Я существо упрямое. Не верите? А ниже лежит пятая, или даже десятая версия первой главы. Полгода я находилась в творческом тайм-ауте, набираясь мудрости классиков психологии и философии. Многие вещи, ранее бывшие белыми пятнами в моём замысле, встали на свои места. Вот и я опять осмелела и снова взялась за наработки, пересмотрев написанное ранее и исправив согласно новому видению истории. По крайней мере, теперь главные герои не ведут себя как невыносимые, непроходимые дураки.
Глава 1
Снаружи что-то происходило, и это был не обычный гул из зала, к которому Хель уже привык. В комнате по соседству кто-то ходил кругами. Долго, невозможно громко, ходил и цокал сапогами со стальными набойками.
А-а-аргх!
Третий день наёмник лежал в гостинице небольшого и грязного городка, выросшего у торгового тракта. Стены здесь были из досок, но звуки пропускали, точно бумажные. Хорошо хоть щели законопатили, и в комнату по ночам не тянул свои липкие лапки осенний холод. Горло драло даже от душного влажного воздуха, который поднимался из кухни внизу.
- Нет! - раздался с лестницы, что, к огромному везению болеющего располагалась прямо за стеной снятой комнаты, сдавленный рык. - Рано!
В соседней комнате грохнулось об пол что-то деревянное. Хель пробормотал пару проклятий и натянул на голову тонкое свалявшееся одеяло. По его прикидкам дело шло к полуночи, а новые постояльцы и не думали спокойно расходиться по койкам.
-...барышня брала с собой чтение? Подождём...
Возня в другой комнате замерла. Скрипнули рассохшиеся ступени, прозвучало заветное "мёд", и на какое-то время опять настала тишина. Пока сосед не стал стучать ящиками с удвоенной силой. Точно взбесился!
Асхель скрипнул зубами и скинул одеяло. Нужно было срочно принять меры. Набить морду кому-нибудь, например, или сходить выпить. Поскольку его лихорадило, прославленные ликёры Фелавии выглядели более притягательно.
Сказано - то есть, подумано - сделано. Хель поднялся со сбитой постели и влез прямо босыми ногами в сапоги. Одной рукой запирая погнутым ключом замок, а другой - затягивая ворот давно не стираной рубашки, он бросил косой взгляд на соседнюю дверь. В щелях не дребезжал огонёк, а шуршание всё продолжалось.
Свечи, что ли, кончились? - подумал болеющий наёмник, но решил не узнавать. Хозяин гостиницы явно не любил чтецов-полуночников. Из какой гадости он (или не он) лепил свои, скажем так, очень дорогие для настолькодерьмовых свечи, оставалось только догадываться. У Асхеля же запасы денег таяли ещё быстрее, и если без света и "пищи для души" он мог протянуть, то без выпивки - вряд ли.
Зал был почти заполнен, в основном - местными. Сезон Урожая прошёл, теперь Холодные дожди размывали в грязь дороги и щедро поливали нивы. Торговые города всегда принимали гостей, но в путь уже пускались лишь самые оголтелые и те, кто ещё не добрался до дома. Все хотят быть дома, с близкими, когда в Хиною приходит Долгая зима.
Если я не управлюсь за десять дней, я не успею вернуться до того, как занесёт дороги и перевалы, - сказал он себе, отпивая пряный сладкий напиток.
У Асхеля не было семьи, хотя в его возрасте люди уже обзаводились женами и детьми, но зато был дом, и в него хотелось возвращаться. Для клинка по найму дела его были не так уж безнадёжны.
И всё же он поддался осеннему унынию и позволил себе заболеть, когда так спешно стоило прощупать всех коллекционеров в Княжествах и возвращаться к просившему об услуге (не бесплатно!) другу. Что поделать, наёмник не любил работать, любил жрать и дрыхнуть, и никогда, даже от любви к как можно большему числу дней безделья, не гнался за тяжёлым кошелём. Возможно, это и хранило его беспечную задницу вот уже десять с лишним лет.
Удивительное дело, - подумал он, опуская нос в кружку, надеясь, что от повторного взгляда донышко скроется под густой наливкой опять, - Мне скоро тридцать.
