Аннотация: Из одной виртуальной клетки ты едешь в другую - что взять с собой?
КЛЮЧАРЬ
Хлористый неторопливо шёл от одного конца площади к другому. К чему торопиться, если только глухие пропустят сигнал - скоро из круглого окна на башне ратуши высунется кованая голова вепря и пронзительно завизжит два раза.
Жители городка старательно сохраняли и консервировали всё прошлое. Вепря убил барон, который выстроил здесь первый охотничий домик, и потом всю жизнь, выпив лишнего, подражал визгу заколотого кабана. Лесные угодья понемногу заселили, выросла сначала деревенька, а потом и городок. Додумайся горожане, как нарисовать визг, непременно взяли бы его в герб. Пусть баронский род давно пресекся, но "хрюкнуть хором" было любимым развлечением на попойках.
На солнечной стороне площади красовался большой магазин тканей Гунлиха. Рядом с дверью, на самом видном месте, висела табличка с описанием трагедии: прабабка Гунлиха выгнала из дома беременную дочь, той некуда было идти, и бедняжка замерзла под окнами лавки, который позже унаследовал её старший братец. По этому поводу было пролито должное количество слёз, а скоро историю стали рассказывать всем встречным-поперечным.
Брусчатку на площади берегли - на ней хотели сжечь единственную ведьму, которую выловили в окрестностях, просто не успели, сама умерла. Еще был дом Марка-печника, который угорел по пьяному делу, так коряво сложенную трубу не разобрали, а тоже сохранили. В назидание.
И так везде, всюду. Не были ни одной лавки, в которой не помнили бы мелкой гнусности предков, не лелеяли бы её, не берегли.
Хлористый сжал зубы. Ничего. Рванет и голова кабана, и мусорная корзина рядом с табличкой. Недолго осталось - детонаторы из кварцевых часов самые надежные. Надо было только зайти за угол, а как рванёт, не забыть испугаться вместе с остальными, закричать, упасть на тротуар.
Пока он думал об остальной группе - Клюв едет на курорт, в Аёхен, там можно безопасно купить глицерин. Клара возьмет в там же аренду маленькую типографию - она настоящая искусница по части бланков и печатей. Нильс постарается "обработать" автомастерскую. Вот тогда они развернутся...
Тут Хлористый увидел, как прямо на побелке, в треугольнике между балками фахверковой кладки стены, вдруг проступают слова: "Ты заходи, если что...". И корявая подпись.
Вместе со вторым визгом часовой кабаньей головы сразу четыре взрыва сотрясли площадь. Рой осколков выкосил случайных прохожих, но Хлористый не упал на мостовую. Он просто исчез.
Щербань выходила замуж в третий раз. Конечно, первого мужа, Цыпляху, было жаль, он зряшно сложил голову на дальних ветвях, но оставался второй, и с двумя мужиками была надежда вести приличное хозяйство. Живи они в хате одновременно, недалеко до беды, вон Глархе, соседке, так вообще они вдвоём голову открутили, потом один другого на вилы поднял. Но Щербань уважала сменный подход: один бортничает в кроне Древа, бывает и по три недели, бывает и по месяцу, а когда спустится вниз - второй быстренько выметается искать мёд на ветвях.
Дома мужик был до зарезу необходим - большой скотный двор без крепкий рук не удержишь. Горбатые мясные чухи почитай семь дюжин, оперённые лётки, их без надежной клетки никак, а еще дуроматки, сплюшки, заставки. Да кровлю латать после каждого шторма, да подпорки новые тесать.
А сыновья еще не подросли, не тянут они. Пух, Полник, Затой - хоть на шее не так тяжело висят. Юшка так вообще не ходит пока. Только если следующие десять лет рожать лишь сыновей, хозяйство на ноги встанет. Тогда можно и о дочери подумать. А совсем хорошо бы вниз перебраться, к воде. Ну это не скоро, это хорошо если через сотню лет. Хороший пинас прикупить и к горизонту - найти пустующее Древо и там уже, с умом, Матерью племени стать. Тогда и отдохнуть можно будет, и о душе подумать. А пока она здесь, и всем в посёлке прабабка Фиёла заправляет - приходится работать как проклятой. Замуж, ждать пока очередной супруг поседеет, потом снова.
