Аннотация: Шесть печатных публикаций: в США и в Канаде
РОЖДЕСТВЕНСКИЙ КРУИЗ
Письменные приглашения на встречи холостяков с незамужними женщинами Феликс получал и раньше, оттого не удивился, достав его теперь из почтового ящика. Впрочем, удивляться подобному посланию не стоило. В Америке по почте приходит что угодно: важные документы, например, паспорт или кредитная карточка, и всякая ерунда, типа промокашек-меню из дешёвых закусочных. И никого абсолютно не смущает макулатура среди действительно нужной корреспонденции. Народ привычно сортирует кипы бумаги, превратив это бездарное занятие в каждодневный ритуал. Чего только не отыскать в завалах почтового мусора? Кстати, именно так традиционно и называются горы рекламных рассылок. А уж перечень предлагаемых в них товаров самый разнообразный. Тут тебе и жратва, и автомобильные покрышки, и прочие фундаментальные составляющие здешней жизни. А с какими элокуциями обращаются предприимчивые отправители! Их содержание, вообще, апофеоз заботы о потребностях ближнего. Однако, трогательное беспокойство в большинстве случаев относится не к конкретному лицу, а к потенциальному клиенту. Ведь, чаще всего, на бросовых конвертах в строке "имя получателя" стоит демократичное уведомление - "тому, кто проживает по данному адресу"
Предназначались безымянные отправления и Феликсу. Очевидно предшественник, арендовавший его квартиру, собирался серьёзно обустроить личную жизнь. К столь несложному выводу Феликса подтолкнула тематика потока мусорной почты, доставшейся ему по наследству. Обычно он, не открывая, выкидывал очередную докучливую депешу, однако на сей раз решил поинтересоваться её содержанием. Тем более, что, по логике вещей, она предназначалось и ему? Во-первых, холостяку, а во-вторых, тому самому анонимному получателю, проживающему по данному адресу. А письмецо и впрямь оказалось любопытным.
"...Дорогой друг! - обращался неведомый автор, - наконец, у тебя появился уникальный шанс..."
Столь многообещающее вступление не могло оставить безучастным даже Феликса, с его стойким иммунитетом к навязчивой, как пляжная муха, рекламе. Советские эмигранты в Америке делятся на две категории: на тех, кто прислушивается к советам всех и на тех, кто не верит никому. Вероятно, потому люди так по-разному и устраиваются в здешней жизни - первые, как малоуспешные мечтатели, вторые, как преуспевающие скептики. Феликс относился к последним.
"...Не упусти его! - заклинал неизвестный филантроп, - Клуб "Одинокие сердца" приглашает тебя в романтическое рождественское путешествие на борту океанского лайнера "Атлантик стар". Наших гостей ждут незабываемые впечатления в обществе новых друзей, и кто знает, может, тебе суждено там отыскать свою судьбу...".
В конверте лежала фотография белого парохода, тарифы кают разного класса и купон для приобретения билета по льготной цене. Купи! Купи! - взывали строчки письма. Да ещё этот чёртов купон мозолил глаза, как долларовая купюра, оброненная кем-то на заплёванном жвачкой тротуаре. Не поднимешь ты, другие мешкать не станут. А к заманчивому предложению прилагался номерок телефончика бесплатной связи, начинающийся с числа 800. То есть, Феликс мог беспрепятственно получить сопутствующую информацию. Она то, в итоге, и свела на нет его колебания.
Весь фокус заключался в том, что этот рождественский круиз предназначался не просто для граждан и гражданок в настоящее время не связанных брачными узами. И хоть, в новогоднее путешествие на пароходе, с огромной ёлкой на палубе, приглашались - да! свободные мужчины и женщины, тем не менее, существовала одна пикантная особенность. Как Феликсу удалось выяснить, некая турфирма на Карибах зафрахтовала пассажирское судно, планируя посодействовать уже не совсем юным дамам обустроить свидания с молодыми кавалерами, а тем, в свою очередь, помочь поднатореть в амурных делах в объятиях зрелых спутниц. Когда Феликс прозрел и принялся выпытывать у туроператора возрастной ценз пассажиров, ему недвусмысленно намекнули, что этот вояж будет классический "Кугуар фестиваль". Рождественская секс-феерия! То есть, его зовут присоединиться к путешественникам в эротические джунгли в компании Санта Клауса и опытных проводниц в тамошние дебри.
