Аннотация: Главный герой, преисполненный желанием заполучить помощь в своём нелёгком деле, начинает активно и кать людей, которые могли бы как и он контролировать свои сновидения. Поиски подводят его к черте, которая едва не становится губительной...
Глава 13. На тропе.
- Довольно радикально вот так избавляться от воспоминаний. Ты мог просто их отпустить. Поговорить с самим собой, в конце концов. - сказал осторожно Митч.
- На тот момент я думал, что могу справиться со всем этим лишь почувствовав их боль.
- Но... Разве это не делает их Онирами для тебя?
- Делает. Но так я понял, как можно с ними бороться.
Ничего не бывает сделано просто так. Под любым действием в нашей жизни есть подоплёка, мелкая основа, которая возвышает либо же принижает тот или иной поступок. Основа эта уникальна для каждого, но зиждется на всем понятных условностях: законы, религия, вера, умозаключения, характер и многие другие. Чей-то холодный расчёт приводит мировые компании к краху, а беспечность и глупость никому неизвестного человека становится платформой для миллионов последователей. Свои действия я могу назвать лишь стечением обстоятельств, результат которых вывел меня на тропу войны.
В то же время я был абсолютно один в целом городе, который и понятия не имеет о том, что творится за границей реальности. Для них сны - лишь способ выплеснуть эмоции, накопившиеся за дни и недели беспрерывной работы, рутины и редких происшествий. Это злость, агрессия, усталость, пренебрежение, и совсем неудивительно, что кошмары являются частыми спутниками жителей города. Словно аккумуляторы, они насыщаются нервными срывами, криками, беготнёй, ссорами лишь для того, чтобы спустить пар одним единственным вечером и циклично, рутинно накапливать заряд снова.
День за днём я ходил по улицам и пытался запомнить столько лиц, сколько могла удержать память. Ночами напролёт я влезал в их сны и гадал, могут ли они оказаться полезными или станут лишь обузой, которую вечно придётся спасать. Я не высовывался раньше времени и лишь наблюдал за тем, как те или иные люди ведут себя в стрессовых ситуациях, насколько развиты их любознательность и стремление находить выход из мест, которые, казалось, выхода и не имели. Человек за человеком они отсеивались как песчинки сквозь сито. За неделю бесчисленных снов я не смог найти ни одного человека, который чётко бы осознавал, где он находится и чем ему это может грозить. Банально, но ни один из них даже не попробовал воспротивиться. Они дохли словно мухи от невероятно глупых причин и не делали ровным счётом ничего, что могло бы их спасти. Каким был сюжет сна, таким он всегда и оставался.
Сила сна не подсказывала мне ничего. Несколько раз я чувствовал по-настоящему сильные сны, которые могли бы навести меня на Онира, но всегда они оказывались лишь фантазиями особо впечатлительных людей. И тем не менее, в сильных снах я старался натолкнуть человека на то, чтобы он попробовал вырваться из сна, уйти за границу. Но всё оказывалось тщетно - намёки и подсказки игнорировались, а смерть и последующее пробуждение не заставляли себя долго ждать. В таких поисках нарколепсия была моим спасением - я подолгу мог не принимать таблетки и проваливаться в сон большое количество раз, что становилось безусловным плюсом.
На своих двоих я обошёл город несколько раз, повстречал сотни знакомых лиц и ещё больше незнакомых, сильно отощал из-за большого количества движения и крайне скудной пищи, которую я иногда перехватывал на своих прогулках. Дома я практически не ел, но приходил туда для того, чтобы принять душ и уснуть. Для меня это было крайне привычным распорядком дня, но вот мать... Она всерьёз обеспокоилась моим течением жизни.
Очередным днём, когда согласно распорядку я проснулся ровно в 9 часов утра и, не завтракая, тут же собрался на улицу, мне дорогу перегородила бригада скорой помощи. Несколько санитаров в униформе встали аккурат напротив входной двери в квартиру и небольшой стеной закрыли мне проход к лифту.
Я хитро улыбнулся, чтобы не вызвать подозрения, и спросил у них:
- Эм... Чем могу помочь?
- Джон Мэш? Мы не ошиблись? - спросили они, рассматривая планшет со списком имён.
- Да-да, это я.
- На ваш адрес поступил вызов. Кем вам приходится Саманта Мэш?
