Аннотация: Для детей среднего возраста. В принципе возможен сериал.
Безруков В.К.
Наследник колдунов
Да, Вася, тот самый Вася из третьего подъезда на нашей улице, тот самый Вася, что учился в третьем классе нашей школы был колдуном или волшебником. Кстати, Вы не знаете - это одно и то же или разное: колдун и волшебник? Я так думаю, что колдун это тот, кто варит по ночам разные травы и на них колдует, а волшебник щёлкнет только пальцами - и готово и даже волшебная палочка ему не нужна. Любая палка в его руках - волшебная. А с какой это стати Васька волшебник? Как будто бы в школе не было более старших, более сильных учеников, например...Да разве это так важно? Любой старшеклассник мог дать ему фору или щелбана, но кто ж захочет связываться с волшебником, хотя это, конечно, страшно несправедливо. Правда, об этом никто ему не говорил, и сам он на эту тему не распространялся. Со стороны можно было подумать, что это обычный ученик и учился он не так, чтобы очень и уроки иногда списывал. А попробуй не дай? Кто его знает, что от него ожидать можно? Но все знали, что и папа и мама и дедушка -все были волшебниками. Сами подумайте: всех их звали Василиями и даже маму Василисой. И получается, что все у них в семье были Василии Васильевичи. Много ли Вы встречали семей такого рода. Ну, Иван Иванович, - это ещё куда ни шло. Да и никакой он не колдун - это все знают. Я так думаю, что всё дело в имени. Колдовство или волшебство передаётся только тем из них, кого зовут Василием. Вот у Васьки младший брат Борька, так тот совсем не похож на волшебника, зато и перепадает ему от пацанов, конечно, если рядом Васьки нет. Этому Борьке в смысле волшебства ничего не светит. Даже если у него будет сын, потом, когда он станет взрослым, то он, если даже будет Василием, то всё равно Василием Борисовичем, а это уже совсем не то, что Василий Васильевич. Есть даже такая наука - генетика, которая говорит, что это совсем не одно и то же. Ну, Вы можете подумать, что я всё это придумываю тем более, что Васька никаких таких фокусов не показывал. Ну, это ещё не довод. Может, ему родители строго настрого запретили своё волшебство показывать или наложили запрет до окончания школы - откуда я знаю? Но вот что Вы на это скажете. Есть у них в доме курочка Ряба. Так они её звали. Как уверяет Васька - чучело, набитое опилками или ватой - не знаю. Чучело и чучело, что в том такого? Я и сам его трогал. Очень похоже на живую. Но иногда она вдруг оживает и сносит яйцо. А потом снова становится чучелом. Таких яиц у них уже три. И все они разные. Очень красивые. Вот Вы слышали про такие - яйца Фаберже. Нет, не у Фаберже, а просто Фаберже. Очень красивые. Их даже в Эрмитаже держат, чтобы их случайно кто-нибудь не разбил и не съел. А что будет с тем, кто такое яйцо съест - неизвестно. Учёные только плечами пожимают. Сам президент Академии Наук и тот не знает. Представляете? А тут прямо три лежат и никто их не охраняет. Я попросил их подержать. Васька разрешил подержать один. Только ты, говорит, осторожнее, а то попадёт мне за него. Тяжёлый, ух ты. Как будто чугунный. И тёплый. Я так и сказал.
- Тяжёлый, - удивился Васька, - а ну дай.
- Да, действительно! Ну-ка посмотрим другие.
Другие оказались легче.
- Странно, - сказал Васька и принялся разглядывать яйца как будто он видел их впервые. А разглядывать было что. На всех яйцах был разный рисунок. Тот, что появился первым был самым тяжёлым и расписан красивее остальных. Он был расписан, как павлиний хвост или жар-птица, которая поднимается из-за горы, как солнце. Второй был похож на малахит, сквозь узор которого как бы проглядывает это самый хвост. Только, если не видеть первого яйца, ни за что не догадаешься, как будто он прятался за узорами малахита. А самое последнее, которое снесла эта странная курица было вообще как будто целиком из малахита.
- Странно, - повторил Васька, - а они все в начале были малахитовые и не тяжёлые. Получается, что они растут и меняют рисунок. Странно ещё то, что размер их не меняется.
- А давно она у Вас, эта курица?
- Не помню, давно.
- Ну сколько? Год, два?
- Года два уже.
- И откуда она у Вас?
- Не знаю. Отец откуда-то принёс.
- И Вы не обратили внимания на яйца?
- Почему не обратили? Обратили. Посмотрели на них и положили на место. А что на них смотреть, если они каменные?
- Почему ты думаешь, что они каменные?
- А ты сам не видишь, что ли?
- Итак, получается, что эти яйца растут, там внутри. И кто там растёт? И чем оно там внутри питается?
- А чем питается обычный цыплёнок?
- Но ведь он не такой тяжёлый, как этот. Там же целый поросёнок получается.
- Скажешь, тоже! Поросёнок! Да ты знаешь, сколько поросёнок весит?
- Нет, не знаю, а сколько?
- И я не знаю, - вздохнул Васька.
- Поросёнок там быть никак не может.
- Почему это?
- Он бы тогда хрюкал.
- А может, он и хрюкает, только тихо. Ты же ведь его не слушал.
Мы выключили телевизор и стали слушать. Нет, там никто не хрюкал.
- Но если бы там был поросёнок, то там и нарисован был бы поросёнок.
Правильно, и как только мы сразу не догадались.
- Слушай, а может там птенец птицы Рухх?
- Что это за такая птица Рухх?
- А ты что, не читал приключения Синдбада-морехода.
- Ну так там и яйцо было с целый дом!
- Ну, не знаю.
- Слушай, ты только не говори никому ничего, а то про нас и так столько рассказывают.
- Я-то не скажу, а вот Борька...
- А я их спрячу в ящик стола.
Всю ночь я ворочался, всё думал об этих яйцах, но так ничего придумать не мог. Утром я побежал сразу к нему, чтобы поговорить по дороге в школу. И вот что он мне рассказал.
Ему тоже плохо спалось в эту ночь. Он встал, взял это яйцо в кровать и начал его разглядывать. Яйцо слабо светилось во тьме. Вдруг в окне показалась красивая жар-птица. Она пролетела прямо сквозь стекло и направилась к нему. Она пронзительно взглянула ему прямо в глаза. В это время курица вдруг закудахтала. Птица исчезла так же неожиданно , как и появилась. Вместе с ней исчезло яйцо. Проснулся Василий только утром. Курица опять снесла яйцо. Оно было совсем, как обычное, но только каменное. Вот и верь после этого Ваське.