Желтый лист кувыркался по пыльной осенней дороге, припорошенной белым кружевом первых заморозков. Промозглый ветер словно играл с ним: то бросал лист из стороны в сторону, то парусником тащил по лужам. Казалось, что тяжелые серые облака опускаются все ниже, желая понаблюдать за этой забавой.
Молодой человек шел, с трудом преодолевая напор ветра. Он с возрастающей тревогой поглядывал на клубящиеся тучи и правой рукой пытался придержать разлетающиеся полы плаща. Другой он прижимал к груди стопку белоснежных листов, исписанных мелким корявым почерком. Уже ощущались первые мелкие капли дождя, они впивались юноше в лицо и мелкими кляксами размазывались на запотевших стеклах очков.
Юноша присел и, удерживая между коленями рукопись, попытался протереть очки. Грязные разводы только еще больше ухудшили видимость. Вздохнув, он надел очки, переложил пачку бумаги за пазуху и поднялся на ноги. Дождь все усиливался. Струйки воды проворно проникали за шиворот, словно стремясь обойти плащ и наполнить человека влагой изнутри. Юноша побежал, неловко стараясь уберечь свою ношу.
'Как же мне не везет!- думал он, - Явиться на встречу с издателем в таком виде, да еще с намокшими текстами! Какой-то злой рок'
Из издательства вернули первый его роман, как 'абсолютно нереальный, даже для фентези'. Второй же подвергся жесткой критике, как 'слишком легкий'. Юноша чувствовал себя полностью опустошенным. Злость росла. И под влиянием настроения третья рукопись вышла из-под его пера жестокой и реалистичной, с множеством кровавых сцен. Такой стиль не был ему свойственен, но общество формирует свои правила. Читаемо, значит востребовано.
Книга далась очень тяжело. Поставив целью - раскрыть сторону тьмы, показать её душу, он растил зло в себе. Каждую сцену пропускал через свои чувства, учился получать удовольствие от поступков, которые прежде считал неприемлемыми. Постепенно душа его очерствела, краски жизни потускнели. Каждая ложившаяся на бумагу строчка оставляла червоточину в его сердце. По ночам терзали мысли, тьма не давала спать. Еда перестала доставлять удовольствие, стала просто не нужна. Организм функционировал, не требуя воды, пищи и сна. Писатель разбил все зеркала в доме, не в силах смотреть на изможденного человека с глазами, горящими жаждой истинного зла. Личность умирала, уступая место в теле новому существу. И эта новая сущность не имела ничего общего с людьми.
Единственный друг, самый близкий человек на этом свете, прочтя несколько страниц, осунулся и постарел на его глазах. Он долго смотрел на стену пустым взглядом. Потом молча встал и ушел. Вообще из его жизни.
Рукопись закончена. Стол, на котором она рождалась, почернел и обуглился. В день, когда была написана последняя буква, в доме без видимых причин перестала функционировать вся техника. Один за другим умирали соседи-старики, кто от инфаркта, кто просто тихо угасал. Распадались семьи. Люди бессознательно стремились уйти из дома, в котором поселилась тьма.
Дети сторонились писателя, избегая смотреть в глаза. И он вскоре понял, почему, случайно встретившись глазами со знакомой девушкой. Она приветливо кивнула, улыбнувшись ему, потом замерла и побледнела. Не в силах оторвать взгляд от зрачков девушки, юноша испытывал чувство насыщения. Это было почти удовольствие, которое он разучился испытывать. Жертва же стояла на месте, не в силах шелохнуться, только ужас плескался в океане глаз. Наевшись, парень довольно вздохнул, а девушка осела на землю в глубоком обмороке. Стало ясно, что еда - это люди.
Тень скользила по улицам города, забирая жизни, чтобы продолжить свое существование. Каждую ночь еще одно мертвое тело сверлило небо стеклянными глазами, распахнутыми в немом ужасе. Юноша любовался результатом, находя это зрелище красивым. Утром его, наполненного чужой жизнью, охватило нестерпимое желание открыть миру знание новой стороны бытия. И он договорился с издателем о встрече.
Завеса дождя надежно прятала очертания города, видно было только круг асфальта радиусом около метра, да и то очень мутно. Вода сплошным потоком заливала стекла очков. Юноша все пытался ладонью отсечь струи дождя, чтобы хоть как-то рассмотреть дорогу. Внезапно перед лицом закружилось желтое пятно. Сильный порыв ветра, и кленовый лист полностью закрыл обзор, налипнув на очки. От неожиданности молодой человек взмахнул руками и, поскользнувшись, упал в большую грязную лужу. Очки слетели, в стороне раздался звон разбившегося стекла. Листы рукописи были подхвачены промозглыми потоками воздуха. Ветер словно играл ими, развешивая на ветвях деревьев и пуская в плавание по бурным потокам стоков.
Было потеряно единственное, что связывало нынешнее существование с прошлой жизнью. Текст не восстановишь, а чтобы написать что-то новое надо иметь чувства. Иначе слова останутся просто словами, не сложившись в новую реальность.
Иссушенное, давно мертвое тело безвольно лежало на спине под низвергающимися с небес потоками. Мертвые глаза смотрели на кружащиеся листы рукописи. Прочно позабытое счастье посетило душу писателя, словно кто-то неразличимый вырвал черную главу из книги жизни и разметал обрывки по свету. И дождь, смывающий оцепенение последних месяцев. Душа была свободна и от Света и от Тьмы. Она научится всему заново.