Блинников Павел : другие произведения.

Мрс - Магико-Ремонтная Служба (Часть вторая)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    Досточтимый Архивариус Силь продолжает описывать Уважаемым Читателям загадочную Дельту Миров. На этот раз вы узнаете о МРС - Магико-Ремонтной Службе, познакомитесь с дежурным МРС первого разряда - Берэ, вспомните бывшего младшего курьера Службы Радости, а ныне демонтера второго разряда - Жюбо Анортон Гуета, узнаете о судьбе магика Эпсона и шестьсот шестьдесят шестой эпохе Мира во времена ее восстановления. МРС способно починить и построить все, что угодно: от средневекового замка, до самой тончайшей техники. Но порой приходится чинить жизни людей, выстраивать судьбы целого общества, а это, куда сложнее. Сумеет ли Берэ и его помощники выправить жизнь эпохи, ведь этого много-много лет не удавалось сделать самой могущественной Службе Дельты Миров? А ведь помощники строптивы как на подбор, эпоха проклята, Магистр Биатриче старательно точит на Берэ зубы, да и Начальник МРС хочет смерти дежурного. Берэ придется применить не только силу древнего колдовства, не только вековечный опыт, но действовать хитростью и тончайшим расчетом. Все запутано еще и тем, что у самого Берэ тоже есть планы... Слегка вычищенная версия.
  
  
  
   Павел Блинников
  
  
   МРС - Магико-Ремонтная Служба
  
  Бабушка и внук играют в карты.
  - Внучек! Ты что, жульничаешь?!
  - Да, ба.
  - А ты знаешь, что бывает с тем, кто мухлюет?
  - Да, ба, - он выигрывает...
  
  
  Тишь ночная бьет тревогу,
  За порог не гляди.
  Ночью бродит по дорогам тот, чье имя Самди.
  Дверь захлопни в полнолунье.
  Скрип, ключа поворот.
  Тот, кого боятся люди, ходит мимо ворот...
  Канцлер Ги
  
  
  Mast be the season of the witch
  Donovan
  
  
  
   Часть вторая
  
  
  
   Подраздел четвертый: Из Снов мы видим Мир
  
  
   Глава первая, подраздел четвертый: Сны Берэ Деконструктора
  
  
  Телевизор показывает черно-белую картинку. Она едва смазана, динамики молчат. Ничем не пахнет. Вокруг телевизора ничего нет и пахнуть нечему. На экране мужчина с вскрытым черепом - макушка аккуратно срезана по линии волос, на высоком лбу медленно текут капли крови, спускаются к носу, падают черными шариками за пределы экрана, пропадают в неизвестности. Мужчина небрит, глаза темные, но черно-белый экран не показывает оттенков. Глаза смотрят внимательно, открытый мозг пульсирует. Мужчина начинает улыбку, но каждый раз края губ останавливаются на половине пути. Это похоже на нервный тик, или как если бы улыбку человека записали на пленку, но на половине завершения кто-то остановил запись, вырезал получившийся кусок и пустил снова и снова. Динамики зашипели, изображение медленно окрашивается. Первыми краснеют капли крови, мы видим алые подтеки по всему лицу. Кровь продолжает капать с носа, мужчина все еще улыбается...
  Наезд камеры на открытый череп, медленно экран заполняет пульсирующий мозг. Динамики шипят, в отдалении слышится легкая ненавязчивая мелодия. Мозг ближе, мелодия громче. Теперь видны прожилки, складки извилин, камера прорывает пленку, сковывающую мысли небритого мужчины. Внутри миллионами молний переговариваются нейроны, камера наплывает, мелодия уже различима, слова - нет.
  Еще ближе, хотя неясно, может, и дальше - слишком уж велико пространство под черепом. От молний картинка трясется, мелодия уже слышна отчетливо. Играют трубы, гитары, барабаны, с ритмичностью метронома в мелодию вплетается звон треугольника, в куплетах звучит пианино. Цвета уже проявились, становятся ярче, картинка доходит до абсурдной насыщенности, разноцветные пятна плавают, сталкиваются, сливаются, меняя оттенки. Медленно все закручивается в калейдоскоп, заворачивается в спираль. Слова еще не различить.
  Вдруг все меняется. Калейдоскоп втягивается в центральную точку, та вспыхивает, мы видим город с высоты птичьего полета. Камера наезжает, мы летим к городу, постепенно обрастающему деталями.
  - Добро пожаловать в Мир будущего Берэ Деконструктора! - говорит ровный мужской голос за кадром. Наконец мы слышим мелодию максимально ясно - веселая, легкая, быстрая - даже слова понятны до тошнотворной точности:
  
  Забудь проблемы, вперед, будь счастлив!
  Да и заботы скорей откинь!
  Скажи: Ля Ром, давай, будь счастлив!
  Готовься - встречай судный день!
  
  Камера ускоряется, видны чистые красивые здания, ровные улицы и дороги. Прохожие в удобной, несколько однообразной одежде. На всех просторные рубахи, штаны, шорты, на ногах сандалии либо кожаные туфли. Люди улыбаются, каждый кивает встречному, здоровается. Если есть головной убор, рука приподнимает козырек или шляпу. Все они полностью несчастны.
  - Не правда ли, чудесный день в Мире? - спрашивает тот же ровный мужской голос с нотками энтузиазма. - А ведь всего несколько лет назад никто не поверил бы, что такое возможно.
  Картинка меняется, появляется школьный класс. Дети сидят за партами, улыбаются. Учителя нет вообще, просто на доске написано задание, каждый ученик читает его внимательно, иногда чего-то записывает в тетради.
  - Кто бы мог подумать, а? - продолжает мужской голос. - Взрослым больше нечему их учить. Нет оценок, нет вымученных домашних заданий, у них просто нет другого выбора, кроме как стараться. Никто из них не свернет на 'плохую' дорожку, ибо нет больше плохих дорог. Вернее нет хороших, ибо нет больше в Мире добра...
  Музыка продолжает играть, слышится второй куплет:
  
  Сияет Солнце, давай, будь счастлив!
  Господня Длань не коснется тебя!
  Скажи: Ля Ром и вперед - будь счастлив!
  Нас приняла Обещаний Земля!
  
  Смена картинки, на экране мебельный завод. Сотни людей у конвейера монотонно перекладывают детали, все улыбаются.
  - А вы думаете, кто-то из них получает зарплату? Нет уж, материальные награды в прошлом, каждый тут работает за идею. Хотя, какую, к Темному, идею! Они работают, потому что это им нравится! За стенами заводу стоит очередь людей, которые хотели бы поработать тут, но придется подождать, пока эти закончат восемнадцатичасовую смену. Потом эти работники отдохнут, поскучают немного и пойдут поработать куда-нибудь еще. В конце-то концов, что еще делать в Мире, где победил Темный?
  Музыка ускоряется, идет третий коротенький куплет:
  
  Мы пересекли Реку, тот берег погряз в тишине.
  Ах как же спокойно на той стороне.
  
  Картинка показывает какой-то ВУЗ. Аудитория полукругом, парты уходят далеко-далеко вверх, за ними по слушающему. Естественно, тут нет абитуриентов, просто люди пришли в очередной раз послушать, в каком Мире им теперь придется жить. Профессор - классический старикашка с бородкой и в маленьких круглых очках - расхаживает мимо доски, говорит громко, с пылом:
  - Что изменила Высокая Битва? - голос профессора молодой, чуть картавый. Похоже, он отвечает на вопрос из аудитории. - Ну, если одним словом - все! Она изменила весь уклад общества. Из вас уже никто и не упомнит, как оно было раньше...
  Экран медленно темнеет, пошла реклама. В летнем саду сидит дед с бутылкой пива в руках, улыбается, говорит в камеру:
  - Привет, заходите! - голос приветливый, рука призывно машет. Вторая подносит бутылку пива ко рту, дед прикладывается, добро так. - Ах-х! Да, а ведь когда-то нас учили, что пить плохо. Но не теперь. Сегодня я знаю, что это никогда не кончится, я уверен в завтрашнем дне целиком и полностью. Я знаю, что могу умереть завтра, могу в следующую секунду, и на этом все. Не будет больше мыслей, чувств, не будет никакой 'загробной жизни'. А зачем она вообще нужна, спрашиваю я вас?! Что хорошего жить там точно так же, как тут? Нет, теперь, когда больше нет хороших вероятностей, когда жизнь скучна и уныла, мы поняли, какие удовольствия упускали раньше!
  Сбоку входит красивая блондинка, обнаженная сверху, садится к деду на колени.
  - Ты принесла виагру? - спрашивает ее старик. Девушка молча кладет ему в рот пять таблеток, дед запивает их остатками пива из бутылки. - Вот это моя внученька. Нет, вы не подумайте, она мне не внучка, это я просто образно, конечно. Больше же ведь нет родителей, люди просто появляются. Если захотят... Этот механизм решили оставить. Но я не об этом. Вот послушайте меня. - Камера наезжает на лицо деда так, что экран показывает только губы. - Неужели вы откажитесь от последних удовольствий, которые у нас остались? В Мире больше нет счастья, так подмените его хотя бы, черт вас раздери!
  Слышится звук открывающейся бутылки, ко рту подносится горлышко, дед глотает.
  Музыка возвращается, мелодия еще быстрее, слова остались те же, только повторяются чаще:
  
  Забудь проблемы, вперед, будь счастлив!
  Да и заботы скорей откинь!
  Скажи: Ля Ром, давай, будь счастлив!
  Готовься - встречай судный день!
  
  Сияет Солнце, давай, будь счастлив!
  Господня Длань не коснется тебя!
  Скажи: Ля Ром и вперед - будь счастлив!
  Нас приняла Обещаний Земля!
  
  Мы пересекли Реку, тот берег погряз в тишине.
  Ах, как же спокойно на той стороне.
  
  Вновь аудитория, профессор продолжает отвечать на вопрос:
  - ... а раньше у людей были хорошие вероятности. Мир мог выбрать между хорошим и плохим, люди могли варьировать между счастьем и несчастьем. Но когда победила армия Темного, все стали очень несчастными, и это очень хорошо.
  - А что же в том хорошего? - раздался возглас из аудитории. - Бабка рассказывала мне, что раньше люди могли быть счастливы просто так, а сегодня...
  - Да, - улыбнулся профессор. - Теперь за счастье приходится платить. Вернее, теперь просто нет счастья... Да, это сложновато. Давайте я лучше дам более развернутую версию, разработанную Берэ Деконструктором. Итак, до Высокой Битвы у людей был выбор. Выбор - это один из атрибутов Светлого. Многие ошибочно трактовали Светлого как творца, как порядок, как правила, даже как хаос! Но, разумеется, все определения были не верны. Светлый - это, прежде всего, выбор. Свобода. Человек мог выбрать два пути, мог три, мог сто или сто тысяч. Он мог быть несчастен, мог быть счастливым, мог пойти по пути чести, справедливости, правды, мог выбрать дорогу зла, разрушения, вранья, мог вообще встать в сторонке, быть пассивным. Из-за такого огромного количества 'выборов' человек никогда не мог пребывать в одном единственном состоянии. Нет, он был вынужден метаться в поисках своего пути. Берэ Деконструктор первым увидел несостоятельность выбора, предположил, что именно он ведет к конечности всего на свете и во тьме. Именно из-за этого Мир едва не разделился на эпохи, которым предстояло закончиться. И Берэ сделал смелое предположение, объединил несколько философских школ, вывел собственную теорию. По ней человек просто не должен иметь возможности быть счастливым. Человека надо все время держать в напряжении, он не должен хоть на секунду останавливаться в поисках своего счастья. Да, многие философы об этом говорили, но только Берэ сумел замкнуть круг. Если самое главное не цель, а стремление к цели, то, исключив цель вообще, мы сможем все время заниматься главным, не отвлекаясь на побочное. Например, на глупые мечты, что мы когда-нибудь достигнем счастья, цели, станем богатыми и сможем почивать на лаврах. Нету теперь такой возможности, нету такой вероятности! В Мире, где победила армия Темного, нет у людей никакого выбора, кроме постоянного самосовершенствования, постоянного поиска. Теперь нет больше удачи, счастья, радости в исконном понимании. Осталась лишь скука, несчастья и горе - истинные двигатели прогресса! Мир больше не скован ни условностями, ни другими возможностями, все несчастны, и это объединило общество. Люди теперь просто живут. Они отбросили все побочное и просто живут. У них больше нет выбора. Не хочешь самосовершенствоваться, не делай этого! Но посмотрим, на сколько хватит тебя, если будешь просто лежать на боку. Скука только усилится, а чтобы ее хоть немного отогнать, ты пойдешь, поработаешь. Это не прогонит хмурь окончательно, но отодвинет. Или ты пойдешь в библиотеку и почитаешь что-то, просто чтобы отвлечься. Ты вынужден делать хоть что-то, и как это ни поразительно, но те вещи, которые раньше считались 'плохими', оказались просто скучными. Ну что может быть веселого в убийстве? Или изнасиловании? В новом Мире все стремятся к смерти, потому что потом сольются с Темным и просто перестанут существовать, а если так хочется секса, просто попроси и получишь. В конце концов, это тоже ненадолго отгоняет хандру...
  Губы профессора двигаются, но звук пропадает, вместо него вновь слышится быстрая песня:
  
  Забудь проблемы, вперед, будь счастлив!
  Да и заботы скорей откинь!
  Скажи: Ля Ром, давай, будь счастлив!
  Готовься - встречай судный день!
  
  Сияет Солнце, давай, будь счастлив!
  Господня Длань не коснется тебя!
  Скажи: Ля Ром и вперед - будь счастлив!
  Нас приняла Обещаний Земля!
  
  Мы пересекли Реку, тот берег погряз в тишине.
  Ах, как же спокойно на той стороне.
  
  Снова пейзаж чистого ухоженного города с высоты птичьего полета, камера медленно отъезжает.
  - Ну его, этого умника, - говорит мужской голос, - надоел. Все и так знают, что никогда Мир не стоял так крепко. Да, это не совсем то, чего хотел Темный, но он пошел на компромисс, и теперь все счастливы. Ну, несчастны то есть. Старики, помнящие прежнее положение дел, или Магистры Ордена Одуванчика, конечно, еще возражают, но и они признали правоту Берэ в одном - только в бесцельном поиске можно найти хоть какой-то жизненный смысл. Только в бессмысленном и беспощадном открываются все резервы человечества, да и сам человек проявляет себя истинного только в ситуации экстренной. Только на грани смерти, только перед самым концом. А если это состояние продлить, он найдет свое счастья - где бы вы подумали? - правильно - в несчастье! В вечном поиске есть только один недостаток - можно когда-нибудь найти. А если убрать это 'найти', искать и быть все лучше и лучше можно вечность....
  
  
  
  ***
  
  
  
  - Учительница Берэта? - сказал кто-то.
  Берэ Деконструктор открыл глаза. И секунды не прошло, как суть его метнулась в сотни разных краев. Перед глазами пронеслись сцены Высокой Битвы, Мастер, победивший армию Темного, сбежавший Лагат, проклятый всеми генералами, пленение, заточение в Высокий Дом, потом доспехи из Поглотителя и долгое, долгое, долгое... Сколько веков прошло? Да нет, не веков, циклов, ведь в Дельте Миров отмеряют время по принципам Алям-аль-Металя. Вначале Берэ пытались привлечь под нужды Ордена Одуванчика, совали из Службы в Службу, но только в МРС деконструктору нашлось хоть какое-то применение. Только бывший подчиненный Долтон сумел заставить Берэ работать хотя бы на тысячную долю возможностей. Но и этого хватило, дабы МРС воспряла, стала самой могучей Службой Дельты Миров. Долтон, естественно, знал единственную слабость Берэ Деконструктора. Могучий колдун обожал учить. У него, как ни у кого другого, с былых времен осталась удивительная способность разрушать внутренние миры людей и выстраивать в нужном порядке. Потому в МРС был всего один дежурный, зато через него прошли все сопливые колдуны, коих Берэ переучил, сделал настоящими специалистами, порой, даже сам того не желая. У него учились, с него брали пример, ведь колдун, ограниченный в возможностях настолько, мог проделывать такое! Само собой, Берэ разгадал план Долтона сразу, но ничего не мог поделать с этой своей страстью. Желание учить от года к году только растет, крепнет. Чем старше человек, тем больше у него опыта, тем виднее промахи молодых, тем нестерпимей их лицезреть. Потому, вольно или невольно, Берэ делал из МРС великую силу, притом ничего не получая взамен, даже благодарности учеников. Ведь те не подозревали, что Берэ их меняет, учит, направляет. Они поднимались на одну-две ступеньки могущества, и дежурный их больше не интересовал. Впрочем, отсутствие интереса всегда было обоюдным. Берэ учил не для результата, но ради процесса. Он никогда не искал цели, понимая трезво - всего важнее поиски.
  Секунда все еще тянулась, Берэ остановил метания, бывшие надежды, вообще спрятал прошлое в дальние антресоли мозга. Пусть полежит до поры, до времени. Хотя сон был вовсе не о прошлом, но о возможном будущем, Берэ постарался уместить на антресоли и его. Бессмысленные потуги, ведь сон этот - подарок от старого знакомого. Шелковый Человек любит так пошутить, только он могущественен достаточно, чтобы прорвать оборону Берэ. Колдун уровня дежурного видит лишь те сны, что хочет, но бывает и вот эдак. Шелковый Человек напоминал Берэ о поражении частенько, да и не он один. Есть еще Чак Весельчак, из-за которого Берэ почти не суется в (вырезано цензурой). Есть Герда, но та враждует со всеми. Есть целая плеяда бывших соратников, перерезавших бы ему горло с радостью. Есть куча Царей. У любого очевидца Высокой Битвы врагов, что у дурака фантиков. Весьма могучих врагов, между прочим, и не будь сам Берэ до крайности крут, давно кормил бы червей, а может и вообще, его стерли бы из Замысла.
  Какой-то микрон секунды ушел на анализ происходящего вокруг, возвращая Берэ из размышлений и воспоминаний в Три Города. Машина скорой помощи, несколько детских лиц, в полумраке глаза смотрят внимательно, с почтением, но и озорца есть. А, это же Кии, Нашкота и еще пара учеников. Секунда прошла, время побежало, как ему положено. На миг Берэ взглянул в изнанку вероятностей Нашкоты и Кии. Все нормально, час от часу их вероятности растут. Из них можно сделать неплохих колдунов, но не хочется. Нет, у них судьба другая.
  - Учительница Берэта, мы приехали, - сообщила Нашкота.
  - А вы уверены, что он тут? - пропищал-проворчал Берэ голосом учительницы. - Как это вы его нашли так быстро?
  Похрустывая костьми, Берэ принял сидячее положение, критически осмотрел машину. Грязная развалюха, но, пусть никогда не поможет ему Темный, хоть такую нашли. На стенах кровоподтеки, в углу неработающий электростимулятор, на месте лекарств бутылки 'Зеленой', есть даже почти полные. Пахнет лекарствами и потом - сочетание далеко не приятное. Дежурный отдыхал на каталке, когда его сморило, потому спина побаливала. Хотя это для Берэ 'побаливала', на самом-то деле сейчас по спине течет кровь - доспехи из Поглотителя никто не шлифовал и не обрабатывал, каждая кромка острая как бритва, есть только одно положение, когда Берэ спать относительно удобно - стоя на голове, но чтоб так поспать, надо поколдовать, а это еще больнее. Даже стопы у него подкованы Поглотителем, дабы не пользовался заклятьем (вырезано цензурой). Но это еще не все неудобства, что доставляют проклятые доспехи. Пах и анус у Берэ закованы намертво, испражняться он не может, потому обязан выводить все отходы жизнедеятельности через рот и поры кожи. А для того пришлось переделать организм колдовством, чтобы моча выходила потом, а дерьмо шло из кишечника обратно в желудок, а потом через горло наружу. Сам процесс совсем не приятный, да и вероятности все время забирает, причиняя боль. Не будь доспехов, Берэ мог бы вообще обходиться без еды, но Поглотитель отбирает слишком много сил, остаются лишь крохи, а с ними не поспоришь с Замыслом. Раньше Берэ мог обратиться птицей, даже уменьшиться до насекомого или увеличиться, стать слоном, но теперь это невозможно. Теперь максимум, вот такие легкие переделки во внешности, на большее не способен. И все же эти неудобства - пустяк, ничего не значащая мелочь, в сравнении с болью, что пронзает деконструктора при каждом колдовстве. Казалось бы, столько циклов прошло с Высокой битвы, Берэ должен научиться сдерживать себя, не колдовать вовсе. Но до пленения деконструктор жил не меньше, магия пропитала каждую клеточку тела, разум не мыслил Мир без чудес. Нет, он, конечно же, научился контролю, но не до конца. Впервые надев доспехи, Берэ тут же попытался их разрушить, не веря, что вместо сотни опытных колдунов, его сдерживают какие-то кристаллические бандажи. Тогда Берэ Деконструктор выложился на всю... и год пролежал в коме, сотрясаемый корчами. Оказалось, у Поглотителя нет предела впитывания вероятностей, сколько бы их ни есть, впитает все. А потом вся эта сила преобразуется в Боль. Впрочем, сам Берэ выводил это слово не то что с большой буквы, но и максимально огромным шрифтом - БОЛЬ!!!
  - Это было не просто, учительница, - покачал головой Кии. - Но вы же знаете, молодые...
  - Всюду влезут, - закончил Берэ.
  Колдун встал на грязный пол, кожура семечек захрустела под ногами. Странно, что-то в шестьсот шестьдесят шестой эпохе молодежь злоупотребляет этими зернышками, к чему бы оно? Мало кто вообще задумался бы над этим, но Берэ тут же провел параллели столь далекие, что страшно становится. Среди прочего, заподозрил Кии в гомосексуализме, но отбросил эту мысль, слишком уж тут закованное общество, чтобы появлялись мужеложцы. Феномен сей в эпохах распространялся по странной сетке, хотя поддавался анализу. Шестьсот шестьдесят шестая эпоха просто не может себе позволить такой выверт. Когда появляется влечение лиц одинакового пола? Правильно, когда общество процветает. Пресытившись натурализмом, общество само себя тормозит. Все люди Мира как бы чувствуют: их стало уж слишком много, и запускается механизмы ограничения. А что может быть лучше, чем просто отсутствие влечения к противоположному полу? Тут же, в шестьсот шестьдесят шестой, люди гибнут со страшной скоростью, вероятностная зима уничтожает, подтачивает их, начиная с рождения и оканчивая смертным одром. Если это общество начнет производить гомосексуалистов и лесбиянок, конец придет слишком быстро. Нет, тут все проще, грубее. Сексом начинают заниматься еще в Школе, даже не в самых старших классах. Сексуальное влечение полов тут гораздо сильнее, нежели в большинстве эпох. Отсюда проституция, ранние беременности, но почти нет абортов. Больница вообще их не делает, аборт в Трех Городах под строжайшим запретом. Хочешь отказаться от ребенка - роди, а потом отказывайся. При всем пренебрежении к человеку отдельному, в шестьсот шестьдесят шестой уважают само общество. Звучит странно? Только не для Берэ Хаоса. Ведь именно он тут все так построил. По крайней мере, задал предпосылки.
  И все-таки, набросавший кожуру на пол - гомосексуалист. В несколько ином понятии, но тем не менее...
  Дверь отъехала, впуская в скорую ароматы Трех Городов. Или даже не так - ароматы новых Трех Городов. Трудно подумать, что еще пару недель назад люди тут жили-поживали относительно нормально. МРС прикладывало все усилия, чтобы сделать общество достаточно сильным, чтобы могло сопротивляться вероятностной зиме, искусственно устраняя недостатки и закрывая бреши, так явно открывшиеся сейчас, после смерти Главы. Пару недель назад в Городах пахло пылью, летящей с пустошей, женскими духами и мужским одеколоном, ароматы коих тянутся за людьми невидимыми хвостами; от выхлопа угольных автомобилей в воздухе витал легкий запах гари. Сегодня пахнет иначе. Перво-наперво - гниение мусора. Люди уже неделю прожили без Главы, решая, кто же займет его место, и нужен ли управленец вовсе. Но все эти семь дней жители ходили в туалеты, ели, выкидывали объедки в мусорные ящики. Надо это убирать, но Промзона встала, угольная смесь подорожала в сотню раз, да и запасов осталось всего ничего. Обычный мусоровоз заправить, все равно, что пяток машин; в связи с подскоком цен, никто не собирался тратить деньги на глупости.
  Берэ поморщился. Глупости. Вот так и начинается конец эпохи - с мелких, незначительных глупостей. Вначале происходит что-то на первый взгляд малозначимое. Например, увеличивают цены на сигареты, запрещают продавать пиво в ларьках, проводят непонятные реформы отдельных государственных структур, дабы хапнуть денег, или вот как здесь, - перестают убирать мусор. Но сильные мира сего - да и слабые тоже - не понимают, жизнь людская состоит вовсе не из дорогих машин, огромного жилья или телевизора с широким экраном. Нет, человеку достаточно малого, он готов удовлетвориться одной комнатой, старым авто-развалюхой и черно-белым экраном с пятикопеечную монету, чье изображение будет увеличено линзой. Потому что все это - лишь атрибуты пресыщенности. Но попробуй отними у человека главную составляющую, он тебя голыми руками разорвет. А человек состоит из привычек, а если уж по чести - из привычек дурных. Введи сухой закон, все пьющие возьмут в руки оружие, запрети курение, проиграешь на выборах, а если введешь налог на большой экран телевизора, люди просто перейдут на малые, побурчат-побурчат и успокоятся. Никогда нельзя отнимать у человека привычку, что хорошую, что плохую - наживешь злейшего врага. Потому, если житель Трех Городов привык нюхать относительно чистый воздух, нельзя его отнимать. Красивое авто человек видит, пока на нем ездит, а дышит всегда. Вонь будет раздражать и раздражать, пока человек не взорвется и пойдет на улицы разбираться, кто в том повинен. И, как правило, обвинит невиновного.
  За запахами в скорую прокрались звуки, удирали по барабанным перепонкам визгами тормозных колодок, треском отдаленных костров, криками обезумевших жителей. Берэ улыбнулся. Котел закипал, даже не котел - скороварка, где температура внутри перевалила за двести. Открой крышку - обдаст столбом раскаленного пара и варева. Вот это как раз хорошо. В такие моменты общество всегда может повернуться кардинально. Из-за вероятностной зимы Три Города всегда поворачивали к гибели, но теперь Берэ придаст этому иное направление. Его любимое направление - неожиданное.
  Трость из абсолютного Онита высекла искру из асфальта, следом пара коричневых туфель вступили на грязную каменную кожу Трех Городов. Берэ приподнял голову на дюйм вверх - больше не позволяли доспехи. Трехэтажный дом на окраине Жилого Города в ряду десятков одинаковых коробок. В тех окнах, где еще есть стекла, переливаются отсветы живого пламени свечи. Электричество почти оставило Три Города, лишь несколько особо полезных и независимых институтов могут пользоваться благами лампочек и розеток: Больница, Университет, Самый Главный Дом и Банк. Первые три работают непосредственно от Базы МРС под землей, последний купил такое количество угля, что меленькая личная электростанция будет работать еще лет сто.
  Берэ оглядел изнанку вероятностей дома напротив. Даже обычные жильцы стремительно набирают вероятности, а тот, что на третьем этаже, так и вовсе пылает, даже сильнее Нашкоты и Кии. Надо признать, Квазар нашел весьма любопытную личность. Но больше нельзя доверять развитие этого характера такому неопытному колдуну; толчок в нужную сторону придется осуществить самому. Эх, сколько же раз Берэ вот так толкал людей туда, куда ему надо, и сколько раз они возвращались бумерангом совсем не оттуда, откуда надо. Впрочем, и тогда Берэ умудрялся обернуть поражение победой. По сути, проиграл он всего единожды. Зато как...
  Следом за Берэ из фургона вышли две фигуры в серых одеждах, проследовали за учительницей к подъезду. Скрипучая дверь открыла грязный тамбур, давненько не беленные стены закоптили неприличными словами, словно спину лечащегося иглоукалыванием, потолок покрывали десятки спичек в окружении черных разводов. Старинная детская забава - послюнявил спичку, прилепил к потолку и поджег снизу. В результате останется обугленная палочка и 'красивый', по мнению молодежи, закопченный след.
  Кроссовки Кии, тапочки Нашкоты и туфли Берэты почти не издавали звуков, зато металлическая трость била по ступеням звонко, освещая темноту голубыми искрами. Первый этаж, второй, между ним и третьим нашелся пьяный вусмерть бомж, лежащий прямо на ступенях, вокруг бесчувственного тела летала пара пчел. Значит, Жюбо следит за происходящим. Третий этаж, четыре двери. Две - железные, одна держится на единственной петле, третья обшита лакированными рейками. Череп-рукоять деликатно постучал по дереву трижды.
  Ученики не услышали, как за дверью мягким шагом подошел крупный мужчина, Берэ даже прислушиваться не надо, все делает Знание. Мужик держит в руке пистолет, но это больше для самоуспокоения - в барабане всего один патрон.
  - Кто там? - послышался из-за двери грубый голос. - Эта хата занята, ищите другую, или у вас будут неприятности.
  - Детектив Край, если вы не откроете, неприятности будут у всех нас, - проскулила Берэта, Кии и Нашкота поморщились. Даже после месяца знакомства они так и не привыкли к этому голосу.
  Щеколда открылась, а уже секундой позже распахнулась и дверь. Перед колдуном и учениками Школы Трех Городов предстал крепкий мужчина с растрепанными волосами, и его ствол, глядящий взглядом единственной пули. Взор детектива оббежал всех, на секунду там пробежал ужас, но Край справился с эмоциями.
  - Партизаны или школьники? - спросил Край, разглядывая серые костюмы нежданных гостей. Такие носят либо подростки, очевидно намекая на кажущееся безумие жизненных взглядов, либо сумасшедшие, либо партизаны, прячущиеся под личиной постояльцев Сумасшедшего Дома.
  - Не те, не другие, - проскрипела Берэта, входя внутрь. Кии и Нашкота не решались повторить ее маневр, пока дуло пистолета смотрит на них. А вот Край слегка опешил. Пожилая тетка в толстых очках проскользнула в квартиру настолько ловко, что он сам не понял, как ее впустил. То ли сознание помутилось на секунду, а еще показалось, будто из-под серой рубахи сверкнуло чем-то зеленым.
  - Какого демона, жительница? - рука детектива направила ствол на женщину. - Я не давал вам разрешения на вход!
  - А надо было спросить? - под окулярами очков две тонкие брови приподнялись. - Ну, прости, мальчик мой, у меня нет времени на глупости. А вы чего встали, заходите, у нас ведь есть к детективу дело.
  Кии и Нашкота бесцеремонно вошли, а Край все еще не мог сообразить, почудилось ли ему свечение на запястьях женщины или нет? Меж тем подростки повели себя наглее женщины - вальяжно развалились на обветшавшем диване напротив неработающего телевизора.
  - Детектив, мы к вам по делу, - сказала Берэта, встав к Краю спиной и уставившись в окно.
  - Правильные на вас наряды, - пробурчал Край, направляя пистолет в спину женщины. Мысли его еще не упорядочились, уж очень быстро вошли эти трое.
  Берэ глядел на соседний дом, над крышей поднималась заря этой ночи - очередной пожар в Жилом Городе. Пока говорить с Краем бесполезно, слишком уж мозг у него неповоротливый. Надо дать пару минут, чтобы пришел в себя. Нашкота и Кии пока молчат, помня указания. Берэ шумно вдохнул воздух прибежища лучшего детектива Трех Городов. Первым в ноздри ударила вонь мочи и фекалий - канализация забилась, а сантехники бастуют. Следом запахи непрожаренного мяса и растворимого кофе. Сколько бодрствует детектив? Знание мгновенно подсказало - за три дня спал Край часа четыре. Боится. Сейчас все боятся, а тем паче, представители прежней власти. Розыск ведь был опорой мертвого Главы, длинной рукой, что дотянется до любого нарушителя спокойствия в этом далеко не спокойном обществе. Как это ни обидно, но люди вроде Края нелюбимы во всех эпохах, причем совсем незаслуженно. Вот допустим, тот же Край - вполне приличный послужной список, сотни задержаний настоящих преступников: насильников, убийц, воров. Он должен служить примером, а вместо сего - проклинаем людом. Человек никогда не будет любить того, кто ограничивает его свободу, если это только не сами обстоятельства, вроде непогоды или неудачи. С этим он бороться не может, зато на людей, призванных защитить общество от него самого, злоба переносится с легкостью. Как результат - ненависть течет с обеих сторон, словно два пожарных шланга, тушащие пламя, направили струи друг на друга, пытаясь побороть. В этой ситуации пожару достанутся лишь брызги, не более.
  Берэ почувствовал, Край собрался.
  - Детектив, мы к вам по делу, - сказала Берэта, поворачиваясь к Краю.
  - Будете шантажировать? - спросил Край хмуро. - Сколько ваших на улице?
  Ну, естественно, Край не мог представить, что одна старуха и пара юнцов могут вести себя так нагло, не будь внизу поддержки. А ведь не знает, именно старики и молодые как раз более склонны действовать в одиночку. Первым нечего терять, кроме нескольких оставшихся лет, вторые просто отмороженные на всю голову. Потому власти добиваются старики, а геройства совершаются молодыми. Что героизм, что власть - удел одиночек.
  - А это имеет значение? - спросила Берэта. - Но, что же это я? Разрешите представиться, детектив. Я - учительница Берэта, а это - Кии и Нашкота.
  Пистолет в руке дрогнул. Край слышал эти имена. Лидеры молодежного движения и идейный вдохновитель. Имена летали в воздухе всю безумную неделю, что прошла со смерти Главы. Многие считали этих троих той силой, что решит окончательно, кто будет править Тремя Городами. Пока выдвигались три кандидатуры: двое из профсоюза и первый министр. Поддержки молодых ждали все, но старшеклассники пока лишь пили 'Зеленую', жгли костры, выкрикивали глупые лозунги, да устраивали оргии на улицах. Но вот верхушка этой наидурнейшей силы приперлась к нему в логово, к чему бы оно?
  Нет, чего-то уж слишком он медленный, думалось Берэ. Основательный, тяжелый на подъем. Такие люди слишком трясутся за свое счастье, чтобы стать великими. Да, он переполнен вероятностями, но для обычного человека, для 'не-колдуна', это ничего не значит. С такими возможностями он может стать великим, а может свернуть к выгребной яме. И добьется одинаково блестящих результатов в обоих случаях.
  - Детектив Край, давайте не будем заниматься болтологией, - сказала Берэта. - Мы пришли, потому что нам небезразлична судьба Трех Городов. Мы пришли, потому что считаем, ваша помощь будет нам весьма кстати.
  - Моя помощь? - усмехнулся Край. - Что я могу сделать для школьников и их учительницы такого, что не могут они сами? Рассказать, как это здорово быть детективом Розыска? Так уже и нету этого Розыска, а мне приходится прятаться, в надежде на то, что меня вернут в учреждение, где раздают вот такие как на вас одежды, а не посадят в Тюрьму или просто пристрелят. Знаете, скольких детективов убили за эту неделю?
  - Восемьдесят четыре, - сказала Берэта невозмутимо. - Но они не имели значения, а вы имеете. Сядьте, детектив Край. Налейте мне, себе, этим ребятам и я расскажу, что хочу от вас.
  - А почему вы вообще думаете, что я буду вам тут чего-то наливать или обсуждать? - наконец ствол пистолета опустился. - Мне плевать на...
  - Мы хотим, чтобы вы продолжили расследование и нашли настоящую базу партизан, - осекла Берэта.
  Край захлопал ресницами, Берэ усмехнулся для вида. Мол, ему все известно. Хотя на самом деле колдун раздражен медлительностью потенциального лидера нового общества, а знает куда больше, чем просто 'все'.
  - Будьте добры, у меня пересохло в горле, - сказала Берэта, прибавив в голос теплоты.
  - Хорошо, - кивнул Край. - Этим двоим 'Зеленой', понятно, а вам чего?
  - Простой воды.
  Край пошел к кухоньке, попутно бросил взгляд на двоих учеников. Сидят на диване, вроде смирные, ладони на коленях, но смотрят исподлобья, в глазах алкогольный блеск, рты кривят усмешки.
  - И чему только учителя учат нашу молодежь, - бросил Край, нагибаясь к шкафчику под раковиной. - Предлагают мне, взрослому человеку, налить им выпить.
  - А мы можем тут у тебя на диване еще и потрахаться, - промурлыкала Нашкота, Кии хмыкнул.
  - А к чему такое предубеждение, детектив? - спросила Берэта, устраиваясь в грязном кресле. Край взглянул на женщину, ему показалось, из-под кресла выбежало несколько тараканов, и десяток клопов спрыгнуло с подлокотников. - Разве вы были другим в их возрасте?
  - Наше поколение не было таким распущенным, - сказала Край, нашарив бутылку под раковиной. - Да, мы занимались любовью, но не 'трахались'. Мы пили 'Зеленую', но в меру. И мы если и думали, что надо чего-то менять, то не выходили на улицы и не пытались разрушить вообще все...
  - А еще дрочили не правой рукой, а левой, - усмехнулся Кии. - Получается, делали то же самое, только не до конца.
  - Рот закрой! Молоко еще не обсохло на усах, а уже старшим перечишь!
  - Молчу, молчу. - Кии и не подумал стереть улыбку, пальцы правой ладони провели по губам, словно застегнув невидимую молнию. Нашкота пошарила по карманам парня, вытащила пригоршню семечек и принялась щелкать, сплевывая кожуру прямо на ковер. Когда Край наполнил два стакана зеленой жидкостью, Кии присоединился к этому занятию.
  - А ведь мальчик сказал все верно, - сказала Берэта. - Вы попадаетесь в ту же ловушку, в которую попадает каждый 'взрослый'. Вам кажется, что вы раньше были другим, потому что вы другой сейчас. Вы видите, какие промахи делают молодые, когда ведут себя, по вашему мнению, неподобающе, и вам просто стыдно за то, что в их возрасте вы вели себя точно так же. Взрослея, человек приобретает опыт, потому что проходит через некоторое количество похожих ситуаций, но становится ли он от этого умнее? Вообще, опыт, это ближе к хитрости, а не к уму. Вы просто знаете, как себя вести в той или иной ситуации, чтобы получить нужный результат, а молодые этого не знают, потому ведут себя естественно. Над вами висит ответственность за свои поступки, вы знаете, чем ошибки чреваты, а они пока этого не знают. Но вы потеряли многое, повзрослев, детектив Край.
  - Я потерял только глупость, - скривился Край, подошел к дивану и вручил пару стаканов подросткам. Потом вернулся к столу, взял стакан 'Зеленой' себе и бокал воды для Берэты. - У них пока нет ничего, кроме глупости.
  - Вы ошибаетесь, - сказала Берэта, принимая бокал. - У них есть смелость. У них есть выбор. И пока нет гор ответственностей, комплексов и страхов, которые с годами отнюдь не рассеиваются, но крепнут. Сейчас у Кии и Нашкоты впереди одни лишь перспективы в любых направлениях, а у вас только одна дорога. И у них есть силы, желания вершить, уничтожать старое, не задумываясь, а что там будет дальше. А Три Города уже давно в таком положении, что любые перемены для них к лучшему. На этом диване сидят герои, детектив Край. Пусть распущенные, сексуально озабоченные, далеко не опытные, но настоящие герои только такими и бывают.
  Край плюхнулся во второе кресло, отхлебнул 'Зеленой', пальцы достали сигарету из кармана.
  - Теперь я понимаю, почему они вас слушают, - усмехнулся детектив, добавляя сигаретного дыма к набору запахов в квартире. - Но на самом деле картина такова, что Городами правят старые, опытные и умные, а вовсе не молодые, озабоченные и глупые. А эти дети пока такие.
  - Я не говорила, что их предназначение править, - улыбнулся Берэта в ответ. Учительница едва пригубила из бокала, будто боялась сделать глоток побольше. - Я говорила, что у них всегда лучше получается разрушать. Именно эту способность теряют люди по мере взросления.
  - Разрушать легко, строить и создавать - сложно, - возразил Край.
  - А кто вам такую чушь сказал? - прищурилась Берэта. - Вот как раз разрушить куда сложнее, чем создать. А все эти: 'ломать не строить', - удел демагогии. Если отбросить чисто физические понятия - ведь говоря: ломать не строить, мы подразумеваем совсем другие вещи - а взять, допустим... да хоть человеческое общество. Чтобы что-то улучшить, можно модернизировать старое. Вместо каменного топора создать железный. Но ведь чтобы создать пилу, надо в первую очередь признать, что она лучше топора. Как и электропила лучше простой. Хотя всегда найдутся взрослые люди, которые будут пилить простой пилой или того хуже - рубить каменным топором только потому, что они к нему привыкли. То же самое и с новыми веяниями, идеями, развитием. Взрослый человек всегда будет смотреть в прошлое, потому что ему так удобней. А молодой, полный здоровья и наплевательства на такие пустяки, как сон, комфортная квартира или прикроватные тапочки, уже живет в будущем. Для него сейчас властны другие интересы, где-то даже животные - поспать, поиграть, совокупиться. А для всего этого особенных удобств не надо. Вот молодые и принимают достижение старых даже лучше, чем их изобретатели. А уж чего говорить, разве старик сможет отказаться от относительного комфорта ради мечты? Может, но только когда его поставили в полностью нестерпимые условия. Молодые же бросаются в омут с головой, даже особенно не задумываясь...
  - Я понял вашу мысль, - прервал Край. У него уже начала болеть голова от скрипучего голоса Берэты. - Говорите, чего вам от меня надо? Раз вы такие все из себя герои, зачем вам такой погрязший в прошлом, как я?
  - Знаете, вы были бы не нужны, если бы не имели информацию и опыт, так нужный нам. Из некоторых источников я узнала, что вы накрыли временную базу партизан в Сумасшедшем Доме.
  - Ага, накрыл. Только не я. Там был еще кое-кто...
  По спине детектива пробежал холодок. Вспомнилась безносая харя, длинные спутанные волосы, страшный голос и жужжание дискового оружия демона. Рука сама поднесла ко рту стакан, Край осушил его одним глотком.
  - Демон? - усмехнулась Берэта. - Да, мне известно и об этом.
  Край взглянул на детей, парень почему-то улыбался, девушка лузгает семечки.
  - Но не нам с вами разбираться в фольклоре, детектив, - продолжила Берэта. - Оставим демонов ученым из Университета. А вот партизаны сейчас - самая главная проблема. Мы уверены, что они вскоре применят все свое влияние, чтобы не допустить выбора нового Главы. Они действуют уже сейчас. Наши люди наблюдают их деятельность...
  - Ваши люди? - усмехнулся Край. - Такие же глупые юнцы или сумасшедшие старухи? Не обессудьте, Берэта, но я не имею дел с глупцами и безумцами.
  - Но вы - единственная ниточка, которая может привести нас к партизанам. А мы - единственная сила, которая этого хочет.
  - Розыск искал их. Охрана Главы искала их. И все тщетно. Я нашел их базу, но вы сами говорите, что она была лишь временной.
  - Но вы их нашли, - возразила учительница. - Вам удалось подобраться к ним.
  - Случайно, и вообще, на идею меня натолкнул один доктор. Да и что вы будете делать, если найдете их? Попытаетесь уничтожить или сдать властям? Первое вам не удастся, а властей сейчас нет.
  - А мы и не думаем их уничтожать, мы хотим присоединиться к ним, - улыбнулась Берэта.
  Край резко поднялся.
  - В таком случае, убирайтесь вон, - сказал детектив твердо.
  - Послушайте, детектив, - начала Берэта, тоже поднявшись, - вы не понимаете, что так две разрушительные силы могут наконец сломать устоявшееся...
  - Заткнись! - рявкнул Край. Секунда, и по обе стороны Берэты встали Кии с Нашкотой. - Пошли вон! Ваш бред меня не интересует!
  - Ну что же, - вздохнула Берэта, покачивая головой. - Вижу, вы настроены враждебно. Даже не знаю, удастся ли переубедить вас логикой.
  - У тебя не логика, а бред! Уходите.
  Два темных глаза взглянули на Края из-под стекол очков насмешливо.
  - Привет от демонов, - прошептала Берэта.
  Край не успел среагировать. То есть вообще. Он даже представить не мог, что старая перечница может двигаться так быстро. Глазом не успел моргнуть, как она оказалась рядом, и наконечник трости легонько коснулся груди детектива. А следом его отбросило назад, будто ударило тараном. Боль в груди пронзила тело, ноги оторвались от пола, Край с ужасом наблюдал удаляющуюся Берэту, и только вылетев в окно, понял: на самом деле это он улетал от нее. В оконном проеме еще секунду виделись два растерянных лица подростков и хищная физиономия учительницы, а потом перед глазами предстало ночное небо. Асфальт ударил по спине, боль впилась в позвоночник желваками сороконожки людоеда, Край отключился.
  Берэ подошел к разбитому окну, под коричневыми туфлями поскрипывали осколки стекол, легкий ветерок обдал, донося запах костров. Дежурный взглянул вниз, там на тротуаре в неестественной позе распластался Край. Позади донеслись острожные шаги подростков, Нашкота и Кии тоже выглянули в окно.
  - Вызовите ему скорую, - сказал Берэ. - Спросите доктора Разака.
  - А это было необходимо? - спросила Нашкота. - С ним все будет в порядке?
  - Уж поверь мне, девочка моя, ему так далеко от смерти...
  Изнанка вероятностей тела на грязном асфальте сияла, будто солнце. Новые вероятности нарождались со страшной силой. Человек с таким количеством вероятностей умереть не способен. А потом в картину вероятностей вплелось что-то бордовое. Берэ усмехнулся и направился к выходу.
  
  
  
   Глава вторая, подраздел четвертый: Сны Квазара из рода Биатриче
  
  
  
  Кап.
  Холодно тут. Пар валит изо рта, да и тело парит. Три брата и сестра ежатся, обнимают сами себя. Они голые, но не стесняются наготы. Почему-то...
  Нет конца-края этому бассейну. Где-то вверху потолок, там миллионами пупырышков осела влага. Капли срываются вниз, какие-то пролетают мимо, уносясь к кафельному бассейну, какие-то падают на покрытые мурашками тела братьев и сестры.
  Кап.
  Вот и на Квазара упал крупный шарик воды. Голое тело укрылось белыми испарениями, плечо, куда упала капля, на миг проявилось из-под пара, но его тут же заволокло. С одной стороны им и не нужна одежда, настолько пар плотный. Вот только беспощадные, холодные капли падают на семью Квазара, обнажая то груди сестры, то голый зад кого-нибудь из братьев. Но им по-прежнему не стыдно, будто они из тех семей, что любят ходить в общую баню. Однажды Квазар поддался на уговоры друга и сходил в такое заведение. Там его поразили даже не люди, которые смотрели на обнаженные тела с безразличием - а таких хватало, причем разных возрастов - но молодые парни на лавках со стоящими членами, разглядывающие девичьи тела с явным удовольствием. К слову, его друг тоже не стеснялся эрекции, даже напротив, старался сесть в окружении девушек и завести беседу, а то и просто подходил к какой-нибудь и заговаривал не садясь. Получалось, пульсирующая палка находилась всего в каком-то полуметре от лица девицы, но ни его, ни ее это не смущало. Уже потом Квазар понял, что общественная баня - это такое место для знакомства на ночь. Если пара приглянулась друг дружке, они уезжали из бани вместе, а там уж, как говорится, дело нехитрое. Но семья Квазара не из таких.
  Они росли без отца и матери, пока Квазару не исполнилось восемнадцать. Это потом объявился 'дедушка', впоследствии оказавшийся отцом, но поначалу за детьми присматривали они сами. Дело осложнялось тем, что между старшим братом и Квазаром разница всего в три года. Мать беременела чуть ли не через неделю после родов, в результате чего и померла, рожая Квазара. Вот и получилось, за маленьким мальчиком приходилось приглядывать тоже мальчику, всего на три года старше. Хотя из-за такой маленькой разницы возраста семья Квазара была крепка, их связывали не только кровные узы, но и общие интересы, одинаковые стадии взросления.
  Кап.
  Капелька упала прямо на темечко, Квазара пронзило холодом, мозг вернулся к окружающему. Только сейчас он заметил, что два старших брата и сестра стоят на трамплинах. Великий Светлый, да и он сам на трамплине! Квазар обернулся, гладкая доска под ногами вырастает из глухой стены, будто всю четверку доставили сюда на вертолете. Взгляд вниз - босые стопы на самом краешке доски, далеко-далеко внизу бассейн. Вот только воды нет - чистый кафель, пахнущий хлоркой, даже отсюда чувствуется. Взгляд вверх - потолок тоже недосягаемо далеко, однако миллионы холодных капель видны отчетливо, можно различить в них свое отражение. Взгляд вправо - сестра. Взгляд влево - два брата. Все покрыты туманом, сложили руки на груди, будто греют сердце. Взгляд вперед - дальняя стена не видна, пропала в темноте.
  - Квазар, - позвала сестра.
  - Да? - сказал Квазар.
  - Обещай мне, Квазар.
  - Что?
  Кап.
  Она не ответила, меж клубов пара он увидел ее черты. Грустные глаза, тонкий нос, мускулистые плечи - сестра занималась плаваньем в детдоме - губы ровные, посиневшие, сжаты так, что кажется, сейчас лопнут от усилий.
  - Квазар, - позвал хор братьев.
  - Да?
  - Обещай нам.
  - Что?! - выкрикнул Квазар, но и они не ответили.
  В тусклом освещении видны их очертания. Подтянутые, каждая мышца напряжена, будто они на состязании культуристов, а Квазар будет оценивать рельеф. Лица очень похожи на его, сразу вспомнился случай, когда старший брат снял девушку, а средний и Квазар меняли его в постели всю ночь. Если девушка и заметила что-то, виду не подала.
  Внизу что-то как будто взорвалось. Вся семья взглянула - из толстого крана в бассейн потекла вода. Она тоже парит белыми клубами, значит - теплая. Струя ударила в кафельную плитку, потекла по дну, хлором запахло сильнее.
  - Прыгайте, - прозвучал властный голос из-под потолка.
  Квазар понимал, это самоубийство, пока они долетят, бассейн не успеет наполниться, но шагнул вперед. Синхронно с ним оба брата и сестра полетели к наполняющемуся бассейну.
  Сколько метров до кафеля, едва прикрытого водой? Метров сто? Тогда почему они летят уже минуту? Квазар посмотрел вправо - сестра летит. Пар больше не скрывает белого тела, но вьется вверх, будто хвост падающего дракона. Сестра с виду спокойна. Слева братья тоже лишились паровой одежды, падают, безразлично глядя на воду внизу.
  Квазар нервничал, но тешился мыслью, что они успеют. Ведь полет длится уже минуту, а до бассейна все еще сотня метров. Но вот старший брат ускорил падение, вырываясь вперед в бессмысленной гонке к теплой воде. Средний брат пока всего на пару метров обогнал Квазара, сестра летит вровень. Старший все отрывается, бассейн приближается странно. Вроде бы брат летит к нему, а Квазар висит на месте.
  - Обещай мне... - доносится снизу голос старшего брата.
  - Что?! - орет Квазар.
  Плюх.
  Брат достиг бассейна, но тот заполнился максимум по колено. Фонтан чистейших брызг взлетел, обрамляя его тело, Квазар подумал, и той воды будет достаточно, но вслед за прозрачным фонтаном выплеснулся красный. Мертвое тело старшего брата всплыло на поверхность, посреди безбрежного бассейна, наполняемого хлорированной водой, расцвела красная клякса. Миг, и пар заволакивает труп.
  Средний брат ускоряется, Квазар знает, что должно произойти, но не может ничего сказать. Перед внутренним взором все еще страшная картина - словно распускающаяся роза, тело брата посреди кровавого пятна.
  Средний брат в десяти метрах от поверхности воды, бассейн успел наполниться до пояса.
  Ух.
  На этот раз нет фонтана красных брызг, да и вообще нет брызг - среднему брату удалось войти удивительно мягко. Воды словно расступились, приняли в объятья, прежде чем тело врезалось в кафель, до Квазара донеслось:
  - Обещай мне...
  Хрясь!
  Хруст. Ужасающий хруст долетел до ушей мгновением позже, будто двести шесть человек разом наступили на двести шесть сухих палок.
  - ЧТО?!!
  Сестра ускорилась, но и Квазар с ужасом отметил - для него расстояние тоже уменьшилось. Восемьдесят метров, никак не больше.
  Сестра повернула голову к нему. Она все еще оставляет паровой след, уносящийся ввысь, волосы развиваются в том же направлении, груди колышутся неестественно, будто две медузы при штормовых волнах.
  - Что они хотели от меня? - спрашивает Квазар. - Что я должен обещать?
  - Обещай мне... - повторяет сестра.
  - Что?!!! Треклятье Темного, что?!!!
  Она ускоряется резко, будто невидимая ладонь надавила на спину. До воды всего пятьдесят метров, но бассейн заполнился уже по шею взрослого человека. Это хорошо. Значит, сестра выживет и все ему расскажет. Квазар узнает, что он должен был обещать.
  Сверху сестра видится удивительно красивой девушкой. Круглые ягодицы, словно два воздушных шарика, ровные ноги, кажется, растут вовсе не из них, а откуда-то выше. Плечи шире, чем у большинства девушек, но это ее только красит.
  - Обещай мне, Квазар, - кричит сестра. Или даже не кричит, воет, будто волчица, чьи детеныши не пережили зиму.
  - Что? - едва шепчет Квазар. Сил кричать уже нет...
  - Обещай, что всегда будешь слушаться старших...
  Глупость какая? И что, этого от него хотели оба брата? Но мысль обрывается.
  Плюх.
  Удар о водную гладь получился жестким. С этой высоты вода вовсе не кажется мягкой, нет. Ровная, чистая, будто нет этой прослойки между кафелем, она создает эффект увеличения, словно плитка на дне больше и ближе. И вовсе вода не мягкая. Совсем.
  От удара кожа сестры треснула в сотне мест, порвалась лоскутами, обнажая мышцы, связки, какие-то уродливые нити и вздутия. Вместе с брызгами будто полетели рваные листы бумаги - белые с лицевой стороны, красные с изнаночной.
  Сестра всплыла, если, конечно, этот шмат мяса, похожий на разделанную коровью тушу, можно принять за сестру.
  На миг все замерло. Вода перестала литься из крана, но трудно сказать, на сколько она заполнила бассейн. Квазар увидел всю семью. Старший брат плавал чем-то бесформенным, ему досталось больше всего; среднего как-то смяло, очертания остались прежними, но труп будто поправился, или сплющился; сестра перевернулась, открытые мимические мышцы лица, глаза без век - все это взглянуло в суть Квазара.
  А потом, словно отыгрываясь за миг остановки, все понеслось. Оставшиеся сорок метров Квазар пролетел за секунду, такая жесткая вода приняла его, такое близкое дно устремилось навстречу.
  - Я обещаю, - сказал Квазар.
  Рот наполнился водой. Вообще, вода забралась во все отверстия: в уши, под веки, в анус, в нос...
  Квазар открыл глаза, дно застыло всего в сантиметре от носа. Он не мог поверить, даже потрогал гладкий кафель. Невиданная радость наполнила его, ладони уперлись в дно, толкнули, вышвыривая тело на поверхность.
  Кап.
  Бассейн парил, сверху падали капли воды. Три трупа уплыли куда-то, зато в отдалении появилась фигура. Странно, за туманом не видать, но вроде бы кто-то идет прямо по воде. Вот, очертания проясняются. Мужчина, нет, старик с посохом. Вправду, идет по воде, от халата на глади остаются разводы. Его лицо хорошо знакомо Квазару, он видел его много-много раз прежде. Только теперь он понял, ему это снится.
  - Привет, внучек, - говорит старик. Позади Биатриче из воды вырастает пузырь, дед садится на него.
  - Здравствуйте, дедушка, - здоровается Квазар, ощущая, как холодеет вода. Старик улыбается, вмиг бассейн леденеет. Теперь это уже получается не бассейн, а каток. На поверхности только полусфера льда, где сидит Биатриче, да голова Квазара, с обледеневшими волосами.
  - Итак, чего там задумал Берэ? - спрашивает Магистр.
  - Он...
  
  
  
  ***
  
  
  
  -Доктор Разак? - голос медсестры вывел Квазара из сна, но далеко не сразу. Колдун еще с минуту тряс головой, пытаясь отделаться от сновидений, в это время толстая женщина чего-то лепетала. Когда задающий вопросы старик выветрился из мозгов окончательно, Квазар обнаружил, что медсестра ждет от него какого-то ответа. Пришлось еще покачать головой для виду, а на самом деле включить Знание и выудить из прошлого ее речь:
  - Доктор, тот больной, которого вы оперировали, стабилизировался. Мы можем перевести его на реабилитацию в простую палату, реанимационная нужнее другим.
  И всего-то! Каких-то два предложения, и ради них пришлось пользоваться Знанием?
  - Сестра, вы можете перевести его ко мне в морг, - пробормотал Квазар. - Все равно все палаты заняты, а оставлять его в коридоре пока опасно. У меня там, по крайней мере, стерильно.
  - И холодно, - скривилась медсестра - ей не нравилось, если врачи нарушали больничные правила.
  - И пусть. Это не помешает.
  Сестра ушла, чего-то ворча под нос, Квазар поднялся с кресла, где закимарил, прошелся по бытовке размять ноги. Долгая беседа с дедом закончилась отнюдь не внезапно. Квазара задержали на втором уровне Алям-аль-Металя, даже когда медсестра окликнула его. Биатриче заставил рассказать все, что Квазар знал. Потребовал полнейший детальный отчет того, что делал Берэ. Вплоть до мельчайших изречений, что удалось запомнить молодому колдуну, до язвительных шуточек. Квазар уже наловчился запоминать подробности, но Биатриче всегда требовал большего, ему всегда не хватало деталей.
  Когда старческий голос умолк окончательно, даже ушел из мыслей, на смену образовавшейся пустоте клубка волнений в суть закрался страх. И даже не перед Биатриче, а к Берэ Деконструктору. Да, дед говорил, что Берэ давно растерял все способности, что доспехи из Поглотителя делают того жалким, что Биатриче уроет его с легкостью, но Квазар сомневался. Дед, пусть и приходит во снах, но все же далеко, в Дельте Миров. А Берэ рядом. Ближе некуда. И что будет, когда он узнает, оказывается, член его 'команды проклятых' шпионит на врагов? А ведь он узнает. И что бы ни говорил дед, Квазар помнил произошедшее в Насосной Мало, разговаривал с бригадой колдунов, попытавшейся что-то восстановить там. У них даже наручные часы встали, отказываясь работать, чего уж о более тонкой технике. Берэ попросту уничтожил возможность там чему-либо работать. Бригадир даже обмолвился, что Мастеру пришлось уничтожить тот кусок Острова, теперь там просто дыра в никуда. И после этого дед будет говорить, что Берэ ни на что не способен? Может, самому Биатриче Берэ и вправду ничего не сделает, но ведь дед - Второй Магистр, Демиург Вечности. А Квазара Берэ сотрет с листа, даже замуруй его в гору из Поглотителя.
  Хотя план Биатриче недурен, он уже дал осечку - соглашаясь на роль шпиона, Квазар думал, что вся операция продлится месяц. Надо признать, дед обманул Берэ ловко. Получив настолько неоднозначную команду, Берэ сразу заподозрил неладное, а наличие в бригаде Жюбо и внука Биатриче натолкнуло дежурного на ложный путь. Эдакая ловушка с тройным дном, и Берэ угодил в нее. Но как долго это будет продолжаться? Квазару обещали, Берэ не справится без поддержки МРС, эпоха войдет в кризисную стадию, во всем обвинят дежурного, и Мастер казнит нерадивого колдуна. И ведь все шло по плану. Берэ действовал, но хаоса от этого только прибавлялось. Квазар радовался - Берэ сам роет себе могилу, потому и помогал всеми силами. Думал побыстрей закончить с этим, и в отпуск. Он уже несколько циклов работал без продыху, и продых ему обещали. Ну, и повышение, само собой. Но как же Квазар удивился, когда на следующий день после отъезда Эпсона Биатриче пролез в его сны и, брызгая слюной, устроил такую выволочку. Наверное, в ту ночь молодой колдун состарился на пару лет, такими кошмарами наполнил его сны любящий дедушка. Как бы то ни было, компанию пришлось продлить, Мастер выдал разрешение бригаде Берэ и Эпсона еще месяц действовать. Магик остался в Дельте, пока не разрушится его Фабрика Мало, а Берэ взялся за дело сразу же. И вновь действовал весьма странно, но на этот раз Квазар воспринимал его ходы куда серьезней. И захотел подложить старому колдуну свинью. Что называется: устроить диверсию в тылу. Да, риск, но на что только не пойдешь, чтобы не оставаться в шестьсот шестьдесят шестой эпохе еще на месяц.
  Квазар собрался с мыслями, прикоснулся к трости, что прислонена к креслу, по телу растеклась приятная наполненность вероятностями. Он готов к саботажу.
  В Трех Городах творилось Темный знает что, но Больницы это почти не коснулось. Даже наплыва пациентов не произошло. Пусть из-за непорядков многие получили травмы, зато столкновений с местной фауной стало меньше. Люди держались толпами либо засели дома, никто не гулял по улицам или окраинам Трех Городов. Промзона встала, травм на производстве практически не случалось. К тому же Больница и до беспорядков работала в авральном режиме. Пациенты текли неиссякаемой рекой всегда, таково уж устройство шестьсот шестьдесят шестой - здесь травмы вещь постоянная. Да, палаты заполнены до предела, больных кладут прямо в коридорах, но и это было раньше. А самые лучшие палаты для пациентов с неограниченной страховкой пустуют. Туда кладут только привилегированных больных, этот порядок не изменился со смертью Главы. На Больницу попытался надавить профсоюз, но врачи пригрозили уйти в забастовку, и их оставили в покое. Все понимали, чем чревато закрытие Больницы. Если рабочих Промзоны можно подменить на других, там не нужна особая квалификация, врачей не заменит никто.
  Чистые коридоры сотрясал скрип колес многочисленных каталок, сестры сновали от пациента к пациенту, воздух пропитался запахом медикаментов. Квазар шел, слегка прихрамывая. Получив трость, ему показалось глупым просто ходить с ней, потому он изобразил хромоту. Вообще, с внедрением в Больницу проблем не возникло. Университет - единственное место в Трех Городах, что и по сей день контролируется МРС целиком и полностью. Пусть сейчас из мэрээсовцев в шестьсот шестьдесят шестой эпохе всего трое, но их авторитет в Университете неоспорим. А уже авторитет Университета неоспорим в Трех Городах. Вот через него Квазар внедрился в Больницу, а Берэ в Школу. Подделать бумаги не составило труда, а далее колдуны пользовались Знанием, дабы не выделяться. Ну, Квазар, во всяком случае, им пользовался, насчет Берэ уверенности нету. Знание - удивительная штука. Ты можешь не учить другие языки, Знание переведет любой, да еще подскажет, чего говорить. Можно не овладевать новыми профессиями, по миллиону раз разрезая трупы для тренировки, а просто довериться опыту всех хирургов этой эпохи. Знание подскажет, какие медикаменты давать, что за операцию провести, а руки сами сделают ровнейший разрез, надо лишь довериться самому загадочному чувству в Мире. Теоретически, Квазар мог стать лучшим хирургом Больницы, даже не напрягаясь. На операциях он порой прерывал поток Знания, ловя завистливые и подозрительные взгляды ассистентов. С них сталось бы обвинить его в связях с демонами. Было бы забавно.
  Лестница к вотчине Квазара тоже чиста, возле ступеней ровная дорожка, на случай сбоев подъемника, чья шахта проходит рядом. Квазар спускался, трость осторожно выстукивала по ступеням - странная ее особенность при более-менее сильном ударе высекать искры Квазару не нравилась, ибо тоже могла навести подозрения. Неделю назад он даже поставил на трость резиновый наконечник, но в суете последних дней тот куда-то запропастился, а искать его Знанием Квазар ленился.
  Две массивные железные двери распахнулись, пропуская молодого колдуна во временную вотчину. Тут мало что изменилось. Те же холодильники с прозрачными крышками, где морозились трупы. Хирургический стол, стул, обтянутый серебристым бархатом, - в морге холодно, кожа или металл быстро остывали, сидя на них можно и геморрой заработать. Вешалка для халатов, столик с инструментами, прикрытый белой тканью, ни окон, ни запасных дверей, и только одно изменение в интерьере - каталка и мужик на ней. Черное одеяло покрывает Края до самой шеи, волосы скрывает больничная шапочка темного шелка. Детектив дышит ровно, широкая волосатая грудь мерно вздымается и опускается. Губы чуть бледны от потери крови и холода, под закрытыми веками нервно дергаются глазные яблоки.
  Сестра предусмотрительно положила медкарту больного на операционный стол, Квазар небрежно взял папку, но открывать не стал. У Знания есть еще одна интересная особенность, оно охотнее поставляет информацию о чем-либо, если к этому прикоснуться. Квазару не пришлось особенно концентрироваться, взяв карту, он узнал, как прошла операция, какие травмы получил Край, что за слабые места надо подлечить уже не операбельно, а медикаментозно. Край упал с третьего этажа на удивление удачно, хотя, что тут странного, скинул-то его колдун. Повреждений внутренних органов практически нет, кровотечения только наружные, правда, позвоночник треснул в трех местах, но туда уже поставили скобы. Квазар даже прицокнул, вновь поражаясь, как же далеко зашла медицина в Трех Городах. В его родной эпохе Край остался бы инвалидом на всю жизнь, а тут будет в норме уже через пару дней, и неделю спустя можно выписывать. Если ничего не случится...
  Квазар усмехнулся, пошел к вешалке, где висит рюкзак. Внутри гражданская одежда и стеклянная банка. Колдун поставил рюкзак на стол, доставать банку пока рано.
  Что теперь надо делать? Квазар сверился со Знанием, скобы поставили качественно, иммунная система отключена препаратами, чтобы тело не отторгло металл. Краю придется долго пить медикаменты, пока кости не срастутся, потом в кровь введут анотриксол, что вызовет целенаправленную химическую реакцию, и скобы просто растворятся. Это даже полезно, организм получит дополнительную порцию железа, а прочие легкие фракции сплава, из которых сделаны скобы, выйдут с мочой, калом и потом. Через месяц детектив будет как новенький.
  Однако если сейчас иммунная система заработает, начнется отторжение скоб, а с этим гниение, чудовищная боль и прочие неприятные вещи. К тому же анотриксол содержится в лейкоцитах и тромбоцитах, потому скобы растворятся, но медленно, неравномерно и до того, как срастутся кости. Острые же углы могут вызвать внутреннее кровотечение.
  В небольшом шкафу на стене есть препараты, что запустят иммунную систему. Квазар уже решил вколоть их Краю, но на полпути остановился и задумался. План, конечно, хороший, вот только Берэ схватит его за руку сразу. Пусть дежурный не сумеет проследить за Квазаром Знанием - кое-чему дед его научил-таки - но наличие в крови детектива ненужных медикаментов Берэ обнаружит. Как и то, что Края отвозили в морг. Тут и дурак сложит два и два, а Берэ отнюдь не дурак. Значит, не подходит.
  Квазар встряхнул головой, едва удержавшись хлопнуть по лбу ладонью. Какие, к Темному, медикаменты? Он же колдун! А на столе лежит человек, полный вероятностями под завязку. Да если сейчас проклясть Края, даже Мастер хрен разберется, кто и как это сделал. Вероятности Края настолько разные, что он может повернуть в любую сторону, как положительную, так и отрицательную. Достаточно лишь дать направление. К тому же не так давно Квазар практиковал нечто похожее на Жюбо, когда ставил с Эпсоном купол страха.
  Губы растянула улыбка, сознание потянулось к онам в трости. Легчайшее усилие воли, фактически, желание Квазара, мысленный приказ обстоятельствам всего сущего и несущего - проклятье устремилось к Краю. Малюсенький камешек, что качнул чашу весов. Квазар подошел к рюкзаку, достал банку. Внутри пара пчел. Колдун переключил Знание на них, насекомые послушно взглянули на закутанного детектива. Да, тот еще полон вероятностей, но теперь посреди тела бордовое пятно, поглощающее их - это проклятье впитывает свободные оны. Теперь не надо вводить медикаменты, иммунная система сама собой разъесть скобы, и Край станет бесполезным. Что может сделать для Трех Городов обычный калека? И даже если его попытаются прооперировать еще раз, у врачей ничего не выйдет, напротив, только навредят. Проклятье позаботится обо все.
  Квазар подошел к холодильнику с трупом, открыл крышку, ладонь вытащила контейнер с замороженной едой. Колдун двинул наверх, там есть печка, чтобы все это подогреть.
  
