Бичев Дмитрий Владимирович : другие произведения.

Дороги сна

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Прогулка по снам одной юной особы


   Содержание
   Ловец снов
   1
   2
   3
   4
   5
   6
   7
   8
   9
   10
   11
   12
   13
   14
   15
   16
   17
   18
   19
   20
   21
   22
   23
   24
   25
  
  
  
   И ветер свеж, и ночь темна,
   И нами выбран путь - Дорога Сна...

Ловец снов

   Один добрый маг подарил тебе на твой день рождения "ловца снов". Такие безделушки продают в курортных городах недорого и самые разные. Натянутый на обруч кусок ткани, обшитый разной бахромой, плетеными шнурками, раковинками, бусинками. Бубен-не бубен, пяльцы-не пяльцы - в общем "ловец снов". На ткани в три цвета вышита была голова какого-то хищного зверя. Уши большие, остроконечные, волчьи. Но морда для волка коротковата - скорее медвежья. А глаза вообще желтые, рысьи. Кажется, что они смотрят на тебя строго и требовательно.
   "Но это особый ловец снов", - сказал тебе маг. - "Он не приманивает для тебя добрые сны, как обычные ловцы. Он переносит тебя саму во сны - твой дух. Конечно, все это достаточно безопасно - я бы не стал рисковать тобой. Тебе лишь надо повесить его над кроватью, а на обратной стороне вот этим специальным угольком написать название того места, где ты хочешь очутиться. Пока что ты не можешь писать названия каких угодно мест, этот ловец срабатывает лишь для двух миров, но со временем я смогу увеличить их число".
   "Есть еще несколько правил", - инструктировал тебя маг - "Для твоей же безопасности ты во сне не сможешь брать вещи, заговаривать, что-то изменять или делать. По крайней мере, пока. Но, если ты захочешь поговорить с кем-либо из сна - тебе надо будет дождаться, пока он заснет и тогда, уже в его сне, ты сможешь общаться с ним. И всегда, в любой момент сна ты можешь проснуться, если тебе вдруг захочется этого. И вернуться снова в этот же момент сна".
   "А, в общем, ничего страшного в этом нет и создана эта вещь для твоего развлечения", - закончил тогда свою речь маг. - "С днем рождения тебя".

1

   И вот, длинный день закончен, наступил вечер. Пора укладываться на боковую. В изголовье твоей кровати висит "ловец снов", кажется, что он покачивается в проникающих через окно лучах уличного фонаря. На столе лежит короткий заостренный кусок угля в деревянной "рубашке" и бумажка, на которой убористым почерком своим маг написал для тебя два слова: "Хенна" и "Андар" - это названия тех двух миров, куда ты можешь попасть сегодня ночью. Или не попасть.
   Итак:
   1) Ты решительно взяла уголь, на миг замерла, потом написала на обратной стороне "ловца" слово "Хенна", отложила угольный карандаш и, умывшись, переодевшись в пижаму, улеглась в постель, завернулась в одеяло и закрыла глаза см. п. 5
   2) Взяв со стола угольный карандаш и закусив губу ты помешкала, начертала слово "Андар" на обратной стороне "ловца", а уже через пятнадцать минут ты лежала в постели, слушая свое дыхание и уютно устроившись под одеялом см. п. 10
   3) Решив не экспериментировать сегодня, ты оставила все как есть, легла спать, не трогая "ловец снов" см. п. 25

2

   Ты подошла к спящему сидя золотоволосому и легонько коснулась его лба. Он внезапно широко распахнул свои изумрудно-зеленые глаза и уставился на тебя внимательным, острым взглядом. Да, он тебя видел. И вы не сидели больше на странной поляне с колонной, теперь вас окружал просторный зал, стены которого терялись в густом сумраке, а освещали его только лучи солнца, пробивавшиеся сквозь узкие световые колодцы в массивной каменной крыше. Крышу эту поддерживали толстые колонны из цельного малахита, рядами пересекавшие зал вдоль и поперек. Вы оба находились на небольшом, но широком возвышении в центре зала, ярко освещенном колонной света, падающей сверху. За спиной сидящего жреца стоял широкий каменный короб, стены которого были изрезаны сценами, изображающими грандиозные битвы и охоту на невиданных животных. Все эти сцены объединяло наличие одного центрального персонажа: повергающего армии врагов, сжимающего в мощных объятиях страховидных хищников. Этот великий воитель и охотник был изображен гигантом, в сравнении с врагами, зверями, прислуживающими ему ловчими, своими собственными воинами, которых он вел в лихие атаки на этих барельефах. Еще одной его особенностью было то, что у него была всего одна рука.
   Каменный короб был прикрыт тяжелой каменной же крышкой, верхняя часть которой была искусно оформлена в виде лежащего тела, одетого в богатые длинные одежды, поножи и нагрудник. Поражала воображение та искусность, с которой были изображены внушительные мышцы лежащего человека, безмятежное спокойствие его правильных черт лица, складки ткани вокруг его ног. Казалось, что на крышке действительно лежит живой человек. И это изображение тоже было одноруким.
   - Я знал, что ты придешь, Сновидица. - Произнес сидящий человек негромким шелестящим голосом. - Знал и вышел тебе навстречу. Мои видения предупредили меня. Они также сказали мне, что ты пришла, чтобы задать вопросы и получить на них ответы. Спрашивай же, и я постараюсь утолить жажду твоих знаний.
   В голове у тебя сразу возникла масса вопросов, не так ли? Какие же из них ты озвучишь, а какие предпочтешь пока не задавать? Например, ты можешь спросить:
   -Что это за место? см. п. 6
   - Кто ты? см. п. 11
   - Кто этот человек, изображенный на саркофаге? см. п. 18
   - Что за место - то, где ты встретил меня? см. п. 13
   - Что за существа были с тобой, когда ты встретил меня? см. п. 4
   Если же ты не имеешь к нему никаких вопросов - то см. п. 14
  

3

   Когда цветные пятна перестали кружиться перед глазами, ты обнаружила, что окружение твое сильно поменялось. Вместо степи, поскрипывающего возка и синекожих великанов тебя окружали густые и влажные джунгли. Даже не так - самые настоящие Джунгли. Тебя поначалу, после тишины степи, чуть не оглушили звуки, доносящиеся сразу со всех сторон - треск, гудение. Ты стояла на скользкой, покрытой почти черными водорослями коряге, торчащей из затхлой воды. Вокруг тебя, сколько охватывал глаз (не так и много, кстати, видимость почти никакая) из темной, вязкой жижи возносились вверх высоченные коричневые колонны деревьев. Деревья эти были почти идеально прямые, ровные, лишенные каких-либо ветвей на стволах. Грубая коричнево-зеленая их кора была покрыта рыжими и бурыми пятнами лишайников, местами облезла и свисала клочьями. Многие деревья стояли, накренившись, не в силах, видимо, больше цепляться своими корнями за слабый болотный грунт. Почву под деревьями покрывал толстенный полупогруженный в грязь ковер из целых пластов прелой коры, ветвей, похожих на разлапистые веера, очевидно, падающих с верхушек и узких перовидных листьев на длинных черешках. Среди этой лесной подстилки тут и там копошились огромные членистые многоножки, ползали какие-то здоровые жуки, то и дело кто-то где-то с треском вспархивал, садился, перебегал. Чтобы не стоять на месте, пришлось прыгать с коряги на корягу. Тут тоже сослужило хорошую службу то, что ты во сне - ты ни разу не поскользнулась на неверных, погружающихся под тобой в воду и ил, скользких от наростов ветвях. Мало-помалу ты продвигалась вглубь этого болота просто оттого, что стоять на месте было бессмысленно. Порой, где-то в глубине леса, с шумом падала очередная ветка, но в целом, кроме этих звуков и треска, скрежета, шороха многочисленных насекомых, пауков, многоножек, других звуков не было - ни птиц, ни зверей. Впрочем, и звуков насекомых хватало с лихвой - лес был наполнен гудением, жужжанием, треском и скрежетом. Постепенно почва под ногами становилась суше, высоких безлистных деревьев меньше, сами они толще. Из земли тут и там пробивался подрост, раздвигая толстый слой подстилки - гладкие зеленые пики с утолщениями на концах примерно в твой рост и ниже. У иных из них уже формировались верхушки, похожие на полураскрытые зазубренные венчики.
   Ползающих насекомых стало меньше, а крылатых больше. Огромные стрекозы носились между деревьями, охотясь на таких же огромных поденок, присаживались на стволы передохнуть и снова с гулом и треском срывались в полет, когда ты проходила мимо. Обдав тебя струей воздуха и чуть не столкнувшись с тобой, перед самым лицом пролетел жук, с раскрытыми крыльями сравнимый по размерам с голубем. Он с размаху ударился о ствол, зацепился за него, сложил жесткие надкрылья - изумрудные, с переливом, и стал неторопливо заправлять под них длинные сетчатые крылья.
   Еще немного времени прошло, и земля стала уже совсем сухая, деревья - гораздо выше и толще, иные уже в обхват человека. Сам внешний вид их тоже изменился: кора крупными чешуями, как на ананасе, раскидистые верхушки колышутся на верховом ветерке, шелестя множеством длинных иголок, ствол в нескольких местах опоясывают кольца торчащих в стороны ветвей. Воздух посвежел и стал пахнуть хвоей и грибами. Веток и коры на земле стало меньше, их сменила толстая подушка слежавшейся, порыжевшей хвои, упруго пружинящей под ногами. Подрост густо перемешался с высокими, огромными папоротниками, в перистые листья некоторых из них можно было завернуться как в покрывало. Живности никакой не видно, а сквозь верхушки деревьев проглянуло жаркое зенитное солнце, которого не было видно еще час назад. Явно ощущалось, что ты движешься в гору, по склону большого пологого холма, густо поросшего светлым, продуваемым ветерком лесом.
   Внезапно твое внимание привлекло что-то, мелькнувшее впереди, в просвете между деревьями, что отличалось от привычного уже лесного ландшафта. Метрах в сорока от себя ты увидела широкую, невысокую платформу - словно большое каменное блюдце, висящую над землей на высоте примерно человеческого роста. Подойдя еще ближе, ты смогла рассмотреть, что платформа ограждена золотистыми перильцами, камень, из которого она сделана, похож на искряк - темно-серого цвета с мерцающими золотыми искрами в глубине. На самой платформе, за перилами, были установлены легкие, словно выдутые из мутного стекла стулья и столик, уставленный блюдами, причудливой формы графинами, соусницами. За столиком расположились, неспешно поглощая еду и разговаривая несколько человек... с первого взгляда. Снизу вверх, да еще и издали рассмотреть довольно сложно, но видно, что они одеты в яркие, свободного покроя одежды, длинные волосы их сверкают на солнце золотом.
   Хочешь ли ты подойти ближе и ознакомиться с этими людьми лучше см. п. 7 или же обойти эту платформу и двинуться дальше см. п. 12

4

   - Что за существа были с тобой, когда ты встретил меня? - Спросила ты.
   - Это были мои ученики. - Золотоволосый слабо улыбнулся. - Они из лесного племени Арруба, древнего, созданного еще волей Предначальных. В свое время те много экспериментировали с разными формами жизни, населяя земли своими творениями. Большая часть порожденных ими созданий была ужасна, вполне соответствуя мрачным вкусам Творцов. Какие-то создания были уникальны в своем роде, другие являли собой пример многочисленных популяций. Арруба всегда было не больше нескольких сотен, и жили они очень компактно, в основном промышляя охотой, приручением гарбов - одного из них ты видела с нами. Арруба используют гарбов для выслеживания добычи. Когда в этих местах воздвигли гробницу Единого и дорогу к ней, та пролегла совсем недалеко от местообитаний Арруба. Лесные Охотники предпочли уйти глубоко в чащи, но, когда неумолимые силы природы разрушили Дорогу Игл, и сама память о ней забылась - Арруба вернулись. Вернулись и стали, в меру своего разумения, поклоняться Месту Силы, уцелевшей Межевой Колонне, принося ей жертвы драгоценностями и животными. Я много беседовал с Лесными Охотниками, рассказывал им о Едином и его деяниях. В конце концов, многие из Арруба прониклись светом моего учения и стали мне верными помощниками и учениками.
   Хочешь ли ты задать еще вопросы см. п. 2 или же тебе достаточно полученных знаний? см. п. 14

5

   Тебя разбудило легкое движение воздуха, коснувшееся лица. Что-то пощекотало твою щеку и ты, взглянув туда, увидела, что это длинная травинка. Ты лежишь явно не в своей постели. Тебя окружают высокие метелки трав, обоняния коснулся их терпкий аромат. Поднявшись, ты увидела, что вокруг, сколько охватывает глаз, простирается все то же густотравье - колышущиеся от слабого ветерка пучки узких длинных листьев, увенчанных распушенными соцветиями блеклых серебристо-розовых цветов, тут и там среди этого ковра поднимаются высокие колючие чертополохи. Степь. Тяжко вздохнул ветер, и по травам пробежала очередная волна, из соцветий поднялись облачка тонкой пыльцы, подхваченной ветром. День клонится к концу, огромное, почти багровое солнце своим краем уже коснулось окоема и весь мир кажется окрашенным в малиновые тона. Единственный зримый ориентир окрест - большой валун метрах в трехстах отсюда, кажущийся с такого расстояния просто черным островком в серо-зеленом море. Туда ты и направилась за неимением лучшего выбора.
   Пока ты шла, трава, достигавшая тебе местами по пояс, а местами и по грудь, гладила тебя своими листьями, раздаваясь перед тобой. Ты обратила внимание, что край листа остер как бритва, а нижнюю часть листовой пластины покрывают словно мелкие крючочки. Такая мягкая и шелковистая растительность на поверку оказалась частоколом клинков. Но ты ни разу не порезалась, а босые ноги твои уверенно ступали по этому опасному ковру, ощущая его упругость, но не сминая и не ломая. Скрытые в траве глубокие сусличьи норы тоже не доставляли тебе беспокойств, ты легко шла, не чувствуя усталости, не спотыкаясь. Близ земли, среди стеблей травы то и дело мимо тебя шмыгали и прятались по норам крупные большеголовые суслики, когда ты проходила, они высовывались столбиками из своих нор и возмущенно свистели тебе вслед.
   Достигнув валуна, ты обнаружила, что он - творение рук человеческих, или, по крайней мере, разумных существ. Нарочито грубо обтесанная, пузатая фигура, сложившая руки на животе, поджавшая ноги и уставившая свой вечный, невидящий взгляд куда-то вдаль. Широкий, словно лягушачий рот с опущенными углами губ, большие, навыкате глаза, крупный приплюснутый нос. На человека это существо походило слабо. Тень от него, отбрасываемая уже почти севшим солнцем, резко прочерчивала степь, у подножия уже было достаточно темно. Высотой эта каменная баба (или каменный мужик - половые признаки обозначены не были) была роста в два человеческих и ширины немереной, так что можно было с удобством усесться у него на коленях или даже попробовать забраться на плечи.
   Пока ты стояла возле каменной фигуры в раздумье, твоего слуха коснулись какие-то чуждые дикой природы звуки - что-то поскрипывало, слышался приглушенный топот. Кажется - едет какая-то повозка или даже несколько. Затаившись, ты вскоре увидела, как из-за валуна, широкой полосой сминая траву, одна за другой выехали три повозки. Первой ехала двухколесная легкая колесница, влекомая парой высоких, тонконогих и длинногривых чубарых лошадей. На дышле, перед мордами лошадей висело что-то вроде легкого подвесного плуга, раздвигавшего траву. Правил колесницей высокий человек, одетый в набедренную повязку и некое подобие нагрудника. Кожа возничего была глубокого синего оттенка а рост, кажется, сильно превышал два метра. Тонкий в кости, поджарый и лысый колесничий одной рукой удерживал намотанные на запястье поводья, а вторая рука привычно лежала на рукояти короткого меча, висящего на перевязи через грудь.
   За этой колесницей ехала вторая повозка: большой четырехколесный крытый сшитыми шкурами фургон, запряженный четверкой. Замыкала кавалькаду вторая колесница, похожая на первую, только стояли в ней уже двое - помимо собственно возницы, там еще находился второй мужчина - по виду подросток, через плечо подростка был перекинут ремень, на котором удерживался большой плетеный щит конической формы, а у ног возницы стоял тул с дротиками. Одеты эти двое были так же, как и головной колесничий, только на ногах второго возницы были крепкие кожаные поножи. Кожа этих двоих так же была синего оттенка, а рост так же превышал рост высокого человека. Руки всех троих были унизаны браслетами, кисти густо покрывала вязь татуировок. Травяные плуги, похожие на первый, были и на оставшихся двух повозках.
   Ты можешь остаться возле валуна и проследить за кавалькадой см. п. 15 или же увязаться за ней следом. см. п. 8 Или проснуться, запомнив, где ты была: см. п. 24

6

   - Что это за место? - Спросила ты.
   - Это Усыпальница Единого, - ответил золотоволосый. - Покинутая всеми, канувшая в забвение. Давным-давно, во времена, о существовании которых сейчас никто не помнит, это было пышное, многолюдное место. Место поклонения и паломничества. Огромная пирамида из единого монолитного гематита, увенчанная скромным Покойным залом. В этом зале мы сейчас с тобой и находимся. Сам зал некогда был убран пышными ткаными драпировками, уставлен многосвечными драгоценными канделябрами, курящимися благовониями жаровнями. Сейчас я убрал все это, так как давно не переступала нога верующего порога этого зала. Даже ученики мои - Арруба, не смеют входить сюда теперь, а раньше не было ни мгновения, чтобы кто-то не припадал к мощам Единого.
   - К Усыпальнице некогда вела широкая Дорога Игл, мощеная плитами обсидиана, - продолжал рассказчик. - По обочинам дороги стояли статуи драгоценного мрамора, каждая изображала повергнутого Им врага. Много было этих статуй. Через каждый дневной переход была воздвигнута величественная Межевая колонна из гематита, подобной той, возле которой я встретил тебя. Само место это было напоено силой, равной которой сейчас не знают живущие. Сейчас все не так. После того, как Единый оставил мир живых, после того, как неразумные дети Его предали заветы Его, пошли войной брат на брата, в неразумии своем стали потрясать сами основы этого мира - после этого Усыпальница была сокрыта ото всех. - С горечью закончил золотоволосый свое повествование.
   Есть ли у тебя еще вопросы см. п. 2 или же тебе достаточно полученных знаний? см. п. 14

7

   Подойдя к платформе поближе, ты не нашла способа забраться на нее - висит достаточно высоко, нет ни лестниц, ни спусков. Днище у платформы такое же гладко отполированное и ровное, как и закругленные бока. Единственным вариантом, который пришел тебе в голову и немедленно был реализован, оказалось - забраться на соседнее дерево и устроиться на ветвях ближайшего к земле кольца - на высоте метров трех. По стволу влезла ты легко, хотя чешуйчатая кора была тут и там покрыта потеками янтарной смолы с влипшими в нее порой мелкими мошками. Усевшись на ветке, толщиной с руку, поудобнее, ты смогла рассмотреть то, что происходит на платформе, подробнее - сверху тебе открылся на нее замечательный вид.
   Под тобой, очевидно, был накрыт стол для ланча или раннего обеда. Матовая поверхность круглого столика была уставлена блюдами, наполненными чем-то, похожим на аккуратно нарезанные хлеб и мясо. Еще на столе стояли глубокая супница, несколько соусниц. С краю столика притулилась высокая ваза, с горкой каких-то ярких экзотических плодов. Несколько графинов с жидкостями разного цвета, высокие тонкостенные стаканы. Отдельное широкое блюдо было отведено под очень крупного отварного и украшенного зеленью представителя местной фауны. Очевидно - ракообразное. Мощное цилиндрическое туловище в метр длиной, переходящее в вытянутый и заостренный хвост. Большие клешни спереди и широкие, удобные для того, чтобы грести, ноги сзади, а между ними с десяток ходильных ножек поменьше. Отдаленно это страшилище смахивало на помесь рака и скорпиона, но сейчас, вскрытое вдоль спины, украшенное пучками зелени и исходящее паром, выглядело очень аппетитно.
   Один из сидевших за столиком, как раз потянулся к раскроенному ракоскорпиону, каким-то изогнутым инструментом выковырял из него лоскут белого мяса, положил себе на тарелку и сбрызнул соком круглого зеленого плода, лежавшего рядом. Затем он налил на краешек тарелки немного тягучего соуса, отрезал кусочек мяса, макнул его в соус, забросил в рот и принялся энергично, с удовольствием жевать. Лицо его - вытянутое, с тонкими, но твердо очерченными линиями скул, заостренным подбородком, большими выразительными глазами и узким прямым носом было довольно красиво. По виду этому астеничному, невысокому мужчине можно было дать лет тридцать, смуглая, почти бронзовая кожа странно смотрелась с длинными, мягкими волнистыми волосами изжелта-золотого цвета, перехваченными в хвост массивной заколкой. Одет он был в однотонный просторный хитон салатового цвета, перехваченный тканым синим поясом. Напротив сидел еще один смуглый высокий мужчина, чья гладко выбритая голова поблескивала на солнце, когда он наклонял ее, внимательно слушая собеседников. Одет он был в скрывающий все тело бордовый балахон, расшитый серебряными узорами. Рядом с первым мужчиной сидела прекрасная женщина - золотые волосы ее были на треть с конца заплетены в тугую косу, а ближе к голове в двух местах схвачены тонкими металлическими обручами. Ее голову венчала прекрасная, украшенная изумрудами, серебряная диадема в виде многолучевой морской раковины или звезды. Одета женщина было довольно откровенно - длинная муаровая синяя юбка с разрезом сбоку позволяла увидеть с твоего наблюдательного пункта, что нижнего белья она не носит, не считая белого пояска вокруг бедер в ладонь шириной. Грудь ее была прикрыта такой же белой эластичной полосой ткани едва ли большей ширины. Складывалось впечатление, что эти полоски - и есть нижнее белье, а из верхней одежды на даме только юбка. Женщина лениво выковыривала черные мелкие косточки из какого-то желтого плода своим ухоженным заостренным ногтем, к застольному разговору она проявляла мало интереса и только лениво, односложно поддакивала.
   Их тягучая, медленная речь складывалась для тебя в осмысленные предложения, хотя язык был незнаком.
   - Так вы полагаете, достопочтенный Магрим, что эти средства вполне подходят той Цели, что мы преследуем? - Спросил лысый мужчина второго, вежливо наклонив голову набок, - Видите ли, я привык допускать известные оговорки и уделять повышенное внимание безопасности, когда имею дело с Тонкими Мирами, - продолжал он, иронично сощурившись. - Ваши же рассуждения кажутся мне... - он замялся, словно подыскивая более удачное слово.
   - Незрелыми? - Подсказал ему невысокий, - бросьте, мастер Ашер, вы знаете, что у нас не так много выбора. Если это не сделаем мы, это сделают модоронцы. А не они, так еще кто-нибудь, но я одно точно знаю - это будем не мы. А значит - мы проиграем. Вы рассуждаете категориями ветхой древности, мастер. - Магрим в доказательство важности произнесенных слов воздел вверх свои раковые щипцы, помахал ими в воздухе и обличающе указал ими на Ашера. - Да, ветхой, и не отвечающей течению времени. Чем, по-вашему, использование сил Тонких Миров отличается от вмешательства в Кость Вселенной, которое давно практикуется теми же модоронцами?
   - Я полагаю, достопочтенный Магрим, что модоронцы ведут образ жизни недостойный и опасный, и их вмешательства в Кость Вселенной не приведут ни к чему хорошему. Но все же, Тонкие Миры - это другое. Вы же образованны, представляете себе, что за каждым таким миром кроется простая математика низкоэнергетических флуктуаций. Тонкий Мир - это поглощающая энергию яма, населенная псведоразумными существами - и вы предлагаете нам использовать эту силу? Это так же благоразумно, как пытаться снимать пятна с одежды концентрированной кислотой, - Ашер сердито нахмурил брови и скорбно опустил уголки губ. Он хотел было сказать что-то еще, но нетерпеливо слушавший его Магрим махнул рукой, не давая закончить фразы
   - Да-да, мастер. Я не подвергаю сомнению ваши знания. Вы действительно много времени потратили на изучение Тонких Миров и знаете о них много больше всех ныне живущих. Потому я и пригласил вас. Видите ли, время сомнений прошло. Надо думать не о том, "почему и зачем", а о том, "как". Вы, мастер, должны понимать, что прогресс не стоит на месте, наши заклятые "друзья", как вы сами сказали, давно уже используют средства, которые с трудом можно признать правомерными с моральной точки зрения. Но сейчас речь не о морали. Нам надо вырвать у них преимущество, оказаться на голову выше их!
   - Да кто вам, достопочтенный, говорит о морали?! Вмешательства в Кость Вселенной могут оказаться роковыми для самой жизни, для материи, но наш Слой, по крайней мере, останется на своем месте. Я не оправдываю этого, но это не моральный вопрос. Вы предлагаете мне дело, возможно более опасное. Вы себе представляете, что может случиться со Слоем, если начать создавать Червоточины, через которые вы предлагаете перемещаться между частями нашего Слоя? Вы предлагаете вторгнуться в низкоэнергетическое, сегментированное пространство. Мы будем являть для его обитателей такой же соблазн, как свет для глубоководных существ. Только последствия этого могут быть трагичнее! Как вы собираетесь удерживать Червоточины чистыми? Через них в самое короткое время в наш слой вторгнутся мириады Тонких созданий. Сама энергия начнет утекать в них, питая и укрепляя Тонкие Миры.
   -Мастер Ашер, - Магрим посмотрел на лысого, как смотрят на неразумное дитя, - но ведь мы давно используем тонкую силу Эфира, и...
   -Да как можете вы сравнивать?! Неужели вы и в самом деле не понимаете?! - Возмущению Ашера не было предела, он даже вскочил со стула, - Эфир - это тонкая энергия. Энергия, вы понимаете? Да, наш слой плавает в океане Эфира, Эфир проницает все и вся, но он так же естественен как вода или свет. Мы - плоть от плоти - эфирные существа, мы из него рождаемся и в него же уходим. Да, он тоже может представлять опасность, в нем живут свои хищники, паразиты, его обитатели порой причиняют много хлопот, но в конечном итоге - наш слой - это слой Эфира. В Тонких Мирах все иначе. Эфира там нет! Более того - Эфир для них - такая же лакомая пища, как и любая другая энергия. Вы предлагаете залить пламя спиртом под тем предлогом, что это тоже жидкость!
   -Я устал от ваших афоризмов про жидкости, мастер Ашер, - Магрим устало прикрыл глаза и положил руки на стол, не обращая внимания на нависшего над ним лысого. - Вы просто не понимаете, что это - решенный вопрос. Не верите мне - спросите Пресветлую Салишу, пусть семь Солнц вечно освещают дома ее предков.
   Оба мужчины обратили взоры к полураздетой красавице, во время их беседы все так же терзавшей фрукт. Та подняла свой ясный взор на Магрима, перевела его на Ашера и легкая улыбка тронула ее чувственные губы.
   - Достопочтенный Магрим, мастер Ашер, право - не стоит ссориться и прыгать друг на друга как два драчливых ребенка. - Голос Салиши тек, подобно меду, обволакивая слушателей. Она качнула головой, и изумруды а ее диадеме ярко вспыхнули на солнце. - Наш мир - это не застывшая в Вечности маска. Он меняется, меняемся и мы. Когда-либо мы уйдем, нас сменят другие. Мы погрязли в войнах, бесконечных дрязгах, наши исследования привели нас к опасным границам. Мы - как перо в горле Вечности - если мы будем долго его щекотать, оно нас исторгнет. Но Мы делаем то, что должно делать, что заложено в нас при создании. Модоронцы первыми начали щекотать это горло, нам остается лишь последовать за ними, иначе мы просто сойдем с этой сцены раньше, а конечный результат будет тот же. Вы любите театр, господа? Вы никогда не чувствовали себя актерами, декламирующими для незримой публики? Гротескную сатиру или трагическую драму - неважно что. Всех нас оценят и наградят аплодисментами или же освистают. Но мы все рано или поздно уйдем со сцены. И, знаете, господа, Я бы хотела задержаться на этой сцене подольше. - Салиша сделала паузу и обвела взглядом притихших мужчин, подолгу останавливая его на лицах обоих. - Моя ноша тяжела, господин Проницающий Тьму и господин Ведущий к Свету. Я - Мать Живущих, Сестра Солнца, Дочь Эфира и Надежда Преклонившихся. Я в ответе за судьбы всех, живущих в Сидоне. Мы - Дети Солнца, наши слуги - сэльви, сверги, даже жалкие сэрчи - все они внимают каждому Моему Слову, все они в слезах счастья лежат у моих ног. Вы, господа, понимаете, что я не вправе обречь их на смерть только оттого, что вы так боитесь неизбежного? Ваша задача состоит в том, чтобы использовать то, что дано нам в наших интересах и наиболее эффективно, а не в том, чтобы спасать обреченное. Эффективно - это значит, что необходимо предусмотреть и избежать всех сложностей. К использованию Червоточин надо подходить максимально деликатно, но отказываться от этого средства мы не вправе. Надеюсь, мои слова достаточно доходчивы? - Салиша приподняла бровь и в упор посмотрела на Ашера.
   -Да, Пресветлая. Ваши слова достигли моих ушей и проникли в душу и сердце. Если таково требование Солнца, я не вправе желать иной судьбы для себя, как стать тем, кто прорежет Червоточины и свяжет Тонкие Миры с нашим Слоем. - Тихим, но твердым голосом проговорил Ашер, давно уже усевшийся и слушавший негромкую, мелодичную речь женщины, сцепив руки перед собой.
   -Вот и чудесно, - подвела итог Салиша. - А теперь, господа, если вы не возражаете, я полагаю, что наш скромный завтрак окончен. Дела не ждут. Увы.
   Салиша махнула рукой и. повинуясь жесту, платформа плавно, бесшумно, но быстро взмыла вверх, выше деревьев, а после так же быстро и бесшумно улетела вдаль, за холм.
   Ты спустилась с дерева. Пойдешь ли ты в ту сторону, куда скрылась платформа см. п. 23 или же тебе хватит впечатлений этого мира и ты желаешь вернуться в начало сна, ибо утро уже близко см. п. 24?

