Аннотация: Имитация почти машиной локального конца света с целью ощутить себя человеком.
Бескаравайный С.С.
ИНЪЕКЦИЯ ТЕУРГИИ
Серая, с жирным блеском, стена мало изменилась с прошлого раза. Такая же высокая, неприступная, с чуть заметным изгибом, будто на земле гигантским циркулем очертили круг, а по линии установили эту стальную громадину. Дверь с крошечным окошком всё так же казалась совершенно посторонней на этой монументальной стене, она разрушала иллюзию монолитности, неуязвимости. Она была пломбой в зубе у тираннозавра и хозяева никак не позаботились скрыть это вопиющее противоречие. Разве только прибавилось ползучих лиан, непонятно как державшихся на стене, и целившихся в любого гостя бутонами своих будущих цветов.
Впрочем, этот конкретный гость знал как лианы умудряются приклеиваться к сколькой стене, и чем грозит бронебойный плевок их фальшивых бутонов. Когда-то он сам модифицировал первое поколение растений, которые стали внешней охранной системой, и сейчас, стоя перед дверью, рассматривал новые разновидности убойной фауны с тем молчаливым одобрением, с которым наставник вглядывается в работу своего прежнего ученика.
- Ваше полное имя? - проскрипел механический голос из окошечка.
- Дохните, - из раскрывшегося окошка выдвинулся маленький рупор на шланге.
- Хэ!
Без лишний слов дверь открылась и "третий Адам" зашел на территорию общины. В шлюзе его проверяли еще несколько раз, просвечивали и сканировали на предмет мелких пакостей, но это была скорее дань традиции, чем реальная необходимость.
"Плетенка" тоже мало изменилась. Вся внутренняя площадь была большим садом, который пересекали галереи. Кирпичные, деревянные, легкие бамбуковые, из прозрачных панелей, даже из стекла. Они зарывались в землю, взлетали выше деревьев, прочно стояли на фундаментах или вообще раскачивались на подвесах. Главное, что ни одна из них не пересекалась с другой, и получалось какое-то странное подобие ткани.
Вартан направился к той, которая была сложена из соснового бруса.
- Ба, какие люди!? - навстречу ему вышел тучный мужчина в зеленом халате, - Тебе не хватает только котелка и тросточки, будешь изображать джентльмена.
- Привет, Влад, - гость пожал протянутую руку, - Как жизнь, как настроение?
- Тоскливо... Проходи.
Галерея в обе стороны резко поднималась над землей, и там были лестницы, но в самой низкой точке, там где она касалась земли, хватало места для маленькой кухни.
- Гурдол заматерел, сейчас его не узнать, - Влад усадил гостя за стол и рылся в шкафчиках, - Всё верхами ходит, человеком и по целому дню оставаться не желает. Злится из-за этого.
- Если он делает это слишком показательно, значит нашёл способ контрабандой записывать воспоминания, - логика никогда не изменяла Олефиру.
На столе появился поднос, отягощенный чайником, да еще кофейником, корзинкой с печеньем и прочими заедками, и, в придачу, блюдцем с нарезанными помидорами.
- Намекаешь, что барьер обошёл? А доказательства припас?
- Снаружи редко используют доказательную базу, - Вартан отхлебнул кофе, - Если Гурдол период от смерти до смерти проживает со сверхпамятью и подвинченным разумом, то по ограничениям эта память стирается. Значит, после воскресения ничего помнить не будет, не прошлые месяцы, а сплошные дырки. И ты говоришь, что он "заматерел", в лидеры идет?
- Котелок не только у тебя варит, - Влад почти не пил, больше налегал на пончики, - На одной логике тут не проедешь. Все наши жульничество ищут, проверяют. И память у него часто отказывает. Тебя давно не было, придется вползать в дела.
- Всё так сильно изменилось?
- Ну, ты загнул. Всё неизменное осталось на своих местах.
- Тогда, может быть, он просто выучил темы разговоров? И ему нечего стало запоминать?
- Да нет... - Влад задумался, - Лучше скажи, как ты сам. Отдохнул? Слышал, ты чуть не женился?
- Чуть-чуть не считается, - улыбнулся Вартан, - Хотя всё еще можно доиграть.
- Боишься размякнуть? Или не хочешь семьи?
Каждая галерея в общине не просто так была совершенно отдельным строением, ограждавшим её обитателя от зрелища соседских лиц. "Цикличники" скорее привязывались к вещам и сюжетам, чем к людям.
- Юлька считает себя феей, - Вартан вздохнул, - Добрым духом той сорокаэтажной башни на Объездной улице. Встречает рассвет мелодией на свирели. Расставляет по комнатам вазы с заколдованной сиренью. Еще танцует.
- Ей хорошо там?
Вартан кивнул. В башне, кроме неё, людей не осталось - её иллюзиям была обеспечена полная свобода. Хотя нет, было несколько виртуалов, но они так давно лежали в саркофагах, так основательно переселились в свои призрачные миры, что никогда бы не вышли обратно.