  
  
   Глава третья, подраздел четвертый: Сны Жюбо Анортон Гуета
  
  
  
  Розовенькие облачка закрывают землю до самого горизонта, с небес светит солнце, не слепит, но подсвечивает, в мягкие тона окрашивая пушистый ковер испарений. Облака образуются на высоте от сотни метров над землей, но такие вот, бесконечно плотные и ровные, плавают в километрах. Из птиц сюда залетают, разве что, гуси, но меж этих облаков порхают колибри, павлины, даже бабочки! Приятный теплый ветерок едва колышет белые перья пара, пахнет луговыми травами и морем. Вдруг, посреди этой великолепной идиллии образуется широкая дыра - действительно, где-то внизу плещется зеленое море, виден песчаный пляж и уродливый город-порт.
  Будто кисть художника рисует меж паровых подушек изысканный столик с резными ножками. Следом невидимый живописец изображает на нем десяток тарелок, каждая с отдельным блюдом. Жареные перепела, сдобная выпечка, фрукты, свиной окорок, запеченный в травах, жареные фрикадельки, пирог с банановым кремом, что-то еще... Пара бутылок вина появляются рядом с высокими фужерами.
  Два удобных стула вырастают из облаков, изниоткуда появляется десяток мужчин во фраках с музыкальными инструментами. С легким хлопком возникает сцена с шестом для стриптиза, шипение - и вот уже парочка красоток топлес замерли рядом, готовые дать представление, а может, и просто дать.
  Легкое гудение нарастает издалека, слева от столика является шикарная двуспальная кровать с множеством подушек.
  - ЖЮБО! - гремит женский голос издалека. - ЖЮБО! МЕРЗАВЕЦ!
  - А что такое? - спросил мертвец, выезжая из облаков, будто на лифте. - Что не так?
  - Все не так! Дурень!
  В небесах появляется маленькая рыжая точка, вот уже увеличилась - бабах! - на мягкий ковер из облаков приземляется красивая девушка в одеждах Службы Радости - черные штаны и рубаха, на груди символ Дельты Миров: подкова, перечеркнутая крестом. Волосы девушки словно горят, раньше она была просто рыжей, сейчас пряди ярко-красные. Зеленые глаза метают молнии, бешено вращаются, будто у самки лосося на нересте.
  - Зачем здесь эти шлюхи и кровать?! - крикнула Манада Трансис. - Так ты представляешь нашу встречу впервые за месяц?! Секс на этой перине вчетвером?!
  - Манада, любимая, успокойся, - попытался оправдаться Жюбо. Он знал - тщетно. Манада и раньше была не подарок, а Служба Радости испортила и до того дурной характер. Тут ничего удивительного нет, выполнять любые приказы сумасшедших Магистров - кого угодно выведет из себя. Собственно, мертвец специально возвел сцену, стриптизерш и кровать, чтобы курьерша выпустила пар. А потом уже можно и поговорить нормально.
  - Я тебе сейчас яйца вырву и буду говорить: успокойся, любимый. Они ведь тебе все равно не нужны, ты же мертвый. Как тебе такая перспектива?
  - Не очень, - усмехнулся Жюбо. - Но главное, чтобы твоя матка осталась в неприкосновенности. До поры до времени.
  - Иди сюда, мерзкий гаденышь!
  Манада приблизилась быстро, будто гепард набросился на антилопу гну. Полосатые одежды Жюбо столкнулись с чернотой ее наряда, холодные тела прижались друг к другу, ничего не чувствующие уста встретились, Манада укусила нижнюю губу Жюбо.
  - Хощешь шделать мне больно? - кое-как сказал Жюбо - трудно говорить, когда в нижнюю губу впились острые зубки.
  Манада только кивнула.
  - Не полущитща, я еще не перетащил щебя в Шон до конца.
  - Хитрец, - промурлыкала девушка, отпустив губу. - Знал, что я психану поначалу?
  - А как же, - кивнул Жюбо. - Но теперь ты в порядке?
  - Да! - ладони Манады сжали ягодицы Жюбо. - Тащи нас дальше, я хочу, чтобы ты это почувствовал.
  Жюбо еще раз улыбнулся, теперь уже его ладони легли на задницу Манады, а четыре посиневших губы встретились по его инициативе. Поцелуй, поначалу бесчувственный, зацвел иными красками уже через секунду. Жюбо почувствовал, ногти девушки впились в его ягодицы и сжимают то сильнее, то слабее. Ее язык гладил его небо, слегка соленый, но удивительно приятный. Попка девушки потеплела, осязательные рецепторы мертвеца, наконец, смогли насладиться гладкостью кожи под хлопчатобумажными штанами. Пальцы Жюбо не смогли удержаться, поползли навстречу талии, пробрались под резинку штанов, вновь ощупали два мягких полукруга. Он запустил руки к ней в штаны по предплечья, гладил и сжимал вожделенную мышцу, подбираясь все ниже, туда, где истинное и единственное наслаждение для мужчины. Он даже слегка присел, теперь руки скрылись под одеждой Манады по самые локти. Жюбо с удивлением обнаружил, что девушка чисто выбрита там.
  Наверное, Манада увидела немой вопрос в его мутных глазах, потому прервала поцелуй, сказала грустно:
  - У Магистра Виндси есть молодой внук... В его эпохе принято, чтобы девушки брили все тело, только волосы на голове оставляли...
  - Неужели у этого ублюдка нет возможности спать с обычными женщинами? - прорычал Жюбо, вытаскивая руки из ее брюк и выпрямляясь. Он взглянул в слегка виноватые глаза девушки, прошедшей через три круга ада. Что она думает? Похоже, ей стыдно. Наверное, смерть в Дельте Миров еще не до конца изменила ее представления, как должна вести себя приличная девушка. Хотя она никогда и не была приличной. За это Жюбо ее и полюбил.
  - Я ничего не могла... - начала она, но палец Жюбо лег на красные губы. Красные, такие же, как волосы. Наверное, тоже предпочтения внука Магистра. Кончено же, ты ничего не могла, Манада. Мертвые курьеры Службы Радости не могут ничего поделать, ибо они - рабы. Даже хуже, чем рабы. Те-то могут хотя бы умереть достойно и отправиться в рай после смерти, но Манада уже мертва. Дорога в рай ей закрыта, зато как много путей могут привести обратно в ад. Мертвые курьеры будут исполнять самые грязные капризы Магистров. По-другому просто не может быть. А Манаде не повезло еще больше, она - молодая, красивая девушка. Пусть и мертвая, и прошла сквозь вечность ада, но красивая. Ну просто очень красивая.
  - Это он заставил перекраситься? - спросил Жюбо.
  - Да, - она опустила взгляд, все еще обуреваемая противоречивыми чувствами. - Сначала он просто хотел попробовать, каково это... с мертвой. Потом ему понравилось. Я ведь не могла отказать, делала все, что он хотел. Но он уже уехал, Жюбо, этого больше не повторится...
  - Плевать, - сказал Жюбо твердо. - Я же сам прошел через это. Манада, ты не должна стыдиться. Кто угодно может стыдиться, но ты - нет.
  Манада подняла взгляд, это совпало с окончательным переходом в Сон - второй уровень Алям-аль-Металя. Вмиг лицо ее порозовело, глаза засияли зеленью, грудь вздохнула, лицо Жюбо обдал легкий ветерок ее дыхания. Его ладонь легла на ее щеку. Походя, Жюбо отметил, что и его пальцы приобрели нормальный человеческий цвет, взамен мертвецкой синеве. Она положила ладонь поверх его, погладила, потом переместила к губам и поцеловала подушечки его пальцев.
  - Я постараюсь, - сказала Манада.
  Жюбо промолчал. Он запустил обе ладони в ее волосы, пальцы, словно десятизубцовый гребень, расчесали красные волосы, потом резким движением Жюбо развел руки в стороны. Волосы мертвой девушки взметнулись вверх, будто взорвались, на розовые облака упала красная пыль - это краска слетела с локонов Манады. Она снова рыжая.
  - Может, и волосы мне вырастишь? - спросила Манада лукаво.
  - Нет, я хочу попробовать, каково это, быть внуком Магистра...
  Мертвец легонько коснулся ее плеча, черные одежды Манады пропали, пред ним предстала обнаженная девушка удивительной красоты.
  - А я так тоже могу, - усмехнулась Манада... и залепила Жюбо пощечину. Легкая боль пронзила щеку мертвеца, голова повернулась немного вправо, а когда вернул взгляд к ее прелестям, Жюбо обнаружил, что сам голый. - Это тебе за тех красоток.
  Он схватил ее в охапку, Манада слегка подпрыгнула, выбритые ноги обхватили талию Жюбо, а острый - не только по форме, но и на слово! - язык заполз в ушную раковину. Мертвец сжал гибкое, твердое тело так, что кости захрустели, рот Манады исторг стон, Жюбо повелительно взглянул на кровать, ложе подъехало к любовникам. Жюбо буквально оторвал от себя девушку, та успела оставить несколько царапин на теле. Он зашвырнул ее на мягкую перину и прыгнул следом. Заиграл оркестр, стриптизерши на сцене заулюлюкали, принялись танцевать вокруг шеста. Жюбо ворвался в тело девушки изголодавшимся зверем, она расхохоталась.
  - Мерзавец, - сказала Манада. - Музыка-то зачем?
  - Веселее, - подмигнул Жюбо, а потом сделал резкое движение тазом.
  В следующие пятнадцать минут они не говорили. Только стоны раздавались порой и веселый смех. Мертвые расслаблялись.
  Два тела вспотели, изрядно промочив простыни, но им нравилось потеть, нравилась эта нега, нравилось чувствовать себя грязными и развратными. Все лучше, чем бесчувственная пустота мертвеца, что вернется, едва они уйдут из Сна. В процессе Жюбо отключил оркестр и стриптизерш - сбивали с ритма. По его желанию все это просто пропало, зато остались розовые облака и дыра в них, показывающая море и пляж. Птичек и бабочек убрала уже Манада - ей никогда не нравились насекомые, что до птиц, колибри тоже напоминали пернатых.
  Они лежали, держась за руки. Пара темных глаз Жюбо и два зеленых провала Манады глядели в синие небеса. И все. Никто даже не думал думать. В такие моменты хочется оставить голову пустой от размышлений. Пусть проблемы и работа будут в следующую секунду, но не в эту. Даже любовник сейчас не важен, хоть потные ладони все еще сцеплены. Только пустота, исключительно она дает успокоение. Ничего не думать, ничего не думать, ничего не думать... Прошла минуту, затем другая, но они переживали все еще ту самую секунду пустоты. Но вот и мысли вернулись, унося... хотя, скорее, привнося. Жюбо подумал, что отчасти понимает Берэ и его позицию. Действительно, пустота Темного может заворожить. Манада всегда отличалась рациональностью, потому ее первые мысли - о потрясающей еде на столе. А чего? Сколько еще времени пройдет, прежде чем выпадет такой шанс? Это Жюбо хорошо, в МРС легко получить колдовскую вероятность для прохождения в Сон, а Манаде такой случай выпадает редко. Этой удачей надо воспользоваться на всю катушку, ведь без колдовства мертвые не могут видеть снов.
  Словно подтверждая поэтические трактовки 'великой любви' и 'созвучности душ', Жюбо озвучил мысли Манады:
  - А откуда ты взяла вероятность попасть в Сон?
  - Знаешь, тут такая история... - замялась девушка. Жюбо почему-то напрягся. Это же загадочное чувство, что подсказало мысли Манады, забило тревогу.
  - Рассказывай, - сказал Жюбо, поворачиваясь на левый бок. Перед взором предстали груди мертвой курьерши - два аппетитных холма с розовыми сосками, словно пирожные с вишенкой. Он не удержался, ладонь выпустила пальчики Манады, легла на правый холм.
  - Что рассказывать? - спросила Манада, повернув голову к нему и усмехнувшись. - Какая грудь у меня лучше?
  - У тебя обе груди - лучшие, - сказал Жюбо категорично, его ладонь уделила внимание и второму 'пирожному'. - У тебя вообще все - лучшее.
  - Тебе не хватило? - все еще обходила ответ девушка. - Экий ты ненасытный.
  - Спроси у меня об этом минут через пятнадцать. На крайний случай - двадцать. Так откуда у тебя эта вероятность?
  - Ты не поверишь, но мне ее Биатриче отдал. За хорошо выполненную работу.
  - Ты и с ним? - нахмурился Жюбо. Он знал ответ на этот вопрос.
  - Нет, - отмахнулась Манада. - Он вызвал меня для пустяка. Надо было доставить посылку в семьсот сорок пятую и забрать другую. Всего делов на день, но, наверное, там было что-то для него важное.
  - Манада, а он с тобой не беседовал? - Жюбо вновь задавал вопросы, зная ответы. - Ну, о той истории с Трохиными, о нас с тобой?
  - Да. Знаешь, даже забавно, как это выглядело с его стороны. Мы даже посмеялись. Он, кстати, не в обиде на нас. Ведь та история принесла ему титул Второго Магистра. И о тебе он спрашивал, а когда узнал, что ты в шестьсот шестьдесят шестой, дал мне вот эту вероятность. Сказал, у мертвых тоже должны быть выходные. Вообще, нормальный дед, получше других. Как оказалось.
  - Ага, как оказалось, - посмурнел Жюбо, ладонь поднялась с груди Манады, мертвец сел на кровати. - Надо бы выпить, пока можно опьянеть...
  - Что-то не так? - Манада тоже села, пальцы коснулись спины мертвеца, провели по хребту, несколько раз столкнувшись со шрамами. - Я что-то не то сделала?
  - Откуда я знаю, - плечи Жюбо поникли, момент разрушился, на смену опустошенности пришел легион мыслей. - Эти проклятые колдуны играют с нами, как с малыми детьми! - прорычал мертвец. - Ай!
  Кулачек девушки пребольно ударил в середину позвоночника.
  - Говори уже толком, - сказала Манада. - Хватит сопли жевать!
  Жюбо улыбнулся. Да, чего у Манады не отнять - с ней не соскучишься. Ну вот как бы отреагировала на его поведение простая девушка? Попыталась бы утешить? Расспросила аккуратно? Посочувствовала? Возможно. Но Манада сразу берет трицератопса за рога, тут же хочет действия, а не пустых ахов-охов. Такая уж она - живая. Настолько живая, что любая живая обзавидуется.
  - Биатриче как-то причастен к тому, что шестьсот шестьдесят шестую эпоху никак не могут восстановить, - затараторил Жюбо. - Похоже, Биатриче - старый враг Берэ. Сам Берэ тоже чего-то мутит, строит непонятные планы и заводит всю операцию в непредсказуемое русло. Берэ считает, что Биатриче хочет населить эпоху своими внуками и потом воровать у них вероятности. А нас с Берэ отправить в ад. И тут он внезапно проявляет к тебе такой интерес. Почему?
  Жюбо повернулся к девушке, взглянул в серьезные зеленые глаза. Манада и раньше могла подсказать какую-то идею, правда, чисто случайно. Зато теперь она уже несколько циклов курьерша Службы Радости, а там быстро учатся быть хитрыми, анализировать все желания безумных Магистров и извлекать выгоду из заданий.
  - Может, он хочет, чтобы ты струсил, бросил все, попробовал меня освободить и сбежать, а потом нас нашли бы и отправили в геенну, - выдала девушка.
  - Интересно... - пробормотал Жюбо. - Но не вяжется. Зачем такие сложности, когда мы и так увязли в шестьсот шестьдесят шестой? Вероятность того, что мы оттуда выберемся... тьфу, срань Хутурукеша, говорю, как колдун - вероятность! Но мысль в этом есть...
  Манада молча поднялась с постели, последовала к столу, там тут же пропали кусочки некоторых блюд. Притом расправлялась девушка с едой самозабвенно. Это же Сон, поправиться нельзя. К тому же мертвой. К тому же... даже если бы еда отложилась на бедрах, Манада все одно набила бы брюхо - вкусовые рецепторы Обезболиватель отключает, насладиться едой у курьерши Службы Радости получается редко. На Жюбо она внимания не обращала. Пускай подумает, это у него хорошо получается.
  - Глупо получается, - сказала Жюбо спустя минут десять, когда Манада расправилась с половиной стола, - но получается...
  - Щего? - спросила девушка с набитым ртом.
  - А то, что Биатриче меня... боится! Другого объяснения я не вижу. Может, он думает, что я как-то помогу Берэ восстановить эпоху? И тебя предлагает на откуп?
  - В смысле, свобода? - Манада сразу ухватила главное. - Он нас освободит, если ты перестанешь помогать Берэ? Но это же прекрасно! Надо соглашаться!
  - Ага, - усмехнулся Жюбо грустно. - А ты уверена, что он нас не сдаст Мастеру? Или просто вызовет Кер? А если даже нам удастся скрыться от колдунов, демоны нас все равно найдут и утащат в ад. Нет, Манада, за время работы в Службе Радости я уяснил главное - доверять колдунам нельзя!
  - Да поняла я уже, - посмурнела Манада. - Тут и деревенский дурачок поймет.
  - Нет, тут интересно другое, - Жюбо пропустил слова Манады мимо ушей. - Почему он хочет меня устранить? Ведь я пока что почти не принес пользы. Ну, попугал я партизан, и что? Это мог сделать и Эпсон, и Квазар, не говоря уж о Берэ.
  - Слушай, а может, ты - избранный? - округлила глаза Манада.
  - Чего? - Жюбо наконец обратил на нее внимание.
  - Я была недавно в триста тринадцатой эпохе Мира и посмотрела несколько фильмов, где герой - избранный. А еще прочитала...
  
  
  
  Следующие несколько минут разговора вырезаны мною, Архивариусом Силем, потому как никакой художественной ценности не имеют, не имели и никогда иметь не будут.
  
  
  
  - Хватит нести чепуху! - рявкнул Жюбо. - Бред это все. Нет, Биатриче задумал что-то. Где-то я ему в планах мешаю. В любом случае, тебе надо быть осторожней, Манада. Не знаю, что он задумал, но...
  БАБАХ!!!
  Во мгновение ока синие небо почернело. Налетел ветер, рванул облака, неровные дыры расползлись по розовому ковру под ногами. Жюбо сразу понял, что произошло, и что будет в следующую секунду. Мозг мертвеца врубил весь опыт сновидца, пытаясь взять обстановку под контроль, но усилия пропали втуне. Сон, еще минуту назад такой податливый любым желаниям, отказался слушаться. Чья-то воля полностью перехватила контроль, и даже думать не надо, чья.
  Следующий порыв ветра разметал облака на маленькие клубочки дыма. С криками ужаса Жюбо и Манада полетели вниз, где их поджидало зеленое море. Хотя не такое уж и зеленое, а вот уже и вовсе не море. С песчаного берега надвигался настоящий смерч, сотканный из огня. Едва он коснулся прибрежных вод, море испарилось, но не белым паром, а черным дымом, что устремился навстречу мертвецам. Манада что-то закричала, Жюбо не расслышал, все еще пытаясь взять под контроль Сон.
  Из черного облака внизу вылетели две искорки. Впрочем, это только с такого расстояния они - искорки. Чернота приближается, но быстрее летят два голых мужика из пламени - джинны. Демоны с третьего уровня Алям-аль-Металя.
  -Манада! - заорал Жюбо. - Просыпаемся!
  Девушку отнесло от Жюбо далеко - метров на двести. Она вращалась веретеном, явно не понимая, что происходит. А джинны все ближе и ближе. Вот видны уже мускулистые тела, по грудам мышц огненными змеями ползает пламя. Красивое зрелище, но наблюдать такое лучше всего по телевизору. Джинны ревут, подобно реактивным самолетам, Манада, наконец, прекратила вращение, до ушей Жюбо долетел возглас ее удивления - она тоже заметила демонов.
  Жюбо пытается создать какое-нибудь оружие, но Сон не поддается контролю. С темного беззвездного неба еще раз бабахает, ураганный ветер ударяет в спину мертвеца, несет к черным облакам внизу. За миг до того как тьма скрыла Манаду от Жюбо, две огненные фигуры настигли девушку.
  - Манада!!! - взревел Жюбо и вылетел с той стороны черных облаков.
  Осушенное море выглядело копией пустошей шестьсот шестьдесят шестой эпохи. Многочисленные кратеры, по бывшему дну пробежали миллионы трещин, только вместо скелетов разнообразной фауны проклятой эпохи, все усыпано рыбьими костьми. И вся эта мерзость приближалась со страшной скоростью. Пара секунд, и Жюбо столкнулся с землей.
  Оторвав лицо от земли, Жюбо Анортон Гует не увидел осушенного моря, зато впервые за много-много лет в сердце пробрался этот присущий живым страх. Мало того, что само сердце забилось, хотя в Мире Жюбо спал, накачавшись Обезболивателем, теперь мертвец боялся, что оно остановится. Он боялся умереть, будучи мертвым. Ощущение захлестнуло его, он поперхнулся, закашлялся так, что из глаз брызнули слезы. Кашель сбил дыхание, Жюбо схватился за горло, под ладонями кадык часто ходил вверх-вниз. Страх усилился, спину прошибло холодным потом, в ушах зашелестело, глаза заволокло красным. Он попытался сделать вдох, не сумел, вместо этого кашель перешел в хрип, а потом, будто комом вылетели из горла последние молекулы воздуха. 'Все - это конец, - пронеслась шальная мысль, - снова...'.
  - Агх! - будто ручей пробил горный ледник весной, так и воздух ворвался в легкие. Жюбо обнаружил себя на четвереньках, под ним на черном песке медленно впитывалась лужица слюны.
  На пару минут мертвец забыл о Манаде напрочь, настолько его захлестнул страх. Впрочем, страх никуда не делся - всего лишь заполз под сердце ядовитой змеей и раздумывал, в какое предсердие укусить?
  - Жюбо, мальчик мой, - прозвучал блеющий голос из-за спины. Его Жюбо узнал сразу - Магистр Биатриче. - Я так рад тебя видеть.
  - Где Манада? - прохрипел мертвец, борясь со страхом, коего с каждым мигом прибавлялось.
  - С ней все будет в полном порядке, - сказали сзади. - Если ты вспомнишь времена, когда помогал мне верой и правдой. Но, хорош стоять в позе проститутки - поднимайся.
  'Почему эти крутые колдуны выбирают себе такой противный голос?', - пришла глупая мысль, но тут же сменилась волнением за Манаду.
  Жюбо поднялся, кости хрустнули, легкая боль прожгла поясницу. Окружающий пейзаж совсем не похож на тот, что он создал для Манады. Нет облаков и пляжа, где окончилось то самое задание Биатриче, нет легкости в теле, и вообще, тут все кажется даже реальней, нежели в Мире! Легкий ветерок обдувает со всех - всех! - сторон, тело гудит, будто вновь ожило, хотя вот уже целую вечность Жюбо помнит только три состояния: сверхчувствительность мертвеца, полное отсутствие чувств мертвеца под Обезболивателем и несколько фаз перехода от одной крайности в другую. Но сейчас все иначе. Волоски на шее колышутся ветром, но это не вызывает безумного экстаза, как если бы он гостил в раю; поясницу слегка ломает, но не скручивает болью, будто он вернулся в ад. Ощущение не доведены до крайности, но и не ослаблены Обезболивателем. Во Сне - втором уровне Алям-аль-Металя - все нереальное. Ты знаешь, что спишь и можешь проснуться в любую минуту. Потому можно набить желудок до тошноты, вволю позаниматься сексом, сломать руки-ноги, но проснешься таким же, каким лег спать.
  Взгляд оббежал окрестности - всюду темно и мрачно. Чернейшая пустыня, небо глядит на Жюбо миллиардом звезд, перехода меж первым и вторым как будто нет. Горизонт не просто в отдалении или размыт - теряется в темноте местной ночи. Справа, откуда-то из-за холмов, что-то уныло гудит. 'Как будто там построили город из пустых бутылок, и ветер играет на них, как на флейте', - прилетела неожиданная мысль. И насколько же тут все реально!
  - Это, Жюбо - Азиль-до-Абар, - сказал Биатриче. - Третий уровень Алям-аль-Металя.
  Холодным взглядом Жюбо смерил Магистра. Тот почти не изменил образ, разве что убавил седин - черные волоски проглядывают меж белейшей паутины бороды и длинной гривы, что частично спрятана под широкополой шляпой. Все тот же любимый халат и посох в руке, на одежде едва светятся полумесяцы и единороги, посох чуть вибрирует, навершие горит зеленым пламенем. Губы кривятся, не поймешь, то ли улыбается, то ли выражает презрение. Взгляд цепляет каждую деталь, такой же внимательный, как у Берэ Деконструктора, только тут хитрость так и сочится впополам с лукавством.
  - Где Манада? - повторил Жюбо, сжав кулаки. Самое обидное, что он ничего не может сделать. Не та это фигура, чтобы наброситься с кулаками. Проще уж сразу отправиться в ад - поступки эти равносильны по глупости.
  - Тут же, - сказал Магистр. - Гостит у меня в запасной резиденции. Не волнуйся, она не в Вабаре. Я привлек джиннов потому, что они были мне кой-чего должны, к тому же демоны куда лучше умеют удерживать сновидца во Сне.
  - Чего ты хочешь?
  Биатриче прищурился. Погань колдовская! Старик оглядел Жюбо со ступней до макушки, будто примерял виртуальный гроб.
  - Я хочу, Жюбо, от тебя сотрудничества. Но об этом после, для начала - вот это.
  Магистр поднял руки, будто хотел обнять кого-то очень толстого, потом повернулся, посох указал в даль, откуда раздавалось мерное гудение.
  - Это - Ночное Царство, Жюбо, - сказал Биатриче. - Азиль-до-Абар разделен на пять Царств: Дневное, Ночное, Предрассветное, Сумеречное и Огненное. Это место - средоточие самой большой свободы, какую только можно представить или найти. Как ты себя чувствуешь?
  Внезапный вопрос сбил мертвого с толка, но Жюбо быстро собрался.
  - Странно, - ответил Жюбо. - Будто...
  - Вновь ожил, - закончил колдун. - А дело все в том, что третий уровень Алям-аль-Металя полностью отрезан от Мира. Сюда до мертвеца не доберется ад, тут ты сможешь начать жизнь заново. Долгую жизнь, наполненную приключениями, романтикой, непредсказуемостью. Ведь все это ты так любишь, Жюбо. И никакие Керы сюда не заберутся, ибо не пройти демонам сквозь Черно-Белое Царство. И Мастер тебя отсюда не достанет. Азиль-до-Абар огромен. Фактически, он бесконечен. И тут найдется место для каждого.
  - Просто рай какой-то, - усмехнулся мертвец.
  - Нисколько, - покачал головой Магистр. - Это очень опасное место. Между Царствами все время идут войны, в Огненном так и вообще живут сплошь демоны, но нет в Замысле более удивительного места.
  - Так чего же ты тут не живешь тогда?
  - А я здесь живу, - сказал Биатриче серьезно. - Все колдуны проводят на третьем уровне много времени. Если бы не было Дельты Мастера, я бы поселился тут. Есть, правда, колдуны, путь которым сюда закрыт - они разругались с Шелковым Человеком. Но ты и Манада не такие важные фигуры, чтобы заинтересовать Шелкового Человека.
  - Мы не такие важные, но заинтересовали Второго Магистра Ордена Одуванчика, - возразил Жюбо.
  - Мальчик мой, ты просто обладаешь удивительной способностью быть в нужном месте в нужное время. Тогда, в триста тринадцатой эпохе, тебе повезло, что Мастер помог, и вообще просто повезло. Теперь ты в команде Берэ... - Магистр замялся, на этот раз фразу подхватил Жюбо:
  - И вот он-то действительно важная персона, не так ли? Чем он так не угодил тебе, Магистр?
  Губы колдуна сложили легкую улыбку.
  - Мы были по разные стороны баррикад в Высокой Битве, - ответил Биатриче. - Такая старая вражда никогда не остынет, Жюбо. А Берэ - один из тех немногих, кто остался в живых, да не просто выжил, но еще живет в Дельте Миров, прямо у меня под боком, а я ничего не могу сделать.
  - А как же твой план?
  - Какой?
  - Помешать Берэ восстановить эпоху и населить своими внуками, а потом черпать из них силу, как сделал с Трохиными.
  На миг брови Магистра взлетели вверх, а потом он расхохотался, весело и от души. Жюбо все так же стоял, готовясь выслушивать очередную ложь.
  - Жюбо, неужели ты веришь Берэ? - отсмеялся Биатриче. - Нет, ясное дело, мне ты вообще не веришь, но неужели думаешь, Берэ лучше меня? Он - последний генерал Темного? Колдун, водивший армии демонов против ангелов? Колдун, разрушивший целую эпоху?!!! Впрочем, мне тебя не переубедить. Истинное зло всегда обаятельней зла посредственного.
  - Под истинным, ты подразумеваешь Берэ? - спросил мертвец.
  - Ну да, - опять густые брови взлетели вверх, словно колдун удивлен. - А ты еще не понял этого? Да Берэ вообще хотел уничтожить Светлого, выкинуть за грань Замысла и заключить в пустоте. А потом перекроить Замысел так... да ладно, чего я тебе рассказываю - все равно не поверишь. Считай, Берэ добренький, а я злой. Это не важно. Главное для тебя сейчас - мое предложение.
  - Ты предлагаешь переселить меня и Манаду в это место, чтобы я помог... в чем?
  Магистр подошел, обнял Жюбо за плечо и повел по черному песку Ночного Царства.
  - Да от тебя особенно ничего не требуется, Жюбо. Просто не вмешиваться. Берэ уже попал в такие сети, из которых ему не выкарабкаться.
  - Тогда зачем я нужен?
  - Я люблю подстраховаться. Ты просто не мешай мне, и все. В какой момент тебе предстоит отойти в сторону, ты узнаешь, не беспокойся.
  - А какие гарантии? - спросил мертвец, убирая ладонь Биатриче с плеча.
  - Никаких, - улыбнулся колдун. - У тебя просто нет выбора. А если ты расскажешь обо всем Берэ, я отправлю Манаду в Вабар. Поверь, это ничуть не лучше ада. От тебя потребуется просто постоять в сторонке, а всю грязную работу сделают другие. И не волнуйся так, Жюбо. Тебе и Манаде понравится жизнь в Сонных Царствах. Тут и вправду хорошо. Так что, давай, будь умником. Или просто оставайся умником, как хочешь.
  Магистр вонзил посох в землю, и тут же все кончилось. В то место, куда угодил посох, будто все втянулось, Жюбо ощутил привычную легкость Сна и тяжелое просыпание, отнимающее вновь приобретенные чувства.
  
  
  
  ***
  
  
  
  Жюбо открыл глаза, ощущая... ничего. Тело вновь обезболенное, чувствительное не больше, нежели столетний пень. Положительных эмоций убавилось, зато гнев, ярость и обида выбралась из глубин, куда Жюбо загнал их, чтобы расспросить Биатриче. Мертвец ударил в подлокотник кресла, две фаланги мизинца сломались. Почему он не набросился на Магистра, почему не разорвал на части?! Жюбо поднес правую ладонь к лицу, оглядел болтающийся мизинец. Левая кисть аккуратно вправила поврежденные фаланги обратно. Потому что Биатриче размазал бы его, потому что надо было получить хоть какую-то информацию о Манаде. Кое-что он узнал, но маловато.
  Мертвец огляделся. Он сидел в одной из многочисленных комнат подземной Базы МРС, где-то наверху бушуют и бурлят Три Города, а тут тихо, будто в склепе. Лампочка на потолке потушена, но Жюбо не нужен свет. То есть, в темноте он видит гораздо лучше. Мертвый хрусталик не сокращается, потому на сетчатку попадает даже малейший отблеск. У живого человека глаз защищен, а мертвому незачем беспокоиться о слепоте. Жюбо поднялся, голову сотрясали целые орды мыслей, все как одна мрачные. Машинально ладонь повернула ручку, Жюбо вышел в главный зал Базы МРС, не замечая, что тут тоже полумрак.
  Манада - на девушке сконцентрировалось все сознание, хотелось разозлиться еще раз, но Обезболиватель превращает мертвых в весьма уравновешенных существ. Удивительно, как вспышка гнева вообще сумела прорваться под такой дозой. Перейдя в другую Службу, Жюбо получил неограниченный доступ к Обезболивателю и всегда страховался, нарочно заправляясь под завязку. Вообще, у Обезболивателя есть интересная способность - он гасит все положительные эмоции, все то, что присуще 'хорошим' людям. Зато заметно прибавляется эгоизма, да и гнев вон иногда захлестывает, правда, отступает быстро.
  Жюбо пришлось вспомнить еще одну эмоцию, что доступна мертвецу под Обезболивателем - испуг. Подойдя к большому столу, он отпрыгнул, ладонь метнулась к поясу, ища оружие. Что-то страшное сидело во главе стола - серое пятно с оранжевым глазом. И только через пару секунд, Жюбо понял, это всего лишь Берэ в образе Берэты курит, не замечая происходящего. И немудрено - глаза дежурного закрыты, губы чего-то шепчут. Прислушавшись, Жюбо различил:
  - Мы пересекли Реку, тот берег погряз в тишине, - напевал Берэ, слегка шепелявя из-за сигареты. - Ах как же спокойно на той стороне...
  - Берэ? - позвал Жюбо.
  - Да? - голос колдуна отдался эхом, Жюбо вздрогнул. Даже его мертвецкое безразличие пробивал этот контраст - мужской бас, доносящийся из горла старой женщины.
  - Ты... ты в порядке? - спросил мертвец осторожно.
  - Все мы в порядке, Жюбо. Это-то и... хорошо, - выдохнул дежурный. Причем 'хорошо' у него определенно было примерно то же, что для Жюбо 'плохо'. Как там его назвал Биатриче? Последний генерал Темного, кажется.
  Жюбо еще раз вздрогнул, в мыслях всплыли слова Биатриче: 'Нет, ясное дело, мне ты вообще не веришь, но неужели думаешь, Берэ лучше меня? Он - последний генерал Темного? Колдун, водивший армии демонов против ангелов? Колдун, разрушивший целую эпоху?!!!'. А ведь в словах старого сукина сына есть доля истины. Неизвестно, кто из этих двух детей Хутурукеша хуже. Или 'лучше', пользуясь терминологией Берэ.
  Глаза колдуна открылись, Жюбо не увидел там и намека на растерянность или слабость. Все те же темные внимательные очи. Они словно все видели в Мире и теперь просто сверяли эту комнату с той, чьи стены осматривали в другой эпохе.
  - Как все прошло? - спросил мертвец, не в силах стерпеть молчание Берэ. Внезапно ему захотелось все рассказать дежурному, предупредить - может, поможет вызволить Манаду? Но трезвость мыслей осадила. Нет, этот не поможет. А если и поможет, извлечет какую-нибудь выгоду и ввергнет Жюбо в еще большую жопу.
  - Все идет, все идет... - пробормотал Берэ. - Что-то даже бежит, а что-то забегает.
  - А если серьезно?
  - А я серьезен. Все движется, чего тут еще рассказывать?
  - Что будем делать дальше? - спросил Жюбо невзначай. Пара черных зрачков направилась на мертвеца, Жюбо показалось, там что-то блеснуло. Жюбо отвел взгляд чуть ниже и левее, где правая ладонь Берэ поглаживала набалдашник трости в форме черепа. Мертвецу показалось, в пустых глазницах серебряного черепа тоже сверкнуло.
  - А я все уже сделал, - ответил колдун. - Остается подождать немного. Знаешь, мне сегодня приснился один интересный сон.
  Жюбо едва сдержался, чтобы не вздрогнуть в третий раз. Сон? Это намек? А дежурный продолжил интриговать:
  - Знаешь, Жюбо, не все тайное может стать явным. Все, что произнесли человеческие уста, непременно станет достоянием истории, но есть недосказанности, которые всегда сокрыты от человеческого соЗнания.
  Или Жюбо показалось, или Берэ голосом подчеркнул в слове 'сознание' корень - 'знание'. Получается, он все уже знает? Или это колдовское Знание имелось в виду? Ах, да! Ну конечно же! Берэ намекает, если Жюбо сейчас что-либо расскажет о Биатриче, тот сумеет узнать, используя Знание. А вот в мысли мертвеца старый колдун проникнуть... сумеет. Биатриче не Эпсон, он с легкостью обойдет естественную защиту от сканирования, что подарил мертвецу ад.
  - Но и мыслимое, может стать немыслимым, Жюбо, - продолжил Берэ, - если не уверен в правоте сказанного. Потому, нам следует прекратить разговор. Кто знает, куда нас приведет философия.
  Мертвец кивнул и сел в соседнее кресло. Берэ затушил сигарету в пепельнице, откинулся на спинку. Неужели, от этих колдунов ничего не утаить? Биатриче разгадал планы Берэ, но и Берэ не отстает. Как он узнал? Или предполагал, что такое может случиться? В любом случае, тему действительно надо бы сменить. Вот только трудно это сделать, когда в мыслях только Манада.
  - Расскажи мне о Высокой Битве, - вдруг выдали губы Жюбо. Мертвец спросил и сам удивился, отчего это у него проявился такой интерес. Похоже, Берэ удивился тоже - глаза округлились, даже рот приоткрылся. Но уже через секунду вернулась все его напускное безразличие.
  - А ты как думаешь, какая она была? - спросил Берэ насмешливо.
  - Ну, бои там, кровь реками, ты и другие колдуны швыряют проклятья и треклятья. Демоны и ангелы сражаются с армиями людей... что-то не так?
  Слушая Жюбо, Берэ все больше веселел, под конец второго предложения даже захихикал.
  - Ага, - ответил Берэ весело. - Все. Неужели... а, да ладно. В конце концов, победили слуги Светлого, чего же от вас ожидать? Нет, до Высокой Битвы люди мне нравились гораздо больше. Они хотя бы думали, прежде чем сказать.
  - Так что не так?! - воскликнул Жюбо, ощущая себя полным болваном. Но ведь он действительно так себе представлял Высокую Битву. Даже кое-какие летописи попадались, а там именно что: реки крови, древнее колдовство, силы зла, армии тьмы и Света, Мастер и Лагат, Наместник ада и Михаил, бьющиеся так, что сотрясались небеса.
  - Жюбо, ну от тебя я такой глупости не ожидал, - ответил Берэ лениво. - Что стало результатом Высокой Битвы?
  - Мир разбился на эпохи, - ответил Жюбо, все еще не понимая, к чему колдун клонит.
  - Правильно, на эпохи. Но ведь не Замысел, а всего лишь Мир. Ты этого, конечно, не знаешь, но еще Алям-аль-Металь разбился на уровни, и ад на круги. Только (вырезано цензурой) и рай остались неизменными. Но тебя интересует исключительно Мир, не так ли? Ну так и вот, теперь представь, возможно ли в наше время такая война, где демоны дрались бы с людскими армиями? Такое вообще случилось только со Слепой Армией, когда джинны прорвались в Мир. И для чего, по-твоему, строилась Вавилонская Башня, и почему ее так и не удалось построить? Как вообще 'легионы тьмы' прорвались в Мир?
  - Да, глупо получается, - согласился Жюбо.
  - Демоны не могут существовать в Мире в собственном теле, для этого им надо вселиться во что-то, причем с разрешения живого существа, при помощи колдовства и прочего. Только Керы носятся почти по всем планам Замысла, а еще Почтальон и Наместник могут прийти в Мир в своем теле, но остальные демоны...
  Жюбо показалось, Берэ нажал на слове 'почти'. Имел в виду, что на третий уровень Алям-аль-Металя не заходят даже Керы?
  - Нет, Жюбо, реки крови лились, конечно, но все было куда драматичнее, - закончил Берэ.
  - В смысле?
  - Высокая Битва потому и называется так - Высокая. Знаешь, есть такие понятия, как мировые войны? Это когда много стран Мира воюют друг с другом. А есть такое понятие, как войны эпох. Для примера, такое иногда случается, когда Кровавый Царь выводит своих детей на выпас. Есть войны планов. Пример тому, когда Слепая Армия ворвалась в Мир из Вабара. Тогда несколько эпох чуть не закончились. А есть Высокая Битва. Она одна. За всю историю Замысла такое случилось только однажды, когда войны шли на всех планах Замысла. И все ради людей.
  - Все еще мутнее, чем раньше, - сказал Жюбо мрачно. - Я уже жалею, что спросил. Так были войны или нет?
  - Жюбо, вот ты вскоре убедишься, что война - только пик битвы. Сами реки крови, заклятья, проклятья, треклятья, гибель миллионов, бои с применением техники - все это уже конец. В непосредственно главном сражении уже ясно, кто выиграет. Финальное сражение - это попытка проигравшей стороны вырвать победу, выиграть на грани поражения. И редко когда проигрывающие умудряются из позора создать триумф. И Высокая Битва не была исключением. Финальное ее сражение, то, что описано в летописях - всего лишь самый яркий момент, отложившийся в памяти. На самом деле мы знали, что проиграли, задолго до того, как 'пролились реки крови, и могучие древние чары испепелили армии врага'.
  - Так что было-то?! - не выдержал Жюбо. - Ты или рассказывай, или забудь о моем вопросе!
  - Высокая Битва шла везде, - голос Берэ дежурного словно отдалился. Насмешливые интонации и превосходство ушли, он как будто погрузился в те времена, когда был Берэ Деконструктором. - Не только планы охватило то сражение. В каждой человеческой душе шел великий бой. Люди засомневались во всем, им предстояло сделать выбор, как жить. Выбрать между бессмертием пустоты или конечностью света. Это нельзя передать, Жюбо, это надо пережить. Таких интриг никогда не видел Мир и больше не увидит. В сути каждого сражался ангел и демон. Один призывал к смирению, к идеалам, где каждый человек важен, потому нет ничего важнее общества. И не будет больше стольких героев, которые отдали жизнь за свои идеалы. Были и такие, кто знал, что попадет после смерти в седьмой круг ада, но все равно жертвовал собой, обрекал себя на вечные муки, но жертвовал жизнью ради благо остальных. А вот бес нашептывал иное, но такое похожее. Бес призывал к бунту, бес проповедовал, что каждый человек важен, потому нет ничего важнее жизни этого человека. Потому не будет больше и такого количества предателей, которые обрекли других на смерть, чтобы сохранить свою жизнь и жизни людей, которых любили. Такие строили Вавилонскую Башню, чтобы пришли демоны и уничтожили Мир прежний. Ангелы же противостояли им, пытаясь не только сохранить Мир нынешний, но и сделать его более конечным. Разделить на эпохи, чтобы все непременно заканчивалось. Чтобы человек не так заботился о себе, зная, что он в итоге все равно умрет, но его дети, дети других людей останутся и продолжат жить. И потому были возможны альтруистические идеалы, ты понимаешь, Жюбо? Они хотели заставить людей быть лучше, сделав смерть чем-то плохим. Чтобы дорожили жизнью, чтобы даже тот миг, в который человек подтирает задницу или ковыряет в носу, был ценен для человека. Чтобы люди считали ценными самые простые вещи, вроде любви, секса, рождения детей, оставления в истории своего следа в виде точно таких же идиотов, которые наделают столько же ошибок и будут надеяться, что уже их дети исправят все промахи отцов, что добьются... И все это было возможно только при условии, что все закончится, но не до конца. Страшная реальность загробного мира - единственное, что висело над людьми мечом палача, они даже конечность не хотели делать абсолютной, предлагая вечную жизнь по делам в другом плане Замысла. Да и войти в рай тоже просто - не делай плохих вещей, соблюдай правила и все - вошел. Люби, нарожай детей, не делай другим зла, и твоя конечность здесь сменится вечным блаженством.
  - А что в этом плохого?! - воскликнул мертвец. Берэ вдруг посмотрел на Жюбо так, что тому захотелось убежать. До сей поры Жюбо и не думал, что Берэ может ТАК смотреть на собеседника.
  - А ничего! - воскликнул Берэ Деконструктор и вскочил с кресла. - Ничего! Слышишь, Жюбо-мертвец, побывавший в аду! Вы не видите в этом ничего плохого, потому что само понятие плохого вам доступно только с одной стороны! Вы - жалкий скот, который проигрывает, даже не начав игры! А теперь ты скажи мне, Жюбо Анортон Гует - что хорошего в такой жизни? Что хорошего в: родился, учился, вырос, влюбился, женился, родил, заработал на дом, обучил детей, состарился, умер?! И попробуй выкинуть хоть одну деталь из этого тупого животного ряда - все! Ад! А если я не хочу, допустим, рождаться? Что, не приходило тебе в голову такое? А ведь это твое право, Жюбо, рождаться тебе или нет! Но у тебя это право отобрали Светлые - теперь у тебя нет выбора, о твоем зачатии родители решают за тебя. А знал ли ты их до рождения? И вообще, знал ли ты, что до рождения они тебе родителями не были? Или ты думаешь, что до рождения тебя не было? Глупый мальчишка! Тебя не было, но ведь Замысел не подразумевает только сущее, он же еще несущее тоже! Или, что, если я не хочу расти? А, Жюбо? Что, такое тоже в голову не приходит? Я, может, хочу быть ребенком всегда! Или не хочу я влюбляться! Не хочу всю жизнь провести в беседах с одним и тем же существом, которое будет меня тормозить, обрежет крылья, не даст сделать все, что задумал! А если я не хочу рожать? Ладно, хоть один выбор оставили, зато дали великую половую зависимость, а старика Онана объявили страшным грешником! А ведь он-то хотел только разорвать зависимость мужчины от женщины, хотел не так зависеть от любви! А ведь с этим чувством тоже ничего не поделаешь, никак не увернешься от него! Но, если тебя это не убеждает, может ты хотел стариться, пока жил? Или ты хотел умирать и стать вот таким ничтожеством, какой ты сейчас? А ведь тебе еще повезло, Жюбо - тебя из ада вытащили! Но самое противное, что вы еще все счастливы, - произнеся последнее слово, Берэ плюнул на пол.
  - А что не так со счастьем? - осторожно поинтересовался Жюбо, опасаясь очередной вспышки, но тут же пожалел, что вообще открыл рот.
  - Все!!! - взревел Берэ. - Счастье - наркотик! Самый сильный, заставляющий мозг тупеть! Ты никогда не совершишь великих подвигов, будучи счастливым. Ты никогда не сможешь пожертвовать своим счастьем, ради чего-то Великого! Счастье - тормоз человечества. Счастьем Светлый убедил всех вас, что главное не как ты прожил жизнь, а просто ее прожить. Не высовываться, не думать, жить по правилам. И получишь рай. И все ограничения именно для этого, чтобы правильно наставить тебя на правильный путь. Но только если знаешь, что завтрашний день будет хуже, будешь ценить этот больше. И будешь прилагать все усилия, чтобы стать лучше. Не осчастливить других, а стать лучше самому. Несчастье - единственный путь к индивидуальному самосовершенствованию. А совершенное общество невозможно построить, если в нем есть несовершенные люди. Даже один затормозит общество, как паршивая овца тормозит стадо...
  Берэ вдруг осекся на полуслове, осел в кресло обессилено. Под серыми одеждами блеснуло зеленым, лицо колдуна исказила боль.
  - Так к этому ты стремился? - спросил мертвец и едва удержался не залепить себе пощечину - какого Хутурукеша он вообще спрашивает?!
  - Сейчас ты уже и не поймешь, к чему я стремился, - ответил Берэ слабо. - Забудь, Жюбо. Я проиграл, те времена больше не вернуть, ошибок не исправить, и мне придется искать другой путь...
  Колдун умолк, а мертвецу стало неловко. Ну вот зачем он завел этот разговор? Штаны Хутурукеша, он сейчас должен думать, как спасти Манаду, а не разглагольствовать о временах ушедших давно. И ведь только Берэ может хоть как-то помочь.
  - Даже не знаю, зачем я тебе все это рассказал, - пробормотал Берэ уже бодрее. Вспышка гнева прошла, или он просто запрятал ее в те дали, где она хранилась всю эту прорву времени. - У нас есть другие задачи, прежде всего - восстановить эту эпоху.
  - Да, лучше давай об этом, - согласился Жюбо с охотой. - Где Квазар? Что мы будем делать дальше?
  - Квазар в Больнице, он должен обеспечить будущую судьбу Края. Детектив станет нашей лозой, так сказать, с помощью которой мы найдем базу партизан.
  - А это так важно? - спросил Жюбо. - Может, лучше сконцентрироваться на Городах?
  - Мы подготовили великолепный котел, Жюбо. Но два повара могут превратить суп в бурду. Надо устранить того хитреца, который так долго мешал этой эпохе восстановиться.
  - И где же их база? Почему ее до сих пор не нашли?
  - А просто не искали, - улыбнулся дежурный.
  - Ну, жители Трех Городов еще ладно - они не мыслят другой жизни за чертой Городов. Но неужели МРС не прочесала планету?
  - А зачем? - прищурился Берэ. - Ты же ведь не забывай, эта эпоха каждый раз заканчивается. Не до конца, но заканчивается. Появление новых людей говорит о том, что все другие люди умирают. По-другому они не появились бы. А потом всех новых людей находят...
  - А если не всех? - предположил Жюбо.
  - А так и есть на самом деле. Всех новых людей находят, но есть и еще люди.
  - Откуда? - спросил Жюбо по-деловому.
  - Тут есть только два предположения: либо они приходят из другой эпохи, либо...
  - Либо?
  - Я ведь не зря начал про сон, который мне приснился, - пальцы Берэ сложились в замок, лицо приобрело выражение крайнего самодовольства. - Не многие знают о таком месте, как Город Пустых Бутылок. Это - вотчина Шелкового Человека. А Шелковый Человек - некоронованный король Алям-аль-Металя.
  Жюбо напрягся, сегодня он уже слышал это имя, да и раньше слухи доходили. Кто такой Шелковый Человек не знал никто, но определенно - существо могущественное.
  - И есть у Города Пустых Бутылок одна удивительная особенность, о которой тоже знают немногие - он наводит реальную тень на Мир. В любой эпохе есть место, где непосредственное влияние Шелкового Человека очень велико. Эта такая дань Ветру... долго объяснять. Короче, в любой эпохе есть тень Города Пустых Бутылок. Она просыпается уже после того, как эпоха выходит из (вырезано цензурой). И засыпает раньше, между прочим. Но вот за это время, пока существует, место это притягивает людей. Причем не абы каких людей, но лучших, самых значимых для общества, самых интересных. Вот так и появляются в шестьсот шестьдесят шестой партизаны. Снова и снова. Не все, конечно, но большинство.
  - А меньшинство? - уточнил Жюбо.
  - А вот меньшинство как раз уходит в спячку вместо с тенью Города Пустых Бутылок. Уходит на третий уровень Алям-аль-Металя. А потом возвращается. Нашему таинственному колдуну - а что наш противник колдун, я не сомневаюсь - надо было только договориться с Шелковым Человеком, чтобы он приютил у себя пару десятков человек, пока эпоха не породит новых людей, а потом отражение Города Пустых Бутылок проснется, начнет притягивать особенных людей, и проснувшимся партизанам останется лишь приобщить их к своей вере. Уверен, у них есть способы.
  - И все же, кто может быть этот загадочный колдун? - спросил Жюбо, хотя уже подозревал, кто скрывается за личностью 'Главного Таинственного Злодея'.
  - Пока рано делать предположения, - покачал головой Берэ. - Одно могу сказать: это умная старая скотина. Навроде меня самого.
  - А если это... - начал Жюбо.
  - Рано делать предположения, Жюбо, - прервал Берэ. - Про тень Города Пустых Бутылок я почти уверен, останется лишь найти и... посмотреть. Я думаю, там мы найдем все ответы...
  
  
  
   Глава четвертая, подраздел четвертый: Сны магика Эпсона
  
  
  
  Экран телевизора выключен. Ничем не пахнет, вокруг телевизора ничего нет и пахнуть нечему. Слышится звук, будто кто-то вставил штекер в розетку. Динамики отзываются шипением, экран демонстрирует снежную бурю. Сотни крохотных белых точек мелькают, исчезают и появляются. Телевизор шумит и показывает снежную бурю. Ничего не меняется.
  
  
  
  ***
  
  
  
  - Эпсон, - услышал магик, глаза открылись.
  Перед ним - Долтон. Эпсон не сразу понял, где он вообще находится, только через пару секунд дошло, он задремал в своем кабинете на четвертом ярусе Центрального Цеха МРС. В последнюю неделю Эпсон частенько засыпал тут - дел не было, он восстанавливал силы после путешествия в шестьсот шестьдесят шестую эпоху. Пару раз Начальник МРС и Магистр Биатриче наведывались к нему, уточняли кое-какие детали и уходили прочь. Наверное, Долтон и теперь пришел чего-то вызнать о Берэ и его планах.
  Долтон глядел на магика равнодушно, но еще и как-то требовательно, словно Эпсон должен сейчас подскочить, встать по стойке смирно и доложить - магик только что спас Мир от Темного.
  - Начальник? - спросил Эпсон, потирая заспанные глаза. - Вам что-то от меня надо?
  - Неделя прошла, сегодня ты вернешься в шестьсот шестьдесят шестую, - ответил Долтон. Не в силах глядеть в глаза за круглыми очками Эпсон уставился в грудь Начальника - в семь черно-желтых полосок. - Потому я решил ввести тебя в курс дела, прежде чем ты отбудешь. Пойдем, я хочу тебе кое-что показать. И прихвати трость.
  Начальник повернулся, Эпсон увидел - за спиной Долтона летает парочка толстых пчел. Магик поднялся, ладонь прихватила Онитовую трость, Эпсон последовал за Начальником.
  Как только дверь кабинета выпустила Начальника и подчиненного на балкон, по ушам ударили звуки суеты цеха. Долтон оперся локтями на бортик, во рту появилась сигарета и зажглась сама собой. Эпсон замер рядом, отметив, как блеснули зеленью браслеты на предплечьях Долтона. Поглотитель. Такой же Эпсон видел у Берэ, правда, дежурный закован в него целиком. Не так давно Эпсон почувствовал, какую боль доставляет Поглотитель, потому невольно поморщился - наверняка Начальник испытал весьма неприятные ощущения, когда создал сигарету.
  - Посмотри вниз, - приказал Долтон, Эпсон подчинился.
  Суета, суета, суета... МРС работает, кипит, колдует. С деловым видом люди перемещаются по цеху, от полосатых комбинезонов рябит в глазах. То и дело налетают волны раскаленного воздуха - это драконы плавят металл, изготавливая самые разные вещи: от танков, до иголок. В отделенных отсеках мэрээсовцы чинят Насосы Мало, разноцветные кристаллы сверкают, яркие вспышки вполне могут обжечь сетчатку.
  - Работа идет, - сказал Эпсон осторожно. Неясно, чего хочет Начальник.
  - А ты вообще понимаешь, в какой Службе работаешь? - усмехнулся Долтон. - Работа. Это не работа, а так - подготовка. Обратная сторона работы. На самом деле МРС действует в эпохах, а тут у нас тылы. И так мало кто понимает, какая сила сконцентрирована в МРС. Ты вообще знаешь историю нашей Службы?
  - Ну, я читал о Высокой Битве...
  - Ах, да, Высокая Битва, - снова хмыкнул Начальник. - Тогда Мастер взял в плен сотни колдунов армии Темного. Большая часть из тех сотен умерла, выжили только самые могучие, вроде того же Берэ Хаоса. Кто-то, вроде Биатриче, переметнулся на сторону Светлого еще в самом начале Битвы. Но когда МРС основывалась, в ней работало всего семь колдунов. Это как раз по количеству полосок на этой одежде. - Ладонь Долтона провела по наряду, Эпсону показалось, ярко-желтые полоски засветились, а черные, напротив, будто впитывают этот свет, отчего переход между желтым и черным размылся. - Изначальные три колдуна армии Темного, принявшие свет, и четыре Магистра Ордена Одуванчика. Нас было семеро, и тогда, кстати, Берэ еще не работал в МРС. Нет, девяносто восемь колдунов сдерживали его мощь в Высоком Доме. Тогда Берэ был воистину ужасен, велик, непобедим. А потом мы придумали Поглотитель и смогли принудить бывших слуг Темного работать на благо эпох. Берэ сопротивлялся дольше всех, но потом сдался и он. Шестеро первых мэрээсовцев удалились в замки на заслуженный отдых, и только я до сего цикла возглавляю МРС. За бесчисленные века я отремонтировал десятки эпох, расширил МРС до самой многочисленной Службы Дельты Миров, даже строптивого Берэ заставил служить на благо Мастеру. Но пришло время перемен, Эпсон. Теперь эта сила может работать без меня, а такие как Берэ могут порушить труд всей моей жизни.
  - Но как? - спросил Эпсон, слушая Начальника завороженно. - Чем вам так не угодил Берэ?
  - Каждый третий колдун шестого разряда прошел через обучение у Берэ. Вот даже ты. Берэ - очень хороший учитель, в том и есть его главная ценность в МРС. Но Берэ не зря носит прозвище Хаос. Ты думаешь, что перенимаешь у него опыт, а на самом деле подпадаешь под опаснейшие учения Темного. За все время существования МРС у нас случилось три восстания. Да, колдуны тогда воспротивились своей участи восстановления эпох, попытались взбунтоваться. И хоть никто так и не смог доказать, что Берэ причастен к этому, но все зачинщики бунта были его учениками. Особенно талантливыми учениками, одному даже удалось разрушить Центральный Цех. Берэ надо устранить, Эпсон. Его нельзя посадить в тюрьму, ибо тогда всегда будет шанс, что его помощь потребуется, или он убежит. Его надо непременно убить, но с этим все еще сложнее...
  - Неужели он настолько неуязвим? - спросил магик.
  - Поднимемся ко мне, я покажу тебе...
  Путь до кабинета Начальника прошел в тягостном молчании. Эпсона разрывали сотни вопросов, Долтон шел хмурый, будто общество молодого колдуна ему крайне неприятно. А когда на последнем этаже Центрального Цеха их приняло огромное помещение, занимаемое Начальником МРС, и Долтон затворил двери на засов, Эпсон почувствовал всю силу напряжения, что довлеет над хозяином этого кабинета. Долтон подошел к столу, браслеты на запястьях вспыхнули, и все погрузилось во тьму. Глаза магика расширились - вместо стола появился сундук, исписанный странными рунами; стены помещения скрылись, только бледный свет браслетов Долтона освещал пространство вокруг.
  Начальник прикоснулся к крышке сундука, та отъехала, легкое свечение полилось из утробы ящика, окованного серебряным металлом.
  - Подойди, - приказал Долтон.
  Эпсон подошел к сундуку с опаской, но тут же последовало легкое разочарование. Внутри ящика оказались какие-то палочки и фигурки из металла.
  - Что это? - спросил Эпсон, стараясь придать голосу благоговения.
  - Это почти то же, что твоя трость, - ответил Долтон, причем как раз в его голосе благоговение присутствовало. - Дай-ка.
  Эпсон протянул Онитовую трость, ладонь Начальника приняла ее. Пальцы Долтона пробежались по завитушкам, достигли ручки, в ту же секунду браслеты вновь полыхнули зеленью, а Начальник поморщился.
  - Когда же я смогу снять вас? - пробормотал Долтон, глядя на предплечья с ненавистью. - Хорошая работа. Но как бы Берэ не восхвалял свой талант деконструктора, это не самый лучший результат. Да, такую трость могут сделать только Магистры, но вот эти вещи сотворили самые лучшие конструктора за историю всех эпох. Такие, как Мастер и я.
  Долтон вернул трость Эпсону, полез в сундук и взял со дна простой шарик, диаметром в фалангу среднего пальца. В крохотное ушко вставлена цепочка настолько тонкая, что едва видна в бледном освещении. Толщина не больше паутинной. Долтон аккуратно надел цепочку на шею, шарик засверкал посреди груди, отражая свет браслетов.
  - Это - мой амулет, - пояснил Долтон. - Такого же принципа, что и твоя трость, только работа эта куда более тонкая. Я несколько месяцев делал его, сотня Абсолютных Чуд применил, и теперь вероятности внутри не источаются просто так. Отверстие, через которое они помещаются внутрь, и через которое я их извлекаю оттуда, не толще она. Пролежи этот амулет хоть тысячу циклов, из него уйдет сотня-другая вероятностей, а твоя трость потеряет все через неделю. Хотя тут не только мои произведения. Эти палочки сделал Лагат - вот кто был гением конструктурирования! Он и Мастер - лучшие конструктора Мира, а я иду где-то во втором десятке. Хотя теперь, конечно, в первой пятерке - слишком многие умерли...
  Пальцы Долтона дотронулись до трех Онитовых палочек на дне сундука.
  - Это не просто накопитель колдовской силы, - прошептал Долтон. - В каждой волшебной палочке подобраны уже готовые заклятья. Сформированные, их осталось лишь выпустить на волю. - Начальник достал все три палочки, продемонстрировал Эпсону самую короткую - длиной в ладонь. - Эта заряжена совершенными благословениями. Средняя забита совершенными треклятьями, а вот эта, самая длинная, вообще уникальна. Только Лагат умел так делать, больше этого не удавалось сделать ни одному колдуну. Возможно, потому что его связь с Темным была так сильна... В этой палочке - Абсолютное Чудо. И его можно применить в Мире. Ты понимаешь, что дает колдуну возможность владеть такими игрушками?
  - С этими палочками я смогу сравняться силой с Магистром, - прошептал Эпсон, с вожделением глядя на три тонких прутика из Абсолютного Онита.
  - Да, - кивнул Долтон и усмехнулся. - Создания совершенных заклятий и управление Абсолютным Чудом - есть признаки отличия простого колдуна от Магистра. Но самое главное, с этими палочками ты сравняешься в силе с Берэ. По крайней мере, с Берэ, закованным в доспехи из Поглотителя.
  - А...
  - Зачем? А затем, магик Эпсон, что именно ты сыграешь ключевую роль в устранении Берэ Хаоса. А быть может, ты даже будешь тем, кто убьет его.
  - Я?
  Долтон протянул среднюю и длинную палочку Эпсону, а коротенькую вернул в сундук.
  - Не нужны тебе совершенные благословения, - пробурчал Начальник. - Да, ты.
  - Но вы же говорили, что Мастер убьет Берэ.
  - Так хочет Биатриче, - поморщился Долтон. - Но далеко не факт, что Мастер захочет делать это. И что, если Берэ справится с восстановлением эпохи? Ни я, ни Биатриче не можем вмешаться напрямую, а тебе пока рано в интригах соревноваться с Берэ.
  - Но как я смогу убить его? - нахмурился Эпсон. - Ведь он неуязвим.
  - Он вполне уязвим. Просто... понимаешь, Эпсон, все дело в Поглотителе, как это ни странно. Доспехи Берэ ведь поглощают не только его вероятности, но и вообще все. Если я метну в него треклятье, доспехи его просто впитают. А от всего остального его защищают те крохи былой мощи, которые еще подвластны ему. Ну и еще кое-что... - Долтон замялся на секунду, ладонь дотронулась до шарика на груди, браслеты засияли сильнее. - Когда-то давно Берэ был настолько могущественен, что стер почти все вероятности своей смерти. Так делают все Магистры, причем с периодичностью. Потому Берэ защищен колдовством еще и снаружи, но в проклятой эпохе - нет, ибо вероятностная зима породила несколько таких вероятностей. Биатриче уверен, что Мастер сможет убить Берэ, но я в этом сомневаюсь. Если бы мог, давно бы уж... Все же слишком Берэ большая заноза. Потому мы и отправили его туда, в шестьсот шестьдесят шестую. Только там его силы блокируются вероятностной зимой, только там есть вероятности его смерти, только там его можно убить колдовством, не снимая с него доспехов.
  Долтон указал на среднюю палочку.
  - В ней тридцать совершенных треклятий, - продолжил Начальник. - Этого должно хватить, чтобы сразиться с ним на равных. В шестьсот шестьдесят шестой эпохе есть вероятности его смерти и приличный шанс убить Берэ одним из этих треклятий. А если еще кто-нибудь достаточно могущественный атакует его в это время, есть шанс, что доспехи не успеют поглотить треклятье.
  Долтон вдруг осекся, взглянул на Эпсона так, словно впервые увидел.
  - Только не вздумай сразу лезть в нападение, - сказал Начальник, - с тебя станется. Нет, только когда будет ясно, что Берэ не справляется с восстановлением эпохи, ты вступишь в игру. Мы все вступим: ты, я и Биатриче. Мы нашлем на Берэ достаточно сильное заклятье, а ты воткнешь эту палочку ему в глаз. Совершенные треклятья попадут непосредственно в тело, и он умрет. Если Мастер не даст добро на убийство, мы все выйдем сухими из Реки. Никто не поверит, что ты сумел наслать на Берэ совершенное треклятье, Мастер подумает, что во всем виновата вероятностная зима. Что Берэ настигли-таки вероятности его смерти. Если же все пройдет гладко, нам вообще ничего не придется делать, Эпсон. Мастер убьет Берэ и без нас.
  - А если он восстановит эпоху? - подал робкий голос магик. Две палочки почти физически жгли ему руки, Эпсон уже пожалел о такой ответственности.
  - А вот для этого у тебя будет палочка с Абсолютным Чудом внутри, - сказал Начальник мягко, будто объяснял подростку, как пользоваться презервативом. - Ты дождешься ключевого момента и смешаешь Берэ все карты. И не волнуйся так, Эпсон. Не такой ты величины фигура, чтобы мы с Биатриче возложили на тебя всю ответственность по устранению Берэ. Ты даже не такая фигура, из которой получился бы приличный козел отпущения. Поверь, Берэ обложен со всех сторон, а ты будешь всего лишь той крохотной снежинкой, которая сдвинет лавину. Зато в случае удачи, у тебя есть отличный шанс получить все лавры. Как заслуженные, так и нет.
  
