Аннотация: ...:))) больше люблю короткие рассказы - но этот никак не закруглялся....:))))
Страшилка N 9
02.04
Фрау фон Гейдельмайер решила испечь пирог сама.
Конечно, можно было бы попросить кухарку. И даже стоило бы это сделать, потому что не пристало такой благородной даме, как фрау фон Гейдельмайер - дочери всеми уважаемого мэра герра Франца фон Мейхерта - крутиться на кухне, сыпать муку на новое платье, пачкать тестом нежные руки - в общем, заниматься тем, чем даме ее происхождения заниматься вовсе не следует.
Тем более надобно отметить, что кухарка Грета была особой на редкость сообразительной и проверенной, и освоение новых рецептов никогда ей в тягость не было. Напротив, она с живостью бралась за самые оригинальные блюда, и получались они у нее отменно - о чем не раз говорил жене сам герр Людвиг фон Гейдельмайер. "Дорогая Гунилла, Грету нам, должно быть, само провидение послало! Ни у кого в Иштвеге нет такой знатной кухарки, как у нас - уж можешь мне поверить!" - вот его слова.
Да и сама фрау Гунилла (а имя это, кстати, герр фон Мейхерт выискал в старинной книге "Песня о рыцаре", которую дал ему тогдашний капеллан отец Теодор, дабы найти в ней изысканное имя для своей новорожденной дочери) - так вот, и сама фрау Гунилла была не сказать как довольна своею кухаркою.
Кроме того, что Грета хорошо знала свое ремесло, она и по нраву подходила чете фон Гейдельмайеров как никто: приветливая, веселая, но вместе с тем воспитанная и учтивая. На рожон не лезла, знала свое место и помалкивала, пока ее не спрашивали - а это, согласитесь, не все слуги умеют. Ведь, что уж говорить, сколько среди домашней прислуги честолюбцев да гордецов, которые, страшно сказать, иногда позволяют себе и хозяевам перечить, и в распоряжениях своевольничать. Найти хорошего слугу - задача ой непростая, а уж кухарку - и подавно. Ведь кухарка ведает самым главным - чревом своих хозяев, которое, как известно, пищу принимает нежную да добротную, да вкусную. Коли хозяин сыт да хорошо накормлен - так и во всем поместье порядок и благодать. А коли голоден или, того хуже, расхворался от какого-нибудь негодного блюда - так и он мается, и всем вокруг житья нет.
Грета была просто подарком судьбы, что и говорить.
* * *
Прежняя кухарка, Лиина, служила еще у бабки фрау Гуниллы. Она знала столько рецептов, что ни одна кухарка в Иштвеге не годилась ей и в подметки. У нее ни одной поваренной книги отродясь не было - все секреты да хитрости чудесным образом хранились исключительно в ее голове. Сколько себя помнила фрау Гунилла, Лиина всегда была у них в доме. И сколько бы домов в городе не посетила фрау Гунилла за свою жизнь - нигде не было еды вкуснее, чем в их семье.
Лиина вроде бы и не старела. Бегала день деньской из погреба - в кухню, из столовой - в гостиную, как молодая. Утром, бывало, во сколько бы фрау Гунилла не просыпалась - а девочкой-то она ренехонько вскакивала, у детей-то сон крепкий, да короткий - так в замке уже пахло знаменитыми на весь Иштвег Лииниными ватрушками. Ватрушки у Лиины были такими - нежные, да рассыпчатые, да ароматные - что даже сам капеллан Теодор однажды упомянул их в своей воскресной проповеди. А однажды, когда посланник короля сам герцог Гюнтер фон Айфенбаум прибыл в Иштвег по высочайшему королевскому поручению (а уж по правде-то сказать - чтобы испросить у зажиточных иштвегских цеховых старост значительную сумму в истощенную войной королевскую казну) - так вот, герцог, отведав лебедя, печеного под винным соусом, фаршированного яблоками и черносливом, да запив его изрядным бокалом отменного мозельского, сказал герру фон Мейхерту: "Дорогой мой господин мэр, скажу Вам по совести: ежели б при жизни мне дали б такую кухарку, как у Вас, но сказали бы - Гюнтер, за это после смерти отправишься ты прямехонько в ад, в самое пекло - клянусь честью, я бы, черт возьми, согласился!"