В Америке "кугуарами" или "пумами" традиционно называют жаждущих любви женщин бальзаковского возраста и давно перешагнувших его. Сущность женщины-пумы это, скорее, мировоззрение, нежели количество прожитых лет и социальный статус. Женщина-пума - необязательно лишь незамужняя дама. Но не убеждённая агамистка. И, само собой разумеющееся, не добродетельная супруга, посвятившая себя семье. Женщина-пума иная по природе. Желания ублажать кого-то у неё сужаются до цели позаботиться исключительно о себе, а потребность окружить теплом близких трансформируется в задачу взять от жизни самое лучшее. Такая не вяжет и не кашеварит. Не декорирует дом и не заготавливает соления. Не мечется между детьми и мужем. Не жертвует собой и не угождает. Она цинична и всеядна. Женщину-пуму нельзя осуждать, её можно только принять какой она есть, но способен это сделать только мужчина определённого склада. Недаром предвкушение встречи с подобными ласковыми хищницами в предстоящем круизе вскоре безраздельно занимали мысли Феликса - сорокалетнего сластолюбца, уже открывшего однажды этот тип женщины на заре своего вступления во взрослый мир одержимым сексуальным зомби.
"Атлантик стар" собрал на борту детей разных народов, сплочённых неугасимым порывом с лихвой вкусить плотские наслаждения. Судя по всему, билеты на столь необычный рейс были распроданы подчистую, потому как публика фланировала вдоль бортов плотными шеренгами энтузиастов, будто трудящиеся на демонстрации. Вокруг звучали азиатские и европейские языки, смешиваясь с привычным английским в общий возбуждённый гул хладнокровных искательниц приключений и разномастных жиголо.
В круиз Феликс попал впервые. Экзотика морских путешествий так и оставалась бы для него вещью в себе, не получи он заветный пригласительный билет в виде пустякового письмеца. Всё здесь Феликсу было в новинку: тесноватая каюта без окна, специальная пластиковая карточка для внутренних расчётов и первое в его жизни спасение на водах. Учебное, конечно, но с показом процедуры использования спасательного жилета. Для этой цели всех пассажиров собрали на шлюпочных палубах и доходчиво объяснили, что если, тонем, дорогие товарищи, пожалуйте сюда... К счастью, обязательную тренировку матросы, ряженные в красные с белой оторочкой колпаки, не затянули, и их аудитория дружно поспешила по каютам наводить марафет. Не прошло и часа, как чрево "Атлантик стар" - этого плавучего острова надежды оживилось, словно базар в дни предпраздничной торговли. У Феликса разбегались глаза, как у юного девственника, переступившего порог борделя. Такого обилия женщин, готовых отдаться без долгих уговоров, ему прежде наблюдать не доводилось. Однако он не торопился и в преддверии дивного вечера решил отметиться бокалом мартини в корабельном баре. Пока бармен готовил напиток, Феликс взглянул в окно, выходившее на палубу, и обомлел. Там, за тонированным стеклом стояла женщина, не узнать которую он не мог.
"...Обознался, - предположил Феликс. Уж слишком невероятным виделось ему её здесь присутствие. Женщина, развернувшись спиной к фальшборту, очевидно, кого-то ждала.
- Ваш мартини, сэр, - отвлёк его голос бармена. Феликс машинально протянул расчётную карточку, не в силах справиться с охватившей его растерянностью. Менее всего он ожидал здесь встретить Дину.
С ней Феликс познакомился, спустя год после приезда в Нью-Йорк. К тому времени он уже трудился в фирме, специализирующейся на отделке интерьеров частных самолётов. Небольшой бизнес принадлежал голландскому хасиду. С ним у Феликса сложились прекрасные отношения, несмотря на противоположность в образе жизни и в понимании её смысла. Более того, именно Феликс, в качестве доверенного лица оставался в конторе за главного по пятницам, когда его босс сворачивал дела и после полудня уезжал домой встречать наступление святой Субботы. К религии Феликс был далёк и его не заботило, кто и какому богу молится. Платили ему здесь неплохо да и дополнительные выходные в дни религиозных праздников отнюдь не мешали. Законы, предписанные Талмудом, хозяин соблюдал неукоснительно и, закрывая бизнес, давал отдохнуть своим подчинённым вне зависимости от их вероисповедания. Происходило это на Рош а-Шану, на Песах и, естественно, на Йом-Кипур. В бизнесе работала его родственница - приятная особа среднего возраста. Звали её Дина.