8

   Ты выскочила из-за валуна и, как и обещал маг, на тебя никто не обратил внимания - ни один колесничий даже головы не повернул. Легко догнав фургон, ты вскочила на заднюю подножку и заглянула внутрь. Фургон был забит какими-то свернутыми шкурами, жердями, котелками, подвешенными под потолком мешками и прочим движимым имуществом. Среди всей этой горы вещей сидели, съежившись в неудобных позах, несколько синекожих - старик, две женщины (одна постарше и одна помоложе) и двое совсем маленьких детей. Молодая женщина баюкала младенца на руках, тихим, хрипловатым голосом что-то мелодично мурлыча без слов. Второй ребенок явно скучал и донимал деда вопросами. Все сидящие одеты были просто: дети нагие, старик одет в одну только повязку на бедрах, женщины - во что-то вроде коротких разрезных юбок и массивные металлические браслеты на руках и ногах. Груди их были обнажены, на шеях висели тяжелые ожерелья из раковин и камней. Руки старика были татуированы так же, как и руки мужчин снаружи, а руки женщин - нет. Ты также обратила внимание на то, что лицо старика и лицо одного из мужчин - того, что ехал последним, в компании мальчика, были украшены чем-то вроде рядов мелких насечек, расходящихся от глаз к щекам.
   Язык, на котором говорили в повозке, был тебе неведом, ты это точно знала, но ты внезапно поняла, что разбираешь, что они говорят.
   -Деда, деда, расскажи мне еще одну сказку, - канючил внук, теребя старика за колено.
   - Маленький Цахно, я рассказал тебе сегодня уже много сказок, я устал говорить. Можешь ты заняться чем-либо другим и оставить старика в покое? - Проворчал дед, но по его тону ты поняла, что он очень даже не против, чтобы его уговорили рассказать еще одну сказку. Внук, видимо, это тоже понимал.
   -Дед, ну расскажи как ты ходил на белых недоростков в поход - протянул он, умоляюще глядя на старика.
   -Ну хорошо, Цахно. Садись удобнее и слушай, пострел. - Старик пожевал губами, собираясь с мыслями. Ты заметила, что зубов во рту у него осталось совсем немного, вместо части из них были вставлены какие-то пластины из кости - Это было давно - только я прошел Испытание и стал настоящим воином. Тогда люди были смелее и все воины каждую осень ходили в поход, не то, что в нынешние времена. Вот и мы тогда пошли - все молодые воины нашего племени и все взрослые. Много нас было - два десятка по два десятка - большое племя было. Тогда дружно жили и кочевали вместе, это сейчас кто куда хочет - тот туда и кочует. Мы маленькими группами просочились глубоко в земли недоростков, никого не трогая. Так мы застали их врасплох. Мужчины прятались по оврагам или накидывали на себя шкуры животных и притворялись ими, чтобы недоростки ничего не заподозрили днем, а ночью двигались на колесницах и пешком вдоль дорог, но не по дорогам. Три ночи и два дня шли мы по землям недомерков и пришли в большое их селение. Эти дикари даже не кочуют - они роют себе норы в земле или выкладывают жилища из камня и дерева и живут в них. Скот свой они держат в больших загонах и пасут его днем. А поселения свои огораживают высокими стенами, охраняют по ночам с факелами и собаками. Самые опытные наши воины ночью обмазались коровьим навозом, осторожно прокрались к стене и вставили между камнями и бревнами клинья. А потом, по сигналу, мы все кинулись бегом, преодолевая пространство до стены и по этим клиньям, как по ступенькам, перелезли стену и спрыгнули внутрь. Недоростки почти все спали, понадеявшись на сторожей, а тех мы убили очень быстро. Мне тогда не довелось сразиться на стене, но я ворвался в первый же дом, где застал спящего воина, его женщину и детей. Я быстро перерезал воину горло своим ассагаем, потом схватил его женщину и обнажил ей грудь. Их женщины стыдливо скрывают свои груди под одеждой, представляешь, маленький Цахно?
   Мальчик слушал старика, как завороженный, а тот, разгорячённый рассказом и нахлынувшими воспоминаниями, даже как-то распрямился, приосанился, взгляд его воодушевленно горел, а руки жестикулировали в такт словам.
   -Потом я овладел ею, - продолжал воспоминания старик. - Недомерки совсем маленькие, поэтому...
   - Кушкули, старый ты пес! - Мирно дремавшая до того пожилая женщина грозно взглянула на старика. - Тому-то ты учишь ребенка, а? Постыдился бы. Лучше бы рассказал ему про Великого Куша, нашего небесного предка, или же про то, почему горят звезды на небе и в траве. А ты рассказываешь про то, как овладел какой-то женщиной-недомерком. Блудливый ты поедатель тюри. А ты, Цахно, не слушай старика - совсем он уже из ума выжил, только и вспоминает, что годы своей молодости, да ругает нынешнее время. Лучше иди сюда, я дам тебе лакрицы и расскажу о том, почему Синий Народ пришел с неба на землю и почему живет так, как сейчас.
   Мальчик с некоторым сожалением перебрался в переднюю часть возка, к бабушке, которая дала ему маленький темный кусочек сладости, погладила по голове и напевно заговорила:
   - Давно это было. Тогда земля размером с седло была, а небо - с потник. На земле тогда только белые недоростки жили, много их было, вся земля от них копошилась, всю ее они своими норами изрыли. Они тогда себе глубокие норы копали, потом уже стали себе жилье из камня и дерева складывать, когда им земли стало не хватать. Тогда Синий народ - предки наши - они на небе жили - на звездах. Тяжелая там жизнь была, суровая. Но увидели их мудрецы, что за бесчинства творятся на земле и собрали большой отряд на многих небесных лодках. Тогда наши предки на лодках друг к другу в гости между звездами плавали. И на землю тоже приплыли. Вел их Великий Куш - Отец наш. Спустились с неба на землю, причалили крепко свои лодки и начали с недоростками торговать и договариваться, увещевать тех жить правильно, одаривать их богато. Топоры из звездного железа им продавали и дарили, ожерелья из лунных камней, лошадей своих летающих - много ценных товаров. Недоростки покупали товары, брали подарки, слушали наших предков и поддакивали - мол, перестанем мы в земле рыться, станем под небом жить и трудиться, а сами злое измыслили. Ночью они прокрались на лодки, пробили им днища и сломали рули. Многих из Синего народа тогда они убили. Ночь Отчаяния - так то время назвали. Те предки, что остались - бежали они в Степь, недоростки по пятам их преследовали, отставших хватали, мучили, по частям резали, огнем жгли. Сказал тогда Куш: "Прячьтесь в траве высокой, я уведу за собой погоню". Спрятался Синий народ в степи от недоростков, среди травы высокой затаился. Не нашли их тогда недоростки, долго перекликались в Степи, гонялись за Кушем и не могли поймать его. Скрыла трава предков наших от гнева и избиения. Вышли потом наши предки, праздновали это событие, молоко пили, много пели и танцевали. Но горький праздник был - мало совсем их тогда осталось. Все ждали, что приплывут за ними, возьмут их обратно на небо, но не приплыл никто ни на следующий день, ни через день. Сказал тогда Куш: "Не будем ждать сидя, дети, надо готовить еду, делать жилье, чтобы долго можно было ждать и в любой момент готовыми уплыть обратно". Стали тогда себе из травы плести хижины, устраиваться, зверя добывать, птицу силками ловить. Размножились, сильными стали, вся Степь им в ноги поклонилась. Недоростки узнали, пришли в Степь снова - предков наших бить. Встретили их наши предки во всеоружии - пал устроили, из огня и дыма выскакивали, поражали врага ассагаями, сбивали с лошадей палицами, рубили их мечами, кололи копьями без устали два дня и ночь. Сам Куш много тогда убил недоростков, головы по три разом отсекал, по четыре недоростка за удар на копье накалывал. Но ранили его в той битве тяжело, смертельно. Все равно победили наши предки. Ужаснулись недоростки, бежали из Степи и больше туда не ходили. Куша на погребальный костер возложили тогда предки с почетом. Большой костер был - до неба огонь и дым стояли, со звезд его видно было. Вознесся Куш в дыму к звездам, зажег там большой костер, сложил очаг. Каждый, кто умирает - тот с дымом огня поднимается туда, к предкам нашим и родичам, глядит оттуда на нас сверху. Там будут со времени и дедушка твой, и отец, и даже мы с мамой. Там и ты будешь - а может и при твоей жизни прилетят к нам родичи небесные. А предки наши начали лошадей приручать, колесницы делать, кочевать по степи и нам так жить завещали. Везде нам дом, везде у нас пастбища, скот жиреет, Степь благоденствует. Недоростки на краю Степи живут, торгуют с нами - железо продают, ткани, дерево - все, что мы захотим у них купить - продают. Мы их одариваем конями, медом, мехом, маслом и молоком. Завещали нам предки в небо смотреть и ждать - может вспомнят о нас далекие наши родичи, приплывут на небесных лодках, заберут нас обратно на звезды. Смотри на небо, Цахно, подмечай и примечай, расти славным воином и радушным хозяином. Славная у тебя судьба будет, много тучных стад, много домов, домочадцы и друзья будут в этих домах жить. - Бабушка потрепала внука по бритой голове.
   Мальчик, видимо, слышал эту историю уже много раз, потому посмотрел на бабушку внимательно и задал еще один, очевидно, мучавший его давно вопрос:
   -Бабушка, а почему сейчас у нас нет ни молока, ни масла, ни скота, почему мы налегке едем?
   -Это, Цахно, потому, что старший брат отца твоего - он власти ищет, изгнал твоего деда со стойбища, а мы все вместе с ним пошли. Дед твой плюнул в лицо своего старшего сына - не его это сын больше, хуже шакала он. Отец твой с дедом ушел, не встал на сторону неправую. Но уходили мы спешно, тайно уходили, дядя твой погоню мог послать. Но Куш - он все видит с неба. Не жить твоему дяде спокойно и нет ему места у очага предков. Будет он в земле лежать не живой, не мертвый, грызть корни трав и землю, прогрызая себе ходы и на поверхность только по ночам выползать. Станет он хорхой - проклятым мертвецом. Руки и ноги его отсохнут, только ползать и землю грызть он сможет.
   Под конец монолога старуха уже злобно шипела, лицо ее было искажено гневом, да и внимательно слушавший ее рассказ старый Кушкули потемнел лицом и скрипнул своими вставными зубами в бессильной ярости, пробормотал что-то себе под нос.
   Перед твоими же глазами закружился маленький цветной водоворот.
   "Время этого сна кончается" - услышала ты тихий голос мага. - "Земли Синекожих находятся на самом краю мира и дела их столь же незначительны, как и их влияние. Кушкули - славный воин и великий вождь племени, но кому он известен за пределами его кочевий? Оставим его с его семейством устраиваться на ночлег и решать свои семейные проблемы. Возможно, мы вернемся к нему позже, в другом сне. А теперь, если не возражаешь, ты теперь можешь увидеть, на выбор:
   1) Далекое прошлое Хенны - Золотой Век см. п. 3
   2) Ее разнообразных настоящих обитателей см. п. 16
   3) Или проснуться и досмотреть сны позже: см. п. 24

9

   Ты не последовала за вышедшими из кают-компании матросами, унесшими пленника, а осталась наблюдать за Учелло - явно не последним лицом на этом корабле. Аккуратно притворив за собой дверь, ты опустилась на один из привинченных к полу, круглых металлических стульев. Бритоголовый в хламиде, как и предупреждал подаривший тебе Ловца маг, не обратил на твое появление ни малейшего внимания. Он в напряженной позе сидел за столом, вглядываясь в глубину своего кристалла, притом зрачки его беспокойно бегали, словно бритоголовый читал или смотрел на какие-то движения, невидимые тебе. Освещение в кают-компании, после ухода из нее всех остальных, стало совсем тусклым. Худое, костистое лицо Учелло, подсвеченное матовым сиянием шара и дежурным освещением кают-компании, выглядело черепом - ни тени эмоции, только глаза, чересчур быстрые и живые, свидетельствовали в пользу того, что он все еще жив и в сознании.
   Стало жутковато, но тут, вдруг, Учелло положил свой шар на стол, встал и стал расхаживать по кают-компании, заложив руки за спину, словно ожидая чего-то. Ты, не удержавшись, на цыпочках подошла к столу и заглянула в оставшийся без призора шар. Сначала там ничего, кроме белесой мути, не было видно, но, постепенно, поверхность шара стала проясняться, ты словно пронизывала облачный покров, муть расползалась клочьями, под тобой замелькали пока еще смутно различимые образы - словно с высоты птичьего полета ты обозревала широкий простор степи, заросшей ковылями, кое-где исчерканной оврагами и вздыбившейся невысокими холмами. Неровными извилистыми рядами черных точек торчали каменные бабы, подобные той, что ты уже видела. Но не только это привлекло твое внимание. Ты видела, как то тут, то там над степью неспешно парили корабли, похожие на "Ласточку". Однако эти корабли, видимо, были много больше - длинные хищные корпуса, высоченные колонны мачт, ряды толстых коротких "весел" вдоль бортов и чуть более длинные трубы орудий, торчащих над "веслами". Корабли эти походили на хищных птиц, выслеживающих добычу. Позже ты увидела и "добычу" - в одном месте спокойно парящий кораблю вдруг как-то резко и суетливо завалился на бок, орудия вдоль борта, обращенного к земле, засветились мягким изумрудным сиянием и вниз, к невидимой пока что тебе цели, протянулся с десяток тонких ядовито-зеленых лучей. С земли же поднялись несерьезные на вид белые дымовые спирали, от которых, видимо, и уходил летучий корабль. Присмотревшись, ты увидела его противника - широченное, приземистое существо.. Нет, все же не существо - аппарат - некое подобие танка или вездехода на четырех широких гусеницах, уплощенное, с двумя невысокими башнями, каждая из которых несла пару внушительных на вид стволов. Из-за башен этого монстра и взлетали одна за другой ракеты, волочащие за собой спиральки дыма, изгибающиеся, тянущиеся к маневрирующему в небе кораблю, огрызающемуся теперь уже не лучами, а темно-зелеными сгустками словно бы густого тумана, быстро растекающимися в воздухе. Попавшие в этот туман ракеты теряли направление и сгорали множеством длинных белых искр. Одновременно с крыш обеих башен по кораблю вели беглый огонь счетверенные стволики чего-то вроде крупнокалиберных пулеметов. Сам танк был весьма удачно окрашен и словно подернут туманным пологом, эффективно скрадывающим его очертания. Только острые вспышки башенных пулеметов ярко и зло мерцали в этом тумане.
   Маневрировавший летающий корабль внезапно развернулся носом к танку и корпус его вздрогнул, когда откуда-то из-под брюха, один за другим, сорвались два ярких стремительных росчерка - словно серебряные молнии. Эти молнии быстро достигли танка, но одна из них прошла немного стороной, унеся с собой здоровенный клок прикрывавшего танк тумана и глубоко уйдя в землю. Вторая же попала точно в одну из башен и попала с такой силой, что башня оторвалась и подскочила на пару метров, после чего снова косо рухнула на прежнее свое место. Из-под нее заклубился черный дым, танк, продолжая огрызаться пулеметами второй башни, принялся отползать в сторону, туман вокруг него стал плотнее и чернее. Однако пилоты танка не видели то, что видела ты в волшебный шар - как со стороны "слепой" башни к нему заходит хищный контур второго воздушного корабля, подкравшегося высоко в небе. Корабль этот резко спикировал из-под облаков и с направляющих под брюхом сорвались подряд четыре серебряных стрелы ракет, с убийственной точностью и с огромной скоростью, увеличенной разгоном корабля, вонзившись в широкую "спину" танка, позади башен. Огромной толщины броня легко промялась и прорвалась под этими чудовищной силы ударами, из развороченных внутренностей танка полыхнуло огнем, и он встал, чадя. Люки на уцелевшей башне распахнулись, крошечные, едва различимые фигурки пилотов полезли на броню, но первый корабль не дремал. Пока удачно атаковавшее судно выходило из пике и делало "горку", первое судно зависло, повернувшись к танку бортом, и тонкие лучики его бортовых орудий прошлись по башне и броне танка, туман вокруг которого рассеялся, явив его искореженный корпус в полной красе. Лучи эти оставляли за собой узкие закопченные дорожки на броне, а попадавшие в них люди просто испарялись, разлетаясь мелкими брызгами. Обстреляв танк, оба воздушных корабля сделали четкий разворот и пошли в сторону от растерзанного, коптящего небо монстра, напоминая пару крупных хищных рыб. Одно судно следовало выше и в стороне от другого.
   Картинка в шаре стала менее четкой, отдалилась, подернулась дымкой и ты увидела в нем широкое круглое поле стола, горящие по окружности стола огоньки, каждый из которых был помечен светящейся группой символов. Шар вдруг тихо пиликнул и ты, увлекшаяся открывшимся в нем действом, не сразу заметила, что Учелло уже некоторое время стоит рядом с тобой, упершись руками в стол, нависая над твоим стулом. Взгляд его прикован к шару, ты почувствовала запах используемых им благовоний - терпкий, чуть сладковатый.
   - Итак, почтенные, вы видели, что наш ограниченный контингент наблюдателей не дает военным силам Лифлона развернуть активные действия в этой местности. - Тихий, спокойный голос доносился из шара, к нему очень внимательно прислушивался Учелло. - "Доминатор" - это самое новое и совершенное известное нам вооружение лифлонцев. Большая часть их войска, как вам известно, обходится примитивным стрелковым и холодным оружием и весьма посредственной наземной и морской техникой. Авиация у них находится и вовсе в зачаточном состоянии. Тем не менее, суммарные усилия двух штурмовых архонов повергли "Доминатора". Это, безусловно, пример удачной с военной и политической точки зрения операции. Нам, конечно, была заявлена нота протеста, но, благодаря бортовой записи, нам удалось доказать, что конфликт спровоцировали именно лифлонцы, наша же сторона занимала оборонительную позицию. Благодаря этому конфликту мы смогли получить весьма подробные сведения о вооружении и ходовых возможностях "Доминатора", да и лифлонцы, полагаю, извлекли для себя весьма наглядный урок. Действия наших групп внедрения в Степи также проходят согласно утвержденному Советом плану. Подробнее об этих группах расскажет Учелло С'Тилла - координатор внедренцев в Степи.
   - Долгой жизни вам, почтенные члены Совета, долгой жизни вам, мудрейший Милилло. - заговорил над твоим плечом Учелло. - Как вам известно, я координирую действия групп внедрения и специальных операций в пределах степного региона. Меньше часа назад мой подчиненный - командир Тлалло С'Тилла с приданными ему родом воинами Ильсором и Классиром вернулись из полевого выхода, в котором показали себя настоящими профессионалами своего дела. Ими был захвачен знатный представитель племенного союза Бонча, которого сейчас на скоростном судне подхвата переправляют на концентрационную базу. Всего за последние полгода было проведено восемь акций захвата, в основном направленные на племенные союзы Бонча и Цохия, как наиболее крупные и влиятельные в Степи. Однако, как вам известно, захваты - не основной метод работы с местным населением. Наше Внедрение активно использует подкуп, дистанционное и погруженное наблюдение, агентурное внедрение. Мы уже давно оказываем влияние на решения знатнейших вождей всех наиболее значимых племенных союзов. Наша работа направлена на повышение лояльности местных жителей к Этли и уменьшение лояльности к Лифлону. Подробный отчет о последних действиях наших групп и денежный отчет был мною отправлен ранее на общее рассмотрение. Я закончил, почтенный совет.
   - Благодарим, почтенный Учелло, - прошелестел из шара все тот же спокойный и тихий голос после короткой паузы. - Мы бегло ознакомились с вашими отчетами, а благодаря вашей речи, приобрели общее видение вашей работы. Я полагаю, конкретные вопросы вам, буде такие возникнут, можно будет задать в приватных беседах, а не на общем столе. Теперь же, почтенные, я бы хотел передать слово нашему координатору специальных операция на Иных Территориях, мэтру Ураю К'Арри.
   Один из огоньков в шаре стал ярче и слегка выдвинулся вперед.
   - Долгой жизни почтенному совету. Иные Территории, как вам известно - это весьма обширные образования со сложной политической обстановкой и ограниченной возможностью присутствия. Иными словами - мы не можем использовать там ту же политику, что мы практикуем в сопредельных нам территориях. У нас недостаточно для этого ресурсов, процесс перемещения туда грузов крайне дорогостоящ и энергозатратен. Наше присутствие в Иных Территориях заключается в ограниченном внедрение в экономически, военно и политически значимые местные структуры, агентурном сборе информации и образцов, противодействии агентуре конкурентов. Как известно почтенному совету, наши конкуренты тоже не дремлют и их агентура представлена в ряде Иных территорий весьма широко. Лифлонцы, хеннийцы, лемуры и мунийцы на протяжении многих лет просачивались и закреплялись там. Конечно, уровень их проникновения весьма различен, как различно и отношение к нам. Скажем, мунийцы активно сотрудничают с нашей агентурой ввиду слаборазвитости своей, лифлонцы, насколько нам известно, ограниченно сотрудничают с лемурами. Последователи учения Хенны, как всем известно, занимают подчеркнуто отстранённую, скрытную позицию, сбор информации об их действиях осложнен их неплохо развитой системой контрразведки. Однако, главной нашей задачей на Иных Территориях мы видим не столько борьбу с агентурой противника, сколько интенсификацию своего внедрения. Переход на более глубокий качественный уровень проникновения. В этом нам очень помогают местные добровольцы, некоторых из которых мы не просто вербуем на местах, но и возим на стажировку в Этли, делая их поистине преданными нам сторонниками. Финансовые и плановые отчеты были мною также составлены и переданы на рассмотрение. Спасибо за внимание.
   - Очень хорошо, - подытожил голос невидимого тебе председателя этого собрания по имени Милилло. - Если ни у кого больше нет вопросов, а предлагаю считать расширенную часть этого совещание закрытой. Мы выслушали наших социологов, финансовых аналитиков, представителей наших Сил Специальных Операций. Полагаю, почтенному совету будет интересно мнение наших Провидящих, которые в скором времени должны быть подключены к дискуссии. Почтенные Самилло, Такатли, Учелло, Урай, я благодарю вас за ваши подробные и крайне познавательные консультации. Полагаю, совет согласится со мной, что дальше задерживать ваше внимание - преступно по отношению к Этли. Вы можете быть свободны, почтенные.
   - Благодарю вас, почтенный Милилло. - откликнулся Учелло, ему вторили другие голоса - знакомого тебе уже по лекции об иных территориях Урая и два незнакомых - низкий хриплый мужской и высокий мелодичный женский. Затем Учелло коснулся шара кончиками пальцев и поверхность того погасла, подернулась дымкой. Учелло повесил шар себе обратно на пояс на шнурок и, постояв несколько секунд в раздумьях, вышел из кают-компании. Комната через секунду погрузилась во тьму.
   Из темноты у тебя над ухом прозвучал негромкий голос мага.
   - Пожалуй, на сегодня достаточно приключений, близится утро. Этлианцы - весьма своеобразный, но по-своему славный народ. Потомки древних властителей этого мира, они, одни из многих, сохранили некоторые осколки его былого величия. Техника и магия их конструкций переплелись так тесно, что трудно определить, где кончается одно и начинается другое. Они и сами не слишком хорошо в этом разбираются - вся их техника делается по очень древним рецептам, приобретшим статус магических трактатов. Знания древних, весьма фрагментировано, достались и другим потомках Древних - тем же упоминавшимся здесь мунийцам и лемурам. Получили их и лифлонцы, хотя они сами - чужаки в этом мире, в их материальной культуре смешаны крайности, присущие робинзонам поневоле. Однако, как бы то ни было, все перечисленные здесь народы: рожденные от выродившихся Древних этлианцы, мунийцы и лемуры, чуждые этой земле пришельцы лифлонцы и синекожие, независимая, теократическая республика бывших рабов Древних, известная под именем богини, которой эти рабы поклоняются - Хенна, - все они борются за место под солнцем этого мира. Борьба эта редко принимает крайние формы - никто ведь не хочет глобальной войны с неизвестным финалом, но постоянные пограничные стычки, подковерные агентурные игры и интриги, хитрая политическая переписка и пропаганда - все это служит инструментами вяло текущей, "холодной" войны. Распространяют они этот конфликт, по возможности, и в другие миры, упоминавшиеся в этом совещании как Иные Территории. Возможно, ты еще захочешь вернуться к храбрым и хладнокровным разведчикам-этлаи, посмотреть вблизи на их малозаметную, но важную работу. А сейчас ты можешь вернуться в свою постель: см. п. 24
  

