В прадедовские времена среди мастеров встречались настоящие кудесники, нынешние им не чета. Из поколения в поколение, передаваясь от отцов к сыновьям, бережно копились секреты, оттачивались приёмы, и в итоге ремесло нередко становилось сродни волшебству.

В знаменитом мастерами Старкроме жили и трудились портные из рода Кологримов. От самого основания города они считались одними из искуснейших умельцев Портняжьей улицы, а постепенно начали превосходить соседей. И вот пришли годы, когда все в Старкроме и окрестностях захотели одеваться только у Ирпена Кологрима, ибо никто не шил так красиво и удобно.

Работа его высоко ценилась и дорого стоила, от клиентов не было отбоя. А Ирпен не хотел отказывать никому. Но и не мог сваливать работу на подмастерьев, не желая ронять честь марки. Он лично обшивал и купцов, и священников, и простых людей. И, конечно, всех благородных господ, включая князей Атлингов, чьи вотчины обступали Старкром со всех сторон. Богател Ирпен, росла его слава, да только трудился он, не поспевая за заказами, чем дальше, тем увлечённее; всё чаще забывал об отдыхе, еде и сне, пока не забыл напрочь. Так на работе и сгорел. Умер, не дожив до старости, не понянчив внуков.

Осталось после него два сына, едва успевших представить шедевры на испытание в портняжий цех и получить звания мастеров, - Варох и Давлет.

Люди, конечно, сильно расстроились, что не стало короля старкромских портных. Много судачили-обсуждали, сможет ли кто-то из его сыновей поддержать кологримовскую марку. Больше надеялись на старшего брата - Вароха. Уж какие из его рук выходили затейливо-элегантные платья... казалось, что сын способен даже превзойти великого отца. Однако некоторые всё же охотнее ставили на Давлета. Младший брат шил без особых изысков и фантазий, но вполне добротно и необычайно удобно в ношении. А ещё в его пользу говорило то, что он справлялся с заказами раза в два быстрее своего отца и раз в десять быстрее Вароха.

Братья тоже понимали, что их таланты немного разнятся. Они посоветовались и решили поделить заказчиков. Вароху досталось шить для рыцарей с их дамами, для священников и для семейств важных сановников из городской магистратуры. Давлету предстояло завоёвывать признание горожан попроще.

Оба вскоре добились успеха и славы. Вернулись все заказчики Ирпена - кто к Вароху, кто к Давлету, в зависимости от статуса, достатка и запросов. Даже прибавилось новых. Но вдвоём, конечно, братьям было легче справляться, чем их отцу в одиночку.

Вновь засияла над шпилями Старкрома звезда Кологримов - теперь уже двойная и ещё ярче прежнего. Братья женились, обзавелись детьми. Две семьи жили в добром согласии под общей крышей родовой кологримовской усадьбы.

Тем временем, люди начали подмечать, что платья, сшитые Давлетом Кологримом, приносят удачу. Пекарь, одевающийся у младшего из сыновей Ирпена, начинал печь так вкусно, что все только к нему и шли за хлебом. Гончар - начинал делать настолько радующие глаз горшки и миски, что у него их с руками отрывали по двойной цене. Стекольщики, лавочники, угольщики, плотники, кровельщики - кто б ни одевался у кудесника Давлета, каждого ждал успех в его ремесле. Даже школяры и послушники глотали науки, богословие и латынь охотнее и легче, чем их товарищи, одевавшиеся у других мастеров. Так же и учёные мужи, всякие схоласты с каббалистами, начинали преуспевать в своих туманах: тут уж, правда, приходилось верить им на слово, потому что в этих сферах успехи от неудач простому человеку не отличить.

Да и не только в делах всё шло на лад у заказчиков Давлета. На душе у них становилось легко и свободно, а в доме воцарялись согласие, уют и семейное счастье.

Пошли по Старкрому разговоры и перешёптывания. Спрашивали и самого мастера, в чём тут дело. Не колдовством ли промышляет?

