Когда количество смертей от чумного гриппа перевалило за полмиллиарда, - и это при десяти тысячах выздоровевших, - стало понятно, что с этой планеты лучше убираться. Вот только куда? Человечество более-менее пережило уже восемь пандемических вспышек за истекшие сорок лет с начала нового тысячелетия, а урока так и не усвоило. Ни баз на Луне, ни миссии на Марсе. Только маленькая звездочка МКС робко освещала будущие колонизаторские надежды землян. Да и то из последних сил - ей давно было пора на списание.
Поэтому богатые предпочитали строить космические корабли сами, а власть имущие - договариваться с пришельцами. Как известно всем конспирологам, между ними и инопланетянами уже давно, с шестидесятых годов прошлого века, был заключен пакт о сотрудничестве и поддержке. Правители поддерживали исследования пришлецов в похищенных ими землянах, а взамен получали гарантии и технологии, больше первое, чем второе. Но и то пригодилось, когда чумной грипп... словом, сигнал в созвездие Волопаса отправился аккурат на рождество. А через месяц явился корабль пришельцев, незаметно от простецов забиравший президентов, королей, султанов и прочих премьер-министров на борт. Поначалу правителям Земли думалось, что забирают их вместе с членами семей, родственниками и обслугой, но позже прояснилось: на последних договор о спасении не распространяется. Кто-то остался с родными, а остальные, эдак полсотни сиятельных душ, предпочли свалить, куда подальше и как можно быстрее.
Путь до планеты пришельцев занял всего-то неделю, правителей встретили с радостью, поместили в роскошное обиталище. Которое оказалось отделением тамошнего зоопарка: именно так, как выяснилось после посадки, местные трактовали договор о распространении персональных данных землян. А тем и поделать-то ничего нельзя, сами обратно улететь не в силах. Потому приходилось терпеливо ждать, когда толпы зевак, наконец, перестанут ломиться к их вольеру и когда те переключатся на кого-то еще, прибывшего с другой планеты.
Через полгода так и случилось. Аборигены с камерами отхлынули от вольера, а еще спустя месяц землян препроводили к координатору общения с недоразвитыми мирами. Он вроде как собирался встретиться с земными владетелями еще перед самым их отбытием, но по какой-то причине не успел на корабль, а после был сильно занят.
Первым делом координатор поинтересовался, все ли у них в порядке, нет ли нареканий. А когда выслушал все попреки и жалобы, начиная с самого старта и заканчивая вольером, плечами пожал и поинтересовался:
- Странно. Зачем вы тогда летели сюда? Могли просто попросить вакцину, наши специалисты сделали бы ее дня за два, универсальную под любой штамм и для любого генома.
Правители переглянулись, не зная, что ответить. Хоть какой-то вакцины за все полтора года эпидемии земляне не смогли изобрести. Координатор же, видя их смущение, трактовал его на свой манер. Извинившись, пообещал немедленно доставить землян обратно, благо, эпидемия давно закончилась, лет семьдесят назад точно.
- Как семьдесят?
Тут выяснилось, насколько плохо правители знакомы с парадоксом близнецов, то есть с проблемами, возникающими у всех путешественников в пространстве, на скоростях, как немного ниже, так и много выше скорости света. Оказывается, за ту неделю, что правители провели в пути, земные часы отмерили столетие. А теперь предстоял путь назад, в конце которого непонятно, кем окажутся собравшиеся в дальний поход: станут ли с ними считаться их дальние потомки, а если и станут, не отправят ли в свой зоопарк до конца дней.
Координатор их успокоил, пообещав лично, благо, дела его отпустили, отправиться в путешествие и произвести надлежащий эффект сошествием, чтоб и по возвращении всякий живущий землянин понял, кто перед ним, и вострепетал как следует.
- За трепет ручаюсь, - кивнул координатор на прощание, пожал всем руки почти одновременно, благо, количество конечностей позволяло и помахал ими в знак скорой новой встречи, уже на судне.
