Аннотация: За шесть тысяч лет до Рождества Христова Земля атакована пришельцами из другой галактики. Звёздный десант Атлантов против магии. Но не всё так просто...
Н А Ё М Н И К.
Г Л А В А П Е Р В А Я .
Полумрак помещения, куда поместили Логинова Петра Семёновича после, по его мнению, несложной операции, неторопливое течение мыслей в его как бы опустевшей голове, полное отсутствие каких-либо предметов и в первую очередь часов создавали странное ощущение существования вне времени. Сначала он не помнил даже имени, лежал, ничего не понимая, и смотрел в потолок. Но постепенно, шаг за шагом в его голове одна за другой стали появляться мысли и кое-какие обрывочные воспоминания из прошлого, правда, совсем недалёкого. Выяснилось, что он не только что родился, и место, где он прибывал, было мало похожим на родильный дом. Немного поднапрягшись он смог вспомнить сакральную цифру: сорок пять, и ему стало грустно. Уже не молод. Большая часть жизни прошла и канула в Лету вместе с памятью. И что ждёт его впереди? Перспектива, честно говоря, была мало обещающей.
Память - сложная штука. В этом Логинов смог разобраться в тот самый момент, когда в первый раз сбился со счёта кормёжек. Так он пытался хоть каким то образом следить за ходом времени. Три кормёжки - день прошёл. Это он так считал. На самом деле всё могло быть иначе. И всё равно он сбился, на столько противной на вкус была та желеобразная бурда, которой его кормили с ложечки. Передёрнувшись от омерзения, он забыл, до какой цифры досчитал. Зато вспомнил как сюда попал и, главное, какая операция была произведена на его голове, после которой он ничего не чувствовал и не мог пошевелиться.
Он подписал контракт с людьми из далёкого будущего, нанявшись к ним в подразделение космодесантников во взвод разведки на должность командира. От прозрения Логинов затряс головой, это был единственный член его организма, которым он оставался способным двигать, и уставился ничего не понимающими глазами на кормильца. Тот отпрянул сначала, но быстро справился со своими нервами, спокойно докормил, как всегда, не вымолвив ни единого слова, и ушёл, оставив Логинова додумывать своё положение.
Новоиспечённый полуфабрикат наёмника в космодесантники решил немного осмотреться. Потолок - это было не всё, что его окружало. Кожей лица он ощущал сырость, исходившую от пола. Холода он не чувствовал, а вот сырость и затхлость воздуха беспокоили его. Подвалы и подполы, где пахло точно так же, ему категорически не нравились. Почему? Он и сам не мог однозначно ответить на этот вопрос. Не нравились,- и всё тут. Вывернув шею на сколько было возможно и скосив по максимуму глаза, он обнаружил, что лежит голым на каменном, сыром полу. На нём ни единого клочка материи. И это притом, что в последнее время он страдал простудой.
' Так-то они меня лечат?' - Подумал Логинов с досадой.- ' Одно лечат, а другое калечат. Какой из меня боец? После лежания голым на сыром камне и при том без движения я буду годным если только кандидатом в мертвецы'.
Логинов явно кривил душой. Главное наниматели выполнили: сделали так, что он не чувствовал больше головной боли. Той самой боли, которая на протяжении очень долгого времени, сейчас он не мог вспомнить конкретные сроки, выматывала его и чуть не довела до сумасшествия. Отголоски её - страх лишний раз пошевелиться: вздохнуть особенно глубоко, или резко повернуть голову - были реальны. Он боялся, что она может возвратиться. Превозмогая себя, он всё же двигал, чем мог, и убеждался в необратимости своих приятных ощущений. От чего в нём постепенно росло чувство благодарности к своим нанимателям.
Пусть его заперли в каменном мешке. Пусть заставляли лежать голым и кормили ужасным на вкус желе. Пусть он не имел возможности полностью владеть своим телом. Все эти неудобства могли носить временный и вынужденный характер. Главное, он получил то, чего желал больше всего на свете, и за что готов был отправиться даже в Ад самой прямой и устеленной ковром дорожкой.
Приободрившись немного, вследствие рассуждений подобного рода, Логинов продолжил осмотр своего жилища. Полумрак, рассеиваемый скрытыми светильниками очень слабого накала, мешал четко видеть и распознавать предметы. Приходилось напрягать зрение. Но даже и это ни к чему не привело. Он не увидел ничего кроме голых, монолитных, грубо оштукатуренных стен, всего лишь в одной из которых имелся проём, заполненный закрытой металлической дверью, через которую к нему приходили кормильцы, одетые во всё серое.
Были моменты, когда Логинов забывался коротким сном. Он закрывал глаза и проваливался в глубокую пропасть. Чернота и чувство невесомости продолжались не долго. На смену им приходило странное ощущение, что с ним что-то происходит, что он стоит на собственных ногах, куда-то идёт, что-то видит, но пока не понимает, куда и зачем и что конкретно предстаёт перед ним в неясных, смутных и расплывчатых картинах. Открывая глаза, он ничего не мог вспомнить. И так продолжалось до тех пор, пока однажды к нему в каменный мешок ни пришёл облачённый в странную форму человек.
Открылась дверь. По глазам Логинова ударил яркий свет не то прожектора, ни то обыкновенной лампы. Чёткий силуэт обозначился в проёме. Человек не торопился приближаться. Он стоял и смотрел на Логинова с нескрываемым чувством отвращения.
- Ты и есть наш новый командир взвода разведки? - спросил он от порога.
- Не нравлюсь?- вопросом на вопрос ответил Логинов.
- Не так чтобы очень. Над тобой придётся много работать. Они могли бы подыскать более подходящий экземпляр.
- Лучшего, наверное, не нашлось.
- Посмотрим, что с тобой можно сделать.
Мужчина подошёл вплотную к Логинову и присел рядом с ним на корточки.
- Ты хотя бы понимаешь, куда попал?- спросил он, заглядывая Логинову в глаза.
- Это важно?
- А-то нет?
- В таком случае надеюсь, что мне объяснят.
- Ты помнишь что-нибудь из своего прошлого?
- Смутно и не всё.
- Как и кто тебя нанял на службу?
- Так далеко моя память не распространяется.
- А о чём же в таком случае ты можешь помнить?
- О своей головной боли. Вот о чём мне действительно трудно будет когда-либо забыть.
- А сейчас она беспокоит тебя?
- Нет. Меня больше беспокоит моё положение. Нельзя ли что-то сделать вот с этим?- Логинов показал глазами на свою обнаженную грудь.- Когда я один, нагота меня особенно не беспокоит, но в присутствии людей я чувствую себя неловко.
- Придётся потерпеть. Процесс восстановления ещё не завершился. Как только твой лечащий врач даст добро, мы приступим к твоему обучению. По нашим сведениям ты в молодости служил в армии. Это правда?
- Не знаю. Если и служил, то, скорее всего не долго.
