Мне век идти по серым тротуарам,
чертить плечом заборов переплёты
под пьяный плач, под русскую гитару
на чёрную подпольную работу.

Большой подвал, как раненый блиндаж,
дрожат от топота бетонные опоры:
согнали пионеров на шабаш,
гробами в прошлое отбросив коридоры.

Бродило здание историей безудержной -
навстречу всадники процокали аллюром.
На цоколе стреноженный трезубец,
на лошади встревоженный Петлюра.

Шумел камыш, ломался пополам,
и свет упал, завистливый и серый,
на благорОжденных, явивших на полатях
свидетельство столь величавой эры.

По мутным залам человеки разбежались
из малых званий изваяния родить.
Монархи рухнули, осталось только малость.
Кому же дух крамольный пепелить?

"Спокойно! - голос человека в штатском. -
Гляди сквозь строй в коммунистическое завтра:
мы доберёмся до идейно-шатких
после подъёма сельского хозяйства."

Мне век идти по серым тротуарам,
чертить плечом заборов переплёты
под пьяный плач, под русскую гитару
на чёрную подпольную работу.

Киев, 1962