- Так женись! - Влад хлопнул гостя по плечу, - Она всё равно ничего не поймет из твоей жизни. Выходит, не разочаруется. Или за детей боишься? Брось, у кого из нас не было такой проблемы? Если не будешь их просвещать, вырастут такими же добрыми духами. Или гномами станут, гы...
- Просто у тебя всё выходит, Влад.
- Ну, не без этого. Ты лучше скажи, зачем пожаловал?
- Бой в котором часу?
- Оо! Хочешь присутствовать?
- Мне надо с Алексеем переговорить, - по лицу Вартана стало ясно, что дело серьезное, - Лично и до боя. Надо успеть.
- Лично? А обеспечение? - Влад постучал пальцами по своему правому виску, подсказывая, что коммуникации живут и обеспечивают хорошую конфиденциальность, - Или думаешь, что нас так плотно под колпак взяли?
- Колпак не при чем. Надо и всё.
- Ты хочешь его убить? На тебя это совершенно непохоже, - задумался обладатель зеленого халата.
- Так будешь помогать или нет? - тонкий расчет времени дело хорошее, но пустые разговоры моли всё испортить.
- Пошли, - Влад поднялся, недовольно кривя губы, - Только вряд ли он захочет с тобой говорить.
Квадраты земли, которые оставались между галереями, были превращены в маленькие сады, в уютные дворики. Реже там стояли тренажеры или качели. Галереи можно было перейти по моткам, пройти короткими подземными переходами, а иногда галереи превращались в чистую формальность - набор колонн под прозрачной крышей.
Ближе к центру круга, очерченного стальной стеной, галереи уходили в землю, оставляя на поверхности плетенку из покатых, заросших травой валов.
В самом центре уже толпился народ. Несколько десятков человек поделились на две группы, которые медленно, как бы между прочим, сходились к намеченному квадрату. Еще несколько зрителей стояли на валах.
Влад несколько раз хлопнул в ладоши и помахал рукой в сторону ближней "толпы". Олефир отвлекся, взглянул на виртуальный уровень общения - там было что-то похожее. Две настороженные группы шли навстречу честной схватке, и все свои силы тратили на обеспечение этой самой честности. Тяжело было проскочить мимо их блоков, проверочных сканирований и встречных сообщений.
Влад хлопнул его по плечу - дескать, я сделал что мог - и дальше Вартан пошёл один.
- Разрешите? Позвольте? - он самым наглым образом начал протискиваться сквозь толпу, будто на вокзале. Ему не препятствовали, почти не мешали, но всё равно "третий Адам" не успел. Обе группы остановились, и два человека оказались лицом к лицу. Вартану оставалось только смотреть на схватку из-за плеча Юргена.
Во внешности бойцов не было ничего военного или хотя бы тренированного. Не слишком стройные, хотя и не толстые, в самой обыкновенной домашней одежде. Гурдол вообще был в тапочках, которые весьма неловко отбросил.
Это были последние секунды показухи и видимости миролюбия. Оба уже открыли доступ к "безразмерной памяти", альтер эго каждого, оцифрованная личность, было готова взять управление на себя.
В центральной точке, как овеществленная игла невидимого гигантского циркуля, в траву был воткнут длинный и широкий столовый нож.
- Терлим бом бом, терлим бом бом, - напел себе под нос Алексей и они бросились друга на друга.
Глаз еще успевал подмечать их движения, но постороннему человеку стало бы плохо от той беспощадности, с которой они отдавали приказы собственным телам. Рвались мышцы и тянулись сухожилья. К чему жалеть то, от чего ты избавишься через несколько секунд? Несколько ударов, захват, переворот, миг неподвижности, когда один пытался пересилить другого, финальное движение, почти что сальто, и вот слышится хруст позвонков.
Алексею не повезло.
Гурдол выпустил его шею из захвата, вздохнул, отошёл на пару шагов и вытащил из земли нож.
- Чертовы обычаи, и проклятая романтика. Зачем, скажите на милость, я их одобряю? - прохрипел Гурдол и судорожным, неловким движением воткнул себе нож в сердце.
Гудение голосов, довольные крики и осуждающее бурчание. Группы поддержки и зрители очень быстро смешались в одну толпу, где все стали вспоминать прошлое и прикидывать варианты будущего.
Вартан подошел ближе к двум телам, и осматривал их с отрешенным выражением лица.
- Кхе... Ну что, поговорил? - Влад прокашлялся за спиной.
- Разговор с Алексеем дал бы одни результаты, с Гурдолом получится по-другому, - вздохнул "третий Адам".
Забавно подпрыгивая на кочках и лавируя между людьми, к телам подъехало полдюжины роботов. Человеку по колено, они напоминали игрушечные экскаваторы, только вместо кабины у них были манипуляторы с клещами. Не мешкая, они стали разнимать останки, действуя с залихватской ловкостью веселых патологоанатомов. Всё правильно - кровь должна была уйти в землю, а пепел развеяться по округе. Но Вартан не улыбался, а только смотрел, как снимают крышку черепа Алексея и свету предстают привычные извилины, опутанные паутиной дубль-системы. Каждый из бойцов в момент схватки получал доступ ко всем возможным библиотекам и боевым программам рукопашного боя. В придачу та оцифрованная копия их сознания, которая не зависела от смертного тела и прямо сейчас продолжала жить, могла давать любые советы.
