Я сидела на пороге открытого настежь чердака над коровником и наблюдала за копошащимися внизу курами. Они лениво месили грязь загончика, огороженного сеткой . Петух, сурово насупившись, разгуливал под дождем, иногда поклевывал спрятавшихся под навесом куриц, те в ответ кудахтали и прятались еще глубже. Дождь безжалостно барабанил по жестяной крыше курятника, перекрывая все остальные звуки. Для меня наступила полусонная тоска. Пьяный от влаги воздух еще сильнее распространял запах свежего сена. Хотелось спать. Дед Паша и баба Стюра ушли к соседям. Людка шныряла по деревне, так что появлялась лишь к вечеру. В одиночестве я достала томик со стихами и прочла вслух, представляя кур разодетыми в пух и перья дамами, а петуха галантным кавалером:
- На веере - китайская сосна...
Прозрачное сердце, как лёд.
Здесь только чужая страна,
Здесь даже сосна не растёт.
И птиц я слежу перелёт:
То тянутся гуси на север.
Дрожит мой опущенный веер...
- Э, привет, - вдруг прозвучало за моей спиной.
Я вздрогнула от неожиданности, захлопнула книгу. Обернувшись, увидела Руслана. Мокрый он стоял возле открытой с улицы двери на чердак. Быстро скинул футболку и стал выжимать ее в проем. Встряхнул, потом накинул на себя.
- Где Виталька?
- У себя дрова складывают со Славкой. Ты разве не работаешь сегодня?
- Не моя смена, - односложно ответил он.
Уходить он не собирался, и я почувствовала себя на экзамене по математике, когда вдруг забыла теорему о трех перпендикулярах. Мой блуждающий взгляд словно искал ответ в углах сеновала. Руслан тяжело смотрел исподлобья, от того растерянность все больше охватывала меня. Смущенная, я снова раскрыла книгу со стихами, пытаясь спрятаться в рифмах. Он сел в проеме, вглядываясь в залитую дождем улицу. Под звонкими струями очертания тесно сгрудившихся деревенских домиков казались размытыми и далекими.
- Еще пара дней такого потопа и ни один автобус к нам не доберется, - проговорил Руслан.
- И как тогда вы в город выезжаете?
- На вахте, если кому срочно надо.
- Привет, - крикнул Руслан кому-то внизу.
Наверх поднялся Виталька, он пожал руку Руслану, проскользнул мимо него в душистое сено рядом со мной.
- И как проходит день? Говорил же, пойдем с нами. Мать была бы рада, - он выхватил книгу из моих рук, - Ну-ка, что тут у нас?
Я обиженно надула губки, а потом засмеялась и кинулась отбирать ее. Когда появлялся Виталька, воздуха как будто больше становилось. Мы неуклюже забегали по сену, падая и смеясь.
- Как дети, - сказал Руслан и отвернулся.
- А ты чего хотел? - обратился Виталька к Руслану и отдал мне книгу.
Он положил руки под голову, развалившись на сене.
- На тозовке шейка расшаталась. Я стягивал жгутом, но не вышло. Боюсь, как бы на сломалась. Посмотри, что там можно сделать?
- Без проблем. У бати была такая фигня. Там надо ложу снимать и засверливаться. Если сами не сможем, батя сделает. На охоту что ли собрался?
- Хотел. Поехали в выходные на Подлысан.
- Надо подумать. Батя припахать меня решил - надо стог перевезти к деду с Безымянки. Он трактор берет на выходные. Если получится раньше перевезти, то давай. Аньку возьмем. Пойдешь с нами в тайгу?
Он кинул в меня пучок скрученного в клубок сена. Я поймала его:
- Конечно, пойду. Никогда не была в тайге. Надеюсь, вы не надумали скормить меня медведям?- пошутила я.
- Их еще найти надо. Просто прогуляемся, рябчика постреляем да на озеро сходить можно.
Барабанная дробь по крыше стала чуть реже и тише. Дождик освободил место несмелому солнечному лучу, прорезавшему влажный горизонт. Деревенские псы повылезали из укрытий и забегали по грязным лужам, потявкивая на проезжающие машины. Ребята пошли к Руслану, а я принялась носить ведрами воду в бочку на летней кухне. Возле колонки можно было видеть гравийную дорогу мимо шахты к новостройке, где стояли недавно отстроенные двухэтажные деревянные дома. Я дергала вверх- вниз тугой рычаг колонки и сожалела о том, что не попросила Витальку принести воды, когда заметила идущих навстречу мальчишкам девчонок.
