Бюргерсон Свен Нильсович : другие произведения.

Бой войск Сиверса и Торстенсона

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 1.67*11  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "На самом деле всё было не так, как у Хвана" http://zhurnal.lib.ru/h/hwan_d_i/02ver.shtml Генеральное сражение окончено. "Воевода Новиков" и больше сотни ангарцев погибли, остальные взяты в плен и томятся в шведской неволе. Ангарцы разоблачены пастором Фаттабуром как выходцы из будущего, Кристина плачет - весёлая и спокойная жизнь на троне кончилась. Впереди переговоры и, скорее всего, изнурительная война с новым невиданным врагом, котороя потребут напряжения всех сил королевства
  
  Последний бой
  
  Глава 1. Перед боем
  
  Швеция. Провинция Скараборг, местность близ селения Оттербакен.
  КОНЕЦ июля 1645.
  (С) Хван Д.И. ' Хозяин Амура' гл. 4
  
  [Торстенсон немалым усилием воли подавил нахлынувшее на него, впервые за долгие годы чувство обречённости. Фельдмаршалу не хотелось, чтобы об этой слабости узнали другие люди. Например, этот молодой офицер с горящим взором и прекрасным в своей решительности лицом] (С) Хван Д.И. ' Хозяин Амура' гл. 4
  
  Леннарт Торстенсон глядел на лежащую перед ним карту, но видел перед собой лица своих офицеров и солдат. При таком преимуществе в вооружении датчан и их новых наёмников ангарцев, или агарян, как стали повсеместно звать их в армии и на флоте, остаётся одна надежда - надежда на людей, которые должны несокрушимой живой стеной встать на их пути.
  Чего стоили, например, два друга, кавалерист-кирасир Аргуфссон и пехотинец Юханссон, которые смогли отбить у этих ангарцев под Глюкштадтом чёртову дюжину их дъявольских мушкетов и добраться с ними до Стокгольма!
  Каждый раз при воспоминании о демонстрации трофейных ангарских мушкетов, ему становилось не по себе.
  Два солдата-пехотинца, подчинённые Юханссона, и мальчишка-паж кирасира с изуродованным ангарской пулей лицом (о том, что щека Карла Ингварссона была разорвана не собственно пулей, а отколотой пулей деревянной щепкой он не вникал) ухитрялись попадать в цель с тысячи шагов.
  Нескольких сотен гребцов с галер (пленных московитов, карел и датчан) построили в некое подобие терции и открыли по ним огонь из трофейных мушкетов, постепенно увеличивая расстояние.
  При этом офицер-пехотинец заявил, что прицелы агарянских мушкетов нарезаны не в простых шагах, а 'агарянских', длиннее обычных! На самом деле их прицелы позволяют стрелять не на тысячу обычных шагов, а боле чем на 1200.
  Как воевать с таким врагом, если далеко не каждый шведский мушкетёр способен попасть в цель на эти самые 200 шагов, а на большинстве шведских мушкетов вообще нет прицельных приспособлений.
  Впрочем, уже вторую неделю по его приказу и на его же деньги лихорадочно устанавливали на мушкеты мушки и целики, учили солдат ими пользоваться и пристреливали мушкеты на 250 шагов. Это было всё, что можно выжать из гладкоствольного мушкета. Тем временем все агарянские мушкеты имели нарезные стволы.
  И это не считая удивительно дальнобойных мортир, мечущих бомбы с каким-то дьявольским зельем и разящих людей разлетающимися во все стороны кусками железа. Вести о трагическом бое под Глюкштадтом быстро дошли до Стокгольма.
  Теперь к этому добавились и устрашающие корабельные бомбарды.
  Боже, спаси Швецию! О своей судьбе, в случае поражения, Леннарт Торстенсон старался не думать.
  
  ['Видит Бог, я делаю всё, что в моих силах!'] (С) Хван Д.И. ' Хозяин Амура' гл. 4
  Ещё раз громко сказал Торстенсон, наверное, в сотый раз рассматривая диспозицию своей армии на карте.
  Но как быть, если проклятые датчане не выйдут на бой, а решат засесть в лесу, в котором они разбили свой лагерь, и будут дожидаться подхода из Норвегии армии Ганнибала Сехестеда, устроив на опушке завалы и отстреливаясь из своих дальнобойных мушкетов?
  Набеги на лагерь этих ангарцев-агарян с целью захватить перед боем хотя-бы один лишний 'ствол' с каждым разом становятся всё более кровопролитными и всё менее результативными.
  Первый раз отличились, принеся в лагерь три ангарских мушкета, добровольцы из свежеиспечённого рода войск, которому даже и названия официального дать не успели. Королева Кристина уже третью неделю думает, то ли 'лесной пехотой', то ли 'егерями' то ли ещё как назвать банду из бывших браконьеров, разбойников и прочего сброда, изрядно разбавленного 'золотой молодёжью' из 'лучших семей Стокгольма', которой сейчас заправляет Магнус Делагарди старший сынок самого маршала Якоба Делагарди. Таких висельников в подчинённые не пожелаешь и врагу. Впрочем, дисциплина и порядок у казалось бы, столичного хлыща пока что железные, а методы, при помощи которых был получен результат, Торстенсона интересовали меньше всего. Хотя, скорее всего, Магнус просто оказался достойным наследником своего отца и знаменитого деда.
  Второй раз в лагерь приволок мушкет и голову агарянина какой-то местный бонд, у которого даже не хватило мозгов снять с убитого бандольеру с патронами, но который громогласно требовал для себя пожизненного права охотиться в Королевских лесах, показывая грязным пальцем на бумагу, выданную, по его словам, местным пастором. Читать бонд не умел, но якобы пастор, перед очередной проповедью раздал всем бумажки и сообщил, что за мушкет и голову агарянина в серой одежде Королева дарует грамоту на пожизненное право охоты в своих лесах. Торстенсон не стал мелочиться, и под восторженный рёв собравшейся толпы солдат, вручил бонду заранее заготовленную бумагу с королевской подписью и печатью, вписав его имя в свободную строку.
  На следующую ночь несколько сотен добровольцев схлестнулись с датскими драгунами и наёмниками богемцами и шотландцами, охранявшими агарян. Но результатом набега, стоившего жизни почти сотне шведских солдат, стал один единственный мушкет и 120 патронов. При этом кошелёк Торстенсона похудел на 234 риксталера - он счёл своим долгом отблагодарить каждого добровольца добравшегося живым до шведского лагеря после ночной мясорубки. Тем более, что им удалось хорошо потрепать наёмников-шотландцев.
  Естественно, пришлось расстаться с ещё одной грамотой.
  Но теперь рота капитана Ларса Юханссона, Торстенсон, наконец, вспомнил имя офицера- пехотинца, была вооружена 23-мя агарянскими мушкетами. Хотя на 5-ти из них, тех, что ухитрился прислать из Висмара полковник (Шланг?) и которые были выкуплены через третьи руки у датчан, прицелы были сделаны не в Ангарии, а в Стокгольмском арсенале.
  Ангарцы, оказывается, продавали датчанам демонстративно ухудшенное оружие.
  
