Бельчикова Наталия Валентиновна : другие произведения.

Одержима

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  Эту повесть я посвящаю Александру Мальцеву. Человеку, которого я никогда не забуду, и Ангелине Лукиновой, которая навсегда в моем сердце.
  
  
  
   "Ты же смог меня приручить.
  Всегда буду за тобой ходить.
  Ты же смог меня разбудить.
  И сразу же усыпить.
  
  От центра к центру бегу за ним.
  Других не слышу -
  Он мне необходим.
  Бегу по улицам через светофор.
  Зависима от тебя -
  Ты мой приговор.
  На красный свет я к тебе спешу.
  Бешеную страсть я в себе глушу.
  Обернись! Гляжу тебе вслед.
  Жду, когда дашь мне зеленый свет...
  
  Ты же смог меня приручить.
  Всегда буду за тобой ходить.
  Ты же смог меня разбудить
  И сразу же усыпить.
  
  Ждала звонка, ты так и не позвонил.
  Как много лжи вчера наговорил.
  Прошу тепла - ты обещал его.
  И что не нужно тебе больше никого.
  На людях не покажешь своих чувств.
  Я тоже от зависимости лечусь.
  Ты изучил меня, знаешь наизусть,
  Что всегда на красный свет к тебе несусь.
  Ты же смог меня приручить..."
   "Одержима", Эльвира Т
  
  
  
  1.
  
  Июнь-август 20... года
   - Почему именно "Унесённые ветром" вы выбрали для своей экзаменационной работы? Почему, скажем, не "Старик и море", Хемингуэя? Или же "Американская трагедия" Драйзера? - преподаватель сдвинул свои очки на кончик носа и внимательно, с едва заметной улыбкой посмотрел на меня.
  - Именно потому, что и в "Американской трагедии", и в "Старике и море" главный герой - мужчина, его душа, поступки и мотивы. Столь же сильной героини, как Скарлетт, в американской литературе я не помню. Да и в русской, наверное, тоже...
  - А как же "Анна Каренина"?
  - Лев Николаевич уникальный писатель, но при всем моем к нему уважении - "Анна Каренина" меня не привлекает. И тем более, я не назвала бы Анну сильной женщиной. Финал печален... Роман Митчелл заканчивается словами: "... И сильная духом своего народа, Скарлетт подняла голову. Она вернет Ретта. Она знает, что вернет. Нет такого человека, которого она не смогла бы завоевать, если бы захотела". Анна и Скарлетт яркие, запоминающиеся личности, но я не думаю, что их нужно сравнивать.
   Виктор Сергеевич помолчал пару секунд, затем задал следующий вопрос:
  - Вы феменистка?
   Я улыбнулась:
  - Нет. Я за равноправие.
  - Какова главная мысль романа?
  - Я бы выделила несколько. Первое: "Ноша создана для плеч, достаточно сильных, чтобы ее нести". Второе: "Я была права, сказав тогда, что никогда не буду оглядываться. Слишком это больно, слишком терзает сердце, так что потом ты уже ни на что не способен - все и будешь смотреть назад... Вот что получается, когда оглядываешься назад - на то время, когда ты был счастлив, - одна боль, душевная мука и досада". Третье: - и голос мой дрогнул, - "Желать - это еще не значит получить...Победа не всегда достается тем, кто идет напролом".
  - Давайте зачетку. Безоговорочная, честная пятерка.
   Я подала преподавателю зачетку; Виктор Сергеевич поставил "пять" в графе "Мировая литература" и размашисто расписался.
   Когда я уже выходила из кабинета, Виктор Сергеевич задал мне еще один вопрос, не относящийся к работе:
  - А что для вас лично эта книга? По вашим глазам видно, что явно больше, чем просто любовный роман.
   Я обернулась у двери, и, чуть подумав, произнесла:
  - Панацея. Я черпаю силу в словах Скарлетт...
  
   Ангелина ждала меня в машине. Я влетела в чёрный "сузуки" и, сияя, повернулась к племяннице, самой лучшей моей подруге, самой родной и самой близкой.
  - Ангелина, я сдала. Пятерка! Да в принципе, если я делала экзаменационную работу по "Унесённым ветром", иначе и быть не могло.
  - Поздравляю, - проговорила племянница, и по ее лицу пробежала тень.
  - Что-то случилось? - в радости Ангелины за меня сомнений не было; скорее всего, что-то произошло.
  - На, смотри. Разворот. - племянница дала мне в руки глянцевый журнал.
  - "Литературная Луганщина"? - я приподняла брови. - А что там такого? Мой рассказ какой-то напечатали?
  - Смотри.
   Ангелина закурила, уставясь в лобовое стекло. Я только открыла первую страницу, и у меня зазвонил телефон.
  - Да, Игорь, привет! Да, сдала, пять! - я рассмеялась.
  - Ты ко мне заедешь сегодня? Может, тебя забрать?
  - Игорь, я к родителям поеду. Меня дома две недели не было.
  - Ты что, на все лето планируешь остаться в поселке?
  - Нет, но где-то с месяц надо бы... - я усмехнулась. - Игорюш, я сейчас немного занята, созвонимся чуть позже.
  - Хорошо. Люблю, целую!
  - И я тебя! - в свой голос я примешала чуть больше нежности, чтоб он не звучал как деревянный. Игорь заслужил.
  - Любишь или целуешь? - усмехнулась Ангелина, когда я положила телефон обратно в сумку.
   Я поморщилась:
  - А то ты не знаешь.
  - Ладно, смотри давай... Плохо, что придется тебе портить настроение.
  - Да что там?! - я схватила "Луганщину", которую отложила на время разговора. Распахнув на развороте, я удивленно, с улыбкой, посмотрела на подругу. - Ну, мой рассказ, "Унесенная ветром". Я его написала лет семь назад, на региональном конкурсе он занял первое место... Давно, правда, но ничего удивительного в том, что его напечатали в этом журнале я не вижу.
  - Т посмотри, кто автор!
   Я пробежала знакомые до последней запятой строчки и в конце рассказа просто онемела...
  - Я его убью... - сквозь зубы прошипела я.
  
  
  
  
   "Унесенная ветром...
   I.
   Вивьен поднималась по ступенькам на второй этаж, в свою квартиру. Было три часа ночи. Она остановилась у двери, вздохнула, собираясь с духом. Открыла дверь и тихо, чтобы не разбудить мужа, проскользнула в гостиную. Было темно, и Вивьен потянулась к выключателю.
  - Явилась?! - резкий и неожиданный голос заставил Вивьен вздрогнуть; она вскрикнула от страха.
  - Лоуренс... Ты меня напугал.
  - А я тебя заждался... - на нее пахнуло запахом виски. - Где же ты бродишь, женушка моя?
  - Лоуренс... - Вивьен устало опустилась в кресло.
   Этот последний съемочный день совсем ее вымотал. - Ты пьян, давай поговорим утром...
  - Имею! Право! Пить! Сколько хочу! - закричал он. - Раз моя жена шляется неизвестно где и с кем!
  - У меня сегодня был последний съемочный день, я очень устала. Пожалуйста, давай поговорим утром.
  - Ну вали! Звезда! - Лоуренс грязно выругался, но Вивьен уже не слышала этого, она ушла в свою спальною - они уже давно спали раздельно - постараться уснуть, забыться, вынырнуть из этого кошмара, в котором она жила последние несколько месяцев.
   Все началось с того, что ее пригласили на роль Скарлетт в фильм по роману Маргарет Митчелл "Унесенные ветром". Вивьен согласилась, почти не раздумывая. Она не была до конца уверенна, что это ее роль, но интуиция подсказывала ей, что именно роль Скарлетт принесет ей мировую известность и славу. Если бы еще эта самая интуиция подсказала ей, сколько горя придется хлебнуть потом...
   Начались долгие, изнуряющие недели съемок. Вивьен Ли почти не бывала дома, возвращалась часто за полночь, едва успевала сказать Лоуренсу "спокойной ночи" и падала замертво на кровать.
   Поначалу Лоуренс реагировал спокойно, но когда отлучки стали более частыми и продолжительными, он стал раздражаться. Лоуренс элементарно стал завидовать Вивьен - про него словно забыли, редко приглашали сниматься. На первый план вышла его жена Вивьен Ли.
   Скандалы стали частыми гостями в их квартире, он безумно ревновал жену к ее партнерам по фильму, пару раз даже заявлялся на съемочную площадку и едва не подрался с Кларком Гейблом.
   Вивьен уверяла Лоуренса, что его ревность беспочвенна, что она любит только его, но тот был глух. Пару раз муж даже поднял на неё руку.
  - Я запру тебя в квартире! - кричал Лоуренс Оливье.
  - Лоуренс, за что?! - так каждый вечер плакала Вивьен, а утром, замаскировав синяки тональным кремом, сбегала на съёмочную площадку "Унесённых ветром".
   Как-то в перерыве между сценами, Кларк спросил у нее:
  - Вивьен, что случилось? Снова Лоуренс?
  - Кларк... не надо. Все так сложно. Мне кажется, что эти скандалы никогда не кончатся, хотя... мне кажется, хуже быть уже не может.
  - Не отчаивайся. Бог не дает человеку таких испытаний, каких он не может выдержать.
  - Да. Знаешь, роль Скарлетт меня кое-чему научила, - вдруг со слабой улыбкой произнесла Вивьен.
  - Чему же?
  - "Я подумаю об этом завтра", Кларк,- сказала она спасительную фразу Скарлетт О"Хара, маленькой, но сильной женщины.
  - Все будет хорошо, Вивьен.
  - Не сомневаюсь, мистер Батлер! - это было произнесено бодро, но глаза молодой женщины, актрисы, подернулись печалью. Съемочный день заканчивался, и ей предстояло вернуться домой, к мужу, который начинал потихоньку ненавидеть свою жену.
   II.
  - И "Оскар" за лучшую женскую главную роль получает актриса Вивьен Ли! За роль Скарлетт О"Хара в фильме "Унесенные ветром"!
   Гром аплодисментов. У Вивьен зазвенело в ушах. На негнущихся ногах она прошла по красной дорожке, поднялась на сцену, чтобы получить награду, столь нежданную, но от этого не менее желанную.
  - спасибо всем, кто поддерживал меня, кто помогал. Это моя первая серьезная роль, и я не ожидала, что все будет так... Удачно. Спасибо! - дрожащим голосом говорила Вивьен, а сама глазами выискивала в толпе зрителей лицо Лоуренса, своего мужа.
  - Вивьен, ты просто замечательна!
  - Это было здорово!
  - Ты молодец!
  - Непревзойденно, божественно!
   Вивьен слышала это со всех сторон. Её поздравляли, ею восхищались, она была любима. Всеми, кроме собственного мужа...
   По окончании церемонии, (а она закончилась далеко за полночь), Вивьен Ли, по обыкновению, боялась идти домой. Там Лоуренс, скорее всего, пьяный. И злой, и сердитый... Его по-прежнему не приглашали в кино, он был забыт. Был вынужден прятаться в тени лучей славы своей жены. Лоуренса это бесило, как-то на улице он чуть не избил человека, который имел неосторожность сказать:
  - Смотрите, вон муж той самой Вивьен Ли!
   Той самой! "Вивьен Ли"! Будьте вы все прокляты вместе со своей Вивьен!
   III.
  - Лоуренс... Пойми, я не делаю ничего дурного! - слабые попытки Вивьен что-то возразить пресекались на корню.
  - Ненавижу тебя, слышишь?! - он брызгал слюной, тряся ее за плечи. - Ненавижу! Ты сломала мне карьеру! И жизнь!
   Вивьен отвернулась: он снова пил виски. А она даже не заметила, что ее муж стал почти алкоголиком. А может, все-таки, он прав? Действительно, увлеклась карьерой, о муже забыла...
  - Лоуренс! Я люблю тебя! Только тебя! - в отчаянии закричала Вивьен.
  - Да?! Только меня?! Однако это не мешает тебе так натурально целоваться с Кларком Гейблом!
  - Это роль, съемки, ничего личного!
  - Уж очень натурально!
  - Ты ведь сам актер! - ей не следовало говорить эти слова, потому что от них он взорвался еще больше.
  - Актер, говоришь?! Спасибо, что напомнила, а то я забыл совсем. Твоими стараниями! Я же "Оскаров" не получал!
   Последние его слова были как пощечина. Резкая, обидная и болезненная. Вивьен замолкла.
  - Ну, что молчишь?
   Она устало опустилась на пол. Сбросила красивые дизайнерские туфли, приобретенные специально по случаю номинации.
   Повисла тишина. Гнетущая, недоброжелательная. Лоуренс повис над женой, буравя ее взглядом. Вивьен подняла голову и тихо произнесла:
  - Я люблю тебя...
  - Любишь?.. По-моему, единственное, что ты любишь, преданно и верно, - так это твоя работа! А теперь и "Оскар". Зачем тебе я? Такое ничтожество! - последние слова были произнесены с ехидством.
   Внезапно Вивьен вскочила.
  - Работа?! "Оскар"?! Да я!.. Знаешь, Лоуренс, ты никогда не радовался за меня. Со мной были все, кто угодно, сколько угодно, но только не мой муж Лоуренс Оливье. Ты даже не поздравил меня, не говоря уже о том, что пропустил награждение. Так что это не я тебя, а ты меня забываешь. Виски тебе стало роднее!
  - Да ты! - пронзительный визг мужа, затем в ее голову полетел стакан с виски. Увернулась...
  - Лоуренс, будь мужчиной! Прекрати истерику!
  - Не к чему, да и не для кого! - зло бросил он. - Катись к черту, а еще лучше к своему драгоценному "Оскару".
  - Ах, "Оскар"?! Да он мне не нужен!
  - Да ну?!
  - Смотри. - холодными движениями она взяла статуэтку в руки и подошла к балконной двери. Открыла ее, а награду поставила рядом - чтоб не закрылась. В комнату ворвался свежий ветер.
  - Ты не на сцене, Вивьен... - почти с жалостью вдруг сказал Лоуренс.
   И тут Вивьен сорвалась.
  - Я ненавижу тебя, Лоуренс Оливье! Ты... ты... у меня нет слов! Я просто ненавижу тебя! - злые, предательские, непрошенные, соленые ручейки потекли по щекам. - Ненавижу!
   Безысходность и бессильная злоба захлестнули ее. Он не верит ей. "А я не играю... но доказывать ничего не буду. Конечно, я тоже сильно виновата, но и Лоуренс не безгрешен..."
  - Уходи.
  - Вивьен...
  - Уходи, я сказала.
  - Ладно.
   Без объяснений, просто, без сожаления. Хлопнула входная дверь. Ушел...
   Вивьен свернулась калачиком на диване в гостиной. Косой лунный луч выхватывал из темноты золотую фигуру "Оскара", который казался ей теперь чуть ли не врагом.
   "А я-то думала, хуже не будет... - с горечью думала она. - Лоуренс... "Оскар"... Карьера... Лоуренс... "Я не буду сейчас об этом думать. Я подумаю об этом потом..."
   Автор: Александр Маецкий"
   Находящаяся ниже рецензия привела меня в бешенство:
  "Автор рассказа прекрасно передал атмосферу отношений не только между Ли и Оливье, он передал атмосферу отношений мужчины и женщины, когда между ними холодной стеной стоит нереализованность первого и успешность второй".
  - Я так этого не оставлю! Это мой рассказ! Он не имел никакого права! - я отрывисто схватила пачку и закурила, матерясь...
   Мало того, что он сломал мне жизнь... Так он еще украл мой рассказ!
   - Поехали в поселок. Я должна лично с ним поговорить. Какая удача, что сегодня пятница, и вечером Маецкий приедет домой из медучилища...
   Александр Маецкий... Саша... Бывший... Незабытый. Ненавистный, но самый любимый... Сколько же можно? Я же выздоровела. Почти...
  
   Ангелина не умеет вести машину со скоростью 60 км\ч, ей нужно все 120, а то и больше. Мимо мелькали дома, парки, остановки... Скоро городские улицы сменила природа: мы выехали на трассу, по обе ее стороны проносились желтые карьеры, темно-зеленые деревья и ослепительно синее летнее небо.
   Я распахнула окно и прибавила громкости магнитоле; музыка тут же заполнила смыслом салон, а заодно и мою голову. Ангелина бросила на меня взгляд, но затем снова уставилась на дорогу.
   "Ты же смог меня приручить.
  Всегда буду за тобой ходить.
  Ты же смог меня разбудить.
  И сразу же усыпить.
  
  От центра к центру бегу за ним.
  Других не слышу -
  Он мне необходим.
  Бегу по улицам через светофор.
  Зависима от тебя -
  Ты мой приговор.
  На красный свет я к тебе спешу.
  Бешеную страсть я в себе глушу.
  Обернись! Гляжу тебе вслед.
  Жду, когда дашь мне зеленый свет...
  
  Ты же смог меня приручить.
  Всегда буду за...
   Ангелина резко выключила магнитофон.
  - Ты чего? Классная песня!
  - Я знаю. Что ты собираешься делать?
  - Разобраться в ситуации.
  - Адекватно?
   Я молчала. О да, стоит Маецкому оказаться рядом со мной, об адекватности действий можно забыть.
  - Постараюсь. Я пойду к нему домой сегодня. А при его родителях я, могу, не могу, но сдержусь. Его мать обо мне и так не очень высокого мнения.
  - Давай с тобой пойду?
  - Нет. Я сама.
  - Высади меня на следующей остановке, через десять минут маршрутка будет.
  - С ума сойти, иметь зарплату пятнадцать тысяч долларов в месяц и ездить на маршрутке. Да еще и отказываться от моего "сузуки"! - подколола меня племянница.
   Я отпарировала:
  - Ну да, а своим родителям ты говоришь, что взяла тачку у Романыча покататься. Чем меньше, Ангелина, наши родители о нас знают, тем всем нам спокойнее.
  - Конечно. Ты же знаешь, что я шучу. Завтра вечером в клубе вечеринка, ты поедешь?
  - Не знаю. Хочу на нашу дискотеку сходить.
  - Пьяные рожи посозерцать?
  - Именно! - я рассмеялась.
  
   Идя домой с остановки, я думала, что уже давно не являюсь той, какой меня постоянно представляют. И в первую очередь, это мои родители. Конечно же, нельзя сказать, что они совсем не заметили перемен во мне. Черствая, злоязычная, закрытая... Не их в том вина. Когда я в университете - у меня совершенно другая жизнь помимо учебы. Контракты, отчеты по сбыту наркотиков... Луганск, кстати говоря, занимает второе место после Донецка по товарообороту этой "продукции" по стране. Моим родителям и в страшном сне не могло присниться такое. Но что случилось, то случилось, и я не имею желания что-то менять. Конечно, я очень скучаю по папе с мамой, по нашим веселым вечерам перед телевизором, по обсуждению марок немецких машин с папой, и по разговорам о книгах с мамой... Но и стать прежней - не могу...
   Александр Маецкий - тот самый, что украл мой рассказ - четыре года назад разделил мою жизнь на "до" и "после". Я любила его. Сначала по-дестки, широко распахнутыми глазами и поцелуями накрашенных гигиенической помадой губ и плюшевыми игрушками. После расставания - истерично, болезненно, ненавистно, с сигаретой и слезами. Сейчас - с тошнотой, привычкой к Игорю и черствой, "железной" к окружающим. Ко всем, даже к своим родным и близким друзьям. Как следствие - родители и родственники не понимали, что со мной творится и "пора бы мне свои психи задвинуть подальше и думать об учебе", а друзья... Что ж, из всех четырёх подруг, которыми я дорожила, осталась Ангелина, которая дорожила мной. С остальными я общаться не перестала, но между нами как будто незаметная, стеклянная, но прочная стена недопонимания. И только Ангелина всегда со мной.
   Александр Маецкий. Мое несчастье, которое меня преследует уже четыре года. Два из них я встречаюсь с Игорем, которого не люблю. "Типично. Привычно. Ничего особенного! Бывало с каждым..." - скажет кто-то. Я отвечу: "Да, вы правы. Но если вы хоть раз любили - не посмеете меня осудить. Кстати, счастливых историй любви не бывает по определению. Все они заканчиваются гробовой доской".
   Мысли оборвались - я подошла к калитке и только лишь взялась за ручку, как услышала, что к воротам уже несется Леша, наш любимый пес, среднеазиатская овчарка. Сумка оттягивала руку, я поставила ее на землю, и распахнула калитку. Леша сразу бросился на меня, норовя повалить на траву, - он был очень рад меня видеть.
  - Леха, на место! Бегом! - послышался со двора голос папы; он вышел и забрал у меня сумку.
  - Что ты туда положила? Я же вчера у тебя из общежития две сумки забрал!
   Я рассмеялась:
  - Там вещи, книжки кое-какие и ноутбук.
  - Ладно, пошли в дом, мы как раз обедаем.
  
   Я переоделась в свой любимый летний сарафан и завязала хвост. Я дома...
   Первое радостно волнение родителей по поводу моего приезда утихло, и мама сказала, как всегда:
  - Ну, рассказывай!
  - Ну что рассказывать? Все сдала хорошо, стипендию получать буду. С девочками по комнате не ссорюсь, стайлер перед уходом из розетки выключаю. Мам, меня только две недели не было, не год же. Все как обычно, - конечно, обычно. О том, что я курю, хотя в одиннадцатом классе клятвенно пообещала родителям бросить, и "подрабатываю" определенным образом, родителям знать не обязательно.
  - А нам с папой кажется, что долго. Ты же на все лето приехала? С Игорем на море не собираешься?
   Я проглотила еще один обжигающе-горячий вареник с мясом, быстро запила водой, отдышалась и ответила:
  - Не знаю, честно говоря... А так - хочу какое-то время пожить в квартире. - квартира, находящаяся на другом конце поселка, предназначалась мне, родители по большей части жили в сельском доме.
   Вечером, когда папа курил на улице, а мы с мамой смотрели по телевизору "Цыганочку с выходом" - боже, как давно не было таких вечеров! - во время рекламной паузы мама решила расспросить меня об Игоре. Мы с ним встречаемся уже почти два года; Игорь с моими родителями познакомился прошлым летом. На родителей он произвел хорошее впечатление, чего я не ожидала.
  - А как у тебя с Игорем дела?
  - Мам, все хорошо, правда. Вчера вечером приехал в общежитие, притащил огромный букет гвоздик. Девчонки чуть со смеху не умерли, - вспомнив про вчерашнее появление Игоря на пороге комнаты я и сама рассмеялась.
  - А почему гвоздик? Они же тебе не нравятся...
  - Я сдуру Игорю ляпнула, что просто обожаю гвоздики. На самом деле они у меня ассоциируются с братскими могилами и кладбищем, - а если правду, то розы в моей жизни мне дарили только двое мужчин - Маецкий и папа. После расставания с Маецким я не хотела принимать розы ни от кого, кроме папы. А гвоздики просто не любила.
  - Игорь хороший мальчик, мне нравится, и папе. Сразу видно, воспитанный, целеустремлённый, сам себя обеспечивает. Хороший, не то, что твой этот Маецкий! Вот видишь, как жизнь складывается. А ты думала, что после него тебе счастья не будет! Вот Игорь - точно твое. Я знаю, о чем говорю.
   Я сцепила зубы - ну почему маме надо было затронуть эту тему! Она запретная! Кроме Ангелины я ни с кем не в состоянии обсуждать Маецкого! Мама же знает, как больно все было... Хотя... Наверное, мама никакого подтекста не имела в виду. Если взглянуть на ситуацию чужими глазами - наш разрыв с Маецким забыт давным-давно. Это только для меня рана свежа, будто я порезалась только сегодня утром, а к вечеру порез только начал покрываться тонкой корочкой.
   Я выдавила улыбку:
  - Да, мама, ты была права. Я рада, что встречаюсь с Игорем. Ладно, я пойду собираться.
  - Куда ты на ночь глядя? - папа вошел в гостиную.
  - Да девчонки умоляли выйти погулять, - небрежно врала я. - Соскучились по мне. Через полчаса Гришка заедет, - я позвонила своему однокласснику заранее и договорилась.
  
   - Спасибо, Гришка, что подвез, - я чмокнула одноклассника в щеку.
  - Да не за что. Обращайся, если что.
   Я вышла из машины. Было около половины девятого вечера. Поздновато для визитов, но сейчас лето, так что я не думаю, что сильно обеспокою семью Маецких. Другой вопрос: дома ли сам Александр Сергеевич? Что, если он не приехал на выходные домой, а остался у своей девушки Насти?
  - Ладно, на месте разберемся, - прошептала я себе под нос. - Главное - по горячим следам.
   Маецкие жили в сельском доме; на калитке находился звонок. Я трижды коротко позвонила, и, стараясь унять сердце, которое часто стучало, глубоко вдыхала через нос и выдыхала через рот - как учила мама.
   Через пару минут во дворе показалась Екатерина Николаевна, мать Маецкого. И сердце мое опять понеслось бешенным галопом. Надо же, когда-то я мечтала стать ее невесткой. Ай, да о чем я?! Я и сейчас до одури хочу.
  - Наташа? А... А зачем ты пришла? И почему так поздно? - голос Екатерины Николаевны был очень удивленный.
  - Добрый вечер, - вдох. - Я пришла поговорить с вашим сыном. - выдох. - Это срочно. - вдох.
  - У тебя с моим сыном давно нет ничего общего.
  - Да, и слава Богу, - выдох. - Но ситуация крайняя. Мне очень нужно с ним поговорить. Он дома?
  - Дома, - ответила Екатерина Николаевна и поправила на переносице очки. - Твое дело не может подождать до завтра?
   Меня определенно не рады видеть. Что ж, и сама я не очень этому рада.
  - Поверьте, мне тоже не доставляет удовольствия быть здесь сейчас. Если бы только сегодня утром я не узнала, что ваш сын, помимо того, что лицемер и трус, так еще и вор!
  - Не смей оскорблять моего сына! - мрачная улыбка тронула мои губы. Я попала в цель. - Что?! Как "вор"?! Ты что-то путаешь!
  - А может, зайдем в дом? - я взмахнула рукой, в которой крепко был зажат журнал "Литературная Луганщина".
  
   - Мам, кто там?
   Боже, я услышала его голос и чуть не споткнулась... Будь ты проклят - я ничего не забыла.
  - К тебе гости, - ответила Екатерина Николаевна и указала на меня. Саша сидел спиной к двери, но тут же круто развернулся, услышав мой голос:
  - Добрый вечер, Саша!
  - Какой черт тебя принес в мой дом?!
  - Встречный вопрос: какое право ты имел выдавать мой рассказ за свой, да еще и отправлять его в журнал?!
  - Ты что, бредишь?! Меня твои писульки давно не интересуют, журналисточка! - глаза Маецкого сузились, он буравил меня ненавидящим взглядом.
  - Да?! А что тогда это такое?! - я бросила на стол раскрытый на развороте журнал.
  - Рассказ. Твой. Как всегда, бред!
  - Я польщена твоей рецензией на мои произведения, - я ядовито поморщилась. - НО! Посмотри, кто автор!
   Маецкий посмотрел на низ страницы.
  - Ничего не понимаю. Я этого не делал!
  - А кто?! Ты же мне тогда еще, четыре года назад сказал, что выбросил все, что со мной связано! Так какого...
  - Что у вас за шум?! - я запнулась на полуслове. В гостиную вошла Анастасия Смирнова, девушка Маецкого. Та, которую он любит теперь... Мне казалось, что стены дома рухнули, а крыша на секунду зависла в водухе. Сейчас она сорвется, и придавит меня своей тяжестью. - А что она тут делает?! - Настя мгновенно оценила ситуацию и смерила меня убийственным взглядом.
   В пылу ссоры я совсем забыла про Екатерину Николаевну. Проведя меня в гостиную, она бесшумно села в кресло и слушала разговор. Сейчас же она встала, подошла к Насте и приобняла за плечи.
  - Я жду ответа, - лучше всего мне сейчас игнорировать Настино появление. Для ее же блага. Не хочу опять прослыть неуравновешенной истеричкой. Как когда-то, когда звонила Маецкому и угрожала Насте лицо подпортить, если она заявится к нам в поселок. - Почему автор вдруг оказался ты, который за одиннадцать лет в школе не смог ни единого нормального сочинения написать?!
  - А чем ты докажешь, что это твой рассказ? - спросила Екатерина Николаевна.
  - Вы думаете, у вашего сына внезапно проснулся талант к письму? - я улыбнулась и достала из сумки лист А4 в файле. - Вот, это свидетельство о регистрации. Здесь не только "Унесенная ветром", а также другие. Произведения были зарегистрированы два года назад. Подписи, печати - все настоящее. Кроме того, у меня есть люди, которые подтвердят, что рассказ принадлежит мне!
  - Наташа, я клянусь тебе, что я понятия не имею, как твой рассказ под моим именем оказался в этом дурацком журнале! - Маецкий встал и прошелся по комнате.
  - Слава Богу, что не отрицаешь моего авторства. Но я не верю, что все это произошло без твоего участия! - я вдохнула, и произнесла слова, которые в написании рецензий решающие - отношение к вещи, на которую нужно дать отзыв, должно быть объективное. - Ты же ненавидишь "Унесенные ветром"! Ты считаешь этот роман бредом, а информацию о Вивьен Ли, которую я использовала в этом рассказе, ты нашел только по моей просьбе. Прежде, чем написать что-либо, надо прочувстовать, пропустить через себя, - запал у меня был уже на исходе.
  - Ты считаешь себя второй Сафо? - Настя вскинула брови вверх.
  - О, да тут собрался весь МАССОЛИТ, - ляпнула я. - Спешу заметить, Сафо - поэтесса. Мимо, Настя. Но удивительно приятно, что вы знаете это имя... - я умела быть стервозной дамочкой... И что скрывать, весьма любила создавать о себе такое впечатление.
  - Прикуси язык! - Сашка резко обернулся в мою сторону.
  - О да, я забыла, к кому пришла. Но я не уйду, пока ситуация не разъяснится.
  - Этот рассказ написал Саша, - уверенно произнесла Настя. - Что, не можешь смириться с тем, что появился достойный конкурент? - Настя обняла Маецкого за шею. - Саша отлично пишет, у него есть еще рассказ "Спаси" и потрясающий этюд о собаке...
   Я схватила в руки лицензию и буквально сунула под нос Маецкому:
  - Вот список моих рассказов, написанных в период, когда я училась в девятом-десятом классах! Это бред какой-то, ведь ты же прекрасно знаешь, что рассказы мои!
  - Наташа, подожди, я пытаюсь вспомнить и разобраться...
  - После нашего расставания у тебя осталась куча моих фотографий и прочей ерунды. Среди них в электронном варианте было несколько рассказов. Ты сказал, что все удалил. Очевидно, ты соврал. Как всегда.
  - Наташа, сядь! Я...
  - Сбавь тон! Спасибо, постою.
  - Ладно, давай поговорим наедине...
   Сердце неслось неровной рысцой... Наедине. Нет!
  - Говори при всех! - это Настя.
  - Я действительно имею к этому, - Маецкий показал рукой на журнал. - отношение. И я, - ох, тяжело даются ему слова. Неужели сам себя в низости обличать будет? - ... Вообщем, я и вправду не удалил твои рассказы. У тебя действительно талант, рассказы цепляют за душу... - как же ему нелегко кого-то хвалить, кроме себя. - И, когда Настя случайно на них наткнулась и прочитала... Они ей понравились, а я... Я не смог ей сказать, что это твои произведения, и...
  - И выдал их за свои? - взвизгнула я.
  - Да... Но как они оказались в журнале, я не имею понятия.
  - Так... - я часто задышала, стараясь успокоиться. - Если ты начал говорить правду - делай это до конца, или... или я подам на тебя в суд.
   Лицо Маецкого приняло как-то странно переменилось, будто он пытался сдержать смех; Настино же лицо приняло непроницаемое и вместе с тем злое выражение. Глаза девушки потемнели, став на какой-то короткий миг точной копией моих.
  - Это я отправила рассказ в журнал, - произнесла она.
   Интересно, почему я совсем не удивилась?
  - Зачем? - Сашкин голос стал глуше.
  - Хотела сделать тебе приятное... Я думала, что если ты написал такой хороший рассказ, то будешь рад, если его напечатают.
  - Ты ошиблась, Настя, - Маецкий показал рукой на меня; Екатерина Николаевна молча вышла из комнаты. - Это она любит, чтобы ее стишки и рассказики печатали в каждой газете и в каждом журнале. Да даже, наверное, на туалетной бумаге! Лишь бы только ее читали и восхищались! - он нервно рассмеялся.
   Скорее всего, мое лицо покрылось красными пятнами, которые не сумел крыть даже слой пудры. Мне было плевать - я привыкла к такому поведению Маецкого. Глупо было думать, что спустя четыре года он изменился, повзрослел, и стал вести себя как мужик, а не как самовлюбленный мальчишка. Я сжала руки в кулаки:
  - Я не вижу дальше смысла говорить дальше. Единственное, что добавлю: либо ровно через неделю я вижу в "Литературной Луганщине" опровержение с извинениями, либо разговаривать будем по-другому.
   Сказав эти слова, я круто развернулась и прямой, стремительной походкой вышла из дома. Маецкий догнал меня у калитки и, схватив за плечи, развернул лицом к себе.
  - Из-за какого-то паршивого рассказа ты решила...
  - Дело не в рассказе! - я вырвалась из его рук. - Не прикасайся ко мне! Дело в принципе!
  - А они у тебя еще остались? - Маецкий насмешливо вскинул одну бровь вверх.
  - Да пошел ты! Я все сказала, а ты думай и решай!
  - И что же ты можешь сделать, маменькина дочка? - он откровенно смеется надо мной. Что ж, посмотрим...
  - Я повторяю последний раз - если опровержение не будет напечатано, я сотру тебя в порошок вместе с твоей Настей.
  
  
   2.
  
  - У тебя что-то случилось?
  - Я вчера была дома у Маецкого...
  - Что?!
   Я отвела телефонную трубку от уха, вздохнула и повторила.
  - Я хотела разобраться насчет рассказа. Оказывается, он выдал "Унесенную ветром" за свое произведение. А в журнал отправила Настя, - я усмехнулась. - Вот ведь странно - я несколько раз отправляла в редакцию свои рассказы, и ни один не напечатали! Они намного лучше, чем "Унесенная ветром". Я ее в восьмом классе написала, сколько времени прошло... А от имени Мацкого - пожалуйста!
  - Да уж... Так чем все закончилось?
  - Я потребовала опровержение с извинением. А если через неделю этого не будет - пообещала стереть в порошок обоих.
  - Что-то ты без радости это говоришь...
  - Не знаю... Вроде... Не знаю даже, как объяснить. Осадок после вчерашнего колоссальный... Последнее слово осталось за мной, но такое впечатление, что победитель он, а я - опять "на лопатках". Ничего нового.
  - Поехали сегодня в клуб?
  - Не хочу.
  - Ладно, мне надо съездить, проверить, что там с поставщиками. Я тебе позже перезвоню.
  - Давай...
   Я высунула одну ногу из-под одеяла и закрыла глаза - плевать, что сейчас одиннадцать утра - я хочу поспать еще. В тот момент, когда я проснулась, чтобы попить воды, мне позвонила Ангелина. Зато сейчас я отключу телефон и посплю часиков так до двух...
  - Сонное царство? - папа просунул голову в дверь.
   Я открыла один глаз:
  - Ага... - и снова закрыла.
  - Там Игорь приехал...
   Я заскрежетала зубами - черт, не вовремя!
   Папа вошел в комнату и присел на кровать:
  - Ты не рада?
  - Очень рада, - проворчала я, выбираясь из-под одеяла. - Просто я вчера сказала, что уеду домой пожить, а он хотел, чтобы я осталась в Луганске. Вот и все.
  - Такое впечатление, что тебе совсем все равно...
  - Скажем так: в этих отношениях больше здравого смысла, чем в предыдущих, - я улыбнулась. - Это самое главное.
  - Ты права, - сказал папа и вышел из комнаты.
  
   Без грамма косметики, в своем летнем сарафане, который дома я ношу с тех пор, как закончила десятый класс, с заплетенными в косу черными волосами я вышла во двор.
   Игорь вместе с моей мамой сидел за столом в беседке. На столе возвышался красным облаком букет роз, запах которого донесся до меня прежде, чем я успела дойти до беседки. А в руках у Игоря тоже был букет - белых гвоздик.
  - Доброе утро, мама. Привет, Игорь!
  - Доброе утро, это тебе, - он протянул мне букет.
  - Спасибо, - я взяла гвоздики.
  - Ну раз все собрались, значит, будем завтракать. Будет поздний завтрак, - мама рассмеялась.
  - Я помогу, - сразу вызвалась я.
  - Сиди, - мама вернула меня на место. - Мне папа поможет. - Мама встала из-за стола, забрала мой букет и, громко позвав папу: - Валентин! - пошла в летнюю кухню.
  - Меня можно было предупредить? - я сердито глянула на Игоря.
  - Я хотел сделать сюрприз, - произнес Игорь с улыбкой, какую я бы назвала "идиотская".
  - А если бы я осталась у друзей ночевать?
  - У каких друзей?
  - У школьных друзей.
  - Ты же говорила, что у тебя одна подруга - Ангелина... - Игорь накрутил на палец прядку моих черных волос.
  - Не цепляйся к словам. Помимо Ангелины, у меня есть одноклассники, с которыми я дружу, хотя мы давно закончили школу.
   Ну да, дружу. Игорю правду знать не обязательно. Кроме Ангелины у меня друзей и подруг нет. Только знакомые, хорошие и не очень. Хотя, видит Бог, когда-то я думала, что школьная дружба - это навсегда. Неправда. Ладно, об этом как-нибудь потом.
  - Прости.
  - Наташа, Игорь, идите за стол! - крикнул папа.
  - Пойдем, - я встала со скамейки и взяла своего парня за руку.
   Слава Богу, Игорь уехал почти сразу после завтрака - я попросила, сославшись на то, что у меня сегодня в планах - выспаться. Через час после того, как он уехал, мне позвонила Марина, моя одноклассница, и предложила сходить на пляж.
  - А кто еще пойдет?
  - Ира... В час мы встречаемся около Кондрата Булавина, - бронзового памятника в центре поселка. - Ты пойдешь с нами?
   Ира Советина. Идти на пляж, если будет она, мне не очень хотелось... В далеком прошлом мы были лучшими подругами. Трудности и время проверили нашу дружбу. Я хотела иметь лучшую подругу, которая всегда будет со мной, что бы ни случилось; чтобы доверять ей как себе, и в слезах звонить в два часа ночи... Но, как оказалось, в дружбе, как и в любви, бывает так, что кто-то позволяет... Я дружила, Ира позволяла с ней дружить. Я предпочитала этого не замечать - для меня она была самой лучшей. Я не могу сказать точно, когда поняла, что Ира - не тот человек, за которого я ее принимаю. Возможно, это случилось тогда, когда у меня рвало крышу из-за Маецкого, и мне не всегда удавалось держать себя в руках, она считала, что я играю на публику. А может, тогда, когда я узнала, что у Маецкого появилась новая девушка, и я тогда напилась первый раз в жизни, впервые закурила, а Ира заявила, что ей противно со мной такой общаться... У меня случилась истерика, я звала ее, а она просто стояла и смотрела на меня, как на чужую... И с того момента отношения стали ухудшаться. Мы стали постоянно ссориться, и в конце концов, все свелось к тому, что мы стали через раз здороваться. В другое время я, наверное, жутко расстроилась бы. Но мне, выженной, вымотанной после расставания с Маецким было все равно. К тому же в тот момент я стала общаться с Ангелиной. Именно она привела меня в чувство, именно в ней я нашла то, что так долго искала в абсолютно неподходящих для этого людях. Не стоит ломиться, если дверь закрыта. Посмотрите по сторонам - может, рядом находиться дверь, в которую достаточно просто легонько постучать, и вам откроют, радушно протянув руки...
  - Так ты идешь?
  - ... Да, иду, - ответила я, сама не знаю, почему.
  - А Ангелина тоже будет?
  - Нет.
  - Хорошо, тогда до встречи.
  
