На стойке регистрации зазвенел телефонный звонок. Кто-то из гостей пытается настойчиво дозвониться до ночного портье. Замолкнув на мгновение, звонок раздается снова и, кажется, звучит еще настойчивее.
Ночной Портье шаркающей походкой добирается до стойки, но вместо того, чтобы снять трубку, сперва смотрит на часы:
- 4:45, да они что там, с ума посходили?
Он трет глаза, пытаясь стереть остатки короткого сна, и с надеждой смотрит на телефон:
"Замолчи, пожалуйста, замолчи".
Телефон и правда перестает звонить, но уже через мгновение звонок раздается снова.
- Слушаю вас, - говорит он деланно бодрым голосом, совершенно забыв представиться и пожелать доброй ночи (или уже утра).
Из трубки доносится беспокойный высокий голос:
- Это двести третья, здрасти. У нас сверху какие-то страшные крики, мы бы сходили, но вдруг там убийство или еще что, знаете...
- Номер вашей комнаты, - переспросил портье.
- Двести третья, значит из триста третьей кричат.
- Нет, - отрезал портье, - спокойной ночи.
Он положил трубку. Действительно, гостиница была спроектирована странным образом: два здания объединили одним общим переходом, но какую бы нумерацию комнат не вводили, она все равно вводила в заблуждение постояльцев, которые и так не без труда отыскивали ресторан, спрятавшийся на цокольном этаже левой части гостиницы, и бар, почему-то расположенный на втором этаже правой части.
К счастью, в это время года, гостиница стоит полупустая - только случайные командировочные заезжают на пару ночей, да редкие туристы, которым по душе холодный морской ветер.
Молодой портье поднялся на третий этаж и, прежде чем постучаться в дверь, прислушался: за дверью было тихо. Очевидно, постоялец спал, а крики доносились с улицы или просто приснились впечатлительной Даме из двести третьей.
Но только он собрался вернуться в свою каморку, как за дверью послышались странные звуки: будто собака тихо скулила за дверью. Портье постучал, и из комнаты тут же донеслись крики:
- Спасите. Я тут. Я больше не могу (рыдания). Пожалуйста, вытащите меня. (Снова рыдания).
Через десять минут дверь комнаты была вскрыта с помощью дежурившего в ту ночь слесаря, и в комнате собрались пятеро: ночной портье, Дама из двести третьей, Слесарь, Господин из соседней комнаты, разбуженный шумом в коридоре, и Повар, отчего-то ночевавший в эту ночь в гостинице.
Первым в комнату вошел Портье и от удивления замер на месте. Из-за его спины с любопытством разглядывали комнату остальные ночные гости.
- Я же говорила, что убивают, - первой нарушила молчание Дама из двести третьей, - а в ванной спрятали труп.
- Но, подождите, он же кричал, - возразил Портье.
- Кто?
- Труп.
- Но трупы не могут кричать, молодой человек, - возразила Дама.
- Эй, - вдруг донеслось из ванной, - я здесь, я живой.
- Что здесь произошло? - спросил Господин из соседнего номера, когда все посетители, наконец, вошли в комнату.
Комната представляла собой необычной зрелище: вся мебель находилась в страшном беспорядке, стулья были опрокинуты, кровать стояла на трех ножках, а четвертая отчего-то торчала из-под тумбочки, окно было загорожено одной шторой, в то время как другая висела на одной петле.
Портье почесал затылок:
- Да уж. Может, вызвать полицию?
- Прошу, помогите, - снова раздались рыдания из ванной.
- Что у вас случилось? - спросил слесарь. Никто не решался зайти в ванную, все предпочитали вести диалог через закрытую дверь.
- Вас ограбили? - поинтересовался Господин из соседней комнаты.
- Нет, все в порядке, меня никто не ограбил.
- Ваши вещи в полном беспорядке, вас могли ограбить, пока вы принимали душ, а дверь заперли.
- Прошу, откройте. Меня не ограбили, и... и не убили. Я просто... я застрял.
Из-за двери снова донеслись звуки, будто жалобно скулила собака.
Посетители переглянулись и безмолвно сошлись во мнении: надо открыть и посмотреть, наконец, что произошло с Постояльцем.
- Вы точно живой? - отчего-то решила уточнить Дама, но, поймав на себе строгий взгляд Господина из соседней комнаты, деликатно отошла в сторонку.
- Ломаем? - спросил слесарь, - все равно уже все в этой комнате сломано.
- Ломаем, - кивнул Портье.