  Вот и утро!
  В предрассветных сумерках шведское войско начало покидать лагерь. Полки демонстративно, на глазах у датчан, занимали свои места согласно диспозиции.
  Те, кто должен был занять своё место незаметно - уже вторые сутки скрывались в окрестных лесах, а также в домах и амбарах деревеньки Хова.
  Немногочисленные дозоры датчан были по большей части уничтожены, некоторых солдат схватили. Торстенсона поразила беспечность Густава Сиверса - все замеченные дозоры были высланы исключительно по инициативе командиров батальонов, а то и рот. Командующий датским войском совершенно не озаботился разведкой местности и всё, что должно было быть скрыто о его глаз, таковым и осталось.
  В лагере датчан забили литавры и загудели трубы - войско Сиверса покидало свой лагерь в лесу и спешно строилось на поле в полутора тысячах шагов от шведов.
  Глупость и беспечность? Или противник настолько уверен в своём превосходстве в оружии, что считает осторожность излишеством?
  Ответ на вопросы мог дать только бой, ставший теперь неизбежным.
  
  Глава 2 Бой
  
  [Типун тебе на язык, Серёга! - поморщился Василий и, набрав воздуха в лёгкие, выкрикнул построенной в три шеренги роте:
  - Вперёд! Пошли ребята! - после чего Новиков обернулся к медику:
  - Серёга, смотри потом не потеряй нас!
  ..............
  - Огонь! - рявкнул Новиков.
  Сибирцы Новикова вели огонь не по всему фронту построений неприятеля, а сосредоточили огонь на центральной мушкетёрской баталии, пытаясь расстроить порядки именно этого подразделения.
  Торстенсон с горечью увидел бедственное положение передней баталии мушкетёров. А ведь там были лучшие его солдаты, опытные ветераны, храбрые воины, которые не побегут прочь, словно паршивые наёмники, спасающие свою шкуру. И сейчас их стало почти наполовину меньше, а датчане продолжали собирать среди них новые жертвы. Переведя взгляд на позиции врага, фельдмаршал увидел, что огонь ведёт лишь небольшое подразделение данов, вытянувшееся в цепь - там, вдалеке, над ним то и дело появлялись облачка порохового дыма, немедленно уносимые ветром...
  Воины начинали роптать, требуя от офицеров решительных действий. Те же приказывали слабакам заткнуться, ждать приказа и держать строй, добывая своей стойкостью победу для славы своего Отечества.] (С) Д.И. Хван 'Хозяин Амура' гл.4
  
  Уже 15 минут шведское войско, теряя людей, стояло под огнём проклятых агарян, когда, наконец, заговорили пушки.
  Леннарт Торстенсон перевёл взгляд на свой правый фланг, на датчан и далее, в тыл, на покрытый изумрудной травой холм, гребень и обратный скат которого порос огромными вековыми елями.
  Вот оно!
  На холме появилась цепочка из серых фигурок, точно таких же, как и те, что сейчас своим огнём наносили тяжелейшие потери его мушкетёрам в передней баталии.
  Цепочка быстрым шагом, почти бегом, начала спускаться с холма, когда стала видна точно такая же, но немного более редкая вторая, а за ней и третья. Торстенсон знал, что есть ещё четвёртая и пятая, но они сейчас лежали, скрытые гребнем холма и густым подлеском.
  Если всё шведское войско можно было назвать шпагой Шведской короны, готовой разить её врагов, то рота капитана Ларса Юханссона, была, без сомнения, остриём клинка этой шпаги. И сейчас он, старый генерал Леннарт Торстенсон, всадит это остриё в горло ненавистным данам и их наёмникам агарянам -исчадиям ада! А затем наступит черёд его кавалерии!
  И совершенно наплевать, что Магнус сманил в свою банду полторы сотни стрелков Юханссона и находчивого кавалериста Арнульфссона, назначив его командовать двумя сотнями кирасиров- отпрысков богатых и знатных семейств. Даже артиллерия у него была своя. Несколько 3-х фунтовых орудий и даже одно 12-ти фунтовое было установлено в лесных закоулках на пути возможного бегства датчан или подхода норвежцев. Торстенсон не разделял оптимизма маршальского сынка, несомненно, подогретого советами Юханссона и Арнульфссона, но возражать не стал. В конце концов, все они были под его рукой и служили Шведской короне.
  Но это ещё было не всё! Торстенсон навёл трубу на деревенскую кирху, которую отделяло от построения датчан менее четырёхсот шагов. Там был ещё один сюрприз, который, конечно, нельзя было назвать остриём шпаги или чем-то подобным. Это, скорее всего, можно было шило, готовое вонзиться в задницу зарвавшемуся врагу. На чердаке кирхи, скрытый от чужих глаз черепицей, должен был сидеть стрелок, вооружённый трофейным агарянским мущкетом.
  Торстенсон ещё вчера утром посетил кирху, уступив не прекращавшейся публичной истерике бывшего пастора Ниена, Генриха Мартенсона Фаттабура, прибывшего из Стокгольма.
  Для всех они, в кирхе был и предприимчивый местный пастор, молились о даровании победы шведскому войску.
  На самом же деле пастор Фаттабур почти насильно заставил страдающего одышкой Торстенсона подняться на чердак, где был установлен тяжёлый дубовый стол и несколько стульев. На столе возлежал огромный мешок с каким-то зерном, поверх которого был устроен агарянский мушкет.
  На зловещее шипение Торстенсона, потребовавшего объяснений, пастор Фаттабур деревянной планкой приподнял черепицу, трогательно напомнившую при этом корабельный орудийный порт. С чердака открывался отличный вид на будущее поле боя. А затем представил уже знакомого Торстенсону по демонстрации агарянского оружия солдата - Свена Бюргерсона.
  Капрал Бюргерсон (Леннарту Торстенсону стоило многих усилий держать лицо беспристрастным, куда катится шведская армия, о Боже!) попросил у него, самого командующего, сдвинуть построение как можно ближе к лесу и деревне! Чтобы дать ему лучшую возможность вести огонь по командирам и артиллеристам датчан! Сдержанно кивнув, Торстенсон, сопровождаемый двумя пасторами, молча удалился. Но изменения в диспозицию были внесены.
  Теперь же он ясно видел в свой мощный бинокуляр, как на крыше приподнялась черепица, не иначе орудует своей планкой предприимчивый церковник, в глубине чердака сверкнула вспышка выстрела, черепица тут же встала на место.
  Уже после боя Леннарт Торстенсон узнал, почему стрельба датской артиллерии была столь неэффективна. Из офицеров-артиллеристов и канониров датских орудий, до которых смог 'дотянуться' Свен, в живых не осталось никого - все они остались лежать у своих пушек!
  Вести прицельный огонь было просто некому - оставшиеся без руководства гантлангеры в страхе разбежались, даже не удосужившись заколотить в пушки ершей.
  