Она наконец закончила с завязками, посмотрелась в донышко медного таза, взяла букет и вышла в зал.
Фиёла, улыбаясь в пустоту юной, невинной улыбкой, сидела на самом почетном месте женской половины, прямо перед алтарём. Её нынешний, Окшарий, грузный и весь в шрамах, с охотничьим ножом за вышитым поясом, возглавлял мужскую половину зала - за его креслом гомонила плотная толпа бортников, рыбарей, плотников. Все три дюжины сестёр, сидя в своих креслах, молчали, а когда кашлянула Фиёла, настала мёртвая тишина.
Жених вышел из своей двери. Окрылённый удачей, молодой, крепкий. Такой и тридцать лет протянуть сможет.
- Что ж, повезло тебе, Гунзель, не упусти счастья, - Фиёла начала подобающую случаю речь.
Но тут над алтарем в воздухе возникли буквы.
"Мене текел, как там дальше, не помнишь?"
Забытое знание начало просыпаться в мозгу...
- Ах, чтоб вас всех, - Щербань вспыхнула, как молния, выжигая все вокруг себя, - Так ведь всё хорошо начиналось.
Вторая вспышка, куда более мощная, без остатка испепелила гигантское Древо. Вода вскипела на час пешего хода вокруг. Лишь через полгода рыбаки с окрестных Древ смогли отыскать под водой оплавленную верхушку закаменевшего пня, чтобы точно знать, куда сёстры Фиёлы могли бы бросать венки.
В тот вечер, прочтя сводки по промышленности, Дуль решил начать войну. Другого выхода не было - они с марукцами буквально выжирали последние месторождения марганца, и все уходило на броненосцы, на дурацкие коробки броневиков, на орудийные стволы. Или на не менее глупые карусели и небоскрёбы. В конклаве шли безнадежные дебаты, оборонщики и пацифисты никак не могли договориться, от какой стаьи расходов откусить, чтобы дать ресурсы горнякам. Если все так будет продолжаться еще хотя бы десять лет - с чем потом лезть в океан, из чего делать глубоководные платформы?
Будь на планете хотя бы одним материком, хоть приличным архипелагом больше, оставалась бы возможность маневра. А так - вечное проклятье тесноты. Сколько раз очередная империя покоряла Ойкумену, сколько раз вольные города объединялись в союзы... И что дальше? Эпоха благоденствия, потом неумные запросы ноа, потом ветшающие мосты и дороги. Всё всем надоедало, бесконечные интриги, распад государства и очередной откат в Тёмные века.
Прошлый раз у них была паровая машина - и все снова кончилось дикарскими племенами, тремя сохранившимися цитаделями и тайными подземельями с книгами.
В этот раз все должно быть иначе. Они должны добраться до морских залежей, поднять с океанского дня сокровища. Потому будет война. Тяжелая, затяжная, чтобы в переплавку пошли ограды на городских парках, урны с прахом родственников и ступицы "повозок судьбы" из храмов.
Тогда удастся поднять толкнуть промышленность в море. Чтобы поначалу спрятать от бомбежек лаборатории, потом перенести под воду ответственную сборку, ну а потом...
Бомбежки?
Откуда слово?
Но в тот миг он почти стал самим собой - ощутил забытую половину личности, которая в очень похожем кабинете, но на другой стороне континента пришла к очень похожим выводам.
Дуль улыбнулся себе, но прежде чем успел снова распасться на две половинки, нырнуть в круговорот государственных дел, портрет старого Владетеля на стене вдруг подмигнул ему, а нарисованные губы пропели первые слова "Марсельезы".
Брови "гранд-управителя" огорченно поднялись, он бросил на стол монету, которую крутил в руках и пропал, раньше чем монета коснулась вышитой официальной скатерти.
Меньше чем через год оба враждующих государства Ойкумены пришли к согласию по самым острым вопросам. Мечи можно было перековывать на орала.
Все трое вернувшихся из виртуальности должны были собраться здесь, за столом.