- Придётся восстанавливать утраченные функции. Кое-что из твоей памяти важно для нас. На пример, твой боевой опыт. Я ознакомился с твоим личным делом. Ты был командиром взвода разведки в морской пехоте и принимал участие в боевых походах. Причина твоей болезни - полученная в бою контузия. В том бою погибли все твои товарищи. Ты один смог добраться до своих и принести важные сведения о противнике. Командование высоко оценило твою заслугу перед отечеством. Ты был награждён и по состоянию здоровья отправлен в отставку.
- Надо же! Я ничего не помню об этом.
- Придётся вспомнить. Мы тебе в этом поможем.
- А может не стоить ворошить прошлое?
- Боишься, что вместе с памятью вернётся головная боль?
- Я ещё не совсем освоился со своим новым состоянием.
- Наши врачи дают полную гарантию необратимости процесса. Через несколько дней ты будешь, как новенький. С твоего тела уберут лишние килограммы жира, которые ты накопил, ведя малоподвижный образ жизни. Тебе нарастят мышечную массу в соответствии с генокодом. Организм полностью очистят от шлаков. Даже новорождённым ты не был более здоровым, чем станешь, пройдя полный курс лечения. Привыкай постепенно к своему новому телу и ни о чём не беспокойся. Скоро начнётся процесс обучения. Сконцентрируй на нём всё своё внимание. Чем восприимчивее к нему ты будешь, тем быстрее сможешь покинуть лазарет. Ведь только за его приделами для тебя начнётся настоящая жизнь. Ты всё понял из сказанного мною?
- Не дурак же я.
- Вот и отлично.- Мужчина поднялся с корточек и неторопливой походкой удалился из каменного мешка.
После очередной кормёжки Логинов впервые за всё время пребывания в 'лазарете' по-настоящему захотел спать. Стоило ему смежить веки, как ему показалось, что кто-то вошёл в комнату и сел рядом с ним на пол. Открыть глаза и посмотреть, кто это, у него не было сил. Все они куда-то разом улетучились. Между тем, вошедший, наклонился к самому его уху и стал нашёптывать всякую дребедень. Когда же он, наконец, смог открыть глаза, то рядом с собой никого не обнаружил, хотя всё сказанное осталось в памяти.
Благодаря этим странным посещениям незнакомца Логинов узнал, что магия существует на самом деле, а никакая она не плод воображения, как ему говорили раньше ничего не понимающие в этом люди, что эта самая магия - зло, с которым необходимо бороться всеми доступными средствами, не чураясь крайними и самыми эффективными. Главная мысль: носители магии - враги, отложилось в его памяти, как когда-то 'Отче наш'.
На второй сон он понял, что носителей магии много. Все они объединились с целью уничтожить человечество на всей территории обитаемой галактики. Война идёт долго и с переменными успехами. То побеждают магики, то инициатива переходит к людям. Людей, пригодных для активного участия в войне, осталось крайне мало, поэтому командование прибегло к найму солдат из далёкого прошлого. Логинов один из них. Так что служить ему предстоит на одной из планет вместе с такими же наёмниками, как и он сам.
В другой раз Логинову показали, как действуют магические расы при объединённом нападении на поселение людей. Такого ему не приходилось видеть ни в одном фильме ужасов. Смерть подстерегала людей повсюду. Спрятаться или убежать было невозможно. Кровь лилась рекой. Детей сжигали на кострах. Женщин насиловали и вскрывали их животы, устраивая кровавую трапезу. Мужчин убивали сразу, насылая на них проклятия. Но и их смерть была не самой лёгкой из всех, что можно было себе представить.
Так продолжалось незнамо, сколько долго, до тех пор, пока Логинов окончательно не забыл кто он такой, откуда, кем был раньше, но зато у него появилась твёрдая убеждённость, что он должен отомстить за смерть и унижение незнакомых ему людей, вызволить из рабства и встать на защиту ещё живых и не пленённых. Магия не должна была пройти. Колыбель человечества, Землю, надо отстоять, во что бы то ни стало, потому что если случится самое страшное, магические расы доберутся до неё и захватят, то наступит конец цивилизации людей, и на смену ей придёт совершенно другая, в которой человечеству будет отведена незавидная роль рабов.
Настал момент, когда Логинова порадовала мысль, что ему будет предоставлено самое современное и смертоносное оружие, при помощи которого можно противостоять агрессору и даже победить его. Ещё больше радости принесла мысль, что он встанет во главе самого элитного подразделения и прямо отсюда отправится на передовые позиции. С тех пор, что бы он ни делал: ел с ложечки, скучал в одиночестве, разглядывая давным-давно опротивевший потолок, его заботила всего лишь одна навязчивая мысль: когда?
И вот когда, не выдержав игры в молчанку, он озвучил этот вопрос в присутствии одного из очередных своих кормильцев, то тот в ответ улыбнулся, впервые проявив хоть какую-то человеческую эмоцию, и даже похлопал успокаивающе по плечу, не проронив при этом ни звука, будто, в самом деле, был немым. Зато, когда кормилец вышел, унося с собой пустые ёмкости, в его каменный мешок вошёл увешанный регалиями мужчина в форме. Тот самый, что уже однажды посещал его и разговаривал с ним. На этот раз Логинов рассмотрел его получше. Если бы не побрякушки на шикарной, на взгляд Логинова, форме, блестевшие даже в полумраке так, что в глазах рябило, то, в принципе, гость не представлял собой ничего особенного. Лежащему на полу наблюдателю, он мог показаться высоким. Опять же на первый взгляд. Толстый, невзрачный, сутуловатый, с рыбьими не выразительными глазами, с непомерно разросшимися бровями и с щеками, как у хомяка. Красавцем и атлетом назвать его было никак нельзя. Лет пятидесяти с небольшим хвостиком, он выглядел на все шестьдесят и всё потому, что давно перестал следить за своей внешностью, привык к спокойной семейной жизни и службе 'не бей лежащего'.
- Можешь называть меня командором.- Подходя ближе и присаживаясь на корточки, сказал офицер.- Это облегчит наше общение.
- Да, командор. Я понял, командор.- Произносить новое слово Логинову было приятно, и поэтому он повторил его дважды, хотя в этом не было никакой надобности.
- Вот и прекрасно. Теперь о твоих перспективах. Первые уроки ты освоил неплохо. Врач говорил мне о твоих успехах. С его слов ты быстро восстанавливаешься и уже идёшь на поправку. Дело осталось за малым.
- За чем же?
- Ты должен научиться обращаться с оружие, выучить устав гарнизонной и караульной службы, познать тонкости строевого устава, вызубрить табель о рангах и ещё многое чего.
- И сколько всё это обучение займёт времени? И нельзя ли продолжить его где-нибудь в другом, более подходящем месте?
- Времени обучение займёт столько, сколько потребуется на усвоение материала. Чем быстрее ты всё переваришь и запомнишь, тем быстрее покинешь лазарет. Другого, более приятного места, для таких, как ты, курсантов, на нашей базе не предусмотрено. Обучение идет параллельно с лечением - это и устанавливает нам жёсткие рамки. Ты не покинешь эту комнату до тех пор, пока оба процесса не завершатся. По моим приблизительным подсчётам на всё про всё тебе осталось побалдеть без дела от силы две силурийских декады.