Посмеиваясь, Давлет отвечал:

- Одежда - словно вторая кожа. Если она сидит неловко, как чужая, то и ты будешь чувствовать себя не в своей тарелке. Будешь думать, что не своим делом занимаешься, не с теми людьми живёшь. И вообще всё в твоей жизни не так. Разве с подобными мыслями получится что-либо толковое из каких угодно начинаний? Да и жить рядом с недовольными и ущербными в тягость. Никому нет счастья, ни им самим, ни тем, кто рядом. А если вторая кожа как родная, то ты доволен собой и жизнью, уверен в собственных силах. Поэтому всё у тебя получается, и сердцу твоему радостно. Глядя на тебя, и твои близкие улыбаются. У меня пекарь одевается в кожу пекаря, стекольщик в кожу стекольщика. И остальные так же, и для каждого его одежда-кожа делается родной. Настраивает на рабочий лад, заставляет дышать полной грудью, даёт волю мыслям и чувствам. Вот и ждут моих заказчиков удача и счастье. Вот и всё моё нехитрое колдовство.

Собеседники недоверчиво покачивали головой, но выбора у них не оставалось, приходилось довольствоваться таким объяснением.

Докатились слухи о кудеснике-портном и до замка Гунненбург, родового гнезда князей Атлингов.

Атлинги издревле владели землями в устье Еридан-реки, на берегах которой вырос и Старкром. Город давно получил от поморских королей статус вольного, но должен был выкупить у Атлингов землю, на которой стоял. Князья заломили такую цену и проценты за долг, что пришлось растянуть выплаты на два столетия. Кроме этого, хитрые землевладельцы добровольно возложили на себя обязанность по защите города от норманнов и прочих грабителей, за что требовали отдельную плату, время от времени её повышая. Получилось, что горожане впряглись в ярмо, которого не скинешь. Но куда деваться, потуже затянули пояса и постепенно приспособились, даже более того.

Рос и богател Старкром год от году. С ним богатели и Атлинги. Росла слава старкромских ремесленников и купцов. Прибавлялось мощи, гордости и аппетита у князей.

Князь Адам Атлинг с юных лет мечтал о ратной славе и королевском троне, а то и императорском. Но понимал, что сколько б ему ни выжать со старкромцев, а королям вызов бросать - только себе на погибель. Воевать же со всякими баронами и графами - ронять достоинство, признавая выскочек за ровню. Атлинги-то вели свой род от самого Атли, легендарного разорителя Рима...

Но когда Адам Атлинг услышал о чудесах Давлета Кологрима, зародилась у него надежда. Вызвал он мастера в свой замок Гунненбург и сказал:

- Благодаря тебе, кудесник, не стало равных старкромским пекарям, кожевникам, схоластам. Гончарам, стеклодувам, каббалистам... И оружейникам. Но ведь все их товары - лишь слабое эхо настоящей волшбы. Вот, скажем, ты портной по всяким тряпкам. А по железу? Напортняжь мне, Давлет Кологрим, рыцарей - таких, чтобы им не было равных в мире. Чтобы каждый стоил дюжины! И я расплачусь золотом. А добуду я с твоими рыцарями императорскую корону - станешь и ты жить вельможей-патрицием. Будешь с серебра кушать, в шелках купаться, ублажать взор плясками сарацинских наложниц. Что скажешь, мастер?

У Давлета аж глаза на лоб полезли.

- Помилуй, князь! - развёл он руками. - Да ведь совсем разные ремёсла! Не умею я с железом обращаться... даже и не знаю, как его к людям прилаживают! Я бы и помог: не за высокую плату, а из одного уважения к тебе и твоим предкам. Но не по силам мне такая задача. Никак не по силам.

Нахмурился Адам Атлинг. Процедил сквозь стиснутые зубы:

- Не по силам, говоришь? Но разве кольчуги - не те же рубахи, только железные?! А панцири - не жилеты, только особенно прочные? Какая разница, из чего шить костюмы, да хоть бы даже с дерева! Не хочешь мне послужить, прямо и скажи...

- Хочу, князь! Очень хочу! Но не могу, не умею... хоть казни меня...

Усмехнулся князь:

- Казнить мне тебя не за что, ты человек вольный. Хочешь - принимаешь заказ, не хочешь - тоже твоё право. Вот только смотри, разные слухи ходят... А с какой стати мне за тебя ручаться, если вдруг твоими промыслами Святая Церковь заинтересуется?

Испугался мастер, упал на колени перед князем, убеждая, что преграда не в его желании услужить-порадовать, которого сколько угодно, а в умении, которого-то и нет.

Адам Атлинг в ответ одно лишь криво усмехался, да так и прогнал Давлета, напутствовав хорошенько подумать, стоит ли отказывать своему князю или не стоит.

Пришёл Давлет домой - и сразу к брату:

- Выручай! Ты князя обшиваешь, он тебя хорошо знает, должен доверять. На тебя одного надежда, Варох! Убеди Адама Атлинга, что не по силам мне его задание, бестолку и пробовать. Иначе сгноит ведь, изверг, погубит...