Осень - отличная пора для хандры и что-то-лексии, как называл усиленное обдумывание прошлого Феррес. Он-то это дело любил не меньше сложных и бесполезных терминов, пока Хель искал ему редкие книжки.
Рефлексия, - прозвучал знакомый менторский тон в голове наёмника. - Фу, брысь из моей головы, черномазый заучка!
Внезапно по плечу хлопнула чья-то тяжёлая ладонь.
- Эй, парень, за комнату когда заплатишь? - спросил хозяин.
- Я уже платил, - ответил тот, не отрываясь от кружки и своих мыслей.
- Ну, так то было за три дня. Ты сколько жить ещё будешь? У тебя хоть деньги есть?
Асхель вздохнул. Навязчивый соплеменник его раздражал. Не сильно, пока. И его можно было понять. В Княжествах человеколюбивый закон имел большую силу, чем такие привычные и дикие порядки Вольных земель. В какой-нибудь долине за пределами границ "цивилизованных" государств за неуплаченный постой могли и избить, а уж за мошенничество или убийство, коли ловили...
Бр-р-р, о таком на ночь не вспоминают.
- Есть, - выдохнул Хель. - Утром заплачу, а дальше посмотрим.
- Отлично! Спокойной ночи, - сказал просветившийся в лице хозяин и, повернувшись к остальному залу, громко крикнул:
- Эй, народ! Второй час ночи пошёл! Закругляемся!
Зал ответил возмущённым гулом, но никто, в общем-то, всерьёз не возражал: местных дома ждали жёны и дети, приезжих - скрипучие, но тёплые кровати. Не желая попасть в толкучку, Асхель поспешил к себе в комнату, пока люди раскачивались и расталкивали самых безнадёжных пьяниц. Лестница жалобно скрипнула под его ногами на последней ступени, и он свернул в короткий тупичок, в котором и ждала его дверь. Он уже повернул ключ в замке, хлопнула соседняя дверь и...
- Ах!
- Ах ты ж!
...в него что-то врезалось. Маленькая фигура в плаще, кроме сдавленного испуганного вздоха, не издала ни звука и попыталась быстро ускользнуть. Хель скорее по привычке схватил её за рукав, только через секунду догадавшись: воришка!
- А ну стоять! - процедил он сквозь зубы, резко разворачивая и впечатывая удирающего подростка спиной в дверной косяк.
- Нет, господин, вы не поняли! - заверещал в хватке плащ с жидковатым наполнением. - Я не вор, вы обязаны меня отпустить! Прошу, это... это вопрос жизни и смерти!
Что-то стукнуло внизу, послышалась брань.
- Вик, конченный ты пропитуха!
- Убери с лестницы свою немытую жопу!
- И прикрой, ага!
Люди залились хохотом.
- Господи-ин! - взвыла поимка, впиваясь ногтями в удерживающую её руку. Хель от неожиданности отпустил её. Тут же локоть вора выбил ему вторую руку, на которую он опирался, и оба ввалились в комнату, лишь чудом зацепившись за всё ту же дверь и не грохнувшись на пол.
- Закройте, закройте! - пискнул вор, тут же выкрутившись из неудачного захвата. И захлопнул дверь. Асхель отошёл на пару шагов назад и взял с тумбы свой кинжал. Лязгнуло лезвие, покидая ножны, и в комнате наступила тишина.
Незнакомец задержал дыхание, в густой темноте противники друг друга не видели - пока, - но Хель чувствовал страх. Вероятно, вор был не вооружён и наверняка не ожидал столкновения с кем-то. Возможно, даже ослабленный болезнью наёмник был не по зубам этой маленькой крыске.
Переступая почти бесшумно, наёмник подобрался к двери. Незваный гость мог сколько угодно задерживать дыхание, но грохот сердца и собственный страх ему не спрятать.
Асхель не занимался скрытными убийствами в духе Теней Ави, но выслеживал убийц и прочих юрких малых столь долгое время, что научился отличать "рыбаков" от простых людей. И в этот раз он обознался.
