СЕРГЕЙ БЕРЕЖНОЙ
ПОСЛЕДНИЙ УРУКХАЙ МЕЖЕЗЕМЬЯ
Мы были Урукхай, самыми лютыми среди орков. Лично Сангмор вводил в мир каждого из нас. В пору величия Чёрного Властелина мы составляли боевую элиту Тьмы. Орков нашей породы боялись и ненавидели с особенной силой.
Поэтому немногие Урукхай пережили бойню, последовавшую за поражением и гибелью Сангмора.
Те, что уцелели, разбрелись по бескрайнему Межеземью одичалыми стаями. Повсюду на нас охотились - люди, эльфы, гномы... Но охотились и мы.
Спасаясь от преследователей, моя стая могла кормиться пылью, глиной и грязью. А потом снова и снова нападала на одиноких путников, незащищённые хутора. Мы не знали, как можно иначе.
Пока один эльф нам не поведал, готовясь быть съеденным:
- Живёт в твердыне Румегонд светлый маг Курухил, которому под силу облегчить долю орка. Пусть вам суждено навсегда остаться уродами, но Тьма и Зло могут быть из вас вытравлены.
Эльф успел ещё пообещать замолвить за нас словечко перед своим другом Курухилом - и был разорван на части.
Потом другой захваченный враг, уже гном, пустился в те же враки про Курухила. Мы сказали гному, что один такой лгун нам уже встречался. И умирал он особенно долго и мучительно. Р-р-гх-рр!
Гном ехидно усмехнулся:
- Видно, заслужил мерзавец. Удалось, видно, эльфу заставить вас поверить в свои сладкие небылицы! Но Урукхай - такие же трусы, как и все остальные Сангморовы ублюдки. Вы испугались, что Свет вас всё же не примет.
Этот искуситель действительно умирал в страшных муках.
А в наших сердцах поселились сомнения. Нет, мы так и не затосковали по Добру и Свету, как того хотелось пустоголовому гному. Но мы не могли не ревновать к победителям - и не мучаться своим унижением. Так почему б не переметнуться на сторону торжествующего врага, коли зовут?
Ведь Урукхай, как и все дети Чёрного Властелина, по сути своей предатели. Что нам в посрамлённых Тьме со Злом? Да тьфу на них!
Теперь, когда удавалось захватить добычу живьём, мы сначала пытали её про мага, готового перековать нас в слуг Добра. И вскоре нашёлся человек, осведомлённый о румегондском Курухиле.
- Как вам можно доверять? - спросили мы тогда пленника. - Рг-рры! Нашим врагам, р-ргх!
Человека удивился:
- Да уж будьте спокойны! Война давно закончилась, и жар праведного гнева утих даже в сердцах воинов. А явившись в Румегонд добровольно, вы тем более докажете, что готовы свернуть с кривой дорожки. Курухил мигом проникнется к вам душой и сердцем. И справится с вашей бедой легко. Тьма и Зло, пожирая даже самих себя, способны самоистребиться и без посторонней помощи. А уж если им подсобит светлый маг... Или не надоело вам бегать и прятаться?
И мы отпустили человека - в знак доброй воли. А потом стали думать. То есть, конечно, за всех стали думать те из нас, кто думать умел: Ржач и я, Гырчак. И решили мы с Ржачом, что очень славно было бы получить защиту закона и кое-какие права в новом Межеземьи без Тьмы и Зла. А то и уважение. Если же Тьма и Зло вернутся ещё при наших жизнях... ну, тогда ещё поглядим.
Пробравшись в Румегонд, мы всей стаей сдались на милость Курухилу. И немедленно умерщвлёнными не оказались.
Но седовласый маг потребовал:
- Вам придётся пожить под стражей, пока не будет завершено ваше преображение в слуг Добра и Света. Как ради нашей, так и ради вашей безопасности. Не бойтесь. Обходиться с вами будут уважительно.
Предосторожность казалась разумной. Мы согласились с условием Курухила и были помещены в тюрьму - сухую, просторную и чистую. Чистоту мы поправили быстро, конечно.
Румегондское подземелье оказалось целиком в нашем распоряжении. Зарешеченные камеры не запирались. В пределах своей темницы мы обладали полной свободой.
