НЛО выглядело... как НЛО. То есть нисколько не отличалось от большинства снимков в "желтой прессе", давно известных любому гражданину России. Как и положено уважающему себя НЛО, оно висело над землей, мигая разноцветными лампочками. На этот раз полюбоваться им могли граждане целого квартала небольшого подмосковного города, ибо зависло оно прямиком на углу улицы, где днем останавливались маршрутки, а в вечерние часы тусовались жаждущие алкоголя местные жители - там находилась одна из немногих в городе "круглосуток".
В три часа ночи, однако, контингент этих страждущих был представлен одним-единственным местным жителем лет тридцати с небольшим, обладателем довольно редкого для его поколения имени Лаврентий. Подняв к небу очи, изрядно замутненные принятым недавно, улегшимся как раз поперек принятого накануне, и узрев в небе распятеряющееся, наподобие олимпийской символики, "блюдце", Лаврентий содрогнулся. "Желтую", белую, зеленую, а также красно-коричневую прессу Лаврентий читал исключительно редко: в основном то, что удавалось прочесть под шелухой из-под воблы. Воблу Лаврентий уважал больше прессы.
Забыв о том, что не далее чем вчера в споре с приятелем Лаврентий доказывал, что бога нет, а религия - опиум для народа, прибавляя к этому услышанное от племянника, юноши начитанного и, в отличие от Лаврентия, непьющего, "костыли для нравственно безногих" (это придавало словам Лаврентия афористичность и убедительность), он перекрестился.
- Госсссподи Исусе! - выдохнул Лаврентий, многократно повышая процент содержания спиртовых паров в окружающей атмосфере.
"Блюдце" мигнуло и несколько сократилось в размерах - теперь в нем отчетливо были различимы три окружности.
"Помогло!" - подумал Лаврентий, и перекрестился уже истово, четырежды ударив по себе кулаком - по лбу, по плечам и в живот. Он не был уверен в том, что крестятся именно так. Но - помогало.
Впрочем, помогало не до конца, ибо воздух вокруг Лаврентия мигнул, почернел, и в следующее мгновение он обнаружил себя лежащим непонятно где на чем-то неразличимом в глухой темноте. Из темноты на него смотрели, зависнув в воздухе, два сияющих зеленым светом глаза с вертикальными зрачками.
Еще раз выдохнув из себя что-то религиозно-проспиртованное, Лаврентий отрубился.
Через некоторое время он пришел в себя: обморок оказался всего-навсего временным провалом в сознании, которым Лаврентия на пятнадцатом году успешной карьеры городского алкоголика удивить было трудно.
Глаза, все так же вися в воздухе, смотрели на него - в упор, не мигая. Лаврентий попытался сесть и пригладить волосы. Сейчас его посетила мысль, которая была вполне закономерной - он, Лаврентий, оказался представителем землян при встрече с инопланетным разумом. Ничего особенного в этой мысли не было. В глубине души Лаврентий всегда знал, что ему уготована особенная судьба, осуществлению которой препятствуют только козни жидомасонов, стремящихся погубить всякого русского человека, и печальные обстоятельства - вроде неоконченного ПТУ, службы в стройбате, повлекшей за собой острую необходимость заливать горе водкой, и подлой натуры бывшей супруги, которая предпочла банальные радости устроенного быта необходимости понимать тонкую и не расположенную к устройству этого самого быта душу Лаврентия.
Но сейчас Лаврентий чувствовал себя готовым взвалить на плечи всю ответственность, которую влекла за собой выпавшая на его долю миссия.
- Дар-рагие инопланетяне!... - выговорил Лаврентий. - От лица всего человечества...
Договорить ему не удалось. Откуда-то из темноты, примерно оттуда, где должны были находиться неразличимые в темноте плечи инопланетянина, послышалось:
- Кощенко, падла, ты там уснул, что ли, с этой отверткой?! Убью, нах!
С нестерпимой горечью осознавая, что это все-таки алкогольный глюк, Лаврентий отрубился-таки окончательно.
2.
- Да несу, несу! - откликнулся Кощенко, отрываясь от созерцания недвижного тела. Благодаря очкам, ему и в царившей в отсеке тьме был прекрасно виден Лаврентий, свернувшийся на полу в позе эмбриона и посасывающий большой палец.