- Это... Это моя мать. - улыбка медленно сползла с моего лица.
- Тогда мы вынуждены попросить вас пройти с нами.
- Нет-нет-нет. Здесь какая-то ошибка. - ответил я, чуть отойдя в сторону.
- Ваша мать серьёзно обеспокоена вашим состоянием, а в наших амбулаторных картах значится, что вы уже долгое время не консультировались с лечащим врачом. Джон...
- Моя мать слишком сильно меня опекает...
- Ситуация может осложниться, если вы не будете...
- Послушайте же меня...
- ... действовать согласно указаниям врача...
- Да-да, конечно. Послушайте...
- ... и принимать необходимые медикаменты. В противном случае вы можете представлять угрозу для общества и мы будем вынуждены прибегнуть к задержанию.
- Это всего лишь нарколепсия. О чём вы говорите?
- Ваша мать... Она несколько раз консультировалась в нашей больнице. И поверьте, у нас есть повод опасаться за ваше здоровье.
- Воу! Стоп! Я в полном порядке! Нет никаких опасений за мою жизнь! Хорошо? Повторюсь ещё раз, но моя мать душит меня опекой и любой чих из моей комнаты для неё звучит как предсмертный хрип. Не... Не стоит верить всему, что она рассказывает.
- Хм... Вы отказываетесь от госпитализации, я вас правильно понимаю?
- Именно. Прошу прощения за такую выходку, но повода переживать за моё состояние нет и не было.
- Тогда прочитайте и подпишите этот бланк. Городская больница обязана реагировать на все вызовы, в том числе в редких случаях администрация в праве приставить к пациенту под подозрением участкового врача. Всего лишь формальность, но эта формальность уже спасла несколько десятков семей от пациентов в коротких ремиссиях, которые страдали от различных психических заболеваний.
Дело дрянь. И как долго за мной будет следить какой-нибудь докторишка, словно я сбежавший из больницы психопат?
- Да, конечно. А... Как долго будет длиться это наблюдение?
- Минимум неделю.
- Понял.
- Всего доброго, мистер Мэш. Прошу прощения за беспокойство.
- Ничего страшного, всякое бывает. До свидания. - я закрыл за собой двери квартиры и не спеша пошёл по лестнице, в то время как санитары спустились на лифте. Я специально шёл как можно медленней, лишь бы не застать их у подъезда. Такого рода кампания мне точно была не нужна.
Я впервые не злился на мать за такую подставу. Нет, правда. Я бы точно также забеспокоился за своего ребёнка, который внезапно то погружается в себя, начав увлекаться оружием и отпустив бородку и волосы словно бездомный, то буквально на глазах истощается чуть не до скелета, обтянутого кожей и вечно где-то бродит. Это нормально. Она пошла на опережение, учла тот факт, что нормального разговора у нас с ней не получится. Казалось, что она только сейчас начала понимать, какую серьёзную и жестокую ошибку она совершила, когда подвергла моё детство серии испытаний. Она стала тише и мягче, более не докучала мне своими нравоучениями и куда легче смирялась с тем, что я с ней не разговариваю или временами игнорирую.
Она заставала меня за тем, как временами в десятки тетрадей, что были разбросаны рядом со мной, я записывал черты и примерную внешность людей, которых уже повстречал.
"Зелёные глаза, высокий лоб, кудрявые рыжие волосы, кольцо в носу, красная помада на губах и джинсовый комбинезон. На бейджике имя Эбби."
"Серые глаза в голубую крапинку, узкий сморщенный лоб, вздёрнутый нос, бакенбарды и седая борода, лысый, рабочая роба, как и у многих "рыб". Посторонний обратился к нему как к Жерару."
"Надменный взгляд карих глаз, густые брови, широкая челюсть, толстый нос и такие же губы, короткая стрижка, на шее татуировка. Непереносимый русский акцент. Его звали Илья."
"Полная дама, тёмная кожа, карие глаза, пухлые губы, на шее чокер, длинная коса кучерявых волос, одета в традиционный костюм какой-то африканской страны. Без имени."
И ещё сотни и сотни таких же записей. Тот факт, что мать лишь изредка замечала эти записи, не значил ничего - я писал их каждый день. И не мог успокоиться, пока как минимум десять человек не появятся на листах тетради. Если их было меньше, или в этот день я не выходил из дома вообще, то я часами напролёт сидел у окна и рассматривал редких прохожих, чтобы запечатлеть и их. Лишь после этого я успокаивался и забывался сном, но только для того, чтобы воссоздать этих людей во снах.
