Ферапонтов долго и упорно не хотел открывать глаза: пытался продлить сладкий сон. В том сне он как обычно сидел в утренней электричке и ехал на работу в Харьков. Проездного с собою он не захватил, пришлось покупать билет.
Издали еще заметив, как в дверях вагона появилась кондукторша, он приготовил нужную сумму и, зажав её в руке, стал рассеянно смотреть в окно, дожидаясь её подхода.
Кондукторша, тучная, слащавая баба с пухлыми красными (он отлично помнил) щеками и небрежно сидящем на ней синем залосненном пиджачке, приближаться, однако, к Ферапонтову не спешила. Она неторопливо, как в замедленной съемке, плыла в междурядье деревянных сидений, поворачиваясь всем туловищем то вправо, то влево и вопрошая глухим протяжным голосом: "Ва-аш би-лет, ва-аш би-лет".
Во сне этот голос до того был вязким, тягучим, что Ферапонтову казалось, он не расходится, а как бы расстилается слоями в воздухе. Но вот кондукторша приблизилась к месту Ферапонтова, повернулась к нему всем своим огромным телом и тихо вымолвила:
- Ва-аш би-лет,- что означало, без всяких сомнений, что это только его, Ферапонтова, билет и ничей более.
Ферапонтов так и понял. Он поднял от удивления на неё глаза и пробормотал:
- Почему именно мой?
На что та также тягуче ответила:
- 3-7-5-8-6-1,- как снег на голову.
- Нет, это ни на что не похоже!- возмутился подобному принуждению Ферапонтов.- Почему этот билет мне, а не кому-нибудь другому? А вдруг он не настоящий или преждепользованный?
Сказал, но деньги дал, билет в руки взял и еще раз зачем-то посмотрел на его номер, затем на кондукторшу. Та одарила Ферапонтова таинственной улыбкой и неторопливо поплыла дальше. Ферапонтов от недоумения застыл, а соседка по скамье, бросив любопытствующий взгляд на врученный Ферапонтову огрызок, вдруг оживилась и сказала:
- Боже мой, да вы же везунчик - у вас счастливый билет! Вот поглядите...- и она стала объяснять ему, как определить счастливый это билет или самый что ни на есть обыкновенный.
Ферапонтов внимательно посмотрел на свой проездной и впрямь нашел, что, как и толковала соседка, сумма трех первых цифр его билета равна сумме трех последних. И как только до него дошло это, его тут же охватило какое-то невероятное блаженство. С этим настроением Ферапонтов и проснулся. Лежал и никак не мог прийти в себя. Вот ведь какие иногда сны являются!
Под воздействием этого сна прошли и выходные. Ферапонтов был как никогда воодушевлен и весел. Что называется - на седьмом небе. В понедельник поднялся как всегда в половине пятого, вскипятил воду, похлебал чайку, отправился на вокзал.
Вагон еще не наполнился - в Харькове работало не так много местных. Набивалось в основном за час до прибытия в область; тогда и продыху не было, а пока Ферапонтов даже место себе мог облюбовать.
В большинстве случаев он подсаживался к какой-нибудь компании, послушать, посудачить - дорога быстрее пролетает. Сегодня же он никого не хотел ни видеть, ни слышать, хотел остаться наедине со своим новым и необычным настроением, хотел побольше сохранить светлых впечатлений от необычного сна.
Не заметив как, Ферапонтов уснул и спал крепко почти до самого Харькова. В этот раз ему, впрочем, ничего не снилось, как не снилось ни в субботу, ни в воскресенье, чему сам Ферапонтов, однако, нисколько не удивлялся: он так редко видел сны, тем более такие бесподобные.
В цеху, стоя у станка, Ферапонтов так и не перестал думать о своем, бесспорно, странном, как решил он, сне и раз чуть не просадил размер - сильно углубился резцом в канавку.
"Нет,- подумал он,- пора, наверное, прекращать думать об этом. Хорошего от этого, видно, мало". Подумал, но возвращаться ко сну не перестал. Подозвал к себе соседа по ряду - Мишку Обрезкова.
- Обрезков,- сказал ему.- Вот ты, веришь во всяческие приметы?
- В приметы?- переспросил Обрезков, будто не услышал вопроса.- Смотря в какие. Ежели, скажем, в хорошие, то верю, а плохие отметаю сразу - мне лишние думы ни к чему.
- Да я не за то спрашиваю, думаешь ты о них или нет, я спрашиваю: веришь ты, что приметы сбываться могут?