- Так долго!?- возмутился Логинов и без задней мысли, чисто непроизвольно выдал в лучших традициях человека начала двадцать первого века,- Чёрт возьми! Я так долго не выдержу.
Лицо офицера исказила гримаса ужаса. Оно вытянулось и перестало быть похожим на перезрелый персик. Глаза выпучились. Рот открылся на распашку, обнажив хорошо сохранившиеся и ухоженные зубы, сверкнувшие своей белизной. Толстяк на корточках попятился назад, не удержал равновесия, упал на спину и в истерике закричал не человеческим голосом:
- Вытащите меня отсюда!
- Что случилось?- спросил Логинов, которого поразило странное поведение посетителя.
Офицер посмотрел на него с ещё большим ужасом в глазах. Можно было подумать, что, сказав привычную для себя фразу, Логинов совершил какой-то страшный проступок. Какой? Что особенного в проклятии, которого на Земле двадцать первого века не боится даже ребёнок?
- Молчи!- завопил в продолжавшейся с ним истерике офицер.- Закрой свою поганую пасть и не произноси ни звука!
Логинов заткнулся, как ему и было предложено, и стал с нескрываемым интересом наблюдать за происходившими в его камере событиями. Развлечений ему явно не хватало. Так что он был рад любому приключению, пусть даже произошедшему не с ним, зато на его глазах. Надо ведь было как-то коротать целых две декады. Не во сне же проводить всё время?
А между тем события развивались довольно резво. Снова открылась дверь. В неё вбежали двое служащих с носилками в руках, погрузили на них офицера и убежали так же быстро, как и появились, оставив дверь открытой. Буквально через минуту появился ещё один индивид в сером халате на практически голое тело, во всех подробностях просвечивающее сквозь тонкую ткань. Он остановился в амбразуре двери и сквозь очки, сидевшие на носу и смотревшиеся при этом точно так же на нём, как на корове седло, стал изучать Логинова, первым делом почему-то остановив свой взгляд на его достоинстве.
Прикрыться хотя бы руками Логинов не имел никакой возможности и по этой причине ощутил неловкость от своего незавидного положения. Хорошо ещё, что вошёл мужчина. А если бы это была женщина? Логинов сгорел бы со стыда.
- Не переживайте по мелочам,- Миролюбиво заявил вошедший. Он был худ, как жердь, и, судя по всему, гордился этим и постоянно подчёркивал при удобном и не совсем удобном случае выгодность узкой талии, особенно такой, как у него. Иначе, зачем ему был нужен халат из ткани, которая практически ничего не прикрывала, не согревала, и всё только подчёркивала даже в полумраке. Голос его звучал как-то расслабленно, нежно, непринуждённо. Таким голосом и тоном скотоводы разговаривают со своими питомцами, загоняя их после утренней прогулки в стойло. По мнению 'скотских' психологов, голос хозяина играет не последнюю роль в привесе и надое, почти такую же, как хорошее, сбалансированное питание и уход.
Логинов никогда не относил себя к категории скотов, но теперь впервые почувствовал, что может им стать, окажись чуть дольше под влиянием субъекта в сером халате. Ему стало неприятно до такой степени, что он зажмурил глаза, почувствовав оскомину на зубах всего лишь от одной фразы вошедшего.
- Вам не стоит впредь поминать представителей магических рас, наших врагов, их настоящими именами. Ни в чьём-либо присутствии, ни в полном одиночестве. Ни в слух, ни даже мысленно. Это чревато непредсказуемыми последствиями. Вы меня понимаете?
- Кажется, да.
- Вот и хорошо. Вопрос я считаю исчерпанным. Кстати, всё это входит в программу вашего обучения. Наш офицер немного поторопился. Сам виноват. Не переживайте. Это его проблемы. Вас они не касаются. Просто никогда больше не делайте этого. Договорились?
-Как скажете.
- Вот и прекрасно.
Логинову почему-то стало обидно. Настоящий скотовод обязательно в конце фразы назвал бы его добродушно 'батенькой' или чем-нибудь похожим. А этот всего лишь натянуто улыбнулся и удалился, сверкнув на прощание тонкими лодыжками, выпрыгнувшими из-под халата.
Ничего впечатляющего с Логиновым больше не произошло. Всё интересное случается благодаря нашим ошибкам. Чем меньше знаешь, тем больше совершаешь их. Чем больше знаний - тем, соответственно, жизнь становится всё преснее и прозаичнее. Проза жизни для Логинова - это учёба во сне и полнейшая тоска наяву.
Ну что хорошего может быть в изучение скучнейшего в мире устава службы? Какие положительные эмоции можно испытать, вызубривая наизусть его статьи? И если бы наяву, то было бы пол беды. Можно было откосить, или, во всяком случае, попытаться это сделать. Во сне же Логинову и пытаться не давали. Там он был мальчик-паинька, непохожим на себя самого, каким-то роботом по запоминанию. Проснувшись, помнил всё отчётливо и плевался от отвращения.
Главное, что он понял из всего курса, так это то, что уставы всех стран и народов мало чем отличаются друг от друга, как по стилистике написания, так и по содержанию заложенных в них штампов и табу. Их пишут твердолобые и косноязычные идиоты. Нет, чтобы зарифмовать. На такой простой шаг у вояк в больших рангах ума не хватает. А вот писать: квадратное - катать, а круглое - носить - это они могут. И всё для того, чтобы солдату служба мёдом не казалась.
Отличие изучаемого устава от всех остальных, с которыми Логинов был знаком, заключалось в водимом в нём понятии МАГИЯ и всем, что было с ней связанно. Особенно Логинова впечатлил внушительный список магических рас, и как кого из них рекомендовалось называть во время докладов и в общении между сослуживцами, заменяя настоящие имена кодовыми словами. На пример, гном - карлик, леший - лесовик, чёрт, тот самый, которого Логинов так опрометчиво позвал,- козлоногий урод и так по всему списку, имеющему никак не меньше двух сотен пунктов. Попробуй всех запомнить. Особенно вредные и приставучие магики были выделены из общего числа и классифицированы. Вот их-то Логинов и взял на особый контроль: чертей, драконов, леших, лихо, гномов и ведунов. При чём тут ведуны Логинов сообразил не сразу. В его понимании, ведунами назывались люди, владеющие навыками и начальными познаниями в магии, колдуны-недоучки, размахивавшие обычно мечами где-то далеко от езженых дорог, в дремучих лесах, где много нечисти. Оказалось, что ведуны и в самом деле люди, люди, переметнувшиеся к магикам, подпавшие под их влияние, околдованные. Они и в самом деле опасны были в ближнем бою, потому что исключительно ловко обращались с холодным оружием. Другого они не имели.
Логинову было интересно узнавать всё новые и новые сведения о своём будущем противнике, но их было так мало, и все они носили всего лишь общий и чисто познавательный характер, так что особо напрягаться не приходилось. Буква устава прописана затем, чтобы ей следовать и ни в коем случае не пререкаться. Хочешь больше узнать об агрессоре? Обратись к охотникам за магиками. И при этом кто они такие ни единого слова.
