На третьем факультете Военного Института - новый клич: смотр начальством учебных классов языковых групп. Это означало, что:
- небольшие классы должны сверкать и переливаться;
- для этого курсантам необходимо впахивать, не разгибаясь, больше недели;
- в соответствии с языком классы украшаются всевозможными самодельными стенными газетами, посвященные странам, где на этих иностранных языках и говорят.
Народ принялся за дело.
1. Стулья и парты засияли первозданной чистотой.
2. Полы блестели и сверкали.
3. Появились карты стран, а на их фоне красочные фото городов и достопримечательностей, вырезанные из иностранных журналов.
4. Стены пахли новой краской.
5. Возникли всякие плакаты и плакатики, рассказывающие о народах, говорящих не по-русски. Особый упор делался на тамошний угнетаемый рабочий класс и эксплуатируемое трудовое крестьянство.
6. Стекла окон казались невидимыми.
7. Кабинеты украсили цитаты из классиков марксизма-ленинизма.
Персы - ребята, изучающие персидский язык - решили по новаторски шагнуть дальше всех и над ученической доской вывесили следующий лозунг: "Wostok - delo tonkoje", который кратко подписали - "Suhow".
В означенный день и час высокая комиссия в лице начальника факультета, его зама, замполита, начальника курса и шустрого прилизанного комсомольца, принялась обходить классы на этаже.
Дошел черед и до персов.
- Хорошо, - одобрительно сказал кучерявый начальник, глядя на попугайские плакаты, густо облепившие стены.
Свита тут же и безоговорочно согласилась, что очень хорошо.
- Особенно хорошо вот это, - заключил полковник, ткнув пальцем в лозунг, - Белый фон, зеленые буквы. Завитушечки. Хорошо. Прямо по-восточному. Нигде подобного не видел.
Свита продемонстрировала полное согласие с шефом. Осунувшийся от переживаний начальник курса торжествовал - среди пяти курсов и почти тридцати языковых групп победа явно маршировала ему в руки.
Удовлетворенная высокая комиссия уже собралась отчаливать, как вперед выполз старлей, человек не только на факультете, но и в Институте новый. Ретивый комсомолец решил с ходу заработать положительные баллы.
- Товарищ полковник, - заикаясь от собственной смелости, начал старлей,- Тут эта...
Начальник факультета остановился и удивленно вздернул брови.
- ...Лозунг неправильный...
Наступила мертвая напряженная тишина.
А зоркий старлей, заливаясь краской от всеобщего внимания, четко произнес:
- Восток - дело тонкое. Сухов, - и замер, приложив руки по швам.
- Какой Сухов? - не понял седой начальник факультета и нервно поправил очки.
Офицеры начали недоуменно переглядываться.
- Как Сухов? - от души удивился сухопарый заместитель - политический работник, - В Политбюро нет Сухова. И в Центральном комитете тоже такого нет.
Начальник курса побледнел, и скулы у него заиграли.
- Ну, тот, который из фильма "Белое солнце пустыни", - пояснил сообразительный старлей.
- А-а-а,- облегченно выдохнули старшие офицеры и мгновенно расслабились.
- Это наш Сухов...
- Тот самый...
- Да, который...
- И еще Верещагин там, который дает добро...
- А Петруха то, Петруха...
- Гюльчатай, открой личико...
Начальник курса ожил и слегка порозовел.
Полковник покрутил головой, дотронулся до переносицы, поднимая очки вверх, подумал и сказал напоследок:
- Лозунг все-таки снимите. Так, на всякий случай. Мало ли чего...
- Вот и я о том же, товарищ полковник, - обрадовался осмелевший комсомолец, - Если бы там слова Карла Маркса были, Фридриха Энгельса, Владимира Ильича Ленина, или, на худой конец, Леонида Ильича...
- Че - го? - взвился замполит факультета, который хотел протащить на эту должность своего человека, да не вышло, - Вы, товарищ старший лейтенант, говорите да не заговаривайтесь. Что за конец вы тут придумали!?
Начальник курса тут же почувствовал себя отомщенным и дал слово обязательно перед замполитом "проставиться".
- Да я... Да я..., - залепетал растерянный старлей, вытягиваясь перед начальством.
Но офицеры благоразумно класс покинули, дабы не нагнетать ненужные политические страсти и в них, самое страшное, не увязнуть.
Через пару минут класс покинул и понурый старлей, предпочтя более начальству на глаза не показываться. Остались лишь два курсанта - старшина курса и командир группы персов. Они то и разнесли эту историю по всему факультету. А курсант Любомудров, придя домой в увольнение, похохатывая, рассказал ее за обедом папе. Тоже, как веселый анекдот, особенно упирая на "худой конец" Леонида Ильича.
Папа - большой начальник в ЦК партии - шутки не понял. Грохнул ложкой о тарелку, выскочил из-за стола и бросился к вертушке. Папа Любомудров был при такой должности, что политическую бдительность следовало проявлять везде и во всем, не расслабляясь даже на традиционные обеденные перерывы в кругу семьи по воскресеньям.
В течение недели прилизанный комсомолец был выдран по первое число на партийном бюро факультета, получил строгача с занесением и сослан в Забайкалье, где, кстати, служил в свое время дорогой Леонид Ильич.