Это был один из тех осенних дней,когда хочется как можно дольше нежиться в теплой постели, запивая тихое одиночество неспешными глотками кофе. Но, как это всегда бывает, найдется нечто, что разрушит покой и, согласно непреложному "Закону Мэрфи", вторгшись, в твой уютный мирок, вытряхнет из согретой постели. И этим "нечто" выступил звонок Маргариты - нынешней жены моего бывшего мужа.
Конечно, я не собиралась сразу хватать трубку, отстаивая свое право на субботу, но телефон все тренькал и тренькал и, чтобы прекратить пытку, я ответила.
- Слушаю.
- Тая?
Странная привычка жены моего бывшего мужа звать меня уменьшительным именем поначалу приводила в легкое раздражение но, в результате кропотливых размышлений, я пришла к выводу, что Марго(я тоже позволила сократить ее длиннющее имя Маргарита до кошачьей клички) чувствует себя неуверенно, и что моя неказистая физиономия парит невидимым, но ощутимым фантомом между влюбленными.
- Я пью кофе, позвони после обеда, - ответила я ласковым голосом, намереваясь отключить телефон.
- Тая! Анатолий не пришел ночевать!
Я чуть не спросила,"как... Уже?", но вовремя прикусила язык, и вместо сарказма проявила материнскую чуткость.
-Задержался на работе?
- Какая работа! Он в отпуске. Вчера утром ушел, сказал - за сигаретами... И не вернулся, - в голосе Марго прозвучали беспокойные нотки. - Тая! Ты молчишь... Скажи сразу, он у тебя?
Её слова меня удивили.
- А... Ммм,.. - пока я судорожно подбирала слова, в голове крутилась банальная фраза "неужели корабль любви сел на рифы?"
Я хотела поинтересоваться,почему я должна, и должна ли я... Но в трубке раздались короткие гудки. В этом вся Марго - интровертка, эгоистка, взбалмошная бабёнка. Эпитеты роились в голове броуновскими частицами. Я нехотя сползла с кровати, сунула ноги в меховые "зайчики" и, вздохнув, направилась в ванную комнату: субботнее утро было бесповоротно испорчено.
Почему, в нормальных семьях, когда люди расходятся, нынешняя жена старается как можно дальше проложить траекторию своего движения относительно бывшей жены, а у меня все наоборот? Иногда мне кажется, что Марго замужем не только за Анатолием. А всему виной мой характер. Из породы вымирающего вида альтруистов - неудачников, этакая козявка с размером обуви 33. У нормальной женщины может быть размер ноги как у Золушки? Вот, только Золушка нашла своего принца и прожила с ним долго и счастливо, а мой принц сбежал через год после свадьбы. Я все пыталась понять - почему? Но мой вопрос растворялся во тьме спальни, не получая ответ. В одном, очень дорогом женском журнале, очень сведущий, очень психоневролог советовал всем брошенным женам - забудь. Нет, ту боль нельзя было забыть, ее можно было только преодолеть, и я смогла. Настолько успешно, что со временем удивлялась, наблюдая за Марго и Анатолием - как я могла любить этого павлина? У новоиспеченной пары было все: деньги, квартира в престижном районе, два автомобиля, успешный бизнес... Не хватало только одного - они не слышали друг друга, поэтому на роль "внимающего" выбрали меня. Это одно из качеств интроверта - не ты для мира, а мир для тебя. Наверное, если бы я отказалась сопереживать их лилипутским проблемам, они бы очень расстроились, нет, пожалуй - удивились. Да, так вернее.
Итак... Анатолий вышел за спичками, то есть за сигаретами и испарился. Странно, прожив с ним год, я не замечала таких прыжков в сторону, обычно поступки его просчитывались на шаг вперед. Другая женщина? О... Нет. Этот павлин был слишком ленив и эгоистичен, чтобы тратить время и, естественно, деньги на то, чем можно бесплатно пользоваться дома. Правда, в последнее время голос по телефону у него звучал уже не так мажорно, мой музыкальный слух даже угадывал шопеновские нотки грусти, но, поговорив с ним, я с легким сердцем выключала телефон, и мое сердце билось как у спортсмена - ровно 56 ударов в минуту.
Лифт, как всегда, был на ремонте и, когда я подошла к дверям квартиры, дышала как лошадь, проскакавшая стипль-чейз. Дверь распахнулась, я уже приготовилась съязвить по поводу испорченного субботнего утра, но, всклоченные волосы и отсутствие мей-капа у Марго, заморозили мои голосовые связки. Я молча прошла в прихожую, где любимец хозяйки йоркширский терьер сосредоточенно какал на ковер. Это незначительное событие не вызвало у Марго никакой реакции, и я поняла - дело плохо.
- Рассказывай! - коротко бросила я, плюхаясь в глубокое кожаное кресло, издавшее под тяжестью тела противный квакающий звук.
Марго присела на краешек дивана, закинула ногу на ногу, потянулась за сигаретой, но, тряхнув пустой пачкой, отбросила. Судорожно сжав тонкие холеные пальчики в кулак, она стукнула ни в чем не повинный журнальный столик.
