Аннотация: Помутнение рассудка. Единственный мой фанфик по "Вампирским Хроникам" Энн Райс.
Эпиграф:
Приходи... Ты же знаешь - дождусь.
Не обещано - просто приди.
Надеждой пронзи эту грусть,
Что скребется с утра в груди.
Приходи под вечер, под тишь -
Поглядим на чаек, на волны.
Неужели ты тоже грустишь?
Неужели и ты бездомный?
Посидим - куда нам бежать?
Сыграю, коль не поправишь.
Ничего, что руки дрожат -
Пальцы отвыкли от клавиш.
Замерзла? - Не знаю... так...
А впрочем, какое дело?
Поежилась что ли? - пустяк!
A сердце давно онемело.
Про завтра мне не говори.
Per sempre - глупость какая!
Давай доживем до зари
В нашем случайном рае.
Per sempre - смешная блажь,
Нам ли ее повторять?
Я знаю - ты все отдашь
Просто за слово "опять".
А впрочем слова позабудь,
Ни к чему нам эта игра.
Просто рядом побудь
Не вечно, а лишь до утра.
Розовеет небо? Заря
Изгоняет ночные тени?
Я пойду... не тревожься зря
Attendero... per sempre... Vieni
Смерть Первая
Мария глубоко вздохнула, увидев что на поверхности воды образовалась тонкая корочка льда, но без колебаний сунула тряпку в ведро. Хозяйка велела вылизать кухню до блеска еще с утра. Переступи она порог сейчас, она была бы очень недовольна тому, как медленно продвигалась уборка. Служанка снова вздохнула, но вздох перешел в надрывный кашель, который она сразу же попыталась заглушить, закрыв рот обеими руками. Вовсе ни к чему, чтобы кто-нибудь узнал о ее простуде. Точнее она тешила себя мыслью, что это лишь простуда, упорно игнорируя свистящее дыхание и щемящие боли в груди. Как бы то ни было, ей вовсе не хотелось оказаться на улице именно сейчас, посреди невиданно морозной зимы. Девушка поморщилась от боли в перетруженной руке и переложила тряпку в левую. Ужасно хотелось есть, но до обеда оставалось еще два часа - колокола ближайшей церкви только что отмерили десять ударов.
Продолжая натирать пол, Мария погрузилась в воспоминания, которые с каждым днем казались все нереальнее. Лица ее родителей давно уже стали в ее памяти размытыми пятнами. Тем не менее она хорошо помнила ощущение тепла и любви в небольшом и уютном доме. Она вспомнила старенький клавикорд, на котором она с таким энтузиазмом играла паваны и менуэты, почти не обращая внимания на ворчание учителя, который, услышав неправильную ноту, всегда норовил ударить нерадивую ученицу линейкой. Родители пытались дать ей хорошее образование, несмотря на ограниченность в средствах и Мария научилась читать не только на родном английском языке, но и на французском, а также на классических - греческом и латыни. Они надеялись, что она достойно выйдет замуж.
Девушка снова подавила приступ кашля и переменила руку.
"Джеффри," - прошептала она, не в силах сдержать слезы. Счастье было так близко... Но разве у избранницы моряка может быть счастье? Капитан собственного фрегата отправился в экспедицию в далекий Новый Свет, да так и не вернулся. Некоторые моряки рассказывали, что мол видели обломки его корабля, но разве там разберешь. Она долго верила, что все это было лишь ошибкой и каждый вечер приходила к берегу залива в безумной надежде вновь увидеть знакомые очертания могучих парусов, но через пять лет даже она смирилась с потерей.
Дальше все произошло слишком быстро: смерть родителей, непосильные долги, которые она оказалась не в состоянии уплатить. Старый граф, высказавший желание содержать ее и ее немедленный отказ. Возможно нынче она поступила бы иначе - кто знает? В любом случае все было позади...
Ее продали за долги богатой, хотя и не особо знатной, дворянке, которую в новой служанке раздражало все: молодость, покладистый характер, умение писать и горделивая осанка, которую ничего не могло изменить. Сеньора Изабелла уехала в Италию, и девушке пришлось поехать вместе с ней. Хозяйке не понравилось имя новой служанке и она звала ее Марией. Поначалу девушка отказывалась отзываться на это имя, но побои и несколько дней без обеда убедили ее в бесцельности подобных протестов.
Она попыталась смириться с судьбой, но сеньора, похоже, поставила себе целью сжить девушку со света.