- Бегом! Сюда!
Кощенко бросился бегом, понимая по интонациям командора, что задержись он еще секунд на тридцать, "отвертку" - универсальное ремонтное устройство - поставят ему на голову. Причем, не так просто поставят, а с замахом. Возможно, из-за плеча.
В рубке за время его отсутствия, разумеется, ничего не изменилось. Командор все так же сидел, почесывая небольшую лысину, над помятым при аварии и полуразобранным пультом управления. "Эльф", он же "ангел", то есть, конечно же, представитель дружественной расы элфангелайне, стоял у стены, вытянувшись во весь двухметровый с лишком рост, и с удивлением следил за действиями командора. Кощенко, в отличие от инопланетянина, удивления не испытывал. У "ангела" это был первый полет с русскими. А у командора с Кощенко - пятый. Не с русскими, разумеется, с "эльфами".
Ситуацию усугубляло то, что у "ангела" это был вообще первый полет. И длился он до момента аварии что-то около часа.
Логика существа, решающего разобрать то, что, во-первых, не может сломаться по определению, а, во-вторых, для разбора не предназначено принципиально, была "эльфу" непонятна. Но пока что действовал он адекватно - стоял себе у стеночки, как прилипший, и молчал. Хотя в темноте рубки уже начинало что-то пульсировать, вибрировать и искрить.
"Вот только ангельской истерики нам еще и не хватало..." - с философской грустью подумал Кощенко.
Элфангелайне, в первый же час контакта прозванные эльфами и ангелами - как по созвучию, так и за редкостное сходство, поголовно были эмпатами и телепатами. Хуже того - они были проецирующими эмпатами, что на понятный Кощенко язык переводилось просто: "что у эльфа на уме, у остальных в печенках засело".
В остальном мало чем принципиально отличаясь от землян, эльфы были существами достаточно понятными и даже предсказуемыми. "Возьми немца из анекдотов и приделай к нему ретранслятор, вот и будет тебе ангел", - говаривал командор.
Кощенко положил рядом с командором "отвертку" и уселся за второй пульт, пытаясь извлечь из намертво заглохшего устройства хоть один признак жизни.
Корабли, способные ходить в гипере, сконструировали элфангелайне. Земляне же быстро научились собирать из отдельных готовых частей такие невероятные конструкции, что элфангелайне выпали в осадок. Впрочем, это не мешало им последние тридцать лет пользоваться данными конструкциями в собственных целях. Разумеется, предоставляя управление ими сумасшедшим землянам.
Доставшийся экипажу командора и Кощенко "ангел" был в некотором роде тоже сумасшедшим - одним из немногих, возжелавших перемещаться на кораблях ангельско-земной конструкции не в качестве пассажира, а в качестве члена экипажа. Отчего-то карьера навигатора в смешанном экипаже показалась ему привлекательной.
"Бог ему, ангелу, судья..." - привычно подумал Кощенко, в восьмой раз убеждаясь, что пульт ни на что не реагирует, а вибрация и мерцание за спиной усиливаются.
- Бога душу мать проклятая конструкция! - откликаясь на мысли Кощенко, подал голос командор, пиная ногой бесполезную груду пластика и редкоземельных элементов, в которую превратился основной блок управления.
- А-а мы-ы не мо-ожем использо-овать запасной блок? - прозвучало напевно из-за спины Кощенко. Он оглянулся. Ангел взирал на командора с отчетливым укором в прекрасных серебристых глазах. Ему, в отличие от землян, очки в темноте нужны не были.
Кощенко телепатом не был, но почувствовал мысль командора, как свою. Основной смысл ее состоял в том, что если всякие там, опущено, будут советовать, как последние, опущено, разбрасываться, нах, корабельным имуществом, то... Если вкратце - то недолго проживет кораблик на просторах Галактики.
Ангел тоже понял эту мысль и еще больше занервничал. Невольные промахи его, по молодости лет и неопытности, огорчали сильно. Недовольство старшего по званию - тем более.
- А-а где-е мы нахо-одимся? - вопросил ангел.
У Кощенко не было ни одного мало-мальски подходящего ответа, отличающегося от рифмы к слову "где", но по прошлому опыту он знал, что ангелу очень нужна хоть какая-то определенность.
