком устал. Просто сказал то, что есть. Простите, если показался вам грубоватым, нервы сейчас напряжены до предела. Я ведь даже не поблагодарил вас за помощь там, в гараже. Спасибо. Если бы не вы, возможно, что ребенок тоже умер бы. Вы его видели потом? Как он?
- Ваши опасения напрасны, Борис Васильевич, - мягко сказала женщина. - Он жив-здоров. Его назвали Вервольфиком.
Профессор горько усмехнулся.
- У кого-то здесь еще осталось чувство юмора. Значит, теперь эксперименты продолжатся на нем?
Он пристально посмотрел Василевской в глаза.
- Вы совсем не кажетесь черствым человеком. Как вы можете принимать участие во всем этом? Разве вам не жалко это крохотное беззащитное существо? Вы хоть знаете, что его ждет? Знаете ли вы вообще, что здесь происходит?
- Догадываюсь, - кивнула Василевская. - А вы знаете?
Куприянов ничего не ответил, лишь безнадежно махнул рукой.
- Не терзайтесь, Борис Васильевич. Вам действительно нужно хорошенько отдохнуть, вы слишком впечатлительны. Не беспокойтесь за судьбу малыша, с ним все будет хорошо.
- Хотел бы я вам верить, но, к сожалению, не могу, - хмуро произнес профессор.
С этими словами он вышел за дверь. К черту все, он действительно должен отдохнуть. Ночное происшествие ударило в самое сердце. Перед мысленным взором то и дело всплывал облик юной хрупкой девушки, совсем еще девочки. Именно такой она осталась в памяти профессора, не грозной волчицей, а нежным добрым человечком. Вот только взгляд этой девочки был не по юному глубок и проницателен, словно таил в себе всю тысячелетнюю мудрость ее предков.
Куприянов даже не пытался отогнать это наваждение, он знал, что ему уже никогда не удастся вычеркнуть из памяти странное, так и не понятое им до конца существо, с которым его свела судьба. Да профессор и не желал забывать девушку-оборотня. Так ему и надо, пусть образ умершей девушки мучает его всю оставшуюся жизнь. Добрая девочка простила профессора перед смертью, но он-то сам никогда не забудет, что именно из-за него Машу лишили свободы и попросту убили неволей. Ему уже никогда не примириться с собственной совестью. Зыбкая надежда вернуть оборотню свободу рухнула в одночасье. Заручившись поддержкой Тихого, Куприянов воспрянул было духом и вот такой неожиданный удар. Необходимо известить о случившемся полковника, он как раз сейчас в городе. Набраться бы только смелости взглянуть ему в глаза.
Маршрутный автобус доставил Куприянова в один из окраинных районов уже поздним вечером. Не медля, он направился к Тихому. Полковник приехал в город накануне вместе с ним и снял скромную квартирку на окраине.
Полковник внимательно выслушал рассказ профессора о ночном происшествии. Ни один мускул не дрогнул на лице Тихого, но в глубине его глаз Куприянов заметил печаль.
- И что же вы теперь собираетесь делать? - хмуро спросил Тихий.
Куприянов тяжело вздохнул.
- А что теперь можно сделать? - с тоской отозвался он. - Все кончено. Вы даже не представляете, как страстно я желал вернуть Маше свободу. А теперь... Не в моих силах вернуть ее к жизни. Выходит, что я зря вас побеспокоил.
- Я бы сказал, не зря, а слишком поздно, - поправил полковник.
Внимательно посмотрев собеседнику в глаза, он заметил:
- Я вижу, вы очень привязались к волчице.
Профессор покачал головой.
- Для меня она не волчица. В моей памяти она навсегда останется милой доброй девочкой. Если бы вы только видели этого нежного ангела, ее глаза...
- А что с ребенком? - спросил Тихий.
- Говорят, что с ним все в порядке, но меня к нему не допускают. Я больше не видел его с той ночи.
- Послушайте, я поднял старые связи, позвонил кое-кому, - произнес Тихий. - Как я и предполагал, проекта 'Вервольф' официально не существует. Есть только заявка на его разработку от частного исследовательского центра генетики. Того самого, что открыл здесь свой филиал.
- Что это значит? - насторожился Куприянов.
- Работы над проектом ведутся несанкционированно, - пояснил Тихий. - Конечно, все организовано не самим Сабуровым, есть кто-то повыше его, кто заварил всю эту кашу. Мне не удалось выяснить, кто он или они. Но понятно, что тем, кто все это затеял, любой ценой нужны положительные результаты и как можно скорее, чтобы легализовать проект и снять под это дело большие деньги. Очень большие. Понимаете?
- Честно говоря, не очень, - признался Куприянов. - Куда вы клоните?
- Эксперименты будут продолжаться над ребенком Маши, пока не увенчаются успехом или пока он не умрет. Но даже в последнем случае, я думаю, организаторам проекта хватит совести подтасовать факты и добиться своей цели. Это госзаказ, финансирование и необходимая свобода действий. Вот тут-то и может случиться катастрофа, которой вы боялись. Испытания на людях продолжатся и, к чему это приведет, одному богу известно. Но сейчас меня беспокоит даже не это.
- А что же?
Полковник ответил не сразу. Он встал, подошел к окну и задумчиво устремил взгляд в черноту ночи.
- О чем вы думаете? - спросил Куприянов.
- О них, - коротко ответил Тихий.
Куприянов без лишних объяснений понял, кого имеет в виду полковник. Повернувшись к гостю, Тихий произнес:
- Все это начато мною тогда, в Огнево, много лет назад. Как я ни пытался отстраниться от всего, что было, прошлое упорно настигает меня. Стало быть, мне и надлежит поставить точку в этой истории.
- Я не совсем вас понимаю, - растерялся профессор.
- Я преследовал этих существ много лет, прежде чем понял их сущность, их жизнь. Мы с вами приоткрыли завесу над удивительной тайной природы. Понимаете? Мы не единственные представители разумной формы жизни на этой планете. Есть еще и они.
- Вы думаете?..
Тихий не дал договорить профессору.
- Да, теперь я в этом убежден, - кивнул он. - Это не мутанты, не ошибка природы, не ее каприз, а совершенно иная форма разумной жизни, которая развивалась параллельно с человеческой цивилизацией. Возможно даже, что они гораздо древнее нас.
- Это очень смелое утверждение, - пробормотал Куприянов. - Откуда такая уверенность?
- Считайте это интуицией, инстинктом, - ответил Тихий. - Доказать я ничего не могу, да и не собираюсь, просто чувствую. Но суть не в этом. Вы слышали волков там в лесу, у стен института?
- Да. Они воют постоянно. Я слышал от местных жителей, что на окраинах люди боятся выходить ночью из дома. Говорят, что волков стало много, как никогда.
- Я тоже это слышал, - кивнул Тихий. - Но ведь волки не выходят из леса?
- Вроде бы нет, - неуверенно ответил Куприянов. - По крайней мере, я не слышал, чтобы кто-либо с ними сталкивался.