Через несколько дней недоразумений и зубрёжки, когда Логинова уже начало симптоматично тошнить от одного только упоминания об уставе, на смену предыдущего шептуна пришёл другой, голосом своим напоминавший врача в сером халате. Если бы не предмет, преподаваемый им, то Логинова непременно вывернуло бы наизнанку. Он сдержал свои рефлексы только потому, что, наконец, началась тактика ведения боя и изучение видов оружия. Тут уж, не смотря на своё отвращение ко всем зарвавшимся, так сказать, скотоводам, Логинов проявил все свои лучшие качества: и усердие, и внимание, и даже усидчивость, если это слово было применимо к его неизменной за всё обучение позе распятого на полу мотылька.
Сон уходил, унося с собой схемы мобильных тактических систем вооружения космодесантника, облачённого в лёгкий полевой скафандр со средней степенью защиты от внешних воздействий. Наяву возникали вопросы, но задать их было некому. Покормили кормильцы, захлопнули за собой дверь, и Логинов вновь оставался один на один с собой. Бодрствовать ему приходилось от силы несколько минут после еды. Скорее всего, в неизменное желе подмешивали какое-то сильнодействующее снотворное. В ином случае Логинов ни за что не уснул бы так быстро и на так долго. Но и этих нескольких минут, когда он был предоставлен самому себе, хватало на некоторое переосмысление пройденного материала.
Он спрашивал себя, кто такие магические расы и откуда они пришли, почему ему представили полный фольклорный набор, и почему до сих пор не объяснили, на какой планете всё это происходит? Не плохие вопросы. Ответив на них, Логинов мог бы, и уснуть спокойно. Но для самостоятельного ответа пока не хватало информации.
Беспокойно, или спокойно засыпал Логинов, учителям его было до лампочки. Они выполняли своё дело по всей строгости устава педагогической службы, в том случае, конечно, если таковая служба существовала, и довели ученика до выпускных экзаменов с хорошими, по их мнению, знаниями. Их мнение подтвердили экзаменаторы. Он получил самый высокий бал за всё время существования школы переподготовки наёмников.
Экзамен прошёл опять же во время сна. Сам Логинов и не заметил даже, что его экзаменуют. Он ответил на все поставленные ему вопросы и проснулся со странным чувством праздника и удовлетворения. Чем таким особенным его могли удовлетворить строгие наниматели, он не помнил. Но вот ощущение, что время его скоро наступит, его больше не покидало. Скорее в действующую армию, туда, где нет всех этих лазаретных заморочек, где всё просто и понятно, где на тебя насылают проклятия, а ты в ответ стреляешь из всех стволов во всё, что движется и не движется. Как он был глуп! Разве можно торопиться туда, где убивают? Оказывается, что можно, но только в том случае, когда риск умереть от проклятия или заклятия гораздо меньший, чем скончаться от скуки или переизбытка неизрасходованного адреналина и тестостерона, лёжа в полумраке на сыром полу, окружённым четырьмя грубо оштукатуренными стенами, без единого намёка на проблеск настоящего света хотя бы от луны.
Г Л А В А В Т О Р А
В комнате, заставленной аппаратурой и шкафами с приборами, склонившись перед экраном монитора, сидели двое в форменных лёгких комбинезонах. На полную мощность работал кондиционер, но всё равно им было жарко. То и дело они прикладывались к стаканам, наполненным прозрачной жидкостью.
- Что ты думаешь, глядя на него?- Неожиданно спросил старший по должности и званию офицер.
- Полуфабрикат. Большая часть его памяти стёрлась в результате хирургического вмешательства в его мозг. А то малое, что осталось в его голове, недоступно не только нам, но и ему самому. Так что у него полная чехарда мыслей и обрывки воспоминаний нескольких последних дней пребывания в своём времени. Я внимательно изучал все его данные, и пришёл к выводу, что он переживает как бы второе рождение. В его сознание мы вложили всё, что захотели. Так что он наш. На данный момент он имеет всего лишь одно естественное желание - как можно скорее попасть в действующую армию и вступить в бой с коварными агрессорами.
- А ты не допускаешь мысли, что он искусно маскируется и на самом деле помнит гораздо больше того, чем нам показывает?
- Разве такое возможно?
- Не знаю и только поэтому спрашиваю.
- А я знаю наверняка, что на свет божий не родился ещё человек, который смог бы потягаться с нашей аппаратурой. Два месяца наблюдений, и за всё это время он не совершил ни одной ошибки. Такое не под силу человеку. Робот и то...
- А если он не человек?
- Этот вариант я не рассматривал.
- Почему?
- Здравый смысл в том причиной. База полностью накрыта антимагическим полем. Его поместили в камеру с тройной защитой. Ни один магик не выдержал бы в ней и двух дней, сошёл бы с ума. Так что сомнений нет - он человек, и скорее всего тот, за кого себя выдаёт.
- А меня, не смотря на показания приборов и твои авторитетные заявления, всё же гложет червь сомнения.- Признался старший офицер базы.
- Я понимаю. Вся ответственность лежит на твоих плечах. В случае чего, отвечать придется тебе одному по всей строгости закона.
- Врач дал добро на выписку. Что порекомендуешь ты?
- Без сомнения выписывать. Нечего ему зазря отлёживать бока. Пусть отрабатывает кормёжку и те средства, что мы уже в него вложили.
- В таком случае я запускаю обычную процедуру реабилитации. - Объявил офицер официальным тоном, резко отличавшимся от того, каким он только что разговаривал со своим подчинённым.- Пойди и приведи ко мне Ли.
Разговор был закончен. Приказ отдан и принят к исполнению. Наблюдатель встал со стула и молча вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Оставшись один, офицер внимательнее пригляделся к тому, что находилось по другую сторону экрана. Из слизистого кокона выглядывала голова молодого человека, заросшая небольшой щетиной. Вот она повернулась лицом к скрытой камере. Гладкая кожа, обтягивала скулы, под которыми ходуном ходили желваки. Человек тоскливо смотрел в потолок. Глаза его были полны смирения и в тоже время какого-то душевного беспокойства.
- Кто же ты такой, Логинов Пётр Семёнович?- Пробормотал офицер.- Тот ли, кого мы ищем, или вновь ошибка нашей разведки. Больно ты хорош для простого человека. Простаки не напрашиваются сами. Они попадают в наши сети, им кажется, что случайно. На самом деле кровь и пот наших сотрудников заставляет их так думать. А ты явился сам и предложил свои услуги. Кто тебя направил? Кто надоумил? Ни один агент не признал тебя своим клиентом. Боюсь, что ты покажешь себя не с лучшей стороны, и мне за это назначат в виде наказания лет этак сто исправительных работ в карьере по добыче урана.