Кощенко дал эльфу распоряжение "произвести визуальное наблюдение для выяснения местонахождения", совершенно забыв про зачем-то оставленного в отсеке возле входа Лаврентия, которому там было вовсе не место, ибо отсек был предназначен для хранения скафандров, а не аборигенов... Хотя, если подумать, состояние Лаврентия мало чем отличалось от состояния скафандра, скорее даже скафандр со всей его мудреной "интеллектуальной" электроникой был более пригоден к общению. А так как абориген был отловлен в целях сбора информации, а не в качестве экспоната, но оказался к даче информации не пригоден, его стоило бы немедленно вернуть в родную среду. Но Костенко вообще-то шел за отверткой, а абориген подвернулся случайно...
Услышав приятную его уху формулировку, эльф ощутимо воспрял духом и отправился в отсек.
Там-то все и произошло.
3.
Лаврентий почувствовал осторожное прикосновение к лицу. Кажется, его будили. Непривычно было, что будили так - почти ласково. Если бы его трясли за воротник, это было бы понятно. Он с трудом разлепил веки и увидел перед собой лицо. Нет, лик.
Лик был дивен и благолепен. Золотого цвета волосы до плеч обрамляли неописуемо правильное бледное лицо, с которого на Лаврентия с печальной укоризной смотрели прекрасные серебристые глаза.
- Ангел? - потрясенно выговорил Лаврентий, и вновь перекрестился дрожащей рукой.
Лик слегка покраснел, пошел пятнами по скулам.
Элфангелайне, ознакомившись с земной культурой, почему-то сочли уменьшительное название их расы высокой честью для себя, и отчаянно смущались, когда их так называли. Степень смущения была прямо пропорциональна юности и обратно пропорциональна времени, проведенному в общении с русскими.
Лаврентий же понял, что умер и приготовился идти в рай. Ведь если к тебе являлся ангел - идти предстояло именно в рай. Что именно будет в раю, Лаврентий представлял слабо, но четко знал, что уж там-то все будет хорошо. Именно так, как ему, Лаврентию, должно быть хорошо. Помимо мыслей о грядущем блаженстве его занимал вопрос о том, кто придет на его поминки и как именно налакается, но спрашивать об этом ангела отчего-то было неловко.
Удивило Лаврентия то, что он был по-прежнему одет. Ему казалось, что в рай отправляются голыми. Но и ангел был одет - во что-то светлое и облегающее. Видимо, так было положено в раю. Еще тревожила кромешная тьма, в которой ангел был едва различим.
Лаврентий попытался встать. Для этого ему пришлось схватить ангела за руку. Ангел ощутимо вздрогнул.
Элфангелайне были патологически чистоплотной расой.
Лаврентий эту мысль каким-то образом понял, и руку отпустил, в результате чего повалился на задницу и так и остался сидеть.
Ангел рассматривал его пристально и кротко, от чего Лаврентию хотелось плакать и каяться в тяжких своих грехах.
- Как тебя зовут? - напевно выговорил ангел.
- Лаврентий, - отрапортовал Лаврентий. - Не крещен. Каюсь!
Ангел моргнул. Про религию он знал достаточно, чтобы понять, по крайней мере, ход мыслей Лаврентия. Но интересовало его не это.
- Это Земля-а? - спросил он. - Это Россия?
Лаврентий кивнул, изрядно удивившись.
- А какой это город? - продолжил любопытный ангел.
- Железнодорожный, - сообщил Лаврентий.
Ангел задумался.
Он впервые видел человека, словно сошедшего с экрана исторического фильма. Одежда Лаврентия наводила его на мысль о том, что перед ним актер. В самом факте нахождения в отсеке пьяного русского актера было много удивительного, но эльф уже устал от удивительного, столько всего случилось за последний час, и удивляться больше не мог.
По привычке он попытался прочитать мысли пьяного русского актера. Мысли эти его шокировали.
Лаврентию вдруг стало очень странно, рассудок его окончательно помутился, если было еще куда мутиться. Но через пару минут это прошло.
Инструкции по контактам с аборигенами у экипажа не было. Если и была - командор с ней навигатора не ознакомил, следовательно, навигатору не следовало предпринимать в этой ситуации каких-либо действий без приказа старшего по званию. Действовать же без приказа в подобной ситуации означало нарушить субординацию. Это было первой половиной логических построений элфангелайне.