- Это они, - произнес Тихий. - Они сдерживают своих примитивных сородичей, которые пришли с ними. Этот ребенок что-то значит для их рода, что-то очень важное, и они пришли за ним. Нам с вами придется помочь вернуть Вервольфа его народу.
Куприянов опешил.
- Подождите, подождите... - пробормотал он растерянно.
- У нас нет времени ждать, - жестко оборвал его Тихий. - Соберитесь, профессор, вы мне нужны. Куда подевалась ваша решимость? Вы ведь так хотели вернуть свободу Маше. Очень жаль, что мы опоздали, но сейчас наш долг сделать то же самое для ее ребенка.
- Наверное, вы правы, - согласился Куприянов, печально вздохнув. - Маша очень хотела, чтобы ее сын был свободен. Я видел это в ее глазах, когда она умирала. Но... Все это так неожиданно. Я совсем не думал о таком варианте.
- Ну так самое время подумать.
- Постойте, вы же сами сказали, что они уже здесь. Разве они не могут сами...
Тихий покачал головой.
- Я очень многое понял за последнее время. Сколь ни грозно выглядят эти существа, они не склонны к насилию и всячески избегают контактов с людьми. Их агрессию можно только спровоцировать. Они сознают свою силу и не демонстрируют ее, зная, что это приведет к ненависти с нашей стороны и преследованию их. Их маскировка под людей всего лишь защита от нашего страха, а не охотничья уловка. Они не станут штурмовать институт. Это придется сделать нам. И побыстрее. Как я уже сказал, ребенок что-то значит для них, что-то очень важное. Ведь это мальчик, рожденный от двух оборотней и родившийся волком, он не простой представитель их рода. Сами Маша и ее брат были не совсем обычными оборотнями - в отличие от всех прочих, известных нам, приняв смерть, они сохранили свой истинный облик. Думаю, они породили более совершенное существо. Если ребенок умрет, это может спровоцировать столкновение. Вы не хуже меня знаете, как опасны они в ярости. Ведь неизвестно, сколько их вообще в природе и, как ни глупо это звучит, столкновение может привести к самой настоящей войне двух цивилизаций. Тайна их существования откроется всем и для всех они станут смертельными врагами. В конечном счете их всех истребят, но нетрудно представить, что произойдет до этого.
- Вы рисуете жуткую картину, - поежился Куприянов. - У вас хотя бы есть какой-нибудь определенный план?
- Пока только наметки. Идеально было бы заполучить документы, касающиеся проекта, и представить их в высшие инстанции. Проект несомненно прикроют. Но это займет слишком много времени. Пока высокие комиссии подтвердят факты проверкой, пока то да се... И к тому же я совсем не уверен, что ребенок получит свободу. Либо отправится в мединститут для более гуманных исследований, либо Сабуров, заметая следы, попросту убьет его. Оба варианта неприемлемы.
- Так что же вы предлагаете?
- Из вашего рассказа я понял, что тот охранник оказался рядом с Машей совсем не случайно. И план у него был вполне определенный, хоть и не совсем продуманный. Вот и возьмем за основу этот план. А детали проработаем прямо сейчас.
В отсутствие Куприянова в лаборатории института приступили к очередному испытанию препарата. В просторный светлый бокс двое солдат ввезли Бобренко, прикованного наручниками к поручням каталки.
- Эй, фраера, вы чего тут затеяли?! - бесновался беглый зек. - Права не имеете!
- Варежку заткни, - с угрозой посоветовал Ищеев, сопровождавший пациента. - Ты мне еще судом пригрози.
- Ладно, начальник, будет срок, сочтемся, - злобно пообещал Бобренко.
Сабуров взглянул на Якимовских.
- По крайней мере, этот тип не должен вызывать у вас жалость.
Профессор тяжело вздохнул.
- Может быть, он и порядочный негодяй, но это не умаляет наших с вами собственных преступлений.
- Не забивайте себе голову всякой ерундой, - посоветовал Сабуров. - Просто занимайтесь своим делом.
- Этот человек серьезно болен туберкулезом, - предупредил Якимовских. - Его организм может не выдержать.
- Тем хуже для него, - невозмутимо заметил генерал.
Повернувшись к Василевской, что стояла поодаль вместе с Плотниковым, он спросил:
- Вы проверили работы Куприянова?
- Да, - ответила женщина. - Я уже ознакомила с данными профессора. В изысканиях Куприянова практически нет ничего, что могло бы продвинуть проект, он работает совершенно в другом направлении.
Сабуров перевел взгляд на профессора.
- Это так, - подтвердил Якимовских. - Должен признать, коллега в своих изысканиях более близок к цели, чем мы. Самое верное было бы посвятить его в детали проекта и привлечь к работам.
- Исключено, - живо возразил Сабуров. - Более того, нам придется отказаться от его услуг. Самка сдохла, так что в Куприянове больше нет нужды. Он слишком эмоционален и будет только помехой.
- Я могу его понять, - произнес Якимовских, хмуро глядя на очередного подопытного. - Я и сам уже проклинаю себя за то, что взялся за проект. То, чем мы тут занимаемся, самое настоящее варварство. Борис Васильевич прав, прежде чем приступить к практическим действиям, мы должны как следует изучить этих существ, необходимы сотни сложных тестов. Но вы не даете нам времени.
- Потому, что его нет. От меня требуют результатов и я требую их от вас. Так что давайте прекратим лирику и приступим к делу. Не расслабляйтесь профессор. Вы ученый, а не домохозяйка.
- Как скажете.
Взглянув на ассистентов, закреплявших датчики на теле пациента, Якимовских спросил:
- Все готово?
- Да, можно начинать.
- Вводите препарат.
Один из биологов приблизился к каталке со шприцем в руках.
- Вы чего удумали, суки?! - злобно прохрипел Бобренко. - На иглу меня посадить решили?! Отлезь, гнида!
Не обращая внимания на его брань, доктор умело ввел содержимое шприца в вену подопытному.
- Всех порешу, козлы! - бесновался Бобренко.
Отборнейшие грязные ругательства и угрозы обильным потоком полились на всех присутствующих.
- Лучше было бы усыпить этого ублюдка, - произнес Сабуров. - Как скоро подействует препарат?
- Трудно сказать, - ответил профессор. - Теоретически действие должно начаться в течение пяти минут. А практически... Увидим сами. Приборы покажут любое изменение в его организме. Я же не могу дать никаких гарантий.
- Очень плохо, что не можете, - проворчал генерал. - Надеюсь, когда препарат подействует, он станет не так разговорчив.
Между тем Бобренко действительно умолк. Стиснув зубы, он весь напрягся, словно пытался вырваться из оков.
- Ему больно? - поинтересовался Сабуров, внимательно глядя в искаженное гримасой лицо подопытного.
- Скорее всего, да, - кивнул профессор. - Честно говоря, я бы сейчас совсем не хотел чувствовать то, что чувствует он.
- Ему очень больно, - тихо произнесла Василевская, неотрывно глядя в выпученные глаза Бобренко.
Около минуты пациент боролся с неведомой силой, ломавшей его изнутри. По его телу волнами прокатывались судороги, жилы синими канатами проступили сквозь кожу.