Из этих невеселых мыслей девушку вывел скрип двери и надрывный вздорный голос хозяйки:
- Я же сказала, что все должно сиять!
Мария окинула взглядом огромную кухню и с удивлением ответила:
- Все уже почти готово, госпожа - остался только маленький угол.
- Что ж, отлично, значит ты успеешь еще и белье прокипятить до обеда.
- До обеда так мало времени, госпожа, - принялась было возражать Мария
- Что ты хочешь этим сказать? - сказала Сеньора Изабелла тоном, в котором чувствовалась угроза.
- Хочу сказать, что вряд ли успею выполнить Ваше задание за такое короткое время, - ответила Мария, с трудом сдерживая раздражение.
- Не вижу ничего невозможного. Если ты не успеешь к обеду, то только по причине собственной нерасторопности.
Служанка с ненавистью взглянула на госпожу. Нечто похожее случилось и со вчерашним обедом. Ей подумалось, что все было неважно. Как бы старательно она не исполняла поручения, сеньора твердо решила подстроить ей новую неприятность.
Сеньора Изабелла взглянула на служанку с интересом, явно ожидая продолжения событий.
- Почему бы Вам не попробовать, чтобы узнать сколько времени это занимает? - выпалила Мария, позабыв обо всем, кроме ненависти к этой женщине.
С минуту та, казалось, не знала, как отреагировать на подобную дерзость, но затем улыбка вернулась на ее побледневшее от гнева лицо.
- Похоже, ты еще недостаточно усвоила свое место? Ничего, денек на хлебе и воде - поправят дело.
- Мне все равно! - выкрикнула служанка, не обращая внимание на то, что в проеме кухонной двери стали появляться одновременно испуганные и любопытные лица прислуги. - Ведь мне достается лишь хлеб и вода независимо то моего старания угодить.
Ее последние слова потерялись в очередном приступе кашля, который она была не в силах остановить.
- Ну-ну... - задумчиво процедила сеньора. - Похоже, мне не придется больше терпеть твои дерзости.
Девушка наконец прекратила кашлять и испуганно посмотрела на нее.
- Это лишь легкая простуда... это пройдет, - пролепетала девушка, наконец-то поняв, что у той на уме.
- Мне неохота тратить время и деньги на то, чтобы удостовериться в истинности твоих слов. Ступай отсюда! Я освобождаю тебя! Ты опять свободная как птица и можешь лететь, куда угодно!
Мария в неверии уставилась на хозяйку:
- Но там мороз, а мне даже нечего накинуть на плечи.
- Почему меня должно это интересовать? Если ты сейчас же не покинешь мои владения, я велю страже выкинуть тебя на улицу силой.
Служанка посмотрела на бесстрастные лица любопытствующих, а затем на довольное лицо госпожи, обрекающей ее на верную смерть. Затем не проронив ни слова, она прошла прямо к черному ходу, отворила тяжелую дверь и сразу утонула в вихре метели.
Кипящие в ней ненависть и негодование некоторое время грели ее, но тепло это быстро растаяло в яростном вое ветра, пронимающего ее до костей. Она даже не пыталась сдерживать душивший ее кашель. Снег обступил ее непроглядной пеленой и она не имела никакого понятия о своем местонахождении. Наконец она в бессилии опустилась на снег и закрыла глаза. "По крайней мере, я умру свободной," - мелькнула у нее в голове последняя нелепая мысль.
***
Мария открыла глаза: на город опустились сумерки, метель улеглась. Ничто не нарушало дрему Венеции, кроме снега, скрипевшего у кого-то под ногами. Девушка снова закрыла глаза и улыбнулась. Она отлично знала, что замерзает, но почему-то мысль эта ее вовсе не огорчала. Она была уверена, что за свою недолгую жизнь успела сделать достаточно добрых дел и что даже отсутствие священника не преградит ей дорогу на небеса - туда, где она снова увидит своих родителей.
Шаги приближались. Мария подумала, что могла хотя бы поднять голову и окликнуть запоздалого прохожего. Как ни странно, у нее еще оставались силы.
Девушка попыталась приподняться, но тело не слушалось ее. В ее плоть, как будто вонзились тысячи маленьких иголок. От неожиданной боли она закусила губу, а потом сама же удивилась своей глупости - она ведь хотела, чтобы ее заметили.