Офицер тыльной стороной ладони вытер со лба пот и тут же рассуждения его перешли в более оптимистичное русло:
- Хотя, просмотрев твоё досье, я пришёл к выводу, что ты в идеале наш человек. Боец. Одно то выступление твоё на Аравийском полуострове дорогого стоит. Выжить в чужой стране, голыми руками убивая вооружённых до зубов врагов, питаясь травой, преодолевая за сутки более сотни километров пути в жуткую жару - это дано не каждому.- В голосе офицера звучало уважение. - Это уже позже, выйдя в отставку на нищенское содержание по инвалидности, ты превратился в тот кусок дерьма, в виде которого явился к нам. Ты будешь удивлён, вновь увидев себя в зеркале. Я обязательно прослежу за твоей реакцией.
В комнату вошла Ли во всей своей полуобнажённой красе. Она была роскошной девушкой. Таких, как она, выводили, специально. Природа капризна, никогда нельзя рассчитывать на неё, когда желаешь добиться определённого результата. Хочешь идеальную рабыню любви - выведи её селекционным путём в лаборатории. Ли была лучшим экземпляром, прошла все этапы обучения и даже успела побывать наложницей в гареме наместника, где проходила практику. Во всяком случае, так было записано в её послужном списке.
Офицер не знал, за какие такие заслуги или, скорее всего, провинности молодую и перспективную рабыню любви перевели в его отдел наблюдения за наёмниками, и, честно говоря, не желал этого знать. Попытка сблизиться с нею не имела успеха. Попросту говоря, Ли выставила его за дверь, применив неизвестный ему и очень эффектный приём рукопашного боя, после которого у него три дня болела спина. Злости или даже досады по данному поводу офицер к Ли не испытывал. Согласно закону он не имел никакого права являться к Ли и требовать от неё выполнения её профессионального долга, так как она ему не принадлежала и не предназначалась. И всё же, если отбросить весь этот ненужный формализм, с его точки зрения, она могла бы быть и посговорчивее. Являясь её непосредственным начальником, и идя к ней, он рассчитывал на некоторое снисхождение к своей персоне. Не вышло, с треском, да при том таким, что по всей базе распространился слух о его неудачном визите к молодухе. Стыд-то, какой! Это в его-то годы заниматься такими вещами? С его ли положением в обществе? Хорошо ещё, что слухи не вышли за пределы подвластного ему учреждения. Если бы о его проступке узнали, то простым взысканием не обошлось бы. Обязательно вмешалась бы инквизиция, ответственная за поддержания морального облика в рядах специальных служб.
Представив такую перспективу в очередной раз при разглядывании рабыни, офицер внутренне весь съёжился. Он, как вполне нормальный атлант, не желал иметь ничего общего с инквизицией и тем более попадать в обширный круг её ответственности в качестве клиента.
А между тем девушка действительно была далеко не рядовая. Высокая и стройная, с глазами чистоты и глубины аквамарина, с безукоризненным овалом лица и прочими достоинствами, которые в цене у мужчин, она выглядела впечатляюще даже тогда, когда совсем не старалась и не прибегала ни к каким женским хитростям. Особое внимание привлекали к себе её волосы. Они были максимально блондинистыми, на сколько это только возможно. Если чуть-чуть добавить в них белизны, то они превратились бы в седые.
Она предстала перед старшим офицером в голубом тончайшем пеньюаре, гармонирующем с цветом её глаз, застёгнутом всего на одну пуговку в районе пупка. Взгляда на него не поднимала, как учили. Стояла скромница скромницей, держа руки с сомкнутыми в замок запястьями опущенными прямо перед собой.
- Вот и настал твой час, детка. - Сказал офицер, бесцеремонно разглядывая рабыню.- Камера номер пятнадцать. К обязанностям приступить немедленно.
Ли как-то уж слишком обречённо качнула головой в знак понимания и тут же, не произнеся ни единого слова, вышла в коридор. Там её уже ждали двое подсобных рабочих.
- Ну что же? Посмотрим, как ты умеешь работать.- прошептал офицер себе под нос, как только за Ли захлопнулась дверь, и активировал камеру наблюдения, выведя изображение на монитор.
Он умел наблюдать, не упуская при этом ни одной мельчайшей подробности. Его выводы, сделанные на основе этих самых наблюдений, всегда были точными, а всё потому, что он не любил торопиться. Основательность во всём - являлось его жизненным кредо.
- Сэр, разрешите войти?- в дверь неуверенно поскреблись и спросили из коридора, не раскрывая её.- Я хотел бы приступить к выполнению своих обязанностей.
- И ему не терпится поглазеть на рабыню любви в действии. - Проворчал себе под нос офицер.- Обойдётся. - И уже громко, так чтобы слышно было в коридоре, добавил.- Сходи, пообедай пока.
- Рано ещё.
- Ступай и не зли меня.
Из коридора послышались удаляющиеся неторопливые шаги. Офицер вздохнул с облегчением, и всё своё внимание сконцентрировал на экране, где должно было произойти довольно неординарное событие: встреча двух половинок, предназначенных друг для друга. Как их подбирают в аналитическом отделе управления, офицер не знал, но они до сих пор ни разу не ошиблись. Произойдёт ли сбой программы на этот раз? Если бы подобное случилось, то он порадовался бы от всей души. Слишком высокомерной показалась ему рабыня, хотя и старалась держаться скромно. Ату её! Пусть только Логинов пошлёт её куда подальше, к чёрту, на пример, и офицер сам подберёт дрова посуше для очистительного костра и сам же подожжёт его с лёгкой совестью и с чувством выполненного долга. Не из-за обиды, нет. Не из служебного рвения. А просто потому, что надоела рутина и однообразие, и поэтому хочется чего-нибудь такого, впечатляющего. Наблюдать за работой опытной и умелой рабыни любви было его любимым занятием. Но и оно приелось, не смотря на то, что он всё ещё получал от него удовольствие. Предвкушая его и всё ещё надеясь на что-то необыкновенное, офицер замер. В камеру вошла Ли.
Х Х Х
Логинов Пётр Семёнович находился в подвешенном состоянии. К нему больше никто не приходил во время сна. Да разве можно было назвать сном то, что с ним случилось: дрёму после стольких часов пытки бессонницей. Ему перестали давать снотворные таблетки. Шла ломка. Организм сопротивлялся, как мог, но у него получалось со скрипом. Снотворное - не наркотик, но даже без него обходиться довольно таки трудно, особенно когда находишься без движения и, уже давным-давно, выспался и заняться, к великому сожалению, больше нечем.
Думать и вспоминать - всё это надоело. Мечтать было не о чем. Не знал он, о чём можно мечтать. Может быть о том, как скорее встать в строй и показать этим магикам, где раки зимуют? Банально. Об этом шептуны ему все уши прожужжали, и теперь он уже не мог понять то ли это его самостоятельное желание, то ли эту мысль ему внушили.
Рук и ног своих он по-прежнему не чувствовал. В животе происходила настоящая революция в результате того, что его таки перекормили. Сколько он ни сопротивлялся, последнюю ложку в него впихнули, как всегда, насильно. Помусолив безвкусное желе во рту, он проглотил его, от чего теперь мучился. Впервые мучился животом. В некотором смысле любая перемена в его состоянии была ему приятна, даже такая. Радость, допустим, небольшая, но и она хоть что-то по сравнению с полной бесчувственностью.