- Сгиньте, твари! - злобно прорычал Бобренко сквозь зубы, глядя в пространство перед собой пустым невидящим взглядом, и вдруг откинулся назад.
Тело его вытянулось и обмякло. Сабуров недовольно взглянул на профессора.
- Сдох?
Якимовских поморщился. Его слегка коробило от циничного лексикона генерала.
- Он жив, - тихо сказала Василевская.
- Да, жив, - подтвердил профессор, глядя на мониторы аппаратов.
Вместе с ассистентами он проверил состояние подопытного. Остальные подошли ближе.
- Дыхание замедлилось, сердцебиение почти отсутствует, но мозговая активность очень высокая, - сообщил Якимовских генералу. - Посмотрите. Он что-то видит или слышит. Его мозг обрабатывает какую-то информацию.
- Какую именно? - спросил генерал.
- Этого я не могу сказать.
В этот момент Бобренко открыл глаза и резко вскинулся. При этом весь его облик мгновенно преобразился, человек превратился в лютого зверя. Все отпрянули в стороны. Оборотень щелкнул зубами, едва не вцепившись в лицо Плотникову. Побледнев, директор схватился за сердце.
С ненавистью глядя на окружавших его людей, полуволк напрягся, силясь разорвать оковы. Даже под густой шерстью можно было заметить угрожающую мощь мускулатуры злобного существа.
Солдаты вскинули автоматы. Ищеев вырвал пистолет из кобуры и прицелился в голову зверя.
- Не стреляйте, - остановила их Василевская.
- Не будем, - спокойно ответил капитан. - Только если эта тварь не вырвется из наручников.
- Он не вырвется, - уверенно сказала женщина.
Внимательно глядя в лютые глаза оборотня, Василевская почти вплотную приблизилась к нему. Все так же внезапно, силы вдруг покинули оборотня и он снова откинулся назад, приняв прежний облик.
- Жив? - тут же поинтересовался Сабуров.
Взглянув на показания аппаратов, Якимовских кивнул.
- Жив. Состояние близкое к коматозному, но мозговая активность по-прежнему очень высока.
- Надеюсь, этот подохнет не так скоро, как остальные, - произнес генерал. - Продолжайте наблюдение и держите меня в курсе. Пойдемте, Сергей Борисович, надо разобраться с документацией. Как-то вы неважно выглядите.
Сабуров направился к выходу. Плотников последовал за ним, вытирая платком вспотевший лоб и с опаской оглядываясь назад.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Щелкнул замок и дверь изолятора распахнулась. Первым внутрь вошел Ищеев, за ним появился Куприянов. Сидевший на койке Веснин медленно повернул голову и с тупым безразличием взглянул на вошедших.
За минувшие дни прапорщик сильно изменился, он заметно похудел и осунулся, взгляд его запавших глаз утратил всякую осмысленность.
- Не знаю, профессор, сможете ли вы что-либо изменить, - с сомнением произнес капитан. - У него крепко крыша съехала, вы же видите. Даже не ест ничего. Сломался парень.
- Посмотрим.
Куприянов присел на койку рядом с прапорщиком и внимательно посмотрел ему в глаза.
- Алексей, вы меня слышите? - спросил профессор.
Веснин ничего не ответил, тем не менее, Куприянов понял, что его слова доходят до сознания прапорщика.
- Вижу, что слышите и понимаете, - продолжал профессор. - Пойдемте со мной. Нам с вами разрешили погулять во внутреннем дворе.
Прапорщик тупо смотрел на профессора и ничего не отвечал. Наблюдая за этой сценой, капитан безнадежно махнул рукой. Но вдруг Веснин хрипло спросил:
- Зачем?
- Потому, что вам нужна помощь, - ответил Куприянов. - Прогулка на свежем воздухе пойдет вам на пользу.
- У меня болит голова, - тихо выдохнул Веснин. - Я очень устал.
- Я знаю, - кивнул Куприянов. - И тем не менее прошу вас пойти со мной.
Профессор взял Веснина за руку и повлек его за собой. Прапорщик послушно подчинился.
Куприянову стоило немалых усилий уговорить генерала разрешить ему повидать больного и тем более вывести его из лазарета. Сразу после возвращения из города профессор обратился с этой просьбой к Сабурову, выполняя наставления Тихого. Сабурова уже порядком утомила сердобольность молодого профессора и он не скрывал свое недовольство. Более того, генерал весьма прозрачно намекнул, что в услугах Куприянова проект уже не очень нуждается. Это означало, что не сегодня завтра путь на территорию института будет для профессора заказан. Пришлось призвать на помощь все свое небогатое красноречие, чтобы убедить генерала позволить ему осмотреть прапорщика и провести терапевтическую прогулку. Видимо, Сабуров все еще не мог решить для себя, как поступить с прапорщиком, поэтому, в конце концов, позволил себя уговорить.
- Как вы себя чувствуете? - спросил Куприянов. - Вы способны адекватно мыслить?
Веснин отозвался не сразу. Некоторое время он молча шагал по аллее рядом с профессором, глядя в землю. Наконец, он поднял голову, посмотрел на спутника и спросил:
- Скажите, что это было?
Профессор понял, что прапорщик имеет в виду.
- Я постараюсь вам все объяснить, но прежде хочу задать несколько вопросов. Прошу вас отвечать честно. Все, что вы скажете, останется между нами. Я для того и выпросил эту прогулку, чтобы избежать чужих ушей. В свою очередь попрошу и вас молчать о том, что узнаете. Договорились?
Веснин вяло кивнул.
- Скажите, вы приходили к девушке в бокс до той ночи?
Немного подумав, Веснин признался:
- Да.
- И как часто?
- Несколько раз по ночам, когда стоял на посту, - ответил прапорщик, снова чуть помедлив.
- Зачем? Вас что-то связывало?
В этот раз Веснин не нашелся, что ответить и лишь тяжело вздохнул. Когда тягостное молчание затянулось, Куприянов произнес:
- Я спрошу вас прямо. Это вы устроили ее побег? Не бойтесь, я никому вас не выдам.
- Да какое это теперь имеет значение? - с горечью отозвался Веснин. - После того, что с ней сделали... Эх... Профессор, за что с ней так?
Куприянов внимательно посмотрел на Веснина.
- Так вы считаете, что с ней что-то сделали? - спросил профессор.
- Да бросьте. Я видел на видеозаписи, что здесь делают с людьми. Зачем же с ней так?
Брови профессора удивленно вскинулись вверх.
- Так они уже приступили к опытам на людях? - ошеломленно пробормотал он.
Веснин недоверчиво посмотрел на него.
- Послушайте, здесь действительно происходят страшные вещи, - произнес Куприянов. - Не знаю, что и как вам стало известно, но думаю, что вы порядочный человек и не одобряете всего происходящего.
- Скажите, профессор, чего вы от меня хотите? - устало спросил Веснин. - Зачем вы притащили меня сюда?
- Я хочу остановить проект и рассчитываю на вашу поддержку. Думаю, что от этого зависит и ваша собственная судьба.