  - Эй, пошли купаться! - ко мне подбежала Маринка и тряхнула на меня своими мокрыми платиновыми волосами.
  - Ай, - я вздрогнула, руки стали покрываться "гусиной" кожей. - Сейчас иду, только не брызгайся.
   Маринка меня не послушала, и тряхнула волосами еще раз:
  - Догони! - и побежала, смеясь, к берегу. Я сбросила разноцветное парео и бросилась вслед за Мариной.
   В душе что-то шевельнулось - я прежняя все-таки еще была. Где-то в глубине души. Хорошо было почувствовать себя хоть на какой-то непродолжительный период времени прежней, и забыть, что буквально позавчера ты сидела с Ангелиной и делала отчет по сбыту наркотиков в Киев.
   Я с разбега бросилась в прозрачную воду и схватила Маринку за тесемку ее бирюзового купальника:
  - Поймала! - Маринка в ответ толкнула меня, и я упала в воду. Было мелко, и я ударилась коленом о песок.
   Тут же подбежала Ирка и окатила меня волной брызг...
   Мы смеялись, кричали, смеялись, совсем как когда-то, когда лето для нас было то, что это: никакой школы, дискотеки и пляжи. Как тогда, когда все мы были лучшими подругами... Но я не жалела о том, что это ушло.
  - А угадай, кого мы видели, когда шли в магазин? - Ирка повернулась на полотенце и прищурила глаза.
   - Маецкого. Я угадала? - я потянулась за пачкой сигарет.
  - Да, - немного растерянно подтвердила Маринка. - И не одного...
  - С Настей, - я закурила и случайно выдохнула дым на Иру.
  - Фу, отсядь со своим дымом! - Ирка сморщила нос. Не обращая на нее внимания, я отодвинулась и спросила: - Ну и как она вам?
  - Да стремная какая-то... - Маринка пожала плечами. - Издалека на тебя похожа.
  - Да нормальная она! - Ира открыла сок. - Если вы с Маецком расстались, это не значит, что надо его хаять как попало.
  - Да, ты права, - я затянулась и посмотрела на зеркальную воду реки; Донец протекал неспешно, тихо, красиво... - Просто я думала... Ладно, неважно.
   Моя невысказанная фраза зависла в воздухе. Я понимала, что Ирка права, даже более чем. Но мне всегда казалось, что объективность в дружбе - понятие растяжимое. Но мы с Иркой давно ничего друг другу не должны, и пора перестать ломать голову на эту тему. Что же касается Марины, то она всегда приветлива и ко мне, и к Ирке. И опять мысль скользнула по периферии сознания... Я безнадежно далеко ушла от своих подруг - Боже, как банально - по восприятию мира.
   Ирка внимательно на меня посмотрела. Я отвела взгляд.
  - И что ты будешь делать?
  - Ничего, - я повернулась к Ирке. - я встречаюсь с Игорем, и мне абсолютно безразлично, как там Маецкий.
   Я лгу, и Марина с Ирой знают это.
  - Ну да, ну да... - с издевкой протянула Ирка.
  - Ты пойдешь сегодня на дискотеку? - спросила Марина.
  - Я не знаю, у меня с Ангелиной...
  - У тебя вечно какие-то "дела" с Ангелиной! - вдруг вспылила Ира. - Ты можешь хоть когда-нибудь о ней не думать?
   Я открыто посмотрела ей в глаза:
  - Нет.
  - А почему ты с нами тогда общаешься?
   Я поджала губы. Сказать правду? То, что мне все равно, общаюсь я с ними или нет? То, что Ангелина мне важнее всех их вместе взятых? Будет скандал... Если с Мариной я еще как-то могу сгладить конфликт, то с Ирой...
  - Потому, что... - черт, никогда не думала, что мне нечего будет сказать этим двум девушкам... - Потому что вы мне по-прежнему дороги, и я хочу с вами общаться.
   Надеюсь, прозвучало убедительно. Ира посмотрела на меня с неприязнью, чуть сузив серо-зеленые глаза. Мне стало неуютно; я закурила вторую сигарету, и тут, будто почувствовав мое настроение и оценив ситуацию, позвонила Ангелина. На ее вызов у меня уже несколько лет стояло вступление из сериала "Бригада". Я сняла трубку:
  - Да, дорогая, я слушаю!
  - Привет, не занята?
  - Нет, не занята, - да, согласна, я сказала эти слова намеренно. - Я тебя внимательно слушаю. Я все одно бо-ольшое ухо! - я улыбнулась, встала с расстеленного покрывала и отошла чуть в сторону, оставаясь, тем не менее, в зоне слышимости Маринки и Иры.
  - Ты поедешь в клуб сегодня?
   Я чуть скосила глаза в сторону девчонок, и увидела, что Ира говорит что-то Марине на ухо; обе они смотрели в мою сторону. И мой ответ уже был готов:
  - Да, кисуля, поеду.
  - За тобой заехать?
  - О, мои очень удивятся, увидев, какая у тебя "тачка"! - я рассмеялась. - Не надо, за мной заедет Игорь.
  - Ой, ну конечно, - беззлобно парировала племянница. - "Х5-й" Игоря их совершенно не смущает!
  - Не особо, по легенде, "бумер" принадлежит отцу Игоря, и за машину каждый месяц выплачивается кредит... Ну, и дальше по тексту.
  - Молодец. Ладно, давай. Вечером увидимся. Целую!
  - И я тебя! - я состроила трубке глазки и вернулась на место.
  - Я так понимаю, что ты на дискотеку с нами сегодня не идешь? - спросила Марина.
  - Да, не иду.
  - По клубам затусила?
  - Ир, какая тебе разница?
  - Никакой. Ты просто сильно изменилась. Раньше ты такой не была.
  - Не только я. Все мы.
  - Давайте собираться, купаться уже нет настроения, - как-то странно произнесла Марина. Будто бы я испортила это самое настроение.
  
  - Ты потрясающе выглядишь! - Игорь на секунду отвлекся от дороги и поцеловал меня. - Как и всегда.
  - Спасибо, - просто сказала я. Игорь никогда не вгоняет меня в краску - все его комплименты я воспринимаю как должное.
  - Честно говоря, я не рассчитывал, что ты поедешь сегодня, думал - пойдешь на дискотеку со своими.
  - Они давно уже не мои, - я хмыкнула. - Как ни печально... Хотя нет, мне совсем не печально, но отношения между мной и моими школьными подругами уже давно не дружеские, скорее всего, мы просто хорошие знакомые, которых иногда роднят общие воспоминания. Но мне это безразлично.
  - Потому, что есть Ангелина? И я?..
  - Да. Вы вдвоем заменяете мне всех, и я этому рада. Я могу положиться на вас в любой ситуации.
   Игорь внезапно остановил машину у обочины и посмотрел на меня нежным взглядом, который, как мне показалось, граничил с безумным.
  - Игорь, что случилось?
  - Ничего... Просто я подумал, может, не поедем на вечеринку? Останемся у меня...
   Я в задумчивости покусала губы, потом чертыхнулась про себя: "Сколько можно, чтобы перед глазами у меня всегда стоял Маецкий?! Он мне одни несчастья приносит... А вот Игорь вполне способен подарить мне счастье. Если только я позволю ему это сделать".
  - Да, Игорь, поехали к тебе...
  
   Мне нравилась квартира Игоря. Мне нравился мягкий кожаный диван, хрустальные бокалы и дорогое вино... Обстановка квартиры всегда выглядела так, будто это декорации к какому-нибудь сериалу про любовь. Первый раз, когда я попала в квартиру, первой моей мыслью при виде на обстановку было: "Рай для проститутки".
   В ней я забывала, что выросла абсолютно в другом доме, что воспитывалась абсолютно иначе, что, по сути, той наивной маленькой девочке, которую все называли не иначе как "Наташа" и "Наташенька", места нет в этих хорошо обставленных комнатах; "Наташенька" просто нелепо смотрелась бы в них... А вот циничная, расчётливая, несколько эгоистичная Натали пришлась весьма к месту.
  - Таш, ты скоро там?
   Я поднялась с края ванны, посмотрелась в зеркало, поправила серую рубашку Игоря, в которую переоделась, и вышла из ванной комнаты.
   Игорь сидел в гостиной на полу и разливал по бокалам красное вино.
  - Тебе так нравятся мои рубашки?
  - Не знаю... Я так себя уютней чувствую. Не возражаешь, если я закурю? - вопрос был чистой формальностью, но Игорь заслужил от меня хотя бы уважение, если на любовь к нему я не способна.
  - Вряд ли что-то мой ответ изменит... - он улыбнулся. - Я не возражаю, но все же лучше на балконе, запах долго потом из комнаты выветривается. - Игорь поднялся с пола и вышел вслед за мной на балкон.
   Какое-то время мы молча курили, затем Игорь сказал:
  - Может быть, ты все же переедешь ко мне?
   Я подавилась дымом, закашлялась:
  - Нет! - и уже спокойнее: - Родители не поймут. - удобная отговорка, хотя правды в ней нет - я научилась довольно сносно скрывать свои многочисленные проделки и выходки.
  - Ну, давай распишемся, - Игорь пожал плечами. Он давно понял, что со мной о серьезных вещах лучше говорить буднично, но без смеха: я так лучше воспринимаю. - Хотя бы просто штамп поставим, если проблема только в этом.
  - Как тебе сказать... Понимаешь, я не хочу ни замуж, ни жить вместе. По той простой причине, что мне очень нравится именно такое вот состояние влюбленности; когда ты заезжаешь за мной и даришь цветы, когда мы просто пара...
   Господи, Станиславский нервно курит... Умею я, однако, лапши на уши навешать.
  - Правда? - Игорь обнял меня.
  - Да. Я просто тебе об этом не говорила... Пойдем, я соскучилась по тебе...
  
   Наш завтрак с Игорем состоял из кофе и приготовленных мною на скорую руку яблочный оладий. Я проснулась раньше него и, тщательно приняв душ, стала готовить завтрак.
  - Ну что, детка, тебе понравилась наша сегодняшняя ночь? - Игорь стоял в дверном проеме, прислонившись к косяку и приподняв одну бровь; по его губам блуждала улыбка.
  - Игорь, не строй из себя героя-любовника из голливудских фильмов, меня это раздражает, и к тому же, пошло звучит. Ты бы меня еще "бейби" назвал. Я тебе не девочка по вызову.
   Улыбка пропала.
  - Я думаю, что девочкам по вызову все же не дарят такие огромные букеты цветов, и не восхищаются ими и не любят до безумия. Я разбаловал тебя, - Игорь снова попытался свести все в шутку, весело улыбнувшись, но я почему-то сегодня была без настроения и все слова своего парня воспринимала в штыки. - Именно поэтому тебе все сходит с рук, - он подошел ко мне и хотел обнять, но я держала в руках чашки, потому увернулась:
  - Садись, твой кофе в белой чашке.
  - Спасибо. Чего ты с утра пораньше такая взвинченная? Начинаются критические дни?
  - Игорь, я... - внезапная резкая боль внизу живота заставила меня замереть на месте, наспех поставить тарелку с оладьями и опуститься на стул, схватившись за живот руками. - Ты прав. Критические дни. Дай мне обезболивающее, иначе я до вечера не доживу.
   Постоянно первый день меня выворачивает наизнанку. Я не могу ходить, лежать, сидеть. Я могу только, беспорядочно раскинувшись на диване, дергать ногами и стонать. То, как болел живот сейчас - были "цветочки", "ягодки" будут позднее, когда не подействует пригоршня обезболивающих, и я не капитулирую, свернувшись под одеялом и прижав ладони к животу.
   - Я могу чем-то помочь?
   В ответ на эти, в общем-то, безобидные слова я наорала на Игоря и попросила, чтобы он два дня мне на глаза не показывался. В итоге он ушел из своей собственной квартиры, на ходу набирая номер друга Ромки Омельченко.
   Я осталась лежать на диване, молясь, чтобы боль прошла в ближайшее время и я могла вернуться к себе домой.
   Немного позже, когда я выпила еще три таблетки болеутоляющего, и лежала, бездумно вперив взгляд в одну точку, мне позвонила моя школьная учительница, благодаря ей я стала тем, кем есть сейчас. Именно она помогла мне овладеть словом, ездила со мной шесть лет по разным конкурсам, исправляла ошибки в рассказах... Спасибо ей...
   Я сняла трубку:
  - Алло?
  - Наташа?.. Здравствуй... Ты заболела? - видимо, голос у меня совсем страдальческий.
  - Здравствуйте, Зинаида Федоровна. Да так... А что случилось?
  - У тебя рассказ украли...
   Я поморщилась. Спазм сдавил сильнее, и я застонала. Потом выдохнула:
  - Я знаю. И знаю кто, и как. Я разбираюсь с этим делом. В следующем выпуске читайте опровержение.
  - Наташа...
  - Что?
  - Ты только без глупостей, хорошо?
  - Конечно, Зинаида Федоровна. Буду держать себя в руках. Извините, я не могу сейчас говорить. Спасибо за беспокойство.
   Зинаида Федоровна, конечно, знала о моих отношениях с Сашкой. Не столько тогда, когда мы встречались, сколько о последствиях болезненного разрыва. Всю боль, обиду я выливала в свои произведения, и, естественно, учителю, который вел меня с пятого класса, стало все понятно. Зинаида Федоровна чувствует за меня некоторую ответственность, зная, на что я способна, если дело доходит до Маецкого, потому и говорит, чтобы "без глупостей"... Но не факт, что я послушаюсь. Я себя не всегда слушаю... Кстати говоря, об "Унесенной ветром"... Надо узнать, как дела с опровержением.
   Не успела я об этом подумать, как на дисплее телефона высветился номер, который я уже несколько лет знала наизусть. Помяни черта, и он уже на пороге... Точнее, звонит.
   Я сцепила зубы - мать вашу, живот перестанет болеть, или нет?! - и сняла трубку:
  - Привет.
  - Не помешал?
  - Сама собиралась позвонить, узнать, как дела с опровержением.
  - Слышу, ты мне не рада...
  - Ты не при чем. Ты никаких у меня чувств не вызываешь, кроме того, что жутко зла на тебя из-за рассказа.
  - Так уж и жутко? - в голосе Маецкого послышались веселые нотки, и я мимо воли улыбнулась.
  - Это не смешно.
  - А если опровержения не будет, ты сотрешь меня в порошок? - ой, кажется, боль отступила. Ура!
  - Саш, если ты думаешь, что я шучу, то ты ошибаешься. Это не я выдала чужой рассказ за свой и... Ай! Ай! Черт, твою... - ага, отступила, рано радовалась!
  - Что там у тебя случилось? Критические дни?
  - Как ты угадал. Живот адски болит. Так когда будет опровержение?
  - А его не будет! - Маецкий рассмеялся и бросил трубку.
  Идиот! Какой же идиот! Когда же все закончится?! Ненавижу тебя, Маецкий, ненавижу!..
   Я любила его. Любила. Я не знаю таких слов, хотя я и учусь на филологическом факультете, чтобы могли описать то, что я чувствую к Маецкому.
   Я влюбилась в него, когда, по сути была еще наивной дурочкой, веря в "светлое", "доброе", "вечное" - преданную дружбу, верную любовь - словом, в то, что в большинстве случаев является искусной подделкой. Тринадцатилетняя, я была так рада появлению Маецкого в своей жизни... На фоне яркой красавицы-одноклассницы Ирки Советиной, с которой на то время мы были лучшими подругами, я выглядела немного не от мира сего - черный лак на ногтях, вечно растрепанные волосы и книжки, горы книжек (Булгаков, Митчелл, Шолохов...) и постоянные листки с записями; очерки, рассказы, повести - бумаги я "попортила" немало; я сама смотрелась не очень, мягко говоря. А начиналось все так...
   Маецкий учился в десятом классе. Практически все перемены он пропадал у нас в классе. Приходил, садился за парту или учительский стол, разговаривал с моими одноклассниками, шутил, что-то рассказывал. Я не придавала этому значения. Ну, приходит и приходит, что тут такого.
   Честно говоря, я думала, что Маецкий приходит потому, что ему нравится Ира - очень симпатичная, яркая, живая. Обладала всем тем, чего у меня не было. Но это были мои догадки, подтверждений ни со стороны Сашки, ни со стороны Ирки не было.
   Маецкий был очень общительный. Взял номера у всех моих одноклассниц, звонил им. Мне позвонил последней. Я, которая тогда в разговоре с парнем двух слов связать не могла, больше молчала, говорил он. Выведывал обычные вещи: есть ли у меня парень, если есть то, кто, если нет, то почему, а, может, тебе кто-то нравится... Потом, то ли в шутку, то ли... предложил встречаться. Я отказала. По той простой причине, что не поверила. Вдруг бы согласилась, а наследующий день в школе меня бы ожидали насмешки типа "ну что, поверила?!".
   Но общаться мы не перестали. Созванивались несколько раз в неделю, здоровались в школе.
   Все было хорошо до одного момента.
   В то время у нас в школе были популярны спортивные Дни Здоровья. Проводились они два раза в год - осенью и весной. Я человек, который со спортом на глубокоуважаемом "Вы", и есть есть хоть малейшая возможность улизнуть с физкультуры, я это сделаю. Так вот по традиции, старшие классы перед Днем Здоровья тренируют средние и младшие.
   Наш, восьмой класс тренировали ребята из десятого - Саша Маецкий и Ваня Александров. Итак, весь класс идет на стадион, а я сижу в раздевалке.
   И вот однажды в раздевалку залетает Ира. Вся в слезах. Я к ней: "Ира, что случилось?", она не отвечает. Потом я все-таки из подруги вытянула причину. Оказывается, она повздорила с Маецким. И он что-то не очень хорошее ей сказал.
   Я, обнимая плачущую Иру, вышла на площадку. Школьный стадион находился на возвышенности, и к нему вели ступени.
   Ира стояла к ступеням спиной, а я - лицом. Я обнимаю плачущую подругу и мечтаю испепелить Маецкого на месте. И тут он спускается со ступенек. Я поднимаю на него глаза и смотрю таким ледяным взглядом, что мне самой показалось - я или заморожу его или испепелю. Третьего не дано. Это было в октябре.
   В декабре того же года, когда мы уже начали встречаться (официального предложения от Саши так и не поступило), он сказал:
  - Именно с того момента все и началось. С твоего взгляда. Я в тебя влюбился...
   А потом... Были вулканические два года - ссоры, скандалы, примирения. И все - на острие ножа, на грани. Хотя какая там "грань", от тринадцати и до семнадцати лет? Сумасшедший дом. Детство. "Ромео и Джульетта"! Смешно. Но все-таки между всеми скандалами... Я без ложных кавычек могу сказать, что то время в моей жизни было и остается самым счастливым, самым ярким и любимым. Сашка любил, и я его любила. Розы, обещания клятвы и мечты... Как все это тогда имело цену! Когда еще не повзрослели. И я верила в то, что когда-нибудь мы поженимся, и я только после нашего расставания до конца осознала, насколько сильно в это верила, насколько сильно хотела и насколько с Сашкой сроднилась...
   Выпускной считается первым шагом во взрослую жизнь. Жизнь делится на "до" взросления и "после". Маецкий оказался максималистом... Новая жизнь захлестнула парнишку с головой, а мне места в ней не было... Маецкий бросил меня через полтора месяца после того, как поступил в медучилище, а еще через месяц нашел себе другую. Я пыталась его вернуть. Любыми путями, угрозами, оскорблениями, слезами... Не помогло ничего. Я просто угробила свою нервную систему.
   Было до того невыносимо, что, казалось, боль потери разрывает тебя изнутри... пыталась страдать молча, зажимая рот ладонью, уставившись на его фото на главной странице Вконтакте. Но у меня не получалось, и стоны все равно вырывались наружу и распространялись по квартире. Я ненавидела себя за эти низкие звуки; казалось, что скулит побитая собака.
   Именно в то время я начала курить. Я, которая всегда презирала сигареты и курильщиков. Я курила... Сигарету за сигаретой, стараясь успокоить расшатавшиеся нервы. Привыкла пить кофе без сахара...
   Но, как ни странно, жизнь продолжалась. Надо было учить уроки, надо было ходить на дискотеки, надо было засыпать и просыпаться. Потому, что так надо.
   Боль притупилась, но не прошла. Время - плохой доктор, я просто привыкла к боли, как болезненному уколу. К тому же клин вышибают клином. У меня появились другие проблемы, и Маецкий отошел на второй план. Но рецедивы все же случались, и тогда... Сигареты, кофе, музыка на полную громкость... И Ангелина Лукина. Именно она заполнила пустоту, которая образовалась у меня в душе после Маецкого.
   Ангелина Лукина. Моя племянница, мое второе я, моя самая лучшая подруга. Мы были знакомы с детства. Но только когда нам обоим стукнуло по шестнадцать лет, мы стали настолько тесно общаться, что даже одинаково мыслили иногда. Этому человеку я могла простить все. Я могла понять и принять любой ее поступок. Я могла с Лукиной быть откровенна как с самой собой. Ее проблемы - мои проблемы. Глядя в ее серо-зеленые глаза, я видела отражение своих собственных, темно-карих. Ангелина любила те же фильмы, что и я, ту же музыку, и самое главное, у нее так же была мертва душа, как и у меня. Ее любимый человек никогда не был ее парнем, периодически появлялся в ее жизни, говорил, что любит, но женится на другой и уезжает в Россию. Но одно ее, Ангелинино слово - и он останется. Ведь он ее любит... Драма личной жизни - боже, как пафосно; она сроднила нас еще больше...
   Мы с ней другие, но иногда нам бывает от этого и тошно, и страшно. Нам всего только 19, а мы уже известны всему криминальному миру Луганской области. Расскажи кому - не поверят... И не надо. Не верьте. Не знайте. А я и рассказывать не буду. Просто примите.
   Ангелина - криминальный авторитет Луганска и Донецка; я - ее правая рука. Дорогие машины, охрана, наркотики, ночные клубы, деньги и море, - море опасности и власти (если только есть деньги). Вот почему я пообещала стереть Маецкого в порошок, если не будет опровержения...
   Кто поверит... Кто-то нет... Не мы такие - жизнь такая...
  
   3.
  
   Слава Богу, боль к вечеру улеглась, и я смогла уехать домой. Только не к родителям, а к себе в квартиру. Привез меня Игорь, который вернулся, когда я была в душе. Я извинилась за вспышку и попросила отвезти в поселок. Отвез. Рыцарь, что вы говорите...
   Около семи вечера снова позвонила Зинаида Федоровна.
  - Да, я слушаю.
  - Наташа, дело в том, что завтра в школе состоится "Литературная гостиная", и я бы хотела, чтобы ты на ней поприсутствовала.
   Я улыбнулась - вспомнила, как сама участвовала в "Литературной гостиной", читая свои произведения.
  - Поговоришь с ребятами, послушаешь их стихи, ответишь на вопросы. В общем, ты знаешь. Придешь?
  - Обязательно приду, Зинаида Федоровна.
  - Хорошо, тогда до встречи, завтра в 11 часов, в кабинете информатики.
   Школа... Сколько же с тобой связано воспоминаний...
  
   Я осталась ночевать в квартире, мотивируя тем, что хочу в ней прибраться и проветрить. На самом же деле - просто хотелось побыть одной. Я любила одиночество; когда ты сам собой распоряжаешься, слушаешь ту музыку, которая тебе нравится, и на той громкости, к которой ты привыкла.
   Я сидела на балконе, поджав под себя ноги, и курила, время от времени оглядываясь по сторонам, - не смотрит ли кто из соседей, иначе тут же донесут родителям, - и думала, как же все-таки заставить Маецкого дать опровержение с извинениями. Для суда дело мелковато, я это понимаю... Но, как бы то ни было, мой рассказ украден. И я обязана это доказать. Я подожду еще пару дней, потом наведаюсь в редакцию "Литературной Луганщины", популярно объясню, кто я такая и покажу удостоверение члена межрегионального союза писателей Украины. Словом, будем разбираться...
  
   Я легко взбежала по ступенькам на второй этаж родной Трехизбенской школы, на секунду замерла перед кабинетом информатики, вздохнула и постучалась. Вошла, поздоровалась с Зинаидой Федоровной и учениками, сидящими вокруг овального стола. Почти всех я знала: Настю Илличеву, Веронику Валерину, Карину Долину... Всего вместе со мной в кабинете было восемь человек.
   Когда я вошла, Зинаида Федоровна как раз рассказывала обо мне; в каком классе начала писать, в каких конкурсах участвовала, где печатаюсь... Упомянула о Союзе писателей.
  - Надо было мне позже войти, - сказала я, улыбаясь. Я не любила, когда меня хвалят.
  - Ладно, Наташа, ребятам нужно знать, на кого равняться, - сказала Зинаида Федоровна.
  - Зинаида Федоровна, меня и так все знают, - я подмигнула девчонкам. - К тому же я проучилась в этой школе одиннадцать лет; мы здесь все свои.
  - Хорошо. Поскольку все уже собрались, мы начнем. Карина, для начала послушаем твои стихи...
  
   Я сидела, внимательно слушая и улыбаясь. Стихи старшеклассниц, Карины, Насти и Вероники были более емкие, правильные, обладавшие глубоким смыслом; явственно ощущалось, что девочки взрослеют, и их произведения вместе с ними. Я вспоминала себя... Господи, как же это было давно! Я вот так же стояла посреди кабинета (сцены, зала) и читала свои стихотворения. С замиранием сердца ждала реакции слушателей... И куда этот ценный трепет подевался сейчас?
   Последними выступали пятиклашки. Следует отметить, что практически все участники "Литературной гостиной" были девочками, и только один мальчик - круглолицый Сережа, ученик пятого класса. Он читал свое небольшое стихотворение о собаке. Просто, от души, по-детски.
   Потом читали девочки. О Пасхе, о маме, о цветах... Темы их стихотворений были простые и близкие каждому. Сразу было понятно, что это совсем дети, не знавшие еще несправедливости, боли, зла. До слез даже как-то...
  - Ну что ж, - Зинаида Федоровна поднялась из-за стола. - Теперь слово предоставим Наташе Беликовой, она у нас уже опытная, пусть расскажет о своих впечатлениях.
  - Молодцы. Просто молодцы. Ваши стихи мне очень понравились, и - скажу вам по секрету, - я чуть понизила голос и улыбнулась. - у вас получается гораздо лучше, чем у меня, когда я была в вашем возрасте.
  - Ребята, у вас есть к Наташе какие-нибудь вопросы? Задавайте, не стесняйтесь!
   Большинство стеснялось, одна только Настя Илличева резко взметнула руку вверх:
  - Я в основном пишу стихи, но недавно написала несколько рассказов, - волнуясь, Настя вздохнула, затем продолжила: - Но не знаю, хорошо или плохо получилось. Зинаида Федоровна, конечно, исправляет то, что неправильно, но мне хотелось узнать твое мнение.
  - Настя, нет проблем. Пришли мне на электронную почту (она есть во Вконтакте), я прочитаю и напишу тебе.
  - Спасибо.
  - А можно я? - Вероника тоже подняла руку.
  - Конечно!
  - Какие советы ты можешь дать?
   Я на несколько мгновений задумалась, а потом стала говорить:
  - Я начну, пожалуй, с самых маленьких, - я повернулась к ученикам пятого класса. - Вы молодцы. Продолжайте так же писать: по-доброму, от души. Не бойтесь ошибаться, пробуйте. Ищите новое, и у вас все получится, - пятиклашки согласно закивали.
  - А вам, так как вы уже повзрослели, - я посмотрела на Веронику, Карину и Настю, - я хочу сказать: не бойтесь меняться. Новые жанры, рифмы, стили. Вы взрослеете и меняетесь. Ваше творчество меняется вместе с вами. Не пугайтесь, если случится так, что вы будете думать, что исписались, и больше ничего хорошего не напишете. Неправда. Напишете, и даже лучше, чем раньше. Я по себе знаю. А еще постарайтесь как можно дольше сохранить в себе чувство легкости, ощущение детства - если это уходит, вернуть практически невозможно. А это для человека, тем более поэта, очень важно.
  - Спасибо, Наташа, - Зинаида Федоровна посмотрела на меня каким-то новым взглядом, в котором я уловила оттенок понимания и сожаления.
  - А прочитай нам что-нибудь свое! - сказала Настя, а все остальные ее поддержали.
   Я задумалась. Стихи у меня были в основном о любви, но слушателей их своеобразие несколько пугало. В конце концов, я выбрала наиболее "безобидное", написанное несколько лет назад - "Закон парности (Закрытое дело)":
  Не подтвердился закон парности -
  Наше дело закрыто по сроку давности.
  И по химии у меня всегда "два",
  Да, родной, я знаю точно, не судьба.
  
  "Много воды утекло" - твое слово,
  Я постоянно говорю "Все здорово!".
  А в душе ничего, кроме ада.
  Надоело лбом разбивать преграды.
  
  Не подтвердился закон парности.
  Наше дело закрыто по сроку давности.
  
  - Ну вот, как-то так...
   По лицам пятиклашек было видно, что из моего стихотворения о любви они поняли мало, а вот на лицах девятиклассниц мелькнуло понимание.
   Прозвенел звонок. Я и забыла, что даже когда в школе летний лагерь, он все равно звенит.
  - Ну что ж, ребята, очередное заседание нашей "Литературной гостиной" подошло к концу. Мне было очень приятно со всеми вами увидеться, послушать ваши стихотворения. Желаю вам хорошо летом отдохнуть, и вдохновения, - Зинаида Федоровна улыбнулась.
  - Я рада, ребята, что побывала сегодня у вас в гостях, - добавила я. - Я желаю вам не бояться экспериментировать и продолжать творить, и как можно дольше оставаться детьми.
   Когда кабинет информатики опустел, и я уже собралась уходить, Зинаида Федоровна остановила меня. Я присела на краешек стула и приготовилась слушать.
  - Как дела с рассказом?
  - Не знаю пока. Но оставлять все, как есть, не собираюсь, - я поскребла ногтём по полированной поверхности стола.
  - Что-нибудь пишешь сейчас?
  - Да, пишу. Что в итоге - то ли повесть, то роман получится - еще не знаю. Пишу о себе, о своей жизни. Начиная с того периода, когда я с Маецким встречалась, и по наши дни...
  - Все еще?.. - невысказанный вопрос наставницы завис в воздухе.
  - Да, - я почувствовала, что взгляд на секунду остекленел. - Помните, вы говорили, что вот "закончишь школу, поступишь в университет, там другие парни...". Поступила. И что? Ничего. Маецкий как был доминантой, так и остался.
  - А как же твой Игорь?
  - А помните, я вам говорила, что хочу доказать, какую ошибку Маецкий совершил, расставшись со мной? В скором времени должна выйти моя первая книга; Игорь весьма существенно мне в этом помогает. Я ради достижения своей цели готова идти по трупам.
  - Наташа...
   Тяжело говорить такие вещи человеку, который за столько лет сумел выучить тебя наизусть, и стать больше, чем просто учителем русского языка и литературы, но и врать я тоже не могла. Изменения, произошедшие во мне, необратимы.
  - Наташа, а ты уверенн, что поступаешь правильно? Ведь "победа не всегда достается тем, кто идет напролом"...
  - Время покажет. Но я ни о чем не жалею, и жалеть не собираюсь.
  
   После школы я решила зайти в магазин, купить сигарет и банку кофе. Ну и, конечно, что-нибудь из сладкого. День без сладкого - для меня день, прожитый впустую.
   Выходя из магазина, и попутно болтая по телефону с Ангелиной, я нос к носу столкнулась с Мариной Меньшиховой.
  - Привет, - неуверенно протянула я. - Алло, племяш, я перезвоню тебе.
  - Привет! - Марина улыбнулась. - Ну что ты, как дела?
   У меня уже давно для всех окружающих, кроме Ангелины, один ответ: "Нормально". Его-то я и озвучила Марине.
  - Честно говоря, не знаю, что на Иру в пятницу нашло...
  - На нее постоянно что-то "находит", не замечала? - слова прозвучали резче, чем я предполагала.
  - Замечала... Но я вот что хотела тебе предложить: не хочешь сегодня с нами на дискотеку выйти?
  - Говорю прямым текстом, если будет Советина - не будет меня.
  - Ее не будет, она в Кировск уехала.
  - Точно?
  - Да.
  - А кто тогда будет?
  - Ну, я, Наташка Бородина, Гришка, может, Ленка...
   Мое лицо просветлело - все перечисленные люди были мне хорошо известны, и общались мы очень хорошо. Ленка и Гришка - наши одноклассники, Наташка училась на класс младше. Честно говоря, по Бородиной я соскучилась; приколистка она та еще, когда мы вместе на дискотеке, то это что-то с чем-то... Впрочем, сегодня "тряхнем стариной".
  - Если так, то я согласна. Во сколько?
  - Половина десятого. Мы за столиками будем, на "клетке", - "клетка" - это небольшой летний магазинчик. Почему его так называют, понятия не имею.
  - Хорошо.
  - А Ангелина будет?
  - Не знаю. Скорее всего, нет.
   Несмотря на то, что по отношениям с племянницей я самый близкий ей человек, и в "бизнесе" - ее правая рука, тем не менее, я весьма ограниченна. Полной свободы действий племянница мне не дает, объясняя это тем, что если что-то случится, она не хочет, чтоб меня пристрелили, и все "концы" сводит на себя. Единственное, что мне позволено, так это присутствовать на деловых встречах, руководить поставками товара и ежемесячно выдавать зарплату нашим "сотрудникам". Последнее время каждую свободную минуту Ангелина проводит в своем офисе, в престижном Луганском ночном клубе "Опера". Появились какие-то проблемы, но какие конкретно - мне пока выяснить не удалось. А раз племянница мне не рассказывает, значит, что-то серьезное...
   - Ладно, - Маринка чмокнула меня в щеку. - До вечера.
  - До вечера.
  
  - Ты мне можешь объяснить, что у нас происходит? То ты говоришь, что проблемы с поставками (а ими руковожу я, если помнишь), то конкуренты душат... Объясни по-человечески! С каких пор это у тебя от меня тайны?
  - Я не могу пока тебе сказать. Я обязательно тебе скажу, - голос племянницы как-то странно стал глуше.
   Определенно, что-то серьезное... Очень серьезное...
  - Хорошо, - я вздохнула. - Только я тебя умоляю: не вздумай отказываться от охраны!
  - Обязательно. Ладно, я перезвоню.
  - Стой! Давай я вечером приеду?
  - Нет! Будь дома! Все в порядке. Ладно, я занята...
   Я уставилась на телефон. Творится что-то непонятное. В полной растерянности я набрала Игоря, но "абонент" был недоступен.
   Кажется, на дискотеку я сегодня не иду...
   4.
   В полном смятении, но на дискотеку я все же пошла. Даже потанцевала немного, выпив вина. Но на душе все равно было тревожно; Игорь все так же был недоступен, а в начале девятого к нему присоединилась и моя племянница.
   В конце концов, я не выдержала и позвонила Лексу, начальнику нашей охраны. По его тону я поняла, что парень явно что-то знает, но ему приказано молчать.
   Во время разговора я пыталась узнать хоть что-то, но бесполезно; потом я попросила прислать за мной машину. Лекс пытался отказать, я пригрозила, что "на хрен уволю", он возразил, что его может уволить только Лукина Ангелина Игоревна либо Савинов Игорь Андреевич. На что я ответила, что я являюсь непосредственным заместителем обоих, и имею куда большую власть, чем Лексу кажется, и поэтому уволить его могу в любой момент. Даже сейчас, когда говорю по телефону с ним же. В конце концов, Лекс сдался и пообещал, что машина за мной прибудет через сорок минут.
  
   Фонари по поселку горели кое-где, в большинстве же случаев улицы освещались луной. Я шла по направлению выезда из поселка, к реке... Ночь была теплая, и светлая.
   С тех пор, как я позвонила Лексу, я выкурила уже семь сигарет, а машины все не было.
   Я дошла практически до креста "Спаси и сохрани", и вдруг возле меня затормозила машина. Неужели!
   И прежде, чем я успела что-либо сказать, стекло опустилось, и хриплый мужской голос спросил:
  - Беликова Наталия Валентиновна?
  - Д-да, - это явно не моя охрана.
  - Будьте добры, сядьте в машину. Разговор есть.
   И что мне делать? Бежать не вариант. А что говорить? Что сказать, чтобы ненароком не навредить Ангелине? Сесть в машину - возможно, подписать себе смертный приговор. Неизвестно, что это за люди, кто их послал и зачем.
  - Гарантии моей безопасности?
  - Ну что вы, мы не сделаем вам ничего плохого...
  - Повторяю - каковы гарантии моей безопасности?
  - Вот ведь какая вещь: о своей безопасности, Наталия Валентиновна, вы печетесь, а тем временем ваша племянница...
  - Хватит! - у меня похолодело в груди; сердце будто окутал ледяной туман, оно сжалось и застучало неровными скачками. - Я...
  - Поверьте, на данный момент, ни я, ни мои люди не сделают вам ничего плохого, мы хотим просто поговорить. Садитесь, - задняя дверца открылась.
   Собрав силу воли в кулак, кое-как уняв сердечный галоп, я села в салон джипа.
  - Ну вот, так-то лучше, - сказал мужчина, который сидел впереди, на пассажирском месте. Затем обернулся ко мне.
  - Скажите, Наталия...м-м-м... Валентиновна, ваша племянница не подписывала случайно никаких "странных" контрактов?
  - Что значит "странных"? И почему вы спрашиваете об этом у меня?
  - Вы же умная девушка, так не думайте, что другие глупы. Мне доподлинно известно о ваших отношениях с Лукиной А.И. ...
  - Ни о каких контрактах я не знаю!
  - Может быть, эта цифра, - мужчина подал мне смартфон, на экране которого в окне набора смс был набран 1 миллион гривен. - Подтолкнет вас что-либо вспомнить...
   А здесь уже я разозлилась!
  - Увы, я ничего не знаю, - сквозь зубы процедила я.
  - Посмотрите-ка эти фотографии, - вдруг сказал мужчина, передавая мне фото; в салоне зажегся свет.
   Первые несколько секунд ушли на то, чтобы понять и разобрать то, что находится на фотографии - то ли человек, то ли одно сплошное... кровавое месиво. Я пару раз кашлянула, прогоняя тошноту. Остальные снимки я просмотрела мельком и сразу отбросила. В глазах потемнело... Такие снимки ни в одном фильме не покажут, да и, наверное, в криминальной хронике редко встречаются.
  - Зачем вы мне их показали? - голос внезапно сел, на какой-то миг я даже забыла, где нахожусь. - Чтобы я знала, чего мне ожидать, если я не стану вам помогать? И что, возможно, вы сделали с ... с Ангелиной?!
  - Увы, - мужчина как-то странно улыбнулся. - Ваша племянница и так все прекрасно знает, тем более, что автор изображённого на снимках - она сама и есть. Лукина - убийца... Киллер. В ее-то возрасте, эх! - он развел руками.
   Я молчала, пытаясь увязать в своей голове увиденное и услышанное.
  - Послушайте, Наташа, вы же умная девушка. Как я знаю, образованная, добрая... Так зачем вам связывать свою жизнь и подвергать ее опасности, с чудовищем, коим является ваша племянница?
   Я сглотнула, тряхнула головой, пытаясь избавиться от звона в ушах, и четко произнесла:
  - Не вам ее судить. И что-то мне кажется, что вы сами-то от нее мало чем отличаетесь. Пусть не собственными руками, но, тем не менее... Я считаю наш разговор оконченным; больше я не скажу ни слова, хоть пристрелите меня.
  - Смело. Я и не думал, что у такой суки, как Кошка, может быть кто-то, кто готов за нее жизнь отдать. Бесплатно.
  - Я могу идти?
  - Идите. Да, и передайте вашей племяннице, что необходимо делиться.
  
  "Абонент недоступен", "Абонент недоступен", "Абонент недоступен"! Третий час ночи, от Ангелины по-прежнему нет вестей, Игорь в зоне досягаемости, но постоянно "занято", Лекс бубнит что-то невразумительное, и через раз отклоняет звонки. Я близка к истерике. Вторая пачка сигарет на исходе.
   Машина за мной так и не пришла, вызвать такси я тоже не могу - я не знаю, что происходит в офисе и своим неожиданным появлением могу неизвестно чего натворить.
   В половину четвертого утра мне с номера Ангелины пришла смс-ка: "Не волнуйся, со мной все хорошо. НЕ ЗВОНИ". Слава Богу, она жива!
   В скоростном режиме я набрала Лекса и приказала немедленно прислать за мной машину:
  - Если Ангелины Игоревны нет в офисе, значит, я сама ее там подожду! Выполняй приказ, достал уже!
   Три раза на пол с оглушительным звоном падала связка ключей. Наконец, я все-таки закрыла дверь, и за двадцать секунд слетела с пятого этажа во двор. Быстро проверив номера стоящего "БМВ" - Лекс - я запрыгнула в машину.
  - Есть новости?
  - Наталия Валентиновна, ее ищут... Все будет в порядке! - Лекс резко прибавил скорость.
  - А... А хотя бы предположения какие-нибудь есть? Ну, где Ангелина может находиться?
  - От Луганска до Северодонецка. А может, и по дороге в Киев. Но Киев - маловероятно...
  - Дай закурить. Я свои забыла.
  