  Рота Ларса Юханссона, выряженная в трофейные агарянские мундиры и просто наспех сшитые из серой ткани их подобия (Делагади-младший, которому понравилась идея обезглавить датское войско, не поскупился), лежала в подлеске на обратном скате холма уже почти 8 часов. Каждый из его солдат знал, что от них зависит судьба Швеции. И все были готовы выполнить свой долг до конца.
  В первой шеренге роты Ларса, а точнее цепи - такое построение он подсмотрел у самих агарян ещё под Глюкштадтом, наблюдая с дуба за их тренировками, у него было 44 человека.
  И всего 22 ангарских мушкета с 53-мя патронами на каждый.
  Ещё один мушкет и его лучший стрелок Свен Бюргерсон были практически насильно уведены у него полоумным пастором, прибывшим из Стокгольма. Но когда вечером того же дня, вернувшийся в расположение роты за пожитками Свен рассказал, для чего пастору понадобился хороший стрелок, Ларс понял, что пастор Фаттабур был в совершенно здравом уме, просто у него была своеобразная манера общаться. Фактически, кирха выполняла роль глюкштадского дуба, но в отличие от дерева позволяла вести огонь из винтовки в комфортных и почти безопасных условиях.
  -Эх, посадить бы на чердак не одного Свена, а десяток! Вот был бы сюрприз для датчан!
  В очередной раз помечтал Ларс.
  Лучшие стрелки сжимали в руках трофейные мушкеты, в бандолерах у них было по 13, чёртовой дюжине, патронов. Ещё по четыре десятка патронов было в сумках у лежащих с ними рядом. Во время боя 'помощники' должны были вкладывать патроны в стволы мушкетов - это простое новшество почти в полтора раза повышало скорострельность. Многократные тренировки со стреляными гильзами, в которые были забиты деревянные чопики, выступающая часть которых повторяла форму пуль, показали, что за минуту удавалось перезарядить мушкет до 12 раз.
  Впрочем, и 10 выстрелов в минуту Ларс считал более чем достаточными. Агаряне в минуту делали только 6 выстрелов.
  Все, кто был в первой цепи были вооружены также и двумя пистолетами. За исключением его самого и сержанта Рагнара Петерссона вооружённых двумя револьверами каждый.
  Свой 'Песец' Свен перед боем отдал Рагнару.
  Кроме того, у каждого 'помощника' был довольно увесистый мешок, набитый песком, с пришитой к нему тряпичной лямкой для переноски и большая фляга с водой.
  
  Вторая цепь, составленная из стариков-ветеранов была вооружена традиционно . Разве что у всех тридцати 'стариков' на мушкеты были установлены колесцовые замки. Кроме того, они были буквально обвешаны пистолетами - по 6 у каждого.
  Впрочем, заряженными пулями была только пара пистолетов. В остальных были только пыжи и двойной заряд пороха, как и в мушкетах.
  
  Третья, четвёртая и пятая цепи имели обычные фитильные мушкеты и по паре пистолетов.
  Пули и порох у всех были в бумажных патронах.
  
  Ночь прошла спокойно.
  Утром Ларс и Рагнар выползли на гребень холма и наблюдали за посторением к бою двух армий. Ларс смотрел в трофейный агарянский бинокль, имевший замечательное приспособление-сетку на стёклах - с его помощью можно было определять расстояние. Только надо было не забывать, что расстояние определялось в шагах, несколько больших, чем шаг обычный. В таких же 'широких шагах' были нарезаны и прицелы агарянских мушкетов. Возможно, такой бинокль пригодился бы ина чердачке кирхи. Но бинокль был один, а Свен беззаботно махнул рукой, сообщив что лучше померяет заранее расстояние шагами.
  Рольф, под смех солдат, заметил, что с одной стороны при замере расстояния надо шагать по шире, а с другой - не порвать штаны. Тогда все ещё были живы и веселы.
  Ларс прекрасно видел, как цепочка из сотни агарян выстроилась впереди датского войска и открыла огонь по шведам. С примерно тысячи своих широких агарянских шагов.
  Не смотря на то, что прицелы это позволяли, в цель при такой стрельбе попадало гораздо меньше пуль, чем могло бы, если бы агаряне стреляли с более близкой дистанции. Впрочем, патронов у агарян было в достатке и они могли позволить себе подобное расточительство.
  Когда загрохотали пушки, как шведские, так и датские и даже агарянские 'мортиры на ножках', Ларс ещё с минуту с удовольствием понаблюдал, как ядра, порой рикошетя и весело подпрыгивая, сносят целые ряды у датчан.
  - Арно, если ещё жив, навалил полные штаны! Хохотнул рядом Рагнар.
  - Тебя бы самого туда сейчас, ответил Ларс.
  Впрочем, пора!
  - Встать! Вперёд!
  Первая цепь поднялась и почти побежала под горку.
  - Держать строй!!! Взревел Ларс, когда увидел, что какая-то из пар начала отставать.
  После того, как первая цепь прошла 80 шагов, поднялась вторая цепь, а вскоре и третья.
  Четвёртая и пятая занимали освободившиеся места у вершины холма.
  
