Берестовский Андрей Валерьевич : другие произведения.

Теракт 11 апреля 2011 года в минском метро

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Автор не был очевидцем самого известного теракте в истории независимой Беларуси, но видел многое из последствий этого происшествия. Воспоминания и наблюдения могут помочь исследователям и просто интересующимся лучше представить картину апрельской трагедии 2011 г.
  Перед взрывом
  Я работал преподавателем английского и переводческих дисциплин в Институте предпринимательской деятельности. В этот день у меня должна была быть одна пара английском с 17.00 по 18:20 на седьмом этаже. Я пришел заранее, но никто из моих "туристов" на пару так и не явился.
  А дело было в том, что осенью 2010 г. внешняя комиссия проверила этот 3-й курс специальности "туристская деятельность" и вынесла вердикт: закрыть ее по причине недостаточной компетентности учащихся. Полетели головы, моя завкафедрой В. Г. Захарова была снята с должности (но оставлено в вузе как профессор). Пытались и мне "шить дело" за то что на 2-м курсе я руководствовался не предусмотренном программой учебником и позволял различные отступления от программы в других группах, но на аттестации нашей кафедры я ответил, что действовал в соответствии с современными требованиями рынка труда, в частности агентств по переводу, и меня оставили ненаказанным. Было решено распределить "туристов" 1-3 курсов на другие специальности, и мои третьекурсники согласились перейти на аналогичную специальность на заочку в сентябре 2011 года, а в преддверии этого массово начали искать работу. 2-3 официально получили разрешение деканата на индивидуальный график занятий, а остальные просто попросили меня разрешить им ходить на работу и приходит только на некоторые занятия при условии, что все делают те же упражнения дома и 2-3 человека обязательно присутствуют на каждом занятии.
  Я позвонил одной из студенток и попросил чтобы кто-нибудь пришел на пару. Она отзвонилась через несколько минут и сказала, что никто из тех, кому она дозвонилась, не может прийти и ее саму с работы не отпускают. Ситуация была непростой. Каждую минуту с пятого этажа с проверкой могли подняться декан или замдекана. Первое было хуже, второе немного лучше, так как замдекана присматривала в то время за нашей кафедрой вместо смещенной В.Г. Захаровой и ей было легче объяснить ситуацию, хотя и самому декану при всей его внешней суровости можно было объяснить все, как это было в некоторых других проблемных ситуациях. Но все равно получить от начальства "шишки" за неявку студентов не хотелось.
  Я подождал до 17:20. Если бы у меня тогда был портативный компьютер, я бы занялся писаниной, которой всегда хватало, но компьютер в библиотеке был недоступен с 17.00, когда она закрывалась. Просто сидеть в аудитории и разбирать свои бумажки надоело, и я махнул рукой на возможные "санкции" начальства и пошел домой.
  На улице был красивый теплый апрельский вечер. Возможно имеет прогульщики не столько сидели по офисам, сколько гуляли по солнечным улицам, но разве это проверишь? В метро я быстро доехал до "Октябрьской", а оттуда и до своего "Востока". Всегда это занимало около 20 минут, поэтому когда на "Октябрьской" произошел взрыв, я уже покупал адаптер для своего компьютера в магазине у станции метро.
  После взрыва.
  В начале седьмого часа мне на городской телефон из Борисова позвонила мама:
  - Сынок, с тобой все в порядке?
  - Да, все нормально.
  - На "Октябрьской" был взрыв, кто-то погиб, только что передавали новости. Я так волновалась за тебя - и мать заплакала.
  Мы с женой включили новости. Говорилось о возможном теракте, было точно известно об одном погибшем при взрыве. Но информации было не много.