10

   Тебя разбудили лучи солнца, падавшие на лицо. Открыв глаза, ты обнаружила, что находишься не в постели, а в совершенно другом месте. Ты лежишь на жесткой, сухой траве, над тобой широко раскинуло свою крону невысокое дерево, похожее на акацию - с узкими серебристыми листьями, дающими не очень-то много тени. Вокруг, сколько охватывает глаз, простирается желтая, выгоревшая на солнце равнина, плоская как стол. То тут, то там средь невысокой травы возвышаются зонтики таких же акаций, как та, под которой лежишь ты, встречаются небольшие, но густые кустарниковые кущи. Пронзительно синее небо без единого облачка, словно куполом, накрывает этот пейзаж. Маленькое, добела раскаленное солнце стоит высоко в зените. Не успев удивиться столь разительной перемене окружения, ты заметила, что лежишь под акацией не одна. Компанию тебе составляет группа из пяти поджарых, высоконогих собак. Золотисто-бурые по бокам, с черными полосами поперек спины, длинными хвостами, эти собаки лениво развалились в скудной тени дерева и, высунув длинные красные языки, тяжело дыша, предавались послеобеденному отдыху. Лопоухие, с вытянутыми острыми мордами, они не выглядели опасно, да и не обращали на тебя ровным счетом никакого внимания. Одна из собак - явно кормящая мать - наблюдала за двумя своими щенками, устроившими возню с обгрызенной костью, которую те, урча и размахивая хвостами, старались отнять, перетянуть друг у друга.
   Приподнявшись на локте, ты некоторое время тоже наблюдала за игрой щенков, пока внимание собак не привлекло что-то. Они насторожились, всматривались вдаль. Щенки тоже прекратили бегать взапуски, подбежали ближе к матери. Почти на самом горизонте, в дрожащем мареве виднеется сухое облачко пыли, вздымаемой кем-то, движущимся по степи. Собаки и ты вместе с ними долго вглядывались в медленно приближавшееся облачко, которое все росло, ширилось, текло по поверхности степи, оставляя позади себя не спеша оседающий хвост пыли и сорванных травинок. Наконец, собаки сочли за лучшее ретироваться и, трусцой, не теряя достоинства, но и не мешкая, покинули убежище под деревом, скрывшись в одной из полос кустов, метрах в пятистах от тебя. Ты же задержалась под деревом и вскоре уже могла хорошенько разглядеть виновников переполоха. Довольно большой отряд конных - трудно подсчитать, но не меньше полусотни человек - ехали спорой рысью, растянувшись длинной цепью. Их низкорослые, длинногривые лошади бежали, взмахивая хвостами, выворачивая копытами из сухой почвы целые пучки пересушенной растительности, а в других местах, попадая на глинистые, растрескавшиеся участки, с хрустов давили тонкую корочку высохшей грязи, выбивая из твердой как камень глины звучную дробь. Всадники были одеты в просторные, не стесняющие движений светлые одежды, головы их были убраны под белые клетчатые платки, лица прикрыты тканью. На поясе каждого из них висела длинная, слабоизогнутая сабля, у всех были копья, луки со стрелами.
   Впереди всей группы ехали пять всадников на отличных от остальных лошадях. Их лошади были высоки, с крепкими сухими ногами, горделиво изогнутыми шеями, аккуратно заплетенными в косы гривами и хвостами, морды их были убраны пышными помпонами и колокольцами на уздечках, а богато расшитые чепраки свисали чуть не до земли. Трое из этих всадников были, очевидно, людьми военными - горделивая, раскованная посадка, под простыми белыми накидками, небрежно распахнутыми, виднелись начищенный металл доспехов и дорогая ткань одежд, оружие их было богаче украшено, чем у остальных их спутников. Другие двое передовых всадников сидели в седле, хоть и уверенно, но без особого шика, что было хорошо заметно на фоне их спутников. Оружия при них не было, но держались они на равных. Также их отличало то, что несмотря даже на жару, они были одеты не в белые свободные накидки, как остальные, а в длинные подобия сутан или плащей бордового цвета, богато отделанные золотом на рукавах, подоле и вороте. На головах, впрочем, тоже были платки и противопылевые маски, как у остальных.
   Вся эта конская лава пронеслась с обеих сторон дерева, на время оглушив тебя грохотом копыт, конским фырканьем, ослепив поднятыми ими в воздух мусором и пылью. Пронеслась и помчалась дальше, только движущиеся конские крупы и затянутые в белое людские спины мелькают в пыли, стремительно удаляясь.
   Однако, не успел отряд отъехать на достаточно большое расстояние, как от него отделились две фигуры и повернули обратно, двигаясь в сторону твоей акации. Один из красносутанных и один из военных скакали бок о бок и вскоре поравнялись с деревом, остановили лошадей и спешились. В то время как остальной отряд удалялся, и конский топот постепенно стихал вдали, эти двое молча смотрели отряду вслед. Вскоре на степь снова пала звенящая тишина, нарушаемая лишь фырканьем лошадей, придерживаемых под уздцы стоявшими недалеко от тебя людьми. Оба отстегнули один край своих противопылевых платков, явив лица. Военный оказался загорелым до черноты молодым человеком - невысоким, но широкоплечим. Вернее он кажется невысоким из-за своего могучего телосложения, а рост у него, навскидку, выше среднего. Из-под платка на голове выбивается прядь светло-русых волос. Небольшой шрам на квадратном, мужественном, бритом подбородке, сухие, поджатые губы, густая, короткая щетка усов, впалые щеки и пронзительный, жесткий взгляд его серых глаз делают его грозным на вид. Впрочем, эта грозность разбавляется какой-то веселой смешинкой или сумасшедшинкой, притаившейся на самом дне его глаз. Его спутник - глубокий, но хорошо выглядящий, крепкий старик с невыразительным, костистым лицом, бледными, какими-то льдисто-прозрачными голубыми глазами, безбородый, безусый из-под ладони смотрит вслед исчезающему за горизонтом отряду, пока молодой человек бездумно обламывает длинные черные колючки с акации. Первым заговорил молодой:
   -Так вы сказали, Мудрейший, что нам надо поговорить? Отчего же такая срочность, словно вам приспичило до ветру? У нас была масса времени все обговорить в Обители. Разве нет? - Молодой повернулся к старцу, рассеянно вертя между пальцев отломанную колючку. Его голос звучен, этот человек явно привык выкрикивать громкие команды на ветру и в шуме битвы, а речь ведется на каком-то резком, лающем, незнакомом тебе языке, но отчего-то ты прекрасно понимаешь все, что говорится.
   -Следите за языком, капитан, - отрезал старец, не оборачиваясь. - Дитю Варда не пристало выражаться как погонщик ослов.
   -Вы меня еще поучите, как мне надо разговаривать. - Буркнул молодой, но видно было, что он все же сбавил обороты и заговорил примирительнее. - Ну хорошо, хорошо, мастер Осанн. Я все еще шокирован вашим Откровением. Не так-то легко привыкнуть к своей вновь обретенной божественной сущности. Со времен Вардона минуло без малого тысяча лет.
   -Пути Варда непознаваемы смертному, - старик, наконец, обернулся к своему собеседнику. - Аномар, дитя мое, - заговорил он мягко, - ты - воплощение того, кто был Сыном Варда - ты - новая ипостась Вардона и то, что мы нашли тебя, не дали тебе сгинуть на границе - это большая радость для всех живущих. Звезды безошибочно указали на тебя - героя битвы у Сорока, того, кто остановил и поверг полчища богохульных орков и гоблинов. То, что ты до сих пор только капитан гвардии - это тоже знак для нас - настоящий сын Варда чужд блеску мирской славы. Мы верим, что ты поведешь народы к миру и процветанию. Но я сейчас хотел говорить с тобой не об этом.
   -О чем же, мастер Осанн, вы хотели говорить со мной, и отчего это потребовало такого места для разговора?
   -Не каждой стене следует поверять такие тайны. Даже в Обители, цитадели вардонизма, я не желал рисковать, произнося эти слова. Я хотел бы поговорить с тобой, Аномар, о нашем императоре.
   -Император? - Аномар удивленно наклонил голову. - Что же такого тайного вы хотели бы сказать мне о нем?
   -Император... Аномар, ты ведь взял командования армией под Сороком на себя и переломил ход битвы тогда, когда, казалось, удача отвернулась от нас. Ты загнал орков в излучину и истребил их. Разрозненные их остатки ты гнал до самого Раздельного хребта. И в столицу ты вошел как победитель - народ приветствовал тебя. И что же? Генеральское звание, которое должно было быть тебе положено за это, миновало тебя, а сам ты едва не угодил в тюрьму. Тебе пришлось с верными тебе людьми уходить из Вардронга, идти в горы, где тебя и нашли наши эмиссары. Вард послал тебе много испытаний, и ты с честью прошел их. И вот - ты приехал к нам в Обитель - во главе своего отряда, и преклонил голову пред Его мощами. Тебе предстояло последнее испытание - одеть доспех Его. Никто из смертных не может надеть доспех Вардона без вреда для себя, и только ты смог это сделать. Доспех сел на тебя как влитой и тогда солнечные лучи озарили тебя и я рек Откровение, которое тысячу лет скрывалось от смертных. Что тот, кто пройдет испытанием огнем и горнилом, кто будет вознесен на вершину славы и отвергнет ее, тот, кто пойдет стопами Его и облачится в сброю его - тот - есть Он. - Мастер Осанн воздел руку и осенил преклонившего колено Аномара священным жестом, коснувшись его лба.
   -Да, Мудрейший - благоговейно выдохнул Аномар и поднял глаза, не поднимаясь с колена. - Однако что вы хотели сказать про императора?
   -Император сейчас не пользуется любовью народа, Аномар... - тихо проговорил старик, твердо глядя в глаза молодого человека. - И он никогда не был глубоко верующим человеком, да смилуется над ним Вард. Ты должен знать и помнить это. И ты должен суметь подставить императору... плечо в трудный для него миг, когда он заколеблется. Чтобы он мог опереться на тебя и принять единственно верное решение.
   -Да, мастер, - негромко проговорил Аномар, выдержав взгляд старика. - Я подставлю императору плечо, когда он будет колебаться, и буду его опорой в Вере.
   -Именно эти слова я и хотел услышать от тебя, дитя Варда, - произнес Осанн сдержанно-торжественным голосом. - Слова, достойные самого Вардона. Ты действительно тот, кто способен принести в этот мир счастье и процветание, изгнать из него засилье бед и горестей. Пойдем же, отринув сомнение. Нам нужно догнать наших провожатых и поспешить на соединение с твоим отрядом. Потом мы вступим в Вардронг. И это будет вступление не беглого преступника, но Сына Божьего!
   Аномар поднялся с колена, помог старцу сесть в седло, подставив ему ладони, после одним слитным движением запрыгнул в седло сам, не коснувшись стремян. Не мешкая, оба всадника пришпорили коней и заспешили вслед исчезнувшему на горизонте отряду.
   Ты задумчиво проводила их взглядом и не сразу заметила, как у лица твоего возник легкий вихрь воздуха, и тихий голос твоего Мага произнес:
   -Ты коснулась истории Андара... И одной из самых ярких страниц этой истории - времени правления Аномара Великого.. Возможно, ты захочешь еще не раз вернуться сюда и узнать больше о судьбе этой яркой, легендарной личности. Однако сейчас тебе предстоит сделать выбор, куда последовать далее.
   Ты можешь удовлетворить свое любопытство относительно будущего Аномара сейчас см. п. 17 или же перенестись еще дальше в будущее и посмотреть что же за мир - этот Андар, каким он стал со времен легендарных, героических времен см. п. 19. Или же ты можешь узреть его древнее прошлое, то, что воспето легендами и предшествовало текущему моменту см. п. 22. Выбирай...

11

   - Кто ты? - Задала ты вопрос золотоволосому.
   - Я давно уже забыл свое имя... - задумчиво произнес он. - И то, что дано мне было при рождении, и второе, данное, когда я стал взрослым и даже имя, полученное мной при инициации, когда я стал скромным служителем в Усыпальнице Единого. Да и зачем оно мне теперь, когда все, с кем я общаюсь - это Арруба, а они никогда не спрашивали моего имени. Что же до того, чем я занимаюсь - я охраняю Его покой. Неисчислимое множество веков назад я был простым служкой-подметальщиком в Его Усыпальнице. Одним из сотен многих. Позже моя вера была замечена, меня возвысили до младшего послушника. Я держал один из множества Его стягов во время торжественных молений. Постепенно сила моей веры привела меня к посту помощника настоятеля Усыпальницы, а после его смерти я сам стал настоятелем. Впрочем, к тому моменту вера в Единого пошатнулась среди детей Его. Все больше внимания стали они уделять не чистоте душ и помыслов своих, а своим тщеславным амбициям, бесконечным дрязгам, опасным противоестественным опытам. Они в гордыне своей хотели сравниться величием с самим Единым, стать сильнее, чем поверженные Им Предначальные.
   Города детей Его шли войнами друг на друга, обособлялись, окружали себя непроходимыми топями и чащами, сонмами созданных и призванных из других миров опасных существ. Кровопролитные войны, коверкающая природу волшба, предательское братоубийство - все это стало таким же естественным, как восход и закат Солнца. Были забыты мораль и сострадание, Дорога Игл, ведущая к Усыпальнице, заросла, ее обсидиановые плиты растрескались и скрылись под напором лесов. А Межевые колонны большей своей частью были сняты и использованы в укреплении мощи воюющих городов. Разграблена была бы и сама Усыпальница, но, волею Единого, я сумел сокрыть ее от глаз всех живущих, сама природа помогла мне стереть даже память об этом месте. А позже дети Его забыли и самого Единого- век смертного короток, но память его еще короче. Я же, волею Единого, ушедший от всех, неподвластен влиянию времени, пока сам не захочу того, оставив себе замену. Я забочусь об Усыпальнице Его, поддерживаю в ней порядок. Наведываюсь я и в Сущий мир, там я, к примеру, нашел себе верных последователей и учеников среди Арруба - Лесных Охотников - рожденных когда-то капризной волей Предначальных, но оказавшихся много восприимчивее к вере, чем отвернувшиеся от благости Его. Придет тот день, когда Единый вновь вернется к нам, когда сердца живущих очистятся от скверны, тогда я, Его волей, стану проводников его силы, его глашатаем и, если понадобится - карающей дланью - закончил жрец.
   Есть ли у тебя еще вопросы см. п. 2 или же тебе достаточно полученных знаний? см. п. 14

12

   Обойдя странную платформу, повисшую среди деревьев, ты продолжила свой подъем по склону холма. Идти пришлось не слишком долго - еще час или около того ходьбы, и ты вышла на поляну, выглядевшую слишком ухоженной, чтобы быть творением природы. Деревья, оставив лишь три прохода, через один из которых ты и прошла, окружали плотной стеной идеальный круг невысокой, жесткой травы. В центре этого круга, метров ста поперечником, находилось круглой формы озеро, метров тридцати. А посреди озера располагался голый островок, единственным достоянием которого была высокая и гладкая каменная колонна - черная и блестящая. Похоже, что она сделана из гематита или чего-то подобного. Сверкающий на солнце черный камень бросал яркие блики на воду, и сам словно был подсвечен снизу отблесками от воды. От озерца брали начало семь ручьев, концентрично расположенных по окружности, весело сбегавших с холма и терявшихся среди деревьев. Ручьи были достаточно широкие - метра полтора-два. Через каждый из них был перекинут дугой узкий каменный мостик, монолитный и черный. Ты обошла озеро по кругу, отметив, что и глубина ручьев изрядна - они глубоко прорезали почву и были кристально чисты - виден был каждый камешек на песчаном дне. Камни, усыпавшие дно ручьев, были не простые - среди них узнавались ограненные и неограненные сапфиры, изумруды, рубины, более дешевые камни, названия которых ты не знала. Никаких водорослей, рыб, рачков или иной живности ты в ручьях не увидела - даже мошкары, вившейся в лесу облачками, садившейся на каждый лист или влажное пятно почвы - даже этой надоедливой мелочи не было видно ни на поверхности воды, ни над водой. Впрочем, один ручей отличался от прочих - был он шириной метра четыре, вода его была мутна, и дна видно не было. Наклонившись, ты скорее почувствовала, чем увидела в этой мутной глубине шевелящиеся, свивающиеся и парящие в воде длинные тени и короткие пеньки, усеявшие подводную часть берега и дно. Заиленный берег, покрытое толстым слоем ила дно... Из ила выступали широкие трубки-раковины, в которых прятались их мягкотелые, червеобразные обитатели, выставившие наружу только свои длинные хватательные щупальца. Они ждали, когда кто-либо коснется их щупалец или потревожит их, проплывая рядом, чтобы схватить его, вонзить в него наполненные ядом жала, сдавить его и уволочь на дно. Да, в этом ручье лучше лишний раз не купаться. Отойдя от берега мутного ручья с его опасными обитателями, ты снова обратила свой взор к колонне. Облитая солнцем, отражающая воду, небо, свет, она казалась скорее сине-зеленой, а не черной и все же она была черна. Ты невольно залюбовалась ею и подумала, что не можешь определить, высока ли колонна - она словно связывала небо и землю. Тебе показалось на миг, что солнечные свет, какая-то лучистая энергия собирается колонной в ее верхней части на головокружительной высоте. Нижняя же часть ее уходит глубоко-глубоко - к магме, вытягивая жар оттуда. И вся эта энергия бурлила, переливалась под тонкой и такой хрупкой каменной оболочкой, питала озерцо, ручьи, наделяя их воду странными свойствами, смешивалась и клокотала. Наваждение прошло лишь тогда, когда ты услышала звуки - звуки шагов.
   Шаги раздавались позади тебя и, обернувшись, ты увидела несколько существ, идущих по поляне в сторону озера. Три из них были существенно выше человека, массивные их тела были покрыты длинной косматой зеленовато-бурой шерстью. Шли они сгорбившись, размахивая верхними, мускулистыми руками и широко шагая. Верхними - потому что ты заметила, что у каждого, помимо нормальной пары рук с боков свисало по три-пять пар тонких, каких-то паучьих многосуставчатых конечностей. Низкие их, приплюснутые лбы, заросшие шерстью плоские лица, глубоко посаженные глаза - все это не производило впечатления большого интеллекта. Четвертым существом было какое-то подобие крокодила на высоких тонких ногах, покрытое коричневой шерстью, с тупым, будто обрубленным хвостом и пастью почти в четверть длины его тела, усеянной острыми зубами. Короткую и толстую его шею охватывал грубый ремень, конец которого держало одно из многоруких существ одновременно двумя своими тонкими лапками. Предводительствовал же этим шествием невысокий золотоволосый и бронзовокожий субъект, одетый в длинную юбку-передник, тяжелую и украшенную сложной многоцветной вышивкой, такое же разукрашенное одеяние, похожее на безрукавку, высокий и очень сложный головной убор, сплетенный из каких-то красных прутьев и украшенный разноцветными лоскутами ткани. Убор этот прикрывал щеки и лоб золотоволосого и горделиво возносился над его головой сантиметров на тридцать. На предплечья, запястья, лодыжки золотоволосого были одеты массивные золотые браслеты, покрытые чеканкой, грудь его украшал тяжелый квадратный литой медальон из золота, усыпанный драгоценными камнями.
   Процессия, не обращая внимания на тебя, прошла к озеру, золотоволосый вышел вперед. Он благоговейно поглядел на колонну, сел прямо на землю и довольно долго так просидел, прикрыв глаза. Шорстнатые его подручные перетаптывались рядом, периодически одергивая своего сухопутного крокодила, когда тот пытался отойти подальше. Неожиданно ты поняла, что золотоволосый глубоко спит, и ты сейчас можешь заговорить с ним см. п. 2 или же проснуться самой, так как утро уже близко см. п. 24

13

   - Что за место - то, где ты встретил меня? - Задала вопрос ты.
   - Это следы былого, некогда, величия, - горько улыбнулся твой собеседник. - Одна из точек Силы, отмеченная Межевой колонной. В свое время множество таких средоточий силы было, словно жемчуга на нить, нанизано на Дорогу Игл - широкий тракт, мощеный черными плитами обсидиана, украшенный по сторонам сплошными колоннадами, изображающими повергнутых Им врагов. В каждой точке Силы, где толпы паломников, движущиеся по тракту к Усыпальнице, могли найти отдохновение, была воздвигнута подобная колонна. Вокруг этих колонн были построены целые поселения, населенные одними только служителями Единого и проходящими паломниками. О, это было величественное зрелище - пестро одетые массы Детей его и их слуг движутся сплошным потоком по дороге, поток этот завихряется вокруг колонн, то растекается, как река в половодье, то тесно сжимается бурной стремниной. А в конце пути взорам молящихся предстает возносящаяся в небеса черная Пирамида из монолита гематита. Широкая лестница, высеченная в самом ее теле, вела вверх, туда, где на недосягаемой высоте, на вершине пирамиды стоял Покойный зал - Его Усыпальница. То место, где мы сейчас с тобой находимся. Украшенный драпировками и многосвечными канделябрами, окутанный дымами благовоний, сжигаемых в жаровнях, что стояли во множестве меж его малахитовых колонн. Столбы света, как и сейчас, падали с потолка, но в них играли кольца и спирали благовонных дымов, под потолок возносился хор молений. Возле самого саркофага стоял пышный караул послушников, держащих Его стяги высоко вознесенными. Каждый молящийся преклонял колени перед Его местом последнего упокоения.
   После того, как Он отвернулся от детей своих, ослепленных гордыней, тщеславием и алчностью, после того, как Усыпальница его, волею сил природы и моим скромным искусством была сокрыта от всех живущих, а память о ней изгладилась из их памяти, Дорога Игл тоже стала разрушаться. Обезлюдели межевые поселения, плиты ее растрескались и были поглощены подступившим лесом бесследно. Множество межевых колонн было расхищено неразумными детьми его и использовано ими своекорыстно. Немногие же оставшиеся, как та, где я встретил тебя, затерялись в густоте окружающих лесов. Впрочем, этой колонне была уготована особая роль. Жившее тут издревле, еще до постройки дороги племя созданных Предначальными Лесных Охотников - Арруба, после разрушения дороги вернулось в эти места и стало поклоняться необъяснимому и чудесному, в их разумении, явлению природы. Они приносили здесь жертвы драгоценностями и охотничьими трофеями, проводили свои ритуалы. Арруба немало растрогали меня, когда я встретил их во время одного из визитов к этой колонне. Я взялся обучать их Слову Единого, и Слово это глубоко запало в их сердца. Теперь у меня много послушников и учеников из Арруба и следующий Смотритель за Усыпальницей, думаю, будет из их числа.
   Есть ли у тебя еще вопросы см. п. 2 или же тебе достаточно полученных знаний? см. п. 14

14

   Стихли последние отзвуки вашей беседы. Бронзовокожий жрец спокойно и расслабленно сидит возле саркофага Единого, глаза его полузакрыты, на губах блуждает улыбка. Ты отвлеклась только на миг, моргнула, но тут же поняла, что находишься уже не в Покойном зале, а все на той же полянке, на которой вы со жрецом встретились. Солнце успело пройти весь свой путь по небосводу за время вашей беседы и начало опускаться за лес, напоследок длинными полосами света перечеркнув поляну, уже погружающуюся в тень. Малиновые, подсвеченные снизу облака, словно насеченные в клетку, не спеша проплывают над лесом, а Межевая колонна, на которую не падает больше свет, почернела, будто подернулась дымком, контуры ее стали едва различимы. Закатный отсвет, последние золотистые блики, играющие в воде ручьев и на короткой траве, скапливающаяся в озере темнота, словно чернила, изливающаяся из колонны...
   - Ты говорила с осколком древнего, очень древнего мира, - раздался у тебя над ухом знакомый тихий голос мага. - Все те дела, о который рассказывал тебе почтенный Орхан до того древние, что даже он уже не может сказать что здесь правда, а что - миф. Единый... Да, это была очень сильная и яркая личность, которая всколыхнула этот древний, хаотично неупорядоченный мир. Так брошенный в воду камень придает этой воде движение - вместо беспорядочного колыхания образуются ровные расходящиеся круги волн. Так и Единый стал тем камнем, который задал миру импульс, упорядоченное движение. И как затухают вызванные камнем волны, так и начало движения мира обозначило впереди его конец. Впрочем, то место, где мы сейчас стоим - это тоже далеко не Закат мира. Дети Единого еще долго будут владеть Его наследием, прежде чем междуусобицы и вмешательства в недозволенное окончательно сведут их со сцены. О них останутся только смутные воспоминания, восставшие против них слуги, выродившиеся потомки и такие же редкие реликты, как Орхан и его преданные Арруба. Впрочем, потомки Оросинае - это другая история, верно? Теперь тебе пора просыпаться, уже утро. Но этот мир отныне будет ждать тебя в гости. см. п. 24