Лишь одна ниша, забранная толстыми железными прутьями, была под замком - в ней томилась тёмная эльфийка. Мы впервые увидели дроу. Их подземное племя редко поднимается на поверхность. Да и то лишь ради того, чтобы совершить быстрый жестокий набег на своих извечных врагов эльфов-фэйри и тут же исчезнуть. До орков, если те не путаются у них под ногами, им дела нет.
Мы впервые повстречали дроу - но не увидели почти ничего необычного. Обыкновенная худосочная эльфа с копной сверкающих серебристых волос и острыми ушками. Смуглая, как и пристало быть дроу, но у сильно загорелого фэйри кожа будет не светлее. Лишь красноватые, огромные даже для эльфийки блюдца-глаза выдавали в узнице Румегонда незнакомую нам расу. Красные они у подземных эльфов - чтобы видеть в полной тьме.
Глаза, правда, наша соседка постоянно прикрывала или щурила. Даже полумрак румегондских подвалов был для неё слишком ярок. Но вообще-то дроу свет переносила стойко, без стонов и жалоб.
И ещё она была очень странно одета. Вернее, раздета. Босая, а из одежды - всего-то до смешного короткие штанишки и драная рубашонка с оторванными рукавами. Видимо, когда её захватили, долго искали что-нибудь спрятанное, а потом так и оставили. И теперь вид лакомой, но недосягаемой эльфийской плоти мучил нас несказанно.
Между тем, дроу - тёмные, подлые существа. Зла в них ещё больше, чем в Урукхай. Нашей соседке оказалось мало раздразненных её аппетитностями сокровенных орочьих струн. Она ещё принялась подбивать нас взбунтоваться и вернуть себе свободу. Когда мы отказались, дроу стала смеяться над нами:
- Вот безмозглые орки! Сами пришли за своей погибелью...
- Нас никто не убивает, - возразили мы ей. - Сама дура, р-гр-ау!!!
- Мало того, что уроды, - глумилась над нами тёмная тварь, - так еще и идиоты. Зачем вас убивать? Кому нужно ваше грязное орочье мясо? Светлому магу вы понадобились для исследований и опытов. Тьма всегда возвращается! В следующий раз Курухил хочет быть наготове.
Мы засомневались немножко...
Но ведь сочиняет всё, подлая гадина. Эх, добраться б до неё: такая шейка, такие бёдрышки... А уж эти фигуристые щиколотки, эти кругленькие щёчки с ямками... Ух, как я обожаю хрупнуть такими тонкими, нежными лапками! А уж посмаковать свежеоткушенные эльфийские щёчки...
Но дотянуться до красноглазой твари нельзя было - и проходили сутки за сутками, а дроу всё издевалась над нами:
- Бедняжки, вас даже жаль... Вас будут живьем резать на кусочки, чтобы познать пределы страданий и ран, которые вы способны вынести. Будут копаться у вас в кишках, чтобы разгадать тайны невероятной орочьей всеядности. Станут вынимать из груди ещё трепещущие сердца и колоть спицей, чтобы проверить, не изойдёт ли из дырки душа...
Можно было не слушать её. Забиться в другой конец подземелья и носу оттуда не казать. Но попробуй ещё носу прикажи.
Я проводил времени у клетки с дроу больше всех, конечно. Никто ж в стае не знал такого толку в эльфийской свежатинке. Красноглазая тварь, учуяв, кто в стае уязвимее по этой части, стала выделять меня среди прочих. Дразнила с особым старанием.
- Гырчак! - говорила она. - А, Гырчак? Света захотелось? Добра?
И тянула себя за ушки, дёргала за щёчки, кривляясь и вытанцовывая. По бёдрышкам похлопывала:
- Вот тут не хочется больше куснуть? А за это? Будешь, будешь теперь, Гырчак, Курухиловой овечкой травку щипать на лужку! Известно, как светлый маг станет вас к Добру приобщать. Дырок в башке понасверлит, чтобы пар вышел, и станете вы до того мирными, что безответными. Однако, если призадуматься, так и впрямь всё для вашего же блага. Вот ты, Гырчак, и так идиот, а станешь идиотом счастливым. Всё лучше как-то! Правда, Гырчак? Жаль только, Курухил прежде помучит тебя, потерзает! Каково оно будет, Гырчак, когда не ты, а тебя станут на куски рвать? Ух ты остолопище моё мордорыловое...
