- Сто девчонок и одна в лифте! Чо, не смотрел, что ли? - Капча стоял у высокого окна, покачивался на толстых подошвах кроссовок, оттопыривая кулаками карманы узких джинсов.
- Там короче, чувак в лифте застрял с телочкой, в темноте, ну они там и побазарили и трахнулись чуток, а потом он все кино искал, а найти не мог, лица ж не видел. А нашел, знаешь, как?
- Знаю, - перебил Женька, мысленно морщась - он вспомнил и фильм, и главную в том фильме шуточку - насчет бабских сексуальных игрушек. В другой раз вместе с Капчой посмеялся бы, но вспоминать девчонку из ветреной темноты по поводу дурацкой киношки совсем не хотелось. Самое паршивое даже не то было, что она такая вся трали-вали принцесса, а просто тогда сразу в голову лезли эти ее смешки, на которые повелся Серега Дача. Телки в их классе точно так хихикают, если хотят снять себе кого поинтереснее. В общем, пока Капча стоял и что-то там о своих летних победах хвастал, Женька понял, зря он ему рассказал историю эту. Тем более, что самого прикольного Капча не понял. Насчет деда с шашкой, да еще по имени Айседор Дунканыч. Да и кто поймет, это мать Женькина - двинутая на культуре серебряного века, то стихи вслух читает, то бегает за Женькой с лаптопом, фотки черно-белые показывает. А однажды вместе со своей Маринчиком они пошли в "кодак" и заказали себе здоровущие постеры с актерами немого кино. Теперь хочешь не хочешь, а приходится знать, где Вера Холодная, где та самая Айседора, а где всякие Менжу и бастеры китоны. Ну, интересно смотреть, конечно. Мужики все старые, а актрисы некоторые - совсем девчонки, и кажется, простые, как пять копеек. Холодная эта - вылитая Танька Степушкина, но Танька, наверное, и не знает, на кого она похожа. ...Еще мультик был короткий такой, там знаменитые картины раскрашивали, как современный макияж делается. И вот оказалось, что эти знаменитые красавицы вполне могут в школе учиться, рядом. И по башке получать от всяких местных быдлованов, альфачи которые.
- Эй, луноход один! - перед глазами качнулась туда-сюда узкая ладонь, - прием-прием. Чо, про незнакомку замечтался? Ты в курсе, сегодня новенькая будет. Мне девки сказали, видели у дира возле кабинета. А вдруг твоя?
Капча засмеялся, расправляя плечи и вытаскивая из ворота тишотки серебряную цепочку с рокенрольным черепом.
- Та, - не согласился Капча, но сунул медальон обратно к тощей загорелой груди.
После резкого звонка они пошли за угол коридора, к кабинету физики. Женька кивал, одновременно исподтишка разглядывая толпу одноклассников у высоких старинных дверей. Но никого чужого среди знакомых лиц и фигур не было. Он рассердился на себя. Ну, мало ли - новенькая. Сколько их приходит каждый год, даже странно, что одна всего, и на неделю опоздала. Наверное, семья ездит там, где работа есть, а что деткам каждый раз в новую школу - так им наплевать, карьера есть карьера.
Все, переговариваясь и толкаясь, вошли и расселись по местам, вынимая тетради и кладя на столы смартфоны, но урок все не начинался. Физичка Анна Васильевна топталась у своего стола, с легким недовольством посматривая то на двери, то на круглые часы на беленой стенке. И наконец, кивнула, делая рукой приглашающий жест.
Директор Анатолий Петрович по прозвищу Анапет вошел, а следом, почти невидимая за широкой спиной в сером пиджаке, вошла девочка с голубым рюкзачком на плече. По классу пронесся шепот и заинтересованные смешки.
- Две новости, - сказал Анапет, обводя сидящих пристальным утомленным взглядом, - здравствуйте, девятый "Б".
Дождался, когда нестройное приветствие стихнет.
- Первая. В вашем классе - новенькая. Евгения Местечко.
