|
|
||
- Летите, летите и, вдруг, падаете. В глазах темно, сердце замирает, вы несетесь вниз камнем, и нет мочи пошевелить рукой - нет сил спастись... а потом, вы как будто ударяетесь, и от того просыпаетесь... В этом ваше спасение. | ||
Белые кристаллики соли рассыпались, подпрыгивая и сверкая, по кровавой поверхности свежевырезанного ростбифа. Парное мясо - от вида и запаха во рту разлилась горячая слюна. Тук-тук - еле слышно пропели кристаллы отрадную для чуткого уха песенку: сейчас будет еда! - Дайте ей перо - она должна подписать! - от звука мужского голоса в ушах зазвенело. Пальцы Александрины разжали и вложили в них почти невесомое перо, после чего ее щеку обожгла пощечина. - Очнись! - все тот же мужской голос - грубый... и аппетитный. Александрина с трудом оторвалась от видимого внутренним зрением кровавого мяса и чуточку приоткрыла глаза. Как все мутно - заплаканное лицо матери, перекошенная от злобы физиономия сэра Джона. В комнате было темно и душно. Только пламя свечей бросала нервно пляшущие блики на окружившие постель фигуры. "Как же темно" - эти слова, казалось, раздулись в голове. В глазах у Алекс щипало, а язык ворочался во рту с трудом, прилипая к сухому нёбу: - Почему темно? Дайте свет! Мать склонилась над Алекс и положила ей на лоб мокрую салфетку. Сэр Джон грубо оттолкнул герцогиню от кровати дочери: - Подпиши! - он пододвинул Александрине какую-то бумагу. - Ты все равно умираешь, не упрямься, а не то!.. - Нет! Я не хочу! Солнца...- прохрипела умирающая девушка. - Дайте мне солнца... Сэр Джон рассмеялся, будто безумец, и побежал к занавешенному плотными бархатными портьерами окну. - Она хочет солнца, ха-ха-ха! Так пусть получит его! - с этими словами он дернул тяжелое полотнище и в образовавшуюся щель проник слабый свет пасмурного дня. Александрина увидела как медленно, словно растопленное масло, серый свет разлился в застоявшемся пыльном воздухе. Ближе, ближе, и вот, наконец-то, свет коснулся бледной кожи ее руки. В тот же миг девушка закричала от страшной боли. Ее кожа запылала. Алекс потеряла сознание. Герцогиня бросилась к окну и зашторила портьеры. - Как вы могли? Это жестоко! Сэра Джона колотило от сдерживаемой ярости, слова плакавшей женщины окончательно вывели его из себя, и он ударил герцогиню по лицу. - Молчать! - у него затряслись руки, - вы сами знаете, что она должна подписать эти бумаги! Без подписи она не умрет. Вернее я не дам ей умереть спокойно... Фитиль свечи у изголовья кровати громко треснул - от этого звука сэр Джон как будто очнулся, задышал спокойнее, дрожь покинула его. - Молю, сейчас... оставьте мою дочь в покое, - герцогиня упала перед сэром Джоном на колени и обхватила его ноги. - Молю вас, ради всего святого!