А с ними еще четверо.
Выход из виртуального зазеркалья для совета - редкая и не слишком приятная процедура. Но вот пришлось...
Девять кресел, два из них уже совершенно заросли пылью. Девять дверей. Зеркальный потолок и простенки должны создавать иллюзию большого пространства, но мешало знание, что за каждой дверью не коридор, и не личные покои, а всего лишь маленькая капсула "домовины" - тело может лежать в ней годами. Даже гардероба нормального не было, и просторные темно-зелёные мантии были вместо больничных пижам.
Единственный человек нахохлившимся попугаем сидел во главе стола и смотрел на свои руки, изредка поднимая глаза к потолку.
Структура игровых вселенных, которая светилась над круглым столом, совершенно не походила на дерево. Это была помесь взрыва, куста, кляксы и сумасшедшей галактики. Центр, горящая белая точка, капля расплавленной стали - как и раньше, висела точно по центру комнаты. Косматые побеги и расхлябанные цепочки бело-голубых щупалец разрастались вокруг. Старик пытался найти сходство между рисунком своих вздувшихся вен на ладонях и "ветвями" их маленького универсума. Детское развлечение.
Скрипнула дверь
- Кузьмин, ты чего творишь, на фига извлечение устроил? - Колька был из них самым молодым, и за словом в карман не лез, - в чём дело-то хоть?
- Тебя не спросил. Вот кворум соберется, и всё узнаешь.
Колька фыркнул и по щелчку пальцев раскрылся интерфейс мировой паутины. Только пустой, связи не было.
- С перепиской каюк, - пояснил Кузьмин растерявшемуся мальчишке.
Двери открывались снова и снова.
Хлористый спокойно уселся в кресле, только сверкнул глазами на перевернутый лист, лежавший перед Кузьминым. Щербань была недовольна. Дмитриев думал о чём-то своём. Панкратов потирал ладонь, он как раз лишился руки, когда произошло извлечение. Мартынова была встревожена.
- Что на лицевой стороне бланка? - Панкратов первым задал вопрос.
- Большие неприятности и кое-какие возможности, - Кузьмин погладил свою длинную бороду и начал зачитывать меморандум.
"...в связи с упоминавшимся открытием новых зон обитания Homo требуется выделение не менее двухсот живущих, тысячи восьмисот эмбрионов независимого генокодирования и трех миллионов виртуальных индивидуальностей..."
Новая зона обитания была на Марсе. Машины достроили очередной купол.
- Это что, нас теперь разделяют? Или отпочковывают? - Колька обрадовался.
- Я бы сказал, "выводят колонию", - Хлористый дыхнул на ладони, будто они мёрзли, - Пойдёт рубка.
- Подожди-подожди, Кузьмин, они что, закрыли обратный ход? Теперь на виртуализацию не идут? - Щербань сообразила самое главное.
Исходная тока для всех виртуальных миров на карте - была настоящим городом. Козельском. И если сейчас там закрыли или почти закрыли доступ в сеть...
Несколько секунд гвалта, всеобщего крика - все ругались, видя, что их старейшина, который уже который год стоял на вахте, готов подтвердить истинность её подозрений.
Кузьмин поднял морщинистую ладонь, призывая к спокойствию.
- В городе тоже обо всём знают. Естественно, те, кто может понять, что к чему на Перекрестке судьбы. Ключарей ищут, а если нас найдут - будут брать за горло, потребуют воплотить своих, и вперед...
- Чтобы ключари нового города были свои, и сон длился во веки веков... - Дмитриев, который ещё не отошёл от двойной роли диктатора, делал самые простые и циничные выводы.
- Лично я остаюсь здесь, - Кузьмин кашлянул, - А вы кто как хочет. Смотрите, кого из ближних отправили на воплощение.
- Дайте-ка условия карантина, - Хлористый открыл диалоговое окошко и с головой ушел в документацию.
- Я тоже остаюсь, - Колька, самый из них бесшабашный, который чаще всех уничтожал созданные миры, вдруг присмирел и даже спрятал руки в рукава мантии, - Успею еще.
