Странное это было зеркало. Собственно даже странным его назвать было трудно. Обычное старое зеркало в облезлой деревянной раме. Было видно, что даже во времена его юности оно не блистало красотой. Видно было, что делал его какой-нибудь ремесленник средней руки. Это было зеркало с тумбочкой, с двумя выдвижными ящичками, в которых лежало разное барахло типа старой сапожной щётки, несколько баночек засохшей ваксы, тряпочки для протирки галош. Ну, что ещё - щётка для чистки пальто. Зеркало было старое, помутневшее, в одном краешке даже с трещиной. И всё в нём отражалось тускло, как-то неохотно. Как продавщица в магазине равнодушно выкидывает на прилавок товар, отвернувшись к окну, так и оно отражало лениво, неохотно. Комната и дом, в котором обитало это зеркало были столь же невзрачны. Деревянный двухэтажный дом выходил окнами на тихую улочку с кое-где сохранившимися деревянными тротуарами и непременной лужей перед самыми входными дверями, которая, казалось, не просыхала даже в самую жару и переходить которую приходилось по камням, специально для этого брошенными.
В это утро 26 декабря 1826 года перед зеркалом стоял молодой человек по фамилии Штир...Нет, нет не Штирлиц. Нет, нет - не Исаев. Какой к чёрту Исаев, если он только что из Гейдельберга. Немец он, точно. Только вот фамилии не помню. Вот он стоит перед зеркалом, молодцевато затянутый в мундир чиновника министерства иностранных дел. Сколько самоуверенности. С каким презрением он оглядывает комнату и зеркало. Нет, у него в Германии не может быть таких зеркалов ( или зеркал? Надо будет спросить, хотя какая разница? Разве у этих русских разберёшь?) Его короткие усики а ля Гитлер ( ну вот опять - это же 1826 год. Какой может быть Гитлер?) Ну всё равно, как у Гитлера, хотя его ещё не было, задорно топорщились, вызывая улыбку встречных дам. Глаза его излучали мягкий свет приветливости. В общем то он был молодой человек неплохой, хоть и немец. Молодые дамы там, у него дома, благоволили ему, хотя назвать его Дон Жуаном было трудно, так как был он был в сущности робок, хотя и тщеславен. Он гляделся в зеркало, а зеркало разглядывало его. Вы же знаете. Неужели ни разу Вам не приходила в голову мысль, что зеркало тоже может разглядывать Вас? А как же иначе? Разве смогло бы оно иначе воспроизводить все небрежности в Вашей одежде? Сами то Вы этого не заметили. Я уж не говорю о прыщике на лице или даже того хуже - на носу. Уж чего-чего, а прыщик на носу оно обязательно заметит, особенно если оно в плохом настроении. Бывает же у Вас плохое настроение? Почему бы ему не быть у зеркала? Например, потому хотя бы, что Вы умудрились чихнуть рядом. Я уж не говорю об извинении. О таком и мечтать не приходиться. Но вытереть то за собой Вы обязаны. И вообще зеркало нужно регулярно мыть. А то протрут сухой тряпочкой и ладно. Сами бы так. Так вот и стояли они друг против друга и разглядывали. Зеркало, казалось, не замечало ни здоровой молодости молодого человека ( сделайте замечание автору - нельзя же так - молодости молодого человека. Ох, уж мне эти авторы), ни приятного румянца, ни его усиков, которые так умиляли дам, ни всего того, чем гордились его родители. В его мутных зеркальных недрах отражался среднего возраста несколько располневший мужчина в потёртом, лоснящемся мундире, на лице которого отражалась сеть морщин. Глаза его выглядели скорее усталыми, а усы... да что там усы - их словно бы и не было, словно они были продолжением морщин. Молодой человек долго вглядывался в зеркало и постепенно весь его утренний задор и свежесть словно бы уходили в зеркало и выравнивали его с изображением там, в зеркале. Постояв несколько минут, он со вздохом отошёл от него. В дальнейшем ему не раз приходила мысль, что неплохо бы сменить зеркало, но каждый раз, как появлялись деньги, а их, как Вы может быть ещё не догадываетесь (а если и нет, то я Вам подскажу) - их у него бывало не очень много. Если он мог раз в месяц сходить в самый модный ресторан ( гулять, так гулять! Вот тебе и немец! А где ж его немецкая расчётливость?), то потом ему приходилось экономить, как говориться, на всём ( всё равно немец - наш бы всё равно нашёл бы на что выпить. Сапоги бы продал или что другое, ну неважно). Так что до смены зеркала дело не доходило ( Во, - зеркало бы и продал, раз оно такое). Вот в таком настроении он приходил на работу. Потом, по мере приближения к обеду, настроение его опять поднималось и к вечеру он уже прогуливался по Невскому в самом радужном настроении, заглядываясь на хорошеньких девушек и мечтая... да что там говорить: можно подумать, что никто не знает, о чём может мечтать молодой человек в его возрасте.
Другая сторона той же улицы. То-есть другая улица, соседняя. 26 декабря 1846 года.
По вечерам яркие фонари, по выложенной брусчаткой мостовой несутся богатые кареты.