Вот такая была Лиина.
Да только в прошлом году она прямо на глазах угасла, за 2-3 дня. Вроде бы вот только-только бегала. А смотри-ка - уже и не встала однажды утром с постели. И не сказала толком, болело ли что у нее. Вызывали лекаря - лучшего в городе, герра Мастерсона - а только все без толку. Лекарь кровь пустил, примочку сделал - а вышел из комнаты, и говорит фрау Гунилле - мол, зовите капеллана, уж не долго осталось. Еле-еле успели отца Теодора привести - он только знамением ее осенил - она и умерла. Тихо так.
Фрау Гунилла знала, что не положено ей плакать. А только вот такая вдруг тоска на сердце легла. Прямо охватила изнутри, даже дышать нечем стало. И фрау Гунилла заплакала. Опустила покрывало на глаза, так, чтобы муж не заметил, и проплакала долго-долго.
А только не ушла тоска. Никому - ни мужу, ни самым близким подругам - фрау Эдите фон Лейхаммер, фрау Диане фон Кляйпциг, фрау Эмме фон Димерштадт - она этого никогда-никогда не рассказывала. А только вот стоило ей в мелочах вспомнить о Лиине - о ее пушистых седых волосах, о теплых мозолистых руках, о голубых выцветших глазах, полных любви к ней, Гунилле - и ей вновь нестерпимо хотелось плакать.
Фрау Гунилла даже и подумать не могла о том, чтобы заменить Лиину. Разве найдешь еще одну кулинарную волшебницу? Лиина была одна-разъединственная, это фрау Гунилла знала точно. Да где бы вообще найти просто приличную кухарку - ведь замок не может обходиться без нее! Просто не может!
* * *
И вот, прямо-таки на следующий день после похорон - кажется, это была пятница - приходит к фрау Гунилле ее душевная подруга, фрау Диана, жена цехового старосты. С визитом - чтобы поддержать подругу.
По чести будет сказано, в тот день фрау Диана вряд ли могла поддержать хоть кого-нибудь. Выглядела она так, будто у нее был сильнейший жар. Щеки пылали огнем (и это, несомненно, были никак не румяна, потому как, будучи дамой благородного происхождения и безупречного воспитания, фрау Диана ни за что не позволила бы себе являться в румянах в дом, отмеченный трауром - пусть даже и по случаю смерти всего лишь прислуги). Дыхание фрау Дианы было тяжелым, глаза нездорово блестели. Она за все утро не сказала и пары слов, все только сидела за столом да нервно теребила длинный рукав платья.
Однако, как только речь зашла о том, что нужно срочно искать кухарку - помнится, это сам герр фон Гейдельмайер вздохнул озабоченно и сказал: "Даже не представляю, дорогая моя, где мы теперь найдем хоть сколь-нибудь достойную кухарку - и найдем ли вообще?" - так вот, стоило ему только это сказать, как фрау Диана будто в себя пришла. Ожила вся, собралась, и говорит - мол, в замок фон Лейхаммеров для вчерашнего бала (на котором фрау Гунилла, конечно, не присутствовала по причине все того же трагического события) брали в подмогу поварих из таверны "Три бочки" - а еще одну пригласила сама кухарка фон Лейхаммеров. Та была ей то ли свояченица, то ли бывшая соседка - в общем, знакомая. И вот эта-то девица и могла бы им пригодиться - по крайности, на первых порах.
Вроде бы как кухарка молодая, но очень даже приличная. И будто бы даже сам хозяин дома был в восторге от ее стряпни, и даже чуть ли не решил уже нанять ее помощницей на кухню, да жена его, фрау Эдита фон Лейхаммер, вовремя спохватилася и убедила мужа, что две кухарки - это уже перебор, и что даже у самого мэра и то одна кухарка, а ежели они заведут вторую, так это обидит мэра, а он человек чувствительный и щепетильный, и портить с ним отношения совсем не хотелось бы - в общем, нашла множество разумных доводов, и кухарка была с благодарностью и немалым вознаграждением отправлена на постоялый двор.