   Шея затекла от неудобной позы; я задремала в кресле. Сколько времени? Часы на стене показывают семь утра. Семь утра! А племянницы по-прежнему нет рядом со мной.
   Вместе со мной в кабинете клуба "Опера" была еще одна девушка. Она сидела у окна, поджав под себя ноги на стуле. Это была Лилия Александровна Карелина. С некоторых пор - после смерти отца - она стала директором "Оперы".
   Ночной клуб "Опера" существует с 90-х годов, правда тогда он назывался "Два ствола". Это был притон местных братков, было неудивительно услышать ночью, а иногда даже днем, выстрелы. Кроме того, клуб "Опера", тогдашний "Два ствола", был одной из крупнейших точек сбыта наркотиков по стране, потом в Россию и Беларусь. Хозяевами клуба были два брата Сергей и Михаил, известные по кличкам Камень и Гранит. Они поднялись на угоне машин, которым перебивали номера и продавали. Приобрели "Оперу" в убыточном состоянии, и тогда как раз только начинали заниматься наркотой. Отделка клуба, техника для него и покупка себе новых машин помогла братьям "отмыть" часть денег и развернуть дальнейшую торговлю. В 95-м Сергея убили в перестрелке под мостом на третьем километре, а Михаила посадили на крупный срок.
   После того, как братья перестали владеть клубом, он просуществовал еще неделю. Потом туда нагрянула милиция с обыском, с целью найти документы, подтверждающие крупную сделку Гранита с известным криминальным авторитетом Беларусии по кличке Швец. Если бы эти документы нашли, то Граниту светило пожизненное. Поскольку его брали в собственной квартире, нашли только малую часть документов и один пакет героина. Братья дома не хранили ничего особо важного. Секретное и значимое хранилось у них в клубе в сейфе, код которого знали только они. И вот когда в "Оперу" нагрянула милиция вместе с Гранитом на следственный эксперимент, то Гранит указал им местоположение сейфа, но отказался сообщить код. Тогда специалисты решили вскрыть сейф методом подбора комбинации. После того, как была введена первая комбинация и нажата кнопка "Принять код", раздался взрыв. Почти все здание было разрушено, осталась только две разбитые стены, часть потолка первого этажа и крыша. Милиционеры, приехавшие на обыск, погибли. Погиб и Гранит. Было много дыма и обломков. Когда доставали тела погибших, почему-то никто не обратил внимания на то, что приехало пять, а нашли только четверых. Скорее всего, посчитали, что Гранит навечно погребен под обломками кирпича. Дело закрыли и положили в городской архив, а в 2006 году он сгорел. В 2008 году некий Александр Васильевич Карелин приобрел разрушенные "Два ствола", снес окончательно здание и построил новое.
  - Вот-вот... Но я же не сказала, что он прогремел сразу? На Граните были надеты только наручники, два милиционера возились у сейфа, два стояли снаружи у двери кабинета. Сейф был устроен так, что всегда нужно было вводить только правильные цифры, иначе случится взрыв. Опасно, но если чужаки хотят взломать, то и полезно, как говорится. Итак, код ввели, табло засветилось словами "Неверный код", звуков никаких не было. Это длилось секунд пятнадцать, затем табло погасло и... взрыв. За эти пятнадцать секунд Гранит успел выбежать в коридор, и оттуда в боковую дверь, ведущую прямо на улицу. Там его ждала машина, и Гранит скрылся.
  После ареста Гранит еще дней пять сидел в СИЗО. За это время у него побывал человек, который считался его адвокатом. Он был его доверенным лицом, и Гранит поручил ему все время находиться в клубе, поскольку знал: скоро его повезут в клуб на так сказать, следственный эксперимент, и тогда он сядет прочно и надолго. Информация, которая хранилась там, была поистине ошеломляющей. Крупные сделки, которые уже были подписаны, и прикладным листом к ним - списки тех, кого убирали, если условия были невыгодные или цена. Всего около шестидесяти человек, тела двадцати из них так и не нашли. Этими сделками занимался Сергей Камень. Так вот, возвращаюсь к теме. Этот адвокат раньше был в столичном спецподразделении "Беркут", когда-то на чем-то попался, за что его уволили из "Беркута". Братья взяли его к себе. Он работал на них честно, и, можно сказать преданно, потому что Гранит и Камень фактически спасли ему жизнь: там была какая-то ссора с одним из депутатов, и этого "беркутовца" могли убрать. Я это говорю к тому, чтоб ты поняла, почему, когда ликвидировали этих двух милиционеров, никто ничего не услышал. "Адвокат" был мастером своего дела. Дверь черного хода была открыта заранее, а замок там висел для отвода глаз. Итак, Гранит спасся через черный ход, а все, кто был на тот момент в здании, погибли, включая "адвоката". Вот он действительно остался под руинами.
   Гранит и Камень были очень предусмотрительные. В семи километрах от города, на окраине, в заброшенном доме в тайнике у них "на всякий случай" находились поддельные паспорта, деньги и билеты на самолет, в которые только было нужно вписать дату. Гранит забрал из тайника все деньги, их было сто тысяч долларов, если бы Камень остался жив, то они, естественно, разделились бы поровну.
   Александр Васильевич Карелин, он же Михаил, вылетел в Санкт-Петербург, к своей бывшей жене и дочке. Сюда вернулся в 2006 году.
   Михаил Каменев, а теперь уже Александр Карелин, вернувшись на Родину, нашел своих старых приятелей и друзей (тех, которые остались в живых после 90-х годов), и по тихоньку отладил прежний "бизнес". Карелин держал в руках весь Луганск и Северодонецк, его знали и уважали, как и ненавидели, в Киеве.
   Кроме того, у Александра Карелина, помимо дочери, был сын, которого он боготворил. А Дима таких ответных чувств к отцу не испытывал. В то время Дима познакомился с Ангелиной, и, как она говорила, имел по отношению к ней очень серьезные намерения. Но моя племянница - Кошка, которая гуляет сама по себе... Она бросила Диму, не помогло даже то, что он угрожал Ангелине пистолетом. Через неделю после расставания Ангелине позвонил Карелин и сообщил, что Дима умер. Спрыгнул в Киеве с моста в Днепр. У него начались терки с конкурентами из-за того, что Дима поднял отцу прибыль и тот решил залечь на дно в Киеве, но у него не получилось.
   Александр Васильевич остался один. На него было несколько покушений после смерти сына, а он и не пытался что-то предпринять. Отказался от охраны. Он жить не хотел... Предлагал Лукиной место Димы в системе сбыта, а она пошла в жесткий отказ. Тогда Александр Васильевич решил убить племянницу, но та вывернулась, мотивируя тем, что его любимый сын не хотел бы, чтобы отец так обращался с его девушкой. Потом у него случился сердечный приступ...
   Ангелине отчего-то захотелось ему помочь, как-то поддержать. Между нею и Карелиным завязались очень крепкие отношения, племянница стала ему как дочь. Александр Васильевич так прямо об этом и говорил Ангелине, а она, в свою очередь, утверждала, что ему нужно принять родную дочь - на тот момент Карелин Лилю не воспринимал вообще, Дима у него был на первом месте. В конце концов, все наладилось, Лиля переехала к отцу, а Ангелина стала работать на Александра Васильевича. Система застопорилась, Васильевич был не в состоянии тогда что-либо делать и попросил помочь племянницу. Вот так она и оказалась в этом бизнесе...
   После смерти сына Александр Карелин так и не смог полностью восстановить здоровье. Через восемь месяцев после похорон, найдя личный дневник сына, в котором тот писал, что отца ненавидит и хочет, чтобы он поскорее умер, и вдобавок к тому - заявления в милицию. Тридцать восемь убийств, четыре изнасилования... Сердце Карелина не выдержало - у него снова случился сердечный приступ; он умер в больнице.
  
   Теперь Ангелина заняла место Александра Карелина. Так он ей завещал. Круговорот наркотиков у нее налажен на "ура", ее так называемые "ветки" - точки сбыта по городам - сверхприбыльные. И, как всегда бывает, она же за это и расплачивается...
   Стрелки ползут... С той смс-ки в половину четвертого утра больше ни одной весточки... Как вообще так получилось, что Ангелина пропала? Куда смотрела охрана?!
  - Лиля?..
  - Что?
   А и правда, что? Знает она не больше моего, да и если б знала, то не сказала. Она бешено ревнует Ангелину ко мне. У Лили вообще не было друзей, и когда появилась Ангелина, которая помирила ее с отцом, Лиля стала мою племянницу буквально боготворить. Она считает ее лучшей подругой и не сомневается в том, что Ангелина так же думает и о ней. Не хотелось бы Лилию огорчать, но львиная доля хорошего отношения Кошки к ней - щемящая жалость... И уважение к ее отцу.
  - Ты что-то знаешь? - голос Лили немного поднялся вверх.
  - Нет. Не больше твоего.
  - А я, может, знаю. Только тебе не говорю.
  - Карелина, у тебя все на лице написано. У тебя глаза бегают, губы кусаешь и руки заламываешь... Так что ничего хорошего тебе неизвестно.
  - Она мне доверяет! Если... Если... В общем, я первая узнаю!
  - Лиля, тебе не кажется, что сейчас не время и не место выяснять отношения? - мой голос звучал на удивление ровно и спокойно.
  - Тебе просто наплевать на Ангелину! Я не понимаю, почему она так тебя любит!
  - Лиля, я не посмотрю на то, что ты дочка Карелина. Если ты еще раз скажешь хоть что-то подобное - я тебя по стенке размажу.
  - Не посмеешь...
  - Не шипи, гюрза... - это было последнее, что я успела сказать Карелиной. Дверь в кабинет резко распахнулась, и я увидела Ангелину, стоящую в дверном проеме, опирающуюся на руку Лекса.
   Как я оказалась возле племянницы - не помню. Может быть, я перепрыгнула через стол. Может быть, я перелетела. Но через секунду после появления Ангелины я уже стояла рядом с ней и крепко держала ее за руку. И плакала...
  - Господи, ты жива! - это выкрикнула Лиля и, оттолкнув меня, кинулась к Ангелине.
  - Тихо всем! - это Лекс.
   Лекс проводил до стула племянницу, аккуратно усадил ее на него и сказал:
  - Ангелина Игоревна, все будет в порядке. Врач сейчас приедет.
   Я, наконец, пришла в себя и могла уже нормально оценивать ситуацию.
  - Ангелина, как ты себя чувствуешь?
  - Нормально. Бок только чуть подрезали, - уголок ее губ дернулся. - А так... все в порядке.
   Я посмотрела племяннице в глаза, чуть приоткрыв рот. Она едва повела веками, что означало: "Все потом", я в ответ согласно моргнула.
  - Ангелиночка... - видимо, это все, на что хватило Лили. Она всхлипнула и принялась ходить по кабинету из угла в угол.
  - Лиля, прекрати голосить! Я еще не покойница, слава Богу! - по лицу Ангелины я видела, что ножевое ранение доставляет ей боль, но она пытается этого не показывать, и, вместе с тем, раздражение на Лилю.
   Мы еще раз пересеклись с Ангелиной взглядами.
  
   5.
   Ангелина полулежала на кожаном синем диване. В кабинете, кроме нас двоих, уже никого не было. Племянница в приказном порядке отправила Лекса и Лилю по домам - спать.
   С обратной стороны двери стояла охрана.
   Врач уже осмотрел племянницу, обработал рану и сделал один вывод: "Не смертельно", предварительно наложив швы.
   Я сидела в ногах у Ангелины, держа в руках пепельницу и заженную сигарету. Тема разговора была не из легких...
  - Как так получилось?..
  - В моем "сузуки" банально кончился бензин. Я ехала из Луганска - уже, кстати, прилично стемнело - и возле поворота на поселок замигал индикатор. У меня чего-то голова разболелась, и я хвоста не заметила вплоть до того, пока из машины не вышла. А может, он недавно "присоседился"... Не суть... Просто заливаю я в бак бензин, и тут - "хоп!" - ствол в спину: "Пройдемте поговорим, Ангелина Игоревна...". Довел меня этот человек до машины, посадил, и мы поехали. Куда - не знаю! - Ангелина потянулась за пачкой сигарет. - Эта сволочь мне глаза завязала. Пока ехали - за точки разговаривали, за распределение власти. Напрямую не угрожал - как будто за столом в ресторане сидели. И все-таки странно. Этот человек вспоминал Васильевича, и так, словно хорошо его знал, даже, может быть, были друзьями. Я это еще проверю.
  - Не отвлекайся. Куда в итоге тебя привезли. И как на нож поймали?
  - Когда меня из машины "выгрузили", то я услышала голос, похожий как бы на тот, который объявляет расписание поездов. И слышу "Вас приветствует город Луганск! 23:45 минут по местному времени!". Я просекла, что мы недалеко от железнодорожного вокзала, и попыталась увернуться. Эта сука быстро сориентировалась, - племянница поморщилась. - потом запихнула меня в квартиру на первом этаже, сказала сидеть тихо и смылась.
  - Он тебя истекать кровью оставил?!
  - Нет, почему? - она усмехнулась. - Кинул мне пачку бинтов и спирт. На окнах - решетки, дверь бронированная и телефон вот-вот разрядится. Я кое-как себя забинтовала; потом, кажется, уснула. Телефон разрядился... Вернулся этот... В черных очках, придурок, и без слов выпихал меня за дверь.
  - А как же ты мне написала сообщение?
  - Я знала, что если долго от меня ты не получаешь вестей, то забьешь тревогу. У меня в черновиках был текст сохранен. А "НЕ ЗВОНИ" - так, на всякий случай, если у меня случится что-то заштатное. На секунду мобильник все-таки "ожил", ну я быстренько и отправила. А Лексу позвонить не успела... Знаешь, на меня какой-то ступор напал, что я где-то час сидела без движения, и только когда рана сильно заболела, я очнулась и пошла из автомата позвонила Лексу.
  - Я чуть с ума не сошла! - я стряхнула пепел с сигареты. - Я уже думала, что тебя...
  - Ладно, брось. Я Кошка живучая...
  - А почему Лекс себя так странно вел, когда я ему звонила и просила прислать за мной машину, если он, по сути, кроме того, что ты поехала ко мне, ничего не знал?
  - Чтобы тебя обезопасить. Мало ли что может случиться, и по какой конкретно причине я недоступна? А так я максимально дальше "отодвину" тебя от эпицентра событий.
  - Ладно. Я за это с тобой потом поговорю. Сейчас другое... После того, как я, наконец, заставила Лекса прислать за мной машину, я пошла по дороге к выезду из поселка. Меня встретила машина - я опущу подробности - человек в ней, кажется, это был тот, кто и с тобой "разговаривал", спрашивал меня о каких-то "странных" контрактах. Сказал, что знает все о наших с тобой отношениях...
  - Угрожал тебе?
  - Нет. Разговор вообще получился странный. Он предложил мне миллион гривен за информацию о тебе.
  - А...
  - А я корректно отказала, хотя очень хотелось послать его в легкое эротическое трехбуквенное турне. И не думай даже о том, что хотела спросить.
   Я замолчала. Те фотографии, что мне показал этот человек... Испугали? Да. Но...
  - Мне показали фотографии убитых людей. В таком виде... короче, будто бы с мясокомбината.
   Племянница вскинула на меня глаза:
  - И что?
  - Сказали, что автор изображенного - ты...
  - И... И что ты хочешь, чтобы я тебе ответила?
  - Правду.
  - Скорее всего, он прав. Я просто еще не знаю, кто этот человек. Может быть, это его люди. Но! Может быть и так, что "для эффекта", чтобы произвести на тебя впечатление, могли "поработать" и после меня. Я обычно ограничиваюсь контрольным либо в сердце, либо в голову.
  - Обычно?..
  -... Да. Обычно. Если он назвал меня киллером - это правда. Но те... трупы на фото... Скорее всего, это те, которые неделю назад за мной следили.
   Повисло молчание. Странно. Подтверждение Ангелиной того, что она - киллер, не вызвало во мне ожидаемой бури эмоций. Вместо этого было всего лишь несколько связных мыслей, которые не замедлила высказать вслух:
  - Хм... Киллер... Ну что ж... Когда-нибудь из-за тебя я окончательно поседею, - я улыбнулась. - Но я одобрю и приму любой твой поступок. Даже если это... убийство.
  - Ты серьезно?
  - Вряд ли такими вещами шутят. Я теперь не знаю даже, говорить про то, что ради тебя я и сама смогу убить.
   Ангелина несколько раз моргнула, а затем сказала:
  - Я люблю тебя.
  - И я тебя люблю, - немного помедлив, я добавила еще кое-что, осознание чего пришло ко мне буквально несколько мгновений назад. - Я давно ждала подходящего случая, чтобы тебе об этом сказать.
  - Если бы ты знала, какой камень ты сняла у меня с души. И сколько их еще осталось на мне висеть...
  - Я хочу попросить, или даже потребовать кое-что.
  - Что?
  - Всегда обо всем мне рассказывай. Если о личном ты можешь не говорить, бывает, что даже, самой себе трудно признаться, то о том, что происходит в нашем "бизнесе" я должна все знать. Иначе я получаюсь какой-то сломанной "правой рукой"! - я улыбнулась. Племянница улыбнулась в ответ, затем посерьезнела и поморщилась.
  - Что?! Рана болит?
  - Брось, царапина. Тут... Игорь.
  - А что с Игорем?
  - Он в больнице.
  - Как в больнице?
  - Ехал на бешеной скорости по Луганску к Ромке Омельченко и влетел в бетонное ограждение... Но он жив.
  - Я должна к нему съездить. Я же не до конца тварь, верно?
  - Прекрати. Да, ты его не любишь, но вы вон как долго вместе. И нервы в порядке, так что не переживай. Едь.
  - А ты?
  - А что я? Теперь от твоего жесткого контроля мне не отвертеться, - улыбка промелькнула по губам Ангелины.
  - Естественно! - я тоже улыбнулась. - Я тебя умоляю - больше никуда без охраны не езди! Даже в наш поселок! Кстати говоря, какого черта ты вчера ехала без охраны?
  - Я ехала к бабушке с дедушкой. Как бы все это выглядело?
  - Ну да... - согласно протянула я.
  - А что Лиля?
  - Лиля бесится и ревнует. По сути, она даже в собственном клубе не чувствует себя хозяйкой...
  - Васильевич знал, что Лиля не сможет отладить систему и управлять ею как следует. Потому и завещал все мне... Кроме того, не хотел, чтоб его дочь соприкасалась с такой "работой", берег ее.
  - Мы чуть не поскандалили, пока ждали новостей от тебя.
  - Серьезно?
  - Да. Лиля говорила, что ты ей доверяешь больше. Я старалась не обращать на нее внимания, но когда она заявила, что я, спокойная как слон, а значит, мне на тебя наплевать, я еле удержалась, чтобы не дать Лиле затрещину.
  - Она просто очень одинока, Наташ.
  - Я понимаю, но я не лезу в ваши с ней отношения. Пусть и Лиля в наши с тобой не суется, - я вздохнула. - Ладно, Ангелин, я поеду к Игорю. В какой он больнице?
  - В десятой городской. Машину берешь?
  - Конечно.
  - Возьми Никиту на "рейнджровере". Он сейчас как раз свободен.
  - Хорошо, - я встала с дивана, наклонилась и поцеловала племянницу в щеку. - Люблю тебя.
  - И я тебя.
   У двери я обернулась:
  - Может, и тебе в больницу?
  - Не надо. Меня уже "заштопали", написали, как ухаживать за раной, так что я не пропаду.
  - Ну ладно. До встречи.
  
  
   6.
   Я не любила больницы. Мне претил запах лекарств, витающий в коридоре. После свежего летнего воздуха больничный казался каким-то отравленным.
   Палата Љ 6. Как сказали мне в приемном покое, Игорь лежит именно в ней.
   Прежде, чем войти в палату, я отпустила водителя, чтобы он съездил в ближайший супермаркет и купил Игорю продуктов.
   Сейчас я стою возле белой двери, на которой бледно-розовым цветом написана цифра "6". Я уже когда-то бывала в этой больнице. Если я правильно помню, то это, как бы "вип-палата". Ну что ж, в принципе, так и должно быть.
   Я тихонько постучала в дверь, затем открыла ее.
   Игорь лежал с закрытыми глазами, наверное, спал. На удивление, он выглядел лучше, чем я ожидала. Перебинтована левая рука, лицо в ссадинах и запекшаяся кровь на нижней губе. Что с остальным телом - я понятия не имела. Туловище было закрыто одеялом.
   Я присела на стул и тихо сказала:
  - Привет...
   Игорь сразу открыл глаза:
  - О... Привет. Не ожидал... Рад тебя видеть.
  - Как ты себя чувствешь?
  - Нормально, - он кашлянул. - трещина в ребре. Я не намерен задерживаться в больнице надолго. Через три дня отсюда сматываюсь, - Игорь улыбнулся.
  - А на какой машине ты ехал? На "БМВ Х5"?
  - Нет. В тот раз я взял "гелентваген".
  - О Господи, привет из "Бригады"?
  - Ну...
  - Но я рада, что ты взял этот джип. Насколько я знаю, в нашем автопарке таких машин всего две, и оснащены они системой безопасности будь здоров. Эта тачка тебе жизнь спасла.
  - Скажешь ей спасибо?
  - Обязательно, - я взяла Игоря за руку. - Не пугай меня так больше. И извини, что только сейчас приехала. Я полчаса назад узнала, что ты в больнице.
  - Да ладно. А ты правда испугалась?
  - Конечно.
  - А ты меня любишь?
   Кажется, меня загоняют в угол...
   Я не отвечала. Времени прошло больше, чем положено на такой ответ людям, которые два года вместе.
   Я не любила Игоря, но умело это скрывала. Но "люблю" говорила ему крайне редко.
   Я посмотрела Игорю Савинову в глаза. В них промелькнула злость, а через секунду - горечь и боль. И я поняла, что Игорь знает, что я его не люблю.
  - Игорь, ты же знаешь ответ. Не загоняй меня в угол.
  - А я не загоняю тебя никуда. Я просто знаю: сдохну, а тебе будет все равно.
   Я ничего не успела ответить. В дверь постучали, и я поспешно сказала:
  - Войдите.
   Вошел Никита с двумя огромными пакетами из супермаркета "АТБ".
  - Вот, Наталия Валентиновна, все как вы говорили.
  - Спасибо, Никита. Жди меня в машине, я спущусь через пять минут.
   Никита поставил на тумбочку пакеты и вышел.
  - Игорь, выздоравливай поскорее, - я наклонилась, чтобы его поцеловать, но он отвернулся.
   Я молча вышла из палаты.
  
  - Куда поедем?
  - Сейчас, Никита, подожди, - я позвонила племяннице. Когда я выходила из больницы, то вспомнила, что не сказала ей самого главного о вчерашнем разговоре с человеком, который встретился мне на ночной дороге поселка. - Алло. А ты где сейчас? Дома? У себя или у родителей? А-а... Нет, все в порядке, просто мне нужно сказать тебе кое-что очень важное. Жди. - Никита, давай на Солнечный квартал, к дому Ангелины Игоревны.
  
  - Чай, кофе?
  - 150 водки, - я ухмыльнулась. - Сядь, болезная. Все сама сделаю.
   Пока я варила кофе, Ангелина сосредоточенно печатала в планшете, при этом бормоча себе под нос что-то неразборчивое.
  - Отвлекись от отчета и выслушай меня.
  - Ну, что?
  - Этот человек говорил мне о каких-то твоих "странных" контрактах. А в конце разговора, когда я уже собиралась выходить из машины, сказал, чтоб я передала тебе, что "надо делиться". В связи с этим у меня возник вопрос: чего я не знаю?
   Ангелина шумно выдохнула и отложила планшет.
  - Я не говорила тебе потому, что две недели назад на меня открылся сезон охоты. Теперь у меня во власти кроме Луганска и Северодонецка еще и Донецк с Киевом. Конкурентам это, естественно, не нравится, так как прибыль возросла почти в 3 раза... Теперь так называемые старшаки, то есть те, кто в сбыте намного дольше меня, объединяются и хотят меня убрать, а точки распределить между собой. Пойдут на это любыми путями. Я подумала о сегодняшней ночи и поняла, что это был чистой воды цирк. Показательное выступление. Предупреждение. Как угодно понимай. А тебе я не говорила потому, что не хочу подставлять тебя под удар.
  - Ангелина, меня так или иначе знают. Когда я только входила в твою систему, трамплином у меня был Лисичанск. Он рядом с Северодонецком. Когда ты ездила в Краснодар, я тебя замещала. На тот момент у меня возникли кое-какие неприятности с поставщиками, подключились люди из Северодонецка. С помощью Игоря я эту ситуацию уладила. Так какая разница? А если я буду знать все, то смогу тебе помочь.
  - Ты права, - Ангелина поджала губы. - Ладно, сейчас этого человека ищут, я пытаюсь выйти на заказчика. Кстати, у меня в спальне, ну там, в том тайнике, синяя коробка. Принеси ее мне. Код помнишь?
  - Хорошо. Да, код помню. Пей кофе, остынет.
   Я прошла в спальню и немного отодвинула шкаф, за которым находился сейф-тайник. Ввела код - сумму стоимости наших с ней ноутбуков - и достала коробку. Принесла ее на кухню и спросила:
  - Что там?
  - Да в принципе ничего особенного. Наши с тобой новые паспорта, доверенности, водительские права и остальное. Открывай. Я пока закурю.
  - Ага, и мне подкури.
   Я развязала ленты и достала паспорта. Мой, как я догадывалась, был в черной обложке, Ангелинин - в серой.
   Открыла свой - черный - паспорт. Читаю:
  Каренина
  Александра
   Сергеевна
  14 апреля 1996 года
  город Донецк
  
  - Ух ты, спасибо! - я внимательно рассмотрела свое новое имя и отчество. Племянница знала, какие я захочу... - Александра... Защитница, значит. Хорошо.
  - Я хотела сделать Викторию - Победу - но потом подумала, что Александра Сергеевна тебе понравится больше.
  - И ты оказалась права. А что в твоем документе?
  - Смотри, - Ангелина открыла свой паспорт.
  Островская
  Анжелика
   Константиновна
  14 мая 1996 года
  город Донецк
  - Кстати, паспорта настоящие. Это не подделка.
  - Кто б сомневался.
   Мы рассмеялись.
  
   Домой, к себе в квартиру, я приехала, когда уже стемнело.
   По лестнице поднималась медленно - не хватало ровного дыхания.
   Я дошла до квартиры, остановилась у двери и стала искать в своей сумке ключи. Минуты через три я их все же нашла, но тут же уронила на плитку с громким звоном, услышав голос:
  - Сто-ять!
   Через секунду, поняв, кто это сказал, я громко выругалась.
  - Маецкий, мать твою! Заикой решил меня сделать?
  - Да нет, почему? - по тону его голоса я поняла, что он улыбается. Сверкнуло пламя - Маецкий закурил. - Долго ходишь.
  - А это тебя не касается. И что ты тут делаешь?
  - По твоему делу пришел. Ты же так жаждешь опровержения...
  - Да, жажду, - я тоже закурила.
  - Фи, мадемуазель курит...
  - Заткнись.
  - Я могу уйти.
  - Вперед и с песней.
  - А как же опровержение?
  - Поверь, опровержение будет. Даже без участия твоей непревзойденной персоны.
  - Раньше ты бы мне никогда так не сказала. Боялась, что я уйду. Да и сейчас рада, что я пришел. Я это знаю. И так грубо мне отвечаешь.
  - А мне тебя уже не потерять.
  - Может, в квартиру зайдем?
  - Давай.
  
   Я молча приготовила крепкий черный кофе для себя и зеленый чай для Маецкого. Даже спустя четыре года я помню, какой он любит чай.
  - Спасибо, - бросил Маецкий, когда я поставила перед ним чашку.
  - Давай к делу.
  - Опровержение будет. Правда, как-то неправильно получилось. Мы с Настей перед тобой извиняемся.
   Пока Саша говорил, я молча пила кофе и разглядывала полировку стола. После его последних слов я подняла голову:
  - Что?..
  - Мы с Настей перед тобой извиняемся. Опровержение читай в следующем номере, - он мягко улыбнулся.
   Черт, я думала, "крови" будет побольше.
  - Гм, неожиданно. Даже очень... А с чего это вдруг ты такой добрый? Испугался, что ли? - я насмешливо приподняла уголок губ.
  - Нет, не испугался, поверь, - Маецкий прямо посмотрел мне в глаза. - Просто не захотелось поднимать войну, тем более что я виноват в сложившейся ситуации.
   Я пристально посмотрела в его серо-зеленые глаза.
  - Спасибо, Саш. Я не думала, что ты так нормально ко мне отнесешься.
  - А почему я, собственно, должен был поступить иначе? - теперь уже я встретилась с пристальным взглядом. Я поняла, что Саша знает истинный подтекст моих слов. Через пару секунд я этот подтекст услышала вслух. - Наташа, что было - то было, и мы с тобой давно уже не дети, а взрослые люди. И то, что мы когда-то были вместе... Тебе не кажется странным, по меньшей мере, что я все еще должен придавать значение событиям четырехлетней давности? Тем более, что у меня есть Настя, которую я люблю, а у тебя есть Игорь?
   Я кашлянула, рассмеялась, потом спросила:
  - Саш, а ты раздвоением личности случайно не страдаешь?
  - В каком смысле?
  - В таком, что три дня назад ты обвинил во всем меня, обзывал по всякому мои рассказы, сказав при этом, что я рада буду, даже если их напечатают на туалетной бумаге, в общем, вел себя как рассерженный капризный мальчишка. И самое главное! Журнал "Литературная Луганщина" издается раз в месяц! Значит, ты до сих пор хранишь мои рассказы, и, может, время от времени перечитываешь. И Настя наткнулась на них месяца два назад, а ты усыпил свою совесть и присвоил себе авторство. А сейчас сидишь передо мной, философствуешь! Философии твоей цена три копейки на Сорочинской ярмарке! Не стыкуется, Сашуля...
   Маецкий молчал. Потом встал из-за стола:
  - Опровержение читай в следующем номере.
   Через минуту я услышала, как хлопнула входная дверь...
  
  
  
   7.
   - Здравствуйте, дайте, пожалуйста, "Литературную Луганщину", - я наклонилась к окошку киоска. - Сколько стоит?
  - Тринадцать гривен, - продавщица протянула мне журнал. Я заплатила без сдачи.
   Почти месяц прошел с того разговора с Маецким. После того я не разговаривала и не пересекалась с ним. Сейчас я и проверю, есть ли в журнале опровержение.
   Сама в редакцию я съездить так и не удосужилась потому, что нашлись дела поважнее - две с половиной недели мы с Ангелиной провели в Киеве, так сказать, "на дне". Ангелина выяснила, кто тогда запер ее в квартире и пырнул ножом. Этим человеком оказался Сергей Калинин по прозвищу Боец. Он - человек одного из самых главных старшаков, в ту ночь его отправили на разведку, справедливо рассудив, что, если мы Ангелиной очень близкие друг другу люди, захватив одну, можно будет легко уничтожить другую. Первый разговор был предупреждением, ставка была на то, что Ангелина Лукина испугается и сделает все, что ей скажут...
   После ночных событий за нами еще около недели была слежка, но, в конце концов, охрана поймала Бойца, хорошенько допросила, и Ангелина узнала, кто его послал, кто именно из старшаков. На следующий день, когда Боец с помощью наших ребят "исчез" в неизвестном направлении, с Ангелиной связался Никольский Константин Алесеевич по кличке Афган. Он назначил ей встречу, с условием, что Ангелина Лукина должна приехать без охраны, и без меня, и без оружия.
   Ангелина поехала в Донецк. Через два часа после ее выезда выехали мы с Лексом. Мы ждали ее в пяти километрах от назначенного места. Моей племянницы не было около полутора часов, и, признаться, я еле держала себя в руках. Было неизвестно, вернется ли она...
   Но когда я увидела ее машину и беспорядочные мигания фарами, я буквально закричала от радости и чуть не кинулась Лексу на шею.
  - Этот Афган хотел меня убрать. Он мне сразу так и сказал. Обрисовал ситуацию, сказал, что такая малолетняя девчонка не должна вообще знать, что бизнес по сбыту наркоты существует в Украине, и тем более, загребать такую прибыль. -"Поругал", - Ангелина усмехнулась. - за то, что я лишила его лучшего помощника... Знаешь, все время пока Афган говорил, он пристально меня разглядывал, словно рыбу в аквариуме. Изучал, так сказать. Я отвечала немного, осторожно. К концу разговора я почти успокоилась, думаю, раз сразу не пристрелил - может, обойдется. Тем более что только вначале сказал, что хочет меня убрать, и все. А когда я уже выходила из квартиры, надо сказать, спиной вперед, а то мало ли, бдительность мою успыпил, и тут прикончит. Дохожу до двери, и вдруг Афган рассмеялся. Я думала, у него припадок случится. И тут он говорит: "А ты реально приемница Карелина, ну Гранита?", - "Ну да", - говорю. "Карелин умел выбирать себе на замену нужных людей. Я поначалу не верил, что девятнадцатилетняя девчонка в состоянии управлять таким бизнесом. Своим последним делом - когда ты переправила канал поставок напрямую из Киева в Северодонецк - ты мне круто помешала. Мне очень нужны были деньги, а ты у меня из-под носа золотую жилу увела. И в действительности я хотел тебя порешить. Но сейчас у меня другой вариант. Я хочу наладить с тобой отношения, точки, ну, и, естественно, рассчитываю на процент от прибыли... Да и тебе знакомство со мной пойдет на пользу. Те, кто "родом из 90-х" сейчас пользуются очень большим авторитетом. В жизни всякое случается, а ты еще очень молода. Может случится так, что тебе понадобится "крыша". И тогда я пригожусь". Я сразу соглашаться не стала, сказала, что подумаю.
   Ангелина думала несколько дней, потом очень грамотно составила юридический контракт и на основании него подписала с Афганом сделку. Работа идет четко, и пока нареканий у моей племянницы на него нету.
   У нас более-менее все устаканилось, пока ни мне, ни Ангелине опасность не грозит. Игорь успешно выписался из больницы и с ним по-прежнему вместе.
   С того разговора у меня на кухне я с Маецким больше не пересекалась. Пару раз только видела его мельком с Настей, но голова у меня была забита другими проблемами, что я не обратила на них внимания.
   В редакции я так и не была, никто из редколлегии мне не звонил. Получается, я самому изданию претензий не предъявляла. Если Маецкий был в редакции и я сейчас прочту опровержение, то при встрече я обязательно спрошу, как он это сделал.
   Итак... Я пролистала журнал и в рубрике "Досадные недоразумения" таки увидела опровержение:
   Александр Маецкий и редакция журнала "Литературная Луганщина" приносят свои искренние извинения Беликовой Наталии за то, что в прошлом номере журнала "Литературная Луганщина" был опубликован рассказ "Унесенная ветром" под авторством Александра Маецкого, тогда как на самом деле автор рассказа Беликова Наталия. Произошла досадная ошибка.
   Редакция журнала надеется, что Беликова Наталия не будет держать зла и предлагает ей опубликовать в следующих номерах некоторые свои произведения".
   О как... Хм, снимаю шляпу перед вашим благородством, Александр Сергеевич! Не ожидала, не ожидала...
   Пальцы быстро набрали номер, который я наизусть знала уже пять лет.
  - Алло, да! Слушаю.
  - Саша, я видела опровержение. Впервые вижу с твоей стороны мужской поступок, - дыхание как-то сбилось, а сердце застучало чаще. - Благодарю.
  - Ну вот видишь, - его голос прозвучал неожиданно весело. - Значит, еще не все потеряно!
  - Гм, может быть. Я...
  - Сейчас, одну секундочку... Да, Настюш, иду! Наташ, - обратился он уже ко мне. - Извини меня еще раз, я надеюсь, что инцидент исчерпан. Свяжись с редакцией, не забудь. - и короткие гудки.
   "Все хорошо", - сказала я себе, часто моргая. Черт, одна слезинка все-таки упала платье. Ну и пусть...
  
   Радостными новостями я поделилась с Ангелиной, но отреагировала она как-то вяло, можно даже сказать, никак.
  - Что случилось?
  - Да так... - я готова была поклясться, что Ангелина на том конце провода пожала плечами и прикрыла глаза.
  - Говори давай, не тяни резину!
  - А где ты сейчас?
  - Дома, в квартире.
  - Можешь приехать?
  - Да, только Никите позвоню, чтоб приехал за мной.
  - Давай, я тебя жду... - и в этом голосе было столько боли, что волна отчаяния передалась и мне.
   Я быстро набрала номер Никиты.
  - Здравствуй, Никита. Можешь приехать за мной через полчаса, отвезти меня к Ангелине Игоревне. Все, жду. Только не у подъезда, а возле магазина, ну тот, что в центре поселка, напротив памятника. Все, давай.
   Я быстро собралась и вышла на улицу. Было жарко, но терпимо. Я надела солнечные очки и пошла в магазин.
   Я догадываюсь, о причине, по которой Ангелина так срочно "вызвала" меня к себе: после почти полугодичного молчания объявился Андрей Бутков. На вопрос, почему я не могу приехать к ней в квартиру, где она живет вместе с мамой и отчимом, Ангелина зло бросила: "Там Бутков", и попросила поторопиться. Так что еду в Луганск.
  
   В магазине "Центральный" я купила пачку сигарет, "Кент 4" и бутылку холодной минералки.
   Небольшая площадь у памятника служила остановкой автобусам и маршруткам, отправлявшимся ежедневно в город. Я перешла дорогу, посмотрела на суровое, властное лицо медного атамана Кондратия Булавина, закурила и стала ждать Никиту. С этого месту ему, развернувшись, будет удобно меня забрать.
   Оглядываясь по сторонам, я увидела двух человек - парня и девушку. Они шли державшись за руки, о чем-то оживленно разговаривая и время от времени целуя друг друга. Саша и Настя.
   В глазах потемнело - вспышка боли оглушила и ослепила, следом за нею пришла ярость, потом все смешалось. Руки затряслись, я уронила зажигалку...
   Наконец, они пришли на остановку и стали шагах в десяти от меня. Маецкий не поздоровался... А я и не ждала.
   Затрезвонил телевон; от неожиданности я чуть не вскрикнула.
  - Да, Игорь! - выдохнула я в трубку.
  - Привет, ваше высочество.
  - Величество.
  - Великодушно прошу прощения.
  - Игорь, ты пьян?
  - Прости, настроение хорошее. Как ты?
  - Все хорошо, - я скосила глаза в сторону Маецкого и Смирновой. - Только по тебе очень соскучилась. Люблю тебя.
  - О... И я тебя люблю. Давай увидимся сегодня вечером? - краем уха я уловила, что Маецкий говорит Насте о том, чтобы выйти сегодня вечером на дискотеку. Настя, судя по всему, была не против. Мне нельзя такой случай упускать...
  - Давай. Сейчас я еду к Ангелине. Я позвоню тебе, когда буду ехать домой, ты за мной заедешь и поедем вместе ко мне. Как тебе?
  - Согласен.
  - И у меня к тебе будет еще одна просьба: доверишь мне "Х5", хочу прокатиться. А то стала забывать, чему научилась, и права на полке пылятся.
  - Все, что пожелаешь.
  - Хорошо, люблю. До встречи.
   Дрожь в руках утихала. На горизонте появился Никита. Е-мое! В гараже что, никакого другого джипа, кроме "хаммера" не было?! Как я в него залезу в своём мега коротком летнем сарафане.
   "Хаммер", круто развернувшись, остановился рядом со мной. Маецкий и Смирнова перестали разговаривать. Косым взглядом я увидела их удивленные лица.
   Я стояла и ждала, пока до Никиты дойдет, что нужно выйти из машины и открыть мне переднюю пассажирскую дверь. О-па, дошло...
  - Здравстуйте, Наталия Валентиновна.
  - Привет, Никита.
   Максимально осторожно я забралась на сиденье и водитель, а по совместительству еще и телохранитель, повез меня в Луганск.
   Поехали. Я закурила, открыв окно, и чтобы не думать о Насте и Маецком, стала думать об Ангелине и Буткове.
   Я подумала, зачем Бутков появился на этот раз. Наверняка, чтобы потрепать нервы моей любимой племяннице.
   Их история началась года за два до того, как мы стали лучшими подругами. Андрей Бутков - сын самой близкой подруги мамы Ангелины.
  