Помните, что практически все люди видят сны. И если они их не помнят, то это не значит, что их не было. Моему поведению с точки зрения здравого смысла не было объяснения, кроме как какое-нибудь психическое отклонение. Но я здоров! Правда! Просто для меня поиск этих людей стал чем-то большим, чем обычная игра в гляделки. Каждую ночь в моих снах разворачивался натуральный кастинг людей, которые достойны были научиться контролировать сон и стать теми, кто поможет мне в этой битве. Других учителей не осталось.
Не приходится говорить, что в таком бешенном ритме времени на настоящий отдых практически не оставалось. Я был свободным человеком, не обременённым работой за исключением мелких дел по дому. Мне не требовалось ни учиться, ни отвлекаться на друзей, ни мечтать о светлом будущем. Поэтому я отдавал всего себя на поиски, вкладывал все силы в беготню по городу, уйму времени проводил за тетрадями, описывая и иногда даже тренируясь в рисовании портретов людей, которых запомнил. Это было похоже на манию, но это была всего лишь необходимость.
Я редко стал отвлекаться на какие-то развлечения, совсем редко стал заходить в "Штопор" и выпивать пару чашек "Предсмертного желания" под одобрительные возгласы мистера Фуллера, забыл о кинотеатрах и библиотеке. Лица, походка, отличительные особенности. Вот что меня завлекало. Лишь иногда мать просила меня о чем-то отстранённом, вроде сходить в магазин за какой-нибудь ерундой, передать какую-нибудь вещь её подруге или одной из мамочек её воспитанников. Я охотно соглашался, ведь это был ещё один из способов увидеть новое лицо, тем более, что я так или иначе много времени проводил на улицах и даже до самых уголков города я добирался по многочисленным найденным проходам и переулкам, что заметно облегчало мой путь до этих подруг или мамаш. Я быстро доносил вещь, зарисовывал в голове образ нового человека, после чего отправлялся дальше бороздить потоки людских рек.
Не могу сказать, что прям уж все кандидаты, которые проявляли хоть какую-то заинтересованность в происходящий в снах событиях, были бесполезны. Довольно много из них могли почувствовать моё присутствие, некоторые мотали головой в поисках моей фигуры, и лишь единицы задавали прямой вопрос "Кто здесь? Я тебя чувствую." В такие моменты я порывался выйти из тени, показать себя и рассказать о том, как устроены сны, но в тот же момент они попадались в руки собственного кошмара и вырывались в реальный мир. Все последующие разы, когда я влезал в их сон, они такой активности не проявляли. Но сдаваться было рано.
Во время очередной прогулки средь толп людей я застал поистине странное зрелище, которого до этого не видел никогда. Около одного из крупнейших офисных зданий города собралась небольшая толпа, которая активно переговаривалась и жестикулировала. Это не было похоже на пикет или митинг, не было похоже и на спонтанное столпотворение. Люди обступили полукругом вход в здание, но не двигались ближе, а наоборот со временем лишь расходились.
Я подошёл ближе и смог услышать речь человека, которого, очевидно, и обступила толпа. Он почти кричал, гневно и артистично махал руками в сторону офиса, чем временами заводил толпу. За спинами людей я не сразу смог заметить того, кто вызвал этот хай, но как только они чуть расступились, я увидел худового, тщедушного мужчину в очках и костюме, который вполне мог сойти за одного из сотен других офисных рабочих. Только вот говорил он о вещах, совершено не связанных с работой в офисе. Я мог предположить, что его уволили по абсурдной статье и прямо сейчас он в праведном гневе ищет справедливости, привлекая к себе внимание, но это было не так.
Из офисного здания показался охранник, который подошёл к мужчине в костюме, что-то тихо сказал ему, после чего обратился к толпе зевак.
- Здесь не на что смотреть! Расходитесь!
- Они должны знать! - крикнул мужчина в костюме.
- Фишер, если я ещё раз тебя здесь увижу, то твои бредни будут слушать пациенты травматологического отделения, усёк? А вы расходитесь! Не слушайте этого психа!
- Они боятся правды! Вот это номер! - кричал Фишер.