  Когда до столпившихся на небольшом холмике в тылу построения датчан фигурок оставалось ровно 400 'агарянских шагов' и ни шагом дальше (цепь достигла ещё позавчера воткнутой в землю вешки, а расстояния до холмика, на котором были датчане он с Рагнаром промерил трижды ещё позавчера) Ларс крикнул
  -Стой! К бою!
  'Помощники' уложили на землю мешки с песком, и, взяв в руки сумочки с патронами, растянулись на земле.
  'Стрелки' уложили мушкеты на мешки и начали сами устраиваться по удобнее.
  - Готовсь! Заорал Ларс и поднял в верх шпагу.
  Вторая цепь, стоящая в 80 нормальных шагах позади, вскинула мушкеты.
  - Цельсь!
  - Пли!
  Шпага опустилась вниз.
  И так пятнадцать раз подряд. Каждый третий залп он поднимал шпагу - за спиной грохотали выстрелы. Мушкеты и пистолеты стариков выпускали длинные струи пламени и огромные, почти-что пушечные клубы порохового дыма.
  
  Град пуль совершенно неожиданно обрушился на увлечённо взиравшего на артиллерийскую перестрелку датского генерала Сиверса и окружавшую его толпу офицеров и прочих штабных деятелей, от знаменосцев и трубачей с барабанщиками, до личного повара, как раз собиравшегося подать завтрак.
  Густав Сиверс неоднократно заявлял, что ничто так не повышает аппетит, как вид поля боя и грохот выстрелов. Издалека, естественно.
  Обрызганный с ног до головы мозгами своего повара, он повернулся влево и назад и поднёс трубу к глазам: пули летели с середины ближайшего невысокого холма сверху поросшего вековыми деревьями, левее и сзади построения датчан.
  - Проклятье!!!
  В мощную трубу было отчётливо видно, что стреляли союзники-ангарцы! Спутать их серую форму на фоне зеленеющей травы с чем-то другим было просто невозможно!
  Впрочем, союзников можно было узнать и невооружённым глазом - по тому, как часто они стреляли, не тратя времени на использование шомпола при заряжании.
  На склоне холма стояло две 'цепи', как говорил 'Новик' и ещё одна лежала.
  Серые фигурки окутывались пороховым дымом, часто сверкали яркие вспышки выстрелов!
  Подумать ещё о чём-то Густав Сиверс не успел.
  Страшный удар в колено левой ноги свалил его на землю. Вокруг ползали и стонали раненые, валялись убитые. Хотя, конечно, были и живые. Кто-то подхватил начавшее было падать знамя, кто-то перетянул ремнём ногу самому Сиверсу, из которой хлестала кровь. При виде разможжённой пулей коленной чашечки он потерял сознание.
  Успев прошептать:
  - Проклятые изменники! Продались шведам и ударили в спину!
  Пятнадцать залпов - 330 пуль. Полторы минуты времени.
  Из них в цели попало чуть больше четверти, и этого оказалось достаточно, чтобы датская армия была обезглавлена, а оставшиеся в живых командиры впали в оцепенение.
  Не все, конечно, но счёт времени шёл уже на минуты. Многие же, прежде всего свита -многочисленные слуги, лекари и повара вскакивали в сёдла и скакали прочь от холма с почти сотней трупов и вопящих раненых. Старый верный слуга забросил бесчувственное тело Густава Сиверса на лошадь и погнал её к лагерю, где, по его мнению, было безопаснее всего.
  
  Две сотни закованных в воронёное железо кирасир Рольфа Арнульфссона тяжело дышали от нетерпения. Не время, пока не время. Закованные в железо, как и люди, кони пряли ушами и рыли копытами землю на опушке леса.
  Они видели, как невдалеке появились, она за другой, цепочки серых фигурок. После недолгой стрельбы цепочки неторопливо двинулись вперёд.
  Рольф обернулся - на поляне в сотне шагов за его спиной вспыхнул щедро политый маслом и обсыпанный порохом огромный костёр, в небо поднялся столб чёрного дыма.
  Карл постарался на славу!
  Сигнал Торстенсону о том, что командования у датчан больше нет, подан.
  Сейчас на поле пойдёт в атаку кавалерия шведов.
  А на лагерь датчан с одной стороны, громко крича и стреляя из мушкетов и пары пушек, если их удастся подтянуть, нападёт батальон мушкетёров. С другой же стороны, молча, ударят две сотни головорезов Магнуса Делагарди. Каждый из которых был вооружён арбалетом, парой пистолетов, шпагой и ножом.
  