Шаги затихли. Мария повернула голову в направлении, откуда они раздавались в последний раз. То, что она увидела, заставило ее снова закусить губу - в этот раз совершенно намеренно, чтобы не закричать.
Высокий прохожий, с ног до головы закутанный в тяжелый красный плащ держал в объятиях грязного бродягу, который обмяк, подобно тряпичной кукле. Окинув взглядом темную аллею, человек в красном с легкостью швырнул неподвижное тело в канал, расколов тонкую корку льда, успевшую образоваться за небывало холодную неделю.
Мысли Марии закружились водоворотом. Она поспешно опустилась обратно на землю. Душащий кашель снова возвратился и Мария изо всех сил старалась сдержать его. Как странно: всего лишь несколько мгновений назад она была готова умереть, заснуть на своем снежном ложе, а сейчас ей овладел ужас перед смертью. Перед тем, что убийца бросит ее в мутный канал вслед за несчастным бродягой. Оставалось только надеяться, что он не заметил ее.
Надежда оказалась тщетной - шаги приближались. Затем застыли - совсем рядом. Казалось, прошла целая вечность тишины и неподвижности. Мария лежала не шевелясь, полагая, что убийца примет ее за мертвую. Не было слышно ни звука. Наконец, не вынеся ожидания, девушка открыла глаза. Человек в красном стоял прямо над ней. Из под капюшона были видны только глаза - синие и холодные, как северное море, напомнившее девушке о родных берегах. Ее собственное неровное дыхание вырывалось белыми облачками пара в морозном воздухе. Застывший, как статуя незнакомец, казалось не дышал он просто стоял, как статуя, и смотрел куда-то мимо, как будто и не видя девушки.
Мария смотрела на него как зачарованная. В голове ее лихорадочно крутились самые невероятные предположения. "Если он попытается убить меня я... закричу... поцарапаю ему лицо... Зачем? Ведь я хотела умереть... Но не так... не в водяную могилу... я закричу..."
Вместо этого, когда человек в красном наклонился, как будто раскрывая ей свои объятья, девушка потеряла сознание.
Смерть Вторая
Когда в следующий раз Мария открыла глаза, она поняла, что лежит на удобной кровати под темно-зеленым балдахином в небольшой, уютной комнате, обставленной богато, но со вкусом. Большое окно выходило прямо на залив. Сквозь кружевные занавески в комнату струился золотой свет предзакатного солнца.
Девушка продолжала лежать не шевелясь, пытаясь придти в себя и вспомнить события последних дней, промелькнувших как во сне. Ей казалось, что она давно лежала в этой комнате. Она смутно припоминала лица служанок - озабоченные и в то же время любопытные, добрые, серьезные глаза доктора, приглушенные, тревожные голоса. Пару раз в комнату заходил хозяин дома - высокий господин со светлыми, почти белыми волосами, холодными голубыми глазами и как будто высеченным из мрамора лицом. Впрочем, он никогда не пересекал порог комнаты, видимо предпочитая наблюдать за происходящим издалека. Или ему было достаточно лишь осведомиться о состоянии своей гостьи.
Мария попыталась вспомнить, как она сюда попала. Болезнь, которая чуть не унесла ее в могилу, стерла границы между бредом и явью. Девушка смутно помнила ссору с хозяйкой, яростный вой метели, безлюдную аллею. Следущее воспоминание заставило ее сердце бешено забиться. Она судорожно закашлялась и обеспокоенная сиделка поспешно встала и предложила своей подопечной бокал с каким-то травяным отваром.
Затем она задала вопрос, но Мария с сожалением покачала головой, показывая, что не понимает ни слова. Большинство слуг сеньора Изабелла привезла из Англии и Марии так редко приходилось покидать хозяйский дом, что девушке так и не довелось выучить местный язык. В детстве она учила латынь, но к ее огорчению оказалось, что со времен Виргилия итальянский язык претерпел немало изменений.
- Grazie, seniora, - сказала она в ответ.
Сиделка улыбнулась и жестами спросила, желает ли больная поесть. Мария снова покачала головой и откинулась на подушки. Пока что у нее не было сил. К тому же ей было необходимо вернуться к своим размышлениям.
Как она попала сюда? Почему кто-то настолько заинтересовался здоровьем умирающей нищенки? Не то чтобы она сомневалась в существовании христианского милосердия. Проснись она в больнице при церкви, она возблагодарила бы Бога за свое чудесное спасение, но что привело ее в этот богатый дом? При мысли о Боге рука ее потянулась к крестику на шее.