Через пять дней корабль, удивительно быстро подготовленный к полету, унес земных владетелей обратно к голубой планете. Никто уже не спрашивал, сколько времени для землян будет длиться это путешествие, правители предпочитали думать лишь о торжественной встрече и трепетном восторге, с которыми их должны принять далекие потомки. Предоставив, разумеется, те же права и возможности, что были у них прежде, - если не большие, конечно. Ведь они теперь становились фигурами едва ли не мифическими.
Об этом сразу же заговорил император Монголии, едва корабль оказался на земной орбите, и тем напомнив о себе, ибо до этого момента голоса он практически не подавал, разве что во время раздачи еды. Его поддержали единогласно. К моменту, когда координатор предложил на выбор три точки посадки, правители, не слушая хозяина звездолета, активно спорили, кто и чем будет заниматься на Земле будущего, какие блага получит и сколько территорий займет. Ведь не все же страны представлены в составе бежавшей с планеты депутации.
О последнем пункте спорили долго, усердно и с упоением даже. Пока координатор не вмешался, сообщив, насколько за прошедшие два века планета похорошела, избавившись от вредных загрязнений и гор мусора, продолжающих горы обычные или плавающих по морям и океанам.
- Правда, и на поверхности народа особо не видно, скорее всего, во избежание давления на окружающую среду земляне перенесли заводы и жилища в подземелья. Даже нам до такого еще далеко, - не без некоторой зависти заметил пришелец, цокнув тем, что сам называл языком. И тут же прибавил: - Впрочем, одного туземца я заметил, сейчас перед ним и сядем.
- С большой помпой? - тут же вопросили его.
- Само собой.
Небеса разверзлись пред ошеломленным аборигеном. Под величественную композицию выдающегося композитора инопланетян, более напоминавшую о бормашине и страданиях, корабль сошел с орбиты и весь в лучах пламени и дыма спустился на какое-то ветхое каменное строение, превратив его в собственный фундамент. Человек, видевший все это, немедля повалился наземь, осознав собственное ничтожество перед величием сходящих божеств. Чем очень обнадежил и порадовал правителей.
Шлюз открылся, и в полной тиши, воцарившейся сразу после светопреставления, на влажную от недавнего дождя землю сошли властелины. Глас громогласно заглаголал над головами, произнес на нескольких языках короткую речь о могуществе прибывших и о том, чем они займутся в ближайшие века - то бишь, об их изначальных правах на абсолютное правление. Правители окружили распростертого по земле аборигена и после недолгого раздумья поставили его на колени. Чтоб внимал уже не гласу, а старым-новым земным владыкам. Но тут возникла проблема - ни одного из языков, на которых говорили правители, смерд не понимал. Пришлось вмешаться координатору.
Выйдя из корабля, он стремительно подошел к безмолвному существу и, приглядевшись к нему внимательней, поставил на ноги и ущипнул. Землянин пробормотал что-то непонятное, а пока он произносил свою невнятную фразу, от взоров правителей никак не смогли скрыться его жалкие одежды, вернее, рубище, подобное мятому половику, ничем не украшенное. На ногах земное создание имело такие же тряпки, но еще более грязные и драные.
- Он что, раб? - удивился султан Брунея. - А где тогда его хозяева? Пусть немедленно покажет.
Координатор извлек нечто из кармана и, не задумываясь, хлопнул землянина по лбу, таким научно-техническим образом заставив его изъясняться на понятном языке. Плебей тотчас обрел дар речи, и в благоговейном ужасе взирая на правителей, стал излагать свою историю. Очень владетелям планеты не понравившуюся. И вовсе не из-за вида, запаха и жуткого акцента говорившего.
Выяснилось, что уже давным-давно планета одичала. После великой катастрофы, что произошла в далеком прошлом, людей стало куда меньше, а затем они и вовсе исчезли. Он не знает, почему это случилось, не ведает, есть ли еще, кроме него, другие представители его вида, да вообще ничего не знает, разве только просит не карать его за тупость и дать возможность тихо помереть на радостях столь величественного лицезрения.
