Пока ты вспоминаешь прошлое, а я стремлюсь в будущее, мы будем вынуждены раз за разом проходить сквозь эту петлю. Петлю памяти. Петлю чувств. Петлю разбитых надежд и тонущих эмоций. Петлю, разрушающую весь наш мозг, но одновременно дарящую уверенность, что все в этом мире относительно. Мы будем раз за разом биться в закрытые двери лишь затем, чтобы понять, что рядом мир распахнул для нас слепые объятия радужных иллюзий. И, раня нежные руки об осколки бледнеющей реальности, мы все больше и больше будем сомневаться в том, что же истинно на самом деле. И, цепляясь за грани склеенных в произвольном порядке осколков разбитого зеркала, мы будем понимать, что истинны лишь мы. И, раз за разом разбивая грани исчезающей иллюзии, мы будем цепляться друг за друга немеющими пальцами лишь для того, чтобы понять: мы еще живы, мы есть, мы существуем...

  

  Неприятная трель будильника вырывает меня из очередного красочного кошмара, где я опять цепляюсь за какого-то странного мужчину. А он, презрев все законы физики и гравитации, поднимает меня к бледнеющим в темной вышине звездам. Так странно: знать, что он - реален, и, меж тем, не верить в это, сомневаться, гадать - а так ли это. А он шепчет. Шепчет прерывающимся голосом: "Поверь, просто поверь, и я приду, появлюсь из густого тумана небытия. Лишь поверь". Я хочу верить, но разум, привыкший властвовать над наивным сердцем, не дает схватить грань исчезающего мира и, напрягая до боли мышцы, вытянуть Его из небытия. Наивно, глупо, отчаянно, но сердце верит, что Он - реален. Только разум заставляет задуматься, а не сошла ли я с ума, раз верю какому-то странному сну.

  Кофе, как всегда горькое и крепкое, приводит мысли в порядок, и я на очередной день забываю о нем, том, кто готов, пусть и во сне, сделать меня самою счастливой во вселенной. Друзья, учеба, мир, полный рациональности - все это давит и не дает забыться в переливах странных видений, приходящих даже наяву. Я улыбаюсь, смеюсь и... умираю. Умираю каждую минуту, каждый миг. Умираю, вновь возрождаясь из пепла. А люди не понимают. Они видят мои пустые глаза и думают, что я просто задумалась. А, может, не хочу показывать истинных эмоций. И я их не разубеждаю - ни к чему знать, что я даже не вижу их, двигаясь по инерции и благодаря памяти тела. Я не запоминаю лиц, не слышу слов, не понимаю интонаций. Я живу только сном.

  Очередная контрольная. Я не знаю, по какому предмету. Не понимаю, зачем я ее пишу. Даже не помню, что выводила ручка. Хотя я уверена, что она написана на твердую тройку, а, может, и четверку - память тела самая сильная. Я грежу наяву. Я ловлю видения и чувствую мир. Многие называют меня не от мира сего, говорят, что я - блаженная. А мне наплевать - люди должны верить хоть во что-то.

  Остановить взмах. Уйти от захвата. Встать в стойку. Все это - независимо от разума. Действует тело, а мозг давно и беспробудно спит, выдавая все новые и новые красочные образы. Я напоминаю себе сумасшедшую, что сбежала из дурдома. Только меня не ищут, ведь про меня все забыли, а вот я про них - нет. Нанести удар. Пропустить над собою нож. Поставить блок. Все это - лишь с верою, что он есть, что он существует и поможет мне. Кровь. Моя? Чужая? Боль. Теперь точно моя. Удар. Асфальт приближается медленно, словно я падаю не мгновение, а вечность. Крик. Чей он? Не знаю, да, и знать не хочу. Удар. Беспамятство...

  

  Я открываю глаза, и понимаю, что лежу в какой-то непонятной комнате с резной лепниною и темными шторами, прикрывающими окна. Догорает закат. Свеча приглушенно светит с массивного стола. В кресле спит мужчина, так похожий на призрака из моих снов, но так отличающийся от него. Длинные волосы падают на орлиный нос, закрывая глаза. Одежда екатерининской эпохи. И камень в перстне, кровавым цветом светящийся в этой странной темноте. Путаюсь приподняться и понимаю, что тело меня не слушается, оно даже не ощущается, как мое. Странно. Я понимаю, что впервые за долгое время мой разум чист, и я воспринимаю реальность вполне адекватно, не смотря на то, что я непонятно где. Мужчина, словно почувствовав, что я проснулась, пошевелился и, мотнув головой, сбросил пряди волос с открытых глаз. На мгновение задержав взгляд на мне, он аккуратно сел на край кровати, взяв меня за руку.