Однако пьяный русский актер никак не мог считаться аборигеном. Аборигеном можно было считать представителя какой-нибудь совсем иной расы. Следовательно, сидящего перед ним человека следовало определить как незаконно находящегося на борту пассажира. Инструкция на этот счет была, и гласила, что такового пассажира нужно удалить с борта, причинив ему минимум дискомфорта. Это было второй половиной построений.
То, что почерпнул ангел в мыслях Лаврентия, не укладывалось ни в одну из половин. Судя по этим корявым мыслям, данный человек никогда не видел элфангелайне, а также искренне считал его элементом своего религиозного культа. Такого быть не могло, потому что быть не могло.
Ну что? - спросил вдруг Лаврентий, уставший сидеть в темноте и любоваться исходящим от ангела легким свечением. - В рай-то пойдем?
- В рай? - задумчиво переспросил ангел, склоняя золотоволосую голову набок.
- А что, не выйдет? - усомнился Лаврентий в своей праведности, еще минуту назад казавшейся ему несомненной.
- А какой он, твой рай? - задал вопрос ангел.
Лаврентий запнулся. В голове его промелькнули смутные картины.
Элфангелайне этого вполне хватило. Он на секунду зажмурился, пытаясь стряхнуть с себя ощущение липкого и явно болезненного бреда. Не удалось.
Сначала ему было очень-очень плохо и страшно. Непонятная авария, нелогичные действия старших по званию, возможно, совершенные им ошибки - все это было нестерпимо.
А потом вдруг, практически внезапно, ему стало очень-очень хорошо. Он почувствовал себя очень взрослым, очень умным и очень сильным. Его больше не пугали загадочные русские. Его больше не волновали промахи, которые он может совершить. Его ничего, совершенно ничего не волновало.
В один краткий миг он постиг смысл понятий "нафиг" и "забить", которые не мог осознать весь период обучения - четыре с лишним года.
Сидящий перед ним Лаврентий и его картины рая на всю жизнь уверили ангела в том, что он взрослый, умный и сильный. Очень-очень умный, очень-очень сильный и очень-очень взрослый. Потому что ему никогда не могло прийти в голову представить себе в качестве идеального места такое.
Жалость к убогому - незнакомая доселе эмоция - переполнила его, не оставляя места для страхов и неуверенности. То, что в ней было больше самолюбования, чем сочувствия, эльфа не смутило. Он чувствовал себя имеющим право на это самолюбование.
Этой жалостью Лаврентия ударило о стенку и слегка по ней размазало. Лаврентий икнул. В воздухе неприятно запахло.
- А не пошел бы ты! - подражая командору, гордо выговорил ангел.
И тут его позвали по связи.
4.
Командор когда-то был системным администратором. С техникой элфангелайне он общался почти столько же, сколько с самими элфангелайне. Собственно, командор был одним из первых контактеров, отобранных инопланетной делегацией. На этом карьера сисадмина для него закончилась, и началась карьера сначала переводчика, психолога и вообще специалиста широкого профиля, а потом уже пилота.
Историю о том, как командор стал командором, Кощенко знал наизусть, ибо часто ее слышал. История была в своем роде уникальна, только вот ровно пятьдесят лет как этой уникальностью никого нельзя было удивить. Когда утихла первая волна паранойи, вызванная визитом чужой цивилизации, и "ангелы", продемонстрировав серьезность намерений, начали диктовать условия сотрудничества, первым пунктом оказалось условие самостоятельного выбора посредников среди всего населения Земли.
Элфангелайне не призывали добровольцев и не подвергали их тестированию. Они просто предоставили серию голограмм-портретов и вежливо попросили пригласить указанных кандидатов изо всех городов и весей.
В русскую группу попали люди в среднем от двадцати до двадцати пяти. Собранные в одном месте, они оглядели друг друга и изрядно удивились. Две трети будущих контактеров в свободное время развлекались ролевыми играми и были уже знакомы между собой. Оказалось, что это хобби иногда способствует развитию умения находить общий язык с носителями чужой психологии. Остальные глубоко увлекались фантастикой.
На этом любые игры для отобранных кандидатов закончились, и началась сумасшедшая работа.