- Рр-грау-у... - только и мог я отвечать подлой гадине, бросаясь на прочные железные прутья.
А дроу знай себе млела от злорадного удовольствия...
И чем дальше, тем становилось неспокойнее. Мы так и сидели в благоустроенной румегондской темнице, и ничего не происходило, как будто о нас забыли. Курухил не являлся, сколько мы его не требовали.
Однажды Ржач сказал:
- Поторопились мы, р-рх, сдаваться! Сперва нужно было условиться, чтобы с нами решали быстро. Тогда, р-рг-ры, сейчас наша судьба уже стала б ясной.
Никто из орков не ответил ему.
Но в повисшей тишине вдруг прозвучал голос дроу - и впервые в нём не было смеха:
- Меня обязательно вызволят. Я из очень знатной семьи. Меня даже можно называть принцессой. Было большой ошибкой со стороны глупого Курухила заточить меня в подземелье. Теперь лишь бы продержаться, пока наши маги не вычислят место моего заточения. Я смогу и вас забрать с собой. Ведь орки созданы служить тому же тёмному делу, что и дроу.
Так она сказала. Но кто их знает, дроу, что они делают с орками в своих подземных королевствах?
Никто не ответил тёмной эльфийке, и она не стала повторять предложения.
А через несколько дней в подземелье наконец спустился Курухил.
- Почему нас так долго держат здесь? - бросились мы к нему. - Что вы нам готовите, какую участь? Ргау-ух, р-рг?
- Спокойно! - простёр длинную сухую длань седовласый маг, призывая к тишине. - У нас возникли трудности. Извините, что заставляем вас ждать так долго. Но мы и сейчас еще не готовы заняться всеми вами разом. Сегодня я могу увести только одного из вас - того, кому ждать особенно трудно. Конечно, если никто не захочет расставаться с друзьями, я неволить не стану...
- А! - махнул рукой Ржач. - Пропади оно, ргх-хр, всё пропадом! Забирай меня, чудодей!
И Ржач ушел с магом. Дверь наверху захлопнулась, и в замке повернулся ключ.
- Дураки, - тихо сказала дроу, протирая вечно слезящиеся глаза. - Ведёте себя как последние бараны... Ну и продолжайте в том же духе, идиоты!
И мы продолжали. Через несколько дней Курухил пришёл снова и забрал Колтуна.
Но когда маг явился за следующей жертвой, я догадался спросить:
- Так где же те орки, что уходили с тобой раньше, рг-х? Что с ними стало? Почему, р-рау, нам их не показывают?
- Хорошо, - с ласковой улыбкой кивнул Курухил. - Я обязательно приведу одного из преображённых. А пока пойдет ли ещё кто-нибудь со мной?
И с ним ушёл Сморкун.
А потом маг действительно приводил Колтуна. Орк сильно изменился. Смотрел на нас с жалостью - вот бы ни в жисть не подумал, что Колтун может смотреть на кого-то с жалостью! - и его глаза лучились добром и светом.
Мы долго искали дырки у него в черепе. Ничего не нашли.
А Колтун тем временем рассказывал: ему не сделали ничего плохого, он теперь счастлив. И ждёт не дождётся, когда и его братья по стае освободятся от оков Зла. Именно так - не из румегондского заточения, а от оков Зла.
Колтун сделался на зависть речистым. Пуще меня с Ржачом вместе взятых. Когда его уводили, ушёл на перековку и Дрыгня.
А едва затих шум за кованой дверью, нашу дроу так затрясло от хохота, что с неё чуть последние тряпки не осыпались:
- Вас дурачат, глупые животные, как же вас дурачат! Вашего ублюдочного дружка подговорили... подкупили, быть может, разыграть эту комедию. Чтобы вы успокоились и сделались совсем покладистыми. Простофили несчастные!
Мы не хотели её слушать. Хотя она вполне могла оказаться права. Ну кто его, действительно, знает, подлого орка Колтуна?