Рассказ про кухарку, казалось, истощил силы фрау Дианы до предела, поскольку, поведав все вышеприведенное, молодая дама ни много ни мало упала в обморок. Это произошло так неожиданно, что никто даже не успел подхватить ее - и фрау Диана, отличавшаяся, нужно сказать, дородным телосложением, сломленной ивой рухнула на шкуру бурого медведя перед камином. (Зверя этого, между прочим, герр фон Гейдельмайер лично подстрелил прошлой зимою на охоте, любезно организованной королевским посланником во время своего пребывания в Иштвеге. Гордости герра Людвига не было предела - ему не только удалось продемонстрировать герцогу богатство своих угодий и своих породистых гончих, но и на деле показать свои недюжинные охотничьи умения. Всю прошлую зиму в Иштвеге только и разговоров было о том, как ловко он загнал медведя и как метко, одной пулей между глаз, он поразил грозного зверя.)
Вот суматоха - то поднялась! Отродясь фрау Диана в обморок не падала. Девицею она была здоровой да крепкой, а ее яркий румянец не могли скрыть никакие белила. Даже когда в городе свирепствовала лютая простуда, и все благородные дамы как одна лежали в опочивальнях в окружении лекарей и горничных - фрау Диана от своих подруг никакой заразы не прихватила и даже не чихнула ни разу.
Потому обморок ее вызвал всеобщее удивление, ежели не сказать большее. Фрау Гуннила тотчас кинулась к подруге с флакончиком нюхательных солей, горничная принесла воды, герр Людвиг распахнул окно - и кое-как общими усилиями они привели фрау Диану в себя. Поразительно, но она была крайне удивлена, обнаружив себя на полу в окружении друзей и слуг, с мокрым компрессом на лбу.
- Упала в обморок? Я? Да что Вы, мои дорогие! - недоумение фрау Дианы было неподдельным. Тем не менее, ей было предложено перейти в гостевую опочивальню и прилечь. На что полностью уже пришедшая в себя дама ответила милым смехом и шуточными упреками, что, мол, видно, она окончательно превратилась в изнеженную матрону, раз уже научилась падать в обмороки, так не хватало ей теперь еще и оказаться в кровати в самый разгар дня. Смех ее и шутки, всегда такие добродушные и непосредственные, окончательно развеяли напряжение всех собравшихся. Фрау Диана была торжественно сопровождена супругами до своей кареты. Здесь, улучив минутку, когда герр Фридрих подошел погладить по холке лошадей, фрау Гуннила осведомилась шепотом у подруги, не связан ли, часом, ее обморок с радостным ожиданием увеличения славного семейства цехового старосты - на что зардевшаяся фрау Диана улыбнулась и шепотом же ответила, что на все воля Божья. На том подруги расцеловались и расстались, довольные собой и друг другом.
Герр фон Гейдельмайер нашел предложение фрау Дианы вполне разумным. Когда у них еще появится время заняться серьезными поисками новой кухарки - а ведь все это время, несомненно, им нужно все-таки хотя бы относительно хорошо питаться!
* * *
Грета понравилась фрау Гунниле сразу. По виду было ей лет 25-28, она была невысокой, статной, не то, чтобы худой, но и не полной - как раз то, что нужно, чтобы взгляд мужчины с удовольствием останавливался на ее округлостях, но при этом не отталкивался излишней их дородностью. Ее круглое румяное лицо с ямочкой на левой щеке сразу располагало к себе, розовые пухлые губы то и дело растягивались в озорной улыбке, открывая ровные белые зубы (что для прислуги очень хорошо, поскольку это свидетельствует о достатке ее хозяев). Глаза у Греты были особенные - один ярко-голубой, другой - карий.
Вот такая девица и стала хозяйничать на лиининой кухне.