Варох Кологрим долго думал, что сказать князю и самому не подставиться, никак ничего не мог придумать. Но всё-таки не мог и покинуть брата в беде. Пришёл к Атлингу, стал его просить смилостивиться, взглянуть на вещи трезво. Только и выпросил, что князь пообещал кисло поморщившись:

- Наверное, весь ваш род кологримовский с дьяволом якшается. Вот и твои платья, как я теперь начинаю замечать, уж больно повышают мои гонор и самодурство. Очень по-княжески я в них себя чувствую! И настоящим, потомственным гунном. А жена с дочерью, как глянешь, так чисто королевны по замку ходят, не мельче. Скажешь, что нет? Смотрите у меня, Кологримы... Пойдёте на костёр все разом!

Варох перепугался ещё пуще, чем давеча его брат. И с перепугу придумал выход. Тут же и доложил князю Атлингу:

- Хочешь верь, хочешь не верь, добрый князь Адам, благодетель ты наш и заступник, а ни Давлет, ни я не сможем справить железных рыцарских одежд - даже обыкновенных, не говоря о волшебных. Поздно нам переучиваться из портных в жестянщики. Но у нас подрастают сыновья - у меня двое и у Давлета один. Самый одарённый среди них - братов отпрыск Тео. Он уже успел постичь все секреты отца, но ещё и совсем юн. Отправь его, князь, в обучение к оружейникам, да к лучшим. Может быть, дело и выгорит. Приноровится Тео к чужому ремеслу, а там уж как-нибудь применит к нему отцовские секреты.

Князь сперва разгневался, заподозрив, что Варох просто хочет выторговать себе с братом отсрочку. Сколько ещё этот Тео будет ходить в учениках у оружейников? Но потом гордый гунн смирился. Выбор ведь небогат: отдать Кологримов церковникам сейчас или подождать несколько лет, а там, глядишь, отряженный портными Тео волшебные доспехи и скроит...

Так молодой Тео Кологрим попал из портных в оружейники - выручать всю родню. Он, разумеется, мало радовался нежданному повороту судьбы. Во-первых, что за счастье идти обучаться неизвестному делу, к которому и душа-то не лежит, да ещё и когда ты уже практически овладел любимым с детства дедовским ремеслом. Во-вторых, оружейническое дело - не портняжье. Холодное и тяжёлое железо - не мягкие и тёплые шерсть да лён. Кузнечный молот - не портновские ножнички! Нет, Тео не был хлюпиком и рохлей. Обыкновенный городской парень, не очень высокий, но и не малорослый, не особенно широкий в плечах, но и не изнеженная купеческая дочка. Однако для оружейного промысла требовались ребята не ровня портняжкам.

Поначалу трудно пришлось Тео Кологриму. По протекции князя Адама попал он к оружейнику, считавшемуся лучшим в городе: к старому Томпе Слуду. В мастерской трудились и двое сыновей Томпы, и ещё подмастерья и ученики - дело было поставлено на широкую ногу. В большом доме, на заднем дворе которого размещались мастерские, все и жили.

Тео будто на каторгу угодил. От зари и до зари они клепали, гнули, тянули неподатливый металл, выбиваясь из сил - Тео намного быстрее остальных - и сколько так должно было продолжаться? Обыкновенно ученичество длилось семь лет. Князь Атлинг, правда, потребовал от Томпы, чтобы тот подготовил ему из Тео мастера через год. Томпа Слуд долго клялся, что быстрее, чем за полсрока не получится - сошлись они с князем на двух годах. Но Тео думалось, что за два года оружейники его разве что в могилу успеют свести.

Относились к нему с пониманием - как-никак, сын уважаемого Давлета Кологрима, который всех тут одевал. Да и ясно, что парень не по доброй воле полез в чужой монастырь. Жалели Тео в большом доме Слудов - и особенно его жалела хозяйская дочка Брекка - девушка одного с Тео возраста, некрасивая, но очень добрая и радушная. Остальные-то нет-нет, да и усмехнутся, косясь на малосильного и слабожильного по здешним меркам портняжку, обзовут белоручкой-белошвейкой - без злобы, но всё равно обидно. Только Брекка никогда не насмехалась, не обзывалась. Наоборот, вставала на защиту Тео Кологрима, отвечая его обидчикам (и даже отцу, если случалось), что они сами железные лапти с чугунными лбами. А то и обзовётся на них ещё как-нибудь. Тогда все смеялись, радостно соглашались с Бреккой и начинали дружно сватать её молодому Кологриму - ты, мол, парень, приглядись к девке: и согреет, и накормит, и защитит. Грех упускать такую невесту! Шутками всё и заканчивалось.