15

   Ты притаилась у подножия каменной бабы, в отбрасываемой ей тени и внимательным взглядом проводила проезжающий мимо караван. Ехавшие не разговаривали друг с другом, лица у всех троих колесничих были сосредоточенные и мрачные. Ты заметила, что лицо замыкающего колесничего - того, что ехал в одной повозке с подростком, покрыто мелкими шрамами-насечками, расходящимися от глаз по щекам.
   Кавалькада проследовала мимо твоего укрытия и, постепенно, скрылась в сгущающихся сумерках, оставив за собой широкую полосу примятой травы. Впрочем, она смята была несильно и уже начала потихоньку подниматься. Солнце закатилось за горизонт незаметно для тебя, пока ты провожала взглядом повозки. Ты и не обратила внимания, как вокруг стало темно, а на небо начали одна за другой высыпать крупные яркие звезды. Пока их было немного, но к середине ночи все небо, должно быть, будет усыпано сияющими узорами созвездий. Ни одной знакомой звезды или созвездия ты, по крайней мере пока, не заметила. Неугомонные, пересвистывающиеся суслики попрятались по норам и на мир пала черная, глухая южная ночь. То тут, то там из травы стали раздаваться робкие, пока что, трели сверчков.
   Ты все еще раздумывала, оставаться тебе на ночлег возле уже обжитого тобой каменного изваяния или же, на ночь глядя, пуститься куда глаза глядят, как твое внимание привлекла упорядоченная группа перемигивающихся огоньков, скользящая высоко в небе. Огоньки двигались быстро, приближались к твоему убежищу, становились крупнее и спускались ниже. Не прошло и нескольких минут, как к движению огней добавилось тихое, басовитое гудение - словно рассерженный шмель. Ты снова притаилась у ног изваяния и вскоре смогла рассмотреть группу огней лучше. По небу плавно, но быстро скользила вытянутая серая тень, окаймленная по краям цепочками вспыхивающих и гаснущих красных огоньков. Сверху же и снизу, равно как спереди и сзади горели неподвижные синие и зеленые огни - три синих огня наверху и пять зеленых огней треугольником внизу. Эта тень прогудела-прошелестела над самой каменной бабой, метрах в пятнадцати над землей, прошла чуть дальше, заложила вираж, вернулась и зависла в стороне от твоего укрытия, метрах в пятидесяти, почти над самой землей. Теперь ты могла видеть, что это было больше всего похоже на лодку или корабль, только, отчего-то, парящий в небе. Серебристо-серый металлический корпус, три высокие мачты и три ряда конических выступов на борту - словно короткие толстые весла. Именно от них и распространялось это гудение, скорее даже вибрация, теперь очень хорошо ощущаемая всем телом. Судно было длиной метров тридцать.
   Пока ты рассматривала этот летучий корабль, тот спустился еще ниже, зеленый треугольник огней на его брюхе загорелся ярче и, вдруг, плавно поплыл вниз и немного вперед, к земле. В самый короткий срок днище корабля и землю связало некое подобие пандуса, опалесцирующего тусклым, молочно-белым светом. Почти в тот же миг пышный, ветвистый куст, росший невдалеке от каменной бабы, зашевелился и из-под него, неожиданно для тебя, выглянул какой-то субъект. Смуглый, бритоголовый, одетый в короткую безрукавную куртку, широкую складчатую юбку и маленький круглый нагрудник, он на ходу запихивал в длинную узкую сумку какой-то похожий на сложенный столик прибор. В неверном, мерцающем свете посадочных огней воздушного корабля этот субъект выглядел жутковато. Следом за ним из-под куста вылезли еще двое, одетые так же, как и первый, но вооруженные узкими, длиной в локоть, щитами, прикрепленными к предплечьям и широкими, похожими на мачете тесаками, которые эти двое держали в руках, зорко оглядываясь по сторонам. У этих на головах были волосы, уложенные в сложные прически-узлы. Затем один из них снова нырнул под куст и, с некоторой натугой, выволок оттуда связанного по рукам синекожего великана, подобного тем, что ты видела вечером. На шею синекожего был накинут ремень, и он шатался как пьяный. Впрочем, когда воин выпрямился в полный рост и дернул за ремень, принуждая синекожего следовать за ним, ты заметила, что ростом он мало уступает своему пленнику, а широтой плеч сильно того превосходит.
   Вся эта четверка побежала к пандусу и ты, прежде чем осознала свои действия, рванула следом за ними, догнала и вскочила на уже поднимающийся пандус. Тебя инерцией бросило вперед так, что ты приземлилась на колени и ладони, а позади тебя с тихим щелчком подъемник встал на место, отсекая путь назад. Тут же ты ощутила, что корабль стремительно поднимается - легкое сосущее чувство, как в скоростном лифте. Поверхность под ладонями упругая, чуть шершавая, теплая и продолжает мягко светиться. Светится и уходящая вглубь корабля неширокая полоса мостика или тропинки, огороженной по бокам натянутым канатами. Именно по ней и прошла вперед та четверка. Тебе не остается ничего другого, как проследовать за ними, благо, ты проникла на корабль незамеченной.
   Придерживаясь рукой за канат, ты прошла по тропинке немного вперед, пока не увидела несколько ступеней, ведущих вверх, к овальной металлической двери и такую же дверь сразу за лестницей, впереди. Передняя дверь была закрыта, верхняя же приоткрыта и из-за нее доносились приглушенные голоса, что и предопределило твой выбор - ты поднялась по ступеням вверх и осторожно заглянула за дверь. Твоим глазам предстало небольшое - метров шесть в поперечнике, вытянутое помещение, уставленное привинченной к полу мебелью - несколько похожих на рояльные стульев, длинный стол, откидные кровати, сейчас закрепленные к стене ремнями. Сплошная функциональность, ничего лишнего нет в этой кают-компании. Здесь же, стоя и сидя расположилось, помимо уже знакомой тебе четверке, еще пятеро высоких, похожих на них субъектов. Четверо из них носили волосы на голове, заплетенные в сложно уложенные компактные прически, а пятый был брит наголо и, в отличие от остальных, одет в длинную хламиду свободного покроя, лишь слегка прихваченную на талии поясом и свободные же широкие брюки. На ногах у всех были ременные сандалии. Кают-компания была освещена достаточно хорошо, чтобы ты могла рассмотреть резкие, будто рубленые черты горбоносых лиц находившихся там, смуглую, красноватую кожу, длинные узкие ладони с тонкими, но крепкими на вид пальцами, глубоко посаженные темные глаза. Один из сидевших за столом - атлетически сложенный мужчина лет сорока на вид, предплечья которого были украшены широкими кожаными браслетами, а чуть выше бицепсов руки были перевязаны кручеными многоцветными шнурами, как раз заканчивал свою фразу:
   - ...И я очень рад, что ваше предприятие закончилось успешно. - Сопроводив ее кивком на пленного синекожего, со связанными руками сидевшего прямо на полу, понурив голову. Вообще связан синекожий был хитро - руки вывернуты назад и перехвачены в районе локтей и запястий, далее веревка, образуя хитрый узел, захватывала петлей шею пленника и завязана была уже в районе его живота.
   - Мы всегда рады услужить нашему роду, - ответил бритоголовый субъект из числа севших на корабль. - Информация, полученная у него, поможет нам лучше понять взаимоотношения Лифлона и степного народа.
   - Вы сослужили роду хорошую службу, - вмешался в разговор бритоголовый человек в хламиде из числа встречающих. - Я доложу на Совете о тебе, мудрый Тлалло и о каждом из вас, доблестные.
   Язык, на котором велась речь, ты не знала, но понимала. Незнакомые, тягучие звуки складывались во вполне понятые тебе образы.
   - Теперь нам надо доставить степняка нашим мудрецам, где, в стационарных условиях, с него спокойно снимут показания. И чем быстрее мы его доставим, тем быстрее вернемся к нашим основным делам, капитан Эрри. - Обратился бритоголовый в хламиде к сидевшему.
   - Не проблема, почтеннейший Учелло. Вам не зря придали наш корабль. "Ласточка" - самое быстро судно рода Тилла, а значит - и всего Этли. - Откликнулся широкоплечий капитан. - Мы прибудем на базу рода через два дня, почтеннейший. Куда вы прикажите поместить нашего пленника?
   - Я не хочу, чтобы он доставлял беспокойства, мэтр капитан, - сказал Учелло. - Мы усыпим его на время пути и сможем разместить в каюте у Тлалло, а багажной секции. Таким образом, пленный будет всегда под рукой, и не будет занимать много места.
   - Очень хорошо, почтеннейший. Тогда я не вижу причин и дальше докучать вам своим обществом. Пойду к матросам, необходимо задать курс и проследить за порядком.
   - Ваше общество подобно глотку теплого вина в зимний вечер, мэтр капитан, - учтиво продолжил обмен любезностями Учелло. - Мы всегда рады вам в этой каюте.
   На этих теплых словах капитан откланялся и вышел в дверь, противоположную той, в которую заглядывала ты. Человек же в балахоне - Учелло - отстегнул с пояса, ранее незамеченный тобой, будто выточенный из дымчатого стекла матовый гладкий шар, размером с кулак. Шар этот помещался в серебряную сетку-оплетку и висел на поясе на крученом ремешке. Учелло поднял этот шар на ладони одной руки и несколько секунда вглядывался, прищурив глаза, в его глубину, после чего поднял вторую руку и коснулся пальцами лба все так же безучастно сидевшего на коленях пленного. Синекожий, как подкошенный, завалился вперед и ткнулся лбом пола, после чего упал набок.
   -Тлалло, Ильсор, заберите его, - властно приказал Учелло. - Остальным - разойтись по каютам и ожидать дальнейших указаний.
   Бритоголовый Тлалло и один из пришедших с ним людей подхватили Синекожего за руки и ноги и понесли в том же направлении, куда скрылся и капитан. За ними к выходу потянулись и остальные. Пойдешь ли ты следом за всеми см. п. 21 или останешься в кают-компании, с почтеннейшим Учелло? см. п. 9

16

   Мир вокруг тебя завертелся цветным калейдоскопом и, спустя секунду или две, в глаза ударил яркий луч солнца, заставив сощуриться. Оглядевшись, ты увидела, что стоишь на ярко освещенной утренним солнцем зеленой опушке. В стороне от тебя простирается стена леса: высокие, корявые, старые дубы тесно сплелись ветвями друг с другом, обросли бородами мха, омелами, кора их покрыта яркими пятнами лишайников, а у корней, среди подроста пышно разрослись орешники, папоротники. Старый, вековой лес, обрамленный густыми кустарниками. С другой же стороны, сколько хватает глаз, простирается всхолмленная, поросшая разнотравьем долина. Ослепительно синее небо предвещает хороший денек, лишь где-то в недосягаемой вышине медленно плывут несколько пушистых облачков. Невдалеке раздалась трель, за ней другая - кто-то играет на свирели или рожке. Ты пошла на звук вдоль края леса и вскоре твоим глазам предстала небольшая низинка, ограниченная с одного края неглубоким, заросшим ракитником оврагом, а с другого - со стороны леса - довольно крутым песчаным откосом. В этой природной фортеции, вид на которую тебе открылся сверху, с откоса, паслось множество животных. Ты видишь два стада, широко разбредшиеся, но не смешиваемые - ближе к оврагу, где трава выше и гуще - то тут, то там лежат, стоят, лениво обмахиваясь хвостами, пережевывая жвачку и, временами, коротко взмукивая, черные, пестрые и рыжие коровы и быки. У самого же откоса и глубже в низине пасется скот помельче - кудрявые долгорунные белые, серые и черные овцы и бараны, сосредоточенно уткнувшиеся мордами в траву, длинношерстные козы с мощными рогами, которые то и дело ловко поднимаются на задние ноги, чтобы отщипнуть с куста листочек понежнее.
   Примерно посередине низины лежит большой серый валун, на котором, болтая ногами и оживленно беседуя, сидит молодая пара - парень и девушка. Пользуясь преимуществами сна, ты спустилась с песчаного откоса, хватаясь за выступающие тут и там корни, а последний метр и вовсе съехав на попе. Подошла к беседующим ближе. Теперь ты смогла взглянуть на них лучше, и ясно стало видно, что это не люди. Высоко посаженные остроконечные уши, вздернутые аристократически тонкие курносые носы, большие кошачьи миндалевидные глаза с вертикальными зрачками. Само сложение этих существ более хрупкое, чем у людей: талию парня, кажется, можно обхватить ладонями, а рост его едва ли намного выше полутора метров. Впрочем, девушка выглядит немного иначе - в ее чертах ощущается какая-то неправильность, дисгармоничность. Она выше спутника, шире его в плечах, и вместе с тем выглядит коренастее. Уши ее не так высоко посажены и не так остры, глаза круглее, да и зрачки выглядят как две точки, а не как у ее спутника - две щелки. Нос девушки длиннее и не так вздернут, лицо скуластее и шире. Однако, на человека она все же непохожа - видны в ней чуждость, инаковость, отличающие ее от породы людей. Одеты оба в короткие зеленые плащи, парень в зеленые же короткую куртку и штаны до колена, а девушка в простое серое платье чуть ниже колен. На ногах у обоих ременные сандалии с высокой шнуровкой. Тонкие, крепкие пальцы парня рассеянно вертят длинную костяную флейту, звуки которой ты, очевидно, и слышала ранее. Незнакомая тебе речь этих двоих превратилась в понимаемые слова:
   - Галладин, брат мой. Как можешь ты так говорить? Неужели тебе не беспокоит предстоящее нам испытание? Все, чему мы столько учились, все наши знания и навыки потребуются нам пред Кругом Старших. И ты так спокойно говоришь мне о факельном представлении, которое дают вечером на Круглой Поляне? - сказавшая это девушка пытливо заглянула в глаза своему собеседнику, уши ее чуть заметно вздрогнули.
   -Альсалла, возлюбленная сестра. Что ты, в самом деле? Я знаю тебя, знаю себя и знаю, что мы не сплохуем и не подведем ожиданий. Я знаю наперед, кого нам выставят в соперники для схватки на саблях - и я знаю все те ухватки и приемы, которыми он попытается победить нас. Ведь эта схватка ритуализирована и он не выйдет за рамки традиции. То же и с "каверзными" вопросами Старших - их перечень не менялся со времен моего деда. Ну а уж зарубить пару-тройку рабов ты была в состоянии даже тогда, когда явилась сюда, ища убежища и понимания - грязная и оборванная. - Ответил с улыбкой парень, все так же рассеянно крутя в пальцах флейту, задумчиво покачивая ногой.
   Поименованная Альсаллой помрачнела, последнее напоминание явно не пришлось ей по душе. Однако же она лишь поджала губы и продолжила:
   - Ты так самоуверен, брат! Но я не разделяю этой твоей бравады. Я считаю безрассудным идти сегодня вечером на факельное представление, ведь тогда мы не сможем выспаться, будем несвежими, усталыми на испытании.
   - Ну так я не заставляю тебя, сестра. Я лишь спросил - пойдешь ли ты со мной или нет. Если ты не хочешь - то я поищу себе другую спутницу, всего-то. Я думаю, любая из молодых фей с охотой примет мое приглашение. Вот, к примеру, Лиана. Ей недавно исполнилось одиннадцать - это та самая пора, когда феи уходят от докучливой опеки своим тетушек и стремятся с головой погрузиться в радости взрослой жизни. Это будет первое факельное шествие в ее жизни. - Галладин говорил увлеченно, небрежно постукивая флейтой по коленке, глаза его были лукаво прищурены, а уши навострены в сторону Альсаллы.
   Пока парень говорил, девушка мрачнела все больше и больше, глаза ее зло сощурились, а уши она, сколько позволяла анатомия, прижала к голове.
   -Конечно, братец, я не навязываю тебе своего мнения, - прошипела Альсалла, сердито и быстро взмахнув рукой. - Ты можешь идти на это шествие хоть с цвергом, если тебе так этого хочется. Давай, в таком случае, сменим тему нашего разговора. Чем ты хочешь заняться после Испытания, которое ты, без сомнения, блестяще пройдешь?
   -Гмм, я не задумывался об этом, сестра. - Признался Галладин - Думаю, Хенна склонит меня к правильному решению и направит мои стопы. Ты же, конечно, все для себя уже решила?
   -Да, брат, - немного настороженно произнесла Альсалла, - я хочу поступать в Высокую Школу Полетов. Авиация сейчас переживает свой расцвет, требуется много молодых пилотов, требуется осваивать новые и совершенные машины.
   -Мм... Сестра моя, - чуть помедлив, произнес Галладин, - ты же знаешь, как много желающих поступить в эту школу? И из каких высоких семей стремится туда молодежь? Ты всерьез рассчитываешь на успех? Да и рост твой, вес - они ведь великоваты для пилота. Аппарат просто не поднимет тебя, а если и поднимет, то не будет достаточно маневренным. Может, лучше тебе стоит подумать об артиллерии? Там сейчас тоже требуется много молодых специалистов и конкурс гораздо меньше.
   -Брат мой! - В чеканном голосе Альсаллы звенела сталь, сдерживаемая ярость. - Позволь мне самой судить, куда именно мне поступать после Испытания. Ты не хуже меня знаешь, Кто служит в артиллерии. На одного альва там приходится пять гоблинов и два цверга. Ты бы еще заговорил о пехоте! То, что я не была рождена в семье альва, не делает меня меньше альвом по духу! И я доказала это всем, когда добралась сюда, на родину, и доказываю каждым днем своей жизни здесь. Ты еще вспомнишь этот разговор, когда придет время!
   -Ну, не горячись, сестра, - Галладин примиряюще раскрыл и показал ладони Альсалле, положив флейту на валун. - Я не хотел задеть тебя. Мы все равны под сенью Хенны, а ты мне сестра настолько же, насколько и Аллила. Я не делаю меж вами различия, вы обе - альвы по духу и по праву. То, что в тебе течет не только кровь альва - не твоя вина и не должно обременять тебя. Ведь все, что было тогда - в прошлом - Хенна приютила тебя, а Отец наш назвал тебя своей Дочерью. Почему ты до сих пор не можешь избыть того позора, боли, несешь их с собой?
   -Не лукавь хотя бы передо мной, брат. - Фыркнула Альсалла. - Я не могу избыть эту боль, потому что мне ежедневно напоминают о ней. Не только моя внешность, но и ваше поведение, ваши манеры. Вы все хотите казаться тактичными, говорите мне одно, но демонстрируете другое. Я не сержусь ни на тебя, брат, ни на кого-то другого. Это так же в крови у вас, как у меня в крови стыд моего рождения. Но я покажу всем вам, чего я стою.
   -Хенна да коснется тебя, Альсалла - мягко проговорил Галладин. - Что бы ты ни думала, я искренне желаю тебе успеха. Возможно, ты права и высокомерие у всех нас в крови. И я согласен, потому что я вижу то же высокомерие, когда смотрю на тебя. Ты альв по характеру и альв такой, что с тебя впору писать нравоучительное жизнеописание для подрастающего поколения. И, поверь, твои успехи, буде таковые случатся - будут успехами нашего рода и моими личными успехами.
   Галладин потянулся к Альсалле и обнял ее, губы его коснулись ее лба. Взъерошенная, настроенная на схватку, девушка как-то обмякла в его объятиях и прижалась к Галладину. Она потянулась и довольно чувствительно укусила его за мочку уха.
   -Я люблю тебя, непутевый братец. И желаю тебе удачи на Испытании.
   Галладин улыбнулся Альсалле. Ты заметила, что все улыбки, которыми обменивались альвы, были с сомкнутыми губами - альвы не показывали друг другу зубов. А когда Альсалла кусала Галладина за ухо, в ее рту можно было рассмотреть нешуточных размеров острые клыки.
   Ты засмотрелась на мирно обнявшихся брата и сестру, которые замолчали и сидели теперь спокойно, склонив головы друг к другу, как, внезапно, внимание твое привлекло какое-то беспокойство, переполох в отдаленной части стада - той, что у оврага. Тревожно замычала корова, ей вторило несколько других голосов, ближайшие к оврагу коровы пришли в движение, отходя к середине пастбища, высоко вскидывая ноги, сквозь всю низину пробежал молодой телок, врезавшийся в стадо баранов, посеяв сумятицу и там.
   Альвы давно уже вскочили и зорко всматривались в овраг.
   - Тати! - громко воскликнул Галладин. - Смотри - там, два пальца вправо!
   Альсалла глянула в указанном ей направлении, посмотрела в ту стороны и ты, но увидела лишь колышущиеся ветви ракитника на самом краю оврага. Однако, похоже, что Альсалла рассмотрела больше.
   - Их пятеро, братец! Смотри, они ведут Комолую Рыжуху! - воскликнула она, показывая пальцем.
   Альвы сорвались с места, длинными прыжками, сильно пригибаясь к земле, почти стелясь по ней, они побежали в ту сторону, где все еще раскачивались ветви. В руках у обоих оказались короткие луки с наложенными на тетиву стрелами, которые до этого незаметно для тебя лежали за валуном.
   Ты побежала за ними, но сильно отстала и, когда добежала до оврага, оба альва уже давно нырнули в гущу ветвей. Где-то вдалеке в овраге раздавались треск ломаемых кустов, громкое верещание. Ты, поколебавшись, спрыгнула в овраг и быстро пошла на звуки, отводя ветки от лица руками, пригибаясь, протискиваясь сквозь густой кустарник. Ты успела пройти довольно приличное расстояние, прежде чем заметила первые следы произошедшего здесь столкновения. Среди сломанных ветвей, раскинувшись в неестественной позе, лежал гуманоид. Невысокий, с длинными руками и короткими кривыми ногами, широкими плоскими ладонями и ступнями, босой, одетый в невзрачную коричнево-бурую куртку и штаны, с там и сям нашитыми лоскутами, он был малозаметен среди листвы, и ты почти наступила на него, прежде чем увидела. На его широкоскулом, плоском, землистого цвета лице, размалеванном коричневой и зеленой красками, выделялись выкаченные, налитые кровью глаза. Нешуточных размеров зубы его были оскалены в гримасе и плотно сжаты. Широкий, приплюснутый нос, спутанная шапка густых черных волос... и короткая, длиной с предплечье, стрела с оперением из совиных перьев, торчащая из середины его лба. Видимо, этот неудачливый грабитель оглянулся на бегу и, встретив свою смерть, перекувырнулся через голову прямо в куст. Громкий визг и прибавившееся к ним мычание, меж тем продолжали доноситься впереди, но бежать туда уже расхотелось и ты стала потихоньку пробираться обратно, не желая оставаться в этих кустах.
   Ты вернулась к валуну и просидела там какое-то время, раздумывая, куда пойти дальше, когда заметила в дальнем конце низины возвращающихся альвов, погоняющих перед собой рыжую безрогую корову. Поперек ее спины были перекинуты какие-то тюки или свертки. Когда альвы подошли ближе, то ты увидела, что это не свертки, а два связанных тела - таких же гуманоидов, как и тот, которого ты нашла в кустах. Довольные своей охотой, альвы весело переговаривались, а, подойдя к валуну, не слишком церемонясь, свалили свою добычу на землю. Корову, хлопнув по крупу, отправили обратно в стадо, Галладин пошел наводить среди разбредшегося скота порядок, Альсалла грациозно присела на корточки рядом с одним связанным пленником и похлопала его по щекам, привлекая к себе внимание и приводя в чувство. Ты придвинулась поближе. Очень похожий на давешнего незнакомца из кустов, пленник альвов таращил свои карие глаза, что-то яростно мычал, но не мог произнести ни слова. Рот его был заткнут его же грязным и засаленным суконным колпаком и, чтобы кляп нельзя было выплюнуть, перевязан поясом.
   -Как же это вас угораздило, - ласково промурлыкала Альсалла - полезть воровать скот не у кого-либо, а у семьи Феан? Разве ты не знаешь, дубовая голова, что Феан Лах - самая влиятельная и сильная семья на всем Пограничье, да и на Побережье имеет немалый вес и в столице. Ты что-то хочешь сказать мне?
   Альсалла ловко распутала узел пояса и потянула за конец колпака, освобождая пленнику рот.
   -Кэрт, пощади, кэрт... Отпусти меня, а? - промычал тот, едва кляп покинул его рот. Голос его был скрипучим, писклявым.
   -Кэрты твои в овраге лошадь доедают. - Фыркнула Альсалла. - Да вот ты здесь задержался, болезный.
   (Вообще ты обратила внимание, что понимаешь языки всех тех, кого слышишь, но иногда возникают трудности со словами, не имеющими для тебя аналогов или именами собственными, которые воспринимаются тобой как есть, практически без перевода. Например, слушая этот диалог, ты поняла, что Феан Лах - не просто название семьи, а название вполне осмысленное и лучше всего его можно перевести как Золотое озеро, но эти слова являются устаревшими для того языка, на котором говорит Альсалла, хотя и происходят из него же. А кэрт- это что-то среднее между "друг" и "член разбойничьей ватаги" и не имеет прямого аналога ни в языке Альсаллы, ни в твоем. Разве что "кореш" или "кент", но это жаргонизмы и они не имеют той эмоциональной окраски, что несет это слово).
   Разговор между тем зашел в тупик, так как Альсалла не реагировала на мольбы пленного, а тот не произносил ничего, кроме них. Вскоре вернулся Галладин и тоже подсел к пленному, с интересом вслушиваясь в его бормотание. Он довольно быстро утомился и внес некоторое оживление в диалог, ловко пнув пленника под ребра.
   - Послушай, гоблин. Ты слишком много болтаешь. Молись своим богам. Тебе отрежут голову, а потом тебя отпустят - грозно прорычал он и зашелся в лающем хохоте.
   Означенный гоблин взвыл, задергался и его приятель, все это время лежавший тихо и старавшийся быть незаметным.
   -Братец, давай развяжем им руки и заставим их рыть ямы друг для друга? - Предложила Альсалла, хищно обнажив клыки. - А потом вкопаем их по самые плечи, чтобы над землей была видна только голова. Представь, какое это будет зрелище - гоблинские головы с заткнутыми ртами торчат из дерна, а вокруг мирно щиплют травку наши драгоценные коровы. Этим налетчикам будет время подумать и раскаяться в своих преступлениях.
   -Да нет, - с сомнением произнес Галладин. - это займет много времени и столько возиться...
   -Разве мы куда-то торопимся? - Мурлыкнула Альсалла и игриво обняла брата руками за плечи, подойдя к нему сзади. - Нам ведь еще пасти этих коров целый день, до заката, прежде чем мы погоним их домой, и надо будет сообщить старшим о нападении. И потом - так приятно сидеть, играть на дудочке и смотреть, как кто-то усердно работает... Не рой яму ближнему, как говорится.. - Альсалла засмеялась.
   Галладин тоже засмеялся, потерся щекой об Альсаллину ладонь:
   -Хорошо, ты меня уговорила, сестра. Эй, остолопы! Слышали, что рекла госпожа? Сейчас я развяжу вам руки, и вы будете копать ямы достаточной глубины. А если кто-то из вас вдруг настолько безрассуден, что откажется от землекопных работ, то я покажу ему, как долго он может умирать под моим ножом. - Последние слова Галладин прорычал с очень зловещим видом, встопорщив волосы, хищно наморщив нос и обнажив клыки. Вид у него был настолько жуткий, что даже и тебе стало не по себе, гоблины же и вовсе попытались отползти как можно дальше. Затем Галладин подошел к каждому из них, снял путы с рук и отошел в сторону, любуясь, как кривящиеся гоблины потирают онемевшие запястья, восстанавливая кровообращение. Альсалла заиграла на флейте какую-то легкую, журчащую, будто прыгающий по камешкам родниковый ключ, мелодию.
   Перед тобой воздух сгустился, задрожал, пошел водоворотом. Ты услышала голос мага:
   -Я думаю, не имеет смысла оставаться здесь дольше. Наступает утро, и ты можешь проспать. Позже, если ты захочешь, мы вернемся к этим двум молодым альвам, узнаем больше о них обоих, проследим за их жизненным путем. Он достаточно характерен для альвов средней эпохи, живущих в Хенне. Суровое воспитание, военная и политическая карьера, положенная в угоду общему благу жизнь, высокая религиозность и нравственность. Уже не такие дикие, как в старые годы, когда они строили неприступные замки и вели завоевательные войны. Или еще раньше, когда они жили в лесу в дуплах деревьев и под корнями и добывали себе пропитание охотой. Но и не настолько развращенные цивилизацией, сытостью и безопасностью как в Новейшее время Хенны. Кстати, Новейшего времени мы тоже как-либо коснемся. А пока - просыпайся... :см. п. 24

