Юный Роджер так и не смог понять, почему у самого края Бездны растут розы. В далеком детстве, когда он еще умел улыбаться, ему доставляло странное удовольствие неслышно прокрасться к Бездне и наблюдать за ней из-за роскошных розовых зарослей. Он не знал, разрешают ли ему родители смотреть на Бездну зла... даже если эта Бездна находится на их заднем дворе, возле соседского забора. Кто придумал строить дома возле Бездны или же какой подлец вырыл Бездну рядом с их домом, Роджер не знал.
Многое изменилось с тех давних пор. Изменилась и сама его жизнь: если раньше ему было просто нечего делать, то сейчас он нашел для этого оправдание и купил машину. А сюда он попал почти случайно, ибо ни его дома, ни соседского забора давно не было, - только новая скоростная трасса, ведущая из города, где он жил, в город, где он никогда не бывал. И когда в зеркале заднего вида на очередном повороте мелькнули заросли роз, в сердце Роджера проснулось жестокое и печальное чувство - ностальгия. Вот почему в тот солнечный день он сидел на краю Бездны, свесив ноги над неохватным мраком и размышляя о розах.
Итак, о розах. Когда Роджер был еще слишком юным, чтобы ничего не знать, он полагал, что розовые заросли существуют, чтобы он мог незаметно наблюдать за Бездной. Позже, когда он получил свое первое "отлично" по математике, мир сразу стал сложным и необъяснимым. Тогда он решил, что розы, наверное, были изгнаны из Бездны за то, что имеют цвет. Ну, а когда он поступил на медицинский, то вообще перестал думать о таких вещах. Но сейчас ему казалось, что розы - это чья-то печаль, чья-то любовь, убитая шипами ненависти, чьи-то воспоминания, оставленные здесь, чтобы никто не посмел осквернить их плевком в душу.
Что привлекало его раньше в этой чертовой Бездне, Роджер так и не вспомнил. Для него, повзрослевшего, хоть и ненамного, она была всего лишь черным пятном, таким черным, будто земля здесь была губкой и впитала в себя безлунную ночь. Впрочем, судьба готовила ему поразительное открытие: впервые в его жизни Бездна не была пустой.
Оговоримся, что называть средоточие Зла бездной можно было лишь из поэтических побуждений. На самом деле Бездной была яма в человеческий рост, с черным-пречерным дном, которое могло сойти за сквозную дыру в планете. И на дне этой самой ямы сидел он. Высокий, брюнет в черном. Бледноватое лицо, своеобразное, но красивое. Зеркалу было бы приятно отражать его, подумал Роджер. Впрочем, брюнет проигнорировал и его мысли, и его пристальный взгляд. В руках его было письмо - хрупкий листок бумаги, испещренный изящными буквами. По тонкому аромату, смешавшемуся с запахом сырой земли, Роджер понял, что оно от женщины.
Так они и сидели, один наверху, другой внизу, брюнет и блондин, Абсолютное зло и обычный человек, живущий в обычной многоэтажке. К слову, Роджеру частенько казалось, что его родной дом - это та же яма-Бездна, только вывернутая наизнанку и поделенная на квартиры. По крайней мере, мрачный брюнет молчал, и это выгодно отличало его от злобных демонов, какими Роджер считал своих соседей. Тишина, зависшая над ямой, прерывалась лишь слабым шорохом бумаги в бледных руках. Устав наблюдать за неподвижной фигурой, Роджер вновь взялся за размышления о своих демонических соседях. Его рука скользнула в карман, и он достал оттуда монетку, миниатюрный памятник Случайности. Подбросив ее навстречу небу, Роджер попытался ее словить, но монетка, приняв на себя удар солнечных лучей, брезгливо пролетела мимо его руки и бесшумно опустилась на дно Бездны. В ту же секунду брюнет поднял голову.
Это событие застало Роджера врасплох. Он совершенно не знал, как следует общаться с Абсолютным Злом, а то, что он обычно говорил соседям, вряд ли бы пригодилось для столь интеллигентного собеседника.
- Почему вы здесь? - спросил Роджер. Ему казалось, что это звучит очень по-философски.
- Чтобы ты спросил, - угрюмо ответил брюнет, и письмо вновь привлекло его внимание.
- Я так и знал! - сокрушенно сказал Роджер. - Значит, вся моя жизнь, все повороты судьбы вели к тому, чтобы сегодня я оказался у этой ямы, увидел вас и задал именно этот вопрос?
- Это значит, что я не намерен с тобой разговаривать, - пояснил брюнет.
- В самом деле? - почти обиженно сказал Роджер. - А чем я вам не нравлюсь? Или вы врачей боитесь?
Брюнет криво улыбнулся, но смолчал.
- Вы ведь Абсолютное Зло? - продолжил Роджер, очень надеясь на ответ.
- И что с того?
- Я... - начал Роджер и запнулся. - Я... что ли... к вам... с одной просьбой.
- Ну, давай, говори.
- А вы исполните ее?