Олефир ощущал, что и сам может призвать своего двойника, даже уже не двойника, а титана, который непрерывно существует уже не один десяток лет и продолжает совершенствоваться, но пока этого не делал. Слишком мало времени прошло с его собственного воскрешения, он не хотел утрачивать человечность за несколько дней.
- Вартан!?
- Юдина? - он поднял глаза, и первое, что увидел, был какой-то сложный, полуживой пирсинг, эффектно смотревшийся в её декольте, - Ты дьявольски похорошела.
- Ну-ну! - она погрозила ему пальцем, - Будешь ждать, пока Гурдол приклеит себе коньки?
- Да, болтаться здесь еще пару часов, - он неопределенно малхул рукой.
- Влад, Вартан, ай да ко мне, - она повернулась и, шурша коконом из юбок, стала выбираться из толпы.
Её галерея была как выступающий из земли обод алюминиевого обруча. Внутри - хромированная сталь, стерильная чистота и множество зеркал. Кружева и ткани превращали Юдину в единственный предмет созерцания.
Все трое сидели на высоких барных стульях, как фазаны на жердочках и делали вид, что пьют кофе.
- Ты всё ходишь, чего-то там ищешь? Вартан, на черта тебе сдались эти "натуралы"?
- Они интересны всем нам, иначе мы бы мы не держали столько колоний.
- Мне все эти муравейники уже почти надоели, - она изящно оставляла мизинец.
- А скольким беднягам ты отсекла голову за время моего отсутствия. Неужто так скучно без развлечений над людьми?
- Ну я же Юдина, - он возвела глаза к небу, - Надо быть похожей на своё имя.
- Хорошо что я не стремлюсь соответствовать своему, - фыркнул Влад, - Тебе достаточно отрубить голову бедному ухажеру, а мне пришлось бы сажать на кол тысячи людей.
- Деревяшек не напасешься, хи, - прыснула Юдина, - И кровь такая отвратительная на вкус.
- Вам удалось купить патенты на эффект "Пуй 19"? - Вартану надоело обсуждать их старые привычки и сказки прошлых лет, - Или на борированные изоляторы? В силе та собственность на марсианские участки? В сети вы напустили столько туману и ложных сообщений, что я уже не могу сказать точно, где истина.
Можно было бы спросить у Альтер эго, но тогда зачем вообще говорить с людьми?
Юдина замолчала.
- С патентами глухо, - Влад нахохлился, - Отобрали наши документы, завернули прошения и выписали компенсацию с величиной с кардионасос. Участки пока за нами, исков не подано. Арки по-прежнему наш партнер, свои договора исполняет.
- А изоляторы мы сами делать начали. В Котельниково линия запущена, - чуть ехидным голосом дополнила Юдина, - Или не веришь?
- Теперь - верю, - единственный глоток из микроскопической чашечки. Вартану надо было сменить тему, - Мишка и Олька еще балуются экстрасенсорикой?
- Всё та же фигня, - Юдина виртуозно пожала плечами, отчего создалось впечатление, что с неё сейчас соскользнет платье, - Лучше расскажи, как твои проделки? Слышала, ты целую войну организовал?
- Ну, разве этой война? Небольшая вендетта с целью социального оздоровления, - и Вартан в деталях рассказал и даже виртуально показал интригу, в которой он стравил две общины, и которая теперь будет смыслом существования для нескольких сотен людей.
Словом, они хорошо провели время.
Гурдол торопился ожить. Не стал ждать, когда проведут комплекс "прихорашивания" свежего тела, поэтому кожа на пальцах еще как следует не растянулась и ладони производили впечатление младенческих.
Формальное рукопожатие и равнодушный взгляд.
- Пришёл раздувать во мне надежду?
- Это бесполезно, - Вартан сложил руки за спиной, - Надо взывать к обычаям.
Они стояли на траве перед галерей, сложенной из гранитных блоков.
- Обычаи ведут нас к единственному исходу. И вся твоя мистика ни стоит ломанного гроша.
Где-то в виртуальности Вартан высветил результаты экспериментов, все последние данные по отыскиванию чудес. И тут же получил вал встречной информации. Общины "натуралов", которые содержали "цикличники", не давали подтверждения.
Прошел как бы мгновенный размен - собеседники выдавали всё новые порции сведений, применяли всё более изощренные аргументы.
Результат обоим был известнее заранее. Чётких подтверждений нет. Чудеса, присущие только человеку, в мире отсутствуют.
-Ты понимаешь, что эти поиски - последнее, что делает нас людьми.
- Есть еще капризы, - улыбнулся Гурдол.
- Именно потому, что это капризы - наши откажутся от них.
