Юрий Николаевич сидел в глубокой задумчивости. Он только что получил письмо из Москвы, в котором его бывший шеф и предшественник за этим столом настоятельно просил снять с защиты на Учёном Совете диссертацию сотрудника института. Собственно, это была даже не просьба, а ультиматум. Все это было очень неприятно. Неприятно и потому, что это было вмешательство в его дела. Вот уже год, как он директор, а все еще не настоящий директор. Старый директор никак не хочет отпустить вожжи и пытается оттуда, из Москвы, править лошадьми. Да видно и тут, в институте кто-то еще по прежнему считает настоящим директором того, старого Льва, и он ничего не может с этим поделать. Вот кто мог информировать Льва о предполагаемой защите? Конечно, кто то из своих. Неприятно было и то, что он хорошо знал эту диссертацию и ее автора и никак не мог предполагать подобной реакции. Диссертация была хорошей и внешние отзывы были хорошие.
И с чего это он, Лев, давно уже не интересовавшийся кандидатскими диссертациями, вдруг заинтересовался неплохой, но в общем то рядовой диссертацией, не претендующей на переворот в науке? Предстоял тяжелый разговор с членами Ученого совета. Он наперед знал их реакцию. Диссертант был свой и никому не хотелось сдавать своих. Вообще то он догадывался о настоящих причинах этого ультиматума. Лев, бывший директор, а теперь научный руководитель института и связывающий его по рукам, лавировал. У кого то из его временных союзников внук или скорее всего внучка тоже делает диссертацию и их пути пересеклись. Если диссертация слабая или еще совсем сырая, а это скорее всего так и было, то защитить ее после нашей будет достаточно сложно. Соперники не преминут зацепиться за это и проявить свою принципиальность. Надо убрать конкурента или по крайней мере его тормознуть. А потом, после защиты внучки, а может даже и совсем не внучки, пускай защищается кто угодно. Он, этот любящий дедушка-академик, даже готов помочь, но потом...Когда нибудь. Он даже сам верит в это.
Но всего этого не скажешь членам Совета. И пойти наперекор Льву он не может. Он вспомнил, как торопил, как уламывал его самого Лев, в какой спешке ему пришлось заканчивать диссертацию, чуть ли не дописывая последние строки на ходу. Как ему неприятно было перед уважаемым им Михаилом Львовичем, рецензентом его докторской диссертации, отвечать на прямо заданный вопрос - зачем ему это надо? Зачем идти наперекор совести и идти на защиту с сырой диссертацией? Если бы не прикрытие Льва, то он имел бы очень бледный вид. При нем, в присутствии Льва, они не посмели, но зато потом на банкете, в неформальной обстановке, когда шампанское развязало языки ......
И потом, если бы речь шла только о нем. Но шеф в своем ультиматуме угрожал умыть руки и ничем не помогать институту. Это было маловероятным. Неужто бы он бросил вот так из-за чьих то наивных глазок свое детище, свой институт? Нет, конечно, нет.
И все же он, да он, известный своей добросовестностью, не может пойти на такой шаг и отказать своему старому Льву, которому он, что ни говори, стольким обязан. Да и не только он. Да, он теперь знает, что делать. Он поможет пристроить защиту в другой Совет, в Москве. Это даже лучше, престижней. Диссертация хорошая, бояться нечего. Ни ему, ни институту стыдно не будет за своего аспиранта. Решено.
- Нина Владимировна, вызовите ко мне на 14 часов всех членов Ученого совета. Да, у меня.
Через год в одном из московских ВУЗов блестяще прошла защита кандидатской диссертации сотрудника института, того самого.
Но ни Шеф-академик, ни его преемник не имели к этому никакого отношения - они уже забыли об этом - одном из рядовых происшествий в их повседневной работе.