Координатор зашел в корабль и тут же вернулся, узнав от беспилотных аппаратов, высланных еще с орбиты для исследования планеты, что да, представитель туземного населения не врет, кроме него здесь никого нет. Скорее всего, чумной грипп так и не дал возможности цивилизации восстать из пепла, напротив, превратил ее в горстку неумех, неспособных прокормить даже собственный рот. Таким образом, число людей на планете быстро сократилось, остановившись на цифре один. А раз такое дело, то координатору пора возвращаться, свое задание он выполнил.
- А как же мы? - тут же вопросил президент Франции.
- А вы дома. Да, именно вы, где-то здесь, - всеми своими бесчисленными руками пришелец обвел пространство вокруг правителей, -должен располагаться Версаль. Думаю, какие-то здания еще сохранились, глядите по кустам и в зарослях. Хотя, кажется, сам дворец мы разрушили при посадке.
- Куда?! - запереживали правители. - Да и зачем? Все равно вас ждут только далекие потомки.
- У нас есть встроенная машина времени, - пожав плечами, заметил координатор. - Если б вы сказали, я воспользовался бы ей. А так я возвращаюсь на свою планету и в свое время.... Всего хорошего.
Корабль тут же скрылся из виду, оставив монархов, президентов и прочих премьеров одних. Вернее, вместе с аборигеном, которого, как они выяснили, зовут Сидоров. Не его самого, но его род, а собственного имени он, за отсутствием других жителей, не сподобился придумать.
- Почему Сидоров? - возмутился президент Франции. - По какой причине и откуда ты вообще здесь оказался. От тебя, что ли, сбежал во времена оны? - он тыкнул в грудь президента России. Но только Сидоров никакой России не знал и Москвы тоже, вообще никогда ни о каких городах не слышал, а пришел от зимней стужи и холода. Откуда именно явился, объяснить не смог, но сказал одно: в месте прежнего его обитания находилось много соленой воды. Возможно, он имел в виду Балтику. "Или Белое море", - как заспорил, претендуя на Сидорова, президент России.
Правители снова переругались, но потом поняли, что решать надо и быстро - темнело, а новый вассал был явно не в состоянии изготовить еды больше, нежели на себя и еще хотя бы пару сюзеренов. Кому-то придется голодать.
- Не придется, - резонно заметила президент Шотландии. - Остаться должен только один!
- Он и так один, - охолонули ее.
- Один, вернее, одна из нас.
- Ты и так одна.
- Вообще одна. Абсолютная правительница планеты и вот этого Сидорова тоже.
Беспорядки вспыхнули даже быстрее, чем она закончила фразу. Несмотря на тихие призывы президента Франции подумать, прочие правители незамедлительно разобрали ветхий заборчик, наспех созданный подле версальского дворца, и принялись выяснять, кто должен править планетой и Сидоровым, самым простым и естественным способом. В итоге, победил бывший владетель этих земель - оглоушив хитрую шотландку, сумевшую выстоять в неравной схватке с правителями Индонезии и Свазиленда. Спохватившись, он попытался привести ее в чувство, резонно заметив, что императору планеты понадобится королева. Но было поздно, - президентша упокоилась.
Пришлось вызывать Сидорова, прежде благоразумно отползшего во время дележки планетарного масштаба.
- Ты пойми, так получилось, - объяснял тому первый император Земли. - А я, я не абсолютный монарх, не король-солнце, я скромнее. Мне бы дворец какой, хоть Рамбуйе, хоть Сен-Жермен, все едино. Оттуда я бы правил спокойно, а ты жил бы по соседству, в подвале каком, и служил мне верой и правдой. Согласен? Видишь, я спрашиваю, а не просто приказываю.
