Пивная. За длинным столом сидят Биндюжники. За маленьким столом сидит Папа Сатырос. К его столику всё время кто-то подсаживается. Официант носит. Посетители выпивают. Играет Шансон.
РОЗА. (Подходя к Папе Сатыросу) Я до вас от Кости...
ПАПА САТЫРОС. Я знаю.
РОЗА. Костя мене говорил...
ПАПА САТЫРОС. Ну?..
РОЗА. Пудра "Рашель"?
ПАПА САТЫРОС. Есть.
РОЗА. Ой!... (Всплескивает руками). А панталоны?..
ПАПА САТЫРОС. Есть.
РОЗА. Розовые!
ПАПА САТЫРОС. Есть.
РОЗА. С кружавчиками?
ПАПА САТЫРОС. Есть.
РОЗА. Белый верх, чёрный низ!
ПАПА САТЫРОС. Есть.
РОЗА. Чёрный верх, белый низ.
ПАПА САТЫПРС. Есть!
РОЗА. Ой!.. (Опять всплескивает руками). А нацицники?..
ПАПА САТЫРОС. Есть.
РОЗА. Нет, я же имею ввиду больших... (Показывает на себе)
ПАПА САТЫРОС. Больших тоже есть.
РОЗА. (Расстроено). У вас всего есть, а мене, как назло, ничего не надо...
ВТОРОЙ БИНДЮЖНИК. Не... Я не сдюжу. У мене оси слабые.
ТРЕТИЙ БИНДЮЖНИК. А ежели артелью?..
ПЕРВЫЙ БИНДЮЖНИК. Артелью я завсегда.
ВТОРОЙ БИНДЮЖНИК. Только уговор: кто сколько может, а не "давай-давай"...
ПЕРВЫЙ БИНДЮЖНИК. А за чей счёт корма?
ВТОРОЙ БИНДЮЖНИК. Я так кумекаю: ежели мы - артель, то и корма пополам...
ТРЕТИЙ БИНДЮЖНИК. (Официанту) Любезный!
ОФИЦИАНТ. (Подскакивая к столу Биндюжников) Чего изволите?
ПЕРВЫЙ БИНДЮЖНИК. А подай ко ты нам, любезный, водки...
ВТОРОЙ БИНДЮЖНИК. Да к ей - пивка прицепом...
ТРЕТИЙ БИНДЮЖНИК. И спроси вон той мадамки, шо она: с нами выпьет, али нет?
ОФИЦИАНТ. Сей минут!
Официант убегает. Шансон играет. К Папе Сатыросу подсаживается Сэмэн.
СЭМЭН. Ну?
ПАПА САТЫРОС. Ваше "ну" мене добавляет седых волос.
СЭМЭН. А шо?
ПАПА САТЫРОС. Он ещё спрашивает! Это же не мануфактура! Это же пулемёт!
СЭМЕН. (Вынимает финку, начинает финкой чистить ногти). Ша! Я вам даю за этих седых волос лишние три процента!
ПАПА САТЫРОС. Если бы за вас мене не просил Костя, я бы послал ваши три процента вместе с вами в Балаклаву на плоту против течения...
СЭМЭН. У нас тут коммерция, или куда? Я вам спрашиваю: ви привезли, или опять мимо?..
ПАПА САТЫРОС. Я таки да.
СЭМЭН. О! Тогда по темноте на третьем причале...
ПАПА САТЫРОС. А Костя будет?
СЭМЭН. Костя будет.
Официант с подносиком, на котором стоит водка, подходит к Розе.
ОФИИЦИАН. Господа биндюжники интересуются до вашего желания: таки да или нет?
РОЗА. Сегодня - нет, а завтра - да. Я не на работе, я отдыхаю...
ОФИЦИАНТ. Ихний презент... (Ставит водку)
РОЗА. Передай, я подумаю...
ОФИЦИАНТ. Тогда - с вас за посредничество.
РОЗА. Мы не дети. (Кланяется биндюжникам, поднимает стакан и одним махом выпивает его).