- Его мобильник молчит!
- Звонила Борису?
- Да... Он сказал, что не знает.
Я ждала продолжения. Но Марго замолкла.
- Это все?
- Что - все?
- Это все? Или он еще что-то сказал?
- Нет,.. - Марго покачала головой.
"Странно, - подумала я, наблюдая за йорком. Собака запрыгнула на кресло и принялась скрести лапами дорогую кожу, тихо посапывая от усердия. - Борис разве что не ел с Анатолием из одной тарелки, а тут даже не обеспокоен тем, что его друг ушел "в никуда". Тут заговор, не иначе... Неужели, все-таки, шерше ля фам? Бедняжка Марго".
- Это кармический бумеранг, - Марго всхлипнула, прижав кулачки к глазам. - Это наказание. Я знала... Я чувствовала...Я виновата...
У меня возникло страстное желание посоветовать ей, не заниматься саморефлексией, но, вместо этого, стала рассматривать зеленую нефритовую пепельницу, сделанную в виде бабочки. Найдя скрытый сакральный смысл в том, что Марго и Анатолий тушат окурки о символ счастья и любви, я без энтузиазма произнесла:
- Надо бы посмотреть вещи Анатолия.
Тонкие брови Марго вскинулись в изумлении, и я не смогла удержаться от легкого сарказма:
- Не беспокойся, я достаточно взрослая, чтобы опорочить неожиданной находкой репутацию вашей семьи. - И, не вдаваясь в дальнейшие пояснения, прямиком направилась на второй этаж.
Марго молча последовала за мной. В другое время эта овечья покорность доставила бы удовлетворение, но не сегодня. В голову пришла неожиданная мысль, что эта хорошенькая куколка любит Анатолия, и мне стало отчего-то грустно.
На рабочем столе лежала двухдневная пыль, в ящиках стола - документы, акты, соглашения, финансовые отчеты,дорожные карты. Но это не вызвало интереса. Что я искала? Флер от "Шанель" - запах другой женщины. След, который оставляют легкомысленные любовники. Не скрою, такая находка пощекотала бы мое уязвленное самолюбие, но я ничего не нашла. Включив компьютер, вздохнула - нужен был пароль. Марго, словно отвечая на мой вопрос, сказала:
- Я не знаю...
Тайны... Тайны от жены... Впрочем, это очень по-мужски - не доверять женщине. Я машинально отбивала пальцами ритм егерского марша, разглядывая книжные полки. Мой взгляд остановился на журнале 'MAXIM', с глянцевой обложки которого на меня смотрела Марго, на бубне, и, внезапно, как в детстве, мне захотелось постучать по бубну, тем более что внутри сидела тайная страстишка, взывая о помощи. Я всегда хотела купить дарбуку - марокканский барабан, чтобы отбивать на нем ритм "ша'биа", слушая, как ритм сливается с биением сердца.
Бубен был не очень большой, сантиметров тридцать в диаметре, взяв его в руки, обвела пальцами рисунок орла. Когда-то я читала о бубнах - непреложных инструментах магов и шаманов в их ритуалах, как средство путешествия в "Мир Иной", правда, небольшую помощь помимо ритмов оказывали наркотики, но, это уже детали...
- Толя купил в Мексике, - подала голос Марго.
- Он играл на нем?
- Я не слышала.
Странно... Это ведь так естественно, тебя так и тянет ударить по этой гладкой коже, в этом даже есть какая-то магия, поэтому умные родители никогда не покупают бубны своим детишкам - не хотят, чтобы жизнь превратилась в ад. Я вернула бубен на место рядом с отвратительного вида маской и обернулась к Марго.
- Надо ехать к Борису, он что-то не договаривает. Тебе так не показалось?
- Он куда-то спешил, - словно оправдываясь, произнесла Марго, - сказал, что уезжает в загородный дом.
- Ты знаешь, где этот дом?
- Только название поселка.
- Ну, это уже кое-что... У нас есть карты, - с этими словами я открыла ящик стола и взяла всю охапку, решив, что найду нужную в машине.
"Только название поселка, - тем временем думала я. - Не слишком ли рьяно Анатолий защищал себя от женщины, которую любит"? У моего бывшего мужа было много недостатков - лень, равнодушие, себялюбие - стандартный набор "пофигиста". Он, как типичный интроверт был обращен вовнутрь себя. Своеобразный вампир, только черпал энергию не из внешнего мира, а из себя, и, время от времени, ему нужен был отдых, подзарядка. Но, Марго - не батарейка, какой была я в нашем с ним браке. Значит, он нашел батарейку на стороне? Или здесь что-то другое".
Поняв, что окончательно запуталась в своих размышлениях, я уставилась на дорогу, позволив расслабиться. Единственным достоинством в моих глазах, которым обладала Марго - она была отличным водителем. Тут еще можно было поразмышлять на эту тему, но, впереди была почти сотня километров пути, я закрыла глаза и забылась недолгим сном.