Хорошие это были люди. Только не становилось от этого легче. А заступничество Брекки казалось даже самым обидным. Долго девушка была неприятна Тео, сторонился он её как мог.

Хотя с этим-то какие проблемы... Поначалу Брекка всё мази таскала Тео - мозоли лечить на ладонях. Но кожа загрубела быстро, будто защитный панцирь отрастила. А потом - один год и второй от зари до зари стучи молотком, ворочай кузнечными щипцами. Ночью - спи мёртвым сном. По воскресным же дням Тео уходил навестить родных. Отстаивал с ними непременную мессу в соборе, потом - шёл в кологримовский дом ещё чему-нибудь поучиться у отца. Да и у дядьки Вароха - ведь рыцарей не сплошь в железо нужно одевать. Есть и кожаные части рыцарского снаряжения, и полотняные с шерстяными плащи, накидки. Да и конские попоны, которые тоже требуется выдерживать в одном стиле с латами, если хочешь, чтобы рыцарь чувствовал, что и конь у него подходящий, составляет со всадником одну цельную боевую единицу.

Брекка Слуд разве что по будням обед в мастерские носит, тут уж и хотел бы, а не отвертишься... Самый знатный ломоть ноздреватого хлеба с румяной коркой - Тео, самый толстый круг лоснящийся жиром колбасы - Тео, самую полную кружку молока - Тео... А он бы и рад протестовать, да молодой желудок и здоровый аппетит не позволяют. Впрочем, и мастер Томпа, когда делит, в чью миску на завтраке или ужине какой кусок капустного пирога или яичницы определить, так непременно самая щедрая доля отваливается немощному приживале...

Конечно, когда просыпаешься или засыпаешь, всё равно мысли о девушках в голову лезут. Но не о Брекке, совсем нет. Адам Атлинг частенько приезжал посмотреть на то, как проходит обучение Тео - его главной надежды в жизни. Обычно князя сопровождал сын Гай и кто-нибудь из рыцарей. Но однажды князь Адам взял на экскурсию дочку. Вот при первом же взгляде на Анну Атлинг Тео и погиб. Ни словом он с ней не обмолвился, только глазел во все глаза на нежную белокурую красотку, любовался алыми губками бантиком... Анна о чём-то тихо переговаривалась с Гаем, Тео слышал её музыкальный голосок - будто серебряные колокольчики звучат - но слов разобрать не мог. Но как она заливисто и заразительно смеялась шуткам братца Гая, которые он ей на ушко нашёптывал! За маленькие зубки-жемчужинки Тео отдал бы жизнь не думая. Хотя и понимал, что Гай, наверное, шутит по его поводу, значит, Анна Атлинг над Тео и потешается. Да что с того... Ему было не жалко.

Спустя год Анна Атлинг появилась в мастерской Томпы Слуда во второй раз. Снова ни словечка не молвил ей Тео, и от неё тоже ничего не услышал. Только вновь любовался её красотой и смехом - и казалось ему теперь, что Анна не смеётся над ним, а ему со значением улыбается. Два визита юной княжны стали самыми счастливыми мгновениями для Тео Кологрима за все годы ученичества.

Несбыточные мечты об Анне Атлинг - единственное, что скрашивало его каторжные будни.

А ещё они стали именно тем, что вызвало настоящее желание изготовить для князя чудесные доспехи. Раньше-то эти доспехи мало заботили Тео, он пошёл учиться к оружейникам ради отца, чтобы отвести от него удар. Никак не ради князя и его выдумок, которые Тео казались глупыми и даже мерзкими. А теперь... Чудесные доспехи для рыцарей князя Адама могли бы принести Анне Атлинг то, чего она достойна. Тео Кологрим теперь не отбывал тяжкую повинность, он ковал блистательное будущее своей сказочной принцессы Анны.

Вот и вышло, что заботами Томпы и Брекки Слудов, да своими сумасшедшими грёзами об Анне Атлинг, Тео Кологрим не только выдюжил ученические годы, но и весьма окреп - и телом, и духом. Естественно, помогало и платье - одевался-то Тео у отца, кудесника Давлета. Так что чувствовал себя больше оружейником, чем портным, он почти с самого начала.

