Сентябрь.Теплый и влажный вечер бабьего лета, когда в воздухе висит легкая водяная взвесь, и кажется, будто находишься внутри гигантского аквариума, где огни фонарей и все силуэты слегка искажены. Мы с приятелем сидим на площади Минина у кремлевской стены и, как завороженные, не можем глаз отвести от невиданного, фантастического зрелища.
У Верки Гореловой не было никаких шансов. Но она упрямо продолжала писать письма с объяснениями в любви Левушке Блюмину. Пусть, пусть он ее в упор не замечает, даже и не здоровается, когда они как бы случайно сталкиваются в институтских коридорах. Он ведь так избалован женским вниманием, на него девчонки просто вешаются. Но похоже, еще ни одна не прибрала этого красавца к рукам.
Подняв воротник плаща - ночи в мае еще слишком холодные - и поглубже засунув руки в карманы, женщина вышла из темного подъезда и, не оглядываясь, пошла через пустой двор, залитый белесым светом единственного на всю округу фонаря. Даже удивительно, до чего легко это получилось, и никаких сожалений, никаких эмоций.
Это был тревожный сигнал, стоило прислушаться к нему: за всем этим уже тогда маячил грозный призрак почти наркотической зависимости и будущих унижений.