- Кто б сомневался, - хохотнула Щербань, - Ладно, выпускай нас в мир.
Голограмма над столом изменила масштаб - центральная точка увеличилась, стало видно, что это собрание нескольких тысяч, еще более мелких точек. Но не хаотичное, все они будто нанизаны на еле видимые линии - продолжения ветвей.
- Это картинка двенадцатичасовой давности. Что сейчас...
- Эээ, дед, ты что, на посту заснул? - возмутился Колька.
"Дед" не заснул, просто когда выдумываешь новый мир, и под него готовится рэндер - некогда отвлекаться.
Стол с тихим гудением распался на несколько секторов, центр ушёл в сторону, и открылся узкий проход, ступеньки вниз. Щербань сбежала по ним первая, за ней Мартынова, остальные. Серьезные, сосредоточенные лица, а в головах - охапки замыслов.
Только вот Хлористый задержался.
- Будет просьба... Вот её видишь? - рядом с кресло старшого ключаря возникла картинка - Клара в виртуальном "нигде" шла по набережной, насвистывая марш землекопов и улыбаясь восходящему солнцу.
- Рисковый ты человек, - Кузьмин согласно кивнул, - Я подтяну её к выходу, подготовлю к реализации.
- Готовить не надо, я сам.
Кузьмин только развел руками - делай как знаешь, а я чем могу, тем и способствую.
Четвертый ключарь Козельска последний раз оглянулся на алтарь, на их домовины, и тоже пошел на нижний уровень - в костюмерные и бытовки.
Неприметная дверь открылась в стене - и таково было её свойство, что запоры открывались, лишь когда на неё никто не смотрел. Ключарь приходил в переулок будто из ниоткуда.
Город встретил Хлористого полным хаосом и сумасшествием.
Около мусорных баков валялся труп с маленькими розовыми крылышками. Кирпичную стену напротив обожгли в нескольких местах электрической дугой. Из-за угла слева доносился яростный, протяжный крик - кто-то пытался взломать двери в бар и кричал, что ему хочется выпить пуншу.
Ключарь не изменился в лице и повернул направо. Его куртка и штаны быстро меняли цвет, делая хозяина почти незаметным на фоне красного крошащегося кирпича.
Осмотр города с бывшей пожарной каланчи подтвердил опасения: редкие пожары, стрельба - кто-то умудрился сделать помесь мортиры с минометом и теперь лупил через квартал - но хуже всего запах отчаяния, буквально разлитый в воздухе.
Виртуально-реальные семьи были разрублены, как топором, и многим не дано будет увидеть своих близких.
Хлористый видел такой конец света уже во второй раз. Преображенные - люди с оцифрованным сознанием, интеллект которых разросся подобно мировой паутине - взломали трасценденцию, обнулили идеальное. Показали хомячкам в клетке, чего те стоят. Не суть важно, как это было сделано: голосом с неба, шепотом на ухо каждому отдельному человеку, телефонным звонком на каждый аппарат или включением всех мониторов. Главное, что все было очень убедительно. Жизнь ничего не стоит, прошлое - иллюзия, душу написали на компьютере, а любимые - лишь электронные призраки. Боги, демоны, рай и ад - всё умещается на жестком диске.
Теперь надо было искать людей, которые еще способны были на поступки - требовалось силовое обеспечение. Хорошо, что он помнил биографии всех тех, кому недавно открыл двери в бытие.
Улица Подольная, четвертый дом - когда-то там жил купец Игнатьев, потом была коммуналка, потом все радикально перестроили и несколько раз поднимали дом из полного праха. Там жили "физики" - несколько человек из семнадцатой "ветви" его виртуальных разработок, которые были уверены, что попали в параллельный мир.
- Мне Физула,, - без лишних церемоний Хлористый постучал в парадную дверь.
- О чём говорить?
- Горсточка лактиноидов не нужна? Со скидкой отдам.
Только тут дуболом, который сторожил вход, сообразил, что с ним говорят на его родном языке. Распахнул дверь, втащил ключаря, обнял, сам провел в подвал. Всё пытался дознаться, как дела в Изеншорхе. Хлористый успокоил его парой туманных намёков и свежим анекдотом о жене министра торговли.