- Гы, - высказался с задней парты неуправляемый Толя Карпушин, - местечко... гы...
- Карпушин, - механически призвал его к ответу директор, - иди, Евгения, садись, где есть, гм, место.
- Местечко, - прошептал кто-то.
- Вторая, - надавил голосом Анапет и заранее поднял толстую руку в сером рукаве, - вторая новость - так как здание нашей школы является архитектурным и историческим памятником областного значения, и к сожалению, гм, внезапно пришло в аварийное состояние, то начало, вернее, продолжение школьных занятий переносится на пятнадцатое октября.
Он замолчал, с поднятой рукой осмотрел тихих от непонимания девятиклассников. Кашлянул, собираясь продолжить.
- Мы не будем учиться, что ли? - с недоверием переспросил Капча, откидываясь на спинку стула, - до середины октября самой?
Тут дошло до всех, и поднятая рука директора пригодилась.
- Тише! - гаркнул Анапет, делая жест, словно придавливая головы, - я кому сказал? Будете! А если не замолчите, то кое-кто, самый громкий... Да тише там, сзади!
- До середины октября. Вы получите. Рекомендованный объем само-стоятель-ных заданий. По всем пред-ме-там! И будете сдавать зачеты, когда явитесь в родную, срочно отремонтированную школу!
- В октябре! - заорал Капча, тыкая Женьку в плечо кулаком, - ахха, какой супер!
Директор пожал плечами. Развел руками и вздохнул.
- Сегодня и завтра еще будут уроки. Каждый преподаватель раздаст вам задания. Всем ясно?
Он попытался попрощаться, но в классе усиливался гомон, и Анапет махнул рукой, поворачиваясь к двери. Улыбнулся, уже берясь за ручку - счастливые ученики дружно вскочили, громыхая легкими партами.
- Местечко! - металлическим голосом прорезала шум Анна Васильевна, - ты нашла себе место? Садись.
Гул потихоньку стихал, меняя интонации - ученики вспомнили о новенькой и заново принялись рассматривать ее - уже сидящую на предпоследней парте у самого окна.
Женька тоже слегка повернулся со своего места в середине центрального ряда, досадуя на то, что вертлявый Капча раскинулся, мешая толком разглядеть угол класса. И разочарованно выдохнул через сжатые губы, так что вышло немного презрительное "пффф". Капча понял, осклабился, закрывая лицо ладонью, но тут же склонился к Женьке, прошептал, толкая его коленом под партой:
- И круто, что не твоя, а?
Девочка была не то что некрасивой, и даже не странной, каких любят показывать в интернете, хвалясь тем, что нынче странное в моде. Даже никакой, типа мышь серая, она не была, понял Женька, отодвигая ногу от колена Капчи и морщась от его резких телодвижений. Какая-то... другая совсем. Ненужная ему. Среднего роста и довольно крепкая, широкие плечи обтянуты белой тишоткой с обрезанным горлом. Руки лежали на парте поверх тетради, рыжие какие-то руки, похоже, в конопушках. А волосы над светлым грубоватым лицом - просто русые, отросшая стрижка, торчат в стороны над ушами, солнце просвечивает их насквозь. И челка дурацкая такая, легла на две стороны пробором, как у сельского ваньки.
Лица он толком не разглядел, только крупноватый нос, и тут Местечко стрельнула в его сторону светлыми, какими-то совсем прозрачными глазами, пришлось отвернуться, чтоб не подумала - разглядывает, как в зоопарке.
- С такой рожей, - задышал в ухо Капча, надавливая плечом, - и руками - это только памадорями на базари торговать. Не маст, короче.
