Аннотация: Еще одна история преступления и наказания
В должности главного механика трансгалактического супертанкера "Снарк" он не успел сделать ни рейса. За сутки до выхода родного корабля на Новую Амазонию ему открылось все, что творилось у него под носом на Земле. И с космосом было покончено раз и навсегда. Одним залпом из самодельного лучемета.
Условия цейтнота не позволяли оценить ситуацию трезво и вдумчиво. Шифроваться, заметая следы, резон тем более отсутствовал. Для Федерального Бюро Безопасности, вооруженного гипнощупами и хронозондами, раскрытие преступлений давно перестало быть проблемой.
Он просто пошел и убил, потому что иначе не мог. А потом все вокруг, включая его собственного адвоката, классифицировали совершенное им деяние как хладнокровное, тщательно спланированное убийство. Это было трудно понять капитану третьего ранга Михаилу Куропаткину. Зато он прекрасно понимал, что теперь обречен.
Но и не жалел о свершенном. Не испытывал и угрызений совести: туда ему и дорога, собаке Грызобурову! Лишь подкатывал к горлу гадостный скользкий комок при мысли о своих злополучных "золотых руках", в три удара сердца склепавших орудие возмездия. Карманный однополосный лучемет, единственным возможным плевком которого и был поджарен враг. Даже в камере Михаилу чудился запах горелой свинины. И еще он чуял запах неизбежного приговора.
- Гадом буду, им свежатинку тока подавай, - твердил сокамерник с истинно русской кличкой Кореец, махровый, с головы до пят протатуированный, но благожелательно настроенный рецидивист. - И если на мои скрипучие-сыпучие мослы вряд ли кто уже позарится, то твоя молодая и крепкая звездонавтская кость... Эх, душа! Ну-ка, загни, как ты про душу умеешь?
Изрядная шельма, Кореец обладал простой, но артистической натурой. Возможно, именно ею в свою очередь был симпатичен Куропаткину. В общем, они ладили. Корейцу даже позволялось непрестанно теребить товарища по камере за больное.
- Субинформационная решетка полевого биокристалла церебрального нейроконтура... - удрученно воспроизводил Куропаткин про душу по первому требованию.
И, тяжко вздохнув, заканчивал на автопилоте:
- ...Но похожа на атомную решетку обыкновенного кристалла еще меньше, чем электрический ток, скользящий по проводам, похож на ручьи и реки, бегущие по руслам...
- Мда... - собирая на лбу глубокомысленные складки, кивал Кореец. - Тут одни ручьи с реками еще и можно кое-как вообразить. А вот ведь можно выщемить эту самую решетчатую душу из твоего вдоль и поперек раскоцанного человеческого мозга и укатать в прямую куцую бороздку какой-нибудь крысы или свиньи. Или шугливой куропатки!
- Хотя ты, конечно, не шугливая куропатка. Но и не петух же, надеюсь? А других камикадзев из мира братанов наших малых мне в черепушку никак не идет. Падлой буду, с наскока твоя карма не колется! Давай-ка, поставим еще чифирьку, камикадза. Пораскинем серыми вещами об забубенной твоей, покуда они человеческие. Да сахарок, сахарок доставай, не жлобись. Хоть жабой-то не будь... Ни за хрен спалишь карму, звездонавт.
Напрочь отрезанные подземельем изолятора от мира и от сетей, заключенные гоняли чифирь от зари до зари: начальство за небольшую мзду закрывало глаза на мелкие нарушения режима. Чифирем особенно увлекался Кореец, вкладывая душу в это дело. Но заварка и сахар в избытке водились только у "камикадзе". Перспектива закончить путь земной в теле жабы не могла не терзать Куропаткина, чем Кореец беззастенчиво пользовался, о своей карме не заботясь ни капли.
Ему-то не грозило отселение души. Никогда он не шел на преступления серьезнее мелкого мошенничества. "Перебиваюсь народными промыслами!" - гордо докладывал о роде своей деятельности сам окаянный тать. И его "промыслами" были: кидалово, разводилово, лохотрон...
Адвокат Куропаткина целиком оправдал высокую репутацию и вложенные в него деньги. Респектабельного, при жизни всеми уважаемого господина Грызобурова Джонатан Купер выставил сущим монстром, которого действительно стоило умертвить. Как сумел лысая бестия раскопать жуткую грызобуровскую подноготную и подтвердить ее надежными документами, чем он заманил в суд свидетелей - тайна сия велика есть. Но государственный обвинитель Майя Диванова, прозванная за суровую наружность и непреклонную цепкость Железной, на протяжении всего процесса ничего не могла противопоставить ловкачу-защитнику...
Квадратнолицая судья объявила начало прений сторон, и Железная Майя начала обвинительную речь. Продувной куропаткинский адвокат успокаивающе тронул локоть подзащитного:
- Держись Джо Купера, сынок, и не слушай стерву прокурора! Яйцеголовый Джо не даст Железной Майе скормить тебя с ложечки проглотам-присяжным. Помни, она может врать что хочет, но в итоге мармелад наворачивать будем мы с тобой...
Куропаткин только пожал плечами в ответ. Да, при знакомстве с нанятым женой Джо Купером он чуть было не начал на что-то надеяться. Ощутив на плече крепкую, надежную руку всемирно знаменитого адвоката и услышал его не менее знаменитое: "Держись Яйцеголового Джо, сынок, и мы будем кушать мармелад!" Но потом Джо врезал под дых: "Факт предумышленного убийства придется признать, сынок". И стало ясно: надеяться не на что. Куропаткин даже пытался отказаться от услуг Джо - чтобы жена не тратила почем зря последних денег. Но трудно было бороться с ними из подземного изолятора...
Железная Майя не оставляла защите пространства для маневра:
- ...Процесс со всей очевидностью показал, что совершено предумышленное убийство, тяжесть которого согласно законам Федерации Штатов Земли не смягчают никакие обстоятельства. Подсудимый взялся вершить личную месть, самосуд - и принял решение осознанно. Этим он бросил вызов законам и морали народов ФШЗ, вызов Системе Правосудия, и тем более не должен рассчитывать ни на малейшее снисхождение. Ибо где мы окажемся, если начнем оправдывать личную месть и самосуд? От лица Обвинения я требую от Высокого Жюри в деле "Народы ФШЗ против Михаила Куропаткина" признать подсудимого виновным в совершении им убийства первой степени. И прошу Высокий Суд применить в отношении обвиняемого высшую меру пресечения согласно Закону об Отселении Души и Карме Преступника.
Железная Майя закончила, и Михаилу представилось лезвие гильотины, взведенной над его шеей. За время действия проклятого Закона не было оправдано ни одного предумышленного убийства. Даже условных приговоров не выносилось. Закон, по мнению его авторов, идеально сочетал принципы возмездия и гуманности. И с ними легко соглашался каждый, кто не пробовал их творения на собственной шкуре.
Защищаться, казалось, бессмысленно. Джо-в-Мармеладе, однако, встал и выступил. Видно, на то он и Джо, чтобы деньги отрабатывать. И начал адвокат, обращаясь в большей степени к залу, нежели к судье и присяжным:
- Показания свидетелей и предоставленные защитой документы со всей очевидностью изобличают размах преступной деятельности гражданина Грызобурова. Этот реликт благополучно канувшей в Лету эры коррупционизма, занимая крупный государственный пост экзекьютора округа, вместо того, чтобы претворять закон, по сути, пиратствовал. На его совести: отчуждение обманным путем личной собственности граждан ФШЗ. Шантаж, вымогательство, подлоги. Доведение посредством разорения до смерти от инфаркта одного гражданина и до самоубийства - двоих. Наконец, принуждение к вступлению с ним в грязную сексуальную связь гражданки Юлии Куропаткиной, жены подсудимого, которая работала секретаршей изувера. Путем использования служебного положения и запугивания, что особенно усугубляет...
Тут Яйцеголового на полуслове прервала Железная Майя.
- Обвинение считает своим долгом напомнить присяжным, - не без желчи уточнила она, - что за свои сексуальные услуги Юлия Куропаткина была произведена потерпевшим Грызобуровым из рядовой секретарши в секретаря-референта. С увеличением оклада впятеро.
- Что не делает чести Обвинителю, бесцеремонно перебивающему Защитника, - невозмутимо парировал адвокат. И тотчас контратаковал, используя энергию удара противника:
- Да и прав ли Обвинитель, выражаясь таким образом? Гораздо вернее сказать, что Юлия наконец получила в сатанинском логове работу, соответствующую ее высокой квалификации. Да, Грызобуров платил тем, в ком нуждался, хитроумно сочетая подкуп с шантажом. Но Юлию Куропаткину он подкупить не смог. Только отказ Грызобурова в санкции на перевод и положительных рекомендациях удерживал ее некоторое время у него в офисе и в рабстве. Оставаясь там, Юлия мужественно пыталась собрать улики против изувера. Но преступник вел свои дела с такой ловкостью, что доказательства его вины не могли быть добыты, пока он был жив. Защита показала это на процессе отчетливо. Так и Юлия вскоре поняла, что ей в одиночку не справиться. Михаил Куропаткин, когда узнал от отчаявшейся супруги о происходящем, тоже увидел, что, действуя законным порядком, монстра не изобличить. Данное соображение и подвигло моего подзащитного на тяжелое, выстраданное решение. Да, оно было принято в пылу эмоций. Кого б не захлестнули они на месте Михаила? И потому оказалось безрассудным. Но и самоотверженным. Мой подзащитный решился - и уничтожил зверя в обличье человеческом. И совершил зло во благо, ибо смерть Грызобурова - меньшее зло, чем его жизнь.