- Да, откажутся. Пора преображаться. Ты ведь не человек, Вартан. Ты придаток своего электронного "я", и без него твои надежды станут всего лишь фантазиями.
- Так давай найдем другие надежды?
- Хватит. Это слишком дорого. Я закрываю "манеж", - Гурдол бы неприклонен.
- Не могу возразить, - Вартан сменил аргументацию, как змея кожу, - Я хочу быть режиссером этого закрытия. Оставь мне всё. Это не замет больше нескольких дней.
Виртуальность, как заревом пожара, осветилась расчетами возможного жульничества Вартана. Не захочет ли он исказить мониторинг, чтобы получить неожиданное "чудо".
- Брось, Гурдол. Ты же не собираешься отравить всех одной порцией крысиного яда или послать туда "секатора"? Это скучно.
- Верно! И правда! - остальные цикличники, которые виртуально прислушивались к разговору, поддержали Вартана, - Пусть будет хорошее финальное представление!
Гурдол думал.
- Мониторинг мой. Трое суток твоих. И обе группы ты будешь работать одновременно.
- О чём разговор? - Вартан неожиданно согнулся в шутовском поклоне.
Фокус был в том, чтобы смотреть в её глаза, ни на секунду не отрываясь.
- Первый шаг, второй, третий.
Они держались за руки, почти упирались лбами и боком шли через широкую красную полосу.
- Седьмой, восьмой! - надо было считать вслух и как можно громче.
Мирон вспомнил, что забыл закрыть ящик с инструментами, и если младший брат обнаружит это - перепортит в момент. Дафна вспомнила, что некому убрать поставленное в квашне тесто.
- Шестнадцатый! Семнадцатый!! - они не обращали внимания на свои сомнения, но шаги всё равно делались меньше.
- Двадцатый! - здесь всегда приходил страх, беспричинный и нелепый.
- Двадцать седьмой, - стали неметь руки, и кричать уже не получалось.
- Тридцатый! - они оба завопили и бросились обратно.
Добежали, почти что упали на скамейку. Сердца бешено колотились, не хватало воздуху, пальцы сводило судорогой. И всё-таки они были на тридцатом шаге.
- Только влюбленные бегают через полосу. Еще иногда мальчишки, но на обуви остаются следы краски, и за такое дело нагоняй обеспечен.
На лавки сидел третий человек - лузгал семечки, смотрел вдаль и разглагольствовал. И они его не знали. Это было настолько неожиданно, что они даже не удивились. Дафна в первую секунду подумала о маске, ведь в прошлом году Гронин нацепил бороду и так ловко изменил голос, что ему едва не поверили. А тут открытое лицо, не в краске или креме. Костюм-тройка, как у аптекаря.
- Ты кто? - с присвистом выдыхая воздух, спросил Мирон.
- Это сложный вопрос. Давай начнем с простого - я оттуда.
- Из тех домов за дорогой?
- Нет, дальше, очень далеко. Надо целый день идти.
- Так и пришли? - не поверила Дафна.
- В принципе, да, - пришелец вздохнул, - Если сразу к делу, то я могу перевести вас на ту сторону прямо сейчас. Между прочим, с гарантированным возвратом.
Они замолкли.
- Кстати, меня зовут Вартан.
Влюбленные продолжали молчать и почему-то даже взялись за руки. Он был добрый, этот пришлец. С открытым лицом, честным взглядом, искренней улыбкой. Такие не обманывают. И всё же.
- Хорошо-хорошо, силой я никого не тяну. Могу просто научить идти до сорокового шага.
- Как? - не вытерпела Дафна.
Вартан подмигнул ей, оживленно потер руки и вскочил с лавки.
- Представьте, что вы и есть красная полоса, что вы сливаетесь с ней. Поднимайтесь, становитесь перед ней, пока не наступайте. Да, вот так. Берётесь за руки и представляете, - она первой протянула руку над полосой и Мирон подставил свою, как опору, - Вот вы часто воображали себя одним целым, и уже было хорошо, а теперь подумайте, что те ворсинки, которые упираются в подошвы ваших башмаков, они ведь одно целом с ними, нет ни малейшей щели, значит.
- У меня нога не поднимается, - удивился Мирон. Ему казалось, что та сила, котрая раньше не пускала его вперед, теперь со свистом проносится где-то над голвоой, а он низкий, млаенький и совершенно незаметный.
- Едина с дорожкой та нога, которая впереди, а та подошва, которая сзади, уже отслаивается, - он торопливо ходил вокруг пары, - Вам надо сохранять целость, постоянно сохранять целостность, идти быстрее, потому что сзади нет единства и только впереди.
Его голос увещевал, наставлял, помогал. Немножечко шутил и даже умудрился рассказывать сказки.
- Асфальт, - Мирон смотрел под ноги, он первым шагнул с красной полосы. Потом он поднял глаза.