- Я не понимаю вас, профессор. Я очень устал, у меня болит голова. Объясните, чего вы добиваетесь?
- Хорошо, попробую объяснить. Вы пережили сильнейшую психологическую травму и мне не хотелось бы вам это говорить, но придется. Дело в том, что Маша изначально не была человеком.
Веснин остановился.
- Я не понимаю вас.
- Она принадлежала к другой форме жизни, - пояснил профессор. - То, что вы видели той ночью, и есть ее истинный облик.
- Что за ерунда? - недоверчиво пробормотал Веснин. - Вы издеваетесь, что ли? Я и так уже ни черта не понимаю. А те, другие?
- Все прочие действительно подверглись генетическим экспериментам. Я не могу сейчас объяснить все детально, но Маша являлась ключевой частью всех экспериментов.
- Я, кажется, схожу с ума, - устало произнес Веснин. - Зачем вы мне сейчас все это говорите? Чего хотите от меня?
- Маша умерла, но остался ее ребенок. А это значит, что эксперименты продолжатся. И боюсь, что вы можете стать очередным подопытным. Вы узнали то, что не должны знать, и вряд ли генерал Сабуров оставит это без внимания. Он не допустит, чтобы вы могли кому-либо поведать то, что знаете, что видели.
- Вы хотите меня испугать?
- Нет, только предупредить. В этих стенах не действуют никакие законы и теперь с вами может случиться все, что угодно. Я хочу прекратить это варварство и рассчитываю на вашу поддержку.
Некоторое время Веснин молча шагал рядом с профессором. Наконец Куприянов осторожно спросил:
- Так что вы скажете?
- Скажу, что мне все равно, - равнодушно ответил Веснин. - Я смертельно устал. У меня башка раскалывается.
- Подумайте хорошенько...
- Я не хочу ни о чем думать. Делайте, что хотите, только меня оставьте в покое.
- Видимо, я в вас ошибся, - разочарованно произнес профессор. - Очень жаль.
- Я сам в себе ошибся, - устало ответил прапорщик. - Отведите меня назад. Пожалуйста.
Куприянов внимательно посмотрел на прапорщика. Да, они с Тихим явно просчитались в надежде на помощь этого человека. Ночное происшествие полностью сломило его психику, превратив в вялое, почти безвольное существо.
Взяв прапорщика под локоть, Куприянов отвел его обратно в лазарет.
- Похоже, ваша прогулка не пошла парню на пользу, - хмуро заметил Ищеев, запирая дверь изолятора.
Куприянов лишь тяжело вздохнул. Теперь оставалось рассчитывать только на самих себя. Тихий обещал, что проникнет на территорию в полночь. А до той поры профессору необходимо тщательно продумать собственные действия и подготовиться.
Барабанный бой настойчиво влезал в уши, от этого грохота не было никакого спасения. Не скоро он понял, что это биение собственного сердца отдается в мозг. Все вокруг кружилось в стремительном вихре и было абсолютно невозможно что-либо разобрать в череде размытых видений.
Вдруг из общего хаоса отчетливо проявился образ человека. Его лицо показалось смутно знакомым. Ни слова не говоря, человек приблизился вплотную и, неожиданно выхватив нож, коротко, без замаха всадил клинок прямо в сердце. Грудь прожгла боль, но гораздо сильнее боли был страх. Страх смерти. Он не хотел умирать. Именно сейчас он отчаянно хотел жить. Он не помнил, чтобы когда-нибудь ему так хотелось жить.
И он не умер. Все снова закружилось вокруг и самого его закружило в вихре. Но скоро вновь появился тот же самый человек. Его жестокие безжалостные глаза не оставляли места сомнениям, он пришел убивать. Убивать хладнокровно и равнодушно. Никакой жалости, никакого сочувствия, для него это чисто механический процесс. Без труда сломив жалкое сопротивление, человек снова нанес смертельный удар. И снова боль, страх и пустота.
А человек появлялся вновь и вновь. От него невозможно было убежать или защититься. Страх сжигал душу ледяным холодом. Смерть прекратила бы все мучения, но она приходила лишь на краткий миг и снова он оказывался во власти страшного человека. Теперь его палач не спешил нанести смертельный удар, сначала он подвергал свою жертву пыткам и унижениям, наслаждаясь его страхом и беспомощностью. Итог же был один - нож в сердце, петля на шею или пуля в лоб.
Он переживал унижения и насилие над собой бесчисленное множество раз, сходя с ума от безысходности, и в какой-то миг вдруг узнал в страшном человеке самого себя. Сейчас он испытывал на себе всю ту боль, что причинял другим всю жизнь.
Едва пришло осознание происходящего, его снова закружил вихрь и все вокруг перемешалось в сумасшедшем полете, хаосе образов и видений. Он обретал устойчивость лишь на краткий миг и только затем, чтобы вновь почувствовать себя жертвой насилия. Его злобный двойник больше не появлялся, но теперь его место заняли полчища убийц из самых разных эпох. Казалось, он переживал боль и смерть каждого, кто когда-либо погиб от чужих рук за всю историю человечества. Страх смерти уже притупился, но нестерпимо жгла горечь унижения и собственного бессилия.
Видения разом отступили, когда ярко вспыхнул огромный костер. Кто-то внимательно следил за ним со всех сторон. Он чувствовал их присутствие, но не мог разглядеть - яркое пламя слепило глаза. Облегчение от прекратившихся мучений сменилось напряжением ожидания чего-то неведомого и значительного.
Присмотревшись внимательней, он увидел над языками пламени суровый лик, высеченный в дереве. Это не было лицо человека. Глаза истукана горели живым огнем и этот огонь проникал в самую глубину сознания. Суровый взгляд словно вопрошал о чем-то. И он понял этот немой вопрос. Да, он все понял, все осознал, он готов вступить в новую жизнь. И готов вернуть то, что ему не принадлежит.
Едва был дан ответ, пламя костра вспыхнуло жарче и рассыпалось миллиардами искр, тьма рассеялась.
Бобренко не сразу понял, что из мира чудовищных фантасмагорий вернулся в реальность. Даже с трудом вспомнилось, кто он сам такой. Да и он ли это был? Тот прежний человек остался в странном мире видений, откуда он только что вернулся, он остался там, растоптанный полчищами таких же, каким был сам. Суровый взгляд неведомого существа, представшего в виде огромного истукана, дал человеку надежду на новую жизнь.
Когда сознание боле-мене прояснилось, Бобренко попытался подняться, но наручники накрепко приковывали его к поручням каталки. Он прикрыл глаза, снова вспоминая взгляд истукана из своих видений, похожих на сон. Теперь человек уже четко осознавал, что это был совсем не сон. К нему пришла чужая память, память того народа, чья кровь сейчас бурлит в его жилах. Они научили его жить и дали силу жизни. Но он должен вернуть эту силу. Он всего лишь человек и эта мощь неминуемо раздавит его самого. Бобренко четко осознавал угрозу и знал, что он должен делать.