Сразу по ее появлению стало совершенно ясно, что другой кухарки чете фон Гейдельмайеров искать не придется. Грета готовила божественно! Фрау Гунилла заметила как-то однажды, что обожает ватрушки, которые готовила прежняя кухарка. И поди-ка - Грета стала готовить такие же! По утрам в замке, когда бы хозяйка не изволила проснуться, стоял все тот же изысканный аромат ванили и сдобы, как и раньше.
Фрау Гунилла попыталась было отыскать хоть какие-либо изъяны в стряпне Греты - и не нашла! Когда утром, закончив с прической и макияжем, фрау фон Гейдельмайер спускалась к завтраку, и, пожелав мужу приятного аппетита и прочитав подобающую молитву, снимала крышечку с горшочка утренней пшенной каши с персиками, она вдыхала тот же ни с чем не сравнимый, аппетитный запах, что и раньше.
Ничего не изменилось. Грета была так же мила, весела и приветлива, как и Лиина. У нее были такие же теплые мягкие руки (но без мозолей), такие же пушистые волосы (только не седые, а золотистые), такие же добрые лучистые глаза (только не бледно-голубые, а разноцветные). Временами фрау Гунилле казалось, что Лиина просто помолодела. Как-то раз, смешно сказать, она зашла на кухню за хлебом для голубей (которых она частенько кормила крошками из окошка своей опочивальни), и, обратившись к Грете, назвала ее Лииной! Грета откликнулась, и, улыбаясь, даже предложила хозяйке и дальше называть ее так, если ей это удобно, а также выразила благодарность за невольный комплимент - раз уж хозяйка назвала ее именем прежней кухарки, значит, она пришлась ко двору.
* * *
Единственное, чем Грета все же отличалась от Лиины помимо молодости - это то, что у нее было множество поваренных книг! Сколько их было - даже и сказать невозможно. Когда Грета переезжала в замок, пришлось один мешок поставить рядом с кучером, второй - под пассажирское сиденье, а еще два или три - на сиденье. На кухне освободили от посуды один из шкафов, и он заполнился книгами.
Каких там только не было: книги по приготовлению супов, салатов и мяса, книги по десертам, книги по выпечке, причем по каждому виду - отдельная книга, книги по засолке и маринованию, по жарке рыбы и варке овощей - и еще, еще и еще. Причем все они были полны пометок, приписок и закладок, сделанных самой Гретой (что, кстати сказать, также характеризовало ее исключительно с лучшей стороны, поскольку было неоспоримым свидетельством ее образованности и пристрастию к порядку).
Фрау Гунилла не раз заглядывала в книги Греты. Многие из них были с красочными гравюрами и рисунками, рассказывали не только об экзотических рецептах, но и о самих странах - и фрау Гунилла будто бы путешествовала, листая старые страницы. "Скат в сладком соусе по-китайски" от Чжоу Ли (на цветной картинке красовался вышеупомянутый скат на продолговатом разрисованном блюде, обложенный рисом и еще чем-то розовым, судя по рецепту, "тушеными креветками"); "горячие хрустящие начосы с соусом гуакомоле" от Чекиты (по картинке фрау Гунилле было трудно определить, что же такое "начосы", но "горячие и хрустящие" непроизвольно вызывали аппетит); "труфеля со сливочной подливой по-бургундски" от Мари-Анны - и все в том же духе. Вообще, надобно отметить, что все рецепты в книгах Греты были "от кого-то". Это было забавно, и это только добавляла шарма воображаемым путешествиям хозяйки замка Гейдельмайер.
Один раз, правда, фрау Гунилле довелось испытать за просмотром книг настоящее потрясение. Она листала, помнится, огромный том "Пирожки, кулебяки и ватрушки - собрание лучших рецептов боннского аббатства". И как-то совершенно случайно, уже закрывая книгу, задержала взгляд на одном из названий: "Ватрушки домашние от Лиины". К горлу моментально подступил комок, и стало трудно дышать.
Однако фрау Гунилла была барышней разумной и практической. Она привыкла всему искать по возможности рациональное объяснение, посему легко убедила себя, что это простое совпадение.
* * *
Итак, как уже было сказано, фрау фон Гейдельмайер решила испечь пирог сама.