Физул, маститый ученый и талантливый интриган, был куда более крепким орешком. Он, сидя за колченогим столиком при свете неоновой лампы осмотрел принесенные ключарём цилиндрики - с кислой миной и показным раздражением, будто и не нужны были ему эти элементы. "Установка перехода", накрытая плёнкой, заполняла почти весь подвал. Кажется, здесь поверили, что смогут вернуться в виртуальный мир. Самообман, но порой только он дает надежду.
По бокам от столика стояли крепкие ребята, намекая на вежливость и сговорчивость.
- Этого мало...
- Я же не понесу в кармане два центнера? - иронично заметил ключарь.
- Нам еще диоды нужны. Шестисотые, "У"-типа.
- Поищем, найдём.
- И быстро, - брыли у Физула свисали, почти как у бульдога, но в глазах светилась совсем не собачья подозрительность.
- Халява круглосуточно - это обман круглосуточно. А я работаю честно. Не даром.
- Сколько?
- Ты предлагаешь расчет в денежных единицах Изеншорха?
- Так ведь не здесь, а там, государство оплатит.
- Нам не по пути, профессор, в вашем прекрасном государстве мне делать нечего.
- Что просишь в оплату?
- Содействие. Мы приходим в место "Х", ваша команда берет то, что хочет, я беру своё. Электроника и лактиноиды меня не интересуют.
- А если твоя доля - уже готовая установка перехода? - Физул подозревал слишком элегантный обман.
- Нет. Это человек.
- Идём прямо сейчас?
- А сколько твоим бойцам надо на подготовку? Мне тут еще одну команду надо поднапрячь.
- Тогда через полтора часа.
- Задаток - на столе, - улыбнулся ключарь. Искренняя улыбка отчего-то плохо шла его сорокалетнему, обветренному лицу и Хлористый выработал улыбку вежливую, пустую и скользкую. Ей верили больше.
Индустриальные миры - из тех, за которые отвечал ключарь - не смогли предоставить второй такой же команды. У летунов сошел с ума командир и сильно расшатались нервы у остальных - чтобы поставить их на ноги, требовались сутки интенсивной работы. Было несколько путешественников, которые "просыпались" в своих машинах на одной из улиц Козельска и считали, что это был сон. Но с дракой почти у всех было слабовато.
Оставалась семья "старожилов".
У каждого ключаря была на примете такая - они просто жили здесь. Из разных миров приходили гости, кто-то безобразничал, иногда начинались трудные, совсем как сейчас, времена. Но всегда был дом, надо было вести хозяйство, мастерить электрогенераторы и репликанты белков, ухаживать за оранжереей. Когда семейство становилось слишком большим и шумным - так получалось, что часть детей связывала свои судьбы с пришельцами. Они пропадали неведомо куда. Если роду грозило вот-вот исчезнуть, то наоборот - кто-то из виртуальных гостей становился мужем для одинокой вдовы, а заблудившаяся в городе девушка утешала старость отшельника.
Макариха вдовствовала уже который год, но семеро детей превращали дом в балаган. Когда Хлористый постучался в дверь, его тоже не сразу узнали, только старший сын провёл ключаря на кухню. Там витали вкуснющие запахи, а хозяйка колдовала над средних размеров кастрюлей.
- Сколько лет прошло - двадцать? - Макариха готовила кашу, - Как в прошлый раз пришел, погостил, все уши своей лапшой завесил, так и сейчас распинаться будешь?
- Что в прошлый раз было, то быльем поросло. Я вот, в заморозку попал, мало что и помню, что за это время случилось.
- То-то я гляжу, рожа у тебя не поменялась, - фыркнула Макариха.
- Но там где я был, интересную вещь мне рассказали... - голос у ключаря стал серьезен.
- Ой, только не говори про повара-универсала или про денежную машинку, это я тогда верила в сказочки...
- А теперь городок могут зачистить. Под ноль, чтобы сызнова процесс начать. Гарантии в этом вопросе нет, как понимаешь...
