Егле зажгла маленькую свечечку и поставила её на стол. С грустью посмотрев на танцующий её огонёк, подумала:
- Светишься ты лепесточек, да рассказать мне что-то пытаешься. Только ведь не веселы, речи твои мне кажутся, как не старайся ты и не пляши в своём танце завораживающем, а Новый Год всё-таки наступит скоро, так порадоваться надобно.
Егле невольно взглянула на украшенную веточку Ёлки, которую она поставила в вазу.
- Вот, веточка одна, и одинёшенько ей. Ведь оттого, что нарядом своим перед другими веточками похвастать не может, - Егле не весело улыбнулась и продолжила: - Так меня порадуешь хотя бы. Имя-то моё Еглуте, ежели на русском языке, так и есть Ёлочка.
Тут Егле изящно вскинула свою головку:
- Что ж это я! Сама толкую, что весёлой быть-то пристало, праздник же всё-таки, а вовсе не радостными мыслями его наполняю!
Вообще-то, Еглуте умела быть весёлой и душой компании, когда бывать в ней выпадало. Только не откликнулась она на приглашения подружек, вместе Новый Год встречать, хотя и дружили они с самого детства, да и в школу одну ходили. Но, как окончила она уже школу, так прошло уж несколько годиков. Подружки все пары имели, многие замуж вышли. Ей же, вовсе не хотелось быть вороной белой в их обществе, Новый Год празднуя. К тому же видела она, что далеко не у всех подружечек, замужество-то благополучным было. Ну, а свободные кавалеры, что бывали порой в их обществе, поглядывали на неё словно на пряник лишь какой-то и это ей вовсе не нравилось. Даже мужья подружек, случалось иногда, пытались заигрывать с ней, с опаской на жён озираясь, а это ей уж совсем было не по душе. К тому же её мать, с которой они вместе жили, лежала в больнице, правда должна была она через неделю вернуться и врачи говорили, что волноваться нечего, только Егле всё-таки сильно переживала. Так она совсем не хотела из дому уходить.
У Егле был уже накрыт стол для праздника, правда, очень скромненько. Но, всё-таки какой же это праздник без стола накрытого?! Лишь не было на столе вина, да и вообще ничего алкогольного. Было разочек, случилось ей попробовать его. Так тогда, только всего-то нескольких рюмочек ей хватило, чтобы почувствовать настолько плохо, что уж больше и смотреть-то на него не желала. С того случая, она даже на общих с подружками балах, даже близко ко рту его не подносила, причём всегда ухитрялась отказаться от него, с особенной и присущей ей милой улыбкой и весёлыми огоньками глазок, посему отказ этот, никогда не вызывал ни у кого какой-либо обиды или же неудобства. Ну, а ей было лишь потешно, во что может хмель человека превратить, хотя никого за это не упрекала.
Всё-таки Еглуте хотелось, чем-нибудь особенным порадоваться сегодня. Купила она, можно сказать на последние денежки, дорогую сигару. Они с подружками, ещё в школе бывало, покуривали. Это было приключением и волновало в своей запретности. Так вот, решила она и сегодня, запретный плод отведать.
Хорошенькие глазёнки Еглуте загорелись. Достала она эту сигару, заплатив за которую пожертвовала не купленным и насмотренным для себя новогодним подарком - новой шапочкой, которая очень шла ей. Конечно, ей как женщине, такая жертва была очень не легка, но в такой праздник ей хотелось чего-нибудь особенного, вот и купила она сигару, о которой лишь наслышана была, только не пробовала никогда её.
С предвкушением чего-то особенного, она прикурила сигару. Но только сразу закашлялась. Еглуте с удивлением взглянула на сигару и, закрыв глазки, попробовала ещё разок глубоко вдохнуть её дым. Теперь она просто захлебнулась кашлем, а во рту почувствовала что-то несказанно противное.
- Ой, какая гадость! - вырвалось у неё.
Еглуте с тоской вспомнила шапочку, которую так и не купила, и выбросила сигару, на которую истратила все свои крошечные сбережения.