Крестик был на месте, но медальон, подаренный ей когда-то Джеффри отсутствовал. От неожиданности и испуга, что она потеряла эту дорогую память она снова резко поднялась с подушек. Видимо по тому, как рука Марии крепко метнулась к шее и по выражению отчаянья на ее лице, обеспокоенная сиделка поняла в чем дело. Она сказала что-то успокаивающее, взяла со стоявшего в комнате столика крупный золотой медальон и протянула ее девушке.
Мария благодарно улыбнулась и снова опустилась на подушки. Этот медальон был последней памятью о Джеффри, последней памятью о родине, последней памятью о счастливой безмятежной юности.
На крышке был изящно исполненный дворянский герб, вымершей вместе с Джеффри фамилии. Мария крепко сжала медальон в руке и нахмурилась. Так вот в чем было дело. Они посчитали ее знатной сеньорой, и видимо, надеялись на какое-то вознаграждение... Нет, - укорила она себя в тот же момент. Судя по обстановке этой комнаты, владелец дома не страдал от нехватки средств. Тогда почему он помог ей?
Она снова попыталась вспомнить события той ужасной ночи. Высокий человек в красном, обмякшее тело бродяги - было ли это реальностью или лишь порождением ее собственного болезненного бреда? Зачем богатому венецианцу смерть уличного бродяги? Венецианцы любили интриги не меньше флорентийцев и таинственные смерти здесь отнюдь не являлись редкостью, но чтобы дворяне лично расправлялись с представителями уличного сброда - этого Мария представить себе не могла.
Почему убийца помог ей? Было бы так просто убить и ее. Или просто оставить помирать на безлюдных улицах уснувшего под снегом города.
Она снова окинула взглядом комнату, взглянула на сиделку, улыбнувшуюся ей в ответ. Казалось, она была в безопасности, но непонятность ситуации не давало ей покоя и тревожные мысли роились у нее в голове подобно улью рассерженных пчел.
Как бы то ни было, сейчас она была слишком слаба даже, чтобы просто встать на ноги. Так что девушке оставалось лишь наслаждаться солнечными лучами, теплом и сытостью и строить бесконечные предположения по поводу происшедшего.
Было еще нечто, не дающее ей покоя, произошедшее на границе света и тени, реальности и бреда, когда она уже, казалось, переступила черту между жизнью и смертью. Это маленькое событие было настолько чудовищным и необъяснимым, что Мария отнесла его к предсмертному бреду. Но отсутствие полной уверенности вселяло в нее беспокойство и страх.
Измучившись от бесплодных терзаний, больная закрыла глаза и снова заснула.
***
Дни пролетали как в сладкой дреме. Мария не знала, сколько времени она провела в этом доме. Тем не менее со временем мысли о необъяснимом гостеприимстве хозяина перестали мучить ее. Девушка решила, что в данный момент, ей оставалось лишь покориться милостивой судьбе. Она медленно, но верно набиралась сил и когда весенее солнце наконец начало пригревать, Мария нередко часами просиживала в саду, читая, вышивая или просто слушая щебетание птиц и вечный ласковый плеск воды.
Благодаря вечному присутствию заботливых служанок она начала понимать итальянский и теперь говорила на нем достаточно бегло, хотя и не без ошибок. В детстве родители пожелали, чтобы она выучила испанский. Ведь наследник престола - принц Артур - собирался жениться на испанской принцессе, а стало быть язык пригодился бы при дворе. Мария вздохнула: как бесплодны были те мечты! На днях служанки рассказали ей, что принц Артур умер, а принцесса осталась жить при английском дворе - предмет спора о приданном и залог мира и согласия.
Вообще, служанки с удовольствием судачили о собственных маленьких радостях и невзгодах, о венецианской знати и даже о чужих принцах, но они тщательно избегали упоминаний о собственном господине.
Вместе с возвратом сил и здоровья в Марии пробудилось любопытство по отношению к этому таинственному человеку, лишь изредка и издалека справлявшегося о ее здоровье. Тем не менее, после длительных расспросов, ей удалось узнать лишь то, что владелец дома был богатым, эксцентричным живописцем, содержащим множество учеников и подмастерьев. Стены его дома - или точнее дворца - были украшены его живописью. Однако он никогда не писал на заказ и никогда не продавал и не дарил свои картины. Ученики его получали образование достойное вельмож, а в свободное время бродили по городу, наслаждаясь прелестями Венеции.