Поздней осенью темнеет быстро и, хотя, было всего около трех часов дня, сумерки уже поглощали день, выползая тенями из леса, рядом с которым мы остановились. Бросив косой взгляд в черноту леса, я посмотрела на Марго. Она сосредоточенно изучала карту. Почувствовав мой взгляд, виновато произнесла:
- Кажется, я не туда заехала.
Бедняжка! Я бы могла ее утешить, сказав, что топографические карты создают специально для того, чтобы враг никогда не смог добраться по дорогам нашей Родины до пункта назначения.
Истолковав мое молчание как осуждение, Марго постучала пальчиком по GPS.
- Может, навигатор испортился?
Еще одна ошибка новичка - ему кажется, что с помощью этой красивой штучки, он приедет туда, куда планировал.
- Давай сюда карту. И... Следующую остановку сделай, пожалуйста, на автозаправке.
Надеюсь, Марго не заметила моей фобии - совсем крошечной, не проявляющейся в городе, где я ощущаю себя, как малек в океане. Но лес... Там за каждым кустом сидит какая-нибудь кикимора, или очередной Чикатило*.
На автозаправке мы выяснили, что двигались в прямо противоположную сторону, то есть - возвращались. Как это получилось... Для меня загадка. Я почувствовала укол совести - бросила куклу Барби один на один с дорогой, вот и кружимся теперь, как ромашка в проруби.
Вы когда-нибудь приезжали в деревню ночью? Яркая луна, тусклые фонари, глухие заборы и тишина, прерываемая лаем собак. Меня беспокоило то, что мы не найдем особняк Бориса, но тут Марго неожиданно проявила чудо интуиции и остановилась около высокого забора. Яркий свет фар уперся в изумрудно-зеленый цвет гофрированного металла. На воротах висела кованая табличка - "Во дворе АЛАБАЙ".
- Мне кажется, это здесь... Борис как-то показывал фотографию, я запомнила кличку собаки.
- Это не кличка, это порода, - не удержалась я от замечания. Наличие алабая меня не обрадовало. Этот внешне флегматичный пес имеет в наличии громадный рост, жуткие клыки, нелюбовь к посторонним, и с наступлением темноты нападает на всех, кто не сидит дома. Видимо, Марго тоже не испытывала доверие к собаке, поэтому нажала на клаксон. В ответ на резкий звук раздался многоголосный лай. Казалось, все собаки деревни только ждали сигнал, чтобы прочистить свое горло. И я порадовалась за себя, что нахожусь внутри машины, а не стою на улице. Минут пятнадцать мы наслаждались этой какофонией, Борис так и не объявился. Зато на противоположной стороне открылась калитка и к машине подошла старушка. Существуют такие лица, к которым сразу испытываешь доверие. Глядя на открытое лицо с щеками-яблочками и блестящими умными глазами, я открыла дверцу и вылезла из машины.
- Здравствуйте!
- И вы будьте здоровы! - наклонила голову старушка. Ее глаза быстро обежали меня, машину, на мгновение остановились на лице Марго и опять вернулись к моей персоне. - Вы к Борису Сергеичу будете?
- Да! - кивнула я с радостью, что мы все-таки добрались, но моя радость быстро испарилась, когда старушка покачала головой.
- А, нет их. Уехали. Боле не возвращались.
- Один?
- Один, один, - утвердительно кивнула старушка.
- Как жалко, - не удержалась я от вздоха, который выдал и мою усталость, и разочарование.
- А вы кто ему будете?
Тут я закашляла, сделав вид, что не расслышала вопроса, спросила:
- А когда вернется, Борис Сергеевич не сказал?
- Нет, милая, не сказали.
Впереди забрезжила чудеснейшая перспектива провести остаток ночи в дороге. Нет, я не спорю - есть люди, которые обожают ночную езду, но только не я. Ночью надо спать в уютной постельке, а не мчаться по трассе, ослепленная галогенками.
Видимо, мой удрученный вид произвел на старушку впечатление.
- Чаю искушать не будете?
- Очень даже будем, - с радостным энтузиазмом произнесла я. И для пущей убедительности добавила, прижав руки к груди. - Благодарю вас!
Марго, кутаясь в меховой воротник плаща, вышла из машины и направилась к нам. Старушка улыбнулась, и я увидела - если правильно расшифровала взгляд - удовлетворение в ее глазах. Я бы тоже испытала удовлетворение, глядя, как Марго вышагивает, словно цапля, на своих высоченных шпильках, но почему-то градус моего душевного подъема резко пошел вниз. То ли темнота в этом виновата, то ли лес, зловещей черной массой вздымающийся за домами, то ли предстоящая ночевка в деревенском доме. Признаюсь, я - сугубо городской житель - воробей - не люблю старые деревянные дома с их устоявшимися за несколько поколений запахами. Или здесь что-то другое? Погруженная в смешанные чувства, я следовала за гостеприимной старушкой. Неожиданно раздался вой - тоскливый, надрывный. Так воют собаки на могиле своего хозяина. Я вздрогнула, а шедшая впереди меня Марго присела в испуге. Оглянувшись, я посмотрела в сторону дома Бориса. Мне показалось, что слышу скрежет когтей по металлу - монстр пытался вырваться на волю.