Ну и ладно, хотел огрызнуться Женька, почему-то сильно расстроившись. Но еле заметно качнул головой, повел плечами, то ли соглашаясь, то ли, наоборот, возражая, и молча раскрыл тетрадь, устремил к чистой странице гелевую ручку - Анна Васильна терпеть не могла гаджетов и требовала записей по старинке, вручную. Да и все в его школе, которая - самая старинная школа в городе, построена еще в царские времена, и была тогда женской гимназией, все, кажется, становились немного устаревшими, даже сами ученики. Так что, смартфоны и мобильники приходилось отключать и прятать в сумки, а если контрольная, то почти все учителя обходили три ряда парт, отбирая и выкладывая к себе на стол. Очень весело было на биологии, у Жанны Давыдовны для этих целей был приспособлен обычный пластмассовый тазик, ярко-синий. И маленькая круглая Жанна, переваливаясь, ходила с тазиком между рядов.
Анна Васильна диктовала страницы и параграфы, размеренно, но временами возвышая голос, если кто-то отвлекался. Женька послушно писал, думая о своем. И наконец, обрадованно удивился, осознав, что им внезапно подарили целый месяц каникул, да не каких-то, а будто растянули само лето, ведь в сентябре, как говорит Капча, самый маст мотаться на пляжи - турье поуехало, жара чуть-чуть спадет. Похоже, это все гуд. А то последние две недели как-то непонятно было на душе, из-за того полуночного разговора на лавке. Все ждал по вечерам, вдруг она снова появится. А еще - немного трусил: вдруг Дача вычислит, что никакой Дунканыч тут не живет, а живет пацан Женька Смоленский со школьным прозвищем Смола. Или, как осознал вдруг в один из тоскливых вечеров Женька, вдруг Дача думает, что она сама живет тут, если деду почти ночью несла хлеб. И тогда станет орать в окно. Кинет еще чем.
Женьке было стыдно бояться Дачи, хотя он понимал, что, наверное, это нормально - Дача уголовник, старше почти на десять лет и сидел. Бухает. Что против него пацан-школьник, не сильно-то физически развитый. Батя постоянно пихал Женьку на всякие спортивные курсы, то дзюдо, то карате, распинался, что настоящий мужчина то и се. Но сам к сорока пяти отрастил брюхо, хоть и небольшое. И больше всего любил мариновать шашлыки и на костре их жарить. А еще пиво и к дяде Мише в лодочный гараж. Женька несколько раз заикнулся, что хочет парусный спорт или дайвинг там. Но тут оба родителя набросились. Только через трупы, такое было решение. Потому что там можно утопнуть на раз, и концов не найдут.
В щеку ему ударился комочек бумаги, и Женька поднял голову, накрывая записку пальцами. Кто-то писал, кто-то смотрел в окна, Лева Беседкин (по прозвищу Бес, хотя ему больше бы подошло - Беседка) пыхтел, что-то там делая ногами, подошву, что ли, чистил. В их сторону смотрела с первой парты только Ана Войченко, по-настоящему ее звали Настя, но она решила взять себе короткое имя от Анастасии, и долго всех переучивала, кажется, в шестом еще классе. Когда поняла, что внезапно стала первой красоткой, и все в нее хором повлюблялись. Женька не стал. Влюбляться. Он всегда был реалистом. Мама вздыхала, глядя на него с юмором:
- Ты, мой Женчик, великий тормоз и кромешный реалист.
Иногда прилагательные менялись, но главное всегда реалист и тормоз, тугодум, в смысле.
Ана смотрела на него, улыбаясь. Наманикюренным пальцем поправила блестящую прядь длинных волос, но та снова упала, завешивая матовую смуглую скулу.
- О, - сказал Капча, вывертывая из-под Женькиной ладони бумажный комок, - а шо там мне Аночка написала? Поедешь с нами на маяк, Смола? Я вот...
Ана отрицательно покачала головой, складывая блестящие губки уточкой. И показала пальцем на Женьку. Капча осекся, не договорив. Гримасничая, уточнил, тыкая себя в грудь и вертя сложенную бумажку. Ана снова покачала головой, солнце пробежало бликами по гладкой завесе темных волос.
- На, - Капча сердито сунул Женьке записку, - куды там, какие мы королевы.