Слесарь плечом выдавил хлипкую дверь из проема, и в тот же миг за спинами постояльцев раздался вскрик Дамы, и что-то маленькое выскочило у нее из рук - собачка, никем до этого момента не замеченная. Она с лаем выскользнула из рук хозяйки и бросилась в коридор, Дама поспешила за ней.
А из ванной комнаты на посетителей грустно глядел Постоялец.
- Простите, - жалобно произнес он и опустил голову, - кажется, я застрял.
Постоялец и правда застрял. Его толстый живот был плотно зажат с двух сторон створками душевой кабины, а пухлые руки бессильно свисали по обеим сторонам толстого тела.
- Как же тебя так? - слесарь оглядел Постояльца со всех сторон.
- Я просто хотел помыться, а эта кабинка, ей-богу, она детская, такая узкая дверь.
- Нормальная она, - ответил Портье, - а чего тогда полез, видишь же, что маловата.
- Да я зайти смог нормально, ну, если честно, не совсем легко, но я не учел, что после душа я еще больше стану и не смогу отсюда выйти.
- Так, это понятно, а с комнатой что? - Портье протянул толстому Постояльцу полотенца, так как услышал, как в комнату вошла Дама, она что-то говорила своей собачке, очевидно, уговаривая ее больше не сбегать.
- А что с комнатой, нормально все с комнатой.
- Тут все перевернуто, страшный бардак, и кровать, вон, сломана, - Слесарь махнул рукой в сторону.
- У вас тут все такое маленькое, ей-богу, ну не развернуться совсем. Хочешь пройти, а на пути стулья стоят, хочешь на балкон выйти, так занавеску же невозможно не задеть. А кровать?
- Что кровать?
- Да я только присел на краешек, ей-богу, а она - хрясь! Ну и душ, это же вообще издевательство, а не душ.
- Ему и в ресторане вчера все мешало, - вдруг сказал молчавший до этого Повар, - пока прошел к столу, опрокинул несколько стульев, а когда из-за стола вставал, чуть за собой всю посуду не стащил на пол.
- Да, господин Постоялец, - вздохнул Портье, - сколько бед от вас.
Толстый постоялец опять как-то жалобно заскулил.
- Что будем делать? - Портье обратился к собравшимся.
- Предлагаю оставить его там, - ответил Господин из соседнего номера, а затем добавил, - пока не похудеет.
- Да, похудеет - сам выйдет, - решительно заявил Слесарь.
- А то освободим его, а он уцелевшую часть гостиницы разнесет по бревнышкам.
- Или вообще съест нас, - хихикнул Повар, - на нервной почве просыпается зверский аппетит.
- Но это же негуманно, - запротестовала Дама, поглаживая маленькую собачку, - он же здесь погибнет.
- А еще будет кричать ночами и мешать спать, - согласился Господин из соседней комнаты, - а я еще здесь две ночи планирую провести.
- Нет, гостиница и так понесла убытки от этого Постояльца, хватит, - резко ответил Портье, - пусть посидит тут, пусть худеет.
- Прошу вас, не оставляйте меня, а то я вас..., - он затряс в воздухе пухлыми кулачками, - я вас...
- Съем, - снова захихикал Повар.
- Значит, решено. Пойдемте, господа.
- Но это негуманно, - снова запротестовала Дама.
- Негуманно - это то, что он с собой сделал и во что он себя превратил, Пойдемте.
После того как была поставлена на место дверь, Портье приложил палец к губам и тихо прошептал:
- Тшшш, слушайте.
- Прошу, не уходите, - раздался голос Постояльца из ванной комнаты, - я... я похудею, сам, честное слово. Прошу вас, помогите!
- Теперь выпустим? - спросил Слесарь.
Портье замотал головой:
- Слушайте.
- Я все понял, прошу. Я виноват. Я клянууууусь. Я клянусь я похудею. Завтра же начну худеть.
- Вот теперь пойдем поможем нашему заложнику, хотя, мне кажется, мы ему уже очень сильно помогли.
Повар, на всякий случай, отошел подальше, Дама крепко сжала свою собачку, а Портье, Слесарь и Господин из соседней комнаты зашли в ванную комнату, чтобы помочь несчастному пленнику.
***
После тяжелой ночи, бодрым себя чувствовал только Повар, остальные участники ночных событий выглядели усталыми и молча жевали свой завтрак. Вскоре в ресторане появился Постоялец - он аккуратно прошел к крайнему столику и приветливо кивнул своим спасителям.
- Доброе утро. Что изволите? - официант развернул перед гостем меню.