Служанка внесла поднос с чайником и поставила его на столик возле кровати. Герцогиня Нортумберлендская поднялась с кресла, сделала служанке знак удалиться и лично разлила чай. - А maman, она к нам не присоединится? - спросила Александрина у наставницы, приняв блюдце с чашкой, фарфор жалобно звякнул в слабых руках девушки. - Ее светлость занята с сэром Джоном хозяйственными делами. Александрина торопливо опустила взгляд, чтобы скрыть ненависть, которую испытала при звуке имени управляющего. "Сэр Джон, сэр Джон, сэр Джон..." - всегда и во всем он. Александрина не помнила отца - тот умер, когда она была еще слишком мала. Но помнила Сэра Джона. Он всегда был поблизости. Вначале, рядом с отцом. Потом, рядом с матерью. Теперь он стал и ее тенью. Она с детства боялась и ненавидела этого человека. У него было узкое бледное лицо, длинный нос и темные кудри. Сэр Джон был высок. Когда он переставлял ноги, маленькая Александрина смеялась - он напоминал ей цаплю. Его темные, горящие яростью, глаза пугали ее. Она никогда не решалась смотреть в них, всегда отворачивалась, до одного случая... Александрине было десять лет. Как-то, ненастной ночью она проснулась в спальне одна. Кровать матери была пуста. Ни одна свеча в комнате не горела. Комнату освещал лишь слабый багровый свет прогоревших в камине дров, да вспышки молний за окнами. Девочке было так страшно, что она решилась на немыслимое - покинуть комнату, и отправиться на поиски матери. За всю жизнь, Александрина оставалась в одиночестве считанные разы. Рядом всегда были люди, которые ее сопровождали, следили за ней, ограждали от всего, что, по мнению матери и сэра Джона, могло принести ей вред. Она никогда не видела не играла с другими детьми. Спала с матерью в одной комнате. Даже по лестнице ей было дозволено спускаться или подниматься, только держась за руку сопровождающей дамы. В высокие окна стучал дождь. В спальне было холодно. Александрина на ощупь нашла и накинула на себя теплый халат. Дверь подалась легко, даже не скрипнула. В коридоре девочка поежилась, ощутив ледяное прикосновение сквозняков. На секунду Алекс замешкалась, чуть не решив укрыться в спальне, которая теперь казалась ей теплой и уютной, по сравнению с огромным темным домом. Она не была похожа на других девочек ее возраста. Те, наверняка, дрожали бы от страха перед призраками или другими чудовищными созданиями, что поджидают людей в темноте. Александрина не боялась призраков, так как не знала об их существовании - ей неоткуда было узнать. Воспитатели не только ограничивали ее круг общения, но и тщательно отбирали книги, которые предстояло прочесть. Она слишком мало знала об окружающем мире. Той ночью ей было страшно от темноты и одиночества. И в ту ночь она научилась бояться еще... Спуститься по лестнице Александрина не решилась. Она довольно долго брела по темному коридору, касаясь рукой стены. Если по пути попадались двери, она пыталась открыть их. Все двери были закрыты, кроме одной - та неожиданно легко подалась. Громовой раскат заглушил тихий скрип. Дверь распахнулась. За окном блеснула молния, на секунду осветив пару в широком кресле у окна. - Мама?! Герцогиня даже не шелохнулась на вскрик дочери. Она замерла, уткнувшись лицом в шею мужчины. Ее ладонь нежно удерживала подбородок партнера. Мужчина же, напротив, посмотрел на Александрину горящими гневом глазами. Это был сэр Джон. Девочка бросилась вон из комнаты. Ее нашли утром служанки - Алекс спала, сжавшись в комочек, в нише за старинными доспехами. Сэр Джон выпорол ее лично.
От матери пахло пудрой и дорогими духами. - Милая моя, - герцогиня склонилась над Алекс и та почувствовала, как парча придворного платья матери оцарапала нос. Тонкая прядь волос девушки зацепилась за закрепки украшавшего наряд бриллианта. Мать подалась назад и потянула за собой волосы Алекс. Девушка поморщилась. - Что случилось? Вам опять нехорошо? Александрина улыбнулась сквозь слезы. - Нет, все в порядке. Мне лучше. Герцогиня погладила бледную щеку дочери. - Вы все еще такая слабая. Мы все очень волновались. Король справлялся о вас. Алекс ухватилась за материнскую ладонь и крепче прижала ее к своему лицу. - Мама! Сэр Джон... - Мы не будем сейчас говорить об этом, - быстро сказала герцогиня, и тотчас отстранилась от дочери, отошла подальше и повернулась к ней спиной. - Сейчас не будем... Алекс почувствовала себя самой несчастной дочерью в мире - мать опять предала ее.