- Не вор, - выдохнул он. Ответом ему было молчание, и он видел в темноте блеск глаз. - Если у тебя есть оружие - бросай, ты мне на удар.
- Господин, я сразу ска...зал, что вы обознались. Я не вор и у меня нет оружия, - голос гостя был очень тихим, сорванным, а слова - сдержанными. И Хель не знал, что смущало его больше.
Стены содрогнулись от хлопка.
- Подождём, говоришь, чтение брала? - воскликнул знакомый голос. Остальные слова наёмник не разобрал, их заглушила стена, но не-воришка вжался в неё всем телом и стал потихоньку сползать вниз.
А, ну да, конечно, - подумал Асхель, усмехнувшись и опустив кинжал. Всё встало на свои места.
Раздался стук в дверь, и, незакрытая, она провалилась внутрь, угрожая зажать плащик с наполнением.
- Что надо? - спросил он.
- Хм, здесь кто-то есть?
Хель высунулся в щель между дверью и косяком, щурясь от света. За дверью стоял прилично одетый мужчина лет сорока-пятидесяти, который, держа в руках свечной фонарь, пытался заглянуть внутрь.
- Есть.
- Парень, тебе девица не попадалась?
- Какая девица? - почти невозмутимо спросил тридцатилетний "парень", навалившись как можно правдоподобнее на зазор, а в это время в темноте комнаты ему в ногу хныкала пропажа.
- Низкорослая, пепельные волосы, зелёные глаза, богатая одежда... Я видел, ты уходил из зала среди первых. Не встречал?
- Не, - Асхель смотрел то в глаза, то на знаки отличия ингавийского гвардейского офицера на рукавах, - Не думаю.
- Точно? Сошла бы за мальчика, подумай ещё раз.
- Не, никого не видел.
Наёмник сам потом удивлялся, как непринуждённо он врал не последнему лицу соседнего государства, зная, какие опасные люди занимают подобные должности. Феррес заставил друга вникнуть в азы своего ремесла, а лучше бы он этого не делал. Поймай офицер сейчас болеющего Хеля на лжи, не дожить тому даже до допроса. И он знал об этом. И, драконовы секреты, он боялся.
Судьба распорядилась иначе.
- Велай! - позвали из-за стены. - Тут верёвка!
Мужчина выдержал паузу, изучая лицо наёмника, и с пожеланием доброй ночи и скорейшего выздоровления, ушёл. Напоследок он щёлкнул по торчащему в замке ключу. Асхель вытащил его и закрыл дверь изнутри, едва визитёр скрылся в соседней комнате. На несколько минут всё замерло, даже пьяницы, шумевшие под окнами, кажется, прислушались к тихому разговору.
Будем искать, - сказал офицер, и зазвучали удаляющиеся шаги.
Первым делом с места сорвалась не-вор-девица-что-за-мальчика-сойдёт. Ступая на мысках своих неудобных, громких сапог, она, всё ещё кутаясь в свой плащ, приблизилась к окну и заглянула в отверстие в ставнях. Асхель положил кинжал назад на тумбу. В ней же он нашёл свечу и огниво, и, повозившись, запалил фитиль.
- Итак, - начал наёмник, придерживая ладонью слабый огонёк, - я полагаю, вам есть что мне сказать?
Незнакомка отвлеклась от окна. Из-под капюшона богато вышитого фиолетового плаща поблескивали глаза и подсохшие дорожки на щеках. "Девица" явно обдумывала, что сказать.
- Я... - начала она после паузы, - я полагаю, я обязана вам своей жизнью, и не могу вам за вашу помощь достойно отплатить...
- Для начала, барышня, вы могли бы показать своё лицо. - сказал Хель, отставив свечу и прислонившись к стене. Он слова не подбирал, нужные знакомства и некоторое образование оставили ему множество почти бесполезных знаний, но его и гостью разделяло три шага и больша-а-ая статусная пропасть.
- Ах, извините, - барышня манерно откинула капюшон и поклонилась. - Очень грубо с моей стороны. Меня зовут Мейала, я происхожу из ингавийской знати, но титулов меня лишили. А вас...