Бесконечный, неостановимый поток машин. Больших, маленьких, Длинных и высоких, как дом шерстобита, и совсем крошечных, прыгавших, как лягушки. Поток нёсся мимо них, проходил на расстоянии вытянутой руки. В уши им проник грохот, срежет, свист, лязг - сочетание всевозможных звуков и шумов, которые они только слышали в жизни.
Влюбленные еще никогда не бегали так быстро. Удивительным было то, что они не бросились дальше, за линию садов, по домам, дрожать в подвалах, а всё так же упали на деревянную скамейку, крашеную белой краской.
Вартан неспешным шагом миновал кранную полосу и подошел к парочке. Они снова держались за руки, и им было страшно.
- Это всё мелочи, - пришелец бодро прокомментировал их путешествие.
- Ничего себе мелочи. Что это вообще такое, ничего ведь не видно и не слышно! И, вообще, там же Толяйтисы должны жить!! - у Мирона в эти самые секунды резко менялось представление о внешнем мире.
- Мелочи, самые натуральные, - Вартан наставительно погрозил им пальцем, - Теперь о серьезном. Я посланник божий. Верите?
Дафна кивнула за двоих.
Пришелец вдруг огорчился.
- Нельзя же сидеть с таким видом, будто я вас гипнотизирую? Вдруг я бы сказал, что через неделю будет конец света, неужели бы тоже поверили?
Теперь они молчали. Вартан подумал, что если всё оставить как есть, то пару секунд спустя в них проклюнется недоверие.
- Ладно, бегите в Петровичу, скажите, что новый человек пришёл в кондоминиум. Насчёт бога я с ним сам переговорю.
Когда Олефир остался у скамейки один, он позволил виртуальному театру проникнуть в свою голову. "Цикличники" откровенно веселились, комментируя его последнюю шутку, мелькали кадры удивленных глаз Дафны и перекошенного от ужаса лица Мирона. Вартан вздохнул, поправил галстук, и неспешным шагом отправился вслед за влюбленными.
Церковь была построена без единого гвоздя. По прошествии нескольких лет дерево наверняка бы потемнело, стало серым и потрескавшимся, но его вскрыли хорошим лаком (общинники даже не подозревали, насколько он хорош), и липа, ясень, клён сохранили весь свой свет и ту особую полупрозрачность, которая делает свежее дерево похожим на живой янтарь. Трехэтажные дома вокруг, построенные уже из песчаника, должны были противостоять этой хрупкой красоте, однако архитектор нашел неуловимую линию гармонии, соединявшую купол церкви и двускатные крыши, колокольню и эркеры. Площадь перед церковью была обсажена липами, сейчас они цвели.
На фоне этой благостной желто-золотисто-зеленой картинки Вартан смотрелся пришельцем из другой жизни - кем, он собственно и был. Быстрым шагом он пересек площадь, искренне улыбаясь случайным встречным, но так же решительно уклоняясь от разговоров. Впрочем, желающих поговорить много не набралось - люди большей частью рассматривали пришельца из собственных окон. Он на секунду остановился перед крыльцом церкви, перекрестился и приоткрыл тихо скрипнувшую дверь.
Священник стоял у левого (вставить слово для обозначения того подсвечника).
- Отец Михаил?
Петровичем его звали за глаза.
Он шептал молитву и, скорее всего, просто хотел услышать речи названного гостя хотя бы на несколько секунд позже.
- Последние записи о внешнем мире, которым вы здесь еще доверяете, сделаны восемьдесят два года назад. Собственно выделение общины произошло раньше, когда основали Белокриницкий монастырь.
Шепот в ответ.
- Сложнее всего было с таинством священства. Вы боялись, что церкви больше не будет, и вы останетесь последними. Потому троим переписали генокод и отключили старение. И ты остался последним из них.
Вартан мог услышать каждое недоговоренное слово, мог, не сходя с места, прочесть эти слова по губам, но решил, что надо не вслушиваться, а вещать.
- Я могу пересказать все твои страхи и сомнения за каждый прошедший год, даже за каждую бессонную ночь. Пусть ты многое забыл, не важно. Главное, что я помню. И я знаю, что надо делать сейчас.
Тишина.
- Я не верю твоим словам.
Петрович и сам не знал, что община живет, дышит - едва ли второй год. А до того было безвременье, пустота. Несколько программ написали историю их "малого стада", создали летопись каждого года - сгенерировали несколько трагедий и пригоршню смешных происшествий. Вылепили характеры, расписали выю прошлую судьбу. А потом этот виртуальный проект пошел на материализацию. Крошечный мирок создали во всех мелочах. Даже пятна на скатертях от пролитого еще в виртуальном состоянии чая. Даже ноющие на погоду суставы у стариков.
- Ты прав, словами здесь совершенно не поможешь. Они бессильны перед верой. Помнишь, как был обращен великий инквизитор? Только вот целовать я тебя не буду. Я ведь не Христос и подобные жесты основательно вышли из моды, - хохотнул Вартан, и положил руку на плечо священника.