  Позвонил знакомый с нашей религиозной общины. Поинтересовался все ли хорошо с нами. Надо отметить, что в нашей общине есть налаженная связь взаимной помощи: когда происходят чрезвычайные происшествия, за некоторыми людьми распределено по несколько телефонных номеров, благодаря чему удается быстро обзвонить всех, предупредить про какой-нибудь ураган или узнать, кому нужна помощь. Вот я и обзвонил людей, которые были в моем списке. Никто из них не пострадал. (Позже я узнал, что одна моя знакомая была серьезно ранена в ногу и год не могла ходить, а две мои студентки-переводчицы наглоталась дыма и несколько недель лежали в больнице). Помню, что оператор МТС плохо работал в тот вечер, а Велком нормально, но основная часть людей из моего списка была на МТСе, поэтому по перегруженной линии было трудно дозвониться.
  Следующий день.
  На следующее утро, как и после взрыва, метро не работало. Мне нужно было ехать на пару до 13.00. Решил поехать автобусами в 12.00. Купил талончики, так как обычно наземным транспортом не воспользовался и имел проездной только на метро. Только в автобусе я потянулся к компостеру с талоном, как один мужчина опередил:
  - Не надо, проезд бесплатный.
  - Ну и ладно, - подумал я - хоть не теряю деньги.
  Когда автобус проходил возле Национальной библиотеки, я заметил, что у ресторана "Мегаполис", находящегося в здании Библиотеки, стоит "скорая помощь". Я не помню, говорил ли кто-нибудь, что неподалеку на Московском автовокзале произошел новый взрыв, но почему-то сложилось впечатление, что так и было. Во всяком случае этот слух будто витал в воздухе. Тем не менее, никаких признаков этого не было видно на автовокзале со стороны проспекта Независимости.
  На площади Победы я пересел на 18-й автобус. Обычно, этот маршрут имеет ассоциацию у минчан с психбольницей в Новинках, но мне нужно было на него противоположный конечный пункт: железнодорожная станция "Минск-Восточный". Когда ехал, была одна мысль: могу опоздать, так как плохо подсчитал время на дорогу. Но утешал себя, что теракт спишет мое опоздание, и начальство мне не "пропишет ижицу" за это.
  В автобусе одна женщина лет пятидесяти громко заявляла:
  - Этот теракт сделал Лукашенко и его банда!
  Никто не спорил с ней и не пробовал ее задержать и вызвать милицию. Она спокойно вышла на своей остановке.
  На конечной я быстренько побежал на пешеходный мост через железную дорогу. У меня оставалось минут 5 до пары. Пока бежал по мостику была мысль, что жизнь перестает быть монотонной. Как бы это цинично не было, но тот факт, что где-то рядом опасность и гремят взрывы, делало жизнь более интересной. Во всяком случае страх и растерянность я не чувствовал вообще.
  С мостика к моему вуза на улице Серафимовича было рукой подать и за три минуты до пары я уже был у доски расписания занятий на пятом этаже. Здесь стояли несколько студентов-переводчиков, которым я когда-то преподавал.
  - Андрей Валерьевич, что это происходит? - Растерянно спросила одна из них, Елена Щукина.
  - Кажется, был взрыв еще и на Московском автовокзале, - ответил я.
  Мы поговорили еще пару минут. Я опаздывал, но надо было как-то подбодрить своих бывших студентов. Потом зашел в свою аудиторию, кажется, на том же этаже.
  --Слава Богу! - С облегчением сказала одна из студенток, когда я вошел.
  Я, кажется, что-то пошутил в ответ. Мы начали пару, но время от времени возвращались к теракту. Я все думал, действительно взорвали Московский вокзал, вышел на минуту и ​​позвонил жене, которая сидела дома в декрете с нашим старшим сыном
  - Ничего такого не слышала, - ответила она.
  Позже в тот день она действительно увидела ЧП и позвонила мне: на ее глазах маленького мальчика в соседнем дворе сбил автомобиль и тяжело ранил его.