СЭМЭН. Слушайте, Папа! С вашим характером нужно было родиться не греком, а министром финансов!
ПАПА САТЫРОС. Мене это говорили...
ПЕРВЫЙ БИНДЮЖНИК. О! Господа артель, кажись дело пошло...
ВТОРОЙ БИНДЮЖНИК. Тут главное не понукать, пока сама с места не потянет...
ТРЕТИЙ БИНДЮЖНИК. (Официанту) Любезный! Поклонись целковым от нашей артели музыканту: нихай сбацает чего позадушевней!
ОФИЦИАНТ. Сей минут!
Официант подбегает к Шансону, шепчет, показывает руками на биндюжников.
ШАНСОН. А теперь для наших уважаемых гостей биндюжников с Малой Арнаутской и Пересыпи старинный романс "Как в степи глухой замерзал ямщик"... Танцуют усе!..
Шансон играет вступление к романсу. Биндюжники кивают, и поднимают стаканы с водкой. Роза строит глазки биндюжникам.
ПАПА САТЫРОС. Хорошо! Тогда я вам вожу патронов, а ви мене делаете полный ажур на Привозе от наездов братвы...
СЭМЭН. Папа, с вами договориться труднее, чем с евреями...
ПАПА САТЫРОС. Ну, ви тоже - не подарок...
Шансон начинает танцевать со скрипкой. Звучит романс. На первых же аккордах ПЕРВЫЙ БИНДЮЖНИК вздрагивает и начинает плакать.
ПЕРВЫЙ БИНДЮЖНИК. (Плачет, стучит кулаком по столу). Это было в степях Херсонщины...
Остальные Биндюжники разом опускают стаканы. Весь последующий монолог ПЕРВОГО БИНДЮЖНИКА на фоне скрипки, исполняющей романс "Степь, да степь кругом..."
ПЕРВЫЙ БИНДЮЖНИК. Был день, и было утро, и был вечер. И мой Савраска ужо не мог идтить... Руки озябли... Ветер рвал брезентуху, и черти выли протяжно, как на кладбище... И я понял тут, что змёрзну здесь...И груз на моей биндюге стал тяжелее, чем на то есть мощь коня... И я сказал Савраске: "Шо б я так жил! Мы ж с тобой который год вместе... Шо же ты не идёшь? Шо же ты стоишь, как памятник Ришелье, и ни в одном копыте нету уже стука?.." И тогда Савраска ответил мене, самым на то человечьим языком: "Не гневи Бога, хозяин! Какой стук? Я змерз! И мои конские силы усе ушли на озноб... Распряги мене. Сбрось с воза манатки. Поведи мене в поводу... Поклонись мене до самой земли за все те раза, когда я вывозил тебе из жутких дорожных передряг... Ты же помнишь тех волков в лесу? Ты же не забыл тех разбойников на шляхе?.. А теперь - усё." "Ах ты, гнида!" - заплакал я, гладя Савраску по конской шее, - "Неужто чуешь свой смертный час?.." "Чую.." - ответил Савраска, и упал мордом в снег... Только шепнул напоследок, еле разлепляя своих губ: "Скажи усем нашим, шо я змерз в степи... Целуй жену и детей... Не поминай лихом!.." Прошептал, заржал горестно, как будто сердце моё полоснул острым ножом, да и помер...
Биндюжники плачут. Шансон берёт особенно грустный аккорд.
РОЗА. Ой-ей-ей!
ПЕРВЫЙ БИНДЮЖНИК. И была ночь...И выл ветер... И я плакал о своём коне...
РОЗА. А груз?..
Шансон спотыкается. Музыка смолкает.
ПЕРВЫЙ БИНДЮЖНИК. Шо - груз?..
РОЗА. Тока не говорите мене, шо ви бросили там у степи усё, шо везли!
Биндюжники перестают плакать.
ПЕРВЫЙ БИНДЮЖНИК. Деточка! Посмотри на мене: ты видишь этого мощного тела? Так вот: я и сейчас легко поднимаю гружёный по самое не хочу рыдван!