Событие, к которому предполагалось преподнести данное кулинарное творение, было и в самом деле знаменательным. А посему такие мелкие жертвы, как испачканные тестом руки и засыпанное мукой новое платье, совершенно не брались в расчет. Весь замок готовился к празднованию юбилея герра Людвига фон Гейдельмайера.
Вечером следующего дня намечался грандиозный бал, на который были приглашены ну просто все, все без исключения представители знати Иштвега. А днем, в теплой семейной обстановке фрау Гунилла хотела преподнести супругу свое творение.
Все, что можно подарить человеку, который не только ни в чем не нуждается, но, по правде-то сказать, просто купается в роскоши, фрау фон Гейдельмайер благополучно подарила мужу в предыдущие праздники. А вот сделанный ее собственными руками его любимый миндально-шоколадный пирог для герра Людвига, известного сладкоежки, был бы приятным сюрпризом.
Именно таким образом рассуждала фрау Гунилла, приступая в этот вечер к осуществлению своего плана.
Время уже близилось к девяти вечера. Грета закончила на сегодня всю работу и была, верно, в соседнем поместье у своей подруги Камиллы. Ей всегда позволялось ходить туда по вечерам, поскольку ни разу она не позволила себе опоздать утром обратно или оставить недоделанным какое-либо поручение. Перед уходом Грета оставила хозяйке подробные наказы, где что на кухне лежит - хотя, надобно признать, за долгие годы жизни в замке и общения с Лииной фрау фон Гейдельмайер изучила все уголки кухонного хозяйства, а Грета, кроме книг, не внесла больше никаких изменений в сложившийся распорядок. Кстати, именно Грета, узнав о планах хозяйки, посоветовала ей взять книгу "Любимые пироги епископа Триерского Иоанна", где, по ее словам, можно было найти два-три отменных рецепта миндально-шоколадных пирогов.
Фрау Гунилла выбрала "Праздничный пирог" от Агнессы. Он был самым простым по приготовлению, не предполагал никаких изысков, а между тем на гравюре выглядел очень аппетитно.
* * *
В девять с четвертью фрау Гунилла замесила тесто и засыпала в него толченые миндальные орехи. Она приоткрыла окно, чтобы на кухне не было очень уж жарко.
В девять часов двадцать минут она взяла большой нож, положила на деревянную доску плитку горького шоколада и, нажимая на лезвие обеими руками, стала раскалывать ее на мелкие кусочки, как сказано в рецепте.
В девять часов двадцать одну минуту нож соскользнул с плитки, лезвие резко повернулось влево и вверх, и обе ладони фрау Гуниллы нажали на острую сталь. К счастью, фрау Гунилла успела вовремя отдернуть руки. Порез на левой руке был вовсе пустяковый, на правой - не сказать, чтобы совсем незначительный, но и нестрашный.
Фрау Гунилла вымыла руки холодной водой, затем сходила в свою опочивальню, где брызнула на обе ладони любимыми лавандовыми духами (было довольно больно, и фрау Гунилла поморщилась, когда правая ладонь защипала особенно сильно; однако ни одной слезинки не проронила - выдержки и терпения ей было не занимать! Не зря герр фон Мейхерт с детства брал ее с собою на охоту - и с гордостью говорил, что его дочь даст фору любому мужчине по части смелости и крепости характера). Затем фрау Гунилла достала новую тонкую простыню, отрезала от нее две ленты и туго замотала - сначала левую, а потом, более плотно, и правую ладони.
В девять часов сорок минут она вернулась на кухню. Выбросив перепачканные кровью кусочки шоколада и вымыв нож и доску, она снова начала ломать шоколадную плитку - на этот раз с утроенной осторожностью.
В девять часов пятьдесят минут она ссыпала две трети ломанного шоколада в посуду с тестом, поставила форму на лопату и установила ее в печь.
За те десять минут, которые отводились на выпечку пирога, она решила приготовить глазурь. Она ссыпала остатки шоколада в ковшик и поставила его на огонь. Затем добавила подслащенной сметаны и под конец долила чуть-чуть вишневого ликера.