  Не помню, началась моя вторая пара в 14.30 или в 15.00 так как не помню, когда именно в институте ввели большую перемену. Как бы то ни было, но первой на пару пришла девушка с дредлоками ( кажется, ее звали Татьяна) и сказала с улыбкой:
  - Сейчас ехала на метро, ​​почти никого в вагонах нет.
  Метро действительно работало, и домой я ехал с большим комфортом. Только вход на каждую станцию ​​охраняла милиция, даже 1-2 автоматчика. Шел сплошной досмотр вещей каждого пассажира и проход через металлоискатель или обзор с ручным металлоискателем. Это стало реалией метрополитена на несколько дней. Потом проверки стали выборочными, но с этого времени милиция дежурит на всех массовых мероприятиях, а на каждой станции метро стоит человек с ручным металлоискателем и правом досматривать вещи подозрительных пассажиров. Также несколько следующих недель не работала станция метро "Октябрьская" (но от площади Победы до площади Независимости ходил специальный автобус и я быстро добирался до второй линии метро). А еще некоторое время на всех станциях отсутствовали скамейки (чтобы никто не подложил новую бомбу).
  Жизнь после взрыва в метро.
  Я всегда знал, что Беларусь мирная страна до поры до времени, и теракты в Минске в 2008 и 2011 гг. меня не удивили. Но для некоторых это стало настоящим шоком. Я знал двух разных молодых людей, которые боялись ездить на метро после этой трагедии, хотя там и не были, когда прогремел взрыв. Правда, кажется один из них потом пользовался метрополитеном)
  Не могу не прокомментировать по поводу так называемых репрессий против частных вузов, так ИПД был один из них. Дело в том, что подруга главных фигурантов дела о теракте была студенткой частного вуза и президент Беларуси распорядился провести проверку деятельности всех частных институтов и университетов страны.
  Могу сказать сразу, что закрутить гайки больше, чем было закручено, начальство просто не могло. Внешние проверки? А нам и внутренних хватало по горло. Не выходить из аудитории во время пары, даже в туалет? Это всегда требовали. Не курить на территории вузов и рядом с ним? И это всегда требовали. Угроза закрытия института? Ей давно уже пугали.
  Жесткие условия работы были, на мой взгляд, связан не столько с попытками правительства разобраться с вузами сколько с внутренней политикой самого института. И последняя коренилась не в идеологии, а в коммерции: если подчиненный кругом виноват (а кто хоть раз не опаздывал на пару или не выходил по малой нужде во время занятий?), его легче заставить что-то сделать, например, наша кафедра, в том числе Ваш покорный слуга , бесплатно переводила документы для деканата и ректората. Также всегда виновного легче лишить премии или не заплатить за дополнительную работу. Помню, как постоянно имел проблемы с оплатой сверхурочных часов, так как за переэкзаминовку студента мне полагались дополнительные 0,4 академического часа, а за повторное принятие зачетов - 0,3. Один час почасовки стоил 10000 руб (тогда 3-4 доллара с уменьшением по причине инфляции). И за каждого студента так получается 3-4 тыс. Но тебе их не дают, так 5-7 часов - это мало, чтобы бумагу переводить, а еще надо собрать подписи и все расписать как нужно в трех экземплярах. В 2011-12 уч. году я собрал 7 часов таких переэкзаменовок, принес родному вузе, по моим подсчетам до 500 тыс. рублей и получил по шее за то, что в одной группе заочников неподготовленных студентов оказалось 12 из 16, и они получили "незачет". Вот иду оформлять "трофей" в учебно-методический отдел.
  - Зачем переводить бумагу на такое небольшое количество часов? - Недовольно спрашивает заведующая отделом.
  - А можно я тогда пару прогуляю? - С насмешкой спрашиваю в ответ.
  - Хорошо, заплатим вам, - ответила она, посмотрев в мои наглые глаза. И заплатили. А многим такой ответ о бумаге был достаточным, и их денежки шли ... думаю, на модернизацию вуза.