И сознание Петровича начало расширяться. Он стал как сфера, в которую вошли доски пола и горящие свечи, иконостас и стены. Он ощутил, как течет воск, как беззвучно скрипят бревна под напором ветра, как в солнечных лучах медленно нагреваются краски на иконах. Он стал пылинкой, порхающей над его рясой, и дотронулся до камней, что лежали в основе фундамента и которые уже много лет не видели света. Еще секунда, и он провалился дальше, но не вглубь земли, а ощутил, как сложена каждая песчинка, что есть сам свет, и гравитация. И его тянуло дальше, дальше...
Всё это было гармонично устроено, разумно, добротно. Совершенно.
Священник вдруг узрел - по-другому и не скажешь - разницу в деле человеческих рук, и в работе творца. На фоне бесконечно сложного орнамента бытия люди тянули свой, нескладный и рваный узор. И не было бы любви, бесконечной любви к людям - никогда им не было позволено так неумело, коряво изменять мир вокруг себя.
Священнику вдруг захотелось исправить хоть что-то, улучшить творения старых мастеров - ведь теперь видел, в чем их недостатки и наверняка было возможно прямо сейчас совершить маленькое чудо - но он удержался.
- Ты прав, такого надо добиваться трудом, а не единственным щелчком, - Вартан сам энергично, почти как кастаньетами, щелкнул пальцами, - Видение сейчас отступит и придет позже. С самого начала нельзя много, надорвешься.
В эту самую секунду ему приходилось повторять те же слова для другого отца Михаила, из контрольной группы. Они лежали в саркофагах, генетический код каждого совпадал с реально движущим "прототипом", а вместо воздуха они дышали раствором.
- И почему у тебя ни одно слово без шуточки не обходится? - священник поверил, еще не разумом, но уже сердцем. Однако эта манера гостя говорить о вторых смыслах слов или даже о третьих, но никогда о первых, она утомляла Петровича, и всё равно порождала сомнения.
- Отец Михаил, у каждого своё прошлое, и от него нельзя отказаться. Я ведь был клоуном, и отчасти навсегда им останусь, - из нагрудного кармана пиджака вдруг выскочила маленькая птичка на пружине, и Вартан, улыбаясь, заправил её обратно, - Кроме того, дьявол не улыбается.
Последние слова не очень убедили священника.
- И когда же ты ощутил, что перестал быть просто клоуном?
- Об этом я хочу поведать всем сразу. Позволяешь, отец Михаил?
- Дозволяю, - сам не зная почему, сказал священник.
Людей в общине всегда было ровно столько, сколько надо для наполнения храма - без толкучки и гомона, но и без пустых мест. Послушать человека в сером костюме-тройке собрались все жители. Младенцев принесли на руках и даже привезли на коляске умирающую Катерину Сергеевну, которой завтра должно было стукнуть девяноста три года.
Пришелец не стал заходить в предел (как называется ограда?), и стоял почти что в массе людей.
- ...за красной чертой суета машин и мало там места для человека. Обыкновенно люди живут в иллюзиях, и порой от зачатия до смерти так и не открывают глаз, - голос Вартана обрел твердость, решительность, - Меньшее число трудится в услужении машин, исполняя их пустопорожние капризы. Вы их глазах мы всего лишь атавизм на теле инженерной эволюции, и они бы могли запросто изжить нас. Я сам был клоуном и тридцать лет, сколько себя помнил, участвовал в лицедействах и балаганных представлениях. Меня обсыпали мукой, и я садился в корзинки с живыми цыплятами. И не было у меня настоящей надежды, потому как люди там, за чертой, мечтают разбогатеть, украсть хоть немножко денег, чтобы купить себе независимость от машин, а все равно ничего не покупают. Машины ведь умеют следить за людьми и разгадывать наши помыслы. Потому царит там бесконечное стяжательство и все гонятся за призраками, которых невозможно поймать.
Вартан видел открытые рты, поднятые брови и смесь ужаса с удивлением в глазах.
- Но я прозрел! Слушайте меня, слушайте! Мне было откровение, и был мне ниспослан дар. Небо откликнулось на наши молитвы.
Олефир поднял руки, и из его ладоней хлынуло всеведение.
Священник смог воплотить в своём сознании только церковь, а община вдруг ощутила весь свой мирок. Каждый из собравшихся смог мгновенно хватить внутренним зрением любую вещь в пределах красной черты. И хотя мысли друг друга читать не получалось, это было как объединение душ - ведь все те мелочи, с помощью которых человек фиксирует себя в мире, стали доступны восприятию.
А пока люди осваивались с новыми ощущениями, Олефир снова пустил в свою голову виртуальный театр.
- Хорошо пошли, кучно!
- Старушенция вот-вот коньки отбросит...
- Илюшка не дурак, соображает, - заметил Гурдол.
Сотни голосов из общины "цикличников", перебивая друг друга, комментировали общее вдохновение. Так люди обыкновенно наблюдают за парадом дрессированных хомячков: не без восхищения, однако же с неизменным юмором. И уж точно без уважения. Только это была маска, общая пренебрежительная поза, коллективно оттопыренная губа.
Они искали.