   ***
  Июль, 20... год
   База отдыха "Машиностроитель" была идеальным местом для того, чтобы побыть наедине со своими мыслями и отдохнуть душой и телом. Отчасти, от того, она находилась вдали от поселка, в лесной местности, и связь не ловила категорически. Отчасти, от того, что та часть озера, приходившаяся на базу "Машиностроитель" (из всех трех баз, которые находились по соседству) высохла и пляжи для купания были непригодны, и на воротах базы красовалась табличка "Закрыто", и только нам с Ангелиной, как внучке бывшего директора и ее лучшей подруги, разрешалось приехать в любое время дня и ночи и занять любой из понравившихся домиков. Евгений Иванович, дедушка Ангелины, был лучшим директором, какого только знала база отдыха. Он обожал свое дело, и при его руководстве она пережила свои годы своего расцвета. После его выхода на пенсию все постепенно пришло в упадок...
   Но Евгения Ивановича Савчина до сих пор уважают и считают за честь быть с ним знакомым.
   И вот мы с Ангелиной, как "привилегированные" особы, захватив бутылку вина, сыр, виноград, квас домашнего приготовления (бабушка племянницы постаралась) приехали на закрытую для всех остальных базу. Отдохнуть, поговорить, помолчать...
   Одной из тем нашего разговора стал Андрей Бутков. Мы сидели в беседке, окруженной со всех сторон ярко-зеленой акацией.
  - Я не помню точного момента, когда я поняла, что мне Андрей нравится или что я его люблю. Мне кажется, так было всегда. И всегда он меня мучил, держа на коротком поводке. "Да, ты мне нравишься, даже очень, но..." - он меня этими фразами раздражал, но как-то все было смутно, потому что вокруг меня постоянно крутилась куча парней, и все они мне казались классными и прикольными, - племянница скривила губы. - Не смешно стало тогда, когда я вдруг поняла, что меня выворачивает наизнанку от того, что Андрей где-то и с "кем-то", а я об этом ничего не знаю. Прав у меня на него не было никаких. Да их и сейчас нет. Мы никогда не встречались, - взгляд Ангелины затуманился, она выпустила дым и затянулась снова. - Теперь я понимаю, что Андрей довольно быстро понял, как я к нему отношусь, и решил поиграть, как кот с мышью. И у него неплохо это получается. Андрей стал говорить, что любит, но я не подхожу ему, к его великому сожалению. Я слишком злая, я не люблю людей, я давлю ему на психику...
  - Бред! - вклинилась я.
  - Не знаю, может, он и прав. Я не могу объяснить тебе толком, потому что и сама разобраться не могу - запутано до крайности. Мы не встречаемся, и не встречались, и, по всей видимости, этого никогда не будет. Но мы постоянно друг с другом пересекаемся, и стараемся как можно при этом сделать больнее. А я, к тому же, абсолютно не знаю, чего от него ожидать через пять минут. Андрей вроде звонит, извиняется, говорит, что любит... А у меня внутри все восстает против. Тогда он кричит, что я сука, и меня прибить мало... Так и живем... - Ангелина усмехнулась и выпила вина.
  
   ***
  Июль, 20...
  Я по-хозяйски разлеглась на черном бархатном диване, захватив перед этим бутылку минералки из холодильника, и сказала сидящей напротив племяннице:
  - Дорогая, я вся - одно большое ухо. Выкладывай!
  - Андрей уезжает в Россию. Надолго, может, навсегда...
   Я взмахнула рукой:
  - "Навсегда" оставим. Это очень ненадёжный срок.
  - И... Он женится.
   Минералка, слава Богу, закрытая, выпала у меня из рук, спружинила с мягкой обивки и упала на пол.
  - На ком женится?! Когда?!
  - Я не знаю, откуда она. Видела только на фотках Вконтакте. Дело не в том. Сейчас вместе со своей невестой, Маргарита ее зовут, Андрей у меня дома, с моей мамой и Лешей. (Леша - отчим Ангелины.) - Мама звонила, говорила, чтобы я сегодня вечером приехала, поздравила Андрея... Первые два раза настойчиво просила, полчаса назад - уже в приказном порядке, требовала.
   Взгляд Ангелины затуманился, она закурила. Я чуть прищурилась, и спросила:
  - У меня такое впечатление, что ты рассказала мне не все. И ты как-то спокойно обо всем этом мне говоришь... Будь я на твоем месте, я бы дом до основания разнесла, а самого Андрея - по ветру развеяла...
  - А я ему никто. Вчера вечером он приезжал сюда, ко мне. И сказал, что очень меня любит, что дурак и жить без меня не может. Умолял простить... - племянница четко и с выражением произносила каждое предложение. - Я сразу ему не ответила, потому что поверила. После его предыдущих выходок. Я сказала: "Андрей, я подумаю и завтра (то есть сегодня) утром тебе скажу. Он согласился. Наташа, я всю ночь промучилась! Я разрывалась. И поверить очень хочется, и в то же время я Буткова знаю как облупленного - верить нельзя ни в коем случае. Потом вспомнила, что ты мне говорила, когда вспоминала Маецкого: если есть хоть малейший шанс - хватайся за него обеими руками. Я схватилась. Позвонила сегодня утром. Бутков меня выслушал, - племянница закурила вторую сигарету, - а потом рассмеялся. Сказал, что тупо меня развел, как малолетку наивную. Решил проверить, люблю я его или нет. Потом передал трубку этой Маргарите, та сказала, что была бы рада со мной познакомиться, так как я лучшая подруга Андрея и они приглашают меня на свадьбу. Я прошипела: "Спасибо!", и кинула телефон под диван. Еле достала...
   Я молчала. Я просто не представляла, что можно сказать. В голове не укладывалось, что Бутков мог так поступить с Ангелиной!
  - Тебе хорошо, - внезапно сказала племянница. - у тебя хоть есть что вспомнить с Маецким, что-то хорошее. Ты бы видела себя со стороны, когда вспоминаешь и мне рассказываешь - глаза блестят, улыбаешься так искренно... А у меня - пустота, мрак, и тем не менее, все равно хочется сдохнуть из-за Буткова.
  - Ты права, - я потянулась к пачке сигарет, достала одну и закурила. - Вспомнить и правда есть что, и много причем. Это единственное, что у меня осталось, и иногда эти самые воспоминания меня изнутри сжирают, потому что никогда больше не повторятся. Так что не особо жалей, что у тебя нет общего прошлого с Андреем.
   Ангелина молчала. Через некоторое время она открыла рот, но тут же закрыла; телефон затрезвонил - звонила тетя Оля, мама Ангелины.
   На втором вдохе племянница сняла трубку:
  - Да, мамочка, я тебя слушаю. Ну... Мам, подожди, у меня... Да, ты права, я не хочу видеть Буткова. Нет, ничего. Ладно. Да. Хорошо, я приеду через два часа. Но я... Ладно, все, мама, пока! - в этот раз телефон полетел в мою сторону; я увернулась. - Уф, придется ехать. Я не знаю, что эта скотина наплела маме, но я осталась крайней: он такой хороший, соскучился по мне, хочет поделиться радостью, а я тут выпендриваюсь! Мать вашу, придурок конченый! Ненавижу!
  - Успокойся...
  - Я придумала, как тебе испортить Буткову вечер...
  - Как?..
  - Зацеплю какого-нибудь из своих знакомых, и вперед. Типа это мой парень, - она потянулась за минералкой. - Да хоть Романыча. Бутков вбесится... - я усмехнулась.
  - Надо подумать... Ладно, сейчас я переоденусь, и поедем.
  
  - Я сегодня с Игорем иду на нашу дискотеку, - сообщила я племяннице, когда мы уже ехали по городу.
  - Ух ты, а что в лесу скончалось? Ты никогда на местную дискотеку с ним не ходила. Говорила, что наш клуб - зрелище не для слабонервных мажорчиков, - Ангелина скорчила рожицу.
  - Ничего, просто сегодня на дискотеке будет Маецкий со Смирновой. Вот я и хочу...
  - Кстати, расскажи, что там у тебя происходит. Хоть как-то отвлекусь от своего дурдома.
  - А что у меня? - я включила поворот и завернула за угол. - Приехала ненаглядная Настенька. К свекру и свекрови, - уголок рта у меня брезгливо дернулся. - Опять. Прошлый раз я ее видела, когда приходила к Маецким домой разбираться насчет плагиата.
  - Хм... Кстати, меня Макс собрался знакомить с родителями.
   Гм, значит, на этот раз - Макс. Интересненько. Поскольку у племянницы категорически не ладится с Бутковым, она решила быть кошкой, гуляющей сама по себе. Менять парней одного за другим, влюблять их в себя, а потом расставаться. Ловкий ход... мести. Только вот непонятно кому...
   Я рассмеялась.
  - И какой же он по счету, триста пятьдесят восьмой? - я вздохнула. - А если серьезно, то будешь знакомиться?
  - Ага, щас! Бегу и падаю! Съеду как-нибудь аккуратненько.
  - Знаешь, Ангелин, у меня, конечно, только один опыт и пример, да и то не совсем...
  - А Игорь?
  - А, точно... - я поморщилась. Надоело забывать. Да, Игорь познакомил меня со своими родителями, я клятвенно просила представить меня им просто как его девушку, и у них, насколько я могла судить, остались обо мне хорошие впечатления. - Просто мне это не важно. Познакомил - ну, молодец. Нет? Еще лучше. А в присутствии матери Маецкого я связно двух предложений не могла произнести, здоровалась через раз... Толком мы так и не поговорили. Так-то мы друг друга знали - поселок маленький, все всё обо всех знают. А так... Да у меня большого желания и не было с ней знакомиться поближе.
  - А почему?
  - Стеснялась. Боялась. А потом был один момент, после которого у меня желание общаться с Екатериной Николаевной отпало напрочь. Правда, я знаю эту ситуацию со слов Маецкого, но так или иначе, а осадок у меня до сих пор. Короче говоря, Сашка обожал ручки. Прикольные, разные. Я на День Рождения подарила ему красную, с металлическими элементами. Упаковка, бантик - все как надо. Подарила, ему понравилось. Потом как-то в разговоре Сашка сказал, что его маме она тоже понравилось, и она даже хотела забрать ее себе. Я запомнила, и вначале июня - у Екатерины Николаевны День Рожденья пятого числа, купила ручку. Точно такой, как я дарила ее сыну, не оказалось, я купила другую, тоже красивую. Открытку подписала. Сама подарить не решилась - передала через Маецкого. "Да, мама не ожидала, но ей очень понравилось, было приятно" - Сашка мне потом рассказал. А потом, где-то через месяц, мы крупно поскандалили, и Сашенька, - я закурила, - мне всю правду и выложил. Сказал, что мама его меня поблагодарила, но сказала, чтоб такого больше не было.
  - Да уж...
  - Но это еще не все. Потом милейший Александр Сергеевич просветил меня насчет окрытки. Пришла к ним в гости какая-то знакомая, и он подслушал ее разговор с Екатериной Николаевной. Знакомая спросила, от кого открытка. - я выдержала паузу, затянулась и выдохнула. - Веришь, дословно запомнила те слова, что Маецкий мне сказал: "Открытка от будущей невестки. Но я ее так не хочу...". Я не знаю, может, конечно, соврал. Все, что говорит Лиса, надо делить на два, а все-таки... С тех пор, когда еще встречались, да и сейчас, я через раз "здрасте" говорю. Зато теперь у нее другая невестка, в триста раз лучше предыдущей, несостоявшейся. Так что, я думаю, тебе это на фиг не надо. Я никогда не даю тех советов, к которым бы не прислушалась сама, ты же знаешь.
  - Я знаю. А он... Вообще никак в твою сторону?
  - Глухо. Сама доброта, сама вежливость. Дико даже как-то...
  - А ты ведь любишь его... - полуутверждением-полувопросом сказала Ангелина.
  - Люблю. До одури. Я уже даже обид тех не помню, боли... В большей мере. Я до сих пор мечтаю, что выйду за него замуж, брошу на хрен свою журналистику и филологию и рожу детей... Вот так... - я сглотнула ком в горле. - Мне никто кроме него не нужен!
  - А вот я Буткова ненавижу! - племянница выпустила причудливые кольца дыма; ее серо-зеленые глаза сверкнули. - Убила бы суку! За то, что каждый раз после его появления я собираю себя по частям, и обязательно теряю при этом какую-то важную деталь своей души!
   Зазвонил телефон.
  - Да, мам, - Ангелина закатила глаза. - Я уже еду. Буду через сорок минут. Что?! Ладно, хорошо... Давай...
   Медленно положила телефон в сумку и прошипела:
  - Задушу...
  - Что?
  - Андрей попросил меня через маму, чтобы я купила Маргарите букет. Видите ли, у них сегодня праздник - полгода как вместе!
  - Держись, - это все, что я могла сказать.
   Через три минуты за нами заехал Игорь.
  
   8.
  На эту дискотеку я собиралась тщательнее обычного. Как всегда, уйму времени потратила на то, чтобы выбрать одежду и подвести глаза ровными (!) стрелками. Естественно, раза с десятого.
   Игорю было гораздо проще. Он ограничился тем, что принял душ и переоделся в темные "потертые" джинсы, рубашку с коротким рукавом и надел часы, которые я подарила ему два месяца назад на нашу годовщину. Игорь выглядел солидно, серьезно и с достоинством. Так, как я и хотела.
   Время от времени, когда я носилась по квартире между ванной и спальней, я останавливалась и целовала его, удивляясь такому несвойственному мне поведению. Что-то вроде благодарности и чувства вины заставляло меня это делать. А еще я видела его глаза, которые... были влюблены в меня до крайности. Я в буквальном смысле тогда начинала чувствовать, как кровоточащие душевные "порезы" затягиваются. Любовь можно излечить только любовью... Но это не про меня. Игорь помогал, но лишь поверхностно.
   Наконец, я собралась. Стоя в прихожей перед зеркалом, я не могла не отметить, что выгляжу очень и очень хорошо. Темно-синие узкие джинсы со светло-коричневым поясом, белая рубашка в красную клетку, с короткими рукавами, черные часы и босоножки на высоком каблуке. Красиво уложенные блестящие черные волосы... Игорь подошел сзади и обнял меня за талию.
  - Мы прекрасно смотримся вместе! - прошептал он мне в шею.
  - Ты прав, - я не могла не согласиться с тем, что было правдой.
   Игорь... Я еще раз внимательно на него посмотрела. Прямолинейный и жесткий в работе, а со мной - котенок на привязи. Я знала, как он терпеть не может поселковые дискотеки и как неуютно чувствует себя в компании моих друзей, но тем не менее ради меня согласился пойти на сегодняшнюю дискотеку.
  
   Игорь галантно открыл мне дверь "BMW X5"... Господи, это не машина, а мечта! Черный, плавно двигающийся в темноте, светя фарами, он казался хищником, вышедшим на охоту. Может, все-таки, пора приобрести собственную машину?.. Я пока не решалась, хотя племянница уже давно гоняла на черном "сузуки" и подумывала сменить его на "BMW".
  
  Сверкающая дорогая иномарка - в нашем поселке на таких не ездят!
  - Наташа, садись, - Игорь вернул меня к действительности. - О чем ты задумалась?
  - Да так... - не признаваться же, что залюбовалась черным "BMW X5"! Я села в машину.
   Игорь вставил ключ в замок зажигания; машина медленно, тихо урча, двинулась по поселку, постепенно увеличивая скорость.
  
   Вот и перекресток, который я выучила за девятнадцать лет до малейшей микротрещинки на асфальте. Если поехать прямо, то скоро будет подъем, в конце которого, если повернуть направо - попадешь в школу; если налево - приедешь к зданию поселковой администрации; если направо - дорога приведет в заброшенные сады, а до этого, немного попетляв - в гости к Маринке.
   Слева высится памятник казацкому атаману Кондратию Булавину, нашему земляку, поднявшему крестьянское восстание в 1705 году, через дорогу от которого - Дом Культуры, где и проводятся все дискотеки. Справа... Куда я избегала сейчас смотреть, магазин "Центральный", и крытая площадка с деревянными столиками, за которыми вечером собиралась молодежь.
   Я вздохнула - мы приехали. Сейчас Игорь свернет направо и остановит "Х5". Через тонированное стекло я посмотрела в сторону столиков, и сердце мое, резко подпрыгнув, замерев на три секунды понеслось бешенным галопом.
   За крайним от магазина столиком сидела компания Маецкого, видимо, одноклассники решили встретиться. Мест хватило не всем, поэтому девушки сидели, а несколько парней (в их числе и Александр), стояли. Рядом с Маецким я заметила его девушку, Анастасию Смирнову. Несмотря на волнение, я все же отметила ее внешний вид: бледно-голубые бриджи и черная футболка, и не уложенные вьющиеся волосы. Я усмехнулась - всегда хотела кудри, но природа подарила мне прямые, не держащие ни одной завивки больше двадцати минут, даже с закрепителями; Маецкий об этом знал - ну что же, Саша, похоже, в Насте ты нашел все "то", чего во мне "не хватало". Одновременно с этим настроение поднялось, я-то выглядела отлично.
   Я не опасалась, что сорвусь: во-первых, я ожидала увидеть Маецкого, во-вторых - желание выглядеть равнодушно-ослепительной пересилило желание расцарапать Смирновой лицо.
  - О, твои уже в сборе! - усмехнулся Игорь, и я перевела взгляд чуть в сторону. "Мои", когда-то самые лучшие и незаменимые... Сейчас - просто хорошие приятели. Действительно, почти все: Маринка, Ирка, Ленка с Сашкой (нашим одноклассником), Наташа Бородина и Гришка. Нет только Кошки - кличка Ангелины - и Максима. - Ну что, идем? - Игорю пришлось наклониться к самому моему уху, потому что в машине громко играла музыка, тише сделать которую я не пожелала.
  - Секунду! - я глянула в сторону Маецкого. И его компания, и он сам, уже заметили нетипичную, слишком дорогую для нашего поселка машину. В салоне (и наружу музыка тоже была слышна), играла группа "Каста", "Вокруг шум". Я усмехнулась и открыла дверь. Мои друзья, компания Маецкого с ним же, и еще кое-кто посмотрели в сторону "Х5". Я вышла из машины одновременно с Игорем.
   Маецкий увидел меня, и его взгляд, иначе как изумленным до крайности, назвать было невозможно. А мой, ответный, вместе с чуть "оскаленной" улыбкой, иначе как торжествующим тоже назвать было невозможно.
   Я подождала, пока Игорь подойдет ко мне и возьмет за руку, и вместе с ним направилась к своим друзьям. Больше в сторону Александра я не смотрела.
   А пока шла к своей компании... Я улыбалась, крепко держа Игоря за руку. А мое сердце подпрыгивало чуть ли не к горлу.
   Гришка встретил нас аплодисментами, и все остальные поддержали его. Я рассмеялась.
  - Королевский выезд! Ничего не скажешь! - прокомментировала Ирка.
  - А как иначе! - мое тщеславие было удовлетворено до крайности. Игорь обнял меня за талию и прижал к себе. Я поцеловала его в щеку.
   Мы стояли спиной к Маецкому.
  - Наташка, ну и жениха ты себе подцепила! Я-то думала... - Бородина показала мне язык, я ответила ей тем же.
  - О да... - я скользнула рукой в карман джинсов и достала пачку сигарет. И тут же, как всегда, впрочем, до меня дошло, что зажигалку я забыла.
  - Игорь...
  - Держи, - чуть кривовато улыбнувшись, мой парень протянул зажигалку. Щелчок, затяжка... Дрожь в кончиках пальцев постепенно уходит, хочется смеяться. Неужели обратная сторона истерики? Я наткнулась на испытывающий взгляд Ирки и на понимающий Ленкин. Мне стало горько, я взяла Маринкин стаканчик с соком и сделала глоток. Словно горечь душевную пыталась запить. Но у меня не получилось. Рот и горло обожгло пламенем и горечью, даже слезы слегка выступили на глазах. Полувыкуренная сигарета выпала из пальцев.
   Гришка громко рассмеялся. В пластиковом стаканчике была водка, смешанная с соком. Причем в оч-чень неравных процентах в пользу водки.
   Я глубоко вздохнула и послала Игоря за минералкой.
  - Садись, - Маринка подвинулась.
  - Спасибо, - я кашлянула.
  - Видела? - Гришка стрельнул глазами в сторону Маецкого. - И где он только ее откопал?
  - Спасибо, - бросила я. - Наверное, в Лисичанске.
   Вернулся Игорь с минералкой. Я сделала большой глоток ледяной воды и тут же почувствовала, как ротовая полость возвращается в нормальное состояние.
  
   Некоторое время продолжалась ничего не значащая дружеская болтовня, в которой мы с Игорем принимали участие. С этими людьми мне не нужно было притворяться, я с ними могу быть самой собой. Их шутки мне понятны, Гришкины иногда далеко не всегда приличные анекдоты не вызывают отвращения, а только безудержный хохот... Хотя следует отметить, что в некотором роде я ощущала холодок отчуждения с этими людьми, которых знала много лет. Но я уже привыкла, так что все в норме. Я могу, как хамелеон, "менять" цвет кожи и приспосабливаться к тем людям, среди которых нахожусь.
   А вот Игорь... Я видела, как он старается, старается ради меня, ничем не выделяться. И вроде бы ничего особенного - так же говорит, одет непримечательно, разве что не с рынка, ну... да, машина. Но он не строит из себя мальчика-мажора, и вполне на равных разговаривает с Сашкой и Гришкой. А в глубине души я вижу то, чего не замечают остальные - он не нашего круга. Игорю, как бы он мне не утверждал обратное, привычнее ночные клубы - "Опера" и "Коллизей" - с их гламуром и пафосом. Как бы Игорь не старался, разница бросается в глаза... Игорь не мог понять, почему я так привязана к поселку, почему люблю такие дружеские посиделки с водкой, разбавленной соком, без всяких там "изысков" "Оперы" и "Колизея", и как могу танцевать под музыку из хрипящей колонки. На что я отвечала просто:
  - Жаль, что ты, Игорь, меня не понимаешь. Я здесь выросла, я знаю поселок наизусть, знаю людей. В поселке люди при встрече здороваются и улыбаются друг другу. В городе такого нет. Если тебе так противно, я не заставляю тебя сюда приезжать.
  - Ради тебя я потерплю.
  
   Вскоре появилась совсем противная и болезненная, жалкая мыслишка, которая (я уже и забыла, сколько она назойливой мелкой мухой маячит в сознании), что наиболее "влился" бы в мою компанию Маецкий.
  Ничего нового.
  Паранойя.
  Настойчивый невроз.
  Клиника.
  Я дура.
  И самое противное - в его присутствии, когда я с друзьями, я сама скованная.
   Игорь ушел в магазин за сигаретами; я - за ним. Стоя в очереди позади него, я, хоть и была на достаточно высокой шпильке, приподнялась на носочки и сказала:
  - Покупай, и выйдем поговорим, наедине.
   И я вышла.
   Я стояла спиной к столику. Но я чувствовала, как его взгляд время от времени прожигает во мне дыру. Я обернулась, посмотрела в ответ. Но Маецкий на меня не смотрел. Он склонился над Настей. Но в свой взгляд я вложила столько ненависти, что парень поднял глаза. В этот момент подошел Игорь, заслонив собой Маецкого.
  - О чем ты хотела поговорить?
  - Давай отойдем, - я снова достала пачку сигарет. Игорь подал зажигалку. - Игорь, вижу, что тебе не совсем привычно в компании моих друзей. Если тебе не нравится, ты можешь уехать. Я не обижусь.
   Глаза Игоря чуть потемнели:
  - А ты хочешь чтобы я уехал... не по той ли причине, что сейчас за моей спиной? - его слова застали меня врасплох. Как ни странно, как раз об этой причине я даже не думала.
  - Нет, - ответила я, но глаза мои вспыхнули. Между нами медленно проплывали кольца сигаретного дыма.
  - Тогда это мое дело. Мне главное быть рядом с тобой. Но я и правда скоро уеду. Но не потому, что мне хм... неловко в компании твоих друзей, - он кивнул в сторону нашего столика. Оттуда донесся взрыв хохота; Гришка рассказал еще один анекдот.
  - А почему? - еще одно томное кольцо дыма.
  - Звонил начальник охраны, Лекс. У меня некоторые проблемы, нужно разобраться.
  - Это опасно? - я бросила бычок под ноги. - Лично у тебя? - Игорь обнял меня. Когда он отвечал, глаз его я не видела, но голос звучал уверенно:
  - Да, это мои "точки". Беспокоиться не о чем. - и добавил весело, любимую поговорку племянницы: - Семь бед, один ответ - "Макаров" пистолет!
   Я рассмеялась.
   - А теперь ты мне пообещай. Без глупостей. Я далеко не такой понимающий, как тебе кажется.
  - Хорошо, - просто ответила я, уже прекрасно понимая, что без глупостей в этот вечер точно не обойдется.
   Я помахала рукой вслед отдаляющейся машине. Сейчас Игорь развернется и поедет из поселка. "Х5" два раза коротко мигнул фарами. Я улыбнулась машине, словно живому существу, совершенно забыв о водителе.
   Я вернулась за столик. Ребята стояли с пластиковыми стопками в руках - Гришка произносил тост.
  - Ты вовремя! - сказала Ленка. - А где Игорь?
  - Ему нужно было срочно уехать...
  - Ребят, пьем за дружбу! За верных друзей, что всегда рядом, в любой ситуации!
  - Молодец, Гришка, правильный тост! - я хлопнула одноклассника по плечу и выпила содержимое стаканчика. Содержимое на этот раз не вызвало бури эмоций - я знала, что в стаканчике.
   - Давайте уже в клуб, танцевать! - предложила Ирка. Девчонки ее поддержали.
  - А тут еще осталось, почти полбутылки, - Сашка поднял над столом полуторалитровую "Хортицу", в которой было чуть меньше половины, - только сок закончился.
  - В клуб заберем, - сказал Гришка. - А сок сейчас купим, - и парень ушел в магазин.
  
   В клубе громко звучала музыка. Песня была старая, медленная. "Бумбокс", "Наркотик". Я усмехнулась.
   "... За окном мелькают люди-тени,
  А я теперь не проклинаю наши встречи -
  Так мне легче.
  Но каждый вечер, как по расписанию,
  Я уплываю по волнам своих воспоминаний...
  Я не мог знать заранее,
  Что ты тоже ненормальная,
  Но отделяли чем-то новым нас эти свидания.
  Ты - аномалия,
  Оттого и не любовь, а мания
  У нас с тобою была.
  Вперемешку с криком и бранью..."
  
  Да, я не проклинаю наши встречи. Так мне "легче".
   Одна песня сменяла другую, время от времени мы выпивали по рюмке водки с соком. А я, как заколдованная, по десять раз за минуту смотрела на входную дверь.
   Наконец, Ирка не выдержала. Подойдя ко мне близко, чтобы я услышала из-за громкой музыки, она прошипела мне на ухо:
  - Еще раз посмотришь на дверь, я тебе врежу, обещаю! Ты меня знаешь!
  - Знаю, - я вздохнула и выпила водки, соком не разбавленной.
   Дискотека продолжалась; наша компания развеселилась вовсю. Разгоряченные, Гришка с Сашкой сняли футболки, а я переобулась в балетки, чтобы удобнее было танцевать... Девчонки прыгали и визжали, смеялись и подпевали. Я вместе с ними, мне давно не было так весело...
   Голова у меня слегка кружилась, то ли от выпитого спиртного, то ли от того, что я немного устала танцевать. Но это было приятное головокружение, я почти забыла, кого могу увидеть на дискотеке.
   Случилось это в тот момент, когда я, основательно охмелевшая, судя по моим ногам, которые шли отдельно от меня, решила выйти с Маринкой и Наташкой на улицу. Делала я это спиной к выходу, на ходу что-то болтая подругам.
   И вот я иду, спиной вперед, если можно так выразиться. И вдруг на что-то резко наткнулась. Я возвращаю свой корпус в нормальное положение и понимаю, что нос к носу столкнулась с Анастасией Смирновой. За ней стоял Маецкий.
   Секунд десять мы с Маецким буравили друг друга взглядами, а потом я бесцеремонно оттолкнула Настю и освободила дорогу себе и своим подругам.
  - Ты как, Беликова? - Наташка положила руку мне на плечо.
  - Да нормально, давай покурим, - хмель чуть рассеялся, но все же мешал адекватно для меня оценить ситуацию. По крайней мере, повыдирать волосы Смирновой в данный момент не хотелось. Хотелось вернуться в клуб и танцевать. И желательно, чтоб Маецкий меня видел.
   "Проклятое тщеславие!" - подумала я и рассмеялась.
   Из колонок полилась медленная песня. Захотелось плакать, но я стиснула зубы. Не позволю, я не слабачка.
  - Пойдемте в клуб.
   Я закурила прямо в помещении, наблюдая, как Гришка пригласил на танец Маринку, а Ленка уже медленно кружилась с Сашкой. Ирка вышла, а Бородина стояла рядом, но я не обращала на нее внимания.
   Я медленно курила, смотря сквозь дым режущими от слез глазами на еще одну пару - Маецкого и Смирнову.
   Я старалась не слушать слова песни, но смысл наползал на меня, словно асфальтоукладочный каток. "Баста", "Ты та"...
   Сквозь пелену дыма я смотрела на темноволосую девушку и на парня, чьи руки сейчас так нежно ее обнимали. В темноте танцпола ее запросто можно было перепутать со мной...
  
  ***
   Апрель, 20...
  - Эта песня посвящается девушке, которую я очень люблю! Наташенька, родная, прости меня! Я очень тебя люблю! Эта песня для тебя...
   Я стою посреди клуба, отчетливо понимая, что на меня сейчас глазеют все, находящиеся на танцполе. Но мне глубоко безразлично на всех этих людей. Я вижу только Сашу, который стремительным шагом идет ко мне, на ходу раскрывая объятия.
   Теплые слезы катятся по щекам...
  Это был первый и единственный раз, когда я плакала от счастья.
  - Я люблю тебя, родная...
  "... Тебя увидеть срочно мне необходимо...
  Моя любовь к тебе не объяснима.
  ... Ты та...
  Что была со мной.
  Но я расставался с тобой...
  ...Ты та..."
  ***
  Июнь, 20...
   Я не могла сказать, в какой момент я поняла, что Маецкий пьян, причем так, что я бы сказала "вдребезги". Наверное, тогда, когда "медляк" закончился, и он подлетел к Ленке и схватил ее на руки, а потом подошел ко мне и выбил из рук пачку сигарет, и, развернувшись, зашагал обратно к Насте, по лицу которой было видно, что она в полном шоке от происходящего.
   Маецкий поднял свою девушку над полом, правда, довольно быстро поставил обратно. Настя что-то ему говорила, пыталась вывести из клуба, да не тут-то было! Саша подошел к своим одноклассникам, Громову, Смолину и Александрову... И понеслось! Те движения, которые отплясывали парни, иначе как ритуальным танцем назвать было сложно.
   В таком состоянии Маецкого я не видела очень давно...
   Девчонки снова потащили танцевать. Это была классика, нестареющая песня, под которую я танцевала еще в школе, в восьмом классе на Зимнем балу - "Шаман", "Двигай задом".
   Танцуя, краем глаза я следила за Маецким и Настей. Настя стояла у стены и пыталась сообразить, что ей делать со своим разбушевавшимся парнем. Вокруг люди, его друзья, которых она в своей жизни видела раза два от силы. Кто ей поможет?..
   Я стала смеяться, истерически, безудержно. Сознавая, что, будь я в такой ситуации, справилась бы с Сашкой без особого труда. А так, девочка, справляйся сама.
   В конце концов Настя ушла из клуба, и в тот вечер я больше ее не видела.
  
   Я стояла на улице. Разгоряченную меня ветер кое-как успокоил. Руки мелко дрожали. Господи, ну почему так?
   Я же люблю его! И всегда любила. Игорь уехал - ну и наплевать, пусть вообще не возвращается.
   Попыталась закурить.
   Снова потеряла зажигалку. Спички все время сыпались из рук. Твою мать!
  - Курим?
   Какое счастье, что за клубом темно, и не видно моих глаз. Они предатели. Из-за них я никогда не умела ему врать.
  - Нет, б...! Играюсь!
   Все спички из коробка валялись под ногами. Волна злости окатила меня с головы до ног. Из самого дальнего уголка, из железного ящика за сотней замков медленно поднималось то, что я думала, уже забыла и о чем спокойным тоном вещала сегодня днем Ангелине. Да нет... Никак нет...
   Боль, обида, ненависть распространялись по всему телу, да еще в придачу опутывая липкими цепями душу. И...
   Я его ненавижу. До зубовного скрежета, до ломоты в теле. Когда я вижу его, с губ, кроме отборного мата, ничего не срывается. Тварь! Я всю свою оставшуюся жизнь буду проклинать этого человека. Из-за него моя жизнь превратилась в кошмар, а я сама стала циничным чудовищем. Я его ненавижу. Так же, как когда-то любила. И как... Ну да! Да! Миллион раз да! Чтобы я не говорила. Все-таки люблю!
   Мимо проходил Гришка, я его окликнула:
  - Дай зажигалку, Гришка!
   Два щелчка, и едкий дым заполнил горло.
  - Спасибо! - Гришка легко тронул меня за плечо и отошел.
  - Курить вредно...
  - Пить и не вовремя заткнуться - тоже!
  - Наташ...
  - Что?
  - Не стоит...
  - Что?!
  - Весь этот театр... Не стоит.
  - Это - моя жизнь... - прорычала я, затягиваясь и выпуская дым прямо ему в лицо.
  - Ты же никогда такой не была... Чтобы курить, да еще и матом... Ты же филолог! - последнее слово было произнесено с усмешкой.
   Я оскалилась.
  - Отвали, ты пьяный! - в подтверждение моих слов Маецкий пошатнулся. - А когда протрезвеешь - поработай извилинами, много чего поймешь.
  - Ой, вот только меня виноватым делать не надо! Я тебе, что ли сигарету в руки сую?!
   Я с трудом сдерживала желание съездить ему по морде. Кулаком так, от души.
  - Ты мне, сука, всю жизнь перечеркнул. И будь проклят тот день, когда мы стали встречаться! Если бы могла - я бы тебя убила! - руки задрожали, и почти докуренная сигарета выпала из рук. Голос стал на октаву выше, готовый в любую секунду сорваться на визг.
   Его голос стал жестче, в нем зазвучало ржавое железо.
  - Ты никаких прав на меня больше не имеешь! Ясно?!
  - Пасмурно, с кратковременными дождями! На тебя же право имеет эта твоя проститутка из училища! О да, кроме меня, другой такой дуры не будет! Только такие вот б...и, как она!
   В один прыжок он подскочил ко мне и схватил за горло:
  - Не смей так называть Настю! Она в сто раз лучше тебя! Это ты проститутка! Продалась за "Х5-й" "бумер"! Думаешь, я не знаю!
  - Тебя, тварь, не касается! Убрал свои клешни и пошел на х...!
   Я резко рванулась из его рук и с трудом сумела удержать равновесие.
  - Шлюха!
  - И это мне говорит человек, который переспал с половиной поселка!
   Не останавливаясь, с прямой спиной, я пошла в клуб. Жаль, что в балетках. На шпильках эффектнее было бы.
   Я резко рванула входные двери, и из висящего напротив них зеркала на меня взглянула ведьма. Дико горящие глаза и оскаленные зубы... Моя теперешняя сущность. Спасибо, Александр Маецкий! По гроб жизни не забуду...
   Сзади меня резко толкнули - Маецкий вошел в клуб.
   Я еле сдержалась, чтобы не рвануться за ним...
  
   Домой я шла одна. Попрощавшись с подругами на перекрестке, я забросила сумку за плечо и медленно побрела домой. Алкоголь выветрился, я чувствовала усталость. Мозг вяло анализировал сегодняшнее поведение Александра, пытаясь выяснить причину того, почему тот напился. Пока не получалось.
   В теплой летней тишине поселка вдруг я отчетливо услышала быстрые шаги; кто-то бежал. Секунды через три я поняла, что в мою сторону. Как бы еще не за мной. Я развернулась... Бегущий человек резко остановился, налетел на меня и сгреб в охапку.
  - Саша... - выдохнула я. И больше сказать ничего не получилось. Его губы встретились с моими; я стала задыхаться, выступили слезы.
   Я пыталась вырваться, но ничего не получилось - Сашкины руки крепко прижали меня к себе, алкогольное дыхание обжигало кожу.
  - Ты же этого хотела! - тихо прошипел он, оторвавшись от моих губ. - Для этого спектакль устроила? - он отпустил меня и теперь стоял, угрожающе нависая, чуть шатаясь.
  - Я ничего не устраивала. Личная жизнь может быть не только у тебя. Хотя я сомневаюсь, что после твоих сегодняшних выходок тебе есть на что рассчитывать.
  - Настя у меня понимающая...
  - Ага, и дура в придачу. То, что она уродина - говорить не буду, ты умудрился найти себе девку, похожую на меня... - уголок моего рта искривился в ухмылке, хотя было темно и Маецкий не мог этого видеть.
  - Замолчи! Настя, в отличие от тебя, не проститутка! Не станет спать с парнем ради "Х5-го"! И она не похожа на тебя!
   Я выпрямилась и отошла на шаг, смерив его ледяным взглядом:
  - Так все говорят, что похожи. А мне наплевать! Было бы с кем сравнивать! И кстати, а с тобой только и остается, что трахаться просто так! Из жа-алости, - противно протянула я. - Ты же ничего предложить не в состоянии!
   Он наскочил на меня так резко, что я испугалась, и больно схватил за горло, так, что я захрипела.
  - Не смей так говорить, сука! Не тебе судить о наших отношениях!
   Даже если Маецкий меня сейчас убьет, я все равно скажу то, что хочу.
  - Трус и неудачник! Ненавижу тебя! - внезапно рука, сжимающая мое горло, отпустила его и безжизненно опустилась.
   Я отошла на пять шагов и прошипела, уверенная в своих словах, и абсолютно не боявшаяся того, кто сейчас меня чуть не задушил:
  - Будь ты проклят... Я тебя ненавижу...
  
  
   Вернувшись в квартиру, я все делала нарочито медленно, не обращая внимания на то, сколько показывали стрелки на часах.
   Я медленно снимала с себя одежду и аккуратно складывала на стуле, затем мелкими шагами побрела в ванную; целую вечность открывала жидкость для снятия макияжа, доставала спонжи...
   Внимательно, придирчиво я рассматривала свое лицо, теперь уже без грамма косметики, в зеркале. Карие глаза, немного неправильной формы губы из-за искривленного прикуса - еще с детства... Я поймала себя на мысли о том, что смотрю на себя без прежнего отвращения, что нравлюсь себе такой, какая я есть.
  - Любовь к себе всегда взаимна... - прошептала я, понимая, что забиваю себе голову всякой ерундой, лишь бы не думать о дискотеке.
   Подвесной шкафчик, в котором я хранила косметику, был открыт. Взгляд упал на открытую упаковку презервативов. Я с примесью сарказма хмыкнула и поволокла себя в спальню.
   Когда я снимала тапочки, глаза были сухие.
   Когда я бросила в угол комнаты халат, глаза были сухие.
   Когда я натянула на себя одеяло, глаза защипало.
   Когда я повернулась лицом к окну и зажмурила веки, я рассмеялась. А потом заплакала.
  