17

   Мир перед твоими глазами на миг потемнел и вновь прояснился. Однако сначала тебе было трудно что-то рассмотреть - в том месте, где ты оказалось, было гораздо темнее, чем в саванне. Оглядевшись, ты увидела, что стоишь внутри большого шатра или тента. Во всяком случае, потолок, расположенный метрах в трех над твоей головой, представляет собой пышные складки дорогой, расшитой многоцветным шелком ткани. Стены тоже завешаны дорогими гобеленами, а пол представляет собой просто утоптанную до каменной прочности землю. Потолок и стены поддерживают деревянные, в руку толщиной столбы, между ними под потолком угадываются прочные веревочные растяжки. Очевидно, ценные ткани на потолке и стенах - это внутреннее, декоративное оформление, а снаружи материал попроще. Освещен этот шатер светом нескольких больших керамических масляных ламп, установленных прямо на пол, пылающие фитили которых закрыты коваными железными решетками. Освещение довольно скудное и неравномерное, но, во всяком случае, дает возможность рассмотреть описанные детали убранства шатра. По центру этого большого тента ты увидела полог поменьше, своеобразный шатер внутри шатра или комната четырёхугольной формы, растянутая между вкопанными в пол, украшенными тонкой резьбой столбами. Стенки и полог этого шатра сделаны из дорогой и плотной ткани насыщенных зеленого и бордового цветов. У входа в эту внутреннюю комнату, представляющего собой разрез в стене с большим, богато вышитым запахом, стоят шесть человек стражи и еще четверо - у входа во внешний шатер, внутри. Все стражники одеты единообразно - длинные, до колен, кольчужные хауберки, похожие на плащи с разрезами спереди и сзади до талии и кольчужные же чулки. На головах - высокие, островерхие шлемы с прикрепленными к шпилям флажками-яловцами зеленого цвета. У каждого на одном боку на перевязи висит тяжелая сабля, на втором, на ремне, перекинутом через плечо, небольшой заряженный арбалет. Лица этих людей смуглы, их обрамляют светлые или рыжие длинные вислые усы.
   Из внутреннего шатра доносится гул голосов, негромкий, похожий на жужжание улья, снаружи же, судя по звукам, раскинулся большой лагерь - то и дело слышны конское ржание, перекличка, какие-то громкие возгласы, хотя все это и приглушено, очевидно, некоторым расстоянием.
   Подумав немного, ты решила заглянуть в эту отделенную комнату и, пройдя мимо часовых, не обративших на тебя ровным счетом никакого внимания, откинула полог и шагнула внутрь. Комната оказалась довольно просторной, а внутри - весьма оживленно. Множество богато одетых в длинные, расшитые одежды людей сгрудились в дальнем углу, вокруг нескольких простых раскладных столов, заваленных картами, что-то горячо обсуждали, поминутно передвигая по картам группы разноцветных фишек, флажки. Несколько просто одетых людей с пучками гусиных перьев за ухом, массивными чернильницами на шеях и руками и одеждой, украшенными чернильными пятнами, быстро делали на картах пометки. Чуть в стороне от столов, на возвышении, стояло богато украшенное резьбой деревянное кресло с несколькими расшитыми бисером подушечками на сиденье. Сейчас оно пустовало. Освещена комната была такими же ведерными масляными лампами, как и наружная, но здесь их было больше, фитили выкручены до предела, отчего в комнате было весьма светло.
   В толпе у карт особенно выделялись несколько колоритных фигур - двое наголо бритых людей в длинных, до земли, багровых балахонах и трое одетых в кольчужные доспехи и легкие кирасы вооруженных (у других людей ты не заметила оружия). Причем один из этих вооруженных людей еще и отличался высоким ростом, длинными, до середины спины, черными как смоль волосами, двумя саблями, крест-накрест перекинутыми через спину. Он был облачен в свободную черную бархатную куртку поверх кирасы, на ногах узкие шелковые штаны черного и синего цветов. На спине куртки и на груди его легкой кожаной кирасы был золотом выложен пятиконечный, похожий на человеческую ладонь, древесный лист. Второй вооруженный, стриженый коротко - под горшок, показался тебе знакомым. Все та же густая сапожная щетка соломенного цвета усов, немного, правда, порыжевших, все то же мужественное лицо с квадратным подбородком, тот же пронзительный взгляд серых, прищуренных глаз, который он поминутно кидал на склонившихся над картой людей. Аномар. Видно, что жизнь его не щадила - щеки еще больше запали, лицо потемнело и обветрилось, под глазами залегли глубокие тени, в углах рта и на переносице прорезались морщины, а на скуле добавился замысловатой формы шрам. Однако глаза его изменились мало - прямой, решительный взгляд, только чуть больше веселости или сумасшествия в них стало, да появилась какая-то задумчивая глубина, которая нет-нет, да и мелькала в них. Этот взгляд притягивал внимание. Одет Аномар был в простую зеленую рубаху, выбивавшуюся из-под отливающей синевой кольчуги тонкой работы. Поверх кирасы была накинута багрово-коричневая накидка, скрепленная спереди костяными резными пуговицами, на ногах прочные коричневые штаны в салатовую вертикальную полосу, с кожаными вставками в паху и на ягодицах и мягкие сапоги тонкой кожи, с длинными загнутыми носами. Ты прислушалась к обсуждению, но говорили все, горячо и сразу и трудно было разобрать что-то, кроме того, что планировался какой-то большой поход, и сейчас обсуждалась проблема поставок провианта, которую хотели поручить какому-то Троггору. Аномар говорил редко, редко говорили и длинноволосый, и третий вооруженный, который был очень похож на охранников у входа - такой же смуглый, рыжий и круглолицый, изрядно полный в талии, широкоплечий, с толстой бычьей шеей. Краснобалахонные были сдержанны, но говорили больше, активно обсуждая поставки зерна и постройку военной дороги через какие-то Собачьи холмы. Наконец, Аномар порывисто развернулся, тремя широкими шагами покрыл расстояние до кресла и уселся в него. Обсуждение как-то само собой затихло, лица всех присутствующих обратились к предводителю.
   -Все это дерьмо! - Решительно произнес Аномар, рубанув воздух ладонью для убедительности. - Так мы провозимся до холодов, останемся здесь, у моря, зимовать - хорошего немного. О каких подвозах зерна вы говорите, о каком новом урожае? Кто его собрал - этот урожай? Может ты, Мишло? - обратился он к длинноусому здоровяку - Где ты был, когда пришло время жатвы? А я тебе напомню, если память подвела - стоял вместе со всеми нами под этим гнилым лесом!
   Тут Аномар замолк, бросил быстрый взгляд на длинноволосого, но лицо того было бесстрастно, напоминая мраморную маску. Вообще, лицо у длинноволосого примечательное: тонкие, но выраженные линии скул и слегка заостренного подбородка, узкий, с сильно вытянутой спинкой нос, большие и выразительные, немного раскосые глаза. Он чем-то похож на индейца, хотя не внешне, а, скорее, внутренним спокойствием. Тонкие его губы сложены в легкую полуулыбку, взгляд отрешен, направлен куда-то поверх голов собравшихся. Ты также заметила, что ушные раковины у него немного заострены, хотя это не бросается в глаза. Волосы его небрежно собраны в хвост за спиной и скреплены массивной заколкой, а изящная рука с узкой ладонью и тонкими, но крепкими пальцами спокойно и расслабленно лежит на перевязи длинного кинжала у пояса.
   Аномар меж тем продолжал:
   -Нам не следует полагаться на новый урожай, особенно учитывая то, что за нами - наша Родина и люди, которые должны работать и есть, запасать припасы, чтобы пережить зиму, отстраивать разрушенные войной жилища. Мы не можем до бесконечности тянуть из них провизию и фураж. Карлики - противник, конечно, слабый с военной точки зрения, но стойкий. У нас нет времени на то, чтобы обыскивать каждый холм, засыпать известью каждую нору, как вы здесь предлагаете. Но и оставить их так, отойти на зимние квартиры мы тоже не можем - они будут устраивать набеги на местные земли, уже начинают, осмелев, перебираться за Собачьи холмы. Я признаю, что кампания оказалась затянута, и наш первоначальный план военных действий против Собаководов, как их здесь называют, уже не сработает так, как должно. То, что хорошо сработало против горцев в начале лета, сейчас непригодно - территория больше, знаем мы ее хуже, у нас нет политических рычагов. Нам нужно разработать новый план, а не пытаться оживить этот.
   -Святейший, - подал голос один из людей в багровом. - Но ты смог покорить драконов. Что, если они...
   -Я думал об этом, - перебил бритоголового Аномар. - Этот вариант, к сожалению, тоже имеет больше минусов, чем плюсов. Драконы хороши для массового террора, для уничтожения мест компактного проживания населения, скоплений войск. Они хорошо себя показали, когда жгли города побережных княжеств, когда громили маршевые колонны гномов, но уже во время осады лесных цитаделей эффективность их использования сократилась. А тут - кого они будут жечь? Драконов не так много, а карликов надо еще выслеживать. В общем, мне кажется разумным до наступления холодов построить вдоль линии холмов цепь укрепленных постов, снабдить их достаточным количеством припасов и уйти обратно в степи. А по пути проверить готовность горцев к зиме.
   При последних словах все присутствующие засмеялись, и даже длинноволосый чуть улыбнулся и склонил голову. Когда смех стих, Аномар продолжил:
   - Командам постов мы придадим лучших следопытов, они смогут патрулировать очень большую местность, смогут тревожить карликов карательными рейдами. А если те соберутся большими силами, чтобы сжечь один или два форта - то тут-то и ударят драконы, от ближайших гнездовий до Собачьих холмов три часа драконьего лета. Да и эльфы, я полагаю, выделят своих стрелков и следопытов. - Аномар покосился на длинноволосого - Так, Амендил?
   -Нет. - Чеканно произнес эльф после некоторой паузы. Воцарилась тяжелая тишина.
   -Что - нет? - переспросил Аномар и криво улыбнулся одной стороной лица. Вторая, из-за шрама, лишь чуть дернулась.
   -Этот план нехорош. - Амендил говорил медленно, словно подбирая слова, с легким певучим акцентом. Видно было, что резкие, отрывистые звуки языка, на котором он сейчас говорил, даются ему не очень легко. - Так мы оставляем здесь большую часть войска, весьма значительную - продовольствия, лишаемся доступа в плодородные степи за холмами, где можно собрать еду и фураж на зиму без того, чтобы нагружать своими заботами тыл. А весной, по распутице, придется спешить сюда, форты могут остаться без продовольствия.
   -У тебя есть какие-то предложения? - Не слишком дружелюбно покосившись на Амендила, в разговор вступил краснобалахонный - здоровый и плечистый детина с широким лицом, наголо бритым черепом, украшенным багровым длинным шрамом. - Если есть, выскажи их Святейшему и не тяни. Вечно ты мутишь воду в колодце, вместо того, чтобы честно и прямо говорить, что у тебя на сердце.
   Эльф не удостоил бритоголового вниманием.
   -Я могу переломить ситуацию за два месяца, - продолжил он. - Для этого у нас есть все ресурсы. Ты, Предводитель, прав, что драконы тяжелы для такой войны. Поэтому нужно использовать грифонов. У нас много грифонов и есть обученные всадники. И каждый грифон может нести кроме наездника еще и стрелка или запас бомб. Помнишь, как мы испытывали их на островах? Бомбы себя показали хорошо и ситуация была похожа - мы сожгли их деревни бомбами, потом высадили десант и те прочесали острова, добивая тех, кто ушел в лес и горы. Так можно поступить и здесь. По крупным, заметным поселениям карликов мы нанесем удары бомбами, если потребуется - драконами. Потом будем патрулировать небо и когда найдем следы карликов - будем высаживать десант и прочесывать местность, хватая всех. У них мы добудем информацию про их базы, схроны. Наши разведчики смогут действовать в степи по неделе и больше, выискивая карликов в пешем порядке, уничтожая их или отмечая их поселения на картах. Пройдет два месяца, Предводитель, и карлики перестанут быть значимой силой, по крайней мере - на несколько лет.
   Аномару, и это было заметно, не понравилось то, что предложил эльф, лицо его дернулось:
   -Тебе следует быть поуважительнее с мастером Марком, да и с другими мастерами Первой и Второй Скамьи, Амендил. Сколько раз я говорил тебе это? Без уважения наших традиций и верований ты не сможешь очиститься от скверны твоего нечеловеческого рождения - это же очевидно. И еще - драконов я тебе не дам. Крупные города карликов уничтожить - не проблема, а что будет дальше? Если ты затянешь кампанию? Придет зима, а в зиму летать тяжело. Если зарядят снегопады и начнутся метели - то вообще никто никуда не сможет лететь. Карлики же, как мыши, засядут в норах и будут зимовать, а твои олени на грифонах попусту будут морозить свои жопы. Ловить карликов в поле - ровно охотиться на сусликов с соколом - можно застать одного-двух врасплох, но всех сусликов ты так никогда не переловишь. Да и не полезут соколы за сусликами в норы. И не проще ли тогда сразу пустить по степи цепи по тысяче, нет, по десятку тысяч солдат и ловить всех карликов, которые подадутся навстречу? Нет, все равно это дерьмо!
   - Нет, не проще, Предводитель, - ответил Амендил бесстрастно, хотя зрачки его немного сузились, - Все именно так и будет, как ты прозорливо заметил, если затянуть до холодов. Но все решится много быстрее. Мы будем разведывать местность с воздуха, потом отлавливать карликов, но не всех подряд, а охотиться за их старейшинами, вождями, собирать информацию об их запасах еды, крупных поселениях. Мы не будем лазить за ними в норы, карательные акции будут показательно жестокими и короткими - старейшин мы увозим с собой для информации, норы закидываем бомбами с жидким огнем, он хорошо действует в таких условиях, затекает в самый маленький отнорок.
   -Ну хорошо. - Аномар снова криво усмехнулся. - Но как все же быть, если ты затянешь до зимы? У тебя есть запасной план на этот случай? Если я доверю сейчас выполнение задачи тебе, то мы откажемся от строительства фортов и, в случае провала твоего плана, ваша же граница будет открыта для набегов. А что-то переделать или исправить, подойти с зимних квартир мои войска уже не смогут. Ты думал над этим?
   Амендил покосился на довольно усмехнувшихся при этих словах жрецов. Видно было, что эта затянувшаяся беседа его немного раздражает, хотя по бесстрастному лицу эльфа было трудно что-то сказать наверняка. Затем, он вновь перевел взгляд на Аномара и заговорил. Видно было, что его речь была обращена только к Аномару, словно они находились не в штабной палатке, среди толпы генералов, а на лесной поляне вдвоем.
   - Все это пустые разговоры, Предводитель. Твоя армия здесь ничего не сделает, как ни смогла она ничего сделать все лето. Твоя идея расставить посты и устроить блокаду - неверна - карлики никуда отсюда не уйдут, это их земля, их дом - твои посты лишь станут мишенью для их бесконечных вылазок и засад. Мои части полностью готовы и сформированы, они прошли проверку боем и готовы исполнить твою волю. Прикажи - и я сотру с земли этот жалкий народец. Мне нужен будет лишь полк твоих арбалетчиков, 2 штурмовых бригады с осадными орудиями и полк легких стрелков. Ну и мои части, разумеется.
   - Низкорожденные эльфы - еретики и колдуны. - Словно себе под нос обронил бритоголовый Марк, однако Амендил не стал делать вид, что не услышал.
   - Да они самые, почтенный жрец Вардона. Мои верные маги, знатнейшие Лорда Леса. - Ответил эльф. Слова "почтенный жрец Вардона" он почти процедил, словно они были ругательными. - Почтенный жрец уже имел возможность убедиться в силе и эффективности нашей магии, впрочем, если он желает убедительной демонстрации... - Амендил сложил руки лодочкой, глаза его опасно загорелись.
   - Довольно с нас этого дерьма! - Аномар встал с трона и решительно стукнул кулаком по его подлокотнику.- Сколько еще ты будешь спорить со мной? Я так и не услышал ни слова о запасном плане, только твое бахвальство. Если бы ты до этого хоть раз ошибся, хоть раз подвел меня - я бы и слушать тебя не стал, но каждый твой следующий план авантюрнее и самонадеяннее предыдущего. Отчего ты так уверен, что справишься, командующий Амендил? Впрочем, нет, не говори ничего. Ты хочешь действовать так, как запланировал? Я даю тебе полномочия. Но все мои орудия и арбалетчики нужны мне самому. Ты будешь воевать своими собственными силами, их у тебя и так непозволительно много. Да и вопрос продовольствия, я считаю, решен. Лес прокормит твоих эльфов, а то, что мы взяли в приморских княжествах, я заберу с собой.
   Пока Аномар говорил, видно было, что Амендил мрачнел все больше и больше, зрачки его сузились до размера двух булавочных иголок, казалось, еще немного, и он зашипит, словно рассерженный кот.
   -И еще. Раз я не услышал от тебя запасного плана, я оглашу его сам. В этом вопросе мое решение неизменно - мы отступим, закрепившись на рубежах. Карлики не будут очень сильно воевать зимой. Мы сможем их достаточно просто держать всю зиму, а их крупные отряды остановят драконы или вышлем подкрепление. Я оставлю здесь, в укрепленном лагере у Леса, Второй Корпус генерала Брегга. Если ты не справишься - сможешь подать через их вестовых прошение на мое имя, а зимой они будут посменно нести службу на фортах, оставив в лагере оперативный резерв. В фортах устроим мины для прослушивания земли, чтобы карлики не устроили подкоп, хотя это уже обычные в таких случаях меры предосторожности, подробный приказ по устройству фортов составите вы, генерал Брегг и подадите мне на подпись. Все, совещание закончено. Брегг, Марк, Мишло, останьтесь, все остальные - можете быть свободны, завтра в это же время жду вас у себя.
   Амендил круто развернулся через плечо и быстро вышел из палатки, не сказав больше ни слова. За ним потянулись и остальные, кроме названных - вислоусого здоровяка Мишло, Марка в красном балахоне и еще одного генерала в длинном, тяжелом парчовом плаще, расшитом крестами. Одет генерал Брегг был очень вычурно, его зеленая атласная короткая куртка и карминные широкие, пышные, до колен, штаны были густо вышиты золотом. Лицо этого генерала было чисто, до синевы выбрито, длинные волосы зачесаны назад и скреплены заколками в три косицы.
   Аномар прошелся по палатке, остановился у столов, бездумно поправил одну из карт, почти сползшую на пол. Видно было, что у него хронический недосып, и он очень сильно устал. Лицо его еще больше осунулось.
   - Не доверяю я этому вислоухому. - Буркнул он себе под нос.
   -Святейший, дозволь обратиться к тебе. - Выдохнул Марк, упав на колени, и, едва дождавшись кивка Аномара, заговорил:
   -Этот еретик, выскочка, он слишком много берет на себя! Он хочет навязать нам свою волю, сделаться незаменимым. Помнишь, о Светлейший, как наши переговоры с горцами зашли в тупик? И тогда, когда нам была важна любая помощь, когда в их интересах было объединиться с нами против могучего, безжалостного врага, их гордецы-вожди заставляли наших послов ждать аудиенции неделями, играли словами, обещаниями? Тогда мы не были столь нерешительными, как сейчас. Он затмил тебе разум, Светлейший!
   - Амендил - хороший воин и самый сильный противник, с которым мне доводилось встречаться. - Проворчал Аномар, тяжело опускаясь в свое кресло. - А наши войска слишком измотаны бесконечными походами и стычками, и мы нуждаемся в его грифонах и еретиках, лично преданных ему. Но сам Амендил не предан ни мне, как ты, Брегг, обязанный мне своим положением, ни Варду, как ты, Мишло, рожденный в благороднейшем семействе. Никто из нас не смог одержать победу над другим в этом стоянии под Лесом, и мы были вынуждены заключить этот позорный мир, терпеть друг друга. Нужно что-то придумать на его счет, пусть он только хоть раз еще позволит мне усомниться в его лояльности... И эта выходка с магией. Надо сделать так, чтоб любая его попытка воззвать к вредоносной для нас магии обернулась для него плачевно. Марк, посоветуйся с другими жрецами, обратись к Первосвященнику. Моему штабу нужна защита от его колдовских сил. Защита большая, чем та, что вы предоставляли раньше.
   -Светлейший, - подал голос Брегг, - я думаю, надо разработать план по его нейтрализации, когда придет время. Интересно, кто придет ему на смену, если мы уберем его с "доски"? Я готов поставить свою печень против овечьего желудка, что там, в лесных цитаделях, одни фанатики, которые скорее умрут, чем склонятся. Навидался их племени. Но ведь сам Амендил пошел на переговоры. Значит - стоит покопать в этом направление...
   Аномар хрипло рассмеялся:
   - Ха, Ха! Если что, мы вышлем его народу его голову, перевязанную траурной ленточкой, и я лично напишу письмо печали Лордам с сожалениями об ужасной потере для нас. Ха, Ха! Пал в бою с превосходящими силами!
   Остальные заулыбались. Но Аномар резко помрачнел.
   - Да, но это сейчас тревожит меня в меньшей степени, нежели предсказания Золотого Дракона. День Скорби грядет, а мы еще не уничтожили все чужие народы. Мы еще слишком слабы для последней войны! Все эти карлики, гномы, тролли.... Глупцы! Как они не понимают, что им нет места на нашей земле?! Я должен оберегать свой народ, должен сделать его сильнее! Времени так мало.... И... Мне не дает покоя одна мысль.... Что, если предсказание Золотого Дракона было ложью? Ложью от начала и до конца? Каждое его слово? Что, если это ловушка? Может, он хочет сделать всех нас слабее и вынашивает какие-то свои, одному ему ведомые планы?
   Аномар, похоже, не замечал, что разговаривает сам с собой, его верные генералы притихли и, казалось, перестали даже дышать.
   - Проклятье! Когда этот проклятый день подойдет к концу?! Я не спал уже два дня! Слишком много проблем. Нужно срочно устранить парочку, а то моя голова лопнет.
   Аномар вскинулся и ошалело оглядел притихших генералов.
   -Вы еще здесь? Тогда вот что! У меня есть идейка, как обмануть этих проклятых карликов. Я использую наше тайное оружие! Хитрость. Строительство цепи фортов - это нужная вещь, как бы ни повернулись дела Амендила. Форты станут нашей опорой для дальнейшего рывка на запад - будущей весной. А пока, как верно предсказал этот эльф, они послужат приманкой для отрядов карликов, которые очень легко можно будет засекать и уничтожать, ведь они будут роиться вокруг фортов, как мухи вокруг навозной кучи. А Амендил будет героически громить карликов в степях со своими эльфами. Далее - мы пустим через сбежавших пленных слух, что колдуны Аномара открыли страшное оружие чудовищной силы! Потом мы воспользуемся гномьим горючим порошком - сделаем большую мину в одном из холмов, при помощь твоих жрецов, Марк, придадим взрыву еще более ужасный вид. Надо, чтобы этот проклятый холм разнесло в клочья! А после я передам ультиматум коротышкам - чтобы они склонились передо мной или были уничтожены взрывами чудовищной силы! Каждый сможет быть взорван прямо в своей вонючей норе! Даже если большая их часть мне не поверит.... Все равно в стане карликов начнется раскол, а это уже половина победы. Мы получим ренегатов, которые помогут нам в войне со своими соплеменниками. А если, даже, мне никто из коротышек не поверит, то мы этим взрывом просто устроим знатное веселье, отметив наши победы. Солдатам нужен отдых и праздник! Я люблю праздники и народные танцы! Мишло, позаботься об этом, и не забудь после взрыва устроить танцы и традиционные угощения! Все, теперь вы можете идти, мои верные соратники!
   Через самое короткое время палатка опустела, в ней остались только стражники и сам Аномар.
   -Никого не допускать ко мне три часа, все срочные дела передавать Мишло и Марку. - Наставил стражников Аномар, после чего одним решительным движением смахнул на пол карты и кинул на два составленных столика расшитые подушки, взяв их с кресла.
   Рядом с тобой появился легкий вихрь... . Голос мага произнес:
   -Близится утро.... К сожалению, ты уже не успеваешь поговорить с Аномаром, воспользовавшись тем, что он собирается вздремнуть. Да и стоит ли сейчас беспокоить усталого воина? Его жизнь и так подгоняет его безжалостно вперед, не давая хоть на миг остановиться, задуматься или хотя бы оглянуться назад, на проделанный путь. А сны его сейчас больше похожи на черную пустоту забытья, где по ту сторону кошмара неопределенные тени невнятно шепчут ему какие-то неразборчивые слова. И эти кошмары каждый раз, как он заснет, оплетают его паутиной страха, неуверенности и сомнений, точа его силы, не принося желанного облегчения. Трудно быть богом. Впрочем, позже мы еще сможем вернуться к нему, если захочешь. Возможно, что разговор с тобой - это та желанная отдушина, которая так нужна ему. Но тебе самой нужно подготовиться к такому разговору. А сейчас - см. п. 24