- Что здесь происходит? - спросил я девушку, что стояла рядом со мной.
- Это Колтер Фишер. Местная достопримечательность. Поехавший дурачок, который думает, будто психологи промывают людям мозги и залезают в сны, сводя людей с ума. Тоже мне...
- Хм... И давно он тут стоит?
- Полчаса. Всё орёт и орёт. Ну, людям нравится, они его и не останавливают.
Скоро к первому охраннику подключился и второй, и толпа начала быстро расходится. Самого Фишера взяли под руки и увели подальше от офисного здания в подворотню.
Психологи влезают в сны. Интересно. Неужели спустя столько времени я таки нашёл человека, который знает что-то о живых снах? Как только люди разошлись, я подошёл к самому Колтеру, который оттряхивал пиджак от пыли - очевидно, охранники бросили его на грязный асфальт и слегка припугнули.
- Я слышал, о чём вы говорили. Психологи, промывка мозгов.
- Что, пришёл посмеяться над "умалишённым"? А ну проваливай отсюда! Пока я копов не позвал!
- Нет-нет, вы не поняли. Я вам верю. Не знал, что кто-то ещё думает также, как и я. - приврал я.
- А-а! Интересно? Уловил суть?
- Конечно. Можете рассказать подробнее?
- Клятые доктора давно мечтают о том, чтобы прочистить наше сознание. Когда-то я был экспертом в этой области, делал всё, чтобы не дать этим убийцам в белых халатах вторгнуться в святая святых человеческого организма - мозг! Давно известно, что наше тело куда загадочнее, чем нам кажется. И сны человека могут открыть немыслимые замки, на которые закрыты секрета мозга.
- Действительно. - пока я не уловил явных бредовых наклонностей в его размышлениях, за исключением звания "эксперта".
- Но все они должны открыться со временем! Жадные же психологи и психотерапевты пытаются опередить время, сделать так, чтобы мозг был у нас на ладони, как открытая книга. Сыворотки, секретные технологии, манипуляции, гипноз. На что только они не идут, лишь бы попасть в сны других людей! Есть теория, что наблюдая за сном другого человека изнутри можно добиться небывалых результатов в изучении структуры сна как такового. Смекаешь, малец? Они лезут в голову другого человека, чтобы потом научиться контролировать его сны!
- Но... Как?
"Конспирология. М-да."
- Пока никак, но они пытаются! Скрывают от всех свои разработки, но я, да и мы все знаем, что они не так просты! Не выносят правды, пытаются заткнуть всех, кто смог подобраться к их гадким секретам слишком близко. Им это не выгодно. Опасно, чёрт возьми. Они могут быть очень близко к разгадке, невероятно близко к тому, чтобы влезть в черепушку другого человека.
- А вы сами...
- Скажу тебе по секрету, парень. Я видел другого человека у себя во снах. Причём до этого я ни разу с ним не встречался! Даже не видел его в лицо! Клянусь богом, так оно и было!
Я на момент напрягся, но затем вздохнул и понял, что он правда не в себе. Просто выдаёт желаемое за действительное. Будь он хоть на момент близок к живым снам то знал бы, как всё происходит на самом деле.
Я быстро распрощался с Фишером и двинул дальше, обдумывая ситуацию. Мне он показался лишь невероятно одиноким человеком, который самостоятельно довёл себя до такого состояния. Даже подумать сложно о том, что у таких идей есть свои последователи, что он действительно в узких кругах мог считаться экспертом или самозваным профессором в области, доселе неизвестной традиционной науке. И тем не менее ему удалось захватить моё внимание. Я знал, что все его россказни - бред сивой кобылы, но проверить его я счёл если не нужным, то определённо интригующим занятием.
Подумать только - сколько таких же людей, что и Фишер, может находиться в пределах одно небольшого городка? Понятное дело, что все они скрываются от непонимания и откровенной травли, но так ведь не может продолжаться вечно? Если в один момент Колтер Фишер, самозванный эксперт, пропадёт со всех радаров, то его место сиюминутно займёт такой же поехавший головой человек, если не хуже. Интересный круговорот сумасшествия в природе, которому, очевидно, уготовано отдельное место в человеческой истории. Круговорот этот, безусловно, не рождает с каждым новым конспирологом или активным сумасшедшим отдельную ячейку, которая изменит всё в условном городе. Но вы ведь прекрасно знаете, что такие случаи были и будут случаться с периодичностью. Но... Кто же станет следующим?