  
  
   Подраздел пятый: Лучшее оружие - ты сам
  
  
  
   Глава первая, подраздел пятый: Где мы увидим, как планы Берэ исполняются, хоть и со всем причитающимся скрипом
  
  
  
  Толпа на улице улюлюкает. И пусть нет в ней той громкости, что присуща бунту, зато есть бескомпромиссность; нет обтекаемости, зато присутствует идеализм; нет волнения, - есть вожделение. Ни чего-то конкретного, скорее, толпа стремится к абстрактному. Тупая сила, что порвет на куски любого, кто осмелится вот прямо сейчас выступить против ее идеалов. И плевать, что уже завтра идеалы толпы могут вильнуть на сто восемьдесят четыре градуса, сегодня они верят вот в это. А завтра... да и демоны с ним, с завтра. До завтра можно и не дожить. 'Каждый день, как последний' - для толпы уже не актуально, куда больше подходит - 'каждый миг, как последний'. Есть тут и злоба, и обиде найдется место, и слабости, и страсти, и любви, и слепой ненависти. И имя этому всегда одно - революция! И не столько общества, сколько мозгов. Именно в черепах творятся самые кардинальные перемены, взгляды меняются, пересматриваются, назначаются новые кумиры, и каждый готов умереть за них.
  Вот кумиры этой толпы слегка отстали, поглядывая по сторонам. Девушка в короткой юбке и серой рубахе, парень, одетый в серое целиком. Рукава парню маловаты - за последний месяц он сильно раздался в плечах; одежда на девушке висит мешком, ее тело потеряло десяток килограммов с тех пор, как она надела серый костюм. Кии и Нашкота старались отделиться от друзей незаметно. Да, таков удел лидеров любой толпы - люд непременно хочет видеть их, чтобы вдруг рожденную мысль одобрили или отвергли, дабы чувствовать, у стада есть пара овчарок, следящие, заботящиеся. Но каково же этим овчаркам? Отлично, скажете вы. Да, действительно, быть лидером приятно на девяносто девять процентов. Но один процент лидеру хочется оставить для себя. Между толпой и предводителями идет негласный бой за несколько минут личного времени. Порой, бой этот даже непреклонней того главного боя, что собрал их всех вместе.
  Нашкота первая заметила открытый подъезд. В Трех Городах осталось мало подъездов, что не заколотили досками или не повесили массивную дверь. Только в покинутых домах Жилого Города можно найти место для нескольких спокойных минут. Ладонь Нашкоты легла на плечо Кии, голова с коротко постриженными волосами кивнула на желанное убежище от суеты. Кии улыбнулся, схватил Нашкоту за руку, повлек к провалу подъезда.
  Уже на первой ступеньке лестницы страсть схватила их за шкирку. Губы Кии впились в уста Нашкоты, языки встретились, в тишину вплелись сосущие звуки, словно вампир осушал тут кого-то. Девушка тоже не теряла времени даром - ладони стянули с Кии серую рубаху, парень не отставал, через мгновенье его пальцы легли на полные груди, а пара идентичного серого белья упала на ступеньки. В порыве они не могли сказать, как избавились от низа одежды. Вот вроде шли по темной улице Жилого Города, а вот уже целуются на ступеньках незнакомого подъезда совершенно голые, руки прижимают тела друг к другу, словно каждый хочет вдавить любовника в себя, соединиться не только душами, помыслами, идеалами, но и плотью. Чтобы слиться целиком, ведь, стань одним целым, и уже никогда не расстанешься. И только смерть разлучит, ну и пусть. Плевать на смерть! Она может забрать их хоть через пять минут! И пусть демоны будут жарить их в котлах до скончания времен, зато сейчас...
  Слияние тел произошло-таки. Не целиком, как хотелось любовникам, частично, но и этого хватило. Стоны Нашкоты отразились от стен, разрисованных актами такого же слияния. Кии запыхтел, вдыхая, казалось, всю пыль грязного подъезда. Он вошел в нее стоя, но Нашкота прошептала, что ей неудобно, и голый Кии вышиб ближайшую дверь плечом. Они не обратили внимания на обстановку, оба взгляда уцепились за кровать в маленькой спальне. Едва помня себя от страсти, Кии скинул с матраца грязные простыни, повалил девушку на серую обивку, и вот, он уже снова в ней. Снова розовое тело покрывают поцелуи, а блеск ее глаз! Губы Кии коснулись ее век, а когда оторвались, парень увидел все озорство, что плещется там. На секунду показалось, он увидел отражения своих глаз в ее. И помимо животного вожделения там тоже нашлось место озорству. Кии задвигал задницей медленно, зато всаживал как можно глубже. Он знал, так ей нравится больше всего. Ее стон подтвердил это. Постепенно ускоряясь, Кии увеличил и напор ласк. Ее ноготки расцарапали костлявую спину в кровь, на теле девушки прибавилось засосов, ритм нарастал... И прежде чем они кончили, в мыслях вспыхнул совсем неподходящий к ситуации образ - старая женщина в серых одеждах улыбалась одобряюще. Учительнице Берэте определенно нравилось, чем занимаются ее ученики.
  Только упав друг с друга на спины, любовники обнаружили, насколько в помещении холодно. Пар шел изо рта, словно из надорванного склизня - расширяющимся столбом в форме гриба. Повисло молчание. Они уже давно знакомы, нет смысла разбрасываться ненужными 'как ты хороша!', 'какой ты мужик!'. Просто насладиться опустошением, ведь вскоре гормоны заработают, нагоняя сперму в яйца Кии, а Нашкота вообще не против повторить прямо сейчас. Они соприкасаются только в одном месте - Кии держит ладошку девушки. Оба глядят в потолок, куда собираются и где таят клубы пара разгоряченного дыхания. Проходит минута, жар сошел. Молчание нарушила девушка:
  - Ты ведь тоже думаешь о ней?
  - Все время, - подтвердил Кии, сжимая ладонь сильнее.
  - Да, она удивительная, - кивнула Нашкота. - И ты сделаешь так, как она велит? Пойдешь искать город партизан? Но как?
  - Она говорит, что нам поможет тот детектив, - в голосе Кии уверенности поубавилось.
  - После того, как она выкинула его из окна? Не думаю, что он станет нам помогать.
  - Не думаю, что у него будет выбор, - усмехнулся парень. - Она все устроит. Не беспокойся.
  - А я беспокоюсь.
  - Не надо, с тобой все будет в порядке.
  - Со мной-то будет, - сказала Нашкота весело, - я за тебя переживаю. Ведь мы, женщины, сильнее.
  - Ну да, - буркнул Кии. - Тогда подними меня и донеси до туалета.
  - Сила бывает и не такая, а до туалета сам дойдешь.
  Парень поднялся и, сверкая задницей, поплелся в уборную. Он не закрыл дверь, Нашкота проследила весь процесс. А ведь Кии возмужал. Он и раньше был худ, но теперь костлявость переросла в рельеф, ягодицы перестали напоминать два блина, напротив, выглядят ровными половинками арбуза. Бедра потолстели, округлились, как и икры - ноги выглядят крепкими, а не парой спичек. Ну и на плечах мышц поприбавилось. Если еще месяц назад Кии походил на обычного худощавого подростка, сегодня он - крепкий молодой мужчина. С таким не страшно прогуляться по Парку Жилого Города или ввязаться в революцию...
  Нашкота перевела взгляд на свое тело, предоставив Кии журчать в туалете без соглядатая. Да, и она изменилась. Сколько жира ушло? Ну, так без весов не скажешь, но ноги утончились раза в два. Нашкота согнула и распрямила правую ногу, под кожей бедра словно пробежались жуки-тэртыши. А вот сверху ничего особенно не изменилось, разве что животик пропал. Но талия все еще широкая, грудь крупная, словно у кормящей матери. Руки остались прежними, толстоватыми, плечи почти как у Кии. Девушка всегда отличалась крепостью, и та никуда не делась с потерей килограмм.
  Кии вернулся из туалета, присел рядом.
  - Как думаешь, успеем еще раз? - спросила Нашкота.
  - Не знаю, - ответил Кии. - Мы и так сегодня уже пятый раз. Так ты не хочешь искать базу партизан?
  - Город, - поправила Нашкота. - Берэта говорила именно о городе. О Четвертом Городе.
  - В такое трудно поверить. - Кии лег рядом, два обнаженных тела соприкоснулись, парень обнял ее, Нашкота провела по его хребту.
  - Но ты веришь, - промурлыкала Нашкота. - Ты веришь каждому ее слову. Хотя точно знаешь, что она как-то замешана с демонами.
  - Мы с ними замешаны, Нашкота, - сказал Кии серьезно.
  - Я знаю, - согласилась девушка. - Я чувствую это в нас. В тебе. Вот, ты опять готов, а ведь не прошло и пяти минут. А до этого мы занимались любовью всего час назад.
  - В той телефонной будке, - по лицу Кии расползлась дурацкая улыбка. - Это было...
  - Быстро, - усмехнулась Нашкота в ответ. - И насколько быстро ты захотел меня вновь? И ты получил меня. Скажи мне, Кии, с тех пор как ты стал приближенным учеником Берэты, ты часто терпел неудачи? Помнишь Лааму? Ведь ты едва захотел ее, как она упала в твои объятья...
  - Если ты опять ревнуешь, - нахмурился Кии.
  - Войди в меня.
  Он исполнил просьбу.
  - Я не ревную тебя сейчас, как не ревновала тогда, - прошептала Нашкота, гладя его лицо. У Кии пробилась ровная щетина и тоже за этот месяц, короткие черные волоски зашуршали под ее ладонями. - У тебя просто все получается. Ты получаешь все, чего хочешь. Демоны помогают тебе.
  - А тебе? - спросил Кии, глядя в ее глаза. Она буквально заворожила его. - Ты же ведь тоже...
  - Да, - согласилась она. - И я, Кии, гораздо сильнее тебя связана с демонами. Хотя не знаю, почему, но они помогают мне больше, чем тебе. Их помощь мне сильнее.
  - С чего ты взяла?
  - Потому что я всегда хотела только тебя, - прошептала Нашкота и поцеловала Кии в губы. - И ты достался мне. Тебе больше ведь никто не нужен, верно, Кии? Я помню, когда Аиа бегала вокруг тебя с голыми сиськами, а ты смотрел на меня. Ты мой, Кии. И пока я буду любить тебя, ты всегда будешь моим. И никуда не денешься.
  - А я и не хочу, - сказал и вогнал член поглубже. - Ты хотела меня, ты меня получишь. И теперь это не имеет значения, потому что я тоже тебя хочу. Больше всего на свете.
  Он вмиг оказался сверху и задвигался в ней быстро-быстро. Она застонала, любовный жар ударил по мозгам, но он все же слышал, что говорит Нашкота, вернее, что хрипит девушка под ним. Шепчет в самое ухо:
  - Это большая ответственность... Берэта предупреждала... Будь осторожен в желаниях... Тобой должен руководить кто-то...
  - Кто?! - проревел Кии - он не мог говорить тихо. В коридоре послышались смешки.
  - Я-а-а-а...
  Он сделал несколько завершающих фрикций, выстрелил и остался лежать на девушке, поглаживая короткие волосы.
  - Хорошо, - прошептал Кии. - Я тебе верю.
  - А, вот они где! - раздался веселый голос из входных дверей. - Могучие лидеры трахаются, пока революция стоит на месте!
  - Заткнись, Яко, - сказала Нашкота седому парню в дверях. - Только тебя нам тут и не хватало.
  - Учительница Берэта прибыла и хочет вас видеть, - посерьезнел Яко. - И на вашем месте я бы поторопился.
  Он многозначительно указал на свою голову, отвернулся и вышел.
  - Он все еще ее боится? - спросила Нашкота.
  - Больше смерти, - ответил Кии, слезая с нее. - И я, кстати, тоже. Пошли, чувствую, сегодня она даст нам задание.
  
  
  
  ***
  
  
  
  - Нет, вы пока не подходите, - пропищала Берэта, разглядывая слегка виноватых парня и девушку. - Неужели нельзя держать под контролем свою похоть? Притом, что с послезавтра для Нашкоты появится шанс забеременеть. Нет, на задание отправится только Кии.
  - Как так? - глаза Нашкоты округлились. - Учительница Берэта, вы не можете нас разлучить! Мы больше не будем...
  - Будете, - пробурчала учительница. - А твой охламон вообще... Так что - нет. Вы будете выполнять одну и ту же задачу, находиться в одних и тех же местах, но не будете знать об этом. - Берэта прикрыла глаза, а потом вдруг сказала голосом, отдающим эхом: - Да будет так...
  - Ну вот, - плечи Кии поникли. - А я тебе говорил.
  Он ткнул Нашкоту локтем.
  - Но вы встретитесь скоро. И встреча ваша будет радостна, - продолжила Берэта, не открывая глаз. Молодые парни и девушки, обступившие троицу предводителей революции, расступились в стороны, потому как под серыми одеждами Берэты вспыхнули зеленые молнии. А потом глаза ее раскрылись, а перст указал туда, где находится Главный Город. - Время пришло, мои ученики. Пора.
  - Пора! Пора, пора... - раздались радостные выкрики со всех сторон.
  - Мы находились в тени достаточно долго, - продолжила Берэта. - Но сегодня мы заявим о себе. Вы о себе заявите. Вперед! На штурм Главного Города! К концу этой ночи вы выйдете из тени, подобно солнцу!
  Казалось, вокруг Берэты что-то взорвалось, настолько шумно молодежь выразила радость. Еще пару недель назад они были готовы действовать, но учительница останавливала, говорила, еще не время. Пусть основную работу сделают другие, а потом... а потом потекли две недели ожидания, и вот, наконец, время настало.
  - Кии, Нашкота, - сказала Берэта пафосно, - ведите своих друзей! На штурм, ученики мои. Победа будет за вами!
  Толпа хлынула, словно каменная лавина - серая масса двинула к дороге на Главный Город. Кии и Нашкота в авангарде, разумеется. А вот Берэта как-то незаметно отстала. Просто замедлилась и оказалась позади всех. Из двух темных переулков вскоре вышли двое мужчин в таких же костюмах и с такими же тросточками. Выглядели они постарше большинства ребят, но это не помешало им с невозмутимым, где-то даже отсутствующим видом, присоединиться к толпе. Они встали по обе стороны от учительницы, теперь уже три металлические трости выстукивали об асфальт позади толпы бывших учеников Школы.
  - Берэ, - кивнул Эпсон скупо. Квазар повторил жест, но смолчал. - Не кажется ли тебе, что это только добавит хаоса в нашу... м-м-м компанию?
  - Не кажется, - усмехнулась учительница. Дежурный не пожелал здороваться с Эпсоном, будто тот не отлучался на полторы недели. - Потом хаос - это хорошо. Не зря же меня так называли. В хаосе мне куда привычней находиться, чем в порядке.
  - А зачем мы здесь? - спросил Квазар, стараясь не глядеть в темные глаза за стеклами очков.
  - О, вы здесь, чтобы обеспечить нам победу, - ответил Берэ. - Если бы не доспехи, я бы разнес Банк сам, но так придется вам.
  - Но зачем?! - спросил Эпсон. - Что это нам даст? Как это поможет восстановить эпоху?!
  - Это поможет начать устранять причины, благодаря которым эта эпоха не восстанавливается.
  Они шли позади основной толпы, но тут оказались в середине. Из разных проулков, размахивая факелами и бутылками 'Зеленой', несколько сотен молодых людей влились в армию, ведомую Кии и Нашкотой. Вновь прибывшие приветствовали лидеров дружным ревом, кто-то шумно произносил тосты за начало конца прежних времен, за светлое будущее. Квазар с некоторой опаской поглядывал на молодежь и даже укрепил купол удачи. Эпсон только брезгливо морщился, но рука его твердо легла на небольшую наплечную сумку, словно там спрятан пистолет, и магик готов достать его в любую минуту. Хотя там, конечно, упокоился подарок Долтона - пара волшебных палочек. И только Берэ вообще не обращал внимания на людей вокруг. Да они его и не касались даже! Едва завидев женщину с тростью, парни и девушки почтительно кланялись и расступались. Берэ еще раз замедлил ход, вскоре троица колдунов опять оказалась позади.
  - Что ты имел в виду? - спросил Эпсон, возвращаясь к теме прерванного разговора.
  - Ну, вы разве забыли о нашем плане? - удивился Берэ притворно.
  - Но в нем не было военного переворота, - встрял Квазар.
  - А дело вовсе не в перевороте, - пояснил Берэ. - Я просто продолжаю создание грандиозных личностей, которые вытянут эпоху из вероятностной зимы. В данном случае, из Кии и Нашкоты получатся превосходные герои.
  - Герои? - переспросил Квазар. Эпсон же только нахмурился.
  - Ты сможешь сделать из них настоящих героев? - спросил Эпсон недоверчиво.
  - А что за герои? - спросил Квазар, явно нервничая.
  - Герои - это личности, все вероятности которых направлены на свершение подвига, - ответил Эпсон задумчиво. - Но я думал, герои появляются только перед концом света? А у нас тут как раз...
  - Вот-вот, - усмехнулся Берэ. - У нас тут общество с целой прорвой свободных вероятностей. И есть три личности, на которых вероятности направлены. Вернее, теперь только две. Как и ожидалось, вы не смогли найти настоящих ключевых людей эпохи, Край не смог побороть плохие вероятности и теперь станет скорее помехой восстановления эпохи. С другой стороны, пригодится и он.
   Квазар покраснел, Эпсон задумался.
  - Так зачем нам надо все это? - спросил магик и указал на толпу.
  - Героями стать совсем не так просто, - закатил глаза к небу Берэ. - Их надо направить, надо, чтобы они попали в критическую ситуацию. Нужен и злодей, в конце концов. Без антагониста не будет и героев. Если герои не будут совершать подвиги, какие же они герои? Вот сегодня мы начинаем последний этап нашего... как ты там выразился, Эпсон, нашей компании? Пусть будет компании. Три Города стали котлом из неопределенных вероятностей, у нас есть целых три личности, на которых все это зациклено, сегодня каждый из них выберет роль, которую будет выполнять до конца. Каждый из трех получит сегодня пинок под зад, а нам останется только смотреть, куда и докуда они дойдут. Иногда помогая, конечно, не без этого.
  - Так а сейчас мы что должны делать? - спросил Эпсон раздраженно. - Ты же уже вроде все устроил.
  - Я думаю, магик, Берэ хочет, чтобы мы создали Живое Заклятье и начали Колдовскую Войну.
  - О чем это ты? - теперь уже Эпсон покраснел - он впервые слышал эти термины, и его разозлило, что молодой Квазар разбирается хоть в каких-то колдовских вопросах лучше.
  - Я не совсем уверен... - замялся Квазар.
  - А ты не переживай так, Эпсон, - вдруг развеселился Берэ. - Просто дедушка Квазара рассказал ему о самых верхушках колдовства, не озаботившись объяснить, как оно устроено.
  - Насколько я помню, - начал Квазар - опять пришла его очередь краснеть, - Живое Заклятье - это такое заклятье, где используются люди. А Колдовская Война это... ну... это...
  - Это Колдовская Война, - закончил Берэ. - Если вы достигните высокого колдовского уровня - хотя пока вам это не грозит - вы поймете, что составными частями заклятья не обязательно должны выступать вероятности. Вполне подойдет и комбинация людей, объединенных общей целью и при этом заряженных определенными вероятностями. Живые Заклятья могут быть разными, как и любые заклятья, собственно. Есть даже Живые Треклятья - это убийцы, слуги Аваддона. Есть Живые Благословения - это блаженные, слуги Светлого. У нас же получатся именно Живые Заклятья - герои. Люди, настроенные на Подвиг!
  - А что за подвиг? - осведомился Квазар невинно.
  - На Абсолютное Чудо, естественно. Мои герои сегодня встанут на путь к Подвигу. Они не сделают ничего важного на пути к нему, зато в самом конце смогут восстановить эпоху.
  - Чушь! - воскликнул Эпсон. - Если бы все дело было только в Абсолютном Чуде, Долтон уже давно все восстановил! Или он не может создавать Абсолютное Чудо? Или, может быть, Мастер этого не умеет?
  - Ты будешь учить меня теории колдовства? - Берэ взглянул на Эпсона так, словно перед ним не человек даже, а что-то вроде восемнадцатого знака после запятой в числе 'Пи' - вроде бы и есть, но считаться не надо. - А ты вообще знаешь, что Абсолютное Чудо тоже делится на виды? Что есть Абсолютное Чудо от Светлого, есть от Темного, есть Абсолютное Чудо Мира или Человеческое? А вот Абсолютное Чудо Колдовское - это всего лишь Мало, материализовавшееся в Мире. Впрочем, до таких познаний надо еще дорасти, Эпсон. А пока просто поверь на слово: все колдуны работают, в основном, именно с Абсолютным Чудом Колдовским. А вот герои мои будут Абсолютным Чудом Мира! Ты слышал старинные сказания о том, как какой-то герой в одиночку убивал настоящего дракона, или могучего колдуна?
  - Но ведь это просто сказки? - спросил Эпсон неуверенно. А мозг его, меж тем, заносил и обсасывал очередное колдовское откровение от Берэ Деконструктора.
  - Отчего же? - улыбнулся Берэ. - Это и вправду было. И убивали колдунов и драконов действительно простые люди. Ну, герои, то есть. И драконье пламя не могло их сжечь, и колдовство оказывалось бессильно, ибо против настоящего Чуда все бессильно.
  - Тогда почему колдуны так не делают? - Квазар сформулировал вопрос несколько неловко, но Берэ понял.
  - А потому что Живые Заклятья одноразовы, - ответил Берэ, зевая. - Герой может совершить только один Подвиг, а после будет полностью непригоден ни для чего другого. А если учитывать, сколько надо затратить сил на создание Живого Заклятья, то уж проще так, самому. Но в нашей ситуации я не могу сам, вы не можете, потому что слабы, вот и приходится изворачиваться.
  - А что там с войной? - спросил Эпсон вроде и походя, но интерес во взгляде угадывается.
  - Колдовская Война - это такая война, где армии или отдельному человеку помогают колдовством. Вообще, на любой войне колдуют - сами воины ведь порождают вероятности. Но если на любой из сторон выступает колдун, удача сопутствует одной из двух армий. Потому в любой армии, как правило, есть колдун, или шаман, или ведун. Он просто перетягивает удачу на сторону своей армии. Если же колдунов двое, им уже сложнее, приходится блокировать вероятности друг друга. В любом приличном колдовском поединке колдуны стараются привлечь определенное количество воинов и уже через их вероятности действуют. Короче! - вдруг воскликнул Берэ, к чему-то прислушиваясь. - Вы сейчас поможете нашей молодежи взять штурмом Банк. В процессе войны они отдадут все свои героические вероятности своим предводителям - Кии и Нашкоте. И те будут готовы отправиться на совершение Подвига. А там уже я их направлю, куда мне надо. Действуйте, а мне надо бы разбудить кое-кого...
  Берэ резко развернулся, оставив колдунов стоять с открытыми ртами, и быстрым шагом скрылся в переулке. Квазар и Эпсон машинально поплелись за толпой.
  Стандартный переулок принял Берэ в прохладные, полутемные объятья. Как и в любом переулке этого района Жилого Города, тут пахло мочой, а по углам притаились пауки-ядовики. Берэ присел на корточки, прислушиваясь к происходящему под землей. Сознание приготовилось к боли, Знание мгновенно нашло нужную тварь в тоннелях - ползучую собаку. Переулок осветился зеленым светом, Берэ поморщился. Несколько заклятий унеслось в тоннели под Городом.
  Взять ползучую собаку под контроль не так-то просто, как и любую тварь шестьсот шестьдесят шестой эпохи. Домашние животные легко поддаются внушению, а вот с дикими приходится повозиться. А еще с такого расстояния! Но только не Берэ. Ведь именно он когда-то проклял эту эпоху. Все твари тут ему - как дети. Но вот ползучие собаки почему-то выбивались из этого правила - даже Берэ напрягался.
  Ползучие собаки напоминают обычных весьма отдаленно. Собственно, есть лишь два сходства, причем первое даже сходством назвать трудно - морда ползучей собаки слегка напоминает морду простой. Курносая харя, верхняя губа задрана вверх, обнажая желтые зубы - длинные, словно иглы дикобраза боли. К слову, челюсть эта способна развестись градусов на двести, а частота смыкания-размыкания челюсти у ползучей собаки достигает сто пятидесяти сокращений в минуту. Жертву ползучая собака буквально размалывает, прежде слизать с земли полученный фарш. И ведь не без причины - у этой твари нет никаких конечностей, она не может прижать жертву к земле и оторвать кусок. Ползучая собака - это просто змееподобное тело, покрытое шерстью, и уродливая голова с широченной пастью. Но отсутствие лап никак не мешает ей двигаться очень быстро. В теле пятьсот позвонков, каждый весьма подвижен - перемещается не только вперед-назад, но и вбок. Потому, при движении, ползучая собака сотрясается всем туловищем, под коричневой шкурой все ходуном ходит. Но совсем не эти качества нужны Берэ. Требуется то второе сходство ползучей собаки с обычной.
  Тварь в туннелях подчинилась колдуну. С трудом, но подчинилась. Гибкое тело устремилось в ближайшую расщелину, безошибочно находя дорогу к поверхности. Словно дождевой червь, она продиралась по узким коридорчикам, проскальзывала в щели, а иногда и работала челюстями, дабы прорыть дорогу. Добравшись к канализации Жилого Города, ползучая собака уже не могла похвастаться ловкостью, быстротой или проворством - в ее брюхе скрылось десять килограмм земли, камня и прочего мусора. Оставалось жить ей недолго.
  В нескольких милях от места, где ползучая собака с трудом выползла из канализационного люка, мучился Берэ. К боли от Поглотителя добавилось чувство горечи и страха. Так всегда бывает, когда отправляешь слугу на погибель. Берэ слился сознаниями с ползучей собакой, жалел ее, переживал вместе с ней последние минуты жизни.
  Змееподобная тварь уже почти умерла, когда добралась к нужному дому. Она закатила желтые глаза к безоблачному небу, в сознании промелькнули странные отголоски грусти - она впервые увидела ночное небо, оно показалось собаке прекрасным. На какие-то мгновения слияние сознаний с древним колдуном позволило дикому зверю воспринять Мир сознанием из Алям-аль-Металя. На миг ползучая собака очнулась, осознала, что сейчас умрет, и сделала то, из-за чего ее прозвали собакой - завыла на небо.
  Правда, вой ползучей собаки раз, эдак, в десять громче воя простой. От завывания в окрестных домах проснулись все, кто еще жил тут. А толпа молодых людей с Кии и Нашкотой в авангарде и Эпсоном с Квазаром в арьергарде, весь этот развеселый котел человеческих страстей, бурлящий в человеческих телах, застыл на мгновенье, ибо двигались они именно по направлению к вою. Но недолго стояла толпа. Разгоряченные алкоголем и адреналином, парни и девушки двинули дальше, надеясь встретить на пути загадочного зверя. Колдуны в хвосте толпы мрачно переглянулись, далеко позади Берэ пытался отдышаться и разорвать связь с ползучей собакой, умершей полминуты назад. А когда Берэ восстановил душевное равновесие и сверился с картинкой, что давала пчела, повисшая у окна дома, под стенами коего и погибла ползучая собака, колдун убедился - все в порядке. Его мертвая слуга выполнила задачу - разбудила Края, который крепко-накрепко спал, наглотавшись обезболивающих. Берэ улыбнулся. Проснулся его злодей.
  
  
  
  
  ***
  
  
  
  Край сделал три вещи практически одновременно: очнулся, сел в кровати и заорал всего чуть слабее ползучей собаки под окном. Боль резанула поясницу мясницким ножом, тело сразу прошиб пот.
  - Демоны в за-а-ад!.. - вырвалось из иссохшей глотки.
  Рука потянулась к прикроватной тумбочке, зашарила. Пальцы нашли вначале пистолет, нож и только потом стеклянный пузырек. Причем средний палец слегка толкнул бутылочку, Край, несмотря на острейшую боль, замер. В голове родилась картинка - он ползает по ковру, собирая таблетки. Детектив представил, НАСКОЛЬКО ему было бы при этом больно. Глаза зажмурились, Край уже приготовился услышать звон стекла, но до ушей доносятся только предсмертное скуление какой-то твари на улице.
  Медленно повернув голову, Край отметил, его фантазия почти сбылась - пузырек сдвинулся, только две трети дна на тумбочке. Медленно и осторожно ладонь взяла лекарство, трясущиеся пальцы отвинтили крышку и отправили пару белых ампул в глотку. Детективу захотелось рухнуть на спину, но еще рано. Пока обезболивающее не подействует, любое сгибание или разгибание отдастся чудовищной болью.
  Прошла минута, Край слегка согнулся. Ничего, кроме легкого головокружения. Еще бы, две таблетки - явный передоз. Они позволили откинуться на спину, ладонь стерла крупные капли пота со лба. Только теперь мозг сумел переключиться к чему-нибудь, кроме боли. Что его разбудило? Детектив поморщился, но поднялся с кровати. Часы показывают три ночи. Значит, проспал он всего пару часов. Он медленно пошел мимо стола, заваленного бумагами. Там, в основном, выписки из медкарты, рентгеновские снимки, заключения врачей и отдельной, особенно аккуратной стопочкой - рецепты на обезболивающие. Поверх всего смятый лист самого последнего медицинского заключения, подписанный Разаком. Край в очередной раз бросил ненавистный взгляд на это письмо от знакомого доктора. Он помнил текст наизусть, проклятая бумажка даже снилась детективу, когда все же удавалось заснуть.
  
  'Сим сообщаю вам, детектив Край, окончательные результаты вашего случая. Ваша травма не поддается лечению. Позвонки поясничного отдела спины, несмотря на проделанные операции, срослись неправильно. Межпозвоночная жидкость утратила некоторые свойства, образовалась междисковая грыжа. У вас необратимое защемление нерва между тремя позвонками поясничного отдела. К сожалению, медицина бессильна что-либо сделать, потому что после операции у вас произошло серьезное смещение позвоночного столба. К сожалению, такой редкий случай в медицине пришелся как раз на ваш случай. Единственное, что может помочь - это длительная физиотерапия. Притом она может улучшить состояние, но не излечить вас. Боюсь, до конца жизни вам придется принимать обезболивающие, со своей стороны я сделал все возможное, чтобы вам выдали лучшие (рецепты прилагаются). Но, боюсь, плохие новости не заканчиваются. Благодаря утере большей части межпозвоночной жидкости в поясничном отделе позвоночника, три позвонка будут медленно стираться от любого движения. Если вы будете вести активный образ жизни, в том числе заниматься физиотерапией, это приведет к стиранию позвонков и неминуемому параличу нижних конечностей. Могу посоветовать вам носить специальный корсет. Он должен замедлить стирание позвонков. В любом случае, ноги у вас откажут через пять-десять лет, а единственный способ уменьшить болевые ощущения - физиотерапия - для вас неприемлем, ибо будет способствовать стиранию позвонков. Это медицинское заключение не только мое, но и ведущих врачей Больницы. Сожалею, но считаю, что вам следует знать правду, всю правду, какая бы горькая она ни была. Разак'.
  Край подошел к окну. Низ спины хрустел при каждом шаге, если бы не таблетки, каждый 'хкр-р' отдавался бы болью. Детектив взглянул в угол, там валялся тот самый 'специальный корсет'. Металлические пластины, собранные в пояс, и механизм для растяжки. Действие этого корсета простО. Нижняя часть упирается в кости таза, верхняя в ребра, потом начинаешь качать маленьким рычагом. Металлические пластины растягивают позвоночник, боль в спине уменьшается. Вот только носить этот пояс без дозы обезболивающего нельзя - очень уж сильно он давит на ребра и таз. У Края что там, что там уже черные синяки. И снимать корсет можно только в лежачем положении, иначе поврежденные позвонки схлопнутся, и будет так больно, ух! Потому Край не носил корсет. Зачем? Все равно жизнь уже, считай, кончена. Еще пару лет, и ноги откажут, а кому нужен калека? С другой стороны, через пару лет Три Города вполне могут сгинуть вообще. По старым каналам детектив узнавал все новости, а новые каналы давали еще больше пищи для размышлений. И все приводило к очень неприятным выводам.
  Руки тяжело оперлись о раму - окно Край не закрывал, а подоконника в квартире нет. Снаружи прохладно и чем-то воняет. Что же его разбудило? Вдали слышится гул толпы, но до него еще далеко.
  Край нашел пачку в кармане брюк, вытащил сигарету и выпустил клуб дыма в окно. Ага, вон что смердит. Почти под его окнами, рядом с перевернутым мусорным контейнером коричневое чудище. Ползучая собака? Странно, они редко выбираются, а если такое случается, их быстро отстреливают. Хотя сейчас, наверное, у отстрельщиков других забот хватает.
  Шум усилился, он приближался откуда-то из глубины Жилого Города - Край поселился на окраине, чтобы если что смыться в Главный Город. Над коробками темных, неосвещенных домов поднялось зарево. Такое теперь часто увидишь - электричества-то нет. К слову, Край занял именно эту квартиру, потому что в ней целых три больших окна, не надо сильно свечи тратить. Кто бы мог подумать еще три недели назад, что будет трудно достать свечи?! У него их штук восемь осталось, потом придется жечь мебель или еще что.
  Прошло минут пять, бычок полетел вниз. Гул толпы слышится ясно, в окно влетают отдельные лозунги. А вот показался источник шума.
  Край сжал оконную раму, глаза в красных прожилках с ненавистью уставились на море серых людей. Юные, красивые лица сияют улыбками, в руках факелы или 'Зеленая', кто-то поет песни, кто-то орет не пойми что. Даже досюда долетают флюиды возбуждения, что переполняют целую армию подростков. А впереди эти двое...
  Край развернулся так, что спина хрустнула особенно громко. Щелчок освежил сознание - легкая боль пробилась через барьеры таблеток. Взгляд метнулся к пистолету на тумбочке, потом вернулся к толпе. Эх, что же он не поселился вон в том доме? Тогда они прошли бы прямо под окнами, а там - пара нажатий спускового крючка, и прости-прощай. Два недоноска - черноволосый парень и девушка - которые стояли и смотрели, как та сука выталкивает его из окна! Они идут в первых рядах! Кии и Нашкота. Теперь эти имена знает почти каждый житель Трех Городов. Предводители молодежи, вожди сбрендивших школьников.
  Край с грустью наблюдал, как Кии и Нашкота скрылись за соседним домом. Ему хотелось выскочить на улицу, подобраться поближе и пристрелить парочку, но сможет ли? До травмы смог бы, а теперь? А если, пока будет проталкиваться в толпе, кто-нибудь неудачно пихнет его, и позвоночник сместится окончательно? И тогда его затопчут пьяные молокососы и молокососки.
  Кии и Нашкота пропали из виду, чего нельзя сказать о школьниках вообще. Серая масса так и прет, не думая заканчиваться. Подростки и раньше собирались группами, а в ту ночь, когда убили Главу, вокруг Самого Главного Дома их набралось несколько тысяч, но с тех пор школьники затаились. И чего вдруг собрались и двинули к Главному Городу? Ради какой цели? Митинг, или хотят взять Самый Главный Дом штурмом? Это надо узнать. Вполне возможно, от этого зависит будущее Трех Городов. Ведь толпа безмозглых подростков - одно, а вот кто за ними стоит...
  Благо, Край мог быстро узнать обо всем важном в Трех Городах. Причем информация будет самой свежей и точной.
  Детектив вернулся к кровати, лег и прикрыл глаза. Он не думал спать, хотя очень хотелось. Нет, вот уже пару недель как, закрывая глаза, Край слышал голоса. Их голоса - переговоры партизан. Он даже пару раз пообщался со знакомыми по Сумасшедшему Дому и теперь мог ответить старой учительнице, выбросившей его с третьего этажа и превративший жизнь в кошмар, если не где прячутся партизаны, то как их найти. Эти люди даже снились Краю. На улице он порой встречал человека и точно знал - партизан. И ему ужасно хотелось их отыскать. Желание это съедало детектива, хотя найти рациональное объяснение тому он не мог.
  Окунуться в их переговоры очень просто - надо расслабиться. Особенно хорошо это делать под действием колес, что дал Разак. Наверное, в Сумасшедшем Доме Края пичкали чем-то подобным, вот он и 'подключился' к 'телефону партизан'.
  Первое сообщение пришло далеким эхом, а потом Края накрыло лавиной переговоров:
  - ... движутся к Главному Городу!
  - Они вышли на дорогу к Главному Городу!
  - Не удается подобраться к главарям! Вокруг них такое кольцо людей. Можно попробовать зайти спереди, но...
  - Вас снимут задолго до этого! Даже не пытаться! Я чувствую присутствие демонов в толпе! Они размажут нас по стенке, а у вас даже пистолет не выстрелит!
  Край кое-как понизил уровень громкости говоривших. Этому он научился за последние три дня, до того сеансы подслушивания оканчивались чудовищной головной болью, тут и обезболивающие не помогали.
  Голос последнего высказавшегося хорошо знаком - это третий. Один из предводителей партизан. Насколько Край понял, они не носят имен и получают номера, согласно какому-то партизанскому рейтингу. Зачем это делать - непонятно, ведь они и так тайна, так от кого скрывать имена?
  - К ним вливаются новые школьники! - продолжили голоса в голове. - По оценкам их уже больше пяти тысяч!
  - С поддержкой демонов они сметут всех! Надо что-то делать!
  - Третий, ты меня слышишь? Если они возьмут Самый Главный Дом, все, что мы сделали, пойдет к демонам под хвост!
  - Старая учительница с ними? - перекрыл всех голос третьего.
  - Не замечена, - ответила какая-то девушка. - Сначала она была, но вскоре куда-то подевалась.
  - Они вышли на дорогу! Повторяю, они вышли на дорогу! Я требую, третий, чтобы мы атаковали! Они же ведь идут пешком. Одна атака, и пусть идут обедать с демонами!
  - Второй запретил любые массовые атаки силой, - ответил третий строго. - Пока с ними идут демоны, мы не будем выступать в открытую.
  - Так давайте выступим в закрытую, - промурлыкал еще один знакомый голос. Это - пятый. Вступает в беседы редко, но к нему все прислушиваются, даже третий.
  - Что ты предлагаешь? - спросил третий после непродолжительной паузы.
  - У нас ведь есть дрессированные твари Режиссера. Только дай мне добро, и я все устрою.
  - Действуй, - прохрипел третий. - С ними действительно надо что-то делать.
  Край оборвал голоса. Глаза открылись, рука вновь потянулась за бутылочкой. Детектив поднялся с кровати, заткнул за пояс пистолет и начал одеваться. Он должен это видеть. Следует узнать, на что способны враги и предполагаемые союзники.
  
  
  
  ***
  
  
  
  Пчела летала над Тремя Городами, высматривая для колдунов всякие интересности. Будь у пчелы гордость, она определенно надулась бы от важности - ей поручили наблюдать, бесспорно, за самым интересным. Внизу по широкой асфальтированной дороге текла серая людская река. Отсюда создавалось ощущение, движется сам асфальт. Словно дорожное покрытие раскололось на тысячи кусочков, и они меняются местами, кружатся, сталкиваются и отскакивают. Пчела решила спуститься пониже.
  Кии и Нашкота шли впереди, чувствуя накал, что повис над армией. Да, именно армией. Парень и девушка словно попали в одну из безумных историй Трех Городов. Когда Города только зарождались, жители тоже создавали армии, чтобы бороться за власть. В междоусобных войнах погибли многие, но все истории непременно оканчивались победой 'правильных' армий. Тех, чьи воины потом стали верхушкой правительства Трех Городов, а самый геройский герой занимал кресло Главы - от предводителей победивших армий строили генеалогические цепочки многие Главы. В тех историях так же были демоны и всегда оказывались в рядах 'неправильных' армий. Тех, кто проигрывал. Кии эти истории рассказывала бабушка, мальчик всегда удивлялся, почему такие хитрые, умные и коварные в начале истории демоны всегда оказывались в дураках к концу. А вот теперь он сам в армии, что поддерживают демоны. Что бы ни говорила Нашкота, парень отлично помнил случившееся во дворе дома Берэты. Девушка поддакивала, когда он заводил разговоры про демонов, но в ее глазах всегда есть толика иронии и неверия. Ее-то не было там, когда Берэта и двое незнакомых мужчин призвали демона. А потом тот демон отрезал башку Главе Трех Городов. В ту ночь все началось, а теперь - пик, кульминация. От этой ночи все зависит. Войдет ли Кии в новые истории Трех Городов как победитель, или же его причислят к хитрой, умной, но вечно проигрывающей армии демонов.
  Нашкота вышла немного вперед. Серые одежды великоваты ей, порывы ветра с пустошей натягивают хлопчатобумажную ткань в самых интересных местах. От этого Кии слегка возбудился. В руках девушки горящий факел, иногда она поворачивается, и огонь отражается в ее глазах. Кажется, она спокойна и уверена в победе. Про Кии такого не скажешь. Парень собран, сосредоточен, взгляд внимательно следит за возлюбленной, все же они проходят через пустоши. Да, его армия неплохо вооружена, но у самого Кии только нож, а Нашкоте, в случае чего, вообще придется факелом отмахиваться. Правда, на пару шагов за ними идут друзья с винтовками отстрельщиков. У этого оружия длинный широкий ствол и магазин на тридцать патронов, каждая пуля разрывная, а за спиной в рюкзаках запасные обоймы. Следом тоже друзья и тоже вооружены. У тех по паре убойных пистолетов. В следующем ряду друзья с ножами и бутылками зажигательной смеси. И вообще, вооруженных друзей в армии полно, просто рассыпаны они неравномерно. Только вокруг лидеров сформировалась некая группа с хорошим оружием, а там дальше идущий с винтовкой может шагать бок о бок с тем, у кого в руках палка с гвоздями. И эти тоже друзья. У Кии очень много друзей, фактически, все идущие следом. И плевать, что он не знает всех по именам, они друзья. Потому что их с Кии объединили странные для этого общества взгляды на жизнь, что преподала Берэта. Учительница объяснила, причем весьма доходчиво, какого места лишают молодежь Трех Городов, каких перспектив, как взрослые люди обманывают и пускают выпускников в расход с той же легкостью, с какой ходят поссать. Берэта рассказала, что все свершения человечества, так или иначе, совершаются именно молодыми. Что только молодые способны на подвиг, на настоящие геройства. И что общество и прежняя власть ущемляют их права гораздо больше, чем каких-то там рабочих Промзоны. Но, самое главное, у них есть реальный шанс все изменить. Только у них, ибо что могут поменять работяги? Сделают себе лишний выходной, чтобы меньше трудиться? Повысят зарплату? А за что им платить, если всю работу делают демоны?! Да, Берэта рассказала Кии всю подноготную. Или что изменится, если нового Главу выберут из министров старого? Нет, жителям Трех Городов нужны перемены, и только у молодых есть смелость их внести. И главное, для этого у них есть силы.
  - Смотрите! - раздалось откуда-то сзади.
  На душе похолодело, Кии бросило в пот. Он будто попал в собственный страшный сон, где кто-то говорит: сзади! Ты поворачиваешься - там чудовище. Пытаешься убежать, но почему-то движешься слишком медленно, хотя ноги работают со скоростью механического счетчика банкнот. Но всегда крик, а потом - бессилие. Неужели, так будет и сейчас?
  Кии толкнул кого-то, потом еще, но пока не ясно, откуда опасность. А вот весь правый фланг армии ахнул - появился ориентир. Кии выбежал вперед, обогнал замешкавшуюся Нашкоту...
  Справа от дороги поднималось облако пыли. Коричневые, почти красные пустоши освещены слабо, но даже бледный свет звезд выдает отличную картинку. Отличную, но ужасную. Кто-то приближается к ним. Этого 'кого-то' много - пылевой серп, длинный, почти с милю! Армия стихла, отчетливо слышны противнейшие звуки - топот и перехруст хитиновых тел, вместе с мерзким писком.
  - Сороконожки людоеды, - прошептал Кии.
  Секундой спустя эти два слова повторил каждый человек с правой стороны дороги, а левая старалась протолкнуться и посмотреть, что происходит. А потом началось что-то несусветное. Девушки завизжали, парни побледнели. Куда-то делась вся решимость, весь задор. Только что они шли завоевывать власть в Трех Городах, а тут пали духом. Бравые ребята и развеселые девушки. Бесстрашные и пьяные. Но кто мог предположить, что они столкнутся не с людьми, а с тварями пустошей?
  Кто-то бросился было к Жилому Городу, но быстро вернулся. Не устыдившись, нет, просто поняли - не успеют. Тысячи широко открытых глаз глядели на пылевой серп, тысячи ушей слышали мерзкие крики тварей. И вот, будто по сигналу, сороконожки ускорились, вырываясь из скрывавшей их пыли. Мгновение, и все увидели кошмар наяву. Гигантские чудища, похожие на сколопендры, но размером с пару коров. Клацающие желваки. Хитин в пыли, но все равно блестит. Серый, с зеленоватыми разводами. Лапы движутся настолько быстро, что кажется, продолговатое тело летит на пылевой подушке.
  - Но как же факелы? - пробормотала Нашкота. Кии и не заметил, как девушка встала рядом.
  - Не знаю, - ответил парень мрачно.
  И правда, армия отлично подсвечена факелами, но твари все равно прут. А ведь сороконожки людоеды боятся света.
  До них еще не меньше мили, но для сороконожек это - минут пять галопом. И они несутся на полном ходу.
  - Чего встали?! - этот возглас вмиг собрал все взгляды на воскликнувшем. Откуда-то из хвоста армии вышли двое молодых мужчин с металлическими тростями. Кии слегка побледнел - он видел эту парочку раньше. Там, во дворе учительницы Берэты, когда демон явился из-под земли. Говорил тот, что выглядит постарше:
  - Все, у кого есть оружие, выйти вперед! Кии и Нашкота, в задний ряд! Все бабы, туда же! Давайте, зайчики, покажем, как мы умеем стрелять.
  Как ни странно, грубый приказ незнакомца подействовал отрезвляюще. Парни потеснили девушек, вперед вышли даже вооруженные простыми дубинами. Теперь затрещало над армией Кии и Нашкоты - тысяча затворов щелкнула практически одновременно. Незнакомые мужчины с тростями все еще на линии огня, и даже повернулись к остальным спиной. Эпсон поднял трость над головой и крикнул:
  - По моей команде, дать залп! Не раньше! Подпустите их на расстояние выстрела, а потом жахните как следует! Их всего-то пятьсот тридцать семь, думаю, мы уложим всех с первого выстрела.
  Парни, вооруженные винтовками, ружьями, самострелами, пистолетами, прицелились. Ненормальная парочка все еще к ним спиной и не собирается уходить с линии огня. Кии не подчинился приказу и тоже в первых рядах - целится в приближающуюся лавину хитиновых тел. Все замерли в напряжении, но страх, что одолевал всего минуту назад, испарился бесследно. Все поверили словам незнакомца.
  До ближайших парней донесся спокойный ровный голос мужчины с поднятой тростью:
  - Ты готов, Квазар?
  - Вполне, - ответил второй ровным голосом.
  До сороконожек осталось сто метров.
  - Внимание! - крикнул Эпсон.
  Пятьдесят метров.
  - Пли!!! - трость опустилась.
  Тысяча стволов выплюнула тысячу пуль. И все кончилось.
  Тысяча ртов открылась, никто не ожидал такого эффекта. Только что перед глазами целой армии пятьсот с лишним сороконожек людоедов разорвало в мелкие клочья. Их серповидный ряд буквально взорвался, ошметки подлетели вверх, сотня сороконожек покатилась вперед, задевая соседей. Мертвых соседей. Одним единственным залпом армия Кии и Нашкоты уничтожила всех тварей пустошей. Ни одна пуля не пропала даром, ни единое оружие не дало осечки. Весь свинец угодил в цель совершенно точно. А потом ночь взорвалась радостным криком победы. И никто не заметил, как пара колдунов вернулась в хвост многотысячной процессии. И уж тем более никто не видел человека с биноклем, прятавшегося в кустах за пару миль от толпы. Этот мужчина проглотил уже пятую таблетку, голова у него кружилась, зато он слышал. Слышал внезапную тишину в голове - партизаны, тоже следившие за происходящим и уже начавшие праздновать победу, замолкли. Ибо никто не ожидал такой скорой смерти дрессированных тварей. Но вот, тишину прервал вкрадчивый голос пятого:
  - Они выступают в открытую.... Хорошо же, так я тоже выступлю.
  - Пятый, не смей! - сказал третий. - Это приказ!
  Но пятый не ответил. Еще несколько секунд тишины, еще несколько секунд закрытые глаза Края смотрели в бинокль, а рука поглаживала рукоять пистолета. А потом прорвало:
  - Пятый, я повторяю: не сметь! Ты что забыл, как легко они убили четвертого?
  - У демона было волшебное оружие. Им и второго можно было убить.
  - Они двинулись дальше!
  - Кто видел учительницу? Она куда-то пропала.
  - Я потерял учительницу, повторяю: потерял учительницу!
  - Она же явно с ними, так чего удивляться? Скоро объявится.
  - Пятый! Ответь мне, сын ползучей собаки! Мы не можем потерять еще и тебя! Подумай о других!
  - Хватит орать! Лучше бы помог ему!
  - Даже при всем желании, я не могу. У меня нет силы!
  - Так отправь разрушителей!
  Край открыл глаза, голоса пропали. Почему-то на слове 'разрушителей' сердце екнуло. Даже обезболенное.
  Край сфокусировал взгляд. Правая кисть держит бинокль, но перед глазами плывет. Он встал с колен, взглянул на дорогу. Действительно, яркое размытое пятно толпы двинулось к Главному Городу. Спотыкаясь о камни, детектив медленно побрел к машине.
  Раззадоренные легкой победой, парни и девушки в серых одеждах продолжили путь. Страх ненадолго отодвинул опьянение бунтом, зато вместе с облегчением оно вернулось в двукратном объеме. Эйфория захватила всех, пронеслась розовой мыслью: уж если ЭТО получилось, теперь ничего не остановит! Все смеялись, парни рассказывали, откуда достали оружие, ныне им металлические стволы казались милее девичьего стана. Глаза стрелков застекленели, в них отчетливо читается желание вот прямо сейчас перевернуть мир, просто чтобы попробовать, а каково это? В отблесках факелов лица теряют человеческие очертания, уже ни одна тварь пустошей не подойдет и близко, ибо человек этой ночью - сам тварь. Причем тварь наиболее грозного порядка. Тварь, чье бесстрашие подкреплено хитростью. Тварь без чувства самосохранения. И тварей в толпе много.
  Кии идет впереди, обняв Нашкоту за талию. Он свистит, вторая рука занята пистолетом, но патронов в обойме нет - все улетели в ночное небо. Не один Кии так распорядился с пулями, в конце концов, оружие сотворило настоящее чудо, пусть же теперь тоже порадуется.
  Главный Город все ближе. Красивые здания встречают плавными очертаниями, а высокие коробки Жилого Города вдали провожают тусклыми проемами окон. Где-то впереди уснула и Школа, что выпустила всю эту армию. Из толпы весело крикнули, что надо бы именно Школу развалить первой. Это сопроводили взрывом смеха.
  Самый Главный Дом, как раз если идти прямо. Каждая нога недавно прошла по этой улице, в ночь, когда убили Главу. Тогда они были не готовы, сегодня - другое дело. Неподалеку на окраине Сумасшедший Дом - бывшее пугало жителей. Но и он не страшен. Этой ночью в Самом Главном Доме как раз решают, а нужен ли он вообще? Сразу после смерти Главы работяги Промзоны рыскали по Трем Городам, отыскивая психологов - многие проходили в Сумасшедшем Доме 'плановую профилактику психики'. Еще одна категория, не пользовавшаяся популярностью - детективы. Но если психологи укрылись за стенами Больницы, где никогда не отказывались от хорошего врача, вот как раз детективам спрятаться некуда. Этой ночью большинство укрылось в брошенных квартирах, кто-то шастал по Городам серой тенью, а один въехал в Главный Город по проселочной дороге, обгоняя тех, за кем наблюдал.
  Но армия бывших школьников не пошла прямо и уж тем более к Сумасшедшему Дому. Они завернули влево, где за зданием Музея, напротив Университета их ждал Банк. Учительница Берэта считала, именно Банк надо брать первым. 'Пока материальные ценности в руках одних людей, другие люди сделают все, чтобы эти ценности отнять', - говорила она. 'Лиши человека материальных ценностей, и сможешь ввести новые. Свои собственные. И уже не только материальные, но моральные'.
  Практически до самого Банка пятитысячная толпа никого не встретила. Улицы Главного Города пусты, словно люди тут никогда и не жили. И вот ведь странно, в спокойное время жителей на улицах много. Простые обыватели, идущие на работу, праздно шатающиеся, влюбленные, бездельники и 'дельники', - вся эта куча бродит по Трем Городам, и вроде это даже к месту. Но стоит произойти чему-нибудь необычному, обыватель куда-то девается. Словно на уровне подсознания чувствует: сейчас начнутся неприятности. Зато в неспокойные времена всякие личности, коих до сего дня называли не иначе как подозрительными, одинокие, с хитрым и хищным блеском в глазах, они выбираются из щелей, где сиживали в спокойные, размеренные деньки. Вот прямо сейчас их время.
  Серая волна докатилась до Банка, и вновь замешательство овладело всеми. Банк. Здание далеко не самое красивое в Главном Городе. Коробка с окнами. И лишь немногие знали, что под простой штукатуркой - четыре метра отборной стали. Работа драконов Дельты, разумеется. Четыре колонны на фасаде - вот и все украшение Банка. Маленькая дверца под жиденьким козырьком, четыре этажа глядят зарешеченными окнами, крыша плоская. И, тем не менее, здание внушает уважение. Там внутри спрятаны деньги. Средства. Еще месяц назад любой в толпе без зазрения совести продал бы остальных ради крупинки средств. Но не сегодня. Сегодня бал правят цели.
  Бывшие школьники образовали бесформенную фигуру, серым спрутом расползаясь перед Банком. Бетонная коробка стоит непоколебимо, а серая клякса переливается, гудит, готовясь к... И вот только теперь все осознали, насколько трудная перед ними задача. И даже уничтожение сороконожек людоедов меркнет пред неприступным квадратом камня. В мыслях пяти тысяч парней и девушек пронеслось: а как?
  Ночь пылала напряжением, в воздухе проносились запахи гари, где-то наверху жужжали пчелы, Армия Кии и Нашкоты набиралась ярости для штурма, а двери Банка отворились эдак буднично. И сперва никто внимания не обратил, чего там они выпустили. А из Банка вышел худой, коренастый мужчина в дорогом костюме и пошел к толпе, слегка косолапя. Красная рубашка чуть не горит, показываясь из-под пиджака на груди и рукавов; пара верхних пуговиц расстегнута, густая шерсть на груди колышется теплым ночным ветерком. Темные глаза глядят насмешливо, короткие кудри закручены в сотни спиралек, смуглую кожу подбородка унизывают сотни коротеньких иголок - частая, плотная щетина. Толстые губы мусолят улыбку, мужчине определенно нравится внимание десяти тысяч глаз, что, наконец, его заметили. Хотя, наверное, глаз поменьше. Видят-то его только первые ряды, но серая людская стена тасуется, будто колода листов в руках умелого шулера, вскоре те, кто болтался в задних рядах, протиснулись в первые. Мужчина подошел на пять метров, темные глаза спокойно рассмотрели сотни стволов, глядящих из первых рядов этого театра абсурда. Да, Ивигу совершенно начхать на эти куски металла, что умеют плеваться другими кусками металла. Одно его слово может ударить так, что бывшие друзья превратятся в самых непримиримых врагов.
  - Доброй ночи, мальчики и девочки, - сказал Ивиг. - Что привело вас ко мне в этот поздний час?
  Равнодушие и легкая насмешливость в тоне Ивига только добавила величину напряжения. Кии и Нашкота вышли вперед, приблизились к Ивигу. Парень держит пистолет, всунутый в руку каким-то товарищем, Нашкота вооружена лишь испепеляющим взглядом.
  - Вы откроете нам Банк, и мы заберем все деньги, - сказала девушка, приблизившись к Ивигу. Сказала громко, соратники должны слышать. - Сделаете это по доброй воле, мы никого не обидим.
  - Хорошо, - кивнул Ивиг. - Сейчас я позвоню, и вам вынесут все деньги.
  - Хорошо, - кивнула Нашкота в ответ. Правда, сказала слегка растерянно, явно не ожидала, что крепость падет так быстро и легко.
  - И ты не будешь препятствовать? - спросил Кии недоверчиво.
  - А зачем, дорогой, - мягко улыбнулся Ивиг. - Вы заберете кучу бумаги. Разве жаль мне кучи бумаги для таких хороших мальчиков и девочек, как вы.
  Кии нахмурился, морщины пробежали по челу многих ребят позади. Ивиг улыбался.
  - Дети, вы все равно просто дети, - продолжил Ивиг. - Даже если вы заберете ВСЕ деньги из Банка, даже если сровняете здание с землей, вы получите только много-много бумаги и одно разрушенное здание. А завтра уже будут другие бумаги и другое здание для их хранения. Или вы не понимаете, что деньги обеспечиваются всем, что есть в Трех Городах? А у Трех Городов есть владелец. Я.
  - Да я тебя в первый раз вижу! - воскликнула Нашкота, отойдя от приворота мягкого голоса Ивига.
  - Ну, девочка, ты же ведь кушаешь, верно? - прищурился Ивиг. - Ты одеваешься, ты ездишь, ты в тепле спишь. И все это обеспечивают другие люди, девочка. И все люди не просто так тебя одевают, кормят, греют и передвигают по Городам. Они это делают, чтобы самим есть, пить, спать в тепле... И чтобы весь труд равномерно распределялся, этим процессом должен кто-то руководить. В Трех Городах им руковожу я.
  - Ты - директор Банка, - спросил Кии.
  - У Банка не может быть директора, - покачал головой Ивиг. - Банк - просто место, где хранятся деньги. Деньги - просто бумага, отмеряющая человеческий труд. Я - тот, кто координирует те процессы, благодаря которым труд превращается в бумагу. Банк - это я.
  Парни и девушки позади притихли, вслушиваются в беседу. Некоторые стволы глядят под ноги, зато другие направлены в улыбающееся лицо Ивига.
  - А если мы тебя... - начал Кии.
  - Убьете? - Казалось, улыбка Ивига растянулась до идеального полукруга. Такие улыбки дети рисуют на солнышке. - Тогда все рухнет. Три Города погрузятся во тьму, а они и сейчас не особенно на свету. И если даже вы двое станете новыми Главами, вам все равно надо будет пить, есть, ездить, одеваться. И каждому из вас, - вдруг Ивиг повысил голос, чтобы толпа расслышала, - придется самим искать еду, шить себе одежду, строить машины, добывать уголь! А вы это умеете? Вообще, что вы умеете? Посмотрите на себя, вы даже Школу не окончили, а уже лезете в жизнь, где правят жестокие законы комфорта. Чтобы сохранить свой комфорт, жители Трех Городов уничтожат вас. А их комфорт - это тоже я!
  - Ты там говорил чего-то, что отдашь нам все деньги? - послышался знакомый голос, что в единый миг снял напряжение с армии. Учительница Берэта протиснулась сквозь ряды, вышла вперед, постукивая металлической тростью об идеально ровно оттесанный камень площади перед Банком.
  Ивиг оглядел Берэту, смеха во взгляде поубавилось. Вроде, простая старушка в серой одежде. Из оружия металлическая трость, да скрипучий голос. Волосы собраны тугим пучком, толстые круглые очки увеличивают темные глаза, отвисшие груди покачиваются при шаге, коричневые полусапоги со сбитыми подошвами шаркают о камень. Спина в струну, губы изогнуты книзу, презрение так и скользит в каждом жесте, тело под кофтой угловатое. Но что-то в ней есть. Что-то такое, заставляющее внутренности сжиматься. В животе Ивига даже забурчало, ладонь тут же легла на едва заметное брюшко и машинально погладила. Ему захотелось в туалет.
  - Так не стоит промывать нам уши, - проскрежетала Берэта. - Мы уже поняли, что говорить ты умеешь, так будь любезен, докажи, что умеешь и действовать.
  Ивиг прищурился.
  - Хорошо, - кивнул мужчина. - Вам вынести или сами зайдете?
  - Мы, думаю, зайдем, - усмехнулась Берэта. - И заодно заберем все печатные станки.
  Ивиг улыбнулся в ответ, вышло у него совсем не весело.
  - Значит, ты не веришь, что деньги - это просто бумага? - спросил Ивиг.
  - Конечно, бумага. Но бумага очень редкая и ценная. Бумага, которая уже давно ассоциируется у жителей Трех Городов с успехом. Бумага, которую заменить вовсе не раз плюнуть. А вот тебя заменить - именно плюнуть раз.
  Ивиг опустил голову, взглянул исподлобья. Берэта стоит такая же прямая, армия молодых людей позади расслаблена, Кии и Нашкота не вмешиваются, но молчаливо поддерживают учительницу.
  - Без меня рухнет все, - прорычал Ивиг твердо.
  - Как могут рухнуть обломки? - ответила Берэта презрительно. - Знаешь, сколько я таких повидала? Тех, кто говорит: смотрите, я самый главный, на мне все держится. А самый главный вовсе не ты, и даже отдельные люди не самые главные. Главное - общество и те законы с порядками, которые в нем приняты. Если общество со своими законами и порядками заражено подковёрными играми, если весь рынок держится не на прозрачных законах, а на человеческих взаимоотношениях, тогда появляются такие, как ты. Паразиты. Люди, ничего не делающие, а только потребляющие плоды других. Вы говорите всем, что важны, что без вашего звонка дело не пойдет, что у вас есть друзья, без которых ничего ни у кого не получится. Вот только друзьям тем вы промываете уши таким же способом. Вы даже не управляете, потому что управление подразумевает ответственность. Вы запутываете всех, всё и вся. Делаете торговые отношения настолько сложными, что обычные люди даже не хотят в них влезать. Вместо этого нанимая таких, как ты. И в цепочке вашего тлетворного влияния ты - не более чем начальное или окончательное звено. Ты даже не середина, потому тебя оторви - ничего не будет. Потому и Банк - это не ты. Ты, просто тот, кто помогает ему брать деньги с людей. Давай, открой нам двери. И как только в наших руках будет то, что ты так презрительно именовал бумагой, все увидят, как ты завертишься и сменишь хозяина. Отворяй!
  Наконечник трости указал на грудь посмурневшего Ивига. Мужчина дышит часто, плечи и воротник пиджака поднимаются при вздохе так, что доходят почти до середины лица. Смотрит исподлобья, и без того смуглое лицо еще потемнело, уши пылают, кажется, вот-вот оттуда повалит черный дым.
  - Я отворю, - прорычал Ивиг. - Так отворю, демонское отродье...
  И тут уже позабытая всеми коробка Банка ожила. Двери распахнулись, выпуская целую прорву вооруженных людей. Толпа подростков ахнула, кто-то даже пальнул по выбежавшим, но то ли промахнулся, то ли специальные армированные костюмы защитили охранников Банка. А они продолжали выбегать! Не прошло и минуты, а напротив армии Кии и Нашкоты выстроилось человек пятьсот! И, в отличие от подростков, каждый охранник вооружен и защищен. Да, толпа бывших школьников многочисленней, но явно видна разница между толпой и отрядом настоящих профессионалов. Первый ряд охранников встал на колено, второй возвышается на полкорпуса. И каждый уже взял на мушку цель, а стволы из серой армии дрожат, направленные вроде и в охранников, а вроде и в никуда.
  - Я так понимаю, - проскрипел голос учительницы Берэты, - денег вы нам не отдадите?
  Но Ивиг уже не слушал. Быстрым шагом он удалялся к стене закованных в броню охранников. Подсуетился и сбежал под шумок.
  Легкая паника пробежала по армии Кии и Нашкоты. На лбах подростков выступил пот, кисловатый запах поплыл над площадью. Даже ветерок, что минуту назад обдувал всех, снимая накал, куда-то запропастился. А в стане охранников никто не думал волноваться. Да, перед ними почти пять тысяч человек, где-то четверть вооружена, но для пятисот стволов это проблема всего десяти выстрелов. Да и трех не понадобится. Убей самый ретивых, остальные сами побегут. А самые ретивые как раз в первых рядах. Но что это? Пара мужчин явно постарше остальных выходят к женщине, стоящей чуть впереди. Кии и Нашкота тоже рядом, теперь в арьергарде пятак лидеров. Почему-то трое со странными металлическими тростями.
  - Вы сдаетесь? - донесся до охраны Банка мерзкий, продирающий душу голос. И каждый мужчина в армированном костюме услышал его четко, будто Берэта стоит за спиной, а не в сотне метрах. Теперь уже редкие капли пота выступили на лбах нескольких охранников. Хотя никто не мог сказать, почему заволновался.
  - Иди к демонам, старая глупая карга! - раздался надтреснутый голос Ивига откуда-то со стороны выхода в Банк.
  - Работайте, - прозвучал незнакомый мужской голос, едва отдающий эхом, и Берэта спокойно пошла к армии в серых костюмах. Зато пара мужчин с тростями вышла вперед.
  Несколько стволов охранников проводили спину Берэты, пока та не скрылась в серой толпе, десяток защитников Банка нацелили оружие на двух мужчин с тростями.
  Тишина воцарилась, все ждали, чего такого сделает странная парочка. Глаза несостоявшихся студентов Университета глядели на их фигуры с надеждой, охранники с осторожностью. Первые отлично помнили, что произошло часом раньше на дороге к Главному Городу, охранники тоже наслышаны о случившемся.
  Вдруг легкий ветерок сдвинул зловонное облако человеческий испарений, нависшее над площадью. Правда, принес он и мельчайшие крупинки сажи с пустошей, и дым разжигаемых по Главному Городу костров. Где-то в отдалении гудят пожары, отчетливо слышатся маты пьяной беседы двух работяг Промзоны, обсуждающих бывшего Главу. Наверное, пьют в соседнем переулке, и плевать им на все! О чем они, собственно, неоднократно и заявляют. Ставни одного из окон Банка какой-то работник не затворил, они стучат о металлическую решетку. Мерно позвякивает стекло.
  В такие моменты в голову приходят глупые мысли. Нашкота, например, размышляла, как могло уместиться целых пятьсот охранников в здании напротив? Они что, на головах друг друга стояли? Яркая, отчетливая картинка вспыхнула в мозгу, Нашкота нервно хихикнула.
  Кии думал об ином, но не менее глупом. Он мысленно примерял армированный костюм охранников, размышлял, как бы он в нем выглядел.
  Вдруг тот из мужчин с тростью, что выглядел более надменным, быстро достал чего-то из наплечной сумки, оно вспыхнуло синим и вновь убралось. Никто не успел разглядеть, что он достал, зато со стороны охраны послышалось несколько сухих щелчков осечки. А потом здание Банка затрещало.
  В единый миг тишина ушла, дружный 'Ох!' прокатился, охранники, в недоумении разглядывающие несработавшее оружие, дружно повернулись, а следом взгляд их упал на площадь под сапогами. Мелкие трещинки пробежали по гладкому камню, сплетая невообразимо причудливый узор. Казалось, камень поменял фактуру. Но вот уже и толщиной с волосок трещина пронеслась между ног, что-то хрустнуло, будто великан смял гигантскую газету, и земля ушла вниз...
  Здание Банка, многотонный каркас из самого прочного металла, обшитый серой штукатуркой, накренилось на левый бок. Охрана бросилась вперед, задний ряд споткнулся о сидящих, привалил их весом тел, замешательство это унесло бОльшую часть жизней. На этот раз не треснуло, а взорвалось. Из-под банка ударил фонтан воды - прорвало водопровод. Штукатурка посыпалась, блестящий металлический каркас заблестел, отразив ночное небо - настолько он отшлифован, как зеркало! И вся громада Банка ушла под землю, утянув часть площади и не менее трехсот охранников. Облако пыли взлетело вверх, а потом разошлось в стороны, накрыло армию Кии и Нашкоты. Вмиг подростки стали серыми целиком и полностью. Крики боли и ужаса охранников, предсмертные хрипы, хруст костей и камня - все это едва не повисло в воздухе страшной пеленой. Казалось, до криков и стонов можно дотронуться, звуки стали осязаемыми, от их прикосновения по телу бежали мурашки. А под завершение крыша ушедшего под землю Банка треснула, метал покорежило с таким звуком, будто завыл от дикой боли неведомый зверь. По 'счастливой' случайности крыша Банка практически сровнялась с площадью, а трещина в толстенном металле образовалась как раз над лестницей. Все стихло.
  - Чего же вы ждете? - проскрипело в ночи, укутанной серой пылью. - Или вы забыли, зачем мы сюда пришли? Деньги все еще не в наших карманах. Вперед!
  Говорящую не видать, но эти интонации известны всем. Пять тысяч бывших школьников уже хотели было двинуться к Банку, но помешала все та же пыль. Вокруг здания по-прежнему слышны крики, но ничего не видать. Все серым-серо, пыль забивает ноздри, кто-то кашляет, а кто - даже демоны не знают.
  И в очередной раз случилось непонятное - налетел ветер. Да ни абы какой, а мощнейший порыв, в мгновение сдувший всю пыль на соседние здания. Красный кирпич домов посерел, все смолкло, хотя теперь уже относительно - стоны и хрипы никто не отменил. Зато армия подростков и выжившие охранники увидели вновь прибывших.
  Эпсон и Квазар открыли глаза - пока творился кошмар, они полностью доверились Знанию. И теперь с удивлением уставились на пятерку людей в кожаных костюмах, смирно стоящих как раз между провалом и подростками. Один чуть впереди, невысокого роста блондин с гаденькой улыбочкой; четверо позади, волосы длинные, слипшиеся, покрытые серой пылью, под глазами синяки, и улыбкой там не пахнет.
  - Эти - наши, - послышался позади голос Берэ. - У вас есть остатки охраны и тот черноволосый трепач. Не дайте ему снова заговорить себя! Выгребите подвалы Банка подчистую, и Три Города станут вашими!
  Пространство позади колдунов взорвалось криками бахвальства, какой-то охранник попытался выстрелить в Квазара, но купол удачи не дал пуле попасть в цель, колдун даже не поморщился. В следующую секунду Квазара и Эпсона обогнул водоворот человеческих тел - армия, наконец, сдвинулась и ринулась грабить Банк. Купола удачи защитили Эпсона и Квазара от локтей и плеч, толпа обошла их, будто колдуны не люди, а бетонные столбы, вмурованные в площадь. Но и пятерка незнакомцев впереди осталась в неприкосновенности. Подростки будто и не замечали их... хотя, нет. Толпа обогнула только первого - блондина. А вот четверых позади и попинали, и даже одного повалили. Но четверо здоровых мужиков сумели кое-как растолкать ребят и девчонок - все же в размерах и силе они превосходили, да и подростки не особенно обращали на них внимания. Перед взором каждого маячила цель - Банк. И средства, в нем спрятанные.
  Первыми до разъема трещины добежали предводители - Кии и Нашкота. Прошло не больше минуты, а уже пара сотен человек пробралась в Банк. Остальные же зверствовали и лютовали над отловленными охранниками. Потеряв моральное превосходство, совершенно непонимающие, что происходит, мужчины в армированных костюмах не могли оказать достойного сопротивления. Кто посмышленей, уже покинул площадь, но кто-то метался в корчах, баюкая поврежденные конечности, кого просто сшибли с ног и запинали. Криков на площади прибавилось. Раздались выстрелы, пролилась и молодая кровь - охранники пустили в ход оружие. Но сколько их осталось? Если вначале у них было преимущество дисциплины и опыта, сейчас они - одинокие, разрозненные островки непонимания посреди урагана ярости. И пока бывшие школьники добивали раненых, пока сами погибали от пуль охранников, пока люди сминали друг друга в толкучке, обратившись зверьми, почувствовавшими вкус и запах первой крови, позади всего этого ужаса тек весьма мерный разговор.
  Блондин в кожаном костюме и четверка грязных людей с хмурыми лицами приблизились к паре колдунов. Эпсон глядел на них, копируя усмешку белобрысого, Квазар собрался, готовый метнуть проклятье.
  - Здравствуйте, демоны, - промурлыкал блондин. - Я вижу, вы развлекаетесь?
  - Партизан, - сказал Эпсон. - Ты хоть понимаешь, что Аваддон уже встал за твоей спиной?
  - Ты не запудришь мне мозги, демон, - ответил партизан. - Я тоже владею Силой.
  - В смысле, ты колдун? - бровь Эпсона приподнялась. - И думаешь, меня этим испугаешь? Я представляю, какого уровня колдуна могли воспитать в этой вероятностной зиме. Да я тебя в порошок...
  - Зато вы ослабли, - возразил белобрысый, улыбаясь все гаже. Эпсон ответил таким же оскалом, а Квазар приглядывался к четверке за спиной новоявленного колдуна, что пока не лезла в беседу. Почему-то они казались даже опасней, чем блондинистый болтун в коже.
  - Зато у нас есть вот это, - усмехнулся Эпсон, приподнимая Онитовую трость. - И еще кой-чего, на всякий случай...
  - Зато у меня есть они, - блондин кивнул на мужчин позади.
  - Еще колдуны? - спросил Эпсон презрительно. - Да будь вас тут хоть сто...
  - Умри! - воскликнул мужик за спиной белобрысого, рука его метнулась за отворот плаща, а глаза Квазара расширились.
  Блондин отпрыгнул в сторону, три других мужчины повторили жест - полезли к кобуре в подмышке. Эпсон не сразу сообразил, что там, зато Квазар сориентировался и швырнул сразу четыре проклятья. И четверка отреагировала... странно.
  Самый левый, тот, который первым полез за оружием, поморщился и приложил руку к голове. Вначале Квазар подумал, у него лопнули сосуды в черепе, но мужик тряхнул головой, а правая рука продолжила движение к кобуре. Следующий слегка согнулся, у него заболел живот; предпоследний отступил, словно его кто-то толкнул, сделал пару шагов назад, но вот, снова стоит на ногах твердо. И самый правый вообще никак не отреагировал. Хотя Квазар кинул четыре болевых проклятья, от этого все они должны были уже кататься по площади, копируя действия покалеченных охранников.
  - Магик! - позвал Квазар, в голосе появились панические нотки. - Магик, я не понимаю...
  - Я сейчас, - прорычал Эпсон, теперь уже его глаза расширились от ужаса - четверо незнакомцев вытаскивали громоздкие пистоли очень простой конструкции. Это вид одного из самых примитивных Убийц Колдунов. Оружие настолько элементарное, что в нем нечему ломаться, следовательно, нет вероятности, что пистолет даст осечку.
  Эпсон почувствовал, вероятности потекли из Онитовой Трости. Он сейчас силен как никогда. Это он обрушил Банк, Квазар практически не помогал, но использовал Эпсон для этого палочку, подаренную Начальником. Совершенно треклятье сработало отменно, площадь под банком уничтожилась.
  