- Ну,- вскинул Обрезков свои чистые наивные глаза в потолок и тоном профессора университета произнес,- это смотря как подойти. Ежели, к примеру, приметы народные - о погоде там или о птицах,- иногда верю, а иногда нет.
- Нет, а вот такие - во сне которые!
- Так то ж не приметы, то - пророчества или, как бишь его, - предсказания.
- А ежели нет никакого предсказания, сон просто, и тебе хорошо?
- Ну, хорошо и хорошо, чего ж плохого?
- Да я не за то, что ничего плохого,- стал раздражаться Ферапонтов,- я за то, ежели он тебе из головы не выходит, а сон в общем-то так, ерундовый, ни о чем, просто одно настроение?
- Тут уж я не знаю, что тебе и ответить, Ферапонтов. Даже не пойму, чего ты хочешь.
Ферапонтов и сам не понимал.
- А в счастливый билет ты веришь?
- А! Так бы сразу и сказал. Конечно, верю, только мне он еще не попадался. Но говорят, кому он попался хоть раз, жизнь того меняется на корню.
- А мне вот приснился... Значит что - попадется?
- Может, и так. Сны ведь иногда сбываются.
- Ну и...
- Что?
- Что делать, если он попадется?
- Да ничего. Попадется и попадется.
- Ну, так неинтересно,- поник Ферапонтов.- Счастливый билет попадется - и ничего?
- Думай, как хочешь, я тебе только то сказал, что слышал. А как оно на самом деле - один Бог знает.
Вечером, купив в кассе пригородный билет, Ферапонтов сложил, как положено, номера и нашел, что билет ему достался самый что ни на есть обычный.
"Наверное, счастливые билеты так редки, что не стоит и разыскивать их",- подумал он, направляясь к платформе.
В электричке он сел и сразу же попытался вздремнуть - чувствовалась усталость. Но сон не шел к нему. Он обвел глазами пассажиров. Не найдя в их, как показалось ему, отупелых после рабочего дня лицах ничего привлекательного, снова рассеянно уставился в окно.
Мелькающий за окном вагона пейзаж незаметно усыпил его. Он спал, думалось, вечность, но когда открыл глаза и посмотрел на часы, понял, что минуло всего-навсего каких-то сорок минут. Ехать еще долго-долго.
Напротив него уже сидела пожилая женщина с внучкой. Пассажиры менялись так часто, что Ферапонтов не успевал запоминать их лица. Женщина была полноватой и утомленной. Девочка то и дело вертела головой в разные стороны, то вставала, то садилась, то приникала на минуту к окну, то дергала за рукав кофты бабушку. Бабушка изредка пыталась успокоить её, но девочка была неугомонна. Наконец бабушка сунула ей в руку свой билет и заставила её играть с ним. Девочка быстро увлеклась новой игрушкой, стала что-то по-своему лопотать, то положит билет на сиденье, то возьмет его в руки и начнет размахивать им из стороны в сторону.
Неожиданно она подбросила билет вверх, и он, плавно колыхаясь, стал медленно опускаться, пока не упал на пол. Бабушка, заметив баловство внучки, тут же дернула её за руку:
- Успокоишься ты или нет!
Ферапонтов поднял упавший билет и с улыбкой протянул его девочке:
- Ничего, ничего, бывает.
При этом, протягивая, он машинально взглянул на длинный ряд цифр билета и поразился тому, что, как в ясной задаче, сумма первых трех чисел номера оказалась равна сумме трех последних. Неужели счастливый билет?!
Ферапонтов поверить не мог. Он вдавился в деревянное сиденье, как бы сжался весь, и стал пристально смотреть на девочку.
"Как же так,- думал он.- У этих людей счастливый билет, а они даже не догадываются о том? Беспечно играют с судьбой, швыряют дар судьбы, как ненужную вещь! Но, может быть, обладай этим билетом, я стану счастливым? Быть может, тот сон не был случайным, а вещим, предсказательным?"
Ферапонтову во что бы то ни стало захотелось завладеть этим билетом.