   9.
   Утро. Ну что ж, утро так утро... Еще один день. Ни поганый, ни хороший. Просто один из тысячи миллионов-миллиардов.
   Утро. И как же я себя чувствую после вчерашнего? А так: пить хочу, спать хочу. Иду в ванную. События вчерашнего вечера не будоражат, и руки не дрожать, и выть не хочется. Нормально, гораздо лучше, чем я ожидала. Вот только губы... И то ощущение поцелуя... Пожалуй, это единственное воспоминание, которое заставило мое сердце подпрыгнуть, а душа как-то странно зашевелилась. Словно просыпалась от долгой летаргии.
   Не думать. На время выкинуть из головы... Потом...
  
  
  - Алло, Ангелина? Привет, как ты?... Как эти "молодожены"?
  - Та... Нормально... - а голос. А голос бесцветный, угасший. Чертов Бутков!
  - Ты дома?
  - Да.
  - Я к тебе сейчас приеду.
  - Нет! Не надо, правда. Лучше я к тебе. С ночевкой. В квартире только, чтоб никого...
  - Хорошо. Я жду тебя.
   Набираю Игоря. Трубку снял лишь только после двух вызовов.
  - Игорь! Доброе утро! С тобой все в порядке?
  - Да, все нормально, не переживай. Живой и по-прежнему твой.
  - Не смешно. Вы меня с ума сведете...
  - Ух ты, а кто еще? Дай-ка угадаю - Лукина.
  - А какая же... - беззлобно согласилась я.
  - А что с нею?
  - Да пока не знаю. Она приедет - будем выяснять. Говорила, на ночь у меня останется.
  - На ночь?
  - Да, на ночь,- с нажимом ответила я. - А у тебя гормоны бурлят?
  - Э-э-э... ладно, проехали. Лучше расскажи, что на вчерашней дискотеке было?
  - А что было? Ничего особенного, что могло бы тебя раздосадовать, заставить волноваться или ревновать. Выпили водки, потанцевали и разошлись по домам.
  - И все?
  - И все.
  - А Маецкий?
  - А он тут при чем?
  - А что ты сразу заводишься?
  - Я не завожусь. Лучшая защита - нападение?
  - Игорь, хочешь поскандалить - вперед и с песней.
  - Но ведь было же что-то?
  - Да, было! Маецкий послал на хер свою девушку, и мы пошли ко мне. Выпили вина и трахались всю ночь напролет! Такой ответ тебя устраивает?!
  - Нет! Конечно, нет! Ты же это назло мне сказала, правда?
  - А подумай... - прошипела я и бросила трубку.
   Идиот... Какого черта я с ним связалась? Любви у меня к нему ни на грамм, в последнее время еще и раздражает.
  
  
   Пронзительная трель звонка.
  - У тебя же ключ есть.
  - Да?.. Забыла...
  - Ладно, входи, горе мое. Давай сумку.
  - На...
  - А что она у тебя такая тяжелая? У меня ж все для тебя есть: и тапки, и пижама, и щетка...
  - Там не вещи... Там... Короче, иди на кухню, разбирайся, а я переоденусь и приду.
  - Шуруй... - я тяжело вздохнула. Будто с призраком поговорила. Мороз по коже...
  
  - Может, ты мне все-таки объяснишь, что произошло?
   На столе стояли две бутылки мартини, коробка конфет, клубника и какой-то фруктовый салат. Кроме того, сбоку на столе стояла серая коробка, перевязанная красной лентой. Все это я нашла у племянницы в сумке.
  - Бутков - сука, а больше ничего и не случилось... - а у самой глаза стеклянные, слезы вот-вот покатятся; руки дрожат...
  - Это я уже давно знаю, а...
  - Наливай! Хочу нажраться до обморока!
   Я молча разлила мартини по бокалам.
  - За эту тварь, чтоб поскорее сдохла! - оскалившаяся улыбка, блеск глаз. Ангелина на грани истерики.
  - Да, за нее...
  - До дна! - залпом, мужским жестом. - А вот теперь я тебе расскажу. Не стала я брать никакого пацана, сама приехала. Марку держу, "здрасьте, желаю счастья, совет да любовь!"... Сели за стол. Мама моя их поздравляет, потом родители Буткова по скайпу позвонили из России, мне привет передали. Сели за стол обратно. Я сижу на одном конце стола, Андрей с Маргаритой - на другом. Я улыбаюсь, что-то отвечаю, Маргарита ко мне такая вся приветливая, я ей в ответ зубы скалю. А в голове мысль: "Макарыча" мне в руки, да ее под прицел. Кровь, наверное, ее идеальный макияжик-то подпортила бы...". Вообщем, цирк. Потом мама ушла на День Рождения, мы остались втроем. Маргарита мне выдает: "Ангелина, а ты не поможешь мне на свадьбу платье выбрать? Андрей говорил, что у тебя очень хороший вкус. Помоги, пожалуйста..." Я смотрю на Буткова, а он... такой взгляд насмешливый, издевательский... Я говорю: "А не пошла бы ты на х*й вместе со своим женишком? Достали уже, мать вашу!" И ушла в ванную. Слышу - дверь хлопнула.
   Искупалась, ввернулась к себе в комнату, Маргариты уже в квартире не было. Андрей сидел на моей кровати, но... в какой-то прострации что ли... Рядом с ним лежал мой телефон. "Это правда?" - глухо, боязно. - "Что правда?" - "Что ты... убийца?"
   Наташа, меня мороз по коже продрал! Я смотрю на него, и не могу понять, что с Бутковым происходит. Глаза какие-то безумные, недоверчивые. Как он вообще узнал? А пока я в душе была, мне смс-ка пришла, что надо ехать на "заказ". Обрисовали в ней, кого "заказали" да еще и написали: "не забудьте про глушитель". Бутков ее прочитал. Стою, молчу, ковер на стене разглядываю... Налей еще! Полную! И себе!
   Я налила, выпили.
  - И дальше?
  - Дальше?... Хм, дальше... Бутков сообщение мне показал. Я заорала, какого хрена он вообще брал в руки мой телефон. Он в ответ, что я дура, меня надо от общества изолировать, такие, как я вообще не имеют права жить, слава Богу, что он женится на Маргарите, она самая лучшая, милая, добрая и далее по тексту... Сука. Какое-то время молчали. Потом подошел, обнял и говорит: "Тварь, а все-таки люблю!". Я его отпихнула, схватила телефон и на улицу выскочила... Машину вызвала и в Луганск уехала. Утром вернулась - с мамой поскандалила. Гостей же бросила, Маргарите помочь отказалась... Ну и вот я у тебя.
   Я резко допила мартини, налила еще. Посмотрела на племянницу. Ее лицо просветлело, руки перестали дрожать. Полегчало. Попустило.
  - И правильно, что ко мне приехала. Вместе мы справимся.
  - Я люблю тебя.
  - Непреложная истина, - я улыбнулась. - И я тебя... - перегнулась через стол, поцеловала в щеку, притянув за шею.
  - А теперь ты мне расскажи, что вчера произошло. Мне вчера вечером Игорь звонил, сказал, что едет по делам в Северодонецк и спросил, что ты можешь выкинуть, когда рядом Маецкий.
  - А ты?
  - Сказала, что все будет в порядке.
  - Правильно.
  - А на самом деле?
  - А на самом деле... - я рассмеялась. - На самом деле это тоже был цирк.
   Я вкратце рассказала о вчерашнем, о своем состоянии... И легче стало, так хорошо...
  - Вы друг друга никак отпустить не можете, вот что я тебе скажу. Поэтому и ведете себя, как идиоты.
  - Тонкое наблюдение.
  - Ты ж хотела парня, чтоб клин клином. Так Игорь по всем критериям - лучший для тебя вариант. Начитанный, высокий, спортивный, при деньгах, и, "та-ра-та-там!" - "БМВ Х5" собственной персоной!
  - Ага, хотела. Когда дурой малолетней была, наивной. Хотела себе такого "прынца". А сейчас мне нафиг не нужен...
  - Но он же... Так похож на тебя... В том плане, что вкусы у вас похожи, книги одинаковые читаете и стиль в одежде иногда у вас один и тот же. И...
  - И меня это бесит.
  - Тогда я не знаю.
  - Я с Игорем поругалась. Я ему позвонила, чтобы узнать, как дела, а он мне сцену ревности устроил. Я психанула, сказала, что переспала с Маецким. И трубку бросила.
   Ответить мне Ангелина не успела - в дверь замолотили кулаками. Неистово. Не будь под деревянной обивкой металл, точно бы вышибли из петель.
  - Я открою.
  - Наташ, может...
  - Ангелина, я знаю, что ты здесь! Мне надо с тобой поговорить! Это я, Андрей! Открой!
   Ангелина, которая поднялась из-за стола, сейчас медленно опустилась на пол. Губы у нее побелели.
  - Ангелинка, успокойся. Я сейчас все решу. Будь на кухне и не выходи. Я быстро.
   Опять грохот. Глянула на часы - десять вечера. Ну что ж, можно устроить маленький спектакль. Стянула сарафан, вместо него - халат, чуть растрепала волосы...
  - Андрей, - зевнула, моргнула. - Чего шумишь?
  - Ангелина у тебя? - угрожающе, тихо.
  - Ангелина? - зевок. - А... Ох... Так я с ней вчера виделась и говорила, а сегодня вообще с ней не контактировала. А что-то случилось?
  - Лжешь!
  - Андрей, Ангелины у меня в квартире нет. Я целый день была в Луганске, устала, вернулась и легла спать пораньше. Я...
  - Пусти меня, я проверю! - попытка обойти меня, отодвинуть.
  - Бутков, уйди по-хорошему, пока я милицию не вызвала!
  - Ух ты, а чего в погонах сразу? Вызови этих ваших, ну типа охрану, или сама пристрели, как...
  - Ты что несешь?! - я вышла за пределы квартиры и захлопнула дверь. - Совсем идиот?!
  - Да не притворяйся. Знаю я, чем эта сука занимается и что сейчас она у тебя сидит. Дома ее нет, у отца тоже, у бабушки с дедушкой - пусто. Я сомневаюсь, что в таком состоянии Ангелина поперлась по своим клубам. Она у тебя сидит, раны зализывает. Больше ей не к кому податься! - Андрей засмеялся, едко, зло.
   "Сонливость" с меня окончательно слетела.
  - Бутков, ты действительно меня вынуждаешь на крайние меры. Не смей оскорблять Ангелину, ты ее вообще не стоишь! Женишься?! Вот и пи... следуй, - я зарычала, - к своей невесте. А мою племянницу трогать не смей!
   Я быстро заскочила в квартиру и закрыла дверь на все замки.
  - Ангелина! Ангелина!
  - Не старайся, - крикнула я в замочную скважину.
   В дверь еще немного прогрохотали, затем все стихло.
   Я вернулась на кухню.
  - Ну что?
  - Ты же слышала.
  - А... А мне пофиг. Давай накатим...
  - Давай...
   Мы не стали дальше продолжать разговор, нам и без слов было все ясно.
  - А что в коробке?
  - О, кстати, коробка! - Ангелина оживилась и передала коробку мне. - Тебе подарок.
  - В честь чего?
  - Просто так. Открывай, тебе понравится. Я уверена.
   Я быстро развязала ленты, сняла крышку, отбросила тонкую белую ткань и обалдела. Два черных, сверкающих пистолета лежали в этой коробке.
  - Ангелина! Это же!.. - я завизжала и кинулась к ней на шею. - Спасибо, сто процентов угадала с подарком!
  - Ты марку-то хоть знаешь?
  - Нет, не знаю, просвети, - я рассмеялась. И опять заверещала, правда потише, - "Аникс Беретта", "Пистолет Макарова"! Мечта! Ура!
  - Первый раз вижу, чтоб так стволу радовались.
  - Кгм, ну, это же я... Спасибо. Вот бы опробовать поскорее!
  - Так в чем проблема? Давай на выходные на базу, там тир и обмоем заодно. В принципе, "Беретта" - это моя пушка, но пусть будет у тебя. На всякий. Там еще в коробке разрешение на хранение, справка, что ты не псих и так далее.
  - Спасибо.
   На часах было одиннадцать, но нас с племянницей уже клонило в сон. Пьяненькие, мы пятнадцать минут, истерически хохоча, спорили, кто где будет спать. В итоге сошлись на том, что Ангелина ляжет на кухне - охранять холодильник, а я рядом - охранять Ангелину...
   Кое-как приняв душ, мы легли. Некоторое время в темноте еще переговаривались, потом стали засыпать...
   Грохот. Звонок в дверь. Да мать вашу за ногу, что за вечер такой сумасшедший.
  - Натусечка, что там?.. - Слава Богу, Ангелина крепко уснула и сейчас только еле глаз приоткрыла.
  - Спи, Кисуль, все хорошо.
  - М..угу...
   Я пулей подскочила к двери. Буткову опять неймется, зараза!
   Открыла дверь, открыла рот... И замерла, ошарашенная.
   Бутков сидел на лестничной клетке, прислонившись к стене. А прямо передо мной, сверкая глазами, стоял Маецкий. Его губа была разбита, нос, судя по всему, тоже, на щеке и руках - ссадины.
  - Что с тобой произошло?
  - Она еще спрашивает! Отелло твой постарался, придурок! - почти истерично объяснил Маецкий.
  - Наташ, я не уйду, пока Ангелина... - Бутков сделал шаг к двери.
  - Сейчас, Саш, секунду. Бутков! Я тебе русским без акцента говорю, Ангелину ты сегодня не увидишь!
  - Я ее люблю! - выпалил Андрей, понимая, что другие аргументы бесполезны.
  - Ха-ха-ха! Любит! Молча в тряпочку люби! Дай ей успокоится. Иначе, поверь, то, как я сейчас с тобой разговариваю, в сравнении с Ангелиной покажется тебе пением ангелов!
  - Я все равно не уйду, - тихо, но настойчиво сказал Андрей.
  - Дебил, - бросила я Буткову.
  - Наташа, твой Игорь...
  - Саш, если ты хочешь что-либо более или менее приемлемое от меня услышать, то давай зайдем в квартиру. Заодно и аптечку тебе организую.
  - Наташа... - Бутков сделал еще полшага.
  - Бутков, бесполезно. Тебе легче линию фронта пересечь, чем со мной насчет Ангелины договориться.
  
   Я приглушила свет на кухне до минимума, голос понизила до шепота, ставя на стол аптечку.
  - Ангелина спит. У нее был тяжелый день, я не хочу ее будить.
  - Я злой на тебя до крайности. Что ты своему муженьку наплела? - Сашка морщился, когда я обрабатывала рану спиртом.
  - Сначала ты мне скажи, чего ты ко мне заявился. Больше пойти некуда?
  - Я шел от Ивана Александрова, мы неплохо там посидели. Александров же недалеко от тебя живет, а я и забыл. Только подхожу к подъезду - тут Игорек твой. Дома мама с Настей, не заявлюсь же я к ним в таком виде.
   Я особенно сильно прижала вату к щеке.
  - Ай, да больно!
   "Да, а мне приятно".
  - И ты решил меня среди ночи разбудить?
  - Помнится, ты когда-то клялась и божилась, что поможешь мне всегда, в любое время дня и ночи, если только мне это будет надо.
  - Ты тоже "клялся и божился", что у нас с тобой любовь до гроба. Так что мы квиты. Все, ноги в руки и уматывай из моей квартиры.
  - Вот как всегда: не держишь своих слов... Ты мне не сказала, почему твой Игорь на меня накинулся.
  - Приревновал. Мы поругались, и я выпалила, что мы с тобой всю прошлую ночь трахались. Я думала, он понял, что это я сгоряча...
  - А почему ты именно меня приплела?
  - Тебя не касается!
  - Я, между прочим, пострадавшее лицо, и потому...
  - Тебе компенсацию выплатить?! Вон дверь, вот на хер!
  - Дура. Ты просто дура.
  - Убирайся, медик хренов!
   Черт, да что ж за ночь-то! Я вышла вслед за Маецким в коридор, боясь, как бы он не хлопнул дверью и тем самым не разбудил Ангелину.
   Закрывая дверь, я заметила все так же сидящего у стены Андрея Буткова, который, кажется, заснул, положив голову на руки.
  
   10.
   Как ни хотела я проснуться раньше племянницы, она меня опередила.
  Когда я с раскалывающейся от каждого звука и шага головой, вошла на кухню, она уже успела привести себя в порядок и приготовить завтрак. Ангелина сидела на кухне, пила кофе и курила.
  - Доброе утро, Наташка!
  - Убью... - прорычала я. - Не ори...
  - О, бодун-с? - ухмыльнулась.
  - Да пошла ты... - беззлобно, с еле заметной улыбкой. - Одинаково ж пили...
  - Ага, только не забывай, я...
  - Алкашка со стажем, - и опять же, беззлобно.
  - Что тебе: кофе или рассол? Или то и другое вместе?
  - Спасибо, пока не беременна. Кофе и сигаретку, - проскулила я, опускаясь на стул. - А сколько времени?
  - Восемь утра.
  - Ух ты, ёлки, рано... Я сейчас.
   Да, голова раскалывалась, плохо было невероятно. Но я должна проверить, караулит ли еще Бутков Ангелину.
   Я тихо-тихо приоткрыла дверь. Андрей сидел на подоконнике, чуть запрокинув голову и закрыв глаза. Тихонько закрыла дверь.
  - Куда ходила?
  - Да так... Налей кофе.
   Зазвонил телефон. "МАМА" - моя.
  - Ангелина, сними трубку, скажи, что ты у меня, а я еще сплю. А то мама подумает, что я заболела и мигом сюда примчится.
  - Алло, доброе утро, теть Маш... А, да, я у нее. Нет, все хорошо, я завтрак готовлю, а Наташа еще спит. Хорошо, до свиданья.
  - Ну что там?
  - Да ничего, просто звонила, узнать, что ты тут.
  - Не пойму, чего в такую рань.
  - Наташа, Бутков до сих пор там?
  - Где? Там, куда ты его вчера послала? - я сделала вид, что ничего не понимаю. - Не знаю, туда, говорят, билет в один конец.
  - Наташа... - пристальный взгляд в глаза.
  - Да, он там. Спит.
  - А-а-а... Ну и хрен с ним. Иди в ванную, чучело.
  - Сама такая, - ответила я, но послушалась.
  
   Прохладный душ вернул мне жизнь, прямо таки живая вода... Чувствовала я себя сейчас гораздо лучше. Стоп! Из-за двери мне слышится какой-то шум, голоса... Черт! Я побежала в прихожую. Распахнула двери.
   Бутков стоял перед Ангелиной на коленях, просил прощения. Племянница стояла, лицо ее ничего не выражало. Но я знала, что душа ее рвет и мечет. Поверить и разбиться? Послать - и жить под маской, с вытравленной душой. Хрен редьки не слаще...
  - Андрей, уйди. Не выставляй посмешищем ни меня, ни Наташу перед ее соседями.
  - Ангелиночка, я же люблю тебя. И ты меня тоже...
  - Я люблю только себя и своих близких. На тебя мне, сука, плевать, - как отчеканила. Даже меня мороз по коже продрал.
   Резко встал с колен, подскочил к Ангелине, впихнул в квартиру. Я - за ними.
  - Пусти! Пусти, сволочь!
   Я могла бы ей помочь, ударить Буткова чем-то тяжелым, но... На самом дне души племянница была не против. Сколько бы Бутков не причинил ей боли, как бы она его ни ненавидела - Ангелина любила Андрея... Давно. Так давно, что не помнила себя без этого чувства к Буткову. А он просто ею играл... И никто, ни я, ни Ангелина, не знали, что Андрей Бутков задумал на этот раз. Почему парень, у которого через месяц свадьба, провел ночь на лестничной клетке, умоляя простить себя другую девушку? Почему сейчас просит прощения? В этот раз его простят, а он снова вытрет об душу ноги... А потом снова будет умолять и клясться в вечной любви. А моя племянница снова будет рыдать, собирая себя по частям.
   Десять секунд я стояла, взвешивая "за" и "против"... А потом прыгнула с разбегу Буткову на спину, сдавив шею:
  - Урод, пусти ее!
   Ух ты, подействовало. Бутков отпустил Ангелину; Ангелина, ошарашенная, прислонилась к стене.
  - Слезь с меня, идиотка! - это мне. - Ангелин, ну скажи ты ей.
  - Наташ, держи его покрепче, я сейчас кое-что кое-кому оторвать хочу.
  - Ангелина!
   Бутков все-таки стряхнул меня с себя, выругался и выскочил за дверь, громко ею хлопнув.
  - Не, ну не дебил? - племянница скривила губы.
  - Дебил... - согласилась я.
   Мы всегда любим не тех, кого надо.
  
   Весь день я провалялась на кровати. Ангелина уехала в Луганск, интригующе подмигнув мне:
  - Вернусь вечером... Жди-и...
   Около пяти вечера приезжали родители. Мама отчитала за то, что в холодильнике у меня повесилась крыса на собственном хвосте... Я сказала, что у меня разгрузочный день.
  - Да конечно! У тебя вся неделя - разгрузочный день.
  - Я ем так, как мне нравится и когда мне нравится. А силком в меня еду запихивать не надо.
  - Ладно, не возникай! - крикнул папа из ванной. У меня потек кран, и он его чинил.
  - Слушай, Наташа, может, все-таки лето дома поживешь? - мама поставила на стол чашку с чаем. На столе стояла коробка конфет, печенье и сгущенка. У меня в доме может не быть мяса, картошки или чего-то еще, но сладкое - моя святыня - должно быть всегда.
  - Нет.
  - Ты не хочешь домой?
  - Хочу. Просто я не вижу в этом необходимости. От квартиры до дома - полчаса ходу, на машине - так вообще "тьфу". Мне очень нравится жить в квартире.
  - А не страшно?
   Конечно, "очень страшно", когда у тебя в коробке под кроватью "ПМ" лежит.
  - Нет, не страшно.
  - А не скучно?
  - От меня Лукина два часа назад уехала.
  - А...
  - Мам, я люблю оставаться в доме одна. Слушать музыку, думать. Мне это не обходимо, я уже так привыкла. Тем более после общежития побыть наедине с собой - рай просто.
  - Ну хорошо, если ты так считаешь...
  - Да, я так считаю.
   Вышедший из ванной папа меня поддержал:
  - Да пусть живет, если ей так хочется. Только мы...
  - В любой момент можем приехать и проверить, чем ты тут занимаешься, - закончила мама.
  - Обязательно, - кивнула я с улыбкой. Фразу про "любой момент" родители мне повторяют с шестнадцати лет.
   Когда родители уже уходили, папа сказал:
  - А ты давно у наших Беликовых была?
  - Ну с месяц назад. А что?
  - Загляни к ним на днях. Дядя Витя на поле за поселком собирается, Макс же машину учится водить. Ты б тоже попрактиковалась. Не забыла еще, что на экзамене сдавала?
  - Пап, я уже три месяца, как права получила.
  - Ну все равно. Неужели тебе за руль не хочется?
  - Хочется, - честно ответила я.
  - Так давай нас с мамой домой на "газели" подбросишь.
  - А потом как? Я пешком не хочу.
  - Я тебя обратно отвезу.
  - Пап, не суетись. На днях загляну к Беликовым и все решу.
  
   Ангелина приехала через час. Но в квартиру почему-то подниматься не стала... Вместо этого она выдернула меня от телевизора, где как раз показывали мои любимые "Унесенные ветром", и в приказном порядке заставила спуститься на улицу.
   Было начало седьмого, жара спадала. На лавочках у подъезда стал собираться народ. Когда я, злая до чертиков, выскочила из подъезда, народу пока было немного - три старушки сидели у соседнего подъезда и обсуждали какой-то сериал.
   Все это я отметила боковым зрением. А центральным...
   Прямо напротив меня стояла мечта. Черная, сверкающая, таящая в себе опасность и мягкость одновременно; она замерла, как пантера перед прыжком, и смотрела на меня своими круглыми глазами. Имя этой мечте "БМВе138_750i".
   Водительская дверь распахнулась, из нее выскочила моя племянница.
   Прошествовала ко мне, как манекенщица на подиуме, стараясь выдержать лицо в стиле "кирпич". Но, приблизившись ко мне, не выдержала и завопила:
  - Нравится?!
  - Конечно, нравится! Я давно тебе говорила, что "сузуки" мне не нравится, тебе надо "БМВ"! Ты не пожалеешь, это же 750!
   Лукина зажала мне рот рукой.
  - Это не моя машина.
   Я что-то промычала в ладонь, уже догадываясь, что именно, то есть кого, Ангелина имеет в виду.
   Племянница помахала передо мной ключами, убрала ладонь от моего рта и торжественным тоном изрекла:
  - Дарю!
  - Лукина, если бы ты только знала, как я тебя люблю! - сказала я и крепко обняла ее за шею.
  - Знаю, знаю. Ай, дура, ты меня задушишь! Да пошли уже в квартиру, нам еще предстоит придумать, что сказать твоим родителям, откуда у тебя такая шикарная, новая (!) тачка! Да отпусти меня уже! Да успеешь ты еще ее обновить, все столбы Луганской области ждут тебя!
   Такой счастливой, как в тот момент, когда крепко сжала в руке ключи от "бехи", о которой мечтала с десятого класса, я давно себя не чувствовала...
  
  - Ну, и что своим будешь говорить?
  - Я придумала все. Зависит от моего умения врать и от отношения моих родителей к Игорю и отношения Игоря ко мне...
  - И?..
  - Я скажу, что за "Х5" кредит давно выплатили, но в силу определенных обстоятельств, его пришлось продать и купить немного "поскромнее" - "БМВ 750"; Игорь на этой машине теперь ездит. И он просто написал доверенность на мое имя - и все.
  - Маленькая деталь, - племянница выпустила облачко серого дыма, - я почему-то думаю, что твои заподозрят подвох...
   Мы обе замолчали. Да... Мама мне кофточку на дискотеку у Ангелины не разрешала брать, а тут...
  - Но не все так плохо! - изрекла племянница тоном Архимеда, который вот-вот должен закричать "эврика!".
  - Что придумала?
  - Тебе просто надо жить вместе с Игорем.
   Я скривилась:
  - А...
  - А ты понимаешь, что это единственный более-менее приемлемый вариант для твоих родителей. До сентября не потерпишь, что ли?
  - Потерплю. В принципе, мама всегда поддерживала гражданский брак. Вот и проверим.
   К тому же я смутно надеялась на папину поддержку. Да и с Игорем мы давно встречаемся, и мне уже не пятнадцать.
  - Вот и решили. Давай прокатимся?
  - Давай! Секунду, - где-то в глубине квартиры зазвенел телефон. Я быстро нашла его под одеялом в гостиной. "Марина Меньшихова" - сообщил дисплей. - Алло, Марин. Привет. Сегодня в десять? А кто будет? Гришка, Наташка, Юрка, может быть, Ира? Марин, ничего обещать не буду, может, выйду, может - нет. Хорошо, спасибо.
  - Что там?
  - Меньшихова звонила, предлагала вечером выйти, в центре за столиками посидеть. Ладно, дай я приведу себя в порядок и... поедем!
  - У меня есть другое предложение: давай съездим к Аксинье?
  - Да, точно! Я согласна. Позвони, спроси, сможет ли она с нами увидеться.
  - Сейчас.
  - Звони, а я пойду достану из холодильника бутылку вина.
   Я по кухне едва ли не прыгала. Вот это сюрприз преподнесла мне племянница! Дело даже не в том, что это машина, а в том, какая именно! "БМВ" из фильма "Бумер"! Я чуть ли не визжала от радости!
  - Сможет! - крикнула из гостиной Ангелина.
  - Иду!
  
  - Ощущения, я тебе скажу, феерические! - я посмотрела на себя в зеркало заднего вида: улыбка на все тридцать два, глаза как фонарики на новогодней елке...
  - За дорогой следи! - Ангелина рассмеялась, открыла пачку сигарет и закурила.
  - Растяни мне и перезвони Аксинье Николаевне и скажи, что мы подъезжаем.
   С Аксиньей Николаевной Харламовой я сблизилась, когда она работала у нас в школе психологом. Я тогда была совершенно... другой. Натянутые отношения с Маецким. Самооценка была нулевая - я некрасивая, толстая и прочее по списку. К родителям обращаться не хотелось, как всем подросткам, наверное... Друзья не понимали, а с Ангелиной я еще не общалась.
   День за днем я проходила мимо кабинета Аксиньи Николаевны. Психологов я сторонилась. Возможно, потому, что считала, что человек может болеть только физически, а душевно - это промежуточное и проходящее, и человек может сам разобраться. До сознания не доходила, что боль души может быть такой же серьёзной, как и физические травмы. Все еще пыталась справиться со всем сама. Но в один обычный школьный день все изменилось...
   Однажды Аксинья Николаевна стала свидетельницей нашей с Маецким ссоры. Маецкий сказал "последнее слово", и ушел. Я осталась стоять в коридоре возле этажерки с цветами.
  - Что, все так плохо?
   Я обернулась. За спиной у меня стояла Аксинья Николаевна.
   Как всегда, разбитая после ссор с Сашкой, я просто кивнула:
  - Да...
  - Пойдем поговорим?..
   Я согласилась. И тот разговор... После разговора с Аксиньей Николаевной мне стало намного легче. Она подобрала нужные и понятные слова, помогла разобраться в тех проблемах, которые я не способна была решить. Аксинья Николаевна стала моим лучшим другом, не считая Ангелинки. В разговоре с ней я могла быть полностью откровенна и уверенна, что меня поймут. Она верила в меня даже тогда, когда я не верила сама себе.
   И той кошмарной осенью почти четырехгодичной давности, Аксинья Николаевна буквально вытащила меня из "меня" - я смогла воспринимать себя такой, какая есть, ценить и любить себя, помогла прийти в себя после расставания с Маецким.
   Через полтора года я познакомила Аксинью Николаевну с Ангелиной. Племянница находилась тогда в ужасном состоянии. Тогда в системе сбыта племянница находилась одна, были жуткие проблемы - самоубийство Димы, потом смерть Васильевича... Ангелина сама оказалась на "краю могилы". Сил у нее не было ни на что: "Я устала бороться. Нету сил больше. Ничего не хочу" - вот и все слова за тот период.
   У меня в голове блеснул спасительный лучик. Помочь ей могла только Аксинья Николаевна. Рассказывая о ней племяннице, я говорила так:
  - С этим человеком ты можешь быть предельно откровенна, как со мной. Аксинья Николаевна поможет тебе. Она меня буквально со дна вытянула после Маецкого... И тебе поможет.
   Помогла. Шаг за шагом, советом, делом... Ангелина пришла в себя.
   С тех пор вот мы и общаемся... Просим с Ангелиной у Аксиньи Николаевны совета и поддержки, если это надо, и не было еще случая, чтобы нам отказали; или просто собираемся втроем и, как говорит моя Лукина, отводим душу.
  
   - Ты не пьешь сегодня?
  - Нет, Аксинья Николаевна, - я улыбнулась, глядя на машину, которая сверкала в лучах закатного солнца. Мы сидели в старом заброшенном парке на окраине поселка, сюда редко кто приходил вечерами, да и днем развалины старого фонтана, на котором мы сейчас сидели, были не видны из-за беспорядочно разросшихся густых деревьев. - Я за рулем.
  - Это звучит гордо! Предлагаю тост! - Лукина встала, прокашлялась и изрекла. - За Наталию Беликову, богиню за рулем: пассажиры молятся, пешеходы крестятся!
  - А если Ангелина Игоревна сейчас не заткнется, то домой пойдет пешком! - в тон племяннице, беззлобно и со смехом ответила я. - Ладно, я согласна. Осталось только родителям объяснить, откуда у меня такая тачка.
  - Ну и? Придумала уже что-то? - Аксинья Николаевна взяла зажигалку и закурила.
  - Ага, придумала. Основной составляющей моего плана является Игорь. Он переезжает жить ко мне, родителям я говорю, что "Х5" он продал и купил "750" взамен. А на меня написал доверенность. Дело за малым: уговорить Игоря.
  - Я думаю, он обрадуется. Наконец-то его желание осуществится. Он же любит тебя.
  - А я его - нет. Я просто его использую. Скоро должна выйти моя первая книга. Его отцу принадлежит самое престижное издание в области - "Шик". В 90-х Виктор Сергеевич купил его в абсолютно убыточном состоянии, за "пять копеек", грубо говоря. Отец Игоря - царь и бог издательства Луганска и области; в обход "Шика" меня ни одно издательство не примет.
  - Давай в Киеве тебя издадим... - Ангелина вальяжно выпустила дым.
  - Я не хочу прыгать через голову. Сначала я хочу выпустить книгу, так сказать, на Родине, а потом уже...
  - Правильное решение, - сказала Аксинья Николаевна. - Только помимо всего прочего... Тебе не кажется, что ты просто не позволяешь себе быть счастливой? По всему видно, что Игорь именно тот, образ которого ты рисовала с детства: умный, начитанный, высокий, красивый. Тебя любит и принимает тебя со всеми твоими достоинствами и недостатками. Так...
  - Какого хрена мне надо? - закончила я. - А я сейчас объясню.
  - Я не это имела в виду.
  - Ты зациклилась на Маецком. Вот и все.
  - Ангелина, а ты, хочешь сказать, на Буткове - нет?
  - Нет, - племянница, прищурившись, обвела взглядом меня и Аксинью Николаевну. Я потянулась к пачке сигарет и закурила. - У меня парень есть.
   Я расхохоталась:
  - Господи, какой по счету? И надолго?
  - Ой, замолчи. В этот раз, думаю, надолго. Это Леша Быстров.
  - Кто? - я подавилась дымом и закашлялась. Аксинья Николаевна похлопала меня по спине. - Он же... Он же... Мент!
  - Ну и что? - безмятежно ответила Ангелина.
  - Ты с ума сошла! Парадоксальнее только мент и проститутка! Как вообще такое может быть?
  - Ну-у... Я ездила в гости к бабушке с дедушкой, а Леша - их сосед. Мы как-то разговорились, потом сходили погуляли, и вот...
  - Ангелина, насколько я знаю, Быстров - очень принципиальный, справедливый, честный парень... Учитывая специфику его профессии... Да ты сама понимаешь.
  - А может, это любовь! - Аксинья Николаевна улыбнулась.
  - Угу, любовь. Где вы ее сейчас видели?
  - Так, Наталия у нас сегодня ворчливая. Ты радоваться должна - какой тебе подарок любимая подруга сделала!
  - А я и радуюсь, Аксинья Николаевна, - я притянула Ангелину к себе и поцеловала в щеку.
   Племянница высвободилась из моих рук, у нее затрезвонил телефон. Пришла смс-ка. Ангелина открыла ее и... странно побелела. Пальцы судорожно сжали экран, а затем расжались. Телефон упал в траву.
  - Ангелина! - я схватила ее за плечи.
  - Там... Все в-в пор-рядке. Мне срочно надо уехать.
  - Давай я тебя отвезу...
  - Нет!
   Тем временем Аксинья Николаевна подняла телефон. Как оказалось, пришла не смс-ка, а ммс-ка. А в ней две фотографии... При взгляде на которые меня едва не вывернуло. На них была изображена зверски убитая девушка, в луже крови, с развороченным лицом. Под фотографиями была подпись: "Скоро, тварь, это и с тобой случится".
  - Ангелина...
   Но племянница уже пришла в себя:
  - Так, Наташа, сейчас отвозим Аксинью Николаевну домой, потом вызываем охрану. Ты довозишь меня до Луганска, потом звонишь Игорю, и вы вместе едете к тебе домой. Все, в темпе! Это уже не шуточки!
  
   11.
   Нажимая на газ, я внимательно следила за дорогой. За все время до Луганска, мы с Ангелиной еле пару слов друг другу сказали. В конце концов, со сведенных судорогой губ я все же смогла выдавить вопрос:
  - Кто... на фото?
  - А ты не узнала?
  - Н-нет.
  - Марина Алексеенко, наш бухгалтер. Слушай меня сейчас внимательно. Я через час дам тебе билет на самолет в Киев. Пару дней отсидишься там, затем полетишь в Москву - у Игоря там квартира.
  - Я никуда без тебя не поеду. Ты прекрасно это знаешь.
  - Наташа, меня не сегодня-завтра могут убить. Между "старшаками" сейчас идет война, и... Сейчас, минута, я отвечу на звонок... Алло, да я. Да, я знаю. Что?! Я не успею! Кто едет? Хорошо... - племянница швырнула телефон. - Наташа... Афгана убили... мне сейчас позвонил человек из его охраны, доверенный. Сказал, что надо срочно уезжать. Как можно дальше!
  - Твою мать! - я резко взяла вправо - меня подрезала какая-то ржавая "копейка". И в тот же момент я увидела, что за моим "БМВ" пристроился джип "тойота".
   Телефон зазвонил снова, на этот раз у меня:
  - Алло!
  - Слушай меня внимательно, твои "точки" перекрыты. Если ты сейчас остановишься, то с тобой и твоими близкими будет все в порядке. Если же нет... Уже через полчаса все твои карточки будут заморожены, ты не успеешь сбежать. Думай! А пока...
  - Наташа... - Ангелина дотронулась до моей руки, лежащей на коробке передач. - Сворачивай, дальше жилые кварталы...
   Механически я выполнила то, что мне сказала племянница.
  - Я-я... Мне надо подумать! - выдохнула я в трубку.
  - Думай, но не долго.
  - Что там?! Кто тебе звонил?!
  - Ангелина, звонил кто-то из того джипа. Ты звонила Лексу?
  - Он едет сейчас из Северодонецка, отряд навстречу нам выслали.
   Резкий треск - и боковое зеркало посыпалось осколками. Я посмотрела в зеркало заднего вида - прибавился еще один джип.
   Пальцы, вцепившиеся в руль, свело от напряжения, в голове кружилось. Я понимала, если "БМВ" не зажмут между джипами, то я сама во что-то врежусь. Исход один. Мне еще слишком рано проходить такие "тест-драйвы".
   Я не знаю, что на моем лице увидела Ангелина, но она вдруг повернулась ко мне и совершенно спокойно и твердо произнесла:
  - Останови машину. Я выйду.
  - С ума сошла?!
  - Мне терять нечего. Пусть лучше я одна умру, чем... Я не знаю, сколько во мне человеческого осталось... Я убивала людей, хладнокровно, в упор... Зная, что у них есть дети и семьи. Я... Так мне и надо. Останови машину!
  - Заткнись!!! - завизжала. Так, что у самой звон в ушах. - Мы прорвемся, мы вместе! Я без тебя потом не смогу! А я? Я чем лучше, если я тебе в этом помогаю?!
   Внимание расфокусировалось, я просто ехала, не понимая куда. Пока, наконец, не дошло, что мы приехали на окраину Луганска, на заброшенный завод. Что нас загнали в ловушку...
   Мой телефон зазвонил опять.
  - Ну что, остановишься? - на том конце провода усмехались, издевательски скаля зубы.
   Ехать дальше некуда. Я остановила машину. Тихо шепнула Ангелине: "прости, но в одиночку сдохнуть я тебе не дам". Набрала номер того, кто мне звонил:
  - Давай поговорим. Но без твоей охраны.
   В этот момент телефон зазвонил у Ангелины.
  - Контракт? Это блеф, я тебе не верю! - племянница сжала кулаки.
  - Да ведь вы без стволов не выйдете! Девочки, вы свое отыграли. Даже заигрались, я бы сказал...
  - В чем проблема? - я достала из бардачка "ПМ" и "Беретту". Последний швырнула Ангелине. - Бери и ты свой.
  - Сейчас выйдем, - прошипела Ангелина в трубку, после чего отключилась. Затем племянница обратилась ко мне. - Судя по всему, это ловушка. Главных - двое, с ними сейчас и будем говорить. Все их предложения насчет взаимовыгодного контракта - блеф чистой воды. Им не с руки с нами сотрудничать, денежный оборот слишком велик. Главная цель - убить нас. То есть меня. Я - основная мишень, - Ангелина хмыкнула. - Я тебя умоляю, если что-то... В общем, не думай обо мне. Спасай себя...
  - Ангелина... - слезы выступили на глазах, я крепко на пару секунд зажмурилась. - Мне тебя никто не заменит.
  - Пойдем.
  