- Что, там вот взяли и решили, - она ткнула пальцем в потолок, - от Козельска мокрое место оставить? И ты прям ангел спаситель на палочке верхом, аккурат что-то тебе от нас надо?
- Бомба затянет килотонн на двадцать, не больше, но нам здесь всем хватит.
- Фррр... - не поверила Макариха, - Они бы вирусами на всех потравили, не понимаю я, что ли? Нафига им с радиацией возиться?
- А кто сказал, что бомба будет атомной? - ключарь поднялся, - Ты не поверишь, во что они её спрятали. Мне нужны хорошие снайпера прикрыть тылы, а дворец бракосочетания возьмут ребята покрепче. Я не могу одолеть судьбу, но есть шанс, что наверху передумают.
Не будь много лет назад между ними странного романа, не попытайся Макариха пробить голову Хлористому чугунной скородой, и не плачь потом ночами - ничему бы она не поверила. Но так ей отчего-то стало страшно, что давний знакомец не врет и ему действительно очень нужны умелые бойцы, чтобы спасти её мир.
- Фома! Живо всех сюда!
Дворец бракосочетаний сегодня выглядел откровенно паршивым местом. Ни шумных свадебных эскортов, ни красивых молодоженов, ни даже подсветки. Несколько сгоревших машин на подступах, следы взрывов, но самое неприятное - бесцельно слоняющиеся вокруг люди. Они были вполне здоровыми, только вот любой фронтовой врач из мира Тролькё сходу зачислил бы их в группу живых мертвецов: бормотание, пустые лица, но быстрые, чуть подергивающиеся руки.
- Саркофаг в левом крыле, в служебных помещениях, - перед лицом Хлористого парила голографическая модель дворца, - Заходим, аккуратно, без ярости, отодвигаем всех посторонних. Как я забираю тело из саркофага, делайте, что хотите... И поскорее, можем опоздать.
Четверо сыновей Макарихи через микрофоны слышали инструктаж, но были уверены, что в некоем теле пребывает "взрывчатая" душа.
Группа "физиков-экспериментаторов", а ребята действительно были крепкие, рванулась от квартала старой застройки, через асфальт и редкие кустики, к модерновому, черно-белому зданию. Хлористый был среди них.
Он совершенно не удивился, когда несколько плиток из мостовой, вдруг поднялись в воздух. Плитки были будто на гигантской невидимой механической лапе или на переворачивающем рычаге конвейера - оторвались от земли, описали полукруг, и, разогнавшись, были готовы ударить по людям. С крыш в ответ было несколько выстрелов - сыновья Макарихи, не видя, кто управляет плитками, убили нескольких "отрешенных". Но плитки и так бы промахнулись - "мухобойка" очень капризная штука, хорошо прицелить не выходит.
- В сторону, разбегаемся, тогда не прибьет! - ключарь уже догадывался, кто ждет его в здании, - В дверях пчёлы будут!
"Мухобойка" ударила лишь двоих: уже в начале парадной лестницы подпрыгнули мраморные плиты облицовки, увернуть было невозможно.
Пчёл в здании было много, а густейший запах мёда туманил голову.
- Щербань!! - заорал Хлористый из-под капюшона с сеткой, - Чего удумала?!
Против такой гадости отлично подошел бы огнемёт, но ни бензина, ни даже спирта в подходящих количествах достать не вышло, потому, как могли бережась, бросали гранаты.
- Мне тоже одиноко, - кричали откуда-то сверху.
Парадная лестница на втором этаже сменилась узкими коридорами "для служебного пользования". Стало полегче - от пчёл можно было закрывать двери.
- Солярий в левом крыле, в левом - это туда, - виртуальные миры, из которых приходили люди, порой различались в мелочах, подлых в такие жаркие секунды.
- Что там может быть!? - самый крепкий из "физиков" озвучил вопрос начальства: Физул сидел у микрофона в своём подвале и отслеживал ход штурма.
- Звери, гады, что-то живое, иначе бы она уже вскрыла дверь, - Хлористый сказал первое, что пришло в голову.
Ошибся.