Как и следовало ожидать, Фишер не был потенциальным Сомнамбулистом. Не был даже "бродячим", потому как все те ночи, что я пытался высмотреть в нём хоть какие-то зачатки осознания, заканчивались провалом. Он был обычным помешанным человеком, чьи сны в основе своей составляли бред и страх людей в белых халатах. Все как один прошли скучно, монотонно и неизменно заканчивались тем, что либо он побеждает "проклятых убийц в масках врачей", либо его утаскивали в тёмный кабинет и там "лишали всего человеческого". Если и был в этом хоть какой-то интерес, то он в дребезги разбивался о непроходимую глупость всей его конспирологической идеи и страх того, что у нормальных, адекватно воспринимающих реальность людей вызвало бы лишь смех. Думаю, что примера с пушистыми тапочками достаточно. И на это я угробил пять ночей. Прекрасное времяпрепровождение.
Минутная надежда, которую я возложил на Колтера, подорвала моё стремление. Внезапно я почувствовал, что настолько сильно устал, будто занимался поисками уже год, не меньше. С каждым днём становилось всё меньше людей, которые могли подойти на роль Сомнамбулистов, потому как количество незнакомых мне лиц сокращалось. Удачные кандидаты порой сами выходили из снов, когда замечали меня. Случалось и такое, что мне попросту надоедало стоять в стороне и ждать, пока кто-то попытается справиться с кошмаром или ситуацией во сне. Я выходил, стрелял монстрам в голову, развеивал ненужные иллюзии и делал всё, чтобы остаться наедине с человеком. Но они этого боялись. Раз за разом. И вспоминая свой первый сон, в котором мне помогла Таша - я могу их понять. Но разве что-то столь необычное не вызывает в их умах живого интереса? Разве не этого хотели бы многие из них - впечатлительные, эмоциональные, чувственные люди, которые видят эти сны благодаря природе своего характера, а не по надуманному волшебству или проделкам злостных учёных - возыметь над собственными снами хотя бы частичную силу? Право, я и подумать не мог о том, что желания человеческие настолько далеки друг от друга. Как бы мы ни были похожи, но в наших головах собственное "Я" - мир-загадка, к которому ключи подбираются скрупулёзнее и тщательнее, чем к замку, который защищал бы ваше самое дорогое сокровище.
Безумно сложно было не опустить руки в момент, когда раз за разом тебя встречает неудача. Словно добрый знакомый, она жмёт тебе руку, проводит к очередному человеку, придерживая за плечо, после чего стоит рядом с тобой и ты почти можешь слышать, как она говорит:
- Ну, не в этот раз, парень. Но вот следующий!
И следующий оказывается таким же обманом. Спасибо, Неудача. Ты всегда знаешь, как поддержать.
Мной в какой-то момент даже заинтересовалась полиция. Несколько раз меня останавливал участковый и очень настырно спрашивал, что я здесь вынюхиваю. Мол, на меня жалуются жители домов этого района. И соседнего района тоже. И вообще всех, чёрт возьми, районов. Конечно, я ведь каждый день появляюсь во всех злачных местах по всему городу, тощий, уставший, с глазами на выкате - естественно, для всех них я наркоман и диллер, который активно ищет точку сбыта. Новый ярлык, Джонни. Можешь поздравить сам себя.
После короткого объяснения, что я больной человек и мой внешний вид таков исключительно потому, что этому потворствует болезнь, меня почти всегда оставляли в покое. Кто-то отшучивался, кто-то чуть ли не силой пытался загнать меня в участок, потому как воспринимали мои слова за чистосердечное признание и в мыслях уже потирали руки.
Голова шла кругом. Я ни на минуту не забывал о том, для чего я вообще этим занялся, но телу не прикажешь - я вымотался. Серьёзно отощал, подорвал свою уверенность в правильности того, чем я занимаюсь, усомнился в том, реально ли сделать то, чего я хотел. Так ли много подобных мне людей? Как долго сам Сет собирал эту небольшую команду, которая красовалась на фотографии в его кабинете? Все как один погибли, и лишь Сет сейчас скрывается от полиции в другом городе.