   Для летней ночи было прохладно. Луна только-только взошла, и развалины некогда самого могущественного завода Донбасса выглядели жутковато. Но ладони вспотели не из-за этого.
  - Не вздумайте стрелять. Наша охрана только и ждет приказа, чтобы перерезать ваших близких. Давайте договоримся, - от темной машины отделилась тень и на шаг приблизилась ко мне и Ангелине.
  - О чем? - Ангелина слегка повысила голос.
  - Все такие же простые насущные вопросы. Делиться надо! - вторая тень поравнялась с первой. - Афган не захотел, и... Ангелина Игоревна, вам же наверняка уже известно, что произошло со старым знакомым Карелина?
  - А как же с вами договориться, если вы гарантии требуете, а сами никаких взамен не даете? Допустим, мы подписываем контракт, а вы нас на следующий день - на нары?
  - Непростые вы штучки! Мы к этой ночи почти год готовились! Как же - гроза всех криминальных авторитетов страны!
   Я старалась не отвлекаться от разговора, но в голове неотступно сверлили две мысли: "Где Лекс? Где наша охрана? По "маячкам" в "БМВ" нас давно должны были вычислить и приехать на помощь!"
  - Наташа, все теперь будет в порядке, - тихо шепнула мне Ангелина. - Доверься мне и подыгрывай.
   Я ничего не поняла, но приготовилась действовать.
  - А вы можете представиться? А то как-то нехорошо получается: вы нас по именам знаете, а мы с тенями разговариваем! - Ангелина на шаг ближе к "теням".
  - Калельский Михаил.
  - Баварин Сергей.
  - Очень приятно познакомится! - громко произнесла племянница, а мне еле слышно бросила: - Стреляй, если что.
   Ангелина уверенным шагом направилась к тени, которая представилась Калельским Михаилом.
   Я замерла и крепче сжала "ПМ", готовая в любую секунду выстрелить.
  - Димочка, дорогой! Вот так встреча! Не ожидала! - довольным голосом пропела Ангелина. - И что же, не обнимешь меня?
  - Лукина, вы что, меня зовут Михаил! - как-то неуверенно ответил Калельский.
  - Да брось! А я почти поверила, что ты утонул. Так натурально все подстроил!
   Напрягая зрение, я увидела смутное очертание "Беретты", дуло которого уперлось где-то между ног Калельского.
  - Сука, ствол убери!
   Все произошло мгновенно. Я увидела, как Баварин мгновенно среагировал на слова Калельского и вскинул руку с пистолетом. Одновременно с этим... выстрелила я, секундно прицелясь.
   Калельский буквально швырнул Ангелину в ту сторону, куда я стреляла... Я на пару секунд зажмурилась, а когда открыла глаза... Ангелина лежала плашмя на земле, Баварин не подавал признаков жизни. Я кинулась к племяннице.
  - Стой, иначе я ее пристрелю!
   Ангелина жива! Я стала на месте; пальцы свело судорогой.
   Где-то мелькнула мысль, что я убила человека. Впервые в жизни. Но эмоций никаких не вызвала.
  - Дима! - позвала племянница.
  - Меня зовут Михаил! - прорычал Калельский.
  - Димочка, я думала, что ты мертв... Но ты все же жив, и я очень этому рада! Давай спокойно поговорим!
   Я ловила каждое слово, пытаясь сообразить, как мне действовать. Дима Карелин жив! Сын Васильевича жив! Невероятно... Но об этом будет думать позже. У Калельского Михаила, он же Дима, был в руках еще и пистолет племянницы.
   Сознание прояснялось, стало казаться, что вся эта кошмарная ночь - чистой воды постановка, режиссером которой является оживший мертвец Дима Карелин.
   А Ангелина, вспомнив, что Дима когда-то очень сильно любил ее, играет свою роль, от качества игры зависят наши с ней жизни...
  - Сука, заткнись!
  - Дима, что тебе нужно? Давай все обсудим спокойно!
  - Нам нечего выяснять. Ты во всем виновата! Ты влезла в мои отношения с отцом, он все завещал тебе! Да еще и Лильку пригрела!
  - Дима, но ты же... Все же думали, что ты мертв...
  - А отец даже искать меня не стал. Подделку в гроб положил и успокоился! А потом и ты подсуетилась! Все к рукам прибрала! А я ведь тебя любил!
   Еще крепче сжала "ПМ".
  - Димочка... А ведь и я тебя любила. И до сих пор люблю...
  - Врешь! Ты чуть меня не пристрелила!
  - Я должна была проверить... то, что ты жив - невероятно! Давай наедине поговорим... Только ты и я. Отпусти только Наташу... Дима... Ну поверь мне. Все люди ошибаются. Ты же до сих пор меня любишь! - Ангелина медленно попыталась встать. К моему удивлению, Дима ей это позволил. - Дима, ну давай поговорим! Если ты хочешь в долю - пожалуйста...
  - В долю?! Это все, что ты мне можешь предложить?! Мне, Дмитрию Карелину?! Так, выбирай, либо ты едешь со мной и соглашаешься на все мои условия, либо... даже ваших трупов не найдут...
   У меня по коже прошел холод, но не от ветра.
  - Хорошо, Дима, я согласна. Только можно мне с Наташей попрощаться?
  - Нет. Я долго за вами следил, знаю, что вы все делаете сообща. Где гарантии, что она за тебя мне что-нибудь не сделает? И, кстати, я не могу просто так ее отпустить - на меня тут же начнется травля. Так что я сейчас ее свяжу и будет она сидеть в "тойоте" до тех пор, пока мы с тобой не вернемся...
   Нелогичность и непоследовательность Диминых слов бросалась в глаза. Глупые несостыковки, Карелин же не может не понимать, что нас уже ищут. Кроме того, насчет охраны в джипах - явный блеф, у него был всего один подельник, Баварский, которого я прихлопнула. По-моему, Карелин психически больной. Другого объяснения я не вижу.
   Мысли метнулись к тому моменту, когда я выстрелила в Баварского. "Я убила человека", - проплыла в голове мысль. - И где же истерика по этому поводу? Где угрызения совести? А как же заповедь "Не убий"?". Да ничего такого. Когда опасность угрожает Ангелине у меня в голове одна мысль: защитить, спасти ее абсолютно любой ценой...
  - Я твои гарантии, - сурово сказала племянница. - Кроме того, я тоже рискую, соглашаясь на твои предложения.
   Ангелина очень медленно, не поворачиваясь к Диме спиной, стала подходить ко мне. Я пошла ей навстречу. Вокруг было накидано кучи всяких камней, обломков металла и кирпича; племянница могла споткнуться и упасть.
  - Ангелина, я тебе помогу! - Дима буквально подскочил к ней. Ну да, глупо было надеяться, что Карелин не проконтролирует.
   Во мне боролось несколько решений. Точнее, незнание, какое конкретно предпринять. Мне надо пристрелить Диму, и тогда все разрешится. А где гарантия, что увидев направленное на него дуло, Карелин не прикроется моей племянницей? Нету.
   Ангелина подошла ко мне, крепко обняла и выдохнула в самое ухо:
  - Я дам о себе знать, я буду жива, - и уже громче, явно на "публику", - но сейчас я уеду с Димой...
  - Хор-рошо, что я должна делать?
  - Ничего пока, - ответил Дима. - вернешься в клуб, будешь вести себя как обычно, и моей сестре ничего не скажешь. И убери, наконец, ствол, а то вон руку свело.
   Тут я осознала, что "ПМ" уже давно в моей руке направлен не на Диму, а просто рука опущена, только пальцы как-то странно занемели.
  - Спасибо за заботу... - прошипела я, но договорить не успела. Резкий свет фар осветил руины завода и ослепил мне глаза. Кто приехал, я не поняла, но молилась, чтобы наша охрана.
   Машина остановилась, хлопнула дверь.
  - Наташа!
  - Игорь?!.. - я осталась стоять на месте; рука непроизвольно дернулась в ту сторону, откуда я услышала голос.
  - Все в сборе! - Карелин рассмеялся. - Ну что, друг, достал Лекса из-под обломков?
  - Тварь! - Игорь рванулся к нему, но тот остановил его:
  - Игорь, у меня в руках два пистолета и Ангелина-Кошка.
  - Игорь, не надо, - тихо попросила Ангелина. - Мы с Димой обо всем договорились, сейчас я уеду с ним, мы все решим...
  - То есть как?
  - Игорь, я тебя умоляю, делай то, что говорит Ангелина... - чуть слышно вдохнула я ему в ухо.
  - Димочка, уже слишком поздно, может, мы поедем? - я знала, что Ангелины сейчас случится приступ тошноты. Но тем не менее, она сделала то, что сделала - поцеловала Диму.
  - Ладно, поедем...
   Ангелина и Дима пошли к машине. Дима шел чуть сзади, и я поняла, что племянница идет под прицелом.
  - Дима! - крикнула я.
   Карелин обернулся:
  - Что?
  - Будет честно, если я отдам Ангелине свой пистолет. У тебя же их два. А я боюсь за нее.
  - Справедливо. Но учти, Беликова, если что - она выстрелить не успеет.
   Внутренности захолодели.
  - Только попробуй, сука! Я тебя по стенке размажу! - Игорь в два прыжка подскочил к Карелину.
   Все произошло на секунды. Дима растерялся, и один пистолет выпал у него из рук. Второй выбила племянница. Игорь уложил Карелина на землю.
   Я лихорадочно набирала номер охраны, вызывая помощь.
   Дима матерился, что-то кричал, а потом вообще сорвался на истерику... Всем стало ясно, что у Карелина-младшего проблемы с психикой, он просто невменяемый. Все остальное придется выяснять.
   Я кинулась к Ангелине, спотыкаясь о кирпич.
  
   Как долго тянется эта чертова ночь... Два часа. Я молчу, смотрю на дорогу. Ангелина молча курит.
   Слава Богу, что я упросила Игоря оставить меня в покое и заниматься Карелиным.
  - Подкури мне, - тихо попросила я. - Куда тебя отвезти?
  - В клуб, - ответила Ангелина, выполняя мою просьбу. - Мне еще разобраться нужно... Лекс мертв.
   Лекс мертв... Точно. У меня из головы вылетело. Сожаление и боль придет потом. Пока - только принятие факта.
  - У него невеста беременная... свадьба должна была быть через две недели... - Ангелина передала мне сигарету.
   Я затянулась. Вот что можно было ответить? Ни черта...
  - Ангелина, давай о Лексе поговорим в "Опере". Куда Игорь повез Диму?
  - Не знаю, но предполагаю, что в клинику в Донецк. У него явно что-то не в порядке с головой.
   Я нервно коротко рассмеялась:
  - Да ну, такую игру провернуть. Мне кажется, что Дима решил тебя запугать, устроив такой спектакль... Поскольку Афган дружил с Васильевичем, то Диме не составило особого труда убрать Афгана. Он знал планировку квартиры, да и сам Афган, я думаю, был рад увидеть любимого сына своего покойного друга живым и невредимым...
  - То есть... Карелину-младшему нужно было...
  - Создать впечатление, будто это кто-то очень крупный "сверху" открыл охоту, - закончила за племянницу я. - Так и вышло: шухер такой получился... И на двух джипах поехали потому что нужно было создать впечатление количества охраны.
  - Ты права... - задумчиво протянула Ангелина. - Потеря Афгана - это серьезно... А может, и опасно. Как-никак, а он нас здорово крышевал...
  - Меня больше заботит Лекс... - тихо сказала я.
   Остаток пути мы ехали молча.
  
   12.
  
   Есть ситуации, когда играешь ты.
   А есть ситуации, когда играют тебя...
  
   Я буквально ввалилась в квартиру... Я не была пьяна. Я была вымотана, больше морально, чем физически.
  
  
   Четыре дня меня практически не было в поселке. Остаток той сумасшедшей ночи мы с Ангелиной и Игорем провели, решая, как поступить с ожившим Карелиным. Игорь предлагал его пристрелить, я с ним соглашалась. Ангелина настаивала на том, что нужно Диму лечить, тогда он был не в себе.
  - Ангелина, ну это же не сиюминутное действие! - Игорь встал и прошелся по кабинету. - Он сам сказал, что год тебя вычислял! Значит, планировал! Значит, думал!
  - Ну и что?! Васильевич бы этого не одобрил! Он Диму любил больше жизни! - Ангелина повысила голос.
  - Да-а, - я закашлялась дымом, переложила сигарету из правой руки в левую. - А дневник? Забыла что ли? Да после тех записей, где Дима писал, что любимого папочку ненавидит, у Александра Васильевича инфаркт случился!
  - Да, но так поступить, как предлагаете вы...
  - Ангелина, Карелин, когда Наташа выстрелила в Баварина, кинул тебя на эту пулю! - чуть ли не взревел Игорь. - Он тебя чуть не убил!
  - Ну не убил же... - невозмутимо ответила племянница, - а застрелил бы - значит, так надо.
   Мне показалось, что я схожу с ума. Ну не могла я поверить, что моя прагматичная и рассудительная племянница несет такой бред.
  - Ангелина, - почти прорычала я. - Лекс мертв. Ты прекрасно знаешь, что для нас он стал больше, чем просто начальник охраны. Он два раза тебе жизнь спас! А теперь его убила какая-то сука! У Лекса скоро должен родиться ребенок! Как сообщить об этом его невесте?!
   Ангелина поморщилась и уже собиралась ответить, но тут в кабинет со слезами на лице влетела Лиля и прорыдала:
  - Не убивайте Диму... Я вас очень прошу... Он - единственный, кто у меня остался. Отправьте его лечиться, я с ним поеду. Только не убивайте! Или... или тогда и меня...
   Лиля упала на колени.
  - Лиля, встань, пожалуйста... - Ангелина тряхнула Лилю за плечи. - Дима будет жить. Но сначала он должен вылечиться.
  - Да, я сама прослежу... Куда угодно, но пусть он живет... - Лиля встала с пола и вытерла слезы.
  - Лиля, а как ты узнала, что Дима жив? - я в упор посмотрела на сестру Карелина.
  - Он мне вечером прислал сообщение, а потом позвонил. Сказал, что разберется с одним делом, а потом мы встретимся.
  - Хм, а он тебе не рассказал, что именно за дело? - спросил Игорь.
  - Нет, сказал только, что это связано с Ангелиной. А час назад написал, что вы собираетесь его убить.
  - И не написал, почему... - я хмыкнула. - А ты, Лиля, как Чип и Дейл, поспешила на помощь...
   Объяснять ситуацию Карелиной мне не хотелось. Она и так с трудом меня выносит, так что может понять мой рассказ превратно. Пусть лучше расскажет Ангелина, а я умываю руки. Мне нужно еще заняться похоронами Лекса и сообщить о смерти его невесте...
  - Вообщем, так... - я устало вздохнула. - Ангелина, поступай как знаешь. Мое мнение неизменно. Проблемы еще будут с этим ненаглядным Димочкой, и стены больницы ему не преграда, даже с охраной. Я так думаю. Решай, как знаешь. Сейчас я еду домой, три часа сплю и возвращаюсь в Луганск устраивать похороны.
   Ангелина одними глазами сказала "Спасибо". Я пошла к двери.
   Лиля кинулась на меня и схватила за плечи.
  - Это ты тварь! Ты всех у меня хочешь забрать! Ты забрала у меня Ангелину, а теперь и Диму хочешь! Ненавижу тебя! - Лиля опять зарыдала. Я отодрала ее ладони от своих плеч. - Карелина, прекрати истерику! Мне ты на хрен не нужна, так же, как и твой братец!
   Я оттолкнула Лилю и вылетела на улицу, быстро заскочила в "БМВ". Через двадцать минут я была уже дома.
  
  
  
   На похоронах Лекса, Алексея Ветрова, шел дождь... Черная ткань на закрытом гробу стала покрываться темными пятнами; земля скользила под ногами, просачивалась между пальцами, когда кидали ее в яму, на гроб.
   Я стояла практически у могилы и еле сдерживала слезы. Справа от меня стояла невысокая девушка с огромными серыми глазами; медный блеск ее волос приглушал черный платок... Черное трикотажное платье обтягивало живот - девушка была на шестом месяце беременности - девушка немигающими глазами смотрела, как опускают гроб, и тихонько гладила живот, что-то шепча под нос. Слез у Ани, невесты Леши, не было. Она все их выплакала накануне похорон...
  
  
   Как только я позвонила в квартиру, где жил Лекс вместе со своей невестой, дверь сразу же распахнулась и я увидела невысокую девушку с выразительными глазами и объемным животом. Я только открыла рот... А она уже сказала:
  - Что-то с Лешей, да? - Аня даже не спрашивала, она скорее утверждала. - Я чувствую... Он умер, да?
  - Да... - глухо прошептала я.
   Аня заплакала, потом прижала ладони к животу... Погладила его... Ничего не сказала. Ушла в глубь квартиры, оставив входную дверь открытой...
  
  
   Ангелина, стоявшая слева, крепко сжала мою руку. С утра мы едва перебросились парой слов, не считая "привет", "все готово", "надо забрать Аню и ехать на кладбище".
   Я уже давно закрыла свой зонтик, и дождь теперь мог беспрепятственно капать на мое лицо, одежду... Душу... В какой-то момент я поняла, что по щекам стекают не только капли дождя, но и мои слезы...
   Я снова посмотрела на Ангелину и наткнулась на ее испуганный взгляд.
   Она думала о том же, о чем и я - о том, что повернись ситуация немного иначе, могил могло быть больше... На одну... Или на две...
   - Я не смогу без тебя, Лешка... - тихо прошептала Аня, когда гроб уже заколачивали.
   Я обняла ее за плечи:
  - Аня, ты не одна. Лешка оставил тебе частичку себя. Теперь он всегда будет с тобой. А мы будем тебе помогать...
   Аня ничего не ответила, только снова прижала ладони к животу и медленно, сгорбившись, пошла к машине.
   Сзади неслышно подошел Игорь и накинул на меня свою куртку. В виду всего произошедшего наша ссора была отодвинута на второй план...
   Я обернулась, смахивая слезы и все еще сжимая в своей руке руку племянницы:
  - Спасибо...
  
  
  
   Покурив перед сном, я легла в постель, прогоняя от себя мысли о прошедших днях. Завтра тоже предстоит нелегкий день. Во-первых, нужно будет съездить в Северодонецк, принять товар и выдать зарплату подчиненным. Во-вторых, Ангелина просила встретиться с Бутковым и передать ему письмо. В-третьих, нужно будет заехать вечером за Игорем и съездить к моим родителям. Рассказать легенду о моем "БМВ" а заодно и объявить, что мы с Игорем решили жить вместе... Вот это, пожалуй, и пугало меня больше всего. Но, в конце концов, я давно уже взрослый человек! И мое желание жить вместе со своим парнем выглядит вполне естественно. По крайней мере, для окружающих.
   Наконец, я уснула...
  
  - Да-а, мам... Хорошо, я приеду вечером. Но не одна, вместе с Игорем. Нет, ночевать не останемся. Все, мама... Вечером все объясню! Давай, пока!
   Как ни странно, но я не опаздывала. Времени было с небольшим запасом, как раз хватит на то, чтобы заехать в магазин и купить пачку сигарет.
   Наш поселок мне очень нравится, я рада, что я коренная жительница, а не приезжая. Богатая история, красивая природа, Северский Донец и Кондрат Булавин... Все это очень хорошо... Но так как численность населения не очень большая, то сплетни распространяются с неимоверной скоростью. Я не успею переехать по бетонному мосту через Донец, как все тут же будут передавать "сногсшибательную" новость: откуда у меня "БМВ". Как кто на памятник Кондрату Булавину залезет с мегафоном и будет вещать... С тех пор, как я начала встречаться с Игорем и все увидели, что он ездит на "БМВ Х5", минимальная цена которой - 109 000 евро, то сразу же мне присвоили звание элитной проститутки. Ну да ладно, прорвусь... Главное, чтобы эти сплетни не дошли до родителей раньше, чем я им объясню. А за сигаретами заехать все-таки надо...
  
   Солнечные лучи, попадая на машину, отражались от нее с неимоверным блеском. Музыка в салоне играла громко, причем слова песни были хоть и правдивые, но не всегда цензурные. При таком раскладе из "БМВ" должен был выйти какой-то парень в коже и цепях, но выпорхнула я - в легком летнем ярко-лезеном сарафане и черных солнечных очках.
   У летнего магазина, который все именовали не иначе как "клетка", почему не знаю, да и настоящего названия не помню, стояло несколько человек. Гришка, Зинаида Федоровна, еще кто-то, кого я не узнала и... отец Маецкого. Он о чем-то говорил с Гришкой. Когда я подъехала, все как по команде повернули голову в мою сторону.
   Я прошла мимо, как ни в чем ни бывало поздоровалась с Зинаидой Федоровной и Гришкой.
   После того, как я купила сигареты, я ненадолго задержалась у магазина. Я подошла к Гришке, который все еще стоял с отцом Маецкого:
  - Добрый день, Сергей Степанович. Привет, Гришка. Отойди со мной на пару слов...
   Отойдя чуть в сторону, я прошептала Гришке:
  - Никому не говори, что я теперь езжу на "бехе"! Остальные сами увидят, а ты молчи. Понял?
  - Да понял я, понял! - Гришка поморгал своими карими глазами с длинными завитыми ресницами и почесал затылок. - Так откуда сие?
  - Все потом! - я улыбнулась, чмокнула одноклассника в щеку и побежала к машине, из открытых окон которой оглушительно громко вещал репер Босяк об "улицах-районах" и "мусорах-погонах"...
   Дорога меня завораживала... Ярко-синее летнее небо без единого облачка и блестящая лента асфальта, убегающая за горизонт. Я улыбнулась... В свою "БМВ" я была почти влюблена.
   Подъезжая к Лисичанску, я позвонила Игорю:
  - Привет, Игорь. Какие планы у тебя на сегодняшний вечер? Ну, я хотела, чтобы мы с тобой вечером съездили к моим родителям, а потом ко мне. Мне очень нужно серьезно с тобой поговорить... Нет, я сама за тобой заеду. Да, так надо, пожалуйста. Спасибо, ты чудо, целую тебя!
   Я думаю, что Игорь будет рад... с примесью досады и разочарования.
  
   Я прошлась по кабинету, окидывая взглядом двенадцать парней спортивного вида. Каждый из них был выше меня на голову или полторы и смотрел немного свысока...
   Я не любила работать с Северодонецким филиалом, но приходилось. По мнению Ангелины, он был для меня наиболее безопасен и по моим способностям. Единственным минусом было то, что раньше с этого филиала "взяла старт" моя племянница, эти парни безгранично ее уважали и после ее ухода на Донецкие и Луганские ветки сбыта совсем не жаждали иметь новую начальницу. Хоть Ангелина и приказала им вести себя со мной как подобает, все же подспудную неприязнь я чувствовала. Когда мы говорили об этом с племянницей, она сказала, что мне нужно проявлять побольше твердости.
   Я села за белый стол, заваленный папками и флешками. Выбрала красную папку с надписью "30.06. 20... - 05.08.20..." и стала просматривать отчет.
   Один из парней нетерпеливо сказал:
  - Ну, когда уже деньги выдадите?
  - Подождите, сейчас я проверю отчет, сходится ли "купля-продажа" или нет и выдам вам вашу зарплату, - я спокойно вскинула глаза на подчиненного.
  - Ангелина Игоревна делала по-другому...
  - Я знаю, что Ангелина Игоревна делала по-другому. Она не пересматривала отчеты, она вам доверяла. Пока в коллективе не завелась крыса... - я пристально обвела взглядом каждого из парней.
  - Вы на нас намекаете? - спросил еще кто-то, кажется Кирилл.
  - Нет.
   Я продолжила просматривать документы. Весь июль все хорошо, начало августа тоже... Все сходится, подписи верны, и покупатель и поставщик в наваре.
  - Ну что ж, молодцы. Не ожидала, честно говоря.
   Я встала, обошла кругом сейф, рука уже почти прикоснулась к кнопкам набора кода и тут зазвонил телефон. Рабочий. Я вернулась к столу и сняла трубку.
  - Да, я Наталия Валентиновна. Да, утренняя поставка. Все верно, деньги пришли на счет, вам товар был отправлен в срок... Что?! Сколько?! Десять килограмм?! Да, разумеется... Я разберусь, конечно, компенсацию вам выплатим. Я перезвоню вам через час, - я положила трубку, глубоко вдохнула и выдохнула медленно. Затем обратилась к парням, стоящим в кабинете. Эти двенадцать человек в Северодонецком филиале - самые надежные и толковые. Они принимают товар, следят за безопасностью офиса, переправляют товар по Северодонецку и Лисичанску, но по мелочи, простым смертным, так сказать, училища, дискотеки и так далее... Утренней поставкой руководил тоже кто-то из них. На компьютерной распечатке видно, что при отправлении и взвешивании товара было 100 килограмм, а уже при извещении о том, что наркотик доставлен - девяносто... Вопрос: куда делись 10 килограмм?.. - Мне только что звонил покупатель. Не хватает десять килограмм амфетамина. Утренней поставкой руководила ваша команда. Итак, задача вам: даю вам час на нахождение пропажи. Смею вам напомнить, вы умыкнули часть киевского заказа... А пока клиент ждет компенсацию, и я возмещу ему ее из вашей зарплаты. Так что вам дополнительный стимул к нахождению вора. Я все сказала. Вопросы есть?
  - Есть, - Кирилл выступил из ряда. - Я с уверенностью могу заявить, что в нашей команде крысы нет!
  - Хорошо. Но и десяти килограмм амфетамина - тоже.
  - Наталия Валентиновна, вас не было четыре дня и некому... - я оборвала Кирилла на полуслове.
  - Кирилл! Меня не было, потому что в Луганск были серьезные проблемы! Кроме того, как вы знаете, погиб Алексей Ветров, Лекс... Вы его прекрасно все знали, и я сомневаюсь, что если бы вместо меня сейчас разговаривал с вами он... - я зловеще замолчала. Потом продолжила. - И еще, раз меня не было, и без руководителя вы устраиваете бардак, то за каким чертом вас держать?! Можете ничего не искать, уволены все до единого! Вон из кабинета!
  - Наталия Валентиновна, - обратился ко мне высокий светловолосый парень, Максим. - Извините нас, мы решим эту проблему...
  - Не сомневаюсь, Максим. Да, я не Ангелина Игоревна, но я ее правая рука и я могу поступать так, как считаю нужным... И я прекрасно понимаю, - я снова пристально обвела взглядом ребят, - что, если амфетамин пропал, то дело может быть даже не в крысе, а в принципе каждого из вас. С уверенностью могу заявить, что очернить меня перед Ангелиной Игоревной не получится. Ровно в четырнадцать ноль-ноль я должна знать, что десять килограмм отправлены клиенту. Иначе - уволю... Все свободны.
   Когда кабинет опустел, я с наслаждением закурила... Вот ведь преданность... Уважение к ее неженскому твердому и решительному характеру. После того, как я затушила окурок в пепельнице, ко мне отчетливо пришло понимание того, что амфетамин найдется. И дело действительно не в крысе.
  
   Стрелки показывали без пяти два... В кабинет постучали и вошел Максим:
  - Извините, Наталия Валентиновна. Все улажено, недостающие килограммы отправлены.
  - Да? Ну что ж, хорошо... Я тоже отправила компенсацию. Впредь это будет вам уроком. И можете, как мальчишки, дуться дальше.
  - Вы догадались?
  - Да, догадалась. Знаете, парни, вы меня насмешили, - в кабинет, почти крадучись, вошли остальные одиннадцать человек. - Вы же старше меня. Кто на пять, кто на семь, а кто и на десять лет, - я бросила взгляд на Кирилла. - А повели себя... Я понимаю, что вы безгранично уважаете Ангелину Игоревну, и потому у меня к вам встречный вопрос: могла ли в таком случае она назначит на свое месте кого-то ненадежного?
   Молчание.
  - Хорошо, - я улыбнулась. - В таком случае сегодняшний инцидент исчерпан, надеюсь, больше не повториться. Максим, тебя назначаю старшим.
   В ответ мне улыбнулись. И я, тоже с улыбкой, вышла из кабинета...
  
   На подъезде к Луганску мне позвонила Ангелина:
  - Я сейчас в Донецке, Диму перевезла туда на лечение. Обследование показало, что у Димы действительно серьезные проблемы с психикой. Я пока побуду с ним, за меня не переживай. Делами в Луганске пока поруководит Игорь. Люблю тебя...
  - И я тебя. Делай, как знаешь, но назначь железную охрану, - я крепче сжала руль. - Ангелина, у меня очень неспокойно на душе.
  - Хорошо, я и сама об этом думала. А ты еще на днях к Лиле съезди. Я знаю, вы не очень любите друг друга, но я не взяла ее с собой в Донецк, а ей сейчас очень плохо. Хорошо?
  - Хорошо. Ты же знаешь, я выполню любую твою просьбу.
  - Все, до связи.
   Я прибавила скорость. Вопрос с Игорем еще не решен...
  
   13.
  Есть ситуации, когда играешь ты.
  А есть ситуации, которые играют тебя.
  
   - Игорь, пора одеваться... - я потянулась на постели и поцеловала его в плечо.
   - Да, сейчас... - он улыбнулся и крепче притянул меня к себе. - давай только кофе попьем.
  - Если ты его сделаешь, - я перевалилась через Игоря и схватила его рубашку, чтобы одеть на себя. Куда я дела собственный халат, я не помнила.
  - Жду тебя на кухне, - Игорь поцеловал меня и встал с постели.
   Он ушел, а у меня в голове тут же закружились мысли. Сейчас Игорь в хорошем настроении, значит, его будет проще уговорить.
   Нацепив на лицо улыбку, на ходу подкуривая сигарету, я вплыла на кухню. Две чашки кофе уже дымились на столе.
  - Люблю тебя... - Игорь обнял меня.
  - И я тебя...
  - Ты о чем-то хотела со мной поговорить? - сказал Игорь, садясь за столик.
  - Эм... Да. Я хочу, чтобы ты переехал ко мне.
   Игорь перестал пить кофе и внимательно посмотрел на меня.
  - Э-э... - н-да, тянула-тянула, а говорить "люблю" все же пришлось. - Я люблю тебя... Я поняла это совсем недавно, когда Карелин... Ну, в общем, в ту ночь... - я рассматривала кофе в кружке.
  - Любишь меня?
  - Да.
   Игорь замолчал, выжидающе посмотрел на меня. Потом четко и срьезно сказал:
  - А если правду?
  - Какую? Я тебе все сказала.
   Он улыбнулся:
  - Наташа, я люблю тебя, и очень сильно. Но по-твоему лицу можно читать, как по раскрытой книге. Ты врать абсолютно не умеешь, - где-то я уже слышала эти слова. - тебе что-то от меня надо. Так?
  - Ладно, - улыбка сменилась рычанием. Раскусил, зараза. - Я тебе сейчас все скажу.
   Я обрисовала ситуацию с "БМВ", ничего не утаивая и внимательно следя за реакцией Игоря.
  - Ну вот это больше похоже на правду! - он рассмеялся. - Я согласен.
  - Правда?! - я вскочила и чуть не перевернула чашку с недопитым кофе.
  - Не торопись, - лицо Игоря вдруг стало непроницаемым и серьезным. - За то время, что мы вместе, я успел понять, что ты человек, рещающий все вопросы по-деловому.
  - И?..
  - У тебя ведь готовится в печать твоя первая книга. Без хотя бы одной напечатанной книги ты не сможешь втупить в Союз писателей Украины, так?
   Помрачнев, но не до конца понимая, куда Игорь клонит, я кивнула.
  - Ну вот. А где ты хочешь, чтобы вышла твоя первая книга? Именно в Луганске?
  - Да. К чему ты это спрашиваешь?
  - А к тому, моя любимая, что мой отец владеет самым престижным издательством в Луганске и области. И никакие деньги тебе не помогут... - глаза его потемнели. Я закурила.
  - Я обращусь к Ангелине, - сообразив, быстро сказала я.
  - На Киев тоже надеяться не стоит. Неужели ты откажешься от своей тщеславной задумки стать известной сначала в Луганске, а потом уже завоёвывать Киев?.. Когда в 90-х отец за грош купил полуразваленное издательство, я не понимал, зачем. Тогда ведь в основном либо автосервисы, либо наркота... Но теперь он очень неплохо раскрутился. У отца печатаются Наталия Романенко, Всеволод Спектинский, Эльза Долгова... И в Киеве очень уважают это издательство.
   Я скрипнула зубами. Все перечисленные люди - метры не только литературной среды Луганска, но страны в целом, а Романенко и Спектинский известны даже в Америке и России.
   Вот и приплыли... Я Игоря недооценила. По самолюбию решил ударить...
  - И что ты предлагаешь?
  - Выйдешь за меня замуж - выйдет твоя книга и довольно быстро ее можно будет найти на полках всех книжных магазинов Луганска и области и даже... - Игорь улыбнулся. - В Киеве...
  - Мне надо подумать...
  - Думай и собирайся. Нас, наверное, уже твои родители заждались, - черт, говорит так, будто уже знает ответ!
  
  - Ангелина попросила передать мне письмо? - Бутков удивленно посмотрел на меня.
  - Андрей, оно у меня в руках! - я взмахнула заклеенным конвертом.
  - Зачем она его мне написала? Ты его читала?
  - Нет, это ваши дела.
  - Так у нее же в парнях мент теперь?
   Вот что за твердолобые создания мужики? Нет, чтоб мозгами пошевелить... А вдруг назло тебе, дурачку? Чтоб глаза свои, наконец, открыл и понял, что она - единственная для тебя, как и ты для нее.
  - Я не обязана отвечать на твои вопросы. Мое дело - передать письмо. Берешь или нет?
  - Беру, - вздохнул Бутков, беря письмо и глядя на меня взглядом собаки, которую хозяин незаслуженно пнул.
   Я развернулась и пошла к машине, в которой меня ждал Игорь. Я набрала Ангелину, чтобы сказать, что конверт доставлен адресату. Абонент был вне зоны.
  
  - Ты подумала? Что решила?
  - Давай я скажу тебе в конце вечера, - я надеялась все-таки дозвониться до Ангелины и посоветоваться с ней.
  - Ну хорошо, - Игорь поцеловал меня в щеку. Головы я не повернула. Напряженно всматривалась в дорогу, до боли в пальцах сжимая руль.
   Стемнело, было начало десятого. Немного поздновато, но родители будут рады нас увидеть. Я решила заехать в магазин - "клетку".
   Молодежь сидела за столиками возле "клетки", как никак, вечер пятницы... Я улыбнулась. Мы тоже иногда собирались прежней компанией за этими столиками...
   Игорь остался сидеть в салоне. Я вышла из "БМВ" и наткнулась взглядом на Гришку, который стоял у дверей магазина вместе с Маецким. Черт... Сердце подпрыгнуло, ключи выпали из рук, затряслись коленки... Боже, когда все это закончится? Сколько я могу любить человека, который вытер об меня ноги, променял на другую... Сколько?!
   Пара вдохов-выдохов, непринужденная улыбка, и я иду к дверям. Знакомые оборачиваются, удивляясь, на какой машине я приехала. Увидела Ирку, которая смотрела насмешливо... А плевать на всех!
  - Привет, Наташа.
  - Здравствуй, Саша. С тобой, Гришунчик, мы уже виделись... - я улыбнулась однокласснику своей самой лучшей улыбкой.
   Маецкий прожигал меня насмешливым взглядом, но я принципиально делала вид, что не замечаю этого и все свое внимание переключила на Гришку. Маецкий мой ход разгадал и теперь смотрел все более насмешливо.
  - А ты че, сама в центр вышла? - спросил Гришка.
  - Нет, Гриш, я не в центр. Я только в магазин, меня в машине Игорь ждет, мы к моим родителям поедем...
  - А... - протянул Маецкий. До меня долетел запах водки. Ну вот, все ясно.
  - Понятно, - сказал Гришка. - Ну ладно, на дискотеке завтра увидимся.
   Я решила не испытывать судьбу в лице Игоря, который, конечно же, наблюдал за мной через открытое окно в машине и пошла в магазин.
   На выходе из магазина я заметила за столиком свою хорошую подругу, Виту Прядкову, новую жену бывшего мужа моей старшей сестры. Я у папы от второго брака, со своей родной сестрой мы не общаемся, папа тоже с Яной не очень... А вот со своим зятем Колей они хорошие друзья. С Витой мы сдружились, когда мои родители были частными предпринимателями, и Вита работала в нашем магазине продавцом. С тех пор мы очень хорошо общаемся, хоть и редко видимся. Поэтому я быстро дошла до машины, положила пакет и сказала Игорю, что приду через десять минут.
  - Хорошо, я подожду, - сдержанно ответил он. - Будь осторожна, у меня очень хорошее зрение.
   Ничего не ответив, я пошла к столику за которым сидели Вита, ее дочь Лера и Коля. Лера, только увидев меня, кинулась ко мне, обняла меня.
  - Привет, Лера!
  - Привет, я по тебе соскучилась! - Лера повисла у меня на шее.
  - И я по тебе. Дай я с твоими родителями поздороваюсь хоть! - сказала я, смеясь. - Витусечка, Коля, очень рада вас видеть!
  - И мы тебя! - Вита обняла меня. - Как ты, что ты? Давай присядь с нами, ты торопишься?
  - Витусь, я вообще-то на секунду... Мы с Игорем к моим едем.
  - Ну ничего, - сказал Коля. - Секунда так секунда. Давайте за встречу хоть выпьем!
  - Коль, я ж за рулем!
  - Правда?
  - Да, вон то "БМВ", - я даже рукой не показала. Второй такой машины у магазина не было.
  - Шикарно! - сказала Вита.
  - Покатаю обязательно! - я прижала Леру к себе.
  - А когда ты к нам придешь? Давай завтра? Ну пожалуйста-а? - Лера умоляюще посмотрела на меня своими красивыми голубыми глазами.
   Вита присоединилась к дочке:
  - Правда, Наташ, приходи! Можешь даже с ночевкой! Поболтаем, посплетничаем-посекретничаем, - Вита улыбнулась и поправила на переносице свои очки.
  - Хорошо, Витусь. Только давай не завтра, а в воскресенье.
  - Замечательно! Коля как раз на рыбалку уедет... - заговорщицки прошептала Вита, но муж все равно услышал.
  - И что это вы делать собрались в мое отсутствие? - делая "страшые" глаза, улыбаясь, спросил Коля.
   Но ответить ни я, ни Вита не успели...
  - Наташа, можно тебя на минуту? - чуть шатаясь, у столика стоял Маецкий.
  - Нет, нельзя.
  - Пойдем, пожалуйста. Мне надо с тобой поговорить...
  - Александр, - сказал Коля. - Давай в другой раз...
  - Нет, сейчас!
  - Ладно, ребят... Хорошо тут с вами, - я обняла семью Прядковых. - Но... - я пересеклась с Витой взглядами. В ее глазах отразилось понимание и сочувствие. - Я пойду.
  - Ждем тебя в воскресенье! - крикнула Лера на прощанье.
  
  - Саша, говори быстро! Сейчас Игорь увидит, в порошок тебя сотрет...
  - А я его не боюсь! - выдохнул мне в лицо Маецкий.
  - Саша, ты пьян. Давай поговорим утром!
  - Хорошо, - вдруг сдался Саша, и развернулся, собравшись уходить.
   Но не успела я перевести дыхание, как Саша резко обернулся и на виду у всех поцеловал меня... Инстинктивно я начала отвечать на поцелуй, абсолютно не думая, что нас, хоть мы отошли немного от освещения, могут увидеть, и что... Игорь подбежал буквально через семь секунд. А до этого сидел выжидал, гад...
   Оторвал меня от Маецкого, толкнул в сторону и ударил Сашу по лицу. Маецкий покачнулся и ударил Игоря в ответ. Я заранее знала, чем закончится драка: Игорь с пяти лет занимается дзюдо...
   Через три секунды Игорь уже повалил Маецкого на землю.
  - Игорь, отпусти его сейчас же! - закричала я.
  - Он свое получит, - прорычал Игорь, нанося новый удар.
   Поскочили Коля и Гришка, и еще пара парней - одноклассников Маецкого - Иван Смолин и Иван Громов.
   Меня крепко обнимала за плечи Вита и тихо говорила:
  - Успокойся, успокойся, все будет хорошо...
  - Л-леру уведи, ей ни к чему это видеть.
   Я вырвалась из рук.
  - Игорь, твою мать! Хоть убей его тут! Но ты меня тогда больше никогда не увидишь!
   Савинов на секунду замер и этим воспользовались парни, стоящие рядом: Коля и Иван Смолин оттащили Игоря, а Иван Громов и Гришка - держали Маецкого.
   Я кинулась к Сашке. Неуемная сила Игоря отразилась на нем не слабо... Рассечена бровь, разбита губа и носом еще кровь идет.
  - Наташа, поехали! - Игорь схватил меня за руку.
  - На хер пошел! Я никуда с тобой не поеду! - прошипела я.
  - Тогда я расскажу твои родителям, откуда у тебя "БМВ"... И заморожу издательство...
  - Да мне плевать! - слезы потекли по щекам, я оттолкнула Игоря и, распихивая локтями собравшихся "зрителей", побежала в машину за аптечкой.
  