- Михин и Войченко! - Анна Васильна перекрыла обзор своим летним платьем с обвисшими на полных руках оборками, - вкачу двойки без всяких зачетов. Обоим!
- Ага, - просипел оскорбленный Капча, - мне как бы за что? Да записал я все, Аннвасильна!
Женька сунул записку в карман, недоумевая, что понадобилось от него ослепительной Ане, которая пришла на занятия в белоснежных бриджах, обтягивающих идеально круглую маленькую попу, в полосатой маечке с глубоким вырезом, куда неодобрительно посматривала физичка, наверное, решая, заводиться, или нафиг, пусть еще месяц покоя. Волосы Аны были распущены по плечам, но казалось, нарисованы, так тщательно уложены и подстрижены кончики. И уж, конечно, нарисованы модные брови над аккуратно подкрашенными ресницами. Короче - картинка.
Женька писал, ставил тире и точки в нужных местах, и теперь уже думал о записке. Ясно, что принцесса Ана решила чего-то нужного попросить, может, чтоб с матерью поговорил, она же администратор в магазине тканей. Но помечтать же можно, пока не прочитаю, решил Женька и немного помечтал, как разворачивает, а там... Ну, например, любимый мой Женечка, я тебя люблю с пятого класса и боялась тебе сказать (вот уж ага, чтоб Наська Войченко испугалась сказать... да у нее язык, как помело, всегда был). Или так - ты мне приснился, Евгений, сегодня ночью, я проснулась и думала, к чему бы... (угу, к пожару, или к потопу, нет, к поносу - так Капча скажет, когда прочитает).
Он тыкнул пальцем в смартфон, проверяя время. Повеселел - до звонка всего две минуты. Тут оно и случилось.
Вдруг в классе встала тишина, бывает так - когда случайно все звуки умолкают, на пару секунд. И в этой случайной тишине ясный, очень знакомый голос сказал со смешком:
- Отстань, а?
Еще мгновение стояла та самая случайная тишина и, когда к углу у окна стали поворачиваться головы одноклассников, ветер рванул так, что сверху упала фрамуга, рявкнув деревянными краями и осыпая на подоконник хлопья белой краски. Повисла, покачиваясь.
С задней парты вскочил, прикрывая макушку обеими руками, Ромка Емец, пискнул по-девчачьи. Все, тоже перепугавшись, с облегчением заржали, тыкая в него пальцами и выкрикивая издевательские словечки.
- Чо! - заорал Емец, стряхивая с волос чешуйки краски, - чо ржете, дэбилы? А если б свалилась на бошки? Поубивала бы. Аннвасильна, я туда не сяду больше. Я лучше к Местечке сяду. Нет, - вдруг передумал, когда новенькая повернулась к нему и смерила непонятным взглядом из-под выгоревших рыжих бровей, - я можно у доски постою. Лучше.
- Какая жертва, - подрагивающим голосом съязвила физичка, оглядывая повреждения, - у доски... Но ситуация, и правда, нехороша. Я зайду к Анатолию Петровичу, кабинет сегодня лучше уже закрыть.
Она повернулась к новенькой, которая спокойно сидела почти под висящей фрамугой.
- Ме... э-э, Женя? Покинь это... ме... в общем, урок кончился, ты лучше собери сумку и побыстрее отойди. Отсюда.
Согласно зазвенел дальний звонок. Все вскочили, толпясь в проходах и оживленно делясь впечатлениями. Женя Местечко, не торопясь, сложила тетрадку и пару каких-то блокнотиков, сунула в карман рюкзака, застегнула липучку на клапане. И только после этого встала, аккуратно задвигая под парту стул на металлических ногах. Оказалась, как и ожидал Женька, среднего роста, и фигура слегка пацанская - плечи шире задницы, джинсы какие-то мешком, с карманами. Из-под угрожающей фрамуги уходить не спешила, хотя та, следуя порывам ветра, шевелилась и стукала закрашенной ручкой о стекло окна.