Я внезапно подумал о том, что не хочу подвергать кого-то ещё такому стрессу, такой опасности. Может... Я и сам не хочу этим заниматься? Сейчас на кону не стоит ничего. Абсолютный ноль. Но этот ноль в перспективе превращается в десятки и сотни жертв, которые я мог бы спасти. По-настоящему спасти. Я не рискую ничем, кроме собственной жизни. Но моя жизнь в данный момент не притягивает ни одну живую душу, кроме матери.
Эти люди, потенциальные Сомнамбулисты, вряд ли бы захотели в один прекрасный момент закончить жизнь в глубокой депрессии из-за того, что не смогли спасти человека или подорвали собственное здоровье в ожесточённой битве. Потому спустя долгие месяцы, которые тянулись день за днём в адском круге однообразия и цикличности, я решил остановиться. Я не позволил взять на себя ответственность за ещё одну, а может и вовсе не одну, жизнь человека. Не хотел стать тем, кого бы проклинали за откровения, мне становилось противно от того, что я стремился помочь людям уйти в мир, полный опасностей и смерти. Даже реального мира со всеми его проблемами, жестокостью и агрессией, вполне хватало для того, чтобы жаловаться на жизнь. Мне жаловаться не приходилось, но забывать про других - значит забыть о здравомыслии и осторожности. И если так действительно нужно, то вместо десятка жертв я бы предпочёл одну единственную. Из двух зол выбирают меньшее.
Я сжёг все тетради. Все вырванные листы и разбросанные невесть где наброски лиц. Попытался унять привычку вечно смотреть проходящим людям в глаза и буквально облизывать их взглядом, чтобы уловить новую деталь. И совсем скоро случилось то, что кардинально отвернуло меня не просто от привычки смотреть на лица, но от людей в целом.
Лица. Ужасные, грязные, деформированные лица. Так и лезут тебе в душу, так и пытаются вырвать глаза, так и пытаются взглядом сломать восприятие мира. Что-то в моём сознании надломилось. Давно должно было это сделать, судя по моим догадкам. Словно неприкаянная душа я ходил по улицам и чувствовал себя маленьким и беззащитным ребёнком, которого пытаются мысленно сожрать взрослые. Мне становилось страшно от одного взгляда на проходящего человека, ужасно стыдно и зябко от случайных касаний. Стоило прохожему кинуть взгляд на меня, как тревога заполняла лёгкие и мне хотелось отшатнуться от него и крикнуть, чтобы он убирался подальше.
Они всё знают, Джонни. Каждый из них. Порицают тебя, плюют тебе в спину и лицо, смеются своими дикими обезображенными голосами. Думал, что тебе правда удастся найти помощь? Думал, что ты правда достоин называть себя Сомнамбулистом? Плюнь и разотри, пацан. Уйми сначала свои страхи, а потом учи других людей, как им жить в этом мире. Ничтожество. Слюнтяй. Шизик. Послушай себя и поклянись, что не сошёл с ума! Твоим бредням место в книге "Примеры шизофазии", а может даже твоё лицо напечатают на обложке такой книги...
Куда бы я ни пошёл - лица смотрели на меня. Куда бы я ни посмотрел - лица повторяли за мной. Каждое зеркало - мой личный кошмар. Каждый билборд - напоминание о собственной несостоятельности. Газетные вырезки - всегда смеющиеся рожи и громкие заголовки "Джон Мэш - новый герой города!". Каждая лужа - портал в другой мир.
Если вам когда-нибудь удастся пережить это состояние, то вы не будете описывать его в красках. Нет, совсем нет. Только сухие отрывки, которых хватит лишь для того, чтобы заполнить больничную карту. Вы не будете описывать его и потому, что ни за что в жизни не подберёте слов для тех демонов, для тех изуверских и издевательских мыслей, которые посещают вашу голову и влезают в неё из любого угла. Как от них скрыться? Где найти выход? Неизвестно.
Ожидаемо, что на фоне всё более и более обостряющегося заболевания, которое я всеми силами пытался игнорировать, я перестал спать. И без того тощий и измученный потраченным на поиски временем, я превратился в живой труп - дёрганный, зажатый, подавленный. Бегающие глаза, которые практически на всё смотрели с ужасом и необъяснимым страхом. Худые руки, ненаходившие себе места. Параноидальные мысли, которые долбили голову словно долотом. В одно мгновение мой мир пошатнулся - и я впервые спросил себя, "А какой именно мир?"