- Если надо что-то делать и куда-то идти, то нет. Я на мелочь не размениваюсь, - сказал брюнет и мрачно ухмыльнулся сверкающей монетке.
- Тогда пусть это будет совет.
- Совет, так совет. Насчет чего?
- Насчет одних людей... нехороших людей... - сказал Роджер. - Это ведь по вашей специальности?
- Конечно. Кем же еще заниматься, когда весь мир лежит у твоих ног? - сказал брюнет и многозначительно взглянул на свои брюки, низ которых был перепачкан грязью.
- Вот видишь, - добавил он, лукаво взглянув на Роджера. - Так и приходится работать по колено в человеческой добродетели.
Роджер кивнул, набрался мужества и выпалил:
- Подскажите: как мне сладить с соседями?
Брюнет посмотрел на него с таким вдохновением, будто распознал в нем безумца.
- А я-то тут при чем? - спросил он, сложив письмо вдвое и скрыв его от посторонних глаз.
- Вы ведь командуете демонами?
- И что с того?
- Я... вот, хотел бы знать... в них... в соседей... случайно никто не вселился?
- Адрес? - сухо спросил брюнет.
- Брайтон-роуд, 39. Входная дверь скрипит.
- Спасибо, я понял.
Брюнет приподнял невесть откуда взявшийся черный люк и громко крикнул:
- Эй, там! На Брайтон-роуд ваших нет?
Из люка вырвалось горячее облако пепла и чей-то хриплый голос почтительно ответил:
- Никак нет, милорд.
- Ладно, расслабьтесь, - сказал брюнет и захлопнул люк. - Еще вопросы?
- Да, - честно признался Роджер. - Так что мне делать?
- Что делать? - язвительно переспросил брюнет. - А вы не думали, друг мой, собрать вещички и переехать?
- Переехать? - повторил Роджер. - Странно... как это раньше не пришло мне в голову?
- Ваша голова, мой друг, что чайник: мысль кипит, а толку мало. Давайте закругляться. Вы же понимаете: нельзя медлить, когда в мире не дремлет Добро.
- У меня еще вопросы, - с надеждой намекнул Роджер.
- И какой черт вас сюда принес? - раздраженно произнес брюнет. Люк распахнулся, извергнув языки пламени, и знакомый хриплый голос вежливо спросил:
- Звали, сэр?
- Я же сказал: расслабьтесь! - бросил брюнет и придавил крышку. - А вы, мой юный друг, убирайтесь отсюда и бегите за чемоданами. С моим терпением шутить не стоит. Я, знаешь ли, существо мстительное, и иногда бываю до ужаса мелочен.
- И как же вы собираетесь мне мстить?
- Вижу, машина твоя припаркована... - сказал брюнет, подняв монетку и глядя в нее, как в зеркало. - Так вот: разозлюсь - и разберу ее на запчасти, а из них склепаю себе "Фендер". Или "Гибсон".
- Разве такое возможно?
- А как же, - усмехнулся брюнет. - У меня есть опыт. Правда, я начинал с мотоциклов. А ты, я вижу, и не собираешься уходить.
- Но я же должен знать! - запротестовал Роджер. - Почему ваша Абсолютная Яма оказалась во дворе моего бывшего дома?
- А кто тебе сказал, что она там была? - парировал брюнет.
- Я сам ее видел!
- А еще кто-то видел?
- Нет, - замялся Роджер.
- Вот ты и понял, - заключил его собеседник.
- Но я ведь вижу ее! Сейчас!
- Тот же вопрос: кто-то еще ее видит?
Роджер оглянулся. Дорога была пуста, как и запас его аргументов.
- Вы, к примеру, - сказал он.
- Экая глупость! - рассмеялся брюнет. - Я, молодой человек, не могу ее видеть, потому что я внизу, а вы наверху. Я вижу небо, вы - яму. В этом и корень противоречий.
- Так, значит, это все - неправда? Неужели вся моя жизнь - лишь иллюзия?
- Называй, как знаешь, - отмахнулся брюнет. - Либо это иллюзия, которая напоминает реальность, либо это реальность, которая сошла с ума. Людям нравятся такие фразы: они просты, понятны, и их легко сочинить. Еще вопросы будут?
- Да, - поспешил Роджер, засмущавшись пуще прежнего. - Эти розы... мне всегда хотелось знать...
- Это слезы моего сердца, - ответил брюнет, и его голос вдруг стал печальным. - Они расцветают, когда я вспоминаю о своей Королеве.
Королева... В этом слове было больше тайны, чем в бескрайнем небе, умноженном на невидимые призраки звезд. Оно очаровало Роджера своей неповторимой музыкой, внезапно стихшей под страдальческим взглядом брюнета. Подумав, что нехорошо восхищаться чужим горем, Роджер отвернулся от прелестных бутонов роз и тихо спросил:
- Значит, у вас была Королева?
- У меня?
Брюнет опустил глаза, чтобы с неба не было видно его слез.
- Она мне не принадлежала. Она была слишком свободна, я - слишком горд. Иногда мне кажется, что мы не могли любить, что мы были безумно преданны друг другу, вот и все. С другой стороны, как же назвать то чувство, что погубило мою душу, если не любовь?