Горничные суетились и приседали в глубоких реверансах на каждое слово прибывшего придворного доктора. Александрина тихо рассмеялась - так смешно все это выглядело. Доктор - низенький, круглый мужчина с улыбчивым лицом - внимательно осмотрел ее и лукаво подмигнул девушке: - Вы смеетесь, следовательно, здоровы. Я разрешаю вам вставать с постели, и рекомендую непродолжительные прогулки в саду. Пока непродолжительные, а там посмотрим. Я заеду через три дня. - Благодарю вас! Девушка была счастлива, ей так хотелось хоть на минуту покинуть жарко натопленную комнату. Последние два дня в постели ее удерживали силой. Maman тревожилась за ее здоровье и не желала слушать никаких доводов. После ухода доктора Александрине помогли одеться. Поддерживать девушку под руку вызвалась герцогиня Нортумберлендская, ее постоянная наставница. Алекс чувствовала, что еще слишком слаба - они всего-навсего спустились по центральной лестнице со второго этажа на первый, а у нее уже выступил холодный пот. Но ей так хотелось на улицу - туда, где ветер и солнце, прочь от тяжелых драпировок и полированного темного дерева - убранства их с матерью резиденции. В саду было очень хорошо: весенний ветерок нежно обласкал пылающее лицо девушки. Она уговорила спутницу недолго посидеть на скамье, что стояла возле кустов распускающейся сирени. Алекс с наслаждением вдыхала пьянящий аромат. - Что это? - в саду показались мать Александрины и сэр Джон. - Алекс, немедленно вернитесь в постель! Герцогиня Нортумберлендская поспешила увести девушку в дом и уложить в кровать. Алекс сразу же уснула и проспала до позднего вечера. Ее разбудило тихое звяканье - кто-то задел прикроватный столик, на котором ей всегда оставляли питье. Александрина открыла глаза. Возле кровати стояла ее мать с кинжалом в руке. Девушка не успела даже вскрикнуть, как герцогиня осторожно уколола свое запястье острием клинка. - Что вы делаете? Больше не таясь, мать бросила на столик кинжал и взяла стакан Алекс, поднесла его к своему запястью и капнула в воду кровью. - Выпейте это. Алекс замотала головой: - Нет! Люди не пьют кровь! Мать поднесла стакан к губам девушки. - Люди - не пьют... Александрина замерла, завороженная зрелищем того, как глаза ее матери сначала заискрились наподобие бриллиантов, а потом загорелись ослепительным белым светом. Под взглядом этих глаз девушка покорно выпила предложенную ей воду, оказавшуюся вязкой и горькой на вкус. Свет в глазах герцогини погас. Она ласково провела по спутанным после сна волосам дочери. - Поверьте, Алекс, это необходимо. Девушка со слезами посмотрела на погрустневшую и как будто постаревшую за эти несколько минут мать. - Объясните ли вы мне когда-нибудь, что здесь произошло? - Да. Мы поговорим об этом завтра.
Весь следующий день Александрина провела в тревоге, вздрагивая от каждого неясного шороха. Она ожидала, что вот сейчас войдет мать, и расскажет что-то ужасное. Но каждый раз оказывалось, что шумел кто-то другой: то лакей принес дрова, то горничная развешивала платья в гардеробной. Сил у девушки заметно прибавилось. Если бы ей это было дозволено, она сама могла легко сбежать вниз по ступеням лестницы. В саду Алекс провела около двух часов. В ожидании прошел весь день и часть вечера. Ужинала девушка в одиночестве. Герцогиня вошла в их спальню, когда часы пробили одиннадцатый час. Ночь была ясная - на небе сверкало множество звезд, Александрина сидела на широком низком подоконнике и смотрела на них, любуясь мерцанием. Герцогиня не сразу начала разговор. Вначале она просто стояла за плечом дочери и смотрела на те же звезды. - Вижу, что сегодня вы чувствуете себя значительно лучше. - Да. Александрина так и не обернулась к матери. - Это не моя вина, Алекс! - герцогиня обняла дочь, прижавшись лицом к ее