А сутки спустя вдруг послышался шорох в дальнем углу темницы. И вскоре там образовался провал, из которого в румегондское подземелье полезли жуткие красноглазые дроу с мечами. Мы, не имея оружия, опасливо сбились на лестнице у двери, готовясь в случае чего звать на помощь.
Дроу молча прошли к нише своей принцессы и ловко сбили замок. Освобождённая тварь выбралась на простор и важно поведала:
- Можно и орков с собой прихватить. Они ещё смогут послужить Тьме.
В ответ на эти слова в нашу сторону замелькали взгляды весьма неприязненные. Но после короткой внутренней борьбы воины дроу всё же кивнули радетельнице орочьих судеб.
Она, сидя на полу и натягивая мягкие мокасины, припасённые для неё предусмотрительными соплеменниками, окликнула нас:
- Эй, уроды! Кто со мной? Другого шанса не будет! Даже прорытый сюда тоннель мы за собой обрушим, чтобы предотвратить погоню.
Мы не двигались с места. Закончив с мокасинами, дроу встала, небрежно отмахнулась от плаща, в который её хотели завернуть, и прикрикнула:
- Да что с вами такое, орки? Ума нет, так прислушайтесь к сердцу! Да если б даже Курухил и вправду перековывал вас в слуг Добра и Света, разве не жалко вам распрощаться с этим?!
И она звонко шлёпнула по бедру:
- Никогда больше не попробовать вам сочной эльфятинки, ароматной человечинки! Никогда в жизни не рвануть клыками такое вот сладенькое!
Сердце ёкнуло у меня в груди. Не было в нём ни веры скользкому, мутному Курухилу, ни доверия принцессе знаменитого коварством и подлостью народа. Но как оно тянулось к её аппетитным бёдрышкам... А уж к её круглым щёчкам... Рг-рау...
На мгновение дроу задержала взгляд на мне. И я шагнул к ней как зачарованный.
Остальные предпочли остаться с победителями. Ведь светлый маг уже приводил одного осчастливленного. И дураки орки сильнее прежнего захотели "освободиться от оков".
Что ж, быть может, преображение, подобное случившемуся с Колтуном, действительно стоило и риска, и всего, что дорого сердцу. Но не для меня.
...Непроглядного мрака в подземных ходах преволшебным образом не царило. Может, из моих глазниц уже прорастали красные зрачки дроу? Мы долго пробирались тесными, путаными катакомбами, долго...
Как вдруг вышли под луну и звёзды. Тут-то я и заподозрил неладное. Дроу ведь полагалось держать путь в глубины и недра. Что они забыли наверху? Решили первым делом вывести на волю прибившегося орка?
А эльфы с мечами наизготовку уже взяли меня в кольцо.
- Бедный Урукхай, - сказала их серебряноволосая "принцесса", - глупый Урукхай. Ты так и не смог открыть своё тёмное сердце Добру и Свету. Единственный на продержавшуюся дольше всех стаю...
Прозвучало в её голосе что-то... чего не было раньше. Уважение...
Эльфийка шепнула что-то себе на пальцы, провела по глазам - и, стряхнув рукой, развеяла в лунном луче искристое красноватое облачко. И недовольно скривилась:
- Порошок Курухилов чуть все глаза не выслезил. Пошлёт же Свет мага, не способного придумать ничего лучше!
В её огромных глазищах не осталось ни следа красного - одна глубокая ясная синь.
Солдаты тоже прочистили глаза. И все оказались фэйри.
- Но, рау-гх, почему, ргр? - взвыл я в отчаянии, уже всё понимая...
Бывшая "принцесса дроу" устало пожала плечами:
- Потому что рядового орка можно очистить от Зла и Тьмы, а истинного Урукхая - нет. Только уничтожить. И ты, Гырчак, именно таков. Твоё беспросветно чёрное урукхайское сердце так и не позволило тебе сделать твёрдый, решительный шаг к Добру и Свету. Поэтому даже самый искусный маг не смог бы провести тебя по этому пути. Не говоря уже о нашем бестолковом Курухиле. Ты воистину неисправим, Гырчак. И ты - последний Урукхай Межеземья. Мне очень жаль.