И вот тут, когда Логинов окончательно уверился в том, что единственной переменой к лучшему стала, происходившая в кишечнике, революция, дверь открылась не совсем так, как обычно, и в её проёме появилась женщина, одетая в тонкий и почти полностью прозрачный пеньюар.
Она вошла, не возбудив ни единого звука, будто не касалась ногами пола, а летела. В лучах яркого света, проникавшего в амбразуру открытой двери, она выглядела словно ангел господень. Для полной убедительности не хватало нимба вокруг головы и белых одежд, скрывавших тело. Прозрачный пеньюар был мало похож на бесформенную хламиду, но он не портил общую картину явления божественного создания, и даже наоборот подчёркивал красоту и значимость момента.
- Ты кто? - Спросил Логинов, не в силах оторвать взгляд от фигуры вошедшей. Лица её он пока не видел, тому мешал свет из коридора, но и того, что он лицезрел, было достаточно, чтобы ввести его в небольшой ступор. Голова совершенно отказывалась что-либо понимать и соображать. Спросить: кто ты - было лучшим, что он в данной ситуации смог придумать.
Ли ничего не ответила. Она стояла и изучала обстановку, которая казалась ей гнетущей и не располагающей к активным действиям с её стороны. Стены и пол были пропитаны сыростью. Клиент лежал на полу, рядом со сливом, покрытый какой-то слизью. 'Монстр?' - пронеслось в её голове. Сердце заколотилось настолько часто, как никогда ещё не билось, даже тогда, когда её впервые привели в гарем наместника и объяснили, что от неё требуется. Всё так же молча и беззвучно она подошла к кокону из слизи и присела на корточки возле головы.
- Меня прислали сказать, что на этом твои мучения закончены.- Сказала она отчётливо и внятно, чего сама от себя не ожидала. В её голосе присутствовала не присущая ей холодность, но побороть её она пока что не могла. Ей не хватало ответных реакций и реплик партнёра.
- В самом деле? Значит вы добрый вестник.- Логинов устал держать голову на весу и с облегчением вернул её в лежачее положение. Лицо девушки попало в его поле зрение, и он залюбовался им.
Таких красивых девушек ему ещё не доводилось встречать. Может быть когда-то давно, в другой жизни, но только не в этой. Глядя на неё, он не сразу сообразил, что не совсем одет, а когда осознал это, то по-настоящему засмущался. Он не знал, что слизь полностью его скрывала и выглядела при этом ужасно. Ему искренне не хотелось пугать девушку и тем более отвращать от себя. Слишком уж хорошенькой она была. Такой хорошенькой, что на его глазах навернулись слёзы, и почему-то вспомнилась другая женщина, которую он когда-то знал. Вот только когда, где, как и при каких обстоятельствах и, тем более, кем она была, он не помнил.
Ли приподнялась и сделала знак рукой. В камеру вошли двое рабочих. Один нёс шланг. Другой - тряпку.
- Сейчас тебя приведут в божеский вид. Не смущайся. Я не буду смотреть.- Сказала она и отошла в сторону.
Логинов не сразу понял, о чём говорит девушка, но когда почувствовал всей кожей жёсткий напор холодной воды, то не слишком порадовался. Когда-то давно ему нравилось по утрам обливаться холодной водой и принимать иные водные процедуры, но теперь то ли он отвык от них, то ли никогда не привыкал до этого в поливу из шланга, она его не порадовала. Вся его кожа покрылась мурашками, величиной с куриное яйцо. Он задрожал от отвращения и всё -таки смирился, потому что возразить ничем не мог. И только одно во всей этой процедуре порадовало его: его коже вернулась чувствительность. Навсегда ли, или это всего лишь случайное и временное явление? Стоило немного потерпеть, для того чтобы узнать наверняка. И он, стиснув зубы, терпел.
Вылив на него не меньше центнера воды, мучители, наконец, смиловистились над ним и начали обтирать. Кожа горела при каждом прикосновении. Это было намного приятнее. Логинов даже застонал от удовольствия, чем пробудил интерес у девушки. Она стрельнула в его сторону глазами и тут же быстро отвернулась. Обещала же не смотреть, вот и не смотрела, хотя ей было интересно.
- Детский сад с барабаном.- Констатировал Логинов.- А дальше что?
Рабочие осмотрели его со всех сторон и, оставшись довольными увиденным, вышли, прикрыв за собой дверь.
- И это всё?- Возмутился Логинов.
- Имей терпение.- Ответила девушка, смотря по-прежнему в сторону.
Процедура выписки шла своим чередом, без срывов и заминок. В камеру вошли сразу несколько человек в рабочей форме. Они внесли шкаф, письменный стол, пару кресел, полку с книгами и двуспальный диван-кровать. Прошли мимо Логинова, чуть ли не наступая ему на ноги, и не удостоили ни единым взглядом, будто его тут не было.
- Так. Что дальше?
- А вот теперь ты можешь встать и накинуть на себя что-нибудь. На пример, домашний халат.- Ответила девушка.
- Встать?- Не поверил Логинов.
- Конечно. Теперь уже можно.
- Но я не могу.
- Перестань упрямиться, просто попробуй.
Логинов столько времени провёл без движения, что его тело вообще не помнило, как это делается. Рефлексы атрофировались вместе с мышцами. Во всяком случае, ему так казалось. И тем ни менее, подстёгиваемый вызывающими интонациями голоса незнакомой девушки, упорно не глядевшей в его сторону, он решил попробовать. Сначала пошевелил робко пальцами на руках. Они послушались легко и охотно. Двигать ими было неописуемым наслаждением. Кровь запульсировала, прилила к голове, обожгла застоявшиеся вены и нервы и оживила их. При этом сердце выбросило в кровь убойную порцию адреналина.
- Здорово! Ты только посмотри. У меня получается.- Переполненный восторгом выкрикнул Логинов, напрочь забыв, что всё ещё не одет и находится в обществе прекрасной незнакомки.
- Рада за тебя. Теперь попробуй двинуть что-нибудь более крупное.- Предложила девушка.
Логинов не стал долго раздумывать, чем шевелить. Мышцы напряглись сами собой, и он, как на пружине, поднялся рывком и даже не покачнулся, очутившись на обеих ногах.
- Это чудо! Я чувствую всё так внятно и остро, как никогда. Тело послушно мне. Я умею ходить.- Логинов чуть было не задохнулся от нахлынувшего на него восторга, сделал первый шаг и тут только вспомнил о своей наготе.
Опрометью он бросился к шкафу, схватил первое попавшееся из одежды и быстро накинул на себя. Это оказался домашний махровый халат в красную и белую продольную полосочку, прикрывший его от плеч до самых колен. Прикосновение мягкой ткани к коже было приятным. Он как бы заново всё узнавал. Память давала слишком мало информации. Самым ярким воспоминанием из прошлого оставалась непроходящая головная боль, от которой он теперь был избавлен.
Кем избавлен? За что? И вот тут память услужливо подсказала и всё расставила по своим местам. Он наёмник. Наниматели выполнили свою часть договора. Теперь настал его черёд выполнять свою.