18

   - Кто этот человек, изображенный на саркофаге? - Задала ты вопрос.
   Руки твоего собеседника совершили плавный пасс, словно он сгреб что-то из воздуха и прижал к сердцу.
   - О, это не просто человек, - благоговейно выдохнул он. - Это Единый. Божественный основатель всего нынешнего населения мира. В стародавние времена, когда наш мир был молод и пустынен, всему хозяевами были Предначальные. Они не были жестокими, скорее бездушными хозяевами. Сила их была воистину безгранична. Для своего развлечения Предначальные заселяли мир самыми разными существами, стравливали их друг с другом, создавали цивилизации и разрушали их по своей прихоти. Это не был Хаос миротворения, как в Начале Времен. Нет, это был Хаос Созидания. Когда сотни и тысячи новых существ появлялись только для того, чтобы сразиться друг с другом и погибнуть. Когда в одночасье воздвигались города, который на следующий день уже лежали в руинах, уничтоженные врагом, и следа которого не оставалось уже через минуту. Конечно, Предначальные не только разрушали созданное. Иные из их творений были восхитительно красивы и, несмотря ни на что, существовали тысячелетия, а иные страшные чудовища, разумные племена, просто мимолетные одушевленные капризы прятались, внимание Предначальных уходило с них - тогда такие существа выживали, даже, порой, давали потомство. Таковы мои ученики - Арруба, с которыми я встретил тебя. Постепенно, у каждого из Предначальных, а число их никогда не было известно, появились свои любимые игрушки, уголки этого мира. Лишь немногие продолжали тешить себя бурным творением нового, большинство же занялись пестованием и улучшением уже созданного ими. Молодой наш мир заселялся, множество разумных существ, страшных чудовищ, диковинных созданий вынуждены были как-то сосуществовать. Предназначением очень многих из них все еще оставались убийства и разрушения, потому такое взаимное сосуществование не было мирным. Но, по сравнению с началом времен, это было вполне мирное время. В это-то время в наш мир и пришел Он. Единый. Никто не знает, откуда он пришел, был ли кем-то послан или же явился своей волей. Доподлинно известно только то, что явился в наш мир он тайно и долгое время скитался по нему, постигая, впитывая новые знания. Он жил обычной жизнью этого мира - с кем-то дружил, с кем-то враждовал и он стал частью мира. Но все же он не растворился в мире. Он всегда оставался Единым и во все времена своих скитаний помнил о своем прошлом. Неизвестно, долго ли он так скитался, но однажды он бросил вызов могучему союзу того времени - Хрустальной Башне. По сути - то было творение одного из неспокойных духом Предначального, возглавляемое им же. Боевая организация, которая силой своей и своим волшебством творила бесчинства везде, куда могли проникнуть ее адепты. Сеяла рознь, смуту, желая вернуть времена Изначального Творения. Возглавлявший ее Предначальный не смирился в свое время с тем, что мир постепенно приходил к миру и стабильности.
   Единый бросил вызов Хрустальной Башне и поверг ее лидера в жестоком сражении, разрушив его обиталище. В том бою сам Единый лишился руки. Истребление же оставшихся адептов Хрустальной Башни заняло у Единого немного времени, но во время преследования и избиения их, у Него родилась идея перестроить этот мир так, как должно. Время Предначальных уходило, само их присутствие вносило в мир смуту и дисгармонию. Единый начал войну против всех Предначальных, кроме тех, что приняли его Закон и добровольно устранились от Созидания в этом мире, выбрав себе роли наблюдателей. Тех же, кто не принял Закона, Единый повергал одного за другим. То было время жестоких битв. Единый пользовался и силой и хитростью - он заключал союзы с одними, чтобы повергнуть других, а затем ослаблял и повергал бывших союзников. Не было места для доблести и благородства в той войне. Помимо самих Предначальных - убиваемых и изгоняемых Единым, большую опасность для баланса мира представляли и иные их творения - существа, места и явления, мощью своей порой намного превосходившие дозволенное. С этим тоже боролся Единый - сражая кровожадных и опасных чудищ, повергая живущие только войной народы, останавливая и исторгая из мира опасные в него включения. Помимо разрушения, Единый занимался и созиданием, но не в том виде, в котором творили некогда Предначальные. Он создавал не новые сущности, а упорядочивал и объединял в единый и непротиворечивый анклав имеющиеся. Единый выбрал один из множества населявших мир народов - самый творческий, разумный, стабильный - и назвал этот народ своими Детьми. Этим вновь обретенным детям он отдал в управление все уже покоренные земли, призвал их под свои знамена в борьбе с землями, еще непокоренными им.
   Постепенно Единым были замирены почти все земли, но настало его время покинуть эту землю и передать начатые им дела Детям его. Избранное им земное тело ведь не было бессмертно и было, подобно всем телам смертных, уязвимо для старости и болезней. Пришел срок этому телу и Единый покинул его, вернувшись туда, откуда он некогда пришел. Однако, с тех пор он незримо приглядывал за продолжающими Дело его. Тело Единого было с почестями захоронено здесь, в этой усыпальнице. Были воздвигнута Пирамида и Покойный зал, проведена к ним Дорога Игл, все было украшено множеством изображений подвигов Его. Место Его упокоения стало местом поклонения и паломничества, священным местом. Дорога Игл и Покойный зал всегда оставались многолюдными, а сотни жрецов, среди которых был и я, помогали желающим припасть к Силе его.
   Однако, Дети Его со временем стали забывать Заветы Его и Закон Его. Память смертных коротка. Вместо того, чтобы добивать остатки жутких творений Предначальных, Дети его начали приручать их, привлекать на свою сторону и использовать друг против друга. Конфликты возникали на политической, на имущественной почве. Дети разделились на племена, многие из них придумали себе ложную веру, например, стали солнцепоклонниками. Воздвигались укрепленные города, которые окружались непроходимыми лесами или горами, возносились в небо или опускались под землю, на морское дно. В лабораториях и тайных альковах выращивались новые, опасные существа, лучшие умы искали способы более эффективного истребления себе подобных. Горько Ему было видеть такое, и сокрыл он свою усыпальницу от всех живущих. Однако Он явил тем, кто еще был верен Ему Волю Свою. Явлено было, что придет то время, когда неразумные сокрушат друг друга, а разумные возжелают мира и спокойствия - и тогда вновь явится Он, поведет всех разумных, истосковавшихся по миру и покою за собой. До тех пор же хранителем Его Силы и покоя Его усыпальницы стал я. - закончил свое повествование твой собеседник.
   Есть ли у тебя еще вопросы см. п. 2 или же тебе достаточно полученных знаний? см. п. 14

19

   Первым, что почувствовала ты, очутившись в этом месте, был запах. Пьянящий, вкусный запах спелых яблок. Ты стоишь рядом с невысоким, ухоженным деревцем - яблоней, ветви которой буквально сгибаются до земли под тяжестью крупных, с кулак, налитых красных яблок. Рядом с яблоней стоят несколько огромных, что не враз утащишь вдвоем, плетеных корзин, доверху набитых такими же яблоками, за корзинами на траве лежит короткая лесенка-стремянка с подпоркой, которой, видимо, пользуются при сборе фруктов с деревьев. Ты в яблоневом саду, об этом говорит ухоженность яблонь, посаженных ровными рядами, окопанная вокруг них земля, аккуратно побеленные известью стволы. Во все стороны, куда ни глянь, простирается этот сад. Смеркается, и деревья отбрасывают длинные косые тени, небо на горизонте приобрело густой багряно-малиновый оттенок, запад уже начинает затапливать чернота тени.
   Не успела ты решить, как тебе быть и куда двигаться, как все решилось за тебя. Ты услышала скрип, глухой топот копыт и увидела мелькнувшую между стволами, едущую в твою сторону по полосе земли между рядами деревьев узкую телегу с низкими бортами, наполовину загруженную корзинами с яблоками и влекомую невзрачной саврасой кобылешкой. Правил кобылой не менее невзрачный мужичок - красноносый, краснолицый, сразу видно - любитель выпить и не дурак поесть. Солидное брюшко, старый, местами аккуратно заштопанный, но чистый кафтан, грубые, порыжевшие от времени сапоги, мятый суконный колпак на голове, сейчас сдвинутый на затылок. Когда телега подъехала совсем близко, мужичок потянул за вожжи, кобыла остановилась. Ты увидела, что глаза у него слегка осоловелые, широкое, пухлощекое лицо не просто красное, а словно распаренное, покрытое крупными каплями пота. Возможная причина этого аккуратно лежит в телеге слева от него, на соломе. Внушительных размеров глиняная бутыль в тростниковой оплетке.
   -Тпррру, Савраска! Стой, кому говорю! У-у, волчья сыть! И где этих батраков черт носит? Кто будет корзины на телегу поднимать? Знамо дело - не я. - От такого умозаключения он пришел в хорошее расположение духа, поднял бутыль, жадно приложился к ней, отер губы рукавом.
   Утолив жажду и икнув, он подбоченился и проорал:
   -Эй, есть тут кто живой?! А ну, откликайсь-ик, к-кому говорят!
   -Да будет тебе орать-то, дядя Парас, - негромко проговорил кто-то, выходя из-за ближних деревьев. - Отлить человеку спокойно не дадут.
   Этим кем-то оказался крепкий, плечистый молодой человек лет двадцати с широкими, сильными ладонями, густыми льняными вихрами на голове, одетый в одни штаны и рубаху, босой. Выражение его загорелого, веснушчатого лица было лукавым, широкая белозубая улыбка очень красила парня.
   -Чего ты разорался, старый бражник? - Поддержала молодого человека бойкая девушка примерно его возраста, судя по виду - сестра - выходя из-за деревьев с противоположной стороны. Она была одета в серый, домотканый сарафан, яркий красный платок, повязанный вокруг головы, тоже босая.
   - Солнышко к горизонту клонится, корзины полны, знать, рабочий день закончен. - Продолжила девушка, подойдя к телеге.
   -Вы еще у меня, ик, поговорите! - Погрозил дядя Парас кулаком молодым. Чего спрятались за деревьями, чтобы я вас искал? Времени у меня на ваши шалости нет. Подымайте корзины на телегу, да и весь спрос!
   Оказалось, что на телеге, в ее середине, был уложен откидывающийся шест, который парень, при помощи девушки, поднял и укрепил винтом. На шесте были укреплены поперечина и блоки, а к поперечине подвешен крюк на веревке. Когда всю эту конструкцию, наконец, собрали, зацепили крюком корзину за прочные ремни, пропущенные через ее плетеные ушки, и начали крутить барабан, сматывая трос, корзина оторвалась от земли и величественно, плавно, уронив пару яблок, поднялась на уровень телеги. Затем перекладину повернули, установили корзину на телегу сбоку, отцепили крюк и ремни, приступились к следующей корзине. Через короткое время весь собранный урожай перегрузили на телегу.
   -Ну, поехал я, молодежь, - махнул рукой Парас и тронул вожжи.- Н-но, милая!
   Ты, решив, что "лучше плохо лететь, чем хорошо сидеть", успела вскочить на телегу и устроиться среди поставленных в два ряда корзин. Телега медленно поехала меж рядами яблонь дальше, уже не останавливаясь. Парень и девушка помахали вам вслед, повернулись и пошли куда-то между деревьями. Вы же ехали дальше и, то слева, то справа ты видела так же составленные к меже корзины, полные яблок или полупустые, яблони разной степени обобранности, молодых и не очень людей в простых одеждах, оттаскивающих корзины, ссыпающих в них яблоки из перекинутых через плечо косынок, праздно сидящих под яблонями. Кто-то махал Парасу рукой, обменивался с ним приветствиями, шутками, подначками, вопросами. Видно было, что его здесь все знают и любят.
   Вскоре яблоневый сад закончился, и вы поехали по песчаной дорожке, а с обеих ее сторон потянулись неглубокие канавы, заросшие лопухом. Ехали вы по направлению к нескольким приземистым строениям с потемневшими от времени каменными стенами, черепичными красными крышами. От этих строений дорожка идет дальше, разветвляется, вдалеке, за полем, видна зубчатая каменная стена, над ней возвышаются несколько шпилей с реющими на них яркими флагами. Похоже на город. Когда вы подъехали уже к самым строениям, можно было рассмотреть целые башни, составленные из пустых корзин, две пустые телеги, похожие на вашу и нескольких мирно сидящих на скамеечке перед домом людей. Вдалеке, в городе зародился и долетел до вас эхом мелодичный звон.
   -Седьмой час пополудни на ратуше бьют, - пробормотал Парас себе под нос. - Как бы мне к моей Магне затемно не приехать.
   Сидящие на скамье, меж тем, поднялись. Это были крепкие люди средних лет, лохматые, с сильными ручищами, мясистыми, розовыми, здоровыми лицами. Их было пятеро и трое из них курили коротенькие глиняные трубки.
   -Сюда, Парас, заворачивай, к амбару! - замахал руками один из встречающих. - Давильня сегодня уже не работает, так что ссыплем яблоки в подвал, а завтра уж запустим прессы. Много там еще?
   -А я почем знаю, - проворчал Парас, подведя лошадь почти к самой стене, в которой и впрямь обнаружилось прорезанное небольшое окошко на уровне земли, а в нем широкий желоб, уходящий внутрь. - У меня на сегодня последний рейс, домой пораньше спросился.
   -Домой - дело хорошее, - проговорил сквозь зубы другой встречающий, не вынимая трубки изо рта. - К жене, к детям.
   -Да, Франек, сегодня у моего младшенького шалопая праздник - первый молочный зуб выпал. Вот решили отметить это семьей. Магна пирог испечет, я тут, в узелок, с позволения хозяина несколько яблочек завернул. Я и вас завтра им угощу - она у меня пироги знатные печет, с имбирем. - Живо откликнулся Парас.
   -Пироги - дело хорошее, - мечтательно проговорил названный Франек и вынул изо рта трубку, выпустил клуб сиреневого дыма. - Ну, давай, что-ли, разгрузим тебя по быстрому и отправим домой.
   Грузчики поплевали на руки и приступили к работе. Телега сноровисто и быстро была разгружена даже без использования крана. Снимаемые с нее корзины подтаскивали к желобу, опрокидывали в него и красный, грохочущий поток яблок сыпался в подвал, затем корзина отлетала в сторону, и наступал черед другой. Парас в это время стоял недалеко от телеги, позевывая. После телегу откатили к двум другим, лошадь распрягли и увели под уздцы в длинную постройку, оказавшуюся конюшней. Ты в это время бродила рядом, с любопытством все разглядывая. Зашла и в темное помещение конюшни, наполненное запахами сена, овса, навоза, лошадиного пота. Чуть не споткнулась о сложенные у входа хомуты, прошлась вслед за работников вдоль двух рядов загородок, в некоторых из которых фыркали и топали копытами лошади. Конюший тем временем деревянным ведерком таскал из большого мешка у входа овес, засыпал его в кормушки.
   Вот, и так скудный свет, льющийся через раскрытую дверь конюшни, закрыла чья-то фигура. Ты бы не обратила на это большого внимания, но ставший в проходе человек негромко окликнул конюшего и тот подошел ближе. Подошла и ты.
   Окликнувший оказался человеком высокого роста, худощавый, в своих просторных серых штанах и камзоле похожий на вешалку. Худое, скуластое, какое-то волчье лицо, бритый наголо череп и оттопыренные уши лопухами, сквозь которые просвечивало красным закатное солнце, светящее ему в спину. Отталкивающее впечатление добавляли и тонкие, бескровные губы, длинный нос, холодное выражение его блеклых, каких-то бесцветных глаз. Впрочем, левый глаз притягивал внимание - белый, неподвижный, незрячий.
   -Ты Парнас, отец Морица? - Бесцветным голосом прошелестел незнакомец, глядя куда-то сквозь конюшего. И ты готова была поклясться, что его слепой глаз уставился прямо на тебя.
   -Что? Вы кто, господин? - удивленно спросил конюший и отчего-то зябко поежился, хотя было по-летнему тепло.
   -Ты Парнас, отец Морица? - снова переспросил незнакомец с тем же выражением и слегка наклонил голову, заглядывая конюшему за спину, словно пытаясь высмотреть тебя, стоящую за его плечом. Ты инстинктивно отступила на шаг.
   -Что? Нет, вы спутали, Парнас, должно быть, уже домой ушел, у него сегодня семейный праздник. А вам он зачем нужен? - Зашел конюший с другого конца, но человек в сером не удостоил его ответом, лишь молча развернулся и неспешным, но скорым, размеренным шагом, зашагал по направлению к дороге, ведущей в город. На тебя словно пахнуло холодом, кажется, будто этот холод шлейфом тянется за незнакомцем. Не пройдя и пяти шагов, впрочем, лысый остановился, обернулся на вас и проговорил негромко, но так, что его услышали не только вы с конюшим, но и грузчики, все еще работающие у амбара и плешивый старик с жиденькой бороденкой - возчик, чью телегу сейчас как раз разгружали грузчики.
   - В этом году Праздник Урожая будет пахнуть гарью. А сидр отдавать горечью. Вспомните свои грехи до того, как Суд придет за вами. - Затем незнакомец снова зашагал по направлению к городу, оставив всех стоять в замешательстве.
   Из глубины конюшни послышалось жалобное ржание. Ты невольно глянула вверх и увидела, что небо залито красным от горизонта до горизонта. Ночь начала вступать в свои права.
   Над твоим ухом раздался тихий голос мага:
   - Пойдем, скоро уже утро.... Эта ночь надолго запомнится всем горожанам этого славного, тихого местечка. Но особенно сильно ее запомнит маленький Мориц. Он впервые увидит красоту и ужас горящих в ночи пожаров, которые некому тушить. Увидит взбесившихся, перепуганных лошадей с развевающимися гривами, мечущихся по освещенным заревом улицам. Увидит погромы, пустые провалы дверных проемов без дверей, груды сломанной мебели, вещей, одежды соседей, выброшенные прямо на уличную мостовую из выбитых окон. Ужаснется паникующей толпе не помнящих себя людей, несущихся по улице, толпе, давящей и топчущей всех упавших. Познает страх и горечь утраты, когда будет перебирать свои сломанные игрушки, разодранные платья своих матери и сестер, когда заглянет во взломанный, выпотрошенный семейный сундук, всегда являвшийся для него запретным и заманчивым. Он заглянет в пропасть отчаяния и пустоты, когда остаток ночи, до утра, будет тщетно на крыльце разграбленного дома ждать родителей. Что принесет ему утро.... Как сложится его дальнейшая жизнь... Если тебе станет интересна судьба этого мальчика, станет интересно, кто этот человек в сером, то мы сможем вернуться в этот яблочный край. А пока... - см. п. 24