  
   Закончив стрельбу, Ларс перевёл бинокль на вторую цель. Датская пехота.
  .Где-то там сейчас стоит, если ещё жив, Арно Вилькинсон.
  Далековато, 900 агарянских шагов.
  Встать! Вперёд!
  Наступал самый опасный момент боя для роты Ларса Юханссона - его цепи шли в полный рост на глазах у всего датского войска. Если бы они смотрели не вперёд - на артиллерийскую перестрелку и начало атаки шведской кавалерии.
  800 агарянских шагов до левого фланга датчан и больше тысячи до агарян, всё ещё увлечённо стреляющих по шведскому войску, уже не залпами, а в разнобой.
  Если бы у Ларса было хотя бы по сотне патронов на мушкет - он не сдвинулся бы дальше ни на шаг.
  700 и тысяча. Ларс оглянулся - старики на ходу заряжали пистолеты.
  Короче шаг!
  600 и 900 Опушка леса опасно удалялась.
  500 и 800 Хромающий на своей позади него в 80 шагах Нильс Бюргерсон, папаша Свена, помахал рукой - ружья и мушкеты стариков заряжены.
  400 и 700 Стой! К бою!
  Первая шеренга легла на землю вместе с первыми каплями дождя.
  -Прицел 4! Крикнул Ларс. Хотя в этом и не было особой нужды - установка прицела после стрельбы по командованию датчан не менялась.
  Затем, лишний раз убедившись, что прицелы у всех стрелков в цепи установлены правильно, поднял шпагу и заорал во всю мощь своих лёгких
  - Залпом, Огонь!
  За спиной грохнул холостой залп 'стариков'.
  Кони двух сотен кирасир Рольфа Арнульфссона практически выпрыгнули из леса. Им предстояло как можно быстрее преодолеть расстояние между лесом и цепями роты Юханссона. Если хотя бы несколько десятков датских кавалеристов, ведущих бой с атаковавшими их с фронте и левого фланга шведскими кирасирами и рейтарами развернутся, Ларс вынужден будет прекратить огонь по датской пехоте и забыть о возможности достать своим огнём проклятых агарян. Наверняка, огнём трофейных мушкетов и пистолетов, которыми были вооружены все его люди, атаку датских кавалеристов удастся отбить, но драгоценные патроны будут потрачены практически впустую.
   Когда первые пули с гулкими шлепками стали врезаться в датских солдат - все уже смотрели не на шведов, а на пологий холм слева.
  Шеренги в серых мундирах окутались дымом выстрелов.
  Кто-то истерично визжал:
  - Измена!!! Ангарцы предали нас!!!! Смотрите, они стреляют по нам с холма!!!!
  Из последних шеренг датчан по одной начали выскакивать и, бросая оружие, бежать прочь фигурки самых малодушных, когда им на перерез выскочили две сотни закованных в чёрное железо людей и коней. Шведские кирасиры!
  - Окружили!!!! Отрезали!!!! Спасайтесь, все на правый фланг!!!! Вопил всё тот же истеричный голос.
  - Да заткнёшься ты наконец, проклятый ублю.....
  Арно Вилькинсон, выряженный в одежду датского солдата, нанёс короткий, но сильный удар стилетом в низ живота повернувшегося к нему датчанину. Прижался к нему, и громко крича:
  - О, чёрт!!!! О, боже!!! Меня ранили!!!! Увлек за собой на землю, небезуспешно пытаясь оказаться снизу.
  Пули градом сыпались на плотный строй датчан, который впрочем, уже превратился в обезумевшую от ужаса толпу.
  
  [ - Готовсь! - зычно крикнул Новиков, прикладывая к глазам окуляры бинокля. - Прицелы выставить на шесть сотен метров. Огонь по готовности!] (С) Хван Д.И.
  
  И тут его как будто кто-то заставил осмотреться. Взгляд вправо, взгляд в лево...
  С ближайшего холма одна за другой спускались пять цепей в знакомой серой ангарской форме.
  - Не может быть! Саляев или Смирнов никак не могли появится здесть!
   Новиков приложил бинокль к глазам. Секунды идут. Навёл резкость. Первая цепь - видны даже мелкие детали обмундирования заросшего рыжей щетиной офицера, погоны, на груди болтается бинокль, револьвер в кабуре...
  - Стоп, а почему в руках у него шпага? Вполне может быть трофейной, здесь иногда попадаются отличные клинки. И морда незнакомая...
  Новиков перевёл взгляд на ближайшего к офицеру солдата - ничего примечательного. Безусый щенок, типичный 'новоангарец', в руках 'ангарка' без штыка. Всё правильно, винтовки пристреляны без штыков, которые положено примыкать только перед рукопашной.
  Секунды идут.
  Вторая шеренга.
  - Твою мать!
  Закинув винтовку на плечо быстро хромал кряжистый рыжебородый старик с деревяшкой вместо левой ноги! За поясом стандартной ангарской кожаной РПС торчали древние пистолеты!
  Загрохотали частые хлопки 'ангарок' открывших огонь по готовности солдат.
  Секунды идут.
  - Шведы на левом фланге!!!
  Когда Василий Новиков, бросив оставшийся болтаться на шее бинокль, прильнул к прицелу своей СВД, первой, залёгшей шеренги шведов, уже не было видно. Вторая в семистах метрах от него спокойно стояла, держа мушкеты на изготовку.
  Пока ПСО-1 был выставлен подрагивающими после 'Ангарки' руками на дистанцию стрельбы в 700 метров, шведы начали стрелять, а ещё через минуту хлынул дождь.
  Первые три патрона 7,62х54R были потрачены впустую. Условия стрельбы (ливень , положение 'стоя с рук' и утомление после отстрела почти сотни патронов из 14,5-мм 'Ангарки') не позволили поразить цели первым выстрелом.
  - Лука, ко мне! Чего ты телишься! Орал сквозь грохот выстрелов своих солдат Новиков своему заместителю-стажёру.
  Молодой ангарец понял, что от него хотел командир и подставил плечо, на которое тут же была водружена СВД.
  Следующие пули начали находить свои жертвы в цепи шведов и среди показавшихся справа от цепи всадников в чёрных доспехах. Но было уже поздно - обезумевшая толпа, в которую превратилась пехота на левом фланге датчан, заполнила собой построение ангарской роты, а главное - целей было слишком много. Даже израсходовав все 50 наличных патронов - уничтожить шведов или хотя бы половину было просто невозможно.
  Тем временем, бегущие с выпученными глазами и перекошенными в крике ртами датчане прикрыли собой шведов и толкали пытавшихся открыть огонь по возникшему в тылу и на левом фланге противнику.
  Но хуже всего было другое - рота Новикова оказалась отрезанной бегущими от обоза и расположившихся не далеко от него артиллеристов Афонина.
  Шотландцы Патрика Гордона не могли противостоять бегущей толпе. Хорошо хоть сами не поддались панике и не побежали.
  
