Однажды - это было довольно давно - я вышел из дома и упал в канаву. Я плыл в канаве, мне было хорошо, и лишь Алоc жёг моё сердце. И вот я приплыл к водопаду и был низвергнут с огромной высоты. От страха моим собственным органам стало тесно внутри меня - Алоc, как чужак, был беспощадно вытолкнут из тела. И он поднялся на столь же огромную высоту, как и та, с которой падал я.
Разбитое, но живое тело моё видело, чувствовало, двигалось - но всё видело, чувствовало и делало оно теперь не само по себе, но с помощью и по мановению могучего и свободного Алоса, который управлял миром с небес. И я смирился с этим.
И вот я встал, высушил одежду и по тернистой обочине пыльной дороги стал пробираться в Рим. Я был бесшумен и быстр, я не считал перекрестки и количество скрестившихся на них дорог. Я встречал многих преудивительных людей и призраков и на носу зарубил все встречи. К вечеру одного из зимних дней я прибыл к перекрёстку всех дорог, кроме одной. У часового мастера, а часовые мастера знают всё, я спросил, что за город я вижу перед собой.
Он ответил: "Поверь, я не знаю, какой город ты видишь перед собой, добрый человек, а я вижу перед собой Рим - и это так же верно, как то, что я, часовой мастер, знаю сейчас всё, кроме того, что за город ты видишь перед собой." Увы, я так и не узнаю никогда, прав ли был часовой мастер, ведь мы с Алосом видим весь мир, кроме одного места.
Итак, мне сказали, что я в Риме. Поверьте мне, я чувствовал себя так, будто действительно нахожусь в Риме, и это было чудесно. Я зашёл сначала в один большой дом, потом во второй, потом в третий, потом во все три и ещё один маленький одновременно. И я вошел одновременно во всех жён, вдов и дочерей этих четырёх домов, и родилось у меня множество детей. Я их так и назвал - первыми, вторыми, третьими и четвёртыми детьми.
В один из моих счастливых римских вечеров первые дети пришли ко мне и сказали: "Человек, наши матери прислали спросить у тебя, кто же наш отец."
Каждого из первых детей я ударил по щеке и приказал передать эти удары их матерям.
И всех мужчин Рима я просил ударить этих женщин, приговаривая при этом: "Тот, кто бьёт тебя, добрая, отец этих детей."
И всех волков Рима я просил укусить этих женщин, приговаривая при этом: "Тот, кто кусает тебя, хорошая, отец этих детей."
И, наконец, всех гусей Рима я просил ущипнуть этих женщин, приговаривая при этом: "Тот, кто щипает тебя, милая, отец этих детей."
Всё то же, с точностью до тысячелетия, произошло, когда пришли дети второго и третьего домов. А когда пришли дети четвёртого дома, то выступил вперёд один хмурый мальчик и сказал: "С четырнадцати лет я знаю, кто мой отец. Это я сам."
Я очень обрадовался этому, отпустил детей восвояси и поблагодарил людей, волков и гусей Рима за помощь.
НОЧЬ САМА ПО СЕБЕ
Я давно мечтал пережить ночь как таковую, ночь саму по себе. Я видел много ночей - ночи с комарами, ночи со звёздами, ночи со страхом, ночи с женщинами и даже ночи с высокой температурой. Но всё это не то.
В последний день Юрского периода, на дне древнего болота нашёл я чёрный ящик межзвёздного крейсера братьев по разуму и, с трудом расшифровав промокшие записи, узнал о том, что бывают абсолютно чёрные ночи. И даже факт обнаружения того, что мы не одиноки во Вселенной, не порадовал меня так, как это неожиданное подтверждение моего старинного предчувствия. И больше почти всего в жизни я возмечтал испытать ночь полного одиночества.
С тех пор я, как говорят в народе, и тонул, и бывал распорот, и пил всё, кроме сухой воды. В общем, я испытал почти всё в жизни и теперь оставалась лишь великая ночь. Где её найти? Как её можно искать, если почти всё пережито и, шаря руками вокруг себя, я нахожу всегда лишь пустоту - опыт ощущений иссяк и я свободен? Да, задача не из лёгких. Не знаю, что и писать дальше.
Напишу правду. Всё случилось очень просто. Однажды вечером я сидел в сквере и ко мне подошли два сердитых человека. Один спросил:
- Хочешь пережить ночь?
- Если вы имеете в виду ночь с вами, господа, то - нет, увольте.
- Нет, мы имеем ночь вовсю и можем продать вам, мистер, за пять долларов.
Выхода у меня не было - как говорится, жизнь или ночь. Не было, конечно, и пяти баксов, но, пытаясь соблазнить меня на покупку, молодые люди приоткрыли дипломат с товаром - и не смогли удержать рвущуюся в мои объятия любимую, желанную, могучую Настоящую Ночь.
И она началась, и была, и окончилась, и я сказал о своей радости всем и каждому. С тех пор не сплю совсем - выспался в ту ночь на всю оставшуюся жизнь.
КАРТА МИРА
А знаете ли вы, что у нашего мира - у этого доброго, лукавого седого старика - есть своя карта? Он показал мне её, когда я вместе с Шатт-эль-Арабом пытался:
а. Слить в себе Тигр и Евфрат.