Так вот, как уже было сказано выше, в молодости командор был системным администратором. Поэтому решение заменить блок на запасной было для него психологически неприемлемым. Любое "железо" следует разобрать, осмотреть, обматерить и собрать заново. После этого шаманского ритуала агрегат должен начать работать. Возможно, с "глюками". Глюки следует устранять посредством вышеописанного священнодействия.
Поэтому командор скорбно вздохнул, помянул еще какую-то мать и придвинул к себе блок управления, взявшись за "отвертку" с видом яростным и вдохновенным. Через пару минут в рубке зажегся свет. После еще получаса истошного ковыряния в блоке он еле слышно загудел и подмигнул парой светодиодов.
- А корпус мы тебе, лапушка, уже на Эланге поменяем, - командор ласково погладил измятый бок агрегата. Собственно, вмятина была нанесена его же ботинком, но не нарочно, как можно было бы подумать, а нечаянно, когда на выходе из гипера вдруг отрубились все поля и его швырнуло из кресла.
Блок гудел, пульт Кощенко тоже ожил и принялся подавать сигналы готовности к работе. Командор сел в свое кресло и положил пальцы на клавиши.
- Тридцать секунд до взлета! Членам экипажа занять свои места! - голосом командора сказала связь. Посвящался этот призыв ангелу, которого где-то носили черти. На двадцать девятой секунде ангел влетел в рубку, плюхнулся в кресло, и командор нажал на кнопку.
Дальнейшее было едва описуемо.
Корабль вздрогнул. Корабль взвыл. Корабль на секунду стал прозрачным, и Кощенко уже поверил в то, что сейчас упадет с добрых двадцати метров на видневшуюся внизу заснеженную землю. Корабль затрясся. Потом корабль вошел в гипер и немедленно вышел из него, а дальше повторил этот маневр раз так пятнадцать, по крайней мере до того момента, когда Кощенко отключился.
Командор рассудил здраво и логично. Точка входа в гипер находилась там же, где и точка выхода. Если благодаря некому сбою системы они оказались не там, где нужно, стоило зависнуть над этим местом, не трогаясь ни на миллиметр. И стартовать именно оттуда. Увы, он не учел, что во входном отсеке у него лежит Лаврентий.
Через гипер можно было таскать любые объемы грузов, а вот количество живых разумных существ диктовалось конструкцией корабля. Этот корабль был рассчитан на троих обладателей разума. Однако, аналитическая система, созданная все теми же ангелами, по одной ей понятной причине не сочла Лаврентия полноценным носителем разума и не отреагировала на него во время предстартовой подготовки. Зато отреагировал гипер - пространство загадочное, почти непознанное и, видимо, в отличие от системы умеющее считать до четырех. Ну, или до трех с половиной.
Последствия были плачевны, грандиозны и легендарны.
Сомнительной чести увидеть, рассмотреть и даже зафиксировать на фотопленке НЛО, он же "трехместный грузопассажирский челнок КТ-11", он же "Катюша", удостоились жители разных стран и эпох. Америка 1947 года, Бразилия 1951 года, Германия, Италия, СССР, а также Россия и СНГ разных годов, Саудовская Аравия и Исландия. Точный список впоследствии эксперты-историки установить не смогли. "Катюша" произвела в умах землян прошлого слишком большое волнение и, если считать достоверно доказанными ее появления хотя бы в половине мест, о которых упоминалось в прессе, уцелевшей в архивах, то ее сумасшедший скачок по времени и пространству Земли занимал в общей сложности не менее суток.
Этого совершенно точно быть не могло - когда Кощенко открыл глаза, перед ними возникло табло, судя по данным которого вся катавасия заняла около трех часов корабельного времени, пару из которых Кощенко провел в счастливом забытьи. Впрочем, и командор, и эльф - тоже.
Кощенко ткнул дрожащим пальцем в пульт, высветляя дно и бока корабля. За бортом был все тот же пейзаж, который он увидел из иллюминатора, созерцая попутно странного аборигена.
Командор же наконец обратил внимание на надпись, гласившую, что на борту присутствует недопустимое количество разумных существ. Реакция его была вполне предсказуемой - он бессвязно взвыл, тыча в табло.
Кощенко поглядел на надпись, на командора, вновь на надпись, и захотел родиться обратно, о чем мысленным шепотом попросил маму.