К концу второго года обучения уже не отставал бывший портняжка от оружейников ни статью, ни силушкой. Да и выучку-сноровку приобрёл, начал управляться с металлическими болванками с такой же лёгкостью, как прежде с выкройками и лекалами.

Князь Адам ещё за полгода до срока начал торопить: закругляйтесь, мол, с обучением, пора наследнику кологримовских секретов думать, как их применить в оружейном деле. Чем дальше, тем заказчик-вымогатель становился нетерпеливее.

А как истёк срок - сразу заявился в мастерскую Слудов: при всём параде, с рыцарями и штандартами. Молодой Гай Атлинг, разумеется, тоже присутствовал. И - вот же счастье для Тео! - с ними и юная Анна Атлинг. А возле белокурой красавицы - что за напасть? - некий золотоволосый кавалер, лихой рыцарь, судя по снаряжению и ухваткам.

Князь потребовал отчёта без предисловий:

- Ну что, старый прохвост Томпа Слуд, подготовил мне мастера-оружейника? А ты, молодой шалопай Тео Кологрим, готов к испытанию?

Ответили по порядку - сначала прохвост Томпа:

- Оружейника подготовили... Мастера ли, подмастерья, трудно сказать. Больно мало времени ты нам отпустил, князь. Но что могли, то сделали. И даже больше.

Потом и шалопай Тео поклонился князю Адаму, а отдельно - его дочери Анне. Сказал:

- Я могу попытаться, князь... В оружейницком-то мастерстве мне далеко до Томпы Слуда, даже до его сыновей и подмастерьев. Но как человек устроен и как под него потребное покрытие кроить - хоть тряпичное, хоть жестяное - я ведаю ещё по отцовской науке, которая не слабее. Авось справлюсь, испытывай...

Усмехнулся Адам Атлинг, да вдруг махнул рукой:

- Эх! По правде говоря, понимаю я, что два года - не срок для овладения мастерством. Вы что тут думаете, если князь, то значит и дурак?! Но уж больно ждать невтерпёж. Да и думаю, интерес у вас всех должен был иметься особый, так что уж должны были б постараться! Риск, однако, остаётся. Поэтому нашёл я, кем можно рискнуть. Отважный паладин из далёкого Дюрестана, шевалье Рюи де Жерен, просит руки моей дочери Анны. Вот я и придумал ему службу, а тебе, Тео Кологрим, испытание. Через месяц королевский турнир в Ахене, соберётся весь рыцарский цвет Священной Империи и окрестных земель. Твоя задача - подготовить для дюрестанского Рюи чудесные доспехи. Выиграет он турнир, станет чемпионом - женится на Анне. Определю его в мои ближайшие сподвижники. А ты получишь богатое вознаграждение и звание мастера, станешь готовить снаряжение для всей моей дружины. Проиграет рыцарь, опозорится - погоню его прочь. Ну а ты... ты тогда пеняй на себя - вместе со всеми Кологримами и заодно Слудами. Два года, может быть, недостаточный срок для овладения оружейным мастерством, но я и так ждал уже слишком долго. Мучаться дальше - терпение моё кончилось.

Словно кувалдой по голове огрели Тео Кологрима. Вот так испытание: собственными руками вручить чужаку-иноземцу любимую девушку! Конечно, князь Адам не мог и помыслить, что простолюдин и недомастер сохнет по его дочке, а то б крепко призадумался, давать ли ему такое задание... Но ведь признаться ему Тео не мог. Как не мог и отказаться от экзамена.

Стиснув зубы, снял он мерки с паладина-жениха. Хотя и мог определить все размеры на глазок, а всё же надёжнее почувствовать в плоти биение живого духа...

Снял мерки Тео Кологрим, да приступил к работе.

Не хотелось расставаться с грёзами об Анне, хотя и призрачными, но бесценными. Но не хотелось подводить ни Кологримов, ни Слудов. Да и гордость мастера, пусть ещё и несостоявшегося, не позволяла халтурить. Старался Тео Кологрим на совесть.

Приготовил он доспехи для Рюи де Жерена в срок, сшил накидку, скроил попону. Выковал и меч, и копья наладил - с турнирными наконечниками и боевыми. Примерил паладин снаряжение в присутствии князя Адама, одобрил. А было оно оформлено в белые цвета, даже сталь была покрыта белым лаком. Потому как для жениха же! Чтобы, значит, под стать невестиной фате Анны Атлинг... Тео Кологрим мысленно снаряжал паладина уже под венец.