Поначалу она Феликса не впечатлила: симпатичная американская еврейка с выразительными карими глазами. Дина в бизнесе вела бухгалтерию. По работе с Диной Феликс не контактировал, но иногда сталкивался с ней за чашкой эспрессо в "Старбаксе" по соседству с конторой. Со временем совместные походы в кафе у них вошли в привычку и Феликс уже воспринимал Дину небезразлично. Полчаса, проводимые ими в обществе друг друга несколько раз в неделю, постепенно пробудили в нём смелые фантазии. Впрочем, повода думать о себе, как об интимном друге, Дина не подавала, но и не пресекала невинные заигрывания любезного собеседника. Сначала поведение Феликса походило на задорное виляние хвостом шустрым кобельком, но вскоре несерьёзный флирт перерос в явные ухаживания. Открыто их Дина не поощряла, но в её молчании проскальзывало тайное удовольствие к комплиментам в свой адрес. Интуиция Феликса не обманула. Не окажись его влечение к Дине взаимным, так и остались бы они оба не более, чем сослуживцами. Однако судьба распорядилась иначе.
Однажды ночью Феликсу позвонил хозяин бизнеса и, извиняясь, попросил срочно приехать в офис. Там сработала сигнализация и переполошила весь околоток. Да так сильно, что потревоженные жители близлежащих домов немедленно обратились в полицию. Стражи порядка прибыли на место происшествия и, не обнаружив ничего криминального, тут же позвонили хозяину с требованием принять меры. И всё было бы ничего, если бы не одна деталь, заключавшаяся в том, что досадная неприятность грянула как раз в религиозный праздник, начавшийся накануне. Ну, а как ортодоксу нарушить божьи заветы и заняться мирскими делами во время оного? Тем более, в совершенно особенный праздник, когда каждый благочестивый еврей мысленно обращается к Богу - в Судный День. Стоило хозяину поделиться с Феликсом непредвиденными обстоятельствами, как тот выразил готовность отправиться в офис.
- Я буду очень благодарен, - облегчённо вздохнул хозяин, понимая, что с подобной просьбой он смог бы обратиться не к любому из подчинённых.
Феликс прибыл в контору скоро. Пока он возился с замками, неожиданно подъехала Дина. Очевидно, хозяин позвонил и ей, единственной, имевшей ключи от комнаты со всей документацией.
Проблема с сигнализацией не стоила выеденного яйца: кто-то из персонала перед выходным днём открыл окно в коридоре и по небрежности забыл запереть. Феликс захлопнул злополучную раму и, зевая, обошёл помещения, подёргав на всякий случай остальные окна. Дина неотступно следовала за ним и Феликс не мог отделаться от ощущения, что она невольно сторонится его взглядов. Впрочем, её нежелание быть на виду оправдывалось легко. Ну как, спрашивается, должна чувствовать себя женщина, внезапно поднятая с постели в три часа ночи и вынужденная мчаться спасть чужое добро? Конечно же, она конфузилась и, вероятно, сожалела, что не выгладит такой как бы ей того хотелось.
Однако появление здесь в столь неурочный час нарушило не только Динин привычный распорядок. Феликс, собираясь позвонить хозяину, вдруг с досадой обнаружил отсутствие своего мобильника. Собираясь в спешке, он оставил его дома и теперь это обстоятельство усложняло ситуацию. Офис Феликс уже запер, включил сигнализацию, а возиться и открывать опять не хотелось. Пришлось просить Дину воспользоваться её телефоном.
Пока Феликс тоном героя-добровольца рапортовал ему об исчерпанном инциденте, Дина отвечала на стандартные вопросы полицейских. Те не вникали в подробности и, удовлетворённые её разъяснениями, вскоре распрощались. Вслед за ними уехала и Дина. Феликс проводил её к машине, растягивая удовольствие от непредвиденной встречи. По тому как Дина держалась он догадывался, что она смущена: ночь, присутствие мужчины, который к ней неравнодушен и которому симпатизирует она. Наверное, в последнем положении вещей Дина призналась себе давно. Как, впрочем и Феликс, но, к сожалению, он сейчас не осмелился ничего предложить, а Дина не отважилась его чуть-чуть спровоцировать. Она лишь протянула руку для пожатия и не торопилась её отнимать. Немудрено, что никто из них не вспомнил о телефоне. Его утром Феликс обнаружил в кармане куртки, чему несказанно обрадовался. Это малозначительное обстоятельство подбрасывало ему отличный повод встретиться с Диной в нерабочей обстановке, а главное, наедине. А может, Феликс собирался открыться перед Диной и признаться в своём влечении? Или надеялся, что Дина подаст ему невольный знак? Ведь, как ему показалось ночью, она ожидала и хотела его внимания.
Феликс ничуть не ошибся. Звонок к Дине домой не застал её врасплох, а когда он предложил привезти телефон, та не стала его отговаривать. Ночное происшествие размыло последние препятствия в их отношениях, которые теперь с дружеско-полуофициальных стремительно катились к доверительно-близким.