Марго схватила меня за руку, в истерике зашептав:
- Тая! Что это было?
Странный вопрос. В другое время я бы не преминула отпустить колкость, но у меня самой в груди похолодало от необъяснимого предчувствия.
- Полнолуние.
- Что? - Марго смотрела на меня огромными в неясном свете глазами.
- Луна полная, полнолуние, полная луна... Как еще сказать? Собачка воет на луну.
Я слегка подтолкнула ее вперед, мы прошли по каменным плитам неправильной формы, поднялись по ступеням и зашли в сени - просторную чистую комнату. У окна стоял стол, на нем - самовар, по углам висели пучки трав, от которых шел духмяный запах мяты и полыни. Пол, выскобленный почти до бела, был гладким и скользким, словно дворцовый паркет.
"Ведьмино логово", - пришло мне внезапно на ум, и я уже пожалела, что согласилась на необдуманный визит, но, заметив полочку и на ней три иконки, успокоилась. Старушка тем временем, перекрестившись, жестом указала на деревянную вешалку. Повесив куртку, я скинула кроссовки.
Меня так и подмывало спросить, не из волчьей ли шерсти они связаны, но я молча натянула их на ноги, глядя на Марго, которая вертела в руках носки, словно отыскивала лейбл "Дольче и Габбана". Оставив ее за этим трудоемким занятием, я прошла за старушкой в комнату. Налево от входа находилась большая печь, покрытая изразцами, в красном углу - иконостас, что меня окончательно ободрило, и я с легким сердцем уселась за стол. Абажур из темно-зеленого шелка, отделанный тесьмой с помпонами освещал стол. И я почувствовала себя почти как в гостях у бабушки.
Скатерть, вышитая ришелье сияла как снег, мне даже стало больно глазам, и я подумала, что ставить чашки на такое сокровище - грех. Но, старушка была иного мнения, и поэтому на столе появился самовар, вазочки с вареньем, мед, и булочки. Вы когда-нибудь ели свежие булочки? Тогда вы меня поймете, отчего мой рот мгновенно наполнился слюной, и рука рефлекторно дернулась по направлению к тарелке. Мне стоило неимоверных усилий обуздать рефлекс и вернуть руку назад. Марго присела рядом и по ее голодному взгляду, я поняла, что она тоже оценила совершенство этих булочек.
Старушка поставила чашки, блюдца и, сев напротив меня, что-то прошептала, перекрестившись. Потом с радушной улыбкой сказала:
- Откушайте, чем Бог послал. Не ждала гостей.
- Незваный гость хуже татарина, - произнесла я с оправдательной интонацией в голосе, желая только одного - впиться зубами в хрустящую корочку.
- Как вас величать по батюшке? - старушка даже наклонила голову, видимо, желая лучше услышать ответ.
- Антонина Сергеевна, а это моя,.. - тут я запнулась.
- Уфимья Платоновна, на деревне меня зовут баба Фима. Вы на меня не смотрите, искушайте. В дороге, чай, долго ехали.
- Заблудились, а то приехали бы раньше, но... Все равно, не застали бы Бориса Сергеевича. Когда он уехал?
- Еще иней не сел, - кивнула баба Фима.
Я сделала вид, что знаю, когда иней еще не садится, и принялась за булочки, запивая изумительно воздушное тесто горячим крепким чаем.
- Не кручинься, деточка, - ласково произнесла Уфимья Платоновна, неожиданно взяв Марго за руку. - Если что и делала ты, то по слабости, а не по злому умыслу. Я тебе дам травы в мешочке, ты носи этот мешочек у груди, невеселые мысли и уйдут.
Марго посмотрела на старушку; глаза ее покраснели, чтобы прервать, готовый излиться водопад, я спросила:
- Ничего у вас в деревне не случилось?
- А что должно? Девонька?
- Мало ли... Собака выла, - говорила я чисто интуитивно без конкретного плана, надеясь на пресловутое "авось". Из моего скудного жизненного опыта я вывела формулу - часто незначительное событие тянет за собой значительное продолжение.
Уфимья Платоновна взяла ложечку и стала накладывать на блюдце варенье; и по тому, как она это делала - ягодка за ягодкой, ровняя ложечкой края растекающегося варенья - я вдруг поняла, старушке есть что сказать. Вопрос в ином - захочет ли она?
Молчание затянулось, и, когда я совсем потеряла надежду услышать ответ, баба Уфимья тихо произнесла:
- Ране было тихо.
- Тихо? - подхватила я, оживляясь. - Что вы хотите сказать?
- Жили тихо, миром. А ныне все хочут стать богатыми, забывают, что богатый - бедный. Строют дома из камня - большие, а пустые. Лба не перекрестят, а хочут дух свой очистить. Душу не помоешь, она через муки очищается. Тогда и блаженство будет души, когда изнутри будет. Вы искушайте меду, это луговой, в нем и мята, и шалфей, и хмель, - старушка пододвинула ко мне блюдце с медом цвета золотого янтаря.