  
  
  Примечание Архивариуса: треклятьем можно убить не только живое, но и неживое. Смерти поддается все в Мире.
  
  
  
  Так что сейчас Эпсон сметет этих ничтожеств...
  Что-то бабахнуло, Эпсон почувствовал, ноги оторвались от земли, а следом - удар в правый бок и боль. Глаза ничего не видят, мозг в панике ищет ответ - что случилось? Сам не понимая, что делает, Эпсон обратился к Знанию. И оно подсказало: только что между ним и его заместителем с чистых небес ударила молния. Значит, выродок успел ударить первым. Но купол удачи помог, кости целы, Квазара откинуло метров на пять, тоже цел и здоров, правда, оглушен.
  Вероятности, едва сформировавшие пять треклятий, потекли на восстановление зрения. Благословение вышло мощным, Эпсон увидел... ствол Убийцы Колдунов, направленный ему в грудь. Крепкий мужчина со спутанными, засаленными волосами глядел с презрением, губы сжаты в тонкую линию. К нему подошел еще один - в руках пистоль, спокоен, будто он сейчас на именинах у престарелой бабушки, а не на площади, где носятся тысячи обезумевших подростков, где раздаются предсмертные крики, где пахнет кровью.
  Краем глаза Эпсон увидел, вторая парочка странных мужиков с пистолями подошла к Квазару. А белобрысый колдун, сумевший вызвать удар молнии, стоит себе в сторонке, даже не думая стирать улыбку с лица. Ему воистину весело. Сейчас демоны умрут.
  - Умри, демон, - прорычал мужчина, нависший над Эпсоном.
  Ярость разобрала магика так, что едва не захлебнулся ей. Неужели это ничтожество думает, что от его сраного пистоля нельзя закрыться? Надо просто купол удачи помощнее, а вероятностей у Эпсона хватит. Он инстинктивно потянулся к трости, отмечая, насколько уже привык к этому резервному хранилищу, и только потом сообразил, что выпустил полезную палку из металла, когда его отбросило. Ну, ничего. Его личных вероятностей хватит.
  Заклятье сформировалось мгновенно. Купол удачи - самое привычное заклятье для колдуна, Эпсон без него и пописать не ходит. И едва сформировавшись, мощнейший купол удачи просто распался. Правда, мужик слегка пошатнулся и отступил, зато второй подошел и занял его место.
  - Тебя не спасет колдовство, колдун, - сказал тип со спокойным выражением лица. - Сейчас ты умрешь... а-а-а-х-х-х.
  Грудь мужчины разорвало, оттуда, будто в фильме про 'Чужого'...
  
  
  
  Отступление Архивариуса: да-да, я смотрел 'Чужого'.
  
  
  
  ...вышел наконечник Онитовой трости.
  - Здравствуйте, мальчики, - послышался веселый голос. А потом раздалось четыре выстрела.
  Квазар едва успел наложить на себя благословение и тут же захлопал глазами. Перед ним двое, в руках по Убийце Колдунов, еще пара стоит в отдалении над Эпсоном. И вдруг, словно серебряная змея пролетела в воздухе и воткнулась в спину мужчины, направившего пистоль на магика. Как только тот раскинул руки, конвульсия свела его пальцы, пистоль выстрелил. Трое оставшихся резко развернулись - Квазар и не думал, что не-колдуны могут двигаться так быстро! - и дали залп, не раздумывая.
  Берэ Хаос в образе учительницы Берэты подошел незаметно. В руках трость - наверное, швырнул он ту, что обронил Эпсон - серая одежда пациента Сумасшедшего Дома разорвана в трех местах, куда угодили пули. Квазар видел, как три вспышки зеленого пламени прожгли одежду Берэ, но доспех из Поглотителя выдержал. Белобрысый впервые не улыбается, стоит сосредоточенный, рассматривает дежурного МРС внимательно.
  - Эпсон, Квазар, вы займитесь колдуном, а я позабочусь об инквизиторах.
  Инквизиторы! Так вот кто такие эти четверо! Вернее, уже трое - один мертв, распластался рядом с поднимающимся магиком.
  - Ты труп! - взревел Эпсон. - Ты даже больше, чем труп!
  Квазар тоже попытался встать, но ватные ноги не хотели слушаться, пришлось накладывать еще одно благословение. А троица инквизиторов уже достает из-за спины тонкие изогнутые сабли. Ну, еще бы. Против колдунов они даже действеннее, нежели те пистоли.
  Инквизиторы медленно окружали Берэ, дежурный спокойно опирается о набалдашник в форме черепа. Квазар, наконец, сумел подняться, и только Эпсон чего-то делал вполне активно.
  Для начала магик выдернул Онитовую трость из груди мертвого инквизитора. Белокурый колдун уже давно не улыбается, сосредоточенно смотрит то на Берэ, то на Квазар, то на Эпсона, решая, кого бы атаковать. И, похоже, решил он остановиться на Деконструкторе. Квазар и Эпсон почувствовали, как к Берэ устремилось треклятье.
  Вообще, это особое чувство, когда рядом используют смертоносное проклятье. Каждому судьба отмерила жизненный срок, колдун же нарушает эти правила самым грубейшим образом. И ведь не зря судьбу величают злодейкой - она частенько соглашается нарушать собственные порядки. Податливая мразь, она ложится под твои желания сегодня, чтобы завтра ударить исподтишка по желанию другого. И жизнь колдуна - постоянный бой с этими ударами. Только сильнейшие бойцы с судьбой выживают, остальных она просто ест. Без остатка, без сожаления. Хотя еще вчера улыбалась, говорила: пожалуйста, пусть будет по-твоему. Но то вчера.
  К счастью ли, к горю ли, но Берэ Хаос всегда был бойцом отменным, а беловолосый колдун впервые встретился с тем, кто одолевал судьбу уже не первый миллион раз. Берэ даже делать ничего не стал. В дырах рубахи едва вспыхнуло зеленью, Берэ поморщился, и все. Доспехи из Поглотителя впитали чужое колдовство точно так же, как вбирали великую мощь самого Берэ. И Эпсон это тоже почувствовал. И улыбнулся. Потому что теперь пришла очередь уже ему бить. И он ударил.
  Инквизиторы окружили Берэ, да тот не особенно и противился. Просто стоит пожилая женщина, опирается о трость. Ну, вспыхнуло чего-то один раз у нее под рубахой, а так - никакой реакции. А ведь трое крепких плечистых мужчин с мечами - достойная причина для беспокойства.
  - Это ты тут главная, демон? - нарушил молчание самый высокий инквизитор.
  - Ага, - кивнул Берэ безразлично. - В этой эпохе я - самый главный. В Трех Городах я - самый главный. Даже среди нас четверых, я - самый главный.
  - Тебе известно, кто мы такие, демон, - процедил второй. - Ты знаешь, скольких подобных тебе мы убили?
  - Подобных мне - ни одного, - опять безразличие. Вообще, именно эти интонации гуляли по голосам людей сегодняшней ночью. Сначала безразлично молвил Ивиг, потом сам Берэ, следом марафонская палочка безразличия досталась голосу блондина, перешла к инквизитору, и вот, вновь у Берэ. Надо признаться, только дежурный был безразличен искренне и все время. Остальные изображали, а Берэ Хаосу и вправду все по... пояс.
  Возня. Берэ даже сожалел о былых врагах и соперниках в Поединках. Тогда, еще до разделения Мира на эпохи, в его руках сосредоточилась мощь уничтожать народы. Но и у врагов ее было не меньше. А эти - даже не близко соперники. Дети. Проигравшие еще при рождении. В таких битвах победа Берэ обеспечена по умолчанию.
  Инквизиторы даже не успели напасть. Все окончилось быстро. Берэ вспыхнул зеленым светом, внутренний мир колдуна сразился с внутренним миром инквизиторов, растоптал его, переубедил, и разрушители вероятностей поддались самому хилому треклятью. Один икнул, подавился слюной и зашелся кашлем. Вторую жизнь унес инфаркт, а третий умер самым банальнейшим образом - шагнул, поскользнулся и неудачно упал, отрубив себе голову. А Берэ даже особенной боли не почувствовал. Да, инквизитор - страшнейший противник колдуна. Внутренний мир инквизитора слишком рационален и закрыт для вероятностей. Инквизитор - природный неудачник, потому что разрушает все вероятности вокруг, как плохие, так и хорошие. И только с управленцем вероятностями и удачей - колдуном - инквизитору может повезти. И везет. А колдуну везет всегда, кроме встречи с инквизитором. Но это в теории...
  А на самом деле все упирается именно во внутренний мир. Колдун, как правило, не особенно силен внутренним миром, спокойствием, уверенностью, да и как может быть иначе? Какая сила воли может быть у того, кому во всем везет? А вот у неудачника эта сила железобетонна. Но тут получилось наоборот.
  И века назад Берэ одолел бы инквизиторов - просто смел бы колдовством. Но, проносив доспехи из Поглотителя бесчисленную прорву времени, он закалил внутренний мир настолько, что воля его дала бы фору кому угодно. Даже какому-нибудь Великому Инквизитору. А уж эти...
  Потому, столкнувшись, миры Берэ и инквизиторов просто слились. И починились сильнейшему миру. Они встали с Берэ в одну систему, в его систему, где колдовство - вполне уместно. И простое треклятье убило их. Хотя такой же силы треклятье едва убило бы муху. Но инквизитор всегда стоит на пороге смерти, Берэ всего лишь подтолкнул. И они упали.
  Прошла пара минут, Берэ дождался, когда задохнется последний инквизитор, и перевел взгляд к Эпсону. А вот там все куда интересней.
  Вокруг все мелькает, люди серыми пятнами носятся, кричат, рычат, матерятся. Как всегда в таких случаях откуда-то появляется пламя, хотя, казалось бы, чему на этой площади гореть? Из трещины в крыше Банка бабахают взрывы. Камень под ногами пропитался кровью. Азарт сменяется аффектом, все пьяны боем, мародерством, бывшие школьники срывают с поверженных охранников армированные костюмы, отбирают оружие. Еще бы сцену сюда, да девушек, танцующих канкан, - и хоть картину пиши: 'Безумие в массах'. И только посередине площади все замерло. Квазар застыл в нерешительности - никак не отойдет от удара. Боль ушла, но голова кружится. Хорошо хоть вероятностей в достатке - Онитовая трость никуда не делась. Берэ опирается на трость, сканирует Три Города Знанием, строит далеко идущие планы на шестьсот шестьдесят шестую эпоху. И только Эпсон смеется, заливается садистским смехом. А веселит его белобрысый колдун, вставший по стойке смирно. Веселит ужас в глазах. Веселит, что тот даже пошевелиться боится. И правильно делает. Потому что под Проклинающим Взглядом опасно даже дышать. Вот и дышит колдун через раз. Потому что и не дышать тоже опасно. Смертельно опасно.
  Трость из Онита снабжает Эпсона вероятностями щедро. Не будь ее, он действовал бы тоньше, а так, можно просто бить, тупо лупить, глядя, как у противника разрушаются купола удачи. Проклинающий Взгляд - простейшее заклятье. Зато очень мощное. Непрерывным потоком по врагу сыплются проклятья. И даже не одно за другим, а сотня за сотней. Блондину приходится туго. Сейчас что бы он ни сделал - неудача тут как тут. Все вероятности уходят на купола удачи, но сил катастрофически не хватает. Эпсон уже не смеется - почти задыхается. Весь воздух из легких ушел, слезы текут по щекам - ему очень весело. Еще бы, недавно противник был такой весь из себя невозмутимый, а теперь моргнуть боится. Кстати, правильно боится. Вон, моргнул, сразу же пол-лица свело судорогой. Все - это начало конца. От боли он дергает шеей, сонная артерия сжалась, навалила дурнота. Колдун шагнул, лодыжка подвернулась. Он упал, послышался треск - восемнадцать костей сломалось. Да, здорово ему не повезло. Так не повезти может только под Проклинающим Взглядом. Сломанные кости вошли во внутренние органы, шейный позвонок треснул, рот открылся безмолвно - боль такая, дыхание сперло! Не человек лежит на камне - комок боли. Изо рта брызнула кровь. Настоящим фонтаном! Красная струя вылетела метра на три! Завоняло - непроизвольная дефекация, весьма ожидаемо.
  - Больно тебе, скотина? - процедил Эпсон, еле прекратив смех. - Ну, кто из нас тут колдун? А?
  Естественно, ему не ответили. Вместо слов на волю вырвалась кровавая рвота. Кровь потекла из ушей, носа, мочевой пузырь опорожнился, желчный - лопнул. По телу потекла желчь, почти сразу перекрашивая бледную от природы кожу в желтый цвет. Все происходит быстро - сердце выдает триста ударов в минуту! Инфаркт не заставляет себя ждать, тело бьют корчи. Все - тело уже мертво, но мозг еще нет. Последняя зрительная информация стекается в череп - Эпсон подходит, наклоняется.
  - Нет-нет, так сразу умирать не годится, - качает головой магик. - Мозг может продержаться минут десять после смерти тела. В лучшем случае. Уверяю, твой случай будет таким.
  Эпсон выпрямился, пробежался Знанием по овощу в луже крови под ногами. Да, ему очень больно. И тут глаза колдуна расширились. Он попал в целую сеть Знания! Там плакали, вопили, жалели и гневались сотни партизан. Воля Эпсона прорвала барьеры защиты, его голос ворвался в голову каждому партизану:
  - И так будет со всеми! С любым, кто... ай!
  Эпсона выбросили из сети, причем довольно грубо. Кто-то, владеющий Знанием весьма хорошо, отрубил Эпсона, да так, что голова закружилась.
  Берэ осмотрел площадь. Все идет по плану. Квазар подошел к Эпсону, поинтересовался, как у того дела. Берэ предполагал, что не особенно. Мальчишка поддался эмоциям, потратил все вероятности на Проклинающий Взгляд. Придется отправлять его на подзарядку. Вероятностная зима не даст ему наполниться вероятностями быстро. Можно, конечно, вобрать только отрицательные, но из них купола удачи не построишь, а вот проклятье на себя же навести - вполне возможно. Сам Берэ умеет менять полярности вероятностей легче легкого... если бы не доспех. Онитовая трость помогает, да, но пока нельзя ей особенно пользоваться. Время еще не пришло.
  Из трещины в крыше Банка вылез Кии с мешком в руках, принялся им размахивать. Сквозь дыры мешка полетели купюры. Новенькие, отпечатанные только в прошлом месяце. Площадь встретила его бурным 'Ура!'. Следом из дыры показались головы других парней с мешками в руках и улыбками на устах. Все получилось, Банк взят. Но где же Нашкота? Пора бы уж нашей принцессе, того...
  Кии просто забыл про Нашкоту. Да, так тоже случается. В тысяче случаев это - пустяк, но один испортит всю статистику.
  Нашкота тоже полезла в Банк, спустилась вместе со всеми в практически пустое помещение, грозила кредитным агентам, отстреливалась от резерва охраны, оставленного на защиту хранилища, помогала повесить Ивига на люстре... А когда хранилище вскрыли, вытрясли из какого-то плюгавого клерка (или настоящего хозяина Банка?) код от замка, когда перед всеми открылись горы банкнот самой привлекательной величины, тогда Кии и забыл про Нашкоту.
  Деньги упаковали в мешки, кто-то даже успел искупаться в них, вызвав впоследствии немалое количество матов - разбросанные купюры собирать труднее, чем просто взять аккуратно сложенные. Кии хотелось закончить поскорее. Во-первых, Банк ушел под землю, и никто не гарантировал, что он не провалится еще дальше. Во-вторых, Кии уже видел себя, вылезающим из трещины в крыше Банка и размахивающим мешком полным банкнот. Как другие встретят его взрывом ликующих криков. Как сердце радостно забьется. Потому Кии пошел наверх первым. И оставил Нашкоту вместе с парой девушек собирать остатки денег.
  Кии ступил на потрескавшуюся площадь, быстрым шагом отошел от крыши Банка. Его уже окружили, всюду замелькали руки, одобрительные хлопки по плечам посыпались, оставляя синяки. Зато душа поет! Они взяли Банк! Теперь они - хозяева Трех Городов! Теперь они не просто какая-то сила, но сила вполне реальная. Кии даже казалось, все вокруг стало ярче. И молодые лица сияют, и мимолетные поцелуи в щеку неизвестных подружек греют кожу, и даже смесь дыма и пыли не раздражает ноздри, напротив, щекочет. Веселит! Сейчас все веселит, потому что все по плечу! И неважно, что будет завтра, все равно оставшееся во вчера - такие моменты надо ценить. Вот только Кии не подумал, как легко такие моменты разрушить.
  Нашкота вылезла из дыры в крыше, согнутая тяжестью сразу трех мешков с наличностью. Полностью сосредоточенная тем, чтобы не упасть, она осторожно перешагнула через расщелину между площадью и крышей Банка. Всюду кричали и радовались, ей тоже хотелось кричать и радоваться, но первая, самая сильная порция восхищения досталась любовнику - Кии уже подняли на руки и подкидывают в воздух. И как-то не сообразила Нашкота, что крики справа вовсе не радостные, да и ревет там что-то непонятное. А это машина прорывалась к ней, по пути давя людей.
  Широкий капот раскидал пару ребят, шедших к Нашкоте, машина припарковалась точнёхонько рядом. Дверь распахнулась, а потом сознание ушло.
  - Что там происходит? - спросил Эпсон, настраивая Знание.
  - Там воруют, - усмехнулся Берэ.
  - Снова партизаны? - сказал Квазар, пытаясь добраться до нужной информации, но голова еще не соображала.
  - Нет, - ответил Берэ. - Это Главный Злодей нашей маленькой пьесы. Край.
  Машина отбросила целый пласт толпы - человек двадцать разлетелось, словно ветер сорвал с одуванчика шапку. Черной молнией и со страшным ревом мимо пронесся старый, зато надежный и бронированный автомобиль на угольной тяге. Ему вслед полетели пули, да и толпа сдвинулась, но колеса быстрее ног. Всех громче где-то вдалеке ревел Кии. Парень требовал поставить его на землю, извивался в руках друзей, а в итоге шмякнулся оземь. Три колдуна тоже замерли, машина проехала всего в пяти метрах, в окошке промелькнула рожа детектива Края, сведенная болью, а Квазар успел заметить на заднем сидении тело Нашкоты, заваленное пачками купюр разного достоинства. Край ограбил и одновременно наполовину обезглавил армию Кии и Нашкоты.
  Все произошло настолько быстро, что даже Эпсон ничего не сумел поделать. Он как-то машинально кинул проклятье и только потом понял, что вероятностей у него нет, колдовством он сейчас не навредит и клиническому больному. Квазар попросту не успел, а Берэ не дул в ус.
  - Берэ, - повернулся к колдуну Эпсон, - мы же ведь должны...
  - Ждать, - перебил Берэ.
  В просеке, расчищенной машиной Края, появилась юношеская фигура - то бежал Кии. С бешенством в глазах он вылетел на относительно открытое пространство, проводил взглядом багажник черной машины, скрывшийся в переулке, бросился к троице колдунов. Кии даже не заметил мертвых инквизиторов и белокурого, не обратил внимания и на Квазара с Эпсоном, зато чуть не накинулся на Берэту.
  - Кто это был?! - взревел Кии.
  - Известно, кто, - проскрипел Берэ, возвращаясь к противным интонациям пожилой учительницы. - Партизаны...
  
  
  
   Глава вторая, подраздел пятый: Все больше жизнь становится похожа на пьесу, а люди на актеров
  
  
  
  Где обычно проводятся тайные встречи? Либо в темной подворотне, где из открытого канализационного люка тянет туманом испарений, а сверху повисла нереально-огромная луна. Либо на заброшенном складе: стенка на стенку, с обеих сторон произносятся пафосные фразы, каждый хочет показать, насколько он крут. Либо в темной прокуренной комнате без окон, за круглым столом и с бокалами спиртного. Но эти ребята слишком хорошо знали, что в подворотне сложнее убежать, если нагрянут власти; из заброшенного склада так просто не выберешься: перекрой запасной и парадный выход - ты в западне; та же фигня и с комнатой - даже в окно не выпрыгнешь. Потому встречались они по-простому - утром, на улице, где много народа, которому на всех насрать. Вот перекресток, все приехали на машинах, у каждой полный котел угля - по нынешним временам редкость. Четверо мужчин прибыли по очереди. Словно договорились - первым явился самый молодой, окончивший Университет только в прошлом году, следом опытность прибывающих увеличилась. Самый бывалый задерживался минут на десять, но троица не особенно расстроилась - тем для разговоров у них уйма.
  - Что слышно? - спросил Оуни. Большое пузо этого индивида каким-то образом ему даже шло. По походке, по движениям сразу видать, объемный живот совершенно ему не мешает. Толстые волосатые предплечья открыты, у белой рубашки закатаны рукава. Да и несколько верхних пуговиц расстегнуты, грудь заросла шерстью, но это не сиськи, это мускулистая мужская грудь. Если Оуни ударить в живот, жир не затрясется, как наполненный водой презерватив. Даже жир у Оуни твердый. Как это часто бывает, излишняя волосатость тела у него компенсируется лысиной, зато роскошные пышные усы оттеняют это. И вообще, к Оуни очень подходит слово - брутальный. Такие люди бывают добряками, но и в морду заехать могут.
  - Ничего не изменилось, молокососы засели в Музее, - ответил Чтах. Если у Оуни голос грубый, едва не дотягивает до классического баса, у Чтаха голос очень живой и молодой. Не писклявый, но энергичный. Как и сам Чтах. Худой стройный парень, черты подвижные, глаза хитрые. Выбрит гладко, будто специально подчеркивая молодость, хотя ему уже двадцать пять, а для Трех Городов это возраст. Одет с иголочки, туфли начищены до блеска. По тротуару, где они припарковали машины, порой проходят личности противоположного Чтаху пола, и взор молодого человека обязательно провожает каждую. Будь хоть старуха, но Чтах играет в своеобразную игру - он обязан интересоваться женщинами. Даже если не хочется и есть дела поважнее, пропускать юбку негоже настоящему мужчине.
  - Идиоты, - бросил Оуни презрительно.
  Из старой, но вполне еще годной для передвижения машины вылез Мах. Этот кажется наиболее опасным из троих. Такой весь из себя крутой, что даже подойти к коллегам не может нормальной походкой. Нет, всегда неторопливый, всегда отрешенный. Такие люди открываются только любимой женщине в спальне, а в остальном - неприступные, как горы на горизонте. Им роком написано нести свою крутость через жизнь.
  Черные волосы Маха тщательно зачесаны назад, он довольно высок, соответственно и смотрит на остальных. Кстати, отлично знает, чем 'остальные' отличатся от него. Одет нарочито скрытно, даже кисти в перчатках дополнительно спрятаны в карманы, все пуговицы рубашки застегнуты, плаща тоже. Шнурки на ботинках завязаны туго, кажется, вот-вот кожа треснет от натяжения. Нос острый, с горбинкой, брови над глазами - сросшаяся черная полоска. Желваки скул играют, будто он все время давит чего-то зубами.
  - Не такие уж и идиоты, - сказал Чтах, - привет, Мах.
  Мах не ответил, просто кивнул.
  - Они взяли все деньги из Банка, - продолжил Чтах, - а потом еще и Музей взяли. Теперь у них все самое дорогое, что осталось в Трех Городах. Промзона стоит, профсоюз только и делает, что болтает, а бывшие министры трясутся, пытаясь остаться на посту. Пока нового Главу не выбрали, молокососы прибрали к рукам все ценности. Наш комитет по выборам нового правительства, конечно же, уже заявил, что с сего дня все украденные деньги не имеют достоинства, а новые будут выпущены в самом скором времени, но когда оно еще будет? Пока народ об этом даже не знает, все расплачиваются прежними деньгами. А печатные станки у них...
  - Что-то Край запаздывает, - бросил Мах, посмотрев на часы. - Он говорил, что у него много новостей. Что слышно про Чифа?
  - Поймали и вздернули, - ответил Оуни мрачно. - Как и большинство наших. Говорят, наши его и сдали.
  - Сколько наших осталось, о которых вы знаете? - спросил Мах, доставая сигарету. Процедура затянулась, в перчатках это делать неудобно.
  - Не знаю, - покачал головой Оуни. Лысина в какой-то момент поймала солнечный зайчик, вокруг башки Оуни будто нимб образовался. - Сейчас вообще только демон разберется, что происходит!
  - Ага, - согласился Чтах. - Хотя по прохожим незаметно.
  - Люди ко всему привыкают, - пробормотал Мах задумчиво. Он проводил взглядом парочку толстых женщин с сетками продуктов в руках, мирно беседующих и наверняка не о положении дел Трех Городов. А вон мужик идет с бутылкой 'Зеленой' в руке. Жидкости там на донышке, явно похмелялся, и голова у него болит не потому, что новым Главой может стать какой-нибудь сопливый недоносок, даже Школу не закончивший. А ведь может! Реально!
  Нет, люди как жили, так и продолжают жить в Жилом Городе. Причем вернулись они к прежнему образу существования как-то внезапно. Еще вчера прятались по домам, а сегодня делают вид, будто все в полном порядке. И ведь не объяснишь. Да и надо ли объяснять? Пусть отдохнут. Может быть, и детективам Розыска тогда не придется прятаться от профсоюза? Им всем нужна передышка. И жителям, и тем, кого объявили врагами населения.
  И все равно видна в этом какая-то показуха. Будто бы не по-настоящему улыбаются эти люди, а разыгрывают спектакль. И каждая улыбка натянута специально. Вот как раз чтобы дать жителям передохнуть. Успокоить других, разыграв ненастоящее спокойствие. Но когда актеры - все жители... Нет, тут уж никто не успокоится. Наоборот, если так и дальше продолжится, срыв неминуем. Любая игра в прятки со своими проблемами ведет только к одному - проблем становится больше. И к здоровым, естественным проблемам добавляются больные и неестественные.
  - Вы видите? - пробормотал Оуни, выводя из размышлений и Маха, и Чтаха.
  - Чего? - спросили те хором.
  - Детей нет, - почти прошептал Оуни. - Вообще нет никого моложе двадцати.
  И стальным ломом грудь разворотила грусть. Да. Их нет. Они все ТАМ. Закрепились в Главном Городе, выступают врагом новой и старой власти. А ведь они - будущее. Их лицами будут смотреть Три Города на пустоши через десяток лет. А если их не станет? Если рабочие или остатки прежней власти решат их просто уничтожить? И если у них получится?
  Любой в Трех Городах понимал, насколько важны дети. Не маленькие дети, а те, кто дорос до определенного возраста. Их естественный отбор проводился на протяжении всего взросления. Им создавались самые лучшие условия жизни, им позволяли больше положенного, но в результате к Университету добирались только сильнейшие, хитрейшие и умнейшие. А остальные Трем Городам не особенно и нужны. Остальные станут грузом. Настоящей обузой прочим жителям. В этом обществе даже один единственный нахлебник забирает не просто хлеб, он забирает хлеб, добытый в тяжелейшей борьбе с природой. И с вероятностной зимой, а ее чувствует каждый. Берэ Хаос проклял эту эпоху очень качественно, только он знал все механизмы, по которым в ней жили люди, но когда живешь в проклятье, все равно чувствуешь, что могло быть и лучше. Намного лучше. Но еще проклятье становится родным. В конце концов, заключенный привыкает к тюрьме и начинает ее любить. И понимать. И принимает правила игры.
  Трое мужчин словно заворожил такой, по сути, мирный вид: люди просто идут по улице. Вдруг рядом с ухом Оуни что-то зажужжало, он отмахнулся, отгоняя пчелу. И тут же позади послышался ровный рокот отлично отлаженного мотора. Троица повернулась - черная машина парковалась у тротуара. Дверь отворилась, на серый асфальт встала нога детектива Края.
  Бывшие коллеги посмотрели на того, кто пригласил их на встречу. Детектив Край. Пожалуй, теперь и не скажешь, что в прошлом это лучший представитель их профессии. Едва выпрямившись, Край достал из внутреннего кармана маленькую прозрачную коробочку с таблетками, зачем-то встряхнул, пальцы проворно - явно не в первый раз - открыли хитрую крышечку, на ладонь вывалилась белая таблетка. Край взглянул на нее, но в рот не отправил. Так и остался с протянутой рукой, будто молящий о милостыне. А потом поднял взгляд на Маха, Чтаха и Оуни.
  Чтах вздрогнул, остальные едва удержались. Никто из них еще не видел у человека таких красных глаз. Оуни даже подумал, а будут ли они светиться в темноте?
  - Это от таблеток, - сказал Край. - Мой док говорит, что такое сильное обезболивающее приводит к лопанию капилляров... или как-то так...
  Вдруг Край взглянул чуть выше и левее тройки детективов, словно там птица пролетела. Чтах проследил взгляд, но ничего необычного не обнаружил. Оказалось, Край просто к чему-то прислушался.
  - Восемнадцать, значит... - пробормотал Край, а потом продолжил, будто ни в чем не бывало: - За нами следят.
  Другие бы сразу насторожились, может, напряглись бы, но детективы дружно рассмеялись. Даже Мах! А Оуни так вообще подошел к Краю и хлопнул по плечу, будто тот только что выдал очень смешную шутку. А сам спросил невзначай:
  - Кто, откуда и давно?
  - Несколько прохожих, - ответил Край. Он - единственный не изменил линию поведения. Просто стоял с протянутой рукой.
  - Тебе бы очки надеть, - сказал Мах, весело скалясь. - Уходить будем? Кто они?
  - Партизаны, - бросил Край. А потом ладонь отправила-таки таблетку в рот. Край даже зажмурился, прислушиваясь к ощущениям. Приятным таким. Как он обнаружил, таблетки не только снимают боль в спине, но и воздействуют на психику весьма расслабляющее.
  - Партизаны? - рассмеялся Оуни. Правда, сказал тихо, чтобы только окружающие услышали. - Ты спятил?
  - Не исключено... - пробормотал Край. Его взор опять уплыл куда-то вверх, неясно, ответил ли он Оуни или сказал отвлеченно.
  - Что делать будем? - спросил Чтах, возвращая лицу прежнее выражение. - Бежать?
  - Да, - кивнул Край, возвращаясь взглядом к коллегам. - И очень далеко. По моим сведениям Трем Городам осталось существовать совсем недолго.
  - Хватит загадок, говори по делу, - проворчал Оуни, суровея. Ему надоело изображать притворную веселость.
  - В ближайшее время демоны разрушат Три Города. - Глаза Края превратились в красные стеклянные шарики, губы говорили, но мыслями он сейчас далеко. - И это не важно, верите вы в демонов или не верите. Главу убил демон, вы все это видели. И их могущество гораздо больше, чем вы можете себе представить. И несколько демонов делают все, чтобы уничтожить Три Города. Именно во власти демона находятся школьники. Именно по вине демонов появился профсоюз. И они убили Главу. Еще пара недель, и Три Города перестанут существовать. А если мы не убьем друг друга, демоны уничтожат нас сами...
  - Что за бред? - перебил Мах. - Откуда ты все это знаешь?
  - Мне рассказали. И так рассказали, что я не сомневаюсь ни минуты.
  Мах умолк, Оуни опустил взгляд на ботинки, а Чтах вытер пот со лба. Мимо прошла женщина лет тридцати, Чтах по привычке проводил ее взглядом, а потом выразил общее мнение:
  - Край, ты спятил. С чего мы должны тебе верить?
  - Можете верить, можете не верить, - пожал плечами Край. - Я же говорю, от этого ничего не зависит. Или вы не видите, к чему у нас все идет?
  - Хорошо, - сказал Оуни, - давай предположим - только предположим! - что ты не спятил. Что ты предлагаешь?
  - Бежать. Через пустоши к Четвертому Городу.
  
  
  
  ***
  
  
  
  Четыре машины даже припарковаться умудрились мрачно. Соответственно этой мрачности из них вышли водители. Всего полчаса назад они жарко спорили, но согласились, что происходит какая-то демонщина, а Край вполне разумный мужик. Был, по крайней мере. А какой он теперь... Ну, судить об этом можно хотя бы по месту, куда Край всех привел. Троица детективов с сомнением уставилась на Кладбище.
  Окраина Трех Городов вообще место не самое живописное. Хотя, если нравятся виды страшной пустыни, где то тут, то там слышатся крики, визг, хруст и прочие звуки кошмарных обитателей пустошей, тогда, может быть. Но у детективов он вызывал только отвращение и инстинктивный страх, впитанный еще с младого возраста. Там, меж изрезанной трещинами желтой земли, притаилась смерть. А огороженное высокой стальной решеткой Кладбище служило символом смерти. Тысячи свечей на идеально ровном плато глядели в небо глазками-огоньками. Жаром и тленом веет с Кладбища. Напоминанием и укором живым от мертвых.
  Так уж в Трех Городах повелось, не всегда можно сжечь тело. Если кто-то умер на улице, найдутся сотни видов всевозможных тварей, желающие покормиться мертвечиной. Бывает, люди попросту пропадают. И тогда родственники приходят на Кладбище и ставят свечу. А на следующий день еще одну. И так тридцать дней подряд. Жители верят, суть умершего приходит сюда, на Кладбище, и тридцать дней ведет бой с демонами. Но, ясное дело, демон в темноте хорошо видит, а вот суть - слепа. Религия Трех Городов проста - они верят в бой, который ведут всю жизнь. Этот бой они предполагают вести и после смерти. Потому отлично представляют шансы в битве с демонами. Невозможно победить легионы зла в одиночку. И демоны утащат тебя в ад. Но боец всегда попытается. И у него может получиться. Потому в обязанности жителей входит помочь ему хотя бы попытаться. И быть может, тогда повезет. Просто потому, что тебе осветят поле боя.
  Кремированных развеивают по ветру на поле за забором. Их не закапывают, не глядят, какая сегодня погода. Дождь идет, значит, прах станет грязью, ветер дует - сожженного покойника унесет куда-то. Это и не важно, как писалось выше, далеко не всегда есть чего развеивать. Но свечи стоят. Это не только дань местной религии, но еще и защита. Кладбище все время освещено, это отпугивает большинство монстров пустошей. Да и вообще, огонь отпугивает тварей. Не всех, но высушенная почва гарантированно обережена от склизней, от пауков-ядовиков, сороконожек людоедов и ползучих собак. А эти - самые опасные и многочисленные.
  Три детектива с грустью глядели на тысячи свечей, Край прислушивался к переговорам партизан. Те сообщали, что благополучно потеряли Края. Снова. Это легко - уйти от слежки, когда слышишь обсуждение и знаешь намерения соглядатаев. А еще если те абсолютно уверены в надежности связи.
  - Я никогда не видел, чтобы свечей было так много, - сказал Оуни.
  - А я что говорил? - оторвался от переговоров Край. - Мы обречены. И глупо не использовать эту возможность - убежать в Четвертый Город.
  - Ты скажешь наконец, что это за Четвертый Город и откуда ты о нем знаешь? - спросил Чтах раздраженно.
  - Вы можете мне не верить, - усмехнулся Край. - Я все равно уйду. А вот вам придется тут жить. Недолго, правда...
  - Это не по-дружески, Край, - сказал Оуни с укором. - Как мы можем тебе доверять?
  - Поверь, старина, если я скажу, откуда у меня эта информация, ты будешь доверять мне еще меньше. Так что лучше вам не знать всего.
  Вдруг налетел порыв ветра, Чтах придержал шляпу рукой. Шляпа осталась на места, а вот сразу целый пласт огненного поля за оградой угас. Удивительное зрелище - пламя разгорелось сперва; вспыхнуло, будто поддали угольной смеси. Красный воск соседних свечей брызнул, застывая еще в полете. Несколько сотен огоньков наклонило, а потом они погасли, выпустив жиденькое облачко дыма. Порыв не повторился - обычное дело, такие подарки от пустошей. Воздух прошел струей, по центру красного моря пробежала уродливая полоса серого - утыканная маленькими тонкими колышками почва из смеси праха, песка и глины, да сизая дымка, медленно поднимающаяся вверх в мареве от соседних свечей.
  - Не весело, - прокомментировал Мах. - А что, теперь родные придут и зажгут все заново? Я как-то даже не сталкивался...
  - Нет, - ответил Край. - Родные придут завтра утром и зажгут новую свечку. А зажигать погасшие старые - работа смотрителя. К нему мы, кстати, и пришли.
  - И зачем? - спросил Чтах. - Ты и его хочешь взять в Четвертый город?
  - Наоборот, - проигнорировал иронию Край. - И никто из вас не должен говорить ему, что мы бежим из Трех Городов. Просто смотритель когда-то был отстрельщиком.
  - Ого, - удивился Оуни. - Крутой мужик.
  - Да. Именно он и проведет нас до Четвертого Города. И он вообще подтвердит вам о его существовании.
  - Так вот от кого ты узнал, - хмыкнул Чтах.
  - Нет, - покачал головой Край. - Информация об этом смотрителе мне пришла вообще через третьи руки. Но если кто-то и знает, как пройти к Четвертому Городу - это только он.
  - Так он что, бывал там, что ли? - спросил Оуни, делая шаг к воротам.
  - Сомневаюсь. Его никогда не подпустили бы близко.
  И тут все увидели смотрителя. Высокая худая фигура вышла на свет - хоть тут все освещено, лучше просто некуда. Откуда-то из глубин Кладбища шел мужчина с длинной лучиной. Деталей не разглядеть, волны горячего воздуха веют над полем, размывают очертания почти до причудливых. Одет в черное, волосы длинные, да худоба - вот, пожалуй, и все приметы, что можно разглядеть отсюда. Смотритель шел осторожно и неторопливо. Подойдя к границе между горящими огарками и потухшими, он зажег лучину и принялся поджигать свечи. Одну за одной. Он двигался спиной, как раз по направлению к четверым детективам. Методичность его движений завораживала. Слева направо свечи вновь надевали пламенные шапочки, дойдя до последней в ряду, смотритель шел обратно, поджигая справа налево. Казалось, он будет делать это всегда. Казалось, он так всегда и делал. С обеих сторон его теснил огненный океан, а от действий смотрителя огненный прилив медленно наплывал к воротам Кладбища.
  Смотритель поджигал свечки долго - минут двадцать. Но никто из мужчин не посмел его побеспокоить, пока тот не закончил. И вот, фитиль последнего угасшего огарка подожжен, Край выступил вперед. Рука отворила створ ворот, плохо смазанные петли скрипнули, смотритель повернулся.
  Вроде еще несколько минут назад был далеко, а вот стоит всего метрах в пяти. Позади горячий воздух размывает очертания, пахнет воском, свечи едва слышно гудят. Смотритель взглянул на детективов с интересом, те ответили взаимностью. Высокий и худой - но это детективы уже давно рассмотрели. Волосы длинные, черные, цвета шкуры летающего зубаря, но одна прядь не просто седая - белая, будто покрашена. Черты лица тонкие, но какие-то неестественные. Малоподвижные, словно лицо вырезано из дерева. Глаза странного цвета. Вроде и карие, но мутноватые. Кожа бледная - серая, с оттенком синего. Одет в комбинезон из черной материи.
  Детективы приблизились, смотритель молча ждал. Лучина в руке уже наполовину сгорела, но он ее не тушил. Подойдя к смотрителю, детективы заметили еще одну странность. Даже за оградой от свечек веяло жаром, а тут так вообще как в бане. Но смотритель двадцать минут находился в самом центре горящего моря, и ни капельки пота на высоком лбу, ни учащенного дыхания. Казалось, он вообще не дышал.
  - Доброго дня, смотритель, - сказал Край неуверенно. Почему-то это лицо вызывало у него какие-то смутные воспоминания. Нехорошие такие воспоминания. - Меня зовут Край, доктор Разак должен был вам позвонить...
  - Да, - кивнул смотритель. Голос странный. Сухой, хриплый. - Меня зовут Жюбо. Разак сказал, что вам нужен мой совет.
  'Странное имя', - подумал Край, но продолжил:
  - Доктор сказал мне, вы раньше были отстрельщиком...
  - Это было давно, - ответил Жюбо.
  Детективы за спиной Края переглянулись. Давно? Да этот Жюбо на вид едва старше Чтаха. Хотя есть в нем что-то опасное. Профессия отстрельщика всегда оставляет след на личности. Еще бы, зарабатывать тем, что лазаешь по тоннелям под Городами и охотишься на всяческих тварей. Редко когда увидишь отстрельщика старше тридцати. А если и встретил такого, у него обязательно нет какой-нибудь конечности. Только по инвалидности с этой работы уходят раньше срока. Правда, пенсия у отстрельщиков весьма неплохая, и получают они ее с тридцати пяти, но доживают до пенсии только калеки. А этот жив-здоров. Внешних увечий не видать. Наверное, ушел с работы по каким-то другим причинам, не дослужившись до пенсии. И его можно понять.
  - Но ведь было, - улыбнулся Край. Правда, недолго сушил зубы. Жюбо и не подумал улыбаться в ответ, Край осекся, прокашлялся, рука полезла в карман за коробочкой с таблетками.
  - Разак - хороший мужик, - продолжил Жюбо, - он сказал, что вы - ребята серьезные. И с вами вполне моно иметь дела. Вот только я так и не понял, какие мне с вами дела придется иметь. Как говаривала моя давнишняя знакомая, девица Анитози: я больше не занимаюсь любовью за деньги, а без денег и подавно - так что прекрати трахать мне уши. Что вам надо?
  Детективы за спиной Края пока не вмешивались, выслушивая смотрителя с каменными лицами. Почему-то в сердце каждого Жюбо отдавался страхом. И этот хриплый голос, и глаза, мутные, словно брага из Пригородных Районов. Запах воска, что пропитал черный комбинезон, а может, это так пахло само Кладбище. Собственно, место встречи тоже не располагало к дружеской беседе за рюмкой 'Зеленой'.
  Но детективы на то и детективы, чтобы уметь справляться со страхом. Мах почувствовал, что Край тоже нервничает, и встрял в беседу:
  - А что это за такой замечательный доктор?
  - Разак? - левая брось Жюбо приподнялась. - Он однажды подлатал меня. Хорошо так.
  Смотритель расстегнул несколько пуговиц на комбинезоне, оказалось, он больше ничего и не носит. Чтаха даже передернуло. Грудь Жюбо вся изрезана уродливыми шрамами. Бледная кожа и тут синюшного оттенка, шрамы на ней - как трещины на какой-нибудь горе. Кривые, идут волнами, но наверху зигзагами. И все в аккуратных стежках, действительно, хирург поработал на славу.
  - Это от ползучей собаки, - впервые усмехнулся Жюбо. - Она меня прямо в грудь укусила. Сломала шесть ребер, напарник в последний момент успел ее пристрелить. Вот только после смерти челюсти заклинило намертво. Меня едва довезли до Университета - пути до Больницы я бы не перенес. И Разак меня заштопал. После того случая я бросил работу отстрельщика и стал смотрителем. Кладбище для меня как напоминание - смерть, вот она, рядом. И я хочу прожить достаточно, прежде чем мои родственники поставят тут свечу.
  - Понятно, - прокашлялся Мах. К счастью, Край уже принял таблетку, уверенность и спокойствие вернулись к нему, детектив взял инициативу беседы в свои руки.
  - Ты слышал о Четвертом Городе? - спросил Край, пряча коробочку обратно в карман.
  - А-а-а, - во второй раз усмехнулся Жюбо, - вот значит, что вас интересует. Что ж, этого следовало ожидать. Но информация стоит денег.
  - Тысячи будет достаточно? - спросил Край.
  - Вполне.
  Край вынул из кармана купюру, синюшные пальцы Жюбо ловко приняли ее, спрятали в карман комбинезона.
  - Пойдемте ко мне, - сказал Жюбо. - Детективы нынче не в почете в Трех Городах. А мы тут - как пять кольев для казни торчим...
  Жюбо повел детективов не сквозь море свечей, а в обход. Его смотровая спряталась с противоположной стороны Кладбища, марево и дым скрывали ее от посторонних взглядов. Идти пришлось долго. Жара вышибла пот на лбах всех мужчин, кроме смотрителя Жюбо. Молчали. Край вновь слушал переговоры партизан, ищущих его. Чтах шарил взглядом за изгородью, особей женского пола там не проходило. Мах снял перчатки! Даже его жара довела. Оуни старательно потел. Но вот, пришли.
  Та же высокая решетка, только внимательный взор мог заметить, что стальные прутья тут специальные. Толще, под током, сталь используется с меньшим сопротивлением электричеству. Толстые кабеля выходят прямо из-под земли, на верхушках прутьев результат - трупы пауков-ядовиков, бритвенных ворон, даже летающий диван висит! Запах просто отвратный. Все твари прожарены качественно, пахнет жженым волосом, под летающим диваном куча помета, в ней копошатся черви, но есть и аромат довольно приятный - шашлыка. Прямо за забором - пустоши. Несколько ям от взорвавшихся склизней, а дальше глазу уже и ухватиться не за что. Сегодня туман скрыл весь отврат ничейных и никому не нужных земель. Белая простыня протянулась до самых гор. Но туман этот вовсе не мирный. Он злой, скрывающий мириады существ, чье предназначение - убить-съесть-убить. Смотровая тоже не абы какая. Цельный куб стали с бронированными окнами. Зимой там безумно холодно, а летом можно тушить мясо. Но когда живешь рядом с пустошами, нужно надежное убежище. Такую смотровую ни сороконожка-людоед не возьмет, ни склизень не подорвет. Без фундамента, просто куб железа с дверью и окнами поставлен прямо на землю. Неподалеку ровные прямоугольные ямы в размер, заросшие травой. Наверное, смотровую время от времени передвигают. Да и сейчас бы надо. Вон, уже ушла под землю почти на полметра. Перед дверью выкопана ниша, чтобы оная открывалась.
  Жюбо достал ключи, отворил и вошел. Детективы последовали.
  Уж чего-чего, а освещения тут много. Несколько ламп на стенах, одна на потолке. Все матовые, свет отражается от полированного металла стен, мебели... Да, мебель в смотровой тоже металлическая. Причем на стульях даже обивки нет, даже доска под седалище не положена! На кровати, правда, набросано каких-то тряпок, но спать там определенно неудобно. Стол, шкаф, пара стульев, печка и кровать. Все блестит. Вот только можно представить, каково тут приходится жить в жару или в холод. Металл ведь - отличный теплопроводник. Быстро нагревается, быстро остывает.
  - Садитесь, кто где сможет... - бросил Жюбо, устраиваясь на стуле.
  Мах и Оуни сразу опустились на кровать, лишая этой же возможности Края и Чтаха. Молодой детектив даже не заметил, как опытность победила его реакцию. Он не подал вида, присаживаясь на второй стул. Край же вообще витал где-то в партизанских планах относительно его персоны, потому присел на стол рассеянно. Впрочем, сосредоточенность вернулась, как только Жюбо открыл рот:
  - Четвертый Город, говоришь? - сказал смотритель с явным сарказмом. - Это хорошая сказка.
  - Так ты там был? - спросил Оуни с кровати. Они с Махом уже пожалели, что сели сюда - пахло от подстилки не клумбой.
  - Нет, конечно, - усмехнулся Жюбо. А потом посерьезнел. - Меня не пропустили. Вежливо так сказали, что если дальше пойдешь - смерть. И те ребята явно не шутили, и явно могли угрозу привести в исполнение.
  - Когда это было? - спросил Край.
  - Да лет, наверное, пять назад. Задолго до всей этой кутерьмы, которая сегодня творится. Как и все, я соблазнился сказками. Город из серебра! Загадочный Четвертый Город, где живут страшные древние люди, обладающие всеми знаниями. Только за то, что его найдешь, тебя уже осыплют всеми богатствами. Там живут самые красивые и распутные женщины. Ну, наверное, для баб его населяют еще и самые красивые мужчины. Сказки, они есть сказки.
  - Женщины... - пробормотал Край, вспомнив Сумасшедший Дом. - Ты лучше расскажи по порядку.
  - А чего рассказывать? - пожал плечами Жюбо. - Решил я его найти. Где-то услышал, что к Четвертому Городу можно добраться через тоннели. А я в то время считался лучшим, кто в них разбирается. Ну и того - пошел искать. А когда зашел достаточно далеко, меня встретила парочка мужиков с ружьями. Я, знаете ли, тоже не рохля, но как их увидел, так сразу все в нутре колом встало. Да и как, встретил. Иду я, а тут мне сзади к затылку приставили ствол. И объяснили, что дальше ходить не надо. Ну, я и послушался. Партизаны там засели. В туннелях, в смысле. Небось, база у них там какая. Вот они никого туда и не пускают. Так что...
  - Ты отведешь нас туда еще раз? - перебил Край.
  Мутные глаза Жюбо слегка округлились, а потом он покачал головой.
  - А вы, ребята, тупые. Или ты меня сейчас не слушал? Это же смерть. Верная. Я не говорю уж о том, что тоннели даже хуже пустоши, там гораздо опасней. Но пока что человек - самая опасная тварь в Мире. А тем более у себя дома...
  - Я тебя не об этом спрашивал, - вновь перебил Край. - Ты нас отведешь?
  - Нет, - сказал Жюбо твердо. - Если это все, вы можете идти. А я позвоню Разаку и скажу, что вы оказались не такими умными парнями, как он мне говорил. Демоны в подмогу, идите себе, ищите свой Четвертый Город.
  - А если вот так? - Край полез в карман и вытащил тугую пачку тысячных купюр. - Тут сто тысяч. Ты проведешь нас?
  Жюбо явно поколебался. Его взгляд застыл на пальцах детектива и стопке банкнот. На миг даже алчность промелькнула в глазах, но голова вновь покачала.
  - Нет, - сказал Жюбо, но уже не так уверенно. - Я не отдам жизнь за жалкие сто тысяч.
  - А если я удесятерю эту сумму? - спросил Край, доставая еще одну пачку. - Что лучше, смотритель, рискнуть жизнью еще один раз, а потом вернуться и зажить богачом, или не рисковать и до конца дней зажигать свечи, ожидая, что через эту ограду прорвется какая-нибудь новая тварь из Пустошей? Решай, смотритель. Решай.
  - Я доведу вас только дотуда, - сказал Жюбо, протягивая руку, но Край одернул свою.
  - Ты поведешь нас до самого конца. До самого Четвертого Города. А если мы выясним, что добраться до него нельзя, можешь оставить все деньги себе.
  - А партизаны? - детективы видели, что Жюбо уже сломался. Просто еще пытается сам же себя переубедить, но алчность его схватила цепко.
  - Не волнуйся. Для партизан у меня есть тоже хорошая взятка. Я договорюсь с ними. Нас пропустят...
  
  
  
  ***
  
  
  
  - Прекрати дуться, мальчик мой, все под полнейшим контролем, - верещал скрипучий голос учительницы Берэты. Кии сидел в неудобном кресле первого Главы Трех Городов и дулся. Причем делал это старательно, словно маленький ребенок, а не предводитель самой непредсказуемой армии Трех Городов.
  Берэ, Эпсон и Кии сидели в кабинете первого Главы. Музей Трех Городов, собственно, это и есть Самый Главный Дом. Первый Самый Главный Дом, построенный еще на заре времен. Ничего особенно шикарного в самом здании нет. Стены изначально из дерева, но сверху обожжены камнем. Да и вообще, снаружи гранитные колонны, шикарная мраморная лестница, флаги развеваются по ветру... А внутри тесные комнатки, заваленные тоннами книг, драгоценными статуэтками, монетами и прочими ценными вещицами. Стены уже давно изъел червь, стукнешь - дыра останется. Шелковая обивка выцвела, хоть соткали ее из паутины пауков-ядовиков. Паркет покрыт таким слоем лака, что трещины в нем трехсантиметровой толщины. Пыльно. Очень-очень пыльно везде, хоть убирают тут каждый день. Убирали, то есть. Вот уже второй день армия Кии и Нашкоты заседает в Музее, уборщики отсюда ушли. Почти все. Смотрительница Музея - толстая баба чем-то напоминающая Берэту - ходит по коридорам культурным призраком. Вот уж кого пять тысяч молодых девушек и парней ничуть не напугали. Сколько одних только подзатыльников насобирали головы бывших школьников. Не туда сел, бумажку кинул, а не дай демоны, если еще пьешь в Музее... Сразу рога поотшибают! Тетка умудрилась поддерживать прежние строгие порядки, и попробуй поперек слово скажи! Ходить, не шоркая, не мусорить, не болтать без надобности, не материться, не пить, не курить, на старинной мебели не сидеть, не плеваться. Берэ сумел уговорить женщину устроить штаб в кабинете первого Главы, да и то исключительно потому, что смотрительнице этот лидер никогда не нравился. Она любила второго Главу, а тот предпочитал другое помещение. Потому в этой комнате разрешалось ругаться, курить и пить. Ругался тут Кии, пил Эпсон, а курил Берэ.
  - Но она же в опасности! - в сотый раз возразил Кии.
  - Она - умная девочка, а Край - умный мальчик, - успокаивал Берэ. Колдун делал это уже машинально, на самом же деле мысли его витали в Знании. Прямо сейчас Жюбо, Квазар и четыре детектива входили в туннели. - Он понимает, что такая карта, как Нашкота, поможет ему в переговорах с партизанами. Те же явно считают самым большим злом нас. Настолько считают, что уже договариваются с профсоюзом.
  - Да какая разница?! - всплеснул руками парень. - Я люблю ее! Мне все эти дела...
  - Хватит кричать, ошибка Светлого! - прорычал Эпсон, вальяжно развалившийся на диване. - Мне вовсе не улыбается в очередной раз спорить с этой безумной бабой, если она начнет нести свой бред про 'правила поведения и приличия в Музее'. Клянусь, Берэ... Берэта, если она еще раз сюда заявится, у меня есть хорошее треклятье.
  - У всех есть, - зевнул Берэ. Эпсон действительно спустился на Базу МРС и зарядился вероятностями, а также заполнил Онитовую трость. Теперь он с ней вообще не расставался, даже спал в обнимку. - Но, боюсь, ее и треклятье не возьмет. Она же тут по идейным соображениям. Впрочем, желание быть богатым тоже идейное, но то ближе к нумизматам...
  - Да вы вообще о чем?! - встрял Кии. Правда, послушался и сказал тоном пониже. - Надо же что-то делать, нельзя сидеть, сложа руки!
  - Кии, если мы сейчас вмешаемся, Край просто перережет ей глотку.
  - А вы разве не можете, ну... - Кии замялся. Он же видел, как учительница Берэта и вот этот самый странный тип призывали демона. Видел, что стало с теми сороконожками и не сомневался, и к этому приложили руку его новые, но странные, загадочные... кто? Друзья? Нет. Покровители? Может быть.
  - И наши возможности не безграничны, мой мальчик, - проскрипела Берэта. - Да, мы кое-что можем, но исключительно в определенной ситуации. Мы - не демоны. Как бы ты там не сомневался. Мы - непростые люди. И ты уже тоже далеко не простой человек. Только покамест этого не осознавший. Потому мы и ждем. Как только я узнаю, в какой конкретный тоннель они войдут, вы с Эпсоном отправитесь спасать твою Нашкоту. А я пока что покомандую...
  - А вы всегда и командовали, - пробурчал Кии. - Не думайте, что я настолько глупый...
  - Ты именно настолько глупый, насколько тебе позволяет быть глупым жизнь. Глупость, мой милый мальчик, это - спасение. Каждый человек мечтает быть глупым, каждый стремится к глупости. Но далеко не каждый может себе позволить быть глупым в достаточной степени. Чем больше у человека обязанностей, тем более умным ему приходится быть. А глупый человек по-настоящему свободен. Так что не стремись к уму так рьяно. Поумнев, ты пожалеешь о тех днях, когда был глупым. И глупость - лучшее подспорье для героизма. А ведь именно его мы несем вместе с твоей армией. Именно вы, молодые, должны геройствовать, потому что только вам этот героизм доступен. Люди умные на геройства не способны.
  Кии вздохнул облегченно. Учительница Берэта склонна к таким нравоучениям, да и рассказывает очень интересно, но вот ее голос... Он буквально вырезает эти истины на внутренней стороне черепа. Ее лекции - настоящая пытка для слуха и мозга. Может быть, именно поэтому Кии помнит каждое сказанное ей слово.
  - Давай мы сделаем так, - продолжил Берэ. - Найди пару ребят покрепче, пусть они пройдутся по всей армии и выберут самое надежное оружие. Вас не должно быть много, иначе Край вас почувствует... не спрашивай, как. Просто почувствует. Верь мне. Начинай собираться, будьте наготове. Я думаю, не позже чем через час вы отправитесь спасать твою принцессу.
  Кии молча кивнул, поднялся, и только его видели. Парень совсем обезумел от ожидания, он готов хоть золотарем поработать, лишь бы не сидеть и думать, думать, думать. Дверь за ним захлопнулась, частые шаги послышались из коридора, а потом, будто бегемот взвыл:
  - Не бегать по коридорам! - рявкнула смотрительница с той стороной двери.
  - Простите, - пролепетал Кии. Шаги умерили частоту.
  Эпсон поморщился. Если Берэ избрал голос для учительницы жутко скрипучим, у жительницы-смотрительницы тот как из трубы. Эдакое низкочастотное завывание, громкое и пронзительное.
  - Я все еще не пойму твой план, - сказал Эпсон, когда звуки из коридора стихли. - Чего ты хочешь добиться?
  - Найти город партизан, - Берэ переключился на свой голос, Эпсон вздрогнул. Кии думает, что у Берэты интонации противные, но от голоса, что отдает эхом там, где ему не положено, зато в просторных пустых помещениях слышится сухо, от сего по-настоящему чужеродного тенора - вот от чего действительно не по себе.
  - А твоего Знания не хватает? - спросил магик.
  - Нет. Я и не думал, что это будет так просто. Город партизан даст нам отгадку, кто же мешает этой эпохе восстановиться. И МРС уже давно нашло бы его, если бы какой-то виртуоз Знания не путал следы, или если бы партизаны не засели где-то на Границе между Алям-аль-Металем и Миром. Так или иначе, но только эти два варианта остаются.
  - А ты кого-нибудь подозреваешь? - спросил Эпсон как бы невзначай.
  - Биатриче и Долтон, - ответил дежурный, не раздумывая и секунды. - Самые подходящие кандидаты.
  - А при чем тут Начальник? - Эпсона слегка пробило потом.
  - Ну, у него могут быть разные цели, - сказал Берэ задумчиво. - Самое подходящее - построить себе маленький отдельчик МРС в Мире. Он ведь не вечен, наш дорогой трусишка Долтон. Он понимает, что на его пост могут поставить какого-нибудь Магистра. В любой момент могут. По колдовской силе Долтон, конечно... но не велик. Сильный, но не великий колдун. Но у него под контролем самая могущественная Служба Дельты Миров. МРС собрало слишком много колдунов самого разного уровня. Даже (вырезано цензурой) не такая мощная, скорее страшная. Ты же видел, даже инквизиторов он привлек. Причем они сосуществуют совместно с колдунами. А это вообще в принципе не получается. Обычно. Зато, в случае чего, поможет, если нападут именно колдуны. Партизаны умеют пользоваться Знанием, пусть и на примитивном уровне, есть среди них колдуны и инквизиторы. Посмотрим, что за сюрпризы нам преподнесет Четвертый Город.
  - Как-то мне не особенно видна логика, - буркнул Эпсон. - Ради чего Начальнику делать резервное МРС?
  - Это в эпохе полной отрицательных вероятностей? - усмехнулся Берэ. - Эпсон, ты просто слишком молод, чтобы помнить или знать о настоящих Колдовских Войнах. В эпохе, где скоплено столько несчастья, можно разгромить целые континенты. Одним колдовством разрушать, даже не пользуясь солдатами, как это обычно делается. Не будь этих доспехов, я бы мог заставить в этой эпохе происходить землетрясениям, вулканы бы образовывал, где хотел. Всех монстров собрал бы под свою волю и превратил в солдат. Гораздо лучших солдат, чем простые люди.
  - А я думал, что тут наоборот колдовать труднее, - удивился Эпсон.
  - Труднее, - кивнул Берэ. - Во-первых, потому что колдовство это не только разрушение. Во-вторых, чтобы сплести заклятье, нужны и положительные вероятности и отрицательные. В-третьих, чтобы даже проклятье сотворить, нужны положительные вероятности. Мало, но надо. Но полностью заряженный вероятностями колдун моего уровня тут так развернется... А ведь накопить троек можно и в других эпохах. Ничего сложного. Во времена Высокой Битвы целых три эпохи было отведено под поля боя. Все эпохи были прокляты. Хотя, это уже в самом конце. МРС, кстати, их не смогло восстановить. Они ушли.
  - Ладно, а что нам даст, если окажется, что во всех бедах виновны Биатриче или Долтон? - Эпсон уже едва справлялся с эмоциями.
  - Как это, что? Я стану новым Начальником МРС, конечно же.
  Берэ улыбнулся, белейшие зубы почти вспыхнули на этой улыбке.
  - Ты? - возмутился Эпсон. - Начальником?! Да кто ж тебе даст им стать?!
  - Мастер, я полагаю, - ответил Берэ равнодушно. - Или вторым Магистром Ордена Одуванчика. Поверь, я подхожу на обе эти должности куда больше, чем Биатриче или Долтон. Хотя, конечно, предпочтительнее именно должность Долтона. Ух, я бы развернулся!
  - Да Мастер никогда в жизни...
  - Не забывай, мой маленький магик, - перебил Берэ, - что до того, как стали на сторону Светлого, оба этих колдуна служили Темному. И оба, чтобы ты знал, были под моим непосредственным началом. Что так вылупился? Эх, Эпсон, Эпсон. Этой вражде уже столько лет! Фактически, я воюю со своими учениками. Я их всех выпестовал и научил. Но они оказались несколько более... везучими и расчетливыми. Как запахло жареным, сразу же бросились под крыло Светлого... Впрочем, все ведь можно и переиграть.
  - А как же твои эти принципы? - Эпсон все еще не мог отойти. Мысли закружились осенним листопадом.
  - Как оказалось, принципы мои стоят вот этого. - Берэ засучил рукава, зеленые кристаллы едва заметно переливались. - Ты даже не представляешь, КАК я хочу снять эти проклятые доспехи. На это...
  - ... и был расчет! - воскликнул Эпсон, хлопая по лбу ладонью. - Все эти разговоры о твоих принципах, о высоком, а на самом деле ты просто хочешь избавиться от Поглотителя!
  - Не просто избавиться, Эпсон, но и... так скажем: извлечь из всего этого максимальную выгоду, - улыбка Берэ все ширилась. - Я восстановлю эту эпоху и докажу, что кто-то из тех двоих - предатель. И вся сдоба достанется мне.
  - А если это не они?
  - Тогда я просто сниму эти доспехи... и стану Начальником. Я легко смогу доказать Мастеру, насколько я лучше справлюсь с работой Долтона. У меня есть только пара заурядных колдунов и один мертвец, а у Долтона - колдовская сила и мощь целого МРС! Я даже колдовать толком не могу!
  - Хорошо... продумано.
  - Еще бы.
  Берэ прервали шаги в коридоре. Он прокашлялся, возвращая интонации Берэты, Эпсон смолк. Двери отворились, в кабинет вошли четверо парней очень решительного вида. Кии, Сом и еще парочка, незнакомых Эпсону.
  - Мы готовы, - сказал Кии твердо.
  - Я вижу, - проблеял Берэ. - А почему вас четверо? Я же говорила, чтобы ты взял двоих.
  - Сом останется вместо меня, - ответил Кии. - Его знают все, вам будет легче.
  - Мой милый мальчик, - улыбнулся Берэ, - неужели ты думаешь, что я не смогу заставить всех твоих приятелей подчиняться мне? Их смотрительница построила, а я ее построже буду. Впрочем, пусть будет. Эпсон?
  - Да? - отозвался магик. Он вообще не прислушивался к беседе. В голове все еще кружились листьями сотни мыслей. Знает ли Долтон, что задумал Берэ? Знает ли Биатриче? Что будет, если у Берэ получится? Уж тогда точно ни о каких наградах речи не пойдет. Скорее всего, его понизят и отправят в какую-нибудь эпоху. А там, может, и вообще прибьют. Ведь он у Берэ крови попил...
  - Сосредоточься, - приказал Берэ. - Ты сможешь найти Квазара?
  - Конечно, - нахмурился магик.
  - Тогда стартуйте. Они как раз вошли в тоннели. Давайте, мальчики, прощаться не будем. А ты, Сом, останься, пожалуйста.
  Эпсон поднялся, двинул к двери. Кии так уже вообще едва не побежал - так ему хотелось действовать. Из коридора послышалось еще одно: 'Не бегать!'. Частота шага вновь подчинилась смотрительнице Музея.
  Сом остался. Он явно чувствовал себя не в нужной тарелке. Берэта, та самая учительница Берэта, якшающаяся с демонами, глядела из-за стекол толстых очков. Сом мялся у двери, Берэ не удосужился предложить ему сесть.
  - Мальчик мой, - наконец нарушила тишину Берэта. - Что ты знаешь об инсектицидах?
  