ВТОРОЙ БИНДЮЖНИК. Да шо там поднимает!
ТРЕТИЙ БИНДЮЖНИК. Он его несёт...
ПЕРВЫЙ БИНДЮЖНИК. Вот и тогда: я вынес этот груз на себе до самой Одессы...
РОЗА. Какой мужчина!
ПЕРВЫЙ БИНДЮЖНИК. Прошу до нашего стола...
РОЗА. (Кокетливо проходит к столику Биндюжников, садится). А шо было дальше?..
ВТОРОЙ БИНДЮЖНИК. Теперь мы хотим поставить памятник усем невинно змерзшим у степи коням!
ТРЕТИЙ БИНДЮЖНИК. Вам налить?..
РОЗА. Чуть-чуть.... С пол стакана.
Шансон грустно и устало подходит к стулу в углу пивной. Садится. Пьёт холодный чай.
ПАПА САТЫРОС. А бензин для баркаса?.. Или ви думаете, шо Папа Сатырос сам себе нефтяная скважина?..
СЭМЭН. Ви бы ещё записали износ Чёрного моря от того, шо ви по нему плаваете туда - сюда! У мене, Папа, на вас уже совсем не осталось нервов...
ПАПА САТЫРОС. Вот только не надо, Сэмэн! - не надо со мной о нервах! Кстати, ви мене напомнили: ночные, сверхурочные и за вредность...
СЭМЭН. (С размаху втыкает финку в столешницу). Да за эти деньги мене проще купить усю полицию Одессы!
ПАПА САТЫРОС. Да, но зачем вам столько идиётов?..
СЭМЭН. Идиёт был я, шо послушал Костю и связался с вами...
ПАПА САТЫРОС. О! Теперь я и вспомнил, шо мы ещё не оговорили! С чьёй прибыли пойдут комиссионные Косте: с моёй или с вашей?..
СЭМЭН. Всё! (Залпом выпивает рюмку водку)
Шансон тихо наигрывает грустную мелодию. В пивную входит КРИВОЙ ШНОБЕЛЬ. В отличии от вора - аристократа Сэмэна, Кривой Шнобель босяк. Он начинает делать Сэмэну знаки. Сэмэн видит Кривого Шнобеля, брезгливо морщится, и отворачивается в сторону.
ПАПА САТЫРОС. Этот убогий до вас или до меня?
СЭМЭН. До меня.
ПАПА САТЫРОС. Слава Богу, а то ведь у меня репутация...
СЭМЭН. У мене тоже репутация, но это от Кости...
ПАПА САТЫРОС. Тогда другое дело. (Вынимает из кармана большие часы луковицу). О! Мене надо отлить... (Уходит)
СЭМЭН. Зевс... Громовержец...
КРИВОЙ ШНОБЕЛЬ. (Подходя) Сэмэнчик, я дико извиняюсь... Но Костя велел сказать...
СЭМЭН. Фраер ты колотый! Сявка. Ты к кому пришёл? Ты во шо одет? Учишь вас, учишь...
КРИВОЙ ШНОБЕЛЬ. А шо я? - шо я? Куда мне, шестёрки, до бубнового Короля? Где мене взять такого прикида? Да у тебе, Сэменчик, одни шкеры тянут на весь мой доход за прошлую жизнь...
СЭМЭН. (Брезгливо). Ну, и шо велел сказать Костя?
КРИВОЙ ШНОБЕЛЬ. Костя велел сказать за Мурку...
СЭМЭН. (Вздрагивая). За Мурку?
КРИВОЙ ШНОБЕЛЬ. Таки да.
СЭМЭН. Ты играешь с огнём. Да я тебе за Мурку пасть порву... (Берёт воткнутую в стол финку, приставляет к боку Кривого Шнобеля).
КРИВОЙ ШНОБЕЛЬ. А шо я? Шо я? - Костя велел...
СЭМЭН. Говори.