"Так, так, сначала надо узнать,- размышлял он,- далече ли они едут. Ежели далеко, у него еще будет возможность незаметно выкрасть билет. Но если недалеко? Если уже на следующей остановке они встанут? Или через одну? Как уговорить их отдать ему этот билет? Стащить, когда они начнут выходить,- неудобно как-то. Со стороны и вовсе глупо. Выйти с ними? Неизвестно, где они встанут. Сойдут на каком-нибудь полустанке, и жди тогда следующей электрички часа два! Нет, тут надо что-то другое придумать, отвлечь как-то девочку и незаметно выхватить у неё из рук этот злополучный огрызок бумаги,- вообще, скажут, мужик с ума свихнулся! И просить нельзя - как это воспримут? А может, все-таки попытаться? Вдруг они едут туда же, куда и я? Тогда просто обменяться билетами - и всё. Но вдруг нет?"- Ферапонтов совсем расклеился. Навязчивая мысль захватить билет заполонила его. Уж он пытался и заговорить с девочкой, и притвориться играющим с ней, но одного косого взгляда бабушки было достаточно, чтобы Ферапонтов остыл. Вот незадача!
Чуть позже, видя, что бабушка все-таки отобрала у девочки билет, Ферапонтов решился заговорить с владелицей. Но только он раскрыл рот, как тут же и закрыл его: бабушка так посмотрела на него, что не то, что просить что-либо, вообще говорить с нею Ферапонтову показалось безрассудным. Она могла принять его за ненормального. И впрямь, какой нормальный станет просить чужой билет! Подозрительно.
Ферапонтову стало не по себе. Быть может, это единственный шанс в его жизни - счастливый билет. Он съест его, и жизнь, скучная, однобокая жизнь его станет лучше, прекраснее!..
Бабушка все не выпускала билет из рук. Сморщенные утолщенные пальцы её сжимали билет цепко и сильно. С каким бы удовольствием Ферапонтов разжал эти гадкие старушечьи пальцы и откинул в сторону эти высохшие руки: они ведь держат сокровище, сами того не понимая! Бесценное сокровище! И все же надо бы узнать, где они выходят.
Ферапонтов спросил. Старушка подозрительно взглянула на него и сказала:
- Что?
Ферапонтов заранее приготовил ответ, мол, девочке тяжело, дорога нелегкая и прочее.
Старушка понимающе кивнула и простила Ферапонтову его любопытство. Выходить они должны будут раньше Ферапонтова. Это осложняло положение. Ферапонтов не знал, что делать. Он суетливо ерзал на скамье, то так, то сяк приближаясь к билету: наклонится, облокотится о колени - билет прямо перед его носом, сверлит его своим счастливым сочетанием цифр. Отвернет Ферапонтов голову к окну, в темных местах стекла отражаются бабкины руки, в одной из которых крепко стиснут билет. Закроет глаза - в мыслях: "3, 7, 5, 8, 6, 1",- как наваждение какое. Уж подумывал вскочить, вырвать из стиснутой кисти бабки билет и - к проходу сломя голову, да удержало что-то: страх, что ли, благоразумие, или боязнь показаться сумасшедшим.
Меж тем конечная остановка бабушки с внучкой приближалась. Вот уже проехали "105-й километр", миновали "Лесную". Ферапонтов сидел как на иголках, даже пот его прошиб. А вдруг бабка спрячет билет, уберет, допустим, в сумку - как тогда возьмешь, как из сумки вытащишь?
Тут как гром среди ясного неба раздался голос, которому редко кто из пассажиров рад:
- Товарищи пассажиры, приготовьте, пожалуйста, для проверки свои билеты!
Вот оно! Вот оно, непредвиденное! Теперь наверняка не ждать Ферапонтову счастливого билета! Подойдет контролер, возьмет у бабки билет, продырявит его своим компостером, а то и просто надорвет до половины - пропал билет, исчезло, испарилось счастье! На глазах!
Ферапонтов вдруг понял, что не сможет этого перенести, что не в силах будет воспринять этого вандализма. Он будто сразу ошалел, решительно подхватился, вырвал из рук онемевшей от неожиданности старушки счастливый билет и побежал стремительно куда глаза глядят.
Старушка тихо охнула, напряглась и вдруг разразилась таким отчаянным воплем, что все пассажиры резко повернули к ней головы. Тут же кто-то, поняв ситуацию, подставил Ферапонтову ножку, кто-то схватил сзади его за пиджак, кто-то впился в рукав, но Ферапонтов и не думал сдаваться, он стал пыхтеть, отмахиваться, брыкаться. Нет, им никогда не отнять у него счастливого билета! Никогда!
Из последних сил он вырвался из чьей-то на секунду ослабевшей хватки и проворно сунул бабкин счастливый билет в рот. Он все-таки успеет его съесть, успеет! И станет счастливым, самым счастливым, счастливым, как никогда!..