макушке. - Прости! Теперь Алекс слышала голос матери необычно, как будто он раздавался у нее в голове. Этот звук заставлял сердце девушки сжиматься. Ей хотелось вскочить и вырваться из материнских объятий. И бежать, бежать... чтобы никогда больше не слышать и не видеть Викторию Саксен-Кобург. - Эдуард... он совершил преступление перед Господом... - Отец? - Александрина оттолкнула мать и соскочила с подоконника. - Как вы смеете обвинять отца в чем-либо?! Вы! Та, что забыла о чести и долге!!! Герцогиня упала на колени перед дочерью. - Молю, выслушайте меня! Все совсем не так как вам представляется! Александрина отошла подальше от матери, но комнату не покинула. - Говорите! Виктория тяжело поднялась и отошла к окну, так ей было легче начать свой рассказ. - Не думайте, Алекс, что я стараюсь опорочить память отца в ваших глазах. О нет! Я такая же жертва его поступка, как и вы. После смерти Шарлотты... когда судьба династии оказалась на волоске... О, Эдуард был слишком честолюбив - он не мог упустить такую возможность! Ему нужен был законный наследник, и срочно. Его финансовые обстоятельства не были такими, чтобы он мог выбирать, поэтому Эдуард женился на мне. Сомнений в моей способности родить наследника не было - порукой тому была ваша единоутробная сестра. Но вот у вашего отца... у него были проблемы. Как мы ни старались - я так и не понесла. Тогда ваш отец... - голос герцогини задрожал, она расплакалась. Александра сделала шаг в сторону матери, но подойти ближе не решилась. - Вам снилось когда-нибудь, что вы летите? Алекс кивнула, хотя мать и не могла этого видеть, так как стояла спиной. - Летите, летите и, вдруг, падаете. В глазах темно, сердце замирает, вы несетесь вниз камнем, и нет мочи пошевелить рукой - нет сил спастись... а потом, вы как будто ударяетесь, и от того просыпаетесь... В этом ваше спасение. Герцогиня резко отвернулась от окна и кинулась к дочери. - Спасение в том, чтобы проснуться! Но не каждому это удается! Мы с Эдвардом упали ниже - туда, где светит солнце мертвых, а ветер - это голоса тех, кто больше никогда не ступит по земле! Мы заплатили за свое возвращение кровью. И теперь только кровь поддерживает в нас жизнь! Чужая кровь... Вы такая же, дитя мое. Такая же... Александрина смотрела в глаза матери и видела в них боль и раскаяние, которое испытывала Виктория. Она видела правду. - Мы зачали вас сразу же по возвращении оттуда, обменявшись кровью. Моя связь с сэром Джоном кажется вам предосудительной... Поверьте, это не банальный адюльтер. Мы никогда не были близки в обычном понимании. Но этот человек мне ближе остальных - он честолюбив, даже честолюбивей вашего отца, одержим властью - но он дает мне свою кровь. Меня с ним связывает это, и тайна о нашей с вами природе! Я надеялась, я почти верила, что вы обычный человек. Я молилась об этом еженощно! Но вы заболели - солнечный свет чуть не сжег вашу плоть... Алекс, вам придется брать чужую кровь, иначе вам не выжить! Девушка посмотрела на свои ладони. Тонкие запястья, совершенно обычные руки. Как может быть, что она не человек? В какой кошмар превратилась ее жизнь? Мать схватила Алекс за руку: - Вам придется пойти со мной вниз, туда, где вы встретитесь со своей природой, обретете могущество и защиту. Алекс, пойдемте со мной! Все еще ошеломленная, девушка слабо кивнула. Виктория крепче сжала ее ладонь и шагнула вперед. Алекс почувствовала, как пол под ее ногами исчез - она падала, с каждой секундой все быстрее и быстрее. Страх, холод... ей показалось, что от этого холода она совершенно окоченела и превратилась в ледышку. Вот упадет и разобьется на миллион осколков. Ей хотелось кричать, но она боялась издать хоть звук, так как казалось, что окружающая ее тьма похожа на воду - стоит ей открыть рот и она тут же захлебнется. Алекс