- Мне так и не удалось уснуть, - посетовала Дина, когда Феликс появился на пороге её квартиры.
- Вернулась и не знала, что делать. Слишком поздно, чтобы не ложиться и чересчур рано, чтобы уже вставить, - она старалась говорить непринуждённо, но давалось ей это с видимым усилием. Дина, должно быть, куда-то собралась, потому как выглядела не по-будничному. Феликс сразу сообразил что его смутило в её наряде: на Дине вместо неизменной бейсбольной кепки была надета элегантная шляпа лавандового цвета. Под широкими полями выразительные глаза этой загадочной женщины выглядели ещё пленительней.
"...А ведь она красива, - отметил про себя Феликс и робко спросил:
- Я могу войти?
- Конечно! - Дина распахнула дверь, - прошу прощения за беспорядок. Ночные бдения не моя стихия.
- Телефон, - Феликс достал его из кармана, подыскивая предлог задержаться, - У меня тоже с ним вечные истории: то забываю, то теряю.
Его безумно тянуло к Дине да и её не тяготило присутствие Феликса. В этот полуденный час она опять ощутила себя защищённой рядом с человеком, разделившим с ней неудобства беспокойной ночи.
- Спасибо, - произнесла Дина, потупившись, на что Феликс, осмелев, прибегнул к безобидной уловке.
- Я полагаю, что заслужил вознаграждение - шутливо воскликнул он, заставив Дину с удивлением вскинуть брови. Она, как бы желая убедиться, что не ослышалась, насторожилась.
- Ничего особенного, - поспешил заверить её Феликс, - Берём только хорошим к себе отношением. Например, доброй улыбкой.
Дина отвела взгляд в сторону и покраснела.
- Или дружеским объятием.
Она покраснела ещё больше, а Феликс, не замечая её смущения, продолжал развивать свою мысль.
- О такой награде я мог бы только мечтать! Дина, - вдруг серьёзно проговорил он, - Ведь, тебе же хочется этого?
Феликс, как бы поощрял её неосознанное желание, подсказанное им же с такой пугающей откровенностью.
- Смелее, - в его голосе прозвучала готовность, наконец, сделать шаг навстречу друг другу.
- Невинное объятие в знак нашей дружбы.
Феликс было собирался что-то добавить, как вдруг Дина подошла ближе и легонько прижалась к его груди. Шляпа упёрлась ему в плечо, но она тут же отстранилась, едва почувствовала намерение Феликса снять её с головы. Какие-то секунды Дина стояла неподвижно, словно преодолевая в себе что-то необыкновенно важное, а потом внезапно сорвала свой шикарный головной убор и швырнула его прочь. Шляпа полетела в угол опостылевшей вещью, от которой мечтали избавиться. Дина даже не взглянула в ту сторону и, будто освободившись от аксессуара, безумно мешавшего ей прежде, опять обняла Феликса. Сделала она это порывисто, как бы опасаясь передумать, озадачив Феликса негаданной реакцией на его слова. Он безмолвно наблюдал за улетевшей шляпой, но стоило Дине обвить его шею руками, как Феликс склонился над ней для поцелуя. Он настойчиво искал её губы, но Дина упрямо уворачивалась. Когда же ему удалось к ним прикоснуться, Феликс с удивлением обнаружил, что Дина не умеет целоваться. А от его попытки расстегнуть на ней глухую, под горло кофточку Дина испуганно вздрогнула.
- Не сейчас, - сдавленно прошептала она, безвольно опускаясь на диван, - только не сегодня.
- Дина, милая, - Феликс присел рядом, - Лишь один поцелуй.
Она откинулась на спинку дивана и закрыла глаза, словно соглашаясь на его каприз, а когда Феликс, не отрывая губ от её рта, запустил руку под блузку и нащупал застёжку бюстгальтера, Дина уже не противилась.
Утром на работе она не появилась. Не пришла Дина в офис и на следующий день, и через неделю, а на, якобы, безразличный вопрос Феликса хозяину по поводу её отсутствия, он узнал, что Дина уехала в Нью-Джерси.
Что так? - опечалился Феликс чуть сильнее, чем мог бы расстроиться просто коллега по работе.
- Не знаю, - подозрительно бросил тот.
Теперь Дина не шла у Феликса из головы, больше, чем когда-либо раньше. Он пытался объяснить себе причины её исчезновения и не находил резонного ответа.