Тут Джо Купер взял многозначительную паузу, которой воспользовался, чтобы подойти вплотную к скамейке присяжных. О публике он теперь начисто позабыл и, продолжив речь, стал поочередно заглядывать в глаза присяжным. Присяжные не находили себе места под пронзительным жалом его взгляда. А Яйцеголовый гремел, помогая себе широкими взмахами обеих рук:
- Посмотрите на Михаила! Добропорядочный семьянин, потребитель и налогоплательщик! Офицер гражданского космофлота ФШЗ! Главный механик звездного корабля - в неполные двадцать пять лет! Где вы видите убийцу?! Капитан третьего ранга Михаил Куропаткин не подменял собой Систему Правосудия. Он боролся с попирателем Права там, где Система оказалась неприменима. И он уже наказан. Он понес суровое, просто убийственное наказание, ибо разжалован в рядовые и списан из звездного флота. Разве этого мало? Да, Михаилом совершено преступление, но я взываю к милосердию и к состраданию. И к чувству здравого смысла! Ибо ни за какое преступление нельзя наказывать человека сверх меры. И я призываю присяжных признать наличие состава преступления при отсутствии вины обвиняемого. И прошу суд вынести моему подзащитному условный приговор.
Зал рукоплескал, когда Джо закончил. Даже среди присяжных, едва адвокат Куропаткина отвернулся, позволяя перевести дух, воцарилось бодрое оживление. Не могла оставить без ответа эмоциональные доводы Джо и Майя Диванова. Но Яйцеголовый мигом спровоцировал прокурора перейти на личности, а перепалки такого рода судьями не приветствуются. Очень быстро прозвучало:
- Подсудимый, встаньте! Вы имеете право на последнее слово, прежде чем присяжные удалятся для вынесения решения по вашему делу. У вас есть что сказать суду?
Куропаткин, внезапно решив не бросать своего адвоката одного на поле боя - тот оказался более чем достоин такого отношения, - тяжело поднялся.
- Да, Ваша Честь. Я... Уважаемые присяжные, я действительно хотел только одного - остановить Грызобурова. И... я не знал, как еще могу справиться. И... это не было аффектом, но я был как в тумане в те дни. Теперь мгла в глазах рассеялась, и я вижу, что был не прав. Впрочем, я видел и тогда, но не мог поступить иначе. Я виновен, я раскаиваюсь... В общем, не знаю, что еще сказать. Я не прошу о снисхождении.
В ответ на последнюю гордую реплику разжалованного офицера из зала донеслось брошенное кем-то:
- Ну и дурак....
А Джонатан Купер аж подпрыгнул, от возбуждения брызнув слюной:
- Вот оно, полное, по-настоящему чистосердечное раскаяние! Уважаемые присяжные! Вы можете пойти навстречу просьбе подсудимого и забыть о снисхождении к нему. Но тогда проявите хотя бы сострадание к его несчастной супруге: вот кто уже по-настоящему пострадал, и кто будет вами снова жестоко наказан, если вы признаете Михаила виновным!
Повинуясь призыву и указующему жесту Яйцеголового Джо, присяжные дружно перевели взгляды на Юлию. Как и в течение всего процесса, она в этот момент сохраняла настолько жалостливый, покинутый вид, что походила на выпавшего из гнезда воробышка. При взгляде на нее комок к горлу подкатывал даже у того, кто и не подозревал обо всем, пережитом бедняжкой. А в ярких лучах беззаботного июньского солнца, что щедро поливали зал из высоких светлых окон, нежная понурая фигурка на темной скамейке смотрелась вдвойне душераздирающе и эффектно.
И Михаил Куропаткин второй раз после ареста почувствовал надежду.
Ночью Михаилу не спалось, хотя расстрел на рассвете ему вроде бы и не грозил. Максимум, что ожидало его на следующий день - обвинительный приговор, и, соответственно, экспертиза кармы.
Она, конечно, тоже была началом своеобразной застенчивой казни. И хотя затрепетала в глубине души искорка надежды, ждал Михаил все-таки худшего. Потому метался по простыне так, что не давал заснуть и Корейцу напротив.
Посреди ночи старый вор не выдержал и начал бурчать:
- Ну чего кипешуешь, душу рвешь? Тот еще грех, гниду замочить. Это мне б на твоем месте... Сразу б в какого-нибудь гада ползучего душу перекинули. А тебе-то с чего вены грызть? Ты ж в остальном чист как младенец новорожденный, офицер! Мазу держу, быть тебе каким-нибудь красавцем барсом али гордым пардусом. На крайняк - лесным оленем рогатым... У тебя хорошая карма, не дрейфь.
И без того накрученный до предела, Куропаткин подскочил:
- Ты что тут мне врешь, а?! Какая хорошая карма? Ты сам понимаешь, что сказал? "У тебя хороший мусор в душе", вот что ты сказал!
- Надо говорить не мусор, а негатив... - возразил щепетильный вор. - Наше тяжкое бремя...
- Какой негатив? Какое бремя?! Не повторяй всего их политкорректного вздора...
- Да такого! Это все иносказания... Ты что, правда, ничего не понимаешь? Вот же чертова безграмотность!
Нет, Кореец не оскорбился и не обиделся. Но для порядку приподнялся на локте, выставляя тощее плечо, темнеющее в полусвете дежурных фонарей синевой угрожающей наколки, и рявкнул:
- Полегче, дядя! Не дери горло, во-первых: кумовьев тутошних с вертухаями нам среди ночи не хватало. А во-вторых, уважительно, беспонтово объяснил бы, если я чего и где не догоняю...
- Извини, - устыдился своей несдержанности Михаил и сел на место, успокаиваясь.
- Это... Это все иносказания, понимаешь? "Негатив", "бремя" и тому подобное говорится, чтобы ударяло не больно. Чтобы чьих-то чувств не задеть. На самом деле... Ну вот представь себе комнату. Большую, светлую комнату. Абсолютно пустую - одни стены и ни пылинки внутри. Представил?
- Ну, представил...
- Вот. Это - душа. На самом деле, вместо комнаты со стенами должна быть полная внешних и внутренних симметрий кристаллическая решетка, но она все равно невидима. И здесь прямая аналогия, не метафора. Суть не искажается ни черточкой, понял? Если понял - вперед! Вообрази всего лишь свежий, с морозным хрустом воздух - в пустой, безупречно чистой комнате. Вообразил?
- Да вообразил давно! Ну?
- Эта хрустящая свежестью пустота - Арете. Идеальный порядок. А теперь набросай в комнату всякой грязи, хлама и мусора. Набросал?
- Набросал, дело нехитрое.
- Ну вот и умница! Набросанные тобой грязь и мусор - карма.
Они надолго замолчали: Кореец переваривал. И он, видимо, наделен был неслабым воображением, потому что в конце концов ударил по простыне кулаком:
- Ну и хрень! Нет, капитан. Мне про негатив как-то приятнее думать.
- Вот, - горько кивнул Куропаткин. - Потому мы так и живем, о неприятном не думая...
- А как же... Почему тогда в братанов четырехлапых? У них тоже мусор?
Тут, конечно, Кореец затронул самый корень. Именно копнув здесь, психофизиологи с нейрофизиками прошлого переквалифицировались в аретологов. И сформировали современные понятия Арете и кармы. Но как растолковать их темному уркагану, который, похоже, подобными вопросами прежде никогда в жизни не задавался?
Правда, не таким уж дураком и неучем казался Кореец Михаилу. Артистическая натура, опять же... И космонавт решил продолжать в том же поэтическом ключе, в котором начал. Даже добавить, если получится.
- Нет, у зверушек не мусор... - мучительно начал он подбирать нужные слова. - То есть не в том суть. Просто, чтобы приспособиться к чужому, незнакомому мозгу, душе нужно некоторое количество звенящей пустоты внутри. Арете - будто камертон, необходимый для тонкой настройки всех связей, всех струн. Чем сложнее и полифоничнее мозг, тем больше требуется Арете, чтобы с ним сладить. У человека просторная душа, но если накидать в нее изрядную кучу грязи и мусора, Арете может не остаться и на таракана. Кроме этого, для приспособления к мозгу разных животных - у каждого ведь свой образ жизни и свои струны - требуется и своя минимальная конфигурация Арете. И здесь немаловажным обстоятельством оказывается то, в какие именно углы души навален твой мусор...