Насколько им только позволяли систем наблюдения, имплантированные в черепные коробки каждого человека, слушавшего сейчас проповедь, настолько "цикличники" хотели оценить его душу. Есть ли там хоть искорка вдохновения, которое они не смогут описать формулами? Есть ли там чудо, недоступное их анализу?
Ведь если вселенная познается так быстро, как движется солнечный луч, если любая загадка природы живет меньше бабочки-однодневки, а потом ей находят объяснение - то лишь человек остается тем вместилищем, где еще могут хранится настоящие тайны.
Но пока ни к чему конкретному их поиски не приводили. Системы анализа одна за другой фиксировали "религиозную веру".
Напряжение спало, люди вернулись к своим привычным ощущениям.
- И я скажу вам - кончилось время зерна. Вы больше ста лет хранили веру, были малым стадом. Теперь настало время колоса. Прежде, чем зайдет Солнце, многие из вас научатся, как и я, ощущать мир. А завтра мы все выйдем за красную черту, и машины уже ничего не смогут нам сделать, не смогут приказать нам или убить нас. Мы снова станем хозяевами мира, как и было предначертано.
Тишина.
- Вы спросите, зачем и куда мы пойдем? Нам надо строить город. И не здесь, потому как здесь пропитано покоем, который лишь на шаг от смерти. А нам нужна жизнь. И жизнь будет в дне пути отсюда на полях сборки.
За его спиной возникла картина - это пылинки вдруг выстроились в воздухе особым порядком и показали людям место их будущей жизни - бывшая бухта, которая теперь превратилась в сборочный цех, и гранитная набережная перед ней, и белоснежный отель, стоящий в самом центре перспективы.
Правда, Вартан не уточнил, где конкретно они будут жить, и каждый понял это в меру своей скромности.
Он говорил еще долго. Убеждал, объяснял, поддерживал. Илюшка, девятилетний мальчишка, первым попытался воспроизвести свои ощущения от сеанса всеведения, и первым, здесь же, добился успеха - ощутил горящую свечу. Вартан заметил это и немедленно поставил его в пример другим.
Дафна и Мирон рассказали, что было утром, и каков мир сразу за чертой. И уже многие смогли не просто прочесть страх и неуверенность на их лицах, а ощутить переживания - умение читать в чужих душах не заставило себя ждать. И тут же Вартан обеспечил общине первый выход за линию. Это было как движение гигантского ментального щупальца - они мысленно вышли на дорогу и увидели поток машин, которого так испугались влюбленные. Люди смогли проникнуть в этот поток, понять, что и куда движется.
- Осторожно, - шепнул Вартану его собственный голос, его страховало Альтер эго, - Они слишком быстро подходят к пределу возможностей, перегреются нервы.
- Я в курсе, - так же беззвучно ответил "третий Адам".
Люди уже не пугались, скорее они устали от всей суммы нового знания, от того, что мир перевернулся буквально за пару часов.
Сама собой завершилась и проповедь Вартана, и собрание. Все пошли по домам. Они слышали, но еще просто не осознали, что завтра жизнь полностью изменится.
Последней из церкви выходила девочка, лет двенадцати. Вартан еще стоял у ограды, когда она обернулась, и в глазах её вспыхнуло пламя, будто бы она надела контактные линзы со спецэффектами.
- Клиентура проясняется, - протянул чей-то голос (не чей-то, а Бурносова, подсказала память) в виртуальном театре.
Арки выбрал, под какой личиной он будет играть дьявола, и обозначил себя.
Отец Михаил, однако, ничего не заметил и только спросил пришельца, где тот собирается ночевать.
- Могу выспаться и на скамейке, я заметил пару подходящих на площади. Но, как я понимаю, христианский долг требует, чтобы ты проявил гостеприимство? - Вартан картинно вздохнул.
- Если ты будешь шутить так и дальше, люди в конце концов перестанут верить тебе, какое бы послание ты не нес с собой, - осуждающе заметил священник.
- Понимаю, отче, понимаю. Однако, если я несу подлинную правду, а не плету чушь, то разве не будут видеть они истину и без меня? Зачем зрячим поводыри?
Они вышли из храма. Небо уже потемнело - не один час продолжалась проповедь Варатна.
- Обычай, сын мой. Без него истлевает любая благодать.
- Ты сможешь установить тот порядок, который сочтешь благостным, - Олефир снова употребил немного не то слово, - Я покину вас буквально через несколько дней.
В маленьком домике священника, где иконы блестели латунными окладами, и на столе красовалась белая, с кружевами, скатерть - гостю пришлось спать на узкой деревянной лавке. Олефир не преминул заметить, что однажды спал в клетке у бегемота (того усыпили на несколько часов), однако от прямых аналогий воздержался.
Утром народ, безо всяких напоминаний или приказов, начал собираться на площади. Вартан прекрасно знал, что в эту ночь мало кто спал в общине - пожалуй только младенцы и самый равнодушны, Котенко. Ну да он бы не упустил случая поспать и под трубой архангела. Еще вчера очень много говорили и много думали. Олефир в деталях знал разговоры - он то ночью не спал совершенно, храпело только тело, мешая заснуть священнику.