Тело пронзила боль, преобразовавшая человека в полуволка, существо близкое тем, чью силу он принял. Свирепая всесокрушающая мощь вырвалась на волю. Хватило небольшого усилия, чтобы разорвать оковы. Но эта грозная сила не принадлежит ему и человек-волк отчетливо сознавал это. Он должен ее вернуть, непременно вернуть.
Услышав истошный вопль, оборотень повернул голову и увидел убегающего прочь человека в белом халате. Дрожащими пальцами человек кое-как набрал код, толкнул тяжелую бронированную дверь и выскочил наружу.
Бобренко так до сих пор и не имел представления, где очутился, но чуждый разум, овладевший им, казалось, знал все и сейчас именно он руководил всеми мыслями и действиями оборотня. Если бы дверь захлопнулась, человек-волк оказался бы в капкане. Даже его силы не хватило бы, чтобы сокрушить броню.
Одним прыжком оборотень достиг двери и ударил в нее всем своим внушительным весом, не позволив закрыться. Человек в белом халате даже не попытался оказать сопротивление. Оглашая узкое пространство коридора истошными воплями, он побежал прочь.
В эту ночь Веснин не спал. Хотя и невозможно было бы сказать, что прапорщик бодрствовал. Визит Куприянова вырвал Веснина из того полувменяемого состояния, в котором он пребывал последние дни, но порядка в голове все равно не было, все мысли спутались в невообразимый клубок. Веснин никак не мог сконцентрироваться на чем-либо одном, но и не мог просто уснуть, отключившись от всего. Стоило прикрыть глаза, как из глубины сознания проявлялись странные видения, возникало чувство, будто кто-то внимательно следит за ним со всех сторон и чего-то ждет от него. Это было похоже на бред сумасшедшего. Ко всему прочему сердце давила тревога, какое-то смутное предчувствие надвигающейся грозы.
Услышав крики, доносившиеся из-за двери, Веснин очнулся. Тряхнув головой, словно прогоняя от себя наваждение, он прислушался. Снаружи хлопнул выстрел, затем еще один. Веснин сразу подумал о Куприянове. Неужели это как-то связано с профессором? Что-то он там говорил о своем намерении остановить проект.
В душе вскипело странное чувство, то ли злость на самого себя, то ли угрызения совести. Как будто кто-то вменял в вину, что в то время, как в этом зловещем месте люди погибают один за другим, он, боевой офицер, спрятался в свою раковину и не желает предпринимать никаких действий. А ведь он знает, что нужно делать. Или только думает, что знает? Кто-то или что-то, явившееся во сне, требует его вмешательства. Или это был не сон?
Веснин ударил кулаком в дверь.
- Эй, кто-нибудь! Что там происходит?!
Ответом послужил пронзительный вой сирены. Веснин понял, случилось что-то серьезное. Вряд ли дежурный стал бы поднимать тревогу только из-за профессора.
Неожиданно снаружи на дверь обрушился мощный удар. Веснин едва успел отскочить в сторону. Дверь сорвалась с петель и грохнулась на пол.
Веснин отступил к стене. В дверном проеме стояло грозное существо, покрытое густой темной шерстью. Оно было на две головы выше рослого прапорщика, в раскрытой пасти виднелись крупные клыки, а мощные когтистые лапы, без сомнения, могли бы разорвать человека на части.
Оборотень внимательно посмотрел человеку в глаза. И вдруг Веснин отчетливо понял, что взгляд жуткого на вид полуволка не таит в себе никакой угрозы.
- Что тебе нужно? - хрипло спросил Веснин.
Он не сомневался, что оборотень понимает его, на человека смотрели глаза не примитивного кровожадного зверя, в его взгляде угадывался развитый интеллект, быть может, даже более развитый, чем человеческий.
Полуволк бесшумно отступил в полутьму коридора и так же бесшумно скрылся. Немного переведя дух, Веснин осторожно выглянул наружу. В пределах видимости не было ни души. Запахнув полы халата, Веснин быстрым шагом направился по коридору, еще сам толком не осознавая, куда идет и зачем.
На углу коридора он внезапно столкнулся с человеком, появившимся из-за поворота. Веснин вздрогнул от неожиданности, но тут же узнал профессора Куприянова. Профессор тоже слегка испугался, но узнав прапорщика, облегченно вздохнул.
- Что вы тут делаете? - спросил Куприянов.
- Что случилось? - в свою очередь спросил Веснин, не ответив.
Профессор пожал плечами.
- Сам не знаю. Кажется, кто-то сбежал из лаборатории.
- Я видел этого кого-то, - мрачно произнес Веснин. - Тем, кто его упустил, будет чем заняться. Послушайте, профессор, если вы хотите что-то сделать, сейчас самое подходящее для этого время. Всем не до нас.
Куприянов удивленно посмотрел прапорщику в глаза.
- Не до нас? - переспросил профессор. - Что это значит? Вы все-таки решили мне помочь?
Веснин кивнул.
- Но почему? - снова удивился Куприянов.
Веснин лишь махнул рукой.
- Не спрашивайте.
Он действительно не смог бы объяснить, что вдруг заставило его принять такое решение. Веснин просто не мог сейчас сам здраво оценить собственные поступки и действовал, опираясь лишь на интуицию. Как будто прочитал в глазах полуволка немой призыв, который был не в состоянии проигнорировать. Наваждение какое-то. Лучше не думать сейчас об этом, иначе можно окончательно сойти с ума.
- Какой у вас план, профессор? - спросил Веснин.
- Мы должны забрать ребенка, - ответил Куприянов. - Его держат в девятом блоке, где была его мать. Но там охрана.
- Ничего, разберемся. Пойдемте.
Веснин и профессор быстро зашагали по лабиринтам коридоров. У входа в блок стоял Горошенко с автоматом в руках. Услышав шаги, он нервно вскинул автомат, но узнав обоих, немного успокоился.
- Леха, ты как здесь? - удивленно спросил он Веснина. - Говорили, что ты ранение получил, в лазарете отлеживаешься, ходить не можешь.
- Могу, как видишь, - усмехнулся Веснин.
- Не знаешь, что случилось? - снова спросил постовой. - Отчего переполох? Недавно Ищей со своими мимо промчался.
- Побег из лаборатории, - со знанием дела пояснил Веснин. - Зверушка важная сбежала. Видишь, даже меня по тревоге подняли. Там кто-то есть?
Веснин указал на бронированную дверь блока. Горошенко кивнул.
- Якимовских только что вошел.
Едва он это сказал, Веснин неожиданно вырвал автомат из рук товарища и четким ударом отправил его в нокаут. Горошенко без сознания рухнул на пол. Передернув затвор, Веснин кивнул оторопевшему профессору.
- Открывайте.
Справившись с собой, Куприянов быстро набрал комбинацию цифр. Однако знакомого щелчка не послышалось. Профессор повторно набрал код, но снова безрезультатно.
- Они сменили код, - произнес он с тревогой.
- Этого следовало ожидать, - процедил Веснин сквозь зубы.
- И что же теперь делать?