  Но все же был в ИПД один инцидент, который имел некоторую связь с терактом. В мае у нас появилась новая заведующая кафедры, а в июне она проводила последнее заседание 2010-11 гг. И торжественно кафедра отправляла на пенсию Ларису Максимовну Живицкую, которая работала практически с основания вуза в 1992 г. Когда новая заведующая передавала подарок на память за хорошую работу на кафедре, госпожа Живицкая ответила:
  - Я оставляю кафедру, так меня достало плохое отношение руководство института к сотрудникам.
  - Не надо об этом, пожалуйста, - попросила заведующая.
  - Надо! Я оставляю кафедру в знак протеста.
  После заседания я подошел к ней и поблагодарил за смелость. Не могу сказать, что искренне, она не была человеком, с которым легко работать, но хотелось сказать ей что-то хорошее. Позже ее подруга озвучила другим сотрудникам причину ее ухода со слов самой Л. Н. Живицкой.
  В день, когда произошел взрыв, ее группа переводчиков писала тест последней парой. На свою беду одна девушка написала раньше других, поехала домой, шла в переходе с одной линии метро на другую, и, как я уже писал, наглоталась дыма после взрыва. А поскольку учитель всегда виноват, то виновной оказалась доцент Живицкая. Через некоторое время ей позвонила проректор по идеологии и воспитательной работе Алла Леонидовна Борчук и спросила:
  - Что чувствует человек, который отправляет детей на смерть?
  - Ну судите меня, - ответила Живицкая.
  Проректор бросила трубку. Возмутившись, Лариса Максимовна написала заявление на увольнение.
  Насколько все так и было судить не буду, но, кажется, больше никаких жертв "репрессий" против частных вузов у ​​нас не было. Если бы было, я бы услышал об этом: институт маленький, сотрудников около сотни.
  Кто же мог такое сделать?
  Женщина, которая кричала в автобусе, что теракт совершил Лукашенко, высказала довольно распространенное мнение, стоящей на простом логическим постулате: "А кто же еще, кроме него, в нашей Беларуси способен на такое?". Я серьезный историк, а не любитель дешевых сенсаций, как могли заметить мои постоянные читатели. Поскольку нет в широком доступе документов и материалов по делу против Коновалова и Ковалева, которых судили и расстреляли по обвинению в этом и некоторых других терактах, я не могу авторитетно заявить, кто это сделал и доказать какую-либо версию. Поэтому воздерживаюсь от спекуляций и размышлений о теракте 11 апреля 2011 г.
  Надо добавить, что один иностранный бизнесмен, знакомый моей семьи, летом того же года заявлял мне, что был в интернет-кафе "Белтелекома" у ст. м. Октябрьская перед взрывом и видел во дворе дд. 10 и 12 по ул. Энгельса множество машин "скорой помощи". Но я ему не верю. Во-первых, я его знаю, как любителя рассказывать басни о своей жизни. Его послушать, так он постоянно сталкивается с уголовными элементами в Минске, как будто здесь Гарлем, и постоянно бьет им лица или компьютеры, а милиция ничего ему сделать не может. Во-вторых, если серьезная спецслужба планирует террористический акт, в подготовке участвует несколько человек, никакой документации не ведется, и никакие машины пожарных или "скорой помощи" не загоняются заранее в соседние дворы, ибо тогда будет слишком много свидетелей того, что что-то такое планировалось (а если в деле замешаны десятки или сотни людей, удержать ее секретной просто не возможно).
  И еще расставлю точки над "i". Я политически нейтрален, пишу все это просто из интереса к истории и не ставлю целью кого-то осудить или оправдать. Я с уважением отношусь к государственной власти вообще, как гаранта некоторой стабильности, но при этом не поддерживаю какое-либо политическое направление. Осторожность, с которой я излагаю все эти сведения связана не с желанием избежать репрессий (ведь все, что мне грозит за выпады против власти - это штраф или 15 суток, по первому можно получить компенсацию у некоторых оппозиционных структур, если написать слезливое заявление о том, как меня за правду обидели, а вторым меня не испугаешь), а с желанием оставаться максимально объективным, насколько я это могу сделать как ущербный человек.