Но при чём тут девушка? Логинов посмотрел на неё и в очередной раз убедился в том, что она прекрасна. Она всё ещё не смотрела в его сторону и как будто изучала что-то в тёмном углу, хотя там не было ничего интересного.
- Ты всё еще здесь?- Спросил он, не понимая, почему она, выполнив свою работу консультанта, никуда не ушла вместе с рабочими.
Девушка подняла свой взгляд до уровня его пояса и задержала его там. Её лицо выражало нерешительность. Можно было подумать, что она хочет чего-то сказать, но при этом не знает, как и с чего начать, как актриса, на сцене забывшая свою роль. Вот только суфлёра, подсказать ей слова, в камере не было. На её глазах гадкий утёнок превратился в мужчину её мечты. Разве не о таком красавце мечтают все рабыни любви, томящиеся в одиночестве в своих кельях, как бабочки в ожидании первого вылета на волю?
Против ожидания Логинова, девушка не стала ничего отвечать ему. Она неторопливо подошла, положила руки к нему на плечи и прильнула всем телом.
Всё это было очень мило с её стороны, но Логинов ничего не понял. Он не ожидал от неё таких действий, и потому сконфуженно отстранился.
- А может быть не надо никаких слов и объяснений? Давай помолчим и...
- Я столько уже молчал, что пора уже и выговориться.
Она была напугана не на шутку и не знала, как ей быть. Такого с ней ещё ни разу не случалось: она прижималась к мужчине и при этом не ощущала никакого шевеления там, где оно должно было происходить в нормальной ситуации.
- Ты не хочешь меня?- спросила она.
- А должен был?
- Я пришла к тебе помочь снять напряжение.
- Ты выбрала для этого не совсем подходящий момент.
- Но ты же ведь не импотент?
- Не знаю наверняка, но думаю, что нет.
- В таком случае не всё безнадёжно. Давай переместимся на кровать. Там ты сможешь расслабиться. Доверься мне, и у нас всё получится.
- В честь чего я должен тебе доверять? Кто ты такая?
- Я кто такая?- удивлению девушки не было придела.
- Да. Ты.
- Я твоя рабыня. Рабыня любви.
Логинов присвистнул и окончательно освободился из объятий девушки. Слово рабыня в его понимании означало что-то очень плохое и негативное. Что именно, он не понимал до конца. Но и того, что он знал, было достаточно, для того чтобы оттолкнуть от себя навязчивую штучку и постараться как можно скорее избавиться от неё.
- А разве тебя не предупредили и не объяснили кто я и зачем?
- Нет.
- Придётся восполнить недостаток информации. Главное, не бойся меня. Пойдём на кровать.
- Я не собираюсь тебя задерживать и в услугах твоих не нуждаюсь, так что совместный поход к кровати на сегодня отменяется.
Для Ли запахло смертью. Холодный тон в голосе Логинова был её приговором, который не подлежал обжалованию. Но как он говорил с нею!? Факт был возмутительным. Не иначе как расчётливая месть старшего офицера. Если бы клиент был заранее подготовлен к её визиту, то ничего подобного не должно было произойти. Надо было срочно что-то предпринимать. Что?
У Ли закружилась голова. Она покачнулась и...
Х Х Х
- Вот, стерва!- возмутился старший офицер, наблюдавший за этой сценой.- Ставлю десять ассов на то, что она выкарабкается.
- Принимаю ставку и ставлю против неё сто.
Офицер от неожиданности чуть не подпрыгнул на стуле. Голос был знакомым. Обернувшись, он увидел ни кого-нибудь из обслуги базы, что само по себе было мало вероятным, но возможным, а самого Инквизитора. Как он сюда попал? Кто его встретил? Почему ему не доложили о прибытии столь высокого начальства? В голове пронеслась куча вопросов, ответы на которые он хотел бы получить немедленно, во всяком случае, прежде чем попадёт на костёр или в жуткий застенок на вечные времена.
- Не тушуйся.- Милостиво произнёс Инквизитор, подойдя к офицеру поближе и похлопав его по плечу.- Сегодняшний мой визит на базу не официальный и вызван исключительным интересом к данной персоне.- Он взглядом указал на экран, и было непонятно кого из двух, находившихся в камере, он имел в виду.
Невысокого роста, тучный, облачённый в тёплый плащ чёрного цвета с глубоким капюшоном, на половину скрывавшим его лицо, главный инквизитор, которого все называли кратко Инквизитором, и произносили это слово с почтением, душевным трепетом и поэтому, казалось, с заглавной буквы, редко покидал своё ведомство, но когда это происходило, то случай всегда был неординарным. Простым смертным от его неожиданного появления ждать ничего хорошего не приходилось. Трепет коленей и холодок в груди посещал без исключения всех, кто видел его когда-либо так близко, как сейчас старший офицер базы по подготовке наёмников. Ни пышущие здоровьем, словно яблочки налитые, щёки, ни нос картошкой, ни ласковый взгляд и тем более ровный басовитый голос не могли никого обмануть. Сколько бы Инквизитор ни старался расположить к себе кого-либо, у него это никогда не получалось. Репутация истинного садиста шла впереди него. На столько впереди, что догнать её было невозможно, при всех его почти ни чем не ограниченных возможностях.
- Наёмник, конечно.- Уточнил Инквизитор.- И перестань дрожать. Мне неприятно.
- Слушаюсь, сэр.
- И без армейских штучек. Где мне лучше присесть?
- Вот сюда, пожалуйста.- Офицер уступил своё место и быстро пересел на соседний стул.
- Прекрасно.- На лице Инквизитора появилась довольная улыбка. Он расслабился и как бы расплылся по стулу, повторяя своим телом его контуры. И только живот бочкой, который никуда не деть, остался торчать, не вписываясь в общую картину благоденствия.- Теперь давай помолчим и посмотрим.
Офицер не возражал. Он и сам был не против просмотра вечернего шоу. Только главное, чтобы оно не стало последним в его жизни. Мысль об этом немного огорчала его и мешала настрою на спортивный или лирический лад. Всё зависело от того, как пойдут дела у рабыни: затащит она в постель наёмника, или нет. Тут тебе и лирика и спорт в одном флаконе. И при этом всём можно было получить незабываемое наслаждение, наблюдая за работой профессионалки.
Х Х Х
Ли не собиралась падать в обморок. Падение не было ею запланировано. Всё вышло само собой. Она покачнулась, приложив ладонь ко лбу, и мужлану-наёмнику ничего не оставалось делать, как подхватить её на руки и понести с лёгкостью и непринуждённостью к единственному месту, где можно было освободиться от ноши, к пастели. Как только голова Ли коснулась подушки, глаза её открылись.
Заметив это, Логинов вздохнул с облегчением и отвернулся.
От досады на себя за проявленную слабость, а ещё больше на слишком короткий знак внимания со стороны мужлана-недотёпы, Ли чуть было не прокусила себе губу.
- Постой!- Окликнула она его.- Не уходи. Побудь со мной.
- Что ещё ты придумала?- недовольно спросил он.
- Умоляю, не отвергай меня.
- И чего ты ко мне привязалась? Я в толк не возьму, за чем я тебе сдался.