Один эльф отреагировал вполне адекватно с его точки зрения - он внятно и четко, как ему казалось, прояснил недоумение старшего по званию:
- У нас на борту пьяный русский. - Кощенко съел бы свои перчатки, если в тоне ангела не звучало что-то сродни легкому ехидству.
- Какого ангела?! - взвыл командор более членораздельно.
Этого оборота Кощенко от него еще не слышал. Видимо, командор вспомнил его впервые со времен молодости. Но сказано было в тему, с этим спорить было трудно.
Ангел покраснел. Кощенко вздрогнул и приготовился принять на еще не отощедшие от прыжков по гиперу мозги очередную порцию ангельских эмоций. Элфангелайне исключительно нервно реагировали на свои промахи.
Ничего не произошло. Кощенко счел это признаком надвигающегося на эльфа инфаркта на нервной почве.
- Навигатор Коэлиэртья! - изо всех душевных сил надеясь на то, что выговорил полное имя эльфа правильно, велел Кощенко. - Доложите обстановку!
- Во входном отсеке находится землянин, русский, в состоянии алкогольного опьянения. - отрапортовал Коэлиэртья (которого обычно сокращали до Коэла), отчего-то даже забыв растянуть все гласные во фразе.
- А раньше сообщить? - придушенно вопросил командор.
- Не-е успел, уже стартова-али... - развел руками Коэл, улыбаясь. Кощенко поперхнулся и понял, что в экипаже тот приживется. Редкостным для ангела раздолбаем он оказался.
Командор нетвердой походкой отправился в отсек, Кощенко и Коэл - за ним.
Бесчувственное тело Лаврентия, непривычного к гипер-переходам, валялось на полу отсека. Пол вокруг был заблеван. Сам Лаврентий тоже был не особенно чист. Командор поморщил нос. Командор опасливо отшагнул от Лаврентия. Командор нахмурил белесые брови.
Кощенко стоял, не дыша. Но это не помогло.
- Ты зачем, сука, это сюда притащил? - брезгливо указуя на Лаврентия наморщенным носом, спросил командор Кощенко.
- Для информации... - потупился Кощенко, пригибая голову. Предчувствие его не обмануло - командор щедро отвесил ему по уху. Следующим движением командор хотел врезать ему в челюсть, но передумал и нажал кнопку высветления стен.
Пейзажи, простершиеся за окном, навели Кощенко на мысль об очень глухой российской провинции. Дальней-дальней, темной-темной. Где еще могли сохраниться такие постройки и машины, он не знал. Но командора, который только выглядел лет на сорок, а на самом деле разменял восьмой десяток, пейзажи навели на более глубокие мысли. Мысль о том, что стоящий рядом эльф может рассказать ему много интересного, среди них отсутствовала.
Командор наморщил лоб. Командор потер переносицу. Командор устремил взор на Лаврентия. Взор этот не предвещал ничего хорошего.
5.
Лаврентию ткнули ботинком под ребра. Глаз он открывать не стал. Не попадя в рай, он, должно быть, попал в ад. В картину ада по Лаврентию пинки вписывались на ура.
- Глаза открой, алконавт! - сказали Лаврентию и пнули еще раз.
Лаврентий послушался. Глаза, словно налитые свинцом, открывались с трудом, а видели с еще большим трудом.
Перед ним, в мутном тумане, вызванном остатками опьянения и дикой головной болью, маячили трое. Недавний ангел, мрачный мужик вполне земного вида в странном комбинезоне цвета сливочного мороженого, и другой, помоложе, лицо которого было наполовину закрыто очками, как у ныряльщика. Пинал Лаврентия тот, что был без очков.
- Год сейчас какой? - спросил тот, что пинался.
Лаврентий опешил. В уме его сложилась одна четкая мысль, "это кто еще тут алконавт, с такими-то вопросами?!", но ее Лаврентий благоразумно озвучивать не стал.
Нога в ботинке еще раз больно саданула по ребрам.
- Четвертый... - взвизгнул Лаврентий.
- Точнее!
- Две тысячи четвертый.
Кощенко присвистнул. До первой высадки экспедиции элфангелайне оставался год.
Командор в лице не изменился, но пинать алкоголика перестал. Еще раз потерев переносицу, он ласково посмотрел на Кощенко и Коэла.
- Уберите это отсюда к чертям собачьим!