Тропа войны, на которую я вышел с таким энтузиазмом и неугасаемой энергией, поросла травой и разошлась в глубоких трещинах. Я пытался перебороть свой страх и всё равно бродил по улицам, но от этого становилось только хуже. Я засыпал на неприметных лавках, лишь бы не нарваться на полицию. Всеми силами пытался урвать хоть частицу сна в моменты, когда нарколепсия брала верх над всем остальным в этом мире. Но уже ставшие привычными галлюцинации после резких пробуждений обрели новый облик, который всеми силами украшался паранойей и теплившейся внутри, набиравшей жизненную силу шизофренией. Галлюцинации отныне не представляли из себя нечто воображаемое, необычно безобидное, а мощным потоком вливали в мои глаза самые мерзкие и противные видения, которые я мог выцепить лишь в кошмарах. Страх того, что сны сольются с реальностью, по каплям стал просачиваться из моего тела.
Доктор, который был приставлен ко мне благодаря вызову бригады скорой помощи, упорно подозревал меня во многих вещах. Вероятно, что и психические проблемы также числились в её списке. Она навещала меня каждый день и с каждым последующим днём задерживалась на всё большее время. С моей матерью они болтали на кухне за чашкой чая. Мать рассказывала ей обо всех проблемах, какие только со мной случались и я видел, что доктор Бриджет, Лора Бриджет, бросает косые, почти изучающие взгляды на моё сконфуженное, нервное лицо.
При ней я пил таблетки от нарколепсии, при ней же несколько раз проваливался в короткий, очень тревожный сон, который всё ещё занимал жалкие несколько минут. В такие моменты она аккуратно подходила ко мне и одергивала веко для того, чтобы увидеть, как бешено вертится мой глаз. Это и сподвигло её на мысль о том, что мне действительно нужна помощь специалиста.
Психотерапевт оказался не самым участливым человеком. В отличие от доктора Бриджет, этот мужчина был ленив и безразличен к проблемам, которые в данный момент разрывали меня на части. Повезло мне или нет, но он ограничился рецептом на, внезапно, несколько видов транквилизаторов и антипсихотиков. При всём при этом отпускал фразочки вроде: "Такой молодой, а напридумывал себе невесть что." или "Ну, прям очевидных проблем я не вижу, но предупредить болезнь - значит убить её в зачатке!". Для моей матери практически все доктора были из лика святых спасителей, а потому в нём она также не усомнилась. Моей же целью было не оказаться на койке психиатрической лечебницы, потому что я знал - оттуда мне уже не выбраться.
Доктор Бриджет стала навещать меня чаще и следила за тем, чтобы я принимал медикаменты строго по расписанию. Очень не хотелось обременять эту милую женщину, но её строгость и явное желание вытащить меня из этой ямы, которая маленькой ложкой копалась уже несколько месяцев, впечатлили меня. Я по-прежнему был замкнут и сторонился улицы, был крайне неразговорчив и натянут, боялся её прикосновений и прямого взгляда. Но в последствии действие таблеток смягчило меня, и откровенного страха того, что посторонний человек находится рядом со мной, я уже не испытывал.
Спустя несколько недель доктор Бриджет удовлетворилась моим состоянием и оставила свою визитку с наставлением. Она говорила, что будет время от времени навещать меня, просила в сложный момент звонить ей и она обязательно поможет и придёт в любое время. За всё время я не встречал более заботливого человека, который своим твёрдым характером помог мне выбраться, протянул руку. Даже подумать страшно о том, что бы случилось, если бы вместо того, чтобы выбраться из ямы, я начал облагораживать её дно.
Сон вновь вернулся в мою жизнь, но далеко не в привычном мне ключе. Более спокойный, более глубокий, более... Обычный. На момент я действительно подумал, что живые сны, Ониры, Таша, Сет - все это лишь плод моего сознания, бред и галлюцинации. Что вся эта эпопея со смертями, поисками и убийством собственных переживаний - один большой и ужасно правдоподобный сон, невероятно приукрашенный воспалённым сознанием. Медикаменты временно закрыли для меня вход в живые сны, подтёрли воспоминания о произошедшем, спутали причину и следствие, создав эту неприятно логичную связку, в которую я почти поверил. Но нет. Меня не обмануть.