  - Алин.

  Что? Мое имя - Инга!

  - Нет, не Инга. Алин, - мужчина чуть качнул головою, - значит, ты ничего не вспомнил.

  Вспомнил? Постойте, я - девушка! И хватит читать мои мысли!

  - Алин, ты всегда был парнем. Ты, наверное, не помнишь, но ты ставил на себе эксперимент. Ты пытался найти возможность перемещаться из одного мира в другой, не теряя при этом воспоминаний. Я тогда был в отъезде, и не смог препятствовать тебе. Три года! Три чертовых одиноких года я провел рядом с тобою, пытаясь найти возможность вернуть тебя! Но... видимо, воспоминания так и не вернуться... - мужчина горестно опустил голову.

  Воспоминания? Те видения, что ли?

  - Какие видения? - он так резко поднял голову, что захотелось вжаться в спинку от такого резкого движения.

  Хм, и почему я только не могу двигаться?

  - Тело привыкает к душе. Пройдет пару дней, прежде, чем ты сможешь пошевелить хотя бы рукою. Астара! Какое счастье, что твоя душа вернулась! Так какие видения?

  Странные (и когда я успела смириться с таким способом общения? Хотя, какое общение? Монолог!). Впрочем, я их сама не очень хорошо помню.

  - Сам.

  А?

  - Ты теперь парень, пора привыкать. Даже если душа помнит женское тело, это - мужское.

  Блин, да что же это такое! Появилась непонятно где, с каким-то странным мужчиной из сна! Тело - парня! Душа - девичья! Да что же это за невезение!

  - Ты ведь поверила, правда?

  Поверила? Да, я поверила.

  - Твое старое тело мертво. Теперь ты можешь начать все заново. Я... я так тебя ждал, - мужчина чуть склонил голову и поцеловал тонкие пальцы моей (?), да, теперь моей, руки. И словно не веря, приподнялся, нависая надо мною, и чуть коснулся губами моих неподвижных губ в легком поцелуе. А я... мне так хотелось ответить...

  - Не переживай. Ответишь, - его мудрые глаза горели такой верой, что я поверила ему, желая только одного: жить. Жить счастливо.

  Кстати, а как тебя зовут-то, влюбленный рыцарь?

  - Рыцарь? - мужчина, так и не отодвинувшись, удивленно посмотрел на меня, - почему рыцарь? - его расфокусированный, наполненный любовью и нежностью взгляд, был устремлен, казалось, прямо в душу.

  Ну, как же! Любишь - раз. Ждешь - два. Веришь - три. Значит, рыцарь!

  Не знаю, что было смешного в моих мыслях, но он вдруг рассмеялся мягким смехом, проникающим прямо в душу.

  - Ой, не могу! Алин, ты, как всегда, бесподобен! Только ты мог такое ляпнуть!

  Я - не Алин! Сколько можно повторять-то! Я - Инга!

  - Нет, ты - Алин. А я - Раймон.

  Раймон?

  Больно...

  Боль, настолько сильная, что мозг отказывался функционировать, прошила все мое естество, заглядывая в самые потаенные уголки моего хрупкого сознания.

  Больно!..

  Каленое железо, колесование и четвертование - детские шалости по сравнению с болью души, вспоминающей ВСЕ - от самого появления на просторы этого странного уголка вечности до сегодняшнего дня. Воспоминания лезли на поверхность, убивая и даря новую жизнь. Сотни миров. Тысячи возрождений. Миллиарды знакомых и друзей. И он, Раймон. Друг. Наставник. Возлюбленный. Муж... Раймон.

  - Раймон!.. - тихое это слабого голоса разноситься в неестественной тишине огромной комнаты, - Раймон! Раймоон!

  Тело, не способное вынести такой обжигающей боли, корчиться в руках, знакомых до каждой черточки, с силой прижимающих хрупкого парня к кровати.

  - Раймон!.. Прошууу!..

  Он что-то шепчет. Что-то важное. Что-то, что изменит весь мой мир...

  - Люблю... люблю... не уходи, прошу тебя... нет...

  - Раймон... не уйду...

  И беспамятство, накрывшее плотным плащом...

  

  ...А мужчина, баюкающий на руках тело отключившегося возлюбленного, плакал от счастья. Ведь их Вечность только начинается...