  Леннарт Торстенсон, забыв о болезни и не обращая внимания на дождь, встал на ноги в носилках.
  На его глазах рушилось посторенние датчан напротив правого фланга его армии.
  Шесть сотен датских драгун были изрублены до последнего человека.
  Не выдержавшие удара с фланга немецкие рейтары бросились прочь с поля боя по дороге, ведущей к озеру Скагерн. Прямо в пасть к пушкарям и шести сотням мушкетёров, 'одолженных' Магнусу Делагади и скрытно расположившихся на опушке леса у дороги.
  Шведская кавалерия их не преследовала. Растерявшие порядок после быстрой и необычайно жестокой рубки с рейтарами и драгунами всадники спешили уйти с пути пяти сотен кирасир, готовившимся нанести удар во фланг 'баталии' датчан.
  Но вместо того, чтобы отгородиться от всадников пиками и ждать, когда окончится летний ливень и можно будет воспользоваться мушкетами - датчане побежали.
  Всё-таки свежеиспечённый капитан Ларс Юханссон со своими стрелками сумел добраться до датской пехоты, которая не продержалась под огнём трофейных агарянских мушкетов и пяти минут! А кирасиры Рольфа Арнульссона ухитрились направить бегущую толпу на проклятых агарян!
  Убийственный огонь по шведской баталии прекратился. Нельзя терять ни секунды, впрочем, вышколенным шведским офицерам достаточно было одного взгляда своего командующего - под рёв труб пехота шведов пришла в движение.
  То, что на левом фланге каким-то чудом датским рейтарам и драгунам удалось потеснить шведскую кавалерию, уже не значило в судьбе сражения ровно ничего.
   Торстенсон почти равнодушно посмотрел, как датчане прорвались к нескольким шведским орудиям, два или три из которых всё-таки успели сделать выстрелы картечью почти в упор.
  Ливень закончился.
  А ещё через несколько минут на заметно поредевших датских рейтар и жалкие остатки драгун навалился резерв в полторы тысячи всадников, спрятанных до поры за домами Ховы. Возможно, кто-то из датчан и спасётся. Если сможет проскочить по узкому полю между двумя лесными опушками, на которых ждали своих будущих жертв три 3-х фунтовых орудия и несколько сотен головорезов. О том, что покинутый лагерь датчан уже занят подручными Магнуса, он не сомневался.
  
  Ларс стоял рядом с лежащей первой цепью, когда послышался свист пролетевшей мимо пули. Кто-то во второй шеренге закричал. Звук сильно отличался от звука пуль, выпущенных из мушкетов 'ангарка'.
  - Проклятье, похоже, у агарян появилось ещё какое-то новое оружие!
  Но Ларс не стал отрываться от бинокля - надо было подыскать цель для оставшихся 10-ти патронов из сумок 'помощников' стрелков. Сами стрелки тем временем протирали стволы своих мушкетов, кто рукавом, кто завалявшейся в кармане тряпкой, парящие после дождя и обильного полива водой из фляг 'помощников'.
  И достойную цель Ларс обнаружил.
  Агарянские 'пушки на ножках' ещё перед ливнем перестали выплёвывать вспышки пламени и клубы дыма, а недавно суетившиеся у них маленькие серые фигурки теперь сгрудились у телег, стоящих неподалёку.
  Афонин, закончив стрельбу из миномётов, принял решение вооружить своих артиллеристов винтовками и поддержать огнём оказавшегося в затруднительном положении Новиков, солдаты которого сейчас стояли среди бегущей толпы датчан и не могли прицельно стрелять. Тем временем, к нему всё ближе приближались с левого фланга шведские кирасиры, гнавшие датчан, словно стадо. Да и шведская пехота пришла в движение.
  Сгрудившиеся у телег артиллеристы уже почти закончили разбирать винтовки и одевали на себя РПС с набитыми патронами подсумками, когда на них посыпались пули.
  Какое-то время потребовалось Ларсу, чтобы определить расстояние до агарян при помощи сеточки на их чудном бинокле, но ещё больше потребовалось времени, чтобы обежать цепь - надо было проверить прицелы и показать солдатам, куда от них требуется стрелять.
  Многие при этом лёжа не видели цели и занимали положение для стрельбы с колена, а то и стоя.
  О том, что незапланированная пробежка вдоль цепи, возможно, спасла ему жизнь, Ларс так никогда и не узнал. Услышать отборный мат Новикова, уже взявшего его в прицел, с расстояния в 700 метров было невозможно. Так же как было невозможно Новикову поразить из СВД вдруг начавшего перемещаться шведского офицера.
  А когда Ларс остановился, и всё-таки получил в грудь пулю из СВД, было уже поздно.
  Из 220 выпущенных шведами пуль в артиллеристов Афонина попало меньше 1/10. Но этого хватило, чтобы оставшиеся невредимыми артиллеристы на какое-то время полностью утратили боеспособность - таких потерь, на их памяти, армия Ангарии ещё не несла. Простояв всего лишь минуту под огнём, многие даже не успели понять, что произошло, половина из 40 артиллеристов-миномётчиков вышла из строя: пятеро было убито на месте, ещё четырнадцать - ранено. Оставшиеся невредимыми, побросав винтовки, перевязывали раненых и с недоумением рассматривали убитых.
  Тем временем СВД Новикова опустошала ряды роты Ларса Юханссона. И если из первой цепи на земле оказался он один, то вторая цепь была ополовинена, досталось и третьей.
  Ларс с тяжёлым стоном ощупал грудь, вернее слегка деформированную после попадания переднюю панель 'Коры-кулона', честно спасшую своего нового хозяина. 7,62-мм пуля, выпущенная из СВД, попала в бронежилет под некоторым углом и не смогла отдать цели всю свою энергию и пробить стальную пластину 3-го класса защиты. Но сама пластина нанесла сильнейший удар по телу Ларса, конечно, подкладка бронежилета смягчила удар, но всё равно его силы хватило, чтобы сбить его с ног и сломать пару рёбер.
  Рядом никого не было. Не было и шпаги - Рагнар Петерссон, передав мушкет и оставшиеся патроны своему помощнику, бежал со шпагой своего командира и ярко-жёлтым платком в другой. На глазах у Ларса несколько всадников рванулись было к цепи, но увидев платок в руке у Рагнара, а вскоре платки замелькали и у остальных, остановились, а затем направили лошадей рядом - прикрывая собой бегущих стрелков от многочисленных желающих поупражняться в рубке ненавистных серых фигурок.
  - Какой сообразительный! Подумал Ларс и тоже полез за платком.
  Все шведы знали, что люди с жёлтыми платками в руке, на шее или голове- свои. Не зависимо от того, во что они одеты и как вооружены. Впрочем, это было распространённой практикой. Так же был назначен и девиз.
  Повязав на шею платок и взяв в руку один из своих револьверов, Ларс с трудом и проклятьями поднялся и подошёл ко второй шеренге своей роты. Вернее к тому, что от неё осталось. Все, кто остался цел, уже давно были впереди.
  Среди лежащих на земле ползал рыжебородый старик, почему-то на четвереньках.
  Когда Ларс приблизился, ему стала ясна причина столь странного поведения Хромого Нильса - агарянская пуля каким-то чудом попала ему в деревяшку и расколола её. Оставшийся в очередной раз без ноги старик теперь мог или прыгать на одной ноге, или ползать на коленях. Впрочем, это не мешало ему позаботиться о раненых, хотя вершиной заботы для них, скорее всего, станут 'удары милосердия'.
  Покачиваясь и тяжело дыша, Ларса не покидало ощущение, что при каждом вздохе рёбра цепляются друг о друга, лже-агарянин побрёл к тому месту, где стояло построение датчан.
  Где-то там должен быть Арно Вилькинсон.
  