"Мухобойка" сработала и в здании - кафель с абстрактным орнаментом по обоим сторонам коридора вдруг превратился в ладоши великана, а люди стали мухами. Короткий хруст, и все, кто бежал впереди, стали человеческими останками вперемешку с треснувшими кафельными плитками. Ключарь в первую секунду выпал из ритма схватки, и. смотря на всё будто со стороны, не мог понять, куда она смогла убрать импульс отката, и это без открытого неба над головой.
Но сзади бежало еще трое "пришельцев из параллельного мира", впереди была цель и голова вдруг заработала сама собой.
- Стреляйте по стеклам! - крикнул он сыновьям Макарихи.
Пули в несколько секунд разбили стеклянную крышу. Короткий крик, потом странный глухой удар, от которого дрогнул пол и возникла секундная слабость в ногах.
В солярии на белом полу сверкало стеклянное крошево. Одну из стен почти пробило, была видна арматура. В центре пульсировал "комнатный смерч", вихревой поток, который нес в себе гантели, булыжники, песок и был своего рода маховиком, в который можно было сбросить любой импульс.
От Щербани почти ничего и не осталось.
Но вот у металлической восьмигранной двери, сделавшей бы честь любому сейфу, стоял неприметный человек, с серым жезлом в руках. Хлористый меньше всего ожидал увидеть здесь восьмого ключаря.
- Она как с ума сошла, хотела весь свой гарем по-быстрому воплотить и на корабль, - извиняющимся голосом объяснил Карпов.
Восьмой немного исказил истину - дело было не в гареме, но в общине. Однако этого уже никто никогда не узнал.
- А у тебя какие запросы? - осторожно спросил Хлористый, пытаясь сообразить, чем, кроме размазывания по стенке, ему может грозить жезл в руках коллеги.
- Хочу в Ярославль. Когда от вас вышел, то здесь и окопался, в шкафчике.
- Всё момента поджидал, - улыбнулся Хлористый, - Умеешь ты, Карпов, чёртиком из коробочки выпрыгнуть.
- Эй! Наши лампы! Вещества! - живые люди за спиной Хлористого властно требовали своей доли.
- А мы вдвоём сможем дверцу-то?
Восемь ладоней ключарей для восьми замков - тогда дверь уходила окончательно, открывая все пути. Единственный человек мог открыть её лишь в одну сторону, и лишь один путь был ему доступен. А куда он выводил - оставалось вопросом случая.
Карпов захохотал.
- Вот большой палец к петле приложи, да, так.
И тут не просто дверь, но вся стена, которая была её основой, её носителем, вдруг повернулась вокруг своей оси так легко, будто ничего не весила. Хлористый еле успел отскочить.
- За кулисами всегда самое интересное, - восьмой ключарь изобразил поклон.
В наглухо экранированном от остального мира коридоре было столько оборудования, напичканного редкоземельными металлами и готовыми транзисторами, что "физики" успокоились и думали лишь о том, как вынести это добро.
Карпов прошёл к обручу, а Хлористый - к "саркофагу".
На дисплее уже была фотография Клары, и машина завершила сборку тела. Ключарь нажал кнопку извлечения.
- Хлор, ты? Откуда? На вокзале какой-то сумасшедший старик сказал, что меня сейчас выкинет в другой мир, кхе-кхе, потом слезоточивый... - она хлопала себе ладонью по груди, стараясь избавиться от фантомного кашля, и непонимающе оглядывалась вокруг. Кузьмин всё-таки сказал ей пару слов.
Следующие несколько минут криков, непонимания, шока, ужаса - почти не сохранились в памяти Хлористого.
Новая картинка: они с Кларой сидят на краю крыши, смотрят на город, и он пытается - торопливо и временами косноязычно - объяснить ей суть ситуации. Они как бы в двух полусферах: большая, охватывающая весь Козельск, которая халтурно имитирует небо, и малая, маскировочная голограмма, которая делает их невидимыми для сыновей Макарихи, всё еще не теряющих надежды застрелить носительницу "взрывчатой души". Она все никак не может поверить.