- А я думал, у Абсолютного зла не может быть души...
- Да неужели? - съязвил брюнет. - А хочешь, я и у тебя отберу? Посмотрим, сколько еще после этого тебя будет терпеть твоя жизнь!
- Простите, если я вас обидел, - поспешно сказал Роджер, которому вовсе не хотелось умирать, не дослушав. - Так вы говорите, что вас погубила любовь?
- А что еще могло меня погубить? Смерть, еще скажешь! Темноте не вредят чернильные пятна, но свеча может вогнать ее в страх. А она была слишком светла для моей тьмы, слишком чиста, чтобы видеть во мне больше, чем просто восхищаться моими черными крыльями...
- У вас есть крылья? - восхищенно спросил Роджер.
- А ты думал... - ответил брюнет, и его губ коснулась горькая улыбка. - Разве без них можно взлететь к вершине славы? Но, к сожалению, я больше не летаю.
- Но почему? - проговорил Роджер, сердцем чувствуя, что здесь замешана некая кошмарная несправедливость.
- Закрыли аэропорт. Если серьезно, небеса больше не влекут меня с тех пор, как мы расстались. К тому же, эти розы никогда бы не прижились там, наверху. Печаль не красит облака: я понял это, когда впервые увидел их при свете закатного солнца.
- Значит, вы расстались? - спросил Роджер. - А как вы встретились? И когда? И где?
- Ну... - задумался брюнет, все глубже погружаясь в бездну своих воспоминаний. - Конечно, будь моя воля, я бы вообще ничего не стал рассказывать такому настырному типу, как ты. Но раз уж ты сегодня и здесь... Нас познакомила полная луна. Ее платье было соткано из серебряного света; оно было красивой сказкой, которая может существовать лишь в воображении и поэтому никогда не забудется... Я был в черном. Помню наш поцелуй сквозь кладбищенскую ограду, когда мы сжимали руками холодные прутья, а позже танцевали наш танец среди памятников чужим смертям... Нас обвенчали над могильным крестом, в объятьях неба и мрака, скрепив нашу клятву Седьмой печатью и штампом на странице Судьбы.
Его слова очаровали Роджера, словно красивая сказка с печальным концом и изящным узором из роз вокруг заглавной буквы.
- Я бы так хотел увидеть ее... - прошептал он. - Всего лишь увидеть... дотронуться до ее тени...
- Куда уж тебе, - усмехнулся брюнет. - Но, если хочешь, бери ведро и перекрашивай эти цветочки в белый цвет.
- А зачем?
- Да шутка это. Ведь для того, чтобы она пришла, нужен какой-нибудь предлог?
Озадаченный и запутанный, Роджер потянулся к одной из роз. Его сердце замерло: никогда прежде он не задумывал такое дерзкое преступление, но близость Мирового Зла вдохнула в него веру в безнаказанность. Пальцы Роджера обхватили тонкий стебель, словно перо, - и он сломал его, вместе с шипами, расписавшись кровью на белом пиджаке. И вдруг все изменилось... Ночь рухнула на землю, звезды сверкнули бесцветным пламенем, мир объяла лунная полутьма. Тишина длилась меньше мгновения, словно не желая быть замеченной... а потом был этот странный шорох и Роджер взглянул на брюнета. Его собеседник поднялся на ноги, и тень за его спиной плавно распалась на две половинки, рассеченная лезвием лунного луча. Мрак прилип к его спине, он становился податливым и мягким, и вскоре мрачную фигуру брюнета украсили два огромных черных крыла. Штормовой ветер от их взмаха налетел на Роджера, разметал его светлые волосы и послушно вернулся в небытие, словно по велению железной цепи. На губах Роджера застыл обжигающе холодный иней - и вдруг они изогнулись таким смешным и знакомом способом, зовущимся улыбкой.
Она была здесь, его Королева... Призрачная рука была в его руке, увлекая Роджера на земли печали, окутанные туманной дымкой и высохшими слезами из увядших роз... Они кружили в иллюзорном танце, среди надгробий и крестов, сбивая влажные, пропитанные туманом листья и увлекая их за собой, навстречу ночи, хранительнице любви... Мелодия, очаровательное сплетение звуков, неслась им вслед, словно песня ветра, словно гимн влюбленному сердцу, словно... словно сон?..
Невыносимо резкий звук ворвался в их объятия, и тонкая игла граммофона расчертила пластинку глубокой царапиной - границей двух миров. Свет хлынул в приоткрытые глаза Роджера; чьи-то пальцы сжали его плечо, и настойчивый голос произнес чуть ли не в самое его ухо слова, смысл которых понять он пока не мог.
- Отвяжись, Брайан... - проговорил Роджер, отмахнувшись от склонившейся над ним фигуры. - Я должен досмотреть наш последний танец.
Тонкая игла граммофона вновь вернулась на круги своя, и юному Роджеру были дарованы еще три четверти часа волшебного аромата роз.