В промозглые зимние дни Мария могла часами рассматривать сцены украшающие стены дворца. Иногда она заглядывала в студию и смотрела, как рисуют ученики.
Несколько раз Мария ужинала вместе с ними. Она сидела вместе с мальчиками за огромным столом, уставленным всевозможными явствами, слушала журчащую музыку лютен и задумчиво смотрела на пустующее место во главе стола. Господину никогда не накрывали. Даже, если он присоединялся к трапезникам, сам он никогда не ел.
Как-то вечером Мария вышла в сад посмотреть на закат и внезапно осознала, что настало, наконец, время проснуться, вырваться из этого очарованного сна и вновь вернуться в мир. И в тот самый момент, когда она обдумывала, как именно ей поступить, в сад заглянула несколько запыхавшаяся служанка.
- Господин вернулся. Он сказал, что желает переговорить с Вами, сеньора.
Мария кивнула и последовала за служанкой. Пока они поднимались по широкой лестнице, в голове девушки снова промелькнули воспоминания о той ночи и навязчивый вопрос, почему этот человек спас ее.
Наконец служанка открыла перед ней дверь, поклонилась и поспешила удалиться. Девушка с интересом окинула взглядом представшую перед ней комнату. В центре ее стояла огромная кровать под красным, расшитым золотом, балдахином. Книжные полки по стенам были уставлены книгами всех цветов и размеров. Были среди них даже старинные фолианты, странные значки на обложке которых не походили ни на один известный Марии язык. Широкие окна выходили на залив - туда, где солнце по утрам появлялось из-за горизонта. Сейчас все было темно - темные воды отражали бархатное небо, усыпанное бриллиантами звезд.
Горевшие в комнате свечи скорее создавали сумрак, чем рассеивали его. Наконец, когда Мария привыкла к этому полумраку, глаза ее остановились на мужчине, сидевшем в удобном кресле и положившем руки на бронзу оскалившихся львиных голов.
Даже ласковые отблески свечей были не в силах сгладить черты его как будто высеченного из мрамора лица. Изумительно светлые слегка вьющиеся волосы ниспадали на плечи. Сильные руки с усыпанными перстнями изящными тонкими пальцами были затянуты в тончайшие красные перчатки. Длинный красный плащ был небрежно брошен на край кровати.
Плащ этот сразу пробудил в девушке страшное воспоминание: белый снег, черная фигурка бродяги, высокий незнакомец в кроваво-красном... холодный чуждый взгляд серо-голубых глаз... соленый привкус на губах...
- Забудьте об этом.
Мария испуганно взглянула на своего спасителя. Слова были сказаны на латыни негромким мелодичным голосом, в котором не прозвучало ни просьбы, ни приказа, ни угрозы... Неужели она как-то выдала себя и он сумел догадаться по выражению ее лица? Как бы то ни было девушка решила взять себя в руки и смело взглянула в глаза своего гостеприимного хозяина. Однако, после подобного начала, продолжить разговор оказалось непосильной задачей. И Мария застыла в нерешительности, не зная, что сказать и отчаянно теребя, висевший на шее медальон.
- Меня зовут Мариус Романус и я рад видеть, что силы вернулись к Вам, - произнес человек в красном, заметив ее замешательство, и жестом пригласив ее сесть.
- Судя по всему я обязана Вам своим спасением, - ответила Мария, следуя его приглашению, с легким поклоном, - хотя... честно говоря... не понимаю, почему...
- Не всегда стоит искать причину, - мягко прервал ее Мариус.
Девушка снова умолкла, не зная, что сказать.
- Я смел надеяться, что вы окажете мне услугу, - снова заговорил ее собеседник. Глаза его метнулись к лежавшей на столе миниатюре, на которую Мария только сейчас обратила внимание. Это был портрет юной красавицы. Все было выписано до мельчайших деталей. Казалось, что жемчужины в ее волосах были настоящими и стоило до них дотронутся, как рыжеватые волосы рассыплются по оголенным плечам. В Марии снова проснулся страх - что может этот человек потребовать в награду за ее спасение. Неужели она все же натолкнулась на какую-то ужасную интригу, в которой убийца захочет воспользоваться ей. Девушка постаралась изгнать эти мысли, вспомнив, что слуги считали своего господина волшебником, способным заглядывать в души людей.