  - Наташа, прости меня... - Сашка пошевелил разбитыми губами.
   Мы сидели у меня на кухне. Коля с Гришкой помогли Маецкому сесть ко мне в машину, и я привезла его к себе. Что было дальше с Игорем я не знала и не хотела знать. Мне было плевать на его угрозы.
  - Зачем ты меня к себе привезла?
  - Прости. Просто... Там куча народу, ну и...
   Я осторожно обрабатывала спиртом раны.
  - Жжет? - я осторожно прикоснулась ваткой, смоченной в спирте, к брови Маецкого.
  - Терпимо, - Маецкий кашлянул и поморщился.
  - Где еще болит?!
  - Нигде... Все нормально... Я сейчас пойду.
  - Что, протрезвел уже?.. - я сменила вату.
  - Ты же не знаешь причин...
  - Знаю... - я с силой прижала вату, и Сашка ойкнул.
  - Печет же!
  - Прости за Игоря. Второй раз ты от него получаешь... Я же говорила, что не надо нам было говорить. Да и о чем?...
  - Просто на душе так хреново... С Настей постоянные скандалы...
  - Из-за чего? - стараясь выглядеть спокойно, я закручивала пробку на флаконе со спиртом.
  - Да-а... пустяки. Вот если бы она была чуток на тебя похожа...
   Я чуть не выронила спирт.
  - Что?!
  - То, что ты услышала.
  - Я не знаю, что тебе ответить. Кроме того, что я постелила тебе в спальне и...
  - Ага, а ты как джентельмен ляжешь на диване, - Сашка приподнял разбитый уголок губ.
  - Я не скоро лягу. Мне нужно поработать над своим рассказом...
  - Знаешь, я сейчас позвоню Громову, и он меня отвезет домой.
   Сашка встал, но покачнувшись, тут же сел.
   Я с тревогой на него посмотрела:
  - Боюсь, как бы Игорь не повредил тебе что-то серьезное... Может, "скорую" вызову?
  - Не надо, потом еще больше сплетен не оберешься. Со мной все будет нормально, я, наверное, не до конца протрезвел. Дашь потом рассказ почитать?
  - Дам, дам... Давай отведу тебя в спальню.
  - Не надо, сам доползу...
  
   В ту ночь я не спала вообще. Ангелина была по-прежнему недоступна.
  Около половины девятого утра, когда мы с Сашкой завтракали, позвонила мама и спросила, почему вчера мы не приехали с Игорем. Я сказала, что у него заболела сестра и ему срочно пришлось уехать, а мне так захотелось спать, что я, зайдя в квартиру, сразу легла спать и забыла позвонить. Мама сказала, что они с папой приедут за мной вечером: позавчера у моего младшего двоюродного брата Ильи Беликова был пятый День Рождения, а сегодня будет праздник. Я сказала "хорошо" и отключилась.
  - Не думал, что вкусно получится, - признался Сашка.
  - Конечно, яичница с колбасой - верх кулинарного искусства, - опустила глаза. Сердце билось как сумасшедшее. Тут с языка сорвалось то, что я только думала, но говорить не планировала, - А ведь мы могли бы с тобой быть друзьями...
   Маецкий перестал есть, посмотрел на меня. Внутренности сжались, сердце перестало колотиться.
  - Друзьями? - рассеченная бровь немного приподнялась, серо-зеленые глаза посмотрели одновременно и с усмешкой, и испытывающее.
  - Ну да, - я улыбнулась, делая вид, что в моем предложении нет ничего особенного. - Саш, все это глупо, мы при каждой случайной встрече друг от друга чуть ли не шарахаемся... Зачем? Ну, встречались мы с тобой когда-то, ну любили. Потом разошлись - и все. Не мы первые, не мы последние. С этого времени почти семь лет прошло... У тебя девушка, у меня - любимый парень. Мы можем просто дружить. - я все это говорила снисходительным тоном, улыбаясь, но в душе сметал остатки здравого смысла ураган...
  - Может быть, может быть... - неопределенно протянул Маецкий. - Но мне слабо верится, что в этом нет подвоха.
   Я закурила.
  - А ты поверь.
  - Хм, - он криво улыбнулся. - Допустим. А с чего это вдруг ты вчера тогда так обо мне побеспокоилась? Не уехала со своим любимым, - Саша усмехнулся, - парнем?
  - Терпеть не могу несправедливости, - я медленно затянулась. - Игорь с детства занимается дзюдо, к тому же сейчас стал железо таскать. Мне просто стало тебя жаль, побитого и пьяного.
   В дверь позвонили. Черт! Кто это? Хорошо, если не родители... А если они? Папа не обрадуется, увидев Маецкого у меня в квартире прямо с утра, да и вообще, после того, как я год ходила еле живая после разрыва с Маецким, папа его прибить хотел.
  - В спальню и в шкаф! - быстро скомандовала я.
  - С какой с...
  - Бегом! - я сердито сверкнула глазами и выскочила в коридор.
   Но посмотрев в глазок, я пожалела, что за дверью были не мои родители. Там стоял Игорь.
  - Солнышко, если ты сейчас не откроешь, я воспользуюсь своим ключом! - пропел-прорычал Игорь из-за двери.
   Я открыла дверь.
  - Привет, родная, - Игорь потянулся и поцеловал меня.
   Он улыбался, но в глазах была злоба.
  - Привет, - сдержанно ответила я.
  - Может, пустишь?
  - Игорь, я очень спешу. У моего младшего брата сегодня День Рождения, и я тороплюсь на праздник.
  - А чья это обувь в коридоре?
   Я мысленно выругалась.
  - Максим заходил, переобувался в кроссовки, а эти ботинки забыл, - Макс - мой двоюродный брат.
  - Хорошо. Ты подумала над моим предложением?
  - Подумала.
  - И?..
  - Я не могу решиться... Понимаешь, Игорь...
  - Ты, по-моему, уже переросла все свои конкурсы. Тебе надо издаваться. И всего лишь за маленькое одолжение в очень короткий срок ты станешь известна всей Украине. Чем плохо?
  - Ничем. Но пока я оставлю все так, как есть.
  - Я люблю тебя, - Игорь захлопнул дверь, навис надо мной.
   Рост метр девяносто, почти одни сплошные мышцы. Мне не вырваться.
  - Я люблю тебя... Ничего страшного не случится, если ты немного опоздаешь... - Игорь поцеловал меня, незаметно спиной провожая меня в спальню. В спальне довольно громко работал телевизор. Я по привычке утром его включила и наткнулась на передачу о "Мастере и Маргарите", и так телевизор остался работать.
   Если Маецкий там, в шкафу - я умру на месте.
  - Нет, Игорь. Я не хочу!
   В пустоту. Мы уже в спальне. Руки Игоря все сильнее меня обнимали...
  - Игорь! - я оттолкнула Игоря и отошла к двери.
  - Какая же ты сука!
   Он подошел к шкафу, распахнул настежь створки...
  - О, а вот и причина... Это по этому ты со мной не хочешь, за ночь уже устала! - Игорь повернулся ко мне, скрипя зубами. Маецкий вышел из шкафа.
  - У нас с ней ничего не было, - тоном, не признающим недоверия, произнес Маецкий.
   Игорь на шаг ближе подошел к Маецкому.
  - Игорь, только попробуй...
  - И что? Да ты ему не нужна! Не надоело за ним, как собачонка, бегать?! Я понять не могу, как его, - Савинов окинул Маецкого взглядом. - можно любить?
  - Ты нарываешься, - прошипел Сашка.
   Мне почему-то захотелось пить, и одновременно кольнуло сердце, а потом застучало быстрее. Я буквально стала задыхаться. За три секунды я слетала на кухню и вернулась оттуда с полным стаканом ледяной воды.
  - Мне не надо тут мордобоя! Сейчас обоих выгоню к чертовой матери! Никто мне из вас не нужен! - закричала я; внезапно мой слух поймал слова из сводки новостей: "Час назад на участке трассы Луганск-Донецк произошла жуткая авария...". Я крепче сжала стакан, сердце застучало медленнее. С замиранием я слушала дальше: "Причины выясняются, пока известно, что в машине сработало взрывное устройство. Девушка, находящаяся за рулем, погибла на месте. Ее личность установили. Это была девятнадцатилетняя девушка, уроженка Донецка, Островская Анжелика Константиновна. Милиция..." Но я дальше уже не слушала. Я дико взвизгнула и так сильно сжала стакан, что он лопнул у меня в ладони, врезаясь осколками в кожу, перед глазами поплыли темные круги, а потом голоса Сашки и Игоря... Что они говорили, я уже не поняла. Стало темно.
  
   14.
   Резкий, противный запах нашатыря ударил в нос. Откуда нашатырь у меня в доме?.. А, кажется, после одной из дискотек, когда я напилась вдребезги и Ангелина волокла меня домой, а среди ночи мне стало плохо, я засыпала и полностью не могла прийти в себя, она принесла из своей машины этот спирт. Ангелина!
   Я открыла глаза и вскочила. Голова тут же закружилась, и я рухнула, кажется, на диван.
  - Успокойся, выпей... - Маецкий протянул мне стакан. В нем была водка.
   Сашка?! А разве он до сих пор здесь?
   - Нет, я поеду! Я должна выяснить...
  - Успокойся, - Сашка сел рядом, приобнял меня за плечи. - Игорь уехал разбираться во всем этом. Я обещал ему, что буду с тобой, пока он не вернется.
   Вот как... Но меня сейчас мало заботили мои мужчины.
   Вдруг заныла рука. Я увидела, что ладонь перебинтована и сказала:
  - Спасибо.
   Молчание. Я порывисто закурила, не замечая, как катятся слезы. Господи, Лукина... Ты жива, не может быть, чтобы ты умерла, погибла! Я же не смогу без тебя, ты это знаешь... Я умру без тебя...
   Взгляд упал на большую фотографию, висящую на противоположной стене. Вечеринка в "Опере". Мы с Ангелиной крупным планом, счастливые улыбки в пол-лица, в руках букеты роз - красных голландских. Это любимые цветы моей племянницы. Всхлип вырвался наружу:
  - Я не верю. Она жива! Жива! - я схватила телефон и стала набирать Ангелине. "Абонент недоступен". - Сука! - я швырнула мобильник в стенку. Не разбился, был в чехле.
  - Оставайся, - бросила я Маецкому и помчалась в прихожую.
   Сашка выскочил за мной.
  - Наташа, я тебя не отпущу! Ты сейчас в таком состоянии, что тебе нельзя садится за руль!
   Чертов ключ, торчащий в двери, никак не хотел вылезать из замка. Я рычала, дергала - бесполезно... Я опустилась на пол и заплакала.
   Маецкий сел рядом и обнял меня за плечи.
  - Успокойся. Ты поедешь. Только успокойся.
  - Ты не понимаешь! - я вскочила. - Ты не понимаешь, до какой степени она мне нужна, что Ангелина для меня значит!
  - Я понимаю, - он был спокоен.
  - Нет!
   Тут я вспомнила о конверте, который хранился у меня в спальне в сейфе. Этот конверт я должна была вскрыть через три часа после того, как я узнаю, что Ангелина... погибла.
   Внезапным спокойным голосом я спросила:
  - Сколько времени прошло, с тех пор как в новостях сказали?
  - Ну-у... Около часа. А что?
  - Нет, ничего... - я потащилась на кухню.
   И что мне делать? По указаниям Ангелины эти три часа я не должна ничего предпринимать. И как бы тяжело мне сейчас не было, я выполню просьбу своей племянницы.
  
   Прошло полчаса. Дымилась сигарета... Звонили родители, говорили, что заедут вечером, а я, стараясь быть веселой, говорила, что обязательно буду готова... Звонили разные люди из "наших" кругов, передавали соболезнования. А я не верила. Она жива.
   Сашка сидел напротив меня и спокойно пил чай. На лице - ни единой эмоции, такой, чтоб я могла хоть что-то понять.
  - Может, расскажешь, что происходит? И почему вдруг Ангелина Лукина стала Анжеликой Островской.
  - Меньше знаешь - живее будешь, - все, что я успела сказать, прежде чем в дверь позвонили.
   Со скоростью пули из "ПМ" я выскочила в коридор, глянула в глазок. За дверью стоял Андрей Бутков.
   Я открыла.
   Он вихрем ворвался в квартиру и, глядя на меня безумными глазами, прокричал:
  - Это же неправда?! Да?! Она всегда выбиралась из любых ситуаций!
  - Я тоже на это надеюсь, - тихо сказала я.
  - То письмо... Она любит меня! И всегда любила! - Андрей стукнул кулаком по стене. - И я ее люблю... Поздно...
   В голове промелькнула мысль о том, что это Бутков регулярно портил ей жизни и трепал нервы, что Ангелина, наступая на гордость, прощала и говорила Буткову, что любит, а он... Но я промолчала. Глядя сейчас на Буткова, я поняла - лежачего действительно не бьют.
  - Проходи, Андрей. Будем ждать.
  
   Еще сорок минут истекли. Мы втроем - я, Сашка и Андрей - сидели в гостиной и молчали. Игорь не звонил и не отвечал на мои вызовы, Ангелина была по-прежнему недоступна...
   Вторая пачка сигарет на исходе...
   Еще один звонок в дверь.
  - Я открою, - Сашка выбежал в коридор, открыл дверь. А потом я услышала его удивленный голос: - Ангелина?!
   Я почувствала, что у меня слабеют колени... А Лукина, опередив Сашку, влетела в гостиную. Андрей вскочил, кинулся к ней, но Лукина оттолкнула его и подбежала ко мне - голова закружилась, сердце билось где-то в горле, я пошатывалась.
  - Наташа! Наташка, успокойся, со мной все в порядке, я жива! Я потом тебе объясню! Господи, быстро кто-нибудь принесите воды!
   Ангелина помогла мне сесть на диван, заглянула в глаза:
  - Ну, не плачь... Я же тут, перед тобой, я жива...
   Я всхлипнула:
  - Лукина... - и обняла ее.
   Я почувствовала, что Ангелина тоже плачет.
  - Ангелина! - рядом с племянницей присел Андрей.
  - Не мешай им, - еле слышно сказал Сашка.
  - Но...
  - Пойдем...
   Я еще крепче обняла племянницу.
  
  
  ***
   Похороны Лилии Карелиной были самыми тяжелыми. Всю организацию племянница взяла на себя и помощь принимать категорически отказывалась. Я ее понимала. Знать, что человек погиб вместо тебя, когда на самом деле как в той комедии: "На его месте должен был быть я...", очень... убийственно. Лиля спасла Ангелину... А теперь семья Карелиных в полном составе где-то... там...
  
   В тот день Ангелина поехала в клинику навестить Диму. Лиле приказала, чтобы оставалась в Луганске. Когда племянница была в дороге, ей позвонили и отчитались, что Карелин Дмитрий Александрович только что принял лекарство и сейчас спит. А когда поднималась по ступенькам на второй этаж психоневрологической клиники, то наткнулась на испуганного главного врача, который проговорил что-то бессвязное:
  - Мы следили... Но он... он сбежал... А у нас охрана... Он не мог.
   Ангелина сразу поняла о ком речь, и побежала в палату. Через пять минут следом за Ангелиной влетела Лиля.
  - Я же сказала тебе, сидеть смирно в Луганске!
  - Я не боюсь собственного брата! Он не причинит мне вреда. Он здоров.
  - Дима сбежал, Лиля!
   Лиля замолкла. Ангелина этим воспользовалась и строго сказала, чтобы Карелина ехала обратно в Луганск. Лиля воспротивилась, сказав, что сама найдет брата. Лукина и Карелина крупно поскандалили. В конце концов, Ангелина посадила Лилю в свой джип и отправила домой. Хотела позвонить мне, рассказать об этой ситуации, но увидела, что телефон разрядился, а зарядка и второй телефон остались в машине, на которой уехала Лиля. Ангелина облегченно вздохнула, когда вспомнила, что пистолет при ней.
   Племянница прошлась по палате, осмотрелась, но ничего "особенного" не обнаружила.
   На выходе из клиники ее встретила медсестра:
  - Вы - сестра Карелина?
  - Да, - Ангелина почувствовала, что нужно ответить утвердительно.
  - Тогда вот. Дима просил передать, - медсестра сунула Ангелине записку и скрылась в клинике.
   "Лиля, прости что так происходит... Но я не могу по-другому. Хоть Ангелина и считает, что я сумасшедший, я все равно ее очень люблю. Я знаю, что, несмотря на запрет Ангелины, ты все равно приедешь. Ты скоро все поймешь, сделай так, чтобы хотя бы после этого, - над последним словом был нарисован еле заметный маленький крестик, - мы были вместе. Прощай.
   Дима".
  
   Диму нашли мертвым в подвале второго корпуса клиники. С пулей в голове. Дима хотел убить Ангелину и сам застрелиться, и чтобы Лиля похоронила их вместе... А получилось совсем не так...
   Как Дима оказался в том подвале, откуда у него пистолет взялся и как в джип установили взрывчатку, Ангелина выяснять не стала. Пресекла на корню все зарождающиеся слухи и стала заниматься похоронами.
  
   Небо темнело и опускалось ниже. Послышались глухие раскаты грома. Опять на кладбище дождь.
   Ангелина подошла к могиле Васильевича, что-то прошептала, глядя на фотографию солидного серьезного мужчины. Бросила горстку земли на гроб Димы. На Лилин гроб смотрела долго, стояла, после того, как его опустили, не решаясь кинуть землю...
   Я положила венок на могилу отца, на могилу сына даже сил посмотреть не было...
   Возле могилы Лили я опустилась на колени. Дождь пошел сильнее.
  - Прости, - севшим голосом прошептала я. - Прости. Спасибо тебе... за нее.
  
  
   ***
   Меня разбудил телефонный звонок. Полпервого ночи. 31 августа. Сегодня вечером нужно ехать в университет. Планировала выспаться. Ладно, Ангелина, ей позволено звонить мне в любое время дня и ночи. Так, может, это она?
   Телефон я нашла далеко не сразу, и, пока я его искала, позвонили уже два раза. Мобильник нашелся в пододеяльнике. Номер. Неподписанный, но вот уже почти пять лет я знала его наизусть.
  - Да, Саш, слушаю!
  - Я тебя разбудил? - голос немного странный, как бы неловкий.
  - Есть немного, учитывая, сколько сейчас времени. А что ты хотел?
  - Давай прогуляемся?
   Я села на постели.
  - Прямо сейчас?
  - Ну... да. Но если ты против...
  - Я просто думаю, ты что, напился? По голосу вроде не похоже...
  - Почему сразу напился? Я не пьян. - твердо произнес Сашка. - Так ты согласна?
   И что же я ему отвечу?
  - Через пятнадцать минут буду готова.
  - Хорошо, я жду у твоего подъезда.
   К черту одеяло, пижаму, привет зубная щетка и контрастный душ. Как ураган "Наталия" я носилась по квартире, сшибая все, что было на моем пути... Что бы ни взбрело в голову Маецкому, я свой шанс упустить не должна.
  
   - Привет...
  - Привет...
   Луна светила не очень ярко, было немного прохладно, время от времени дул легкий ветер.
  - Куда пойдем? - спросила я, глядя прямо в лицо Маецкому.
  - Да все равно! - весело ответил Маецкий.
  - По-моему, ответ нам обоим известен заранее, - я усмехнулась. - К школе?
  - К школе, так к школе. Пошли.
  
   Дорога до моей родной Трехизбенской школы, сколько я ее помнила, всегда оставляла желать лучшего. Ямы, ямы и еще раз ямы... Луна скрылась за облаками, стало совсем темно. Я осторожно шла, стараясь по памяти представить, где очередная ухаба. Маецкий шел слева от меня, напевая под нос какую-то песню.
  - Твою мать! - я все-таки упала. Маецкий поставил меня на ноги обратно. - Какой же...
  - Построил школу так высоко! - закончил за меня Маецкий. Мы рассмеялись.
  - Ну, не знаю... - я закурила.
  - Не надоело курить? Это же вредно...
  - Ой, вот только не надо мне лекций о вреде курения, - я поморщилась.
  - А я и не собирался.
   На душе было спокойно. Легко. Кажется, сейчас передо мной был тот Маецкий, которого я когда-то знала и безумно любила и люблю.
  - Честно говоря, я не думал, что застану тебя в поселке. Да и что выйти согласишься.
  - Но застал же. Меня другое интересует: почему ты набрал именно меня. Насколько я знаю, - я говорила это специально. - среди ночи звонят только самым близким.
  - Подловить решила?
  - Я сказала правду. У меня лично есть такой человек.
  - А у меня, хочешь сказать, нет, раз я бросился в крайность и позвонил тебе? - голос стал немного рассерженным.
  - Крайность или необходимость?
  - Да иди ты!
  - Сам иди! Или догони! - мы уже подошли к территории школы.
   Я побежала. Но в темноте налетела на турник, и, охнув, села на землю.
  - Господи, как ребенок! - Маецкий был где-то близко. - Где болит?
  - Нигде, - отрывисто произнесла, потирая ушибленную лодыжку.
  - Упрямая... А помнишь, как когда-то стояла здесь, возле этого турника...
   Ух ты, оживающее прошлое... Ну, не я это начала.
  - И мечтала испепелить тебя на месте! Такое забудешь! - я рассмеялась. Маецкий тоже.
  - Хорошо тогда было... - как-то грустно сказал Саша.
  - Но это прошлое.
  - Согласен. Но иногда в него так хочется вернуться. В последнее время я почему-то часто вспоминаю свое прошлое, когда в школе учился. Пацанов своих...Ивана Смолина, Громова, Александрова... Тебя... Вспоминал, какими мы тогда были счастливыми, какие планы строили! Помнишь, когда вы с Иркой парты красили, а мы с Александровым приперлись?
  - Да... Мы тогда еще водой обливались. Ты вылил на Ленку ведро воды, между прочим.
  - А между прочим, это она первая начала! Из бутылки на меня брызнула, а я ей... м-м-м... отомстил! И ты, кстати, тоже меня облила. Из бутылки.
  - Да, а ты был в светлом костюме...
   Мы вместе рассмеялись и одновременно смех оборвали.
  - Много таких моментов было... Я помню, когда ты выступала в белом свадебном платье, и все нам говорили, какая мы красивая пара. Как жених и невеста... Почему-то наиболее счастливых моментов у меня было с тобой...
  - А у меня - с тобой... - эхом откликнулась я. - Но ты ошибаешься, думая, что несчастлив сейчас. Я тоже так думала. А на самом деле - мы просто, Саша, повзрослели. И от этого никуда не денешься.
  - Я сейчас смотрю на тебя и понимаю, что ты сейчас не вспоминаешь о той боли, которую я тебе причинил, обо всех обидах и оскорблениях.
  - Но я их не забыла.
  - Я имел в виду то, что ты любишь меня несмотря ни на что. Действительно, любят не за что-то, а вопреки. Я думал, когда мы расстались, что ты довольно легко меня забудешь, а оказалось...
  - Зачем ты сейчас об этом говоришь? - в горле мгновенно встал ком. - Я так понимаю, что тебе просто понадобилась жилетка, чтобы поплакаться. - я вскочила. - Так вот, ты немного не по адресу!
  - Я не хотел тебя обидеть.
  - А ты меня уже не обидишь. Поверь, после той боли, которую ты мне причинил, больнее уже вряд ли можно!
  - Просто...
  - Ответь мне честно: какого хрена ты разбудил меня среди ночи и вытащил прогуляться?!
  - Я расстался с Настей. Две недели назад. А сегодня я проснулся среди ночи, и вдруг понял, что мне ужасно тебя не хватает.
  - Что?..!
   Маецкий молчал.
   Я осознала, что стою на краю острой отвесной скалы, внизу которой острые камни. Край скалы уже крошился, мелкие камешки падали и с глухим стуком ударялись где-то у подножия скалы о большие. Вот-вот, и я сама, того не желая (или желая), полечу вниз, на острые камни.
   Поверить? Кинуться на шею? Закричать, что люблю? Заплакать?..
  - Ты меня любишь?
  - Я-я... Я не знаю. Не могу точно ответить. Но где-то глубоко...
  - Все, замолчи. Я не хочу тебя слушать.
  - А ты меня любишь?
  - Люблю. Но в данной ситуации это ничего не меняет, - я горько усмехнулась.
  - Зря все. Хотя я сам виноват.
   Я молча пошла домой.
  
   Я дошла до квартиры, захлопнула дверь. Сердце колотилось как бешеное. Захотелось поцеловать Маецкого, со всеми вытекающими. И наплевать, что потом будет больно, что буду курить и рыдать. За минуты счастья всегда приходится расплачиваться месяцами боли... Ну и плевать. Живем один раз.
   Я только вставила ключ в замок, как дверь резко распахнулась:
  - Все потом... - выдохнул Маецкий и крепко меня обнял. - Я вспомнил тебя... - Саша прижал меня к себе так крепко, что я думала - задохнусь. Но я обрадовалась его сильным рукам - так они обнимали меня четыре года назад, будто боялись, что я исчезну, стоит только ослабить руки, и больше не вернусь. - Мне так тебя не хватало...
  
   Светает.
  Я приподнялась на локте и посмотрела в такое любимое мною лицо. Саша лежал с закрытыми глазами, но не спал. Я считала каждую ресничку, узнавала заново каждую черточку его лица... Тонкие, такие нежные губы, бледные щеки. Я наклонилась и поцеловала Сашу в нос. Он мгновенно открыл глаза:
  - Я не сплю.
  - Я знаю, - я улыбнулась, абсолютно идиотской, счастливой улыбкой. Чувства немного улеглись, я могла более или менее адекватно оценивать ситуацию.
  Так и не сказал мне, что любит меня. Теперь я даже не знала, хочу я их услышать или нет. Я боялась, что он снова солжет, и тогда я умру. Но ведь Саша сейчас со мной, в моей квартире, под одним одеялом... Этому можно дать только одно объяснение - Александр Маецкий меня любит. Через столько лет, через ненависть и обиды... Наверное, не обязательно, чтобы Маецкий "я тебя люблю" сказал мне вслух. Но это пока...
  - Я не требую от тебя ничего, - голос у меня был совершенно спокойный. - Просто ты должен сам выбрать, окончательно: я или Смирнова. - я приложила палец к губам, увидев, что Саша открыл рот. - Метания между нами я не потерплю. Я не знаю, как сложится у нас после сегодняшней ночи и этого разговора в частности, НО! Если ты обманешь меня на этот раз... - мой взгляд остановился на пистолете. - Если уйдёшь к ней, снова меня растопчешь... Клянусь, - мой голос дрогнул, зазвенел. По щеке скатилась слеза. Я посмотрела в упор на любимого. - Клянусь, я не остановлюсь ни перед чем. Я тебя уничтожу. Сотру в порошок и развею по ветру, - голос немного охрип. - Как бы я тебя не любила, второй раз предательства я не прощу. Запомни это. Запомни, нет больше той наивной Наташи Беликовой. Есть бессердечная сука, которая ненавидит, когда ей врут, - я сглотнула.
   Мацкий заглянул мне в глаза, его лицо было непроницаемым.
  - И что дальше? - я в упор посмотрела в серо-зеленые глаза.
  
  
   15.
  Октябрь - ноябрь 20...
  
  Смотришь мне в глаза, сколько можно лгать?
  Проще самому сказать, что любовь была перестрелкой душ...
  Мне стало скучно!
   Г. Лепс, И. Аллегрова, "Я тебе не верю"
  
  - Что ты, у нас сегодня останешься? - Вита немного плотнее закуталась в плед. Мы с ней сидели на балконе, выпивая вино и лениво куря сигареты.
  - Наверное, да... Если не помешаю...
  - Ой, замолчи! Ты же знаешь, что никогда нам не помешаешь.
  - Ну тогда хорошо, - я улыбнулась и закурила.
  - А можно вопрос тебе задать? Если не захочешь - не отвечай.
  - Вита, брось. Отвечу на любой, ты же знаешь.
  - А ты с Маецким после того... Ну вообще никак?
  - Нет, - я покачала головой. - Я думала, что после того, как мы с ним... м-м-м... провели ночь вместе, - я саркастически усмехнулась. - все у нас наконец наладится. Наследующий день послала к черту Игоря, вся летала как на крыльях... Курить бросила... Две недели вообще сигарет в руки не брала. Маецкого предупредила сразу: предашь в этот раз - в живых не оставлю.
  - А он?
  - А он ответил, что такого не будет.
  - А ты поверила.
   Я кивнула.
  - Все было хорошо ровно две недели. Звонки, поцелуи, встречи. Старались так, чтобы никто не узнал, хотели друг друга проверить. А потом... Я в пятницу приехала в Лисичанск, ну по делам, и, естественно, заехала в медучилище... Боже, Вита! Я думала, разнесу это медучилище ко всем чертям! Своим появлением на пороге комнаты Маецкого я прервала романтическую встречу... Опять эта Настя! - я ругнулась, это имя оставляло горький привкус во рту. - Вот на этой оптимистической ноте все и закончилось. Господи, глупо как...
  - Наташ, ну не пара он тебе, - Вита тепло сжала мою руку.
  - Вит, все я понимаю. Но что я сделаю, если до сих пор детей от него хочу...
  
  ***
   Сентябрь 20...
   По трассе 180 км/ч, оглушительно звонко в динамиках магнитолы:
  "Всего хорошего!
  Ведь это я тебя брошу на...
  Ведь это будет не сложно...
  Так доконала любовь война!" - "Винтаж"... В точку.
  А в мыслях истерика: "Я отомщу, тварь! Я отомщу! Я же предупреждала!"
  
   Хотела сделать сюрприз. На этот пятничный вечер у нас были планы. Мы, наконец, решили "официально" выйти вечерком прогуляться, посидеть с друзьями и объявить, что мы пара...
   Показав коменданту пропуск, я полетела по ступенькам. Ноги еле касались плитки, я все время улыбалась... Вот нужная дверь. Короткий стук - и дверь нараспашку.
   Настя с Маецким в обнимку... Хорошо, что хоть одетые и не на постели, но это, наверное, я рано вошла. В глазах потемнело, но только на секунду.
  - Наташа...
  - Что, это "не то, что я подумала"? - я расхохоталась.
  - Я тебе все объясню, - Маецкий на шаг приблизился ко мне.
  - Не подходи! Запомни, я тебе этого никогда не прощу.
   Настя молчала, переводя взгляд то на меня, то на Маецкого.
  - А ты кто такая? - вдруг сказала Настя.
  - Кто я такая?! - я прошипела. - Твой ночной кошмар!
  - Не истери!
  - Я не истерю. Какая же ты сука, ненавижу тебя! - я развернулась и вышла из комнаты.
   Маецкий выскочил за мной.
  - Наташа, подожди, мне надо тебе объяснить...
  - Абсолютно не хочу слышать! - но, тем не менее, на предпоследней ступеньке я остановилась.
  - Пожалуйста... - как-то тихо, виновато.
  - Хорошо. Я жду тебя в машине. Поедем в поселок, заодно и поговорим. Если, конечно, эта курица тебя отпустит. У тебя пять минут ровно.
   Не дожидаясь ответа и не смотря Маецкому в лицо, я выбежала на улицу.
   Тело бил озноб, глаза жгло от сдерживаемых слез. Он не изменится, никогда. Я опять ему поверила... Опять! Ненавижу суку! Я этого ему не прощу...
  
   Я с повышенным вниманием следила за дорогой.
  - Я не знаю, что на меня нашло. Правда не знаю. Просто поссорился с Настей, стало казаться, что она совсем меня не понимает, а вот ты - другое дело. Я тебе позвонил, а потом же... - Маецкий говорил спокойно, сдержанно. А я внутри вся разрывалась. - Через неделю после начала учебы Настя подошла ко мне поговорить, и...
  - И все закончилось трахом, - грубо и мрачно изрекла я. - Мог бы что-то поинтереснее придумать.
  - Я тебе не грубил.
  - О боже, оскорбленная невинность!
  - Я продолжу, можно? - почти кротко.
  - Да пожалуйста! - подкуривая сигарету.
  - Настя любит меня.
  - А я, значит, фигней страдаю, да?! Хотя, наверное, так оно и есть. Мы с тобой не вовремя встретились. Если бы сейчас - боже упаси, с таким как ты... Совершенное дурновкусие! - я издевалась.
  - Настя беременна от меня, - сдержанно, тоже закуривая.
   Резкий удар по тормозам. Секунда паузы - и снова медленно набираю скорость. С рычанием сквозь зубы говорю:
  - Поздравляю!
  - Спасибо. Прости меня. Я снова тебя обманул. Но нам не стоит больше видеться и общаться. Ни как друзья, никаким либо иным образом. Прости. Я не должен был... Останови здесь, я дойду, - мы подъезжали к магазину "Центральный".
   Нажала на кнопку блокировки четырех дверей и остановилась.
  - Что за фокусы?!
  - А ты не нервничай! - я повернулась к нему. - Мне похер на твои извинения. Но поверь, мои слезы тебе еще отольются. С этой минуты я твой главный враг, - я в упор посмотрела на Маецкого.
   Он рассмеялся.
  - Ты угрожать мне вздумала? А если я сейчас запишу твои слова на диктофон?
  - Да записывай. Тебе это не поможет. А теперь - пошел на хер из моей машины! - я разблокировала двери и уставилась в лобовое стекло.
  - Дура! - Маецкий громко хлопнул дверью.
   Вечером того же дня я уехала к Ангелине в Луганск. Приехала без предупреждения, потому застала в спальне племянницы полуголого Буткова. Ну что же, хорошо хоть у Ангелины налаживается. Я молча из спальни прошла в гостиную, открыла бар, взяла бутылку водки и стала пить прямо из горла. Через сорок минут слез, соплей и мата Ангелины я стала звать Игоря, порывалась к нему ехать. Ангелина сказала, что прибьет меня, если я в таком состоянии попробую сесть за руль. В итоге к Игорю она отвезла меня сама...
   На утро я не могла вспомнить, где нахожусь, но судя по счастливому лицу Игоря, который зашел в спальню, когда я села на постели, сжимая голову руками - мы помирились.
   В неимоверно раскалывающейся голове план мести уже созрел...
  ***
  Октябрь-ноябрь
   Вита не знала, что я задумала. И Ангелина тоже не знала. Никто не знал. Вот уже которую ночь я прокручивала в голове один и тот же план... Он должен быть исполнен любой ценой. Абсолютно любой.
  - У тебя телефон звонит! - ко мне подбежала Лера. Я взяла телефон.
  - Спасибо, солнышко!
  - Сестра, где тебя носит?! - голос Макса был рассерженный. - Ты что, забыла, что уже пятнадцать минут как должна быть у нас, посидеть с малым.
  - Ой, Макс! А что, уже время?
  - Да! Давай, быстро, мы тебя ждем.
   Вот что за память дырявая! Вчера Макс попросил меня посидеть с Ильей, когда их родители уедут на юбилей, а сам он - на тренировку в спортзал. А я приехала с утра к Прядковым и - забыла.
   Я сорвалась с кресла:
  - Вита, вечером вернусь, я забыла, что мне надо с Ильей посидеть!
  - Может, Колю подождешь? Он скоро племянника твоего привезет и тебя доставит. Он же на твоей машине уехал.
  - Да нет, я быстрее добегу. Тут идти-то всего ничего... - я уже бежала вниз по лестнице на первый этаж.
  
  Я неслась по улице, как вихрь. Дыхание сбивалось, а пути оставалось еще больше половины. Определенно надо бросать курить... Я на секунду остановилась, пытаясь хоть как-то отдышаться.
   Возле меня с оглушительным ревом остановился мотоцикл. Советский темно-зеленый "Урал". На нем гордо восседали два моих одноклассника - Гришка Свиридов и Олег Самойлов.
  - Давай подвезем! - крикнул Гришка.
  - Я в "коляску" не полезу!
   Гришка заглушил мотоцикл.
  - Все для вас, мадам! - Гришка пихнул Олега и тот пересел в "коляску". Я села, обхватила крепко Гришку за талию.
  - Тебе куда? - спросил Гришка, заводя "Урал".
  - К Беликовым! Я дико опаздываю!
   Мотоцикл с ревом сорвался с места.
   Мы летели по поселку на скорости, распугивая собак и людей... Успели вовремя: дядя Витя с тетей Мариной уже садились в "фольцваген".
   Гриша помог мне слезть, я отблагодарила его поцелуем в щеку. Мотоцикл опять с диким ревом сорвался с места и через какие-то мгновения парни скрылись из глаз.
  - Оперативно ты, - рассмеялся дядя Витя.
  - Старалась, - попыталась пригладить рукой растрепавшиеся волосы.
  - Ладно, вот тебе Илья, - младший брат подбежал ко мне и повис на шее. - Макс, садись в машину, мы тебя подбросим до "качалки", - сказал дядя Витя.
  - Привет!
  - Привет, Илюша. Сейчас маму с папой проводим и будем играть.
  - Там в холодильнике полно всего, пробуйте. И мороженое в морозилке. Только Илье чуть-чуть, а то он что-то носом шмыгает, - добавила тетя Марина.
   Трое Беликовых уехали. Я подхватила Илью на руки и закружила. И услышала за своей спиной голос:
  - Крутое у тебя такси! - я обернулась.
   Через дорогу на лавочке у своего дома сидел Иван Александров, а с ним вместе еще двое, которые, по ходу, меня преследуют - Маецкий и Настя... Я про себя выругалась, а Ивану ослепительно улыбнулась:
  - Ванечка, а как же! По-другому не могу, ты же знаешь!
  - Санек, помнишь, мы такой "Урал" когда-то у моего деда угнали и по всему поселку рассекали?
  - Да, Иван, разве такое забудешь! - Маецкий рассмеялся и прижал Настю к себе.
  - Ну пойде-ем, - Илья, как маленький голубоглазый зайчик, прыгал возле меня. - Я тебе свой рисунок покажу!
  - Пойдем, Илюша, - я отвернулась от приторной парочки и, взяв брата за руку, пошла во двор.
   Илья показал мне свой рисунок, на котором он изобразил меня. Пропорции, правда, не совсем совпадали, но в целом братишка мой характер сумел передать - выразительно подведенные черным фломастером глаза в пол-лица и огромная книга в руках.
   Когда Илья ушел в свою комнату смотреть мультики, я поднялась на второй этаж, в спальню брата, которая выходила на балкон, и прилегла, решив почитать журнал.
   Минут через пятнадцать я услышала, как вроде бы ко двору подъехала машина, но встать и проверить мне было лень. Я продолжила лежать. Сквозь открытую балконную дверь донеслись звуки какой-то песни, отложив журнал и прислушавшись пару секунд я поняла, что это моя любимая песня "Я люблю тебя до слез", которую исполняет Александр Серов. Я снова взяла журнал; проигрыш закончился, начался куплет:
  Подними глаза в рождественское небо,
  Загадай все то, о чем мечтаешь ты...
  В жизни до тебя...
  
  Я подскочила с кровати, и в одно мгновение оказалась на балконе, который выходил на улицу.
   На улице, возле ворот, стоял Игорь и пел песню, "Я люблю тебя до слез". Красиво, душевно, до слез... Я стояла, вцепившись в перила, а слезы уже катились... Нет, не от счастья, я сама не могла понять, почему они льются. Они просто катились...
  ... Я так счастлив не был, для тебя одной,
  Их так любишь ты,
  Эти белые цветы.
   Я отметила боковым зрением, что из соседних дворов стали выходить люди, что Маецкий поднялся, обнял и поцеловал Настю, а Иван стоял совершенно обалдевший, что к воротам подъехало "БМВ" и из него выскочил мой племянник, но при виде такой "серенады" остановился как вкопанный.
   Я улыбалась и вытирала слезы.
  