Михаил сам себе удивился, насколько коротко и точно у него получилось. А у Корейца и вправду шестеренки оказались не сильно заржавленными.
- Эти углы... Они, типа, как их... парамиты? - спросил он.
- Ну-у, типа, да, - кивнул Михаил. - Хотя вообще-то современная аретология называет парамитами такие "уголки души", звенящая пустота которых отвечает за настройку чисто человеческих струн. Это сектора щедрости, терпеливости, мудрости и так далее. Накидай дерьма и мусора хотя б в один такой - и кранты. Не человек ты больше с таким-то мусором в душе...
Михаил теперь успокоился и вел рассказ степенно и чинно...
Но тут неожиданно вспылил Кореец:
- Слушай! Кончай про мусор, а? Ты откуда вообще такой умный? Ты механик или аретолог?
- У меня были хорошие учителя в школе, - усмехнулся Михаил. - Правильно все объясняли, доходчиво...
- Ну да! Как ты мне сейчас! Вроде от объяснения легче...
- От объяснения не легче. Легче - когда возьмешь в руки метлу, которая называется "добро", и, творя добрые дела, выметешь мусор из души. Раньше я старался надолго метлу добра из рук не выпускать. Но однажды - сорвался. Нагрузил всяким дерьмом здоровенную тачку по названию "зло", привез и вывалил посреди комнаты своей души...
Михаил намеревался закончить словами "теперь тут с тобой сижу", но Кореец прервал его на полуслове, заорав:
- Хватит, я сказал! Достал уже мусором своим! Душегрыз хренов... Доставай лучше заварку, если все равно спать не собираешься...
И Михаил, тяжко вздохнув, полез за чаем. А Кореец как всегда добавил, на этот раз, правда, с непонятной смесью обиды и ласки в голосе:
- Да сахарок, сахарок, смотри, не прикрысячивай... А то знаю я тебя, душегрыза...
За чифирем остаток ночи и прошел. И пили его молодой космонавт со старым уркой молча, думая каждый о своем.
Но Куропаткину думалось уже не о дохлых тараканах своей кармы, а о том, сколько всякой скверны может лежать на душе у Корейца. Он думал о том, что Корейцу, быть может, еще хуже, хотя отселение души ему и не грозит. Тем более, Кореец ведь и сам все понимает, не дурак же, совсем не дурак. Не дегенерат. Прикидывается только, воровскую марку держит - или как там у них... фасон, маза, понты. Однако ж, на самом деле умный и уважительный человек. По всему видно, что и совесть какую-никакую, а имеет. Жаль его, поэтому, вдвойне.
Печальные думы о незавидной доле Корейца позволили Михаилу совсем отвлечься от терзаний собственными бедами. Можно сказать, ему сильно полегчало.
А о чем думал Кореец - бес его знает...
А на следующий день в ответ на вопрос судьи, присутствует ли в деле Михаила Куропаткина состав предумышленного убийства, жюри ответило: "Присутствует". И согласно нормам уголовно-процессуального кодекса ФШЗ обвинительный приговор стал неизбежен. На вопрос же, виновен ли подсудимый, последовало: "Виновен!" Что делало невозможным вынесение условного приговора.
И пустые надежды рассеялись, будто их и не было. Джо Купер, впервые в блистательной карьере потерпев поражение, резко бросил:
- Это не правосудие. С таким законом правосудие невозможно...
Но встретив отпор судьи, пообещавшей выставить его из зала заседания, присмирел и Купер. Только прошептал на ухо своему подзащитному: "Успокойся, сынок. Их решение абсурдно, и они сами это знают. Здешний фарс обязательно взбудоражит общественное мнение, а мы оседлаем волну и апеллируем к Верховному Суду Федерации. В обход второй инстанции. Ваш Суд Штата так или иначе отклоняет все подряд. А вот Верховному Суду, особенно если брать в сравнении с тупорылым жюри домохозяек, мне найдется что сказать..."
Успокоить Куропаткина у него, однако, плохо получилось. Куропаткин себя спрашивал: "Как можно действовать в обход второй инстанции? С чего будоражиться общественному мнению?" Нет, Куперу, конечно, лучше знать. Но достучаться до Верховного Суда... Михаилу Верховный Суд представлялся совершенно невообразимым комитетом мифоподобных, титанообразных обитателей неприступной Башни Слоновой Кости. Титаны, возможно, приглядывают свысока за многомиллиардной человеческой мошкарой. Вносят коррективы в ход ее роения у подножия Башни. Но отдельно взятую мошку высшим существам и не различить...
А судья уже приступала к чтению стандартной с недавних пор формулы:
- Михаил Куропаткин признан виновным в убийстве первой степени, каковое деяние подпадает под действие Закона об Отселении Души и Карме Преступника. Здесь и сейчас душа осужденного подвергнется судебной аретологической экспертизе. Далее душа осужденного подвергнется процедуре отселения в тело животного, соответствующего Выбору Кармы. Доступная нам точность измерения кармы гарантирует, что душа осужденного будет отселена в тело животного, видоспецифичные поведенческие схемы которого соответствуют движениям души осужденного в наибольшей мере. Душе животного процедура не нанесет вреда или ущерба. Доказано, что человеческая душа, переселенная в кармически соответствующее ей тело животного, вступает с душой животного во взаимовыгодные отношения типа симбиотических. Примитивной душой животного волевые импульсы имплантированной в его мозг человеческой души воспринимаются как естественный диктат благоприобретенных инстинктов. В то же время подселенной душой движения животной души-хозяйки ощущаются как предустановленные приспособительные автоматизмы. Таким образом, душа осужденного также не подвергнется никакого рода ущемлению или травме. Освобожденное от преступной души тело осужденного будет использовано для дальнейшего воплощения сохраненной души одного из лучших представителей человечества. Таков Закон. Для проведения аретологической экспертизы в зал приглашается судебный аретолог.
Ударил молоток, возвещая о вступлении процесса в завершающую фазу. Приближался долгожданный момент финального шоу.
Спустя минуту на сцене появился импозантного вида аретолог в модном пиджаке и с аретоскопическим пультом в руках. За гордым собой адептом Высокой Этики церемонно вышагивали двое судебных приставов. Один - с сенсорным колпаком-аретоскопом, другой - с шокером наизготовку. Иногда осужденные начинали вести себя нервно, завидев аретолога.
Куропаткин, однако, покорно дал нацепить себе на макушку напичканный электродами и сенсорами колпак, почти отрешенно гадая, судьбу куропатки или петуха, жабы или крысы готовит ему его карма. В перевоплощение в барса или пардуса капитану ни капли не верилось. Ну какой из него барс? Разве что барс-вегетарианец, если такие бывают... Ах, ну да! Есть еще олень рогатый. Хотя при чем тут рога? Нет, скорее, превратят строгие дяди аретологи офицера Куропаткина в какого-нибудь жука-навозника. И станет он жить у Юльки в коробочке...
Такие вот путаные мысли блуждали в оглушенном мозгу Михаила.
Публика, тем временем, затаила дыхание. Судья нервно теребила пальцами. Железная Майя напряженно поигрывала кругляшками желваков на скулах. Джонатан Купер, опустив глаза, угрюмо сверкал лоснящейся лысиной. Стояла глубокая настороженная тишина. Лишь раздавались приглушенные всхлипы Юлии Куропаткиной и угрожающе пощелкивали верньеры на пульте, которые крутил аретолог, настраивая адскую машину.
Подготовления заняли минуты две или три. Потом факир с пультом исполнил торжественный шаг к середине арены и пригласительно взмахнул свободной рукой:
- Прошу внимания! Экспертиза.
Страшная Главная Кнопка тревожного красного цвета и внушающего благоговейный трепет размера мягко поддалась легкому нажиму указательного пальца аретолога, и процесс был запущен. Сигнал с пульта переключил в режим субиформационного сканирования аретоскоп на голове осужденного. Тот в мгновение ока снял аретометрические параметры обмершей куропаткинской души. Данные были переадресованы в прячущийся в глубинах здания суда вычислительный центр, который в ту же секунду выдал результаты их обработки. Незаконченный вдох зала - и на доступном всеобщему обозрению экране высветилось голографическое изображение животного, соответствующего карме осужденного. Выбор состоялся.
- Йо-о-о-оо!!! - в тот же миг прокатился по залу потрясенный выдох. До этого момента ни у кого и мысли не возникало о возможности такого Выбора. Даже у Закона.
Аретолог кинул взгляд на экран и смертельно побледнел, мигов утратив львиную долю импозантности. Квадратная челюсть судьи медленно поползла вниз. Присяжные дружно прикрыли глаза ладонями. Это был Выбор, потрясший каждого. Это был шок.
Куропаткин от потрясения обмочился.
От потрясения никто не знал, что сказать, и говорить пришлось судье.
- Господин аретолог, - не очень решительно распорядилась она. - Огласите выводы экспертизы!
Согласно букве процедуры, аретологу действительно надлежало озвучить результат.