- Моя драгоценная сеньора Бьянка занемогла и потому не сможет принять завтра моих гостей, - продолжил как ни в чем не бывало человек в красном. - Тем не менее я не хотел бы разочаровывать приглашенных. Я полагаю, что Вы отлично справились бы с такой задачей, сеньора. Если Вам будет угодно оказать мне честь...
Мария с удивлением уставилась в его холодные глаза. Эта просьба была совершенно неожиданна и... безумна. Когда-то ей действительно приходилось принимать гостей и бывать на чужих балах, но все это было так давно. С другой стороны, отказывать в подобной мелочи человеку, спасшему ей жизнь, было бесчестно. Но он думал, что она знатная сеньора и, видимо, не подозревал о том, что последние два года она провела, начищая горшки на кухни сеньоры Изабеллы. Признайся она ему в этом сейчас... она снова вспомнила глухой всплеск темных вод канала...
- Я почту за честь выполнить Вашу просьбу, - ответила она с попыткой улыбки, - хотя уверена, что никогда не смогу сравниться с сеньорой Бьянкой.
- Я буду премного благодарен, - ответил хозяин дома, улыбнувшись в ответ.
Не зная, что еще сказать, Мария поднялась и с легким поклоном вышла из комнаты.
***
Тот вечер навсегда остался в памяти Марии. Сказка, разыгрываемая средь обилия зеркал и золота, свечей в витиеватых подсвечниках и торжествующей музыки, роскошных одежд и драгоценных камней. К собственному удивлению девушке хорошо удалась роль хозяйки и она наслаждалась общением с гостями и танцевала до утра горделивые паваны и легкомысленные вольты.
Поначалу она боялась, что кто-нибудь разоблачит ее обман, но даже сеньора Изабелла не узнала ее под причудливой карнавальной маской.
Мальчики-ученики расхаживали в богатых одеждах и от души наслаждались этим вечером, и на лице их покровителя тоже читалось счастье и удовлетворение.
Под утро, когда последний гость покинул дом, Мариус повернулся к Марии и сказал:
- Благодарю, вы отлично исполнили свою роль! К сожалению, я должен идти, но надеюсь, вечером мы продолжим наш разговор.
Вернувшись в свою комнату, Мария прилегла на кровать, но заснуть ей не удавалось - слишком много тревожных мыслей и неразрешенных вопросов роились у нее в голове. Она не знала, о чем именно хотел продолжить разговор этот странный человек, но сейчас, после этого волшебного бала, ей особенно не хотелось признаваться в том, что она лишь нищая служанка.
В конце концов Мария встала и подошла к окну, взглянув на первые розовые лучи рассвета. Затем она выбрала наиболее неброское платье, накинула поверх него длинный плащ синего бархата и поспешно начеркав несколько строчек на листе бумаги прокралась на улицу.
Она еще раз окинула взглядом огромный дом, в котором она провела столько времени и, не оборачиваясь пошла по набережной.
Она долго бродила по улицам города, пока внезапно, рядом с ней не остановилась карета, и очнувших от своих размышлений девушка с удивлением взглянула прямо в глаза своей бывшей хозяйкой.
Мадам Изабелла в изумлении смотрела на Марию, как будто не веря собственным глазам. Затем она подала знак сопровождавшему ее лакею:
- Держи ее! Венецианские законы сурово наказывают беглых слуг!
Все еще не веря в реальность происходящего, Мария попыталась вырваться из цепких рук лакея, но тот вцепился в свою жертву мертвой хваткой.
Смерть Третья
Над Серениссимой снова сгущались сумерки, когда толпа собралась у колонн дворца дожа с тем, чтобы услышать суд над беглой служанкой. Впрочем, дело было несложное. Что значило слово служанки против слова знатной сеньоры! Правда, обвиняемая отнюдь не выглядела оборванкой, но это могло означать лишь то, что к списку ее грехов могло быть добавлено воровство.
Марию не интересовала собравшаяся толпа зевак. Она безучастно смотрела вдаль - на розовые от заходящего солнца воды залива. Прошло несколько дней с тех пор, как она покинула гостеприимный кров Мариуса. Несколько дней побоев и голода, когда сеньора Изабелла пыталась выяснить, где ее служанка провела последние три месяца. Поначалу, Мария пыталась возражать, напоминая бывшей хозяйки, что та сама выгнала ее из дома, но сеньора не желала ее слушать. Судя по всему ее злил сам факт того, что девушка осталась в живых, а стало быть могла кому-то рассказать о ее поступке. Мария надеялась, что остальные слуги ставшие свидетелем зимней ссоры вступятся за нее, но те слишком опасались гнева своей хозяйки.