- Асхель, наёмник, житель Вольных земель. Оставьте свои манеры и сложные речи, благородная, и лучше расскажите, с чего бы в торговый городишко соседнего государства за вами являться гвардии.
Бледное лицо барышни сделалось бледнее, а губы сжались.
- Отнять мою жизнь.
- Я не слышал, чтобы этим занималась гвардия.
- Я - изгнанница, - перебила девушка, и бледно-зелёные глаза её из растерянных стали колючими. - За то, в чём меня обвиняют, в Ингавии меня ждёт казнь, изгнание было лишь временным решением. И теперь за мной пришли эти люди, а они могли быть как верными исполнителями, так и сострадающими... - она затравленно глянула в окно и подошла к Асхелю вплотную, положив руки ему на плечи. Наёмник поёжился и стряхнул ледяную хватку девицы, которая тут же продолжила, тем же судорожным полувсхлипом-полушёпотом, которым просила отпустить. - Послушайте, судьба ещё не одаривала меня таким шансом! Я очень благодарна вам, но прошу, пожалуйста, помогите мне бежать в Вольные земли! Я сделаю что угодно, чтобы стать хоть прачкой, хоть...
Хель усмехнулся и закачал головой.
- Вы не знаете, о чём просите. Неужели вам не рассказывали страшных историй о тех местах?
- Я жила в Сестринстве Солнцеликой почти шесть лет, и мне доводилось бывать и в других долинах. Прошу, Асхель, помогите мне выбраться из Княжеств!
Он вздохнул. Почти сумасшедшее от страха существо с ледяными руками не послушало бы ни одного, даже самого разумного довода. Не сейчас.
- Хорошо. Мы обсудим подробности утром. А сейчас - ложитесь спать, сударыня.
Наёмник шмыгнул в коридор. Глубокой ночью хозяин не погнал бы слугу убирать опустевшую комнату, и никто не возразил бы желанию болеющего постояльца разжиться ещё одним одеялом, с подушкой и матрацем в придачу.
***
Следующий день оказался ещё более полным на удивительные события, чем предыдущий вечер. Начался он с того, что Хель встал почти здоровым и с порога был вынужден подкупить служанку, чтобы она уложила постель, как была. Подкуп вылился в двойную махинацию, когда присоединилась к торгу Мейала. На кухне нашлась девушка, которая с радостью выменяла на нарядные сапоги и плащ, хоть и маловатые ей, честное-честное слово молчать и комплект простых тёплых вещей. Своего младшего брата.
- Вот вам и выход, сударыня, - сказал Асхель, когда они вышли из города. - Только не обижайтесь.
- Я не обижаюсь, - сдержанно ответила она из-под капюшона. - Удобно быть маленькой непонятной... штучкой. Редко замечают и ещё реже воспринимают всерьёз.
- И всё же вам это не нравится.
- События последних лет неплохо расшатали мою веру в справедливость, приходящую к смиренным.
- Ваш вчерашний побег выглядел как крах этой вашей веры.
- Только без найзарских искрящих огней, - заметила девушка. Асхель усмехнулся, но тут же закашлялся.
А я и забыл, что болел, - подумал он, сгибаясь пополам от кашля и смеха. В грязной луже отражались две фигуры и небо на фоне. Себя парень видел чётко, а вот фигура спутницы как-то терялась в бликах и каплях мороси.
Они продолжали путь почти без остановок, даже перекусывая на ходу лепёшками с сыром. День был промозгло-осенний, низкие унылые облака нависали над головами, тяжёлые, как каменные потолки, но мелкий надоедливый дождь прекратился, оставив путникам на память свежесть и неподвижные лужи.
Сначала шли молча, и разговор никак не вязался. Хель не хотел давить на спутницу, хотя просто сгорал от любопытства, а она вежливо и аккуратно уводила косвенные вопросы прочь от прямых ответов. В конце концов он спросил, почему девушка так рвалась именно в Вольные земли, и Мейала рассказала своему спасителю о жизни сестёр, их быте и духовных учениях, а он обронил пару слов о юге, стараясь не вдаваться в очень неприятные подробности.