"...Но ведь она не оставалась бесстрастной? - терялся в предположениях Феликс. Он старался заглушить взявшиеся ниоткуда переживания, однако подспудно чувствовал, что его персона и есть причина её скоропалительного отъезда. Догадка пришла сама собой и чем дольше Феликс размышлял над случившимся, тем отчётливей понимал, что его связи с этой женщиной был уготован именно такой финал, если вообще, эта связь могла возникнуть.
О Дининой жизни вне офиса Феликс знал немного. В коротких беседах она редко касалась личного. Насколько Феликс мог судить, Дина была замужем. Она обмолвилась однажды о не сложившемся браке, но этот разговор заглох, толком не начавшись. Постепенно Феликс стал приглядываться к Дине пристальнее. Многое в её внешности ему казалось странным и, в частности, Динин гардероб. Она не приходила в офис ни в брюках, ни в джинсах, а предпочитала тёмные и исключительно длинные юбки. Поначалу Феликс даже подумал о каком-нибудь дефекте в её фигуре - о худобе ног или их кривизне, например.
"...Ну, стесняется демонстрировать не идеальные конечности. Бывает, - снисходительно рассуждал он, провожая взглядом Дину, никогда не оголявшую даже рук выше локтя.
Впрочем, помимо юбок до пят, имелись куда более специфичные нюансы, выделявшие Дину из окружающих женщин. Так Феликс ни разу не видел её без бейсбольной кепки. Дина не пользовалась ни помадой для губ, ни косметикой, ни лаком для ногтей. Феликса поражала её непритязательность к своему облику, как бы предписанная кем-то и педантично соблюдаемая Диной. Чем больше Феликс рассуждал о мотивах, подтолкнувших Дину скрыться, а именно так он расценивал её бегство, тем яснее понимал, что их следует искать в образе жизни, который она вела. Его многочисленные признаки, казавшиеся Феликсу чУдными, теперь получили почти исчерпывающее объяснение. Не исключено, что Дина преступила нравственную черту, дозволив притронуться к себе мужчине, чужому ей по крови. Это ведь для Феликса не существовало запретов, а для Дины - дочери дома Израилева такой проступок мог стать непоправимым, заставившим её страдать и раскаиваться. И совершила она его не в обычный день, а в святой для неё и потому самый неподходящий.
Мысль о том, что Дина верует в Бога, Феликса раньше не посещала. Несмотря на её родство с хозяином бизнеса, отправляющим иудейские обряды по всем правилам, Феликс не представлял Дину, уткнувшуюся в Сидур. На святошу она не походила. Вероятно, Дина придерживалась религиозных традиций - это Феликс допускал. В Америке принято причислять себя к той или иной конфессии. Сам Феликс - сын донской казачки и обрусевшего поляка к православным никогда не пристраивался и уж, тем более, не мостился к католикам. Пожалуй, он и не задумывался где ему молиться: в церкви или в костёле. Феликс не захаживал ни в один из храмов и его больше занимал поиск собутыльников и покладистых подружек, чем единоверцев. И как ему следует осенить себя крестным знамением Феликс тоже не ведал: справа-налево или наоборот, слева-направо, не видя в том разницу. Не изголодавшийся сердцем по духовной защите и утешению, он жил без всякой надобности чистым войти во врата небесные. Хранил, правда, Феликс иконку, подаренную бабушкой, но, скорее как память о ней, чем почитаемый знак собственный веры. Недорогая в простеньком окладе, с изображением Богородицы - Одигитрии, иконка висела у него дома рядом с несколькими семейными фотографиями. Креста на груди, по новомодному веянию, Феликс не носил, хоть и был втайне от отца с матерью крещёный по настоянию деда. В прочем же натура Феликса полностью соответствовала чертам характера его богобоязненных предков. Широко гулял, мог, расчувствовавшись, утереть набежавшую слезу, любил баб, всем спиртным напиткам предпочитал водочку, а здесь, за границей - её производную - мартини, и не без гордости рассказывал о покинутой родине, когда его спрашивали откуда приехал. Обид на советскую власть Феликс не таил. Не плевался в её сторону, как некоторые непримиримые соотечественники, а благодарный принадлежать к великой культуре, не считал, что распрощался с обителью зла. Совестливый и мягкий, Феликс был открыт и искренен не только с друзьями, убеждённый, что камень за пазухой тяготит, прежде всего того, кто его носит. При всяком удобном случае подчёркивал своё русское происхождение, не обезличивая себя интернациональным определением - американец. Оно и неудивительно: человек до последнего вздоха остаётся тем, кем родился, куда бы его не занесло.