  
  Когда Новиков присоединял к СВД предпоследний магазин, Лука вскрикнул и свалился на землю - на спине у него начало расплываться кровавое пятно.
  - Сзади!
  Новиков резко обернулся.
  Пока он вместе со своим заместителем увлечённо отстреливал оказавшихся в тылу шведов, солдаты-ангарцы оказались без командования.
  Командир первого взвода растерялся, и теперь и ангарцы и наёмники-шотландцы выполняли команды Патрика Гордона. Воспользовавшись тем, что поток бегущих датчан ослабел, Городон собрал своих шотландцев и ангарских стрелков в некое подобие каре - он спешил отгородиться пиками от приближающихся шведских кирасиров.
  И это у него получилось. В первых двух шеренгах каре оказались шотландцы, в третьей - ангарцы, которые пока не стреляли.
  И если бы не новая напасть - на каре стали падать пули, одной из первых жертв которых стал Лука, можно было бы начать движение вначале к батарее Афонина, а затем и к опушке леса и лагерю. В том, что сражение проиграно, было ясно - надо спасать людей.
  Стреляли откуда-то с крыши самого высокого во всей округе сооружения деревенской кирхи. Новиков прикинул расстояние и приготовился стрелять по непонятно откуда появившемуся у шведов снайперу. Так и не дождавшись очередного выстрела шведского снайпера, Новиков выстрелил по крыше сам.
  Уже спускавшихся с чердака Свена и двух пасторов обдало осколками битой черепицы - Свену было просто нечем больше стрелять, патронов к 'Ангарке' маленького агарянина у него не осталось. Почти. Только то, что пастор Фаттабур не знал о пяти патронах, заранее выложенных из бандольеры в карман, уберегло всех троих от заведомо проигрышной перестрелки с Новиковым. Совершенно же пустая бандольера оказалась неотразимым аргументом в разговоре с пастором, начавшим возмущаться из-за прекращения так толком и не начавшегося огня по исчадиям ада. Стрельба по датчанам воинственных пасторов мало интересовала. Но новое предложение Свена - добежать до ближайшей датской пушки вызвало у них прилив энтузиазма. Однако, с этой идеей Свен запоздал - когда они спустились с чердака, по датскому построению вели огонь не менее пяти датских же пушек. Шведские драгуны из резерва, скрывавшегося в деревне, при виде бесхозных орудий побросали коней, развернули их и теперь засыпАли картечью приготовившихся к отражению кавалерийской атаки датчан. Повторилась ситуация 13-ти летней давности, времён битвы при Лютцене, когда шведы вели огонь из трофейных орудий по имперскому войску Валленштейна.
  Робкие попытки датчан перейти в наступление и вернуть пушки были отбиты многочисленной шведской кавалерией. Обстрел возобновился, датчане вскоре дрогнули и побежали.
  Откуда им было знать, что притаившиеся на опушке леса три батальонных орудия и шесть сотен мушкетёров, мимо которой спокойно пробежали многочисленные уцелевшие с левого фланга, больше не собирались бездельничать.
  Магнус Делагарди ещё утром во всеуслышание пообещал колесовать любого, кто выстрелит в бегущих датчан без его команды. Он стоял со шпагой в руке неподалёку от одного из орудий и с удовлетворением наблюдал, как осуществлялся его коварный замысел. Об 'измене' ангарцев теперь будут рассказывать сотни сбежавших с поля боя датчан, своими собственными глазами видевших, как в них стреляли 'продавшиеся шведам агаряне'.
  Но когда побежал правый фланг датской армии - мало кому удалось выбраться с поля боя живым.
  Отлично обученные расчёты 3-х фунтовых пушек не жалели картечи, а мушкетёры - пуль.
  Даже 'Королевские браконьеры' оставили разорённый лагерь (что позволило выскользнуть из леса и исчезнуть слуге Густава Сиверса со своим господином, по прежнему без сознания лежавшим поперёк седла) и в бегущих датчан полетели арбалетные болты. Не широкое поле между двумя лесами вскоре было усыпано мертвецами и умирающими.
  Возможно, если бы подручные Делагарди проявили меньше усердия, то битва так бы и закончилась всеобщим бегством датского войска.
  Однако, видя ужасную смерть бегущих, вокруг каре Патрика Гордона очень быстро собралось несколько сот уцелевших наёмников. В основном немцев.
  Но ещё до этого, при виде строя пикинёров Патрика Гордона, Рольф быстро сориентировался и направил своих людей на гораздо более лёгкую и ценную добычу - агарянских пушкарей и обоз. Полторы сотни его всадников разрядили по каре свои пистолеты и револьверы, стараясь попасть не в шотландцев, а в гораздо более опасных агарян, впрочем без особого эффекта - большинство пуль досталось подчинённым Гордона, хотя и с десяток ангарских солдат оказались на земле, развернулись и практически без потерь растерзали два десятка ангарских артиллеристов и обозников. При этом многие соскакивали с коней, подбирая агарянские мушкеты и срывая с агарян полные бандольеры патронов.
  Тех, кому не досталось вожделённых трофеев (по необъяснимой причине среди 'золотой молодёжи' стало считаться особым шиком заиметь грамоту о даровании права на охоту в королевских лесах, как будто им своих было мало) Рольф предусмотрительно отправил в сторону леса. Ему совершенно не хотелось подставлять под огонь своих людей без необходимости.
  