- Ну-у... - протянул он и замолк. И снова принялся накручивать верньеры на пульте, надеясь, вероятно, что произошел случайный сбой. Изображение куропаткинского Выбора Кармы то исчезало с большого экрана, то появлялось вновь, каждый раз пуская волну дрожи по залу.
Аретолог, оправдывая задержку, пустился в рассуждения.
- Нонсенс какой-то... Высшая мера - только ж за самые страшные преступления! А у нас кого попало не судят. Да и простое пребывание в тюремном изоляторе должно добавлять достаточно кармы, чтоб уж наверняка. А тут... На самой грани, но все же... Приходится констатировать! Итак, проведенная аретологическая экспертиза со всей очевидностью показала, что согласно Выбору Кармы душа осужденного должна быть отселена... в тело человека.
- Это судебная ошибка! Отменить приговор! Помиловать! - послышались крики из зала. - Свободу капитану Куропаткину!
Судья не стала даже стучать молотком. Созвала на срочный совет помощника, секретаря и аретолога, предоставляя публику саму себе.
И разразилась буря. Железной Майи не стало: она тихо и незаметно испарилась из зала суда. Точно таким манером, как с третьим криком петуха растворяются в воздухе привидения, летающие тарелки и прочая нечисть. Джонатан Купер запрыгнул на стол и принялся что-то громко скандировать - его нельзя было расслышать в общем бедламе. Представители СМИ, немногочисленные на этом рядовом, как считалось вначале, процессе, развили такую бурную деятельность, что могло показаться, будто их число мгновенно выросло вдвое или втрое. Никому не было до них дела, кроме свидетелей защиты от ФББ, отчего-то возомнивших себя главными героями момента. Вести, тем не менее, летели. Судья продолжала совещание. Мировые сети начали сбоить от перегруза, чего с ними давненько не случалось.
Куропаткин тихо млел от счастья, не замечая своей очередной мокрухи. Присяжные сидели с такими окаменело страдальческими лицами, что можно было подумать, будто их подменили идолами с острова Пасхи, предварительно публично высеченными. Красивая и трогательная жена Человека от восторга пала на колени и разрыдалась в три ручья, складывая руки на груди. На голографических слайдах, художественно запечатлевших рыдающую Юлию Куропаткину в натуральную величину, один предприимчивый папарацци впоследствии заработал миллиарды.
Хаос и вакханалия длились более получаса. Но в конце концов вопли и крики утихли, потоки слез и каскады лозунгов иссякли. Щелкать голограммы тоже рука устала. Джонатан Купер слез со стола. И тогда судья, трижды ударив молотком, объявила:
- Несмотря на то, что Выбор Кармы выглядит несколько... необычно, суд ни при каких обстоятельствах не наделен полномочиями отменять вердикт присяжных. Суд, также, не может изменять меру пресечения на условную задним числом. Посему признанный виновным в убийстве первой степени Михаил Куропаткин понесет заслуженное наказание, и его душа будет отселена в тело животного "человек". Осужденный вправе выразить свою волю относительно человека или учреждения, которому он доверяет попечительство над телом животного, в которое будет отселена его душа. Суд учтет пожелание осужденного при назначении попечителя. Ввиду исключительности Выбора Кармы, моим специальным решением приговор по данному делу может быть обжалован напрямую в Верховном Суде Федерации Штатов Земли в кассационном или в апелляционном порядке в установленные законом сроки. Сторонам ясно решение суда?
...На те полгода, что законом отпускались для подачи обжалования Михаила вернули в камеру с Корейцем. Потрясенный до глубины души урка теперь все раскачивал головой:
- Да-а, капитан... Сделал ты их козырно! И пусть теперь только вякнут, будто правильному пацану западло и гнилого таракана мочкануть. Но на каких тебя вывезло? Не иначе, Яйцеголовый самой карме мозги вправил?
- Да какой Яйцеголовый? - задумчиво возражал Михаил, нежданным поворотом судьбы и сам поставленный в тупик. - Джо мог бы от человеческого суда отмазать, однако ж не отмазал. А от суда кармы - куда ему? Никто от суда кармы не отмажет. Можно только самому отбелиться...
- Ну! - восклицал Кореец - Если и вправду ты сам... так ты это... вдвойне человечище! Давай-ка, проставляйся чифирем по такому случаю, фартовый. Да сахарок, сахарок не жиль, нос-то высоко не задирай! Будь ты хоть распоследней на Галактику сапиенсой геморроида, права тебе это еще не дает. Проставляйся, грю! Слышь, суперстар подземельная? Антарес хренов... Бетельгейша камикадзнутая...
Михаил в ответ только посмеивался - и лез за чаем и сахаром...
Кореец не преувеличивал насчет Михаилова статуса суперзвезды. Да и о том, что капитан Куропаткин стал чуть ли не единственным в мире доподлинно установленным человеком - тоже врал не сильно.
Дело в том, что лет за двадцать до суда над Куропаткиным был принят закон о личной тайне кармы. Тому имелся резон. Карма судит человека по бескомпромиссным законам естественной нормы (а в том числе и нравственной, поскольку нравственность - в природе вещей). Это - прокрустово ложе, настойчивое стремление вписать в которое всех и каждого может дорого обойтись обществу. Поэтому общество выбирает путь социальных компромиссов - гибкую схему. Мы хотим сами выбирать, как нам жить и где искать совершенство.
Так и в случае с кармой. Каждый обладает ею, но похвастать "человеческой" может менее, чем один на тысячу. "Человеческой" называется такая карма, которая не помешает душе обжиться в новом человеческом теле, оснащенном большим, сложным мозгом. Это высокий стандарт высокоупорядоченной души. А вот чтобы цепляться за тот мозг, в котором она выросла, душе большого количества внутреннего порядка не требуется. Безусловная нужда заниматься уборкой в доме, таким образом, у души невелика.
Хорошо хоть, что сам добрый мир, в котором мы живем, иногда просто-напросто заставляет нас творить добро, чтобы в нем выжить. Многие из нас вынужденным упорядочением души и ограничиваются. Но и они рождены людьми и имеют равные со всеми права. И им бывает обидно, когда окружающим становится известно, что в их равноправной душе порядка не наберется и на таракана. Добрые человеческие законы взяли тайну личной кармы под защиту.
Но потом был принят Закон об Отселении Души и Карме Преступника, который снимал защиту с тайны кармы приговоренных к высшей мере. А между тем, люди любопытны. Каждый Выбор Кармы становился предметом массового интереса и обсуждения. Некоторые попадали в центр общественного внимания.
Однако каждый раз ненадолго. Подлинной сенсацией смогла стать лишь небывалая куропаткинская карма. Все средства массовой информации галдели о ней наперебой.
Самому автору сенсации, впрочем, доступны были в камере одни газеты. Его пытались вытащить на теледебаты, но начальство подземки оказалось против.
В газетах писали, что на месте Куропаткина каждый настоящий человек убил бы Грызобурова, а настоящий офицер - тем более. Его называли героем. Им гордился звездный флот, прежде списавший разжалованного в рядовые Куропаткина без всяких сантиментов и пособий. Ему выражали глубокую признательность официальные представители ФББ - за помощь в борьбе против организованной преступности и образцовую гражданскую позицию.
Еще газеты взахлеб восхищались Джонатаном Купером. И единодушно требовали, чтобы Верховный Суд запросил скандальное дело для пересмотра, не дожидаясь обжалования. Правда, слишком уж слаженным казался массовый оправдательный порыв, чтоб в него поверить. Да и состав поступающей в камеры прессы претерпел внезапные и значительные изменения. Куропаткин подозревал, что с какой-то неясной целью прессу фильтруют.
Но еще к Михаилу стали пускать посетителей.
Чаще всего, конечно, хаживал прежний Джо Купер, который непрестанно твердил:
- Я проиграл процесс, но чувствую себя триумфатором! Ты видел их лица? Ха, Яйцеголовый Джо не проигрывает, даже когда бывает бит! Зря ты, конечно, влез со своим "я не прошу о снисхождении". Это ж присяжные, они все понимают буквально! Но ничего, сынок, теперь вся ФШЗ на нашей стороне. А после несчастья, постигшего тебя при оглашении Выбора... А уж после слайдов с твоей сладкой Юлией в молитвенном экстазе... Господи, ну и бедолага ваш Грызобуров, все-таки! Мда. В общем, ты уж мне поверь. Верховные Судьи не захотят оказаться с такими же лицами, как наши дуболомы-присяжные. Мы добьемся полного оправдания! Держись Яйцеголового Джо, сынок, и мы будем кушать мармелад.
Куропаткин кивал, но не торопился подписываться под оперативно состряпанной Джо апелляцией. Своему невероятному приговору он и так был рад несказанно. Не могло не беспокоить и ощущение зреющего вокруг заговора. Если высокие инстанции сами не требуют скандальное дело на пересмотр, разумно ли их провоцировать неизвестно на что? А ведь они не требуют. В Мировом Парламенте моментально заварилась какая-то буза, но Верховный Суд интереса к куропаткинскому делу не выказывает никакого...