Но мед меня не интересовал, я смотрела в глаза старушки. Глаза у нее были ярко-голубые, ясные. Мы смотрели друг на друга довольно долго, потом она протянула руку и разжала пальцы. На ладони лежал ключ.
Почему я сразу подумала, что это ключ от дома Бориса? Вопрос лежит в плоскости тонких миров и фотонного излучения.
- Борис Сергеич, когда уезжает, дает мне ключ, чтобы я досматривала порядок.
- А собака? - вырвалось у меня невольное восклицание.
- Хороший добрый пес, я кормлю его, когда Борис Сергеич уезжает надолго.
- Он уехал надолго!? - наши с Марго голоса прозвучали в редком консонансе.
Мне показалось, что в голове заскрежетали шестеренки, и, этот скрежет услышала Марго, потому что она как-то странно посмотрела на меня. Ее красивый рот открылся, но, видимо, на словесное озвучивание своих мыслей у нее уже не хватило энергии, она захлопнула рот и закрыла лицо ладонями - жест всех неврастеников, желающих отгородиться от жестокости мира.
"Уехал, - думала я. - Уехал внезапно и быстро. Так быстро, что похоже на бегство. Может, я гоню волну? И ничего в этом подозрительного нет? Недаром говорят - шизофрения заразна. Проведя с Марго двенадцать часов, я уже на пороге заболевания".
- Уфимья Платоновна! Я уверена, что Борис Сергеич будет безмерно счастлив, когда узнает, что в его доме ночевала жена его лучшего друга и компаньона. А вы как думаете?
Старушка посмотрела на Марго и кивнула. Как там говорят спортивные обозреватели? "Боксер получил жесточайший апперкот и рухнул на настил". Старушка знала! Что жена друга - не я, а Марго! Я всегда поражалась удивительным свойствам невербального общения - проще сказать - языку тела. Если бы баба Фима продолжала безмятежно попивать чай вприкуску с вареньем, я бы и дальше пребывала в младенческом неведении относительно ее информированности, но старушка, поймав мой взгляд, суетливо пригладила волосы под косынкой, поправив узел, что равносильно тому, как если бы она сложила буквы из костра "я знаю!" Итак - блеф раскрыт, карты брошены на стол. Извините, Уфимья Платоновна! Каре перекрывает пару.
- Отлично! - я подкинула ключ на ладони и обратилась к Марго: "Ты готова"?
Можно было двояко истолковать мой вопрос, но Марго поняла правильно - она поднялась и направилась к выходу. Все-таки, у этой куколки есть стержень, я почти начала ее уважать.
За то время, что мы пили чай в теплой компании, ночь уже окончательно вступила в свои права. Похолодало, небольшие лужицы покрылись тонкой коркой льда. Огромный диск луны навевал вселенскую тоску, было что-то жуткое в этом мертвом сиянии, я невольно подумала о своем уютном гнездышке, теплой постельке и недопитой чашке кофе. Наверное, кофе уже остыл...
Понимая, что навстречу нам бросится огромный пес, мы с Марго благоразумно пристроились за спиной старушки. И не зря. Выскочило что-то баскервильское, не хватало только огнедышащей пасти. Но, унюхав свою кормилицу, пес радостно заскулил, что в переводе с собачьего, видимо, означало - я тебя узнал.
Пока баба Фима возилась с алабаем, мы прошмыгнули к дверям дома, я сунула в замочную скважину ключ. Толкнула дверь, и мы очутились в холле. Я развернулась к Марго и прошептала, вложив в свой шепот как можно больше злости:
- Ты меня обманывала! Ты обманывала Анатолия! Не отпирайся, иначе,.. - что иначе я не знала, поэтому сказала первое, что пришло в голову: "Я ударю тебя"!
Не знаю, что на Марго подействовало, то ли угроза физического насилия, то ли еще, что-то, но она молитвенно сложила руки на груди и прошептала в ответ:
- Это было один раз! Только один раз! Я не знаю, что со мной произошло! Анатолий был в командировке, Борис так красиво ухаживал, мы выпили немного виски, он пригласил посмотреть дом...
- Чудесно. Дальше можешь не рассказывать, адюльтер - не мой любимый жанр романа. Ладно, не плачь, - я взяла ее руку, сжала. - В этом есть и положительный момент.У мужчин развязываются в постели языки. Он поделился с тобой, где у него тайное место?
Даже в темноте было видно, как вспыхнули ее глаза.
- Мы его обворуем?
Вопрос прозвучал с той долей наивности, с какой дети задают вопросы взрослым о сексе.
- Нет, дурочка! Мне не нужны его золотые зубы, мне нужны его бумаги!
- У него тайник в спальне. Сейф в стене.
Марго нащупала рукой выключатель, холл осветился люстрой в виде свисающего с потолка хрустального сталактита. Мы поднялись по лестнице на второй этаж, прошли в конец коридора и остановились у двери.
- А вдруг, он никуда не уехал и спит? - шепотом спросила Марго.