- Можно легко стать почти богом, пара апгрейдов психики, потом ты переносишь себя в машину, и все, растешь без пределов. И таких вокруг много, людям остались резервации. Я пока в миродержцы не хочу, я еще...
- Тот курортный Аёхен, все города, весь тот мир - это иллюзия, программа, в которой настоящими есть лишь тени душ. Ты вот настоящая. Еще сколько тысяч, а остальное призраки. Таких миров множество и здесь вроде как реальный закуток, прийти, перекурить, воздухом подышать.
Вспыхивает картинка той части виртуального древа, за которую отвечает Хлористый, и он пальцами перебирает тусклые жемчужины.
- Вот здесь гуркхи победили в шестьдесят втором, здесь революция восьмого не удалась, тут все погибли, а вот здесь жила ты, недолго жил я, остальные.
Клара мучительно пыталась осмыслить все те слова, что лавиной обрушивал на неё любовник, но сознание, только уцепившись за что-то одно, почти сразу теряло точку опоры...
- Когда-то, только всё с Козельском начиналось, мы были гордые мистики, будущие ключари. Чего только не начитались и вот решили, что сможем сами создать сверхсущество, выпестовать ангела или прийти ближе к Единому или... Всего не упомнишь. Потому нужен кусок реальности в виде настоящего городка и бесконечные виртуальные полигоны. И знаешь, нам повезло. Услышали, дали немного ресурсов, подкинули технологий. Всё завертелось. Мы гнали по призрачным лабиринтам миллионы крыс, и сами были такими крысами, мы хотели, чтобы при попадании в Козельск, они оказались умнее компьютеров, совершеннее машин, видели будущее, читали прошлое, воскрешали мертвецов, чтобы... У нас были такие большие запросы, а чего мелочиться? Ведь этих душ может быть столько, сколько позволят сервера в шахтах под городом.
- Но всё напрасно, понимаешь? Не родилось телепатов, не воплотились ангелы. Если и были провидцы, то они догадались так ловко удрать, что мы их не заметили. Фабрика миров не дала нам карманного бога. Мы ключари при храме, который составляют миллионы программных душ, мы даем пропуск в реальное бытие, но нет нашем храме икон, и не творятся здесь чудеса. Мы не доросли до чудотворцев и остались геймерами.
Перед ними, прямо из волн Жиздры поднялась призрачная голова дракона, но двухголовый человек, который с набережной управлял голографической картинкой, он слишком много от неё хотел - попытался прыжком оседлать призрака и полетел в воду. Позади "физики", ругаясь, пытаясь на самодельных тележках-кравчучках, вывезти побольше деталей. Хлористый понятия не имел и не хотел сейчас думать, как они в порванных капюшонах собираются миновать вестибюль с пчёлами.
- И мы стали как аттракцион, как случайное зрелище, которое наблюдаешь раз в день, да и то со скуки. То ли хомячки в клетке, то ли цветок в горшке. И вот сегодня аттракцион делят, размножают, выводят колонию - называй как хочешь. Там, в новых вселенных или просто на новых планетах, мне будет одиноко без тебя, Клара. И если я когда-нибудь решусь преобразиться, вырасти над собой, мне тоже будешь нужна именно ты...
Карпов наконец-то наладил обруч перехода и с легким хлопком переместился - а в Ярославль или куда еще, ему было виднее.
- Ты можешь вернуть всё, как было?
- Нет. Создать мир просто, но ты сама скоро не захочешь ходить в те ясли.
- А я...
- Клара, - его голос наполнился нежностью, - Некоторым призракам лучше знать, что они - призраки. Тогда есть шанс обрести плоть. Ты - одна из таких.
Они всё еще понимала слишком мало, и настоящее понимание не могло прийти быстро. Нужно было самой создать хотя бы несколько миров, чтобы осознать... Все решали чувства и воспоминания. О первом разговоре в трамвае и прикуренной сигарете, о ловкости пальцев и умении вовремя промолчать. О всей той борьбе, иллюзорности и одновременной серьезности которой она ещё не ощущала.
Клара согласилась.
На площадь перед дворцом начинали сходиться будущие путешественники. Портал открылся спустя четверть часа.