- Твоё впечатление о Вольных землях ограничено севером, - сказал он. - Не могу сказать, что оно неверно, но в долинах между Ралларией и Анавией царят порядки их "цивилизованных" господ.
- Ингавия и Фелавия тоже пользуются северной дорогой.
- Но не имеют такого влияния, не так ли?
- Для простого наёмника вы...
- Ты, - оборвал Хель. - Это раз. А во-вторых, ты сама очень ловко уходишь от неудобных тем для просто благородной девицы.
- Вы точно не наёмник, - девушка остановилась. - Вы не интересовались насчёт оплаты, вы говорите мягче любого купца, а ваше снаряжение...
- О, барышня! - Асхель прошёл пару шагов и развернулся к разнервничавшейся особе. - Вы хотите поговорить о недосказанном? Пожалуйста! Вы заметили всё ещё утром и не сказали ни слова, точно отыгрывая роль испуганной дурочки. Я почти поверил, что вы просто какая-то дочь какой-то расплодившейся ветви старого дворянства, меньшего вашему породистому личику не дашь. А потом подумал: не проще ли было казнить дворяночку и забыть, а не отсылать с небольшим эскортом прочь - на сколько лет, не напомните? Я - наёмник, уж поверьте мне, но очень хорошо приспосабливаюсь, - горло его горело от льющегося потока мыслей, поставленного не хуже праздничных речей Ферреса. Ещё где-то в памяти звучало очередное сложное слово - меми... миме... мими... тьфу! С кем поведёшься, воистину. - И пока вы не запаниковали, я действительно собирался вывести вас из Княжеств, просто так, по доброте душевной. Но теперь я передумал!
Хелю хотелось смеяться. Друзья всегда говорили, что он слишком добрый и щедрый для их ремесла, а он продолжал просто хорошо относиться к людям. И ему было обидно, когда добро принимали с подозрением или жаловались, что им нечем отплатить. Благородная девица избавила его от хандры, но обидела уже дважды.
Он повернулся и пошёл дальше, ожидая от распалившейся Мейалы возмущённых воплей. Или убийственного взгляда в спину, или ещё какого-нибудь доказательства униженного достоинства... Что-нибудь. Но услышал только тихо чавкающие по пожухлой грязной траве шаги. Девушка, сжав в ниточку свои и без того сухие губы, по обочине догнала его.
Вот это упрямство!
- Чего вы хотите? - спросила, наконец, она.
- Ты.
- Что?
- Меня раздражает обращение на вы.
- Вы... Ты не серьёзно, верно?
- А что с тебя взять? Только правду и спасибо. Ни того, ни другого ты мне предложить не можешь.
Ох, это чувство прямо на глазах пережёвываемой и проглатываемой большими кусками гордости! Асхелю стало ещё веселее от творящейся, как это назвал бы Феррес, социальной справедливости, но ещё и стыдно за глумёж. Тот же драконид, его друг и начальник, жаловался, что нельзя прикоснуться к власти и не измазаться. Уж он-то знал.
- Я думала... ну...
- О, не-не-не, с этим у меня всё в порядке.
- Что...
- Э, ничего, забудь. Лучше расскажи, чего же ты натворила.
- Я не хочу об этом говорить.
- Почему? Ты же говорила, что не виновата.
- Меня не оставляет мысль, что я могла бы сопротивляться. Позорно быть просто обвинённой в таком поступке, а я... смирилась.
- Я заинтригован.
- А меня обили помоями интриганы.
Асхель посмотрел в прояснившееся к закату небо. Мать когда-то говорила ему, что нельзя мерить людей по себе. С ним бы не сработало. Мальчик с самого детства выпадал из окружения и не слишком об этом беспокоился. Никакого таланта к магии, вообще[1]? Пустяки, бывает, даже в семьях магов. Мать пропала? Бывает. Поискал год-другой, успокоился. Когда на горизонте снова появился друг детства, ощущение пустого дома и полного одиночества тоже ушло. Большую часть своих проблем Хель избегал, как головную боль, хорошим крепким сном, и делал это столь легко и часто, что забыл, какие глубокие корни пускали люди в привычные вещи и как больно жгли их лишения потом.