Я задумалась. Что ж, вполне вероятно, что и такое может случиться. Но две женщины всегда обманут одного мужчину, поэтому, я скомандовала: "Вперед"!
Мда... Теперь я знаю, как выглядит логово холостяка, который пользуется успехом у женщин. Интересно, Марго поняла, что Борис ласкал на этой постели не только ее? Наверное, поняла, если говорит, что "это" было только один раз.
- На широкую ногу живет компаньон Анатолия. Дела в фирме идут хорошо?
- Я бы не сказала... В последнее время у них постоянная задержка с товаром на таможне, да и по кредитам большие выплаты. Анатолий был против займа, но Борис настоял. Я как-то слышала, что Борис говорил о юридическом банкротстве фирмы, но муж был против.
Я была несколько удивлена осведомленностью Марго. Может быть, она не такая уж и овца, какой представляется, и ее поведение - маска, за которой прячется вполне разумная и расчетливая женщина? Мое отношение к Марго изменилось, только я еще не совсем определилась - до какой степени.
Сейф действительно был вмурован в стену за копией картины Пикассо "Женщины, бегущие по берегу". Полюбовавшись на парочку кариатид, в непонятном восторге летящих сломя голову по желтому песку, я сдвинула картину в сторону и увидела сейф с миленьким кнопочным замком. Так как бумажка с шифром не прилагалась, я выжидающе посмотрела на Марго.
- 521229, - выпалила она, вздернув свой овечий носик - видимо, от распиравшей ее гордости.
Я постучала по кнопкам - результат был нулевым. Ну, что ж, приходится с сожалением констатировать - некоторые мужчины не так уж и глупы. Вернув бешеных телок на место, я обернулась к Марго, которая смотрела на меня без прежнего энтузиазма.
- Где кабинет?
Кабинет был соединен со спальней и представлял из себя небольшую комнату, где кроме стола, двух книжных шкафов и маленького дивана не было никакой мебели. Окна закрыты плотными ролл шторами. Ящики стола пусты - ни бумаг, ни записочек, ни блокнотов, даже календарь был девственно чист:без пометок и крестиков. Создавалось неприятное впечатление, будто кто-то тщательно вычистил место преступления. Я открыла книжный шкаф, книги стояли ровными рядами, как глиняная армия императора Цинь Шихуанди. Старушка внимательно наблюдала за мной, стоя в дверном проеме. Мне показалось, что она чуть качала головой, словно говорила - нет, здесь ты ничего не найдешь.
- Вы устраивайтесь, а я пойду, - произнесла баба Фима. - Собачку на привязь посадила, вы не страшитесь. А как уезжать будете, ключ занесете.
Я уже хотела поблагодарить милую старушку за заботу, как раздался вой собаки. Животное не просто выло, я слышала булькающие трели, исходящие, видимо, из самого желудка. Импульсивно посмотрев на зашторенное окно, я почувствовала, как от затылка вниз побежал холодок и застрял в районе копчика. Уфимья Платоновна перекрестилась и прошептала: "Господи, спаси! Это знамение".
- Знамение? - спросила я скорее машинально, так как еще продолжала прислушиваться к тоскливому вою.
- Мертвые выходят из своих могил.
- Мертвые? - с сомнением в голосе переспросила я.
- Неприкаянные души, которые не нашли успокоения. Они выходят из могил в полную луну.
- И вы видели этих зомби?
Старушка опять перекрестилась и кивнула.
- Видела, доченька. Я травы собирала на Иван Купала. Иду по поляне, а земля под ногами зашевелилась, ходуном заходила, и полезли мертвяки из земли. Страху я тогда натерпелась. Себя не помню, как домой вернулась. Потом святой водой омывалась, чтобы нечисть смыть.
Внимательно слушая старушку, я пыталась отсеять народный фольклор от реального мира. Если отбросить мистическую подоплеку действа, которое разыгралось перед несчастной старушкой, в сухом остатке - люди, вылезающие из земли. И передо мной встает жирный знак вопроса. Обижать старушку недоверием не хочется, но, может, она чуть присочинила? Зная, как любопытны люди, я поинтересовалась:
- Уфимья Платоновна! А вы ходили на ту поляну на следующий день?
Старушка кивнула.
- Ходила, доченька, ходила. Страшилась, но пошла.
- И,... - в нетерпении подталкивала я.
- Пустые могилы, присыпанные землей и ветками.
- Далеко эта поляна?
- Зайдете за дом, потом по леску все прямо-прямо до излучины речки, по речке вниз идите, там и будет поляна.
- И вы говорите, что мертвецы выходят в полнолуние?
- Не всякое. Зимой нелюди не выходют.
- Тая! - подала голос Марго. - Ты же не собираешься идти ночью! В лес?!
О! Эта интонация! Я подошла к Марго, схватила за локоть, отвела в сторону и зашипела:
- Если ты думаешь, что уела меня тем, что раскусила мою крохотную фобию, то... Наслаждайся реваншем! Но не сегодня, тупая курица! Ты разве не видела лопату у входа на веранду? Земля на ней свежая! Пораскинь своими гламурными мозгами от Гуччи... Что это может означать? Не знаю, какие бизнес - отношения между Анатолием и Борисом, но все это начинает очень скверно пахнуть!