  
  
  ***
  
  
  
  - Меня зовут доктор Разак.
  - Очень приятно, - ответили детективы.
  Мах, Чтах и Оуни снова прибыли первыми и с легкой грустью разглядывали, что случилось с Промзоной. Еще недавно эти трубы чадили, а в шахтах грохотала техника. Окна конторы горели, там работали счастливые, ибо обеспеченные люди. А теперь... Тишина. Впрочем, это отсюда. Наверняка там кто-то есть - охраняет оборудование. А может, и нет. В любом случае проверять никто не собирался. Не громада Промзоны интересна, а вот эти отработанные шахты. В невысоком холме прорублено несколько тоннелей, входы заколочены досками, но так, чтобы было, а не для реального ограждения. Если найдется безумец, захотевший туда пройти - пусть. Безумцев в Трех Городах не особенно жалеют. Раньше просто в Сумасшедший Дом отправляли, а теперь так и вообще...
  Квазар и Жюбо приехали вторыми. Мертвец старательно изображал хмурость, Квазар - растерянность. Слегка прихрамывая, колдун подошел к детективам, поздоровался. Те неодобрительно взглянули на его металлическую трость. Бывшие работники Розыска вооружились как надо - у каждого по паре пистолетов и винтовка с длинным стволом. Такая прошибет панцирь сороконожки людоеда, не говоря уж о прочих тварях Пустошей. Жюбо тоже прибыл с оружием, да таким, что детективы облизнулись. Странное ружье, массивное, с широким дулом, выглядит очень навороченно, устрашающе и важно, перебивает крутизну детективских винтовок с легкостью. Мужская суть тут же залюбовалась четырьмя спусковыми крючками, большущим оптическим прицелом, круглым магазином - небось, там пуль пятьдесят умещается. Грудь Жюбо крест-накрест пересекают два кожаных ремня, на них чехлы с ножами. Пояс утяжелен несколькими маленькими бомбами. На бедрах пистолеты в кобуре. Не проводник по страшным туннелям - загляденье! А вот доктор показался детективам совсем неопасным. Хромой, одет в простую одежду - синие джинсы, футболка и пиджак. Ну что он сможет сделать, если нападут? Палкой этой железной долбануть? Несолидно. Правда, есть еще саквояж...
  - Я вижу, вы не особенно довольны, что я пойду с вами, - озвучил мысли детективов Разак-Квазар.
  - Док, - сказал Оуни, - ничего личного, но... вы калека, док. Вы будете нас... притормаживать.
  - Не думаю, что мы будем двигаться быстро, - улыбнулся Квазар. - Да, в бою от меня будет мало толку, но не забывайте, я - доктор. У меня есть инструмент и медикаменты. Если что-то случится, я смогу оказать первую помощь, смогу даже проделать какую-нибудь несложную операцию. А относительно моей ноги, ну, Край тоже не будет торопиться. Он тоже калека.
  Словно помянутый демон, в поле зрения появился Край. Вернее, его машина. Черная, такого же цвета дымом пышущая из выхлопной трубы, даже где-то зловещая колымага. На передних сидениях задумавшийся о чем-то Край и молодая девушка, надувшая губки. Предплечья Нашкоты скованы наручниками, детектив одел ее по-походному - в теплый и прочный джинсовый костюм. Машина припарковалась, вся пятерка встречающих воззрилась на девушку с неодобрением. Хотя Квазар и Жюбо, само собой, ждали Нашкоту и только играли, но детективы ей совсем не обрадовались. Мало им двух калек на горбу в лице Разака и Края, так еще и девица какая-то.
  Край вылез, девушка тоже.
  - Всем привет, - сказал Край бодро. - Конечно же, вы все слыхали о непредсказуемой и непонятной армии - армии Кии и Нашкоты. Знакомьтесь - Нашкота! Наша взятка партизанам.
  Детективы переглянулись, заулыбались; Жюбо смотрел на девушку задумчиво, Квазар с толикой сочувствия. Что до самой Нашкоты, глазами она словно разбрасывала презрение. Пять мужиков, взявших ее в плен, казались сумасшедшими, но не особенно опасными. Даже Край, уже проявивший себя не как настоящий мужчина, но как подлый манипулятор. Ее взор секунду держался на лице Квазара, но она его не узнала. Не помогла даже трость из металла. Колдун озаботился, поставил на себя купол тайн.
  - Это и есть тот козырь, который поможет нам пройти? - спросил Жюбо недоверчиво. - Девчонка?
  - Ты, видно, не особенно следил за тем, что происходит в Городах, - усмехнулся Край. - За эту девчонку Кии - предводитель армии - сделает все, что ему велят. Эта девчонка - мощная карта, ты уж поверь. Я уверен, партизаны заинтересуются.
  - Угу, - кивнул мертвец. - Не сомневаюсь. Ладно, хватит перетирать, пошли. Минимальный запас еды взяли? - Все кивнули. - Тогда - вперед. Можно даже с песней...
  Жюбо пошел к заколоченным шахтам, с легкостью оторвал несколько досок, поиск начался.
  Шествие как-то сразу разбилось на группки. Первой одинокой 'группой' шел Жюбо с факелом. У него и фонарь есть, но живое пламя отпугивает тварей лучше. Хотя лучше всего их отпугивает Квазар. Собственно, потому его и взяли - Берэ сказал, что их маленький поход без колдуна может окончиться очень скоро и трагически. Жюбо припомнил свой последний поход в тоннели и согласился. Тогда на них действительно никто не напал. Квазар замыкал шествие, старательно хромал и пытался поддержать беседу с девушкой. Та отвечала односложно, на шутки колдуна почти не реагировала. Зато посередине между мертвым и Квазаром шла довольно оживленная дискуссия. Детективы вспоминали истории из детства, Оуни даже припомнил байку, когда с друзьями забирался в тоннели. Ему никто не поверил, зато вал шуток обрушился на толстоватого Оуни, вгоняя в краску. Край то и дело доставал пластмассовую баночку с таблетками, после очередного приема настроение его все улучшалось - он даже перестал прислушиваться к партизанским переговорам. Вскоре их беседы ни о чем надоели мертвецу и он перестал слушать. Только однажды, когда Мах спросил, а не надо ли присматривать за Нашкотой, Край привлек внимание Жюбо ответом: 'Не беспокойся, она никуда от меня не денется'. Подробностей не последовало, зато Край расхохотался.
  Спуск к тоннелям под Городами долог и труден. В некоторых местах камень обвалился, угольная пыль уже покрыла всех до пояса, некогда ровная дорога потрескалась - невнимательный путник рисковал сломать ногу. Изредка чего-то рычало в отдалении, но Жюбо не особенно нервничал. Он вообще не нервничал, потому что проводником по-настоящему не был, умереть еще раз не мог, да и Обезболивателя в сумке валом. Мертвеца этот однообразный поход только вгонял в уныние и грусть. Где сейчас Манада? Прав ли Берэ, что она, скорее всего, в Четвертом Городе, а тот находится на границе Алям-аль-Металя и Мира, и только Край может их провести, потому что наполнен какими-то 'специальными вероятностями'? Жюбо видел в детективе только человека, наполненного безумием. Не до конца, но край сосуда уж виден, а сумасшествия прибывает.
  Путь все усложнялся. Стены потеряли гладкость уже давно, теперь черный камень торчит острыми выпуклостями. Будто лапы с когтями тянулись к ним. Детективы, наконец, умолкли. Все позади Жюбо натянули футболки на лицо - угольная пыль поднялась до уровня шеи; в извивающихся отблесках факела и ровных безжизненных лучах от фонарей можно разглядеть - люди черные с ног до головы. Угольная пыль не пахнет, но при ходьбе чувствуешь, как тяжело дышать воздухом, переполненным ею. Только Жюбо не озаботился прикрыть легкие, как и вообще, пользоваться ими не озаботился. Вскоре он полностью слился с чернотой окружающего. Еще бы крылья ему - вылитая Кера получится. Угол уклона увеличился, так и хотелось ускорить шаг, но под ногами валяются булыжники, или наоборот, прорезаются широкие трещины. Жюбо уже несколько раз подворачивал ногу... и спокойно шел дальше. Несмотря на уклон, скорость пути снизилась. Вскоре все живые почувствовали напряжение в бедрах - идти с горы, как многие ошибочно полагают, вовсе не легче, чем в нее подниматься. Особенно если приходится двигаться осторожно. Несколько раз в лучах фонарей проползли толстые подземные змеи. Их шипение, да пыхтение Края и Оуни, - вот и все животные звуки вокруг. Зато звуков неживых предостаточно. Под сапогами хрустит камень, несколько довольно крупных булыжников уже покатилось вниз, собирая таких же 'приятелей' и образовывая мини-обвал.
  Наклон выровнялся внезапно - они вышли на ровную площадку. Старая вагонетка без колес встретила путников тут, вместе с поломанной киркой и человеческим скелетом в дырявой каске. С этой площадки шло сразу семь разных ответвлений.
  - Куда пойдем? - спросил Жюбо безразлично.
  - То есть как, куда? - возмутился Край. - Ты же проводник!
  Детектив мучился нещадно, спина болела так, что таблетки не помогали, в висках стучала кровь, голоса партизан, казалось, звучали уже не в мыслях, а просто слышались.
  - Отсюда все пути ведут к тоннелям, - ответил заранее подготовленный ответ Жюбо. - Какие-то из них могло завалить, так что вполне может быть, нам придется возвращаться. Тут не важно, куда мы пойдем, важно просто двигаться. Так что можно пойти в любом направлении, и оно окажется ошибочным просто потому, что завалено, но можно сразу угадать. Ты платишь деньги, выбирать тебе. Мне кажется, так будет правильнее.
  Край задумался, осмотрелся. Семь направлений, семь темных дыр в стенах. Куда пойти? И почему-то у него даже сомнений не возникло.
  - Раз такое дело, тогда - туда. - Перст Края указал в третий провал справа от вагонетки.
  - Туда, так туда, - согласился мертвец безразлично.
  Жюбо действительно наплевательски относился к маршруту, а вот Квазара буквально затрясло. Он почувствовал колдовство! Да не абы какое, а самого мощного характера. Край только что протаранил вероятностным столбом саму реальность. Теперь слова Берэ о 'живом компасе' ясны. Квазар не смог бы сплести такое мощное заклятье, а Край смог. При этом колдун ощущал, Край полон вероятностями. Почти под завязку. И это хорошо, потому что таких выборов ему предстоит сделать еще много.
  Вот они какие - Живые Заклятья. А тут их целых два. Нашкота тоже набухла колдовством, как по весне почка. Правда, у нее сплетение вероятностей совсем иное. Квазар вообще удивлялся, как они могут контролировать такое количество вероятностей? Край уже должен быть мертвым! Он же просто ходячее проклятье-самоед. Квазар сам его проклял! Но, нет. Морщится от боли, глотает таблетки, но живет. Остается на грани, но не валится в пропасть. У него уже печень отказала, почти. Межпозвоночная жидкость вытекла в сломанной хребтине, почти. Мозг на грани инсульта, почти. Он вот это самое 'почти' во всем, но не собирающееся стать 'полностью'.
  Снова каменная кишка завертелась. То поднималась, то опускалась, виляла вправо-влево. Подземных змей встречалось все больше, одну Край даже пристрелил. Весьма, кстати, профессионально подстрелил. Никто не заметил, как он выхватил пистолет из кобуры на бедре. Рука мелькнула, раздался выстрел, еще одно мелькание, и пистолет снова в кобуре. Но фонарь во второй руке даже не дрогнул, зато Квазар вновь почувствовал странное колебание вероятностей. Не такое мощное, как в прошлый раз, но тоже ничего себе.
  Что до мертвеца, переход по темным тоннелям вгонял его в размышления все сильнее. Они еще раз вышли на развилку, Край выбрал направление, и снова идти. Жюбо не чувствует усталости, о перекуре взмолилась Нашкота, впервые обратившись ко всем с просьбой. Мужчины согласились с явным облегчением. Перекусив едой пополам с угольной пылью, двинули дальше. Время в темноте, как ни странно, совсем не тянется. Вот уже пять часов пролетели, а вроде еще только на горизонте высилась громада Промзоны. Еще восемь раз Краю пришлось выбирать направление, а потом они добрались.
  Наверное, шахтеры случайно вышли на тоннельную систему МРС под Городами. Но никто не пожелал туда соваться. Путники подошли к глухому тупику, вот только пол здесь оказался деревянным. Рабочие сделали люк из толстого бруса и завалили камнями, но время или обитатели туннелей не пощадили эту 'пробку'. Дерево изъел червь, крышка сломалась, перед четырьмя детективами, колдуном, мертвецом и девушкой открылся лаз. Проход в истинные, страшные, населенные отвратными тварями, тоннели.
  Жюбо даже не пожелал остановиться. Так в задумчивости и нырнул в лаз 'солдатиком'. Приземлившись, мертвец сломал лодыжку, но и к этому отнесся безразлично. Прочие путники с сомнением взглянули на Жюбо почти в четырех метрах от потолка туннеля. С такой высоты прыгать никому не улыбалось. Пришлось вязать веревку из одежды - настоящую веревку с собой не взяли. Первым спустились самые тяжелые Оуни, Край и Мах, следом Нашкота, Квазар и Чтах. А когда нога молодого детектива ступила на поверхность тоннеля, все огляделись, чтобы удивиться.
  Чисто. Жюбо и тот выплыл из переживаний за Манаду, настолько этот вид не совпадал с воспоминаниями о приснопамятном походе в тоннели, когда двух мэрээсовцев сожгло драконьим пламенем. Там все было в таком запустении, а тут прямо светится чистотой. В прямом смысле - круглый тоннель покрыт чем-то гладкими и блестящим, наподобие стекла. Дыра в потолке выглядит почти кощунственно, а измазанные углем путники - святотатством!
  - Мы пришли? - спросил Край. - Жюбо, тут ты встретил партизан?
  - Угу, - кивнул мертвец. - Теперь надо двигаться в противоположную от Городов сторону, и мы дойдем...
  - Почему тут так чисто? - спросил Чтах.
  - А Хутурукеш его знает, - отмахнулся Жюбо. - Где у нас Города?
  - Там, - махнул Край рассеянно. Кисть в очередной раз полезла за таблетками. - Действительно, странно. Я не бывал в тоннелях раньше, но по рассказам они намного грязнее. Да и не вяжется это все с... ни с чем, короче, не вяжется.
  - Не задерживаемся, - проворчал Жюбо. - И всем быть очень осторожными. В таких местах можно нарваться на неприятности.
  Они двинули, а вскоре тоннель повернул, и никто не увидел, как из лаза упала еще одна веревка из связанной одежды, и четыре фигуры спустились.
  Эпсон не пожелал пользоваться веревкой и просто спрыгнул. Естественно, ничего себе не сломал. Металлическая трость звонко стукнула по странному покрытию тоннеля, Знание магика нашло компанию Края с легкостью.
  - Они еще недостаточно удалились, - прошипел Эпсон, поймав Кии крючком трости за шиворот.
  Собственно, удерживать парня приходилось все время пути, но не это раздражало колдуна больше всего. Край, хоть и 'компас' к партизанам, но еще калека. Потому Берэ приказал взять всех подземных тварей на себя. И если первая группа людей кроме подземных змей никого толком и не встретила, Эпсону сотоварищам пришлось потуже. Когда на них напал пещерный медведь, колдуну даже пришлось использовать палочку с треклятьями. Кии и еще два парня не могли стрелять, чтобы не привлекать внимание Края, приходилось обходиться колдовством. А это утомило и разозлило Эпсона. А еще магик не признавался себе, но нервничал. Вокруг что-то творилось. Что-то особенно колдовское. Квазар тоже это чувствовал, но Знание Эпсона посильнее, потому и ощущения его обострены. Кии полыхал вероятностями, Нашкота впереди тоже, а Край так и вонял проклятьями. Кроме прочего, из головы не выходили слова Берэ о том, что тот хочет стать новым Начальником. Больше всего сейчас помог бы разговор с Долтоном, но сделать это пока нельзя. Не получится просто сорваться и уплыть в Дельту Миров, Берэ сразу заподозрит неладное. Если уже не заподозрил. Оставалось только надеяться, Биатриче и Долтон каким-то образом следят за ситуацией, которая вот-вот выйдет из-под контроля.
  - Я все еще не пойму, почему мы не нападем на этих ублюдков... - начал Кии.
  - Тихо! - рявкнул Эпсон. - Треклятье Темного, я их потерял!
  
  
  
   Подраздел шестой: Четвертый Город
  
  
  
   Глава первая, подраздел шестой: Где Уважаемый Читатель наконец увидит Четвертый Город - прекрасный и загадочный
  
  
  
  Теперь уже Кии бежал где-то сзади, потому что Эпсон ускорился до быстроты сороконожки людоеда, одолев метров триста секунд за пять. Как так, вот только он прекрасно видел Квазара Знанием - заместитель специально открылся - а тут бац - и нет никого?! Просто пропали, растворились, будто в другую эпоху слиняли. А может, и правда...
  Тоннель завернул, Эпсон остановился. Что за Темновщина! Теперь он вновь видит Квазара, зато Кии пропал! Хотя вот же он, бежит сзади. Глаза это видят, а Знание - нет!
  - Треклятье Темного, - прошептал Эпсон. - Купол тайн.
  Да, вот за этим самым поворотом тоннеля поставили огромнейший, сверхмощный купол тайн. Причем какой-то неправильный. Ведь это заклятье ставится, чтобы тебя не замечали люди, но тут можно назвать его 'куполом колдовских тайн'. Специально против колдунов сплетенное заклинание. Неужели, Берэ прав? Эпсон до сего дня и не подозревал, что такое заклятье существует, но какой-нибудь Магистр вполне мог о нем знать. И сотворить.
  Эпсон дождался Кии и его друзей.
  - Что стряслось? - спросил Кии, пытаясь отдышаться. - Как ты так?
  - Я занимался бегом в молодости, - ответил Эпсон сухо. - Ничего не стряслось. Просто пришла пора нам действовать и брать инициативу в свои руки. Готовьте оружие, парни, теперь мы будем шуметь. Я сейчас их быстренько в порошок сотру, а вы мне поможете.
  Эпсон решительно двинулся за поворот туннеля. Странный купол тайн выдал еще одну особенность. Магик видел Квазара, но не окружающее того пространство. Да и детективы с Нашкотой пропали. Специально открытый для сканирования Квазар потому и виден, что помогает Эпсону найти себя. Но идет он словно в одиночестве, да еще посредине космоса.
  У магика и вправду уже давно чесались руки. Ему надоели подковерные игры могущественных колдунов, надоело, что он - не более чем игрушка в руках сильных Мира сего. А еще надоело не понимать. Всю жизнь свою Эпсон работал. Пусть работа эта была не совсем напряжная, пусть он восстанавливал уже фактически восстановленную эпоху, но он всегда точно знал, что делает. Почему это делает. А тут на него давили со всех сторон, обещая горы славы, но на деле все это вполне могло обернуться горами навоза. Берэ - сильнейший колдун прошлого, Долтон - начальник великого МРС, Биатриче - старый прохвост, в интригах отрастивший километры бороды. Они кидались живыми людьми, будто писатель персонажами. Судьба Эпсона для них не важнее, чем сыгранная партия в шахматы. А ведь на кону его, Эпсона, жизнь! Судьба! Если у этих Демиургов Вечности не получится поубивать друг друга, они продолжат плести кружева интриг. Они уже давно не люди, но нечто стремящееся к богам. А вот Эпсон - человек. И для кого-то это звучит гордо, но для магика оно звучит слабо. Так что - плевать! Даже насрать! Ведь Долтон вовсе не вершина. Самая Главная Персона тут - Мастер. Он над всеми начальствует, он ставит правила. Значит, в конечном итоге Мастер и направил Эпсона восстанавливать эту эпоху. Отремонтировать ее. Вылечить. И он занят своей работой. Берэ - дежурный. Квазар - зам Эпсона. Жюбо - демонтер из подконтрольного магику отдела. Они все - его подчиненные. И пусть с него слетит голова, но он разберется. Да, у него нет выбора, и он сыграет в игру Долтона, но надо хотя бы знать правила. Если знаешь, как все устроено, ты ориентируешься. И в этом тоннеле Эпсону надоело чувствовать себя слепым щенком. Какого Темного, он уже давно не юнец! Он дитя только в сравнении с Берэ, Долтоном и Биатриче. Остальные ему не годятся даже в подметки! Решительный и злой Эпсон вышел за крутой поворот и даже почти не удивился открывшемуся виду.
  Во-первых - свет. Во, вторых - объемы. Да, контраст получился резким. Тоннель копировал форму сперматозоида: круглый хвост переходит в тело - сферическое помещение размера гораздо большего. Стенки все из того же блестящего материала, напоминающего стекло, посредине гигантского зала - платформа. И поезд.
  Группка людей рядом с классическим локомотивом на угольной тяге пыталась разобраться, как попасть внутрь. Отсюда хорошо виден Квазар, стоящий особняком, Нашкота, чего-то активно жестикулирующая, мертвец Жюбо, мнущий подбородок, четыре детектива, занятые своим делом - обыскивающие поезд в поисках 'улик'.
  - Нашкота! - радостный крик Кии раздался из-за спины.
  - Кии! - долетело с платформы.
  - Не могли вы без этих соплей, да? - проворчал Эпсон. - Всем сложить оружие! Хоть одна попытка к действиям, вы - трупы!
  Естественно, тут же пять стволов направилось на колдуна. Юные бунтари - друзья Кии - тоже достали оружие. Эпсон заулыбался. Кии уже несется к платформе, Квазар едва напрягся, магик почувствовал колебания вероятностей вокруг платформы - в случае чего, заместитель в одиночку положит там всех.
  - Магик Эпсон, наконец-то мы с вами познакомились, - послышался ровный голос с платформы. - Можете не напрягаться, мы делаем одно дело.
  Это сказал Край. Детектив назвал Эпсона по имени и званию в МРС! Но откуда он знает?!
  Все замерли. Чтах, Оуни и Мах держат на пушке незнакомцев, Жюбо сначала тоже взял, но теперь опустил странное ружье. Квазар глядит на Края с нескрываемым удивлением, колдун даже отчего-то покраснел. Два парня позади Эпсона не менее старательно наводят стволы на платформу. Магик упер руки в боки, глядит на Края с расстояния в тридцать метров и безрезультатно пытается подбиться к нему Знанием. Край убрал пистолет в кобуру, рука привычно тянется в карман за таблетками - сразу пара отправляется в рот. От облегчения Край даже глаза закрыл. И только Кии и Нашкота несутся друг к другу по идеально гладкому полу из странного стекла. Если бы Эпсон не занимался Краем, он почувствовал бы легкий всплеск вероятностей, когда возлюбленные сомкнули объятия.
  - Надо бы тебе объясниться, - наконец выдал магик. - Откуда ты меня знаешь?
  - Это не имеет значения, демон, - ответил Край, открывая глаза. - В конце концов, известно мне не так уж и много. Скажу лишь одно: мы оба действуем правильно. Потому нам надо действовать сообща.
  - Если ты про этот поезд, пусть с ним - согласен, - кивнул Эпсон. - Я не против, если мы поедем в одном вагоне. Но подчиняться вы все будете мне!
  - Да кто ты такой? - крикнул Мах. - Край, что это за клоун? Какой он к демонам демон?
  - Я могу его снять прямо сейчас, - согласился Оуни. - А Чтах и Мах снимут тех двоих позади.
  - А ты попробуй, - оскалился Эпсон, подготавливая три треклятья. Если эти отбросы Темного попытаются выстрелить - пристрелят сами себя.
  - Успокойтесь, - бросил Край. - Мы все хотим одного и того же. Зачем нам устраивать перестрелку на грани достижения цели?
  - Мне твои цели не нужны! - подал голос Кии. Он еще не разжал объятий, Нашкота высвободилась сама. - Мы уходим, у нас есть другие дела...
  - Кии, я не могу, - потупила взгляд Нашкота.
  - Что? - не понял парень. - Почему?
  - Все он, навозник... - процедила Нашкота, указывая на Края.
  - А теперь поподробнее, - сказал Эпсон, подходя к влюбленным. - Что, да как, да почему? - он вас не удержит, свою работу он выполнил и теперь не нужен. Вы можете отправляться домой.
  - А вот и не могут, - сказал Край весело. - Она отправится со мной, а этот, я думаю, тоже.
  - Он меня отравил, - пробормотала девушка. - Дал яд.
  - И противоядие есть только у меня, - сказал Край весело. - Ага. Если она не примет противоядие через, - он взглянул на часы, - семь часов - умрет.
  - Ах ты, сын ползучей собаки, - Кии вышел вперед. - Я тебя сейчас...
  - Успокойся, - сказал Эпсон лениво. Ладонь магика легла на плечо Кии, тот уже полез за пистолетом. - Я узнаю рецепт этого противоядия. А если не я, Берэ...та точно все узнает. Сейчас.
  Магик врубил Знание, но уткнулся в глухую стену. Только сейчас он вспомнил, что по-прежнему не видит ни Нашкоту, ни Кии, ни Края Знанием вообще. Если судить по Знанию, только Квазар есть на платформе, да и сам Эпсон, в остальном - размытая чернота.
  - С другой стороны... - пробормотал Эпсон. - С другой стороны, не вижу ничего плохого, чтобы прогуляться в этот Четвертый Город. Всем вместе. Так что не будем пороть горячку. В случае чего, я вытрясу из Края это противоядие силой.
  - Если мы благополучно доберемся, я сам его отдам, - сказал детектив примирительно. - Она нужна мне как взятка. И он тоже. Я уверен, демон, для тебя не секрет, что станет с Городами. Наши личные дела мы уложим, когда будем в безопасности. Док, Жюбо, вы нашли что-нибудь интересное?
  'Получается, он только обо мне знает', - отметил Эпсон, направляясь к платформе и оставляя Кии с Нашкотой пилить взглядом улыбающегося Края. Детективы опустили пистолеты, но не убрали. Пара парней подошла к Нашкоте и Кии, ребята осведомились, как та себя чувствует. Пушки они тоже не убрали. А вот Жюбо и Квазар забили на весь треп и осматривали локомотив с единственным вагоном. Вскоре к ним присоединился Эпсон. Магик не подал вида, что знает этих двоих, Жюбо с Квазаром тоже.
  Вход первым отыскал мертвец. В том ничего странного нет - еще в Службе Радости Жюбо исколесил уйму эпох и повидал самую различную технику. Колдовское Знание опять подвело, Эпсон и Квазар выглядели слегка растерянно. И если магик еще как-то делал вид, что держит все под контролем, Квазар явно раскис.
  - Это специальной устройство, которое считывает отпечаток пальца, - сказал Жюбо, нажимая на маленький красный кружок. - Видите, если бы рисунок на коже совпал, дверь открылась бы.
  - А ты уверен? - спросил Эпсон. Краю надоело позировать для ненавистных взглядов молодежи, он присоединился к колдунам и мертвецу. Детективы встали позади.
  - Если это действительно так, я это сейчас открою, - продолжил Эпсон и ткнул пальцем в кружок. Красный цвет мигнул, изменил оттенок до желтого, но на этом и все. - Странно. Я так неплохо поколдовал.
  - Край, - сказал Квазар. - Я думаю, у Края получится.
  - С чего это? - нахмурился Эпсон.
  Край ничего не сказал. Только пожал плечами и тронул кружок. Тот сразу поменял цвет на зеленый, тщательно подогнанная под обшивку дверь отъехала в сторону. А Эпсон едва удержался не отпрыгнуть от Края. Простой больной человек из проклятой эпохи только что сотворил Абсолютное Чудо, даже не подозревая об этом. Магик сделал осторожный шаг к Квазару, пока народ заходил в вагон, шепнул заму:
  - Ты почувствовал?
  - Он по дороге колдовал, но Абсолютное Чудо! - ответил Квазар тоже шепотом.
  - Ладно, разберемся, - сказал Эпсон мрачно. - Но это нравится мне все меньше. Может, связаться с Берэ?
  - В этом тоннеле не работает связь, Знание тоже не работает.
  - Темный с ним. Надо найти этот Четвертый Город, а там разберемся.
  А все же, как тайна манит любого! Вот уже молодежь подтянулась исследовать локомотив и вагон. Детективы вовсю ходят по вагону, трогают бархатную обивку сидений, глядят в чисто вымытые стекла, вдыхают запах освежителя воздуха. Снаружи поезд синий, внутри преобладают красные и желтые цвета. Есть телевизор, есть даже маленький холодильник, внутри бутылочки с водой. И всюду удивительно чисто! Вот это любому жителю Трех Городов бросается в глаза сразу - ни соринки, ни пылинки, будто полк уборщиц прошел.
  Кии вошел в вагон, направился к Краю. Коллегу обступили Чтах и Оуни - Мах с Жюбо и колдунами осматривали локомотив снаружи.
  - Ты немедленно скажешь мне, что это за яд, и как его обезвредить, - сказал Кии, подойдя к Краю почти вплотную.
  - Парень, расслабься, - усмехнулся Край. Красные прожилки в его глазах заполнили белки практически полностью, изо рта воняло, будто детектив гниет изнутри. - Ты в своей 'армии' будешь отдавать приказы другим сопливым молокососам, а тут слова твои не имеют никакого веса.
  Кии зарычал, бросился на Края... и так застыл - дуло пистолета уперлось в кадык. Рука Края мелькнула молнией, никто не успел ничего понять.
  - Я таких как ты приводил в Розыск целыми толпами, - сказал Край спокойно. - Не всегда они потом возвращались к нормальной жизни. Так что смерь пыл, паренек. Если ты еще раз... р-р-р!
  Руку свело судорогой, пистолет упал на пол, Край резко повернулся к двери. Эпсон вошел в вагон, оглядел всех.
  - Я, кажется, не совсем ясно выразился, когда говорил, что главный тут я, - сказал колдун. - Так я поясню.
  Тишина в вагоне сменилась криками боли. У кого-то свело живот, кто-то схватился за спину с неожиданным приступом люмбаго, у кого заболела голова. С платформы послышался визг Маха - тот подвернул ногу. Восемь болевых проклятий нашли всех.
  - И не подумайте, что это случайность, - сказал Эпсон, когда стоны стихли. - Если потребуется, я вас просто убью. Всех. И один поеду в Четвертый Город. Так что еще одна выходка наподобие этой - плохо будет. Очень плохо.
  - Без проблем, - сказал Край. Детектив уже полез за таблетками, в глотку полетело сразу три. - Демон, все-таки...
  - Самый демонический, - кивнул магик. - А теперь все заходим внутрь, и детектив Край повезет нас в Четвертый Город.
  - Я? - спросил Край. - И как?
  - А как ты дверь открыл? Вот так и заставишь поехать этот локомотив. Вон, этих кружков целая куча.
  Эпсон указал на дальнюю стену, там действительно есть нечто вроде реле, вписанного в интерьер так искусно, что сразу и не заметишь. Всех с платформы загнали в вагон, Край подошел к реле и дотронулся до желтого кружка. Колдунов опять пробрали мурашки - Край вновь применил Абсолютное Чудо! Телевизор включился, на экране транслировали театральную постановку.
  - Это из Трех Городов трансляция? - спросил Жюбо. - Впрочем, не должно. Если тут рации не работают. Запись, наверное.
  - А что это? - поинтересовалась Нашкота.
  - Глупое представление, - перебил Эпсон. - Попробуй еще раз.
  Край нажал на зеленый кружок, дверь закрылась, а локомотив заскрежетал - запустился механизм подачи угля в топку.
  - А вот теперь можно расслабиться, - вздохнул Эпсон. - Занимайте места, согласно купленным билетам. Шучу. Садитесь и не болтайте. Мне надо подумать.
  Впрочем, этому приказу не последовали. Край ушел к детективам в другой конец вагона и зашептался, Кии ворковал с Нашкотой, уговаривал не волноваться, хотя сам нервничал сильнее. Группка молодых людей кидала испепеляющие взгляды на детективов, те не обращали внимания. Поезд тронулся плавно. Все уставились в окна. Жюбо подошел к Квазару и сказал:
  - Все это очень подозрительно.
  - И не говори, Знание не видит...
  - Да Хутурукеш с твоим Знанием, я о другом, - перебил мертвец. - Так не бывает. За какие-то полдня мы нашли дорогу к партизанам, а до нас целое МРС не могло этого сделать. Нам на пути почти не встретилось никаких преград. Этот состав никто не охраняет. А ведь должно же быть что-то! Пусть этот поезд нам хоть загадки позагадывает, но не может все идти так гладко!
  - Загадки? - сморщил лоб колдун.
  - Да неважно, - всплеснул руками Жюбо. - Я тут вижу подвох.
  - Жюбо, ты просто не чувствуешь, - покачал головой Квазар. - Край раскидывается Абсолютными Чудесами, как распространитель листовок. Он - ключ к Четвертому Городу. Уж не знаю, как, но Берэ его превратил в Живое Заклятье. Ты что, не видишь, он - безумен. Не заметил, как он пошел на сделку, подчинился Эпсону, чтобы только достигнуть Четвертого Города. Он уже и не человек больше, а что-то другое. Я не удивлюсь, если, как только вступит в этот Четвертый Город, он просто умрет. Но его ничто не остановит. Потому мы так просто и прошли.
  - Угу, фигня все это, - возразил Жюбо. - Во-первых, этот мужик не собирается умирать. Им, наоборот, двигает чувство самосохранения. Во-вторых, будь он хоть сто раз этим живым заклятьем, он должен разрешать встающие перед ним проблемы, а проблем тут нет. Я в вашем колдовстве, знаешь ли, тоже кой-чего понимаю. И уж полный бред, что эту платформу и этот поезд никто не охраняет. Это либо ловушка, либо все партизаны куда-то делись.
  - В этом есть резон, - кивнул Квазар. - Я посовещаюсь с Эпсоном.
  - Твой этот магик такой же баран, как и ты! - прорычал Жюбо, не повышая голоса. - Я одно о вас, колдунах, понял - имеешь дело с тем, кто очень старый и могущественный, всегда будешь играть по его правилам. А у нас тут сразу таких три старика. И кто-то с нами играет. В такую игру, в которую победить нам нельзя, нельзя даже вничью сыграть. Можно только проиграть по-минимуму. Но тупо следуя по пути, которым тебя ведут, ты встрянешь. Вот над этим и подумайте. Мне терять особенно нечего, а вот вам...
  Мертвец отвернулся и пошел к детективам, Квазар постоял несколько секунду, двинул к магику для совещания.
  Жюбо и вправду нервничал. Ну, насколько может нервничать мертвец. Как показывает практика - сильно. Вообще, Обезболиватель - странная штука. Он забирает боль, а вместе с ней и несколько человеческих чувств. Например, жалость или участие. Жюбо хоть сейчас поубивал бы всех в вагоне, если этим добился бы какой-то цели. Страх Обезболиватель тоже прихватывает, а вот нервозность остается. А к ней ощущение, что его вот-вот кинут. По-крупному так. И в том самом Четвертом Городе, будь он неладен.
  Мертвец попытался отвлечься, посмотрел на экран, где актеры - надо отметить, довольно профессионально - играли какую-то любовную пьесу. Но слова не складывались во что-то осмысленное, мысли возвращались к - 'это не может быть так просто!'. Никогда так не бывает.
  В мыслях всплыл давнишний переход по тоннелям, когда его сожгло дотла. Он шел в компании двух шестых разрядов и Берэ. Та баба - припомнить бы еще имя - вообще могла...
  Мысли слегка отклонились, Жюбо наморщил лоб, а рука принялась мять щетинистый подбородок. Вместе с воспоминанием об огне, припомнился и тот разговор. Берэ, идущий впереди, как совсем недавно Жюбо вел путников. Да и задачи похожие. Берэ сказал тогда той бабе, когда она испугалась, что не будет так больше делать, если та снимет с него браслеты. Тогда Жюбо не понял, о чем речь, но теперь-то ясно - Поглотитель. И насколько мертвец уяснил, снять его очень тяжело. Только сам Мастер или какой-нибудь Долтон смог бы. А та баба могла, получается? Да и вообще, чего это Берэ там коробило? Разве Поглотитель не действует, только когда Берэ колдует? За полтора месяца наблюдений, Жюбо не заметил, чтобы Берэ просто так скрючивало от боли. Значит, он тогда колдовал. А зачем?
  Жюбо почувствовал, что нащупал важное. Очень важное. Такое важное, что не будь обезболенным, мурашки по коже побежали бы. Кто была та баба? Кажется, конструктор. Как и бородач. Два конструктора высочайших разрядов. Но уровень и разряд - не одно и то же. Теоретически, он мог идти и с седьмыми уровнями. Такое в МРС редко, но бывает. И предположим, баба знала, как снять с Берэ доспехи. А уж если идти так далеко, предположим, что и бородач это тоже мог сделать. Их убило драконьим пламенем, следовательно, поработал дракон. А их в Дельте полно. А если те двое могли снять с Берэ доспехи...
  А что, если это было простое убийство? Что, если Берэ хотел убить колдунов, умеющих работать с Поглотителем? Завел в тоннели, дождался, когда зайдут достаточно далеко, а потом подал сигнал колдовством. От этого его и скрючило. А дракон полыхнул. Драконье пламя - страшное оружие. Надо быть уж очень крутым колдуном, чтобы спастись. Но зачем? Зачем убивать тех, кто может с тебя снять доспехи, приносящие страшную боль? Едва ли таких колдунов много.
  - Треклятье Темного, - донесся голос Эпсона. - Ты чувствуешь?
  Жюбо поднялся. Эпсон и Квазар подскочили, будто кресла под ними вмиг раскалились. Мертвец подошел, осведомился:
  - Что случилось?
  - Вероятностный фон, - прошептал Квазар. - Он абсолютно нормальный!
  - Более того, - пробурчал магик. - Положительные вероятности так и вьются. Вероятностное лето, вместо вероятностной зимы.
  И тут тоннель кончился. Четыре детектива, четыре подростка, один мертвец и пара колдунов приехали в Четвертый Город.
  Вообще-то на время никто особенно не смотрел, потому все одиннадцать разнообразнейших личностей в вагоне поразились именно этому - солнце всходит. Вы когда-нибудь замечали, как часто поэтизируется этот образ? На ум приходят сравнения: алый полукруг, краешек огненного диска, недреманное око древнейшего бога. Но тут ассоциация иная. Представьте: идеально чистое утро. Воздух в состоянии наибольшей прозрачности, какой он бывает в горах, в особенно сильный мороз. Но тут он просто чистый и прозрачный. И в этой простоте действительно достигается чистота. Чистое - простое. А самое чистое - самое простое. Рассвет можно сравнить с расплавленным металлом ночью - так же медленно он течет, тот же оттенок имеет. Но в Четвертом Городе нет этих прикрас. Тут нет мишуры. Нет кружев, присущих литературе и архитектуре. Нет причудливых узоров, нет пафоса. Солнце всходит. И все. Но это и есть самое удивительное зрелище. Природа всего на полчаса открывается перед человеком. Мы видим ее ненакрашенной, а вот такой вот. Но она и не нуждается в вензелях. Она вот такая. Бескомпромиссная. Оттого и прекрасная.
  Солнце всходило. А на фоне этого простого, но важного природного явления очертился Четвертый Город. Сразу шестнадцать глаз расширились до того максимума, на который способно око. Такого пейзажа они еще не видели. Ровное - да, вот это слово хорошо описывает Четвертый Город. Крыши из красной черепицы аж до самого солнца на горизонте. Нет домов повыше или пониже. Крыши разные, но только по углу конька, нет таких зданий, что особенно выделялись бы на этом красном море. Кроме одного. Точно посредине города странная постройка - высокая то ли башня, то ли часовня. Нечто среднее между церковью и маяком. Издали больше всего напоминает гигантский фаллос - цилиндрическое основание, а вершина как верхушка мороженого, выдавленного автоматом, или купол, только с острием на вершине. Материал блестящий, похож на тот, каким обложили тоннель. Цвет фисташковый, особенно глазу приятный. Да и вообще, пейзаж настолько приятный глазу, что прямо на удивление!
  Если шестнадцать глаз изумлялись невиданной доселе архитектуре, шесть внимательных и цепких сразу же воззрились на людей. А их на улицах много! Утро в шестьсот шестьдесят шестой эпохе, а народу за платформой - уйма. Поезд притормозил, прибывая со всей положенной важностью. Еще бы, к такой платформе пристать - удовольствие. Вроде площадка, но выложена разноцветным камнем. Перрон точно подогнан к дверям вагона, нет ступеней, и не нужно альпинистское прошлое, чтобы спуститься. Несколько изящных лавочек, возле каждой урна, а над всем этим козырек. Ни мусора, ни даже какой завалящей конфетной бумажки или банки из-под пива. И люд! Наплевав на раннее утро, а может быть, следуя поговорке 'Кто рано встает, тому Светлый подает', толпа вывалила на улицы. Большинство пешеходы, есть велосипедисты. Одеты странно, в какие-то громоздкие наряды. Ближе всего из присутствующих в вагоне стиль подходит Маху. Женщины и девушки в длинных юбках, мужчины в костюмах и перчатках. У обоих полов головные уборы. И почему-то не кажется, что оделись они так из каких-то совестных или жеманных побуждений. А просто холодно утром на улице. И некоторая мешковатость простительна. Ведь не будете вы обвинять девушку, что надела шерстяные колготки, а поверх юбку, но не выставила ляжки на голодное мужское обозрение. Нет, девушки тут отлично понимали, какие места можно застудить, а какие нельзя. Как и мужчины. Никакие нельзя застуживать. Вот и одежда такая неказистая, а на самом деле - удобная. И не менее!
  - Что за странное место? - сказал Кии. - Это как-то...
  - Необычно, - закончил Край. И тут же два яростных взгляда встретились.
  - Противоядие, - напомнил Кии.
  - Да не было никакого яда, - усмехнулся Край. - Блеф.
  - Выродок, - фыркнул Кии, но видно же - с сердца свалился тяжелый камень.
  - Плевать! - сказал Край пафосно. - Мы тут! Все получилось!
  Поезд остановился, дверь отъехала, в вагон ворвался свежий воздух. Утренний, насыщенный новыми запахами, где каждый аромат дразнит нюхательные рецепторы. Он дохнул прохладой горного ручья, но в букет причудливо вплелись: запах кофе, духов, даже вроде полевых цветов. А вместе со всем этим до ушей долетели звуки. Детский смех, раскатистый мужской хохот, девичье хихиканье. Какие-то разговоры. Много-много разговоров. Люди шли и общались. Смеялись. Кто-то нес кофе в стаканчике. А вон тот усатый мужчина еще и заедал его сигарным дымом. Но самое интересное - никто внимания не обратил на подъехавший поезд и толпу грязно одетых личностей. А ведь взглянуть есть на кого - вся компания и в Трех Городах смотрелась бы дико. Край - широкоплечий, ссутулившийся мужик с виду полусумасшедший. Красные белки, на лице не улыбка, но дурацкая гримаса джокера. Жюбо - высокий, худой и хмурый. Проседь, рука, мнущая подбородок, мутно-карие глаза - все при нем. Квазар - какой-то молодой, хоть и опытный. Выглядит так, словно нашкодил в папином кабинете, а теперь жалеет, но с удовольствием повторил бы шалость. Эпсон такой серьезный, будто через десять минут пойдет пересдавать экзамен, пропущенный по причине пьянки. Кии и Нашкота, словно сросшиеся ладонями. Эти вообще точно обведены розовым сердечком - love так и прет. Одутловатый усач Оуни глядит недоверчиво, но явно доволен, что позволил Краю себя уговорить. Мах такой же закрытый, но левый уголок губ искривлен кверху. Чтах пожирает открывшееся великолепие жадным взглядом - за платформой толпа женского пола, а в возрасте всего-ничего. Зато молодух... хотя прямо тут на чистый асфальт укладывай. Ну и парочка молодых людей, пробравшихся в эту книгу каким-то неведомым мне образом, тоже там. Все вместе - это грязная, измазанная углем, измученная размышлениями группа. Но прохожие на них не смотрят. Хотят приехать в их загадочный Четвертый Город - а ну и пусть!
  - И что дальше? - спросил Чтах. Ему так и хотелось помыться, переодеться и - в бой. Противник ходит по улицам. Следует его допросить, а потом стащить все эти горы тряпок...
  - Надо найти первого, - сказал Край. - Если я не ошибаюсь, он тут главный. И попросить у него...
  - Чего? - спросил Оуни.
  Край промолчал. Только сейчас в голову пришло, что он, в общем-то, и не знает, что. Все прошло не совсем так, как планировалось.
  - Надо бы осмотреться, - пробормотал Эпсон. - Пройтись.
  - Я никуда не пойду, - сказал Жюбо. Все воззрились на чумазого 'проводника'.
  - Я никуда не пойду от этой платформы! - рявкнул мертвец.
  - Почему? - спросил Квазар.
  - К Хутурукешу в жопу! Где охрана? Где те ребята, которые должны стеречь эту вот идиллию? Откуда тут это ваше вероятностное лето? Как мы так просто сюда прошли? Пока кто-нибудь не ответит мне на все эти вопросы, я никуда не пойду от этого поезда.
  - И кто тут тебе на это ответит? - спросил Эпсон строго. - Не глупи, Жюбо. Раз уж мы сюда попали, надо разобраться, что к чему.
  - Вот из-за этого 'надо' я и не желаю никуда идти! - рявкнул Жюбо. - С ними играют. Я это сутью чую! Нам не оставляют никакого выбора... а это еще какого Хутурукеша тут?!
  Взгляд Жюбо прилип к большому баннеру неподалеку от платформы. 'Премьера! Только в праздник осеннего урожая! Несравненная Рика в новой постановке 'Жизнь в Городе!' Не пропустите!' - гласила надпись, выведенная огромными буквами. Есть и фото этой Рики. Брюнетка, да, но черты просто удивительно похожи на лицо Манады. Покрась волосы в рыжий, добавь бледности, чуть подправь нос... Актриса.
  - Я передумал, - сказал Жюбо мрачно. - Сейчас я этот городишка разнесу по частям. И я, кажется, начинаю что-то понимать...
  - Что? - спросил Квазар.
  - Не важно, - отмахнулся Жюбо. - Пока не проверю, все равно не имеет значения. Может, просто совпадение. Ищите своего первого, а я в театр.
  Мертвец сорвался с места и подбежал к милой девушке, проходившей мимо платформы. Он раскланялся, что-то спросил, та рассмеялась и указала в сторону широкого проулка. Жюбо еще раз поклонился, поцеловал девушке руку, чем снова развеселил, и бросился в указанном направлении.
  - Чего это он? - спросил Чтах. Ему захотелось повторить такой же разговор с этой же девушкой. Или вон с той. Или с этой. Да с любой!
  - Эпсон, что мы будем делать? - спросил Кии.
  - Край нас привел, вот пусть он и найдет этого первого, - ответил магик задумчиво. Что такого увидел мертвец? Жюбо, конечно, идиот. Как и большинство... да что там - как все из собравшихся. Но мертвяк - хитрый идиот. Ладно, успеется. В любом случае, колдовские дела не про него, Эпсону придется самому разобраться, почему тут вероятностей почти как в Дельте Миров.
  
  
  
   Глава вторая, подраздел шестой: Герои нашего повествования выясняют много интересного и делают далеко идущие выводы
  
  
  
  Жюбо почти не глядел по сторонам. Иногда останавливал очередного улыбающегося прохожего, да уточнял, где театр. Какой там Четвертый Город! Жюбо видал уже столько интересных мест, что мог написать атлас интересных мест. А что жители этого города ведут себя, будто под кайфом, так и что с того? На самом деле Жюбо искренне считал: нельзя запретить быть счастливым. Можно только помешать быть счастливым. Вот ему сейчас мешают, но пока жил, Жюбо наслаждался всеми благами жизни. За что и угодил в ад. Так уж все устроено в Мире - за хорошее приходится платить. Тут, по большому счету, все решает размер душевного кошелька. У демонтера, а в прошлом курьера Дельты Миров, кошель к смерти так исхудал, что платить оказалось нечем.
  Прихваченные из поезда мысли не давали покоя, только теперь прибавилось новых. Берэ. Старая, мудрая, расчетливая скотина Берэ. Слуга Хутурукеша. Как-то даже подумалось, что это, принятое в родной эпохе Жюбо ругательство, характеризует дежурного целиком и полностью. И в понятии 'мразь', и по статусу. Подозрения, что за всем стоит именно деконструктор, подтверждались одно за другим. Ведь Жюбо не подумал, дело-то было в Сне. И в обличии Биатриче мог быть сам Берэ. Правда, оставался открытым вопрос: зачем? Ради чего ему эти игры? Какой-то план? Наверняка. Но чего он добился? Нашел актрису, похожую на Манаду, подговорил, как себя вести, слегка изменил ей внешность, она отыграла, Берэ ее спер, приказал Жюбо не вмешиваться, а может даже, вредить. Но ведь вредить самому Берэ! Ладно, если выступил бы сам. От своего имени, превращая Жюбо в единомышленника поневоле. Да мертвец и так симпатизировал дежурному, к чему все эти сложности? Ну, ничего. Он найдет эту актрису и тогда... Уж она ему все расскажет. Палачом Жюбо проработал достаточно. Собственно, за это его в МРС и взяли. Он - демонтер. Вот сейчас он ее и демонтирует.
  Здание театра нашлось быстро, Четвертый Город размерами уступал даже Главному Городу. Тоже невысокое здание, только длинное и с широким фасадом. Крыша красной черепицы, окна блестят чистотой, отражают прохожих, словно зеркала. Утро по-прежнему никого не смущало, народу вокруг полно. Доброжелательного и улыбающегося. Они что, все разом в лотерею выиграли? Жюбо никто не остановил, толстые деревянные двери скрипнули петлями, пропуская внутрь. Мутные глаза мертвеца оглядели холл.
  Красиво, ничего не скажешь. Все тут - от пола до потолка и стен - одна сплошная мозаика. Сюжет аполитичный абсолютно. Балерины танцуют, актеры в полумасках приложили ладонь к сердцу и о чем-то поют, пары кружат вальс. Все, как положено театру. На полу несколько кадок с живыми растениями, подоконники украшены горшками с цветами. Рядом с входом вытянулся в струну швейцар с уже опостылевшей улыбкой на широкой, гладко выбритой роже.
  - Чем могу помочь, гражданин? - спросил швейцар. Голос ему, видать, ставил какой-нибудь учитель вокала.
  - Где я могу найти Рику? - спросил Жюбо.
  Мертвец уже приготовился дать мужику по морде и пойти искать самому. На месте швейцара Жюбо выставил бы себя из театра не думая. Грязный, чумазый, весь в угольной пыли, да еще, наверняка, уже начавший в некоторых местах разлагаться - мертвецы не особенно располагают к себе.
  - Пройдете по коридору, повернете налево, - сказал швейцар. - Рика уже пришла, у нее репетиция в восемь, она должна быть в третьей гримерке.
  - Благодарю, добрый горожанин, - сказал мертвый рассеянно.
  - Удачного дня, гражданин, - улыбнулся швейцар.
  Сбитый с толку Жюбо прошел в указанном направлении, но быстро собрался, завернул в нужный поворот. Дверь в гримерную номер три нашлась быстро, грязные пальцы мертвеца постучали трижды.
  - Иду, - послышалось из-за двери. Жюбо напрягся. Очень похожие интонации. Так слышался голос Манады, если девушка не принимала Обезболиватель. Легкие свободно качают воздух, интонации несколько иные, как если управляешь дыханием сознательно. Мертвые ведь могу дышать, а могут и не дышать - на выбор.
  Дверь отворилась, перед Жюбо предстала девушка, голая выше пояса. Эта грудь, эта талия, эта шея, форма скул и глаза, наполненные узнаванием.
  Она даже ничего не успела сказать, как пальцы Жюбо сжали горло. Мертвец вошел, держа ее на вытянутой руке, Рика не сопротивлялась. Просто открыла рот, словно рыба на разделочной доске, а руки повисли ветками акации.
  - Узнала, значит, - усмехнулся мертвец зловеще. Получилось вполне. Желтые зубы с налетом зеленоватого гноя, смрадное дыхание, мутные глаза - такое кого угодно напугает. А если вкупе с кистью, давящей на горло...
  Девушка моргнула. В глазах удивление, да, но где страх?
  - Я тебя сейчас отпущу, только не кричи, - сказал Жюбо, потерявший в уверенности. Она вновь моргнула, пальцы разжались.
  - А как так? - спросила Рика, потирая горло. Она совершенно не стеснялась, что грудь выставлена на обозрения мужчины, который только что ее душил. Может, шок? - Ты разве не сон?
  - Ага, сон, - кивнул Жюбо. - Отпираться бесполезно! Я все знаю!
  Мертвец еще никогда в жизни или после смерти не говорил лжи большей.
  - Что ты знаешь? - ее удивление определенно подкупало. Хлопающие ресницы, рот буквой 'О', милая мордочка. Актриса, помяни ее Хутурукеш!
  - Ты же меня узнала, - сбавил тон Жюбо. - Это ты была в том Сне?
  - В каком сне? - еще больше округлила глаза девушка. - То есть, в моем сне, да. А это что, не сон был?
  Ресницы захлопали чаще, словно крылья махаона. М-да, не Манада. Та уже дала бы в рожу или хоть 'дурнем' назвала бы. Ладонь Жюбо легла на подбородок, привычно помяла. Так, да не так! Как это ни странно, но интуиция у мертвецов развита лучше, чем у живых. Немало тому способствует пребывание в геенне. Да и опыта у них намного больше. Они целую вечность страдали в аду, наблюдали самые отвратные человеческие состояния. В том числе и ложь. И вся суть мертвеца сообщала: Рика не врет. Это создание вообще врать не способно. Но как же так?!
  - Ты бы того, оделась бы, - буркнул Жюбо. Он повернулся закрыть дверь на ключ, но замка не обнаружил. Пришлось подпирать дверь стулом.
  - Что ты делаешь? - спросила девушка. - Мне не холодно, спасибо.
  Она повернулась, пошла к зеркалу. Надевать явно ничего не собиралась. 'Она что, подумала, я забочусь о ее здоровье?', - подумал мертвец. Рика взяла щетку, щетина принялась расчесывать черные волосы. Нет, это все страннее и страннее. Какой-то грязный тип врывается к ней в гримерку с утра пораньше, душит, она его до того встречала во Сне, где ее похитили джинны, и ноль эмоций! Ну ладно, Жюбо бывал в эпохах, где нигилизм принят, но тут нечто другое. Вспомнилась религия триста тринадцатой эпохи и легенда о первых людях. Так первые люди Четвертого Города словно никогда не вкушали с древа познания добра и зла. Какие-то они... естественные. Непосредственные, как дети. Правда, формы вот у этой 'девочки', прямо скажем, не детские.
  - Рассказывай, - сказал Жюбо мрачно. - И поподробнее.
  - Про сон? - она повернулась, Жюбо не удержался, рассмотрел грудь внимательней. Без какого-то сексуального подтекста, просто грудь Рики в точности копировала грудь Манады. - Так а что там рассказывать? Мне приснился ты, мы занимались любовью, а потом меня утащили те страшные люди из огня, и я проснулась.
  - А почему ты там так вела себя? - спросил Жюбо, оглядывая пупок. Все точно так же, как у мертвой курьерши. - Почему отзывалась на Манаду?
  - Так Режиссер велел же! - воскликнула девушка, будто впервые Жюбо сказал что-то необычное.
  - С этого момента - еще подробнее, - сказал Жюбо, переводя взор на лицо. Да, волосы черные, нос немного толще, но глаза - бриллиантовая зелень, ресницы длинные, губы... - все как у Манады!
  - О Режиссере? - удивилась девушка. - А что тебе не ясно?
  - Кто он такой? - спросил Жюбо терпеливо.
  - Режиссер?! - Вот! Только теперь зеленые глаза взглянули на Жюбо, как на психа. - Я тебя не понимаю. Режиссер - это Режиссер.
  - Он театром этим управляет? - поинтересовался мертвец, ощущая, что тупеет все больше.
  - С тобой все в порядке? - теперь лицо выражает волнение. - Ты устал, может? Может, лучше тебе присесть? Или водички?
  - Отвечай! - рявкнул Жюбо. - Кто такой режиссер, Хутурукеш тебя дери!
  - Режиссер - это Режиссер, - ответила она рассеянно.
  - Что он делает?
  - Все. Он все делает. Нет, ты точно в порядке?
  - Он - правитель Четвертого Города?
  - А что такое 'правитель'? - зеленые глаза вспыхнули интересом. - Он из граждан?
  - Правитель - тот, кто управляет вашими жителями, - объяснил Жюбо терпеливо. - Он говорит, что делать, а вы делаете. Это похоже на режиссера?
  - Кто - мы?
  - Люди, которые тут живут.
  - А почему только люди?
  Разговор заходил в тупик с планомерностью, достойной самого отъявленного бюрократизма. И тут до Жюбо дошло.
   - Он что - бог?
  - Режиссер - все сущее, - сказала девушка. - А все сущее - это его мысли. Мы у него в мыслях, а он - ветра и поля, люди и океаны, деревья и даже наши мысли. Он говорит всему, каким ему быть. Он сам - все, что есть. Кажется, так говорил Жалюзи - наш известный писатель.
  - И он сказал тебе тогда, чтобы ты сыграла Манаду и переспала со мной? - прищурился Жюбо.
  - Ну да. Ты так говоришь, будто не играл в той постановке.
  М-да, все хуже и хуже. Пусть и коряво, но Рика дала определение Светлого. Далеко не глубокое, не полное, но во всем Замысле есть только одна фигура, подходящее под подозрение - Светлый. Господь Бог, как недальновидно назвали его в триста тринадцатой эпохе...
  