так сосредоточилась на своих чувствах, что даже забыла о присутствии рядом матери. Та по-прежнему сжимала ее ладонь. Приземление было таким же внезапным, как и падение. Сердце девушки остановилась от внезапности. Нет, они не разбились. Тело Алекс было таким же целостным, но вот сердце - оно больше не билось... - Все в порядке - герцогиня прижала дочь к груди. Алекс замерла от ужаса - сердце ее матери - она не слышала его! - Пойдем, нас ждут. Тьма закружилась, зарябила серыми всполохами. Ветер застонал, как нерожденный младенец. Дождь опрокинул на Алекс и Викторию мириады слезинок. То были самые горькие и соленые слезы из когда-либо пролитых живыми существами. Тоска, боль охватили девушку. Ей показалось, что на свои плечи она взвалила непосильную ношу, которая сейчас раздавит ее. Впереди что-то замерцало серебристым светом. Озеро. Девушка упала перед ним на колени и протянула руки к обещавшей облегчение воде. Вода ухватила ее руки своими - костлявыми и холодными. Озеро встало на дыбы. Его воды с шумом обрушились вниз и легли как складки плаща, задрапировав высокую фигуру неведомого существа. - Ты... - существо все еще удерживало руки девушки. Оно взглянуло на Алекс сверкающими глазами. - ...наше дитя. Наша тьма и кровь. Здравствуй. Алекс дрожала. Ее зубы выбивали дробь. Все, что она смогла сделать - она кивнула, приветствуя жуткое существо. Пусть его плоть слабо блистала серебром, пусть его глаза горели ярче солнца - девушка знала, что перед нею тьма тьмы. Незнакомец, или незнакомка - как описать то, что не имеет пола и составляет саму суть бездны?, склонил голову и припал ледяными устами к запястью Александрины. Она почувствовала, как ее смертная плоть рвется как бумага, и все еще теплая кровь наполняет пасть существа. Казалось, прошли часы, прежде чем тьма напилась Алекс. Герцогиня стояла рядом и поддерживала вот-вот потеряющую сознание дочь. Следом за тьмой, пришел черед Алекс припасть ртом к плоти существа, признавшего ее своим порождением. Крови было необычайно много, казалось, что Александрина пытается выпить одним глотком море. В какой-то момент девушка не смогла противиться захлестывающему ее потоку и захлебнулась, потеряла сознание.
Теперь ежедневно и еженощно Алекс сходила с ума - в каждом человеке она видела то, что могло утолить ее жажду. Звуки их голосов, запахи... Даже легкий малиновый аромат румян герцогини Нортумберлендской вызывал у девушки слюну и голодные спазмы. Приснившийся во время горячки сон преследовал ее - теперь Александрина знала о чем он. Она осунулась, похудела, но неизменно отказывалась от предложения матери. Нет, пить кровь сэра Джона она не станет! Когда терпеть больше было невмочь, она понемногу пила кровь Виктории. Сам хранитель семейной тайны ходил вокруг Александрины кругами, как голодный помоечный кот. Она видела такого однажды из окна на задний двор. У сэра Джона был такой же вороватый взгляд. Неужели она когда-то пугалась этих горящих яростью глаз? Нет, в них была не ярость - страсть власти, вот, что сжигало существо лукавого управляющего. Сколько усилий он приложил, чтобы отменить визит кузенов Александрины, которых она пригласила по настоянию своего дяди Леопольда. Алекс обожала дядю, называла его своим "solo padre". Письма Леопольда - именно они, а не уроки музыки и ботаники герцогини Нортумберлендской, в значительной мере сформировали ее мировоззрение. Ему она доверяла все свои тайны, кроме одной... Тайна крови и происхождения Александрины еще больше отдалила мать и дочь. Если раньше Алекс чего-то боялась, и на нее можно было повлиять авторитетом матери, тайной властью сэра Джона, то теперь девушка чувствовала себя сильной и свободной от каких-либо обязательств перед этими людьми. Она стала свободной. Но также голодной и одинокой.