- Я всё объясню.
- Поторопись, а то у меня скоро кончится терпение, и я вышвырну тебя вон.- Логинов был расстроен не на шутку. Считай, что он только что заново родился. Ощущать себя свободным от невидимых оков, двигаться и чувствовать всем телом, как кипит жизнь внутри него и снаружи - было счастьем, которое требовалось переварить, и к которому необходимо было привыкнуть. А тут на его голову навязалась девица с замашками нимфоманки. Пережить такой поворот в судьбе он был не в силах. Надо было что-то срочно предпринимать. Но что? Может действительно выставить её за дверь и забыть о ней, как о кошмарном сне?
- Делай со мной всё, что хочешь, только не прогоняй.- Шёпотом взмолилась Ли. Её взгляд обжёг сердце мужчины, успевшего забыть, что такое женская ласка.
Что-то очень острое кольнуло Логинова в районе груди и застряло занозой, не давая свободно вздохнуть.
- Что ты со мной делаешь?
- Молю о пощаде и обольщаю всем, чем могу. Ты видел, какие у меня груди?- Ли торопливо расстегнула пуговку, и из-под полупрозрачной ткани вынырнули, словно из воды, два изумительной красоты полушария с розовыми, слегка набухшими сосками, торчавшими вверх, как два маяка на краю бездны, должные служить ориентиром для терпящих бедствие моряков. Она ожидала, что у него помутится разум при виде её неотразимых прелестей, но не тут-то было. Он не обратил внимание на манящие к себе перси девушки и остался равнодушным.
- Прикройся.- Строго приказал он.
В нём прорезался командирский голос. Ли, привыкшая подчиняться, выполнила приказ бесприкословно и внезапно заплакала. Слёзы полились сами, без её участия. Предназначенный для неё любовник оказался холодным, как ледышка, истуканом с замашками халифа на один час.
Неожиданно Логинов присел на край кровати, заинтересовавшись женскими слезами, и кончиками пальцев смахнул их со щеки девушки.
- Ни что на свете не стоит твоих слёз.- Сказал он ласково.- Но меня за это можно простить, потому что я только что родился. Мне необходимо привыкнуть к тебе, свыкнуться с мыслью, что ты есть. Я боюсь, что ты исчезнешь из моей жизни так же внезапно, как появилась, и мне будет больно, ещё больнее как когда-то давно, когда меня оставила другая женщина. Я не помню, какой она была, и что нас связывало. Остались только обида и горечь. Но повторения пройденного я не желаю. Проще оставаться одному и никого не подпускать к себе близко, чтобы не привязываться. Я считаю, что привязанности в чужом для меня пока что мире - это излишняя роскошь, которая может значительно ослабить меня.
- Ну, ты даёшь!- Восхитилась Ли.- Так складно излагаешь, что у меня нет контраргумента, для того чтобы возразить. Я слаба по части логики и красноречия. У меня совершенно другие сильные стороны. Но интуиция подсказывает мне, что ты небезнадёжен. Надо всего лишь перестать бояться меня. Никуда я не денусь и никогда не оставлю тебя.
- Я не верю обещаниям.
- А я никогда и никому ничего не обещаю. Я всего лишь борюсь за свою жизнь. Отныне и до конца дней одного из нас ты мой господин. Прикажешь, и я умру. Другого выбора у меня нет. Откажешься от меня, и тебе пришлют другую рабыню, а меня казнят в назидание другим, таким же, как я. Потому что кому нужна неумеха вроде меня, несумевшая соблазнить своего господина. От тебя мне и смерть не страшна. Я приму её с благодарностью. Она будет для меня избавлением от мук. Убей, только не прогоняй. Потому что за дверью меня ожидает не только смерть, но и муки Ада.
- Я не знал, что всё так серьёзно. Я думал, что это всего лишь каприз прекрасной дамы, явившейся в камеру гладиатора прямо перед его выходом на арену. Откуда-то я помню, что подобное когда-то уже со мной случалось. Но чтобы мой отказ повлёк твою смерть? Этого я не хочу. Ты слишком хороша и молода для смерти. Это я уже стар, хотя и не помню, когда успел состариться. Мне сорок пять.
- Хорошо, что ты в этом смог разобраться.- С облегчением произнесла Ли.- Вот только о годах твоих. Ты видел себя в зеркале, после того как поднялся с пола? Ах да, откуда же ты мог видеть себя, если я не дала тебе такую возможность? Это всё мои неопытность и торопливость. Прости меня за это.- Ли достала из кармашка своего пеньюара небольшое зеркальце и протянула его Логинову.- Посмотри на себя и убедись в том, что ты не прав.
Смотреть на себя Логинов не хотел. Ничего хорошего не могло быть в его отражении. Что-что, а своё лицо он помнил очень даже неплохо. Обрюзгшее, морщинистое, с отёками под глазами и ужасным шрамом через всю правую щеку от подбородка до виска оно никогда не радовало его. Бреясь по утрам, он всегда смотрел на него с отвращением. Что могло измениться в нём? Исчезнуть шрам? Но даже без него лицо выглядело ужасно.
То, что увидел Логинов в маленьком зеркальце, поразило его до глубины души. На него смотрел совершенно другой человек. Или, вернее, он сам, только такой молодой, каким он себя не помнил.
- Это, правда, я?- не веря собственным глазам, дрожащим голосом, спросил он после непродолжительной паузы.
Ли оказалась рядом. Она обняла Логинова за талию и стала быстрыми поцелуями покрывать его шею и лицо.
- Это ещё не всё, мой господин.- Сказала Ли в промежутке между поцелуями, против которых Логинов уже не возражал. Он был слишком поражён увиденным в зеркале. Всегда приятно узнать о возвращении молодости. - Обрати внимание на остальные части своего тела. Разве ты не замечаешь, что и они изменились?
И только тогда Логинов посмотрел на свой живот и мускулы на руках. Жировые складки исчезли настолько основательно, что можно было подумать, что их никогда не было на этом безукоризненном торсе. О руках особый разговор. Оголив их, Логинов ахнул. С поверхности кожи исчезли старые наколки. Не было на них ни шрамов, ни приметных родимых пятен.
- Это точно не я, а кто-то другой.
- Нет.- Возразила Ли.- Это, в самом деле, ты. И тебе нечего больше стесняться своего тела. Ты молод и красив. Наши медики сделали тебя таким, каким ты должен быть в своём возрасте. Ты здоров.
- Мне всё еще сорок пять лет?
- Да. Так выглядят в сорок пять все мужчины. Это возраст, когда прошла юность, но полная зрелость ещё не наступила.
- Тогда во сколько же лет, по вашим меркам, наступает зрелость?
- Минимум в шестьдесят.
- В таком случае, сколько лет тебе?
Ли засмущалась, но ответила:
- Тридцать четыре.
- Потрясающе! Ты выглядишь на восемнадцать, не больше.
- Спасибо, но у нас это не комплемент. Девушка в восемнадцать лет считается несовершеннолетней и по этой причине не принадлежит самой себе, оставаясь на попечении родителей или опекуна.