  
  
  ***
  
  
  
  Эпсон и Квазар первым делом почистились. Не без колдовства, само собой. Эпсон особенно и не запачкался, еще в угольных шахтах он сделал так, что пыль облетала его стороной. Осталось потопать малость, и грязные туфли засияли. Квазар же отряхнулся, на манер собаки, вокруг образовалось темное облачко, пыль осела на чистый асфальт черным кольцом, зам магика перешагнул и двинул вслед за Краем. Остальные тоже пытались привести себя в порядок, но без колдовства это получилось плохо. Четыре детектива и четыре подростка напоминают трубочистов. Край же вообще не обращал внимания ни на кого. Только закидывает таблетки, а красные глаза глядят на фаллическую башню неотрывно. Будто ищейка, он встал на след, только ему видимый.
  В отличие от Жюбо, группка из десяти человек рассматривала дома и прохожих с каким-то неестественным любопытством. Да, Четвертый Город сильно отличается от Трех Городов, и если магик с Квазаром пытались растормошить Знание и взглянуть вглубь его, остальные подмечали всякие маленькие отличия. Ну, первое - люди. Чистые, аккуратные, улыбающиеся. Пока жители Трех Городов шли, никто не косился, наоборот, прохожие глядят открыто, здороваются, смеются по-доброму. У всех здоровый румянец от легкого мороза. Кстати, жителей Трех Городов удивила такая погода. На небе ни облачка, воздух чистый, температура... здоровая. Воздух чуть не хрустит в ноздрях, чувствуется, если расти в таком климате, вырастишь очень здоровым. Почти никто не курит, мусорные урны повсюду, но полупустые. Вон парень выкинул обертку от шоколадки, но в урну не попал, так нагнулся, подобрал и отправил куда надо. Люди очень красивые, даже величественные. Зубы белые, кончики волос из-под шапок блестят, кожа без прыщей. Девушки не носят макияжа, да что там, с такой кожей он и не нужен. И все же чего-то смущает. Все красиво, как в сказке, но не так.
  Край пер, не обращая ни на кого внимания, девять путников за ним вертели головами. Слегка растерянные, но хорошее настроение Четвертого Города передалось и им.
  - Детей нет, - буркнул Оуни. - А я бы своих сюда перевез. Ничего, вот вернемся, будут тут бегать.
  - Да, детей нет, - согласилась Нашкота.
  Вокруг действительно целая толпа, но все не моложе восемнадцати.
  - В школах они, - сказал Квазар. - Наверное.
  Колдуна раздражало, что его Знание тут бессильно. Они все еще идут, как в молоке. И нельзя посмотреть, что творится за пределами Четвертого Города. Так не должно быть вообще, но - есть.
  - И машин нет, - вставил слово Чтах.
  - Это маленький городок, тут можно и пешком, - отозвался Эпсон.
  Магик нервничал больше всех. Единственная отрада - вероятности. Много-много колдовской силы рассеяно тут. Он уже старательно делал запасы, для этого даже не приходилось воровать удачу у людей.
  - Я представляю, как им тут хорошо живется, - сказал Эпсон Квазару. - Тут не должно быть ни болезней, ни несчастий. Рай, посредине проклятой эпохи! Как так?
  - Надо бы с Берэ связаться, - ответил Квазар. - Или...
  - С дедом, - закончил Эпсон саркастически. - И не красней, я все отлично знаю. Уверен, Берэ сразу бы разобрался, потому связываться нам с ним не надо. Он хочет занять место Начальника!
  - Ничего себе, - брови зама взлетели. - Он сам сказал?
  - Да, - ответил Эпсон мрачно. - И если этот городишко как-то причастен к твоему деду или Начальнику, он сдаст их Мастеру и - все. Так что, не торопимся сообщать. Надо разобраться самим, а там уж...
  Башня приближалась, напряжение со всех спадало. Даже магик успокоился. Прекратив эксперименты со Знанием, он, наконец, доверился глазам. И ему понравилось, что он увидел. Ностальгия прокралась в сердце, он вспомнил себя полуторамесячной давности. Полный надежд, одержимый перспективами, самый молодой магик за истории МРС. Мог ли он подумать, что все сложится так? Полтора месяца назад все виделось таким удивительным, и это так нравилось Эпсону, а теперь он шагает по странному городу в проклятой эпохе - казалось бы, куда удивительнее? Но в сердце тоска по родной эпохе. Впервые он пожалел, что его повысили. До сего дня злился, терялся, но не грустил. А ведь как это похоже на его эпоху. Маленькие городки, непыльная работа, добрые подчиненные, их никогда не надо было шпынять. Пусть работа значилось первой в списках жизненных приоритетов, но были и другие. А теперь все прочие пункты вычеркнулись. Эпсон искренне считал себя трудоголиком, а оказалось, работа просто толкала его к 'сияющей вершине', была неким видом пинка под зад, но сам процесс, сама непосредственно работа его никогда не занимала. Ложная любовь. Так пьяница любит не сам алкоголь, но состояние в голове, им даденное. Так любит обжора не еду, но сытость. Но совсем не так мужчина любит женщину. Не так человек любит родной дом. Эпсон не дотягивал до мании, где любишь противоестественное, он просто ошибался. И это состояние накрыло магика уже на подходе к разрешению тайн шестьсот шестьдесят шестой эпохи.
  Эпсон заулыбался, зауютствовал. Жизнь вокруг показалась такой мирной и размеренной, он почувствовал - повеяло домом. Захотелось даже бросить все и переехать сюда. Несмотря на утро ходить между веселых и довольных людей. Улыбаться прохожим. Заговаривать с женщинами. Жить. Просто жить.
  Но как только Край привел их к башне, мечты развеялись. Эпсон завяз слишком далеко. Надо разобраться с этой эпохой, а дальше... может, бросить службу. Крамольная мысль наполнила теплом.
  Двери башни отворились, как им положено - медленно и величаво. Мягкий розовый свет полился из проема, под ясное небо вышла женщина лет тридцати и пара мужчин в простых серых штанах и рубахах.
  - Я приветствую вас, гости Четвертого Города, - сказала женщина. Звонкий голос разлетелся над узкой площадью. Что странно, никто из прохожих не обращал на нее внимания, будто она каждое утро так выходила и с кем-то здоровалась. Высокая, волосы русые, грудь большая. Отсюда не разберешь деталей лица.
  Край вышел вперед.
  - Ты - первая? - спросил детектив, пожирая женщину красными глазами. Хорошо, что остальные не видели выражения лица, когда он говорил. Черты как-то сморщились, да и голос вроде повысился.
  - Я - первый, - кивнула женщина.
  - Партизанка? - сказал Эпсон, становясь по правый бок от Края. Квазар встал слева.
  - Да, - кивнула женщина.
  - А где остальные? - продолжил Эпсон.
  - Тебе ли не знать, демон? - буквально выплюнул мужик рядом с первой. - Все там, в Городах.
  - Успокойся, десятый, - сказала 'первый'. Или все-таки 'первая'? - Или ты не видишь, что он из наших?
  - Из кого я? - прищурился магик. Вся раздражительность вернулась. - А-а-а, вы тоже колдуны. Ну, спору нет, в таком вероятностном лете колдуном стать просто. Но я один вас всех уделаю! Признавайтесь, где самый главный? Или это ты построила Четвертый Город?
  - Четвертый Город построил Режиссер, - сказала женщина спокойно.
  - Стало быть, Берэ не ошибся. Где он? Мне надоело ходить в потемках, первая, я должен знать, что тут происходит.
  - Да погоди, Эпсон, - вмешался Край. - Дай ей рассказать.
  Квазару послышались знакомые интонации в голосе.
  - Все это поставил Режиссер, - сказала женщина. - Этот Город, этих людей. Он дал нам жить припеваючи, но многие из нас не смогли жить спокойно, зная, что всего в нескольких лигах есть Три Города. И что есть демоны, которые не дают им быть счастливыми. Потому мы приютили нескольких из них, те привели семьи, детей. Они сразу поняли, как плохо жили раньше. Вот и решили противостоять демонам. Они назвались партизанами, и нескончаемое число лет они воюют с такими, как ты.
  Палец указал на Квазара. Детективы и подростки воззрились на 'доктора Разака' с удивлением, но не с сильным. Самые внимательные уже подметили, как тот шушукается с Эпсоном.
  - И что было дальше? - спросил Край.
  - Они воевали, - ответила первая. - Долго. Но успех не приходил. Так было всегда. Четвертый Город всегда хотел помочь, но Три Города словно кто-то проклял...
  И тут все концы сошлись. Эпсон понял, что случилось с шестьсот шестьдесят шестой эпохой.
  
  
  
  ***
  
  
  
   - Ладно, на кого он тогда похож? - спросил Жюбо.
  - Режиссер? - эти хлопающие ресницы уже порядком раздражали мертвеца. Как и полуголая непонятливая красотка. Ему что, на роду написали общаться именно с такими вот девицами? А в одну такую даже влюбиться угораздило.
  - Нет, Хутурукеш, - сказал Жюбо. - Конечно, режиссер.
  Мертвец уже приготовился выслушивать какую-нибудь бредню, что его нельзя описать словами, что он - пучок света в безбрежных просторах космоса...
  - Мужчина, - начала удивлять Рика. - Высокий. Загадочный такой. Иногда он приходит и чинит в подземелье кристаллы жизни.
  - Чего чинит? - переспросил Жюбо. Эта реплика вызвала еще одну ассоциацию.
  - Кристаллы жизни. Ну, в подземельях. Ты никогда не был в подземельях?
  - Нет. Но очень хочу. Ты меня отведешь, Рика? Покажешь эти кристаллы, или это какое-нибудь запрещенное место?
  - А чего их запрещать? - Ох уж эти хлопающие ресницы! - В театре даже есть проход к ним. Режиссер любит театр, он сделал сюда ход.
  - Уж я не сомневаюсь, что он любит театр, - пробурчал Жюбо. - Я даже, кажется, догадываюсь, кто он, этот ваш Режиссер...
  
  
  
  ***
  
  
  
  - Что ты понял, магик Эпсон? - спросила первая.
  - Все! - расхохотался колдун. - Я все понял! Вы - проклятье этой эпохи! Четвертый Город! А Берэ все это подстроил! Вот только зачем...
  Магик хотел было уйти в задумчивость, но ему не дали. Край положил руку на плечо и тряхнул. От этого Эпсон слегка потерялся. Уже полностью красные глаза детектива словно загипнотизировали.
  - Объясни! - прорычал Край, страшный, словно демон.
  - Проклятье Берэ, - ответил Эпсон как в тумане. - Он просто разделил вероятности этих людей. Пока эти вбирают в себя все хорошее, тем остается...
  - Дерьмо! - закончил Край. - Эта проклятая Темным эпоха так никогда и не уходила в (вырезано цензурой). Партизаны наверняка и были первым людьми! А тупица Долтон не разобрался!
  Край повернулся со скоростью атакующей змеи. Вот разоряется перед Эпсоном, а вот уже в руке пистолет стреляет трижды. Первая и двое мужчин упали замертво с дырами в голове. А следом свалился и Край. Осел мешком с мукой, буквально растекся на чистейшей мостовой. Из ушей детектива брызнула кровь, глаза закрылись.
  - Это ты его? - спросил Квазара Эпсон, еще не отошедший от тех красных глаз. А потом магика затрясло. Край еще не умер. Сердце остановилось, да, но мозг еще мог кое-что. Поколдовать. Колдуны отпрянули, вероятности детектива складывались во что-то странное. Отрицательные обращались положительными, минус делился на ноль. Что-то бабахнуло вверху. Все подняли головы - отовсюду к Четвертому Городу стягивались черные грозовые тучи. Вероятности Края сформировались в заклятье чудовищной силы, оно унеслось ввысь, а детектив умер полностью. Дрыгнулся напоследок, и поминай как звали.
  Тучи сформировали кольцо. Черное кольцо, достойное Чорного Властелина. Таких туч не бывает в природе, с небес так и несло аномалией. Оуни на миг опустил взор и ошарашено оглядел прохожих. Те продолжали ходить, здороваться, улыбаться друг другу. От этого веяло такой неестественностью, что тело прошиб холодный пот. Но уже в следующую секунду небеса вернули его внимание.
  Громыхнуло так, что в домиках с красными крышами стекла вылетели везде. Кроме Эпсона и Квазара все зажали уши, но поздно - у двоих парней и Маха из носу потекла кровь, а когда они убрали руки с ушей, обнаружили - те тоже окровавлены. Но предварила взрыв - вспышка. И ее тоже сумели рассмотреть только колдуны. Из внутренней поверхности кольца туч миллионы молний ударили в точку прямо над городом. Будто украшение богов, посредине исполинского черного кольца засияла звезда. Нестерпимо ярко, можно обжечь сетчатку. Улицы осветило красным, черепичные крыши словно кровью облили.
  - Что это? - спросил Эпсон, старательно поддерживая купол удачи.
  - Шаровая молния, - ответил Квазар. - Гигантская шаровая молния, и ее наколдовал Край перед смертью.
  - Но зачем?
  Квазар только головой покачал. Он вообще понимал не больше, чем химик на вечеринке математиков.
  Во внутреннем кармане Квазара что-то затрещало, зажужжало, а потом из утробы пиджака послышался голос Начальника МРС. Квазар достал внезапно ожившую нарядную картотеку.
  - Внимание, внимание. Всем сотрудникам МРС, за исключением бригады Эпсона, покинуть шестьсот шестьдесят шестую эпоху. Это приказ. Выполнять. Ля Ром Де Ля Мастер.
  Эпсон аж представил, как по всей эпохе шпионы-служащие Магико-Ремонтной отозвались таким же 'ляромом' и потянулись к ожидающим вахтовым драконам.
  - Ты по этой штуке можешь связаться с Начальником? - спросил Эпсон по-деловому.
  - Нет, - ответил Квазар растерянно. - Я вообще не знал, что она тут будет ловить из Дельты.
  - А я не думаю, что сообщение было из Дельты, - сказал Эпсон задумчиво. - Уж скорее Долтон где-то тут.
  - Эй, что с Краем? - спросил Оуни. Он словил 'зайца' от вспышки шаровой молнии, глядел на все слегка ошарашено.
  - Мертв, - сказал Эпсон, слегка пиная детектива на земле. - Сердце встало, желчный взорвался. Инсульт. Позвоночник пополам. М-да, странно. Теперь я его хорошо вижу Знанием. Все эти травмы старые. Как он вообще жил?
  - А я не думаю, что это был именно он, - сказал Квазар, садясь на корточки. Он перевернул тело детектива, все уставились на умиротворенное лицо с закрытыми глазами. Да, из носа и рта вытекла кровь, будто Край откусил от кого-то кусок свежей плоти, но все равно, выглядел он успокоившимся. Кисть Квазара полезла в карман к мертвому детективу, несколько пластиковых коробочек с таблетками посыпались на асфальт. Колдун поднял одну, открыл, просканировал Знанием содержимое.
  - Снотворное, - констатировали колдуны хором.
  - В смысле? - спросил Оуни. - Чтах, ты в порядке?
  - Да, - отозвался детектив, тоже потерявшийся в пространстве.
  - А что, 'в смысле'? - сказал Эпсон. - Он не обезболивающее глотал, а снотворное.
  - Так он же не спал, - сказал Оуни слегка в сторону - колдуны виделись ему расплывчатыми пятнами, зрение еще не восстановилось.
  - Спал, - пробормотал Квазар. - Все это время он спал. Сам того не зная. А дед всегда был рядом. Я тем проклятьем открыл ему дорогу к Краю. Вот как он колдовал. Он никогда не был Живым Заклятьем, просто дед вмешивался.
  - А вероятности? - спросил Эпсон.
  - Наверное, я тем проклятьем чего-то напутал Берэ, все-таки, - ответил Квазар задумчиво. - И Край стал бесполезным ему. Или дед его как-то провел.
  - Наверное, Край был-таки этим самым компасом, - сказал Эпсон. - Просто Биатриче его к рукам прибрал. Ты его проклял, говоришь? Разумно. Вот тут его защита порвалась, и Биатриче сумел проникнуть в его сознание сквозь Сон. Все это время он балансировал на грани Сна и Мира, а когда надо было делать выбор, Биатриче просто брал контроль.
  - Я не понимаю, о чем вы говорите, - сказал Оуни. - Эта штука в небе еще висит?
  - Да, - ответил Кии.
  Колдуны взглянули на еще один силуэт, пылающий вероятностями. Если назначение Края хотя бы частично выяснилось, с этими двумя еще не ясно. Нашкота тоже тут. Вся такая загадочная, как природа. У двух возлюбленных вероятностей накопилось столько, что на Магистра хватит.
  - А почему эти люди так себя ведут? - спросила Нашкота.
  И вот тут-то все обратили внимание на Четвертый Город. Разбитые небесным взрывом стекла валяются повсюду, дома глядят черными провалами окон. Черепица потрескалась, солнце скрыло кольцо туч, но все равно светло. Красный шар висит над городом, подсвечивает так, будто всем срочно потребовалось проявить фотографии. Всё отливает красным. Неестественно-красным, будто в кошмаре художника абстракциониста. Человеческая кожа покраснела тоже. Словно все прохожие обгорели, но не только телом, еще одеждой. Тени слились под ногами лужицей - свет падает вертикально вниз. Но люди!
  Это не люди, нет, это очень хорошие актеры, играющие чудовищный спектакль. Сейчас в Четвертом Городе много чего может напугать. Это и плотное, черное кольцо грозовых туч, изредка подпитывающее шаровую молнию кривыми электрическими разрядами. Сам оранжево-красный шар, будто глаз Темного, висит в небе, потрескивая, словно внутри перекатываются груды булыжников, крошатся, трутся острыми углами. Стекла под подошвами хрустят, звук такой, как если бы люди ходили по ковру из тараканов. Но люди ходят! Не бегают, не паникуют, даже наверх не взглянут, хотя у многих из ушей по шее текут ручейки крови. Нет, только: здрасьте, ха-ха, как поживаете, пойдете в театр вечером? Милые улыбки, даже если в глазу торчит кусок стекла.
  - Какого Темного тут творится? - спросил Эпсон.
  Словно отозвавшись на его вопрос, люди начали вести себя естественно. Будто невидимые пальцы отпустили мимические мышцы, до сей поры удерживаемые накрепко. К треску небесному добавился визг земной. Люди ВНЕЗАПНО обнаружили - чего-то не так. Да так чего-то, что не так целиком и полностью.
  Эпсон даже пожалел, что толпа засуетилась. Потому что очень скоро все это переросло в панику. Сотни пальцев указали на небо, сотни глоток заверещали от боли, кто-то упал наземь, принялся кататься, как пельмень, старающийся обваляться в муке. Все замелькало перед глазами колдунов, они не заметили, как двери фаллической башни закрылись, отрезая мягкое розовое свечение.
  Вдруг Квазар пошатнулся.
  - Что такое?! - проорал Эпсон, стараясь побороть какофонию вокруг.
  - Дед, - пробормотал Квазар бессвязно. - Он пришел. Он движется сюда. Скоро он и Долтон сотрут Четвертый Город и убьют всех его жителей. Они решили уничтожить проклятье. Вихрь невиданной мощи собирается над морем, через несколько часов они будут здесь...
  
  
  
   Глава третья, подраздел шестой: Архивариус обломает Уважаемого Читателя и уведет описание в Три Города, где мы узнаем, чем был занят Берэ все это время
  
  
  
  - А эта штука будет работать? - спросил Сом недоверчиво. И едва увернулся от железной палки 'добренькой' учительницы Берэты. Таким нехитрым методом она завоевала уважение и внимание учеников. В очередной раз.
  - Я делала такие 'штуки', какие тебе даже в Черно-Белом Царстве не привидятся, - сказал Берэ добродушно.
  Конструкция больше всего напоминала... хреновину. Огромную такую. Основной материал - пластиковые бутылки, пара брошенных машин и еще какой-то хлам. Зато совместными усилиями агрегат собрали за пару часов. Под умелым колдовским руководством работа спорилась. А чего ей не спориться, если лишена всех отрицательных составляющих? Тут никто не заедет молотком по пальцу ни себе, ни товарищу. Отвертка не соскальзывает с канавки на болте, ключи точно цепляются за гайки и головки, резьба не срывается. Подточил деталь напильником, и сразу подошла. Не надо переделывать, подгонять - руки делают все так, что конвейер позавидует. Будто не десять мальчишек собирают неведомую аппаратуру, а бригада механиков. Впрочем, одними указаниями Берэ не обошелся. Серая угловатая фигура оббегает машину то тут, то там, всюду раздает пинки и машет тростью, но порой отталкивает пацана и с невероятной скоростью чего-то химичит. А еще напевает. Да так заразительно, что уже все, не замечая этого, подпевают:
  - Забудь проблемы, вперед, будь счастлив! Да и заботы скорей откинь! Скажи: Ля Ром, давай, будь счастлив! Готовься - встречай судный день!
  Агрегат собирают на заднем дворе Музея. Смотрительница не дала строить с фасада, даже все могущество Берэ не помогло. 'Это испортит эстетический вид самого красивого здания в Трех Городах!', - и все тут! В целом получилась конструкция довольно громоздкая. Кубической формы, опять же, в целом - с разных сторон торчит арматура, сверху труба, отовсюду куски шлангов, железный уголок, швеллер, двутавр. Высота - два метра, ширина соответствующая. А о назначении хреновины можно только догадываться. Как и о том, зачем неподалеку в наскоро сооруженной скороварке кипит непонятная жижа зеленого цвета. Наверное, зеленого. Через каждые полчаса Берэ открывает массивную крышку и добавляет какой-то ингредиент, после чего субстанция меняет цвет.
  Берэ доволен - успевают. Аппарат собран, осталось только затянуть сотню шпилек, и можно начинать. Как будто предварительно согласовав с настроением Берэ, на задний двор выбежал мальчишка лет пятнадцати.
  - Учительница Берэта! - сказал он, продышавшись. - Все построены, учительница Берэта.
  - Отлично, - одобрил Берэ. - Пошли, я проведу инструктаж.
  Парнишка пошел впереди, Берэ чуть отстал. Надо собраться. И не к действиям - деконструктор уже тысячу лет не нуждался в понукании к ним. Но сегодня ему будет ОЧЕНЬ больно. Что называется: чересчур. От этой ночи зависит многое, но еще больше событий произойдет утром.
  Они обошли Музей, серая толпа встретила их громогласными выкриками, хотя далеко не все адресовались именно Берэ. БОльшая часть перешучивалась сама с собой, по рукам гуляли бутылки 'Зеленой', короче - шутки, смех, веселье. Как раз то, чего Берэ не надо.
  Колдун вздохнул, под простым серым хлопчатобумажным костюмом вспыхнули зеленые молнии, ноги повели в толпу.
  Собственно, тактика не особенно отличалась от той, что на заднем дворе. Трость из Абсолютного Онита тут же дала по балде какому-то веселому парню, тот сразу протрезвел на десяток промилле. Берэ шел, продирался, удары сыпались направо и налево. Пять тысяч человек! Придется обойти всех. Хотя... Еще один вздох, Поглотитель вспыхнул.
  - А ну всем успокоиться! - пронесся над толпой противный, скрипучий голос учительницы Берэты. И все успокоились. Бутылки 'Зеленой' самым подозрительным образом повыскальзывали из пальцев, разбились об асфальт. Уже поддавшим плохело, с характерным 'бу-э-э' они выплескивали содержимое желудка на окружающих или на себя. Толпа стихла, Берэ заехал по хребту еще парочке ребят и вышел с той стороны людского строя.
  Впрочем, строй - совсем неподходящее слово. Эллиптическое сборище молодежи. В целом. А так, бесформенная, словно гигантская амеба. Так не пойдет.
  - Внимание на меня! - проскрипел Берэ, и вновь зеленые молнии пробежали по телу, а десять тысяч ушей услышали всё. Те, кто еще не проблевался и не протрезвел, поспешили сделать это сейчас. - Да, так лучше.
  Берэ Хаос оглядел всех тяжеленным взглядом из-под стекол очков. И сбросил купол тайн.
  Внешность его не изменилось. По-прежнему пожилая по местным меркам женщина с угловатой фигурой и большой грудью опирается о металлическую трость. Но купол тайн скрывал не это. Маленькие детали, что ускользали раньше, прояснились. Седина в волосах засветилась серебром, доспех под одеждой выделился всеми углами, первые ряды разглядели, насколько темны увеличенные линзами глаза. Но этого мало. Берэ вспыхнул целиком - толпа ахнула! Зеленое пламя охватило учительницу и тут же рассеялось в воздухе. А с Трех Городов слетел Город Обмана. И тут все отступили назад. Ибо не человек и не строгая учительница предстала перед ними, но демоническое создание. Мудрее, страшнее и чужероднее всех родителей Мира. Берэ не принадлежал этой эпохе. Теоретически, он даже Миру давно не принадлежал. Бывший слуга Темного, в душе сохранивший идеалы. Он по определению не сходится с природой сути обычного человека. Взгляд колдуна потяжелел еще на несколько тонн, сухие губы сказали мужским голосом - звонким, отдающим эхом голосом, хотя эху здесь взяться неоткуда:
  - Я не вижу строя! Это не строй, это сборище детей, которые не понимают, что уже через пару часов они станут хозяевами Трех Городов! Которые не понимают, что прошло время для веселых игр. Всё! Этой ночью всё по-серьезному! Построиться!
  Как будто холодным ветром подуло в сути молодежи. Последние смешки улетели, мозги прочистились, ноги сами понесли в нужное место. Серая масса зашевелилась вот уже и не напоминает амебу, скорее, инфузорию. Невесть откуда взявшаяся информация о том, как надо строиться, полилась в сознание каждого. И уже через пять минут Берэ оглядел ровные ряды, выстроившиеся по росту и полу. Слева - парни, справа - девушки. Смотрят внимательно, настороженно. Как и подобает армии глядеть на военачальника. Армия Кии и Нашкоты? Пф. Только формально. Естественно, у этой армии всегда был и есть только один генерал. Последний Генерал Темного. Берэ Деконструктор по прозвищу Хаос.
  - Сегодня великая ночь! - сказал Берэ пафосно. - Сегодня вы вступите во взрослую жизнь. И уже завтра утром все изменится. Завтра утром вы будете держать ответ перед судьбой Трех Городов. Завтра утром вы определите их жизнь на все последующие года. И уже этой ночью вы сделаете выбор. Самый большой выбор, какой только можно сделать! - Берэ замолчал на секунду, давая проникнуться атмосферой. Никогда эти молодые уши еще не слушали так внимательно. - Вы выберете, как жить дальше. И не только вам. Ваши товарищи, ваши подруги, ваши дети, все люди Трех Городов - вы решите, как им жить. Это очень важный выбор, пожалуй, никто никогда не делает за жизнь выбор более важный! Как жить дальше. К утру вы получите силу выбрать. Поверьте, такой случай вам представится только один раз! И его дам вам я - Берэ Хаос!!!
  Под тишину ночи, на влажных глазах молодежи, пытающейся моргнуть, но не способной этого сделать, учительница Берэта превратилась в колдуна Берэ. И все в армии поняли, что всегда знали, кто их ведет. Кто поднял на бунт, кто направлял и оберегал, кто довел до этой точки невозврата. Демон? Нет. Что-то гораздо-гораздо большее. Высокий мужчина с короткими волосами, торчащими во все стороны, впервые раскрыл внешность перед всеми. И это всем даже понравилось. Впервые армия молодых людей видела лидера и генерала, а не сумасшедшую бабку или парочку влюбленных во главе своей. Этой ночью их поведет кто-то очень опытный. И опасный.
  - Я не демон, - продолжил колдун. - К полудню завтрашнего дня вы узнаете, кто я такой. Но к тому полудню вы уже будете другими. Потому что пройдете войну! И вы не сможете в ней проиграть - я не дам вам этого сделать!
  Берэ опять умолк. К строю присоединился десяток парней, делавших странную машину на заднем дворе. Наверное, работа сделана. Они приняли все, как оно есть. Просто встали в строй, сообразно полу и росту. Берэ обратился к армии целиком:
  - Вы - молоды. Красивы. Полны перспектив. И только такие, как вы, должны воевать и бунтовать. Война - страшная штука. Она старит взрослых. А молодых делает взрослыми. Этой ночью вы станете взрослыми. Потому что утром получите свободу и ответственность. Вы выберете! Вы выберете, будете ли вы жить, как отцы и матери, деды и бабки, прадеды и прабабки. Или жить по-своему. И только вам решать: грандиозное это будет будущее или посредственное. Только вам решать: будете вы счастливы, богаты, знамениты или будете забитыми неудачниками, о которых по прошествии лет не вспомнит никто! За всю историю Трех Городов такой выбор представится жителям впервые! И вы решите, будете ли вы по-прежнему безликими жителями или станете гражданами. Людьми, у которых есть права и свободы, но есть и обязанности. Только раз можно смести все подчистую и построить новое, потому что люди, подобные мне, приходят однажды. И однажды ведут. И однажды дают выбрать. Если вы выберете правильно, все изменится. Если вы не воспользуетесь этим выбором, все ваши и мои усилия пропадут втуне. Проникнитесь этой ночью. Почувствуйте этот ветер на щеках. Это ветер перемен. Он не так часто заглядывает к вам, но сегодня он тут. Смотрит, в какую сторону вы шагнете. И лучше бы вам шагнуть правильно. Потому что если этой ночью вы ступите не на ту тропу, она приведет эту эпоху к смерти. И вы никогда не станете для истории Мира чем-то значимым. - Берэ понизил голос, добавил грусти и задумчивости, но все слышат - каждое слово! - А если ты не оставил ничего в истории Мира, если ты не значишь ничего, считай, тебя нет и никогда не было. У вас - да вообще у всех - не так часто выпадает случай сделать что-то великое. Прикоснуться к великому. Быть великим. И этой ночью я дам вам шанс!!! - взревел колдун. - Шанс сделать, прикоснуться и быть! И вы, раздери вас Темный, сделаете, прикоснетесь и будете!!! Я СКАЗАЛ!!!
  Никто не договаривался, но именно к концу речи эмоции переполнили молодых людей. Они взревели, поднимая целые вихри вероятностей. А Берэ зажмурился, ощущая так давно забытый прилив эмоций. Он водил армии куда больше этой. В тех армиях и один отряд был всех этих ребят с девчатами. Но времена прошли, а ощущение осталось. Он открыл глаза. Перед ним погрязшая в величественной тьме армия тьмы под предводительством тьмы. Четкое воспоминание налетело, превращая ревущую молодежь в таких же вопящих воинов, колдунов, убийц, вампиров, оборотней, демонов. Всеми ими когда-то командовал Берэ Деконструктор. Он моргнул. Воспоминание о былом ушло, зато вероятностная подкладка людей открылась, сияющими колдовскими завихрениями. Яркие лучи тянулись во все стороны, ища, за кого бы уцепиться. Старые связи рвались, люди менялись, превращаюсь в едино-настроенный колдовской кулак. Он моргнул еще раз. И увидел ребят и девчат, скандирующих его имя:
  - Бе-рэ, Бе-рэ Бе-рэ!
  - Да будет так! - ответил колдун, перекрикивая всех. - Ля Ром Йа!
  И все смолкли.
  Берэ еще раз оглядел армию. Свою новую армию. В сердцах у этих детей пустота, вскоре она заполнится. А уж чем... Он постарается, чтобы начинка получилась отменной.
  - Готовьтесь, - проговорил Берэ. 'Есь, есь, есь', - отозвалось эхо. - Через два часа мы нападем на Самый Главный Дом, вытряхнем весь бюрократический мусор, который там засел, и ничего уже никогда не будет как прежде.
  На этот раз выкриков не последовало. Строй медленно распался на толпу, десяток парней отделился и пошел вслед за Берэ, хотя их никто не звал. Они шли включить машину, сделанную этим вечером. И пока шел, колдун воспользовался Знанием. Жюбо, Квазар, Край, Оуни, Нашкота, Мах и Чтах уже подходили к цели. Эпсон, Кии и парочка ребят следовали за ними, отбиваясь от всех подземных тварей, что должны были достаться первой группе. Это очень важно, чтобы Край дошел. Чтобы вывел всех к платформе с поездом.
  Берэ переключился, теряя Знание о подопечных и подопытных. Он с легкостью вторгся в сеть Знания партизан.
  - Говорит первый, - сказал Берэ почти тысяче партизанам. - Всем-всем-всем, бросить свои дела и посты. Сняться со всех объектов. На этот раз мы не проиграем. Основная сила демонов ушла искать Четвертый Город. Такого шанса больше не представится. Надо нанести удар по молокососам и взять власть над Городами в свои руки. А Режиссер разберется с теми, кто пытается найти Базу. Вооружайтесь и вперед.
  Колдун не выслушал гвалт, поднявшийся в сети Знания. У него есть задача поважней.
  Огромную скороварку поднесли к непонятному агрегату, и влили зеленую жидкость в утробу прибора. Завоняло... Жуть!
  - Это отрава? - спросил Сом и покраснел. Он даже к учительнице Берэте обращался с опаской, а тут спросил у мужчины, который внушал сразу десяток чувств: от почтения и обожания, до страха и ужаса.
  - И да, и нет, - ответил Берэ. Все вокруг вздрогнули. - Это - инсектициды. Вы можете их хоть выпить, максимум - живот поболит. Ну, может, умрете... Шучу. Нет, это отрава уничтожит всех насекомых на много-много миль вокруг. А эта машина их распылит. Поверни тот рычаг.
  В центре агрегата уже с час пыхтел угольный котел, натягивая толстенные пружины. Сом опустил рычаг - бывший переключатель скоростей - и в небеса ударил зеленый фонтан. Метров на тридцать поднялась струя, распылилась на мельчайшие капельки и... Накрыла бы Музей и всю армию, если бы не колдовство.
  Берэ сжал зубы покрепче и колдонул. Тело объяли языки зеленого пламени, Берэ зарычал, налетел порыв ветра. Да не абы какого, а всестороннего.
  Дунуло с запада и востока, севера и юга. Капельки зеленой жидкости закружились и полетели к Жилому Городу. Фонтан все бил, очередные порывы ветра образовали второе зеленое облако, улетевшее к Промзоне. И уже на издыхании рассекателя из струи сформировалось третье облако. Ветер оставил его на месте, разве что поднял метров на триста вверх, и вскоре все почувствовали, как мельчайшая морось оседает на коже.
  Берэ взглянул туда, где еще минут десять назад жужжала пара крупных пчел. На земле в том месте валялись два полосатых трупика. Он знал, как только отвернется, от них и следа не останется.
  - Отлично, - пробормотал Берэ. В это самое время Жюбо, детективы, Квазар и Нашкота вошли в тоннель, ведущий к платформе с поездом.
  
  
  
  ***
  
  
  
  Прошлый Глава словно пропитал этот кабинет некой аурой. Пусть картины со стен сорвали, бумаги и вещи сожгли, но на столе все, как он любил: пара бутылок 'Зеленой', таблетки, расслабляющие сознание. Кресел нет. Их тоже сожгли, как напоминание о сибаритских привычках бывшего властителя Трех Городов. Собравшиеся сидят на табуретках или стульях с порвавшейся обивкой. Но, как и месяц назад, лица напряжены, глаза покраснели от бессонницы, пальцы дрожат с похмелья. Отличие только в том, что новые люди ненавидят друг друга, а прежние раболепствовали перед Главой и боялись за свои задницы.
  Их мало, всего пятеро. Два министра из прошлой администрации, два представителя профсоюза. Первые пытаются выглядеть важно и опрятно, но рукава рубашек уже обведены черной каймой, волосы блестят грязью, пиджаки засалены. 'Рты' работников Промзоны, они же их 'мозги' и 'уши' никогда и не хотели выглядеть презентабельно. Напротив, комбинезоны подчеркивают их принадлежность к рабочему сословию. Но и тут видна фальшь. Если министры хотят казаться культурнее, чем есть на самом деле, профсоюзовцы чересчур чисты для работяг. Комбинезоны, да, но абсолютно новенькие. Небось, только за этот день поменянные по второму разу.
  Что до пятого человека в помещении и представителя третьей силы в Трех Городах, он одет более чем просто. Серый хлопчатобумажный костюм пациента Сумасшедшего Дома. Партизан.
  - Уважаемый второй, - сказал министр, - мы, конечно, признательны, что вы предлагаете нам помощь, но, согласитесь, выглядит это странно. И потом, неужели вы думаете, что мы не справимся с толпой детей? Пусть их пять тысяч, но они - всего лишь дети. И не надо забывать, они - будущее Трех Городов. Если мы станем с ними воевать, мы будем воевать с самим будущим!
  - И с чего вы вообще вызвались помогать? - пробурчал представить Промзоны. - Насколько я знаю, вы всегда были против всех.
  - Мы не вызывались помогать, - передразнил второй. - Мы всегда помогали. И этот разговор велся уже не один раз. И каждый раз нашей помощью брезговали. Но теперь - дело другое. Впервые мы можем победить. Хотя бы один раз, но этого будет достаточно.
  - О чем вы? - спросил другой министр.
  Второй вздохнул, левая ладонь оправила правый рукав серой рубахи. Ему так тяжело это рассказывать. Но первый выразился однозначно, а на то он и первый, чтобы не ошибаться.
  - Все началось очень давно, - начал второй. - Очень, очень давно.
  - Когда зарождались Три Города? - спросил профсоюзовец иронически. - Мы наслушались уже этого бреда. Наши люди сообщили, чем пудрит мозги школьникам та сумасшедшая учительница.
  - Она не учительница вовсе, - покачал головой партизан. - Она - демон.
  - Демон? - впервые вставил слово второй представитель Промзоны.
  - Да, - ответил мужчина в сером костюме. - Самый настоящий. Нам уже доложили, что он принял истинный облик и встал во главе армии подростков. И этой ночью, буквально через час, они начнут штурм Самого Главного Дома.
  - Ну, эта информация есть у всех, - сказал первый министр вкрадчиво. - Они же не зря выстроились перед Музеем. Но демон?
  - А вы все такие же неверующие, как и тысячу лет назад, жители, - улыбнулся партизан. - Вы даже поверить в демонов боитесь, потому что признаете, что смертны, а там дальше начнется для вас что-то ужасное.
  - После смерти? - уточнил министр.
  - Ага, - сказал партизан весело. - После смерти. Вы боитесь умереть, хотя чего вам терять? Эти... вещи?
  Губы партизана скривились в нечто весьма пренебрежительное. Он бросил взгляд на стол, где тусклый свет лампочки играл в бутылке 'Зеленой', где дожидались своего часа пузатые таблеточки, а потом можно хоть всю ночь бодрствовать, или наоборот, уснуть и не видеть во снах свои мерзкие городишки.
  - Что вообще у вас есть? - спросил партизан. - За что вы держитесь? За детей? Так даже они взбунтовались против порядков власти. Но умом они слабы, и демоны завели их на ложные тропы. И не будет вам возврата, а если вы не объединитесь с нами, не будет возврата и им. Правильно говорил Режиссер: крепче всего люди держаться за последнюю ниточку, а с каната всегда норовят соскользнуть.
  - Режиссер? - переспросил профсоюзовец.
  - Не важно, - отрезал партизан. - Мы предлагаем помощь, но только вам почему-то кажется, что тут есть какие-то каверзы. А на самом деле мы просто хотим вернуться домой.
  - Куда? - четверка мужчин, последний месяц грызущихся за власть, словно сговорилась спрашивать и переспрашивать. Но партизан знал, к кому пришел, зачем пришел и на какие жертвы придется пойти, чтобы их убедить. Глаза его закатились к потолку, туда, где когда-то висела большая люстра, а теперь только два провода торчат. Он вздохнул, оправил рукав, начал рассказ:
  - Это было очень давно. Так давно, что только демоны упомнят те времена. Когда-то появились первые Три Города. Чего уставились, так было. И первые Города были разрушены демонами. Да, именно когда встали на путь процветания, демоны явились во всей своей мощи и уничтожили всех. И тогда же явился в Три Города Режиссер. Он пришел издалека, словно последняя надежда для людей. Он взял с собой самых лучших и молодых, повел по тоннелям и вывел к Четвертому Городу. Он показал последним жителям первых Трех Городов, как можно жить. В согласии с собой, с уважением к ближнему, без тварей пустошей, потому что их привлекает именно злоба жителей Городов. Четвертый Город стал крепостью тех, кто впоследствии назвали себя партизанами. Там они пережидали века, пока Режиссер не сказал: момент пришел. Демоны вновь собираются строить Города. И тогда некоторые из нас ушли из Четвертого Города, демоны нашли их и, - мужчина в сером костюме осекся, но взял себя в руки и продолжил: - заставили спариваться, как бездушный скот. Наших братьев держали в железных клетках, а демоны каким-то образом заставляли наших сестер рожать по тройне каждый раз, и только для того, чтобы снова забеременеть и опять родить. Это был настоящий скотный двор. И мы знали, на что идем. Я бы и сам, представься мне такой случай, не раздумывал бы и пожертвовал собой, чтобы все началось снова. Так что в ваших жилах течет наша кровь - партизанская. Кровь первых жителей первых Трех Городов.
  Партизан умолк, взглянул на отсутствующие взгляды присутствующих. Да, жители. Чего с них возьмешь? Ведь несть числа таким вот визитам в Самый Главный Дом, несть числа разговорам с его Главой. Сколько было сделано предложений. Объединимся! Сбросим ярмо! Перестанем получать подачки от демонов, начнем жить по-человечески. Ты же Глава! Ты так много можешь! Но, нет...
  Второй прекрасно знал, почему каждые новые Три Города отправляются в гости к своим хозяевам. А потому, что не так уж сильно от них отличаются. Грустно, да, но такова правда. Жители погрязли в коррупции и воровстве, им безумная война за существование заменила человеческую мораль. О какой морали может идти речь, если даже просто выжить и то сложно? Слишком много опасностей в Трех Городах. До безумия много. Одних тварей с пустошей хватит, но, чего уж душой кривить, сами жители ничуть не лучше. Второй видел, как матери скармливали монстрам своих детей, лишь бы прожить на пару минут дольше. Второй знал, как простой росчерк пера отправлял сотни мужчин в плохо укрепленные угольные шахты, и каждый - каждый! - раз они обваливались. Второй помнил, как бывший Глава, пьяный, наглотавшийся таблеток, уже немолодой мужчина, ездил по Жилому Городу и стрелял в бомжей из винтовки. А рабочие Промзоны. По сведениям второго число погибших от самоубийства там всего чуть-чуть уступало тем, кого свели в могилу тяжелые условия работы. А ведь первое - следствие от второго. А Сумасшедший Дом, десятилетиями промывавший жителям мозги. Не люди из него выходили, нет. Словно какой-нибудь цех Промзоны, Сумасшедший Дом выпускал винтики этой сложной, кошмарной системы под названием Три Города.
  И второй очень хотел бы обвинить в том самих жителей. Но не мог. Да, все преступления совершались по их вине, но как можно винить человека, одержимого демонами? Тогда и бедных несчастных детей, которые сейчас заряжают оружие, можно записать в 'зло'. Но на самом деле их ведет трезвый ум и нечеловеческая мудрость, подкрепленная великим могуществом - длань демона направляет их. Извращенные идеи, так похожие на правду, а самая лучшая ложь всегда похожа на правду. Порой, похожа даже больше, чем сама правда. Ложь слаще, а люди любят сладости. И слабости...
  Потому второго не смутили саркастические взгляды. Он выдержал их, а насмешливые искорки только укрепили его решимость.
  - Вы мне не верите, конечно, - улыбнулся второй, и улыбка эта потерла нарождающиеся усмешки в уголках губ новых властелинов Трех Городов. - Но это ничего. Вы мне поверите. Поверите раньше, чем я закончу мой рассказ.
  Партизан закурил, прислушался к ощущения. Сила. Мужчина в сером устремил внутренний взор к своей Силе. Сам Режиссер учил их пользоваться ей. Не всех, только самых подходящих. Он брал счастливейших партизан и учил пользоваться своим счастьем. Он брал несчастнейших партизан и учил пользоваться своим несчастьем. Потому жалкие попытки Розыска найти их всегда оканчивались неудачей - счастливейшие партизаны, прозванные колдунами, уходили от слежки с легкостью, да еще уводили соратников, не обладающих Силой. А если в игру вступали демоны, несчастнейшие партизаны, прозванные разрушителями, убивали их. Да, демона тоже можно убить. Очень трудное это занятие, но возможное. И вот второй ощущал, как из недр груди поднимается его Сила. Он - самый сильный колдун среди партизан. У этих 'правителей' нет возможности уберечься от Силы. Прежнего Главу охраняли демоны, но теперь демоны там, где положено - на истиной стороне. Против всех жителей Четырех Городов.
  - Года шли, демоны уходили в тень, - продолжил второй, чувствуя, волны Силы хлещут от него к ним, сети внимания опутывают, цепи колдовства приковывают. Пройдет еще пара минут - они обратятся в слух. - Мужчин выпускали из клеток, женщины начинали рожать нормально. Демоны изменяли облик, превращались в 'людей'. Они бродили средь жителей, отравляя сладкими речами, будоражили воображение нелепой лестью, демонстрировали отвратный ум. И вскоре появились Три Деревни. Под мерзким воздействием демонов, был избран первый Глава. Якобы достойнейший из достойнейших. А на самом деле - слепой раб, послушный, словно кутенок. Глава собрал вокруг самых отвратительных жителей. Продажных чинуш, ростовщиков, отъявленных головорезов, воров, бандитов. И отсюда выросли ноги этой власти. А вы же знаете, откуда растут ноги...
  Все! Их глаза остекленели, рты приоткрылись, у одного министра даже струйка слюны потекла. Они в его власти. Он выслушают и поверят. Еще бы, второй говорит, голос спокоен, а нутро бьет кнутами Силы по их сознанию. Воистину, второй оказался чуть ли не лучшим учеником Режиссера. Тот так и сказал, куда уж этим несчастным сопротивляться? Они проиграли, как только серая туфля колдуна преступила порог Уже Давно Не Самого Главного Дома.
  - Годы шли, демоны все больше прятались. Им не было нужды выступать в открытую. А зачем, если яд пропитал мозги всех жителей? Злоба жителей притягивала с пустошей страшных монстров, те убивали всех, кого вы считали слабыми. Но не слабые они были, а просто хорошие. Добрые дети. Смелые. Из детей, съеденных чудовищами, выживали самые трусливые, которые убежали, и самые хитрые, которые отдали товарищей на съедение, лишь бы выжить. Смелые и бесстрашные погибали. Так все самое плохое выживало, а хорошее гибло.
  Сила второго заставила присутствующих представить эту картину. Внутренним взором они увидели группку ребят. Маленькие, лет пять-шесть. Две девочки, четыре мальчика. Лица по-детски безмятежные, в глазах озорство горит, словно огонек от свечки. Рты улыбаются, шутят, смеются. Для взрослого это совсем не смешные шутки, взрослые предпочитают сатиру или иронию, но даже юмор на уровне 'сам дурак' мил. Что тут поделаешь, дети умиляют. И вот из кустов выбегает страшное чудовище - сороконожка людоед.
  Смех меняется отчаянием, свечи в глазах гаснут, там блестят ледышки страха. Девочки кричат, цепенеют. Трое мальчишек действуют быстрее - бегут, что есть мочи. Конечно, тварь догнала бы их в два счета, но зачем, если троица осталась. Две застывшие девочки и маленький герой, вышедший бросить вызов порождению пустошей. Естественно, мальчик умирает первым. Жвала перекусывают его пополам, ноги падают на зеленую траву, орущий торс с головой исчезает во вторых челюстях со страшным хрустом. Раз, и нет мальчика. Сороконожка людоед чуть не слизывает вторую половинку, поднимает ноги без торса к небу, чтобы кусок мяса проскользнул в брюхо. И этот кошмар выводит девочек из оцепенения. Они кричат, привлекая ненужное их жизням внимание, бегут в разные стороны. Да, одна все равно умерла - вмиг монстр настиг жертву. Но вторая выжила. А маленький герой умер.
  Бесстрастный голос порвал этот образ, как тигр в цирке рвет бумагу в обруче. Но лишь для того, чтобы выдать новую картинку.
  - Потом появилась Промзона. Сотни первых рабочих начали великое дело - рубили угольные шахты. Это был тяжелый труд, но и благодарный. В тяжелые зимы жители сумели отапливать свои простенькие жилища - в те времена еще далеко было до каменных домов. Но Директора Промзоны соблазнили демоны...
  Второй прервался затушить сигарету о подошву туфля. Четверка сидит смирно, мужчина в серой одежде приковал все внимание. Проблемы настоящего и блеск будущего затмился страшной картиной прошлого.
  - Жителей погубил комфорт, - продолжил второй, доставая еще одну сигарету. Пальцы машинально размяли ее, но в рот не отправили. - Комфорта захотел и Директор Промзоны. Не этот, но и с последним все было точно так же. В Трех Городах вообще редко отступали от стандартного сценария. Демоны предложили Директору контракт. Он построит несколько цехов, демоны завезут туда станки. Рабочих обучат пользоваться ими, но когда это еще будет? А пока в закрытый цех будут поставляться уже готовые товары. Стройматериалы, машины, высокотехнологичное оборудование. Якобы, пока рабочие сами не научатся. Хитры демоны, воистину. Не зря говорит Режиссер: прослыть дураком просто, для этого надо всего лишь начать договариваться. Директор поначалу искренне пытался обучить рабочих работе со станками. Но как могли люди, не видавшие до сих пор ничего сложнее кувалды и кирки, научиться работать на сложных станках? Прошли бы десятилетия, и они выучились бы. Вот только кто им позволил? Их так и держали на простых работах - они углубляли шахты дальше и дальше, глубже и глубже. А Директор предпочел просто брать товар у демонов. Так продолжалось, пока первый Директор не умер, на его место пришел второй Директор, потом третий, а тот уже и не знал другого уклада. Люди загибались в забое, а товары шли. Демоны работали исправно, вскоре товары начали не просто дарить жителям Городов, но продавать. С каждым годом все дороже и дороже. Естественно, произошло расслоение общества, появились богатые и бедные. А потом очень богатые и очень бедные. Вскоре середины вообще не осталось. Люди трудились за гроши, считая, что кто-то другой производит хорошие товары, потому им так мало платят, ведь они-то не могли ничего большего, чем добывать уголь. А верхушка Промзоны погрязла в алчности, урезая и урезая зарплаты, хотя торговала тем, что доставалось им задаром.
  И вновь яркий образ ворвался в головы министров и профсоюзовцев. Первые видели администрацию Промзоны, купающуюся в ваннах с самыми красивыми девушками, пьющую самую лучшую 'Зеленую', закидывающуюся наркотиками. Вторые наблюдали, как их предшественники погибали в забоях, работая за гроши. Их лица скривила ярость, второй продолжил:
  - Но сильнее всего сети демонов опутали Главу. Его власть никто не ограничивал, а демоны подали идею: построй Сумасшедший Дом. И последние ростки свободы были растоптаны. Демоны открыли Университет, где готовили великолепнейших врачей. Якобы, чтобы те лечили жителей, как же. А на самом деле они готовили психологов, промывающих мозги. Никто из вас даже не заметил, как стал рабом. Вы не делали то, что вам говорили демоны, нет. Вы поступали еще хуже - вы действовали так, как им было нужно. Играли в их игры по их правилам. А как говорит Режиссер: определи правила, стань судьей, считай, игра выиграна.
  - Но зачем им это? - прошептал министр.
  - Ты думаешь, демону нужна причина, чтобы тебя мучить? - усмехнулся второй. - Это еще одно заблуждение жителей, что для зла нужна причина. Порой, или даже очень часто, зло просто есть. Есть злые люди, в сердце которых ты не найдешь ничего, кроме черноты ночи над пустошами. А демонское сердце еще темнее. Они - зло. А вы не боретесь с ними.
  - А вы боретесь? - спросил профсоюзовец. Спросил без юмора, спросил с искренним интересом, надеясь, что ему привидится еще одна картинка.
  - Да, - ответил второй серьезно. - Мы все время боремся. Изредка мы уходим в Четвертый Город залечить раны, а потом возвращаемся и вновь бьемся. Но только в этот раз у нас может получиться.
  - Почему? - спросил министр.
  - Демоны сильны, спору нет, - сказал второй мрачно. - Но, несмотря на всю свою силу, люди - сильнее. Именно поэтому демоны всегда используют людей, чтобы победить самих людей. Ведь если они заявятся сюда всей своей кошмарной армией, жители увидят лица настоящих правителей. И взбунтуются. А бунт - это пламя, способное пожрать всех. Даже демонов. Но в этот раз они просчитались.
  Партизан улыбнулся, пожалуй, последнее предложение - самое приятное, что он сказал за весь долгий, переходящий в ночь, вечер.
  - Впервые они перехитрили сами себя. Впервые основная сила ушла искать Четвертый Город, где власть Режиссера безгранична. И там они найдут погибель. А мы сумеем убить демона, который встал во главу армии школьников. Но и это еще не все. Наши летописи повествуют, раньше они действовали тоньше, а теперь, видно, прислали каких-то глупых демонов, и те наделали кучу ошибок. Они устранили Сумасшедший Дом, хотя нашли наше убежище, но это ничего не изменило - истинное наше убежище в Четвертом Городе. Но они убрали мощнейший элемент воздействия на жителей. Они убили Главу. Слишком рано убили. Они расшевелили Промзону, и та восстала. Впервые все настолько определенно, что мы можем победить! А нам нужна всего одна победа.
  - Почему? - прошептал министр.
  - Потому что так сказал Режиссер. А Режиссер никогда не ошибается...
  
  
  
  ***
  
  
  
  Лавовое море. Пожалуй, этим все сказано. Однако кто его видел, никогда не согласился бы с этим. Потому что такое врезается в голову посильнее первой брачной ночи. Такое не забывается. А ведь всего лишь 'лавовое море'.
  Ночь, но тут светло. Словно на Кладбище, все утонуло в алом освещении. Лавовое море раскинулось посреди цепи горных массивов, они оторачивают его, не давая расплавленному камню вытечь в пустоши. Но шестьсот шестьдесят шестая эпоха даже тут поселила чудовищ. Лавовые вараны плещутся в красной субстанции, а на выходе обрастают каменной броней - хрен пробьешь и из пушки. Небо тут всегда черное от пепельных туч, целые тонны сгоревшего всего-на-свете поднимаются в струях раскаленного воздуха до самых небес, а быть может, до самых звезд. Из-за жара горные хребты давно оплавились, покрылись толстым слоем вулканического стекла. Под вязкой субстанцией, на дне, то и дело взрываются вулканы, пополняя алую жижу белой - настолько она раскалена. Белые пятна плавают по лавовому морю, пузырятся, пройдет несколько дней, прежде чем они остынут до алого и сольются с 'каменными водами'. Здесь ничем не пахнет, не придумала природа такого носа, что способен чего-то почуять в такой жаре. Да и вообще, тысячеградусная температура словно материализовалась, повисла над морем непроходимым облаком. Тут спокойно. Порой, взорвется чего, выбрасывая белую лаву на пару километров вверх, да варан прошипит, или сернистый воздух поднимется со дна, да лопнет стометровым пузырем. Но эти события творятся, словно в космосе. Жара забирает шум. Вернее, перебивает. Море гудит, как исполинская доменная печь. Чем, собственно, является.
  Тем более чужеродно такому спокойствию хаоса выглядит эта пара мужчин, как ни в чем не бывало вышедших из лавовых вод. Им ничего не сделалось, полосатые одежды того, кто помоложе, почти слились с пейзажем, но не думают загореться; расшитый полумесяцами синий халат того, что постарше, даже не задымился, борода не исчезла в такой температуре, кожа обоих не оплавилась, мясо не зажарилось на поживу лавовым варанам. Они вышли на берег и двинулись к горному ряду. Как по заказу в том месте камень сложился в причудливую лестницу. Подойдя к первой ступени, старик взглянул на север, в тысяче километров отсюда огромный фронт холодного воздуха сдвинулся в сторону лавового моря. Невесть откуда взявшиеся ветры потащили ледяную бурю с неестественно высокой скоростью. Не пройдет и пары часов, фронт достигнет их. Как раз хватит времени подняться.
  Они шли молча, нет смысла даже пытаться переорать этого гул. Позади вулканы вышибают километровые фонтаны, сбивая летающие диваны где-то высоко в небе. Лавовые вараны прячутся в пещеры - эта пара мужчин пугает больше, чем лужи белого камня, способные прожечь даже их шкуру.
  Путь неблизкий, зато ноги мужчин, казалось, не знают усталости. Мерно и неустанно они поднимались и поднимались, изредка поглядывая наверх, где черные тучи потихоньку закручивались в спираль. Прошел час молчаливого подъема, они вышли на седло, откуда открывался великолепный вид. Пустоши с копошащимися чудищами поприветствовали воем и хрустом, ночное небо на западе светилось россыпью звезд, на востоке едва тлели хилой электрической подсветкой Три Города. А чуть левее в небе повисла еще одна звезда, словно заглянувшая с ночного неба на огонек. Над ней шапкой нависли чернейшие тучи, подкармливая гигантскую шаровую молнию зигзагами электрических разрядов.
  - Ты по-прежнему ничего не видишь Знанием, Долтон? - проблеял старик с бородой.
  - Нет, - покачал головой Долтон. - Берэ придумал что-то новое.
  - Старый слуга Темного, - сказал Биатриче и усмехнулся. - Он, можно сказать, только этим и занимается, что придумывает что-то новое. Но с таким ориентиром...
  - Его и слепой найдет, - закончил фразу Долтон. - Что, начали?
  - Да, пожалуй, - кивнул Второй Магистр Ордена Одуванчика. - Незачем нам, чтобы Мастер пришел сюда раньше времени. К вечеру завтрашнего дня он получит полностью здоровую эпоху. Пусть и разрушенную... снова.
  Великие дела, порой, остаются незамеченными. Разговор на кухне может стать причиной развала крупнейшей империи; арбузная косточка способна унести жизнь величайшего из людей; знаменательнейшее событие в истории человечества может произойти на лысом холме маленькой области никому не нужного государства. Такое уж оно, величие, иногда случается буднично. Так и могучее колдовство бывает весьма впечатляющих масштабов, как та шаровая молния на горизонте, а бывает, оно произошло, а заметили это всего три человека. Причем два из них колдовство сие и сотворили. Начальник МРС Долтон, Второй Магистр Ордена Одуванчик Биатриче и Берэ Деконструктор по прозвищу Хаос - вот и все, кто вообще заметил, как шестьсот шестьдесят шестую эпоху накрыл купол тайн, отрезая от постороннего сканирования. И хотя Знание не может проникнуть сквозь барьеры эпох, никто не пожелал рисковать. Кто знает, какими силами обладает Мастер? Но, что самое поразительное, все три Демиурга Вечности улыбнулись. И если в улыбках Долтона и Биатриче нет ничего странного, такое поведение губ Берэ более чем противоестественно. Ведь закованный в доспехи из Поглотителя колдун не мог не знать, кто сотворил столь могучее колдовство, и по чью суть пришли в шестьсот шестьдесят шестую эпоху персоны настолько важные.
  Общение колдунов такого высокого уровня не многословно. Что Долтон, что Биатриче - существа, частично растворившиеся в Знании, потому и без речей могут понять друг друга. Колдовская ночь, самая колдовская ночь за всю историю этой эпохи, вступила в свои права. Вероятностная зима покачнулась от воли колдунов. Покачнулась, но выдержала. В конце концов, колдовали тут и раньше. Даже сам Мастер. Но результатов это не приносило. Древнее проклятье Берэ затаилось, твари с пустошей заползли в норы и уснули, ожидая отъезда непрошеных гостей; злоба, грусть и отчаяние тоже полезли по норам и ущельям человеческих сутей. В этой ночи нет места трусости и будничности. Быт - самый разрушительный фактор людской жизни, отошел на второй план. Сегодня свершатся великие дела! Да, иногда и им находится место в жизни человеческой. Но время им - миг. Пять-шесть ярких моментов за целую жизнь - вот удел великих дел. А у кого и меньше. Потому повисшее над эпохой проклятье не волновалось. Оно отступило с сердцем легким, как воздушный шарик, накачанный гелием. Великие дела уйдут. Погремят мечи, постреляют ружья, пафосные слова залетят в одно ухо, вылетят с другого... И все кончится. Но обыденность всегда вернется. Всегда возьмет свое. А самый страшный ее удар, удар, что как молот расплющит хорошо раскаленный металл, удар, вгоняющий в уныние и апатию, удар, возвращающий все на круги своя - удар ПОСЛЕ великих свершений. Ибо невыносимо человеку после великого спускаться до жарки яичницы. Быт всегда возьмет свое. Проклятье вернется, как только могучие пришельцы уйдут. Они уйдут, а люди останутся. Значит, останутся и проблемы.
  Великие дела вершились, а великие колдуны присели на острые камни, ничуть не беспокоясь о седалище. Словно невидимые хлысты, вероятности били по атмосфере Мира, создавая завихрения, невиданные в природе. Холодный фронт приближался с севера, жгучие морозом ветры гнали его сюда - в облако раскаленного воздуха над лавовым морем. Вот уже легкие холодные порывы подняли пепел с пустошей, щедро разбросанный вулканами. Будто серая мошка, пепел окружил колдунов, но едва достигнув пространства над бескрайне-алыми 'водами', устремлялся ввысь, кружась извилистой спиралью. Небо на севере посерело, низкие тучи наплывали, казалось, медленно, а на самом деле неслись быстрее реактивного самолета. Фронт летел с такой скоростью, что несколько сотен летающих диванов - массивных бесформенных туш плоти с крыльями, утаскивающие жертвы с земли и скидывающие на землю, чтобы полакомиться расхристанной плотью - не могли противопоставить колдовской стихии бугры своих мышц. Чего уж говорить о стаях мелочевки: птиц-игл, предгорных змеев, сахарного гнуса. Все это звериное полчище кружилось меж тяжелых, наполненных снегом и людом туч, гонимых спятившим северным ветром. Дабы породить этот ветер, Биатриче пришлось постараться. Он даже сдвинул метеорит на орбите планеты и заставил грохнуться на шапку северного полюса, чтобы материк слегка сдвинулся. Сотни циклонов по всей поверхности земли сталкивались, сливались в поединке, словно неуклюжие борцы сумо, расталкивали пласты воздуха на разных уровнях, и все для того, чтобы ветер с северного полюса замораживающим тараном погнал температуру минус пятьдесят через несколько океанов, островов и континентов.
  Под тяжелыми - в буквальном смысле! - тучами земля покрывалась инеем, глыбы льда падали на пустоши, воздушная аномалия приблизилась к лавовому морю. Да и море в странности поведения не отставало. Глубоко под земной корой реки магмы раздвигались, чтобы дать проход субстанции погорячее. Из самого центра планеты потоки металлов немыслимой температуру, фактически - газ, устремились к лавовому морю. Алые воды взбурлили фонтанами и пузырями, взрывы не прекращались, впервые за историю шестьсот шестьдесят шестой эпохи им удалось отвоевать звуковое пространство, впервые они перебили мерное гудение жара. И вот алое море с белыми лужами превратилось в белое море с участками красного. Быстро заполняющимися участками...
  Колдуны глядели на это безразлично. Зрелище, любого другого вогнавшее бы в трепет, не откликнулась в темных, давным-давно привыкших к такому душах древних Магистров. Когда-то они вертели судьбами эпох, как водитель брелоком ключей. Когда-то они шли в рядах армий ада и Рая. Когда-то...
  Но колдуны, даже такие могучие, все же люди. Не совсем люди, конечно, а еще вернее сказать: почти не люди. Но не боги. И обжиг горшков пока касался их. Пальцы старика Биатриче подрагивают от нетерпения - он целую вечность ждал этого дня! Сегодня он поквитается с древним врагом, сегодня Берэ уйдет в седьмой круг ада к своему разлюбезному хозяину. А Темный отнюдь не склонен поощрять слуг. Даже лучших и верных, всем им уготованы самые лучшие и верные... муки. Потому на кончиках сухих, длинных пальцев поигрывают совершенные треклятья и абсолютные чудеса. Биатриче уже пожалел, что выбрал такой долгий путь создания вихря. Желание ринуться в бой рвало на части, приходилось сдерживаться, дабы не обратиться кем-нибудь и полететь на расправу. Но сначала формальности, будь они неладны. В любом исходе придется отчитываться перед Мастером. Берэ не та фигура, что может просто пропасть.
  Долтон же скорее нервничал. Иногда бросает равнодушные взгляды на хаос, зарождающийся в небесах, а потом глядит на простую землю и зрачки пускаются в пляс. Биатриче - куда сильнее Долтона. Как по официальному статусу, так и по силе. Но у Долтона всегда было преимущество - МРС. Самая могучая Служба Дельты Миров и тысячи колдунов, исполняющих все его приказы. Но вот, впервые со времен Высокой Битвы он действует самостоятельно. Будь Берэ без доспехов из Поглотителя, Долтон и не подумал бы выступать против Последнего Генерала Темного. Несмотря на все бахвальство, страх перед главным стратегом армии ада теплится в сути. Плещется в глубине, там, где остались воспоминания. Бывший учитель и вдохновитель, в современной церкви его назвали бы серым кардиналом и... инквизитором. Да, и у Темного есть церковь, и там тоже бывают палачи неугодных.
  Долтон помнил, как Берэ поймали. Впрочем, это было совсем не сложно. Еще бы, сам Мастер вышел на бой, а Берэ все же не Лагат. Деконструктор всегда действовал не тупой силой, но тончайшим искусством, не его вина, что Мастер не только сильнее, но еще и искуснее. Битва продолжалась всего пару минут, и Берэ признал поражение. Хотя и Мастер в те времена был тот еще... В личине Эверика Тощего, чудовищный монстр, сражавшийся с Наместником ада и победивший! Еще бы, какой-то Берэ... Это для Долтона и Биатриче он тогда был недостижимой величиной, а Мастер выступал разрядом выше и играл игры на уровне Замысла! Тогда он и оттяпал себе Дельту, став полностью независимым от Замысла. Но то Мастер, а тут он и Биатриче. Ренегаты армии Темного, бывшие ученики Берэ. Уровень их полета пониже, как бы ни хорохорился старик рядом. Пониже даже чем у Берэ, хоть тот опустился до самого низа, но ведь не зря говорится: порой, подняться можно, только достигнув дна. Вот Долтон и заговорил первым, поведав Биатриче страхи и опасения:
  - Я не пойму, зачем такая схема ему нужна?
  - Я тоже об этом думал, - сразу понял о чем речь старик. - Да, это странно. Зачем Берэ искал Четвертый Город, если сам его и создал? Зачем подвел нас к решению? Зачем подставился под удар...
  - И ответы на все эти 'зачем' мне не ясны, - кивнул Начальник.
  - Ну, не стоит забывать, Берэ мог просто окончательно обезуметь. Столько проходить в доспехах... ах, да.
  Розовые глаза Биатриче рассмотрели кристаллические браслеты на запястьях Долтона. Он и забыл, Начальник МРС не снял весь Поглотитель. Носит, показывает Мастеру, как он раскаивается. Глупый позер, мог бы хоть на это дело их снять.
  - Сомневаюсь, что Берэ может спятить больше, - грустно усмехнулся Начальник.
  - Боишься? - усмехнулся Биатриче в ответ. Только вышло у него ехидней. - Долтон, нам-то какая разница? Да, старый слуга Темного хитер. У него определенно есть какой-то план. Но! - Биатриче поднял указательный палец, будто указывая на вихрящиеся небеса. - Мы вдвоем его одолеем. Доспехи он снять не может? Не может. Мог бы, уже давно снял бы. Колдовать он не может. А причина его прикончить у нас есть. Теперь мы знаем, что это он построил Четвертый Город и подменял первых людей этими партизанишками. Он бывал в шестьсот шестьдесят шестой сотни раз, но не обмолвился об этом ни разу. Он сознательно утаил эту информацию. Из-за него эту эпоху так и не смогли восстановить. А сколько сил вбухали!
  - Но неужели он этого не понимает? - спросил Долтон почти умоляюще. На сути у него скребли кошки. - Он, Берэ Хаос, допустил такой просчет!
  - Есть у меня мысль, - промурлыкал Биатриче. - Есть. А если Берэ просто не знал...
  - Чего не знал? - не понял Долтон.
  - А может, он вообще был прав? - проигнорировал вопрос колдун. - Что, если этот Режиссер - вовсе не Берэ?
  - Другой колдун? - нахмурился Долтон.
  - Нет, - усмехнулся Биатриче. - Живое проклятье...
  - Проклятье Берэ воплотилось в человека?
  - А почему бы и нет? - пожал плечами Биатриче. - Тут все возможно. Но я не верю, чтобы Берэ, обложенный со всех сторон, допустил такой промах. А его профита я не вижу. Значит, он действительно не знал, что это за Четвертый Город.
  - Но тогда получается, что он невиновен.
  - А вот это уже не имеет значения, - сказал Биатриче зловеще. - Есть ли такое живое проклятье, как Режиссер, или это всего лишь сам Берэ, действовать мы будем одинаково. Сначала уничтожим Четвертый Город и всех его жителей, потом сотрем с лица эпохи Три Города. И Берэ заодно. Тогда появятся настоящие первые люди, и эпоха вылечится. Ты выйдешь настоящим героем, сможешь наконец снять эти браслеты, а я утвержусь на посту Второго Магистра и никакой Ситор меня не подсидит. А еще мы избавимся от древнейшей занозы в заднице. Все останутся не внакладе. Быть может, даже сам Берэ? Кто знает, может, Темный сделает его демоном, и Берэ продолжит свою войну. Не волнуйся, Долтон. У Берэ нет союзников в этой эпохе, он лишен сил, а мы - на пике! У нас все получится. Вскоре наш дражайший, некогда великий учитель сгинет. А мы продолжим эту игру в жизнь. Пока не начнется новая...
  И тут их накрыло волной холодного воздуха - фронт с северного полюса достиг лавового моря. Вмиг колдунов присыпало снегом, на их месте появились два сугроба. А уже в следующий миг снег растаял. Два мокрых, но довольных колдуна взглянули вверх. Раскаленные испарения лавового моря столкнулись с холодом ледяных пиков северного полюса. И закрутились еще пуще. Теперь вялая спираль завернулась в гигантский - несколько километров высотой! - столб! Поначалу черный, он быстро окрасился белым, втянув тысячи тонн белой лавы из самого центра планеты. А секундной спустя столб скрученного воздуха оброс кольцами. Над лавовым морем навис сумасшедших размеров торнадо - колдовской вихрь. Он вобрал не только лаву, он нес целые глыбы льда. В природе не может существовать такого огромного смерча. Не может сложиться столько вероятностей, чтобы образовать эту ветряную махину. Даже машину. Сверхвысокая температура в сердечнике, а по краям холод от льда. Раскаленные и холодные потоки сталкивались, закручиваясь еще сильнее. Это торнадо будет крутиться столько, сколько нужно колдунам. Ну, не больше недели, разумеется.
  Долтон и Биатриче поднялись. Струи жаркого ветра испарили воду с их одежду, стопы мягко оторвались от земли. Они взлетели, притягиваемые вихрем. Вскоре колдуны завертелись по широкой дуге, да так и повисли там. Вихрь отколол от гор несколько валунов, потащил к своим всадникам. Ураган сдвинулся и медленно поплыл к зависшей над Четвертым Городом шаровой молнией. По пути он вбирал кучи мусора, еще больше камней, слизывал пласты грунта. Он наполнял боекомплект. Вскоре все это понадобится для разрушения и мести. Над пустошами зазвенел и заскрипел смех. Два безумных колдуна отправились на бой! Он готовились к нему тысячи лет, и вот, конец уже близко.
  С востока поднималось солнце, смерч постепенно разгонялся. Колдуны не сразу сообразили, что им предстоит неблизкий путь. Три Города находятся почти на противоположной стороне планеты. До сей поры они видели их Знанием. Так часто случается с самыми могучими Демиургами. Они доверяют Знанию слишком сильно, порой, теряя географические ориентиры, забывая, что люди перед ними строят из себя кого-то еще, не помнят, что прожили уже, возможно, миллионы лет... Но они не расстроились. Вскоре вихрь разогнался до тысячи километров в час, потом превысил две тысячи. Нарушая все законы физики, повинуясь Абсолютному Чуду, он нес всадников на войну.
  