- Ты подозреваешь Бориса? Он что-то сделал с Толиком?.. - Марго прижала к щекам ладони... - Но, бабушка говорит, там мертвецы! - произнесла она слабым от страха голосом.
- Если отбросить всю эту шелупень о зомби, на поляне что-то происходит в полнолуние! И я должна знать - что. Хотя бы ради Анатолия, которого, ты вроде как любишь! Или я ошибаюсь?
Взгляд мой скользнул вниз, и, сжигая для Марго все мосты, я продолжила деловым тоном:
- Смени эти бальные туфли на кроссовки. В спальне Бориса полно обуви, и... Переоденься. Может, придется убегать. - Не удержавшись, добавила я, с чувством глубокого удовлетворения заметив, как вытянулось в испуге ее лицо.
Пока Марго ковырялась в гардеробе, выискивая подходящие кроссовки, я прошла в гараж, и, после нескольких минут поиска, нашла фонарь. Заметив в углу саперную лопатку, поколебавшись, прихватила и ее. Я не знала, что нас ожидает на той чудесной полянке, но, если мне захотелось взять лопатку, я ее взяла. Надо прислушиваться к своему подсознанию, оно редко ошибается.
Уфимья Платоновна все еще стояла на веранде, когда мы с Марго, вооруженные лопаткой и фонарем, вышли из дома. По глазам старушки нельзя было понять - о чем она думает. Предполагаю, наш вид, особенно Марго в куртке не по размеру, лопатка и фонарь в моих руках навели ее на определенные мысли, потому что она перекрестилась, что-то пробормотала и произнесла:
- Негоже вам, девоньки, в лес без проводника, не по-христиански будет. Хоть мне и страшно, пойду и я с вами. Подождь немного, я скоро.
С этими словами, старушка засеменила к своему дому.
Почему-то я испытала облегчение. Идти в незнакомый лес, ночью! Конечно, раз я решила, остановиться уже было невозможно, но то, что эта милая старушка решила пойти с нами, придало мне уверенности. Я почувствовала, как плечи чуть обмякли и меня уже не так сильно била внутренняя дрожь. Я покосилась на Марго. Наверняка, ее обуяли такие же чувства, потому что она перестала терзать губы, нещадно их кусая.
Страх... Этот не поддающийся контролю выброс адреналина в кровь, дрожание конечностей, боль в груди, сердцебиение и тошнота - слишком большой список для маленькой девочки. Можно сколько угодно уговаривать себя, что страх - защитная функция организма, что это срабатывает инстинкт самосохранения, лучше не становится. Лес... Вид этой зловещей массы, надвигающейся подобно черному айсбергу, заставил мое сердце неровно биться, но, в тоже время, я ловила себя на мысли, что симптомы страха придавали мне необычное ощущение уверенности. Я чувствовала себя на подъеме, как когда-то очень давно, в другой жизни, гуляя по ночному Брюсселю с Анатолием, зашла в кофешоп и впервые попробовала "травку".
Деревья уже почти сбросили листву, и свет фонаря пробивался достаточно далеко, освещая нам путь. Казалось, лес дышал. Поскрипывали стволы, с резким звуком ломались тонкие ветки под тяжестью невидимых зверьков. Вокруг нас что-то шуршало, скреблось, постанывало... Но меня это нисколько не напрягало, я уверенно шла вперед, прислушиваясь за спиной к неровным, спотыкающимся шагам Марго, и мягким, почти неслышным - бабы Уфимьи. Вот и ручей, я повернула налево и пошла против течения. Покрытая тонкой коркой льда листва под ногами проминалась с тихим хрустом, я хлюпала по жидкой грязи, чувствуя, как набухают от влаги кроссовки. Увидев просвет сквозь редкие деревья, прошла немного вперед и остановилась, разглядывая открытое пространство, хорошо освещаемое луной. Не было ничего мистического и таинственного в этом участке леса. Поляна, как поляна, только было странно видеть серебряную в лунном свете траву.
- Мы пришли? - шепотом спросила Марго, сдерживая дыхание.
Я стояла, прислушиваясь к тишине, и меня постепенно захватывало необъяснимое напряжение, словно сквозь мое тело протягивались невидимые нити, которые стягивали внутренности в тугой узел.
- Нечистое место, - раздался голос Уфимьи Платоновны.
Присмотревшись более пристально, я заметила разбросанные по поляне то тут, то там - невысокие холмики. Направив луч фонаря на один из них, я медленно пошла, шепча про себя: "Что я тут делаю! К черту эту поляну! К черту тебя, Анатолий и твою куклу Марго"!
Да, это была яма, присыпанная землей - неглубокая, может, с метр, чуть больше. Никакие черти и мертвецы не полезли на меня из земли. Я нервно выдохнула и махнула фонарем Марго. Она приблизилась, осторожно заглянула через мое плечо в яму.
- Тая! Ты же не думаешь, что Анатолий где-то здесь?