В девять пятьдесят девять она взяла лопату и вынула форму из печи.
* * *
Форма была пустой.
В это же самое время ветер через приоткрытое окно тонкой струйкой влетел в кухню и перевернул страничку кулинарной книги - с шестьдесят пятой на шестьдесят шестую.
Фрау Гунилла непроизвольно прочла то, что было написано на новом развороте:
"...А еще рецепт сей неплох для того, кто хочет накликать беду на свою семью, село или другое какое поселение. Всего-то и надобно, что капнуть в тесто самую малость человеческой крови, да сока горной лаванды, да спирта. Чем больше крови окажется в тесте, тем больше человеческих душ получит тот, кто оставил Вам эту книгу. Приятного аппетита".
И это были последние слова, которые довелось фрау Гунилле прочитать в своей жизни.
* * *
Что случилось дальше - кто же теперь разберет! Уж после обросла эта история разными выдумками, и стали уже говорить, будто фрау Гунилла успела еще заметить краем глаза шевеление за спиной и увидела, как растет перед нею тень, будто кто встает за ее спиною.
Вот уж не знаю, не ведаю - а сдается мне, что все это сущие враки! Кто, скажите на милость, мог это увидеть, ежели фрау Ганилла была на кухне одна-одинешенька, а нашла ее горничная Тина только наутро. Лежала, бедняжка, прямо перед печкою, лицом вниз. Горничная-то заголосила - деревенская девушка, что ж с нее взять - прибежал и дворецкий, и другие слуги из людской. Конюх, старый Дитер, и велел хозяйку не трогать да пойти хозяина разбудить.
Ну, герр Фридрих-то как ее, голубку, увидал - весь бледный стал, как есть, полотно! Подбежал к ней, наклонился, по голове стал гладить - а у самого слезы в глазах стоят. Тишина стояла гробовая. Тут вторая горничная, Марта, молодая самая из слуг, и говорит, мол, глядите, седая вся хозяйка-то.
А и верно - была-то фрау Гунилла блондинкой, волосы золотые на зависть - а теперь, как пепел стали!
А уж когда решился герр фон Гейдельмайер да перевернул жену лицом вверх - так тут и вовсе многих вздохнули от ужаса: потому что синее было лицо у хозяйки, будто задохнулась она, а в глазах - слезы кровавые.
Вот это - самая что ни на есть правда, которой многие в замке были свидетелями, и которую помощник капеллан Питер самолично записал в "Летописи Иштвега" - она, к слову сказать, и по сей день хранится в местной мэрии.
* * *
В тот злосчастный год от чумы вымерла чуть не половина Иштвега. Опустели замки фон Гейдельмайеров и Кляйпцигов, затихло поместье фон Димерштадт. Высочайшим Его Величества повелением леса в окрестностях Иштвега были объявлены закрытыми и всем было настрого запрещено охотиться в них под страхом каторги.
А историю эту услышал герр Якоб Гримм в одной деревушке неподалеку от Иштвега на постоялом дворе чуть не полвека спустя. К тому времени леса были открыты, жизнь в городе потихоньку возвращалась в свое русло.
Старый охотник Абрахам Гутман, рассказавши все как было дело, добавил вот еще что.
В тот год все-таки пришлось ему однажды заехать недалеко в лес - за дровами. Зима выдалась лютая, а он, хоть и было ему тогда всего лет пятнадцать, в семье был за старшего. Ну так вот, уже загрузил он телегу покрепче и почти уж выехал из лесу, когда на опушке вдруг увидел большую лису.
Была она пушиста, ладная, чудо, какая красивая. Охотник по привычке потянулся за ружьем - лисица-то совсем близко была, от силы шагах в пяти.
И в этот самый миг она возьми да и поверни голову к нему.
Глаза у нее были страсть какие большие - как черносливы.
Один глаз был голубой, а другой - темный.
По словам Абрахама, не было в его жизни минуты страшнее этой.
Бросил он ружье, стеганул лошадь что есть мочи - да и погнал прочь из лесу.