  
  
   Глава четвертая, подраздел шестой: вернемся же, Читатель, в Четвертый Город и взглянем, каких еще загадок подкинет нам не менее загадочный Режиссер
  
  
  
  Жюбо и не обратил внимания, насколько огромен театр Четвертого Города. Рика повела его коридорами по мягким ковровым дорожкам. Всюду: двери, двери, двери. Со звездами. Наверное, тут эти самые звезды и обитают; простые звезды - только дерево и цифра; звезды большой величины - с именными табличками. Рика-одетая несколько уступала на вид Рике-полуобнаженной, Жюбо шел сзади, поражаясь, насколько формы соответствуют телу его возлюбленной Манады. Широкий таз, тонкая талия, волосы льются по спине, заканчиваясь как раз между талией и задом. Движения плавные, где-то даже наигранные. Амплитуда виляния ягодиц чуть фривольней положенного, руки совершают какие-то плавные пируэты - то ладонь к груди прикоснется, то поведет по боку. Сексуально, ничего не скажешь. Будь мертвец не под Обезболивателем, завалил бы ее прямо на этих красных коврах. Да и так эрекция давно натянула комбинезон в паху, да толку-то? Жюбо сейчас может заняться любовью, что с женщиной, что с пчелиным ульем - разницы никакой. Волны возбуждения пытаются пробить стену, возведенную лекарством из Дельты Миров, но тщетно. А как хотелось бы...
  Ничто не бывает вечным - этот закон Замысла Жюбо усвоил давно и накрепко. Заканчивается молодость, заканчивается здоровье, заканчивается жизнь. Даже пытки ада, пронесенные сквозь бесконечность, и те закончились. Закончилась Служба Радости, наверняка когда-нибудь закончится и Магико-Ремонтная Служба. А уж этот переход и подавно.
  Ничего особенно зловещего, просто дверь и табличка с надписью: 'Режиссер'. Скромненько и со вкусом, как говаривали в триста тринадцатой эпохе. Медная круглая ручка, Рика без всякого благоговения повернула ее, дверь отворилась, гримерка кукловода этой таинственной истории отдалась на растерзание любопытных мутных глаз Жюбо, как отдается шлюха в сауне - буднично. Жюбо вошел, осмотрелся.
  Ну что ж, прятать тут особенно нечего. Зеркало в ореоле лампочек, удобное кресло, вешалка для шляп, бюст Берэ Хаоса на журнальном столике... Бюст Берэ Хаоса!!!
  Мертвец бросился к мраморной скульптуре, будто сам Темный сунул ему в зад трезубец. Бледное лицо мертвеца застыло перед носом надменной физиономии колдуна. Мраморный Берэ еще улыбался эдак гаденько левым краешком рта, будто насмехался над мертвецом. Чего, мол, нашел, что искал? И что ты теперь будешь делать с этой 'важной информацией', мой маленький мертвец Жюбо? Устроишь бурную сцену по возвращении в Три Города? Не смеши меня.
  - Не верю! - воскликнул Жюбо. - Я не верю Берэ настоящему, не поверю и Берэ каменному! - Он повернулся к Рике, застывшей в дверях. - Это ваш Режиссер?
  - Ну да, - зеленые глаза по-прежнему глядят на Жюбо, как на придурка. - Ты странный какой-то.
  - Это я-то... не важно. Как давно он был тут?
  - Он всегда тут, - пожала тонкими плечами актриса. - Он же режиссирует.
  - Ясно, - пробормотал Жюбо. - Что ничего не ясно. Ну, нет. Так меня просто не возьмешь. Ты, конечно, умен, Режиссер, но Жюбо Анортон Гуета еще никто не проворачивал вокруг задницы безнаказанно. Столько тайн, а тут - нате! Пожалуйста, все нити сошлись на Берэ! Не-ет. Где вход в тоннель... а, вижу.
  Действительно, из гримерки Режиссера вела вторая дверь. Мертвец решительно распахнул ее, но на этот раз ничего интересного не увидел. За дверью обнаружилась очередная каменная кишка проклятой эпохи. Как же они достали Жюбо, кто бы знал.
  Правда, этот коридор оказался самым миленьким. Похоже, загадочный Режиссер любил роскошь. Золотые светильники, ворс ковра под ногами едва не в ладонь толщиной, даже идти неудобно. Потолок обшит шелком, кладка ровненькая, будто не каменщик выложил, а Гемморианский робот. И картины. Много-много картин Берэ Деконструктора. Мертвец шел первым, мрачнея и мрачнея. Колдун представал на картинах в разнообразных позах, позади мелькал многообразный фон, но одно неизменно - кривая усмешка. Берэ смеялся над путниками, даже будучи за десятки миль отсюда.
  Тоннель шел под уклоном вниз, слегка закручиваясь влево, идти пришлось долго. Рика шла молча и вообще не отличалась разговорчивостью. Жюбо даже подумал пустить ее вперед, дабы два полужопия отвлекли от дурных предчувствий.
  'Бум-щ-щ-шаррр-ра!!!', - донеслось откуда-то сверху. Они ушли уже достаточно глубоко под землю, Жюбо инстинктивно прикрыл голову руками. Промелькнула мысль: 'Ну вот, теперь придется выбираться из-под завала'. Но тоннель выдержал.
  - Что это было? - спросил мертвец. - Рика?
  - А откуда я знаю? - отмахнулась девушка. - Ты идешь смотреть кристаллы жизни? А то у меня через полчаса репетиция...
  - Надо бы... - пробормотал Жюбо. - Подняться, что ли? Что там эти колдуны без меня уже устроили? Ладно, Хутурукеш с ними. Пошли.
  Рика пожала плечами, двинулась дальше. Жюбо потопал следом.
  М-да, портреты Берэ уже успели прилично достать, а тоннель и не думал заканчиваться. Дежурный на картинах представал вокруг самых причудливых пейзажей. Страшные краснокожие твари, напоминающие людей, живые тени, те же Керы окружали его. Тут он в обнимку с мужиком, чья одежда буквально светится белым, а позади пустыня и башня цвета слоновой кости, устремляющаяся к небесам. А тут жмет руку еще одному странному типу - за спиной красный плащ... километров эдак десять. Может, больше, точно сказать нельзя, вид плаща обрубает рамка. Или еще один мужчина в черном монокле и с тростью, Берэ целует его руку, увитую золотыми перстнями. Но даже тут не перестает усмехаться! Тоннель уходил все ниже, изображения прибавляли абстрактности. Тело Берэ расплывалось, он отращивал крылья, вместо ног появлялся длиннющий змеиный хвост, руки держали странное оружие, наподобие огненного смерча. А вот уже из пальцев хлещут черные молнии, опутывая красивого мужчину с пернатыми крыльями. И все время Берэ усмехается. Даже когда на этой картине его перерезает пополам, а из обрубленного торса кишки вываливаются на желтый песок, даже когда его варят в котле... Такое ощущение, Берэ смеется не только над Жюбо, но и над всем Миром. И не найти чувство юмора чернее.
  - Хутурукеш и все его семьсот ублюдков, - бормотал Жюбо, - либо это какая-то провокация, либо игра с тройным дном. Он указывает на себя, чтобы все подумали, что это не он, а на самом деле это он. Или четыре дна: кто-то указывает на него, чтобы все подумали, что это он указывает на себя, чтобы подумали, что это не он, а на самом деле он, а в действительности - подстава. Поди разберись. Рика, а ты что думаешь?
  - О чем? - лицо девушки повернулось, большие зеленые глаза захлопали длинными ресницами. М-да, не Манада. Та хоть не блистала умом, но все ж могла сказать глупость, а Жюбо сделал бы вывод.
  Ладно, давай, Жюбо, по порядку. Несколько месяцев назад Берэ убил двух конструкторов МРС. Зачем, пока неясно, но предположим. Следом он уничтожил Насосную Мало, чтобы его отправили восстанавливать эту эпоху. Как он все просчитал? Тоже ничего сложного. Он мог выкидывать такие коленца сотни раз, дожидаясь подходящего случая, а может, просто все продумал. Надо отдать мужику должное, думать умеет. Потом он заварил кашу с эпохой. Якобы надо найти ключевые фигуры Трех Городов, эдаких дремлющих в безвестности тайных лидеров, скрытые стержни... Привести состояние дел в Городах до хаоса, где даже говно может всплыть до небес. Сделал из Кии и Нашкоты какие-то Живые Заклятья, а из Края 'колдовской компас', что привел их сюда. Попутно подстроил похищение Манады. Великий Светлый, только бы это было подстроено, и Манада сейчас обслуживала бы какого-нибудь Магистра-некрофила, а не попала в эту историю. Предположим, Берэ даже приказал развесить повсюду эти баннеры с Рикой, чтобы Жюбо увидел и заподозрил неладное. И уж эта простушка-актриса рассказала бы ему все. Но, Хутурукеш, скажи: ЗАЧЕМ? Жюбо не мог ответить. Слишком много темных пятен, а из светлых - одни предположения. Кто такой Режиссер? Берэ? Кто-то еще, решивший его подставить? Почему люди в Четвертом Городе ведут себя так странно? Почему тут нет вероятностной зимы?
  Тоннель кончился. Так же просто, как начинался этот получасовой переход, он и окончился. Дверь с красивой резьбой - деревянный Берэ Хаос расставил руки в стороны, как бы приглашая войти. На губах та же усмешка. Дверь прилегает неплотно, обведена по контору розовым светом. Наверное, эти кристаллы жизни светятся.
  - Она заперта? - спросил Жюбо, подозревая, каким будет ответ.
  - А зачем ее запирать? - удивилась девушка. - Ах, как же тут хорошо!
  - Хорошо? - не понял Жюбо.
  - Ты не чувствуешь? - спросила девушка с глупой усмешкой на лице, будто опрокинула пару фужеров коньяка. - Это же кристаллы жизни, они наполняют нас хорошим.
  - Посмотрим, - сказал мертвец.
  Рука Жюбо толкнула дверь, Берэ с распростертыми объятьями отъехал назад и вбок. Тоннель осветило слепящим розовым светом, Рика зажмурилась, но мертвым глазам ничего не сделалось.
  - Все ясно, - прошептал Жюбо. - Однако...
  
  
  
  ***
  
  
  
  - А откуда ты знаешь, что Биатриче пришел? - спросил магик недоверчиво. Пришлось повысить голос, женские крики и мужской ор мешали, да и треск с небес не располагал к спокойной беседе.
  - Мы с ним связаны... - сказал Квазар слабо. Он еще шатался, Эпсону пришлось придержать зама за плечо. - Всегда были связаны. С самого рождения...
  - Как Край? - прищурился Эпсон, разглядывая Квазара Знанием. Действительно, чего-то такое в нем есть. Словно бордовая паутинка, улетающая куда-то на восток. Она то появляется, то исчезает, да такая тонкая, тяжело заметить, если не знаешь, что ищешь.
  - Нет. Иначе. Он в моих снах, иногда в моих мыслях, но не до конца. Я пытаюсь бороться, но он сильнее. И это обоюдно. Иногда я тоже его чувствую.
  - Родственные цепи, значит, - усмехнулся Эпсон. - Так вот кто шпион. Берэ и вправду обложили со всех сторон. Не удивлюсь, если мертвяка тоже посадили на крючок.
  - Надо валить! - проревел сбоку голос Оуни. - Эта штука может упасть.
  - Не думаю, - проворчал Эпсон, недовольный, что их прервали. - В этом городе положительных вероятностей, как в Генераторе Мало. Его так просто не свалить. Если эта шаровая молния упадет, погибнут многие, но не все. К тому же, взгляни, она уменьшается. Повисит еще часов пять и пропадет. Хотя...
  Магик осмотрел хаос вокруг. Люди больше не выглядят куклами, ведут себя как положено - странно. Еще бы, а как вы бы себя повели, нависни над вами шаровая молния диаметром в несколько сот метров? Девушки визжат, но постепенно успокаиваются, парни не мешкают, прижимают к груди противоположный пол пачками. Даже Чтах успокаивает какую-то миленькую девицу, явно прикидывая, в какой бы темный угол ее отвести и 'утешить' по-настоящему. Мах чинно вытирает со щек текущую из ушей кровь. Нашкота и Кии шепчутся о чем-то с ребятами. А граждане Четвертого Города уже собирались в группки и решают, что делать. Имя 'Режиссер' звучит все чаще, Эпсон попытался подслушать разговоры Знанием, но снова не получилось. Глаза видели, люди оживленно беседуют, а вот Знание пролетало сквозь пустоту. Еще одна загадка, не получившая решения. Еще одна тайна. И пусть главное решение найдено, детали путали цельность картины.
  - Валить надо! - повторил Оуни. - Обратно. Край, похоже, гх-м, ошибся, насчет того, какой Город будет уничтожен раньше...
  - Да, - согласился Эпсон рассеянно, а потом улыбнулся. - Полагаю, отсюда есть только один путь к бегству - тот самый поезд. Кажется, эти люди пришли к такому же мнению. Пошли, нам надо занять места...
  На этот раз никто спорить не стал. Даже Кии и Нашкота согласились и молча поплелись сквозь мельтешащую толпу. А суета вокруг нарастала. Появились какие-то люди в белых халатах с носилками. Врачи, что ли? Бред, врачам положено носить черную одежду. Хотя, наверное, врачи. Они клали раненых на носилки, оказывали первую помощь. Граждане постепенно успокаивались, дисциплинированно выстраивались в колонны и шли к вокзалу. Колдуны и жители Трех Городов не пожелали присоединиться к строю граждан и просто шли, грубо расталкивая всех. Даже Мах выпустил девицу из объятий. Жизнь, пусть немножко, но дороже возможности поваляться с гражданкой на простынях...
  На подходе к вокзалу толпа сгустилась, пришлось управленцам вероятностями применить силу. Люд впереди спотыкался, поскальзывался, ронял мелкие предметы и непременно уходил в с дороги пришельцев. Вскоре перед Эпсоном, Квазаром, детективами и подростками предстал вокзал. Оказалось, спешили они зря. К составу присоединяли целый ряд дополнительных вагонов. Мест тут хватит на всех граждан.
  И все же человек - удивительное существо. Ученые и любители природы восхищаются, как животные при пожаре в лесу уходят вместе, забывая о брюшных интересах. Хищники не нападают на травоядных, все словно сплачиваются перед ликом беды. Но именно что 'словно'. И только человек - настоящий царь зверей! - не просто объединяется, но объединяет усилия для борьбы с напастью. Зверь всегда остается зверем, несчастье действует на него одинаково. Да, они забывают о грызне и пропитании, но лишь потому, что другой инстинкт - самосохранения - довлеет над ними. А вот на людей общая беда действует по-разному. Да, и звериному тут найдется место. Вот те же пришлые с Трех Городов повели себя совсем не по-человечески, стараясь спастись первыми, словно крысы с тонущего корабля. Но позади них совершенно незнакомые люди совершали недоступный для животных подвиг - самопожертвования. Звери защищают только потомство, а на прочих животных им плевать; человек чувствует, что совершенно незнакомый ему мужчина или женщина - тоже человек. Потому нередки случаи, когда люди жертвуют жизнью, спасая незнакомых людей, бывает, умирают даже за плохих незнакомых людей. Видно, чувствуют где-то подсознательно, ЧТО сделало их истинными царями природы. Не ум, не тупые зубы, не ломкие кости - солидарность. Умение договориться. Умение уступить место в последней лодке 'Титаника'.
  
  
  
  Отступление Архивариуса: да, и 'Титаник' я тоже смотрел, и почти плакал, когда красавчик уходил ко дну...
  
  
  
  Чтобы жил не просто я. Не просто тот парень. Но человечество. Пусть, есть звери среди людей. Это определено генетикой, тут ничего не поделаешь; Замысел несовершенен, и Темный тоже постарался, выстраивая коды нашего ДНК. Но и это еще не все. В отличие от зверей, человек не просто убегает от беды. Он объединяется, дабы эту беду устранить, а быть может, даже искоренить. Животные никогда не сумеют соорудить ничего крепче стаи. Но в стае всегда есть вожак, иерархическая лестница зверей куда прочнее человеческой. Люди же выбирают вожака только в относительно спокойное время. Бывает, и для войны, но ведь никогда не воюют все вместе. Нет, война - удел отдельных особей, бОльшая часть продолжает жить обычно. Ну, пусть, слегка ужавшись, дабы где-то в отдалении лилась кровь, но жить. Зато когда приходит настоящая и внезапная беда, человечество сплетает общий, коллективный разум. И тут уже плевать, кто есть кто. И правители носятся с ведрами, туша пожар, великие военачальники разбирают завалы, мудрые философы не гнушаются подтолкнуть к спасению самую грязную мразь. Люди называют это дружбой. А еще верно сказано: друг познается в беде. Но не какой-то абстрактный 'друг', а вот, простой человек. Незнакомец, на которого не обратил бы внимания, прогуливаясь по парку в мирное время. Возможно, на кого глядел бы с брезгливостью и презрением. Посредь беды - все друзья. Или мразья. Да, так тоже бывает...
  Пришельцы из Трех Городов зашептались, потом перешли на нормальную речь - шепот не услышать в людском гомоне. Детективы предлагали прорваться к вагонам и занять места заблаговременно, подростки спорили, мест, дескать, всем хватит, а примени силу, могут и вышвырнуть. Квазар в спор не лез, а Эпсон незаметно вышел к самой платформе. Магика еще на площади перед фаллической башней посетила идея.
  С платформы отлично виден путь железной дороги. Две хорошо смазанные рельсы зловеще блестят оранжевым, отражая сияние шаровой молнии. За платформой начинается тупик, чуть в стороне запасной путь, откуда выезжают новые вагоны. Их много, наверное, действительно, хватит на всех граждан. Видна и гора с прорубленным тоннелем, где исчезают рельсы. Темное жерло ведет обратно в Три Города. К неприятностям, к Берэ Хаосу, к партизанам, к армии бывших школьников, к вероятностной зиме.
  Эпсон вспомнил ощущения, одолевающие его всего час назад. Грусть, ностальгия. Они никуда не делись. Все еще ноют в груди, будто когда-то магика оперировали, но хирург забыл в груди скальпель. И все же...
  Он обернулся. Толпа шумит, кто-то поглядывает на небо с опаской, но шок прошел. Вон уже улыбки появились, пусть и нервные. Кто-то пошутил, толпа отозвалась хохотом. Мужчины, женщины, старики и старухи, парни и девушки... только почему-то детей все еще не видно. Наверное, низкие фигурки скрыты высокими. А за толпой Четвертый Город, покалеченный всего один заклятьем даже не колдуна, а вшивого безумного детектива. Оконные проемы лишены стекол, черепица потрескалась, фаллическая башня вдали словно уменьшилась. Наверное, эрекция прошла, ха! Позади людского озера подъезжают машины скорой помощи, подвозят раненых. Скольких убило это заклятье? Наверное, немало. А над всем этим повис огромный оранжевый шар, трещащий, как горный обвал. Обжигающие порывы ветра уже чувствуются - Биатриче и Долтон приближаются. Не пройдет и часа, они будут здесь. И эта картина подтвердила грустные мысли магика, а кисть его полезла в наплечную сумочку.
  М-да, он может грустить и ностальгировать сколько угодно. Можно скучать по прежней жизни, находя преимущества перед этой. Даже дураком себя назвать можно, что бросил прошлое и пустился в тяжкие. Однако жизни на это насрать.
  Грубо? Ага. Зато точно. Эпсон понял, что уж ему-то никуда не деться. И мечтания о том, что можно все бросить и вернуться - чушь. Он не в детской песочнице играется. Он даже не с обычными людьми в эти игры играет. Он попал в историю. Самую настоящую. Историю, которой уже миллионы лет, или того больше. Берэ, Долтон и Биатриче не отпустят его. Каждый протянул к его сути лапу, схватил... И лапа эта вытащит его из любой эпохи. Вытащит и заставит вновь играть. Или убьет. А дальше ад и... все. И там уж Эпсон позавидует позеру Жюбо. Того вытащили из геенны, а судьбой Эпсона никто не озаботится. Да и посадят магика кругом пониже - известно, как Светлый относится к колдунам. Судя по этой эпохе, совершенно заслуженно, кстати говоря.
  Кисть достала палочку. Там еще двадцать семь совершенных треклятий. Тонкая эта штука - треклятье. Можно ведь не только человека убить или зверя. Даже здание подвластно смерти. Аваддон - страшный, жадный демон, он забирает все, что дадено. Эпсон направил палочку на состав. Беззвучное колдовство, треклятье унеслось к поезду, несколько десятков взрывов прогрохотало. Магик даже не задумывался, чего там умерло. Наверное, какие-то трубки пропустили масло, а в это время работник ударил неомедненным молотком, вышибая искру. Там масло загорелось, тут шестерня треснула, вал сломался и... поезд со всеми вагонами осел. Будто кто-то сверху наступил. Колеса полетели в разные стороны, одному работнику железной дороги снесло полголовы. Скрежет и лязг металла перекрыл гомон толпы, затихшей уже в следующую секунду от жуткого осознания - поезд никуда не поедет. А Эпсон продолжил.
  Кончик палочки указал на отдаленный тоннель, где скрывались две рельсы. Треклятье полетело, над аркой пробежала сеть трещин. Укрепленный странным, но недостаточно прочным стеклом, тоннель не выдержал удара колдовством. Еще раз прогрохотало, арка обвалилась, закрывая последний путь спасения из обреченного города. Эпсон усмехнулся. Он только что обрек на смерть тысячи жизней, зато очередная ступень карьерной лестницы предстала пред мысленным взором. Он еще успеет уйти на покой. Когда будет достаточно сильным и всякие биатриче-долтоны его не достанут. Когда-нибудь...
  Тишина. Только шаровая молния трещит, да ветер завывает в отдалении. Пахнет маслом и чем-то бензиновым. Но вот, тихое женское рыдание отрезвляет толпу. И ее охватывает замечательное состояние 'Мы все умрем!!!'. Колдовство расчищает пространства вокруг Квазара, он спешит к магику. А вот остальные пришельцы Трех Городов разделяются. Людская волна отрывает их друг от друга. Хаос, в честь коего прозвали Берэ, врывается и правит бал. Люди смешиваются, начинается давка. Последнее, на что обратил внимание Эпсон - Кии, прижимающий Нашкоту к груди. Почему-то их толпа не трогает. Это какое-то сюрреалистичное зрелище - две неподвижные молодые фигуры посреди мельтешения тел, посреди криков о помощи, посреди ужаса. Эпсон нахмурился, но подошел зам и отвлек от влюбленных.
  - Зачем? - осведомился Квазар.
  - Если мы правы, эти люди должны умереть, - ответил Эпсон безразлично. Хотя в груди кольнуло. - Они - проклятье этой эпохи. И их не найти Знанием. Пока они в одном месте, их надо убить. Всех.
  Квазар побледнел, но кивнул. Так они и стояли на платформе - бледные, представляющие, как вскоре два Демиурга Вечности придут и убьют всех. Прошла минута, вторая, десятая. Люди бросились разбирать завал, но куда им. Тоннель обвалился на километр, совершенное треклятье не зря названо совершенным. Оно убивает наверняка. Даже если они разберут этот километр звала, обвалится следующий. А пока будут разбирать следующий, еще один обвал отрежет их от Четвертого Города. Колдовство будет действовать всегда. Возможно, совершенное благословение и снимет проклятье с тоннеля, но кто наложит его? Все колдуны в этой эпохе заинтересованы в смерти этих непонятных людей, невидимых Знанию. Они обречены.
  Целое облако пепла прилетело с запада. Жаркий ветер вышиб капли пота на лбах всей толпы, а потом они замерзли от ледяного порыва. Биатриче с Долтоном уже совсем близко. Скоро все решится.
  Кии и Нашкота все еще стояли на площади рядом с платформой. Граждане Четвертого Города вокруг поредели, больше никто не толкал локтем или плечом. А они просто стояли, ощущая, как волшебство проходит сквозь тела. Теплое волшебство любви. Только сейчас, оставшись в одиночестве от знакомых, друзей и врагов, они поняли, что снова вместе по-настоящему. И разлучались-то ведь на один день или даже меньше, а все ж. Нет рядом непонятных демонов, страшный Край умер, детективы Розыска куда-то подевались, да и соратники в коротких штанишках тоже где-то. А тут только они одни. И все эти люди вокруг не более чем мухи в жару - летают, садятся, раздражают, щекочут, но значения не имеют. Важны только они сами.
  - Я так за тебя испугался, - сказал Кии нежно. - Когда этот безумный схватил тебя и кинул в машину, я подумал, что больше тебя никогда не увижу.
  - А я так подумала, когда он заставил меня выпить яд. Тот ненастоящий яд. И я... но теперь мы вместе.
  - И никто нас не разлучит, - сказал Кии твердо.
  - Никто, - вторила Нашкота.
  Они поцеловались. Не страстно, но нежно. Губы прикоснулись и замерли. Кии слегка разжал их, язык Нашкоты лизнул его верхнюю губу. Они улыбнулись синхронно, глаза засияли.
  - Я хочу тебя, - сказала девушка.
  - Обычно я так говорю, - отозвался парень.
  - Перестань трепаться и уведи меня куда-нибудь, - отрезала Нашкота. - Помнишь, как тогда, когда мы шли на Банк.
  - Помню, - кивнул парень.
  Они взялись за руки и пошли к ближайшему зданию. Люди расступались, давая дорогу. А они шли. Будто во сне. Будто в тумане. И даже дверь дома без стекол приоткрылась, приглашая их.
  Квазар и Эпсон все еще на платформе, Знание пытается добраться к пространству, окружающему Четвертый Город. Получается плохо, слишком трудно сканировать из пустоты. Но вихрь диаметром в несколько километров, несущийся с невозможной в природе скоростью, не заметить трудно.
  - Ух ты! - покачнулся Эпсон. - Ты почувствовал?
  - Ага, - кивнул Квазар. - Кто-то в Городе неплохо поколдовал. Да и вероятности ведут себя странно.
  - Да, - согласился магик. - Они будто перемещаются.
  Кии и Нашкота вошли в дом. Вероятностное лето завертелось. И тут колдовской вихрь, разогнавшийся почти до трех тысяч километров в час, достиг Четвертого Города. Вот только возлюбленные этого не заметили. Они нашли спальню с легкостью - у граждан ее принято устраивать на первом этаже. Удобный матрац - что еще надо молодым людям в такой ситуации?
  Казалось, пространство ушло. Остался маленький кусочек пола, кровать и чистые простыни. Как сцена из эротического фильма. Кии начал раздевать Нашкоту, она раздевала его. Никто не торопился. Пальцы двигаются медленно, как-то даже основательно. Каждая пуговичка рубашки и блузки, застежка лифчика, молния брюк. Нижнее белье. Туфли. Носки, колготки. И вот они абсолютно нагие. С разбитых окон веет то холодом, то жаром, но от тел исходит только жар. Оранжевое свечение подчеркивает каждую линию тела. Молодые люди рассматривают друг друга и себя. Кии уже не тот худощавый паренек, как пару месяцев назад. Оброс мышцами, грудь прорезали волосы, прыщи с лица ушли. Нашкота худа, но грудь прежняя - большая с крупными сосками. Бедра широкие, ляжки рельефные. Крепкий парень и здоровая девушка. Розовая кожа ее, смуглая кожа его. Они готовы.
  Свет погас внезапно, но глаза быстро привыкли. Теперь не любовники готовятся к соитию, но тени. Тени так легко соединяются, им вообще не надо для этого усилий. Кии взял девушку за руки, притянул к себе. Полная теплая грудь прикоснулась к его животу, пахнуло молоком и медом. Они поцеловались и свалились на постель, будто два дерева подрубили - плашмя, не разжимая губ. Руки любовников принялись искать на телах нетроганные участки, в который раз убеждаясь - нет таких. Без спешки, без суеты они распаляли друг друга. Котел получал все новую порцию угля, казалось, не тела извиваются на кровати, а два темных силуэта борются. Но нежно. Понарошку.
  Взорвись сейчас рядом атомная бомба, они не заметили бы. Упади на кровать еще десяток пар - не заметили бы. Потому и сотни маленьких желтых огоньков, что окружили их, любовники не заметили. И даже не удивились, как из двух теней опять стали людьми. Огоньки закружились вокруг, словно рядом с ложем разбили банку со светлячками. Вряд ли эти искорки вообще существовали на самом деле, но сказать тут трудно. Они с легкостью проходили сквозь тела, подсвечивая изнутри. Кии вошел в Нашкоту, в это же время огонек прошел сквозь ее матку. Парень увидел, как член движется в вагине, увидел переплетение вен, мочеиспускательный канал, фаллопиевы трубы. Увидел, но не удивился, как будто так и надо. Движения его таза медленные, куда торопиться? Огоньки то и дело пролетали сквозь тела. Он видел содержимое ее желудка, она - внутренности его черепа. Искорки ускорили полет, он усилил темп. Огоньки уменьшили диаметр орбиты, летают все ближе к коже возлюбленных. Темп возрастает, а время замедляется. Она не стонет, он не пыхтит. Вообще, со стороны все кажется слишком пресным. Лежит парень на девушке и двигает задницей. Половой акт, да, но без искорки. А потому что искорки летают вокруг.
  Тьма забирала все большее пространство. Величина матраца уменьшилась до силуэта Нашкоты. Кии лежит не на перине, а на теле девушки. Полностью. Но ей не тяжело. Она бессовестно счастлива. Искорки мечутся хаотично, и вдруг - все ворвались в тела любовников. И вот уже не люди занимаются любовью, не тени, но пучки света. Каждая вена, каждый сосуд, каждый орган виден. Они будто сделаны из жидкого стекла. А огоньки все сходятся и сходятся. Постепенно лица вновь уходят в смутные силуэты, вот уже и грудь скрылась в тени. Зато ярко-желтое пламя фокусируется на матке девушки. Сотни искорок сливаются и делятся на два пучка света. Один фокусируется в матке Нашкоты, второй перемещается в яички Кии. Темп все выше.
  Вместе с семенем ярко-желтый свет проходит через мочеиспускательный канал, по влагалищу достигает матки. Желтый свет теперь един! Он горит, так никогда не гореть звездам! И вот тут-то рты возлюбленных испускают РЁВ! Или стон. Или звук неслыханной в Мире частоты и амплитуды. Матка Нашкоты светится, горит, пылает. И в эту секунду пространство прорывает. Из-под пола вылетает столб ровного розового света. В один миг окружающее вновь исчезает. Есть только космос, два соединенных тела и столб розового света, бьющий в спину девушки, проходящий сквозь тело, врывающийся парню в грудь! А они ревут раненными китами, или китами на грани блаженства. Фигуры вновь не тела - пучки света. Ровные розовые силуэты в космосе, и едва видный желтый пучок в матке Нашкоты. Сколько так продолжается - Светлый весть. Но долго.
  А когда все медленно кончилось, молодая пара обнаружила, что лежит под завалом. Дом обрушился, но потолочные балки соорудили вокруг нечто вроде крыши. Все покрыто инеем, но тепла им пока хватает. Пройдет еще минут двадцать прежде чем они сообразят, что произошло.
  
  
  
  ***
  
  
  
  Легкое кружение вероятностного лета отошло на дальний план сознания колдунов, они почувствовали колдовство совершенно иного порядка. Мощнейшее, на первый взгляд хаотичное, но на самом деле просто чрезвычайно сложное. Вихрь приближался, шаровая молния в небесах загудела.
  - Сейчас рванет? - спросил Квазар.
  - Сомневаюсь, - сморщился Эпсон. - Это очень сложный стихийный вихрь, Хита мне про такие рассказывала. Серьезное оружие. Сразу несколько стихий берутся в крайних проявлениях и смешиваются. Получается нечто вроде двигателя. Холод борется с жарой, от этого появляются всевозможные завихрения во все стороны, а электромагнитное поле там такое, что наверняка просто проглотит эту молнию, и от этого вихрь станет еще сильнее. Видно, Биатриче и Начальник решили действовать наверняка. Если стихийный вихрь такой мощи пройдется по Четвертому Городу, тут останется пустыня. Тех, кого не убьет ветром и кусками мусора, прикончит электричество. В этом вихре напряжение такое...
  - Магик, - прервал Квазар и даже покраснел, что перебил.
  - Чего? - Эпсон слишком ушел в теорию, не заметив главного.
  - А мы-то как? Нас ведь тоже, того...
  - М-да, - согласился Эпсон. - Даже с этими вероятностями купол удачи может не выдержать...
  И началось. День как раз должен был вступить в фазу пика, по часам солнцу положено быть в зените, но его заслонило черное кольцо туч. Правда, шаровая молния светила ничуть не хуже, только оранжевым. Но тут и в без того жуткую картину неба влились иные краски - колдовской вихрь налетел, словно кто-то выключил лампочку в избе без окон.
  Стихийный вихрь слегка притормозил на подлете, чтоб не промахнуться. За двадцать миль до Четвертого Города он вообще остановился. До того воронка его охватывала какой-то километр, но уж тут он развернулся. Кипящий жаром стержень точно в середине вихря испарял тонны снега, доставленного с северного полюса. Холодные и жаркие потоки воздуха вертелись, как сперматозоиды, пойманные презервативом. Со стороны все выглядело так, как, вообще-то, не положено природой. Ярко-белый стержень висит точно перпендикулярно земле, а вокруг вертится черное тело смерча. Но на том обычность картины и заканчивалась. Над всем этим зависли зеленые тучи, едва не улетающие в термосферу. Снизу стелется бурый туман. Ну а с разных сторон вылетают потоки ветра. Примерно в километре от центра образовалось еще одно ветряное кольцо, где кружились многотонные глыбы камней и прочий мусор, подхваченный вихрем; там же спокойно вращались по орбите и два колдуна. Но вот между сердечником и последним ветряным завихрением творилось Темный знает что! Ветер тут, словно удары наносил, порывы скоростью тысячи миль в час били в разные стороны, то разгоняя облака, то воздушным тараном ударяя в землю, тесня туман и вышибая приличные куски почвы. Но есть и обратный процесс. Зеленые облака и бурый туман - порождение странных электрических полей, потому между небом и землей частенько пробегали нитки молний. И не только сверху вниз, но и снизу вверх. Странные квакающие звуки перебивали и шум ветра, и общий гул вихря - это образовывался вакуум, затягивая целые пласты грунта, сминая и спрессовывая землю пустошей до твердости камня. А следом шары желто-сероватой массы улетали к дальнему кольцу, пополняя сонм летающего мусора.
  Остановившись, вихрь будто передохнул и отдышался. А потом расширился. Дальнее кольцо удалились от сердечника на три километра, внутренний хаос не замедлил распространиться на всю площадь. И только тогда, вобрав тысячи тонн камней, мусора, земли, вихрь двинул к Четвертому Городу. Теперь уже осторожно, будто крался. Он перевалил горную воронку, в которой спрятались партизаны, и очень тем горам не повезло. Белый сердечник разрезал камень, как нож. Жидкий расплавленный металл из недр планеты ни на градус не остыл - электрические разряды постоянно его подпитывают, подогревают, статическое поле смерча напряжением в миллионы мегавольт - великолепный 'тэн'. Дальний край вихря достиг черного кольца туч, тут же угольные облака завертелись, всосались в исполинское тело урагана. На миг Четвертый Город осветило солнце, а шаровая молния дополнила световую гамму. Граждане Четвертого Города в последний раз взглянули на небесную аномалию, прежде чем оранжевый шар лопнул. Без взрыва, он просто распался на лучи света, и оранжевое сияние унеслось к белому столбу, что режет гору на востоке. А потом небо вновь заволокли тучи, на этот раз противно-зеленые.
  Колдуны все еще на платформе, думают, куда бы им спрятаться. Все произошло слишком быстро, выработать план времени почти нет. Впрочем, Эпсон успел сориентироваться.
  - Взлетаем, - бросил он Квазару, глядя, как белая шевелюра зама развевается в мощных порывах ветра.
  Квазар кивнул, прикрыл глаза и воспользовался окружающими вероятностями. Эпсону не требовалось сосредоточиваться. Он уже увидел две точки, медленно кружащие на максимальном отдалении от сердечника вихря - Биатриче и Долтона.
  Подошвы медленно оторвались, налетело настоящее ветряное цунами и унесло колдунов в небо. Колдовской смех еще раз прокатился над Четвертым Городом, а потом пришла смерть.
  Столб расплавленного металла, он же - сердце колдовского урагана, достиг черты Города, хотя к тому времени от Города уже мало чего осталось. Повинуясь воле Демиургов Вечности, вихрь освобождался от мусора, подхваченного по дороге. Каменные глыбы, тысячелетние деревья, прессованная земля, даже монстры пустошей - все это обрушилось на Четвертый Город, до того не знавший всех 'прелестей' шестьсот шестьдесят шестой эпохи. Причем монстры совсем не пострадали. Совершенно живые и голодные сороконожки людоеды, ползучие собаки, летающие диваны забегали, поползли, залетали по-над Четвертым Городом, выискивая людей. Впрочем, вскоре и они умерли...
  Эпсон и Квазар подлетели к Начальнику и Второму Магистру. Поначалу они пользовались собственным колдовством, но где-то на полпути воля древних колдунов обрубила хилые потоки их вероятностей, взяла под контроль и подтащила к Магистрам.
  - Ля Ром дэ Ля Мастер! - выдохнули Квазар и Эпсон хором. Старики только посмотрели друг на друга и расхохотались.
  - Как интересно, - сказал Биатриче, не обращая внимания на молодых колдунов, кружащихся вокруг кверху ногами. Сам Биатриче и Долтон летели, поджав ноги по-турецки, будто сидят в чайхане. - По этим горам пролегает странное поле Знания.
  - Да, - кивнул Начальник. - Я не могу выглянуть за него, когда в нем, а когда за ним - не могу взглянуть внутрь. Как думаешь, это из-за Треклятья Темного?
  - Откуда я знаю? - проблеял колдун раздраженно. - И я не вижу этих людей.
  Длинный указательный палец, овитый массивным перстнем, указал на точки мельтешащих людей внизу.
  - Да, Магистр, я хотел вам об этом... - начал Квазар, но согнулся от боли в животе.
  - Не перебивай старших, слоупок, - сказал Биатриче безразлично. - Вскоре тут больше не будет никого. А потом я узнаю у Берэ, как он это сделал. Прежде чем убью.
  Четвертый Город стирался с лика эпохи. Гигантский ластик-вихрь справлялся с задачей отлично. Глыбы камней падали с небес, красивые дома с черепичными крышами выдирались из бетона, как молочные зубы. Наверное, люди внизу кричали, молили небеса о пощаде, но удары молний, шум ветра и вакуумное 'кваканье' заглушали это. Люди гибли сотнями, ветер отрывал их от земли и перемалывал с камнем, мощнейшее электромагнитное поле останавливало сердца, потоки ледяного воздуха замораживали, а столб расплавленного металла испарял. Но вероятностное лето еще держалось. Квазар отошел от болевого проклятья деда, вобрав целую пригоршню положительных вероятностей. А потом...
  - Магистр, - позвал Квазар.
  - Тебе мало? - повернулся дед, разглядывающий хаос внизу с нескрываемым удовольствием.
  - Все кончилось! - оправдался Квазар. И вероятности ушли, и Знание работает! И я еще что-то ощутил. Что-то мощное...
  - Да, я тоже почувствовал, - согласился Эпсон. - Какое-то странное колдовство произошло минуту назад, а потом все - ни лета, ни этого барьера для Знания.
  Старшие колдуны нахмурились, а потом улыбнулись разом. Ответ пришел к обоим одновременно.
  - Значит, мы всех убили, - высказал ответ Долтон. - Значит, мы были правы! Этот избыток вероятностей и деформация Знания была завязана на людях! Ты чувствуешь? Вероятностная зима этой эпохи ослабла!
  Биатриче прикрыл глаза и разом окунулся в информационное поле целой эпохи. И вправду, как только умер последний гражданин Четвертого Города, вероятностная зима сдала позиции. Биатриче видел, как монстры пустошей, в эту минуту рожающие очередных уродцев, поносят мертвые комки плоти. Лавовое море далеко на востоке остыло на несколько градусов, так пойдет, лет через пять оно станет обычным каменным плато. Где-то на севере, наоборот, слегка потеплело, южный полюс тоже приподнял температуры. Атмосфера целой планеты медленно перестраивалась, циклоны держались от антициклонов подальше, только над остатками Четвертого Города наблюдался погодный хаос. Но как только колдуны закончат, вихрь рассыплется, и все будет нормально.
  Внизу в очередной раз бабахнуло, Биатриче открыл глаза. Начальник МРС только что направил булыжник размером с грузовик на толпу людей. Странно.
  - Они еще не все умерли, - проблеял Биатриче. - Но проклятье отступает. Странно... Внук, что ты почувствовал?
  - Как будто все вероятности собрались в комок, а потом все кончилось.
  - А я вот еще кое-что почувствовал, - процедил Долтон. - Мои пчелы в Трех Городах мертвы. Берэ убил их. И я больше не вижу, что происходит с Городами. Эта дерьмовая деформация Знания как будто переместилась!
  - Это не имеет значения, - сказал Биатриче. - Берэ Хаосу осталось жить час. Что было в Трех Городах этой ночью?
  - Не знаю, - ответил Долтон мрачно. - Что, сам не видишь? С полуночи все как оборвалось! Берэ собрал армию и выстроил перед Самым Главным Домом, а потом Знание рвется. Я могу увидеть: Три Города на месте, но они как будто пустые. Только в Главном Городе что-то происходит, но Знание не может туда пробиться.
  - Не имеет значения, - повторил Биатриче. - Сейчас закончим тут, а потом направимся туда.
  - А если он снял доспехи? - прорычал Долтон. - Если этот сын Темного освободился...
  - Тогда его уже тут нет, - перебил старик. - Долтон, ну что он такого мог сделать, чтобы снять доспехи? Чего не мог раньше? Нет, Берэ кичится, но никогда не подберет ключ.
  - А если...
  - Не важно! - осек Второй Магистр. - Заканчиваем тут и в Три Города! Посмотрим, чего он там придумал. Клянусь, я попытаю его, прежде чем убить. Он расскажет мне, что это за трюки со Знанием. Бьем!
  До того колдуны, собственно, почти и не колдовали. Пожинали плоды того, что сделали еще над лавовым морем, слегка корректировали, но, фактически, вихрь действовал самостоятельно. Теперь же Демиурги ударили. Правда, не по остаткам Четвертого Города. Тысячи вероятностей сложились в заклятье, и всех четырех потянуло к стержню расплавленного металла в середине вихря. Их закружило гораздо быстрей, Квазара от этой исполинской центрифуги чуть не стошнило. Колдунов обдало жаром от сердечника, за каких-то несколько секунд вихрь сжался до сотни метров... а потом разжался километров на пять. Улетая от центра, Биатриче и Долтон с грустью смотрели на распадающееся заклятье. Такое изящное, оно прожило бы еще с неделю, но когда спешишь, всегда людей насмешишь. Или убьешь. Ослепительно белый сердечник развалился, тысячи тонн расплавленного металла вперемешку с камнями и прочим мусором подхватило огромной воздушной волной, и все это, как картечью, прошлось по Четвертому Городу. То, что умудрилось устоять, разрушилось. Вал раскаленного воздуха выжег попрятавшихся граждан, выжег даже насекомых и бактерии. А потом Город припорошило снегом, остужая. Остатки ледяного пара охолодили мертвый Город, превратили в спокойную, безжизненную пустыню. От колдовского урагана-убийцы остался простой колдовской вихрь. Да, большой, похожий на смерч, но им не разрушить Три Города. Впрочем, как средство передвижения, он вполне сгодится.
  Штурм Знания прошелся по обындевевшим руинам. Колдуны не искали граждан, их все равно не увидеть, они искали последствия их деятельности. Не шевельнется ли где чего? Не заколеблется воздух от стонов? Ничего не шевелилось и не колебалось. От земли валил пар, с неба падал снег, иногда испаряясь, а иногда и ложась ровнехонько. Пахло палеными волосами и мокрой псиной - весьма противное сочетание. Тишина и спокойствие, спокойствие и тишина.
  А неподалеку кружился черный смерч. Четыре колдуна медленно облетали вихрь по орбите, двое держались неуверенно, изредка переворачиваясь, вторая пара словно стояла на тверди - широко расставив ноги и сложив руки на груди.
  - После такого никто не выжил бы, - подытожил Биатриче.
  - Нет времени проверять, - отрезал Долтон. - Надо лететь в Три Города и убить Берэ пока не поздно! Я пришлю сюда демонтеров позже, пусть все перепроверят. Летим!
  Биатриче кивнул, смерч загудел, ветряные потоки перестроились, атмосфера Мира дала проход к Трем Городам. Медленно разгоняясь, вихрь направился к Берэ Хаосу.
  Прошло минут двадцать, прежде чем в остатках Четвертого Города что-то произошло. Кии и Нашкота вышли из транса после соития, кое-как выбрались из-под завала и обнаружили полностью пустой Город.
  
  
  
   Глава пятая, подраздел шестой: Посмотрим же, чего принесла эта ночь Трем Городам
  
  
  
  Второй раз Самый Главный Дом готовил оборону. Только теперь шедшие на предыдущий штурм сами вынуждены защищаться. Вместо порушенного забора появились рвы, не охрана Главы встречает непрошеных гостей, но работяги в комбинезонах и люди в серых одеждах - партизаны. И те, и эти вооружены до зубов, поглядывают друг на друга с недоверием. Для первых вторые - легенда. Партизаны - пример асоциальности Трех Городов. Вечно борющиеся тени, вечно недовольные, ищущие во всем плохое. Такие люди всегда были и будут изгоями. Кулики-жители понимали, насколько отвратительное их болото, но это их болото, другого нет, потому находили они в нем и что-то хорошее. Даже заключенный в конце концов привыкает к тюрьме. Нельзя сказать, что он ее любит, отнюдь. Он просто привыкает. И боится того, что за стенами. Страх перемен - самый живучий в людях. Истинных оторв мало, в большинстве люди склонны благодарить судьбу даже за то дерьмо, в котором обитают. Да, преступности много, но меня пока не трогают. Да, правительство плюет на людей, наживается за их счет, но, поставь другое, и не факт, что оно окажется лучше. Напротив, пока новое наворует... А эти, мол, уже пресытились, может, с жиру бесясь, и народцу подкинут чего? Вот только не поймут люди, что люди жадные. И сколько не дай денег, им будет мало, и сколько не воруй, всегда будет, что украсть. И потому неверием очень часто маскируется банальнейший страх перед неизвестностью. Живем ведь. Демоны позволят, жить и будем. А эти, в наряде Сумасшедшего Дома, говорят какую-то ересь. Совершенно не разбираются в жизни, их она еще не била. Требуют перемен, а кто положится, что те будут к лучшему? Да кто вы такие, партизаны, чтобы чего-то обещать? Чтобы проповедовать? Нет, обязательно к власти придет еще худший человек, да пока наворует... Говорите, может хороший прийти? Ну, не знаем. Жизненная опытность показывает, герой в Трех Городах один - я сам. Остальные жулики и жулики в законе. Но свои...
  И с тем же легким презрением глядят партизаны на жителей Трех Городов. Перед ними не люди, но комки страхов. Не вмешайся в ситуацию демоны, эти работяги так и пахали бы в Промзоне. И радовались бы любой кости, упавшей с хозяйского стола, и искали бы на ней волоконце мяса. И совсем не задумывались бы, почему у одних есть все, а у вторых ничего. И почему у одних всегда будет все, а вторые, и дети вторых, и внуки будут так же искать волоконца. И когда-нибудь их не найдут.
  Но и с жалостью глядели на этих людей. Потому что знали - не они такие плохие, это демоны их такими плохими сделали. Так глядят на просящего милостыню или бомжа, копающегося в мусорном баке, предполагая, что когда-то он был нормальным, но жизнь согнула, обстоятельства сложились... Вот только и основой этого выступает страх. Боязнь, что их самих когда-нибудь жизнь согнет, а обстоятельства сложатся. И тогда кто-то их хотя бы пожалеет.
  Хотя, конечно, партизаны отличались от жителей. Великая цель толкала их уже века. Их сплотила идея, фанатизм и вера в лучшее. Но и они боялись. Сотни поколений до них боролись с Городами, сражались с демонами, и вот, наконец, им сказали: время пришло. Этой ночью борьба закончится, этой ночью они или победят, или проиграют. И многих страшило не только поражение, но и победа. Что есть человек без великой цели? Кто он, если лишен идеи? Мечта о победе над демонами сладка, но даже получись все сегодня, они станут вот теми людьми. Вернутся в Три Города, будут жить тут, подчиняясь правилам. Уйдет романтика, уйдет вседозволенность, ведь не будет больше оправданий для нарушения закона. Сегодня они - загадочные герои, а кем они будут завтра?
  Страхи полетели над Самым Главным Домом. Все хотели перемен, но каждый хотел, чтобы все осталось по-прежнему. И никто не знал, что решать не им. Болтики закручивает тот, у кого есть ключ. А его держал Берэ Деконструктор. Но, видать, судьба не пожалела принести этой ночью в Главный Город страхов. Даже тот, кому терять уже, казалось, нечего, боялся. В конце концов, еще тысяча лет рабства в доспехах из Поглотителя лучше смерти. Благо, Берэ всегда был умен и хорошо знал все особенности человеческого подсознания. Потому только он не поддастся страху этой ночью. Перемены пугали и его, а цель еще так далеко, хотя по времени все решится часов через десять. Но колдун поступил мудро. Только загнанный в угол проявит чудеся героизма, только тот, у кого нет иного выбора. Потому Берэ просто лишил себя выбора и отсек все пути к отступлению. Если его планы не осуществятся, его убьют. И не может быть иначе, а потому, планы придется исполнять. Он самолично лишил себя выбора между рабством и смертью, заменив его выбором между победой и смертью. Одна составляющая осталась, а вместо рабства появилась по-настоящему заманчивая цель.
  Берэ прогуливался по Музею. Компания ему подобралась странная. Толстая женщина вела экскурсию, внимательно следя, чтобы второй мужчина нигде не наследил. В Берэ она не сомневалась, а вот новоприбывшего на карандаш взяла. Впрочем, смотрительница Музея всех на него брала и сама не понимала, почему так прониклась к высокому мужчине с неопрятными волосами.
  - Зал живописи - старейший в Трех Городах, - басила смотрительница, поглядывая на незнакомого мужика. - Я так поняла, вас интересует конкретная картина?
  - Да, - кивнул Берэ. - Совершенно конкретная. Она же самая старая.
  - Тогда это Куа, - сказала женщина твердо.
  - Нет, это не Куа, - улыбнулся Берэ. - Нужная мне картина будет казаться новой, а на самом деле ей миллионы лет.
  - Ну, если вы говорите, - пробурчала женщина. - Какого она размера?
  - Обычно ее рисуют большой, - сказал колдун. - Может, мне самому поискать?
  - Вы сомневаетесь в моей квалификации? - надулась смотрительница.
  - Помоги мне Темный, - поднял ладони Берэ в притворном ужасе. - Полотно должно быть примерно два на два метра.
  - Пошли...
  Смотрительница быстро подтвердила упомянутую квалификацию, искомая картина нашлась через минуты три. Действительно, большой холст.
  - Футуристы, - пробурчала женщина. - Мне больше по нраву реализм.
  - А это и есть реализм, - возразил Берэ. - Смотрительница, вы не могли бы оставить нас? Нам надо пошептаться о всяких глупостях.
  - Дорогу найдете, - кивнула женщина и удалилась, размышляя, насколько Берэ похож на мужчину с картины.
  Дождавшись тишины, Берэ бесцеремонно нарушил ее:
  - Как же давно это было...
  Мужчина промолчал. Взгляд его устремился на картину.
  Страшная зверюга, похожая на ящера с крыльями, горела целиком, да еще из глотки пламенем поливала. Дракон. А вот и Режиссер. Восседает на спине дракона, тоже объятый пламенем. Лицо напоминает то, что носит сейчас, только седины поменьше, да надменности побольше. В руке трость с набалдашником в форме черепа, одет в черный смокинг, на голове цилиндр. Всему этому фон - ночное небо. И больше ничего. Просто мужчина летит на полыхающем драконе. Куда летит? Зачем? Непонятно.
  - Я уже видел эту картину, отче, - сказал второй.
  - Да, - кивнул Берэ. - Она снилась многим художникам шестьсот шестьдесят шестой эпохи. В день, который изображает эта картина, я проклял эту эпоху. В тот же день я стал рабом. В тот день началась эта история. И сегодня она закончится.
  - Хорошо? - спросил второй.
  - Ничего не оканчивается хорошо или плохо, пока не закончилось, - ответил Берэ. - А потом победитель оценивает конечный результат, а победителя нельзя назвать объективным. Конечность - беда этого Мира.
  - И ничего нельзя сделать? - спросил второй почти умоляюще.
  - Можно и нельзя. Можно победить - это минимум. А можно воспользоваться победой - это второй минимум. Нам вообще доступны лишь минимумы жизни, сын мой. Даже самым лучшим из нас. Единственное, что хорошо во всеобщей 'заканчиваемости' Мира - она стирает границы между удалось и не удалось. В конечном итоге победитель не сможет пожинать плоды победы вечность, а проигравший не станет терзать себя вечность. Потому между победой и поражением нет разницы для достигшего результата.
  - Ты успокаиваешь меня, отче, - нахмурился второй. - Но я все равно не понимаю. Неужели мы должны проиграть, чтобы выиграть?
  - А у тебя когда-нибудь были сомнения? - удивился Берэ. - Вы же всегда чувствовали, что только ценой жизни можете добиться чего-нибудь. У вас и получалось что-то, только если вы жертвовали собой. Так почему ты не веришь, что после вашей всеобщей смерти, вы ничего не добьетесь?
  - Не в том дело, отче. Если уж жертвовать собой...
  - То наверняка, да? - перебил Берэ. - Боюсь, это слишком самонадеянно - требовать у жизни обязательного вознаграждения за старания и жертвы. Нет, сын мой, жертвуя, мы всего лишь получаем шанс. Не более.
  - А без жертв даже шанса не будет, - кивнул второй.
  - Вы долго были теми, кто двигал это общество вперед. Без вас Три Города не продержались бы и полвека. Все Три Города сопротивлялись моему проклятью только благодаря вам. Но, поддерживая, вы тормозили. Так часто бывает: хорошее - враг лучшего. Сегодня вы умрете, дети мои, а партизаны проиграют. Сегодня впервые победят Три Города. Им гораздо нужнее эта победа.
  - А они точно победят? - опустил голову второй.
  Берэ расхохотался.
  - Я же говорю, - ответил колдун весело, - у них появится шанс. Сколько твоих братьев и сестер в Трех Городах?
  - Восемьсот двадцать пять, не считая последнего, но он сейчас не совсем тут, - ответил второй хмуро.
  - Скоро он будет тут, - улыбнулся Берэ. - Не переживай так, сын мой. Это раньше умирать было страшно, а теперь мы живем в Замысле. А самый главный его закон так никто и не понял. Да, все заканчивается. Но заканчивается для того, чтобы началось новое. Так что - возрадуйся! Сегодня великий день. Сегодня ты умрешь! Клянусь, я бы дорого дал за возможность просто пропасть. Вы - самые счастливые люди. Для вас все закончится по-настоящему...
  - А если мы не захотим? - вопросил второй.
  - К сожалению, это произойдет, даже если Я этого не захочу, - покачал головой Берэ. - Вам был отпущен приличный срок, вы успели пожить. Если это можно так назвать. Мое заключение началось с деконструирования этой эпохи, но сегодня проклятье падет, а с ним и головы. Моя и всех в этой эпохе, или пресловутых 'демонов' Дельты Миров. Но вас истребят в любом случае, а я не могу взять вас с собой. Вы приспособлены для этой эпохи.
  - Мне грустно, отче, - понурился второй.
  - Всем грустно, - ответил Берэ, хотя по нему не скажешь. - И страшно. Вот этот страх ты сегодня и используешь. На. Возьми и смирись. Быть может, правда когда-нибудь станет истиной, и у вас появится еще один шанс.
  - Проклятый шанс, - процедил второй, но взял протянутую трость из Онита.
  - Сейчас всем наиболее страшно, - сказал Режиссер. - Сегодня все поверят, что демоны лично пришли к ним.
  - А потом? - спросил партизан, взвешивая трость. Ладонь легла на смеющийся череп, вероятности потекли в суть. Он почувствовал резкий прилив настроения.
  - Как только я дам команду, ты поставишь на мою армию купол страха. А как только мы возьмем Самый Главный Дом, я стану новым Главой. Все, как мы планировали...
  Разговор потек по-деловому. Второй уточнил некоторые вопросы и отправился исполнять приказ. Онитовая трость прибавила колдуну уверенности, он решился.
  Второй удалился, Берэ Хаос рассмотрел собственный портрет. Знание поведало: уже почти три утра. Скоро пожалуют гости. Он улыбнулся. Ему была нужна эта картина. Сегодня всю эпоху наполнят страхи. Четвертый Город наполнят ими Магистры из Дельты. Сами Биатриче и Долтон боятся его, потому что слишком хорошо знают и понимают: Берэ так просто не сдастся. Эпсон и Квазар испугаются за свое будущее, оно у них более чем неопределенное. Жюбо... вот этот, может, и не струсит, но только Обезболиватель тому причина. Три Города уже трясутся от страха. И только один в этой эпохе Мира не должен бояться - он сам. Иначе ничего не выйдет. И эта картина напомнила ему, когда-то он ничего и никого не боялся. Он смел спорить с Лагатом, да чего там - с самим Темным спорил! А против Светлого так вообще воевал! Он был велик, Велик, ВЕЛИК! Но века заключения и тут оставили отпечаток. Самому крепкому дереву не надо бояться внешних врагов, ему стоит бояться внутренней гнили.
  Ладонь легла на живот, пальцы сжали серую ткань. Берэ рванул что есть мочи, даже не замечая, как колдует, словно не догонит сейчас боль. Но она догнала спустя секунду, а вместо разорванной рубахи в руке остался комок серых ниток. Помещение окрасилось зеленым, а потом тишину нарушил рык Берэ - штаны и коричневые туфли сами распались на хлопок и полоски кожи. Пылая зеленым огнем, Берэ подошел к картине. Раньше не надо было беспокоиться о боли, так не надо и теперь. Эту ночь он выдержит, даже если муки сведут с ума - выдержит. Он будет прежним.
  Час назад в Музей заходил высокий мужчина с сединой в волосах и одетый в серое. Судьба словно сгорбила того человека, зато вышел из Музея совсем другой. Этот шел твердо, осанка выправилась. Одежды и след простыл, причинные места скрывают доспехи, искрящиеся зелеными вспышками. Седина куда-то подевалась, да и прическа вполне ухожена. Словно помолодев на полжизни, из здания вышел не мудрый стратег, а отважный воин. И он пошел на войну во главе армии почти еще детей. Зато это самая бескомпромиссная армия. А этой ночью она будет еще и самой страшной.
  - Мы выступаем, - пронесся над Главным Городом голос Берэ Деконструктора. - И нам никто не поможет.
  Когда-то он так начинал каждую битву. Никто в нижайшей армии пустоты даже мысли не допускал о помощи; тот, кому они поклонялись и пальцем не пошевелил бы ради них, скорее сжег бы или обратил в ничто. Что ж, еще одна битва. Всего лишь еще одна...
  
  
  
  ***
  
  
  
  Вначале две армии просто шли друг на друга - войско Берэ побыстрее, а защитники Самого Главного Дома будто сдерживались перейти на бег, но баррикады останавливали. Драматизма добавила бы тишина, но куда там. Молчит только армия Берэ - бывшее войско Кии и Нашкоты. Напротив штурмуемого здания даже не рядами, а обычной толпой собралась орава подвыпивших мужиков, не верящих, что эти дети вообще поднимут на них руку. Кто-то из рабочих Промзоны уже успел побрататься с партизанами; и те, и эти глушат страх, только по-разному. Рабочие - 'Зеленой', партизаны - присланными Знанием указаниями от наименьших номеров: второго, к примеру. Что до второго, он сейчас, словно согласовав с Режиссером, снимает серые одежды и голый, с Онитовой тростью в руках подходит к окну. Он далеко от места битвы, но для колдовства нет преград расстояния. Купол страха можно и отсюда поставить. А тем более с такой подпиткой, как эта трость и с тем материалом - с испуганными людьми шестьсот шестьдесят шестой эпохи.
  Голый человек взглянул на Тюрьму. Унылое здание, ничего не скажешь. Как странно, он выбрал для смерти именно дом напротив Тюрьмы - пугала Трех Городов. Как бы второй хотел, чтобы его просто заключили сюда. Его, братьев и сестер. Но Режиссер решил иначе. Впрочем, они действительно пожили достаточно...
  Тюрьма тиха и мертва. Заключенных и так не особенно баловали, а тут произошла вовсе нелепица - все умерли, потому что про них забыли. После первого бунта - а сегодня ночью уже начинается бунт, номером совпадающий с именем голого партизана - надсмотрщики оставили пост и вышли на улицы. И просто забыли вернуться. Камеры заперты, под камнем обшивки толстый слой металла, никто не выберется. А потом каждый надзиратель просто испугался возвращаться или подумал, пусть другие заботятся о заключенных, или нашлась другая причина. Так или иначе, на следующий день полумертвых от жизни впроголодь заключенных никто не сподобился покормить. И на следующий, и после. О Тюрьме вспомнили лишь через неделю, естественно, ни один из узников не выжил. Большинство камер даже не открывали, Тюрьму законсервировали, она уснула в ожидании новых отбросов общества. Второй надеялся, что этого не случится никогда. По слухам, Дракон отказался делать каркас для этого здания. Будто знал о такой бесславной кончине. Что ж, все может быть, все может быть.
  Знание нашло Режиссера - тот как раз занимал положенное место во главе армии. Только дочерям и сынам Режиссера позволено находить отца Знанием. Только для них он открыт. Восемь с лишним сотен партизан чувствовали Режиссера, его решимость, его твердый шаг будто передался им. Братья и сестры. А сколько вас еще в Четвертом Городе? Какой чудовищный путь они прошли, вековой путь, неужели все закончится так же, как с узниками Тюрьмы? Неужели про них просто забудут? Неужели их проигрыш даст этим жалким жителям хоть какой-то шанс?
  Голый партизан смотрел на мертвую Тюрьму. Армия Режиссера подошла вплотную к баррикадам. Пора ставить купол страха. А все же, как отвратительны Три Города. Даже самый великий миг своей жизни жители встречают пьяными. Сейчас второй испугает всех настолько, что их и новорожденный котенок ввергнет в ужас. А потом прольется кровь. Подростки, да чего там - практически дети откроют огонь, а жители и его братья с сестрами погибнут. А потом к ним присоединятся те, кто мирно встречает утро в Четвертом Городе. Режиссер сказал, все должны умереть. Принести жертву, чтобы дать шанс людям, которые забыли о родных и близких, пусть и заключенных в Тюрьме, пусть о настоящей мрази этого общества, но так нельзя. Это неправильно. И ниточка сомнения прокралась в его суть.
  Так нельзя! Почему они, поддерживающие это проклятое общество веками, - веками! - должны погибнуть? Ладно, пусть жители грызутся в Трех Городах, но дети Режиссера могут спокойно жить в Четвертом Городе. Многим оно не понравится, но, второй уверен, большая часть поймет, это лучше смерти. Да не абы какой гибели, но глупой, ради бессмысленного и призрачного шанса для свиней, забывающих о своих.
  Второй прокашлялся. Так не должно быть. Так не должно...
  - Сын мой, пора! - прозвучал в голове властный голос Режиссера. Звонкий, молодой, привыкший повелевать и распоряжаться.
  Взгляд упал на нож в куче снятой одежды. Острое лезвие должно перерезать шею второго - самоубийство вложит в купол страха дополнительные вероятности, а Режиссер обратит его в мощнейшее заклятье - Город Страха.
  - Я хочу попрощаться, - послание достигло Знания Режиссера, он отозвался тут же:
  - Времени нет! Исполняй приказ, сын мой!
  Но второй не исполнил. Грусть и обида проросла, пустила корни, дала плоды. Забытая Тюрьма одобрительно глядела на второго грустными проемами окон.
  - Всем, - прошептали губы едва. Но мысленное послание чуть не громом ворвалось в Знание восьмисот с лишним братьев и сестер. - Нас предали. Режиссер приказал мне помочь вас уничтожить. Всем, отступить. Мы бросим Три Города и будем...
  - Неужели ты думаешь, что тебе это удастся? - второй говорил громом, но Берэ перекричал с легкостью. Насмешка проскользнула в голосе Режиссера, глаза второго остекленели. - Я же сказал, все закончилось для вас. Исполняй.
  Второй взял нож с вороха одежды и резанул по горлу. Купол страха унесся к армии Берэ и очень хорошо поставился, а безжизненный труп упал на пол. И тут же про второго все забыли. И тело его пропало без следа, растворилось в воздухе.
  