Отговаривал Михаила и Чен Ли, его бывший школьный учитель. Да, он пришел, заслуженный педагог ФШЗ, ныне пребывающий в теле, прежняя душа которого подверглась отселению в аллигатора. Он пришел, и его пустили.
- Не поддавайся искушению, Миша, - утробно рокотал помолодевший втрое за те лет десять, что Куропаткин его не видел, и принявший здоровый, крепкий облик учитель. - Не требуй от судьбы больших щедрот, чем она готова дать тебе сама!
Энергии, здоровья и напора в Чене сильно прибавилось. Не сказать, однако, что видеть его обновленным было приятно. Нависающие над маленькими круглыми глазками мощные надбровные дуги, длинный плоский нос над выпяченной нижней челюстью. Отталкивающая, крокодилообразная наружность.
Но речи старина Ли вел еще более праведные, нежели в прежнюю бытность:
- ...Что ни говори, Миша, а проступок ты совершил. И должен пострадать во искупление. Тем более, не такая уж страшная кара тебя ждет. Знаешь, я прекрасно освоился в новом теле! Вначале, конечно, пришлось несладко. Сами собой в память извергались целые фонтаны всякой мерзости из жизни крокодила, обитавшего в этом сосуде до меня. А из собственной прежней жизни я не помнил практически ничего. Да я и в сознание-то вернулся не сразу! Но от короткого периода полного беспамятства ничего не осталось, будто его и не было. Очнувшись же, я с самого начала знал, что я - это я, а не он. А после сенсибилизирующего курса вернулась и старая память... большей частью. Но ведь и в обычной жизни мы многое забываем, не так ли?
Куропаткин кивал, что, мол, так, забываем. И даже не сильно возражал против того, чтобы чуточку пострадать. До звезд так или иначе уже не дотянуться - пусть станет еще хуже! Но любые страдания когда-то должны кончаться. А если и он станет похож на какого-нибудь крокодила...
К тому же, уходя, Ли оставил целую кипу дурацких брошюр по популярной аретологии. В основном - про всякие способы быстрого улучшения кармы. Лишь одна книжка с почти философским названием "Арете: добротность или добродетель?" хоть как-то вписывалась в Михаилову систему представлений об интеллектуальных запросах выдающегося педагога. Все остальное было откровенной дешевкой, и Михаилу ничего не оставалось, кроме как заключить: после трансплантации в экс-крокодила Чен Ли не только сильно оздоровился и омолодился, но и чудовищно поглупел. Тело, что ни говори, тоже влияет на душу!
В общем, Чен Ли приходил с намерением склонить бывшего ученика к тому, чтобы он смирился с приговором. Но после встречи с ним мысли Куропаткина заработали прямо в противоположном направлении.
Еще приходила жена - и радовалась, что все так чудесно обернулось. Но когда Михаил спрашивал ее, сладкую, станет ли она терпеть его в другом теле, Юлька только хихикала, беспокойно ерзая по скамейке за прозрачным разделительным барьером. И уклончиво отшучивалась, что, мол, куда ж деваться, любовь-то зла, полюбишь и козла. А глупая Куропатка козлом все же так и не станет. Напротив, наконец сбросит свои межзвездные турбопарусные крылья и обернется нормальным земным человеком. Чувствовалось за всеми ее шуточками, что и о таком их будущем думалось Юлии тревожно.
И еще она говорила, что лучше, все-таки, обжаловать приговор и добиться полного оправдания, которое сулит Джо Купер. Заодно и пробить брешь в жестоком, всесокрушающем Законе. Такое ее отношение к проблемам отселения душ было новым, но, конечно же, раньше они не касались ее лично...
А в камере шельма Кореец все дразнился - доброжелательно, но и едко:
- Да, я прозрел! Я увидел в офицере человека! Ну кто бы мог подумать... Э-эх, и фартовый же ты, дядя! Это ж как надо извернуться, чтоб замочить того, кого можно?! Ну что ж, капитан Человек, какое-нибудь пойло сотворил бы, что ли...
И они варили свой тягучий черный чифирь, и Михаил делился сомнениями по поводу чувств жены. Многоопытный Кореец пожимал плечами, сосредоточенно потягивая из кружки:
- Привыкнет как-нибудь, стерпится. А если нет, то пацанка и не стоит того. Но какой базар об ней? Вон, самого Джо-в-Мармеладе, который только самых больших паханов и мам пользует, под тебя приспособила. Это, пацанчик, любовь... А там, глядишь, и твои новые причиндалы еще лучше прежних окажутся, так полюбит тебя Юлька еще больше и крепче! Гы... А серьезно хошь, так брось и думать рыпаться. Тебе уже и так по гроб жизни нафартило. Смотри, спугнешь удачу! Думаешь, чуть ты внизу отмазался, так и на самой верхотуре тебе навстречу слюни распустят и хвосты подожмут? Человек, послушай того, кто успел озвереть, проведя полжизни в этих окопах! Начнешь качать права, такую включат оборотку - мама не горюй. Не маза тебе сейчас рыпаться, ох не маза...
И тут Кореец внезапно переходил на почти человеческую речь, подтверждая давние догадки Михаила о том, что не так уж прост старый татуированный урка. Голова не одной блатной феней забита.
- Верховный Суд - это тебе не Высшая Справедливость, - раскладывал Кореец по полочкам. - Это Большая Политика. А политика у нас, сам знаешь, сначала добрая и человечная, а уж потом все остальное. И это ее главный гуманистический фасон. А этот Закон - ее любимая гуманистическая фишка. Горлопаны газетные могут о твоей невиновности хрипеть до посинения. С ними может даже быть согласно большинство простого люда. Но главные-то гуманисты у нас - наши самые большие паханы и мамы. И чтобы защитить свою священную корову, они способны так тебя укатать, чтоб никому уже твой приговор не показался смехотворным. Прежде всего тебе самому. Яйцеголовый Джо, ясное дело, станет тебя тянуть в Большую Политику. Да ты уши-то не оттопыривай. Он их игрок. Твоя карта заранее бита, а что терять Джо? И славу получит при любом раскладе, и вашу с Юлькой денежку...
В словах Корейца, казалось, звучала сама глубинная правда жизни. И, будучи выраженной почти человеческим языком, она казалась особенно убедительной. Однако...
Однако Михаил расспрашивал Джо Купера о возможном исходе дела, и Яйцеголовый настаивал:
- Мы пробьем брешь в законе. Ну а если проиграем, что почти невероятно, ужесточать меру пресечения никто тебе не станет. Некуда уже, высшая мера. Заменить отселение души на отсидку они тоже не могут. По твоей статье других наказаний не предусмотрено. Ты либо виновен, либо оправдан, и как компромиссное решение - условный приговор. Все. И ты уже получил максимум. Чем ты теперь рискуешь?
- Но ведь я убил? Как же меня могут оправдать?
- Ты убил. Но что показывает твой Выбор Кармы? Да только то, что твой поступок был естественным с точки зрения человеческого образа действий и требований Высокой Этики. Есть такое понятие в юриспруденции - казус. Это когда преступление совершено, но нет вины. В твоем деле казуса первоначально не содержалось: твои действия не носили случайного или вынужденного характера. Но казус выявился, когда оказалось, что ты кармически чист. Невинен, а следовательно, и невиновен. Но ведь было ясно и так! И жюри вполне могло оправдать тебя и безо всякого казуса. Но так уж теперь повелось, не оправдывать. А в прежние времена, между прочим, имелся прецедент, по которому можно было б добиться твоего оправдания. Все изменилось с принятием Закона, "идеально сочетающего принципы возмездия и гуманности". Когда его ввели, все прецеденты оправдания по убийствам первой степени полетели к чертям. И вот уже пятый год никому не удается создать ни одного нового! Раньше жюри присяжных не могли не бесить всякого здравомыслящего человека маниакальным оправдательным уклоном. А теперь приобрели еще более психопатический обвинительный. Их словно заклинило и понесло! Но такое безобразие не может длиться вечно. Верховный Суд не туп, и терпение его не безгранично. Когда-то он должен набраться решимости и навести порядок в закусившем удила механизме. Твое дело - самый удобный случай. Наличие в деле казуса неоспоримо. Чем ты рискуешь, капитан?
Капитан готов был согласиться, что ничто не длится вечно в этом переменчивом мире. Включая, впрочем, и перемены.
Капитан не знал, чем он рискует, то есть существует ли вообще какой-либо риск. Но на душе было неспокойно. С чего Джо на части разрывается, чтоб его уговорить? Откуда столько участия? Благородное желание создать добрый прецедент? У адвоката?
При очередном визите жены Куропаткин спросил:
- Юлька, у тебя еще остаются деньги платить Куперу? Я тут прикинул... Или он стал брать меньше?
После задумчивой паузы Юлия отрицательно покачала головой:
- Он стал брать больше. Но содержание адвоката оплачивает теперь за нас один фонд... Короче говоря, это Общественный Фонд Неприкосновенности Души, и они, помимо оплаты адвоката, выписали нам еще помощь на твою реабилитацию. Сумма... В общем, помнишь ту усадьбу за Восьмой Кольцевой, которую мы смотрели перед тем, как все началось, и у нас еще было немножко денег? А теперь я смогла сделать первый взнос. Вот, хотела подготовить тебе сюрприз к возвращению, но ты спросил, и я не стерпела...