КРИВОЙ ШНОБЕЛЬ. (Срывает с головы картуз).Ну... в общем... это самое...
СЭМЭН. Костя сам видел?
КРИВОЙ ШНОБЕЛЬ. Ну!
СЭМЭН усиливает нажим финки.
КРИВОЙ ШНОБЕЛЬ. Гадом буду!.. Век воли не видать! (Дёргает оттопыренным большим пальцем у губ и горла)
СЭМЭН. (Убирает финку, проводит пальцами под воротником на шее, где бабочка "кис-кис"). Мурка... Девочка... Мой Мурёнок... (С огромным трудом берёт себя в руки). Я хочу подробностей.
КРИВОЙ ШНОБЕЛЬ. (Боязливо отодвигаясь). Костя говорит, шо бы ты подплывал у десять в ресторан на Приморской...
СЭМЭН. И шо будет?
КРИВОЙ ШНОБЕЛЬ. Костя велел сказать, шо будет конкретных доказательств...
СЭМЭН. Я Косте вере, как себе... А вот ты... Ты - кто, шобы нести мене такую злую весть?
КРИВОЙ ШНОБЕЛЬ. У Кости не было кого другого послать...
СЭМЭН. Пошёл вон. Скажи Косте, шо я буду на Приморской.
Кривой Шнобель убегает.
СЭМЭН. (Официанту) Гарсон!
ОФИЦИАНТ. (Проносясь мимо) Сей минут! (Несёт биндюжникам тарелку с огурцами, потом Розе мороженное).
СЭМЭН. (Вынимает наган, кладёт его на стол рядом с финкой). Гарсон! Вашу маму... (делает паузу) ...будет утешать вся Молдаванка.
ПАПА САТЫРОС. (подходя к столику) Не надо...
СЭМЭН. Я и сам не хочу! Но - фраеров таки надо учить...
ОФИЦИАНТ. (Напугано, подобострастно и кланяясь) Мильон извинений! Рад услужить...
СЭМЭН. (Берёт его за нос, низко наклоняет к столику) Или мене здесь не уважают?
ОФИЦИАНТ. Ни боже мой... Почёт дорогому гостю..
СЭМЭН. Тогда освежи графинчик, и скажи композитору, шо бы играл за мою несчастную любовь!..
ОФИЦИАНТ. Сей минут... (Убегает к Шансону)
Сэмэн стреляет в воздух. Биндюжники и Роза оборачиваются.
ПАПА САТЫРОС. (Показывая на наган) Зачем вам этот понт? Мы же деловые люди.
СЭМЭН. (Лениво поигрывая наганом) Мене просто показалось, или вы всё--таки забыли, Папа, с кем имеете дел?..
ПАПА САТЫРОС. С вами забудешь!
ШАНСОН. (Подходя, Сэмэну) Шалом.
СЭМЭН. Ну и?
ШАНСОН. Сэмэнчик, шо делать? - у мене язва, и я должен кушать по часам...
СЭМЭН. Не понял.
ШАНСОН. Шо тут не понять такому умному человеку как ви? Этих часов уже подошло, а я боюсь делать перерыв: уся Одесса знает вас за снайпера!
СЭМЭН. О, Господи! - об чём базар? - пять минут! - ваша скрипка пять минут поёт мене за любовь, и - моё вам почтение: кормите свою язву хоть на убой! (Суёт Шансону пять рублей в нагрудный карман лапсердака)
ШАНСОН. То-то я смотрю, язва рубцуется на глазах! (Шансон берёт скрипку, извлекает первый аккорд). А теперь для нашего дорогого гостя Сэмэна жестокое танго о любви и смерти!
Сэмэн встаёт, кланяется. Роза аплодирует. Биндюжники поднимают стаканы и чокаются. Шансон медленно входит в мелодию
ПАПА САТЫРОС. Красиво живёте, Сэмэн!
СЭМЭН. На том стоим!
ПАПА САТЫРОС. Ладно! Уговорили! Будут вам пулемёты за ваши три процента...