  Теперь к вопросу, кто способен в Беларуси делать теракты. Действительно, крупные политические организации просто не заинтересованы в терроризме, так как за взрывы 11 апреля 2011 и 3 июля 2008 г. их бы ждал полный разгром под аплодисменты широкой общественности. Но к терактам могут быть способны и небольшие группы радикалов, которые придерживаются определенных политических убеждений, но не представляют какую-либо политическую партию (хотя могут быть ее членами). Возможен и сценарий криминальной или даже бытовой разборки "под теракт": взорвали конкурента или любовника жены и написали на соседней стене что-нибудь вроде "Бей жидов!" или "Жыве Беларусь!" или "Свободу попугаям!"
  Рассмотрим только одну волну политической борьбы радикалов: русские националисты из числа фанатов футбольного клуба "Динамо" против движения "Антифа". Однажды я увидел в подъезде одного из корпусов жилого дома по ул. Руссиянова 5 мемориальную доску с надписью "Здесь был жестоко убит такой-то, в такой-то день 2000 г. Вечная память герою, который пал за веру и Отечество". Я спросил человека, который заходил в блок квартир, у двери которого была прибита доска:
  - А кто это был такой?
  - А это главарь Русского национального единства.
  Вопрос всем: если этого "главаря" действительно убили за национализм, а не за кидание бизнес-партнеров или чрезмерный интерес к чужой жене, чем это не теракт? Или теракт - это только взрыв бомбы? Если слово "терроризм" имеет корень, значение которого "ужас", то идея террористической борьбы именно в том чтобы запугать кого-нибудь, а не просто уничтожить врага. В таком случае убийства одного националиста было посылом остальном со стороны оппонентов: замолчите, так и вас так перебьем.
  В 2011-12 уч. году у меня был студент из фанатов "Динамо". Я сказал ему об этой доски и он ответил:
  - Я его знал.
  - А сколько таких убийств еще было?
  Он подумал и ответил:
  - Случая четыре.
  Если бы парень сразу сказал "двадцать", я бы не поверил, но 4 убитых националиста за несколько лет - это четыре тихих теракта. Разумеется, каждый отдельный случай надо рассматривать не только с политической версией, но с возможностью "бытовухи". Но эта ситуация все равно свидетельствует о наличии в социуме людей, способных шарахнуть бомбой по тому, кого ненавидят.
  Время от времени в СМИ появляется информация о том как то какой анархист кинул "молотова" в здание КГБ в каком провинциальном городе, то в Гомеле убили турка (правда мне точно неизвестно по расовым причинам, или нет). Это все было и до теракта в метро, ​​но рассматривалось лишь как злостное хулиганство. Но и теперь, после того как взрыв забрал жизнь 15 человек, общество по-прежнему не замечает радикализации молодежи, отчасти потому, что теракт в бытовом представлении - это всегда взрыв. Тем не менее, большинство белорусов уже не считает терроризм невозможной угрозой для страны.
  Разумеется, этот экскурс никак не поможет ответить на вопрос, действительно ли террорист с маниакальными склонностями взорвал метро, как считает следствие. Но, как я писал выше, я не пытаюсь доказать какую-либо версию причины этого происшествия из-за отсутствия соответствующих материалов в широком доступе и желания заниматься умственной жвачкой. Как историк, я не раз замечал, что самый ценный материал для исследователя, помимо документов, это воспоминания тех, кто пишет о событии как бы между прочим. Я пытался написать об этой трагедии именно с позиции бытового наблюдателя и при этом помнить, какие проблемы для историков возникли в связи с политическими спекуляциями вокруг теракта и его последствий. Насколько у меня получилось, судить читателям ...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"