Дюрестанский Рюи остался доволен.

А князь, сомнительно заламывая бровь, хмыкнул:

- На вид сгодится. По крайней мере, снаряженьице не хуже других. Что ж, посмотрим, как проявятся на турнире волшебные свойства кологримовских изделий. Только вот что, Тео... Эти доспехи уж пускай будут какие есть. А моих рыцарей, смотри, чтобы одел в чёрное. Пусть наводят страх на врага одним своим видом! Ты, может, сам не подумал, потому что в военном деле неопытный, так вот я тебе подсказываю, понял?

- Понял, князь, - поклонился в ответ Тео. - Конечно, тебе лучше знать. Ты старше и мудрее. Спасибо, что подсказал.

Адам Атлинг довольно осклабился и похвалил оружейника-портного:

- Вот и умница! Чую, выйдет из тебя толк! Ох и погарцуем же мы с тобой по империям и королевствам...

На том и расстались. Паладин Рюи де Жерен в сопровождении князя Адама Атлинга и его детей Гая и Анны, забрав доспехи, отправился на королевский турнир в славный Ахен. Тео Кологрим, не теряя времени даром, направился в замок Гунненбург обмерять княжьих рыцарей.

Следующий день был воскресным. Но Тео не пошёл в дом к родителям, как обычно. Вышел в мастерскую Слудов: накидал записи на железный рабочий стол беспорядочной кучей, упал на неё и разрыдался.

Надеялся ли он прежде, что Анна Атлинг когда-нибудь станет принадлежать ему? Нет, едва ли. Во всяком случае всерьёз - никогда. Но такая боль защемила сердце, что казалось, будто за него ухватились Адам Атлинг с Рюи де Жереном и тянут в разные стороны, выкручивают, рвут на части. Им ещё насмешливый Гай помогает, тычет раскалёнными железными иглами...

Тут вошла Брекка Слуд, - видно, намеревалась прибраться. А может и подглядела, куда Тео направился, специально за ним прибежала, кто её знает.

Конечно, она тоже не догадывалась, что за тоска гложет Тео. Видел-то он Анну Атлинг всего три раза в жизни, как тут подумаешь...

Замерла, поэтому, Брекка в дверях и сочувственно молвила:

- Не переживай, Тео... Рыцарям что с твоими доспехами, что с другими, всё одно не жизнь без войны и разбоя. Ничего тут нам не изменить. Не эти пойдут воевать, так их противники. Пускай хоть наши побеждают.

Вскинулся Тео, подскочил к Брекке:

- Да что ты мелешь, дура! Что ты понимаешь? Чего ты вообще за мной ходишь постоянно, всё время жалеешь? Нужна мне твоя жалость! Чего привязалась?!

- Сам дурак, - тихо ответила Брекка, опустив глаза. - Люблю я тебя, вот и жалею, вот и хожу... За что люблю, не знаю... потому что настоящие оружейники - это мой отец и братья, а железная чушка вместо сердца - у тебя. За что такого любить? А люблю!

Последние слова громко выпалила Брекка в лицо Тео - а потом развернулась и хотела убежать. Только он её поймал за платье, привлёк к себе и начал целовать. Ни о чём не думал, да и зачем целовал - тоже не знал.

А потом стали готовиться к свадьбе - а какая разница Тео, если Анны Атлинг ему всё равно не видать как собственных ушей? Некрасивая и нелюбимая Брекка - пускай будет рядом, это удобно.

Как вернулись с турнира Атлинги со своим паладином и его славной победой, Тео и Брекка сыграли свадьбу. Жить продолжали у Слудов, только теперь вместе.

Тео резко оборвал визиты в родительский дом, даже стал сам шить себе платье. И очень странным сделался его наряд: одевался мастер теперь в чёрную кожу с металлическими заклёпками, оружейник не оружейник, рыцарь не рыцарь... Прозвали его жестянщиком.

Он сделался главным в мастерской - старый Томпа и его работники по приказу князя Адама отказались от прежних заказчиков и все стали помогать Тео.

А ему всё не было счастья. Не пошли во благо ни успехи в ремесле, ни женитьба. Напротив, ожесточился мастер-оружейник Кологрим, замкнулся в себе. Был он и прежде скорее нелюдим и хмур, чем общителен и весел, а теперь сделался совсем угрюмым и злым. Покрикивал на подмастерьев и на самого Томпу, замахивался на жену. Был неприветлив с соседями.