Мысль о том, что ей снова придется прислуживать этой взбалмошной жестокой особе, лишили девушку воли к жизни. Поэтому она не слышала гула голосов собравшихся поглазеть на суд, не слышала негромкие переговоры судей и резкий высокий голос своей сеньоры. Она просто смотрела на воды залива, ни о чем не думая.
Внезапно совсем неподалеку, за спинами толпы возникла одинокая фигура в красных одеждах. От неожиданности Мария часто заморгала - она была готова поклясться, что несколько мгновений назад там никого не было.
Похоже лишь она заметила это странное появление - остальные присутствующие были слишком увлечены судьей, готовым прочитать приговор. Вновь появившийся быстрыми шагами подошел к высокому собранию, с легкостью прошел сквозь толпу и прошептал что-то на ухо судье. Тот удивленно посмотрел на нежданного гостя, а затем, нахмурив брови, обратился к сеньоре Изабелле.
- Этот господин утверждает, что нашел эту девушку зимой на грани смерти и позаботился об ее выздоровлении.
Толпа оживленно зашушукалась, а сеньора Изабелла побледнела.
- Если это так, - продолжил судья, - то я готов поверить в ее утверждение о том, что она вовсе не сбежала, а оказалась жертвой Вашей жестокости...
- Вы поверите слову служанки против моего? - визгливо прервала его сеньора Изабелла. - Возможно, что сеньор Мариус нашел ее зимой, но она сбежала - самовольно покинула дом.
- Это не так, - раздался тихий уверенный голос Мариуса. - Уверен, что если Вы расспросите слуг сеньоры Изабеллы, то убедитесь в обратном.
Бывшая хозяйка Марии с ненавистью взглянула за неожиданного защитника. Она могла бы продолжать спорить, но теперь она боялась не только проиграть дело, но и оказаться жертвой новых разбирательств.
- Хорошо! - сказала она наконец. - В конце концов, к чему мне ленивая служанка. Я беру свои обвинения обратно. Пусть идет куда хочет!
Судья, который до сих пор нахмурившись наблюдал за происходящим, окликнул повернувшуюся уходить разневанную сеньору Изабеллу:
- Постойте, сеньора. Раз она не виновата, то вы обязаны заплатить ей компенсацию...
- Компенсацию? - гневно переспросила сеньора.
- Количество золото, гарантирующее ей путешествие до берегов Англии, - медленно сказал судья. - А до отплытия корабля кров, коли она того пожелает.
Сеньора Изабелла хотела что-то сказать, но передумала и гневно поджав губы покинула толпу шушукающихся зевак.
Мария стояла, как в тумане. Откуда судья знал, что именно в Англию ей хотелось бы уплыть? Как он догадался? Она принялась искать в толпе своего спасителя, но тот как будто расстаял в воздухе.
Дождавшись выплаты штрафа и снявши небольшую комнату на постоялом дворе - Мария ни в коем случае не желала находиться под одной крышей с мстительной и непредсказуемой Изабеллой - девушка поспешила к дверям дома своего таинственного покровителя. Палаццо был ярко освящен - бал был в самом разгаре. Сквозь широко раскрытые двери она разглядела блистающую залу, полную разнаряженных гостей и стройную фигуру хозяина дома, рядом с миниатюрной женской фигуркой сеньоры Бьянки.
Некоторое время Мария стояла в нерешительности, но затем решила, что поблагодарит хозяина дома в более походящее время.
***
Прошло еще два дня. Мария наконец-то нашла корабль, направлявшийся в Кале, а оттуда она надеялась купить место на одном из торговых кораблей, направлявшихся в Дувр.
Снова спускались сумерки. Мария улыбнулась, подумав, что ей нравилось гулять по Серениссиме именно в предвечернее время. Она снова шла к палаццо с тем, чтобы в последний раз поблагодарить Мариуса Романуса и попрощаться с этим странным человеком. Ей очень хотелось расспросить его о событиях той ночи, когда он спас ей жизнь, но она понимала, что никогда не наберется храбрости. Девушка неторопливо шла по набережной, перебирая в голове происшедшее и пытаясь представить себе беседу с этим таинственным господином.
Она завернула за угол и оказалась на знакомой площади. Зрелище, представшее перед ее глазами, заставило ее остановиться как вкопанную.