Близился час расставания со старым годом и приходом нового. Еглуте уже не могла быть одна в квартире и, надевая пальтишко, обречённо и тихо прошептала:
- Видно быть-таки, всегда одной мне, а дружбу ж вести лишь с мыслями своими.
Выйдя на улицу, Еглуте медленно побрела по запорошенной снежком дорожке идущей к затянутой льдом речке, что текла вблизи её дома. Речка эта протекала через город, а на её берегу, куда шла Егле, тянулся парк до моста к старому городскому замку. Другой берег шёл возвышающейся горой и прекрасно просматривался.
На берегу собирались не многочисленные компании людей, вышедшие посмотреть на фейерверки, уже иногда вспыхивающие от замка, да и со всех сторон, хорошо видных с этого места. Еглуте продолжала идти к самому берегу реки.
* * *
Праздник уже разгорелся во всём своём веселье, до Нового же Года оставалось совсем немного времени. Только Отто, в компании веселящихся друзей и подружек, было отчего-то совсем не весело. Закрадывались в голову мысли, что никому он вообще-то не нужен. Праздник праздником, но имеются всё-таки, у каждого в жизни свои мысли сокровенные, да чаяния. Может, и помогут друзья ежели беда случиться, но жизнь же не лишь из бед да радостей сложена, полна она до краёв суетой своей обычной.
Отто был молод, и что ему действительно не хватало, так это настоящей любви. Он знал, что любовь может сжечь всего, да всю душу в неё одну вобрать. Только без любви, душа его тлела и вполне могла пеплом рассеяться.
Тихо и никем не замеченный, Отто вышел на улицу. Вдохнув свежий зимний воздух, совсем не захотелось возвращаться в душную квартиру, с царящим в ней праздничным гомоном, который лишь тяжело ложился на душу, когда ему самому, вообще-то было совсем не весело.
Он сел в свою машину и поехал к реке, посмотреть на новогодние фейерверки, освещающие небо завораживающими горящими звёздами. Отто не поехал в центр к замку, который стоял на полуострове при слиянии двух рек. Он решил, что там будет слишком много народу, а ему хотелось побыть одному.
Отто переехал через мост одной из рек, направляясь к парку возле неё, где никогда не было очень людно, хотя, что ж вело его туда, кто ж может ответить. Он едва успел ко времени, как часы должны были пробить наступление Нового Года.
В парке было темно, его освещал лишь лежащий вокруг снежок, светящийся от лунного света. Одинокие небольшие облачка на звёздном ночном небосводе, время от времени озарялись вспышками пока не многочисленных ракет. И неожиданно, всё небо засверкало. Зрелище было воистину впечатляющим. Каких только огоньков не было, да и сколь разнообразны и хитры были их узоры.
Но тут, Отто увидел нисходящую с неба радугу. Он понимал, что этого быть не может. Только радуга эта шла от неба и заканчивалась у берега самой реки.
Всё вокруг продолжало сверкать огнями фейерверков:
- Да от такого блеска, всё что угодно может привидеться, - рассудил Отто.
Только он был всё-таки уверен, что видит именно радугу. А приглядевшись, заметил, что радуга у берега реки касается женской фигурки.
* * *
Еглуте вздрогнула, когда всё небо с грохотом разукрасилось цветными букетами. Она зачарованно смотрела на эти разноцветные гирлянды. Неожиданно, ей показалось, что сплелись они радугой, а радуга эта спускается на землю, где-то совсем не далеко у неё за спиной.
- Неужели Ирида, прямо сейчас вспомнила об обязанностях своих, Землю с Богами Небесными соединять, - с улыбкой пошутила Еглуте, и обернулась.
* * *
Когда Еглуте с Отто стояли вместе в этом парке у реки, на небе неожиданно показалось улыбающееся лицо Деда Мороза. Ну, возможно, это лишь силуэты облаков напоминали о нём, а радугой были отблески, падающих праздничных ракет, только соединили они настоящей любовью два одиноких сердца. И слилась у них жизнь радугой, да всеми цветами её, как и всегда бывает на всём пути жизненном. Только, какой бы свет не окружал их, они всегда так же крепко держались за руки, как и в ту новогоднюю ночь, в парке возле реки.