И однажды дошло до края - и за него перевалило. Стала Брекка пенять мужу: до того, мол, ты озверел с такой работой, что и богу перестал молиться. Тео в ответ раскричался на неё: мол, князья нас, Кологримов, церковникам на костёр не справили, так теперь ты давай сбегай, донеси, кто тут дьяволу служит. Брекка не смолчала как обычно, а крикнула, что сбегает донесёт обязательно - на себя донесёт, потому что если кто-нибудь в их доме и прислуживает нечистому, то она - своему мужу. Ну, жестянщик её и поколотил, чтоб своё место знала, голосом с ним не мерилась.

Расстроилась Брекка, поняла наконец, что не будет ей житья с таким муженьком. Что делать? А Тео, стоило ему один раз руку на жену поднять, стал уже всех в доме поколачивать без разбору, кто б ни подвернулся. Совсем деспотом и самодуром сделался.

Пошла Брекка в отцовский дом мужа, к мастеру Давлету. Всё рассказала о своей жизни и о том, что происходит с Тео. И попросила Давлета сшить ей стеклянное платье.

Очень удивился Давлет: один раз от него уже потребовали платье железное, теперь вот стеклянное. Что за мода пошла у людей на дикие фантазии?

Брекка объяснила

- Наш Тео словно с цепи сорвался. Совсем в железяку превратился, внутри и снаружи, какими хочет и Атлинговых рыцарей сделать. Но пусть попробует пожить со мной со стеклянной. Может, смягчится. А может, разобьёт меня как стеклянную рюмку, да одумается, когда увидит, что натворил. Хоть какая-то польза будет. А так жить, как живём, всё одно не жизнь.

Долго сомневался и отказывался Давлет, но и Брекка не отступала. Пообещал мастер невестке стеклянное платье.

На следующий же день пошёл к стекольщикам заказывать цветные стеклянные пластины. Через неделю Брекка уже получила обновку. Нарядилась в разноцветное стекло и сделалась похожей на ходячий соборный витраж.

Явилась в этом наряде к мужу и принялась его донимать:

- Ну что, жестянщик Тео, ударишь меня теперь? Разобьёшь насмерть? Или послушаешь, что за дьяволом ты сделался?

Прилила кровь к вискам Тео, в приступе гнева он привычно занёс руку для удара. Да встала у него в глазах картина окровавленной Брекки в стеклянных осколках, не ударил он её.

Только будто молния взорвалась в голове, дикой болью опалила сознание и душу.

Схватился Тео за голову, убежал прочь. Стремглав помчался из дома, из города. Выбежал на берег Еридан-реки, только здесь остановился. Сел на землю, стал смотреть на текущую воду - вроде, чуть отпустила боль.

...Тяжелы волны Еридан-реки, студёны и злы. Зашвыривают за невысокий деревянный борт купеческого корабля белые колючие брызги, - зябкая дрожь пробирает даже того, кто наблюдает за волнами с берега.

Мыслилось Тео Кологриму: как холодны и люты воды Еридан-реки, так суровы нравы людей, обживших её берега. Так немилосердна и доля их, безжалостна судьба... Быть может, в более тёплых краях жизнь мягче и сноснее? Как бы сбежать туда? Забыть и недостижимую Анну Атлинг, и ненавистное оружейническое дело...

Но здесь Родина, здесь отчий дом. Разве оторвёшься от земли, тебя вскормившей и продолжающей питать? Слуды, Кологримы... они все, даже проклятая Брекка, - хорошие, милые люди, без них будет плохо, совсем безрадостно и тоскливо. И подводить их нельзя, оставляя на жестокую месть гуннам Атлингам.

Отведя душу, поднялся Тео, неспешно направился домой. По дороге в его голове завертелось, что нельзя, конечно, подводить родных и близких, но и эти чёрные доспехи - страх и ужас, разве можно... Вот и себя чуть в чудовище не оборотил. Хорошо, разбилась душа о чудом сохранённую стеклянную Брекку. А наплодит Тео зверей в облике человеческом целую армию? Что будет?

Есть ли способ вывернуться?

Добрался жестянщик Тео до дома, зашёл в мастерскую. Стал внимательно рассматривать уже готовые доспехи, покрашенные чёрным. Стал изучать заготовки. Свежим взглядом. Что можно сделать, чтобы его товар не превращал людей в чудовищ?