Вместо ответа, Веснин приложил палец к губам, призывая спутника к тишине. Замок на двери щелкнул и изнутри появился Якимовских. Профессор даже не успел удивиться. Уперев ствол автомата ему в грудь, Веснин втолкнул Якимовских обратно. Куприянов последовал за прапорщиком, захлопнув за собой дверь.
- Открывайте, - потребовал Веснин от Якимовских, кивнув на вторую дверь.
- Что вы делаете? - недоуменно пробормотал профессор. - Вы с ума сошли!
- Вы даже не представляете, как вы правы, - недружелюбно отозвался Веснин. - Так что не выводите меня из себя. Открывайте.
Он и в самом деле чувствовал себя очень близким к полному помешательству. Что он делает? Зачем? Все как тогда, когда он решил вывести отсюда Машу. Как будто кто-то другой руководит всеми его чувствами, мыслями и действиями, неумолимо навязывая свою волю. От этого жуткая тяжесть в голове, кажется, будто мозг залит свинцом.
Глядя в злые и такие усталые глаза прапорщика, Якимовских не решился упорствовать. Набрав код, он открыл дверь бокса. Втолкнув профессора внутрь, Веснин вошел следом. Кивнув Куприянову, он сказал:
- Давайте быстрее.
Окинув помещение взглядом, Куприянов направился к барокамере. Посмотрев сквозь стеклянный щит внутрь, он на несколько секунд задержался. Ребенок находился там. Сейчас по внешнему виду он абсолютно ничем не отличался от обычных детишек своего возраста, ничто в его облике не напоминало то странное существо, каким он появился на свет. Только взгляд младенца был слишком осмысленным и глубоким. Его черные бездонные глаза, точно такие же, как у матери, внимательно смотрели на человека.
- Быстрее, - поторопил прапорщик Куприянова.
Куприянов открыл барокамеру и, осторожно вынув оттуда младенца, завернул его в свой пиджак.
- Что вы задумали? - нервно спросил Якимовских
- Этому ребенку не место здесь, - ответил Куприянов. - Вы же ученый, вы должны это понимать. Как вы можете потворствовать этому варварству?
- Вы все равно не сможете ничего изменить, - произнес Якимовских. - Одумайтесь, пока не поздно. Вас ведь все равно схватят. А вас, молодой человек, отдадут под трибунал, - сказал он Веснину.
- Не думаю, - возразил Куприянов. - Возможно, вы еще этого не поняли, но все исследования проекта незаконны и суд ждет вас, коллега.
- Хватит бессмысленных разговоров, - прервал Веснин своего спутника. - Уходим отсюда.
Оттолкнув Якимовских в сторону и следя за ним глазами, прапорщик попятился к выходу. Услышав за спиной щелчок замка, Веснин обернулся. В блок вошел Ищеев с пистолетом в руке, за ним появились двое из его бойцов.
- Положи автомат на пол, - спокойно потребовал капитан, держа Веснина на прицеле.
Куприянов побледнел и отступил в глубь зала, прижимая младенца к груди. Веснин, сжимая в руках автомат, лихорадочно соображал, что же предпринять теперь. Он не был знаком с этими парнями -с той поры, как тут появился Ищеев, никто из приехавших с ним солдат не вступал в контакт с офицерами части. Тем не менее прапорщик не собирался в них стрелять, все-таки товарищи по оружию. Только вот что творится в их головах? По крайней мере, в глазах нет ни тени сомнения, готовы выполнить любой приказ своего командира. А капитан тем более долго раздумывать не станет, судя по всему, готов выпустить в мятежника всю обойму.
- Опустите оружие, молодой человек, - попросил Якимовских. - Не нужно проливать кровь.
- Давай, парень, - сурово произнес капитан. - Не вынуждай меня стрелять.
Веснин виновато оглянулся на Куприянова и опустил автомат.
В этот момент раздался грохот и скрежет железа. Разворотив ворота и сорвав брезентовый полог, в блок въехал 'Урал'. С тяжелым урчанием, грузовик помчался к противоположной стене. Ищеев выстрелил в лобовое стекло, солдаты тоже принялись поливать машину свинцом.
Веснин отскочил в сторону и прицельно послал две короткие очереди в распределительный электрощит. Свет погас, внеся в ситуацию еще большую сумятицу и неразбериху. Не сбавляя ход, 'Урал' с разгона врезался в большой стеклянный шкаф с препаратами. Вспыхнул спирт, пламя перекинулось на столы.
Схватив Куприянова за руку, Веснин потянул его к развороченным воротам, откуда уже слышался знакомый профессору голос:
- Где вы там?! Быстро сюда!
- Кто это? - спросил Веснин на бегу. - Вы его знаете?
- Он с нами, - ответил Куприянов.
За воротами их действительно встретил Тихий.
- Живей сюда, - указал он на второй 'Урал' и сам сел за баранку.
Едва Веснин и Куприянов забрались в кабину, полковник выгнал машину из гаража. Вдогонку по бортам зашлепали пули.
- Вы все сделали? - спросил Куприянов Тихого.
- У меня-то все по плану, - отозвался полковник. - Только вот у вас, профессор, что-то не склеилось. Пришлось внести изменения, чтобы вытащить вас. Там никого внутри не задавило?
- Вроде бы нет.
- Что вы натворили? - спросил Тихий. - Почему в здании такой переполох?
- Случилось еще кое-что, - ответил Куприянов. - Расскажу потом.
- Ладно. Держитесь крепче.
Тихий направил грузовик прямо к выездным воротам, намереваясь протаранить их сходу. Но у самых ворот под передним колесом автомобиля вдруг разорвалась граната, выпущенная из подствольного гранатомета. Колесо сорвало с оси, машину бросило влево, сила инерции едва не опрокинула 'Урал' на бок. Разбив ворота, грузовик вылетел наружу и ткнулся радиатором в кювет.
- ... твою мать! - выругался Тихий. - Все живы? Быстро наружу!
Открыв дверцу, он первым выскочил из кабины. Веснин и Куприянов последовали за ним.
- Бегите к лесу! - скомандовал полковник.
Отобрав у Веснина автомат, Тихий расстрелял бензобак грузовика. Вспыхнувшее пламя перекрыло выезд из ворот.
Отбросив разряженное оружие полковник догнал своих спутников и на ходу принял у Куприянова ребенка.
- Быстрей, быстрей! - поторопил Тихий товарищей.
- Куда мы? - спросил Веснин, задыхаясь от быстрого бега. - Пешком ведь далеко не уйдем.
- К ним, - ответил Тихий. - Они ждут его.
Веснин ничего не понял из этого ответа, но уточнять не стал.
Взорвавшийся грузовик дал беглецам не слишком большой запас времени, за спиной уже слышался звук погони. Оглянувшись, Тихий увидел нескольких человек, бежавших следом от ворот. Если бы беглецы к этому времени уже не достигли опушки и не укрылись под защитой лесных деревьев, по ним наверняка открыли бы огонь.
- Быстрей! - снова поторопил Тихий. - Отдыхать некогда.
Зацепившись в темноте за корягу, Куприянов упал. Веснин помог профессору подняться.
- Вы в порядке? - спросил прапорщик.
- Да, все нормально, - ответил Куприянов, скрипнув зубами.