От палаццо остались лишь дымящиеся руины. Пожар явно случился уже давно - видимо еще прошлой ночью. Сейчас на площади не было ни души. Глотая слезы, девушка подошла поближе. Кое где на обугленных стенах еще оставались следы великолепных фресок, так очаровавших ее во время ее болезни. Ей было так легко представить этот дом до пожара, до этого непонятного несчастья так неожиданно постигшего всех, живших здесь. Она стояла, в нерешительности оглядываясь по сторонам, и кутаясь от неожиданного холодного ветра.
Внезапно в глубине призрачной залы возник темный силуэт. Мария резко подняла взгляд, полный одновременно и страха и надежды. Силуэт приблизился и девушка не смогла сдержать восклицания увидев красавицу с портрета.
Только сейчас она смогла оценить по достоинству увиденную ей миниатюру, так точно передавшую мельчайшие детали. Однако сейчас сеньора Бьянка отнюдь не была так блистательна. Ее роскошное платье было перемазано сажей, следы копоти омрачали алабастровый лоб, небрежно убранные волосы кое где выбились из под тонкой сеточки, а глаза были лишены обычного блеска. Они были сухи, как бывает лишь тогда, когда все слезы уже давно выплаканы. В руках Бьянка держала небольшой сверток и черную кожаную карнавальную маску с золотой вязью.
Увидев Марию, она с некоторым испугом взглянула на эту маску, а затем перевела взгляд, в котором читался вызов, на неожиданную свидетельницу.
- Что случилось? - сумела выдавить из себя недоумевающая девушка.
- Они мертвы... все мертвы, - прошипела та в ответ, а затем устало вздохнула и произнесла уже более спокойным, полным безнадежной усталости, голосом:
- Я ничего не знаю... никто ничего не знает... никто не уцелел...
Затем сеньора Бьянка еще раз взглянула на обугленные останки былого величия, а поспешила к ожидающей ее гондоле. В ответ на ее еле слышный приказ. гондольер поклонился и оттолкнулся веслом от причала.
Мария еще некоторое время стояла неподвижно, пытаясь понять происшедшее, смириться с ним. Соленый привкус слез на губах снова напомнил ей о привкусе крови.
- Все в порядке, сеньора? - внезапно раздался за ее спиной голос стражника.
- Да-да, - ответила она и почти побежала прочь с этого ужасного места.
***
На следующий вечер она в последний раз шла по набережной, торопясь к гавани - туда, откуда через полчаса должно было отплыть французское торговое судно. В стремлении как можно скорее достичь цели, она свернула на узкую тускло освященную улочку, а затем оказалась на небольшой площади, спускавшейся прямо к воде. Рука ее крепко сжимала висевший на поясе кошелек с золотом, которое должно было гарантировать возврат на родину. Мария хотела как можно скорее позабыть последние два года, оставиться все это позади, как дурной сон.
Все слезы девушка выплакала вчера - сегодня она твердо настроилась на новую жизнь.
Внимание Марии привлек плеск воды. Она сощурилась и смогла разглядеть между домов черную гондолу, в которой сидела пара, видимо, влюбленных. Девушка решила было продолжить путь, но нечто заставило ее взглянуть на гондолу еще раз. Гондольер пел песню о влюбленных, но в глазах сидящей в лодке молодой красавицы было лишь отчаянье загнанного зверя. Видно было, что она с трудом сдерживает слезы. Даже в тусклом освещении ярко красные губы и темные, как ночь, глаза казались неестественными на ее бледном, как мел лице. Ее спутник был закутан с головы до ног. Его лицо было скрыто не только широким капюшоном, но и черной венецианской маской с витиеватой золотой отделкой. На мгновение Марии показалось, что из тонких прорезей на нее взглянули серо-голубые глаза, и в памяти ее снова возникла та ночь, холод зимнего вечера и обжигающий жар соленой крови на губах и поцелуй, спасший ей жизнь. Теперь она знала, что все это ей не почудилось, что все это было правдой.
Черная гондола проплыла мимо нее подобно катафалку и исчезла за поворотом. Ей послышались тихие женские всхлипы и негромкие терпеливые увещевания мужчины.
***
Стоя на борту отчаливающего судна, Мария в последний раз вгляделась в сумрачные улицы Венеции, а затем достала из кошелька тяжелый золотой дукат и убедившись, что никто не наблюдает за ней, кинула его в темные воды залива.