- Вы... - подала голос Мейала, но была опять - совершенно бесстыдно и невежливо, сказал бы Феррес - прервана на полуслове.
- Ты.
- А? Да, извини. Ты задумался.
- Паршивая привычка, нэ? От забитой головы столько проблем...
- А с пустой головой так скучно... - вторила тону Асхеля благородная особа. Напряжение между ними спало само собой. Как же полезны улыбки.
- Я знаю способ заполнять пустоту приятным.
- Неужели?
- Да. И только не смейся, когда я скажу. Обещаешь?
- Я постараюсь.
- Грёзы.
- Грёзы? - девушка скинула капюшон, чтобы заглянуть в глаза спутнику. Он уже давно стянул свой, плевав на холод и давешнюю простуду. С небом над головой мечталось лучше.
- Каждый день человек должен уделять немного времени грёзам, - изрёк Асхель, чувствуя, как лицо его предаёт. Выражение пафосной серьёзности было ему чуждо.
- Интересная мысль, - согласилась Мейала, посмотрев на запад, где, разбрасывая лучи над макушками деревьев, тусклое солнце опускалось за горизонт.
- О чём бы мечтала ты? - полюбопытствовал новоявленный мыслитель, поблагодарив в мыслях уже другого своего друга за благотворное влияние. - Ну, кроме времени вспять и всего по-своему?
- О месте, - ответила она, - где дети были бы только детьми, а их родители могли бы быть простыми людьми.
Обычно, таким вот случайным откровениям предшествовала не одна бутылка. Но ему встречались люди, которых пьянила доброта, или доверие, или честность. Девушка знатных кровей, видно, клюнула на непосредственность.
- Неужели у благородных всё так сложно?
- Моя мать умерла, когда мне было шесть, ни разу меня не обняв. И я так и не осмелилась узнать своего отца, как человека...
Она вздохнула и опустила глаза. Хель шёл с благородной почти в шаг, и теперь заметил на её веках мелкие складочки, каких не бывает у подростков. Теперь он задумался о возрасте спутницы.
- Я могу отплатить вам правдой, и снова извиняюсь, что так долго морочила вам голову.
- Ты, - пробормотал невпопад наёмник.
- Тысяча извинений, - девушка - а девушка ли? - развела руками. - Так вот. Ты, Асхель из Вольных земель, хороший человек. Ты мог меня выдать вчера, сегодня, бросить на дороге, в конце концов, зная, что у меня нет ничего. И всё же... Я не буду вдаваться в подробности, большей части я не знаю сама, но пять лет назад, едва вернувшись из Сестринства как законная наследница своего отца, я оказалась обвинённой в его убийстве и высланной великой милостью брата моего Акалая прочь из страны, в новую ссылку.
...дзынь-дзынь-дзынь, имена-а-а, - пропели в голове воображаемый Феррес и братцы, пока спаситель униженных и оскорблённых глядел в грустные холодно-зелёные глаза.
- Если же тебя интересует моё имя - моё полное имя - то зовут меня Мейала Намайи[2].
...Великая княжна Ингавии, хозяйка Города садов Намайи, первая среди себе подобных приобретшая третий, зловещий титул - Отцеубийца.
О-о-о да-а, Асхель заводил интереснейших друзей.
[1] - важно отметить, что в Хиное магия является исключительным свойством разумных существ, божественной искрой, выделяющих четыре человеческие расы среди прочих тварей. Конечно, обычно люди не развивают свой талант дальше бытовой ворожбы, но полная неспособность проводить даже базовые манипуляции является синдромом многих ментальных болезней и психических отклонений.
[2] - вот с чем-чем, а с фамилиями и титулами - особенно с фамилиями - в Хиное не заморачиваются. Например, во всех трёх княжествах родовые имена есть у пятнадцати семей, причём две из трёх правящих ещё в давние времена назвали столицы в честь основателей (а третий наследовал таковому же, счёл место дурным и перенёс столицу в менее дурной и более прибыльный порт), остальные брали названия созвучные областям и местам. Вот и повелось: обычные люди называют себя и своё ремесло, а потом уже местечко, откуда родом, а знать - имя и место, никакого ремесла.