Шансон играет. Теперь можно узнать известную всем и каждому "Мурку". Сэмэн вдруг меняется в лице. Рука его опять рвёт воротничок, наган падает из руки на стол.
СЭМЭН. Мурка... Кошечка моя! Шо же это такое?..
Меняется свет. Пивная как бы отодвигается в глубину. Только СЭМЭН на авансцене, только Шансон со своей скрипкой танцует одинокий танец.
СЭМЭН. Я вышел лицом и ростом... Спасибо маме и папе! Король Молдаванки - так зовут мене те, кто знает, а кто не знает - тот предпочитает помалкивать! За мои дела уся Одесса говорила стихами... На майдане и на Привозе, в Порту и на Пересыпи... В любой малине и на любой блат хате... (Рвёт воротничок) Но, как говориться, четыре сбоку ваших нет! - любовь нагрянет нечаянно, когда её таки совсем не ждёшь!... Как облава, о которой некому вовремя капнуть фартовой братве... Как осенний шторм на нашем море: вот ещё минуту назад всё было тихо, и тут же - майна вира! - вверх и вниз! - и шаланда летит в небо, и рвётся парус, и только сердце прыгает в груди... Я как сейчас помню этих чудных минут: мы зашли после гоп стопа в шикарный ресторан на набережной - таки почему джентльменам не обмыть удачных дел, если фарт наш? - Лёвчик, Вовчик и я, Сэмэн!... Какая была ночь! Звёзды висели гирляндой, а луна освещала небо, как днём... Там сидела ОНА... И я увидел, какие тонкие пальцы небрежно и элегантно сжимають длинный мундштук папиросы "Дюбек"... Я влюбился в неё с первого взгляда... И я подошёл. И я тихо сказал: "Смотрите, леди! Там, в облаках, несётся альбатрос! Любовь зажглась на его белых крыльях! Вы видите?.. Видите?.." - "Да!.." - вскричала она... Лёвчик и Вовчик клялись потом, после, что над рестораном повисла тень Большой Белой птицы...
Скрипка Шансона вскрикивает, как живая. Сэмэн закрывает лицо руками.
СЭМЭН. Мы танцевали... И я шептал ей на ухо: "Моё сердце! Оно теперь никогда не узнает покоя! Но я скажу своему сердцу "Спасибо!", потому что оно умеет любить..."
Скрипка меняет игру. Теперь это страшно и жестоко.
СЭМЭН. Мурка! Я ведь знал! - знал с самого начала, шо тебе подвели ДО МЕНЕ легавые суки.. Но сердце - сердце не хотело верить... (в руке Сэмэна появляется нож) И люди говорили мене: "Сэмэнчик! Брось ходить по острию бритвы! Ми таки не в цирке! Сунь ей под ребро: она стучит, Сэмэнчик, стучит сильнее, чем усе дятлы мира! Под её стук начальнички отвели самый большой несгораемый ящик, и туда сыплются донесения, как осенние листья с каштанов на Приморском бульваре!" Но я не верил. Я говорил им: "Ша! Если кто её тронет, будет иметь дело со мной!.. Я порву глотку любому, кто обидит мою кисулю! Без доказательств - базара нет!.. " И я помочил Гриню Котла, и я пристрелил Нёму Чистодела, и усе перестали вякать... Тогда встал Костя. И Костя сказал братве: "Люди! Сэмэн слеп, как новорожденный! Ему усё застит любов!.." Костя всегда говорит как надо... И я ответил: "Костя! Я тебе уважаю, как и вся остальная Одесса. Дай мене доказательств, и я самолично поставлю Мурку на нож..."
Сэмэн шатаясь делает несколько шагов.
СЭМЭН: Время пришло! Всё, Сэмэнчик! Сегодня от твоего красивого романа останется только горстка пепла - это сгорело навсегда сердца!.. Ах, Мурка! Зачем же ты продалась легавым?... О! Как мне больно... Об этом ещё сложат не одну песню.. Но сейчас... Сейчас мене нужно идтить... Нужно идтить...