Когда Дина исчезла, Феликс долго не мог найти себе места. Тосковал, надеялся втайне, что она объявится, не принимая тщетности ожиданий. Прошло несколько лет, пока он смирился и обуздал ощущения, никогда ранее его не посещавшие. Или думал, что обуздал? Феликс успел сменить профессию и переехать на новую квартиру, но Дину не забыл. Проезжая по случаю в Боро-парке, где жили она и его первый работодатель, Феликс всегда невольно замедлял движение. Там, среди хасидов, населяющих этот невзрачный район, он машинально искал глазами женщину, запавшую ему в душу столь непредсказуемо крепко.
За короткими воспоминаниями бокал почти опустел, но на дне ещё плескались остатки былой роскоши, омывая крупную зелёную маслину. Продолжая медленно потягивать мартини, Феликс, погружённый в мысли о Дине, присел в баре за свободный столик. Выбранное им место находилось возле окна. Отсюда палуба просматривалась как на ладони: нарядная ёлка, дефилирующая публика. И Дина.
"...Неужели, это действительно она? - Феликс ещё сомневался мгновения, пока окончательно не удостоверился, что там, за стеклом, буквально в нескольких метрах от него находится именно Дина.
".. Невероятно, - он почувствовал как всё затрепетало внутри от счастья её видеть.
Дина продолжала стоять у фальшборта и разглядеть её теперь не составляло труда. Она сильно изменилась. Феликс сразу же отметил разительную новизну её наряда. Исчезли длинная юбка и глухая под горло блузка, а вместо них сейчас Дина прилюдно красовалась в облегающих фигуру чёрных рейтузах и в обтягивающем свитере с глубоким вырезом. Волосы, прежде спрятанные под дурацкой кепкой, свободно ниспадали на плечи и весь её облик, казалось, обрёл приглушённую прежде яркость. Оставалось гадать о причинах перемен, происшедших с Диной, не говоря уже о неисповедимых тропах, что привели её в этот распутный круиз. Все остальные заботы разом покинули Феликса и если, минуты назад его занимали похотливые пассажирки, то теперь внимание к Дине перечеркнуло любой другой интерес. Прозвучал гонг, возвещающий о начале ужина, но Феликс не спешил, желая удовлетворить ревнивое любопытство и взглянуть на счастливца, посланного судьбою ему в соперники.
"...Зачем она здесь? - спрашивал себя Феликс и боялся ответить.
"...А зачем я? - горько усмехнулся он.
В какой-то момент Дина в очередной раз обернулась и, вероятно, не обнаружив, того, кого искала, медленно побрела прочь. Феликс тут же вскочил из-за столика. Он не бросился за ней вслед а, провожая Дину глазами, старался не упустить её из вида, насколько это ему удавалось сделать в баре, заполнившимся посетителями. Следить за кем-то Феликсу никогда не приходилось, теперь это стало даже забавным. Он шёл за Диной на некотором расстоянии: сначала по людной палубе, мимо вспыхивающей цветными фонариками ёлки, затем по бесчисленным переходам, пока та не привела его к своей каюте. Хлопнула дверь и Феликс остался один на один с висевшей снаружи табличкой "Не беспокоить".
Размышлять о том как ему поступить он отправился обратно в бар. Ему сейчас требовалась дополнительная порция мартини. Её Феликс употребил не одну и не две. Потом долго сидел за столиком, оцепенело уставившись в поручень, возле которого недавно стояла Дина. Он скрупулёзно перебирал в памяти историю недолгого знакомства с ней и опять по минутам проигрывал их последнюю встречу. Вокруг бурлила ночная жизнь, источая эфир порочных соблазнов, но не вдохновившая Феликса на эротические подвиги. Своим нынешним состоянием он, словно расплачивался за минуты близости с Диной, впавши сейчас в растерянность, подобной той, что когда-то испытала она. Естественно, Феликс никого так и не подцепил. Опытные обольстительницы прошли стороной, не потревожив хмельного чудака, повернувшегося к ним спиной и упёртого нетрезвым взглядом в ёлку на опустевшей палубе. Феликсу, взволнованному присутствием Дины где-то рядом, расхотелось случайного секса. Он было пытался прибегнуть к проверенному национальному средству - заглушить тоску выпитым, но алкоголь его, взбудораженного воспоминаниями, не брал. Феликс провёл беспокойную ночь, не в силах отмахнуться от дум. Просыпаясь, он слышал доносившиеся из-за тонкой стенки соседней каюты страстные стоны и вздохи, природу которых распознать было несложно. Где-то хлопали двери, а из коридора, не умолкая, доносились мужские голоса, прерываемые женским смехом, и невыносимая возня за переборкой. Лишь под самое утро всё стихло, а когда Феликс вышел закусить, подходящей компании за столом ему так и не нашлось. Он машинально оглядывался по сторонам и ловил себя на мысли, что ищет глазами только Дину.