Мало по малу я вернулся в привычный распорядок дня, каким он был до всего того, что произошло после первого живого сна. Море колы и энергетиков, ночные посиделки перед экраном ноутбука, который я открыл впервые за долгое время, возврат к обилию таблеток. Было довольно сложно, но я вернулся и в библиотеку, в которой стал проводить куда больше времени. Книги вновь стали частью моей жизни, как когда-то давно, в детстве, и даже пробивающиеся воспоминания, которые то и дело всплывали в голове, когда я смотрел на стол, за которым сидела Ингрид, уже не казались мне такими мучительными и угнетающими.
Создавалось впечатление, будто кусок жизни как тетрадный лист попытались вырвать, но вместо этого лишь смяли и надорвали. Редкие всплески эмоций, которые возникали от приходящих кусочков памяти, сглаживались также быстро, как и проявлялись, и практически не застаивались в голове. Некая вязкость мышления, появившаяся после начала курса транквилизаторов, определённо этому способствовала. Жизнь потекла спокойно и размеренно, стресс за благой медикаментозной пеленой не доставлял неудобств. Даже мать, которую особенно сильно обеспокоило моё состояние, смягчилась и стала более ласковой как только вникла в то, что происходит в моей голове.
Она не знала и десятой части, которую могла подслушать под дверями кабинета психотерапевта, но, очевидно, ей было достаточно того, что она знала о проблеме и решилась на благоразумное поведение, которым старалась мне помочь. И впервые за долгое время я был ей благодарен. Хоть это и было похоже на то, какой моя жизнь могла бы быть без живых снов, какой она была изначально - я был доволен тем, как всё складывалось. Вероятно, мне действительно нужен был долгосрочный отпуск от всей этой канители, иначе я попросту загнал бы себя в могилу.
Изредка я просматривал новости лишь для того, чтобы не терять нить происходящего вокруг. В своём мирке оно всегда интереснее и спокойнее, но я всё же был частью общества, которое жило своей, несравнимо более насыщенной жизнью, за которой временами действительно было интересно наблюдать. Во время одного из таких просмотров мать ворвалась ко мне в комнату и обеспокоенно запричитала:
- Что ж это творится-то... Что ж творится...
- Что случилось, мам? - спросил я.
- Включай новости!
- Эм. Ладно.
Я включил телевизор и быстро нашёл новостной канал, на котором шёл репортаж об, как мне показалось, очередном серийном убийце.
- "Ньюберч-порт вновь попадает на первые полосы всех газет и на главные страницы новостных сайтов. По городу прокатилась череда загадочных убийств, которая до сих пор не имеет чёткого объяснения. Всё дело в том, что жертвы - на данный момент точно известно о пяти жертвах - были убиты во сне. Странная и местами пугающая история, которая, по всем данным, не должна существовать. Все найденные жертвы были абсолютно здоровыми людьми, не состояли на учёте наркологических диспансеров, не имели личных врагов или финансовых проблем. Ни одна из жертв не совершала самоубийства - в их крови не обнаружено наркотиков или других медикаментов, все тела были найдены в кроватях в абсолютно естественных для сна позах. Более того, причина смерти у всех них одна - остановка сердца. Является ли это причиной какого-то заболевания или и правда дело рук нового серийного убийцы - сказать почти невозможно, потому как доказательной базы нет ни для первого, ни для второго вариантов, но власти полагают, что "жертвами" умерших называют небезосновательно. Полиция временно воздерживается от комментариев, но Департамент полиции города Нюберч-порт уже пообещал, что в ближайшее время ответит на вопросы горожан. К финансам..."
Я выключил телевизор и почувствовал жгучее, тошнотворное чувство в груди, отчего даже зажмурился.
- Подумать только, какие кошмары творятся... А такой тихий городок когда-то был! Теперь же ни дня без какой-нибудь пакости!
- Я... Да...
- Джонни? Сынок, всё хорошо? Как ты себя чувствуешь?
В груди защемило, будто меня хватил сердечный приступ. На лице отразились боль и отвращение.
- Всё хорошо. Просто... Жаль этих людей. Правда жаль.
- Становится страшно жить. Не то, что жить - даже спать страшно, после таких новостей!
- Спать страшнее, чем кажется, мам. Намного страшнее...
Мысли и воспоминания болезненным ворохом пронеслись в моём сознании. Моя работа не окончена. И никто другой не сможет её закончить.