- Местечко! - не выдержала Анна Васильна, - хватить копаться! Хочешь, чтоб меня из-за тебя посадили? Если покалечишься. И вообще, мотайте уже из класса, все!
Женька топтался у своей парты, не слушая, что рассказывает Капча. Механически совал вещи в сумку, там перекладывал, чтоб потянуть время. И чего все так орут? Ветер еще этот. Пусть бы она еще сказала, хоть пару слов, вдруг ему просто показалось. И вообще, смешно так дергаться из-за какой-то... телки - мысленно специально грубо назвал новенькую, и вдруг, подняв глаза, увидел, она смотрит на него насмешливо, своими - прозрачными, как вода, под рыжеватыми ресницами. Как будто услышала. Он разозлился, боясь, что уже начал краснеть, но тут по локтю шоркнул острый локоток, к бедру прижалось круглое бедро, обтянутое белым. И Женька захлебнулся в аромате духов.
- Смоленский, - сказала Ана, - я что-то не поняла, ты собираешься ответить? Или что?
- А... - Женька понимал, что это совсем не ответ, но в голову совсем ничего не лезло.
Ана стояла вплотную, ему видна была гладкая макушка с ровнехоньким пробором, плечи и глубокий вырез с золотой цепкой, где-то там внутри выреза поблескивал крестик. А вокруг, оттеснив Женьку с Аной от всех прочих, переминались, стреляя взглядами и морща носики в улыбках, преданные подружки Аны - вечная троица. Лиля, Оля и Эля.
И теперь нужно при них читать записку, с тоской понял Женька, или признаваться Ане, что протормозил и не прочитал. Обидится. Конечно.
- Так едешь или нет? - удивилась Ана, не отходя, так что он и двинуться не мог, - учти, я по два раза не зову.
От своей предпоследней парты новенькая смотрела с насмешкой в светлых глазах. Женьку спас Капча, вклинился между ним и Аной, цепляя ту за ладонь, упал на колено, задирая коричневое от летнего загара лицо:
- А я? Королева Ана, ты же хотела меня! Не помнишь, что ли? Мы еще прикидывали, в "Кокосе" ночь танцевать... Я и палатку зашил! И спальник у бати спер! Это ж раз за лето, морской фест на Азове!
Ана вздохнула, не отнимая руки, но глядя на Женьку, со значением, а губы складывала, так что ему смешно стало, ну красивая же девчонка, а стрит из себя черти кого, тоже мне Ким Кардашьян.
- Девушка может передумать? - она выдернула ладошку из пальцев Капчи, - девушка хочет вот этого мальчика, - палец с маникюром уперся Женьке в тишотку с бородачами из ЗиЗиТоп.
И добавила, улыбаясь зазывной улыбкой:
- Девушка его хочет - на всю ночь, завтра же вечером. Ну?
- Везу-уха, - послышался за оградой из подружек чей-то специально тоскливый голос.
Второй раз Женьку спасла физичка. Распинав Олю, Лилю и Элю, гаркнула, краснея лбом и щеками:
- Смерти моей ждете! А ну вон из кабинета! Устроили тут! Дом свиданий!
Народ потянулся к выходу, толкаясь и пересмеиваясь. Ана снова улыбнулась Женьке и пошла впереди, покачивая маленькими круглыми бедрами, четко переступая платформочками силиконовых босоножек. На гибкой спине ерзал крошечный лакированный рюкзачок, увешанный плюшевыми тигрятами, мишками и котиками.
Капча дернул друга за локоть, отпихнул к подоконнику в коридоре. Становясь спиной к бегающим малолеткам, покрутил головой, с подозрением разглядывая Женьку.
- Ну, Смола, ты крут. Когда успел?