А Дина тем временем приводила себя в порядок, собираясь прогуляться по пароходу, воодушевлённая возможностью наткнуться на Феликса. В морское путешествие её потянула подруга, вовсе не собиравшаяся приобщить Дину к блудным развлечениям, но побуждаемая долгом открыть той глаза на обыденную растленность мира, куда она так мужественно вступила. Правда, о том, каким будет круиз, подруга предпочла умолчать, полагая, что женщине Дининых понятий и воспитания лучше самой столкнуться с реальностью, чем судить о ней с чужих слов.
Так сложилось, что Дина полностью разорвала отношения с религиозными семьёй и родственниками, не простивших ей стремление жить другой жизнью. Глубокий конфликт назревал давно и встреча с Феликсом лишь подлила масла в огонь. Общение с человеком иного круга, стало для Дины откровением, подкрепившим одолевавшие её сомнения. После того памятного дня, когда ЭТО случилось, она собралась и уехала в Нью-Джерси, разом порвав с прошлым. Не обошлось без упрёков со стороны отца - человека набожного, и его брата - хозяина бизнеса, где работала Дина. Конечно же, о возвращении туда, речи теперь идти не могло. В Боро-парк она вернулась через месяц, изменившаяся не только внешне, но и внутренне. Раскрепощённая, с непокрытой головой и вызывающе одетая, Дина без сожаления прощалась с прежним окружением. Расставание с хорошо знакомыми людьми, настроенными теперь отчуждённо-осуждающе, её не тяготило. Она не отводила глаз ни от седобородых раввинов, ни от многодетных мамаш - Дининых ровесниц, шушукающихся за её спиной, ни от пейсатых юношей, ни от девушек на выданье, с недоумением и опаской глядевших вслед отступнице. Возможно, ей пришлось бы легче, разделили она то нелёгкое время с Феликсом. К нему Дина испытывала уже нечто более глубокое, чем просто симпатию, но признаться себе во вспыхнувшем чувстве не решалась. То ли в силу предубеждений, заложенных в ней с детства, то ли ещё почему. Безграничное доверие, испытываемое к Феликсу, Дину порой поражало, но вместе с тем, оно окрепло настолько, что не позволяло ей думать о нём плохо. Всё происшедшее между ними стало для неё шокирующим открытием. Напрасно Дина искала в душе угрызения совести. Они вместе со шляпой - этим символом скромности и целомудрия еврейской женщины, улетели прочь в дальний угол. Дина корила себя за слабость, но делала это, скорее, по инерции былых запретов. Феликс оказался первым и единственным мужчиной, с которым она почувствовала себя способной по-настоящему любить, а не потенциальной супругой, предназначающейся мужу по родительскому сговору. Её долго преследовало смятение, препятствующее позвонить в офис и разыскать Феликса, а когда, наконец, позвонила, с разочарованием узнала, что он там больше не работает.
В круиз Дина попала, как Феликс, впервые. Её привели туда намерения, конечно же, отличные от его, но по сути, те же. Феликс за желанием закрутить короткий роман без обязательств прятал от себя тоску о Дине, а она за потребностью вдохнуть воздух новой жизни старалась на какое-то время развеять непроходящие думы о Феликсе. Наверное, задуманное каждым из них, могло бы сложиться в отдельные личные события, не соединись те в одну общую цепочку совпадений.
Во время инструктажа по безопасности пассажиров Дина случайно заметила Феликса. Её мгновенным порывом стало его окликнуть, как вдруг она осеклась.
"...С кем он здесь? - ревниво засвербело в груди.
"...Подойти? - медлила она, наблюдая за Феликсом со стороны. Дина перебирала в руках тесёмки спасательного жилета и жестоко страдала от колебаний. Ах как она была бы счастлива, подтолкни её Феликс опять. Как тогда...
Короткая тренировка закончилась и Дина потеряла его из виду. Она тщетно вглядывалась в толпу и проклинала прежние сомнения. Преодолев их, Дина твёрдо решила дождаться Феликса на верхней палубе, но, к сожалению, он там так и не появился.
-Куда ему на пароходе деться? - резонно заметила Дине подруга, посвящённая в факт их близкого знакомства.
- Найдётся, - заключила она, стараясь отдалить неприятный, но неизбежный сюрприз. Ей оставалось лишь сопереживать, понимая как больно будет Дине увидеть Феликса с другой женщиной. А уж тот один не останется. Не постарается сам, так его голубчика, как зазевавшегося барашка, подхватит какая-нибудь немолодая красотка, нуждающаяся в горячем кавалере. И в постель с собой уложит в два счёта. Отправившаяся на охоту женщина-пума без добычи не возвращается.