Долго думал Тео, но ничего не мог придумать.

Как вдруг лёгкая усмешка заиграла на его губах. А и нужно ли что-то выдумывать? Уж пускай как всё шло, так и дальше идёт. Получит Адам Атлинг свои вожделённые чёрные доспехи. Что заказывал гунн - то и получит!

Пришла пора сдавать работу, с радостью князь забирал заказ. Для него, конечно, тоже снаряжение уже подоспело - а так же и для его сына Гая, и чёрная перемена для Рюи де Жерена. Нахваливал Адам Атлинг работу мастера Тео - добротный вышел товар. И самое главное - чувствовалась в чёрных доспехах, мечах и накидках скрытая мощь. Даже, казалось, чуть коснёшься их рукой, погладишь - и уже в душе особый победный настрой поднимается. Уже никакой противник не страшен...

Но забрал потомок гуннов работу Тео к себе в замок, стали все рыцари и сам князь обнашивать обновки, приноравливаться. День проходит и другой. Неделя и месяц. Чует князь, что-то не то. Никак не тянет его в завоевательные походы. Напротив, хочется укрепиться понадёжнее в замке и Старкроме, да так, чтобы тебя и незаметно сделалось, бдительно смотреть за порядком, слившись с землёй...

Вызвал князь Адам жестянщика в Гунненбург на допрос. Пожаловался:

- В чём дело, Тео Кологрим? Чую, что-то не так с моим оружием и доспехами. Вроде и прилив сил, уверенности, боевого духа - небывалый. А желание воевать пропало как отрезало.

Улыбнулся Тео - он всё понял ещё в тот день, когда чуть не разбил стеклянную Брекку. Теперь пришла пора и князю объяснить.

- Видишь ли, добрый князь и славный рыцарь Адам Атлинг... Как тебе сказать-то... Я честно выполнил твой заказ: поставил тебе волшебное снаряжение. Но если белый - это цвет небесной чистоты, то чёрный - цвет матери-земли. И белые доспехи, и чёрные одинаково способствуют боевому духу, крепят рыцарскую силу. Если правильно изготовлены и подогнаны, конечно. Белые единственно легче придадут силу для славных подвигов в чужих краях - это цвет светлых начинаний. Чёрные - особенно поспособствуют защитнику родной земли-кормилицы. Но и те, и другие подскажут сердцу только доброе. Злое, завоевательское, кровавое - никогда. И никто никогда не изготовит доспехи, способные увеличить твою злость и жестокость. Крась ты латы хоть в белое, хоть в черное, хоть в цветное! Зло рождается в сердце, и хороший доспех может его оттуда только изгнать. От плохого же доспеха - толка вовсе никакого. Потому что, князь, злое волшебство бывает только в сказках, да и то больше в глупых. А в жизни волшебство случается только доброе. Или никакого не случается. Только так!

Выслушал князь жестянщика Тео Кологрима... задумался. Наказать? И рад бы, да подправленный чёрными доспехами душевный склад не позволяет. Махнул он рукой и отпустил волшебника с миром.

Пришёл Тео домой - а его жена Брекка всё ещё носила стеклянное платье. Улыбнулся ей мастер, сказал:

- Ладно уж, чего там... Дурь из меня вся вышла, можешь переодеваться в нормальную одежду. И прости меня за былое, милая Брекка, если не побрезгуешь...

Переоделась Брекка в льняное платье - посмотрел на неё Тео и сам себе удивился: с чего он всегда держал её за дурнушку? Ладная стать, приятное лицо, даже симпатичное...

Обнялись Тео и Брекка - впервые с настоящей нежностью. С того момента зажили душа в душу. Об Анне Атлинг Тео если и вспоминал, то лишь как о юношеской горячке ума, от которой давно и благополучно излечился.

Оружейное дело, правда, пришлось забросить. Князь Адам не стал отказываться от чёрных доспехов, успел срастись с ними душой. Но слух о том, какого сорта волшебство творит старкромский жестянщик, разнёсся далеко. Не нашлось рыцарей, желающих добровольно записаться в служители беззаветного добра. Более того, одеваться в чёрные доспехи стало с той поры считаться у них плохой приметой. Что поделаешь, жизнь не сказка и даже не рыцарский роман. А рыцари таковы, как есть.

Но Тео Кологрим не пропал, легко вернулся к портняжничанью. Пришло время, и перенял он дело отца. И уж здесь недостатка в заказчиках никогда не испытывал.