20

   Мир вокруг тебя взорвался сотнями ярких цветов, громких шумов, разных запахов. Гортанная речь журчала и бурлила вокруг, этот гомон складывался в отдельные фразы:
   -Покупай! Налетай! Дыни сладкие, как грудь девственницы, как пчелиный мед! Сам сегодня две скушал!
   -Хурррма!! Кому хуррма!! Даром отдаю, покупаешь две, получаешь третью!
   -Инжжир, айва, киш-миш! Самые сочные фрукты на рынке! Такие кушает сам падишах!
   Вокруг тебя настоящая толчея - плотный людской поток движется между рядами павильонов с полосатыми полотняными навесами и крикливыми зазывалами возле каждого, двухколесными арбами, просто кое-как брошенными на землю отрезами ткани и сидящими, подвернув ноги под себя, на расшитых подушках возле них людьми. Везде - на прилавках павильонов, на арбах, на расстеленной ткани, просто на утоптанной земле, громоздятся целые горы ярких, горящих на солнце каплями росы фруктов. Дыни, айва, инжир, яблоки, абрикосы, хурма и многие другие - груды фруктов привлекают внимание покупателей. Способствуют этому и крики зазывал, и то, что они, заприметив денежного покупателя, тянут его за рукава, полы одежды, упрашивают, суют ему в руки ломти дыни, разрезанные яблоки, умоляя попробовать. Покупатели: дородные щекастые толстяки в пестрых халатах и пышно накрученных чалмах, сухие, как саксаул старики с редкими седыми бородами в расшитых тюбетейках, почтенные матроны с громадными корзинами, до самых глаз укутанные в черные паранджи, высокие, горбоносые и смуглые черноволосые бородачи в просторных белых одеяниях и белоснежных или клетчатых бурнусах - все они отчаянно торгуются или безразлично проходят мимо, усиливая какофонию звуков. Споры, ругань, мольбы смешиваются в один большой голос базара. Помимо покупателей, толчею создают и торговцы с рук, шныряющие в толпе и предлагающие холодную воду, сладкий шербет, горячие лепешки, неся на головах огромные подносы с горой медовых лепешек или ведерные глиняные кувшины с водой. Шныряют в толпе хитроглазые и босоногие молодые оборванцы, выпрашивая у людей грошик на хлебушек, но не упуская случая вытащить весь кошелек. То тут, то там покупатель под уздцы ведет ишака, нагруженного вьюками или корзинами, а порой все вынуждены жаться под навесами, когда по торговому ряду проезжает на горячем аргамаке горделиво сидящий в седле джигит в богатом чапане и с саблей или на величаво вышагивающем верблюде, надменно глядящий с его высокой спины закутанный в просторные белые одежды "принц пустыни" .
   Толпа понесла тебя вперед, не давая остановиться или хорошенько рассмотреть что-то. Пронесла мощным потоком мимо торговцев фруктами, потом зеленью, где царили еще более сильные и одуряющие запахи свежей кинзы и мяты, мелькнули слева и справа мощные, украшенные резьбой столбы с перекладиной поверху - ворота - и, внезапно, людской поток широко разлился в стороны, по большой, утоптанной площадке, разделенной плетеными загородками на отдельные секции. Здесь торговали скотом - душные запахи животных и навоза, стоявшие в загородках ослы, лошади, верблюды, бараны, расхваливающие их стати продавцы, тележки, на которые деревянными лопатами грязные оборванные уборщики загружали продукты жизнедеятельности всего этого зоопарка, вьющиеся надо всем этим мухи и слепни. Здесь уже не было толчеи, солидные покупатели степенно прогуливались меж загородок, обмахиваясь мухобойками, присматривались, заговаривали с продавцами, щупали ноги и животы животных, заглядывали им в рот, в общем, вели себя не так оголтело. Не было здесь и оборванцев, и торговцев с рук.
   У загородки с верблюдами, притулившейся к самому забору, тебе, вроде, примерещилось знакомое лицо, и ты подошла ближе. С плутовато выглядящим продавцом, выражение узких глаз которого было невозможно различить на заплывшем жиром лице, торговались двое - мужчина и женщина. Торговец поминутно дергал себя за редкую черную бороденку обеими руками, низко кланялся и лебезил. Закутанная в белые и бежевые шелка женщина с прозрачной чадрой на лице, стоя в надменной позе, что-то выговаривала ему, мужчина в просторном белом одеянии и белом же бурнусе, хмуро прислушивался к разговору.
   Мужчина показался тебе очень знакомым. Его загорелое лицо с полными, густо поросшими черной щетиной щеками, чуть полноватые губы, сейчас кривящиеся в презрительной гримасе, заостренный нос и некогда ухоженная, а сейчас разросшаяся на весь подбородок бородка. Дионисий - повзрослевший, раздобревший, мужчина лет сорока. Неизменными остались только густые брови и пронзительный, жесткий взгляд глубоко посаженных темных глаз.
   Его спутница - хрупко сложенная молодая женщина с изящными руками, плавными, словно танцевальными жестами, тонкими чертами лица, выразительными черными глазами и волевым, упрямым лицом много пережившего в жизни человека, как раз говорила продавцу:
   -Пятнадцать золотых динаров за шесть животных?! Как это может быть, почтенный Мустах? Разум покинул тебя и вселился в одного из этих верблюдов! Шесть динаров и ни тенге больше!
   -Почтеннейшая Зуфия, уважаемая! - Воскликнул Мустах, снова дергая себя за бороду. - Шесть динаров? Я продаю вам самых лучших верблюдов! У любого на базаре спросите - лучше животных, чем у Мустаха нет! Я кормлю их отборным зерном, пою родниковой водой! Я к ним отношусь как к детям, каждый верблюд мне - брат, а ишак - племянник! И вы хотите, чтобы я продал родных братьев за десять динаров?!
   -Речь идет о верблюдах, уважаемый. О шести облезлых бактрианах за семь с половиной динаров.
   -Благородная Зуфия, - хмуро обратился Дионисий на своем языке, отличающемся от языка спорящих, к немного раскрасневшейся от спора девушке. - Я все равно не понимаю, зачем нам эти твои ишаки? Почему нельзя добраться до места на лошадях?
   -Это верблюды, господин, а не ишаки, - голосом, полным терпеливого смирения, произнесла Зуфия, обернувшись к волшебнику. - Ишаки - это маленькие животные, похожие на лошадей, но с длинными ушами, а верблюды - это большие, горбатые и покрытые долгим волосом, с мозолистыми ногами. И мы не можем брать ни лошадей, ни ишаков потому, что нам предстоит не меньше недели пути по пустыне, пока мы доберемся до Бостука.
   Зуфия помрачнела:
   -И то неизвестно, остался ли оазис до сих пор неприкосновенным. После того, как Токус захватил город моих родителей, после того, как меня продали в рабство, до того, как ты выкупил и освободил меня, прошло уже десять лет! Кто знает, что там сейчас? О Городе Мертвых Бостуке ходят разные слухи на базаре и в Шизарде, но ни один не радует меня и ни один нельзя проверить. Туда больше не ходят караваны, и оттуда никто не приезжает на побережье.
   -Да, я слышал эти слухи, - поморщился Дионисий. - Глупые люди всегда много болтают, когда не знают чего-то наверняка. Но все равно - чем же так опасна пустыня?
   -О, господин, там нет влаги. Совсем. Там десятки лет не выпадало ни капли дождя и воздух сух как лоно старухи. Горячий ветер пустыни может за несколько часов высушить человека до состояния мумии, а солнце сжечь его глаза за считанные минуты. Мы должны хорошо подготовиться к этой поездке, особенно, если Бостукский оазис исчез - тогда нам надо брать воду и продукты на две недели, а не на одну!
   - Не волнуйся насчет этого, - усмехнулся Дионисий и поскреб бороду. - Если мы победим Токуса и узнаем судьбу твоих родителей, то больше не будет нужды таиться, и обратно мы доберемся с комфортом, может даже - по воздуху, лакомясь сочной дыней и обозревая окрестности. А если Токус одолеет нас - то и вовсе исчезнет любой повод для беспокойства.
   Кажется, подобное заявление не слишком успокоило Зуфию, поскольку она покачала головой, вздохнула и вновь обратилась к терпеливо ожидавшему окончания беседы Мустаху на гортанном местном наречии:
   -Благородный царь из-за моря недоволен твоей непочтительностью и упрямством! Он говорит, что на его родине тебе бы уже давно залили в горло свинец, а не слушали твою болтовню. Семь с половиной динаров и ни ломаной медной тилли больше!
   -Где ваш нож, почтеннейшая Зуфия?! Тот, которым вы срезаете кошельки с поясов? Вы ограбили меня, нищего отца огромного голодного семейства! Выбирайте своих верблюдов, почтеннейшая, топчите меня! Только узды и попон у меня нет, вам надо будет идти к шорнику. - В сердцах проговорил Мустах.
   -Не волнуйся, уважаемый. Все потребное мы уже купили. - Бросила Зуфия и обратилась к Дионисию:
   -Господин, кивните с суровым видом, нахмурив брови. Этот презренный торговец продал нам верблюдов по хорошей цене, хоть и без упряжи.
   Дионисий кивнул, грозно сведя брови. Затем коротко бросил:
   -Зуфия, я устал от этого цирка. Он повторяется уже третий раз.
   -Здесь такие традиции торговли, господин, - почтительно произнесла Зуфия. - Без этого торга нас бы обобрали до последнего тенге, цены сразу завышают в три-пять раз и покупателя, который не торгуется, не уважают.
   -Да понятно, - махнул рукой Дионисий. - Ладно, надо, так надо. Лучше скажи - мы купили еду и одежду, инструменты, все остальное в разных лавках, нам все сложили в эти самые.. .
   -Хурджуны. - Подсказала Зуфия.
   -Да, в хурджуны. И где они?
   -Их возят по рынку на ишаке прямо за нами. Была толчея и погонщик, видимо, застрял. А, вот и он! - Зуфия показала рукой в сторону ворот.
   Ты обернулась и увидела маленького, щуплого, чернокожего арапчонка в одной набедренной повязке и какой-то нелепой, громадной чалме на голове, свитой из длинной полосы грязной грубой ткани. Белозубо сияя широченной улыбкой на своем круглом лице с приплюснутым носом, он вел под уздцы смирного ишачка, нагруженного целой горой огромных пестрых дорожных сумок. Увидев Дионисия и Зуфию, он осклабился еще больше и уже издалека принялся, пританцовывая на месте кричать на ломаном наречии Дионисия:
   -Моя господин, Моя господин! Моя господин здесь!
   Арапчонок подвел ишака к самой загородке и бухнулся на колени, после чего припал к земле, преданно глядя снизу вверх и продолжая широко улыбаться:
   -Моя господин!
   -Где ты шлялся, презренный кусок мяса? - прорычал Дионисий, явно раздраженный своей ролью в проходящих негоциях, и потому готовый сорвать на ком-либо свою злость.
   -Моя господин. - Снова заладил арапчонок, но закончить не успел, так как Дионисий отвесил ему мощный пинок ногой под зад, отчего арапчонка подбросило вверх, и он перекувыркнулся через голову.
   -Пшшел отсюда, моя господин. - Рявкнул Дионисий, но видно было, что злость его проходит. Зуфия и Мустах спокойно, с пониманием наблюдали произошедшую сцену.
   Арапчонок вскочил на ноги и проворно спрятался за хурджуны, поглядывая оттуда одним глазом и все так же улыбаясь.
   Дионисий поскреб бороду и обратился к Зуфие:
   -Хорошо, с этим тоже понятно. Итак, у нас есть верблюды, припасы. Нам осталось купить упряжь, и мы уже завтра, по росе, сможем отправиться в Бостук. Тебе мы вернем город и родителей, мне достанутся обещанные два сундука кафирских алмазов из сокровищницы и лаборатория Токуса. Я брошу ему вызов по всем правилам этикета Волшебников - то есть - без любых правил. - Дионисий рассмеялся. - Впрочем, мою Печать Токус должен будет увидеть перед схваткой.
   -Да, добрый господин, - почтительно поклонилась Зуфия Дионисию. - Я уповаю на вашу силу и храбрость в предстоящем сражении с Токусом. Он не оставит Бостук так просто.
   -Конечно, не оставит. - Усмехнулся Дионисий. - Насколько я успел изучить карту линий Халоя этой местности, предки твоих родителей выбрали для своего поселения удачное место - в одном из наиболее сильных узлов сопряженности. Я бы и сам, осев там, встретил любого проходимца от магии в штыки. Особенно, учитывая поправки Зеона к Кодексу Орденов.
   -Мой господин? - Зуфия вопросительно посмотрела на Дионисия.
   -Все волшебники так или иначе придерживаются в своей жизни этого Кодекса, - снизошел Дионисий до объяснения. - Он регулирует многие стороны нашей жизни, но особенно для нас важна его часть, посвященная дуэлям и прочим поединкам и столкновениям волшебников. Знание этой части Кодекса - это во всех смыслах знание вопросов жизни и смерти. Кодекс написан кровью волшебников и это не преувеличение. Без него не было бы Орденов, не появились бы Гильдии, волшебники бы растворились в массе людей или же попросту перебили друг друга, развязали бы войны мирового масштаба. Поправки Зеона внесены немногим менее ста лет назад и регламентируют моменты, когда волшебник выступает как частное лицо, а когда - как представитель своего Ордена. Любое столкновение двух волшебников по вопросам Силы, чести, имущества, личной неприязни - это частное дело этих двух волшебников и не касается их Орденов. Это накладывает на их действия ряд ограничений - они не имеют право вовлекать в свое противостояние значительные силы людей или свои Ордены. Фактически, они могут надеяться только на свою Силу и лично преданных им людей. Еще одна поправка Зеона о частных делах волшебников говорит о необязательности официального ультиматума и срока на его выполнение. Иными словами - любой волшебник может напасть на любого другого волшебника в любой удобный для себя момент, не утруждая себя объяснением ему и другим причин своего поступка. - Дионисий ухмыльнулся. - Несмотря на людоедскую суть этой поправки, она была принята волшебниками на ура. Слишком многие из них жаждали Силы других, но не находили благовидного предлога для ее узурпации, что вело к интригам, развязыванию войн и другим разобщающим волшебников неблаговидным поступкам. А теперь все стало гораздо проще. Хочешь силы и власти Главы своего или чужого Ордена? Завидуешь могуществу или знаниям своего соседа? Напади на него, если хватит силы и духа. Конечно, эта поправка не распространяется на дела внутриорденские, когда волшебники вовлечены в общее дело, когда между ними уже есть какие-то взаимные договоренности. Главная ее мысль - никакой волшебник не имеет перед другим преимуществ, все равны между собой. Как ни странно и парадоксально, после принятия поправок Зеона число волшебников, погибших от рук других волшебников, уменьшилось.
   -Мой господин, - осмелилась спросить Зуфия, видя, что Дионисий оттаял и благорасположен к разговору. - А почему Токус должен увидеть вашу Печать перед схваткой, если вы оба руководствуетесь поправкой Зеона?
   Оба они, тем временем, вместе с арапчонком и ишаком, нагруженным хурджунами, покинули территорию рынка животных, и пошли вдоль его высокого забора, там, где продавцов и покупателей было поменьше. Ты, увлеченная их беседой, последовала за ними.
   - Хороший вопрос, Зуфия, - кивнул Дионисий и придержал сползавший с бока ишака хурджун, после чего отвесил арапчонку звонкий подзатыльник, после которого тот спешно принялся подтягивать ослабшие завязки хурджуна. - Потому, что поправка Зеона не затрагивает основной части Кодекса, посвященной традиции проведении магического поединка. А эта традиция говорит о том, что перед поединком волшебники должны представиться друг другу по всей форме, с перечислением всех титулов, регалий, орденских званий и должностей. Поверь, это может занять время, вполне достаточное для того, чтобы твой соперник заснул, и тебе бы пришлось будить его, чтобы услышать все его регалии и бороться при этом со сном самому. Однако представиться можно разными способами, верно? Поэтому уже в те времена, едва Кодекс был принят, любители дуэлей нашли выход в обмене свитками, куда каллиграфическим почерком и в должном порядке были внесены все необходимые данные. После же обмена свитками приступали к собственно схватке. В наше время, когда у каждого волшебника есть Печать Силы, уникальная для него, дело еще более упростилось. Что может быть проще - бросить противнику свою Печать? Некоторые пошли еще дальше и совмещают одно с другим, накладывая, скажем, Печать на первый Аркан, направленное на уничтожение противника. Но я не сторонник этого метода. Во всем должен быть разумный предел.
   -Аркан? - Удивленно посмотрела на Дионисия Зуфия. - Я знаю о Печати, я сама долгое время носила такую на челе, когда была танцовщицей у Малхаза - эмира Замиры. На меня положил Печать его дворцовый маг, чтобы отметить и вложил в нее чары, убившие бы меня, если бы я покинула пределы дворца эмира без его ведома. - Зуфия помрачнела. - Да и вы, господин, тоже метили меня Печатью. Но об Арканах мне ничего не доводилось слышать.
   -Это то же самое, что ты называешь чарами или заклинанием. Внутренняя терминология западных Орденов. В старых книгах эпохи Халоя можно встретить термин "двеомер", а ваши восточные маги называют это "каст".
   -Вы еще говорили о каких-то линиях Халоя, когда упоминали Бостук, господин?
   -Уж не решила ли ты податься в волшебники? - Улыбнулся Дионисий Зуфие, размеренно шагая рядом с ишаком и семенящим за ним арапчонком. - Впервые вижу такую любознательность у неволшебника. Обычно наше искусство отталкивает и пугает людей.
   -О нет, господин, куда мне? Просто я хочу понять что движет вами, Токусом, другими волшебниками, которых я встречала. Все волшебники, которых я видела - они очень разные, но их всех словно объединяет общая тайна или знание. Они выделяются в любой, даже самой разношерстной толпе какой-то отрешенностью от всего, внутренним спокойствием и собранностью, и это даже притом, что их поведение и внешность могут быть более чем эксцентричными. Знание такого рода может помочь мне править Бостуком лучше моих родителей, избежать многих ошибок.
   -Ты умная женщина, Зуфия, - помолчав, серьезно произнес Дионисий. - Но тебе будет сложно понять волшебника, даже если я перескажу тебе все, чему нас учили в Ордене, что я знаю и постиг сам. Волшебником рождаются. В каждом из нас находится Сила. Дар. Это, наверное, похоже на ребенка под сердцем у женщины на сносях. Дар чувствуется как неотделимая часть тебя и в то же время как самостоятельное существо, жизнь в тебе. Он греет тебя и дает тебе Силу, к нему обращаешься как к любимому чаду, черпаешь из него. С его помощью ты можешь созидать или разрушать. Без Дара у волшебника внутри была бы зияющая пустота, это даже невозможно себе представить. Каждый волшебник, в конечном итоге, может верить только себе и своей Силе. Только она с тобой всегда - от рождения и до смерти - живет в тебе, растет и крепнет вместе с тобой, становится ярче, теплее. Это поистине Огонь Жизни волшебника. Он пронизывает все тело подобно кровеносным сосудам, по которым течет приносящее тепло и жизнь пламя. И при этом Дар дает удивительную силу, меняющую восприятие мира. Каждый волшебник видит и слышит больше, чем любой другой человек, а сильный волшебник видит почти все. Я сейчас, не утруждая себя, могу прочесть твои мысли, мысли любого из находящихся вокруг нас и незнание вашего языка не играет при этом никакой роли. Я могу видеть все, что делается в другом конце базара, творится в запертых ларьках, пересчитать всех личинок мух, которые копошатся в навозе в том загоне, который мы покинули недавно, увидеть как кровь движется по телу этого осла и как бьется его сердце - Дионисий показал на арапчонка. - Но это видение мира имеет и обратную сторону - как мы видим своим сердцем мир весь целиком, так и он видит нас. Вернее - может видеть. Волшебник очень уязвим к тем тонким вмешательствам мира, возмущениям Эфира, о которых вы, люди, просто не догадываетесь, и которые проходят для вас бесследно. Поэтому волшебник всегда, даже когда спит, читает, сидит в нужнике или любит женщину, в любой момент своей жизни защищен, закрыт и экранирован. Его мысли прикрыты прочнейшими ментальными щитами, которые он бессознательно начинает строить с самого рождения, и продолжает до самой смерти. И чем сильнее волшебник - тем более прочные он творит щиты. Вся его энергия, все Линии Силы его тела всегда замкнуты в циклические контуры, не давая ни капли силы выйти за пределы тела без его ведома. Ведь если кто-то ухватит за конец нитки, торчащий из клубка, он сможет размотать весь клубок. Линии Халоя, Эфир, Арканы, Матрицы Силы - все это составляющие мира волшебника, о которых другие не имеет ни малейшего понятия, но не это делает волшебника волшебников. Основа всему - Дар. Именно он делает волшебника волшебником и ничто другое. Однако, я смотрю, мы пришли к ларьку шорника. Давай сделаем наши покупки сегодня и вернемся в караван-сарай, а там, если захочешь, вернемся к этому разговору.
   -Да, господин. - Склонилась Зуфия в поклоне.
   Затем, оставив арапчонка присматривать за своими вещами, Дионисий и Зуфия направились к плетеной из лозы и завешанной коврами лавке, демонстрирующей попоны, седла, уздечки, стремена и другую упряжь для лошадей, верблюдов и ишаков.
   Над твоим ухом раздался негромкий голос мага.
   - Светает. Пора просыпаться. Мы еще сможем вернуться к Дионисию и людям, с которыми сводила его судьба, если ты захочешь. Зуфия - умнейшая женщина, волею судьбы прожившая тяжелую и полную лишений жизнь - это лишь мелькнувший в жизни Дионисия метеор, унесшийся по своей орбите, несомый своей судьбой. А поход на Бостук закончился совсем не так, как планировал Дионисий, и Зуфие не суждено было воссесть на троне своих родителей, а Дионисию - воспользоваться лабораторией Токуса Мумии или пересыпать с ладони на ладонь приятную, прохладную тяжесть кафирских алмазов. Однако его сожалению об этих утерянных возможностях были недолгими, ибо этот поход принес ему несравнимо большее. Впрочем, это, как и второе посещение Дионисием этих мест - это все совсем другие истории... А сейчас: см. п. 24

21

   Ты пересекла кают-компанию, пройдя мимо стоявшего возле стола Учелло. Нырнула в закрывающуюся овальную металлическую дверь вслед за последним матросом. Твоим глазам предстал узкий прямой коридор с мягко светящимся полом, полукруглым потолком и гладкими стенами, вдоль которых были натянуты канаты. Коридор этот тянулся недалеко, заканчиваясь разветвлением - направо и налево уходили коридоры поуже, вверх и вниз вела металлическая лесенка. Капитан, шедший впереди всех, быстро взбежал по лесенке, матросы распределились по левому и правому коридору. Пленник и двое его сопровождающих ушли в левый коридор и ты, немного поколебавшись, последовала по лестнице за капитаном.
   Поднявшись наверх, ты очутилась в круглой комнате, всю обстановку которой составляло три очень уютных на вид, привинченных к полу кресла с одной центральной ножкой и три похожих на растущие из пола грибы, развернутых к этим креслам пульта. Широкие экраны, группы кнопок, какие-то мягко светящиеся или мигающие индикаторы на пультах - все это выглядит довольно современно и слабо вяжется с внешним видом хозяев летающего судна. В данный момент, помимо самого капитана корабля и незримой тебя, в комнате присутствовал только один человек. Уютно устроившийся в центральном кресле за самым большим пультом, он, легкими прикосновениями пальцев к экрану, пролистывал какие-то текстовые блоки и схемы, бегло просматривая их. Одет он был традиционно для хозяев корабля - широкая складчатая юбка до колен с узким металлизированным передником, свободная безрукавка, схваченная завязками по бокам, сложный узел прически на голове. На руках массивные браслеты золотистого металла, на ногах ременные сандалии. При виде капитана он даже не поднялся, тот тоже не требовал каких-то официальных приветствий. Он прошел через всю каюту к крайнему левому пульту, уселся в просевшее под ним кресло, которое, спружинив, мягко облекло его зад и спину. Затем капитан развернул панель пульта к себе, коснулся экрана, быстро набрал какую-то комбинацию символов. Пред ним развернулись схемы, текстовые блоки, значки, на пульте вспыхнули одни и погасли другие индикаторы. Подойдя ближе, ты увидела на экране стилизованное изображение вашего летающего корабля, перечеркнутое горизонтальной стрелкой, что-то, похожее на карту с проложенным по ней маршрутом и множество других смутно понятных тебе изображений и символов, явно имеющих отношение к управлению кораблем. С минуту капитан изучал все это, периодически открывая новые изображения и текст и убирая старые, затем двумя прикосновениями к экрану погасил его и откинулся в кресле. Со вкусом потянулся. Мускулы буграми заходили под его бронзовой кожей. Затем капитан широко и заразительно зевнул, снова потянулся к экрану, активировал его, какое-то время пролистывал группы значков, пока, наконец, не нашел нужный. Нажатие на этот значок развернуло во весь экран изображение... Нет, не изображение, а видеозапись. На экране ты увидела знакомых тебе Тлалло и Ильсора и их пленника, безвольное тело которого они как раз заталкивали в какую-то стенную нишу. Видеотрансляция шла из жилой каюты - это было видно по откидной, пристегнутой к стене кровати под нишей и попавшей в кадр металлической тумбочки для личных вещей. Кое-как уместив рослого Синекожего в непредназначенной для этого багажной секции и задвинув ее дверцу, оба подчиненных Учелло прислонились к стене, опираясь на борт кровати. Они о чем-то переговаривались, но звука не было слышно. Затем Тлалло, легко узнаваемый по своей бритой голове, достал из поясного кошеля что-то, предложил своему напарнику. Тот согласился, и они оба забросили это что-то в рот, тщательно разжевывая. После еще нескольких минут разговора Ильсор покинул каюту, а Тлалло перешел в другой угол, не просматриваемый на вашем экране. Капитан нажал одну из кнопок на пульте и изображение внутреннего убранства каюты сменилось изображением кают-компании, которую вы недавно покинули. В ней Учелло стоял у стола, опершись об него руками, и что-то говорил в снятый с пояса и положенный на стол шар. Еще нажатие кнопки и твоим глазам предстала большая многоместная каюта, в которой на откинутых кроватях спали несколько человек, трое сидели за небольшим столом в центре, склонившись над развернутым плотным листом чего-то, похожего на картон и по очереди бросали кубики, двигали, ставили на лист и снимали с него разноцветные фишки. Видимо, играли в какую-то настольную игру, судя по их азартным (насколько это возможно с такой малоэмоциональной мимикой) лицам. Помимо игрового поля и стопок фишек, перед игроками на столе стояли высокие темные керамические стаканы и широкий, но узкогорлый кувшин. Капитан некоторое время с интересом смотрел на эту сцену, но ничего особо не происходило - лежащие все так же спали, кутаясь в тонкие одеяла, сидящие за столов прикладывались к стаканам, играли, негромко переговаривались, наклоняясь друг к другу. Еще одно нажатие кнопки и на экране замелькало, замельтешило что-то темное, прерывистое. Ты не сразу поняла, что это вид бешено мчащейся под кораблем степи, передаваемый снаружи. Было темно и трудно было рассмотреть какие-то подробности, но было понятно, что скорость у корабля нешуточная.
   Капитан погасил экран, упругим энергичным движением встал из кресла, прошелся по каюте, подошел к сидящему в кресле пилоту, коснулся его плеча и негромко произнес:
   - Я пойду, вздремну малость. Ты знаешь процедуру, Аллей. Вызывай меня или старшего помощника, если случится что-то нешататное. Еще одно - я бы хотел, чтобы ты периодически приглядывал за нашими пассажирами, чтобы ничего не случилось. Везти их - большая ответственность, я не хочу накладок.
   - Не извольте беспокоиться, мэтр капитан, - ответил пилот, бросив короткий взгляд через плечо. - Спите спокойно. Через два часа меня заменит Скулло, я передам ему ваши распоряжения.
   Капитан похлопал пилота еще раз по плечу и вышел из рубки. Ты осталась наедине с пилотом, когда слуха твоего коснулся голос мага:
   - Сон заканчивается и тебе пора просыпаться. Мы еще сможем вернуться к доблестной команде "Ласточки" и ее бравому капитану Эрри в другой раз. И тогда ты сможешь лучше познакомиться с нравами и обычаями этли. А сейчас - см. п. 24