Уже вторые сутки "Атлантик стар" разрезал форштевнем синюю волну. Феликс, утомлённый бессонной ночью, проспал до ланча, а остаток дня провёл в бесцельном блуждании по пароходу и в баре, методично прикладываясь к бокалу мартини. Он упрямо игнорировал то за чем отправился в этот круиз, вдруг осознав, что доступная женщина не всегда может стать и желанной. В баре он садился за тот же самый столик и подолгу смотрел в окно. Ему казалось, что Дина вот-вот выйдет на палубу и тогда он уже точно не будет раздумывать. Несколько раз Феликс подходил к её каюте, но постучать в дверь так и не осмелился. Дину же её подруга, оберегая от нежелательной встречи, уводила подальше от людных мест, и хоть, на пассажирском судне отыскать подобные сложно, тем не менее, Феликс на глаза им так и не попался. Впрочем, в этом круизе гости предпочитали интимные развлечения, а обещанная организаторами полная конфиденциальность как нельзя лучше способствовала уединению его участников в той степени, какая им заблагорассудиться.
Феликса и Дину, казалось, преследовал злой рок, возникший преградой на их пути друг к другу. Они даже умудрились попасть в разные смены в ресторане, где во время завтраков и ужинов их дороги легко могли бы пересечься. Дина продолжала надеяться на встречу и там выбирала место за столом обращённое к входу. Она не стеснялась пристально вглядываться в распахнутые двери и каждый раз впивалась глазами в нового посетителя. По той же причине чуть ли не дежурил у входа в ресторан и Феликс. И ещё в баре. Короткий круиз его истощил неизвестностью. В последний день плавания он, изломанный ревностью, направился к Дининой каюте. Пока, опоздав на мгновения, Феликс скрёбся в закрытую дверь, Дина пыталась выяснить номер его каюты у пассажирского помощника капитана.
- Сожалею, мэм, - с непроницаемым лицом ответил тот, - но наши правила запрещают разглашать сведения о пассажирах.
- Могу я оставить для него сообщение? - Дина в отчаянии хваталась за любую возможность.
- Увы. Контакт без согласия другого лица администрация круиза расценивает как вторжение в частную жизнь.
Динина попытка найти Феликса потерпела фиаско. Да и как могло быть иначе? В рейсе действовали определённые законы и нарушать их никто не собирался. Феликс, не достучавшийся в Динину каюту, поникший и расстроенный, с горя направился в бар за последним мартини. В дымке уже угадывался берег, где через несколько часов "Атлантик Стар" ждали в порту. И Дина, разуверившаяся найти Феликса, тоже захотела пройти к месту, где искала его в первый день круиза. Они увидели друг друга одновременно.
-Дина! - Феликс бросился к ней навстречу, - Я уже отчаялся тебя разыскать.
Он крепко обнял её, не желая ничего объяснять.
- Дина, милая, - повторял Феликс, заглядывая ей в глаза, наполнившиеся счастливыми слезами. Лишь успокоившись от волнения, Дина поделилась подробностями недели путешествия.
- Так ты всё это время была одна? - изумился Феликс, едва не ошалевший от радости.
- Как видишь, - она смущённо пожала плечами.
- И ты? - осторожно предположила Дина в страхе услышать обратное.
- И я.
- Так ты знал, что я на судне?
- Знал, - Феликс виновато кивнул, как как умеющий врать школьник.
- Я ждала тебя, - призналась Дина, - Когда увидела, не решилась подойти, а после ты исчез.
Её взгляд не мог скрыть пережитое недоумение.
- Долго стояла здесь тут на палубе, думала встречу.
- А я сидел там внутри, видел тебя и боялся помешать, - Феликс, оглянувшись в сторону бара, сообразил что с ними случилось.
- Господи, какой же я идиот, - вздохнул он, сожалея о бездарно потраченном времени, но больше стыдясь непростительных мыслей.
- Помешать чему? - удивилась Дина. Ей, впервые попавшей в круиз, тот не показался необычным.
- Не знаю, - на лице Феликса отобразилась недавняя растерянность, - с тобой здесь кто-то мог быть.
- Кто? - Динин голос прозвучал укоризненно, - После того, что произошло между нами?
Она посмотрела на него своим прекрасным волооким взглядом, в котором застыла бесконечная нежность и притерпевшаяся боль, испытываемая женщиной от затянувшейся разлуки.
- Ведь я люблю тебя, Феликс.