  В бою наступила пауза.
  Окружённые со всех сторон шведами - подтянулась и шведская пехота, причём не были забыты и батальонные орудия, которые катили на руках, немецкие и шотладские наёмники, а также сравнительно немногочисленные по сравнению с ними ангарцы, примкнувшие штыки, молча ждали развития событий.
  Но и шведы замерли в нерешительности. Время работало на них - с каждой минутой на врагов смотрело всё больше мушкетных и пушечных стволов. Шведские пикинёры тоже горели желанием рассчитаться за недавнее безответное стояние под агарянскими пулями. Многочисленные кавалеристы, не оставляли ни малейшей надежды на бегство. Даже поредевшая рота Ларса Юханссона, которой теперь самозабвенно командовал Рагнар, ждала развязки.
  Ставшие вдруг пехотинцами кирасиры делились патронами - Рагнар отправил к ним нескольких 'помощников стрелков'. О том, что выряженные в ангарские серые мундиры солдаты, напавшие с тыла - шведы, теперь ни у кого не было ни малейшего сомнения - все они нацепили на головы или шеи ярко-жёлтые платки. И это был самый опасный противник.
  Вдруг среди шведских кирасир, которые были все на одно лицо в своих чёрных доспехах, заиграла труба. К каре наёмников неспешным шагом подъехал на своём слоноподобном битюге один из кирасиров , с покрытой зелёными листями ветвью, срубленной с какого-то куста. Это был, конечно же, Рольф Арнульфссон.
  Патрик Гордон, при виде зелёных листьев в руках чёрного всадника облегчённо вздохнул и утёр рукавом лицо.
  - Как это понимать? Спросил Новиков, стоявший рядом с ним с СВД в руках.
  - Кажется, ещё поживём! Шведы собрались с нами говорить. Всадник в зелёной ветвью в руках - парламентёр.
  - Солдаты! Заорал Рольф во всю глотку по немецки.
  - Бой проигран! Предлагаю немецким и шотландским наёмникам прекратить сопротивление и перейти на службу Шведской короне!!
  - Что ему надо? Он хочет чтобы мы сдались? Новиков тряс за рукав уже заметно расслабивщегося Гордона.
  - Нет, он не предлагает никому сдаваться! Он предлагает нам сменить хозяев! Согласись, Новик, в нашем положении от такого предложения нельзя отказываться!
  - Московиты! Вдруг заорал всадник на ломаном русском языке, предложение касается и вас тоже! Переходите на службу королеве Кристине! Её щедрость и любовь к хорошим солдатам не знает границ!
  - Что говорит этот швед? Забеспокоился Гордон.
  - То же самое, но по-русски. Слабым голосом ответил Новиков. Он уже принял решение, последнее в своей жизни.
  
  Глава 3. После боя.
  Ещё через несколько минут всё было кончено.
  Довольные своим вторым рождением, всё таки им удалось обмануть неминуемую смерть, немцы и шотландцы в относительном порядке отошли в сторону от не пожелавших служить королеве Кристине ангарцев.
  Агония роты Новикова была недолгой. И была бы ещё короче, если бы не желание шведских пехотинцев завладеть винтовками - после нескольких выстрелов картечью почти в упор ангарцев просто раздавили. Причём ещё какое-то время шла драка за трофеи.
  До вечера дожили 42 ангарца, в основном артиллеристы - кирасиры Рольфа старались не рубить их, а наносили удары плашмя. Попал в плен и раненый Афонин.
  Из роты Новикова выжили меньше десяти человек, невредимых среди них не было.
  Тем временем, для Торстенсона и его офицеров наступил ещё один неприятный момент.
  Хотя армия Ганнибала Сехестеда была ещё в трёх днях пути от места сражения, а если бы была и ближе - с таким количеством артиллерии и агарянских мушкетов от неё оставили бы мокрое место, не смотря на понесённые потери, надо было отступать.
  В результате, наспех похоронив своих убитых, и то не всех (так было задумано) и даже толком не обобрав трупы датчан, заколотив ерши в пушки, лафеты которых были повреждены и которые нельзя было в течение суток подготовить к транспортировке, оставив не способных передвигаться раненых на попечение местного пастора и жителей окрестных деревень, армия Торстенсона спешно отошла к Эребру.
  
  Когда норвежцы Ганнибала Сехестеда подошли к месту сражения, над полем уже стелился тошнотворный запах и кружило вороньё.
  Что, впрочем, не помешало его солдатам с энтузиазмом приступить к сбору и дележу многочисленных оставшихся трофеев. Обычное дело. Но полной неожиданностью для самого Сехестеда и его офицеров, да что там, даже для солдат, тех кто умел читать, а чуть позже - и для не грамотных - их просветили более образованные товарищи, стали несколько экземпляров 'Воззвания короля Христиана к шведам'. Сехестед ещё долго сидел в палатке, разглядывая смятый листок бумаги, выуженный из кармана убитого шведского офицера. И таких бумаг было найдено не одна и не две.
  Найденный документ пояснял, почему Сиверс не стал дожидаться подхода его армии. Но коварным датчанам не повезло - старый волк Торстенсон смог их победить, не помогли ни 'серные мортирщики' ни чудесные стрелки из далёкой Сибири, о которых Сехестед был весьма наслышан. Теперь по обобранным до нитки посиневшим и ужу начавшим вздуваться трупам этих стрелков ползали многочисленные огромные зелёные мухи, впрочем, мухи на трупах шведов, датчан и разноплемённых наёмников были ничем не лучше. Стоило ли переться на войну из далёкой Сиберии? Сехестед испытывал двойственное чувство - всё таки все его норвежцы остались живы. А в свете обнаруженного на шведских покойниках документа - дальнейшее участие в войне на стороне датчан выглядело откровенной глупостью. <
Оценка: 1.67*11  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"