б. Впасть в Персидский залив.
У меня, конечно, ничего не получилось, но в Багдаде, воруя динамит для мелиоративных работ, я встретил мир - и это, как всегда, было здорово.
Когда буйная Первая радость прошла и наступила спокойная Вторая, мир улыбнулся мне и, заговорщически подмигнув, показал Карту. От неожиданности я высоко подпрыгнул и больно ударился о бетон складских помещений - наступило просветление. И Карта мира ярко, как солнышко в зените, горела теперь перед третьим из четырёх моих глаз. Теперь я мог спокойно идти по Главной дороге, не боясь забыть или потерять её, - по той самой дороге, которая не ведёт ни к храму, ни к Риму, и потому, к счастью, никому и низачем не нужна.
Проходя мимо дома четырёх серых львов, я увидел плачущую женщину в оранжевой каске. Будучи человеком мягкосердечным, я попросил женщину не плакать и облегчить свою душу, переложив тяжёлую её часть на мои плечи. И когда, поднатужившись, мы вдвоём перетащили этот груз на меня, я понял, что и мужчина на месте несчастной заплакал бы от бессилия - если бы он был женщиной. И я сказал ей: "Женщина, сними каску, тебе больше не придётся стоять под стрелой и ждать со страхом, что на твои плечи опустится груз, предназначенный для мужчин. Это говорю тебе я, и то же сказано в Карте мира, и четыре серых льва ревут, соглашаясь со мной. Взамен прошу одного: молчи, когда я говорю и молчи после того, как я сказал."
Так и повелось, мы были счастливы вдвоём и она родила мне много хищных и здоровых детей - желаю и вам того же.
Го Ти Ма
Однажды я решил соблюдать пост какой-то из земледельческих религий: то ли христианской, то ли митраистской - не помню, все они на одно лицо. Конечно, я знал, что это грозит тяжёлыми физическими и психическими увечьями, но, как говорится, постов бояться - в рай не ходить. И вот, когда на второй день поста я почувствовал весь пафос аскезы и вышел прогуляться пешком по битым стёклам, ко мне с небес спустился некий ангел (а может быть, даже архангел) и молвил:
- Ла Ви Ба Ро, дитя моё!
- Го Ти Ма, родной, - отвечаю я ему.
Бедный ангел от моих слов съёжился, сморщился и начал мелко-мелко креститься. На него было жалко смотреть.
Тут земля-матушка задрожала, разверзлась и исторгла некоего беса (а может быть, самого Сатану). Ангела, конечно, и след простыл, а бес радостно потёр лапы и громко сказал:
- Жа Бри Тук, братан!
- Го Ти Ма, родной, - отвечаю я.
Дьяволишка весь побледнел, начал делать надо мной магические пассы, но быстро устал и, безнадёжно опустив руки, провалился в Тартар.
Оценивать эти события - не моё дело, да и кто я такой - это вообще неизвестно, однако я уже смутно чувствовал, что земледельческие религии - не моя стихия.
Но чтобы быть последовательным, я решил совершить паломничество в Святую Землю. И вот, когда разя направо и налево мечом и крестом, я пробился к Гробу Господню и узрел его, что-то шевельнулось в моём животе, и я, сам того не желая, вымолвил:
- Го Ти Ма, господи.
Крышка гроба открылась, Иисус встал и произнес:
- Слушай, иди-ка ты отсюда подобру-поздорову!
* * *
Удручённый и ошеломлённый, я брёл по тёмной-тёмной воде и падали с меня символы земледельческих религий.
ВЕЛИКИЙ ЛУЧНИК МО АР
Великий Лучник Ар из племени Мо - человек, конечно, необычный и малопонятный, даже для меня, но он так мастерски ест пельмени, что вызывает невольное уважение. Мы с ним очень хорошо дружим, так как умеем пропускать мимо ушей почти всё, что говорим друг другу. Но некоторые из его суждений, наименее необычные, моя рука желает запечатлеть на этой бумаге. Итак,
Три рассуждения Великого Лучника Мо Ара о людях Мо, записанные мною по памяти.
1. То, что у нас на уме или на сердце - как бы ни были сильны эти ощущения и мысли - есть лишь явления периферии, провинции нашего существа. Всё это - лишь маловажная болтовня и лёгкая музыка: подлинные желания и действия неосознаваемы, но они-то и отвечают за всё, что с нами случается. Итак, быть человеком Мо - значит осознавать своё истинное желание и смирять легковесные намерения провинции перед лицом Великой Столицы.
2 Подлинное желание равносильно действию, подлинное желание равносильно своему исполнению. Поэтому Мы и говорим, что человек Мо ничего не хочет, он только может, и он не хочет ничего из того, чего не может. И поэтому мы говорим, что Великая Столица одна, лишь одна.
3. Мы можем слишком много для того, чтобы пытаться делать то, чего мы не можем. Всё время Вселенной есть лишь смена наших возможностей. Homo хочет и может, а человек Мо только может.
Признаюсь вам, я и сейчас мало чего понимаю из всей этой белиберды, но, согласитесь, сказано красиво и убедительно. Особенно это:
"Мы можем слишком много для того, ..." Иногда я использую это как заклинание, если иду на охоту или в туалет.