- Понятно... - протянул Михаил. - Нет, усадьба это хорошо. Так значит, они платят за то, чтобы я еще разочек сыграл с судьбой в орлянку?
- Вообще-то они ничего не требуют взамен. Лишь надеются, что их помощь будет оценена по достоинству. А если ты подашь апелляцию, они готовы предложить еще и специальную судебную страховку...
- А-а-ах... вот оно что, специальную. И мы сможем прикупить к усадьбе еще парочку лимузинов - вместе с лицензиями на личное транспортное средство? Или ты предпочитаешь спорткары?
- Ну, может, и не парочку. Хотя, если брать коллекционные, в смысле жидкотопливные, то больше, чем на парочку, действительно не хватит! Нет, я не могу понять, тебе что, жалко подписаться под этой чертовой петицией? А, глупая Куропатка?
А ведь Куропаткину действительно было жалко. То, что говорил Кореец... Искушать судьбу бесконечно - просто глупо.
Джо, конечно, поет совсем другую песню, но теперь подтвердилась правота мудрого вора. Джо - чужой игрок. Он получает зарплату из какого-то фонда. А кто платит деньги, тот и заказывает музыку.
Но с каким лицом - чужим лицом! - явится Михаил к любимой жене в чужом теле, ради сомнительного счастья отказавшись от таких субсидий? Сколько может стоить коллекционный жидкотопливной автомобиль в комплекте с лицензией, страшно даже подумать. Слышал Михаил, к примеру, что на один такой смог недавно скопить Джонатан Купер. Со всеми его гонорарами. И еще один такой стоял в гараже у командора Железняка, главнокомандующего "Снарка"...
К тому же, у прирожденного механика Куропаткина и у самого слюнки потекли при одной мысли о жидкотопливном агрегате. Хотя б посмотреть и пощупать, что там и как у него под капотом на самом деле... Даже забылось на минутку о гадких чувствах к своим преступным "золотым рукам".
Так обижаться ли на Юльку за ее внезапный меркантильный порыв?
Через пару дней наконец судили Корейца. И в очередной раз подтвердилось, насколько шельма не прост. Адвокатами, к примеру, оказался обеспечен, может, и не чета куропаткинскому, но тоже далеко не лыком шитыми. Строгий, но гуманный суд чуть ли не простил закоренелого урку. Получил Кореец полгода заключения (которые уже отмотал, перебиваясь у Куропаткина чифирем в изоляторе) и три года общественно-полезных работ по месту жительства. А также - пинка под зад, задавшего шельме направление движения. К месту жительства, разумеется.
Куропаткину в камеру подсадили маленько малахольного хлыща-бухгалтера, обвиняемого в растрате. Хлыщ с ходу стал убеждать Михаила подписаться под апелляцией, из чего капитан сделал вывод, что новый сосед - подсадная утка. Подозрение окрепло, когда выяснилось, что бухгалтером хлыщ работал в том самом баснословно щедром Фонде Неприкосновенности Души.
Чифиря малахольный сокамерник не употреблял, зато сутками напролет долбился торчковой негуманоидной музыкой. В изоляторе, разумеется, не дозволялось никакой микроэлектроники, в том числе и вживленных чипов. А ничего, кроме безмолвия имплантантов, не спасает окружающих от негуманоидной кислоты. Тем более, в подземном бункере три на два. Шизогенная негуманоидная кислота донимала даже когда меломан-извращенец перся ею из наушников. От нее у Куропаткина вскоре стало крышу вести набок. Тоже, небось, подстава...
Впрочем, рассуждая о зреющем вокруг заговоре, Куропаткин пришел к выводу, что поборники и оппоненты отселения преступных душ выступают единым фронтом. Обложили Михаила со всех сторон, даже со стороны начальства изолятора, которое могло стоять только на позициях судебной и карательной систем. Возможно, Джонатан Купер прав, и ревизию Закона хотели уже все. А Верховный Суд не требует дело для пересмотра просто потому, что стесняется отбивать хлеб у Мирового Парламента.
Но сомнения, посеянные щедрой рукой Корейца, продолжали терзать неприкаянную куропаткинскую душу.
- Сладкая, - спросил Михаил у жены в один из ее визитов, - ты хоть понимаешь, что на пересмотре дела я могу выступить только в роли разменной пешки на шахматной доске Большой Политики?
- В роли пешки - непременно, - рассудительно ответствовала сладкая. - Но почему разменной, а не проходной? Нет, Куропатка, я тебя, конечно, в любом случае не брошу, потому что люблю. Ты можешь поступать как знаешь - я все приму. Но согласись, добиться пересмотра дела и полного оправдания - не только в твоих интересах. Это нужно людям. Я тебя люблю и буду любить всегда, Куропатка. Я тебе клянусь! А вот стану ли тебя уважать... не знаю. Обещать не могу.
- Каким людям это нужно, глупая? - устало поинтересовался Михаил. - Невиновным убийцам, как я? Те, что настоящие люди, и так докажут, что они не верблюды. Моим способом. А другие... другим я искренне сочувствую. Но на своем горбу тащить их в гору под перекрестным огнем лучеметов - тоже, знаешь ли, как-то... Я, может быть, и человек. Но чтобы оставаться человеком не обязательно идти в святые великомученики. Есть подозрение, что даже лишне. Может случиться перебор!
- Тебя оправдают, - твердо заявила Юлия. - Знаешь, тут на днях случилась утечка информации из кулуаров Верховного Суда. Они действительно сами хотели показательного процесса - чтобы научить присяжных, как разбирать подобные случаи. Но тут влез Мировой Парламент, подняв вопрос о необходимости доработки Закона. Однако, если подать апелляцию, Верховный Суд вынужден будет на нее ответить. И будет только рад.
- Показательного? Хм! И где гарантии, что готовится показательное оправдание? Вдруг они хотят, напротив, ужесточить Закон? Мало ли, что им хочется обставить все как яркое постановочное шоу! Ведь любят они свой Закон, очень любят! Дорожат им! Даже понятно, почему им так нужно выступить именно с показательной акцией. Разыграть очередной политический спектакль...
Михаилу казалось, что аргументы его сильны, но за прозрачным барьером Юлия раздраженно передернулась:
- Ну что ты за трусливый заяц? Кому нужно обвинять невиновного человека, да еще и настоящего? Да и как они могли бы? Но оправдан должен быть не только каждый человек, но и вообще каждый невиновный. И полностью, а не наполовину. У тебя есть шанс оказаться первым таким. И по праву первенства - неплохо заработать. Вместо того, чтобы упираться упрямым ослом. Подумаешь, испугался шоу, ты, зайчатина-крольчатина несчастная! За участие в нем тебе платят, плюшевый!
Куропаткин состроил гримасу: мол, вот, оказывается, все, что тебя волнует! И Юлия после недолгих колебаний ему выдала:
- Хорошо, уговорил. Я так или иначе должна тебе все честно рассказать - вот сейчас и доложу! Слушай же. Деньги у нас будут и без тебя. Я подала в суд на того подонка, что отщелкал на слайды мои сопли. Голограммы уже по всей Галактике разлетелись... Но до суда дело не дойдет. Мои интересы представляет Джо, и гаденыш папарацци, не будь дураком, предложил разойтись миром. А если бы не Джо, то и разговора никакого б не было, представляешь! Ну, ты в курсе: свободный доступ к информации, гражданский долг прессы... А вот Джо что-то пошептал адвокатам гаденыша на ушко, и они мигом посоветовали клиенту откупиться не выпендриваясь. Сейчас Джо как раз прилаживает пылесосы к его карманам. Так что, Куропатка, у нас будут деньги. Много денег. И суть не в них. Просто, получив новое тело, ты рискуешь оказаться далеко не там, где мечтал всю предыдущую жизнь. А оставшись с судимостью, слишком много возможностей теряешь в этом мире. Я тебе ультиматумов не предъявляю. Я даже давить на тебя не хочу. Но подумай хорошенько, человек, что за жизнь ты себе готовишь, упираясь ослом и дрожа зайчишкой...
И после таких Юлькиных откровений думать стало трудно. "Деньги у нас будут", - сладко начинает меркантильная женушка. Но ключевые-то слова звучат в завершении: "...и без тебя!" И получается, что теряет Куропаткин слишком много. Слишком! Потому что какая любовь без уважения?
Ведь даже и не в деньгах дело. И уж тем более не в том, что Михаил думает только о себе. О других он действительно не может думать, потому что в этой игре он пешка. Юльке нужно, чтобы Михаил не потерял свое лицо. Вот чего она боится сильнее всего, вот за что переживает! Причем, лицо в обоих смыслах - и в прямом, и в переносном. Но Михаил не видел надежного способа не потерять своих лиц. И вот это - не понять даже, а всей душой прочувствовать - Юлия никак не хочет. Или не может. К обиде и досаде...
