Занятия по тактике на военной кафедре Военного Института.
Обширный учебный класс. В нем - пятьдесят семь шалопаев, лишь по недоразумению названные Родиной курсантами третьего курса третьего факультета Военного Института. Юноши терзают общие тетради шариковыми ручками.
У доски, завешенной картами, подпрыгивает полковник Пришлепов. Коренастый препод, войдя в раж, докладывая очередную батальную тему, время от времени, совершает резкий выпад вперед, грохоча каблуками, и вонзает указку в красные стрелы, походя в такие моменты на отчаянного рубаку кавалериста в последней победной атаке.
На всю аудиторию грохочут резкие, рубленые предложения задыхающегося Пришлепова. Курсанты от ора полковника дружно вздрагивают. Наиболее слабонервные пытаются прикрыть уши руками. Но горлопан преподаватель "докладывает тему" так, что только с подъемом приползший в казарму из самохода курсант Слава Муравейко, добросовестно проблудивший всю ночь как мартовский кот, никак не может смежить глаза и пристроить всклокоченную голову на парту. Даже разжеванные бумажки, скатанные в шарики и заложенные в уши, не помогают Славе. Самыми громкими и употребляемыми словами Пришлепова по-прежнему являются: охват, маневр, огонь.
Восстановить хотя бы чуть-чуть основательно подорванные постоянными ночными похождениями силы Муравейке на лекции нет никакой возможности.
Слава отчаянно страдает.
Полковник с громкими воплями и молодецкими посвистами по-прежнему бросается в гущу схватки. Указка со свистом рассекает воздух.
- ...........ОХВАТ!
- .......... МАНЕВР!!
- .......... ОГОНЬ!!!!!
Полубезумный от бессонницы и ночных акробатических упражнений со своей очередной подружкой в одном из близлежащих женских общежитий, Слава трясет головой, и все никак не может сомкнуть налившиеся кровью глаза. Курсанту кажется, что Пришлепов все время садит ему, Муравейке, по башке огромной дубиной. В ушах свистит. Затылок раскалывается на части.
- ...........ОХВАТ!!!
- .......... МАНЕВР!!!!!!
- .......... ОГОНЬ!!!!!!!!!!!!
Пылают неприятельские танки, грохочет советская артиллерия, утюжат вражеские окопы сталинские соколы, рвется вперед пехота - царица полей. В стане врага все смешалось. Он вот-вот дрогнет, подастся назад и, в итоге, побежит.
Муравейко в прострации. Слава пытается сползти под парту и сжаться там в комочек. Но в затылок с силой раз за разом колотит:
-...........ОХ!!! ВАТ!!!!
-.......... МА!!!!!! НЕВР!!!!!!!!!!!!
-.......... О!!!!! ГОНЬ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Еще немного и у Муравейки вылезут глаза, повиснув на нервных окончаниях. Славе душно и не хватает воздуха. Виски пульсируют. Сердце с силой бьется о ребра. Курсант тяжело дышит и бессознательно дергает ногами.
А Пришлепов разошелся не на шутку и косит противника уже не полками, а целыми дивизиями и даже армиями. Щеки полковника пылают. Он собирается добить супостата в его логове...
Полковник Пришлепов уже и не Пришлепов вовсе, а сам легендарный маршал товарищ Жуков, который вот-вот закончит победную Берлинскую операцию, бросив в город танковые армии.
- И в этот момент, - радостно орет полковник, - мы совершаем...
Слава действительно не соображает, что творит. Взгляд его блуждает.
Разгоряченный полковник вздрагивает. Очередной выпад шпаги-указки смазывается. Запал исчезает. Вдохновение гаснет. Преподаватель еще секунду назад был полководцем в ранге маршала. Пришлепов-Жуков готовился принять парад Победы на глазах всего мира. На белом скакуне. И вдруг он оказывается в аудитории простым полковником Пришлеповым всё перед теми же остолопами курсантами.
Полковник недоуменно трясет головой. Войсковые оркестры глохнут. Золотая мишура осыпается и Пришлепов медленно опускается в окружающую его убогую реальность - всего три звезды на погонах, повышенное давление по вечерам, близящаяся пенсия.
- Кто сказал? - наконец спрашивает Пришлепов, недоуменно обводя взглядом замерший учебный класс.
Курсанты дружно склонились над тетрадями, точно гребцы на галерах, и тщательно изображают усердное рвение в занесении мыслей полковника на листы в клеточку.
Пришлепов застывает, изображая теперь уже древнеримского императора, и выкидывает руку с указкой вперед.
- Кто сказал?
В ответ - всё то же молчание и десятки пар глаз, уткнувшиеся в столы.
- Кто сказал? - почти просяще, почти по-человечески, говорит полковник. - Назовитесь. Ничего не будет. Честное слово офицера!
- Я, - говорит, вставая и покачиваясь, Муравейко. Слава от двухсуточной бессонницы и постоянных физических перегрузок совсем обезумел. Наверное, именно поэтому курсант не понимает, что слово старшего офицера в Советской армии почти ничего не стоит, а в устах полковника Пришлепова - известного демагога - тем более.
- Пять суток ареста, - немедленно реагирует недавний маршал Жуков.
Муравейко ликует. Сейчас он с полным правом, из последних сил, может метнуться в казарму и спать, спать, спать, пока завтра его не отвезут на гауптвахту. Но это будет только завтра... А сейчас - спа-а-а-а-а-а-а-ть!!! СПА-А-А-А-А-АТЬ!!!!!