Ангел не согласился. Он так громко не согласился, что Кощенко немедленно почувствовал себя тоже несогласным, причем со всем и сразу.
- Но, командо-ор! Это есть удивительный научный факт! Мы не можем вернуть его обратно-о!
Кощенко выразительно кивнул, воплощая собой горячую солидарность со словами товарища.
Командор и ухом не повел:
- Убирайте, убирайте. И отсек почистите, - с чем и удалился в рубку.
Коэла раздирали сомнения. От громкости этих сомнений Кощенко очень хотелось засветить эльфу под глаз.
- Прикааз старшего по званию... - задумчиво сказал Коэл.
Кощенко хмыкнул.
- Удивительный научный фа-акт!... - печально сказал Коэл.
Кощенко еще раз хмыкнул.
- Временной парадокс... - совсем уж драматическим тоном сказал Коэл.
Кощенко посмотрел на источник парадокса. Лаврентий сидел, привалившись спиной к стене, и синюшное от небритости и недавнего обморока лицо его с точки зрения Кощенко выражало полный, приближающийся к абсолютному идиотизм.
Кощенко перевел взгляд на Коэла. Лицо ангела представляло собой элемент картины "Скупой рыцарь, ограбленный домушниками". Лаврентий был ему бесконечно дорог, как удивительный научный экспонат. Кажется, на корабле назревал бунт.
Хуже того - Кощенко искренне хотелось присоединиться к бунту.
- Ну хорошо... - сказал он наконец. - Допустим, мы его заберем. Но ведь кому-то придется остаться?
- Я гото-ов. Но я не могу. Это же парадо-окс! - горестно вздохнул Коэл.
Кощенко прикинул перспективы обитания в 2004 году. Перспективы эти его огорошили.
Они на секунду переглянулись, обнаружили в глазах друг друга тень одной и той же подленькой мыслишки и немедленно потупились.
- Ребята! Заберите меня отсюда! Пожалуйста! - скорбно возопил Лаврентий.
- А пить бросить ты не хочешь? - поинтересовался Кощенко ядовито.
- Не хочу... - признался Лаврентий.
Эльф и Кощенко еще раз посмотрели друг на друга. Кощенко тяжело вздохнул и нажал на кнопку системы забора образцов. Лаврентий вернулся в тот же квадрат пространства, откуда был недавно изъят. Коэл нажал на другую кнопку, и заблеванный пол зашевелился, очищаясь на глазах.
Кощенко вошел в рубку, Коэл за ним. Командор посмотрел на них долгим понимающим взглядом, но промолчал.
- А может быть... - неуверенно сказал Кощенко.
- Нафиг! - бодро и радостно заявил эльф.
У командора отпала челюсть.
Через пять минут все сидели в своих креслах. Пробурчав про себя что-то неопределенное, командор вновь нажал клавишу, и корабль плавно перешел в гипер, устремляясь к Эланге.
Он вышел из зоны перехода там, где и должен был выйти, не случись на старте непонятной аварии. Всю дорогу в обычном пространстве в рубке не утихали споры. Кощенко и Коэл, удивительным образом сдружившись, доказывали, что командор был не прав. Ему следовало воспользоваться ситуацией и любой ценой привезти в их время настоящего жителя прошлого. Командор только улыбался и в прения не вступал.
Комиссия двух рас, рассматривавшая инцидент, его действия полностью одобрила.
Коэл действительно задержался в экипаже надолго. Более того, несколько раз он возвращался на борт из отпуска, благоухая спиртными напитками. Ему за это не доставалось - алкоголь на элфангелайне не действовал. Слова "забить" и "нафиг" накрепко прижились в его лексиконе. Соотечественники его не понимали.
Лаврентий же несколько раз пытался бросить пить. Еще он пытался рассказывать свою историю, но ему никто не верил. Особенно, когда он упирал на то, что его похитили двое русских и один ангел господень. Не верил даже племянник Юрик, большой любитель фантастики.
Надо добавить, что после этого инцидента Лаврентий начал ходить по воскресеньям в местную церковь. И даже помогал по мере сил в ее обустройстве. О том, что религия - опиум для народа, с той ночи он начисто забыл. А напрасно - будучи в очередной раз под градусом, он полез чинить распределительный щит, где и был убит наповал током.