Вернулся с Новой Амазонии куропаткинский "Снарк", и в изолятор нагрянула целая делегация во главе с самим командором Железняком. И командор сердечно заверил своего верного главмеха, что хотя Михаил и разжалован, и списан на берег - за прогулы без уважительных причин, - весь звездный флот им гордится и мечтает снова увидеть в строю. И когда Михаил будет полностью оправдан, командор Железняк будет лично хлопотать за его восстановление и в должности, и в звании.
После такого ко многому обязывающего свидания Куропаткину приснился дурной сон. Очень дурной. Кошмар.
Действо сновидения разворачивалось под высоким звездным небом на темных и гулких шканцах "Снарка". Капитану третьего ранга Куропаткину предстояло перед строем доказать команде свою офицерскую и трансгалактическую состоятельность.
Командор Железняк давал сигнал отмашкой руки, и, соответственно заданию экзамена, Куропаткин прыгал на родную жену, с безотчетными глазами восседавшую посреди палубы супертанкера на коврике из своего офиса. На ней еще завлекающе мерцали белые фосфорицирующие чулочки, в которые так любил ее обряжать потерпевший Грызобуров, и Куропаткин, изнывая мучительным желанием, готов был попутно придушить сладкую за то, что она опять в них. Но он был убористый плюшевый кролик, и огромная Юлька легко скидывала его прочь, визгливо голося: "Джо-о! Джо-о! Джо-о-о!" - что казалось самым ужасным.
Но тут становилось еще хуже, потому что Куропаткин - ведь он был робкий плюшевый кролик - смертельно пугался, что Яйцеголовый застукает его за преступными посягательствами на звезду галактической голографии. Он полз прочь по палубе, раздавлено волоча брюхо - в тоске осознания того факта, что испытание безнадежно провалено. И тут откуда ни возьмись появлялся Кореец. Это был совершенно новый, преображенный Кореец с благим и мудрым ликом достигшего просветления бодхисатвы. Выпрастывая из струящихся шафрановых одежд худую татуированную руку, он клал ее на кроличий загривок Куропаткина и принимался его печально корить: "Эх, капитан, капитан! Спугнул фарт, лошара ушастая. Говорил я тебе, не будь ослом, не тянись за их морковкой..." И делалось так щемяще стыдно... Только непонятно было, причем здесь осел, если будда-Кореец говорит о морковке, и причем здесь морковка, если Куропаткин - осел. Хотя на самом деле он был кролик. И только в самом крайнем случае - заяц. Все смешалось на шканцах супертанкера, и ничего не поддавалось разумению.
Куропаткин потеряно оглядывался по сторонам - и обнаруживал, что палуба "Снарка" внезапно опустела. Нет ни команды с Железняком, ни Корейца с его дивным шафраном, ни Юльки в проклятых белых чулках - лишь гулко визжит ее оставленная включенной на полную мощность сирена. Но и дробящий сознание пронзительный вибрирующий визг стремительно терял последние черты сходства с теми звуками, на которые способны человеческие связки. И Куропаткин, еще прежде чем проснуться, понимал, что в его оттопыренные кроличьи уши попросту льется негуманоидная кислота сокамерника-меломана. Вот такой кошмарик.
Прокрутив в памяти ролик со сновидением повторно, Куропаткин отметил и по достоинству оценил его здоровый по меркам подземелий ФШЗ эротический подтекст. И немедленно вообразил такое свое будущее, в котором подобные кошмары тянутся один за другим нескончаемой вереницей. И решил, что действительно будет последним ослом, если бросит бороться за полное оправдание.
Его апелляция легла на стол Верховного Суда тем же утром.
Вступающую в заключительную стадию битву за душу непотопляемого капитана мировые сети с их своеобразным чувством юмора громко окрестили Кармагеддоном Куропаткина.
Но на взгляд самого виновника торжества, в Башне Слоновой Кости не происходило ничего грандиозного. Заседание Титанов вообще мало чем отличалось от предыдущего процесса с обычными присяжными. Разве что свинцовым осенним ненастьем, тяжело нависающим из-за окон. На фоне заоконного свинца бледная трепетная фигурка трагической супруги подсудимого смотрелась особенно беззащитно и выгодно.
Обвинителем выступал Хитрый Лис Йен Трамбле, первый помощник генерального прокурора Федерации. Неоспорима была мощь тяжелой артиллерии бесцветного человечка с нервными тонкими губками. Однако и ее оказалось недостаточно, чтобы вскрыть явившие истинное чудо фортификационной науки бастионы Яйцеголового Джо.
Поэтому в обвинительной речи Хитрый Лис оказался вынужден заняться чуть ли не подтасовкой истины:
- ...Согласно приговору суда присяжных душу подсудимого следует отселить в тело человека. Эта мера многим кажется странной. Здесь, а также и за стенами зала суда было сказано множество слов о ее абсурдности. О необходимости пересмотреть приговор. О необходимости даже поправить Закон, поскольку в рассматриваемом деле он выказал свое несовершенство. Я так не считаю. Мы судим убийц не за их карму, а за их преступные деяния. Так почему же карма должна кому-то служить оправданием? Суть данного Закона в том и состоит, что он каждому, кто стяжал себе столь бесскомпромиссный суд, воздает по его карме. Каждого Закон обрекает нести ту ношу, что он сам себе определил своими поступками и деяниями. Михаил Куропаткин определил для себя участь человека. Но оглянитесь на свою жизнь: кто скажет, что она ни капли не походит на наказание? Так, быть может, подсудимому досталась-таки довольно суровая кара? Быть может, его карма оказалась именно достаточно тяжела, чтобы обречь его душу на переселение в человеческое тело? Михаил Куропаткин совершил преступление и должен понести заслуженное наказание. И Закон ничуть не дал слабину в деле Куропаткина. Сохраним принципиальность! Итак, я требую признания подсудимого виновным и подтверждения приговора, вынесенного ему ранее судом присяжных.
Вот так он юлил и изворачивался. Ужом извивался. А Джо Купер давил его, давил - сапожищами:
- ...Господин Обвинитель ратует за принципиальность. Но осуждать человека на отселение души из одного человеческого тела в другое - уже не принципиальность, а узколобая зацикленность. Закон - не идол, которому мы приносим жертвы. Он наш верный слуга. Если слуга оказывается неспособен угадывать наши потребности, мы должны ему подсказать, что делать. Для чего у нас язык во рту - только ли чтобы кричать о своей принципиальности? Господа Верховные Судьи! За четыре с половиной года действия Закона об Отселении Души и Карме Преступника не вынесено ни одного оправдательного приговора по делам о предумышленных убийствах. Едва в процессе устанавливается, что обвиняемый совершил предумышленное убийство, жюри присяжных автоматически выносит вердикт о его виновности. Дурной автоматизм. Настолько же дурной, как и угрюмая принципиальность господина Обвинителя. Присяжным необходимо пояснить, что бывают - да-да, бывают! - невиновные убийцы. Аретологическая экспертиза показала, что кармически Михаил Куропаткин - человек. Он невинен! Следовательно, и невиновен. И мы, получается, имеем здесь дело с казусом: присутствуют формальные признаки состава преступления, но отсутствует вина обвиняемого. Господа Верховные Судьи! Да, ноша человеческая тяжела. Позволим же Михаилу Куропаткину нести ее и дальше! Ту ношу, которую определили ему его родители и назначил Бог! Выбор Кармы не возражает. Я призываю Суд к полному оправданию моего подзащитного и его немедленному освобождению из-под стражи!
По тому, как нервно покусывал тонкие губы Хитрый Лис, чувствовалось, насколько ему хотелось ответить. Но было нечем. И председательствующая на процессе Верховный Судья Рита Калликанзаридис предоставила последнее слово подсудимому.
- Я... - нерешительно начал Куропаткин, робея пред просветленными ликами Верховных Титанов, - признаю свою вину... доказанной. Я своей вины не отрицаю. Я раскаиваюсь. Но прошу Верховный Суд учесть, что я не виновен...
- Как это? - мгновенно среагировала полная кипучих энергий тетка Рита. - Вы признаете себя виновным, но утверждаете, что невиновны? Подсудимый, прошу вас определиться!
Куропаткин и сам определился бы с радостью. Но составленный адвокатом и зазубренный наизусть текст последнего слова от волнения перемешался в его голове с пламенными призывами того же Джо Купера, прозвучавшими в зале суда. Сыграла свою роль и боязнь сделать неверный шаг. Куропаткин впал в состояние поистине бараньего отупения, и уже совершенно не мог вспомнить, что он должен говорить.
Джо Купер понял, что происходит, и поспешил на выручку:
- Мой подзащитный пытается сказать...
Но было поздно.
- Пусть говорит подсудимый! - потребовала Титанша, яростно стуча молотком. - Адвокат, молчите! Суд желает услышать подсудимого, а не вас! Вы сказали уже достаточно. Подсудимый, вы будет отвечать на вопрос суда? Напоминаю, у вас есть право отказаться от последнего слова!