Альберт и Эрнст поразили воображение Александрины. Это были весьма привлекательные юноши. Высокие, стройные, с прекрасными манерами. Алекс была очарована. Она даже по-детски влюбилась в обоих. Сэр Джон, все более похожий на тень, неизменно сопровождал Александрину, стоило ей очутиться рядом с одним из братьев. Александрина постоянно ссорилась с матерью из-за этого преследования. Виктория обижалась и оправдывала действия управляющего. - Мы зависимы от этого человека. Он вправе рассчитывать на наше расположение. - Вы хотите сказать, что это вы, maman, зависимы от него. - Пока вы берете мою кровь - вы, Алекс, также зависите от сэра Джона, как и я. У вас нет личной защиты, и нет близкого человека, который бы поделился с вами своей плотью и сохранил вашу тайну. Не спорьте со мной. - Какой личной защиты у меня нет, о чем вы? - Александрина решила, что на эти слова матери стоит обратить внимание. Герцогиня нежно прикоснулась к кулону с вензелем, который никогда не снимала. - У каждого из нас этот предмет свой. Вы поймете, когда придет пора получить его. Но когда вы, Алекс, были больны, только эта безделушка помогла мне вернуть вас.
Судьба девушки решилась за день до отъезда братьев. Александрина и Альберт гуляли в саду и беседовали о музыке. - Вы плут, - говорила девушка кузену, - вы знали, как вам следует отвечать, чтобы произвести на меня впечатление. Лучше признайтесь честно, какую оперу вы любите больше всего на самом деле? Альберт залюбовался лицом кузины. Она была такая милая и естественная, ее глаза, чуть лукавые, говорили ему о том, что перед ним умная и проницательная девушка. Он на миг оторвался от созерцания Алекс и сорвал розу. - Я не люблю оперу... мне кажется, что я люблю вас! Алекс зачарованно посмотрела на каплю крови, что выступила на его пальце - он поранился о колючий розовый куст. - Я... - девушка от волнения перестала дышать и закачалась - вот-вот упадет... Альберт шагнул ближе и подхватил ее, обняв одной рукой за талию, а второй с нежностью провел по ее щеке, коснулся губ. В тот же миг Александрина решилась и слизнула каплю его крови. Это было восхитительное ощущение. Ее щеки порозовели, а глаза заискрились. Альберт ее поцеловал.
В Вестминстерском аббатстве собрался весь цвет английского общества. Присутствовали мать Алекс - Виктория Саксен-Кобург-Заалфельд, герцогиня Кентская, и преданная наставница - герцогиня Нортумберлендская, они сидели в третьем ряду. Не было только сэра Джона Конроя. Ненавистному управляющему, который с детства издевался над Александриной, мучил ее, когда она была при смерти, в надежде заполучить регентство, надоедал с момента выздоровления своими притязаниями на место секретаря и премьер-министра... ему больше не было места в ее жизни. Архиепископ Кентерберийский возложил на голову Алекс корону: - ...Александрина Виктория... Алекс почти не обращала внимания на обряд своего миропомазания - она чувствовала себя необычно. Ее тело словно горело, но было не больно. Никто не замечал, что с нею что-то не так. Все улыбались. Она перевела взгляд на зал и увидела Альберта. Он один встревожился - нахмурился, будто пытался спросить: что с тобой? Боль отступила, сосредоточившись в левой руке. Алекс улыбнулась единственному человеку, которого считала близким. Альберт как будто успокоился и улыбнулся в ответ. Александрина перевела взгляд на свою руку - из ниоткуда, словно сгустившись из воздуха, или соткавшись из ее собственной плоти, на безымянном пальце левой руки появился перстень с огромным рубином. - Виктория, Божьей милостью королева Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии! Зазвучала торжественная музыка. Архиепископ Кентерберийский подал ей руку и помог подняться. Юная королева с благодарностью приняла помощь, и поприветствовала своих подданных. Склонившийся к руке монархини, архиепископ обратил внимание на прекрасный перстень с кроваво-красным рубином, на котором было выгравирована литера "V". - Прекрасный подарок к коронации, Ваше Величество. - Что-то вроде того... Благодарю вас! Виктория счастливо рассмеялась.
(C) Demon Hazard август 2009г.
|