- Хочешь сказать, наша поездка - сплошная глупость? - спросила я, не стараясь скрыть раздражения. - Вынимаешь меня из постели; мы мчимся, черт знает куда;я стою в мокрых кроссовках; у меня замерзла задница, а ты голосом олигофренки спрашиваешь, - ты же не думаешь? - передразнила я писклявым голосом и замерла - земля за спиной Марго пришла в движение или мне показалось?
- Марго! - задыхаясь от внезапного дефицита воздуха, пробулькала я. - Поверни голову и посмотри - шевелится земля или нет?
- Что? - спросила Марго, обернувшись и тут же, схватив меня за рукав куртки, присела.
И чего она всегда приседает? Посоветовать ей, чтобы позанималась на велотренажере? Очень укрепляет икроножные мышцы.
Пытаясь освободить рукав куртки от ее мертвой хватки, я не сводила глаз с груды земли. К лицу липла колыхающаяся полутьма, из которой ко мне тянулись чьи-то руки.
- Где? - слабым голосом спросила Марго, продолжая тянуть меня вниз. Под тяжестью ее тела, мы упали на колени, фонарь вывалился у меня из рук; и нас поглотила тьма. Ну, не совсем - тьма, все-таки, светила луна. И в этом лунном свете поляна ожила; мне даже показалось - по заледеневшей траве пробежала легкая рябь. Вы когда-нибудь были ночью в лесу, стоя на коленях под черным небом и огромной луной, которой совершенно безразличны вы со своими фобиями? Наверное, мы с Марго так бы и стояли на коленях, постепенно вмерзая в землю, как вдруг едва слышно зазвучала музыка.
- Ты слышишь? - губы Марго, сведенные холодом и страхом, едва шевелились.
- Слышу, - кивнула я и, сделав неимоверное усилие, поползла на звуки реалтона, с каждым движением обретая уверенность и спокойствие. Я узнала эту музыку. "Судьба стучится в дверь", кто не знает этого бетховенского ритма? Та-та-та-таам.... Та-та-та-таам... Он там, под землей, он потерял надежду и, похороненный заживо, включил телефон, надеясь на счастливый случай, и этим случаем оказалась я - женщина, которую он предал. Да, в этом было что-то кармическое.
Я обернулась - Марго продолжала стоять на коленях, упершись руками в мерзлую землю.
- Марго! Кинь лопатку, думаю, нам надо поспешить.
Земля была рыхлая, тяжелая. Я рыла с остервенением и страстью, вслушиваясь в ритм, который слился в едином ритме с моим сердцем, словно я играла на барабане дарбуку. Быстрее! Еще быстрее! Звуки становились все отчетливее, все громче. Неожиданно сквозь слой земли показались пальцы, потом ладонь и, наконец - голая по локоть рука.
- Боже святы! - заголосила баба Фима.
Я стряхнула остатки земли с полиетилена, сняла ветки, и перед моими глазами появился Анатолий. Крепко схватив его руку, я потянула на себя. Мне пришлось сделать усилие, чтобы он поднялся и сел.
- Привет! - я смахнула с лица моего бывшего мужа несколько еловых иголок. - Как отдохнул?
- Тая?
Бескровное лицо Анатолия было похоже на посмертную маску, и я пожалела, что не прихватила бутылку водки, чтобы пробудить к жизни этот живой труп.
- Давай, выбираться.
Марго, подбежав на полусогнутых ногах, помогла подхватить Анатолия подмышки, и общими усилиями мы выволокли его из ямы.
Не помню, как мы добрались до избушки бабы Фимы, помню, очень удивилась, когда она выстлала изнутри печь соломой, помолясь, плеснула воды, и Анатолий забрался вовнутрь.
За окном пробивался тусклый свет занимающегося утра. Я молча смотрела на Анатолия и Марго, сидящих в обнимку, их умиротворенные лица больше не смущали мою душу. Все произошедшее казалось страшным сном в страстную пятницу. Мне хотелось только одного - выкинуть эту ночь из своей памяти.
Все оказалось до банальности простым. Борис решил избавиться от своего напарника по бизнесу, воспользовавшись увлечением Анатолия ритуалом индейцев-толтеков - "похороны воина". Это древний индейский ритуал - посвящение. Считалось, что люди, проведшие под землей несколько часов, оставляли в этой импровизированной могиле страх смерти, избавлялись от груза прошлого и переосмысливали свою жизнь. Каждое полнолуние на этой поляне собирались желающие провести экстрим-отдых в могилке и "закапывались". Конечно, рядом всегда должен был находиться человек с лопатой, который в нужный момент извлечет погребенного заживо. Борис уговорил Анатолия не рассказывать жене о том, что тот собирался делать, делая акцент на впечатлительности Марго. Анатолий улегся в могилу, с долей наивности полагая, что друг откопает его через три часа, как они договаривались, но... Так и не дождался.
Я хотела спросить, что он чувствовал, лежа в полной тишине, придавленный землей, задыхаясь от недостатка воздуха... О ком он думал и о чем сожалел...Но не спрошу никогда. Потому что я простила.