Сидоров тотчас согласился и на дворец, и на подвал. Но ночевать пришлось в землянке аборигена. Только на следующий день они отправились в путь, а через неделю, с отвычки к походам, добрались до неузнаваемого Парижа, почти полностью превратившегося в чащобу. Там император отыскал Лувр, давешнюю резиденцию монархов, аккурат до короля-солнца, которого он поминал всуе, и занял дворец. Не весь, конечно, только залы коллекции предметов искусства как наиболее приспособленной для житья и достойной всепланетного правителя. Сидорову он отвел подвал и одарил кушеткой самой маркизы де Помпадур, которую неловкий туземец тут же сломал, поняв, что рококо не под его седалище. Взамен натаскал себе побольше барокко, уж оно-то не такое ломкое.
Так они и стали поживать: Сидоров работал, император то пил, страдая черной меланхолией, то, пытаясь забыть ее, приказывал вассалу жечь огни и пускать дымы, призывая живых разделить бремя одиночества, а после прятался в пустых залах египетской коллекции, боясь, что пришедшие придут и возьмут все. Затем вызывал к себе подданного и пытался изложить свои мысли, переживания, воспоминания, пока не понял, что для начала следует заняться воспитанием неотесанного мужлана, не разумеющего тонких извивов души господина.
Так через год Сидоров избавился от жуткого акцента, которым доводил императора до умоисступления, а через два уже говорил на французском, пусть не очень и хорошо, но хоть стал понимать многое. Император обучил его счету, письму и "Марсельезе", - ее туземец стал исполнять по утрам, перед уходом в поля на работу. Затем начал рассказывать историю державы от легендарного Маркомира, сына Приама, и вплоть до Парижской Коммуны, а после оной сделал небольшую передышку. Ибо следовало обучить вассала иным умениям, вроде кройки и шитья: в Лувре разнообразнейшего платья имелось превеликое множество, носи, не хочу, но большинство не под размер самодержца. А ему так полюбился костюм Людовика Пятнадцатого.
Недолго думая, он засадил Сидорова за перекройку нарядов оного императора. Да вот беда, страда настала. Простецу приходилось ходить на охоту да работать в поле, окучивать, опрыскивать, выкапывать не только те волчцы и тернии, что он добывал из земли прежде, но и вполне приличные помидоры, кабачки и картофель; что говорить, вассал показал себя неплохим агрономом, на радость господина. А теперь ему дополнительно вменилась обязанность обшивать владыку, не забывая, конечно, о кормежке. Вот тут и случилось непредсказуемое.
Однажды утром "Марсельеза" прозвучала как-то иначе, угрожающе, вроде. Император выглянул в окно, дабы разобраться, что это с тружеником происходит. И внезапно увидел Сидорова рядом с собой, на этаже, куда тот имел право входить только по зову вседержителя.
- Что это ты задумал, плебей?! - возмутился монарх. - Как ты посмел испоганить гимн великой страны несвойственным ему пафосом и суровой решимостью?
- Отрекаюсь от старого мира, отряхаю его прах со своих ног, - заявил мрачно Сидоров, перебрасывая с руки на руку топор.
- Мужик! Да как ты смеешь поднимать вот это на своего господина. Я холил и лелеял тебя, я обучил тебя, ты освоил свои обязанности и мои права.
- А теперь я возьму принадлежащее мне по вашему гражданскому праву и во имя низвержения тирании, - и с этими словами Сидоров схватил в охапку императора, враз оказавшегося на голову ниже простеца, и дотащил его до Сены, где сюзерена уже поджидал плот и весло. И мысли о том, что не надо было учить плебея гимну и рассказывать о революциях.
Попрощавшись с владыкой всего сущего, Сидоров вернулся в Лувр. Но занимать место вседержителя не стал, не в его это правилах - жить не по рангу. Просто в знак победы покрошил мебель самодержца, а кровать, в качестве трофея, перетащил к себе в подвал. И продолжил жить как прежде, до появления государя, ну или почти так. Ведь теперь он стал грамотным землепашцем и добрым столяром. Жил себе, поживал.