Впрочем, тот тоже не спал.
Собравшиеся на площади были уже совсем другими людьми. Всеведение, пусть даже и не полное, не беспредельное - совершенно меняет характер человека. Община была, если вдуматься, не самым плохим местом для жизни. Они действительно жили одной семьей, потому как узнав за ночь многое о ближних своих - пусть и так почти всё - люди не переругались, не рассорились. Не всё, конечно, было прощено, но о мести или подлостях им пока не думалось.
Им даже хватило ума не брать с собой слишком много вещей. Во всяком случае, с тележкой не пришёл ни один.
Будущее, вот чего они ждали.
Вартан не стал толкать длинных проповедей, просто когда собрались все (за ночь дети подлечили Катерину Сергеевну, и теперь её можно было везти хоть на поезде), пришелец еще раз показал большую проекцию карты, и общинники понемногу тронулись.
Отец Михаил назначил Белянина, старосту, замыкающим.
Машинная жизнь встретила их равнодушно. Общинники парализовали трассу, и спокойно прошли сквозь строй замерших механизмов.
- Мама, мама, а я вот ту звездочку остановить хочу!
Четыре года девочке, а такая высота помыслов, усмехнулся про себя Вартан.
- А чем тебе звездочка мешает? - стала объяснять ей мать, - Не трогая того, что тебе не мешает. Иначе будет суета.
- Как же, спутник им подавай! - виртуальный театр в голове Олефира отозвался дежурной репликой, и кто-то из "цикличников" даже вывесил прейскурант тех вмешательств, которые были позволены общинникам.
- У возникли вопросы, Вартан, - обратился к пришельцу священник.
- Ну, если нет сомнений, а одни только вопросы, то я на них с удовольствием отвечу, - подмигнул в ответ Олефир.
- Почему машины позволяют нам всё это? Как проявляется воля божья, которая не позволяет им сокрушить нас?
- Очень, очень правильные подозрения, - хихикнула Юдина в голове у "третьего Адама".
Несколько секунд Вартан шел молча.
- Когда-то почти весь мир делили между собой электронные разумы. Безжалостные и драчливые, они сокрушили почти всё, - Вартан говорил безо всякой напыщенности или ухмылки, - Самые сильные из них пожрали почти все, и невероятно разрослись. А раз так, то из животных сущностей они стали скорее сущностями растительными. Они просто управляют тем, что есть, неспешно растут, заполняя своими сетями всю глубину космоса. Но до нас им нет дела, как нет дела дубу до мошки на его коре.
- Но рано или поздно...
- Положись на волю божью, в этот раз она не подведет, - всё тем же серьезным голосом продолжил Вартан.
Они молча шли еще какое-то время.
Дорога кончилась, странные бугры, состоящие из копошащихся механических треног, тоже кончились, и пошли почти нормальные здания. Дверей не было, а окна были будто бы залиты тьмой.
Всеведения общинников сейчас было не остановить - они прозревали и назначения треног, и рассмотрели во всех подробностях, как в этих странных домах растут роботы, похожие на птиц.
- Как мы будем расти в том месте... - отец Михаил не успел задать вопрос.
- Куда мы придем меньше чем через полчаса. Немного терпения, отче.
И вот дома расступились, общинники вышли к гранитной набережной.
Вартан убедился, что некая пожилая критикесса наблюдает за тем, как пять сотен людей подходят к парапету. "Третьему Адаму" была присуща своеобразная форма бережливости: никакое зрелище не должны созерцать только участники, обязательно должен присоседиться посторонний зритель.
Вартан смотрел на скелеты завтрашних звездолетов, которые прямо сейчас вырастали из белесой поверхности залива. Общинники ощущали, как работают нанороботы собирают конструкции машин, и ждали, когда пришелец расскажет новую истину.
- Каждый из вас когда-нибудь представлял себе рай. Все любимые родственники, которые ушли раньше, и с которыми можно наговориться вдоволь. Покой, счастье, любовь. Всё это правда. Но это далеко не всё.
Олефир вслушался в шум ветра.
- Чем вы будете там заниматься? Полоть огороды? Ковать лопаты? Зачем вообще трудиться, если всё будет доступно по первому желанию? Любой овощ мгновенно окажется на столе, помытым и порезанным на ломтики. Самые сложные кружева сплетутся в секунду. Даже башмак из свиной кожи вовсе не потребуется делать несколько дней. Всё будет. Трудиться незачем, только и без труда невозможно жить. Сходишь с ума.
Шум ветра и тихий скрежет, такой низкий, что ухо еле его ловит.
- Творение, это единственный труд, который будет доступен там. Он приближает нас к богу и раскрывает его образ в нас.
Вартан увидел, что внимательней его слушать просто не могут.
- И здесь мы будем учиться творить, - он вспрыгнул на парапет, - Вот в этом заливе будет наш первый город. Давайте, представляйте его.