- Ничо я не успевал! - огрызнулся тот, лихорадочно думая, как теперь быть. Конечно, нужно ехать, у матери отпроситься плевое дело, она сама постоянно трещит, что ты все дома да дома, ну и Капча отмажет, мать его любит, вечно, ах, Сереженька, вот пирожки, иди чай пить. Но странно это все. Может, Ана чего-то хочет? А чего от него хотеть-то?
Помялся и у Сереги спросил, теми же словами, какими думал. Чего она хочет? Капча вдохнул через стиснутые зубы, с юмором оглядывая серьезного друга.
- Ну ты, Смола, тормоз. Когда первый урок физры, помнишь, в пятницу? Девки на яме прыгали, а мы кросс бежали.
- Ну. Помню.
- Я потом на лавку сел, а Анка со своими телочками сбоку там, где сумки побросали. И Элька такая, ой девачки, а смарите, какой Женечка стал клевенький, фигурка какая соблазнительная.
- Да пошел ты, Капча.
- Я сам, что ли? Пересказываю. Ты слушай! И Олька за ней, ой-ой, такой секси, наверное, летом качался, такие плечики, омномном, так бы и съела. И рожу кривит в дакфейс, вроде селфи собралась пилить.
- Да ну, нафиг это все. - Женька помолчал, дергая лямку сумки, - а Ана? И она, что ли, тоже?
- Да хрен там! Ана такая - ой, да что в нем хорошего, как был задрот, так и остался.
Женька опустил горящее лицо к лежащей на подоконнике сумке. Так и есть, поиздеваться решила.
- Ты чего, тормоз? - ласково удивился Капча, - не понял? Она ж специально. Чтоб девок отогнать. Анка такая, ей надо, чтоб все было только у нее. Так что, повезло тебе, Смола-человек. Ночь с королевой Аной, блин. В палатке. Я, наверное, умру, как вас буду представлять. Потом расскажешь, понял?
Капча почти танцевал, переминаясь с ноги на ногу, подмигивая, суя руки в карманы и выдергивая их, хлопая Женьку по плечу и тут же хватая за локоть кого-то пробегающего мимо.
Женька только собрался возмутиться, мол, чего я буду рассказывать-то, но Капча, ухмыляясь, добавил:
- Вот и сравним, кому Аночка больше понравится. Я тебе тоже порасскажу, а то не успел еще. Про пансионат. Эх...
- Ладно, - прервал его Женька, понимая по мечтательному лицу Капчи, дальше точно начнет про сиськи, а продолжит вообще незнамо чем, хотя почему незнамо, как раз - знамо.
Звонок заглушил возражения Капчи, и тот кинулся догонять друга, таща свой полупустой рюкзак за лямку. Женька прибавил шагу, а потом сбавил скорость - впереди неторопливо шла новенькая, тоже покачивая в опущенной руке синий рюкзак, без всяких мишек и зайчиков, с какими-то медными, что ли, цацками на шнурках и цепочках.
- Дайте мне местечко, да получше, - проорал Капча, толкая девочку локтем в бок и обходя, заглянул ей в лицо, - тихое, спокойное, у самом уголку. Да, Смола? Девушка, а вы где такие золотые штучке урвали? В ювелирном бутике, да? Небось, дорого плотили?
- Капча, брось, - угрюмо сказал Женька, толкая раздухарившегося товарища вперед, - опоздаем же, Манечка сожрет.
Он повернулся к девочке на ходу, по-прежнему толкая Капчу:
- У нас алгебра сейчас. В двадцать втором. Это третий этаж.
Она кивнула, еле заметно улыбаясь. Блеснули крупные зубы, и Женька успел еще немного расстроиться - один, кажется, сколот, передний. Да что, блин, за девчонка. Как будто никто ей не говорил, как можно одеться и, вообще, выглядеть. Насупившись, отвернулся. И опустил руку от Серегиной лопатки, услышав за спиной тающее, как мягкое мороженое, сказанное с ласковой насмешкой:
- Спасибо... Женя.
Она, понял Женька. Точно - она. Почти три недели перед сном думал. Мечты всякие строил. Придурок. Придурок и задрот.