- Непохоже, - усомнился Веснин.
Даже в темноте он заметил, как сильно припадает профессор на правую ногу.
- Что случилось? - спросил Тихий.
- Кажется, колено разбил, - простонал Куприянов. - Уходите оба, не ждите меня. А то все вместе пропадем.
Веснин подхватил профессора и почти взвалил его на себя.
- Уходите, - сказал он полковнику. - С такой скоростью нам от погони не оторваться, действительно пропадем все вместе. Если знаете, что делать, делайте. Нас не ждите. А мы тут немного попетляем, отвлечем погоню. Все равно уже влипли по уши.
- Я найду вас, - пообещал Тихий. - Только не рискуйте зря и не геройствуйте. Я хочу найти вас живыми.
Тихий почти бегом бросился сквозь колючие кустарники, бережно прижимая ребенка к груди.
Однако он не успел уйти слишком далеко.
- Стоять! - прозвучал резкий окрик.
По глазам полоснул яркий луч фонарика. Тихий предпринял было попытку скрыться за стволом ели, но тут же хлопнул выстрел и пуля срезала ветку у самого его уха.
- Следующую пулю получите в лоб, - послышалось мрачное обещание. - Стойте на месте и не шевелитесь. Все ко мне!
Где-то в стороне послышался треск сучьев, видимо, солдаты поспешили на зов своего командира.
- Так вы и есть полковник Тихий? - с интересом спросил преследователь, осветив фонариком отставного офицера. - Наслышан о вас от генерала.
- А вы, я полагаю, капитан Ищеев, - хмуро предположил Тихий. - Не скажу, что рад знакомству.
- Да, у вас мало причин для радости, - кивнул капитан. - Вы уже доставили немало проблем, так что давайте обойдемся без фокусов. Закончим всю эту суету по-хорошему.
- По-хорошему для вас уже не получится, - ответил Тихий. - Не так давно я заглянул в кабинет директора вашего института и ознакомился с проектом.
- Мы так и подумали, что это вы вскрыли сейф и взломали компьютер. Ловко работаете, полковник.
- Профессионализм не пропьешь, - усмехнулся Тихий. - Только вы не подумали, что всю информацию с вашего компьютера я переслал куда следует. Допускаю, что вы не в курсе, капитан, но весь проект носит незаконный характер и очень скоро генералом Сабуровым займется специальная следственная комиссия. Хотите пойти по делу соучастником?
- Что это значит? - слегка озадаченно спросил капитан.
- То, что проектом заинтересовались другие люди. Необходимые доказательства ими уже получены и проект будет закрыт. Так что сейчас вы уже все равно ничего не измените. Пора подумать о себе.
- Меня эта возня не касается, я выполняю приказы.
- За это и сядете, - с усмешкой заметил полковник.
- Разберемся, - процедил капитан сквозь зубы. - А сейчас возвращаемся на базу, пусть генерал решает, что с вами делать. И без глупостей, стрелять буду на поражение.
- Вы так уверены, что все держите под контролем? - спокойно спросил Тихий, не двигаясь. - Где все ваши люди, капитан?
Ищеев бросил взгляд по сторонам. Действительно, на его зов и выстрел так до сих пор никто и не явился.
- Вы ничего не слышите? - снова спросил Тихий с настораживающим спокойствием. - Видимо, нет. А я слышу.
По спине капитана пробежал неприятный холодок. И в самом деле почудилось будто какие-то неясные голоса проникают в сознание, мешая сосредоточиться.
Неожиданно из зарослей к нему стремительно метнулась огромная тень. Сокрушительный удар сбил капитана с ног, сильные когтистые пальцы сомкнулись на его горле.
Тихий отступил было назад, но властный женский голос остановил его:
- Стойте! Вам незачем больше бежать.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Из-за ветвей раскидистой ели вышла женщина. Она бросила взгляд на распростертого Ищеева, над которым навис огромный зверь, и произнесла:
- Лежите спокойно, капитан. Он не причинит вам вреда, если только вы будете вести себя благоразумно.
- Кто вы? - спросил Тихий.
Посмотрев на полковника, прижимавшего к груди младенца, женщина попросила:
- Отдайте его мне.
- Почему именно вам? - недоверчиво спросил Тихий.
- Посмотрите на меня внимательно, - потребовала женщина, приблизившись. - Очень внимательно. Вы сами все поймете.
- Бог ты мой, - ошеломленно прошептал Тихий.
Глядя в ее черные глаза, бездонные, как звездная ночь, он вдруг увидел зверя, грозного и прекрасного в своей дикой первозданной силе. Но зверь ли это был? Глазам полковника предстало древнее разумное существо, взгляд которого таил в себе тысячелетнюю мудрость предков.
- Отдайте ребенка мне, - повторила женщина. - Вы сделали для него все, что могли. Теперь мы позаботимся о нем.
- Кто вы? - снова спросил Тихий. - Кто он для вас?
- Зачем вам это знать? - вопросом отозвалась женщина.
- Я уже столько узнал о вас, но чувствую, что не знаю ничего. Подозреваю, что никогда больше не услышу о вас. Я хочу знать.
- Эти знания опасны, - произнесла женщина, пристально глядя полковнику в глаза. - Опасны для нас.
- Я знаю, - кивнул Тихий, выдержав ее прожигающий взгляд. - И обязуюсь сохранить все в тайне. Я не враг вам, иначе меня бы сейчас здесь не было.
Женщина по-прежнему не сводила взгляд с полковника. Видимо, то, что она прочла в его глазах, ее удовлетворило.
- Хорошо, вы узнаете. Он сам вам все объяснит, - женщина указала на младенца. - Смотрите ему в глаза. Вы все увидите и поймете. В нем средоточие нашей силы. В нем наша жизнь.
Полковник перевел взгляд на ребенка. Все это время младенец даже не пискнул и сейчас внимательно смотрел на человека совсем не детским взглядом. В предрассветных сумерках Тихий отчетливо видел черные глаза Вервольфа. В их бездонной глубине отражался свет далеких костров, разложенных его предками, и загадочные танцы лесных обитателей. Тихому открылись древние дремучие леса и жизнь их полноправных хозяев, грозных и могучих представителей забытой людьми расы. Он видел их не глазами, а разумом. И прямо в сознание проникал глубокий чувственный голос незнакомки, одной из тех, кто некогда правили миром.