  
  
  ***
  
  
  
  Берэ Хаос гордо шел впереди своей армии. Он чувствовал, как, словно попав в древние времена, вызывает настоящий ужас у молодежи позади и взрослых впереди. Пылающий зеленью доспех оставлял за спиной расплывчатый след, потому никто не рискнул шагать непосредственно сзади. Да и армии тяжеловато подстроиться под широкий шаг Последнего Генерала Темного. Превозмогая боль, Берэ Хаос волей схватил купол страха, усилил, чуть не лишившись сознания, и швырнул вверх. Небо позеленело, колдун обратился столбом пламени, все, кроме него, замерли.
  Город Страха - еще одно хорошо забытое заклятье. Накрывает много-много людей и замыкает абсолютно все страхи на одном объекте. Им и стал Берэ. Тысячи глаз воззрились на демона... хотя, нет - на Короля Демонов из сказаний и легенд! Владыка демонов пришел в Три Города, и никто не сумеет поспорить с ним.
  - Города ваши, - прошипел столб зеленого пламени, - а вы, те, кто пытается его защищать, узрите мощь мою!
  И все защитники Самого Главного Дома узрели. Восемьсот с лишним дул взглянули на них черным зрачком. Уже почти побратимы - партизаны предали. Но это еще не все. В глазах каждого мужчины и каждой женщины пылал зеленый огонь того оттенка, коего клубы поднимались до небес от Короля Демонов. И пусть защитников гораздо больше, но восемьсот партизан застали врасплох. А еще целая армия подростков с точно такими же зелеными глазами позади Короля Демонов.
  А Король Демонов вновь принимал человеческий облик. Решительный мужчина в странных кристаллических щитках-полосах, а позади, словно Река, развивается плащ зеленого пламени.
  - Входите, - сказал Берэ тем, кого привел сюда. - А вы - бросьте оружие и смиритесь. Вы проиграли. Отныне в Трех Городах правлю я! И вам никто не поможет!
  Море подростков обошло Берэ и спокойно перевалило через баррикады. Вот они уже на лужайке перед Самым Главным Домом поднимают побросанное оружие. И все буднично, словно так и надо.
  Забрезжил рассвет, армия Берэ Деконструктора победила, не пролив и единой капли крови. Тысячи глаз устремились на восток - там поднималось солнце. И не то чтобы их так уж интересовал этот рассвет, просто страшно смотреть на фигуру позади. Но если бы кто-то решился, он не увидел бы Берэ - тот уже скрылся за Музеем. И даже ужасный рык не отвлек завороженных жителей от рассвета, и даже то, как спины обдало жаром, и даже то, что волосы на затылке затрещали, и запахло паленым.
  Но мы - не они, Уважаемый Читатель. Мы можем туда взглянуть и увидеть, как громадный огненный дракон взлетел из-за Музея и унесся к близлежащим горам. Огненная стрела достигла ровного плато в секунду и приземлилась. С дракона сошел Берэ, по всей видимости, полыхающее тело 'коня' не причиняло ему вреда, хотя как только зверюга приземлилась на камень, тот пошел пузырями и уже через пару секунд превратился в некое подобие вулканического стекла.
  - Почему тут? - прогрохотал дракон.
  - Вид хороший, - ответил Берэ, разглядывая Три Города на горизонте.
  - Ты закончил с ними?
  - Нет. Или да. Все решится уже скоро. В любом случае, они исполнили свое предназначение, а мы сделали все, что зависело от нас, Драхан. Теперь подождем. Вскоре прибудут гости, и все решится. Улетай. Если все удастся, я найду тебя.
  - Удачи, Берэ Проклятый, - прорычал Драхан без тени соучастия или соучастия, а ведь судьба старого колдуна повисла на тончайшей паутинке. - И тебе никто не поможет.
  - И мне никто не поможет, - согласился Берэ. - Все сам, все сам. Как в старые злые времена.
  Драхан взмахнул крыльями, потом еще взмах, еще, еще, еще... И вот уже он - одна из угасающих звезд на небе. Ушел в другую эпоху своими каверзными путями. Берэ Хаос закрыл глаза и уснул стоя. Жесткие сочленения доспехов поддерживали тело крепко.
  Он проспит до полудня и только тогда глаза его откроются. К тому времени в Трех Городах уже установится новая власть молодых, а Четвертый Город будет стерт с лица Мира. А еще через час колдовской вихрь принесет ему врагов и надежду.
  
  
  
   Подраздел крайний: Последний Генерал Темного
  
  
  
   Подраздел крайний, глава предпоследняя: Узлы начинают развязываться...
  
  
  
  Мертвец даже не заметил, как шагнул в розовый проем двери. Рика осталась на пороге с мечтательностью во взгляде и довольно глупым выражением лица. Дверь с вырезанным Берэ скрипнула, но никто не расслышал - розовые кристаллические нагромождения мерно гудят, забивая все посторонние звуки. Жюбо вошел в почти точную копию Насосной Мало Дельты Миров. Даже помещение почти такое же - длинный прямоугольник. Насосы расположены по обе стороны зала, но тут нет резервных, все в работе.
  - Клянусь Хутурукешем, это многое объясняет, - пробормотал Жюбо. - Многое, но снова не все...
  Впервые Жюбо пожалел, что рядом нет Квазара или Эпсона. Колдунам эта подземная Насосная сказала бы больше, чем ему. Да и Насосная ли это вообще? Эти кристаллы - собственно, и есть Мало. Прессованная колдовская энергия из Алям-аль-Металя или то, из чего он состоит, или еще какая-та непонятная хрень, но откуда ей взяться тут? Дельта Миров - уникальное место, зависшее меж всех четырех планов Замысла, она даже ад с раем цепляет, потому может черпать Мало. Но тут - Мир. В некотором роде, центральный план Замысла, тут Мало неоткуда браться. Тогда что это за кристаллы?
  - Все-таки Берэ, - проворчал мертвец. - А ведь этот долбанный наряд на шестьсот шестьдесят шестую начался именно с Насосной. Ее даже восстановить не сумели. Может, он украл все Мало оттуда? И сюда притащил. Но зачем? Уж не для подсветки, думаю, и не для этого...
  Жюбо взглянул на Рику с легким презрением. Она определенно балдеет, все еще стоя у входа. Рот приоткрылся, с нижней губы стекает тонкая струйка слюны, в глазах все, что угодно, только не мысль. Внешне похожая на Манаду, но внутренне совсем другая. Жюбо вздохнул. М-да, теперь мысли, что полюбил он мертвячку за красоту, рассыпались. Ему нравился именно характер умершей девушки. Легкая сумасшедшинка, а может, не такая уж и легкая... Но Жюбо не мог представить ее с таким выражением лица! Манада какая угодно, только не такая.
  - Рика! - позвал мертвец. - Это и есть твои 'кристаллы радости'? Так ты их называла?
  В ответ молчание. Девушка тупо наслаждается. Жюбо плюнул и пошел осматривать дальше.
  Кристаллы, кристаллы, кристаллы. Уж сколько он их еще в Дельте повидал. Что, собственно, Жюбо о них знал? Эти кристаллы - продукт колдовства. И не абы какого, а самого наивысшего пилотажа. Они сами по себе - колдовство. Невероятно плотные, их молекулярная структура близка к идеальной плотности. Невероятно прочные, можешь взять кувалду и хоть весь день стучать, только кувалду сломаешь. Но невероятно хрупкие в другом - чувствительные к колдовству. Одно неосторожное заклятье может вывести Насос из строя. Да и Генератор Мало выведет, и Хранитель онов. Впрочем, такой кристалл повредит колдовство мелкое, а мощное ни фига не сделает. Именно отдельно взятые оны вредны более всего, а уже сложенные в заклятье, не особенно. Что еще? Да вот, в общем-то, и все, что знал о них мертвец.
  - Портки Хутурукеша, мне так одному не разобраться, - ворчал Жюбо, расхаживая меж Насосов или каких-то других колдовских 'машин'. - Может, попытаться связаться с Квазаром? Так связи нет... А вот это интересно.
  За очередным кристаллом мертвец нашел еще одно изображение Берэ. Только эта картина руки другого художника. Тут каждый мазок - мазок мастера. Детали прорисованы вплоть до каждого волоска, торчащего из-под высокого цилиндра, каждая чешуйка дракона выведена, каждый язычок пламени будто сейчас задвижется. И подпись под холстом: 'Последний Генерал Темного'. Надо полагать, это про Берэ. Величавый и надменный колдун, ныне закованный в доспех из Поглотителя, гордо глядит на посетителей подземного хранилища колдовских кристаллов. Мощь словно передается сквозь время, Берэ ощутимо пугает. Войди он вот такой с картины на базарную площадь - все умолкнут. Пожалуй, этот Берэ может и в кошмаре присниться, хотя чего в нем страшного? Ну сидит на драконе мужик в дурной шляпе и смокинге, так и что? Вот дракон бы должен пугать больше, но гигантский, охваченный пламенем зверь совершенно не смотрится на фоне 'Последнего Генерала Темного'. Вечность застыла в глазах Берэ Хаоса, она пугает противоестественной мудростью и древними чарами. Она где-то даже притягательна, ибо зло воистину самое притягательное, что есть в Замысле, а Берэ на картине - чистое зло. Как-то так Жюбо представлял себе самого Темного...
  - А вот и Дракон, - сказали сзади, Жюбо вздрогнул.
  - Где? - резко развернулся мертвец. Но нет тут никакого дракона, есть только девушка очень похожая на Манаду, выпавшая из транса.
  - Вот, - кивнула на картину Рика.
  - А ты откуда про них знаешь? - прищурился Жюбо.
  - Ну а как же? Ведь Дракон построил Четвертый Город.
  
  
  
  ***
  
  
  
  - Я беременна, - прошептала Нашкота.
  - А я нет, - ответил Кии.
  - Не смешно.
  - Зато правда.
  Он слез с нее, ощущая ломоту во всем теле. Никогда еще половой акт не отнимал столько усилий, никогда не приносил столько удовольствия. Кии осмотрел свою жену. Да, этот розовый свет обвенчал их, теперь они навеки будут вместе. Она развалилась в довольно непристойной позе - лежит на спине, ноги разведены в стороны и согнуты в коленях, будто рожать собралась. Рельефный живот слегка сияет, или это только показалось?
  - Нам надо домой, - сказал Кии твердо. - Без нас там ничего не получится.
  - Подай одежду, - попросила Нашкота. - Нам предстоит долгий путь.
  - Не думаю, - покачал головой парень, но нагнулся и подобрал одежду с развалин дома.
  Вокруг как ураган прошел - здание развалено полностью, но несколько балок упали удачно, соорудив над любовниками нечто вроде тента из бетонных плит. Пахло пылью и весной. В щели их своеобразного 'шалаша' пробивались чистые лучи света. Тишина вокруг, будто барабанные перепонки лопнули.
  Они оделись, Кии небрежно толкнул балку. С грохотом та обрушилась, давая проход. Кии и Нашкота вышли на развалины Четвертого Города. Фактически, только их маленькое убежище и осталось от него. Всё остальное колдуны разнесли на кусочки не больше фаланги пальца. Сверху все припорошил снег и иней. Злобная тишина давила на молодых людей, но они сопротивлялись и у них получилось. Ведь они выжили. Наверное, больше никому этого не удалось.
  - Три Города там, - палец Нашкоты указал направление.
  - Там уже готовы, - кивнул парень.
  Странные мысли посетили эти головы. Странные знания. И странные уверенности. Никогда они так не верили в себя, как теперь.
  - Мы дойдем? - спросила Нашкота.
  - Я думаю, нам помогут.
  Они взялись за руки и пошли к Трем Городам. Под подошвами захрустел камень, легкий ветерок приветливо защекотал кожу. Ясное небо высветило мертвый город.
  - Трупов нет, - сказал Кии.
  - Что-то мне подсказывает, их никогда и не было...
  Они шли туда, где их поджидал Берэ - в будущее.
  
  
  
  ***
  
  
  
  - Давай колись, - ладонь Жюбо сжала предплечье Рики, будто он ее поймал, хотя всего пару минут назад и думать о девушке забыл.
  - Дракона привел Режиссер, - пожала плечами Рика. - Когда все начиналось. Дракон построил все, а потом...
  - Да быть такого не может! - перебил мертвец. - Этот город построили Хутурукеш знает когда! Его надо было достраивать, ремонтировать, переделывать! Что, каждый раз дракон прилетал и все тут строил?
  - Нет, - глаза девушки округлились. - Он только один раз сделал, и все. Слушай, что-то ты какой-то нервный. Может, повторим, как в том сне? Ты расслабишься.
  Пальчики девушки ловко расстегнули блузку и лифчик, в розовом освещении появилась идеальной формы грудь с алыми сосками. Сразу пачка ассоциаций с Манадой пришла мертвецу в голову. Форма, размер, цвет - все как у любимой. Она взяла его ладонь, приложила к груди.
  - Тебе нравится, холодненький? - спросила она невинно.
  - Если бы я еще чувствовал... - пробормотал мертвец. - Я ничего не ощущаю. Я обезболен, так что вернемся...
  - Хорошо обезболен? - спросила девушка. Ее пальцы держали указательный палец Жюбо и водили им по ареалу соска.
  - Да... а почему ты спрашиваешь?
  - Да так.
  Оказывается, стерва умела двигаться очень быстро. Жюбо все еще рассеянно глядел на знакомую форму грудей, а вот ее рука метнулась за пояс и достала узкий ножик из Онита. Вжик - и голова мертвеца слетела с плеч.
  
  
  
  ***
  
  
  
  Четвертый Город кончился, не успели Кии и Нашкота глазом моргнуть. Он и был-то, оказывается, пару миль в диаметре. Вскоре их встретило кольцо гор, но в направлении к Трем Городам оно разрывалось. Молодые люди прошли, горный массив остался позади.
  - Долго идти придется, - сказал Кии. - Можем не успеть.
  - Успеем, - отозвалась Нашкота. - Гляди.
  Две маленькие белые точки показались на горизонте. Пустоши вокруг кольца гор растянулись привычным коричнево-серым пейзажем, на километры пространство ровное - как стол. И две белые точки отлично видны - кто-то приближается к ним. На приличной скорости, едва уступая в том сороконожке людоеду. Но Кии и Нашкота не боялись. Напротив, знали: вот оно - решение проблемы.
  - Это лошади, - сказала Нашкота, хотя в шестьсот шестьдесят шестой эпохе слова этого никто не знал.
  - Красивые, - кивнул Кии.
  Пара могучих белых жеребцов неслась на полном ходу. Еще минута, и копыта забили в десятке метров от возлюбленных. Мощные тела покрыты потом, грива переливается, в глазах отражается блеск чистых небес, ржание так приятно рвет тишину вокруг.
  - Поехали, - просто сказал Кии.
  - Они должны знать дорогу, - подтвердила Нашкота.
  С легкостью они взобрались на жеребцов, те развернулись, встали на дыбы, и ржание разлетелось на лиги... А потом они понеслись. Туда, где Кии и Нашкоту ждал сам рок.
  
  
  
  ***
  
  
  
  - Хутуру... - сказала голова мертвеца, а потом упала на стеклянный пол. Соединение с легкими пропало, Жюбо не мог ничего сказать.
  Тело его метнулось было, но тут же упало. Без головы им управлять трудно. А Рика усмехнулась и подошла поближе. Мертвец, естественно, не почувствовал, как девушка начала его очень профессионально разделывать. Нож с тончайшим Онитовым лезвием резанул по правому плечу, рука отделилась и завилась по стеклу пола змеей. Продолжалось это недолго - Рика разрезала конечность Жюбо в локте и на стыке кисти с предплечьем, а потом аккуратненько прошлась по каждой фаланге пальца. Ту же операцию вскоре перенесла вторая рука, а потом и ноги. Словно иллюстрация в анатомическом атласе, Жюбо Анортон Гует разлегся на ровном полу маленькими и не очень кусочками. Возможно в шутку, Рика даже разложила все кусочки в том порядке, в каком положено было быть природой. Последние фаланги пальцев, потом средние, потом пясть, предплечье, плечо, все это рядом с туловом, ниже лежат разрезанные в коленях ноги. Будто суставы мертвеца растворились, а он развалился, как дешевая китайская игрушка.
  И только голова валялась в паре метрах от разделанного тела, да беззвучно материлась. Жюбо не чувствовал боли, но ощутил, что двигаться больше не может. Вот если бы все это сшить. Суставы повреждены, но связки тоже можно заштопать. Правда, чтобы шить, тоже надо двигаться....
  Рика подошла, наклонилась, подняла голову. Пальцы откинули седую прядь, темные глаза мертвеца уставились на улыбающуюся девушку.
  - Таким ты мне больше нравишься, - сказала Рика, взвешивая голову. А потом схватила за длинные волосы и пошла к противоположной стене, раскачивая голову, будто кулек с покупками. - Ты слишком много болтаешь, мертвец. И много думаешь. Потому Режиссер и отослал тебя сюда.
  Оказывается, в самом конце прямоугольный зал заворачивает. Рика прошла поворот, рука так же покачивает голову, а зубы Жюбо все пытаются укусить за аппетитную ляжку. Розовое свечение из-за угла померкло, в новом помещении темновато, но еще темнее - ровное отверстие тоннеля, уходящего в недра земли. Материал стен тот же - вулканическое стекло. Отверстие более-менее ровное - круглое, будто червь какой гигантский проел.
  Рика поставила отрезанную голову на пол, а потом уселась так, что Жюбо оказался между ее ног. Белые трусики из-под юбки обтягивали лоно, да и блузку девушка не застегнула - две груди оголены. Глаза мертвеца рассмотрели все это почти с ненавистью, а Рика еще расставила ноги как могла шире, чтобы ткань на трусиках натянулась до предела. Она аккуратно убрала волосы с лица Жюбо. Под головой растеклась бордовая лужица тягучей мертвой крови.
  - Тебя можно было бы использовать, как идеального любовника, - рассмеялась Рика, пододвигая голову вплотную к паху. Еще чуть, и Жюбо откусил бы половые губы за белой тканью, но мерзавка рассчитала расстояние до миллиметра.
  Глядя на пах девушки, Жюбо довольно быстро успокоился. И не вид тому вина, а просто опыт. Естественно, поначалу он взбесился, но что толку волноваться сейчас? С такими травмами Обезболиватель уйдет из тела через несколько часов, и он регенерирует тело. И вот тогда убьет Рику. Да, ему будет больно, но не в первый раз он попадает в такую ловушку и, Хутурукеш позаботится, не в последний.
  Время потянулась, голова мертвеца все еще между ног красотки Рики, захоти Жюбо, он смог бы облизать ткань трусиков, но укусить не получится. Мысли завели Жюбо далеко, он вновь усомнился в личности Режиссера, уж слишком все указывало на Берэ. Просто обвиняющим перстом. Девушка же словно окаменела в такой позе с широко расставленными ногами. Жюбо не видать лица, надбровные дуги ограничивают обзор как раз на обнаженной груди. В транс она, что ли, впала? Вообще, со стороны они выглядели, наверное, чудно. Красивая копия Манады и голова между ног, будто Жюбо вкопали в землю по подбородок. Сверху то и дело чего-то бухает и гудит.
  - Они уже почти тут! - внезапно воскликнула девушка. А следом ловкой змейкой извернулась, легла на живот, и вот теперь уже мертвецкая голова может облизать носик девушки. Зеленые глаза взглянули в карие, Рика хищно усмехается. Вот чуть продвинулась и поцеловала - быстро, будто клюнула - Жюбо в нос. На пару секунд губы ее задержались на кончике носа, она обсосала его, глаза прикрылись, наверное, операция ей нравилась.
  - Ты ведь ничего не понимаешь, Жюбо, - прошептала она. - Уже скоро. Гляди.
  Рука развернула голову к повороту, за которым скрылись кристаллы. Глаза Жюбо слегка расширились - сияние усилилось. Теперь обычный человек может ослепнуть, глядя на розовый свет.
  - Они уже начали, - продолжила девушка. - Все начали. А в Трех Городах уже закончили. Еще полчала, и ты сможешь вернуться. Ты, небось, сгораешь от любопытства больше, чем горел в аду? Хотя ты до Хоры не спускался, кажется. Но пока рано давать тебе все отгадки. Так может получиться, что они найдут это Мало и сделают выводы. А ты им поможешь, никуда не денешься...
  За считанные секунды сияние поглотило все. Ярчайший розовый свет изничтожил все тени, даже нечувствительные глаза мертвеца перестали видеть. Розовая пелена пылала, пульсировала ритмично. Откуда-то сверху доносились такие же ритмичные стоны. А потом помещение сотряслось, а свет погас. Вернее, он будто унесся вверх, Жюбо мог поклясться, потолок сиял еще долю секунды, хотя все остальное пожрал полумрак. Свет ушел, зато легкое колебание осталось. Жюбо не чувствовал это в полной мере, но от землетрясения стены пошли маленькими трещинами, а из-за поворота доносится звон - наверное, его издавали кристаллы.
  - Отлично, - сказала Рика, повернув голову Жюбо к себе. Вновь их взгляды встретились, правда, в наступившем мраке ее очертания размылись.
  - Еще чуть-чуть, мертвец, - сказала Рика. - Еще немножко, и тебе многое станет ясно. Впрочем, кое-что ты можешь узнать уже сейчас. Знаешь, что только что произошло? Нет, пожалуй, об этом еще рано. Давай я лучше расскажу тебе о себе. Я - первый. Я - самый старый партизан из всех. Хотя лет мне не так уж много. Ты будешь смеяться... хотя, как ты будешь смеяться? Я не первый партизан вообще, скорее, я - первая из последних. А нас было очень много. И каждый раз новые. Эх, Жюбо, Жюбо, знал бы ты, какая это была долгая комбинация. Сколько веков она выстраивалась. А потом появился ты - очень догадливый мертвец с очень интересной жизнью. Появился Квазар, связанный с Биатриче проклятьем. Идеальный вариант для старого козла населить своими проклятыми родственниками мою проклятую эпоху. А потом и Эпсон. Вот с ним все еще интереснее. Сейчас, Жюбо, там наверху Долтон и Биатриче уничтожают мой Четвертый Город. Я возвел его всего за неделю - Драхан помог. Он тоже долго ждал. Вот всему этому, что тебя окружает, и года нет. А с другой стороны, уже не упомнишь, когда все началось. Эта пещера выдержит - Драхан ее добротно выстроил. Я уже сделала так, чтобы Обезболиватель выветривался как можно быстрее. Как только восстановишься и обезболишься - твоя сумка рядом с телом - просто пойди по этому тоннелю. Он выходит неподалеку от Трех Городов. Там всего-ничего до горы, где Режиссер поставит финальную сцену. Я пойду пораньше, а ты догоняй. Топать пешком придется долго, но вы, мертвецы, можете же бежать на полном ходу сколько угодно. Пару часов, и ты выйдешь. И как раз поспеешь к кульминации. Или к позору. Я не прощаюсь, мертвец, мы еще встретимся, и я дам все ответы. А если мы не увидимся, значит, Режиссер проиграл, и я умру. Но, будем надеяться. Будем...
  Девушка поднялась и скрылась из виду. Лоб Жюбо пошел морщинами, он очень активно переваривал информацию. Рика не соврала - не прошло и пары часов, Жюбо почувствовал первые отзвуки боли. Еще через полчаса он уже оглашал потрескавшуюся пещеру воплями и визгами, отращивая тело. Следом минут пятнадцать искал сумку и, наконец, обезболился. И лишь когда спокойно оделся в то, что осталось от разрезанного наряда - бросился в погоню. Да, мертвецам не нужен отдых, они умеют бежать за пределами человеческих возможностей и сколько угодно. Суставы стирались, кости трескались, связки рвались, но Жюбо несся по туннелям со скоростью не меньшей, чем в то же время над ним через пустоши два белых жеребца несли Кии и Нашкоту. Все они торопились вступить в последний акт.
  
  
  
   Подраздел крайний, глава крайняя: последний партизан Берэ
  
  
  
  Три Горда позади, а вокруг - пустоши. Проклятье всех жителей. Берэ Хаос уже полчаса как проснулся и утонул в Знании. Забавно, только оно и осталось от былой мощи, но и многократно возросло в силе. Даже Сном управлять он уже так не мог. Поглотитель вбирает не только оны, но и Мало. В Сне Берэ не поспорит и с Квазаром. Но мощь колдунов еще в том, что они могут заготовить ее на многие века вперед. Для колдуна уровня Берэ времени как такового и раньше не особенно существовало. Он путешествовал по эпохам с легкостью мысли, овладел даже запутанными Драконьими Путями. Хотя попутешествовал недолго. Ведь пленен был почти после Высокой Битвы. Успел покуролесить напоследок, но как только Мастер покончил с Вавилонской Башней, и Лагат бежал с позором, Верховный Демиург Вечности взялся за второго в армии Темного. За последнего генерала. Если бы в Высокой битве проиграл Светлый, Берэ смел бы Мастера, как смерч стог сена, но, проиграв, слуги Темного лишились его поддержки. Темный ушел вовне Замысла, многие старые хитрости ушли с ним. Последнюю надежду Берэ возлагал на Ветер, но и того пленили. Тогда из Мира ушли чудеса. То, что колдуны ныне гордо именуют Абсолютным Чудом, ранее считалось обыденностью темного колдуна. Сейчас Замысел так прочен, как никогда раньше, и порвать его, допустим, чтобы сделать простенькое пространственно окошко - задача практически невыполнимая. Раньше Берэ мог телепортироваться, он одновременно мог быть в разных местах, мог летать без всяких вихрей. Теперь все ушло, все ушло.
  Губы растянула улыбка. Да, пожалуй, этого так никто и не понял. Скорее всего, потому что уже и не осталось тех, кто когда-то умел все эти фокусы проворачивать. Да хоть тот же Мастер, такой весь великий сегодня, а ведь когда-то ему пришлось целую Маску сделать, чтобы сразиться с Лагатом. Да и с Берэ просто Мастер не справился бы, а вот Эверик Тощий победил и того, и этого. Но Мастер так и не понял, что, посадив в чулан Эверика, он потерял и все знания того, весь опыт и понимание. Вот это, пожалуй, главное. Они просто не понимают. Пожалуй, во всем нынешнем Замысле только Берэ еще что-то понимает.
  Всю вторую половину своей до занудства долгой жизни Берэ Хаос терял. Сначала потерял прежний Мир, потом колдовскую силу, следом ушло и величие. И ведь правду говорят: только потеряв, мы понимаем, чего лишились. Потому никто из Ордена Одуванчика так и не осознал, как именно изменился Замысел, что произошло после Раздела на эпохи... Потому что до той поры они все стоили малого. Иногда надо что-то терять ради понимания. К счастью, жизнь иногда подбрасывает нам гадости, уча нас. К великому счастью, хотя бы это осталось от прежних времен! Что раньше, что теперь зло и тьма еще учит всех жизни. Причем чем больше зла, несправедливости, неудач человек принял, тем ему полезней. Сам Берэ - отличный пример. Он веками служил злу, потому даже в таком жалком состоянии - он велик! Правда, за циклы, проведенные в Дельте, Берэ почти и не видел неприятностей. Почти не сталкивался с судьбой. Не переносил ее удары. Потому, чтобы сделать еще один шаг на пути к совершенству, пришлось затеять все это. Если судьба сама не хочет бить, если посадила в болото, в тихое, мирное МРС, где Берэ занимался обучением других, значит, Берэ подстроит этот удар искусственно. Вон она - его новая трудность, новая неприятность, новое зло - приближается темными тучами и огромной воронкой вихря. Быть может, там его поджидает смерть. Но только когда начинаешь видеть черты Аваддона, можно подняться еще на одну ступень. А их много. Их бесконечное количество! Ступени самосовершенствования - последний дар этому Замыслу от Темного. Только они не 'конечны' в Мире, где все обязано закончиться.
  Осталось минут пять. Берэ вновь окунулся в Знание. Кии и Нашкота прибудут через час, Жюбо добежит парой минут раньше. Биатриче и Долтон потирают руки в предвкушении. Квазар нервничает, желает, чтобы все закончилось поскорее. Эпсон то и дело проверяет, не потерял ли свои волшебные палочки. Три Города очень устали, но не думают о сне. С уходом Берэ Город Страха распался, рабочие вновь попытались поднять головы, но получили по ним кувалдой. Деконструктор хорошо подготовил бывших учеников Школы. Те вцепились во власть капканом. Но у них УЖЕ появилась оппозиция. Спустя какие-то часы! И это хорошо. Надо, чтобы этот котел бурлил вероятностями. Революция никогда не должна останавливаться. Пока не закончится...
  Знание ушло глубже, Берэ оглядел им вероятностную изнанку целой эпохи. Так только он может! Никто, ни даже сам Мастер! Пока Берэ был лишен колдовства, он тренировал Знание. Воистину, теперь оно не имеет пределов. До Берэ долетает даже Знание из других эпох! Хотя это считается невозможным, но это есть! Как ювелир, подбирающий камни на кулоны, перстни, серьги, а попутно выкидывая то, что пойдет на алмазную пасту, Берэ перебирал вероятности смерти. Да, в шестьсот шестьдесят шестой эпохе их много. Когда-то давно Берэ потер вероятности свой смерти так, что оказался почти бессмертным, но тут он почти на равных с любым жителем. И Биатриче с Долтоном знают это. Не учли они того, что ведь и они эти вероятности когда-то терли, что сами почти бессмертны, но не тут. И пусть их защищает колдовство, а у Берэ есть защита только от колдовства - они тоже уязвимы. Но, в отличие от Берэ, Долтон с Биатриче уже давно не ощущали дыхание смерти. Они думают, могущество защитит их. Хотя прямо перед ними отличный пример - Берэ. Пример того, как могущество гораздо большее опустилось до дна. Биатриче и Долтон тоже давно не встречались с неприятностями. Потому их можно будет удивить.
  Гул уже давно раздражал уши, но тут внезапно усилился. Это Биатриче надоело ждать, он скрутил вихрь в тугую воронку, и тот ускорился, одновременно распадаясь. Берэ увидел четыре фигуры, летящие параллельно земле. Ветер толкал их в спину, но постепенно терял силу. Еще пара минут, скорость их упала, траектория полета пошла по параболе, и вот - мягкая, элегантная посадка. На ровную, покрытую вулканическим стеклом, площадку скалы приземлились два Демиурга Вечности и пара штатных колдунов МРС.
  Берэ сразу взяли в кольцо. Хотя зачем? Чтобы не убежал? Так он, вроде, и так их дожидался.
  - Берэ дежурный, - сказал Долтон, - я увольняю тебя из МРС.
  Берэ кивнул.
  - Берэ Хаос, - сказал Биатриче, - сейчас я тебя убью.
  Берэ кивнул.
  Его 'команда проклятых' молчала. Квазар нервничал, Эпсон вытащил две палочки и приготовился. Биатриче и Долтон начали менять обличие.
  Начальник МРС стремительно молодел. Все морщины разгладились, будто невидимый утюг прошелся, волосы почернели, уши заострились, тело постройнело. Вот уже нечто весьма невесомое стоит в желтом костюме с семью черными полосами. На шее поблескивает круглый амулет. Видать, боится, раз так перестраховался и не рассчитывает только на внутренний вероятностный ресурс. Таким был Долтон очень давно. Этот образ он выбирал долго. Стройный Скиталец - как-то так он себя называл, когда закончил обучение у Берэ Хаоса. С тех пор Долтон поумнел, может даже, помудрел, и ему больше не нужны дешевые фокусы. Но этот маскарад для Берэ. Смотри, мол, сейчас тебя убьет собственный ученик. Гляди, я превзошел тебя, учитель.
  Биатриче тоже напомнил Берэ о былом. Старик оброс белой шерстью, тело раздалось в плечах, халат порвался в нескольких местах. Нижняя челюсть удлинилась настолько, что показались длинные желтые зубы. Уши тоже выросли, из них соломой торчат волосы. Шляпу порвала парочка козлиных рогов, борода отросла до земли, глаза изрезали красные прожилки, да и глазные яблоки выползли из век - еще чуть, вывалятся и повиснут на паутине нервов. Это - его боевое обличие. Почти Маска, хотя до настоящей Маски далеко. Отвратительный старик - штрейкбрехер армии Темного. Липовый предатель, засланный в Армию Светлого, но предавший тех, кто его послал. По-настоящему могучий противник, потому что когда-то вправду занимал в стане Темного важный пост - следил за предателями. Хитрый, как деревенский мужик, опасный, как бритва Оккама. Второй кукловод в этой игре за жизнь Берэ.
  - Что ты расскажешь нам перед смертью, колдун Берэ? - проблеял Биатриче. 'Колдун Берэ' - непрямое оскорбление и очередное напоминание прошлого. В армии Темного 'колдун' - низший воинский чин. Биатриче носил чин архиколдуна, а Берэ был - просто Берэ. Колдун, выпавший из категорий, чинов и реальности.
  - А что вы хотите знать? - ответил Берэ вопросом. Голос ровный, слегка уставший. Он поспал, но все равно слишком много колдовал прошлой ночью. Внутренние ресурсы почти на нуле, но осталось недолго.
  - Что это был за город? - проблеял Биатриче. - Почему мы до сих пор не видим Знанием Три Города?
  - Потому что там собралось слишком много партизан, - ответил Берэ. - Это такой побочный эффект их существования. Но они умрут уже скоро, и все встанет на свои места.
  - Эту эпоху не удавалось восстановить из-за Четвертого Города? - спросил Долтон нервно. - Туда стекались все положительные вероятности? В этом суть проклятья?
  - Ну ты разве не чувствуешь, что проклятье никуда не делось? - сказал Берэ. - Нет. Четвертый Город вообще не влиял на эту эпоху. Ему всего десяток лет жизни, а в нынешнем состоянии - год.
  - Ты врешь! - рявкнул Долтон. - Врешь. И умрешь. Последнее слово?
  - Погоди, Долтон, я еще не все расспросил... - встрял Второй Магистр.
  - Мы задержим его суть на выходе и расспросим, - возразил Начальник. - Пытки ничего не дадут, он привычен к боли. А даже если нам это не удастся, пусть сдохнет просто так и унесет свои тайны в могилу! Он слишком долго мозолил мне взгляд... Эпсон!
  - Да? - вытянулся в струну магик.
  - Приготовься! Сейчас мы жахнем, а ты воткнешь палочку с треклятьями ему в глаз! Это пробьет его защиту. Сейчас он закорчится у меня.
  Все напряглись - Долтон приготовил что-то могучее. Даже ветер с пустошей стих, будто зажмурился. Биатриче тоже поначалу вздрогнул, но тут же сам приготовился шандарахнуть по Берэ. Мысленно проклиная Долтона за поспешность, он приготовил Проклятье с большой буквы. Треклятьем бить по Берэ бессмысленно - зря вероятности потратишь. Надо просто атаковать так, чтобы Поглотитель заработал. Берэ будет очень больно, а дальше его можно и ногами до смерти запинать. Благо, Долтон догадался скинуть всю вину на этого юнца. Да и палочка с треклятьями будет кстати - внутри тела колдовство подействует.
  Эпсон подошел к Долтону, встал по правую руку.
  - Я готов, - процедил он.
  - Я тоже! - воскликнул Долтон, с трудом удерживая мощнейшее колдовство - давно он не задействовал такие мощности, даже ураган, разрушивший Четвертый Город, - ничто, в сравнении с тем, что сейчас обрушится на Берэ. - Биатриче?
  - На счет три! - отозвался Второй Магистр. А вот ему не привыкать бить мощью. За него все эти годы МРС работу не делало.
  А Берэ просто стоит и смотрит. А потом как улыбнется и:
  - Б-з-з-з-з, последний, - сказал Берэ и усмехнулся.
  - А-а-а-а!!! - заорал Начальник, потому что в глаз ему вошла палочка, заряженная двадцатью пятью совершенными треклятьями. И это последнее, что Долтон сказал в своей долгой жизни.
  - Лови! - крикнул Эпсон, срывая с шеи Долтона амулет и швыряя Берэ. И это последнее, что магик сказал в своей недолгой жизни.
  Биатриче отреагировал. Он не понял, что произошло, но отреагировал мгновенно.
  Вроде только все мысли этого щенка Эпсона были направлены на смерть для Берэ, а вот он признал того... Богом? Единственным властелином. Отцом! Долтон не успел перенаправить проклятье - слишком мощные силы задействовал. А палочка с треклятьями пробила купол удачи и все дополнительные защиты. Эпсон еще и всё личное вложил, и у него получилось. Если бы Долтон не подготавливал шторм проклятий для Берэ - он успел бы отреагировать. Если бы до сей секунды Эпсон готовил в мыслях предательство - его давно убили бы. Это убийство удалось бы ему только при стечении целого вороха обстоятельств. Но ворох собрался.
  Биатриче с легкостью переделал проклятья в совершенное треклятье и швырнул в Эпсона. Попутно Магистр втянул большую часть вероятностей в личные запасники сути и вызвал порыв ветра, что должен был остановить амулет на подлёте к Берэ. Но у Эпсона оказалась палочка с Абсолютным Чудом.
  Вспомни о том Биатриче, он сумел бы остановить амулет. Плевать, у него и сотня Абсолютных Чуд на то нашлось бы. Но он не вспомнил, и амулет попал в ладонь Берэ. А в следующую секунду Эпсон умер от разрыва мозга. Там порвалось все, что могло порваться.
  Показушно спокойно Биатриче повернулся к Квазару и сказал:
  - Что ж, похоже, все опять легло на наши семейные плечи. - Биатриче взглянул на Берэ. - Ты думаешь, этот амулет...
  И тут глаза старого колдуна расширились. Перед ним стоял совершенно голый Берэ Хаос. Доспехи из поглотителя валялись у ног.
  - Я так и знал! - воскликнул Берэ и расхохотался.
  - Как?! - взревел Биатриче.
  - А так, - отсмеялся Берэ. - Ты ведь не знаешь, как это больно - носить Поглотитель? А Долтон знал. Прикидывался, что носит эти браслеты, чтобы искупить прошлые грехи, но на такое дело - мое убийство - он должен был их снять! Взгляни.
  Биатриче кинул быстрый взгляд - вправду, нет никаких браслетов на тонких предплечьях. Да и труп Эпсона пропал!
  - Он что, зомби? - спросил сам у себя Биатриче и просканировал все вокруг Знанием. Никого! Нет этого, как его там... ни его трупа, да и...
  - Пчелы, - пробормотал Биатриче. - Он был пчелой?
  - Ага, - кивнул Берэ, покручивая в пальцах круглый амулет.
  - А это - ключ, - тоже кивнул старик. - От Поглотителя.
  - Ага, - повторил Берэ. - Было всего три конструктора, способных его сделать. Первых двух убил Драхан, а последний - сам Долтон. Ну, и Мастер еще, но он не в счет. Смог бы так и Лагат, но вы бы его ко мне не подпустили. Впрочем, в роли Хиты он тоже хорошо отыграл.
  - Умно, - прищурился Биатриче. - Ну, от тебя я ничего другого не ожидал. Полагаю, твой план удался?
  - Да.
  - Тогда, начнем? Я чувствую, как из Трех Городов к тебе текут вероятности. Фабрика Мало, значит. Сделал так, чтобы все жители стали производителями вероятностей, а потом замкнул на себе. Отвлек нас речами о Героях, а сам готовил себе аккумулятор. Убил пчел Долтона, услал всех шпионов. Но тут твой план провисает, верно?
  - Да, - еще раз кивнул Берэ.
  - Тогда не будем оттягивать, Последний Генерал Темного. За тобой сила всех жителей, а за мной мощь, накопленная веками. Померяемся членами.
  - Длиннее, - только и сказал Берэ.
  Квазар едва ли понял и десятую часть из разговора, но тут пришлось бороть острое желание зажмуриться - куда уж яснее, сейчас они вдарят друг по другу. И они вдарили.
  Как это часто бывает, самое могучее колдовство не выглядит особенно впечатляющим. Тут было не так.
  Время остановилось - колдуны потянули в Мир другие планы Замысла. Позади Берэ застыли Три Города. А следом все цвета и краски покинули их - Берэ Деконструктор единым 'глотком' выпил все вероятности жителей. Ам, и нету. Но и Биатриче не отставал. Пустоши за его спиной тоже потеряли цвет - дед Квазара потянулся за дополнительными силами. Квазар с ужасом чувствовал, как и его выпотрошили - он тоже стал черно-белым. Всё вокруг, кроме Берэ и Биатриче, будто переместилось в старый фильм. На многие-многие мили все вероятности впитали два древних колдуна. Потом сформировали в треклятья, проклятья, заклятья и кинули друг в друга.
  Каким-то лихим порывом ветра Квазара скинуло со скалы. Он полетел к земле и разбился бы, если не трость из Онита, которую не сумели осушить Берэ и Биатриче. С трудом Квазар подчинил какой-то порыв ветра и, приземлившись, сломал лишь левое бедро. Но не обратил внимания на боль, быстро перевернулся и поглядел на гору, откуда упал. Ровную площадку отсюда не видно, зато тысячи молний, ударившие с чистых небес, еще как видать - они чуть не сожгли колдуну сетчатку.
  - ЗАКЛЯТЬЕ ТЫСЯЧИ МОЛНИЙ? - донесся сверху громовой голос Берэ. - И ЭТО ВСЕ? СТАРО, БИАТРИЧЕ, СТАРО. ХОЧЕШЬ НОВЕНЬКОГО? НА - Я НАЗВАЛ ЭТО ТУМАНАМИ ПОГЛОЩЕНИЯ!
  Зеленое свечение полилось с вершины горы. Так же сияли доспехи из Поглотителя, когда Берэ колдовал. Раздалось противное козлиное блеяние - крики боли Второго Магистра.
  - НЕ ВОЗМЕШЬ!!! - проревел Биатриче.
  В зеленый туман вплелись редкие бордовые вспышки. Но сияли они недолго. Зелень вспыхнула ярче... и пропала. Квазар с облегчением увидел, как в Мир возвращаются краски, а какую радость принесло легкое касание ветерка о щеку. Только сейчас он сообразил, что и запахов до того не было, но теперь пыль пахла вкуснее всех духов в Мире, ароматнее самого аппетитного блюда, слаще самого сахара.
  - Я же говорил: длиннее, - спокойный голос с небес оповестил, кто победил. И кто выжил. Вскоре это подтвердилось визуально.
  С горного плато кто-то спрыгнул. Словно ворон - во всем черном - Берэ Хаос мягко приземлился рядом с Квазаром. И молодой колдун вспомнил, что сломал ногу. А потом забыл, ибо в присутствии ТАКИХ особ забываешь обо всем.
  В Берэ изменилось все. Угловатая фигура стала стройной, дёрганность движений пропала. Во время этой безумной компании Берэ носил простые серые штаны и рубаху, сейчас он в едва потрепанном черном смокинге, но без туфлей. В ладони скалится трость с набалдашником-черепом, в глубоких глазницах весело пляшет зеленое пламя. На голове высокий черный цилиндр - новенький, аж сверкает. Но это не все. Почернела кожа на ладонях, почернели ступни, будто Берэ - негр. А лицо, наоборот, побледнело сильнее даже, чем у Жюбо. Два внимательных карих глаза глядят на Квазара насмешливо. Взор продирает до сути, но интерес быстро теряется. Что может быть такого любопытного для самого Берэ Хаоса в простом колдуне среднего уровня? Теперь уже ничего.
  - Квазар, - позвал Берэ.
  - Да? - прошептал зам мертвого магика.
  - Ты забыл, тебе было больно.
  Будто капли расплавленного свинца, слова Берэ упали в сломанное бедро, и Квазара согнуло от боли. Берэ улыбнулся и перешагнул через корчащегося колдуна.
  - Это хорошо, когда больно, - сказал Берэ. - Значит, ты живой. Значит, ты сделаешь все, чтобы этого не повторилось. Ты научен болью. Боль делает тебя сильнее. Я бы всем сделал больно, чтобы они поняли, что это такое. Но не буду... Незачем давать людям Мира такую силу.
  Берэ повернулся к Квазару, тот баюкал левое бедро, пытался наскрести вероятностей для благословения.
  - Тебе надо научиться не бороть боль, но жить с болью, - продолжил Берэ. - Потому эта кость никогда не срастется правильно. Печать Темного!
  Квазар вскрикнул, его распрямило - Берэ кинул какое-то запутанное заклятье, и боль из резкой перешла в тупую и ноющую.
  - Твой дед умер, потому что никогда не умел жить с болью. Простая боль и убила его. Теперь он в Думе, беседует с Наместником, почему он когда-то предал Армию Темного?
  
  
  
  Отдельное примечание Архивариуса для жителей триста тринадцатой эпохи: Дум - седьмой круг ада, а не то, что вы подумали. А 'Дума' - сами знаете...
  
  
  
  Судорога отпустила Квазара, он вздохнул с облегчением, но что-то, даже быть может не Знание, а нечто большее, подсказывало: он еще намучается ночами, пытаясь справиться с этой постоянной болью. Молодой колдун повернулся на бок - Берэ стоит к нему спиной и глядит на пустоши. Узкую спину колдуна по смокингу пересекает искусная вышивка - белый крест. Вдали поднимаются жидкие столбики дыма из Трех Городов, ветер колышет короткие черные волосы, торчащие из-под цилиндра, но не может победить их уклад.
  - Что?.. - выдало иссушенное болью горло Квазара.
  - Что будет с этой эпохой? - понял Берэ. А есть ли теперь для него тайны вообще? Этот недавно жалкий колдун кажется сейчас несокрушимым и страшным. Кошмаром из далекого прошлого. Он повернулся, в глазах сверкнуло озорство. - Меня, если помнишь, уволили из МРС, но, если разобраться, нанимал меня не Долтон, а Мастер. Так что я все еще состою на Службе. Я все еще дежурный. Да и наша бригада никого не потеряла. Так что я не вижу причин останавливаться.
  - Не потеряла? - спросил Квазар. В голове сразу вспыхнул образ: Эпсон глядит на Биатриче с вызовом, а потом совершенное треклятье, и глаза его заполняются кровью. Он падает, а потом... Что стало с трупом, Квазар не понял.
  - Мой мальчик, - усмехнулся Берэ. На мгновение в голос вернулись уставшие интонации дежурного. - Да не было никогда никакого Эпсона. Не было и быть не могло. Эпсон - мой последний партизан. Ты же ведь помнишь про пчел Долтона? Помнишь, я рассказывал, что они есть порождение некоего антизнания?
  Берэ не удержался и подмигнул Квазару.
  - Я был лишен возможности колдовать тысячи циклов, - продолжил Берэ. - Я не мог даже Сном управлять в достаточной степени. Когда Жюбо попытался перехватить контроль тогда, я чуть не проиграл, клянусь Темным! Если бы не старые связи с джиннами... Впрочем, неважно. Но одно всегда оставалось со мной - Знание. И я повторил тот эксперимент Долтона. И у меня получилось! Но я пошел еще дальше и нашел - нашел!!! - единственный изъян в Замысле! Подобно Светлому, я создал человека. Самого настоящего. А вернее убедил Знание Мира, что я его создал. Убедил все в Мире, что мои люди - настоящие. И они зажили своей жизнью. И тоже поверили, что они есть, что они настоящие, что ненавидят демонов и пытаются спасти Три Города. Что они живут уже очень давно и почти вечность ведут этот бой. Так когда-то появились первые партизаны. Наивные мои дети. Оказывается, наивность - и моя черта тоже, раз она так хорошо на них легла. Но была и проблема - я не смог распространить свое убеждение дальше, чем на одну эпоху. Все мои партизаны могли существовать только в той эпохе, в которой я их создал. И было только одно исключение - Дельта Миров. Это удивительное место, потому через нее мой последний партизан Эпсон сумел перейти в эту эпоху. Оставалось Лагату убить Хиту, прикинуться ей и попросить Мастера взять моего партизана в МРС. Но на самом деле, мой мальчик, Эпсона никогда не было. Так что, теоретически, наша 'команда проклятых' всегда насчитывала только троих. И все мы остались живы... в той или иной степени, конечно. И я хочу выполнить наш наряд на эту эпоху. К тому же, это будет легче легкого.
  Похоже, Берэ устал объяснять. Он отвернулся, и тут же в небесах закрутились редкие перьевые облака. Теперь уже Берэ создавал колдовской вихрь. Он собирался закончить с Тремя Городами.
  - Прощай, магик Квазар, - ледяной голос вонзился прямо в сердце молодому колдуну. - Хотя, скорее, до встречи. Когда-нибудь я приду в Дельту Миров. И ты встанешь на ее защиту. Но проиграешь. И поосторожней со снами. Порой, из них лезет всякая мерзость, а порой, она даже возвращается...
  Словно невидимая лапа схватила Берэ и унесла в небо. Колдун сделал необычный, какой-то плоский вихрь, с земли похожий на спираль галактики, но без столба, упирающегося в землю. Еще несколько секунд Квазар мог различить черную точку, медленно вращающуюся по спирали, а потом вихрь сдвинулся и понес Берэ Деконструктора к Трем Городам.
  
  
  
  ***
  
  
  
  Жюбо несся со скоростью гепарда, но почти засыпал от скуки. Туннель из вулканического стекла за эти несколько часов успел порядком надоесть, мертвец уже обдумал все, что мог обдумать, и теперь откровенно скучал. Потому не сразу сообразил, что впереди забрезжил свет, тоннель вывернул вверх, а по нему и Жюбо оказался на поверхности.
  Мертвец не сумел затормозить резко и чуть не врезался в толпу. Толпу?
  Вокруг все серое - это от одежды. Сотни людей серым кольцом собрались рядом с дырой в земле. Все вооруженные, хмурые. Жюбо захлопал глазами - партизаны. Те самые, которых он не добил в Сумасшедшем Доме, некоторые лица смутно помнятся. И, похоже, они собираются отомстить.
  - Не переживай так, мой мальчик, - донесся сзади противный голос учительницы Берэты.
  Жюбо повернулся - перед ним Рика. Девушка с лицом Манады, голосом Берэты и усмешкой Берэ дежурного.
  - Ты, как? - не сумел сформулировать вопрос мертвец.
  - Лучше посмотри наверх, - сказала Рика весело.
  Жюбо подчинился. Прямо над ними кружилась спираль странного колдовского вихря. Сверхзоркие глаза мертвеца различили фигуру в черном цилиндре - над партизанами пролетал Берэ Хаос. Жюбо почувствовал: вокруг творится колдовство, и тут же его глаза получили дополнительную зоркость. Он сумел различить черные стопы Берэ, смог удивиться новым чертам высокой фигуры и странному наряду. Берэ смеялся, но беззвучно. Он глядел на Жюбо насмешливо, а потом подмигнул лукаво, и вихрь понес его дальше. К Трем Городам.
  - Что произошло? - прошептал Жюбо.
  - Я победил, - отозвалась Рика. - Не пялься так, мертвец. Потом ты все поймешь. Надеюсь, ты уже понял, кто я?
  - Берэ? - спросил Жюбо рассеянно.
  - В некотором роде, - усмехнулась Рика. - Я сейчас лечу к Трем Городам и восстановлю эпоху. Но моя связь с первым настолько сильна, что я могу поговорить через нее. Спроси что-нибудь умное, мертвец. Я даю тебе право на три вопроса, распорядись ими правильно.
  - Что с Манадой? - тут же спросил Жюбо.
  - Не самый глупый выбор, - зевнула Рика. - С ней все нормально. Я ее никогда и не трогал. Она не принимала участия в этой истории.
  Над вторым вопросом Жюбо подумал несколько секунд.
  - Как ты восстановишь эпоху? - спросил мертвец. Рика рассмеялась скрипучим голосом Берэты.
  - Клянусь Темным, ты попал в самую точку, Жюбо! - сказала девушка, смахивая слезу. - Вот поэтому я тебя и увел из Городов. Ты бы обо всем догадался. Ты умный мальчик, Жюбо. И ты был самым опасным игроком на моей доске. Догадайся ты, чего тут творится, ты мог бы сдать меня Биатриче, и я проиграл бы заочно. И меня убили бы. Но, чего-то я отвлекаюсь. Гляди.
  Кольцо партизан расступилось, Жюбо увидел две красивейшие белые лошади и пару знакомых всадников - Кии и Нашкоту. Они пронеслись мимо, нагоняя вихрь. Что-то подсказывало, они достигнут Трех Городов почти одновременно.
  - Видишь ли, Жюбо, - начала отвечать Рика, - среди наших 'могучих' колдунов из Дельты никто так и не понял, чем на самом деле закончилась Высокая Битва, и что конкретно поменялось в Замысле. Они всегда смотрели на внешние признаки: Раздел, конечность всего... Но причины они не познали. И не поняли, насколько Мир изменился и почему. А все просто - изменились люди, которые, собственно, и есть Мир.
  За спиной мертвеца что-то противно хрустнуло, но Жюбо не повернулся, всем вниманием уцепившись за противный скрипучий голос.
  - Видишь ли, мальчик мой, с победой Армии Светлого появилось не просто конечность всего на свете и во тьме. Появились правила. Законы. Они теперь правят жизнью человеческой. Порядки. Возьми хотя бы десять заповедей. Они - всего лишь правила жизни. Живи по ним - обязательно проживешь долгую, счастливую, но постную жизнь. Эти правила нерушимы в новом Мире. Нерушимы в целом Замысле. Только Мастеру удалось создать Дельту, где нет тех правил, ну и в третьем уровне Алям-аль-Металя правил попросту нет. Но в Мире надо жить так, как велел Светлый. Это его Замысел. И эти законы не обойти.
  Жюбо молчал, хотя мог задать кучу вопросов. Но у него остался только один ответ, лучше получить его после этих объяснений.
  Рика прищурилась.
  - Я же говорил, что ты очень умный мальчик. И давай-ка вспомним эти законы, Жюбо. Законы Замысла. Какой там первый?
  - Все есть Свет, и нет ничего, кроме Света.
  - Да, - кивнула Рика. - Это формулировали по-разному, но стержень таков: есть только Светлый и его правила. И только по ним можно жить. Не НАДО, Жюбо, а МОЖНО. А иначе - НЕЛЬЗЯ. Но жители шестьсот шестьдесят шестой эпохи не знают об этом. Они не видели Светлого. Они не верят в него. Они не знают, что все есть Свет, и нет ничего, кроме Света. Они - безбожники. Хуже простых атеистов. Они никому не поклоняются. Даже демонов своих выдумали, чтобы никому не поклоняться. И победи когда-то армия Темного, это была бы идеальная эпоха. Но после победы Светлого, они больше не могут жить вот так! Без веры в него жить просто нельзя!
  - Но я же видел атеистов в других эпохах, - возразил Жюбо. - И это...
  - Не вопрос, - усмехнулась Рика. - Я знаю. Понимаешь, ты этого нигде не видел. Нет такого общества, которое ни во что не верило бы. Люди могут всю жизнь притворяться атеистами, потому что где-то в глубине сути знают: Светлый тут, рядом. И с радостью примет их в Царствие свое. Да они уже в его Царствии живут! К Светлому всегда можно вернуться, потому атеизм принимается с легкостью. Но полностью отказаться от Светлого ни у кого не получалось. И не получится. Потому что это - закон. А жителям Трех Городов просто забыли рассказать про этот закон.
  - Проклятье было не для них, - кивнул Жюбо. - Проклятье отупляло МРС.
  - Да! - воскликнула Рика, а за спиной мертвеца захрустело сильнее, будто кто-то наступил на охапку веток. - Вернее, не только для них. Сами люди в этой эпохе породили собственное проклятье! А 'демоны' МРС не давали им уверовать в Светлого. А ведь и всего-то надо было дать им Бога! Того, в кого они могли бы поверить. Того, кто стал бы для них олицетворением Светлого! А мое проклятье, мое гениальное деконструирование действовало не на жителей. Оно било по пришельцам из МРС. И те раз за разом становились для жителей заменой Светлого, становились Богами! Но ты помнишь, кто у нас в МРС работает? Мой ученик Долтон так никогда и не перешел на сторону Света. Его рабочие несли не Свет, но тьму. И раз за разом мэрээсовцы становились демонами. А про Светлого всегда забывали. Вернее, никто про него и не знал. А проклятье мое не давало никому о том рассказать. Вот и получилось, что в Трех Городах знали демонов, но не поклонялись никому. У них не было Светлого, а по законам Замысла, по самому главному его закону, первому закону - они просто не могли существовать. Эта эпоха столько раз перла против течения!
  - И что теперь будет? - наконец задал третий вопрос Жюбо. А потом оглянулся. Вокруг все еще кольцо партизан, но уже гораздо жиже. Да и все перемещаются к мертвецу за спину.
  - Жюбо, - позвала Рика. Мертвец перевел взгляд на нее, позади послышалась очередная очередь хруста.
  - Да? - сказала мертвец рассеянно. За спиной Рики уже никого не осталось - только горный массив гордо тянется к небесам.
  - Я подарю этой эпохе Бога, - сказала Рика лукаво. - Я сам стану им. Бывай. И подумай о том, что я тебе в том Сне говорил. Для тебя это выход.
  Вдруг левая ладонь девушки легла на подбородок, а правая на темя. Рика резко дернула руками, послышался хруст, и она упала замертво, со сломанной шеей. И тут же позади такого же хруста прозвучала целая череда. Жюбо обернулся - никого нет. Взглянул на Рику - она тоже пропала. Мертвец остался в одиночестве.
  
  
  
  ***
  
  
  
  И сменился день - ночью. В час, когда решалось все. Когда менялось все. Когда люди подошли к обрыву пропасти. Когда сам Король Демонов пришел, явился на ужасном смерче, раскидывая молнии, круша дома, нагоняя страх. Когда уже почти пропала надежда...
  Берэ обрушился на Три Города вновь приобретенной колдовской силой. Он стянул облака, погружая все во тьму. Он вспомнил стародавние времена, когда точно так же сокрушал целые страны, армии, общества. Он создал всюду то, за что его прозвали Хаосом.
  Землетрясения рушили дома, Промзона ушла под землю первой. Молнии шарахали по зданиям, выгоняя людей на улицы. Плоский вихрь выпустил-таки хвост - прямо в центр Главного Города. В Самый Главный Дом. И его не стало, благо все, кто решал внутри, как жить дальше, успели выбежать. Не пощадил Берэ и Музей. Хвост смерча прошелся по Главному Городу, рисуя черту разрушений. Сумасшедший Дом, Тюрьма, провалившейся под землю Банк - все это развалилось в щепки. Ветер гудел, завывал, подчиняясь колдовской воле Берэ, этот вой складывался в страшный голос Короля Демонов.
  - Я пришел за вами! - гремело с небес.
  Берэ погасил все свечи на Кладбище. Берэ стер Розыск. Разрушил Больницу, Университет. Но ни один человек не пострадал. Закаленные вероятностной зимой, жители даже не сошли с ума. Они насмотрелись ужасов за свою жизнь, так чего им еще один? Но никто не видел 'Короля Демонов'. Он кружил над Городами, дожидаясь Кии и Нашкоту. И они явились.
  На самом деле Берэ не просто рушил. Он сгонял. Всех в одну кучу. Спасаясь от разрушений, жители текли в одно место. На Кладбище. Порывы ветра подгоняли их в спины. Молнии корректировали. Воистину сильна мощь Берэ Деконструктора. Естественно, никто из них не понимал, что каждый житель сейчас подпитывает Берэ своими вероятностями. В наступившей тьме они не разглядели, как слегка потеряли краски их тела.
  А потом все поняли, куда гонит их демоническая стихия. И смирились.
  И река жителей потекла сама собой. Как овцы на заклание. Ведь так было с этой эпохой уже много раз. И все чувствовали то.
  А когда жители собрались на кладбище, Берэ сделал в облаках 'окошко'. Как раз хватило, чтобы луч света прорезал пространство, ослепляя народ. И с небес раздался уже другой голос: настоящий, отдающий эхом и спокойствием, голос Берэ:
  - Дети мои, Я пришел, чтобы дать вам Свет.
  И в ту же секунду яркий луч, небесный прожектор осветил вновь прибывших. Кии и Нашкота на двух белых жеребцах подоспели как раз вовремя. Как и рассчитал Режиссер.
  - Убирайтесь прочь, демоны! - воскликнул Кии небесам. Розовое сияние окружило его - он совершал-таки свой Подвиг.
  Ветер взвыл, копируя интонации китов, 'окошек' в тучах появилось множество. Словно слова Кии ударили в тучи невидимой дробью.
  - Я не уйду! - завыл ветер, изображая Короля Демонов.
  - Ты проиграл, Темный, - возразил Берэ. - Ты больше не властен на этой земле и над этими людьми. Отныне у них будет Бог!
  И, повинуясь Берэ, тьма туч приобрела широкие бреши. Те же ветры, что породили голос Короля Демонов, за какие-то секунды разогнали черные облака. Тысячи людей воззрились в чистые небеса. Там сияло два солнца. Одно - настоящее. Второе - Берэ, объятый ярчайшим светом. Белый ангел с крыльями из чистого света. Естественно, никто не разглядел, на самом деле колдун просто покрыт инеем, а 'крылья' - лед, сформировавший линзу. Крылья изо льда отражали свет настоящего солнца, Режиссер заканчивал спектакль, как и положено. Богом из машины.
  - Это - апостолы мои! - сказал Берэ, усилив голос Знанием. Его слова слышали все.
  Линза за спиной еще раз отразила свет, луч, словно лазер, вновь осветил Кии и Нашкоту на белых конях.
  - У них родится сын, - продолжил Берэ. - И этот сын выведет вас из темноты, ибо будет он их сыном так, как и моим. А апостолы мои донесут до вас учение мое. Ибо они - первые, кто освободился из лап демонов. Они - избранные!
  Все взгляды переместились на Кии и Нашкоту. А те сидели на конях, гордые, чего-то понимающие, но, по большей части, не многим больше, чем все остальные.
  - Вам предстоит долгий путь, дети мои, - вещал Берэ. - И самых достойных путь встретит самый сложный. Но вы преодолеете все. И придете к Свету. С сего дня, люди, вы - СВОБОДНЫ!
  Небеса разнес звон - это лопнула линза. Но не просто лопнула - раскололась на тысячи маленьких линз. Те схватили по солнечному зайчику, отразили, увеличили и послали на землю. Люди шестьсот шестьдесят шестой эпохи увидели красивейшую вспышку в небесах, а плоский колдовской вихрь, который все это время кружил в небесах, рванул Берэ и унес за пределы видимости. Колдун поставил на себя купол тайн, и все люди просто не заметили, куда он подевался. И когда вспышка погасла, а с пустошей повеяло прохладой, люди повернулись к Кии и Нашкоте. И каждый встал на колени, приветствуя Царя и Царицу. В небесах, где-то в отдалении что-то хлопнуло. Это Берэ покинул эпоху.
  Так МРС восстановила еще одну эпоху.
  
  
  
  
   Эпилог
  
  
  
  
  Жюбо наблюдал шоу с большого расстояния. Да, Берэ, он же Режиссер, поставил знатную пьесу. Страшно даже представить, что сейчас там - в Трех Городах. Собственно, уже в одном Городе. Главный Город и Промзона разрушены подчистую.
  Мертвец заметил Квазара задолго до того, как колдун увидел Жюбо. Квазар дохромал до него, когда уже все закончилось. Тучи над городом разметали колдовские ветры, а Берэ покинул эпоху. Квазар подошел и кивнул молча. Жюбо поднялся и пожал ему руку. Им совершенно не хотелось разговаривать. Они уселись прямо на землю. Они ждали, когда купол тайн на целую эпоху исчезнет, и Мастер явится сюда. Ждать пришлось долго.
  Только под вечер, когда над городом полетели фейерверки, позади колдуна и мертвеца зажурчала вода. Они обернулись, и мужчина в халате шахматного цвета нарушил молчание, длившееся несколько часов.
  - Эпоха восстановлена, вам пора домой, - сказал Мастер просто.
  - Ля ром, - отозвались мэрээсовцы слабым хором.
  - Ля ром, - сказал Мастер грустно.
  Его лицо заметалось, подбирая нужную Маску, в итоге остановилось на Великом Волшебнике. Старик с маленькими круглыми очками на переносице, в остроконечной шляпе и том же халате мягко улыбнулся им.
  - Не надо грустить, - сказал Мастер. - Вы оба получите награду. Ты, Квазар, станешь магиком, взамен никогда не существовавшего Эпсона. Ты, Жюбо, пойдешь на повышение. И не волнуйся, Манада отправится с тобой. Глупо лишать тебя единственного твоего слабого места.
  - А это ничего, что Берэ сбежал? - спросил Квазар.
  - Да вы, наверное, его уже поймали, - пробурчал Жюбо. Мертвец хмурился, но в глазах читалось облегчение.
  Мастер смотрел на них с ласковой грустью.
  - Нет, - ответил величайший колдун Мира. - Для Дельты Миров наступают тяжелые времена. Берэ не остановится, ему нужна моя вотчина, чтобы через нее перемещать своих партизан через эпохи. И он жаждет мести. И он могуч, как никогда раньше. И один умнее моего Ордена Одуванчика целиком. И когда-нибудь он придет и потребует свое. Я уверен, он очень хочет увидеть меня и всех колдунов Дельты в доспехах из Поглотителя.
  - Значит, все плохо, - сказал мертвец мрачно.
  - Да, - кивнул Мастер. - Но вам стоило бы поучиться у Берэ одному. Действительно плохого не бывает. И плохое кончается. И даже в местах, которые все считали безвозвратно пропавшими, может засиять Свет. Как здесь.
  Длань Мастера указала на Город, где праздновали окончание вероятностной зимы.
  - Что теперь с ними будет? - спросил магик МРС.
  - Все, - ответил Мастер. - Но позже. Сын Кии и Нашкоты станет для этой эпохи спасением. С его вероятностями он сможет творить настоящие чудеса. И он научит их поклоняться Светлому. Правда, по-настоящему они буду вечно молиться Берэ. Но это не имеет значения...
  А потом Мастер забрал всех домой. В Дельту Миров.
  
  
  
  ***
  
  
  
  Радужные воды Реки омывали самое страшное место в Замысле - Пляжи. Почему страшное? Ну, внешне ничего особенно пугающего нет. Река течет себе через бесконечную тьму, а обрамляет ее полоска желтого песка в несколько километров шириной. Вот только за этой полосой ничего нет. Пляж - граница, где Замысел кончается. И начинается Темный.
  Босые черные стопы оставляли в песке глубокие следы. Полы черного смокинга колыхали холодные порывы ветра. Это остатки того самого Ветра - настоящего. Только тут их еще можно почувствовать. На Пляжах с тобой может случиться все, что угодно. Тут можно просто пропасть. Не умереть, а стереться. И только самые могучие колдуны могли позволить себе смотреть на Пляжи. И только самые преданные слуги Темного могли позволить себе тут прогуливаться. И только эти двое могли тут жить.
  Словно на шахматной доске встретились два короля: мужчина в ослепительно белых одеждах шел навстречу мужчине в черном. Они приблизились друг к другу, но не обменялись приветствиями. Просто пошли дальше в одном направлении рука об руку, словно у них тут назначена встреча для прогулки.
  - Давно, - сказал Лагат. - Поздравляю, Драхан мне рассказал.
  - Да, - подтвердил Берэ.
  - Что думаешь делать?
  - Много чего, - ответил Берэ рассеянно. - У меня много незаконченных дел. А ты, стало быть, тут теперь прячешься?
  - Я тут живу, - возразил Лагат. - Я не могу жить больше нигде долго.
  - Но ты еще силен, - сказал Берэ твердо.
  - Ты хочешь попробовать еще раз? - спросил Лагат.
  - Нет. А чего пробовать? Нет, Лагат, нет. Тут надо действовать тоньше.
  - Согласен, - вздохнул Белый Колдун. - Потерянного не воротишь.
  - Разве? - удивился Берэ.
  Их речи потерялись для Архивариуса на этом месте. Последний Генерал Темного и его старый начальник пошли по бездушному пляжу. Но, что-то мне подсказывает, Уважаемый Читатель, обсуждали они дальнейшую судьбу самого удивительного места в Замысле. Судьбу Дельты Миров.
  До новых встреч, Друзья! Если будет на то воля Мастера. Ля Ром!
  
  
   Конец
  
  
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"