И ко мне со всех сторон рванулись длинные острые мечи.
Что я почувствовал в свой последний миг - я, последний Урукхай Межеземья? Два чувства пронзили моё сердце, едва острия эльфийских клинков коснулись моей шкуры...
Боль, оттого что я обманут и умираю.
Радость, оттого что ухожу непобеждённым.
Но когда мой последний миг минул, вдруг выяснилось, что враги придержали мечи.
Видно, хотели меня сперва лишь припугнуть. Надеялись, дурачьё, что Добра я возжажду с испугу! Но мне удалось их удивить напоследок.
- Гырчак! - изумлённо воскликнула эльфийка. - Что с твоим лицом?! Почему на нём написано торжество победителя?!
- Гр-гх! - самодовольно оскалился я. - Так ведь я устоял. Гр-рр! Я так и остался истинным орком, верным Тьме и Злу в себе!
Восторгом зажглись тут глаза светлой твари, невероятно большие и синие:
- Тогда... тогда у тебя действительно неколебимое сердце настоящего Урукхая!
А щёчки заиграли знакомыми глумливыми ямками:
- Но верность противна предательским Тьме и Злу, Гырчак. Верность, бесконечная верность - а другой верности и не бывает, - это чистое и доброе чувство, одно из самых светлых, на которые способны живые существа. Сила Тьмы и Зла в предательстве, Гырчак. Сохранив верность чёрному выбору и на пороге бесконечности Смерти, Тьма и Зло твоего сердца сами же себя и опровергли. И поэтому с чувством верности твоё удивительно цельное сердце пробудилось к Добру - и в него вошёл Свет.
Мечи воинов опустились.
Я растерянно оглянулся по сторонам.
И вернул взгляд к эльфийке. Свет? Добро? Не чувствовал я их в себе. Ведь опять же всё врёт, окаянная язва!
- И поэтому теперь можно спокойно возвращаться в Румегонд, - радушно улыбнулась мне она.
И я впервые увидел её настоящую, добрую улыбку.
Я вообще увидел такое впервые в жизни!
То ли никто в мире мне ещё не улыбался, то ли в любой улыбке мои глаза способны были до этого момента различать лишь ехидный или злобный оскал.
Ошеломлённого, меня покачнуло...
Эльфийка, заметив моё замешательство, удовлетворённо кивнула:
- Да, можно возвращаться. Последнего Урукхая только что не стало. Пошли домой, Гырчак! Хорошо, что ты, познавший Тьму изнутри во всей её глубине, теперь с нами. Мы рады! Рада и я... Кстати, меня зовут Аланиэль. Надеюсь, мы подружимся. Ты мне очень нравишься.
И прекрасная Аланиэль протянула мне руку.
Тёплого слова я тоже в жизни не слыхивал. И никогда ещё никто не предлагал мне обменяться рукопожатием.
Конечно, ехидная язва Аланиэль могла прятать за своими словами и жестами всё что угодно. И даже за улыбкой. Но так захотелось поверить...
И мне вдруг стало ясно, что эта невозможная фэйри, вероломная как тысяча дроу, хотя бы в одном наконец-то не врёт. Последний Урукхай и вправду только что умер.
Я с неумелой осторожностью легонько потискал хрупкую на вид и крепкую на ощупь ладошку - и не стал впиваться зубами в аппетитное запястье. Хотя устоять перед соблазном было ещё очень непросто.
* * *
...Но скажу я вам, любезные братцы орки, что и сейчас, загребая в охапку свою самую сумасбродную в Межеземьи жёнушку, я с превеликим трудом сдерживаюсь, чтоб не откусить от неё что-нибудь. Эх, Аланиэль, что же ты со мной творишь, лже-дроу синеокая! Рр-грау-у-у...
ВЕРОЯТНОЕ ТОЛКОВАНИЕ ЭЛЬФИЙСКИХ ИМЁН И НАЗВАНИЙ
Сангмор - насилие чёрное
Румегонд - восточный камень (глыба)
Курухил - мудрости наследник
Аланиэль - сияющая белая звезда
Бережной Сергей Владимирович, 2007