- Наша раса очень древняя. Мы владели этим миром еще в те времена, когда ваши предки не умели говорить и боялись огня. Мы не строили городов, не воздвигали храмов и памятников, не создавали библиотек. Вся наша мудрость передается по крови от поколения к поколению. Мы рождаемся уже познавшими истины мироздания. Наш срок жизни многократно превышает ваш и плата за это - ограниченная деторождаемость. Мы не так плодовиты, как вы или даже наши ближайшие сородичи волки. Именно поэтому мы не смогли противостоять вам, людям. Вас становилось все больше и больше, вы вытесняли нас отовсюду. Чтобы сохранить свой вид от истребления, нам пришлось уподобиться вам, стать похожими на людей. Так мы стали оборотнями. Но не все. Только женщинам нашей расы природой дана способность вести двойную жизнь. Все мужчины нашего народа погибли в неравной борьбе с людьми, мы же сохранили свой род, продолжая его тысячелетиями союзом со своими гонителями, с вами. Мы слишком сильны, а природа мудра, до поры она сдерживала нашу силу, позволяя лишь продолжать род, но не увеличивать его численность. Однако мы всегда знали, что придет время и появится на свет тот, кто вернет нашему народу его полную силу и возродит нашу расу. Мы ждали его тысячи лет. Этот ребенок наш мессия, наша надежда на спасение от полного вымирания, он даст жизнь продолжателям нашего рода. Он несет в себе силу жизни. Новой жизни. Смотрите в его глаза. Смотрите внимательно. Вы чувствуете эту силу?
Да, полковник чувствовал эту силу, таящуюся в глубине черных глаз младенца. Грозную, всесокрушающую, но совсем не злобную мощь таинственной расы. Силу жизни. Тихому хватило лишь нескольких мгновений, чтобы понять, насколько велика и могуча эта сила. Вот где причина странных снов, являвшихся всем, кто так или иначе был причастен к последним событиям. Все, что делали Тихий, Куприянов, Веснин и многие другие, вовсе не случайное стечение обстоятельств. Их вела именно эта сила, умело используемая древним народом. Вот почему они и сами себе порой не могли объяснить причину тех или иных своих поступков. Таинственные существа не захотели вступать в открытый конфликт и проливать кровь, они использовали в своих целях тех, кто им симпатизировал, придав им решимости. Гипноз это, внушение или что-то еще, полковник не смог бы дать точное определение. Неведомая высшая сила вела Тихого и его спутников, вела по одной ей ведомому пути. И сила эта здесь, она заключена в маленьком существе, которое Тихий держит на руках, в глубине его черных глаз, бездонных, как звездная ночь.
По виду полковника женщина поняла, что тому открылась истина существования ее народа. Она чуть улыбнулась и перевела взгляд на Ищеева, все так же неподвижно лежавшего на земле. Едва заметным кивком женщина подала знак оборотню. Полуволк отпустил человека.
- Встаньте, капитан, - властно произнесла женщина.
Ищеев послушно поднялся с земли.
- Вы выполнили приказ, - сказала женщина, пристально глядя капитану в глаза. - Ваши люди ждут вас на опушке. Ведите их на базу.
Не говоря ни слова, Ищеев повернулся и зашагал прочь.
- Что это значит? - недоуменно спросил Тихий.
- Те, кто вас преследовал, вернутся в институт в полной уверенности, что четко исполнили приказ генерала, - пояснила женщина. - Пока Сабуров будет разбираться, что произошло с его подчиненными, вы и ваши спутники спокойно уйдете от погони.
- Это гипноз? - осторожно поинтересовался полковник.
- Называйте, как хотите. А теперь дайте мне ребенка.
Тихий бережно передал младенца в руки женщины.
В этот момент на поляну вышли Веснин и Куприянов. Увидев женщину, профессор изумленно ахнул:
- Вы?! Что вы здесь делаете?
В ней Куприянов без труда узнал Василевскую, навязанную ему Сабуровым ассистентку. Взглянув на Тихого, Куприянов спросил:
- Что происходит?
- Не беспокойтесь, профессор, - ответил полковник. - Ваш Вервольф в надежных руках.
Куприянов снова перевел взгляд на женщину. Василевская пристально смотрела ему в глаза.
- О господи! - ошеломленно выдохнул профессор, увидев в глубине ее глаз то же самое, что ранее открылось Тихому. - Так вы одна из них! Как же я раньше не догадался? Эти глаза...
Женщина ничего не ответила. С ребенком на руках она подошла к оборотню. Полуволк стоял тихо и неподвижно так, что Куприянов и Веснин только сейчас его заметили.
Глаза оборотня встретились с глазами младенца. Некоторое время они смотрели друг на друга. Вдруг полуволк упал на колени, словно силы внезапно покинули его мощное тело. На глазах изумленных людей облик зверя начал меняться. Шерстяной покров исчез с его тела и через мгновение взорам присутствующих предстала коленопреклоненная фигура обнаженного мужчины.
- А это кто? - недоуменно спросил Тихий.
- Должно быть, один из подопытных, - догадался Куприянов. - Тот, кто сбежал этой ночью из лаборатории.
- Точно, - подтвердил Веснин. - Я видел этого мужика, его поймали на территории. Беглый зек. Но говорили, что его сдали ментам.
- Видимо, не сдали, - произнес Тихий. - Наверное, холодно ему сейчас без шерсти, вон как трясет бедолагу. Молодой человек...
Он многозначительно взглянул на Веснина. Прапорщик все понял без лишних слов. Скинув с себя больничный халат, он набросил его на плечи Бобренко.
- Поднимись, - властно потребовала женщина.
Бобренко послушно встал на ноги, запахнув полы халата.
- Ты многое познал этой ночью, человек, - произнесла женщина, пристально глядя в потухшие глаза бывшего заключенного. - Наша кровь и наша сила изменили тебя навсегда. Ты чувствуешь это?
- Да, - едва слышно выдохнул Бобренко и опустил взгляд.
- Все, что было до того, осталось в твоей прежней жизни и никогда больше не вернется. Теперь ты можешь начать новую жизнь. Идем с нами. Там ты не будешь одинок.
Бобренко поднял голову, с надеждой и недоверием посмотрел на женщину, потом оглянулся на людей и кивнул.
- Я пойду.
Взглянув на Тихого и его спутников, женщина произнесла:
- Спасибо вам за все, что вы сделали для нас. Наш народ редко встречает понимание со стороны людей.
- Вы и дальше будете прятаться? - спросил Тихий. - Разумно ли это? Так вы никогда не добьетесь понимания.
Женщина печально улыбнулась.
- Мы пристально наблюдали за вами тысячи лет, жили среди вас. Вы стали слишком могущественны, но вместе с тем остались все так же слабы и беспомощны перед лицом матери природы, как и на заре своей цивилизации. Вы боитесь и ненавидите все, что не в силах понять и принять. Вы еще не готовы к встрече с нами. Быть может, пройдут еще тысячи лет, прежде чем люди наконец поймут, что мир создан не только для них. А до той поры мы будем ждать и втайне наблюдать за вами. Вы можете сохранить секрет нашего существования, а можете поведать об этом всему свету, но никогда больше нас не увидите. Еще не настало время людям и нам жить вместе.
Женщина кивнула Бобренко.
- Идем, брат.
Бережно прижимая ребенка к груди, она шагнула в заросли и буквально растворилась в них. Так же внезапно исчез и Бобренко. Ветви елей и кустарников едва заметно качнулись. Люди никого не увидели, но всем своим естеством почувствовали присутствие многих загадочных существ иной расы вокруг себя. Может быть, их были десятки, может быть, сотни, а может, и гораздо больше. Они пришли из бездны тысячелетий за продолжателем свого рода и вновь уходили назад в вечность. Быть может, навсегда.