Ребята прошли мост и остановились. О чем они могли говорить? Мне стало невыносимо любопытно. Намеренно я стала качать медленнее, а потом и вовсе замерла, когда Наташа, с которой я познакомилась в клубе на танцах, сначала приобняла Витальку, а потом бесстыдно прильнула к нему всем телом. Укол был настолько неожиданным, что поначалу я не смогла понять, почему меня это так волнует. Новизна переживаний проглотила остатки самообладания, и я мысленно послала Наташку ко всем чертям. Спохватилась, задергала рычаг колонки с большей силой и решила смотреть только на булькающую в ведре воду. Чего это я? Странный поворот в моих чувствах сделал меня молчаливой на весь оставшийся день.
К вечеру на борщ бабы Нюры пришли тетя Шура и дядя Володя. Все семейство торжественно уселось вокруг круглого стола, на котором дымилась свежая выпечка. Дед достал пузатый бутыль самогона собственного изготовления. При виде живительного напитка дядя Володя расцвел и преобразился, словно свет изнутри полился, распространяя по комнате удовольствие. Тетя Шура ткнула его в бок:
- Чего ты придумал? Завтра на работу вставать рано. Слышь, отец, убирай давай.
- Шурочка, мы только познакомиться с ним и все, - дед Паша погладил вздутые бока бутылки.
- Не умеете вы знакомиться - сразу дружить крепко начинаете.
Тетя Шура заулыбалась, обнажая верхний ряд ровных зубов. Она налила мужу борщ и придвинула к нему стопочку. Дядя Володя с крупным упрямым носом и пухлыми губами считался местным красавцем. Меня же больше всего впечатляла просвечивающая на макушке лысина, прикрытая редкими волосиками, от чего дядя казался облезлым.
- Немного только, - толкнула в бок мужа тетя Шура.
- Ты Шурочка - язва. Как была язва, так ею и осталась. Двойная порция в тебе говна, видимо, за дуреху Людку тоже досталось, - со сварливым недовольством сказал дед, не стесняясь в выражениях.
Людка обиженно крикнула: " Аха!" - и вылетела на улицу, схватив со стола булку. Дед любил дочерей, но с Шурой отношения часто заканчивались ссорой и затяжным молчанием, которое могло длиться неделями.
- Паш, перестань. Опять рассоритесь из-за пустяка, - вмешалась баба Стюра.
Я сидела рядом со Славкой напротив Витальки. Весь день изводила себя вопросами, но все-таки решилась задать их брату. В шумном говоре родни надеялась, что никто не услышит наше со Славкой перешептывание.
- Скажи, а у Наташки есть с кем-то любовь в деревне?
- Че эт ты вдруг?- удивился он.
- Да так. Интересно же, как у вас тут все устроено.
- Сейчас, вроде, нет. А так у них с Виталькой была раньше. Сейчас, вроде, Николка клеиться к ней начал. Таскается за нею повсюду.
Я снова почувствовала легкий укол. Между тем дед с дядей, подбадривая друг друга шутками, пропускали стопочки одну за другой. Дед Паша гладил себя по животу, небрежно вытирая пальцы о рубаху:
- Эх, нутренности как горят, идрить ее за ногу. Добрая вещь получилась. Добрая.
- Анька, айда к нам ночевать, - процедил полупьяный дядя, - Хватит вам сено мять - корова жрать не будет.
- А ведь точно, пойдем к нам сегодня. После дождя ночи прохладные, - поддержала тетя Шура.
В этот момент Виталька уставился на меня, смешно стал подмигивать одним глазом, давая сигнал так, чтобы никто не заметил. Я никак не могла разобраться в том, чего он хочет и, подумав, согласилась на предложение дяди и тети. Его лицо неодобрительно вытянулось, взгляд вцепился в потолок, и я поняла, что сильно промахнулась.
После ужина стали расходиться. В кухне бабушка гремела посудой, выставляя вымытые тарелки стопочкой на деревянные резные полки, по-деревенски устланные вязаными салфетками. Изрядно захмелевший дед Паша не чувствовал себя в одиночестве, беседуя с опорожненным бутылем. Молчаливый собеседник деда спокойно выносил его упреки и недовольство. Комната весело озарялась огненными разводами из подтопленной печи.
Простившись с хозяевами, по темноте пошли на другой конец деревни к дому Витовских, освещая фонарем дорогу. Тетя Шура вела под руку мужа, а тот, огибая лужи, выписывал ногами кренделя. Я почувствовала, как сзади подошел Виталька, взял меня под руку и зашептал:
- Не надо было соглашаться к нам идти. Мы хотели сегодня у деда на сеновале собраться толпой. Руслан, Николка и Наташка прийти собирались, как раз Людка в дом спать ушла. Облом.
Для моей впечатлительной натуры это прозвучало упреком, к чему я не была готова, особенно от Витальки.
- А кто мешает сказать матери, что мы завтра ночевать к вам придем. - раздраженно одернув руку, проговорила я ему, - Надо было заранее предупреждать.
- Мать обидится. Иди уже, - он почувствовал холод и пошел вперед, подхватив под руки падающего отца.