Куропаткин затравленно оглянулся по сторонам. Очень не хотелось ронять себя в глазах публики, а уж тем более Верховного Суда. Но если он так просто возьмет и заткнется...
И Михаил сформулировал, вспоминая критику адовокатом его речи нп суде присяжных:
- Я хотел сказать... что я признаю себя виновным в совершении убийства. Но ввиду того, что обстоятельства, вынудившие меня пойти на преступление, меня оправдывают, я прошу Верховных Судей снять с меня вину!
На лицах Верховных Судей заплясали снисходительные улыбки. А Рита Калликанзаридис буркнула себе под нос:
- Снять вину... Может, еще и грехи отпустить?
После того как судьи покинули зал суда, Джо Купер разнес в пух и прах и новое последнее слово Куропаткина. И, похоже, опять небезосновательно. По крайней мере, подзащитный Купера сам понимал: было лишним даже заикаться о том, что он заранее себя оправдывает. Все равно, что поперек батьки в пекло лезть. Верховные Судьи, конечно, не тупицы присяжные, но вот чем уж им никак не полагается страдать, так это отсутствием самолюбия...
Огласить решение Верховного Суда было доверено той же Рите Калликанзаридис.
- По рассмотренному делу нами вынесено единогласное постановление, - доложила Титанша роящейся в зале и сети мошкаре. - Правосудию Федерации Штатов Земли впредь следует руководствоваться его буквой и духом во всех подобных делах. Мы, таким образом, создаем прецедент. Взвесив последствия нашего шага, мы решили: в случае выявления Казусов Тяжелой Кармы осужденные и их Защита отныне получают право направлять прошения об амнистии в Федеральную Комиссию по Помилованиям. Выбор терминальной инстанцией таких дел данной Комиссии продиктован ее независимым от судебно-процессуальной системы ФШЗ статусом. В случае удовлетворения прошения Комиссии рекомендуется направлять в Генеральную Прокуратуру ФШЗ ходатайство о возбуждении уголовного дела по факту преступного сговора присяжных, вынесших заведомо ложный обвинительный приговор особой тяжести. Это политическое решение. На наш взгляд, сама возможность того, что и они могут оказаться на скамье подсудимых, умерит чрезмерное рвение присяжных, каковое действительно приобрело в последние годы характер порочной практики. При этом полного оправдания и снятия судимости осужденные могут добиваться только в прежнем порядке обжалования. Мы выражаем надежду, что и он наконец начнет функционировать так, как ему должно. Мы ожидаем, что Суды Штатов наконец перестанут отклонять ходатайства о пересмотре дел, в них даже не заглядывая...
Тут Рита Калликанзаридис взяла короткую паузу, чтобы перевести дух, и публика в зале шумно выдохнула. Да, Закону впредь уже не быть тем немилосердным карающим бичом, в который он успел превратиться. Перелом произошел.
Но оказалось, Верховный Суд предусмотрел и опасность того, что маятник правосудия способен качнуться в противоположную сторону.
- Далее! - продолжила судья Калликанзаридис, и зал вновь настороженно замер. - При рассмотрении прошения об амнистии Комиссия получает право требовать проведение контрольной аретологической экспертизы. Отчасти это тоже политическое решение, несколько уравновешивающее выраженный антиобвинительный характер первого. В случае подтверждения контрольной экспертизой Выбора Тяжелой Кармы в немедленной амнистии уже не может быть отказано. В противном случае решение об удовлетворении прошения или отказе в нем оставляется нами на усмотрение Комиссии. Помимо политических соображений, к введению в практику контрольной экспертизы нас подтолкнули вчерашние метания подсудимого Куропаткина. Подсудимый так и не определился, считает ли он и теперь себя виноватым или уже нет. У Верховного Суда возникли серьезные сомнения в искренности его раскаяния. В этом - и только в этом! - показательном процессе мы возлагаем на себя функции, которые в дальнейшем вменяются нами Федеральной Комиссии по Помилованиям. Поэтому, не будет лишним заострить внимание на следующем моменте: здесь рассматривается дело не об амнистии, а по обжалованию, что, однако, никоим образом не влияет на характер процедуры. Итак, мы назначаем контрольную аретологическую экспертизу подсудимого. В случае, если он по-прежнему кармически соответствует человеку, он будет оправдан и немедленно освобожден из-под стражи. Судимость с него будет снята. В противном случае он подвергнется процедуре отселения души в тело животного согласно новому Выбору Кармы. Это наше окончательное постановление по данному делу, и обжалованию оно не подлежит. Верховный Суд, также, считает необходимым напомнить следующее. Представляя собой аретологическую равнодействующую всех наших поступков, карма - штука переменчивая, как и все в этом мире. Быть может, в прошлый раз она была измерена у Куропаткина в неподходящий момент. Прошу тишины! Для проведения контрольной аретологической экспертизы, в зал приглашается судебный аретолог.
Никто не ждал от процесса подобных зигзагов. И здесь, и за пределами зала суда все желали героическому космонавту немедленного оправдания и освобождения.
Но каждый понимал, что Верховным Судьям нужно думать и о Законе.
И невозможно было отрицать, что Верховный Суд выполнил возложенную на него миссию с честью. Социальный компромисс уродился просто на загляденье. Судебно-процессуальная система получала мощный толчок к развитию. А невиновные и проявившие простительную слабость - надежду на понимание и снисходительность. Вместе с тем, Закон не поступился ни пядью позиций, ранее отвоеванных у святошей и скептиков.
Верховные Судьи имели полное право гордиться мастерски проделанной работой. Что же касается того, чье дело было подвергнуто показательному пересмотру, то и с ним Верховный Суд поступил сурово, но справедливо. И показательно законно. А как же иначе? Являясь по природе своей компромиссом, Закон тем более нуждается в примерном, показательном соблюдении. И сколько бы сочувствий и симпатий ни пробуждал кто-то у широких народных масс, какой бы народной любимицей ни делалась за время процесса его верная спутница жизни, Закон должен оставаться тверд. Закон не имеет права заводить любимчиков и фаворитов. Закон есть Закон. Для каждого. Михаил Куропаткин - не исключение.
Бескомпромиссный субинформационный канон естественной и нравственной нормы, как того и следовало ожидать, бесстрастно презрел все социальные мотивы и резоны обладателя исследуемой кармы. И последовал новый всеобщий шок. В какой-то мере оправдался и кошмар, посетивший капитана третьего ранга Куропаткина в ночь после приема делегации со "Снарка".
Как и в прошлый раз, едва из глубин экрана выплыло изображение Выбора Кармы, зал содрогнулся. Все повторялось... Правда, на сей раз Куропаткин, готовый уже ко всему - особенно после давешнего приступа кратковременного баранизма, удержал себя в руках, а все свое в себе. Зато хлопнулась в обморок его меркантильная, но любящая жена Юлия.
Наученные успехом сметливого коллеги, который в прошлый раз один среди всех сообразил, какие кадры особенно важны для истории, репортеры кинулись снимать живописно запрокинувшуюся прима-балерину этого шоу, расталкивая друг друга локтями и пинками. Им еще предстояло пережить жестокое разочарование: к слайдам с запрокинутой народной любимицей народ впоследствии проявил практически нулевой интерес.
Судья Калликанзаридис позволила прессе исполнить ее гражданский долг, после чего добилась в зале тишины и потребовала от аретолога огласить результаты экспертизы.
И судебный аретолог, подводя итоги отгрохотавшего Кармагеддона, срывающимся голосом озвучил то, что все и так могли лицезреть воочию:
- Проведенная экспертиза со всей очевидностью показала, что душа осужденного должна быть отселена в полностью соответствующее ей кармически... тело осла.
Эти неизбежные слова, простая констатация факта, наконец спустили крючок, удерживающий перегруженную пружину измочаленной куропаткинской души. И разжалованный из людей мученик кармы испустил долгий надсадный вопль, в котором многим почудился преисполненный вселенской обиды и звериной безысходности трескучий ослиный рев.
КОММЕНТАРИИ АВТОРА
Арете (добротность, добродетель) - основная категория этики в древнегреческой философии.
Карма - в наиболее широком значении - совокупность всех добрых и дурных дел, совершенных индивидуумом в текущем и предыдущих существованиях; определяет его дальнейшую судьбу в перерождениях. При этом будда покидает колесо сансары благодаря освобождению от кармы. Таким образом, в своем предельном смысле понятие кармы и в буддизме приобретает значение, смыкающееся со значением понятия мусора.
Парамиты - совершенства души и духа, осуществляя которые бодхисатва достигает просветления. Их обычно шесть: щедрость, нравственность, терпеливость, мужественность, способность к созерцанию, мудрость.
Бодхисатва - личность, находящаяся на пути к просветлению. Достигший полного просветления бодхисатва становится буддой. Но величайшие из будд (махасатвы, великие существа) отказываются от перехода в нирвану ради помощи в достижении спасения всем существам сансары. И вместе с тем, по-прежнему остаются и бодхисатвами.