  Я люблю тебя до слез,
  Каждый вздох как в первый раз...
  Вместо лжи красивых фраз,
  Это облако из роз.
  Лепестками белых роз
  Наше ложе застелю
  Я люблю тебя до слез,
  Без ума люблю...
  
  Ко мне подбежал Илья, схватил меня за руку, и, глядя во все глаза на Игоря, восторженно произнес:
  - Ну Игорь дает... Настоящий мужик!
  
  Белизной твоей манящей белой кожи,
  Красотой твоих божественных волос,
  Восхищаюсь я, ты мне всего дороже.
  Все у нас с тобой только началось,
  Я люблю тебя до слез.
  
  Я люблю тебя до слез,
  Каждый вздох как в первый раз...
  Вместо лжи красивых фраз,
  Это облако из роз.
  Лепестками белых роз
  Наше ложе застелю
  Я люблю тебя до слез,
  Без ума люблю...
  
  Я люблю тебя до слез,
  Каждый вздох как в первый раз...
  Вместо лжи красивых фраз,
  Это облако из роз.
  Лепестками белых роз
  Наше ложе застелю
  Я люблю тебя до слез,
  Без ума люблю...
  
  Музыка стихла, Игорь крикнул в микрофон:
  - Я люблю тебя! - достал из машины огромный букет роз. Белых.
   Я не стала бежать на улицу через дом, я скатилась вниз по внешней лестнице от балкона. Выскочила за калитку, бросилась к Игорю, обняла, и, сама того не желая, почти крикнула:
  - Я люблю тебя!
   Игорь ошарашенно посмотрел на меня. А я, наконец, осознав, что сказала, быстро поцеловала его.
   Потом отстранилась, вспомнив, что меня ждут брат, племянник и Коля, сказала Игорю:
  - Мне очень приятно, я не ожидала. Я очень люблю это песню!
  - Ну хватит вам уже! - брат дернул меня за руку. - Я мороженое хочу!- затем обратился к Игорю, протянув руку для рукопожатия. - Уважаю, мужик!
   Мы все рассмеялись.
  В сердце неприятно кольнуло. Я пыталась сглотнуть горький привкус, не понимая, откуда он взялся, и вытирала остатки слез. Взгляд упал на Маецкого, стоящего на другой стороне улицы, за спиной Игоря... И я все поняла. Вместо Игоря я хотела обнимать сейчас Маецкого. И это не изменится никогда.
   Савинов крепко обнял меня, прошептав в самое ухо:
  - Выходи за меня...
  Я, крепко зажмурившись, чтобы не видеть Маецкого, в ответ прошептала:
  - Я согласна. И как можно скорее.
  
  
  - Я хочу гулять! - сказал мой племянник, тоже, кстати, Илья, и уронил на пол ложку.
   Я отпила кофе, полюбовалась на подаренное Игорем час назад кольцо:
  - Что, прямо сейчас?
  - Да! - мой брат аж подпрыгнул на стуле.
  - Все понятно, Прядков и Беликов! - я рассмеялась, глядя на мордашки своих любимых малышей.
  - Так мы идем?
   В комнату вошли Вита с Лерой.
  - Куда вы уже собрались?
  - Мы хотим гулять, - ответил мой племянник.
   Вита подняла с пола ложку:
  - А нас возьмете?
  - Конечно! - прокричали оба Ильи и, почти отшвырнув стулья, побежали в детскую.
  - Лер, иди, помоги им переодеться, - сказала Вита дочери, а сама села напротив меня и закурила.
   После того, как Игорь спел мне песню, я поручила Коле своего брата, и они все втроем уехали к Прядковым. Мы же с Игорем вошли в дом. Там Игорь спросил еще раз моего согласия и подарил кольцо. Золотое, с одним крупным квадратным брильянтом посередине и россыпью по краям. После Савинов отвез меня к Прядковым.
   Я хотела рассказать Вите все сразу, но не получилось: брат и племянник сначала заставили играть с ними в догонялки, потом в прятки, а Лера попросила накрасить ей ногти...
  - Ну? Мне Коля в общих чертах сказал, а ты мне говори подробней.
  - Ну... Игорь предложил мне выйти за него замуж.
  - А ты?
  - Пока решила повременить... - я помешивала чайной ложкой почти остывший кофе. - Когда буду выходить замуж, ты об этом узнаешь первая, - я улыбнулась Вите.
  - Кстати, Наташ, пока тебя не было, мне звонил Александр Анатольевич... По одному интересному делу?
   Интересно, что понадобилось заместителю директора Дома культуры от Виты? Наверное, выступить на приближающемся празднике - Дня поселка; у Виты очень красивый, звонкий, чистый и мелодичный голос.
  - И что хотел?
  - В этом году после торжественного митинга возле Булавина Анатольевич хочет сделать концерт, но только немного в другом ключе. Он хочет организовать в нашем кафе что-то типа встречи в теплой дружеской обстановке.
  - То есть?
  - После митинга наш народ, как правило, садится за столики ближайших магазинов и отмечают праздник. Анатольевич предложил сделать почти тоже самое, только с концертом у нас в кафе. Люди придут, будут общаться, а в это время будет звучать живая музыка, знакомые всем душевные песни.
  - Неплохая идея. Как раз вам с Колей хорошая прибыль, - я отставила в сторону уже окончательно остывший кофе.
  - И Анатольевич еще кое-что сказал. Ему бы хотелось, чтобы несколько песен исполнили мы с тобой. А тебе попросил передать убедительную просьбу о том, чтобы в твоем исполнении прозвучала песня "Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались". Ты еще аккорды не забыла? - я выронила чайную ложку.
  - Вита! Ты что? Я не знаю, откуда дядя Саша узнал, что я играю на гитаре эту песню, но идея плохая. Эту песню вообще мужчина поет!
  - Да не переживай. У тебя все получится...
  - Это единственная песня, которую я исполняю гитаре. Мне просто понравилась песня, и я пристала к Коле, чтобы он научил меня играть именно ее. И по-моему, ученица из меня никакая!
  - Ничего подобного! - в гостиную вошел Коля. Под мышками у него висело по два голубоглазых Ильи, которые весело смеялись. - Соглашайся. Я тебя еще подучу, и все будет отлично. А сейчас забирай вот этих вот "липучек", - мой "зять" засмеялся и поставил малышей на пол. - и идите гулять. Вит, собирайся, надо в кафе заглянуть...
  
  
   16.
   Свадьба состоится черед шесть дней. В День поселка. Я напряженно думала, как мне свой план выполнить удачно, чтобы не к чему было придраться, чтобы никто ничего не заподозрил.
   Щелкнул и выключился элекрочайник на сдержанной кухне племянницы, но я не обратила внимания.
  - Андрей! - истошно завопила племянница из спальни. Я вздрогнула и поморщилась. - Где мой бирюзовый лифчик?
   Я застонала. Бутков переехал к Ангелине буквально на следующий день после ее "воскресения"... И, как ни странно, пока ни одного глобального скандала у них не произошло... Андрей, по выражению Ангелины, носится с ней как курица с яйцом. Я посмеивалась над их отношениями, но в глубине души была очень рада. Пусть хотя бы у Ангелины на этом фронте наконец закончатся боевые действия.
   В ответ на крик племянницы Андрей пробормотал что-то неразборчивое.
   И опять вопль:
  - Любимый! Это изумрудный! А мне нужен бирюзовый!
   Я не выдержала и засмеялась. Я приехала час назад чтобы рассказать племяннице ту часть, которую она должна знать. Меня встретил Бутков, готовящий завтрак и сообщивший, что его любимый "кошмар" еще спит. Теперь Ангелина проснулась и одевается. А я сижу на кухне и пью кофе без сахара.
   Свадьба... Кто на ней будет? Пафосная элита "Оперы", пара-тройка криминальных авторитетов, вип-подстилки?.. Я сказала Игорю, что моих родителей на свадьбе не будет, они уезжают на Соляные озера, и да, перенести никак нельзя - путевку ждали давно и как раз подгадали под отпуск. В конце концов, я опираясь на то, что для статуса надо сыграть "правильную", пафосную свадьбу, с друзьями и родственниками немного позже. Игорь выполнил свое обещание и сейчас пробный тираж моей первой книги в тысячу экземпляров распространяет по Луганску и Донецку. Киев на очереди... Да-а, Игорек немалую сумму угрохал. Да не в них, в принципе, дело. Я могла бы и сама все оплатить, если бы владельцем чуть ли не самого престижного издательства восточной части Украины не был отец Игоря.
   Свадьба... Зубы сводило этого слова! Почему Игорь так за нее уцепился? Лично я давно уже не считаю брак чем-то священным и крепким. Племянница говорит, что синий четырехугольник в паспорте дает ответственность, а я категорически с ней не согласна. Штамп - это штапм. Пока у человека в голове и сердце не будет нужных чувств и осознания, никакой штамп не удержит. Игорь не глупый, но, кажется, тешит себя иллюзиями, что после свадьбы, наконец, все "стерпится-слюбится". Мне жаль его, потому что для меня эта идиотская свадьба - всего лишь средство для успешного выполнения задуманного.
  - А вот и я! - Ангелина опустилась на стул напротив меня и, глядя "кошачьими" глазками на вошедшего следом Андрея: - За-ай, сделай мне зеленый чай, пожалуйста! А я пока сообщу Наташке сногсшибательную новость. Ты первая узнаешь!
   М-да... У меня для тебя, Ангелина, тоже новость.
  - И-и? Говори, не томи! - я затянулась дымом.
  - Мы с Андреем решили пожениться! - с бешено блестящими глазами выпалила племянница.
   Я выдала совсем глупое:
  - Правда?
  - Ну конечно! - Андрей со спины обнял Ангелину, поцеловал ее, а затем поставил на стол чашку с чаем.
  - Ты свидетельница!
  - Я знаю, - я улыбнулась, но улыбка вышла растерянной. Ангелина это заметила и сказала Андрею:
  - Андрей, выйди, нам с Наташей надо поговорить наедине.
   Когда Бутков тихонько прикрыл за собой дверь, я севшим голосом сказала:
  - Я тоже выхожу замуж...
  - За кого?! - племянница со стуком поставила чашку на блюдце, чуть расплескав при этом чай.
  - За Игоря, - спокойно ответила я.
  - Зачем?
  - Так надо. Просто поверь мне. И ты у меня свидетельница.
  - Даже не знаю, что и сказать. Аксинье Николаевне говорила?
  - Нет... - почему-то хрипло ответила я.
   Скоро станет известно. Скоро прояснится. Но не сейчас...
  
   Дождь шел уже два часа. Совершенно измотанная разговором с Игорем о предстоящей свадьбе я вползла в кафе-бар "Квин", владельцами которого были Вита и Коля Прядковы. На мое счастье за барной стойкой была сама хозяйка.
   Я села и заказала черный кофе без сахара.
  - Привет, Наташа. Что-то ты какая-то уставшая... - Вита, чуть улыбнувшись, пристально посмотрела на меня, отложив накладную.
  - Да не выспалась. И погода в сон клонит.
  - Ну, это как всегда. Когда ты к нам заглянешь? А то Коля уже гитару настроил..
  - У-у... Вита, меня закидают помидорами из вашего фирменного салата.
  - Ничего подобного! Я тоже репетирую. Все, без разговоров, завтра жду тебя у нас.
  - Ладно, - вздохнула я.
   Вита, улыбнувшись на прощанье, ушла в кабинет.
   Я достала телефон из кармана и дрожащими пальцами принялась набирать номер. Ноль... Две шестерки... Девятка... Единица... Опять шестерка... Две четверки... снова шестерка... Двойка... Вызов... Сердце носится по всему туловищу, как пойманная птица. Бьется о ребра и захлебывается кровью. Дыхание сбилось.
   Длинные гудки. Пересохшее горло...
  - Да, я слушаю! Алло!
  - Привет...
  - А кто это?
  - Уже забыл? - хрипло, с надрывом.
  - А, это ты. Что хотела?
  - В эту субботу у меня свадьба и я вас с Настей на нее приглашаю.
  - Нет. - строго и спокойно.
  - Саша, пожалуйста... Я обещаю, что больше не потревожу ни тебя, ни Настю.
  - Настя беременна. Так что ни о каких гулянках и речи быть не может.
  - Вас привезут и отвезут куда скажете. Ненадолго... Я очень прошу.
  - Наташ, я не пойму тебя. У тебя есть парень, ну жених уже, ты его любишь, а сейчас меня умоляешь быть у вас на свадьбе. В качестве кого? И как Игорь к этому отнесется?
  - В качестве давнего близкого друга. Игорь не будет против.
  - Я не знаю. Если Настя согласится...
  - Помнится, со мной ты так не церемонился! - почти зло сказала я.
  - Не дерзи! - ответил Маецкий и отключился.
   Я набрала еще раз, но абонент был занят...
  
  ***
   - Ну, а это? Как тебе? Или все-таки лучше то, с кружевами?.. - Ангелина крутилась перед огромным, во всю стену зеркалом в свадебном салоне "Джульетта" в белом платье. Это было уже восьмое по счету. Правду сказать, я тоже не могла помочь подруге выбрать платье, так как во всех примеренных она выглядела сногсшибательно. Пышное с кольцами, облегающее с серыми кружевами, без бретелек, но с россыпью страз на корсете... У меня закружилась голова. О том, что еще предстоит выбирать платье мне, я старалась не думать.
  - Ангелин, ну я не знаю... Ты во всех классно выглядишь... - протянула я.
  - Нет, ну зачем я тебя с собой взяла? Чтоб ты помогла мне определиться! - в серо-зеленых глазах племянницы блеснул огонек раздражения. - А ты...
  - Слушай, вот была б ты толстой уродиной, тогда пожалуйста, я б сказала "да" на первое попавшееся платье. А поскольку ты далеко не уродина, так что...
  - Девушки, может, вам передохнуть? Выпить кофе, а потом свежим взглядом оценить платья? - предложила нам продавец-консультант салона.
  - Да, - сразу согласилась я, не глядя на Ангелину. - то, что нужно. Принесите, пожалуйста, два кофе.
  - Сейчас, - с милой улыбкой продавщица скрылась из виду. Я устало опустилась на мягкий диванчик цвета красного вина. Ангелина села рядом.
  - Ну, какое выбрать?! Я должна быть самой красивой!
  - Передохни. Выберем. Ты и так самая красивая, - я потянулась за каталогом свадебных платьев, лежащим на журнальном столике.
   От Ангелины исходили какие-то прямо ультразвуковые волны эйфории. Я прямо ощущала их на себе, и мне тоже хотелось радостно визжать и пищать. Конечно, ведь племянница выходит замуж за любимого человека. А я...
   Продавщица принесла кофе.
   Я с наслаждением сделала первый глоток любимого напитка и принялась перелистывать глянцевые страницы. И вдруг... На одной из страниц я увидела платье. Нет, даже не так - я увидела платье... Белое, но с легким серебристым отливом, с в меру пышной юбкой и корсетом в виде лилии, и все оно было расшито тонкой паутиной серебрянной нити.
  Я со стуком поставила чашку на столик:
  - Ангелина! Вот оно! Это именно то платье, в котором ты должна выйти замуж! - я подвинула ей журнал и выжидающе замерла. - Ну как?..
   Минуту Ангелина молчала, внимательно рассматривая платье. Затем выдохнула:
  - Да, это именно оно...
   Когда пришла продавщица, мы показали ей платье.
  - Ну что ж, это отличный выбор. Сейчас я позвоню, и его принесут вам. Кстати, фата нужна?
  - Да, конечно, и... перчатки. - Ангелина быстро кивнула.
  - Вам повезло, - продавщица улыбнулась. - Перчатки и фата идут в комплекте с платьем.
  - Это здорово, - улыбаясь, сказала Ангелина.
   Когда Ангелина примерила принесенное платье, у меня в прямом смысле слова, захватило дух. Платье идеально подходило ей, а фата, украшенная изящными розочками из страз вообще была произведением искусства. Я поняла, что это именно то платье, в котором я сама бы вышла замуж.
  - Ну как? -племянница повернулась и сделала несколько шагов.
  - Сногсшибательно! Андрей будет в восторге! - я откровенно любовалась подругой.
  - Эх, скорей бы Бутков возвращался! - Андрей уехал в Краснодар, поговорить со своими родителями и забрать заявление, которое он подал со своей бывшей невестой Маргаритой.
   Я с опаской взглянула на Ангелину:
  - Может быть, тебе нужно было поехать с ним?
  - Да? А кто подготовкой будет заниматься? И ты тем более...
  - Что я? Я могу сама все прекрасно подготовить.
  - Ты что-то замышляешь, - безапелляционным тоном сказала племянница. - Я должна быть рядом, чтобы разгребать последствия, если уж предотвратить не в состоянии. Кстати, там, на следующей странице платье... Обрати внимание.
  - Я уже выбрала, - спокойно сказала я. - Вон то, - я указала пальцем на стоящий рядом манекен. Белое платье в стиле 60-х, отливающее оттенками голубого, розового и серого. Без страз и кружев, в какой-то мере строгое и неизбежное. Для меня.
  - Ты издеваешься?! - Ангелина уже приготовилась к спору со мной, что свадебное платье мне необходимо обязательно самое шикарное.
   Я напустила на свои глаза ледяную дымку:
  - Я сказала, что я уже выбрала свое платье. И точка.
   Ангелина спорить не решилась.
   В поселок мы ехали молча. Я завезла племянницу домой, а сама направилась к Прядковым - Коля должен прорепетировать со мной песню, будь она неладна!
   Ближе к ночи я ждала Игоря.
  
   "Часто, засыпая в объятиях Ретта при свете луны, струившемся на постель, она думала о том, как прекрасна была бы жизнь, если бы это руки Эшли обнимала ее, если бы это Эшли прятал лицо в ее черные волосы, обматывал ими себе шею. Однажды, когда эта мысль в очередной раз пришла ей в голову, она вздохнула и отвернулась к окну - и почти тотчас почувствовала, как могучая рука Ретта напряглась и словно окаменела, и голос Ретта произнес в тишине: "Хоть бы бог отправил твою мелкую, лживую душонку на веки вечные в ад!"
   М. Митчелл, "Унесенные ветром"
   Пальцы дрожали, я была не в состоянии попасть ключом в скважину... Но за то, по мнению Коли, я великолепно выучила аккорды. Ну что ж, количество брошенных в меня помидор в субботу покажет.
   Словно сжалясь надо мной, дверь распахнулась и я увидела Игоря.
  - Привет, ты что-то поздновато... - Игорь подхватил меня на руки и занес в квартиру. Я не противилась - слишком устала...
  - Я уже не дождусь субботы... - почти промурлыкал Игорь, когда я вернулась из душа и легла на кровать в спальне.
  - И я... Я люблю тебя!
  - Слава Богу! Ты, наконец, выкинула из головы этого придурка!
   Я напряглась в руках Игоря; он это заметил.
  - Прости, - сказал он, целуя меня, - я больше не буду тебе о нем напоминать.
   Ночью я отключила мозг совсем. Я телом была с Игорем, а мысли были где-то далеко и отдельно от меня. Я их не звала...
   Мой жених уснул, а я тихонько прокралась в ванную, и не включая света, села на холодный кафельный пол.
   Слезы катились, рот кривился: "Я не могу так больше! Я не могу! Я не могу его больше любить... И быть без него. Он с ней... Опять. А я хочу, чтобы он был со мной... А он не хочет. Разбейся ты о стену - ничего не изменится. Он тогда просто лишь запутался и ошибся..."
   Рывком вытерла слезы, судорожно вцепилась в раковину:
  - Ничего, - беззвучно прохрипела. - Скоро я это закончу.
  
   17.
   "Я не буду никогда о тебе мечтать.
  Не позволю снам моим сжечь с тобой душу мне.
  Отпущу дымом в облака тебя я...
  Прощай!"
   Бьянка и Птаха, "Дымом в облака"
  Кафе было полно народу. Вита не успевала подготовиться к выступлению и попросила помочь меня. Я стояла за барной стойкой в качестве администратора и помогала людям усаживаться за столики.
   Ладони потели. Пока вроде бы все по плану. Родители о свадьбе ничего не знают, с Игорем не виделись, Ангелина не догадывается о том, что я задумала... И сам будущий муж в полном неведении... Вот только один, главный вопрос пока не решен... А я уже сомневалась. Ведь столько времени прошло, боль утихла и обиды потеряли значимость...
   Звякнул колокольчик. Кто-то еще пришел. Осталось два свободных столика, не считая "хозяйского"... Один у стены и один справа от эстрады.
   Я обернулась и тут же уронила хрустальный бокал. Он со звоном разбился.
  - Убери, пожалуйста, Юра, - попросила я бармена и вышла из-за барной стойки.
  - Здравствуй, позови Виту, пожалуйста.
  - К сожалению, Вита сейчас немного занята, - я была сама любезность, а руки уже сжимались в кулаки. - И она поручила мне заменить ее, Екатерина Николаевна.
  - Ну хорошо, - мать Маецкого чуть улыбнулась. - Есть свободные столики?
  - Есть. У эстрады и у стены. Вам какой?
   Екатерина Николаевна обернулась к мужу:
  - Сереж, куда сядем?
  - У Сашки надо спросить. Музыка же громкая будет, а Настя...
  - Она беременная, а не больная! - немного раздражаясь, ответила Екатерина Николаевна. - Сядем у эстрады.
   В этот момент вошли Настя и Маецкий. Маецкий нежно обнимал ее за плечи, а девушка трогательно прижимала ладонь к животу.
  - Юр, пришли Аню за третий столик! - сказала я бармену, а сама, извинившись, скрылась в подсобке. Невыносимо хотелось курить. Теперь в правильности своего решения я не сомневалась.
  - Ты как? - передо мной появилась Вита в потрясающем черном платье. Оно красиво облегало ее стройную фигуру, от бедра струясь тонкими складками.
  - Вита, шикарно! - я выдавила улыбку. - Скоро там?
  - Через пятнадцать минут. Я открываю. Александр Анатольевич сказал, что, как хозяйка кафе, первой выступить должна именно я.
  - И правильно сказал, - взгляд упал на часы: до регистрации моего брака с Игорем осталось четыре часа, а главная деталь так и не готова. Ангелина звонила полчаса назад и отчиталась, что к приезду жениха и невесты все готово. Я вытерла ладони салфеткой.
  
   Праздник летел, как в тумане. Народу понравилась такая идея сплоченности, без поджатого официоза. Люди с удовольствием осмелели и выходили на сцену поздравить жителей поселка с праздником, рассказать немного о его истории, произнести тост... В другое время я бы с радостью разделила общее веселье, но не сейчас. Стараясь не часто смотреть на семейную идиллию Маецких, я скомкала почти все салфетки, стоящие на столике. Лера, которая внимательно за мной наблюдала, сказала:
  - У тебя все получится, ты так хорошо у нас дома пела! Правда, пап и мам?
  - Правда, - почти хором ответили Прядковы.
  - Я объявлю тебя через десять минут, - сказала Вита.
  - Хорошо, - я сжала кулаки. Маецкий гладил Настин живот, нежно улыбаясь. Я закусила губу. Я завидовала ей!
  
  - А сейчас на эту сцену выйдет девушка, которую вы все прекрасно знаете. Она очень волнуется, так что поддержите ее! - Вита улыбнулась и кивнула мне.
   Люди зааплодировали. Я осторожно ступая, несла гитару. Поправили микрофон, установили свет... Неожиданно я успокоилась и без опаски посмотрела в зал.
   Знакомые лица... Гришка, Маринка... Презрительно удивленная Ирка... Мои двоюродные братья вместе с родителями... Я улыбнулась им и стала играть.
  Изгиб гитары желтой ты обнимешь нежно.
  Струна осколком эха пронзит тугую высь...
  Качнется купол неба, большой и звездно-снежный,
  Как здорово, что всем мы здесь сегодня собрались...
  Качнется купол неба, большой и звездно-снежный,
  Как здорово, что всем мы здесь сегодня собрались...
  
  Как отблеск от заката, костер меж сосен пляшет,
  Ты что грустишь, бродяга? Ну-ка, улыбнись...
  И кто-то очень близкий тебе тихонько скажет... - тут я заметила, что Маецкий окончательно отвлекся от Насти и во все глаза смотрит на меня.
  - Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались...
  
   Заканчивала я петь уже вместе со всеми. Помидорами в меня не кидали, а вот аплодисментов было много, Гришка даже засвистел. Потом кто-то крикнул:
  - А можно еще?
   Все остальные его поддержали.
  - Немного позже, - почему-то ответила я и спустилась со сцены.
   Праздник продолжался. Александр Анатольевич сменил меня у микрофона и стал петь хит 80-х - "Клен". Я посмотрела на часы: через полчаса надо ехать.
   Я шла в подсобку, чтобы поправить свое свадебное платье, которое за весь день, благодаря красному болеро ничем себя не выдало.
   На выходе из подсобки меня перехватил Маецкий. Я чуть не споткнулась.
  - Что ты хочешь? - я покосилась на столик, где сидели родители Маецкого и его беременная девушка.
  - Ты сегодня замуж выходишь?
  - Да.
  - Ну...
  -... А любовь как сон, стороной прошла...
  Сердцу очень жаль, что случилось так.
  Гонит осень вдаль журавлей косяк...
  Четырем ветрам грусть-печаль роздам.
  Не вернется вновь это лето к нам... - красиво выводил дядя Саша. Я старалась не слушать смысл.
  - Ну... Я желаю тебе счастья, - глядя прямо в глаза, произнес Маецкий. - Я тоже скоро женюсь.
   Колкость была готова сорваться с губ, но я смолчала.
  - Поздравляю, - я сглотнула слезы. Одна неконтролируемая слезинка все же скатилась по щеке.
  - Не плачь, - тихо, словно с жалостью сказал он мне.
  - Невестам положено плакать на свадьбе...
  -... Ты любви моей не смогла сберечь.
  Поросло травой место наших встреч.
  - Ага. Я смотрю сейчас на тебя и вспоминаю песню "У церкви стояла карета". Ты как будто не в ЗАГС собираешься, а на эшафот.
  - Саш, к чему этот тупой разговор?
  - А твое приглашение еще в силе?
  - В силе. А ты что, хочешь поехать?
  - Да.
  - Зачем?
  - Не знаю. Но почему-то чувствую, что должен. Но учти, Настя со мной.
   Я подняла глаза к потолку и фыркнула:
  - Естественно. Мое "БМВ" у входа. Жду.
   Ну вот все части плана на своих местах. Игорь ждет меня в "Опере", "ПМ" под платьем холодит кожу... Скоро...
  
  ***
  - Перед тем, как начнется регистрация, давайте выпьем! - мы впятером сидели в кабинете "Оперы".
   Я улыбалась, светилась любовью к Игорю, надеясь, что никто из присутствующих, кроме, разумеется, Ангелины, не замечает, что со мной что-то не так. Игорь не ожидал, что я приглашу Маецкого, но взбесится ему не дало то, что я его поцеловала и прошептала "люблю". Жених скрипнул зубами, но успокоился.
   Ангелина молчала, улыбаясь краешком губ, и неотрывно за мной следила. Прости меня, родная, но тебе рано пока знать.
   Шампанское искрилось в бокалах...
   Мы сидели за маленьким столиком и просто говорили. Нервы мои были как натянутый трос; ниточка лопалась за ниточкой; канат вот-вот разорвется совсем.
  - Родная моя, - подала голос Ангелина. - Безумно за тебя рада! И надеюсь, - она лукаво подмигнула Игорю. - Что скоро стану крестной!
   Я рассмеялась и обняла Игоря:
  - Все может быть! А крестным можно будет пригласить Сашу? Вы не против? - обернулась я к Маецкому и Насте.
  - Ну-у... Я вообще-то Омельченко собирался. Ну, если вдруг окажется... - растерянно протянул Игорь.
  - Да ладно, у ребенка может быть несколько крестных! - я рассмеялась. "ПМ" чуть не выскользнул из под платья. Я аккуратно расправила складки. - А вообще, хватит пока об этом. Я не беременна.
  - Наташа, я искренне за тебя рада, даже вдвойне. Еще и потому, что ваша с Сашей многолетняя м-мм... вражда... закончилась.
   Я не понимала, как Маецкому удалось уговорить Настю поехать ко мне на свадьбу, учитывая нашу последнюю встречу. И чем вызвано такое дружелюбие, я тоже не понимала. Разве что Маецкий со скандалом отвоевал возможность быть у меня на свадьбе, но я сомневаюсь, что ради меня он готов на такие жертвы.
  - Настя, о чем ты говоришь! Какие мы враги! - я стрельнула - пока только лишь взглядом - в Маецкого. Он отвел глаза.
   Было видно, что все происходящее ему претит; более того, он знает, что я разыгрываю комедию. Комедию - пока, драму - чуть позже.
  - Хорошо, когда люди друг друга любят! - я облокотилась на Игоря. - Я ни дня без Игорька прожить не могу, на тебя, Саша, с Настей смотрю... Ну просто искритесь от счастья. Удар током можно получить!
  - Да-а, - вздохнула племянница, - а вот мой суженый-ряженый далеко сейчас от меня...
  - Разлука только укрепляет настоящую любовь, - сказала "штампом" Настя. - Правда, Саша?
   Маецкий молчал.
  - Ну, что ты молчишь?
  - Наташа, конечно, настоящую любовь разлука только укрепляет, - процедил Маецкий и резко встал из-за столика. - Настя, нам пора!
   Сердце екнуло. Подпрыгнуло, и понеслось тихой рысцой. Догадаться он никак не мог... Я увидела, куда Маецкий устремился взглядом... Все. Пора. Подол платья немного натянулся, и ткань приняла легкие очертания ствола.
   Я отстранилась от Игоря, подошла к окну. Маецкий со Смирновой направились к двери... У меня секунда!
  - Стоять! - я взвела курок. В мгновенно наступившей тишине это было громко.
   Маецкий обернулся. И сразу стал белее моего свадебного платья. Закрыл Настю собой.
   Игорь резко дернулся и подскочил. Ангелина медленно встала и стала подходить ко мне.
  - Ангелина! Я тебя умоляю, не мешай мне. Ты знаешь ситуацию, ты как никто меня понимаешь! - выпалила, не глядя.
   Канат лопнул.
   Я крепко сжимала "Пистолет Макарова" в правой руке. "ПМ" идеален и точен для близких расстояний.
  - Наташа...
  - Игорь! - я шагнула ближе к дверям. - Тронь меня - и дырку в голове я тебе обеспечу.
  - Наташа, положи пистолет... - тихо и вкрадчиво произнес Маецкий.
  - И не подумаю.
   Настина рука коснулась двери.
  - Только открой - и я сразу в него выстрелю!
  - Наташа, неужели ты думаешь, что если убьешь меня или Сашу тебе легче станет? - Настя нервно кусала губы.
  - Да, легче. Никаким другим способом эту тварь из моего сердца не выкинуть - проверяла! Остался один, надежный и верный способ: пристрелить.
   Сложно было описать эмоции, бушующие у Маецкого в глазах. Да я и не хотела.
  На Ангелину я не смотрела.
  - Ты мне говорил, что я не держу своих слов. Говорил?! - голос за малым не сорвался на визг. - Говорил?!
  - Да... - глухо, прямо глядя в глаза ответ.
   Еще на полшага ближе. Правая рука под идеально прямым углом.
  - Я летом сказала тебе, что ты подписал себе смертный приговор. Так вот, сейчас я приведу его в исполнение. Не старайся прикрыть эту идиотку собой - сначала ты, потом она.
  - Наташа, - позвала Ангелина. Я обернулась только на секунду, посмотрела на нее полными слез глазами. - Ты себе этого никогда не простишь!
  - Ангелина, прости меня. Ты единственная, кто не предавал меня. Ни разу. И в этот раз... поддержи. Мне плевать! Она вон от него беременна, а я... Я замуж за него хочу! Я люблю эту чертову тварь, которая сжирает меня изнутри уже несколько лет!
   Я отошла назад, не отводя прицела от двери.
   Ангелина кинулась ко мне, намереваясь забрать пистолет. Я вскинула руку...
   Кабинет звукоизолированный, двери металлические, с деревянной обивкой в четыре сантиметра.
   Щелкчок. Выстрел. Сантиметрах в пяти от головы Маецкого зияла дыра от пули.
   Маецкий отпихнул Настю в сторону и кинулся ко мне. Ангелина схватила меня за руку; выброс адреналина добавил мне сил, я вывернулась...
   Еще щелчок. Осечка!
   Настя присела на пол у двери и дикими от страха глазами смотрела на меня.
   Игорь попытался подойти ко мне, но Ангелина его остановила и встала рядом со мной.
   Наконец, Ангелина выбила у меня из рук пистолет. Силы на сопротивление внезапно ушли... Я повисла на руках у племянницы, которые сжимали меня стальным кольцом. Я закричала:
  - А я ведь любила тебя. И сейчас люблю! Но ты, ты променял меня на эту тварь! - рука занемела. - Ты мне в любви до гроба клялся! Сейчас - клянешься ей! Вот хотя бы Насте ты не солжешь, у вас действительно будет "до гроба"! - короткий истерический смешок.
   Игорь кинулся ко мне, но Ангелина взглядом его остановила.
  - Ангелина, - слезы покатились. - Я все, что хочешь для тебя сделаю, но выполни этот заказ! - я стала вырываться и рыдать. - Я тебя умоляю! Я не могу так больше! Я ненавижу тебя! Да, я больная! Истеричка! - горло переполнилось острыми ядовитыми комками, глаза выжигало от слез.
   "Я хочу замуж за этого человека... Я детей от него хочу... Вместе Игоря сегодня должен был быть Сашка. Он мне обещал. Он клялся мне!" - одновременно болезненные и пустые мысли, как кометы, носились в голове, и тут же гасли, касаясь периферии сознания. Все уже дошло до точки, дальше - пустота.
  - Что здесь происходит? - четкий, знакомый голос. В дверях стояла Аксинья Николаевна.
   Она быстро окинула взглядом кабинет; ей хватило и полсекунды, чтобы все понять и оценить ситуацию.
   "Так Ангелина ей все-таки сказала?" - тупо мыслила я. - "Не надо было. Мне стыдно".
  - Уйдите все! - четко приказала Аксинья Николаевна.
   Мое сознание стало расплываться. Игорь вышел первый, за ним - плачущая Настя и Маецкий. При виде его удаляющейся спины я взвизгнула: "Саша!", а потом... Темные пятна перед глазами и - все...
  
   18.
   "Благодарение Богу, на нее нашло отупение - отупение, которое, как она знала по опыту, скоро уступит место острой боли - так разрезанные ткани под ножом хирурга на мгновение утрачивают чувствительность, а потом начинается боль".
   М. Митчелл, "Унесенные ветром"
  Больничная палата "люкс", где-то в Донецке, в каком-то частном неврологическом супердиспансере. Но нет телевизора, нет телефона и ноутбука - никаких раздражителей. Только потрепанный томик "Унесенных ветром", который я со слезами выпросила у Ангелины...
   Ангелина... Это она отправила меня сюда, заставив сказать родителям, что мне от университета дали путевку в санаторий.
   Я уже здесь две недели. Которые я провела лежа на кровати.
   Я никого не хотела видеть. Препараты, которыми меня изрядно пичкали, вызвали странную апатию и больше - ничего.
   Я никого не хотела видеть. Даже Аксинья Николаевна была бессильна. Напрасно она пыталась до меня достучаться. Как? "Все пройдет, забудется, он тебя не стоит, ты еще встретишь человека, которого полюбишь..." Да поздно лечить душу, когда по венам лезвием! Я тупо сидела и смотрела в одну точку. Даже "угукнуть" не могла. Пустота. Отупение. Край. Я рухнула вниз с той самой отвесной скалы и сейчас летела на острые камни.
   Когда в палату ко мне один-единственный раз вошел Игорь, я накинулась на него с кулаками.
   Ангелина приезжает ко мне почти каждый день, и ей все время кажется, что я не двигаюсь вообще.
  - Наташа, так нельзя больше. Хватит уже. Я с ума схожу, - в этот раз Ангелина заплакала. Две крупные слезы скатились из ее серо-зеленых глаз и упали мне на руку.
  - Прости. - я посмотрела на нее. Смотрела довольно долго, а отвернувшись, поняла, что совершенно не узнала такое родное лицо. - Я знала, что рано или поздно, - я чуть обвела рукой пространство вокруг себя и усмехнулась, - этим все и закончится.
  -У тебя глаза пустые... Поговори со мной, прошу. Тобой издатели интересуются. Игорь ничего тебе говорить не будет, он развод даст... Аксинья Николаевна...
  - Мне все равно, - я не дала ей договорить. - Простите меня обе.
  
   Прошло еще три дня. Стало казаться, что я разучиваюсь ходить.
   Приходил врач, считал пульс, в глаза заглядывал, спрашивал, как я себя чувствую... Потом медсестра вколола мне какую-то дрянь и я уснула.
   Когда я проснулась, шел дождь.
   В палату вошла Ангелина.
  - Привет.
  - Привет.
  - Слушай, я кое-что для тебя сделала... Только дай мне слово, что будешь держать себя в руках.
  - Даю слово, - я зевнула.
   Ангелина обошла кровать и крепко обняла меня за плечи. Громко кашлянула.
   В палату вошел Маецкий. Бледный, измученный, но решительный.
  - Ты? Ты! - я дернулась, но Ангелина усилила свою стальную хватку и тихо заговорила:
  - Тихо, Наташенька, все хорошо, успокойся! Все хорошо!
   Маецкий попятился к двери.
  - Нет! Нет, не уходи, - чувствуя, как катятся слезы, проскулила я.
  
  
  
   Я смотрела недоверчиво, исподлобья. В палате мы были одни - Ангелина вышла в коридор, но я знала - она нас караулит.
  - Здравствуй, Наташ...
  - Зачем пришел?
  - Как ты себя чувствуешь?
   В ответ было молчание.
  - Извини.
  - Зачем. Ты. Пришел. Ко. Мне?
  - Поговорить, - его тихий, родной голос обволакивал, убаюкивал... Становилось тепло, на душу проливался покой... Я словно просыпалась.
  - Я мертва.
  - Наташа, я виноват в том, что произошло. Но я не думал, что ты до сих пор меня любишь. Я думал, привычка, привязанность. Но не любовь. А... тогда... Я посмотрел в твои глаза, и у меня внутри все перевернулось. Я как будто все вспомнил и захотел вернуться обратно. Я буквально увидел, насколько ты меня любишь.
  - Странно, что для твоего "прозрения" пришлось прибегнуть к таким крайним мерам. - я помолчала. - В тот момент, когда я держала пистолет, ты совсем другие слова говорил.
  - Говорил.
  - Трус.
  - Согласен.
  - Ты - мое несчастье... - устало проговорила я. - Ни забыть тебя, ни из сердца вытравить, ни любить невозможно. И забыться с кем-то нельзя. Жаль мне Игоря. Знаю, как ему сейчас больно.
  - Тебе тоже больно.
  - Саш, уходи, ради Бога.
   Тут произошло неожиданное - Маецкий взял мою руку и крепко сжал:
  - Прости меня, - из его глаз скатилась слеза.
   А я словно проснулась.
  - Ты жалеть меня пришел?! Мне от тебя ничего не нужно больше, а жалость - тем более.
   Я встала с постели, прошлась по палате. Затекшие мышцы ныли, я повертела шеей в разные стороны.
  - Жаль, что ты меня тогда не пристрелила, - совсем тихо, что я еле расслышала, произнес Маецкий.
   Мне ответить было нечего.
  - Я пришел, чтобы предложить тебе начать все заново...
   Стакан, который я держала в руках, выпал из пальцев, но не разбился.
  - То есть как? - а голова закружилась от водоворота вопросов: "А как же беременная Настя, а как же то, что произошло тогда в "Опере", а как же мы дальше, если... а как же...?". Я резко тряхнула головой, и вопросы тут же исчезли. Я не хотела и не могла сейчас об этом думать. Мне было важно, что я дальше услышу от Маецкого.
  - Просто. Я много чего понял за эти две недели. Нам друг без друга просто никак... Я честно тебе скажу - пока я не могу уверить тебя в том, что люблю тебя. Но в душе что-то есть. И с тобой оно связано неразрывно.
   Я слушала, как через вату. А потом подошла, села рядом и вцепилась пальцами в родные сутулые плечи...
   Продолжение следует....
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"