22

   После тишины степи тебя чуть не оглушили звуки, ворвавшиеся со всех сторон. Музыка, голоса, яркие цветные фигуры перед глазами. Ты отшатнулась и едва не поскользнулась на тщательно, до блеска, натертом деревянном паркете. Справа и слева от тебя медленно, небольшими, торжественными шагами куда-то идут две шеренги людей. Справа идут мужчины, все как один одетые в короткие, едва скрывающие ягодицы, камзолы с пышными, широкими рукавами, обтягивающие ноги яркие трико и мягкую обувь с длинными, пристегнутыми тонкими цепочками к коленям носами. Головы мужчин одеты в высокие, расшитые золотом и серебром черные колпаки или непокрыты, с волосами до плеч, тщательно смазанными чем-то и уложенными локонами. Слева в то же сторону идет шеренга женщин в платья с пышными подолами и узкими корсетами, на головах у них высокие изящные головные уборы со свободно свисающими сзади полупрозрачными вуалями. Все это шествие сопровождается торжественной, медленной музыкой, исполняемой в основном смычковыми инструментами. Вот, повинуясь музыкальным обертонам, мужчины и женщины одновременно повернулись лицами друг к другу, мужчины изящно подали руки дамам, дамы сделали реверанс, приняли эти руки и мужчины провели их мимо себя, изящно поклонились вслед, отступили на шаг - и теперь уже слева от тебя стоят мужчины, а справа дамы. Миг - и обе шеренги снова начали движение, но теперь идут они в разные стороны. Благодаря этому твоим глазам предстала доселе скрываемая их фигурами просторная зала, ярко освещенная массивными, усеянными свечами канделябрами, поставленными тут и там, и громадными коваными люстрами, висящими под потолком на цепях. Стены залы задрапированы тяжелыми бежевыми и зелеными портьерами, перевязанными толстыми, кручеными шнурами с пышными кистями. Вдоль стен стоят ряды низких стульев, на которых сидят, обмахиваясь круглыми веерами на палках, другие дамы, возле них в небрежных позах расположились кавалеры, видно, что они ведут какие-то беседы. Кое-где возле стен стоят явно лакеи - в одинаковых серо-зеленых камзолах, намного проще скроенных и не так богато расшитых, как у господ. Они зорко следят за отдыхающими у стен, подбегая по первому их движению руки, подавая на небольших подносах закуски и напитки в маленьких металлических и стеклянных кубках.
   Воспользовавшись случаем, ты перебежала к одной из стен, оглянулась. Шеренги, тем временем, закончили идти одна против другой в одну сторону, пошли в противоположные, после слились в одну, причем кавалеры в ней чередовались с дамами. Затем эта объединенная шеренга прошествовала в самый конец зала, там разделяясь снова на две - дамы сворачивали влево, кавалеры вправо. В том самом месте, где шеренга разделялась, стоял величественного вида, богато одетый старик с высоким, выше него самого, резным посохом с массивным навершием. Он звучно ударял им в пол в такт музыке и движению танцующих. И в том же конце залы, на небольшом возвышении у стены, перпендикулярно зале стоял длинный стол, за которым, лицом к танцующим, сидело несколько богато одетых господ. Перед ними были выставлены различные блюда, соусники, чаши, позади обедающих в тех же готовых услужить позах стояли лакеи. На кресле с самой высокой, резной спинкой сидел дородный и немолодой господин, кутающийся в подбитый золотистым мехом плащ. Его голову, поверх изрядно посеребренных сединой локонов, охватывал золотой зубчатый ободок в три пальца шириной, остроконечная, аккуратно подстриженная бородка вздрагивала в такт движениям его жующих челюстей.
   Кажется, ты попала прямо на бал, хоть и не с корабля.
   Недалеко от тебя раздался негромкий женский голос - какая-то дама обращалась к другой:
   - Ах, посмотрите, Жизе, Его Величество так румян и свеж, несмотря на постигшее его горе. Он сильный человек и так держится. Ведь до сих пор неизвестно, что стало с принцессой и придворными дамами ее свиты. Это так ужасно, я не могу думать об этом без слез. - Дама всхлипнула.
   -Полноте вам, милая Кашо, все это непременно закончится хорошо, вот увидите. Его Величество объявил достойную награду за любые сведения о принцессе, прошло уже две недели, и вы же видели, как много добровольцев столпилось на площади, когда глашатаи зачитывали вердикт. Они непременно найдутся - ведь это же особа королевской крови, с ней не может случиться что-то плохое. - Отозвался другой женский голос. Ты оглянулась и увидела двух молодых дам, сидящих на стульях позади тебе и негромко переговаривавшихся, склонив головы с напудренными, завитыми прическами друг к другу, прикрывшись веерами.
   -А молодой граф Досерон просто великолепен, правда же, Кашо? - Сменила дама Жизе тему разговора и стрельнула глазами поверх веера в сторону королевского стола. - За последние три года он расцвел, возмужал. Какова ширина плеч, какой у него узкий стан, какие изящные ноги и как величественно сидит его голова на плечах. Ах, милая Кашо, я чувствую, как земля уходит у меня из-под ног, когда я смотрю на него, а в животе рождается томление. Ему уже семнадцать, и как это успело случиться?
   -О да, - живо откликнулась дама Жизе и быстро-быстро стала обмахиваться веером, - граф сейчас - самый завидный жених во всем королевстве. После гибели его родителей, Его Величество оказывает молодому графу большую протекцию. Я думаю, и в вопросе его женитьбы наш король проявит свойственную ему дальновидность и мудрость. Вы не знаете, какие ходят слухи о будущей избраннице графа?
   - Увы, моя дорогая Кашо, - дама Жизе скорчила разочарованную гримаску. - Я ничего не слышала об этом. Поговаривали, правда, что Его Величество хотел взять графа в семью, женить его на так некстати пропавшей принцессе.... Но вы же знаете эти языки без костей. Подобным слухам совершенно невозможно верить. Хотя род графа, безусловно, древний и знатный и для него было бы честью породниться с королевской семьей. Вдобавок, молодой Жож - последний из рода Досеронов, с его гибелью род прервется.
   -Вы говорите такие ужасные вещи, Жизе. - Нахмурилась Кашо. - Графу семнадцать, он стоит в самом начале жизненной тропы, перед ним весь мир, а вы толкуете о смерти, словно старая кликуша. Наверное, это от духоты желчь ударила вам в голову.
   -Прошу извинить меня, милая Кашо, верно, вы правы. Эй, челядин! Принеси дамам вина, да поживее!
   Пока благородные дамы утоляли свою жажду тягучим рубиновым вином из высоких хрустальных бокалов, услужливо поднесенных лакеем, ты рассматривала упомянутого в разговоре молодого графа Досерона. Он действительно оказался милым юношей - высокий и сильный, но при этом на удивление изящный, этот темноволосый, кудрявый, розовощекий юноша сейчас неспешно, являя весьма благородные манеры, ел ножку цыпленка, придерживая ее через платок. Доев, он аккуратно положил кость на специальную тарелочку рядом, пригубил немного вина из своего кубка, обвел взглядом зал и прикрыл ресницы - на удивление пушистые и длинные (и как только ты это заметила, ведь ты стояла довольно далеко от королевского стола). Ты заметила, что многие дамы в зале начали обмахиваться веерами чаще и прятать за ними внезапно раскрасневшиеся лица, а их кавалеры потупили взоры, стараясь не встречаться с графом взглядами.
   Ты приняла решение подойти поближе к королевскому возвышению и начала пробираться вдоль стены, мимо отдыхающих. Торжественный общий танец тем временем закончился, небольшой оркестр на десять музыкантов, расположенный на невысоком подиуме у левой стены, заиграл другую мелодию, более быструю и легкомысленную. Их виолы, скрипки и арфы наполняли залу музыкой, которая словно гуляла меж хрустальных подвесок на люстрах, отражалась в начищенных медных канделябрах и подносах лакеев, вилась среди танцующих. Дамы и кавалеры разбились на пары, причем встали и многие из тех, кто ранее отдыхал. Новый танец был живее - дамы придерживали свои юбки спереди и выписывали ногами изящные па, кавалеры делали грациозные мелкие шаги, обходя дам кругом, руками меж тем совершая изящные пируэты. После кавалеры подхватывали дам, те делали мелкий прыжок, еще один и каждый раз кавалер с дамой на руках совершал пол-оборота и ставил даму на пол подле себя.
   Проходя мимо тех немногих, что уклонились от танцев и стояли, сидели вдоль стены, ты ловила обрывки самых разных разговоров - от невинного флирта молодой кокетки с щеголевато одетым седовласым ловеласом, опиравшимся на массивную трость, до серьезного разговора двух солидный господ, которые обговаривали продажу своры гончих собак и обсуждали достоинства и недостатки их выжлятников.
   Не успела ты, однако, добраться до королевского стола, как в неторопливое кружение бала вмешалась новая сила. В дверях из залы - массивном и высоком створе - сейчас распахнутых настежь и полных толпящегося народа, возникло какое-то смятение, которой волной прокатилось вдоль стен. Люди перешептывались, поглядывали в ту сторону, а там разве что не драка шла, кто-то проталкивался вперед, слышались громкие восклицания, порой заглушавшие музыку. Даже сам король бросил недоуменный и недовольный взгляд в сторону дверного портала и тотчас, повинуясь его жесту, один из лакеев у стола сорвался с места и вдоль стены пробежал в сторону устроенного беспорядка. Но он не добежал пяти шагов, когда, наконец, растолкав людей в дверях, в залу вошли пятеро. Четверо из них - крепко сложенные бородатые мужчины - были одеты одинаково - в зелено-красные камзолы, расшитые галунами на груди, белые облегающие кавалерийские лосины и грубые сапоги. На чеканных поясах их, свободно висящих на бедрах, болтались пустые ножны от длинных прямых мечей. Пятый человек шел промеж них с высоко поднятой головой и горделиво развернутыми плечами. Высокий, худощавый, чуть старше двадцати, он был одет в дорогой, расшитый серебром свободно спадающий с плеч багряный плащ, хотя и изрядно потертый. Под плащом, впрочем, видна была простая, но не лишенная шика одежда - широкая фиолетовая рубаха, подпоясанная узким пояском, свободная черная куртка и простые холщовые штаны. Последние были заправлены в новые, украшенные кистями и маленькими колокольчиками высокие сапоги. Заостренные, вытянутые подбородок и нос придавали молодому человеку довольно лукавый вид, что, впрочем, диссонировало с его худыми, впалыми щеками, плотно сжатыми тонкими губами, темными, глубоко посаженными глазами, глядящими пристально, словно горящими под нахмуренными бровями. Молодой человек степенно, позвякивая колокольчиками на сапогах, шествовал в сопровождении четверки своих спутников, пересекая залу. Музыка стихла, танцующие остановились и в замешательстве подались к стенам.
   Вслед за вошедшей пятеркой в залу влетел запыхавшийся, нарядно одетый молодой человек в берете с некогда пышным, а сейчас понуро висящим, сломанным в толчее пером.
   - Ваше Величество! - Хрипло возгласил он, не успев даже отдышаться. - Благая весть! Ваша дочь найдена и освобождена из лап разбойников! Она цела и невредима! Этот орденский послушник спас ее!
   По залу пробежал общий вздох. Нескольким впечатлительным дамам сделалось душно, и они осели на стулья или на руки своих кавалеров. Король, не владея собой, вскочил с кресла и перегнулся через стол, уперев в него руки и пристально вглядываясь в подходящего молодого человека. Вскочили и граф Досерон и остальные сотрапезники короля, причем кто-то из них задел рукавом и уронил под стол тарелку с костями. Звон металла, производимый катящейся тарелкой, громко разнесся в притихшей зале. Затем в этой тишине раздался глуховатый, словно надтреснутый голос молодого человека:
   -Король! Я слышал о твоей беде и сразу пустился на розыски дочери твоей - Карин. Я узнал, где было совершено нападение на ее поезд, кто похитил ее и шесть придворных дам из свиты, куда увели их. Мне помогли духи земли, которые все видят. Я настиг злодеев, вступил с ними в схватку и убил их всех. К великому сожалению, среди них был маг - ренегат и отступник, который, зная, что ему не будет снисхождения, успел убить двух придворных дам - баронессу Тори и баронессу Жуав. Сама принцесса и остальные дамы нисколько не пострадали. Сейчас принцесса находится в своих покоях, куда провели ее сразу по моему приезду, бедняжка испытывает сильное волнение.
   Слова молодого человека прозвучали в гробовой тишине, лишь при объявлении фамилий убитых, несколько дам смертельно побледнели, одна из них осела в обморок, а другая до крови укусила себя за палец, чтобы не вскрикнуть. А еще один мужчина почернел лицом и с силой стиснул кулаки. Говоривший, тем временем, закончил свое выступление и замолк, своим пристальным, тяжелым взглядом сверля стоявшего против него, наклонившегося короля. Тому потребовалось некоторое время, чтобы справиться с собой. Борода короля мелко подрагивала, тряслись его побагровевшие щеки. Наконец, он выпрямился, оправил свой плащ на плечах и сел обратно в кресло. Помолчал и спросил - голосом неожиданно высоким:
   - Как твое имя, послушник?
   - Мое орденское имя - Дионисий - проговорил молодой человек. - Я - послушник Пятой ступени Ордена Красного Кирпича.
   Король помолчал, после спросил:
   -Что ты хочешь за ту неоценимую услугу, что ты оказал королевству и лично мне?
   - Я не требую награды, король. Я внял твоей беде и помог, как того требовала моя совесть и как гласит Устав Ордена. И я буду признателен любой оказанной тобой благодарности. - С чувством собственного достоинства проговорил послушник.
   -Ты - достойный человек, Дионисий. Я слышал много хорошего об Ордене Красного Кирпича. Вы строите дома общественного призрения для обездоленных, устраиваете лечебницы и столовые. Благодаря вашей помощи многие нуждающиеся были обеспечены кровом, пищей, работой. Я высоко ценю деятельность вашего Ордена на землях моего королевства. Скажи, послушник Дионисий, ты - дворянин?
   -Нет, король, - ответил юноша. - Я сирота, мои родители погибли в голодную зиму девять лет назад. Я был воспитан Орденом.
   -Тогда слушай, Дионисий, послушник Пятой ступени. Я награждаю тебя дворянским титулом барона и землями на три лена возле реки Пескоструй с прилежащими деревнями в наследное владение и правом хозяйского использования и строительства. И наделяю тебя наследным баронским именем Сервий - Защитник. Помимо этого, я приказываю выделить тебе из казны две сотни марок золотом. Подойди сюда и преклони колено, барон Дионисий Сервий.
   Юноша, все в той же общей тишине прошел несколько отделявших его от стола шагов. Только бубенцы на его сапогах звенели. Потом они звякнули, когда Дионисий опустился на одно колено, откинув в сторону полу тяжелого плаща.
   Король встал с кресла, обошел стол и спустился с возвышения. Затем подошел к юноше. Ты стояла достаточно близко и смогла рассмотреть подробности. Король возложил обе руки на голову Дионисия и торжественным голосом перечислил еще раз все звания и земельные владения новоиспеченного барона. Потом снял со своей шеи массивную золотую цепь, склепанную из затейливой формы блях, и возложил ее на плечи юноши. При этом ты смогла рассмотреть, что на шее Дионисия уже есть одно украшение - массивный круглый медальон из золота, на витой цепи, а в центре медальона - грубо отшлифованный кусок темно-красного булыжника. Юноша благодарно коснулся королевской руки, на указательном пальце его левой руки блеснул небольшой, покрытый вязью непонятных рун, перстенек с черным камнем.
   Король снял с плеч Дионисия цепь и снова надел ее на себя. Торжественно произнес:
   -Встань, барон Дионисий. Присоединись к нашему торжеству, выпей вина. Я приглашаю тебя за свой стол как самого дорогого и долгожданного гостя.
   Дионисий медленно поднялся с колена, прошел на возвышение и сел на указанное ему место слева от короля. Тотчас слуги поставили перед ним прибор, наполнили кубок, отрезали и положили на тарелку большой кусок мясного пирога. Дионисий благосклонно наклонил голову, пригубил вина. Его взгляд буравил толпу поверх кромки кубка. Король наклонился к уху Дионисия и что-то произнес, на что тот едва заметно улыбнулся.
   Над твоим ухом также зашелестел голос мага:
   - Пожалуй, нам больше нечего делать на этом балу. Молодой волшебник Дионисий совершал путешествие, которое является обычным для послушников его уровня испытанием, для того, чтобы быть принятым в Гильдию Волшебников. Ведь орденское звание само по себе, как известно, не дает никаких имущественных прав. Без членства в Гильдии очень сложно найти применение своим способностям. Также подобное путешествие предназначено для того, чтобы послушник мог заработать средства на вступительный взнос для приема в Гильдию. Взнос, надо сказать, немалый. Дионисию повезло в этом путешествии оказать королю такую, поистине, неоценимую услугу. И, хотя он несколько приукрашивает совершенный им подвиг, хотя, по правде, баронессы погибли по его вине, а не по вине наспех выдуманного им мага-ренегата, это не умаляет его заслуг перед королевством. Королевская милость позволила Дионисию поправить свое материальное положение, отстроиться и заняться научной работой, а слава его поступка - вступить в Гильдию с минимальным взносом. Впрочем, и этот минимальный взнос мог бы ударить по его карману, если бы Дионисий не захватил у разбойников богатую добычу - более трех тонн необработанного горного хрусталя, похищенного ими с королевских выработок и надежно спрятанного в схроне. Об этом тайнике Дионисию поведал главарь шайки, выкупив этим самым свою жизнь, так что и насчет того, что никто из разбойников не избежал правосудия, Дионисий тоже слукавил. Молодой человек много претерпел в детстве и, несмотря на орденское воспитание, в нем нет веры в людей. Только в свои собственные силы и власть денег. Однако, я хотел бы показать тебе его на пару десятков лет позже. Каким он стал после того, как немного остепенился, но еще не оставил своей тяги к приключениям и легкому заработку. Так что, если не возражаешь... см. п. 20
  

23

   Ты спустилась с дерева и пошла в том же направлении, куда улетела каменная платформа, обходя вершину холма по склону. Идти тебе пришлось довольно долго, петляя между деревьев. Однако же, спустя какое-то время ты вышла на каменную террасу, круто обрывающуюся вниз. С этой заваленной глыбами красноватого гранита, с пробивавшимися кое-где корявыми деревцами, цепляющимися за камни, площадки тебе открылся дивный вид. Сколько охватывал глаз, под тобой простиралось зеленое море веероподобных древесных верхушек, трепещущих на гуляющем над ними ветерке. То тут, то там среди этого темно-зеленого моря виднелись прорехи, оставленные упавшими деревьями. Однако не этот заболоченный, наполненный жизнью лес приковал твое внимание. В стороне, в нескольких километрах лес резко обрывался, оставляя громадное открытое пространство, затянутое молочной дымкой, за которой лес снова продолжался и уходил дальше, меняясь, становясь гуще, разнообразнее, дотягиваясь аж до полоски далеких гор, кажущихся отсюда синей окантовкой горизонта. Над молочной же дымкой, в куполе яркого сияния, возвышались десятки, сотни белоснежных и золотых башен, казавшихся отсюда воздушными и тонкими иглами, вонзившимися в небо. Между башнями было протянуто настоящее кружево мостов, переходов. Вокруг всего этого великолепия кружили целые сады с деревьями, цветами, буйной зеленью, видимо, расположенные на летающих платформах, похожих на увиденную, только в десятки раз больше. Казалось, все это парит над землей, залитое светом и одновременно подернутое легким, полупрозрачным туманом.
   Пока ты разглядывала волшебный город, ты обратила внимание, что одна из множества точек, порхающих вокруг садов, башен, проныривающих под мосты, сильно приблизилась к твоему наблюдательному пункту. Она росла в размерах, летя в твою сторону, закладывая виражи и, вскоре, можно было рассмотреть, что это какое-то летательное судно. Причем судно в самом прямом смысле - аппарат этот был вытянут, как веретено и имел что-то вроде мачты и парусов. Лишь когда он подлетел совсем близко, и можно было разглядеть подробности, стало очевидно, что паруса его скорее похожи на четыре длинных жестких крыла, а мачта - это цельный кристалл какого-то мутно-голубого цвета. Серебристый вытянутый корпус был с десяток метров длиной и действительно сильно походил по форме на лодку.
   Воздушное судно, негромко жужжа, пролетело совсем близко от площадки, внезапно нырнуло ниже ее уровня, провалившись до самых деревьев, затем резко взмыло вверх и тебе показалось, что под днищем бьется что-то живое и большое. Да нет, не показалось, корабль накренился на левый борт и стали видны три невысокие фигуры, сноровисто затягивающие в судно крепкую тонкую сеть, а в сети... То страшилище, которое ели на завтрак Золотоголовые - оно показалось тебе просто жалким раком. В сети, содрогаясь всем огромным телом, бился здоровенный ракоскорпион, весь в иле, водорослях. В нем было метра два-два с половиной длины, но казался он еще больше. Каплевидное его туловище оканчивалось широким хвостовым плавником, как у рака, впереди его торчали устрашающие клешни, каждая из которых могла легко перекусить человека пополам. Отважные рыбаки, однако, не теряли зря времени - они быстро втянули сеть на палубу, высокий фальшборт скрыл их действия, до тебя донесся сухой громкий треск. Затем судно заложило еще один вираж и внезапно село прямо на твою площадку, всего в нескольких метрах от тебя. Днище его мягко коснулось земли, жужжание смолкло, крылья поникли а мачта-кристалл потускнела. От корабля пахло паленым. По его бортам пробегали короткие искры статики.
   На палубе воздушного судна все еще происходила какая-то возня, слышны были негромкие восклицания нецензурного характера на незнакомом, но понимаемом тобой языке. Послышался звучный удар, от которого содрогнулся борт судна, затем снова сухой треск и все стихло. Затем через борт перевесилась чья-то крепкая нога, обутая в сандалию с высокой шнуровкой, вторая и на землю с высоты пары метров спрыгнуло существо. Одетое в короткую зеленую тунику, квадратный недлинный коричневый плащ и упомянутые сандалии, существо это было невысоко ростом - чуть больше полутора метров, но очень жилистое и подвижное. Высоко посаженные заостренные уши его настороженно шевельнулись, косые рысьи глаза с вертикальными щелями зрачков недобро и внимательно осматривались вокруг, а заостренный, вздернутый нос с по-кошачьи широкими ноздрями чутко ловил подозрительные запахи. Тебя существо не заметило.
   -Никого. - Фыркнуло-мяукнуло оно и через борт прыгнуло другое существо, похожее на первое и так же одетое. В руках оно сжимало длинный, до полутора метров, шест с рукояткой на одном конце и небольшой металлической рогулькой на другом. Через плечо второго существа была перекинута матерчатая сумка на длинном ремне. Оба воздухоплавателя прошли мимо тебя к большому валуну, увенчанному кривым хвойным деревцем с особенно пышной и разросшейся кроной, пошарили под ним и, с восторженным восклицанием: "Вот оно!" достали большой сверток из кожи, обмотанный веревками.
   Вместо извлеченного, под камень был уложен вынутый из сумки, очень похожий сверток. Найденный же был перемещен в сумку, после чего рыбаки вернулись к кораблю. Возле борта один из рыбаков встал на одно колено и сложил ладони лодочкой, второй оттолкнулся от ладоней ногой и кошкой взлетел на борт.
   Прежде чем ты осознала, что делаешь, ты тоже рванулась к борту и легко перелетела через него, как и первый прыгун. Тот же, не обращая на тебя внимания, уже затягивал наверх оставшегося внизу, который тоже не заметил, что его трамплином воспользовались лишний раз.
   Оказавшись наверху, ты смогла осмотреться. На палубе, возле борта, принайтованная к нему ремнями, лежала неподвижная туша огромного ракоскорпиона. Возле нее на корточках сидел третий рыбак, вставший при появлении своих товарищей. Сама палуба была такая же серебристо-металлическая, как и борта судна, голая, с одним лишь квадратным люком по центру, сейчас распахнутым. Сквозь нее, рядом с люком прорастала слабо светящаяся кристаллическая колонна метров трех высотой.
   -Вы передали его? - Спросил оставшийся на палубе воздухоплаватель своих товарищей.
   - Да, все в порядке, нас не обманули, и оплата оказалась на месте, - ответил рыбак с сумкой. - С ними приятно иметь дело.
   - Хорошо, - буркнул ожидавший, - тогда нам стоит поторопиться вернуться в Сидон, чтобы наша затянувшаяся рыбалка не показалась подозрительной. Неплохой вышел улов, а, Салем?! - обратился он весело к другому рыбаку.
   - Да, хватит накормить детей и успокоить совесть, Маув - проворчал, отворачиваясь, Салем - тот, который выпрыгивал с корабля первым.
   -О чем ты говоришь, Салем? Кажется, совесть не мешала тебе передавать информацию за Купол? Отчего ты вдруг сейчас заговорил о ней? - обратился Маув к Салему и ноздри его затрепетали.
   -Не бери в голову, Маув. Все в порядке. - Салем дернул ушами. - Я проверю, хорошо ли привязан скводаш, чтобы он не слетел при маневрах. Салем отвернулся от Маува и сделал шаг по направлению к туше ракоскорпиона.
   Маув раздраженно прижал уши. Пока Салем проверял ремни, они с третьим рыбаком, не проронившим за это время ни слова, обменялись многозначительными взглядами. Затем все трое спустились под палубу и захлопнули за собой люк.
   Крылья корабля затрепетали, мелко завибрировали, завибрировал и весь корпус. Послышалось надсадное гудение, колонна засветилась ярким голубым светом, корабль оторвался от земли и начал набирать высоту, затем скользнул со скалы, пошел над болотом. Под днищем корабля замелькали с поразительной быстротой верхушки деревьев, открытые пятна жидкой грязи. Ты отошла подальше от туши ракоскорпиона, к противоположному борту и вгляделась в быстро приближавшийся город.
   Белоснежные, жемчужные, серебристые, цвета слоновой кости высокие тонкие иглы башен приближались, росли, молочная дымка у их оснований клубилась длинными языками, облизывала стены, свивалась в кольца. Между башен, соединяя их сверкающей на солнце, хрупкой на вид паутиной, протянулись мосты и галереи, некоторые длиной в сотни метров. По мостам прогуливались какие-то фигуры, с такого расстояния кажущиеся не больше муравьев. То тут, то там в воздухе висели огромные каменные платформы, густо поросшие деревьями, кустами, травами, на иных из них были даже озера, ручьи и водопады, над которыми искрились радуги.
   Пространство между всеми этими башнями и платформами рассекали, подныривая под мосты, перелетая их сверху, множество кораблей, похожих и непохожих на тот, на котором летела ты. Многие из них были ярко выкрашены и расписаны, размеры иных достигали сотни метров. Это были величественные дредноуты, утыканные десятками высоченных мачт, по бортам которых тянулись многие ряды конических или веретенообразных утолщений, похожих на крылья или весла. Они не спеша плыли высоко в воздухе, гораздо выше башен, мостов, садов. Корабли же помельче, как было сказано, шныряли между башен, пролетали под мостами, приземлялись и взлетали с платформ. Воздушное пространство города напоминало растревоженный улей.
   Вскоре вы подлетели настолько близко, что тебе стало заметно, что весь город целиком, вместе с мостами и башнями прикрывает огромный прозрачный, лишь слегка искажающий зрение Купол и ваш кораблик летит прямо на него. Но, прежде чем ты успела как следует осмыслить этот факт, вы пролетели сквозь стену Купола. Корабль при этом лишь слегка тряхнуло, как на кочке - и вот вы уже лавируете между другими судами. На палубах иных из них кто-то находился, но, разглядеть кто, ты не успевала. Под вами и над вами замелькали мосты и галереи - крытые и открытые. Ваш корабль сбавил ход, качнулся на левый борт и пошел в сторону одной из башен, над протянувшимся к ней мостом. Мост этот, шириной метра три и огороженный невысокими перилами, был уставлен огромными вазонами с какими-то вьющимися растениями, ветви-плети которых, усыпанные мелкими розовыми звездочками цветов свисали с моста сплошными спутанными космами. То тут, то там на мосту, опрыскивая стебли растений, рыхля землю, натирая вазоны, чистя плитку, выстилающую мост, или занимаясь другими работами, трудились какие-то невысокие существа. Крепкое сложение, землистого цвета безволосая кожа и одинаковые набедренные повязки делали их очень похожими друг на друга, трудно даже было понять, трудятся там самцы или самки.
   Люк за твоей спиной с негромким щелчком распахнулся и один из рыбаков - Маув - вылез на палубу. Он подошел к борту совсем рядом с тобой, облокотился на него и задумчиво уставился на приближающуюся башню, с такого расстояния уже не кажущуюся столь хрупкой и воздушной. Мощной колонной она уходила вниз, в туман и вверх, к сверкающему куполу. Поверхность ее была словно покрыта спиралями, кольцами и завитушками резных или лепных узоров, тут и там видны были широкие балконы, переходящие в продолжающие их длинные шесты. Близь некоторых из балконов, прилепившись к шестам, стояли различные воздушные корабли. Ваш корабль нырнул резко вниз, провалившись ниже границы тумана, и стена башни впереди превратилась в мутное полотно, а узоры на ней, наоборот, засветились мягким, опалесцирующим сиянием. Казалось, будто вы двигаетесь под водой, приближаясь к неверному свету узоров. Оказалось, что в тумане тоже есть балконы с причальными мачтами - границы балконов были подсвечены вспыхивающими и гаснущими синими и зелеными огнями, а по мачтам пробегали красные всполохи. Одной из таких мачт ваш корабль вскоре мягко коснулся, свечение его собственной мачты-колонны погасло, по корпусу снаружи с легким треском пробежали голубые искры статики. Маув, все это время стоявший возле борта и мурлыкавший себе под нос какую-то песенку, встряхнул головой, словно большой кот, его глаза в неверном свете причальных огней горели двумя зелеными фонарями.
   Перед тобой возник легкий, слегка искажающий реальность, водоворот и знакомый тебе голос мага тихо произнес:
   - На сегодняшнюю ночь хватит приключений. Позже, возможно, мы вернемся сюда и проследим за судьбой этих контрабандистов-альвов. Здесь из называют сэльви и они - верные слуги своих создателей и хозяев - Золотоволосых - Оросинае - Детей Солнца. Это древний и мифический мир - Предвечный, в котором тебе довелось побывать. Он канул в Лету бесконечное число эпох назад и памяти о нем почти не сохранилось. Города Оросинае стояли среди густых и девственных джунглей их мира, а помыслы самих Золотоволосых и их стремления были направлены ы иные миры, где они находили себе новых слуг, новые богатства, знания, развлечения. В конце концов, они ли пресытились жизнью или Жизнь пресытилась ими - но Оросинае пришлось сойти со сцены, а на смену им пришли другие...
   Теперь же ты можешь вернуться в свою постель: см. п. 24
  

24

   Ты проснулась. Все, что было во сне - там и осталось - ты лежишь в своей постели. Если ты решила, что на сегодня с тебя хватит - то просто сними "ловец снов" и положи его на стол, крепкий сон без сновидений на остаток ночи тебе гарантирован. Если же ты захочешь вечером снова попытать счастья - милости просим в см. п. 1 Ну а если ты отдышалась и готова продолжить путешествие во сне - просто закрой глаза и вернись к тому месту, где твой сон прервался. Он терпеливо ждет тебя.

25

   Ты прекрасно выспалась и проснулась свежей и полной сил. Чудесный глубокий сон без сновидений - что может быть лучше? А теперь умываться, завтракать - и новый день ждет тебя. Если же ты захочешь вечером снова попытать счастья - милости просим в см. п. 1

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"