Но сейчас утро. Комната на втором этаже каменного дома. Зеркало с тумбочкой. Да ведь это то же зеркало. Надо же, столько лет! А может и не то. Мало ли их, зеркал? Всё одно - топорная работа. Зеркало как-то не вязалось с богатой мебелью. Почему так, откуда мне знать? Не спрашивать же у хозяев, откуда у них такое некрасивое зеркало. Слышал я, будто они хотели его сменить, но всё как-то руки не доходили. Вернее, не находилось зеркала, которое бы удовлетворяло их изысканным вкусам, а менять шило на мыло им не хотелось. Но это всё отговорки. Причина я думаю в другом. Долги, долги. Было когда-то очень недолго богатство, но... Вот и пришлось вытащить его с кладовки.
Перед зеркалом пожилой, несколько располневший и обрюзгший мужчина. Однако, в зеркале он видел другого, молодого, стройного, затянутого в щеголеватый фрак. Да это же наш герой, как его, ну тот, который не Штирлиц. Глаза его молодо блестят, усы задорно топорщатся. Мужчина подолгу и с удовольствием гляделся по утрам в зеркало и постепенно сам как бы молодел на глазах. Вот тебе и зеркало. Что делает с человеком? Хочет, состарит, а захочет, так и... Ну, что там говорить, сами знаете. Куда-то исчезали боли в пояснице, настроение становилось игривым и приходя на работу в министерство иностранных дел ( Э! Да не этот ли это немец? Не узнаёте? Конечно, он! Постарел, постарел.). По утрам он поражал своих подчинённых неожиданными для его возраста шутками. К обеду, однако, его задор проходил и к вечеру возвращался домой усталым и совершенно разбитым.
Вот видите! А вы думали - подумаешь, зеркало. Вы ещё не догадались, что это было не простое зеркало. Я даже думаю, что их было два. Одно в 1826 году, а другое в 1846 году и через эти два зеркала они, эти немцы, а вернее один немец сам с собою и общался. Но он об этом, конечно, не догадывался. Ни тогда в 1826 году, ни потом в 1846 году. Вот что могут русские мастера. Какое зеркало отгрохали, а украсить соответственно не сумели, да и не думали, наверное. Так на него, неказистого, никто внимания не обратил. И наука потеряла такое замечательное изобретение. Где его теперь найдёшь? Разбилось, поди, давно.
Вот ещё про одно зеркало слышал я. Одна старушка рассказывала. Когда она была совсем маленькой, лет пять или семь - было у них зеркало. Обычное старое зеркало в облезлой деревянной раме с тумбочкой, с двумя выдвижными ящичками, в которых лежало разное барахло. Сверху на тумбочке стояли папин одеколон, мамины духи, помада и пудреница. В нижнем ящике лежали сапожные щётки, несколько баночек ваксы, гуталина. ( Плакса-вакса-гуталин, на носу застывший блин. Нет у меня никакого блина на носу и никакая я не плакса!)
В общем, зеркало, как зеркало. Ко всем равнодушное, как и положено всем зеркалам. Ко всем, кроме девочки. К ней оно было явно не равнодушно.
Если она была обижена кем-то, то оно старалось развеселить её. Начнёт, например, строить ей смешные рожицы или примерять разные платья. Ах, какие это были платья! Как она вертелась перед зеркалом, разглядывая их, а оно её. Она смотрела на девочку в зеркале и не узнавала себя. Как хотела она стать той девочкой в зеркале.
Если на улице шёл дождь, то в зеркале она видела, как солнечные зайчики играют с занавесками и ветка цветущей сирени просовывается в раскрытое окно. Если на улице была жара, то за её спиной открывалась таинственная дверца, за которой ступеньки спускались куда-то вниз, откуда тянуло прохладой и таинственностью. Лестница сворачивала куда-то вбок и ей никогда не удавалось разглядеть, что же там дальше. А когда приходили взрослые, дверца закрывалась и превращалась в простой шкаф.
Иногда девочка бывала капризной. Тогда она видела в зеркале противную кривляку и обе они с той и другой стороны бросались на зеркало с кулаками, решив, что никогда больше не подойдут к нему. Но потом приходила ночь, заплаканная подушка и сон. Тогда оно приходило к ней самой, открывая дверцу в таинственный сад...
Утром она бежала к зеркалу.
- Прости меня, вчера я плохо себя вела.
И оно прощало её и дарило чудесное солнечное утро, простой резиновый мячик, расчерченные прутиком на земле классики, по которым она прыгала вместе с мячиком.
- Какая ты у меня сегодня славная, моя девочка,- говорила мама. Потом мама расчёсывала её перед зеркалом и оно глядело на них. И вдруг девочка увидела, какая у неё мама красивая. Она смотрела в зеркало не на себя, а на маму.
- Какая ты у меня красивая, мама, - сказала она.
- Странная ты у меня сегодня, - улыбнувшись сказала мама и поцеловала в голову.
Ну, вот. Автор опять хочет заставить меня плакать. А я не хочу.
- Ме - е , вот тебе.
У нас дома тоже было такое зеркало. К зеркалу всегда приходила кошка. Она садилась к нему спиной и тёрлась шеей об его раму. В зеркале появлялись, то сосиска, то блюдечко сметаны, то мячик на резиновой ниточке. Но кошка никогда не смотрела в Зеркало. Может, это и было то самое зеркало ?